- Меня зовут Клайд.
      - Очень приятно, - буркнул Роджер.
      - Клайд Уоррен. А вас?
      - Роджер. Роджер Брум.
      - Новая метла метет по-новому, да? - пошутил Клайд и разразился смехом.
      Его зубы отличались исключительной белизной. Смех его был настолько мощным, что Роджер прямо-таки ощутил, как он выбрасывает воздух их легких. Клайд рукой вытер слезу в уголке глаза, выступившую от смеха. Роджер заметил, что пальцы Клайда желтые от никотина.
      - Да, сэр Новая-метла-метет-по-новому, - сказал Клайд, продолжая посмеиваться. - Да, много я побывал там. По мелочам, но много, Роджер. По мелочам всё...
      - Ну ладно, мне кажется, мне пора идти, - прервал его Роджер и вновь сделал попытку встать, но Клайд на мгновение осторожно положил ему руку на плечо и тут же убрал, почти отдернул, словно только что вдруг оценил рост и силу Роджера и решил не дразнить великана. Последнее движение не осталось незамеченным со стороны Роджера, он даже был слегка польщен этим. Но он заколебался и решил ещё немного посидеть на лавочке. В конце концов, поразмыслил он, этот человек побывал там и он знает, что там и как.
      - А что они делают, когда приходишь к ним? - задал вопрос Роджер.
      - Когда ты приходишь, - Клайд подчеркнул это слово, - к ним? Когда ты сам приходишь к ним? Вы имеете в виду, когда тебя заметут туда?
      - Ну, пусть будет так.
      - Они заводят на тебя бумаги - если, конечно, есть что писать, - потом запихивают тебя в камеру предварительного заключения, это на первом этаже, и ты сидишь там, пока тебя не повезут в их главное управление, это в центре города, на всеобщее обозрение, опознание, а там и суд, если то, что ты сделал, является уголовным преступлением.
      - А что это значит? - спросил Роджер.
      - Смертная казнь или тюрьма, - ответил Клайд.
      - В каком смысле? - не понял Роджер.
      - Я имею в виду наказание.
      - А-а.
      - А как же!
      - И за какие это преступления?
      - Скажем, кража со взломом, убийство, вооруженное ограбление и другие. Это крупные преступления, ясно?
      - Да, - ответил Роджер, кивнув.
      А, скажем, оскорбление общественной нравственности, - продолжал Клайд, - это только мелкое правонарушение.
      - Ага, понятно.
      - Да, это только мелкое правонарушение, - повторил Клад и улыбнулся. Да, зубы у него были изумительно белые. - Искусственные, - пояснил он, заметив восхищенный взгляд Роджера, и для пущей убедительности поклацал ими во рту. Роджер кивнул. - Но, с другой стороны, содомия - это серьезное преступление, - не умолкал Клайд. - За это дело можешь схватить все двадцать.
      - Что, правда? - изобразил удивление Роджер.
      - Абсолютно точно. Но за содомию я никогда не попадал, - пояснил Клайд.
      - А-а, это хорошо, - сказал Роджер.
      Он и слова-то такого никогда не слышал, да и не горел желанием знать, за что сидел Клайд. Ему было интересно узнать, как там у них и что, когда попадешь туда.
      - Содомией они считают, - продолжал Клайд развивать тему, - это когда против воли другого лица или силой, или с несовершеннолетними - понимаете, о чем я говорю? Не-ет, за это дело я ни разу не гремел туда.
      - А отпечатки пальцев снимают?
      - Я же сказал вам, что ни разу не был за содомию.
      - Да нет, я вообще.
      - А, ну конечно снимают. Такая работа. Снимать отпечатки пальцев - это их работа. И чтобы у тебя на всю жизнь остались руки запачканными - это тоже их работа. И любым путем искалечить человеку жизнь - тоже. Вот этим они и занимаются.
      - А-а, - понял Роджер.
      Некоторое время оба молчали. Роджер обернулся и посмотрел на серое здание.
      - Я здесь рядом живу.
      - А-а.
      - Несколько кварталов пройти.
      - А-а.
      - И хорошая квартирка, - добавил Клайд.
      - А позвонить от себя они разрешают? - спросил Роджер.
      - Кто?
      - Полиция.
      - А-а, конечно. Слушайте, а вы не хотели бы пойти со мной?
      - Куда? - поинтересовался Роджер.
      - Ко мне домой.
      - Зачем?
      Клайд развел руками.
      - Я подумал, а вдруг вам захочется.
      - Нет, спасибо, - поблагодарил Роджер. - У меня ещё кое-какие дела тут есть.
      - Ну, тогда, может быть, попозже...
      - Спасибо, но...
      - У меня такая квартирка - загляденье, - произнес Клайд и недоуменно пожал плечами.
      - Понимаете, дело в том...
      - Да вы не бойтесь, по серьезным делам я никогда не привлекался.
      - Да при чем тут?..
      - За мной водились исключительно мелкие правонарушения.
      - Понятно, однако...
      - А этим - их хлебом не корми, только дай лишний раз схватить человека и продержать у себя. - На его лице отразилось глубочайшее презрение. - Чего с них взять? Ищейки они и есть ищейки.
      - Что ж, спасибо вам большое, - начал было Роджер и встал. - и все-таки...
      - А попозже не придете?
      - Нет, вряд ли.
      - А у меня такой пудель, - сообщил Клайд.
      - Да мне это...
      - Шатци его зовут. Ну такая милая собачонка, вам понравится.
      - Нет, извините.
      - Ну пожалуйста, - произнес Клайд и просительно заглянул Роджеру в глаза.
      Роджер замотал головой.
      - Нет, - твердо сказал он, продолжая мотать головой. - Нет, - повторил он и решительным шагом направился к выходу из парка.
      * * *
      На Калвер-авеню Роджеру попалось на глаза почтовое отделение. Он зашел туда и занялся оформлением почтового перевода на сумму сто долларов на имя Дороти Брум. Расходы по переводу составили тридцать пять центов, и ещё он заплатил шесть центов за письмо матери - в Кэри, на Терминал-стрит. Бланк перевода он запечатал в конверт, отнес конверт к окошечку и передал почтовому служащему.
      - До завтра дойдет? - осведомился Роджер.
      Служащий взглянул на конверт.
      - Должен дойти, - ответил он. - Когда вы сдаете письмо до пяти, то оно должно успеть туда к следующему дню. Но что будет там - за это я поручиться не могу. Там его могут продержать и два, и три дня.
      - Да нет, у нас там все нормально с этим, - сказал Роджер.
      - Тогда, значит, завтра будет.
      - Спасибо вам.
      Роджер вышел на улицу и посмотрел на небо. Тут ему пришло в голову, что надо бы сделать ещё одно дело, прежде чем идти в полицию - позвонить матери в Кэри и сказать ей, чтобы она не волновалась из-за того, что он не приедет сегодня вечером, как обещал. Часы в витрине ювелирного магазина показывали, что ещё нет и девяти, но это ничего, мать уже давно на ногах, как он и говорил миссис Дауэрти. А интересно, что подумает миссис Дауэрти, когда получит его поздравление? Хорошо бы увидеть выражение её лица в момент, когда она откроет конверт. Он с улыбкой пошел вдоль улицы, высматривая телефонную будку. Перед одним из зданий он увидел стайку подростков. Ребята и девчата стояли, смеялись, дымили сигаретами. При всех были школьные учебники. Девочки держали их у груди, ребята - опустив к бедру или на ремне. Вот-вот они скроются в здании - это была, очевидно, школа. Роджер вспомнил, как он ходил в школу в своем городке, но тут же прогнал от себя эти воспоминания. У кондитерского магазина футах в пятнадцати впереди крутились детишки, шумя и хохоча. Роджер вошел в магазин и в глубине его увидел телефонную будку. Он разменял у прилавка доллар и стал ждать, пока полная женщина испанского типа не окончит разговор. Выйдя из будки, она улыбнулась ему. Он вошел в будку, сел на стул и, вдыхая запах духов и разгоряченного тела, принялся набирать номер Кэри. Он набрал код города, потом номер - Кэри 7-3341 - и стал ждать, пока ему ответят на другом конце провода.
      - Алло? - раздался голос матери.
      - Мам, ты?
      - Роджер?
      - Да, мама.
      - Ты где?
      - В городе.
      - Продал вещи?
      - Да, мама.
      - И сколько выручил?
      - Сто двадцать два доллара.
      - Это больше чем мы думали, да? - спросила мать.
      - Да, на сорок семь долларов больше, мам.
      - Ну да, ну да. Здорово, сынок, правда?
      - Да. Это потому, что я поехал в другой район, я говорил тебе о нем. Я заприметил это место в декабре, когда был тут перед Рождеством. Помнишь?
      - Это в самом центре?
      - Да, именно там. Ты знаешь, сколько мне дали за салатницы, мам?
      - За которые? За большие?
      - И те, и другие.
      - И сколько же, Рог?
      - Я сдал их тому покупателю по полтора доллара за штуку. Это большие салатницы, всю дюжину, мам. Это куда больше, чем мы продавали их у себя.
      - Я знаю. А он в здравом уме был, тот человек?
      - Конечно. А знаешь, сколько он заломит за них, когда будет продавать, мам? Я не удивлюсь, если он за каждую получит по три, а то и по четыре доллара. Это за большие салатницы.
      - А маленькие как пошли? Сколько он дал тебе за маленькие?
      - Маленьких он взял только полдюжины.
      - И почем?
      - По доллару. - Роджер сделал паузу. - А у себя в мастерской мы продаем их по семьдесят пять центов, мам.
      - Да, я знаю, - сказала мать и рассмеялась. - Я о чем подумала - не дешевим ли мы здесь?
      - Ну, у нас в городке не так много покупателей, сама знаешь.
      - Это верно, - согласилась мать. - А когда домой приедешь, сынок?
      - Деньги я послал тебе по почте, мам. Сто долларов. Загляни завтра на почту, хорошо?
      - Ладно. Так когда ты будешь дома?
      - Точно не скажу пока.
      - Что ты хочешь этим сказать?
      - Да есть тут дела...
      - Так ты хочешь этим сказать - что точно пока не знаешь, когда приедешь?
      - Когда же я буду дома... - неуверенно произнес Роджер, потом линия затихла. - Мам! - подал он голос.
      - Я здесь, здесь.
      - А как... э-э... как там братишка?
      - Отлично.
      - Мама.
      - Да?
      - Так вот... насчет когда приеду...
      - Так что?
      - Я не знаю, когда.
      - Я в первый раз от тебя такое слышу.
      - Понимаешь, у меня тут есть ещё кое-какие дела.
      - Что это у тебя там за дела такие? - забеспокоилась мать.
      - Ну... - начал бы Роджер и замолчал.
      - Да, я слушаю.
      - Но брат же с тобой.
      - Брат ещё мальчик.
      - Мама, мальчику двадцать два года.
      - Все равно мальчик.
      - Да я сам не намного старше, мам. - Роджер сделал паузу. - Мне только двадцать семь, даже ещё не исполнилось.
      - Это возраст мужчины, - сказала мать.
      - Поэтому я не понимаю...
      - Это возраст мужчины, - словно не расслышав его, повторила мать.
      - Во всяком случае, я не уверен, как у меня получится. Поэтому я и послал тебе перевод.
      - Спасибо, - сдержанно отреагировала она.
      - Мама!
      - Что?
      - Ты обиделась?
      - Нет.
      - А по голосу - обиделась.
      - Ничего я не обиделась. Старший сын бросает меня одну среди холодной зимы...
      - Мама, но брат же с тобой.
      - Он ещё мальчик! Кто будет заниматься мастерской, пока тебя нет? Ты же знаешь, что я плохо себя чувствую, что у меня...
      - Мама, я ничего не могу поделать, надо.
      - Как это "ничего не могу поделать"? Что это там за дела такие у тебя?
      - Так... Надо...
      - Что "надо"?
      - Мам, если бы я хотел сказать тебе, то уж давно сказал бы.
      - Как ты разговариваешь с матерью?! Думаешь, раз ты вымахал такой, то я не спущу тебе штаны и не высеку?!
      - Прости, - смутился он.
      - Теперь говори, что у тебя там случилось.
      - Ничего.
      - Роджер!
      - Ничего! - резко ответил он. - Прости, мам, но ничего не случилось.
      На том конце провода снова воцарилось молчание.
      - Я тебе позвоню, - сказал он и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.
      ГЛАВА ТРЕТЬЯ
      Человек, который жался к дверям здания, соседствовавшего с кондитерским магазином, - высокий, худощавый, с рыжеватой щетиной на подбородке, - выглядел одного с Роджером возраста. На нем было серое пальто с поднятым воротником, который он одной рукой прижимал к шее. Он не носил ни шляпы, ни перчаток. Рука, которой он держал воротник, побелела от холода, другую руку он грел в кармане. Его внимание привлекли проходившие мимо старшеклассницы, но тут перед ним появился Роджер, который вышел из кондитерской, и внимание человека моментально переключилось на него. Человек вышел из-за своего укрытия и пристроился за Роджером.
      - Эй, - окликнул он Роджера.
      Роджер остановился и подождал, пока незнакомец догонит его. Тот подходил неторопливо, ничего угрожающего в его виде Роджер не увидел, а на лице появилась приятная улыбка.
      - Ищешь что-нибудь? - спросил незнакомец.
      - Нет, - ответил Роджер.
      - По-моему, ты не из этого района, да?
      - Да, не из этого.
      - Я подумал, что, может, тебя кто послал сюда.
      - За чем? - удивился Роджер.
      - Да мало ли за чем. - Роджер пошел, незнакомец двинулся следом. Только скажи, у нас всё есть.
      - Мне ничего не надо.
      - Женщина нужна?
      - Нет, я...
      - Только скажи, какую. Белую, черную, коричневую, просто смуглую. Даже желтую, только скажи. У нас их тут полна улица.
      - Не нужно мне никаких женщин, - отрезал Роджер.
      - Может, ты предпочел бы девочку, совсем молоденькую? Скольких лет? Девяти, десяти, одиннадцати? Ты говори, не стесняйся.
      - Нет, - так же твердо произнес Роджер.
      - А чего тогда? Травки? Порошочков?
      - Ты про что это?
      - Ну, героин, кокаин, морфий, опиум, кодеин, демерол, бензедрин, марихуана, фенобарбитап, сигареты с приправой, амфетамин? Только скажи.
      - Да нет, спасибо.
      - Тогда чего тебе надо? Пушку? Хату? Алиби? Припрятать что? Ну чего молчишь?
      - Чего мне надо - так это чашку кофе, - ответил Роджер и улыбнулся.
      - Ну, это совсем просто, - сказал незнакомец и развел руками. - К тебе подкатывает джинн из бутылки и говорит, что исполнит три любых твоих желания, а ты просишь его чашку кофе. - Незнакомец пожал плечами. - Вон там, за углом - кофе и прочее. Самое приличное место здесь.
      - Хорошо, - с благодарностью произнес Роджер.
      - И я с тобой, - предложил незнакомец.
      - Что это сегодня с утра все ко мне так и липнут? - вслух подумал Роджер.
      - А кто его знает? - ответил незнакомец, пожав плечами. - Может, началась неделя братства в стране, кто его знает? А как тебя зовут?
      - Роджер Брум.
      - Рад познакомиться, Роджер, - сказал спутник Роджера, отнял от воротника руку, подал её Роджеру и коротко пожал ему руку. После этого рука сразу же вернулась на свое место, к вороту пальто, потому что он распахнулся. - Рад познакомиться. Меня зовут Ральф Стаффорд.
      - Очень приятно, Ральф, - произнес Роджер.
      Они уже обогнули угол и находились на подступах к небольшой забегаловке. Вентилятор гнал оттуда клубы белого пара и неприятный запах кухни. Роджер заколебался, входить или не надо, но Ральф подбодрил его:
      - Давай, давай, тут хорошо.
      - Ну что ж, пойдем, - согласился Роджер, и они вошли.
      Заведение оказалось маленьким и теплым. Здесь стояло восемь-девять вращающихся стульев, покрытых кожзаменителем. Они сели за стойку с пластиковым верхом. По ту сторону стойки сидел абсолютно лысый человек в рубашке с закатанными рукавами, которые открывали мускулистые руки.
      - Да? - произнес человек за стойкой.
      - Моему другу кофе, - заказал Ральф, - а мне - горячий шоколад. - Он обернулся к Роджеру и, доверительно понизив голос, поведал ему: - От шоколада у меня прыщи на спине появляются, ну и плевать, подумаешь. А что ты тут делаешь? Ты не бык случайно?
      - Кто?
      - Ну, не коп?
      - А-а, нет.
      - Точно?
      - Точно.
      - А то тут два-три месяца назад заявился один такой... Нет, погоди, это случилось как раз перед Рождеством... Ну да, перед Рождеством. Крутился тут один из ФБР по наркотикам, было дело. - Ральф помолчал. - Ты мне не то чтобы показался таким же, но риск есть.
      - А в чем риск?
      - Как это в чем? А вдруг и ты из федеральной службы по наркотикам? Что тогда?
      - А что тогда?
      - Представь, что я весь упакован.
      - Как "упакован"?
      - Ну, порошочки там разные...
      - А-а.
      - Плохо мне пришлось бы.
      - Конечно, - согласился Роджер.
      - Так что моя доброта к тебе могла бы выйти мне боком, да ещё как.
      - Да, понятно, - с улыбкой сказал Роджер.
      - Но ты не из тех, значит?
      - Не из тех.
      - В смысле - не из всяких там служб.
      - Это уж точно.
      - Ну, хорошо.
      Некоторое время помолчали. Им принесли кофе и шоколад. Ральф отпил шоколада и снова обратился к Роджеру:
      - Значит, не из ФБР. А чем ты занимаешься?
      - Обычный человек, вот и всё.
      - А чего ты тут ошиваешься?
      - Да снимал тут комнату на пару дней.
      - Зачем?
      - Приехал в город по делам.
      - А что у тебя за дела?
      - Надо было кое-что продать.
      - Может, фальшивые доллары?
      - Не-ет.
      - А может, ты толкач?
      - А что это такое?
      - Впрочем, не думаю. - Ральф покачал головой. - А что ж ты приехал продавать?
      - Деревянные вазы, ложки, скамеечки. Всё в таком духе.
      - Да-а? - недоверчиво протянул Ральф.
      - Нет, правда. У нас с братом небольшая столярная мастерская.
      - А-а, - несколько разочарованно протянул Ральф.
      - Вот я и привез свой товар, чтобы продать.
      - А как привез?
      - На машине. У нас есть маленький грузовичок, пикап. У нас с братом.
      - Какой?
      - "Шеви" пятьдесят девятого года.
      - А он много вмещает?
      - Да немало. А что?
      - Просто мне интересно, какой груз он может перевезти.
      - Точно не скажу, не знаю. Он не очень большой, но всё же, думаю...
      - Ну, пианино перевезет?
      - Думаю, перевезет? А что, тебе нужно перевезти пианино?
      - Нет, просто у меня есть кое-какие идеи. Иногда ребятам, моим хорошим знакомым, требуется грузовик. Улавливаешь мысль?
      - А для чего им?
      - Перевезти кое-что.
      - А что именно?
      - Краденое, - поведал Ральф как бы между прочим и снова вернулся к своему шоколаду.
      - А-а, - отреагировал Роджер.
      - И что ты скажешь насчет этого?
      - Не думаю, что я мог бы дать вам грузовик для перевозки краденого.
      - М-м, - задумчиво произнес Ральф, посмотрел на Роджера изучающим взглядом и нагнулся к чашке с шоколадом.
      Открылась входная дверь, и в помещение вошел высокий грузный человек в коричневом пальто. Он хлопнул дверью, снял пальто и повесил его на вешалку на стене, потом энергично потер руки и подошел к стойке.
      - Кофе и французскую булочку, - заказал он человеку за стойкой, потом окинул взглядом Роджера и заметил Ральфа, сидящего в конце стойки. Так-так, - произнес он, - ты посмотри, что повыползало из-под камней!
      Ральф поднял глаза от чашки, коротко кивнул и вежливо промолвил:
      - Доброе утро.
      - А я думал, ты от Рождества до Пасхи впадаешь в спячку, Ральфи.
      - Нет, это медведи спят, - ответил Ральф.
      - Я считал, ты так загрузил героином свою квартирку, что на всю зиму хватит, и залег в этой своей берлоге.
      - Не знаю, про какой героин вы говорите, - изобразил удивление Ральф.
      - А что это у тебя за друг? - спросил здоровяк. - Тоже по этому делу?
      - Ни он, ни я этим не занимаемся, - отвечал Ральф. - Вы же знаете, что я завязал, чего ж зря говорить?
      - Ну да, конечно, - с сарказмом заметил новый собеседник. Потом повернулся к человеку за стойкой. - Видишь того малого, Чип? - спросил он его. - Это первый наркоман в округе. За дозу этой гадости он у родной бабки стеклянный глаз украдет и заложит. Или, может, я неправ, Ральфи?
      - Абсолютно, - заявил Ральф. - Причем, как всегда.
      - Еще бы. Интересно, сколько раз в день ты переступаешь через закон? При этом я оставляю в стороне такое обычное для тебя уголовное преступление, как хранение наркотиков.
      - Не занимаюсь я никакой преступной деятельностью! - с возмущением в голосе заявил Ральф. - И если бы вам так захотелось тут же потрясти меня, я был бы счастлив и согласился - раз вы думаете, что я держу наркотики.
      - Чип, ты слышишь, что он говорит? - обратился здоровяк в слушателю по ту сторону стойки. - Когда такой человек изъявляет желание, чтобы его обыскали, у него наверняка есть что прятать.
      - Да оставь ты его в покое, Энди, - посоветовал Чип.
      - Да конечно, оставьте его, Энди, - присоединился к Чипу и Роджер.
      - А для тебя, приятель, я не Энди, а детектив Паркер. И заруби это себе на носу.
      - Извините, детектив Паркер. А это ничего, что я живу? Вы не против?
      - Ничего, - ответил Паркер. - Спасибо, - поблагодарил он Чипа, который принес ему кофе и булочку. Вначале Паркер откусил булочку, после чего от неё почти ничего не осталось, потом отпил кофе, торопливо и шумно, поставил чашку на блюдце и часть кофе при этом расплескал, икнул, бегло взглянул на Ральфа и потом обратился к Роджеру: - А он что, ваш друг?
      - Да мы только что познакомились, - ответил вместо Роджера Ральф.
      - А тебя кто спрашивает? - осадил его Паркер.
      - Да, мы с ним друзья, - с вызовом ответил Роджер.
      - Как вас зовут? - спросил Роджера Паркер. Тем временем он взял чашечку и, не глядя на Роджера, сделал глоток. Не услышав ответа, он уже обернулся к нему и произнес свой вопрос: - Как вас зовут?
      - А для чего вам это?
      - А для того, что вы водите дружбу с известным уголовником. И я имею право задавать вам вопросы.
      - Вы полисмен?
      - Я детектив и работаю в восемьдесят седьмом участке, могу вам подтвердить, - строго произнес Паркер и в доказательство своих слов достал личный знак и положил её на стойку перед Роджером. - Так как вас звать, скажите теперь?
      Роджер взглянул на знак и ответил:
      - Роджер Брум.
      - Где вы живете, Роджер?
      - У границы штата, в Кэри.
      - А где это?
      - Под Хадлстоном.
      - Черт, а где этот Хадлстон? Никогда не слышал.
      Роджер развел руками.
      - Это около ста восьмидесяти миль отсюда.
      - А вы можете назвать адрес, по которому остановились в этом городе?
      - Да тут, кварталах в четырех-пяти...
      - Я говорю: адрес.
      - Адрес с хода не назову. Хозяйку зовут...
      - Улица какая?
      - Двенадцатая.
      - Место?
      - Рядом с Калвер.
      - Вы остановились у миссис Дауэрти?
      - Да, правильно, - обрадовался Роджер. - Агнес Дауэрти.
      - Чем занимаетесь в городе?
      - Приехал продать поделки из дерева. Мы их с братом делаем в своей мастерской.
      - И как, продали?
      - Да.
      - Когда?
      - Вчера.
      - И когда уезжаете отсюда?
      - Точно не знаю.
      - А что вы тут делаете с этим наркоманом?
      - Бросьте, Паркер, - встрял в разговор Ральф. - Я же сказал, что мы только что...
      - Детектив Паркер, - поправил того полицейский.
      - Ну хорошо - детектив Паркер. Мы только что познакомились. Чего бы вам не оставить этого парня в покое?
      - А что я такого, по-вашему, сделал? - с возмущением вдруг спросил Роджер.
      - Сделал? - произнес Паркер последнее слово, сказанное Роджером. Он убрал со стойки личную бляху, повернулся на стуле и взглянул на Роджера таким взглядом, словно заметил его только сейчас. - А кто вам сказал, что вы что-то сделали?
      - А зачем же тогда все эти вопросы?
      - Вот этот ваш дружок провел в тюрьме... Ральфи, сколько раз ты там был? Три, четыре? За хранение - раз, это я помню, за грабеж сидел, потом...
      - Только два, - прервал его Ральф.
      - И двух достаточно, - сказал Паркер. - Вот поэтому я и задаю эти вопросы, Роджер. - Паркер улыбнулся. - А что, вы что-нибудь успели натворить?
      - Я? Нет, - торопливо ответил Роджер.
      - Это точно?
      - Абсолютно.
      - А вы тут никого не убивали, а? Тесаком. - Паркер засмеялся. - У нас тут одного действительно в прошлом месяце зарубили тесаком.
      - Топором, поправил Чип.
      - Какая разница? - сказал Паркер.
      - Есть разница, - не согласился с Паркером Чип, пожав плечами.
      - Кому разница? Тому, кого зарубили? Ему-то что до этого? Он там с ангелами поет. - Паркер снова засмеялся, встал и пошел надевать пальто. Одевшись, он обратился к Чипу: - Сколько я тебе должен, Чип.
      - Забудь. Или запиши на воде.
      - Ага, как же, - сказал Паркер, потом покачал головой. - Хочешь купить меня кофе с булочкой? Хочешь купить меня - придумай что-нибудь похлеще. Так сколько я должен?
      Чип пожал плечами.
      - Двадцать пять центов.
      - А сколько нужно, Паркер? - снова вступил в разговор Ральф. - А то у меня есть ребята на примете.
      - Ха-ха, ты меня насмешил, - весело сказал Паркер. Положив на стойку двадцать пять центов, он повернулся к Ральфу. - А чего бы тебе самому иногда не подкупить меня, а, парень? Когда я в следующий раз поймаю тебя с полными карманами всякого дерьма, ты и попытайся сунуть мне, ладно?
      - Нет, Паркер, с наркотиками вам меня не поймать, сами знаете.
      - Ну, смотри, тебе же хуже, друг. - Паркер махнул на прощанье рукой Чипу. - Пока, Чип, до встречи.
      - Будь здоров, Энди.
      В дверях Паркер обернулся. Без тени улыбки посмотрев на Роджера, он отчеканил:
      - Если я увижу, что вы слишком долго болтаетесь тут с нашим общим другом, то, возможно, задам вам ещё кое-какие вопросы, Роджер.
      - Понятно, - ответил Роджер.
      - Я вам сообщил это на всякий случай, пригодится.
      - Спасибо за сообщение.
      - Не за что, - ответил Паркер и улыбнулся. - Это часть моей работы, исключительно часть работы.
      Он открыл дверь, вышел на улицу и с шумом закрыл за собой дверь.
      - Вот, сукин сын, - прошептал Ральф.
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      Роджера совсем не тянуло туда. Он стоял на другой стороне улицы напротив здания полицейского участка, смотрел на холодный серый фасад учреждения и думал о том, что он не прочь рассказать им всё, но при условии, что не надо заходить внутрь здания. Он подумал и о том, что мог бы всё рассказал детективу из забегаловки, но тот ему не понравился, а ему казалось немаловажным найти для разговора собеседника, который ему понравился бы. Ему казалось, что тот же Ральф, у которого и отсидка за грабеж за спиной, и наркотиками балуется (опять же по словам того детектива), человек куда более симпатичный, чем этот Паркер. Будь Роджер уверен, что встретит в этом здании такого же симпатичного человека, как Ральф, он не колеблясь пересек бы улицу, смело вошел бы в здание, сказал бы, что он Роджер Брум и потом рассказал бы всё о своем деле.
      Он прикинул, что начал бы рассказ с той женщины и закончил бы ею, хотя это было бы и непросто - рассказать им, как он познакомился с ней. Он не мог представить себе, что будет сидеть за служебным столом против незнакомого человека и рассказывать ему, как он познакомился с этой женщиной по имени Молли. А вдруг ему дадут такого детектива, как Паркер из забегаловки? Как можно такому человеку рассказывать про эту женщину, про знакомство с ней или что они с ней делали? И чем больше он думал об этом, тем труднее казалось ему всё это дело. Непреодолимо трудным казалось пересечь улицу, настолько же трудным - подняться по ступенькам, а рассказать какому-то детективу об этой женщине - ещё труднее, хотя рассказать о самой сути , о самом важном, не представлялось ему чрезмерно трудным - только бы преодолеть прочие сложности.
      Ему следует поведать им, размышлял Роджер, что вчера вечером он и не искал никакой встречи, хотя сам не понимал, какое это для них может иметь значение. И в то же время это казалось ему важным, что следовало бы, думал он, объяснить им в первую очередь. Он, значит, поужинал - это было часов в семь - и вернулся в свою комнату. Там он сел у окна, стал смотреть на улицу и думать, как же ему повезло, что он так здорово продал салатницы и что наладил новый контакт здесь, в том магазине центральной части города.
      Да, подумал он, надо рассказать им. Вот сейчас пойдет, войдет в это здание и всё-всё расскажет.
      Тем вечером он уже подумал было, что надо позвонить матери и сообщить ей о приятной новости - хорошей выручке, но потом ему показалось, что его радость - это нечто интимное и делиться этим ни с кем не стоит, даже с таким близким человеком, как родная мать. О, в Кэри всегда были с этим проблемы. У них ведь такой маленький дом. Рядом комната матери, братишка спит с ним в одной комнате, такая теснотища, что почти невозможно побыть наедине со своими мыслями, подумать о чем-то личном. И комната в доме миссис Дауэрти крепко напоминала дом. Туалет в коридоре, пока идешь, обязательно кто-нибудь попадется по дороге. Комнатушка крохотная, вечно шум с улицы доносится, то и дело вой в трубах - водопроводных, канализационных. Чего не хватало их домику в Кэри и его комнатенке здесь, так это тихого местечка, где можно было бы насладиться одиночеством, даже поплакать или просто побыть с самим собой.
      Вчера вечером он покинул комнату в прекрасном настроении. Времени было полвосьмого-восемь. Он не искал себе компании. Ему просто хотелось вырваться из стен комнаты, в которых было тесно его радости, на простор улиц большого города. И ни о каких женщинах не думал. Взял да вышел из комнаты, спустился по ступенькам и оказался на улице. Вчера вечером было похолоднее, чем сегодня. Выйдя, он поднял воротник пальто, сунул руки в карманы и прогулочным шагом пошел вдоль улицы - так, без цели, просто шел и полной грудью вдыхал холодный колючий воздух, даже слишком колючий - до того вечером было морозно.
      Он прошел примерно шесть-семь кварталов, может быть больше, когда по-настоящему начал чувствовать мороз. Первым делом прихватило ноги, и он понял, что если не зайдет в какое-нибудь помещение, то пальцы у него совсем отмерзнут. Он был не любитель выпить, а если и выпивал, то, как правило, пиво, одно или два. И бары он недолюбливал, но тут впереди замаячил бар, и он подумал, что если он сейчас не заскочит куда-нибудь, то пальцы начисто отмерзнут. Он не совсем был уверен, что отмерзнут, но ему так казалось, это точно.