Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Пропустите женщину с ребенком

ModernLib.Net / Остросюжетные любовные романы / Лобановская Ирина / Пропустите женщину с ребенком - Чтение (стр. 12)
Автор: Лобановская Ирина
Жанр: Остросюжетные любовные романы

 

 


Егор выразительно хмыкнул и промолчал. На суде он не спорил, отказался от всего, все оставил Кристине, в том числе и сына.

— Товарищ генерал… — немного растерянно повторяла судья. — Товарищ генерал… Но у вас общая квартира с бывшей женой в Москве…

— Я уеду к родителям, — мрачно и твердо заявил Егор. — Я уже подал в отставку…

Ура, ура, подумала Кристина. Но Одинокову не поверила. Ни в какую отставку он, конечно, не подаст. Вранье! И к родителям не поедет. А будет снова служить. Но ей на это теперь наплевать.

Она подсознательно, не признаваясь себе в этом, ждала Бориса. Он пока задержался в Германии по своим делам, обещал возвратиться в Москву к осени. Но что может измениться от его приезда?..

Наверное, человек рожден именно для того, чтобы без конца задыхаться в узле горечи и боли, думать, что умирает и жить больше нечем, и снова воскресать душой, прилепившись к другим людям и замкнувшись в иной ситуации. Жизнь слишком изменяема, легко сбрасывает свои шкурки и настроения, запросто отказывается от одних цветов и оттенков ради других. Это ее благо и достоинство. Ее завоевание и мудрость. Ее основа. Только иногда люди устают верить и меняться. Порой им это становится в тягость, ложится невыносимым бременем на плечи. И тогда никакие новые варианты и предложения их не радуют, не вселяют надежды, не могут утешить, облегчить боль и развеять тоску… Люди должны хотеть перемен, стремиться к ним, на них надеяться и им верить, ждать и встречать их с радостью, как неизбежность и необходимость.

Но Кристина сломалась. Не выдержала ожиданий…

От себя самой, а главное — от родителей Кристина упорно пыталась скрыть свой страх перед мужчинами. Да, это не парадокс. Она теперь их боялась, остерегалась, относилась к ним с подозрением. И похоже, окончательно примирилась со своим страхом.

Особенно страшно ей стало после последнего разговора с Борисом перед отъездом в Россию.

Они встретились на улице, завернули за дом и остановились. Кристина старательно смотрела в сторону, чтобы даже случайно не встретиться с Недоспасовым глазами.

— Мы уезжаем завтра утром, — сообщила она.

— Вот и славненько, — буркнул великий адвокат. — Давно пора!.. Вся Россия там уже просто обрыдалась, тоскуя без тебя с твоим огрызком!..

— Ты злой! Чего ты теперь от меня хочешь?

— Я хочу тебе отомстить! — выпалил Борис и поймал, наконец, взгляд ошеломленной Кристины. — Что ты так смотришь? Будешь утверждать, что не отвечаешь за свои взгляды? Еще как отвечаешь! Да, отомстить! Вы все меня словно ломаете, каждая по-своему! Гнете к земле, пригибаете, а потом отпускаете со смехом, с удовольствием наблюдая, как я сам себя бью по лицу!

— У тебя извращенное воображение! — прошептала Кристина. — Ничего подобного нет, ты все придумал, это все неправда, больная фантазия…

— Какая есть! — крикнул Борис. — Другой не имеем! Я хотел уйти к тебе, жить с тобой!.. А ты…

— Неправда! — тоже накаляясь, крикнула в ответ Кристина. — Ты лжешь! Ты просто хочешь уйти, и тебе все равно к кому! Да и уйти ты собираешься как-то вяло, скорее, только на словах! Твердишь об этом, сам себя убеждая, будто горишь желанием бросить семью и развестись со своей Наташей! Ты не стремишься к разрыву! Когда о чем-то много и часто говорят, значит, ничего не сделают! Делают без всяких слов!

Борис сразу как-то сник, потускнел, притих…

— Ты умная женщина, — нехотя пробурчал он, через силу признавая очевидность. — И это твой минус, а не плюс! Умных не любят. С.ними непросто. Они вечно все знают наперед, обо всем догадываются. Ладно… В общем, ты угадала. Но ты мало знаешь обо мне…

— Так расскажи, — предложила Кристина.

— Некогда… Да и поздно уже, теперь ни к чему. Зачем тебе что-то обо мне знать? Чтобы в удобный, подходящий момент ткнуть меня мордой в мое далеко не безгрешное прошлое?

— Здорово же ты обо мне думаешь! — покачала головой Кристина. — Я выгляжу такой дрянью? Но гладиаторскими боями все-таки не увлекаюсь.

— Ты выглядишь красивой женщиной. А красавица — всегда стервозина, это ей на роду написано! Закон жизни. Мы вряд ли увидимся в Москве. Впрочем, если захочешь, позвони. Лучше на службу, Наталья подозрительна.

И он повернулся и двинулся по тихой полусонной улице, млеющей от весеннего солнца, хромая сильнее, чем обычно.

25

Егор возненавидел Кристину. За блеск в глазах, за радостную суету и торопливость. Жена словно спешила добрать от жизни то, что не успела и не смогла раньше. За это бесконечное мытье головы…

Он снова остался один… Хотя почему один? У него теперь есть сын Алешка… Бойко болтающий по-немецки и быстренько, легко забывающий свой родной язык. Хотя Кристина и Егор наперебой, усиленно старались с ним заниматься и не дать ему забыть все окончательно. В конце концов, они ведь вернутся в Россию. И тогда Алеше придется нелегко.

Недавно Кристина читала с Алешей вместе «Муму», и они даже рисовали Герасима. А вскоре она решила вспомнить пройденное. Села рядом с сыном и первым делом спросила:

— Ну, кто же такая у нас Муму? Алешка отозвался бойко и звонко:

— Муму? Корова! Такая большая и пятнистая! И с рогами!

Кристина оторопела. Есть такое приятное короткое слово «шок»…

— Как корова?! С какими еще рогами?! Алеша, подумай! Ты что, уже все забыл? О чем мы вместе читали?

Сын смутился, секунду поразмышлял и моментально, вполне разумно нашелся:

— А-а! Ну, значит, это теленок! — И радостно засмеялся. Иных вариантов он не предполагал и не усматривал.

«Мы вернемся в Россию, — думал Егор. — Кристина волей-неволей перестанет встречаться с этим рыже-белым адвокатом… Но и он тоже когда-нибудь может возвратиться в Москву. Что он вообще тут делает? Темная личность со светлыми волосами… Надо бы поузнавать у сведущих. Наверняка об этом юристе здесь наслышаны. Но дома мне придется решать этот вопрос самостоятельно. Пусть она уходит к нему… Хотя он женат… Ну, мне нет до этого никакого дела. Я разведусь… Уеду к Валюхе. Она меня ждет. И как хорошо, когда тебя ждет хотя бы один человек на земле, где царит вечный раздрай. Такая вот Валюня, неизменная и верная, как российская инфляция… Значит, жить еще стоит».

Войска уже потянулись нехотя на родину, где их не больно-то ждали и не слишком радостно встречали и приветствовали.

— Мы скоро уедем, — задумчиво сообщила Кристина Борису. — Увы, увы…

— Ну, не так скоро, — возразил он. — Все дела в России делаются медленно, неторопливо, в соответствии с пословицей «Поспешишь — людей рассмешишь». Да и, правда, куда торопиться?

Но Кристина настойчиво, упорно развивала свою мысль дальше:

— А ты собираешься уезжать отсюда? Борис неопределенно пожал плечами:

— Когда-нибудь…

— А точнее? — настаивала Кристина. — И вообще, Боря… я до сих пор не понимаю, что ты здесь делаешь, чем занимаешься… Ты всегда темнишь, уходишь от ответа.

— Я продаю детей, — неожиданно ответил Борис.

— Что?.. — Кристина подумала, что ослышалась. — Как… продаешь?.. Каких детей?..

— Обыкновенных, — пожал плечами Борис. — Живых. Русских. Сирот из детских домов. Очень выгодный бизнес. Ты об этом разве не слышала?

— Никогда… — прошептала Кристина. — И кому же ты их продаешь?..

— Богатеньким бездетным семейным парам. Хотя иногда детей берут и люди с детьми. Уж и не знаю, зачем им это нужно. Да какое мне дело? Платят, и ладно! И платят отлично, всегда наличными. У меня договорешник с несколькими директорами детских домов в России. Раньше удавалось торговать и оттуда, но сейчас стало удобнее и проще вести переговоры за рубежом. И тогда я уехал… А детей мне переплавляют поездами или самолетами.

— Значит, та девочка на вокзале… Борис кивнул:

— В общем, это редко, когда мне самому приходится держать у себя ребенка день-два. Тогда была накладка, срыв. С кем не бывает… Обычно у нас все идет гладко.

— Гладко?.. — повторила Кристина. — Гладко… У тебя, видимо, так всегда по жизни. Ты на редкость удачлив!.. Ура, ура…

Борис хмыкнул, резко поднял брючину и показал протез.

— Ну, это единственное, где тебе не свезло! — резко отчеканила Кристина. — Кстати, я даже не знаю и, видимо, не узнаю никогда, как и где с тобой случилось несчастье. Да и зачем? Теперь мне это неинтересно!

— Постой! — Борис грубо рванул ее за плечи и притянул к себе. — Что ты так смотришь?

— Я не отвечаю за свои взгляды, только за слова! — огрызнулась Кристина.

— Еще как отвечаешь! Именно за взгляды на действительность! Ты, генеральская жена и академическая дочка, кажется, вздумала меня обвинять?! И в чем же? В том, что я устраиваю будущую жизнь этим несчастным, брошенным забулдыгами отцами и матерями-алкоголичками детишек?! В том, что вызволяю их из наших жутких детских домов, где на пятнадцать-двадцать малышей одна нянька?! Да и то далеко запенсионного возраста! Да с моей помощью эти несчастные дети, которым в России не на что рассчитывать, попадают в особняки Европы и Америки! Они живут в собственных детских, заваленных дорогими игрушками и одеждой! Учатся в первоклассных лицеях и колледжах и наблюдаются у самых дорогих и лучших врачей! Они вкусно и хорошо едят! Ездят на курорты! Плавают в личных бассейнах и играют в теннис на домашних кортах! Катаются на роликах и горных лыжах! — Он неожиданно осекся.

Кристина помолчала. Борис во многом прав. Он, если хотел, всегда мог доказать свою правоту и обосновать невиновность. На то он и известный адвокат.

— Но ты и получаешь за это… — неуверенно сказала она.

— У каждого свой бизнес! — заявил Борис. — Один продает свинину, другой — автомобили, а третий — картины. Вот и вся разница!.. Так получается! Да, я хочу жить, а не бороться за здоровье, за горячую воду и отопление, за хорошую воду и еду, против бомжей, гололеда и РЭУ, против нищеты и хамства, против терроризма и разбоя!.. И многие хотят того же! Что здесь криминального?! Какие преступления и подлости ты в этом усматриваешь? И мне не нравятся великие сказочники Андерсены, когда они бездарно подменяют собой правительство и президента! И денег у человека много не бывает! Бывает много лишь глупости! Будь добра, выслушай все, что я тебе расскажу! А порассказать я могу много. Их зовут… Впрочем, их имена тебе не важны, и даже лучше, чтобы о них здесь никто не слышал. — Он усмехнулся. — Но они живут в Сан-Франциско, по-настоящему счастливые и богатые родители трех мальчишек. По-моему, очень странные люди, тщетно мечтающие о девочке. Никогда не мог таких понять… Ну ладно, у каждого свои закидоны… Так вот… Не рождались у них девчонки — такое случается. И появилась у них долгожданная дочка исключительно с моей помощью. Братья даже носили девчушку в лицей, демонстрировали каждый в своем классе. Им хотелось, чтобы все увидели их сестру, полюбовались на нее. Вот так! И у детдомовской девочки, худосочной, с рахитом, диатезом и множеством других болячек, теперь есть своя личная няня, которая души не чает в малышке. Собственная, а не одна на сорок человек! Кристина вздохнула.

— Ты выступаешь в роли благодетеля? Благородного спасителя детей? Жутко трогательно… А сколько ты получаешь за каждого ребенка?

Борис недобро покосился на нее:

— По-разному. За одного ребенка в Штатах платят от шести до тринадцати тысяч долларов. Прилично… Поэтому сегодня у нас в стране сиротским бизнесом увлеклись многие. Конкуренты! Например, многие работники детских домов, чиновники от образования, медицины, судопроизводства… И они, кстати, ценны и важны, поскольку многое знают и умеют, разбираются в деталях и тонкостях. Их услуги могут стоить и дороже моих. А за такие приличные денежки, сама понимаешь, люди готовы оформить все, что угодно, любые документы.

Кристина брезгливо отодвинулась, но Борис грубо схватил ее за руку:

— Так вот, у одной сиротки оказалось не все в порядке со зрением. Причина ясна: ее родная мамашка-алкоголичка пьянствовала всю дорогу, и во время беременности тоже, и умерла сразу после родов от алкогольного отравления. И хорошо. Таким жить долго не положено. А вот девочку в России отнесли к детям с врожденной алкогольной зависимостью. Американские родители показали ее врачам, и те сняли диагноз.

— Они ошиблись, — спокойно возразила Кристина. — Просто утешили хороших людей. И совершенно напрасно. Алкоголизм — страшная вещь, и его последствия обязательны, хотя в своих проявлениях непредсказуемы. Я хорошо знаю это, как медик.

— Пусть так! — закричал Борис. — Все равно девочке там будет лучше, ты разве не понимаешь, академическая дочка?! Что ты видела в жизни? В России хорошо привилось дикое представление о нормальности и даже каких-то нелепых преимуществах коллективного воспитания! Пресловутые коммуны и коллективизм! Дорогой господин Чернышевский! Дичь!

А наши не менее дорогие законодатели усматривают в огромном количестве российских приютов лишь одну серьезную проблему — материальную. И тебе, врачу, должно быть интересно, что в русском языке даже нет аналогов таких слов, как «синдром воспитания в приюте», хотя он принят в медицинской терминологии всего мира.

Значит, вновь — ноу проблем в России! Только мировая практика неопровержимо доказала и подтвердила, что приютское воспитание само по себе, вне зависимости от материального уровня детдомов и страны, уродует и разрушает детскую психику. У девяноста процентов детдомовских детей-дошколят задержка психического развития. А если ребенка не усыновили и он продолжает жить в приюте, задержка развития почти всегда приводит к олигофрении. Я изучал статистику! Ты можешь опровергнуть меня, как медик?

Кристина высвободила руку и промолчала. Возразить нечего… Борис удовлетворенно хмыкнул.

— Я как-то говорил с человеком, выросшим в детском доме. Он называл его концлагерем и уверял, что такого ада нет даже в армии. И пока наши государственные мужи упоенно муссируют эту тему и рассуждают о моих темных и грязных заработках, тысячи детей-сирот исчезают в подвалах, тюрьмах, на кладбищах… И что, по-твоему, лучше и предпочтительнее для этих детишек — семья, пусть и за границей, или кладбищенский вечный покой?! Надо не жалеть сирот и не лить над ними крокодиловы слезы, не отдавать им тряпки времен Второй мировой, а искренне, по вере, помогать. Когда мы научимся по-настоящему сопереживать, тогда и будем иметь право рассуждать об их судьбе. Ведь от них сейчас отвернулись не только родители, но и родина!

— Ну да, а ты один на всю страну повернулся к ним лицом! — съязвила Кристина. — Вера… Не тебе о ней рассуждать! И не забывай, что наши люди — нищие по сравнению с теми же американцами! Где им усыновлять чужих детей?

— Правильно, — кивнул Борис. — Насчет веры не буду спорить. И насчет наших россиян. Но дети?.. Пусть мучаются, но остаются российскими гражданами? Так? Славненько… А как же тогда студенты и выпускники вузов, толпами покидающие Россию? Ведь родная держава вложила в их обучение миллионы, и ничего — отпускаем запросто! Пусть себе едут работать на другие страны. Это их законное право. А почему тогда у нас считается справедливым лишать человека, пусть маленького, возможности обрести лучшую жизнь? Тебе не кажется это бесчеловечным и противоестественным? И не смешно ли ждать, когда экономическая ситуация в стране улучшится и мы сумеем создать достойные условия нашим сиротам?

— Ты и не ждешь, — пробормотала Кристина. Недоспасов озлобился сильнее:

— А человеку вообще несвойственно долго ждать! Каждый хочет жить, а не дожидаться лучшего. Двух мальчишек-близнецов из Вологды я пристроил в бездетную семью в Кливленде.

И теперь дедушка рассказывает им по вечерам удивительные сказки на английском. Папа у двойняшек — врач, мама работает в детском медицинском центре. По-твоему, плохо? А вот другая история. Девочка родилась в Запорожье. Ее отца убили в пьяной драке до ее рождения. У молодой безработной необразованной вдовы на руках осталось еще двое старших сыновей. Понимая, что троих ей не поднять, она согласилась отдать дочку за границу. Девочку с удовольствием усыновила бездетная пара из Массачусетса. Они профессиональные музыканты и уверены, что их дочка очень талантлива. Она уже поет и играет на нескольких музыкальных инструментах. А еще двое детей жили в разных городах. Теперь они брат и сестра, живут в Калифорнии, прекрасно адаптировались в семье преподавателей колледжа, любят маму и папу, друг друга и собаку Джека.

Кристина пристально посмотрела на Бориса:

— Ты следишь за судьбами проданных детишек?

— Стараюсь, — буркнул он. — Почти всегда получается… Помнишь ту двухлетнюю девочку на вокзале? Ее привезли из Самары для супругов из Хьюстона. Скоро у нее должен появиться братик из России. Тоже с моей помощью. Мне нечего стыдиться! Мои усыновители берут российских малышей только потому, что действительно любят детей. В Америке даже устраивают слеты, например в Вашингтоне, куда съезжаются семьи, где минимум двое усыновленных малышей. Я знаю около шестисот таких семей. Они хорошо представляют; как живут дети из России в американских семьях, потому что время от времени отдыхают вместе. А родители Анечки даже начали изучать русский язык, чтобы помочь своим детям немного сохранить связь со своим прошлым, с родной культурой.

— Трогательно… — пробормотала Кристина.

— А ты представляешь, с чем сталкиваются иностранцы в нашей стране, когда хотят усыновить русского ребенка? Когда в России начали организовывать семейные детские дома, женщине, которая хотела взять на воспитание нескольких малышей, по неизвестной причине не разрешили собрать вместе троих детей из одной семьи, оказавшихся в разных детских домах. Во всех инстанциях отказ был категоричным. Я ей помог. Это плохо? Подло?! Почему ты рассматриваешь мои поступки именно так? И не ты одна!

У нас действует закон: здоровых детей не отдавать иностранцам ни под каким видом! Пусть живут здесь и здесь вырастают больными и немощными! Одна малышка почему-то все время зажимала себе рот пальцем. Я сначала не мог понять почему, а потом догадался: так, наверное, она научилась сдерживать плач. Ребенок, растущий в детском доме, к двум годам привыкает к самостоятельности и умеет худо-бедно постоять за себя. За границей дети быстро становятся другими — общительными, открытыми, свободными.

Богатые иностранцы, которых многие подозревают во всех смертных грехах, спасают десятки тысяч российских детей от болезней, насилия, растления и смерти. Разве можно огульно охаивать тех, кто преодолел множество препятствий, нередко унизительных, чтобы найти свое счастье в родительской заботе о брошенном, недоразвитом, больном российском ребенке?! А ведь таких пап и мам большинство. И среди них нередки случаи поистине жертвенной отдачи этим детям. Какую еще поискать на их родине!

— А почему они не могут взять ребенка у себя в стране? — спросила Кристина.

Борис хмыкнул:

— А потому!.. Во-первых, всегда в действии наша родная российская неразбериха, неплохо сочетающаяся с продажностью наших чиновников. Этот вечный двигатель делает процедуру усыновления в России менее сложной, чем в других странах, например в тех же Штатах. Там вообще немало трудностей. Например, по американским законам усыновление запрещено, если один из супругов-усыновителей перешагнул рубеж шестидесяти лет.

Логично, подумала Кристина.

— А американский отец той девочки, которую ты видела, немолод, — продолжал Недоспасов. — У него двое взрослых детей от первого брака, девять внуков и два правнука. Со второй женой они вместе уже пятнадцать лет, но детей у них нет. Вот и решили взять русского ребенка. Во-вторых, многие американцы обращаются в международные агентства потому, что в США не ждать очереди на усыновление. Там жаждут взять ребенка-сироту примерно два миллиона семей, а срок ожидания — десять-двенадцать лет. В большинстве регионов России такая очередь отсутствует вовсе. Это наша сегодняшняя реальность, и не признавать ее — преступление перед сиротами.

— О какой очереди ты говоришь? Если в Америке нет приютов, значит, там вообще нельзя взять ребенка, судя по всему, — удивилась Кристина.

— Можно. Например, вдруг от ребенка откажется мать. Но нередко она, отдав дитя сразу после рождения чужим людям, спохватывается и через какое-то время начинает требовать его возвращения. Такие случаи нередки, усыновителей, конечно, не греет перспектива судебного процесса с непредвиденным исходом. Зато трудно представить, что какая-нибудь из российских отказниц-алкоголичек воспылает любовью к своему малышу и надумает его возвращать. Разве лишь для того, чтобы гонять милостыню выпрашивать… Но если даже и надумает… Америка далеко, за океаном! — Борис засмеялся. Какая у него все-таки удивительная улыбка!.. — И еще: некоторые пары хотят усыновить не грудничков, а подросших детей. В Штатах подобной возможности нет. Малышей, осиротевших в сознательном возрасте, там передают на воспитание в семьи — в Америке существуют и такие! — и тогда по закону усыновление становится нереальным. Российское законодательство похожих ограничений не устанавливает. Правда, если ребенок старше десяти лет, надо получить его согласие на усыновление. Ну и что? Дети всегда охотно его дают.

— А во сколько обходится иностранцам усыновление детей из России? — спросила Кристина. — Ведь платят наверняка не одному тебе. Значит, сумма куда больше.

— Ты сообразительная баба, — пробурчал Борис. — Всегда повторял это и повторять буду. Цена не намного дешевле, чем в Америке. Если говорить о затратах, то это примерно столько же, сколько потребовалось бы на приобретение нового, не слишком шикарного автомобиля.

— Ты сравниваешь детей с машинами?

— А ты опять ужасаешься моему цинизму и моральной деградации? Всякое сравнение хромает, а я говорю всего-навсего о денежных эквивалентах. В своей стране будущие родители в основном оплачивают лишь услуги агентства, а деньги, которые они платят в России, достаются частично и детскому дому, откуда они берут малышей. У наших интернатов и домов ребенка положение отчаянное: переполненность, скудные средства, отсутствие всякой помощи… В таких условиях детские дома часто решают свои проблемы за счет международных усыновлений. Они разрешены законом при условии, о котором я уже упоминал: усыновляются только тяжелобольные дети, от которых отказались родители. — Борис помолчал. — Эти американцы и другие господа с Запада иногда кажутся мне ненормальными… Отец Ани, когда приехал к нам в детдом посмотреть на девочку, вдруг сказал мне, что ему очень больно оставлять здесь других детей. И если бы у него нашлись деньги, чтобы забрать всех сразу, маленьких и больших, он бы так и сделал.

— И ты им веришь? — удивилась Кристина. — А если они используют детей как доноров при трансплантации органов?

— Да я не верю никому! Даже самому себе! Конечно, сейчас газеты и журналы усиленно муссируют тему донорства. Преступные умыслы зарубежных усыновителей!.. Дичь! Сегодня ни одно государство в мире не в силах обеспечить себе достаточное количество трансплантанта. Поэтому проблема не устарела. Ну и что? Наши правоохранники обязаны пресекать переправку донорских органов за рубеж. А источниками этого прибыльного бизнеса становятся чаще всего дети и бомжи. Якобы. Вот откуда ноги растут… Но я не слышал, чтобы хоть один из этих слухов подтвердился. Хотя в жизни все бывает… И в чем ты видишь мой позор и низость? В том, что множеству сирот удается найти добрых и заботливых родителей, хотя бы за границей? На мой взгляд, позор в другом: в том, что сотни тысяч малышей навсегда остаются в детских домах у себя на родине. Что тебе известно о законах других стран? Ведь на самом деле судьба ребенка, усыновленного из России, например в Италию, охраняется даже тщательнее, чем любого родившегося там. За усыновленным малышом и его судьбой следят не только сотрудники национальной охраны детства, но еще судебные органы, иммиграционная служба. Люди, усыновившие ребенка из другой страны, автоматически ставят себя под тройной контроль. Поэтому для неблаговидных целей куда проще и безопаснее украсть ребенка в соседнем городе у каких-нибудь бедняков или купить у них малыша за бесценок, нежели привезти из-за рубежа. Я вообще не врубаюсь, откуда взялась эта легенда об усыновлении иностранцами наших сирот для трансплантации органов. Или это очередной перепев вековой легенды о крови христианских младенцев?

Борис быстро разобрался в главном, и не он один — большинство детей, усыновляемых иностранцами, вряд ли найдут себе родителей в России из-за своих болезней, отсталости, возраста… Девяносто девять из ста потенциальных российских усыновителей больше всего боятся усыновить ребенка с отягощенной наследственностью. А за рубежом этого не пугаются.

Марина как-то объяснила Борису, что во всех наших детских домах существует так называемая «избыточная» медицинская диагностика. Что осложняет проблему усыновления. На этот феномен указывалось, в частности, в ноте посольства Италии в России. Италия занимает второе место в мире после США по количеству усыновленных российских детей. И там обратили внимание на то, что поставленные российскими медиками диагнозы детям, усыновленных итальянцами, как правило, не подтверждались. Дети оказывались здоровыми.

Марина рассказала, что в федеральном банке данных о сиротах и детях, оставшихся без попечения родителей, можно обнаружить такие нелепые диагнозы, как «задержка речевого развития» у двухмесячных младенцев. Или диагноз «интеллектуальная недостаточность», хотя в международной классификации болезней подобного диагноза не существует.

Наиболее распространенный диагноз у сирот — «задержка психомоторного развития как следствие перинатального (внутриутробного) поражения центральной нервной системы». Он весьма озадачивает и настораживает российских усыновителей и сильно охлаждает их желание взять малыша из детдома. А вот представитель одной итальянской фирмы, оказывающей посреднические услуги по усыновлению, объяснила, что таких детей итальянцы берут охотно, поскольку по итальянским нормам это вообще не заболевание. И через три-четыре месяца жизни в семье ребенок становится абсолютно здоровым. С ним просто нужно говорить и общаться, чего, естественно, в детских домах, где у воспитателя на руках двадцать или больше детей, никто делать не в силах и даже не собирается.

Российские медики изучали и проверяли выборочно в федеральном банке данных анкеты сирот. И выяснили, что сведения о состоянии здоровья детей часто неточны. Медицинские заключения детей, которых собираются усыновить, нередко составляют даже не лечащие врачи, а другие специалисты, далеко не всегда компетентные. Причем выводы сплошь и рядом делаются без осмотра детей, только на основании уже имеющихся старых медицинских документов.

В домах ребенка, куда поступают малыши в возрасте до четырех лет, не обеспечивается лечебная коррекция детей. Итог печален: ребенка, не получившего вовремя медицинской помощи, ожидают инвалидность и пожизненное содержание в собесовском интернате. А главные врачи домов ребенка ссылаются на отсутствие средств на лечение. И они правы. Нет в современной, усиленно строящей капитализм России денег на детей. То есть на свое будущее. Значит, она обречена… Почему так часто приходится объяснять аксиомы?..

Мариша поведала немало интересного с медицинской точки зрения на проблему, а Борис прекрасно знал о прокурорских проверках. Прокуроры не уделяли должного внимания детскому вопросу. Даже не привлекали к участию специалистов. И вопрос о лечении сирот не рассматривался ни в одном из представлений прокуроров в управления здравоохранения. А зачем? Проще посетовать на привередливость и капризы российских усыновителей, которые желают иметь лишь цветущих здоровеньких детей.

Да, сегодня в России неоткуда взять множество потенциальных усыновителей. Это помогало Марине и Борису. И еще один нюанс-промах работал им на руку. Усыновление в России совершенно не пропагандировалось. Полностью отсутствовала всякая информация, крайне редко использовались газеты и телевидение. А ведь стоило бы попробовать рассказать с экрана о трудной судьбе малыша Ванечки или малышки Даши и показать их худые жалкие мордашки. Тогда, вполне вероятно, некоторые сострадательные, жалостливые русские написали бы на телевидение письма с просьбами отдать им и Ваню, и Дашу, и еще с десяток таких же бедных сироток. Но особенности русской души во внимание не принимались и даже не рассматривались. Или на Руси перевелись психологи? Да нет, скорее, они тоже трудились в частном бизнесе и на тех же иностранцев.

И таков ли уж преступник Борис? Вокруг него множество других, кто спровоцировал ситуацию и способствовал развитию бизнеса Недоспасова.

Да, как ни смешно, сам закон активно действует именно в этом направлении. Он позволяет международные усыновления только в тех случаях, когда в течение определенного срока не удалось подобрать для ребенка российских усыновителей с помощью централизованного всероссийского банка данных о сиротах. А как их подберешь, этих российских родителей? Где их возьмешь? Из-под земли не выроешь. И поэтому эффективность работы этого монопольного, столь прекрасно задуманного и организованного государственного органа близка к нулю.

И что в итоге? Да все то же самое, как ни крути: быть усыновленными иностранцами для многих сирот — единственный шанс обрести семью.

А пресловутый и не дающий многим спокойно спать вопрос о размере прибыли, получаемой посредниками? Для сироты, в результате обретающего родителей, эта сумма не имеет никакого значения. Нельзя взвесить на одних и тех же весах человеческую жизнь и деньги. И неужели это повод, чтобы лишить ребенка из детдома последней надежды жить рядом с мамой и папой?!

— Тебе известно о чудовищных нарушениях законности в сфере социальной защиты детей? — наседал Борис, зло посматривая на Кристину. — Что ты знаешь об этом? Думаешь, оно очень благополучно — положение малышни, оставшейся без попечения родителей? Дичь! Деньги на детей, находящихся под опекой, часто не выплачиваются вообще или даются в размерах, намного ниже установленных. Дети и подростки часто попрошайничают и нищенствуют. Прокуроры выявили около двенадцати тысяч нарушений законов, касающихся социальной защиты детства. И это малая толика того, что происходит!

— Ну хорошо, пусть медицинские заключения детей, как ты утверждаешь, преувеличенно неправильные. Все равно в наших детских домах в основном тяжелобольные дети, я знаю, — попыталась перевести разговор в другую область Кристина. — Ты обманываешь иностранцев?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15