В доме Доньи Анны

Граф, дон Хуан.

Дон Хуан. Да, добродетель спорит в ней

С ее изящной красотою.

Граф. Ужель я лучшего не стою?

О, сколько я потратил дней,

Признаний, просьб, речей влюбленных,

И вздохов, и ночей бессонных, —

А для чего, спросить позволь,

Терплю страдание такое?

Чтоб вместо главного героя

Играть отверженного роль!

Дон Хуан. Поверь, что в ней любовь проснется,

Твоя осуществится цель.

Граф. Однако больше трех недель

Проснуться ей не удается!

Увы! Куда, куда меня

Надежды завлекли маня?

Дон Хуан. Что о страданьях ты толкуешь?

Себя влюбленным не зови:

Без ревности ведь нет любви,

А ты нисколько не ревнуешь…

Не ревновал ты никогда.

Граф. Ревную! В этом вся беда.

Пускай меня кто хочет судит:

Ревную страстно я.

Дон Хуан. К кому?

Граф. Ревную ко всему! К тому,

Что было, есть и будет!

Мартин, те же.

Мартин. Ну, скоро пристани желанной

Достигнет ваших чувств ладья!

Налюбовался вдоволь я

Венерой, то есть доньей Анной.

Изобразить тот чудный вид

Напрасны будут все усилья,

Даруй воображенью крылья,

О милость дивных Аонид!

Чтобы достойно описать,

О музы, зрелище такое,

Мне ветвь цветущего алоэ

В садах Севильи надо взять.

Я с ножки маленькой начну —

Внизу колонны белоснежной,

Где просинь жилок сетью нежной

Едва лазурит белизну!

Граф. Как мог ты видеть?

Мартин. В пене кружев

Одежды легкой невзначай

Широко распахнулся край,

Все то, что скрыто, обнаружив.

Заметив, что любуюсь ей,

Сеньора c самой строгой миной

Все десять лепестков жасмина

В сандальи спрятала скорей!

Она была полуодета…

Какой-то воздух… кисея

В узорах тонкого шитья…

Ей не хотелось туалета

Менять, и вам со мной отказ

Послать решила донья Анна,

Но не хотел я постоянно

Быть горя вестником для вас.

Просил… и одержал победу.

Она к вам выйдет… только с тем,

Чтоб не касаться нежных тем,

А светскую вести беседу.

Как вам угодно: это ей

За вас был должен обещать я.

Граф. Не может быть скучней занятья

Для страсти пламенной моей!

Дон Хуан. Стихи, и музыка, и пенье

Помогут вечер провести!

Граф. Иль наказание нести

Мне за чужие прегрешенья?

Я думаю, была безумьем

Она обманута не раз,

Коль ждет, чтобы при ней сейчас

Я полон был благоразумьем!

Донья Анна, в роскошном туалете, Xуана, музыканты; те же.

Граф. Любви капризной божество

Благодарить мне не пора ли,

Что вы хоть луч мне даровали

Расположенья своего?

Донья Анна. Собранья нашего предметом

Стихи и музыку избрав,

Сошлись мы нынче, милый граф,

Прошу вас, помните об этом.

Граф. О, видеть вас! Не нужно мне

Иной поэзии небесной.

Донья Анна (дон Хуану). Вам слушать нас – неинтересно,

Что вы стоите в стороне?

Хотя немножечко вниманья!

(Графу.) Кузен ваш очень нелюдим.

Дон Хуан. Вы обвинением своим

Мне подсказали оправданье,

Но – повинуюсь. (Подходит.)

Граф (донье Анне). Мы вдвоем

Поговорим под звуки пенья.

Донья Анна. О, граф! Учтивей, без сомненья,

Нам будет говорить втроем.

Музыканты (поют).

От того, что взор ясных очей

На меня никогда не взглянет,

Страданья мои только станут сильней,

Но любовь моя меньше не станет!

Донья Анна. Но «ясные»! Определенье

Не очень лестное для глаз.

Граф. Позвольте мне узнать у вас —

Чем подтвердите это мнение?

Ведь «ясными» и небеса мы

Зовем, когда дыханье бури

Не омрачает их лазури!

Донья Анна. Ужель в глазах прекрасной дамы

Хотели б видеть вы покой?

Но ведь душа и есть движенье,

И только смену выраженья

Мы называем красотой.

А если б к небу подходило

Спокойствие и ровный свет,

То ни к луне, ни к солнцу – нет!

Глаза небес те два светила:

В движенье вечном видим их!

Граф. Простите песне, что словами

Она посмела спорить с вами:

Не знает принужденья стих!

Дон Хуан. Да, и в стихах любую тему

Наш позволяет уговор.

Донья Анна. Ну что ж!.. Начнете вы, сеньор?

Граф. Я приготовил вам поэму

В честь ваших глаз: в ней песен шесть.

Я вам прочту все строфы эти.

Угодно?

Донья Анна. Ни за что на свете,

Я предпочту сама прочесть.

Граф. Исполню ваше повеленье.

Донья Анна. Найдите для стихов сюжет,

Чтоб был вам близок и согрет

Живой игрою вдохновенья!

Граф. Как вам угодно; поспешу

Желаньям вашим угодить я:

«Сонет по поводу прибытья

К нам в Кадикс англичан»?..

Донья Анна. Прошу!

Граф.

«Предположив, что лев испанский спит

И когти скрыл в покрове златорунном,

Что грозный Марс стал Купидоном юным,

Решил на льва напасть надменный бритт.

Сто кораблей отправил безрассудно,

Чтоб край одежд Испаньи там поймать,

Где, как хрусталь, в оправе изумрудной

Сияет моря царственная гладь.

Хотел на берег выйти враг спесивый!

Но грозный лев тряхнул лишь только гривой,

И тень его одна внушила страх:

В смятенье и тревоге легионы

Бежали прочь, британские знамена

Позорно сея на морских волнах!»

Дон Хуан. Какой размах!

Донья Анна. Да, чудно, чудно.

Великолепен ваш сонет!

Дон Хуан. Лев – верный короля портрет!

Донья Анна. Да, лучше и представить трудно.

Мартин. Сонет на славу.

Граф. Но, сознаюсь,

Стеснялся я его читать. (Донье Анне.)

Теперь мы просим вас начать.

Донья Анна. Как? После вас? Я не решаюсь.

Дон Хуан (смеясь). Не принимаем извинений!

Донья Анна. Что тут смешного?

Дон Хуан. Виноват.

Мартин. Молчите: музы говорят!

Граф. Что скажет поэтессы гений?

Донья Анна.

«Тот, кто Филиду любит, ей не мил;

Кто с ней жесток, того Филида любит,

Презревшему ее – дарит свой пыл,

Презрев того, кого презреньем губит.

Кто к ней стремится – от того бежит,

Кто от нее бежит – к тому стремится,

Кто с нею горд – пред тем она дрожит,

Кто раб ее – пред тем она царица.

Любовь, любовь! В могуществе своем

Сведи ты лед со льдом, огонь с огнем.

Чувств примири раздор непримиримый.

О, сделай так, чтобы она могла

Любить того, кому она мила,

И разлюбить того, кем не любима!»

Граф. Стихами можно восторгаться,

Мы в восхищении своем

Не вольны!

Донья Анна. Дон Хуан, мы ждем!

Дон Хуан. Позвольте с мыслями собраться.

«Я девушку увидел у бассейна;

Она стояла, девственно горда,

Держа кувшин в руке своей лилейной:

В него лилась прозрачная вода.

Она красой сияла несказанной,

Величьем в ней дышали все черты:

В сандалиях с подошвой деревянной,

В переднике – царица красоты!

Взялась стирать – и от ее касаний

Казались снегом вымытые ткани.

Ей в руки душу отдал я свою

И, подойдя, сказал благоговейно:

К чему тебе склоняться у бассейна?

Дай, твой кувшин слезами я долью…»

Донья Анна. Плохой сонет.

Дон Xуан. Другого нет.

Донья Анна. Чтоб кабальеро благородный

Избрал такой сюжет негодный —

Не верится! Плохой сонет.

Граф. Вполне согласен с доньей Анной.

Дон Хуан. Кто б увидал прелестный мой

Сюжет, овеянный красой

И чистотою осиянный,

Со мною вместе бы сказал,

Что стоит он любви поэта,

Что для подобного сюжета

Достойных не найти похвал.

Донья Анна. Ну, если вы употребили

В сонете пламенном своем

Лишь поэтический прием,

Чтоб скрыть, кто ваша дама, или

Не повредить хоть и слегка

Прекрасной дамы доброй славе, —

Вы так писать, конечно, вправе,

Иначе – ваша мысль низка.

Дон Хуан. Нет, мне чужда такая цель, —

Но в откровенности нет худа.

Совсем недалеко отсюда

Цветет красою Исабель,

Служанка скромная, простая,

Души влюбленной госпожа!

Не унижается, служа

Пришельцу из чужого края.

Из Индии приехал он

Искать богатства здесь, в Мадриде,

И рядом с ней живет, не видя,

Каким богатством награжден!

Донья Анна. Служанке – и такая честь?

Дон Хуан. Да, та, которой я не стою,

Служанкой бедной и простою,

Наемницей была и есть!

Но в глиняном ее кувшине

Любовь была на самом дне:

Она дала напиться мне —

И околдован я отныне.

Волшебный яд таил кувшин,

Я выпил яд неосторожно!

Донья Анна. Понять мне было бы возможно,

Когда б так говорил Мартин!

Но вы… Не верю я ушам!

Дон Хуан. Прошу простить меня, сеньора,

Любовь не ведает разбора

И не спросясь приходит к нам.

Своею девственной красой

И благородством поражая,

Она невинней розы мая,

Зари обрызганной росой.

Она при этом сохраняет

В своем смиренье гордость ту,

Что возвышает чистоту,

А обаянью не мешает.

Где даму я найду другую

Ее достойней и милей!

Донья Анна. Забыли вы, что рядом с ней

И я на свете существую!

Как нелюбезны вы, сеньор!

Дон Хуан. Я только искренен был с вами

И откровенными словами

Не думал заслужить укор!

Граф (донье Анне). Куда же вы?

Донья Анна. Я удалюсь…

Дон Хуан. Я оскорбил вас? Я не смею…

Донья Анна. Меня поставить рядом с нею —

Да это, право, низкий вкус.

Уходят донья Анна и Хуана.

Граф, дон Хуан, Мартин; затем Хуана.

Граф. Клянусь душой, она права.

Мартин. Ну, вот и кончилось собранье.

Дон Хуан. Она пришла в негодованье

За откровенные слова!

Граф. Тебя я, право, не пойму:

Как, ты сказал в лицо ей прямо,

Что лучше есть другая дама?

Ошибка это!

Дон Хуан. Почему?

Хуана (входя). Граф, просит вас зайти сеньора.

Граф (дон Хуану). Наверно, мне сказать о том,

Чтоб ты не приходил к ней в дом.

Ты мне причиною укора!

Дон Хуан. Коль это мера наказанья,

То ей меня не испугать.

Граф и Хуана уходят.

Дон Хуан (Мартину). Скажи, что я пошел искать

Предмет ее негодованья!

Мартин. Она так сильно вас пленила?

Дон Хуан. Да… тысячу раз да, Мартин.

Мартин. Так что ж, стесняться нет причин:

Любите то, что вам так мило.

Подчас нам сельский луг дороже

Изящных городских садов,

Ну, а притом… в конце концов

Все женщины – одно и то же!

Уходят.

Улица

Донья Мария, в скромной одежде и в переднике; индианец идет за ней.

Донья Мария. Сеньор, предупреждаю вас —

Коль это повторится снова,

Мое решение готово:

От вас уйду я в тот же час.

Индианец (в сторону, тихо). Страсть! Твой язык

пусть будет нем.

Сдержи порыв: тут честь сурова. (Донье Марии.)

Даю тебе отныне слово

Не докучать тебе ничем.

Всему виной твой образ чудный

И прелесть юной красоты…

Будь снисходительна и ты —

Нам изменить природу трудно. (Уходит.)

Донья Мария.

Донья Мария. Природу трудно изменить,

Но жизнь изменчива, как море.

Сегодня – радость, завтра – горе,

И то и дело рвется нить!

Как изменилось все вокруг!

С какою быстротой, мгновенно…

Мой гордый дух, мой вид надменный.

Куда же вы девались вдруг?

Мой нрав был горд и независим;

Надменно мерил всех мой взгляд;

Бросала прочь любой наряд,

Рвала страницы нежных писем…

Казалось мне, что из мужчин,

Склонявших предо мной колени,

Твердивших мне мольбы и пени,

Меня не стоит ни один.

Где это все? Куда девалось?

Все миновало, точно сон.

Презрение со всех сторон,

И мне одно сказать осталось:

«Учитесь у меня, цветы;

Непрочен краткий миг расцвета, —

Вчера была я чудом света,

Я ныне тень былой мечты».

Увы! Цветов душистых чаши,

B высокомерии своем

Хотите спорить вы с лучом,

Что золотит головки ваши

Весенним лучезарным днем!

Вся наша жизнь – одно мгновенье,

Подобна вам была и я…

Но вот – угасло солнце дня,

Сменившись ночи мрачной тенью,

«Цветы, учитесь у меня».

Дивилась вся Андалусия,

Твердили все: «О, красота!

О, чудо мира! О, Мария!»

Но я, увы, уже не та:

Исчезло счастье, как мечта.

Не верьте же счастливым дням,

Цветы! Послушайтесь совета,

Который от души я дам.

Пусть мой пример подскажет вам:

«Непрочен краткий миг расцвета!»

Так не гордись же красотой,

Горошек розовый душистый,

Фиалка – нежной чистотой

Иль – сердцевинкой золотой

Цветок лилеи серебристый.

Гвоздика, пламенней огня,

И ты, корона златоцвета,

Головки нежные склоня,

Взгляните с грустью на меня:

«Вчера была я чудом света!»

Миг – вы цветете, а потом

Безумье схлынет, счастье минет,

Когда в объятье ледяном

Вас ночь обнимет вечным сном

И жизнь навеки в вас застынет.

Была я чудом красоты —

И вот… брожу средь темноты,

Где вместо радости – печали.

Вчера меня вы солнцем звали…

«Я ныне – тень былой мечты!»

Дон Хуан, донья Мария.

Дон Хуан. Наконец-то мне удача!

Исабель, куда спешишь?

Донья Мария. «Исабель, куда спешишь?»

За любовным объясненьем!

Уж не думаете ль вы,

Что во мне ума ни капли?

Дон Хуан. О, напротив: мне сдается —

Притворяешься ты, будто

Многого не понимаешь.

Донья Мария. Что не нужно – не пойму.

Но понять мне, правда, трудно,

Что воспитанный, изящный

Кабальеро вдруг снисходит

К девушке такой, как я.

Вы бедны?

Дон Хуан. Ты знать желаешь,

Беден я иль нет? Зачем?

Донья Мария. Если денег не хватает,