ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Он медленно поднялся им навстречу. Сэм, все еще не замечая его, весело болтал, рассказывая о том, как они играли в школе и что говорила сестра Артура, когда он плевался в Мэри Катерин. Либби не слышала ни единого слова. Глаза ее были прикованы к Алеку.

А тот смотрел на Сэма. Его лицо выражало такое разнообразие чувств, меняющихся с поразительной скоростью, что Либби не могла уследить за ними.

Она не знала, которое из них возьмет верх, и молилась, чтобы он во что бы то ни стало проявил благоразумие. Она не предупредила, что он не должен ничего говорить Сэму, и теперь оставалось лишь надеяться, что он не ляпнет ничего лишнего.

– Привет, Алек, – сказала она ледяным голосом сквозь зубы. Алек вдруг стал похож на надувшегося Сэма, когда малыш на кого-нибудь обижался. Либби тяжело вздохнула.

– Привет, – отозвался Алек.

Сэм смолк, только сейчас заметив, что на пороге их дома стоит посторонний. Он вопросительно посмотрел на мать и, не услышав объяснений, улыбнулся Алеку.

– Привет. Я Сэм. А ты кто?

В глазах Алека отразилась боль. Он откашлялся и посмотрел на Либби.

– Ты не собираешься представить нас друг другу?

Она произнесла, заикаясь:

– Это мой сын Сэм. – Она сделала ударение на слове «мой». – Сэм, это Алек Блэншард.

– Привет, – снова сказал Сэм.

– Привет, Сэм, – сказал Алек, с удовольствием произнося имя мальчика, как будто пробуя его на вкус.

– Отличное имя. Мне нравится. Тебе очень подходит. Тебя назвали так в честь твоего отца?

Либби испуганно посмотрела на Алека, а Сэм просто тряхнул головой.

– Не-а, в честь деда.

– Я назвала его в честь человека, который был рядом со мной, когда он родился, – резко сказала Либби и почувствовала большое удовлетворение при виде исказившегося лица Алека. Она отперла дверь.

– Ты ходишь здесь в школу? – спросил Алек у Сэма с любопытством, заметив у него сумку для книг.

– Не всегда. Я живу в Айове. Но здесь скучно. Все ходят в школу, вот и я тоже пошел.

– Знаешь что – заходи в гости к моей маленькой дочке.

Либби не успела и рта раскрыть, как ее опередил Сэм.

– К девочке? – подозрительно спросил он. Алек подмигнул.

– Она нормальная.

Сэм пожал плечиками.

– Может быть.

Либби уже готова была сказать, что Сэму нечего играть с дочерью Алека, но потом передумала. Если она будет возражать, Сэм захочет узнать почему. А в ее планы не входило давать какие-либо объяснения. Наблюдая отца и сына вместе, она поняла, что подобные сложности будут сопровождать ее всю жизнь, и как с ними бороться – совершенно неизвестно. Она положила свой блокнот и диктофон на стол и пошла в кухню. Сэм и Алек за ней.

– Что тебе надо, Алек? – спросила она. Он прямо посмотрел ей в глаза.

– Ты сама знаешь.

Несмотря на послеполуденную жару, она вся похолодела.

– Я…

– Мы это еще обсудим, – сказал он как-то чересчур любезно. Потом, как будто забыв о ней, он повернулся к Сэму. – Ну, а чем ты обычно занимаешься летом? – спросил у него Алек.

Сэм пожал плечами.

– Играю в мяч. Я, Джеф и Грэг еще и ловим рыбу частенько.

Алек насторожился.

– Джеф и Грэг?

– Мои дяди.

Алек посмотрел на Либби строгим, вопросительным взглядом.

– Дяди? – спросил он скептически.

– Мои братья, – сказала она ледяным тоном.

– Понятно.

Но вряд ли он поверил. Неужели считает, что она каждую ночь проводит с разными мужчинами, только по той причине, что некогда имела глупость переспать с ним? Она почувствовала страшный прилив злости.

– А еще я хожу со своим дедушкой, – продолжал Сэм, не замечая подводных течений в комнате.

– А твой отец? – настаивал Алек.

– Алек! – резко одернула его Либби. Сэм пожал плечами.

– Я с ним не встречаюсь.

– Он ему не нужен, – сказала Либби крайне раздраженно. Она отрезала ломоть хлеба и дала Сэму со стаканом молока. – В нашей семье и без него достаточно мужчин.

Сэм посмотрел сначала на мать, потом на мужчину, который стоял как вкопанный, уставившись на них обоих. Словно почувствовал надвигающуюся беду. После некоторых колебаний мальчик, набравшись храбрости, выпалил:

– Мама права. Мне больше никто не нужен. Мне и так хорошо.

Либби посмотрела на Алека с самодовольной, удовлетворенной улыбкой.

Алек не шевельнулся, так что нельзя даже было понять, услышал ли он.

Мальчик продолжал:

– А здесь я хожу ловить рыбу с Артуром и его отцом. Позавчера мы поймали акулу. – И добавил: – Она была огромная! Вот такая! – Он широко развел руки.

– Такая большая? – Голос Алека дрожал.

– Бывает и больше. Лайман говорит, что здесь водятся огромные рыбы. Завтра мы снова пойдем ловить. – Сэм посмотрел на Алека, лицо которого показалось ему грустным, и неожиданно спросил: – Хочешь пойти с нами?

– Алек очень занятой человек, Сэм, – быстро сказала Либби.

– Я думаю, что смогу. – Не обратив внимания на суровый взгляд Либби, он продолжил: – Если, конечно, у Лаймана в лодке есть место.

– А как же твоя дочь? – напомнила ему Либби.

– Она, наверное, захочет пойти с нами. Ей это будет интересно. Ей… – он помолчал, как будто искал подходящее слово, – ей надо немного развеяться.

Сэм взглянул на него с любопытством.

– Развеяться?

– У нее был тяжелый год, – сказал Алек. – Умерла ее мама.

– О-о-о. – Мальчик оторвался от молока и метнул быстрый взгляд в сторону своей мамы. – Она, наверное, очень грустит.

– Да, тем более что она и до смерти некоторое время не виделась с мамой.

Либби внимательно посмотрела на него, с любопытством размышляя, оправился ли он после смерти Марго. Наверное, нет. Если некогда он был так подавлен смертью Клайва Джилберта, что говорить о смерти женщины, которую он любил?.. Она попыталась представить себе, как Алек, Марго и их дочь жили вместе.

Интересно, ездила ли Марго с Алеком, оставляя ребенка с нянями? Вполне возможно, предположила она. Марго никогда не производила впечатления, что может быть хорошей матерью. Либби стало жалко эту бедную девочку.

– Как ее зовут? – спросил Сэм.

– Джулиет.

– У нас в классе учится одна Джулиет. Она свинья. А сколько лет вашей?

Алек ухмыльнулся.

– Скоро будет восемь. Но она не свинья.

– Ну тогда можешь взять ее с нами, – сказал Сэм. – А мне семь с половиной, – добавил он, вытирая рот рукой.

– Я знаю.

Сэм удивленно на него взглянул.

– Откуда ты знаешь?

– Твоя мама сказала.

Сэм повернулся в сторону мамы, как бы спрашивая, что еще она могла рассказать этому незнакомцу.

– Я бы очень хотел, чтобы ты как-нибудь зашел к ней, – сказал Алек. – Она будет рада с кем-нибудь поиграть.

Наконец терпение Либби лопнуло. Она не знала, к чему клонит Алек, но во что бы то ни стало своего сына она должна уберечь.

– К тебе идет Артур, – сказала она Сэму. – Может, переоденешься? Вы же, кажется, собирались поплавать.

– Да, ты права. До свидания, – сказал Сэм Алеку и, схватив со стола еще один кусок хлеба, исчез в своей комнате.

– Чего ты добиваешься? – спросила Либби у Алека в наступившей тишине.

Он пристально смотрел вслед Сэму, но, услышав вопрос, обернулся к ней.

– Лучше узнать своего сына, – сказал он.

– Моего сына, – поправила Либби.

– Моего тоже. Ты не можешь этого отрицать.

– Биологический несчастный случай. Иногда бывает и такое.

– Конечно, бывает, – сказал Алек с раздражением в голосе. – И еще как бывает!

Либби повернулась к нему спиной и стала смотреть в окно, досадуя на то, что он пробудил в ней такие чувства.

Он не имеет никакого права приходить сюда и снова врываться в ее жизнь. И, самое главное, он не имеет никаких прав на Сэма.

– Когда ты собираешься ему рассказать, что я его отец?

Либби пожала плечами.

– Возможно, никогда.

– Какого черта!

Либби обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

– А с какой стати?

– Потому что он имеет право знать.

Она плотно сжала губы. Это, конечно, правда. Но нельзя так сразу обрушивать все это на ребенка. Необходимо все учесть, подготовить его.

– Когда-нибудь, – согласилась она наконец. – Это не к спеху.

– А я думаю иначе.

– Неужели? А еще два дня назад ты даже не подозревал о его существовании.

Алек сжал челюсти.

– А сейчас знаю. И я хочу лучше узнать его.

– Не будь таким упрямым.

– Черт возьми, Либби. Он мой сын.

– С каких это пор? С тех самых, как тебя это стало устраивать? А что потом?

– Меня это всегда будет устраивать.

Либби покачала головой.

– Откуда мне знать?

– Ты думаешь, я его брошу?

– Ты бросил меня.

На некоторое время их взгляды скрестились. Лицо Алека явственно отражало его чувства: челюсти гневно сжались, глаза горели огнем. В отчаянии он взъерошил волосы и воскликнул:

– Я вернулся!

– Ну да? И это дает тебе какие-то права? – Она окинула его презрительным взглядом.

– Да, – огрызнулся он, – чертовски верно. У меня от тебя ребенок, и я имею право быть его отцом.

– Лично я считаю, что ты не имеешь никаких прав, Алек. Ты сделал свой выбор восемь лет назад.

– К черту, Либби, я не мог…

– Мог. Уходи, Алек. Просто уходи.

Либби мысленно вознесла к небу молитвы, чтобы он ушел, чтобы дверь за ним наконец захлопнулась и он оставил ее так же, как восемь лет назад.

Тишина была ей ответом. А потом он тихо подошел к ней сзади. Она чувствовала тепло его тела всего в нескольких сантиметрах от себя. Она напряглась. Его рука коснулась ее руки, и она отшатнулась от него.

– Я сказала – уходи.

– Либби.

– Нет, Алек. Оставь меня в покое. Я тебе была не нужна. Я тебе не нужна и теперь. Просто уходи!

Она повернулась вокруг своей оси и горящими глазами посмотрела на него.

– Я хочу тебя, – сказал он хриплым голосом. – Я всегда хотел тебя.

Либби тихо выругалась.

– И ты хотела меня.

– Ну и что, а теперь не хочу!

– Так ли это? – Его голос был шелковым и слегка ехидным. Он погладил ее руку снизу доверху. Она его оттолкнула.

– Будь ты проклят, Алек! Не дотрагивайся до меня.

– Я хочу дотрагиваться до тебя.

– Конечно! Все, что хочет Алек, он обязательно получает! Не так ли?

Его губы скривила горькая улыбка.

– Ну, далеко не все!

– Тебе часто отказывали? – Либби не стала дожидаться ответа и тут же продолжила: – Что ж, хорошо. Тогда это не будет для тебя такой уж неожиданностью.

– Будь благоразумна, Либ.

– Я вполне благоразумна, Алек. Будь на этот раз благоразумен сам. Тебя не было в моей жизни восемь лет. Ты был коротким мигом, не более того. Жизнь Сэма прошла без тебя. Зачем ты мне нужен теперь? Что из этого может выйти хорошего?

– Он узнает своего отца!

Либби покачала головой.

– Я не уверена, что из этого выйдет что-нибудь путное.

– Либби!

Она упрямо покачала головой.

– Не уверена!

– Ну ладно, Либби. Не думаешь же ты, что я возьму и уйду, только мельком взглянув на родного сына.

– Именно так я и думаю.

– Я не могу так поступить.

– Тогда что ты намерен делать, Алек? Попытаешься отнять его у меня? – Она бросила это с вызовом, после чего воцарилась мертвая тишина. Она посмотрела на него с ужасом. – Ты не сможешь забрать его у меня, – сказала она, не в силах унять отчаяние в голосе.

Что делать? Будь он проклят, этот Алек Блэншард! Со всей своей силой и славой. Наверняка считает, что может получить все, что захочет. Даже ее сына.

Алек снова вздохнул, запустив пальцы в волосы.

– Я еще не решил, что буду делать. Но как-то действовать я собираюсь.

Он переминался с ноги на ногу, не скрывая, что явно нервничает.

Она сжала кулаки.

– Я не дам тебе сделать ни одного шага, Алек!

Его испугала ее угроза.

– Либби, ради всего святого, успокойся.

– Успокоиться? Ты говоришь о том, чтобы забрать у меня моего ребенка, и советуешь мне успокоиться!

– Я не говорил об этом. Это ты говоришь.

– Ты не сказал, что не сделаешь этого.

Он закрыл глаза.

– И не скажу. Не проси меня. Я не уйду из его жизни. Ни теперь. Ни когда-либо.

– Алек…

Он непреклонно покачал головой.

– Нет. Мы все уладим.

Он двинулся к двери, как будто собирался уходить.

– Я не позволю тебе давить на меня, Алек. Тебе не удастся получить все, чего только захочется! Я…

Он резко обернулся и посмотрел ей в лицо.

– Поговорим об этом позже, когда к тебе вернется рассудок.

– Я вполне себя контролирую!

– Сомневаюсь. – Он нажал на ручку двери. Либби пошла следом.

– Алек!

– Не сейчас, Либ. Ты хотела, чтобы я ушел, так я ухожу. Пока.

– Навсегда, – настаивала она. – Ты нам не нужен. Мы обойдемся и без тебя.

Он отпустил ручку двери и подошел к ней, взяв ее руки в свои, и повернул таким образом, чтобы вынудить ее посмотреть ему прямо в глаза.

– Но я без тебя не обойдусь, Либби. Я серьезно. Без вас обоих. Так что я еще вернусь.

Она опять была в том же состоянии, как и много лет назад, только тогда она радостно грезила по ночам, а сейчас ее мучили кошмары.

Восемь лет тому назад, если бы Алек Блэншард сказал ей, что хочет ее, и посмотрел на нее своим властным взглядом, Либби была бы на седьмом небе.

Довольно. Теперь всю ночь она обдумывала его слова, переживая их снова и снова, изучая и анализируя. Теперь она знала, что чувствует: подозрение. И страх.

Она прекрасно понимала, что, несмотря на все его решительные слова, ему нужна не она.

Ему был нужен Сэм.

И это было на самом деле так. Она видела это по его глазам, по тому, с какой грустной улыбкой он смотрел на мальчика, с каким нежным любопытством. И с жадностью. Больше всего с жадностью.

Но что он имел в виду, говоря, что ему нужны они оба? Не мог же он после стольких лет влюбиться в нее! Ну, может, видел в ней партнера в постели. Они, безусловно, очень подходили тогда друг другу, вспоминала Либби, и у нее загорелись щеки. Но он не любил ее. Оставил ее ради Марго, и его последние слова: «Можешь быть уверена, я забуду тебя» – не были словами мужчины, который любит по-настоящему.

Нет, если он и хочет ее теперь, то только потому, что когда-то с ней было приятно поваляться в сене, и потому, что через нее открывался сейчас доступ к Сэму.

Ей захотелось убежать. Интуиция подсказывала ей забыть о всех своих обязательствах перед профессором Дитрихом, забыть обо всем и, схватив Сэма в охапку, бежать поскорее подальше отсюда.

Но здравый смысл победил интуицию. Она хорошо знала Алека. Он будет преследовать ее до конца света, если ему что-то будет от нее нужно.

Бегство не спасет ее от Алека. Если она хочет спасти Сэма, она должна выстоять.

Ухаживания Алека Блэншарда не будут продолжаться долго; подумала она с горечью. У нее уже был опыт.

Не может же он оставаться на Харбор-Айленде всегда; как режиссер он пользовался большим успехом в своем бизнесе. Конечно, он приехал сюда ненадолго, так что его отъезд – это вопрос нескольких дней.

Но если он собирается провести здесь лето, им с Сэмом желательно уехать первыми. В Айове ее тылы будут лучше обеспечены. У нее будет моральная поддержка семьи и друзей.

Но это не решало ее ближайшую проблему. Ей надо было немедленно обдумать, как быть с приглашением Сэма, чтобы Алек присоединился к их сегодняшней рыбалке. Что будет, если Алек на самом деле откроется ему?

Неужели он, упаси Боже, скажет Сэму, что он его отец?

Внезапно она решила снова поговорить с ним.

Она пробежала по улице и свернула за угол к дому Мэдди.

– Ты не знаешь, где живет Алек? – набросилась она на Мэдди, не успев войти в дверь.

Мэдди раскрыла глаза от удивления, но не стала задавать вопросов, а просто быстро протараторила адрес.

– Спасибо. – Либби сразу же выскочила за дверь.

– Может быть, хочешь воспользоваться моим телефоном? – крикнула ей вслед Мэдди. Но Либби только тряхнула головой. Она воспользуется общественным. Она не хотела, чтобы этот разговор, даже часть его, состоялся у Мэдди посреди кухни.

Трубку снял Луис, двоюродный брат Мэдди, и Либби попросила к телефону Алека.

– Кто его спрашивает?

Либби запнулась, но все же назвала имя. Она не заметила, чтобы Луис удивился, и вслед за этим к телефону подошел Алек. Вот он не мог скрыть своего удивления.

– Либби?

– Я… я просто хотела сказать, Алек, если ты… если ты пойдешь с Лайманом сегодня ловить рыбу… если ты будешь разговаривать с Сэмом, ты… не смей говорить ему.

Он не стал притворяться, что не понял, о чем она.

– Тогда сама скажи.

– Нет… не теперь. Он не поймет.

– Именно сейчас он поймет лучше всего.

– Я не могу, Алек. Не сейчас!

– Когда?

– Я… я не знаю.

– Скоро.

– Увидим.

– Тебе все равно придется сказать ему рано дай поздно, Либби.

Она не отвечала, и ее молчание было красноречивее любых слов. Он вздохнул.

– Будь благоразумной, Либби.

– Я стараюсь. Я не хотела, не хотела, чтобы ты был здесь!

– Что мы хотим и что мы имеем – это две разные вещи, – сказал Алек с горечью.

– Откуда тебе знать?

– Поверь мне, Либби. Я знаю. – Воцарилась долгая пауза. Потом он сказал: – Хорошо. Я не скажу ему. Пока.

– Спасибо.

– Но я жду, что ты это сделаешь сама.

– Ммм.

– Чего ты боишься, Либ?

Тебя, хотелось ей завопить. Я боюсь тебя. Ты перевернул мою жизнь восемь лет назад. Я боюсь, что это может случиться и с Сэмом. Но ничего этого она не произнесла; Только вяло сказала:

– Я скажу ему, когда найду нужным, Алек.

– Сделай это, – сказал он. – Или я это сделаю сам.

Его слова не вызывали сомнения у Либби. И она также была вынуждена позволить Сэму с ним встречаться. Ей вряд ли удалось бы спрятать его:

Алек всегда сможет его легко найти. И если бы ей даже вздумалось держать его под замком, она не смогла бы найти вескую причину, чтобы объяснить Сэму, почему не выпускает его из дома.

Разумеется, ей не хотелось, чтобы сын подумал, что между ней и Алеком есть нечто большее, чем казалось. Она понимала, что, если поднимет шум, ей придется рассказать ему об Алеке.

Либби не была к этому готова. Ну ничего, придет время, когда она будет чувствовать себя в безопасности, надежно. Когда они вернутся домой, она выйдет замуж за Майкла.

Тогда она скажет ему об Алеке. Но не сейчас. Только не сейчас. Она даже представить себе не могла, как это сделать.

Было бы совсем иначе, если бы Алек знал о существовании сына с самого начала. Тогда Сэм вырос бы, зная о своем отце и понимая, почему его родители живут врозь.

Но прошло семь с половиной лет, в течение которых он ни о чем не догадывался. Семь с половиной лет она растила Сэма одна, потому что Алек не захотел ничего знать. Теперь он не имел никакого права вламываться в их жизнь.

Сэм ее сын, не Алека. Ее право, а не его, решать, когда позволить Сэму узнать правду о том, кто является его отцом.

Кроме того, он еще такой маленький. И ничего не знает о боли, которую могут причинять друг другу взрослые. У него еще будет время узнать это.

Она увидела, как мальчик выходит с Артуром, радостно махая ей руками, и, взяв себя в руки, постаралась выглядеть спокойной, пока он не скроется за пригорком. Только тогда глубоко вздохнула, прикусила губу и отправилась брать интервью у кухарки одного из отелей.

Кларе было далеко за семьдесят, язычок она имела острый и хранила в запасе множество всяких историй. Женщины сидели на пороге ее дома, и, пока Клара рассказывала, Либби слушала как зачарованная, от души радуясь, что собеседница отвлекает ее от мыслей об Алеке и Сэме. Она бы так и слушала до тех пор, пока не вернется Лайман с мальчиками, но Клара вдруг начала зевать.

– На сегодня, пожалуй, хватит, – сказала старая женщина с улыбкой. – Я совсем тебя замучила.

– Можно мне прийти еще?

Клара похлопала ее по коленке.

– В любое время.

Не успела она выйти от Клары, как услыхала за своей спиной шаги и голос, произнесший с американским акцентом:

– Простите меня.

Либби обернулась и увидела молодого человека, не старше ее самой. Он направился прямо к ней с широкой улыбкой на лице, и она замедлила шаг.

– Уэйн Максвел, – представился он, протягивая руку.

– Либби Портмэн.

Он усмехнулся.

– Так ты тоже американка. Какой жур?

– Жур?

– Журнал. Ты разве не репортер?

Либби отрицательно покачала головой. Уэйн недоверчиво посмотрел на нее.

– Прости за ошибку, но я не знаю здесь всех. – Он говорил извиняющимся и несколько удивленным тоном.

Либби улыбнулась и покачала головой.

– Честное слово, я не репортер.

– Но ты записывала на магнитофон эту старую женщину. А вчера я видел тебя на пристани, когда ты разговаривала с рыбаками.

– Я занимаюсь научными исследованиями.

Он рассмеялся.

– Похоже, мы все этим занимаемся. Блэншард, черт побери, тоже часть твоих исследований, не так ли?

Либби онемела.

– Блэншард?

– Ну ладно, не притворяйся, – прогремел Уэйн. – Можешь водить за нос кого угодно, но не меня. Мы можем помогать друг другу.

Либби снова покачала головой.

– Я студентка выпускного курса из Айовы. Собираю устные истории для дипломной работы. – Она протянула свой блокнот. – Смотри.

Он взял блокнот и пробежался глазами по исписанным страницам, потом пожал плечами, жалобно улыбнулся и вернул ей блокнот.

– Что ж, будь я проклят. Ты на самом деле здесь не для того, чтобы преследовать по пятам знаменитого режиссера.

– Нет, – сказала она, а про себя подумала: «Не твоего ума дело». Уэйн усмехнулся.

– Отлично. Значит, между нами нет никакой конкуренции. Можно угостить тебя чашечкой кофе?