Глава 3

Итак, Онория оказалась узницей в ветхой лачуге наедине с умирающим юношей и человеком, которого тот называл Девил. Уютно устроившись в кресле возле камина, она попивала чай из кружки и обдумывала сложившуюся ситуацию. Уже ночь, и гроза не утихает. Даже при самом горячем желании ей отсюда не уйти.

Взглянув на незнакомца, все еще сидевшего на кровати, Онория состроила гримасу. Уходить не хочется: она до сих пор не знает его имени, а этот человек заинтересовал ее, он внушает уважение и сочувствие.

С того момента, как юноша заговорил, миновало полчаса. Девил — настоящее имя пока ей было не известно — не отходил от умирающего. Его лицо казалось бесстрастным, но горе пряталось за этой маской, туманило зеленые глаза. Онории все это было знакомо: шок, вызванный внезапной смертью близкого человека, глубокая неизбывная скорбь… Она не торопясь пила чай, глядя на языки пламени в камине.

Через некоторое время скрипнула кровать и раздались тихие звуки шагов. Онория скорее почувствовала, чем увидела, как незнакомец опустился в большое резное кресло, и ощутила запах пыли, поднявшейся от выцветших подушек. Чайник тоненько засвистел. Она налила воду в кружку, дождалась, пока сойдет пар, и протянула ее Девилу.

Он взял кружку, легонько погладил ее длинными пальцами и посмотрел на Онорию. — Спасибо.

Он пил чай молча, не сводя глаз с огня. Онория последовала его примеру.

Минуты бежали одна за другой. Допив чай, Девил вытянул длинные ноги. Онория почувствовала, что он смотрит на нее.

— Что привело вас в Сомершем…

Именно такого начала разговора она и ожидала.

— Мисс Уэзерби.

Вместо того чтобы представиться — мистер такой-то, лорд такой-то, — он прищурился.

— А ваше полное имя? Онория с досадой ответила:

— Онория Пруденс Уэзерби.

Девил удивленно приподнял черную бровь, не сводя с нее волнующих зеленых глаз.

— Неужели вы Онория Пруденс Анстрадер-Уэзерби?

— Откуда вы знаете? — изумилась она. Его губы дрогнули в усмешке.

— Я знаком с вашим дедом.

Онория недоверчиво посмотрела на него.

— Вы хотите сказать, что я похожа на дедушку?

Тихий глуховатый смешок вызвал дрожь в ее теле.

— Судя по вашей реакции, некоторое сходство, очевидно, есть… Пожалуй, у вас одинаковые подбородки. Онория метнула на него свирепый взгляд.

— И это, — заметил он, — тоже в духе старины Магнуса.

— Что именно? — хмуро спросила она.

Девил лениво отхлебнул чаю, не сводя глаз с Онории.

— Магнус Анстрадер-Уэзерби — весьма раздражительный пожилой джентльмен, ужасно высокомерный и упрямый как осел.

— Вы хорошо его знаете?

— У нас поверхностное знакомство. С ним дружил мой отец.

Взгляд Онории все еще выражал недоверие. А впрочем, ее полное имя — не какая-нибудь государственная тайна. Ей просто не хотелось говорить о своих родственных связях с упрямым, сварливым стариком, живущим в Лондоне.

— У него был сын, не так ли? — Девил задумчиво посмотрел на Онорию. — Он взбунтовался… да, я припоминаю: он женился против воли отца. На девушке из рода Монтгомери. Вы их дочь? Онория сухо кивнула.

— В таком случае позвольте задать вам вопрос, мисс Анстрадер-Уэзерби. Что, черт возьми, вы здесь делаете? Зачем возмущаете наши тихие воды?

Онория колебалась. Она чувствовала, что незнакомец встревожен, и виной тому — юноша, лежащий на кровати. Разговор пойдет ему на пользу — поможет отвлечься.

— Я работаю гувернанткой, — заявила она, гордо вздернув подбородок. — Готовлю девушек к выходу в свет.

— Гувернанткой?

Онория кивнула.

— Но только на завершающем этапе. Я живу в семье не больше года.

Девил недоверчиво пожирал ее глазами.

— Пресвятые небеса, а что по этому поводу думает старина Магнус?

— Понятия не имею. Меня никогда не интересовало его мнение.

Девил рассмеялся — все тем же чувственным глуховатым смешком. Онория с трудом удержалась от желания капризно передернуть плечами.

— Что случилось с вашей семьей? — вдруг спросил он, помрачнев.

У Онории сжалось сердце. Ничего, теперь она может говорить об этом, не испытывая сильной боли. И если ее история развлечет Девила — что ж, тем лучше.

— Мои родители погибли… с ними произошел несчастный случай, когда мне было шестнадцать, а моему брату — девятнадцать. Мы жили в Гэмпшире, но после их смерти я уехала к маминой сестре в Лестершир.

Девил сдвинул брови.

— Удивительно, как это Магнус не вмешался.

— Майкл сообщил ему о случившемся, а он даже не приехал на похороны. — Онория пожала плечами. — Впрочем, мы этого и не ждали. После той ссоры они с папой не поддерживали отношений. — Она слегка улыбнулась. — Отец поклялся, что никогда не попросит у него и фартинга.

— Очевидно, упрямство — ваша семейная черта.

Онория проигнорировала это замечание.

— Прожив год в Лестершире, я решила попробовать свои силы, работая гувернанткой.

Она смело встретила взгляд зеленых, пожалуй, слишком уж проницательных глаз.

— Ваша тетя вряд ли была этому рада? Онория вздохнула.

— Нет, она очень обрадовалась. Тетя вышла замуж за человека из другого круга. И это был не средней руки мезальянс — хотя наша родня все равно взбунтовалась бы, — нет, ее муж принадлежал к низшему слою общества. — Онория умолкла, воочию представив себе ветхий дом, полный детей и собак. — Она была счастлива, и близкие ее одобряли, но… — Она скривилась, не сводя глаз со смуглого лица Девила. — Все это не для меня.

— Вы чувствовали себя как рыба, выброшенная из воды? Не в своей стихии?

— Вот именно. Когда закончился траур, я стала размышлять о том, что делать дальше. С деньгами, разумеется, проблем не было. Майкл хотел купить мне маленький домик в какой-нибудь тихой деревеньке, но…

— Это тоже не для вас? Онория вскинула подбородок.

— Мне вовсе не хочется вести спокойное, размеренное существование. По-моему, это несправедливо: женщинам уготован такой жалкий удел, а мужчины имеют право на яркую, полную удовольствий жизнь.

Девил вздернул черные брови.

— Ну, лично я всегда полагал, что женщина тоже должна наслаждаться.

Онория уже открыла рот, дабы выразить свое одобрение, но, поймав его взгляд, растерянно заморгала. Через мгновение сладострастный огонек в глазах Девила погас.

— В общем, я решила, что сама буду распоряжаться своей жизнью и сделаю ее более интересной.

— Работая гувернанткой? — Его спокойные зеленые глаза были полны самого неподдельного любопытства.

— Нет. Это всего лишь временная работа. В восемнадцать лет рано ехать в Африку и искать там приключений. Я собираюсь пойти по стопам леди Стенхоуп.

— Милостивый Боже!

Онория не обратила внимания на интонацию, с которой было произнесено это восклицание.

— Я уже все спланировала. Самая моя заветная мечта — проскакать на верблюде под сенью Великого Сфинкса. Но молодой девушке не стоит отправляться в такую экспедицию. Я стала наниматься гувернанткой на год — идеальный способ убить время. Деньги я трачу только на одежду, мой капитал растет. Я езжу из одного графства в другое, живу в самых респектабельных семьях. Вот почему Майкл за меня спокоен.

— Ах да… ваш брат. И чем же он занимается, пока вы убиваете время?

Онория придирчиво посмотрела на своего инквизитора.

— Майкл работает секретарем у лорда Карлайла. Вы его знаете?

— Карлайла? Да. А его секретаря — нет. Очевидно, ваш брат избрал карьеру политика?

— Лорд Карлайл был другом папы, а теперь покровительствует Майклу.

Девил приподнял брови и одним глотком осушил кружку.

— Почему вы решили стать именно гувернанткой?

— А чем же еще мне было заняться? — Онория пожала плечами. — Я получила хорошее воспитание. Папа хотел, чтобы я, разодетая по последней моде, предстала перед светским обществом — пусть дедушка посмотрит! Он надеялся, что я сделаю блестящую партию и тогда Магнус поймет, что уже никто не разделяет его допотопных взглядов.

— Но родители погибли до того, как вас ввели в свет?

Онория кивнула.

— У леди Харуэлл, старинной маминой подруги, есть дочь, она на два года младше меня. Когда траур закончился, я рассказала им о своей идее: о том, что, получив такую подготовку, могу учить других девушек. Леди Харуэлл согласилась попробовать. В результате Миранда вышла замуж за графа. После этого, естественно, от предложений у меня отбою не было.

— Да вы мечта всех мамаш, у которых дочки на выданье. — В низком голосе Девила звучал скрытый сарказм. — И кого вы дрессируете здесь, в Сомершеме? Этот вопрос вернул Онорию к реальности.

— Мелиссу Клейпол, — ответила она.

— Которую из сестер — темненькую или блондинку? — нахмурился Девил.

— Блондинку. — Обхватив подбородок рукой, Онория задумчиво смотрела на языки пламени. — Скучная особа и не умеет вести светский разговор. Одному Богу известно, удастся ли мне сделать ее привлекательной. Я должна была ехать к леди Оксли, но ее шестилетняя дочь заболела ветрянкой, а потом старая леди Оксли умерла. К тому времени я уже отказалась от всех остальных предложений. Письмо Клейполов пришло позже других. На него ответить я не успела, а потому согласилась, ничего толком не проверив.

— Что еще за проверки? — удивился Девил.

— Я не нанимаюсь к кому попало. — Подавив зевок, Онория поудобнее устроилась в кресле. — Я должна быть уверена, что это люди из высшего общества, что у них достаточно хорошие связи, чтобы получать приглашения на балы, и им хватит денег на оплату счетов от модисток.

— Не говоря уже о магазинах, — добавил он.

— Именно. А как иначе? — Онория взмахнула рукой. — Ни одна девица не подцепит герцога, если будет одета неряшливо и безвкусно.

— Бесспорно. Насколько я понимаю, Клейполы не соответствуют вашим строгим требованиям? Онория сдвинула брови.

— Я приехала к ним только в воскресенье, но у меня уже возникло неприятное подозрение… — Она не закончила фразы и пожала плечами. — К счастью, оказалось, что у Мелиссы есть жених. Герцог — ни больше ни меньше.

Наступило молчание, потом Девил переспросил:

— Герцог?

— Похоже, что так. Если вы местный, то, наверное, его знаете. Такой мрачный, необщительный тип, чуть ли не затворник. Но попался в сети леди Клейпол, если она говорит правду. — Вспомнив об интересующем ее вопросе, Онория начала крутить вокруг да около. — Вы с ним знакомы?

Прозрачные зеленые глаза на мгновение закрылись. Девил медленно покачал головой.

— Не имею чести.

— Уф! — Онория откинулась на спинку кресла. — Я начинаю думать, что он отшельник. Вы уверены…

Но Девил уже не слушал ее. Его внимание привлекло тяжелое дыхание раненого. Он тотчас направился к кровати, сел на краешек и взял юношу за руку. Онория, не вставая с кресла, прислушивалась: вздохи умирающего становились более прерывистыми и хриплыми.

Прошло пятнадцать мучительных минут — и все стихло.

В домике воцарилась неземная тишина. Даже буря успокоилась. Онория закрыла глаза и прочитала про себя молитву. Жалобно застонал ветер, словно сама природа оплакивала покойного.

Девил сложил руки умершего крест-накрест и снова сел на кровать, не отрывая глаз от бледного, навеки застывшего лица. Он помнил юношу живым и здоровым, помнил, как тот смеялся и разговаривал. Онория знала, что происходит в душе человека, когда его близкие умирают. У нее переворачивалось сердце, но она ничего не могла сделать и, устроившись поглубже в кресле, погрузилась в собственные воспоминания, а потом ненароком задремала.

Когда Онория открыла глаза, Девил стоял на корточках возле камина. Свеча оплыла, и комнату освещало только пламя. Полусонная, она наблюдала за тем, как он подбрасывает в огонь одно полено за другим — чтобы хватило на всю ночь.

Во время их разговора Онория старалась смотреть или в лицо Девила, или куда-нибудь в сторону. Сейчас ее глаза остановились на его плечах и руках, четко вырисовывавшихся на фоне языков пламени. Загорелая кожа почему-то вызывала непреодолимое желание коснуться ее пальцами, погладить теплую спину, ощутить под ладонями твердые бугры мускулов. Обхватив себя руками, она поежилась. Девил, обернувшись, тут же привстал, взял со стола куртку и протянул ей.

— Вот, — хмуро сказал он.

Онория уставилась на куртку, героическим усилием воли запретив себе глядеть на его широкую грудь, затем, сглотнув, тряхнула головой и перевела взгляд на его лицо.

— Нет… оставьте себе. Я не замерзла — просто только что проснулась.

Это была совершенная правда: от камина по комнате разливалось ровное тепло.

Девил вздернул бровь, не сводя с нее глаз, при — поднял вторую бровь и пожал плечами.

— Как хотите.

Опустившись в старое резное кресло, он окинул взглядом комнату, задержавшись на несколько мгновений на неподвижной фигуре, закрытой одеялом.

— Предлагаю поспать. К утру буря пройдет.

Онория кивнула, испытав огромное облегчение, когда Девил прикрыл курткой свою грудь, доставлявшую ей столько мучений. Он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Отблески огня плясали на его лице — волевом и суровом, но отнюдь не бесчувственном. Подбородок казался тяжеловесным, но гибкие, круто изогнутые брови прекрасно оттеняли широкий лоб. А эти непокорные кудри цвета воронова крыла, эта черная бахрома ресниц! Онория улыбнулась. Он мог бы быть пиратом!

Дремота уже окутывала ее сознание, тело разомлело, согретое теплом от огня в камине, поэтому Онория без труда вернулась в страну своих сновидений.

Сильвестр Себастьян Кинстер, шестой герцог Сент-Ивз, которого слуги звали «этот дьявол Кинстер», светское общество — «дьявол Кинстер», а ближайшие друзья — просто дьявол, смотрел сквозь длинные ресницы на свою будущую жену. Интересно, думал он, что скажет его мать, вдовствующая герцогиня, по поводу Онории Пруденс Анстрадер-Уэзерби?

Он улыбнулся при мысли об этом, но печаль, омрачавшая его душу, была слишком сильна. Толли погиб; пусть правосудие свершится и месть отточит свой клинок, иначе он и мужчины его клана не смогут найти успокоение. Кинстеры хоть и отличались неугомонным характером, но всегда умирали своей смертью.

Впрочем, отомстив за Толли, он лишь сведет счеты с прошлым. Сегодня произошло еще кое-что: начался новый виток его жизненного пути… В этот момент его суженая, задремавшая в старом кресле, беспокойно пошевелилась.

Что тревожит ее? Девил надеялся, что это его образ преследует Онорию в сновидениях. Она-то разволновала его сильнее некуда. Вот почему он не может сомкнуть глаз.

Сегодня утром, выезжая из поместья, Девил понятия не имел, что отправляется на поиски жены. Но судьбе все известно заранее. Поэтому Онория оказалась прямо посреди дороги. Не заметить ее было просто невозможно. Даже томительное чувство неудовлетворенности, не покидавшее его в последнее время, наверное, возникло по воле Провидения. Устав от настойчивых приставаний очередной любовницы, он вернулся в поместье и черкнул записочку Уэйну, предложив уехать на несколько дней поохотиться. Уэйн должен был присоединиться к нему вечером. Чтобы убить время, Девил оседлал Сулеймана и пустился вскачь по полям.

Эти бескрайние просторы всегда успокаивали его, заставляли задуматься о себе, переключиться на свой внутренний мир. Потом поднялась буря, и Девил поехал лесной дорогой, ведущей на задворки имения. И столкнулся с Толли… и Онорией Пруденс. Судьба помахала красным флажком чуть ли не перед самым его носом. А он не из тех, кто упускает счастливый случай. Свое прозвище он получил потому, что всегда умел ловить удачу. Вот и сейчас Девил уже твердо решил завладеть Онорией Пруденс.

Из нее получится отличная жена.

Во-первых, она высокая и у нее хорошая фигура; не слишком худая и не слишком полная, но очень женственная. Блестящие каштановые волосы, локоны, выбивающиеся из пучка на затылке. Лицо овальной формы, с классически изящными чертами сразу приковывает к себе взор. Маленький прямой носик, тонко очерченные брови, широкий лоб. Нежно-розовые пухлые губки. И самое главное — глаза. Огромные, широко расставленные дымчато-серые глаза с длиннющими ресницами. А насчет подбородка он не солгал: тут определенно есть сходство с ее дедом. Правда, дело не в форме, а в выражении решительности и упрямства.

Да, с физической точки зрения Онория весьма соблазнительна. И Девил, снискавший печальную славу своим непостоянством, увлекся ею всерьез.

Но не менее важно и другое: она очень уравновешенная особа. Никаких охов и вздохов. Такие женщины встречаются не часто. Это было видно с самого начала, когда он обрушил на ее голову кучу проклятий, а бедняжка нисколько не испугалась. Она стояла, гордо выпрямившись, наградила обидчика взглядом, достойным его матушки, и заставила заняться делом.

Девила восхищала ее храбрость. Любая другая девица знатного происхождения лишилась бы чувств при виде человека, истекающего кровью. А Онория не дрогнула и бросилась на помощь. От внимания Девила не ускользнули и ее героические попытки скрыть страх перед грозой. Он сделал все возможное, чтобы отвлечь Онорию. Это было не трудно: его повелительный тон вызывал у нее немедленную реакцию — она сразу начинала ершиться. Вид голой мужской груди тоже пошел на пользу.

Девил подавил мелькнувшую на лице улыбку. Да, есть еще одна веская причина, которая побуждает его последовать совету судьбы. Последние семнадцать лет светские дамы выстраивались в очередь, предлагая ему свои прелести, но он всегда держал в узде свои инстинкты. Онории Пруденс первой удалось добраться до самого потаенного уголка его сознания, взбудоражить ту часть его существа, которая, как и у всех мужчин из рода Кинстеров, находится в состоянии непрерывного поиска цели. В душе Девил был настоящим охотником, но переключался на этот вид деятельности, только когда позволяли дела. Сегодня вожделение одерживало верх, и не раз.

Например, когда он спросил о панталонах и снял рубашку. Это взволновало не только Онорию, но и его самого тоже. Он ощущал на себе ее взгляд — такого с ним давненько не бывало. В тридцать два года Девил считал себя достаточно опытным, чтобы пасть жертвой собственных желаний.

Одна надежда: когда он переспит с Онорией несколько раз — пусть даже несколько десятков раз, — его недуг пройдет. Девил посмаковал мысль о том, что Онория — мятежная внучка Магнуса Анстрадера-Уэзерби — будет принадлежать ему. Какое украшение для их свадебного пирога!

Разумеется, пока он не назвал своего имени. В противном случае Онория не заснула бы даже таким вот беспокойным сном. Девил почти сразу понял, что она его не узнала. Собственно, узнать его она и не могла, но имя наверняка ей известно.

Онория выбрала себе такую профессию, что волей-неволей должна быть в курсе светских сплетен. Услышав фамилию Кинстер, она отреагировала бы соответственно. А это совершенно ни к чему.

Девил и так потратил много сил, убеждая ее, что его не надо бояться. Тратить их понапрасну не хотелось: ведь ему еще предстоит расследовать убийство Толли. Кроме того, Онория должна была оставаться спокойной и собранной. Девилу понравились ее прямота, выдержка и практический — прямо как у настоящей жены! — склад ума. Более того, он черпал в этом поддержку.

Огонь в камине отбрасывал на лицо Онории золотистые блики. Какие у нее нежные очертания щек! И мягкие, словно у ребенка, губы! Утром он представится ей по всей форме. Интересно, что она скажет? Вариантов множество. Девил начал перебирать в уме наиболее вероятные из них, но тут Онория всхлипнула и ее тело напряглось.

Девил открыл глаза. Гроза бушевала с новой силой. Гром грохотал почти у них над головой. Завывания ветра сливались с сухим потрескиванием молний.

Вдруг Онория вздохнула, встала с кресла и, вытянув руки, шагнула вперед с закрытыми глазами. Девил вскочил с кресла, обнял ее за талию и оттянул подальше от огня.

С надрывающим душу стоном она прижалась к нему, прильнула щекой к его груди. Он инстинктивно стиснул в объятиях ее тело, сотрясаемое рыданиями, а потом, потеряв равновесие, пошатнулся и упал в кресло, попавшее под ноги. Онория оказалась сидящей у него на коленях. Склонив набок голову, Девил заглянул ей в лицо. Глаза были закрыты, по щекам струились слезы. Бедняжку мучил какой-то кошмарный сон! Она вздрогнула и почти беззвучно всхлипнула раз, другой…

У Девила сжалось сердце, и он нежно погладил ее по лицу. Онория не проснулась и все продолжала плакать. Смотреть на это было невыносимо. Девил поцеловал ее в губы. Погруженная в глубокую, безысходную печаль, она все же почувствовала прикосновение теплых твердых губ. Оковы кошмара спали, беспросветная тьма, которую не разогнала бы даже вспышка молнии, стала рассеиваться. Откинув голову, Онория прерывисто вздохнула.

Сильные пальцы ухватили ее за подбородок, жар поцелуя пронзил насквозь, изгоняя из тела смертный холод. Губы Девила — само воплощение жизни — перенесли Онорию в другой сон. Умиротворенная исходящей от него силой и ровным биением сердца, она очутилась в мире, где царили покой и гармония.

Теперь Онория была не одна. Человек, сидевший рядом, утешал ее в несчастье, согревал душу, преграждал путь мрачным воспоминаниям. Лед в крови растаял, и она машинально ответила на поцелуй.

Девилу удалось подавить свои инстинкты до того, как они взбунтовались. Онория еще спала, и он не собирался пугать ее. Битва с демонами, призывавшими его перейти к менее невинным ласкам, была яростной, как сама гроза. И Девил вышел победителем, хотя после этого его тело долго сотрясала дрожь.

Онория пошевелилась, тихонько вздохнула, улыбнулась томно и устроилась поудобнее у него на коленях. У Девила перехватило дыхание, он закусил губу. Она же мирно дремала, прижавшись щекой к его груди.

Что ж, по крайней мере слезы прекратились. Сжав зубы, Девил напомнил себе, что это, и только это, было его главной целью. Слава Богу, через некоторое время он получит компенсацию за все эти муки, его ожидает достойная награда за примерное поведение. А может, вокруг его головы уже сияет нимб?

Только через полчаса Девил немного успокоился и мог думать о чем-то другом. Он слегка поменял позу; заметив, что огонь в камине почти погас, поднял с пола куртку, осторожно укрыл ею свою будущую жену, с легкой гримасой откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза.

Девил открыл глаза. Его щека мирно покоилась на разметавшихся волосах Онории. Он сонно заморгал. Сквозь ставни пробивались лучи солнца. Онория все еще спала у него на коленях. Раздался топот копыт: ну конечно же, это Уэйн отправился на поиски пропавшего родственника.