В день, когда на борту появились и были помещены в изолятор неожиданные клингонские гости, Спок покинул мостик по окончанию своей вахты, и пошел разыскивать родителей. Как обычно, он не нашел их в их комнатах. Он нашел их в одной из комнат отдыха, где незанятые вахтой члены экипажа давали импровизироавнное представление.
      – Берите вашу арфу, и присоединняйтесь к нам, мистер Спок, – сказала лейтенант Ухура, когда увидела его в дверном проеме.
      – Да, Спок, – сказал Аманда, – пожалуйста сделай это.
      У него не было повода отказать этой просьбе, так что Спок вернулся к себе и прихватив инструмент, вернулся в комнату отдыха. Ухура пела под аккомпанемент энсина Пасчела на виоле. Это была грустная баллада о любви, которая выбивала слезу у всех присутствующих людей.
      Когда песня закончилась, Пасчел начал играть на своем инструменте живую танцевальную мелодию. Несколько человек вскочили, и бросились танцевать, в то время как остальные хлопали руками в такт музыке, разумеется все кроме Спока и Сарека.
      Спок перехватил изучающий взгляд отца, и понял, что Сарек задается вопросом, почему они все еще болтаются на орбите Найсуса. К счастью, музыка и смех мешали беседе. Когда танцы закончились, а раскрасневшиеся и запыхавшиеся танцоры расселись, Ухура попросила:
      – Сыграйте нам что-нибудь вулканское, мистер Спок.
      – Я преклоняюсь перед талантом своего отца, – ответил быстро Спок, и вручил лиретту Сареку.
      Но эта уловка спасла его всего на полчаса. Сарек любезно сыграл несколько мелодий, подходящих для человеческой эстетики и слухового диапазона. Но потом, несмотря на искренние протесты благодарной аудитории, Сарек сказал:
      – Боюсь, что есть кое-что, что я должен обсудить с моим сыном. Аманда, пожалуйста останься и наслаждайся исполнением.
      Спок увидел синюю вспышку в глазах своей матери – она редко реагировала положительно, когда Сарек принимал авторитарный тон, но в этот раз она надела свою самую добрую улыбку и ответила:
      – Конечно, муж мой. Я встречу тебя позже в наших комнатах.
      И Спок знал, что уже через десять минут, после этого она узнает все от Сарека или Спока, хотя они и не собираются ей ничего говорить. Было бесполезно пробовать оградить Аманду, хотя и ее муж и ее сын инстинктивно желали сделать это. Однако, спустившись в коридор, ведущий к каюте Спока, Сарек спросил:
      – Почему сегодня был перекрыт коридор к транспортному отсеку?
      – А что вы там делали? – спросил Спок.
      – У нас есть друзья в Академии, которые должны были спуститься на планету, и твоя мать хотела с ними проститься. Каждый, кто сегодня спустился вниз рискует жизнью.
      – Я знаю, – ответил Спок. – Однако, коридор был перекрыт через тридцать одну целую и тридцать семь сотых минуты после последней телепортации.
      Они дошли до каюты Спока. Когда они вошли внутрь, Сарек Ответил:
      – Как ты можешь жить среди людей и не знать их обычаев? После отправки люди, остающиеся на борту задержались возле комнаты телепортации, чтобы выразить друг другу сожаление о тех, кто ушел. Рядом есть зал заседаний, и все у кого не было неотложных дел пошли туда, все кроме Сендета, который без сомнения чувствовал, что его присутствие нежелательно.
      – Сендет? Что он там делал? – спросил Спок.
      – Разве ты не заметил интерес, который он проявлял во время рейса к вулканке Т’Пайне? И разве ты не заметил соотношения между мужчинами и женщинами среди последователей T'Вет? В поколении Сендета на трех мужчин приходится две женщины… и Сендет необещанный.
      Спок судорожно сглотнул. Необещанные мужчины среди последователей T'Вет рисковали жизнью; фактически, упоминая соотношение, Сарек только что сказал, что каждый третий был под угрозой смерти. В этом месте у них просто не было выбора.
      Как только мужчина достигал пон-фар, он нуждался в помощи… или умирал. Все доступные женщины были обещаны, оставив одну треть мужчин без поддержки, не борясь за их жизни. На вулканской колонии девять не было других общин, из которых они могли бы украсть или соблазнить женщин; вызов стал бы образом жизни с первого дня необещанных мужчин вступивших в период пон-фар.
      – Значит, – сказал Спок, – Сендет попробовал в самый последний момент склонить Т’Пайну к союзу с ним и присоединиться к нему в изгнании.
      – Верно, – сказал Сарек.
      – Но она отказалась.
      – Также верно. Она разумная молодая женщина. Жаль, что ты не получил возможности с ней познакомиться поближе, Спок.
      Внезапно Спок почувствовал раздражение. Он знал, что Сарек выражал только свое беспокойство.
      – Я был занят, отец.
      – Я больше не собираюсь делать выбор за тебя, Спок. Но ты все еще не рассказал мне, почему коридор был очищен.
      – Большинство команды об этом не знает, отец. Нам просто надо было убедиться, что нет никакой опасности.
      – Значит вы действительноприняли кого-то на борт.
      Вывод Сарека был ясен даже дураку. Когда Спок заколебался, он добавил:
      – Аманда и я были среди последних, кто покинул зал заседаний. Мы должны были ехать в одном турболифте с Сендетом после того, как другие ушли вперед. Когда мы ждали турболифт, то услышали приказ очистить коридор. Так как мы уже покинули эту зону, это было совсен нетрудно.
      – Да, – сказал ему Спок. – Фактически, мы приняли на борт двух человек, но согласно полученной с Найсуса информации, они не являются переносчики чумы.
      Он объяснил причину их неожиданного гостеприимства.
      – Клингонский ученый, – сказал Сарек. – Удивительно. Я хотел бы встретиться с ним.
      – Мы знаем, что инкубационный период чумы колеблется между шестнадцатью и сорока восьмью часами; поэтому мы не сможем покинуть орбиту в течение двух дней. Каждый, кто контактировал с клингонами, изолирован в медотсеке. Если никто не заболеет за это время, значит действительно клингоны не болеют и не переносят чуму, и ты сможешь посетить их. – Спок нахмурился. – Ты сказал, что Сендет не входил с вами в зал заседаний.
      – Он не делал этого. Он, должно быть, остался в зале транспортатора или в коридоре, потому что он был там, когда мы уходили.
      – Тогда, – сказал Спок, – Сендет наш наиболее вероятный подозреваемый.
      – Подозреваемый? – спросил Сарек.
      – Мистер Скотт обнаружил, что кто-то телепортировался с Найсуса еще до клингонов. Интересно… что могло быть настолько важным для Сендета на Найсусе, что он рискнул незаконно использовать транспортер?
      – И подвергнуться заражению, – добавил Сарек.
      – Вряд ли. Эпидемиологи установили, что, смертельный вирус недолго живет без хозяина. Это было в последнем сообщении, которое мы получили, меньше чем за два часа до выхода на орбиту.
      – Чума, кажется, не передается на объектах или одежде, если они не соприкасались в течении нескольких минут с инфицированным человеком. На открытом воздухе вирус умирает в течении нескольких минут, если не найдет подходящего хозяина. Инфицирование, к сожалению, происходит задолго до того, как переносчик показывает признаки заболевания. Так что есть небольшой шанс, если тот, с кем общался Сендет, был заражен, и он коснулся его… возможно что он тоже заразился.
      Спок сообщил капитану Кирку то, что сказал ему отец, и он немедленно вызвал Сендета в зал брифинга.
      – Что вы транспортировали с Найсуса? – потребовал Кирк.
      – Ничего, – ответил Сендет. – А что я мог?
      – Это то, что мы хотим знать, – сказал ему Кирк. – Вы подвергли опасности весь звездолет…
      – Если такое и было, что я отрицаю, разве это было не опаснее, чем транспортировать жителей Найсуса на борт?
      – Спок, я думал, что вы устранили пробел в безопасности!
      – Подтверждаю, капитан. Однако, я должен указать, что изолятор переполнен людьми, которые не больны, и раздражены, будучи ограничеными в передвижении. Они не находятся под арестом, и так же не лишены доступа к системе внутренней связи…
      Кирк на мгновение впился взглядом в потолок. Новости без сомнения к настоящему времени расползлись по всему кораблю.
      – Если вы знаете это, – сказал Кирк Сендету, – тогда вы должны знать, что люди, которых мы приняли на борт не заражены. Это не меняет тот факт, что вычто-то транспортировали.
      – Я этого не делал, – сказал категорически Сендет.
      Кирк поглядел на Спока хмурым взглядом. Спок вынужден был согласиться: вулканец, казалось, не лгал.
      – Не хотите обыскать мою каюту? – предложил Сендет. – Возможно вы сможете определить местонахождение этого таинственного объекта, который, как вы полагаете, я поднял на борт.
      – В этом нет необходимости, – сказал Кирк. – Независимо от того, что это было, это очевидно не в вашей каюте. Вы можете идти.
      Тем не менее, когда Сендет ушел он посмотрел на Спока.
      – Я очень устал, – сказал он. – У меня такое чувство, что я не смог задать правильный вопрос. Что-то случилось в зале транспортатора; Скотти не делает таких ошибок, когда оставляет управление, и Сарек не ошибся обнаружив прячущегося в коридоре Сендета после того, как группа спустилась вниз. Проклятье! Если я теперь запру егов изоляторе, я должен доставить туда и себя, и вас, и ваших родителей, любого, кто был около Сендета начиная с таинственного луча. Спок медленно покачал головой.
      – Это не выполнимо, капитан, и наверняка уже слишком поздно, даже если и так. Мы не должны изолировать столько людей и мы не можем отфильтровать и дезактивировать воздух во всем корабле, как мы делаем это в изоляторе. Если Сендет принес вирус на борт, и он нашел хозяина, к настоящему времени болезнь уже находится в системе вентилляции. У нас, кажется, нет никакого выбора, разве что ждать еще сорок восемь часов.
 

 
      Первый случай чумы Найсуса появился на «Энтерпрайзе» спустя двадцать часов. Спок в это время был на вахте, поддерживая синхронную орбиту над научной колонией Найсуса, когда двери турболифта открылись, и пропустили Аманду.
      – Мама? Что я могу сделать для тебя? – спросил он скрывая удивление.
      Пассажирам разрешалось быть на мостике только по особому приглашению. Она посмотрела, и как будто смутилась, увидев его там.
      – Спок? Что ты делаешь в этой униформе? О, Спок, что ты сделал? Твой отец…
      Спок закусил губу, стараясь не выдать своих чувств. Глаза Аманды остекленели, а ее слова были эхом того далекого дня, когда он сказал своим родителям о решении сделать карьеру в Звездном Флоте… после чего Сарек отказывался разговаривать с ним в течение восемнадцати лет.
      – Все в порядке, мама, – сказал он спокойно. – Все прошло.
      Он должен был отвести ее в изолятор. Или это был первым признак чумы, или его мать перенесла шок. В любом случае, он должен был поддерживать ее спокойствие.
      – Что ты имеешь в виду, говоря что все в порядке? – потребовала она. – Сарек хочет, чтобы ты следовал по его стопам и поступил в Академию Вулкана!
      Все на мостике теперь развернулись, чтобы посмотреть на мать и сына, и Спок почувствовал ощутимую волну их симпатии, затрагивающую его. Они не знали, что болтовня Аманды могла быть симптомом чумы, не понимали опасности для себя.
      – Пожалуйста, мама, – сказал Спок, – давай пойдем в другое место и обсудим это. Мистер Сулу, примите мостик.
      Спок поднялся, мягко направив Аманду к турболифту когда двери открылись и вошел Сарек.
      – Аманда! – воскликнул он. – Почему ты здесь?
      Внезапно обычно нежная, мягкая мать Спока с яростью набросилась на мужа и с воплем вцепилась ему в лицо ногтями. От неожиданности Сарек выдохнул:
      – Аманда! – и на его лице отразился каждый нюанс его испуга.
      Но Аманда продолжала кричать:
      – Как ты можешь так поступатьс ним? Он твой сын! Ты не можешь отрицать свою собственную плоть и кровь!
      На сей раз Сарек перехватил замахнувшиеся кулаки, которыми его пыталась ударить жена. Спок вышел из мгновенного ступора и схватив плечо Аманды зажал нерв. Сарек подхватил на руки обмякшее тело и шагнул в турболифт. За ним последовал Спок.
      – Изолятор, – приказал Спок, и затем ударил ладонью по пластине коммуникатора. – Доктор Гарденс, чума на борту. Выселяйте всех из изолятора. Мы войдем через вход C прямо в зону изоляции.
      Когда двери открылись, Сарек внес Аманду. Спок задержался в турболифте только для того, чтобы проинструктировать систему убрать эту платформу, пока ее не простерилизуют. Бесполезное усилие, думал он, видя людей в залах: предупреждение очистить помещение пришло теперь слишком поздно. Все кто были на мостике оказались под угрозой. Он должен был вызвать капитана, изолировать команду мостика, и выслать команду дезактивации прежде, чем вирус пожнет новый урожай.
      Но все это было бесполезно; если вирус не попал в систему вентиляции раньше, если Аманда подхватила его при контакте с Сендетом, то теперь вирус точно был в системе вентиляции. Одев защитный костюм, доктор Гарденс встретила их, помогла Сареку устроить Аманду на одной из кроватей, и подключила индикаторы признаков жизни. Из-за того что ее температура была на опасном уровне, а ее сердце билось часто и нерегулярно, сработала сирена. Доктор включила охлаждение кровати и быстро сделала Аманде несколько инъекций.
      – Пожалуйста помогите мне раздеть ее, – сказала она Сареку. – Никто из тех, кто был в изоляторе, пока не заболел. Я не хочу подвергать своих медсестер дополнительному риску. Боюсь, что наш персонал станет отчаянно необходим, прежде чем дела придут в норму.
      Пока Аманду укладывали, Спок вызвал Кирка. После того, как Спок сообщил свои новости, на несколько мгновений восцарила тишина. А потом:
      – Боже, Спок, мне так жаль. Не волнуйся, я позабочусь обо всем отсюда.
       Не волноваться.Как типично для человек. Спок не стал на этот раз утверждать, что вулканцы не волнуются – он признался сам себе, что действительно волнуется, и знал, что Сарек тоже. Он отвернулся от коммуникатора, и вернулся туда, где лежала его мать, бледная и без сознания, теперь одетая в зеленый больничный комбинезон.
      – Она пока стабильна, – сказала доктор Гарденс. – Больше мы ничего не можем сделать, только ждать, и отслеживать симптомы. Побудьте с нею, если вы ее любите. Теперь уже вы не можете подвергнуться еще большему риску, чем прежде.
      Сарек пододвинул к кровати стул. Спок начал делать то же самое, потом внезапно опомнился…
      – Доктор, меня тоже надо изолировать. Вы читали сообщения с Найсуса. Во мне течет кровь вулканца и человека: теперь мое тело может породить еще более смертельную форму болезни, чем та что может убить моих отца и мать.
 

 
      Доктор Леонард Маккой был утомлен уже тогда, когда транспортировался на Найсус. В течение дня он устал еще больше. Каждый здоровый врач был на расхват, потому что больница заполнялась жертвами чумы. Если он не наблюдал пациентов, то был в компьютерной лаборатории Найсуса вместе с медицинскими экспертами, помогая им в свободные часы.
      Он понял, из-за чего здесь умерло больше половины докторов и медсестр; от полного истощения, вызванного заботой о большом числе пациентов, у них просто не осталось сил сопротивляться болезни.
      Заражение было неизбежно; никто не мог провести всю жизнь в маске, перчатках, и защитной одежде. Даже в инфекционных камерах стресс приводил к ошибкам. Например многие вытирали собственный неприкрытый лоб той же самой рукой в перчатке, которая только что касалась руки пациента при обследовании. За свою длительную карьеру Маккой видел такое прежде много раз. По большей части, он ни за что не вспомнил бы промах, из-за которого вирус попал в организм, и при этом невозможно было сказать, была ли это ошибка в процессе выполнения служебных обязанностей, или же что-то другое.
      Пока, единственным обнадеживающим открытием был тот факт, что вирус жил вне живого организма меньше часа; любая окружающая среда, изолированная от людей в течении часа становилась безопасной. Но люди не могли прекратить взаимодействовать в целом. Семьи не могли разделиться. Больным была нужна забота, и каждый день был уступкой правилам.
      Наконец, после восемнадцатичасового рабочего дня, когда он держался только силой воли, Маккой заснул прямо на стуле. Когда кто-то попробовал поднять его, он проснулся ровно настолько, чтобы переползти на кушетку.
      Но не успел он как следует уснуть, как кто-то снова начал трясти его за плечо.
      – Мне жаль, доктор –экстренный вызов с «Энтерпрайза».
      Он доплелся до коммуникатора.
      – Да, – сказал он шатаясь. – Маккой здесь.
      – Боунз. – серьезность в голосе Джима заставила его очнуться.
      – Что случилось?
      – Болезнь уже на борту. Аманда. Спок и Сарек оба подверглись заражению.
      – Поднимайте меня, – была первая мысль Маккоя.
      – Хотел бы, но не могу –ты нужнее там, где находишься.
      – Джим, здесь такая неразбериха! Я проклинаю эту работу словно молоденький интерн, впрочем как и другие доктора. Мы не продвигаемся в исследованиях из-за постоянных кризисов. Половина их докторов и медсестер умерли от этой заразы, а остальные больны или истощены.
      – Тем больше причины тебе остаться, – сказал ему Кирк. – Твой персонал справится с изолятором. По крайней мере есть одна хорошая новость.
      – И что же это?
      – Теперь мы не сможем уйти и оставить тебя. «Энтерпрайз» останется на месте, пока вы не найдете средство от этой болезни. Только тогда мы действительно улетим, и ты вместе с нами, если захочешь.
      – Благодарю, – цинично произнес Маккой. Потом пронзил капитана взглядом. – Джим! Помнишь образец мутации! Если Спок заразился…
      – Он знает. Он сразу же изолировал себя, – ответил Кирк. – Так что я застрял здесь так же как и вы. Хотя сейчас я не имею ничего против того, чтобы болтаться на орбите.
      Маккой заметил расстройство в голосе капитана; вирус не был тем видом врага, с которым человек действия знал, как бороться.
       А я?задумался Маккой, прерывая контакт.
      После таких плохих новостей, Маккой не мог спать, и поэтому он направился к компьютерной панели. Сорел и Корриган совещались над схематическими диаграммами вируса в его различных формах.
      – Компьютер, – приказал Корриган, – выдать схему распространения вируса C-4 при взаимодействии с образцом крови Карла Катасаи.
      Маккой наблюдал как безликие линии на экране переместились и изменились.
      – Вот оно, снова! – сказал Сорэл. Маккой показалось, что он услышал волнение в голосе вулканского целителя.
      – Дэниел, по моему мы идентифицировали фактор, который препятствует распространению вируса в крови клингонов.
      – Что это? – спросил Маккой.
      – Вот. – Корриган указал на местоположение на экране, где теперь к знакомой схематичной модели вируса присоединилась незнакомая органическая молекулярная структура. – Этот фактор крови связывает вирус и препятствует его размножению. Поэтому он высыхает и гибнет!
      – Кажется я где-то видел подобную структуру прежде, – сказал Маккой, – но я не могу вспомнить где. Не то чтобы точно такая же, но… – он нахмурился. – Я осел. Я анализировал клингонскую кровь и раньше. Должно быть тогда я и видел это, но не знал для чего.
      – Это фактор гемоглобина, – сказал Сорэл. – Он тоже похож на что-то, что я видел прежде, но не идентичен. Если мы сможем изолировать этот фактор, мы сможем произвести вакцину для больных с кровью на основе железа.
      – А как насчет лечения для тех, кто уже болен? – спросил Маккой.
      – Это должно сработать, – сказал Корриган. – Мы должны попробовать.
      – Позвольте мне передать это на «Энтерпрайз-» сказала Маккой. – Спок может поработать над этим, возможно мы сможем синтезировать сыворотку вовремя, чтобы помочь Аманде.
      Внезапно и целитель и доктор уставились на него.
      – Аманде? – спросил Корриган. – Чума на борту судна?
      Маккой рассказал им о сообщении Кирка.
      – Так что никому не повредит, если мы поднимемся на борт и поработаем над сывороткой там.
      – Тогда мы должны вернуться в лаборатории «Энтерпрайза», – сказал Сорэл. – У них есть два из трех доступных поставщиков крови, в которой мы так нуждаемся.
      – Что? – усталость снова навалилась на Маккоя.
      – Другие два клингона, – объяснил Корриган. – Отец Карла и его брат находятся в изоляторе «Энтерпрайза».
      – Клингоны в моем изоляторе? – взревел Маккой.
      – Леонард, – урезонил его Дэниел, – капитан Кирк не стал бы телепортировать их на борт, если бы они представляли опасность для «Энтерпрайза.» Если окажется что мы правы в своих предположениях, нашей единственной проблемой будет поставка. Просто невозможно получить достаточное количество материала.
 

 
      Капитан Джеймс Т. Кирк шел по коридорам своего судна, тихо проклиная вирус, напавший на его команду и его друзей. Замкнутая система, которая обычно защищала их, теперь обеспечивала совершенную окружающую среду для распространения вируса. И ничего нельзя было с этим поделать; разве что перестроить судно.
      Он очень хотел бы заполучить врага, с которым он мог бы сойтись в схватке, и победить, или обмануть. Как капитан звездолета может сражаться с невидимой угрозой?
      – Капитан Кирк, – прозвучал голос Ухуры.
      Кирк подошел к перегородке и хлопнул по панели.
      – Кирк здесь.
      – Сообщение от доктора Маккоя.
      – Передавайте сюда.
      – Джим, мы думаем, что мы нашли… – начал было Маккой.
      Но сигнал красной тревоги заглушил то, что собрался сказать докктор.
      – Боунз, у нас критическое положение. Перезвони попозже. Кирк.
      Он переключился на внутрикорабельный коммуникатор.
      – Что черт возьми происходит?
      – Злоумышленники в инженерной секции! – прозвучал незнакомый голос. – Капитан, они… – визг, затем приглушенный глухой стук.