- Ну Троллик, ну послушайся свою мамочку.
      Троллик между тем, не обращая ни на кого внимания, продолжал ворчать, и я чувствовал, что с языка его вот-вот сорвется какое-то слово, которое неприлично слушать дамскому уху, но, вероятно, увидев меня и Козетту, он сдержался.
      А тут и помощник капитана увидел нас с Козеттой и сказал:
      - Вот вы, собаки, даже не представляете себе, что плывете в Европы, а между тем вас, господин, - он обратился ко мне, - надо продезинфицировать, если вы, конечно, хотите ступить лапами в портовые города, в которые будет заходить наш теплоход.
      Я пробурчал что-то вроде того, что сперва провожу даму в бар, а потом только буду к услугам помощника капитана.
      И прошествовал в бар.
      Проводив Козетту и передав ее с лап на рукихозяйке, я вернулся, повинуясь долгу и данному слову, однако раздосадованный, готовый ко всему, но оказалось, что никаких прививок и уколов мне делать не собираются, а только всеми четырьмя лапами судовой врач - доктор Черви - опустил меня в какую-то жидкость, тотчас же протер их и опустил меня на пол, потом сделал пометку в толстой книге. Затем, видя, чтоя в недоумении, пояснил:
      - Ваша пассия Козетта и ваш соотечественник Тролль тоже прошли эту процедуру, так что не обижайтесь, обычные формальности.
      Ну что ж, коли так. И я побежал к Вите, вовсе ненамереваясь рассказывать ему об этой странной и даже немного неприятной формальности.
      И он, и дядя Сережа сабаритствовали в каюте. Дядя Сережа лежа читал "Юридическую газету", Витя смотрел в иллюминатор, а тут по репродуктору объявилиужин. И мы втроем отправились в ресторан. Я вел своих спутников, потому что уже знал, где он находится: на средней палубе.
      У двери я чуть помедлил, думая, пустят меня туда или нет, но, видя благосклонные улыбки официантов и услышав ворчание Тролля, устроившегося возле своей восхитительной хозяйки, восседавшей за самым уютнымстоликом в ресторане, спокойно вошел в зал.
      Милейшая метрдотель по имени Валечка посадила нас возле громадного окна, за тем же самым столиком, где сидели Тролль и Козетта, так что можно было есть, плыть и смотреть на море одновременно. Но смотретьособенно уже было не на что, зашедшее солнце принесло с собой ночь.
      Я смотрел на Каролу, хозяйку Козетты, ее маму, синьору Грацию и, конечно, на собачку.
      В ресторане играла музыка, а бары работали до трех утра, но ни дядя Сережа, ни Витя, ни я не пожелали в это вечер развлекаться. Мы вернулись в каюту и, раздевшисьи нераздевшись, бухнулись спать, чтобы завтра увидеть нечто.
      Я выскочил из бассейна
      Утром я проснулся в абсолютной темноте (иллюминатор был закрыт плотной шторой) и вообразил, чтоя на даче. Потом я, конечно, вспомнил, где я, носперва... отчего это я подумал, что я на даче? И вдруг понял: во второй раз из репродуктора донесся крик петуха. Очень интересно, вот здесь, оказывается, каким образом будят.
      Но Витя и дядя Сережа не шевелились, тогда я громко залаял, но преждевременно, потому что изрепродуктора шесть раз (на шести языках: английском, французском, русском, итальянском, испанском, греческом) вежливо попросили прийти в ресторан на завтрак. Мы быстренько оделись и на завтрак пришли, нобыло уже так жарко и так солнечно, что хотелось не есть, а купаться.
      После завтрака все побежали на корму загорать, и я тоже. И мне ужасно хотелось, так же, как и всем, купаться в бассейне, который тоже был на корме. Сам бы я не решился - несмотря на полную свободу нравов, я ведь все-таки не забывал, что оставался собакой, - но выкупаться мне все же удалось.
      - Песик, иди к нам! - закричали какие-то люди из бассейна, и тотчас же чьи-то сообразительные руки бросили меня в воду.
      Я выплыл, но боже мой, такой соленой воды я никогда не видел! В нашей реке вода совсем не соленая. А уж про ванную я и не говорю. Да и в море, в котором я купался в прошлом году, она была не такой.
      - Морская водичка, - с сильным акцентом сказал тот, кто меня бросил, потом он подхватил меня и попросил: - Скажи дяде "бон жур".
      А тут и Витя оказался рядом.
      Дядя Сережа не купался и не загорал, он писал какие-то свои бумаги в каюте или баре и частенько повторял: "Это вы развлекаетесь, а мне выступать насимпозиуме по географии".
      Мы ему не мешали, в самом деле - занят человек. Хотя и было его немножко жалко.
      И вдруг по репродуктору передали: "Дамы и господа, мы проплываем пролив Босфор, над теплоходом вы видите мост, соединяющий Европу и Азию, Черное и Мраморное моря". И все стали выскакивать из бассейна так быстро, как будто в бассейне вдруг появилась акула.
      Я не был ни дамой, ни господином, но тоже устремился за всеми на верхнюю палубу и обалдел, увидев с двух сторон нашего теплохода удивительно красивый мир. Он был ясен, близок, но недосягаем. Он был похож на объемную фотографиюили, скорее, на голографию.
      Пассажиры, затаив дыхание, смотрели, как наш теплоход проходит под мостом, и, кажется, в один момент выдохнули какое-то приветствие. Оно было произнесено на разных языках, но в едином порыве.
      Черный продолговатый пес Тролль стоял рядом в своем словно бы смокинге и торжественно молчал. ... Я и не заметил, что наш теплоход давно уже выбросил флажок входа в чужой порт, поднял зеленый флаг Турции с полумесяцем (таковы традиции) и причаливает к берегу, по которому можно будет побегать.
      Невероятный мир назывался Стамбул. Теплоход пришвартовался...
      И тут снова начались обычные для любого порта мира формальности: таможня, пограничники, жулики...
      Выйдя в город Стамбул, мы с Витей решили, что попали на большой рынок, где продавалось все. Но такие рынки теперь естьв Москве, а нам хотелось экзотики. Мы пошли пешком по городу и, честно говоря, заблудились. Сперва нас нес поток туристов с нашего корабля, а потом он стал редеть, рассасываясь, видимо, в торговых рядах и магазинах до тех пор, пока мы неостались одни перед входом в узенькую, но какую-то невероятно длинную улицу со множеством магазинчиков и лавочек на ней.
      Мы с Витей не очень любим ходить по магазинам, но тут было что посмотреть. К тому же впервые в жизни я нюхал заграничный воздух. Дядя Сережа шел с нами и своим резким, но монотонным голосом просвещал нас в плане географии.
      - Стамбул, - говорил он, - крупнейший город, торгово-финансовый и промышленный центр Турции. Порт, - добавил он.
      И мы улыбнулись. Еще бы! Ведь мы приплыли сюда на теплоходе.
      В Стамбуле живут около трех миллионов жителей. Это первый порт Турции по импорту, второй по экспорту, мировой центр по выделыванию кож. В городе имеются три университета, национальные и страховыеобщества и банки, музеи турецкого и исламского искусства. Стамбул разделен на две части европейскуюи азиатскую, называемую Скутари, - заливом ЗолотойРог, через который переброшен мост. Стамбул былкогда-то столицей Римской и Османской империй, о чем свидетельствует невероятное чудо света - храм Святой Софии, где мы, конечно же, побывали. Там надо было снимать обувь. Но мне снимать было нечего. Я поговорил с Аллахом, что называется, из шкуры собаки.
      Я заметил, что в Стамбуле нет ни одной собаки, ана улицах там хотя и очень красиво, но грязновато.
      Мы гуляли по городу до вечера. Видели медведя на поводке. Ночью мечети осветились разноцветными огнями, заиграла таинственная восточная музыка, и мир, куда мы попали, показался волшебным, как в сказке олампе Алладина, которую когда-то много лет назад читала нам Мама-Маша.
      Посмотрев город основательно, насколько это было возможно, мы купили подарки маме Маше, Пал Палычу, маленькому Костику, Вите и мне. Я получил кожаный ошейник и пачку собачьего шоколада.
      Это было удивительно и непривычно: мне - есть собачий шоколад. Однако подарки не обсуждают.
      Мы вернулись на корабль, где я встретил Козетту и рассказал ей о Турции. Она не выходила на берег. Ее хозяйка Карола играла с ребятами на борту и не пустила собачку. А ее мама синьора Грация вообще не любит пеших прогулок. И мне вдруг стало стыдно, ведь я же могпопросить Витю взять Козетту с собой.
      Но тут я вдруг почувствовал, что страшно устал, поэтому тотчас же заснул и проспал до самого завтрашнего"кукареку".
      Во сне мне приснилось, что Тролль, который тоже не выходил на берег, уж слишком разлюбезничался в мое отсутствие с Козеттой.
      Ночные развлечения
      На следующий день утром мы снова пошли гулять по городу и попали на золотой рынок. Это такая длинная улица, где продаются только изделия из золота. Но я не особенно удивился, я уже встречал нечто подобное. У одной знакомой мамы Маши такая квартира. Только что вооруженных полицейских там нет, а такочень даже похоже.
      К обеду мы были уже снова на борту. После необходимых формальностей, на которые перестаешь обращать внимание после увиденного, мы отбыли в сторону другого порта - Афин. ... Но Стамбул навсегда остался в моей памяти. Это хотя и Турция, но первая заграница в моей жизни.
      Я стоял на палубе, когда ко мне подошла Козетта исловно бы в оправдание, что она не была в Стамбуле, стала рассказывать о Сиракузах, где она была со своей хозяйкой и ее мамой.
      Я слышал про Сиракузы - это родина Архимеда, великого математика древности.
      Сиракузы - это Италия, хотя я почему-то всегда считал, и не без основания, Архимеда греком.
      Разговор с Козеттой прервало сообщение о том, что нас ждут в ресторане. И мы побежали перекусить.
      Обед протек быстро, после него мы отдыхали, а вот после ужина начались удивительные развлечения, о которых хотелось бы рассказать поподробней.
      Да, еще забыл, перед ужином я взбежал на верхнюю палубу снова посмотреть зеленый луч и снова увидел на палубе Козетту.
      Она печально, так же печально, как и вчера, смотрела на солнце. Я не подошел к ней, потому что знал: бывают минуты, когда хочется побыть одному.
      А после ужина на наш теплоход упало веселье. Весь теплоход был возбужден Стамбулом, отдохнул после обеда и теперь в преддверии Афин и Греции развлекался. Что же это были за развлечения!..
      Помощник капитана Александр Васильевич пел старинные русские романсы, официантки Лена, Нина иМарина исполняли удивительно изящные танцы, бармены Володя и Игорь оказались чечеточниками, а администратор ресторана Валя фокусницей. Это был концерт, но это было только одно развлечение. Кроме того, в подсвеченной цветными огнями воде бассейна было устроено ночное купание под эксцентрическую музыку, в красном баре показывали видеофильм из жизни мафии, в голубой гостиной - кинофильм о жизни животных, который я немного посмотрел.
      Я появлялся везде и все вынюхивал, я обегал пять баров и ресторан, я побывал в сауне и покрутился возле бассейна, я был в массажной и библиотеке, где, заметил, было не много книг. Видимо, большое количество книг создавало бы туристам путаную ауру.
      Я был на пляжной палубе и в солярии, забежал в душевую и ванную, посетил имевшиеся на борту кафе и медпункт, курительную и экскурсионное бюро, игротеку, лекционный зал, где читали в этот вечер стихи, джаз-зал и сувенирный киоск.
      Я не забежал только в банк, потому что он был закрыт и работал только по утрам.
      Я делал все что угодно и только в дном не могсебе признаться, что по всему теплоходу ищу Козетту. А может быть, ее укачало и она спит в своей каюте?
      Я побежал к ее дверям. Но каюта была заперта, хозяйку ее я видел только что в голубой гостиной, онатанцевала с дядей Сережей, а ее мама- с помощником капитана.
      Из каюты не доносилось ни звука, и не было ощущения, что там кто-то есть.
      Вдруг я вспомнил, что два часа назад я оставил Козетту на верхней палубе перед гаснущим закатом. Неужели она все еще там?..
      Она была там...
      Когда я поднялся на палубу, то с неудовольствием увидел там кроме томной Козетты еще и циничного Тролля. Он мне вообще-то безразличен. Как говорится обнюхались и разошлись, но дело все в том, что я уже стал признаваться самому себе, что Козетта мне очень нравится.
      И, как всякий влюбленный, я видел опасность там, где ее не было и в помине, поэтому, увы... ревновал к Троллю.
      Хотя, если посмотреть на вещи трезво, то зачем женоненавистнику Троллю моя возлюбленная? Не нужна...
      Может быть, поэтому, увидев меня, он, лениво зевнув, пошел спать.
      - Козетта, что с вами? - спросил я, подходя. - Весь теплоход веселится.
      Она не ответила, только махнула хвостом.
      - Глядите, какая луна, - сказала она, показывая на луну и лунную дорожку, которая была обращена прямо к ней. Луна светила удивительно ярко и освещала флажок, который я до этого никогда не видел. На нем были изображены какие-то полосы.
      Я снова лизнул Козетту в щеку. Потом мы молча постояли, и я предложил ей спуститься в бар. Она согласилась. В баре мы увидели Витю и дядю Сережу.
      - А что это за флаг? - спросил я Витю, вспомнив полосы.
      Витя не знал и спросил об этом дядю Сережу.
      - А где ты такой видел? - в свою очередь поинтересовался дядя Сережа, который знал всегда все и обо всем.
      - Висит на мачте, - сказал я.
      Дядя Сережа подошел к помощнику капитана Александру Васильевичу, тому, который только что пел романсы, и о чем-то его спросил. Тот кивнул. И принялся что-то объяснять.
      Дядя Сережа взял микрофон и сказал на весь зал:
      - На теплоходе только что успешно проведена сложная операция. Больная девочка теперь чувствует себя лучше. Она в медпункте на верхней палубе. Позвольте мне для нее сыграть на рояле "Лунную сонату" Бетховена.
      Вот оно как бывает: оказывается, в этом плавучем мире бывают для кого-то и грустные моменты.
      И мы вдвоем побежали навестить больную девочку. За нами пошли Козеттина хозяйка Карола и мой хозяин Витя. В сувенирном киоске они купили для нее живых цветов.
      В тревоге принимали участие...
      Ночью мне не спалось. Я ворочался и так и сяк, пока не обнаружил, что наш теплоход стоит, только слегка покачиваясь.
      Машины его не работали. В коридоре кто-то топал ногами.
      Я осторожно приоткрыл дверь каюты и бесшумно выскользнул наружу.
      Выскользнул и тотчас же был сбит с ног десятком ног бегущих матросов в тельняшках.
      "Что случилось? - удивился я. - Может быть, на корабле бунт? Тогда я знаю, что делать".
      Или, бунт на борту обнаружив,
      Из-за пояса рвет пистолет,
      Так, что сыпется золото с кружев,
      С розоватых брабантских манжет.
      Но никто мне ответа не давал, а все куда-то продолжали бежать.
      "Тревога, тревога, - вдруг включился репродуктор, - срубить съемные леера. Закрепить гак плот-балки в скобе плота. Отдать глаголь-гак и гидростата... "
      Почему-то я не испугался. Я спокойно зашел в нашу каюту и стал доставать из-под кроватей, на которых спали дядя Сережа и Витя, спасательные пояса.
      До их пробуждения примерил и один, и второй. Оба мне не подошли. А как же тогда я спасусь, а Козетта, а Тролль? Она дама, он философ, а я писатель, но ведь мы - собаки, а собак, как известно, не спасают.
      Я попытался все-таки надеть на себя пояс. Потом оседлал его верхом. И уже собрался звонить Козетте, чтобы предупредить ее об опасности, как вдруг снова включился репродуктор:
      "Отбой учебной тревоги".
      А дальше репродуктор поведал странную вещь: он передал длинный список участников и организаторов этого, как выяснилось, обязательного судового мероприятия.
      В тревоге принимал участие даже сам капитан. Но, в сущности, я и не сомневался в том, что в случае чего все матросы спасутся. Вопрос стоял спасутся ли пассажиры?
      Все угомонились, но спать уже не хотелось вовсе.
      Я прикинул, что до утреннего "кукареку" еще часа два, и решил выйти на верхнюю палубу - подышать морским воздухом.
      Мраморное море
      Какой, доложу я вам, видоткрывается с верхней палубы! С трех сторон плескалось море ярко-красного цвета, а впереди виднелась полоска синей земли.
      На ярко-красных волнах мерцали голубые мраморные прожилки. Не потому ли море это называется Мраморным? Вчера дядя Сережа что-то рассказывал про него. Дай Бог памяти... Ага!
      Омывает это море берега Турции, выплыть из него в Европу можно только через пролив Босфор.
      Это море меньше, чем Черное, площадь его двенадцать тысяч квадратных километров, а самая большая глубина - тысяча триста метров. В нем находятся Мраморные и Принцевы острова. Это очень важное море. Я уже говорил - оно соединяет Европуи Азию.
      Словно понимая всю важность этого моря, над нашим теплоходом появились чайки. Я проследил за полетом одной из них. И мой взор остановился на быстро приближавшейся к нам точке. Точка эта выросла и превратилась в крошечный пароходик, который быстро-быстро причалил к нашему гиганту.
      Пароходик был греческий с обилием буквE и Y в названии, с него соскочил человек в черной бороде и немедленно поднялся на капитанский мостик.
      "Лоцман на борту", - прозвучало в репродукторе, и я понял: для того, чтобы нашему теплоходу пройти через пролив Дарданеллы, ему необходим проводник.
      Наш теплоход двинулся, заработали его машины.
      Я еще побыл немного на палубе, посмотрел, как мы красиво идем по проливу, и, сладко зевнув, побежал к своим.
      В Греции есть все
      После третьего "кукареку" мы все наконец проснулись.
      Теплоход наш стоял возле пристани в Пирее. Так называется этот огромный Афинский порт.
      Едва после завтрака мы сошли с трапа, чтобы побродить по этой земле древних Богов, как дядя Сережа снова затеял свою очередную лекцию. Это было, надо отдать ему справедливость, интересно.
      - Афины, - говорил он, - столица Греции, и находится она на полуострове Аттика...
      В этом городе живет около миллиона жителей, и ходить по нему оттого уже страшно, что он слишкомдревний для восприятия. Он видел все, и даже такихсобачек, как я.
      Если я вам скажу, что в этом городе сосредоточены все виды промышленности, лучшие университеты мира, музеи и театры, - это будет тривиально и банально.
      Это - Акрополь с Парфеноном.
      И когда на нашей планете еще не было ничего построено - ни Кремля, ни Эйфелевой башни, ни памятников Петру Великому в Санкт-Петербурге и Франциску Ассизскому, ни даже Автова и Черемушек, - здесь уже высились храмы Зевса и Нике.
      Вдумайтесь! Тринадцатый век до нашей эры, а Афины уже были государством.
      Мимо вот так, запросто, плавал Одиссей.
      Я посмотрел по судовой карте: он плавал отсюда в Италию (тогда она была неведомой землей), встречал Полифема, одноглазого циклопа.
      Я спросил синьору Грацию, есть ли циклопы в Италии.
      Она ответила, что Одиссей, вероятно, убил последнего.
      Но я думаю, что не Одиссей извел циклопов. Их извели американцы, понастроившие свои военные базы как раз там, где жили эти милые мифологические создания. ... А вы знаете, что маслин на свете существует около трехсот сортов? Я ими объелся. Они мне казались мясными, как сосиски.
      Я даже не мог себе представить, что на свете бывают города такие красивые, как этот греческий порт.
      Мы стояли в нем, подняв сине-бело-полосатый с крестом флаг.
      А потом я просто вне себя принялся носиться понабережной, пока Витя делал вид, что ему за меня стыдно и он бы на моем месте так не носился.
      Наконец, он позвал меня, и мы все вместе, с дядей Сережей, Троллем и Наташей, отправились осматривать город.
      Собственно, город начинался прямо с порта. Можно было его осматривать из окна автобуса или взять такси, а можно было проехаться на фаэтоне - это такая лошадь с фургоном, - но мы предпочли прогулку.
      Да и валюту надо было приберечь на что-то другое. А впрочем, на что еще нужны эти деньги, как не на то, чтобы видеть что-то новое в этом мире...
      На улице пахло грецкими орехами, мылом, духами, морем, маслом и сливами.
      - А ты знаешь, псуленька, - спросил Витя, - что в этом городе жил Архимед?
      "По-моему, он все-таки жил в Сиракузах, - решил я про себя, памятуя разговор с Козеттой, - а здесьжил Аристотель". Но не стал спорить.
      Я просто вилял хвостом, и мы отправилисьв древнюю часть города, как настоящие иностранцы, обвешанные фотоаппаратами, радостные и полные впечатлений.
      Одно омрачало мою радость. Козетту опять не пустили с нами на прогулку.
      Ну ничего, сегодня после прогулки и завтра мы целый день будем плыть, а я намереваюсь бродить по палубе и вдоволь наговорюсь с Козеттой.
      Праздник Нептуна
      Я бы не назвал Эгейское море самостоятельным, это часть Средиземного между Балканским полуостровом, Малой Азией и островом Крит, но дядя Сережа педант, как все географы, и он утверждает, что это самостоятельное море.
      Если так, то даже лучше: я посмотрю в этом путешествии не пять, а шесть морей...
      Площадь его сто девяносто одна тысяча километров и два с половиной километра самая большая глубина. Туда уже не донырнет даже продолговатый Тролль.
      Мой милый хозяин Витя взял меня за задние ноги и потащил купаться в бассейне и загорать на палубе.
      В бассейне я купаться на этот раз не стал, зато понежился на солнышке вволю. Еще бы: рядом со мной пригрелась Козетта, и нам было, по-моему, очень хорошо вместе.
      Карола ушла в дискотеку и оставила Козетту на попечении Вити, так что Витя наблюдал теперь за нами двоими. Но уверяю вас, зря: нам совершенно не хотелось безобразничать, а так хорошо было лежать и мечтать под теперь уже почти экваториальным солнцем.
      - Пиратка, - спросил меня дядя Сережа, - а ты не боишьсятак близко общаться с иностранной дамой?
      Я завилял хвостом.
      Мне даже в голову не пришло, что Козетта иностранка. Мне очень бы хотелось, чтобы нашему Вите ее вдруг подарили, и тогда мы жили бы все вместе. ... Только в России ей. как и многим собакам, придется ходить на поводке...
      Так мы валялись, смотрели на волны, которые бьются о борт нашего теплохода, и улыбались друг другу.
      И вдруг... Уверяю вас, это "вдруг" далеко не последнее в нашем путешествии. Так вот, "и вдруг" прямо на купающихся и загорающих из моря, через борт, протянув свои невероятные щупальца, стало вылезать страшное чудовище.
      Одно мгновение мне дала судьба, чтобы спасти Козетту и всех пассажиров.
      Я заслонил собой итальянскую йоркширтерьершу, ощерился и смело выступил вперед. Пусть он проглотит, этот осьминог, лучше меня.
      Черт! В нас, собаках, вдруг проявляется удивительное самопожертвование!
      Но осьминог глотать меня не стал, более того, заговорил человеческим голосом боцмана Коли:
      - Пиратик, здравствуй, - и протянул мне сразу три своих щупальца.
      Я их обнюхал и обнаружил, что они сделаны из резины.
      А осьминогвыпрямился во весь человеческий рост и обратился к пассажирам сперва по-русски, а потом, насколько я могу судить, по-английски, по-французски и по-итальянски. Греческого и испанского, как я понимаю, осьминог не знал.
      Он сообщил, что сегодня в семь часов вечера в ресторанном зале будет проходить капитанский ужин ичто все туда приглашаются.
      Я восторженно залаял, а Козетта меня поддержала.
      А осьминог стал придумывать забавные игры, викторины и так развлекал нас до самого обеда.
      На всякий случай я не отходил от Козетты - был хороший повод - и был кавалером до конца.
      Витя выиграл все призы, а дядя Сережа сел играть в шахматы с каким-то толстым греком. Я еще подумал, а не он ли в свое время "ехал через реку"...
      Подошедший ко мне Тролль спросил то же самое.
      Я понюхал пластмассовые фигурки, несколько "нюхов" уделил даже черной королеве. После чего незаметно, чтобы никто не видел, пожал своими собачьими плечами.
      Мисс Круиз
      День развлечений прошел весело, и никто не захотел идти на полдник есть консервированное киви. Все снова пошли на палубу, и вдруг я увидел волны. Но нев море, а в бассейне, и почти тотчас же раздался голос из репродуктора, что пребывать на палубе больше нерекомендуется и что все приглашаются в красный зал на просмотр какого-то очень смешного фильма.
      Но палуба не опустела, потому что всем нам хотелось еще побыть на свежем воздухе.
      Тогда на палубу поднялся сам капитан в белом кителе, расшитом золотом, и теперь уже настойчиво предложил всем идти смотреть фильм.
      Я было подбежал к нему, чтобы спросить, почему, но вдруг поскользнулся, и меня понесло к борту, и ябы, наверное, упал в море, проскочив сквозь штакетник (не знаю, как это называется по-морскому), огораживающий палубу, если бы меня не подхватил какой-то матрос.
      - Первая ласточка, - сказал капитан, показывая на облако.
      Все посмотрели туда. Но ласточки я там никакой не увидел. Увидел черную тучу.
      - Шторм, - коротко сказал капитан.
      Это было и удивительно и интересно одновременно.
      И вскоре шторм налетел и даже самые смелые ушли с палубы.
      Но наш теплоход был таким большим и таким основательным, что я шторма почти не чувствовал, особенно когда не сидел на одном месте.
      Но фильм, который для отвода глаз рекомендовал нам капитан, смотреть было невозможно: из-за качки экран все время сносило в сторону. А в общем-тои фильм был скучный, там все время дрались, но кое-кто в зале смеялся. Синьора Грация мужественно досмотрела фильм до конца.
      Наконец фильм закончился, и державшийся довольнонеловко из-за качки на сцене иностранный массовик-затейник предложил в оставшееся до капитанского ужина время выбрать Мисс Круиз, то есть самую красивую женщину на теплоходе.
      Я оглушительно залаял, что вызвало одобрение и смех всех присутствующих, и - о счастье! - после этого на сцену потребовали Козетту.
      Я был на верху блаженства и ходил на задних лапах и хвосте перед сценой. а она, смущенная и очаровательная, раскланивалась перед зрителями, а потом выбрали настоящую даму - хозяйку Козетты Каролу. И было за что. Она удивительна.
      Карола получила в подарок торт с именем нашего теплохода, а Козетта кусочек того же торта на маленьком блюдечке.
      Тролль аплодировал хвостом по палубе.
      А тут как раз по радио возвестили о капитанском ужине. И вдруг нам всем показалось, что мы плывем не по воде, а по чернилам. Оказалось, что мы уже пересекли Эгейское море и плывем по другому.
      Дядя Сережа сказал, что Эгейское море - это Ионическое и что оно центральная часть Средиземного между Балканским и Аппенинским полуостровами иостровами Крит и Сицилия. Оно глубокое, больше пяти километров, и если бы я даже и захотел донырнуть доглубины, то нипочем не достал бы дна.
      А хотелось бы, ведь в нем водятся красный тунец, камбала, которая живет на само дне, и кефаль. Площадь такого моря сто шестьдесят тысяч квадратных километров.
      На нижней палубе бесновались брызги. Я поймал несколько, попробовал это море очень соленое, самое соленое из всех, по которым я только плавал.
      Капитанский ужин
      Сейчас я даже не понимаю, почему этот ужин назывался капитанским. Может быть, потому, что капитан все время мешал нам есть, рассказывая про корабль, кто его делал, когда и за сколько, и просил обратить наше внимание на невидимые в темноте - на море внезапно опустилась ночь - берега. Или, может быть, потому, что ужин был весь из рыбы и морских животных.
      Как бы то ни было, ни я, ни Козетта, ни Тролль не были удовлетворены, но - о чудо! - шеф-повар приготовил нам специальный лангет.
      Это другое дело!
      А потом мы с Козеттой забрались в голубой бар итихо провели в нем вечер, разговаривая о том, какаяв дальнейшем предстоит поездка, потому что нам обоим вспомнилось, что и я, и Козетта будем участвоватьсперва в отборочном туре собак в Сенигаллии, а потом поедем в Венецию на собачий Марш любви, но если, конечно, из этого что-то получится, то есть если пройдем первый тур.
      Мне ужасно хотелось, чтобы Козетта и там получила первый приз. ... Естественное желание влюбленного пса.
      О том, что нас будет встречать Три Лепестка Черной Розы со своей собакой Эвелиной, я, как истинный мужчина, промолчал. Да, собственно говоря, я ведь неособенно их и вспоминал, что очень стыдно, ведьименно благодаря приглашению Трех Лепестков Черной Розы я и Витя путешествовали на этом замечательномтеплоходе.
      Буду с вами откровенен, я, как бы это поделикатнее сказать, заметил, что и Козетта ко мне неравнодушна.
      Мое собачье сердце при виде ее билось неровно...
      Но, несмотря на эту неровность сердцебиения, я немог не замечать, что совсем иначе держал себя с хозяйкой Козетты Каролой мой хозяин Витя. О, он умел быть хозяином положения, и я ему от души по-мужски завидовал, несмотря даже на то, что я - пес и мое место ну еслине под лавкой, то, по крайней мере, подизящным кожаным креслом в голубом баре нашегоудивительного теплохода. ... С чувством того, что впереди волшебная Италия, я восторгался всем и всеми. Вел себя как щенок.
      Мы до завтра расстались с Козеттой. Я, проводив ее, пошел в свою каюту.
      Потом уже сквозь сон услышал, как пришел дядя Сережа и, что-то напевая, принялся снимать рубаху, штаны и укладываться спать. Он всегда напевает, когда выигрывает в шахматы. Наверное, резался весь вечер, и небось все с тем жегреком.
      Витя, лежа, читал книгу: по-моему, справочник путешественника. Покачивало, несколько раз раскрывались дверцы шкафа, заставляя меня настораживаться.
      Болтанка вдруг стихла. Я выглянул в иллюминатор, но ничего не увидел, за иллюминатором царила фиолетовая ночь. Но ночь ночью, а прибоя не было слышно.
      - Опаздываем мы из-за этого шторма в Италию, - сказал дядя Сережа, отклонились от курса, пережидаем шторм. Не боишься, Витенька?
      Но разве можно бояться приключений? Для чего же мы поехали тогда? Ведь, наверное, для того, чтобы все испытать. А не только же для того, чтобы доехать. Доехать можно было и на трамвае.
      Тут дядя Сережа начал рассказывать занудную историю о том, возле какой именно скалы мы пережидали шторм. Но все так устали от впечатлений, что, пользуясь тем, что болтанка стихла, все, включая дядю Сережу, вдруг взяли да и уснули...
      Письмо
      Утром тот самый грек, который вчера играл с дядей Сережей в шахматы, подошел вдруг ко мне и сказал (точно не знаю, но, по-моему, по-египетски):