- А меня вы относите к умным или талантливым?- почти зло спросил Олег. Ситуация начинала ему надоедать, а двум смертям, как известно, не бывать.- Я имею в виду, по какой ставке платить будете- по высшей, для талантливых, или той, что пониже, для просто умных?

Теперь уже настала очередь хмыря ошарашено хлопать глазами. Было видно, что в таком тоне с ним никогда- или, по крайней мере, давно- не разговаривали. С ходу отреагировать у него не получалось.

- Олежка, ты не понимаешь,- прорезался сзади Бегемот.- Тебя вовсе не вербуют в сексоты, тебе совсем другое предлагают! Ты послушай вначале...

- А что мне тебя слушать,- огрызнулся Олег,- раньше говорить было надо. Привели меня, понимаешь, как щенка, с завязанными глазами, лапшу на уши вешаете. Нет, чтобы сразу сказать- народному государству требуются честные люди, готовые помочь, я бы с радостью согласился, подписал бы что нужно, получил кликуху и все были бы довольны. А то тоже мне- театр полутора актеров!.. Умная, талантливая молодежь, всецело положиться! На жену свою полагайтесь!- Если я неправильно его понял, если это элементарная вербовка, то мне крышка. Десять лет с ходу схлопочу. Без права, так сказать, переписки. Ну да не может меня так чутье подводить, для чего-то еще я этому тонтон-макуту нужен. Ладно, главное- не переиграть.

- Не кипятитесь так, Олег Захарович,- от неожиданности Олег даже подпрыгнул в кресле. Новый голос принадлежал невысокому мужичку, одетому в такой же черный костюм, что и хмырь за столом, но без черных очков. Очевидно, он все это время сидел за спиной, изображая из себя человека-невидимку. Не будем, так сказать, играть в дешевое кино. Будем играть в малобюджетное. Психологи, мать вашу...- Не надо нервничать. Мы прекрасно понимаем ваше состояние.- Толстяк подошел к столу и присел на край, доверительно наклонившись к Олегу.- Конечно, в наше время профессия, м-м-м... секретного сотрудника органов не пользуется популярностью, но могу вас заверить- вам ничего такого и не предлагают. Скорее, наоборот- в такое сложное время стране нужны люди, которые способны принимать решения, не оглядываясь ни на чью подсказку. И пусть наша ведомственная принадлежность вас не обманывает,- толстяк поднял указующий перст, на котором красовался перстень с искусственным рубином,- мы работаем с ними- но не на них!

В комнате воцарилась тишина. Слегка отупевший от такого финта ушами Олег переводил взгляд с одного собеседника на другого. Павел стоял у окна и что-то высматривал на улице, слегка отогнув штору. Ситуация стала просто невероятной. Если это провокация, я должен реагировать соответствующим образом. Если они говорят правду, а я среагирую не в том ключе, они уйдут, конечно. Но моя карьера накроется медным тазом- вряд ли мне простят отказ. Интересно, для чего им меня провоцировать? Проверка лояльности- с какой целью? Что вообще происходит?

- Олег Захарович,- вновь вступил в разговор хмырь,- поймите нас правильно. Мы не собираемся устраивать вам ловушки, план по раскрываемости на нас не лежитмы работники не того ранга. Дело в том, что нам действительно хотелось бы использовать ваши, не побоюсь этого слова, незаурядные способности управленца. Сами понимаете, что в свете последних событий Народное Правительство должно либо укрепить свою власть, заменив недееспособных и некомпетентных, либо уйти, уступив место другим. В любом случае у вас могут появиться блестящие перспективы.- Он жестом остановил открывшего было рот Олега.- Ведь вы знаете все и о нарастающей инфляции, как в открытой, так и в подавленной формах, и о неконкурентоспособной промышленности, пасующей перед все нарастающим потоком сахаритских товаров, и о недовольстве людей отсутствием перемен к лучшему, которые им ежедневно обещают по радио и телеящику... Так неужто вы ни разу не думали, как бы вы, лично вы поступили в этой ситуации на месте правительства? Сознайтесь, ведь думали?- Вконец запутанный Олег только потряс головой.Где он научился так гладко говорить? - Ну, вот видите! А мы представляем здесь группудостаточно влиятельную группу- людей, которые хотят и, самое главное, могут повлиять на текущую ситуацию в стране. Но у нас есть одна проблема- кадры! Кадры, которые, как известно, решают все. Вот поэтому-то мы и пытаемся привлечь на нашу сторону молодых, компетентных, честолюбивых людей, которые хотели бы поработать на благо народного общества. Нет, нет,- он замахал руками,- мы не торопимся, не требуем, чтобы вы давали нам ответ прямо сейчас. Более того, мы хотим вас предупредить, что ваш отказ никак не повлияет на вашу дальнейшую жизнь и карьеру, так что не надо себя насиловать. Мы дадим вам на размышление... ну, скажем, неделю. Вы спокойно подумайте, выясните обстановку, решите, что вам делать. Потом мы с вами свяжемся.

Голова у Олега шла кругом. Он медленно встал из кресла, прошелся по комнате. Хмырь с невысоким смотрели на него выжидающе. С улицы донесся рев мощного двигателя, сильно приглушенный стеклопакетами. Олег машинально откинул гардину и посмотрел наружу. Около стоянки разворачивался бронетранспортер, на броне сидели солдаты в касках и с автоматами. Расчехленные стволы водометов угрожающе смотрели по сторонам. Олег повернулся к невысокому:

- Что здесь вообще происходит? О каких событиях вы все время говорите? Какого черта вы меня уже полчаса мурыжите?- Он почти угрожающе двинулся к столу.

- Как, разве вы не знаете?- ненатурально удивился тот.- Несколько часов назад в Семеновском учебном комплексе произошли студенческие волнения. Внутренние войска были вынуждены применить оружие, чтобы остановить, гм... распоясавшихся хулиганов. Есть жертвы. Канцелярии Народного Председателя поручено подготовить проект указа о временном чрезвычайном положении в столице.

* * *

Студенческая толпа клубилась на открытом пространстве перед главным корпусом, возбужденная и злая, как роящийся пчелиный улей. Взмокший ректор метался перед ней, размахивая руками и неслышно крича- у мегафона сели аккумуляторы, послать же за другим было некого. Секретарши осторожно-любопытно выглядывали изза тяжелых дубовых дверей, украшенный столетней пообтершейся резьбой, но на широкое каменное крыльцо выходить не рисковали. Зам по воспитательной работе, которого ректор попытался прихватить с собой в качестве моральной поддержки, исчез где-то по дороге со второго этажа в вестибюль, так что его начальнику пришлось отдуваться в одиночку.

Над толпой поднялся криво намалеванный на большом листе фанеры лозунг. Что на нем написано, ректор не разобрал, поскольку тот был повернут к нему под острым углом, и на нем бликовало полуденное солнце. Студенты ответили на его появление новым шквалом рева и свиста. Затем раздался резкий механический визгочевидно, молодость в очередной раз одержала победу над опытом, раздобыв где-то свой мегафон. Гомон немного поутих.

- Господа! Тише!- Толпа немного расступилась, оставив в центре пустого пространства встрепанного парня с жидкой бородкой.- Слушайте меня!- Одной рукой парень держал микрофон, другой яростно размахивал в воздухе, как бы подкрепляя этим свои слова. Он показался ректору смутно знакомым.- Слушайте!- Шум почти стих.- Так продолжаться больше не может! Экономика рушится! Бюрократические кланы захватили власть в стране! Людям затыкают рот, а Председателя держат в информационной блокаде!- Серый потрепанный свитер, казалось, сейчас порвется по швам от избытка чувств.- Мы должны пойти и сказать! Что так! Жить! Нельзя!- Его перекрыл шквал одобрительных возгласов.- Он решительно рванулся вперед, расталкивая толпу.- Все! За мной!- Его перекрыл новый шквал голосов

Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее кипящая толпа покатилась по аллее, ведущей к воротам университетского сквера. Она уже почти достигла своей цели, когда ректор, сиротливо стоящий на высоком крыльце, услышал новые звуки. Они шли оттуда, куда направлялись студенты. До него донесся рев двигателей. Танковых двигателей.

В общем-то добродушный и веселый человек, ректор занял свой пост несколько месяцев назад. Истощенный внутриусобными склоками Ученый Совет университета посчитал, что нейтральная кандидатура лучше, чем никакая. Поэтому он избрал первого же нейтрала, который подвернулся под руку, и разошелся зализывать раны и собираться с силами для новых баталий. Подразумевалось, что новый ректор будет марионеткой в руках влиятельных закулисных кукловодов, но тот неожиданно оказался человеком с твердым характером, которого за ним никто и никогда не числил. За прошедшее время он приструнил наиболее упрямых и конфликтных, так что намечавшиеся в этом месяце новые выборы, похоже, отодвигались на неопределенный срок. Однако твердый характер сочетался в нем с удивительными для его положения добродушием и незлопамятностью, и в последнее время его популярность даже мало-помалу начала расти.

Ректор не любил распространяться о своей предыдущей работе. Но некоторые знали, что перед тем, как перейти в Службу Массового Образования, он несколько лет работал в политорганах Танковой Армии.

Ректор мгновенно понял, что означают эти двигатели. Он прекрасно знал командующего ТА и его любимое изречение: "достал пистолет- стреляй". Ослабевшей рукой он нащупал псевдоколонну, которыми были украшены фасад и крыльцо. Он смотрел на толпу молодых, энергичных, нелепых в своей наивности парней и девушек, но не видел ее. Перед его глазами стояла деревенька в далекой южной стране, в которой пьяный водитель-танкист протаранил несколько домов и раздавил не успевших увернуться людей. Впрочем, вяло промелькнула где-то на заднем плане мысль, скоро у меня в глазах будет стоять другая картина. Картина залитого кровью парка. Господи, хоть бы они применили водометы. Это же еще совсем дети...

Студенты, все ускоряя ход двигались к спуску к главным воротам. Фанерный лозунг плыл над ними, переходя из одних рук в другие. И вдруг импровизированная демонстрация замерла на месте. Впереди наконец показались танки.

Пять бронированных машин неспешно тормозили, взревывая моторами, перекрывая главные ворота и идущую вдоль забора Кольцевую аллею. На них не было водометов, с недавних пор обычных для бэтээров внутренних войск. Зенитные пулеметы на башнях были расчехлены. Перед стихийной демонстрацией слегка покачивались на гравиподушке настоящие боевые машины, раз в год на смотре проходившие по площади при большом стечении народа. Но здесь был не смотр. Темные глыбы танков висели в нескольких сантиметрах над землей, выставив вперед тупые конусы излучателей. В нескольких метрах за ними растянулась цепочка солдат в застекленных шлемах, со щитами и электродубинками.

- Внимание!- заскрежетал механический голос из невидимого динамика.Внимание! Господа студенты, довожу до вашего сведения, что вы грубейшим образом нарушаете общественный порядок. Просьба немедленно разойтись. В случае неповиновения мы будем вынуждены применить силу.- Голос слегка откашлялся, как если бы смутившись от того, что ему, голосу, пришлось признаться в каком-то тайном пороке.- Мы применим силу,- повторил невидимый диктор.- немедленно разойдитесь.

Несколько секунд стояла тишина, нарушаемая только урчанием танковых моторов. От дальней части толпы отделились несколько человек и, робко оглядываясь двинулись в обратную сторону. Демонстранты, казалось, колебалисьони не ожидали такого отпора. И в этот момент парень в сером свитере и с жидкой бородкой вновь вырвался вперед.

- Да неужели мы испугаемся этих гадов!- закричал он во весь голос. В этот раз даже без мегафона его было хорошо слышно.- Они не посмеют применить силу! Мы имеем право на то, чтобы быть услышанными! Мы пройдем здесь!- Он бросился вперед, пробежал между танками и вцепился в ближайшего усмирителя. Тот профессионально-небрежным жестом увернулся от его объятий и в свою очередь ударил дубинкой по голове противника. Сверкнула синяя молния, и незадачливый нападающий, отлетев на несколько шагов, без сознания упал на асфальт.

Подхваченная единым порывом, толпа слитно качнулась вперед. В тот же момент танки, надсадно завыв двигателями, двинулись с места. С одного из орудий сорвался разряд, оплавив гипсовую статую в кустах.

Как бы нехотя, исподволь, воздух прорезал свистящий звук. Казалось, он шел со всех сторон сразу, разрывая барабанные перепонки, мутя сознание и останавливая дыхание. Люди катались по земле с обезумевшими глазами, полицейские срывали с голов шлемы и зажимая уши руками в отчаянном усилии оградить себя от этой пытки. Обхватив голову и с трудом удерживаясь на ногах, ректор, на которого по причине отдаленности свист действовал не так уничтожающе, видел, как танки, внезапно потеряв управление- видимо, броня не спасала от звука- сталкивались друг с другом, беспорядочно крутясь на месте. Туша одного мастодонта накрыла оказавшегося рядом бессознательного полицейского. Даже на таком расстоянии ректор разглядел, как изо рта накрытого подушкой поля человека выплеснулся фонтан крови. Секунду спустя танк снесло в сторону, и на асфальте осталась только кровавая нашлепка.

Свист затих. Асфальт вокруг неподвижно застывших металлических глыб автоматика отключила генераторы несущего поля - был усеян слабо копошащимися человеческими телами. Понемногу приходя в себя, люди с трудом поднимались на ноги. Уже не было прежней бурной студенческой толпы, не было отряда усмирителей. Остались только оглушенные, ничего не понимающие люди, ошарашено осматривающиеся по сторонам. Потом кто-то поднял руку, показывая на боковую аллею. Одна, другая, третья голова повернулись в том направлении, люди показывали друг другу, куда смотреть. Постепенно все потрясенно уставились на асфальтовую дорожку, над которой медленно плыла невиданных форм машина тускло-серого цвета. Вытянутой формой напоминающая скоростные гоночные модели, она отличалась от них странными бугристыми выступами по бокам. Серебристые стекла этой машины выделялись лишь контурами, почти не отличаясь цветом от корпуса. Над ее крышей медленно вращался висящий в воздухе шар- непонятный желтый узор на синем фоне. Не доехав несколько метров до ближайшего танка, машина застыла на месте. Беззвучно- или это так казалось в тягостной гробовой тишине, даже воробьи прекратили свое беспрестанное чириканье- растворилась дверца, и на асфальт ступил человек. В нем не было ничего особенного, такого можно увидеть в любом месте и не удивиться его присутствию, но этот почему-то притягивал взгляд и уже не давал его отвести в сторону. В нем было что-то такое властно-жесткое и магнетически притягивающее, что тянуло слепо идти к нему, за ним, безрассудно подчиняться его приказам, да даже умереть за него. И особенно больно было чувствовать исходящую от него укоризну. Он не произносил не слова, молча оглядывая застывших людей. Ректор с трудом подавил острое желание рвануть ворот пиджака, бухнуться на колени и начать каяться во всех грехах, даже в тех, которые он только собирался совершить. Внезапно он ясно понял, что с этого момента начинает новую жизнь. Завтра же от отказывается от ректорства, увольняется из университета и, запершись дома в кабинете, начинает работать над давно пылящейся в нижнем ящике стола рукописью по истории монетного обращения в Западной Сахаре.

- Известно, что когда стадо баранов ведут на бойню,- зазвучал над аллеей негромкий голос,- впереди обычно пускают козла-провокатора, чьей задачей является довести предназначенных на убой до места и вовремя отойти в сторону.Он усмехнулся.- Что ж, с ролью баранов вы справились неплохо.- Он внезапно оказался около немного пришедшего в себя после электрошока и сидящего на асфальте бородатого парня в сером свитере.- Да и козел-провокатор попался неплохой.- Серый свитер с треском порвался, обнажив подкладку с пришитой красно-зеленой бумажкой. Странный человек аккуратно отделил ее от материи и поднял над головой.- Это удостоверение сотрудника службы Общественных Дел.- В его голосе зазвучал металл.- Вы шли за человеком, чьей задачей было спровоцировать вас на беспорядки и дать повод для применения силы. Есть люди, стремящиеся к введению военного положения, им не хватало только повода. И вы им такой повод дали... почти. - Он скомкал удостоверение и бросил его на землю.- А пока что ваша кипучая энергия привела только к бессмысленной смерти ни в чем не повинного человека.- Он подошел к кровавому пятну на асфальте, в котором теперь нельзя было опознать даже контуры бывшего человеческого тела, и некоторое время постоял над ним, опустив голову.- Впрочем, эта судьба была уготована многим из вас. Если бы не вмешались Хранители,- он приложил правую руку к левому плечу, и над ним засветилась уменьшенная копия шара над его машиной,- ваши трупы хорошо помогли бы тем, кого вы так не любите. Права- вещь хорошая,- он подошел к своей машине,- но отстаивать их надо уметь. И кричать на площадях- не самый лучший способ.- Желто-синяя сфера над серой машиной погасла, наросты по бокам как-то плавно втянулись в корпус, не оставив на нем никаких следов. Машина развернулась вокруг своей оси, задрала в небо нос и, прыгнув с места, растворилась в лучах солнца. Внезапно ректор почувствовал, что наваждение рассеялось. Какое именно наваждение - он не знал, но это не помешало ему заплакать от облегчения.

Люди недоуменно оглядывались по сторонам, пытаясь по лицам окружающих прочитать, что же случилось на самом деле, а вдали на дороге завывали сирены. Это приближались полицейские машины, машины скорой помощи, машины с телевидения, машины официальных чинов, машины всех тех, кто собирался извлечь максимальную пользу из запланированной трагедии. И только тут у ректора окончательно ослабели ноги, и он сел прямо на холодный шершавый гранит крыльца.

2

Широкая лестница сверкала свежевымытой чистотой. Облицовывавшие ее плитки шлифованного гранита, казалось, сияли своим внутренним светом. Обожают же в высшем свете лестницы, мрачно подумалось Олегу. Широкие, узкие, гранитные, мраморные и просто бетонные. Интересно, почему в высоких сферах так не любят лифты? Или они так форму поддерживают, каждый день на третий-четвертый этаж пешочком пробегая? И то сказать, работенка у начальствующих лиц нелегкая, весь день в душных кабинетах. Никакой физической нагрузки. Олег опасливо попробовал ногой первую ступеньку, спиной чувствуя подозрительные взгляды вахтера. Неделю назад, идучи на первую встречу с новым начальством (было это, правда, в другом здании и на другой, совсем не похожей на эту лестнице) он с непривычки оскользнулся на гладком мраморе и крепко приложился затылком к полу. С тех пор, встречаясь с незнакомым материалом, предназначенным для поддержания величественных тел лиц (и не только лиц) государственной важности, Олег сначала пробовал его ногой, примеряясь к скользкости. Где это я читал про госстандарты и технику безопасности, запрещающие мрамором пол покрывать? Сначала осторожно, затем все увереннее Олег пошел, а потом даже поскакал по лестнице через две ступеньки. Переживший три поколения обитателей этого ранее вполне солидного учреждения пожилой дед-вахтер у входа неодобрительно покачал головой и снова повернулся к дубовым панелей входных дверей, блюдя порядок во вверенном ему заведении и вспоминая недавние, но уже, казалось бы, забытые всеми времена, когда эти створки пропускали сквозь себя только солидных людей. Людей, знающих себе и другим цену, а не этих проходимцев, как тараканы во множестве повылезавших из самых невероятных щелей после начала смуты. Охранники же с разрядниками, сидящие в неглубоких нишах по сторонам холла, даже не пошевелились с тех пор, как поняли, что посетитель не является террористом и даже, на худой конец, хулиганом. Караул откровенно уставал.

На втором этаже- видно, Лицо, соблаговолившее лично рассмотреть нового рекрута, относилось к тому начальству, коему для поддержания авторитета надлежало располагаться именно здесь, а не, скажем, на пятом уровне сих покоевгранитный пол кончился, и ноги Олега утонули в глубочайшем ковре. Апартаменты под номером пятнадцать располагались в дальнем конце коридора, почти у самого окна, так что по пути к ним посетителям приходилось проходить мимо ряда тяжелых черных кожаных дверей, из-за которых не доносилось ни звука. Мрачный коридор производил гнетущее впечатление, так что Олег поторопился побыстрее форсировать его и добраться до заветного входа в нужную комнату. Нерешительно постучавмягкая обивка, разумеется, гасила стук, но на всякий случай протокол соблюсти стоило- он потянул дверь на себя. Противу подсознательного ожидания за ней оказалась вполне прилично освещенная приемная с очень даже приличной длинноногой секретаршей, восседающей за столом, заваленным импортной печатной машинкой, помадой, скоросшивателем, бумагами, электрочайником, "Самаритянкой" и прочими необходимыми в секретарском быту мелочами. На посетителя она среагировала, мгновенно надев на лицо ослепительнейшую улыбку, соскочив со стула и направившись к открывшейся двери, протягивая руки как бы для того, чтобы обнять дорогого гостя. Впрочем, объятие не состоялось (разочарованный Олег горько пожалел об этом). Радушная секретарша лишь заботливо подвела его к глубокому (кожаному, как и двери) креслу, рядом с которым стоял столик, сервированный для чая.

- Проходите, проходите, Олег Захарович,- щебетала она.- Сам вас уже заждался, прямо уже извелся весь, все спрашивает, а где там у нас товарищ Кислицин, не появлялся ли?- Она шаловливо подмигнула, как бы приглашая оценить шутку.- Присаживайтесь вот пока в кресло, чайку себе налейте,- на столике уже стоял неведомо когда вскипевший чайник,- а я пойду шефу доложу.- Она направилась ко второй двери, которая, видимо, для разнообразия, была обита белой кожей, покачивая мускулистыми бедрами, затянутыми в сетчатые колготы. Олег залюбовался ей. Умеют же, сибариты, обслугу себе подбирать, с завистью подумал он. Куда уж там нам. Интересно, тот старикашка с вахты, что ли, предупредил о моем приходе?

Он налил себе кипятка в стакан, бросил пакетик чая, кусок сахара, и принялся осматривать окрестности, пытаясь понять род занятий владельца кабинета. Просторная комната ожидания была декорирована портьерами и портретами членов отцов-основателей. Обычная приемная для такого чиновника ("А много ли ты их раньше видел, приемных этих?" - кольнула его ехидная мысль). Ничего необычного, бросающегося в глаза. Ничего, что могло бы выдать вкусы своего хозяина.

Тем временем секретарша выскользнула из-за белой двери и пристроилась на свое место, перекладывая на столе бумажки и изредка посверкивая на Олега глазами из-под накрашенных ресниц. То ли приглянулся он ей, то ли присматривала, чтобы не стянул казенную ложку или подстаканник. В молчании прошло несколько минут. Интересно, сколько времени данное конкретное Лицо считает необходимым выдерживать посетителей в предбаннике? И о чем бы с этой секретаршей потрепаться? Как всегда, ничего, кроме погоды, в нужный момент в голову не лезет. Не о поставках же меди с ней говорить...

В тот момент, когда молчаливое ожидание стало для Олега невыносимым, на столе у секретарши звякнул интерком. Прислушавшись к нему и что-то тихо ответив, та снова расцвела улыбкой и сообщила Олегу:

- Пал Семеныч готов принять вас, Олег Захарович. Прошу.- Она показала на начальственную дверь.- Проходите, не стесняйтесь.

За дверью царил полумрак. Даже не полу-, а почти полностью мрак. Интересно, почему все заговорщики так не любят нормальное освещение? Если что, то по голосу их всегда опознают, разговору освещение не помогает и не мешает, прокламацию- и ту нормально не зачитаешь, а вот за стулья цепляешься. Чертыхнувшись и на ощупь подняв отлетевшую банкетку, Олег принялся приглядываться к темноте. Где-то впереди маячил массивный стол из неизвестного материала, из-за которого доносилось приглушенное сопение. Очевидно, хозяин кабинета тоже пытался разглядеть гостя. Через какое-то время законы природы и оптики победили конспирацию, и на столе загорелась настольная лампа, направленная, разумеется, в глаза гостю. В лучших традициях, так сказать.

- Ну, проходи, садись, раз пришел,- приказал сипловатый баритон, очевидно, принадлежащий конспиративному Пал Семенычу.- Кресло справа, авось не промахнешься. Где ты такого откопал?- Последний вопрос относился, видимо, уже не к Олегу, поскольку на него как-то даже неприлично живо откликнулся голос Прохорцева.

- Вот, Павел Семенович, это Кислицин, из Комитета по тяжелой промышленности,- судя по голосу, в присутствии хозяина обычно тонтон-макутистый Прохорцев чувствовал себя не в своей тарелке.- Отвечает за снабжение сырьем предприятий особого подчинения. По службе- только положительно. С родословной... кхм, с родословной все тоже вроде бы... Общую ситуацию знает и понимает правильно. В общем, наш человек!- Прохорцев конфузливо хмыкнул, как бы устыдившись своего энтузиазма. Несколько секунд в кабинете царила тишина.

- Ну, наш человек или не очень наш, или даже совсем не наш, мы еще посмотрим,- снова прорезался сипловатый голос.- Хорошо посмотрим, тщательно. Ты, Сеня, человек увлекающийся, вдумчивости тебе не хватает, глубины.- В голосе зазвучали осуждающие нотки.- Так что тебе доверять нельзя, а вот проверять все равно приходится.- Голос хохотнул своей шутке.- Кислицин, говоришь, а? Кислицин, значит... Ты зачем сюда пришел?

Поскольку Прохорцев не поторопился ответить на вопрос, Олег решил, что отвечать придется ему самому.

- Уберите, пожалуйста, лампу,-небрежно бросил он. В темноте было слышно, как Прохорцев гулко сглотнул от неожиданности.

- Чего-о?- лениво удивился голос.- Чего ты сказал?- Проскользнувшие удивленные нотки, которые ему так и не удалось полностью замаскировать, показали Олегу, что эффект внезапности достигнут. Надо было хватать быка за рога. Ощущение "пан или пропал", не покидавшее его весь последний месяц, внезапно обострилось до предела. Ну, друг милый, этим вечером ты либо шампанское будешь пить, либо баланду хлебать. Интересно, откуда во мне этот азарт- вроде как сроду игроком не был, да и среди родственников сей грех не числился. Ну да шестеркой у них, как тот же Прохорцев, я не буду. И то хлеб.

- Уберите, пожалуйста, лампу,- спокойно повторил он.- Глаза режет. Не слишком удобно мне так разговаривать. Да и вам, наверное, тоже.

После непродолжительной паузы настольная лампа погасла, и под потолком вспыхнула люстра. Таинственная средневековая ложа сразу же превратилась в обычный кабинет высокопоставленного чиновника- Треморов в дубовой раме на стене, Тобразный стол, несколько кресел и стульев, тяжелые гардины на окнах. Во главе стола сидел, небрежно развалясь в глубоком вращающемся кресле- Олег невольно ощутил зависть, сравнив его с теми, что он доставал по очень большому блатугрузный мужчина лет пятидесяти, с отвислыми щеками, красным носом любителя горячительного и маленькими, но неожиданно умными глазками, рассматривавшими Олега с видимым интересом. Видно было, что его можно было обвинить в каких угодно пороках, но только не в глупости.

- Так удобнее?- осведомился он. Видимо, шок от удивления успел пройти, и нотки в его голосе проскальзывали уже ехидные. Он походил на сытого кота, забавляющегося с ненароком пойманной мышью.

- Да, спасибо,- также спокойно ответил Олег.- Так гораздо лучше. Большое спасибо.- Он усилие воли сдержал зарождавшуюся где-то под лопатками нервную дрожь. Не стоило было с самого начала дать сесть себе на шею, но и переигрывать тоже было нельзя. Балансируем, так сказать, на лезвии бритвы. Партизан-народник на допросе отрицает все, что ни попадя. Даже прыщ у себя на лбу.- Я пришел сюда потому, что вы меня пригласили. Позавчера Прохорцев звонил мне и сказал, что сегодня меня ждет очень важная встреча. Судя по голосу, он приглашал меня к Господу Богу на прием.- Олег слегка улыбнулся, как бы иронизируя над истовостью Прохорцева, но и в то же время поощряя ее.- Я здесь. Я сделал что-то не так?

На несколько секунд в комнате воцарилась пауза, и было слышно, как сопит начальственный толстяк в кресле. Он внимательно рассматривал Олегово лицо, как бы пытаясь найти в нем следы тайных умыслов, которые, как известно, есть вымыслы без замысла. Или наоборот. Экзаменуемая часть тела была более-менее спокойной, конечно, насколько она могла быть спокойной в такой ситуации, так что решение толстяк принял в пользу- пока что в пользу- Олега.

- Вон кресло,- он ткнул перед собой толстым коротким пальцем.- Что встал как памятник? Я же сказал- садись. Разговор будет.- Он подождал, пока Олег устроится на этом творении мебельной промышленности, обитом подделкой под бархат, и примостит у ножки свой дипломат, который в последний момент решил прихватить для солидности и теперь сильно жалел об этом, поскольку сейчас на коленях его держать было неудобно, а стоять вертикально на полу чемоданчик решительно отказывался.- Звать меня Пал Семеныч, фамилия пока необязательна, должность у меня солидная, но сейчас тоже неважная, а разговаривать мы будем о политике.- Он язвительно ухмыльнулся.- Ты меня не знаешь, зато мы,- он сделал ударение на "мы",- знаем тебя очень хорошо. Знаем, где родился, как учился, что на обед любишь есть и сколько раз в неделю к любовнице бегаешь.- Язвительная усмешка плавно перетекла в сальную.- В общем, знаем мы тебя лучше, чем ты сам себя знаешь, так что тебе и лампу в глаза направлять не надо, чтобы насквозь увидеть.- Пал Семеныч тяжело задышал.- Душно здесь,- пояснил он в пространство,вентиляторная система барахлит. Глядишь, еще астму заработаешь, прямо на трудовом посту.- Он поудобнее развалился в кресле, не отрывая от Олега буровящего взгляда.- Так о чем это я бишь? А, да, о политике. В общем, все мы о тебе знаем, орленок ты наш, только одного не знаем.- Он резко наклонился вперед.- Почему ты сюда пришел?

Слегка опешивший Олег заморгал глазами. От тона, которым был задан последний вопрос, у него между лопаток забегали мурашки. Вот докопался мужик, мелькнула мысль, прямо следователь на допросе. Впрочем, почему "прямо"? Он и есть следователь. Сейчас вот меня расследует потихоньку, и найдут завтра Кислицина Олега Захаровича, жертву разбойного нападения, с проломленным черепом где-нибудь за городом. Такие шутить не любят, у них основной принцип- это "нет человека- нет проблем". Если чем не понравлюсь- мертвые свидетелями не бывают. Сомнительно, конечно, что я как свидетель кому-нибудь нужен, Служба Общественных Дел наверняка на них работает, а больше-то и некому. Ну, значит шлепнут для перестраховки. Так что крутись, дорогой ты мой, как червяк на сковородке. Грудь в крестах или голова в кустах. Он тоже слегка подался вперед.