Он настроил АРЭСН на слежку за Беном Перри, и вчера вечером, менее чем через двенадцать часов после допроса в кабинете директора, система проследила путь мальчика от его дома в Западном Хемпстеде вдоль по Северной линии к Кингс-Кросс, а дальше к подпольному порномагазину. Алан даже показал мне на своем мобильном нечто вроде кино - два кадра в секунду, сухое холодное повествование, только действие и никаких комментариев. Маленькая фигурка Бена Перри с бледной аурой, невольная звезда экрана, почти исключительно на дальнем плане, по ходу переключения системы с камеры на камеру поднимается по эскалатору Кингс-Кросс и выходит на улицу. Пойманные этим безжалостным бдящим взглядом, все мы низводимся до неуклюжих напыщенных кукол, личная др. ма любого из нас предстает не более чем цепью заурядных случайностей.
      - Как я и предвидел, он решил пополнить запас, - произнес Алан, когда мальчик, только что стоявший на той стороне улицы, исчез в лавке. - Маленький дикарь жаждет как можно скорее вернуться к делу.
      - Вы с ним уже говорили?
      - Думаю, мы займемся им после того, как справимся с лавочкой. В конце концов, он все равно весь день проторчит в школе.
      Скользкий ход, но ничего лучше у нас не было. Никто пока не достиг прогресса в поисках производителя этих записей. Слухи о том, что их нелегально изготавливают в арендованных на короткое время помещениях на окраине Сити, обернулись пшиком. Алан Радд считал, что кто-то повеселился за наш счет.
      Как только фургон притормозил на желтом сигнале светофора, мы тут же выгрузились и бросились к магазину. Какой-то чудак, одной рукой державший собачку на поводке, а другой сжимающий банку пива, ехидно ухмыльнулся. Парни в форме заняли позиции. Мы с Аланом Раддом прошли через пластиковые полосы, завешивавшие вход. Внутри оказалось не просторнее, чем в одноместном гараже. Давным-давно, вероятно, в прошлом веке, эту клетушку выкрасили в белый цвет. Вдоль одной стены выстроились стойки с компакт-дисками - обложками наружу. Подбор диснеевских фильмов свисал, точно сияющий плод, с металлического дерева, увенчанного мультяшной вороной в фетровой шляпе. Вентилятор перемешивал затхлый теплый воздух. Алан Радд предъявил ордер прыщавому парнишке за прилавком и немедленно приступил к делу.
      - У меня ордер на обыск в этом помещении по закону о защите детей.
      Паренек читал толстую книгу «Физиология насекомых», лежащую на прилавке между замызганным кассовым аппаратом и шестидюймовым монитором камеры видеонаблюдения, укрепленной над дверью. Он захлопнул книгу и устало произнес:
      - Берите что надо и идите, договорились? Я здесь только работаю.
      - Сколько вам лет, юноша? - спросил Радд.
      - Послушайте, мне сказали, что здесь все законно. Об этом узнают в моем колледже?
      - Только если вы сами пожелаете рассказать. Когда я здесь все закончу, можете позвонить владельцу. Полагаю, он захочет знать, что мы тут делаем. А пока уделите мне минутку и выслушайте это.
      И Алан Радд принялся читать вслух текст ордера. Я позвал ребят в форме, и мы прошли за прилавок. В крохотной кладовой пахло плесенью, слабая электрическая лампочка висела на потертом шнуре. Сломанная раковина в углу, груда пустых картонных коробок, четыре абсолютно одинаковых серых металлических шкафчика. Я погремел запертыми дверцами. Один из парней вытащил громадные кусачки и срезал ими один за другим дешевые висячие замки. Шум и лязг разнеслись по всей кладовке.
      Никаких компакт-дисков. Лишь груды глянцевых журналов в пластиковой упаковке. Датские и немецкие, с обычными заголовками и обложками. «Анальное буйство». «Анальная услада». «Утехи школьницы». Назидательно-феминистское «Во какие сиськи!». Пылкое исследование нежнейшего момента соития «Дрожь по всему телу».
      Я бросил подборку на прилавок, и Алан Радд спросил мальчика:
      - Никогда ничего из этого не продавали?
      - Честное слово, инспектор. Никогда этого не видел.
      - Выкладывай все, паренек, - потребовал Алан Радд. - Может, это товар, который положено отпускать особым клиентам? Тем, кто знает, что спросить?
      -  Это магазин видео, - напомнил мальчишка, - на случай, если вы не заметили.
      - И вы продаете только кошерную продукцию? - поинтересовался я.
      Мальчик пожал плечами. Алан Радд вздохнул:
      - Ничего не видел, ничего не слышал, да? Я записал твое имя и адрес, и хозяину ты позвонил, так что забирай свой талмуд и вали отсюда. Найди себе более приличную работу, чтобы оплачивать студенческий заем. Давай топай.
      - Я должен дождаться…
      - Мы и без тебя сумеем поговорить с твоим шефом. Сильно сомневаюсь, что он будет в настроении выплатить тебе выходное пособие, так что предлагаю валить, пока я не придумал, какое тебе выдвинуть обвинение.
      Когда мальчик запихнул свою книгу в рюкзак и поспешил выбраться наружу, Алан еле слышно добавил:
      - Юный идиот.
      Мыс Аланом Раддом стояли на улице, пока наши спутники доставали из машины пластиковые контейнеры для вешдоков и приступали к их загрузке.
      - Так я и знал, что к нашему приходу здесь все будет ко-шерно, - заметил я. - Кому-то было известно об операции.
      Алан выудил диск из контейнера, который нес один из наших ребят. На этикетке значилось: «Белоснежка».
      - Надо будет просмотреть все диски, - бросил он. - На случай, если они не те, чем называются.
      - Дорк, Слоппи, Гручо, Пипи, Ретардо и еще одного забыл. Почему всегда забывается имя последнего гнома?
      Радд засмеялся:
      - Во-первых, вы назвали только пятерых…
      - Я имею в виду «Белоснежку и шесть гомов» Уоллеса Вуда. Это пародия, а не мультфильм. Ну попробуйте вспомнить настоящие имена.
      - Профессор, Ворчун, Весельчак. Чихоня, Соня. Молчун… Тьфу!
      - Я же говорил!
      - Я смотрел этот мультик раз сто. Мои дети его обожают. Я всегда думал, что было бы гораздо увлекательней, окажись один из гномов шпионом. Работал бы под прикрытием, скажем, на Злую Мачеху.
      - У нее был свой способ наблюдения, насколько я помню.
      - Впечатляющая получилась бы сцена, если б гномы застигли его за диверсией. И внезапно поняли бы, почему его зовут Молчун.
      Было славно стоять на солнышке и мирно дурачиться, пока ребята в форме загружают в фургон трофеи. Большинство британских полицейских тратят свободные минуты на занудные жалобы или на треп о футболе. Мы жалкие любители в разговорных интерлюдиях по сравнению с коллегами из Штатов, которые, если верить книгам и кинофильмам, так изящно и гладко философствуют, что можно без всяких правок размещать подобные цитаты на страницах серьезных газет. Что ж, сдается, мы с Аланом Раддом внесли свой вклад в устранение дисбаланса. Я спросил:
      - Ты, часом, ничего не знаешь о налете в минувшее воскресенье? Журналист в Уолтемстоу.
      - Что там искали?
      - Ужастики. В этом участвовал один из моих коллег. Ему любопытно, привлекли того журналиста или нет.
      - Такие экспедиции обычно бывают итогом глупой мелкой свары между соседями. Урожай, как правило, не стоит преследования. Одна сторона доносит на другую, и вот мы ломаем дверь, выходим оттуда с собранием фильмов какого-нибудь дурня и ставим еще одну галочку в криминальной статистике. И если только не всплывает какая-нибудь пор-нушка, дело заканчивается официальным предупреждением и конфискацией любого нелицензионного материала. Концерт окончен.
      Двухместный серебряный «мерседес», похожий на переднюю половину обычного авто, разрубленного пополам тупым мужланом, резко затормозил позади нашего фургона. Алан Радд взглянул на часы:
      - Даже если бы мы включили сирену с мигалкой, то все равно добирались бы дольше!
      Крепко сбитый мужчина средних лет с перекошенным лицом и копной неестественно черных волос выбрался из машины. На нем был желтый шерстяной костюм с красным платком в нагрудном кармане и черные лакированные туфли, украшенные золотыми цепочками поверх язычков. Мистер Жаба, выдрессированный Александром Маккуином.
      - Знакомый тип, - шепнул мне Алан Радд. - Прежде чем Сохо превратили в Мир Диснея, он заправлял секс-шопом на Флит-стрит. Его привлекали за несоответствие торговому стандарту: сбывал секс-комедии семидесятых под видом жесткого порно.
      - Боже мой, - произнес этот тип, указывая на идущего к фургону полицейского с упаковкой журналов в руках, - боже мой, мистер Радд, нет у вас права так со мной поступать!
      Радд вручил ему копию ордера и указал на один из журналов.
      - Мы нашли его в ваших владениях, Гарри. Не говорите мне, что хранили их по просьбе друга.
      - Я их никогда прежде не видел, - возмутился тот. - Вы их мне подбросили, мистер Радд. Я потрясен.
      - У меня есть также основания предполагать, что ряд видеофильмов, продававшихся на вашей территории, нелегально ввезен из Соединенных Штатов. Я уверен, вам известно, что закон запрещает продавать записи, не одобренные Британским управлением сертификации фильмов. Гарри, ведь вы уже давно в этом бизнесе.
      Гарри достал платок из верхнего кармана пиджака и вытер пылающее лицо. Пальцы его оттягивали золотые перстни.
      - Журналы, должно быть, принадлежали предыдущему арендатору. Я никогда не отпирал эти шкафчики, мистер Радд. У меня даже ключей не было.
      Радд вытащил телефон, поводил ручкой по пустому экрану и лукаво спросил:
      - А кто мог быть предыдущим арендатором, Гарри?
      - Вам следовало бы запросить агентство, мистер Радд. А пока вы это делаете, я, пожалуй, переговорю с моим адвокатом. И он наверняка захочет это изучить. - Гарри хлопнул ладонью по копии ордера.
      - На вашем месте, Гарри, я бы связался со своим адвокатом немедленно, - посоветовал Алан Радд.
      - Я добропорядочный бизнесмен, - ответил Гарри. - Да вы и сами знаете, мистер Радд. Мне нечего бояться.
      Парни в форме несли последнюю порцию. У них кончились пластиковые упаковки, и они воспользовались картонными коробками. Я обратился к Гарри:
      - Вы не помните, случайно, имени седьмого гнома в «Белоснежке»?
      - Я их продаю, - ответил он, с большим достоинством убирая платок в верхний карман, - но я вовсе не обязан их смотреть.
      Он уже обдумывал, как вновь завезти товар и найти замену благоразумно смывшемуся пареньку. И он знал, что мы не добыли ничего важного.
 

18

 
      Я помогал Алану Радду разбирать улов, когда позвонил Роджер Курт. Тим Ковени появился в мастерской, забрал свои изделия и удалился. Я спросил:
      - Каким он вам показался?
      - Вы о чем?
      - Может, он выглядел встревоженным или возбужденным?
      - Пожалуй, был чем-то поглощен.
      - Вам что-нибудь сказал?
      - Ничего. Ничего необычного.
      - И не сказал, куда направляется?
      - Нет, просто упаковал свои изделия и унес.
      - А вы о моем вчерашнем посещении не упомянули?
      - Я запускал печи, а он паковал изделия, - ответил Роджер Курт. - Мы едва успели десятком слов обменяться.
      Я извинился перед Аланом Раддом, позвонил на базу и сообщил оператору номер банковского счета Тима Ковени, который вчера вечером узнал от Тони Макардл а. В буфере моего мобильника хранился файл с данными на Тима Ковени, включая и копию его водительского удостоверения. Всю информацию я передал по линии.
      - Слушаю, - ответил я, когда оператор АРЭСН наконец перезвонила мне.
      - Мы удовлетворим ваш запрос как можно скорее, сэр, но сейчас мы работаем на мощности всего восемьдесят семь процентов, - уведомил женский голос в трубке.
      Я в своем «мини» продирался через транспортную пробку на Пиккадилли-серкус, так что мне ничего не оставалось, как завести разговор с оператором.
      - Как вас зовут?
      - Дана, сэр.
      - Послушайте, Дана. Подозреваемый, вероятно, идет пешком, возможно, едет в автобусе, где-то в районе Кингс-ленд-Далстон. У вас есть там камеры. У вас есть восемь критических точек физиономии. Сделайте, пожалуйста, для меня все, что в ваших силах…
      - Ничего не могу обещать, но постараюсь, сэр.
      - Какой смысл шлепать фотографии на водительские права, если вы не можете ими воспользоваться?
      - Права двухлетней давности, сэр.
      Я метался среди такси, автобусов и фургонов вдоль Шефт-сбери-авеню, проскочил на желтый на Кембридж-серкус, за что мгновенно получил яркую вспышку предупреждающей системы безопасности - прямо перед глазами будто взорвалась звезда.
      -  Твою мать! -Сэр?
      - Сплошные пробки, Дана. Помогите мне его найти.
      - Он уже в системе, сэр. Идет поиск. Пожалуйста, потерпите.
      Я выиграл немного времени, проскочив задворками в Блумсбери. Знойный грязный воздух врывался в открытые окна «мини». Камеры слежения висели на каждом углу. Незримая электронная сеть раскинулась по Лондону, пульсируя, всматриваясь и выискивая. Огромный разум, холодный и бесстрастный. Я стоял в хвосте у светофора, ожидая возможности свернуть на Грейс-Инн-роуд, когда Дана сообщила:
      - Похоже, его засекли, сэр. -Где?
      - Вероятность распознавания только 81 процент, сэр. Водительские права…
      - У него есть с собой какие-нибудь вещи?
      - Через плечо перекинута сумка. Он входит на станцию «Дал стон Кингсленд».
      Я быстро прикинул маршрут и вырвался из хвоста машин. Взревели гудки, новая звезда возникла перед моим ветровым стеклом, когда я двинул круто влево на красный свет и понесся к Кингс-Кросс.
      - Он на платформе Северной Лондонской линии, сэр, - сообщила Дана. - У меня есть патрульная машина примерно в десяти минутах езды, если вам требуется поддержка.
      - Попробую справиться сам, Дана.
      Движение на однополосном шоссе, вливавшемся в Юс-тон-роуд, было очень плотным. Я вылез из «мини», вскочил на капот и увидел, как четыре транспортные полосы сливаются к двухрядному контрольно-пропускному пункту. Дана объявила:
      - Прибыл поезд. Объект вошел в вагон. Он в объективе камеры вагона.
      -  Вот уж не знал, что вы и так можете, - улыбнулся я. Вновь сев в машину, я выбрался на пустую полосу для
      автобусов (очередная звезда взорвалась перед глазами), пронесся вперед до самого барьера, остановился и махнул удостоверением перед блюстителем порядка.
      - Присмотрите за машиной, - бросил я ему и побежал.
      Подлетев к турникету на «Кингс-Кросс», я опять взмахнул удостоверением перед ошеломленным контролером и чуть не скатился кубарем, когда прыгнул на забитый народом эскалатор. Мне повезло - поезд еще стоял у платформы Северной линии. Я успел. Первые две остановки я качался, держась за ремень и обливаясь потом. Наушник моего мобильника был зацеплен за ухо. Дана сообщила, что Тим Ковени все еще в Хайбери-Ислингтон, в поезде у «Каледо-ниан-роуд».
      Почти все вышли у «Кэмден». Держа удостоверение над головой и выкрикивая: «Полиция, срочно!», я не мог заставить людей убраться с дороги. Когда наконец миновал турникет наверху эскалатора, Дана сказала:
      - Вижу вас, сэр. Подозреваемый выходит из поезда на «Кэмден-роуд».
      Я уже мчался мимо стеклянно-стального навеса центрального офиса Сейнсбери и через тридцать секунд был у входа на станцию, как раз когда появился Тим Ковени.
      - Осторожней, - предупредил Тим Ковени. - Это мой заработок.
      Мы сидели на деревянной скамье в небольшом треугольном парке - кусты и сухая трава через дорогу от станции. Я разглядывал неглубокие чаши в пузырчатых полиэтиленовых упаковках, лежащие внутри его черной прорезиненной наплечной сумки: белое стекло со спиралью из переливчатой бронзы; густопузырящееся зеленое стекло; прозрачное стекло с чередующимися слоями парящих искорок - золотых, серебряных и аквамариновых; прозрачное стекло, вспыхивающее под пальцами нежно-фиолетовым…
      - Сколько за это можно получить? - поинтересовался я.
      - Пятьдесят фунтов за штуку. По спецзаказу - дороже. Тим Ковени был высоким худым парнишкой. Волосы он
      стриг коротко и красил в черный цвет. В ухе носил серебряное кольцо. Выцветшая зеленая футболка была неглажена и разодрана по шву под рукавом, а спереди усеяна прожженными дырочками. Мешковатые камуфляжные армейские штаны, грязно-белые кроссовки. Тим заметно успокоился, когда я закрыл его сумку и вернул ему.
      - У тебя здесь более чем достаточно, чтобы уехать из Лондона, - заметил я. Он не отреагировал, а я продолжил: - Роджер Курт рассказал тебе о моем визите, так ведь? Он сообщил, что тебя разыскивает полиция, и ты решил быстренько заработать денег, чтобы иметь возможность смыться из города.
      - Ничего подобного.
      - Но ты направлялся к Кэмденскому рынку, верно? Там ты и продаешь свою посуду.
      - Я сказал: так я зарабатываю на жизнь.
      - Так ты сказал. Беда в том, что я тебе не верю. Ты оставил свою комнату, а теперь ищешь способ быстрее заработать. Кто-нибудь более подозрительный, чем я, мог бы подумать, что тебе есть что скрывать.
      - Я уже много чего сказал. Почему ко мне опять цепляются?
      - Хочу кое-что уточнить, - ответил я. - Мы можем посидеть здесь, отдышаться и потолковать, или можем сделать это в официальной обстановке. Я мог бы обвинить тебя в учинении препятствий расследованию. Комната для допросов. Магнитофон, видеокамера. Или приятный разговор здесь, на солнышке. Выбирай.
      - Да не о чем мне с вами разговаривать, я ничего не сделал.
      - Успокойся, Тим, успокойся. Не хочешь закурить?
      - Господи, да у вас и настоящего курева нет! Я прикурил сигарету и выпустил дым.
      - Ты всегда такой нервный?
      - Мне действуют на нервы типы вроде вас, - со слабыми потугами на браваду выдал Тим Ковени.
      - Что ты имеешь против полиции, Тим?
      - Послушайте, я не хочу больше об этом говорить, понятно? Не хочу, и все. У меня голова кругом идет. - Он посмотрел на меня и попросил: - Дайте-ка мне сигарету.
      Я протянул ему пачку и зажигалку. Он закурил, пытаясь скрыть дрожь пальцев.
      - Где ты сейчас живешь, Тим? Молчание.
      - Я же говорил тебе, что знаю - ты бросил свою комнату.
      - У приятеля. Не стоит его в это дело впутывать.
      - Мне нужен его адрес.
      Тим Ковени выпустил дым и назвал адрес.
      - Почему ты переехал из своей комнаты?
      - Потому что чувствовал, как у меня голова раскалывается.
      - Но ты все же нашел в себе силы немного поработать.
      - Я не скрывался, иначе не пошел бы в мастерскую.
      - Давай начистоту. Ты вернулся, чтобы забрать эти изделия, потому что тебе срочно понадобилось добыть денег. Ты чего-то боишься. Почему ты мне об этом не расскажешь? - Вновь тишина. - Давай поговорим о работе Софи. Ты помогал ей в шоу, которые она транслировала на своем сайте.
      Тим Ковени пожал плечами, не сводя глаз с ползущих по дороге машин. Трава в парке была сухая, выбеленная солнцем. На потрескавшейся почве под кустами поблескивали мятые жестянки и осколки стекла.
      - Я не единственный ей помогал. Это была просто ерунда. Для смеху… Послушайте, я уже об этом рассказывал.
      - Мне всего лишь нужно еще раз с тобой по этому пройтись, чтобы уточнить детали. Сам знаешь, Тим, полицейским всегда нужно все десять раз переспросить. И только. Мы просто спокойно поговорим. Никаких подтверждений фактов, никакой записи. Я уже беседовал с Люси Мэтьюз, и она описывала мне то, что вы проделывали втроем. Кто-нибудь еще участвовал?
      - Вряд ли.
      - А вы с Софи делали что-нибудь без Люси? Он опять пожал плечами, и я добавил:
      - Люси говорила, такое бывало. Чем вы занимались?
      - Я уже сказал: откровенная ерунда.
      - Позволь рассказать тебе кое-что о работе полиции, Тим. Большей частью мы пытаемся докопаться до истины. Иногда по каким-то причинам людям бывает трудно говорить правду полиции. Даже честные люди кое-что пропускают, когда беседуют с нами. Иногда преуменьшают свою роль, или говорят, например, что не видели того, что на самом деле прекрасно видели. А все потому, что не хотят, чтобы их впутывали. Что вполне естественно, ибо работа полиции имеет отношение к грязной стороне человеческой природы. Но это означает, что полиция очень хорошо понимает, когда говорят правду, а когда нет. Боюсь, ты не слишком откровенен со мной, Тим. Так что давай начнем все сначала. И давай будем во всем откровенны, потому что я думаю, в глубине души ты хочешь сказать мне правду.
      - Я и говорил правду. Мы маялись дурью. Что еще?
      - Ты невысокого мнения о ее искусстве.
      - Вы это о чем?
      - Ты сказал, что вы маялись дурью, но это же был ее курсовой проект. И для нее он был столь же важен, как для тебя твоя стеклянная посуда.
      - Ничего подобного. Искусство перформанса, концептуальное искусство и все такое - это совсем не одно и то же.
      - Тебе оно не нравится.
      - Я считаю это мошенничеством.
      - Но ты помогал Софи.
      - Почему бы и нет? Как говорится, для друга ничего не жалко.
      - Значит, она была твоим другом.
      - Ну, была.
      - И чем вы двое занимались как друзья?
      - Там не было ничего такого.
      - Какого такого, Тим?
      - Никакого того, что может быть у вас на уме.
      - Ты все крайне усложняешь, Тим… Он не ответил, и я решил сменить тему:
      - Как вы подружились? Вы занимались искусствами совершенно разного рода, вышли из совершенно разной среды.
      - Вряд ли это может что-то значить, - проронил он не без горечи. - И уж всяко, ничего не значит в колледже.
      - Но это имеет значение.
      - Да. Вот почему эта страна так протухла. Люди видят только то, что хотят. Значит, кто-то вроде меня, парня из Ливерпуля, из рабочей семьи, непременно должен быть кем-то вроде хулигана, так?
      - Как я понимаю, у тебя не много друзей в колледже?
      - У меня тьма приятелей.
      - И у тебя есть девушка, Тим, правда?
      - Это не имеет никакого отношения к Софи, - резко вскинулся он. А потом снова ссутулился, сжался на краешке скамьи - локти и колени торчком. Не человек, а клубок нервов.
      - А другая студентка, которая помогала Софи, Люси Мэтьюз? О ней ведь не скажешь, что она вроде тебя?
      - Люси - гот. Единственный гот во всем колледже. Настолько ископаемое, что даже иронии не стоит.
      - Значит, вы оба вроде белых ворон.
      - Пожалуй.
      -  А Софи тоже казалась белой вороной?
      - Она ни о ком не говорила гадостей. Это мне в ней и нравилось.
      - Ты был ею увлечен, Тим? Знаю, вопрос слишком личный, но мне бы помогло, если бы я мог понять ваши отношения.
      - Она мне нравилась, - ответил он после долгого молчания.
      - И ты ей нравился.
      - Да. Я ей тоже.
      - У нее был молодой человек? Он пожал плечами.
      - Люси Мэтьюз сказала, что Софи была склонна флиртовать, Тим. Она с тобой флиртовала?
      - Мы были друзьями. И ничего такого.
      - Ты когда-нибудь заходил на ее сайт?
      - Может быть, раз или два. Для смеху.
      - Это был не просто перформанс, верно? Она занималась совсем другим. Я уже говорил об этом с ее преподавателем.
      - Она всегда держала камеры включенными, да. Сами знаете, транслировала свою жизнь в сеть. Невелика хитрость. Это делают миллионы людей.
      - Не в этой стране. Или по крайней мере она делала не совсем это. Я видел, Тим. Я знаю, что она держала сайт на нелегальном сервере. Как часто ты туда заглядывал?
      - Да просто иногда для смеху.
      - Ты видел, как она мастурбирует, Тим?
      - Что? Нет, погодите, это не…
      - Дело в том, что я сам видел: она этим занималась, Тим. Один из ее поклонников скопировал кадры на свой сайт. Пусть это останется между нами. Мне надо знать, что еще она делала… - Вновь воцарилось молчание. - Ты ведь хочешь, чтобы убийцу Софи поймали?
      - Конечно, хочу!
      -  Тогда забудь обо всех законах, которые она нарушила. Теперь это не важно. Просто ответь на мои вопросы.
      - Я же правду говорю. О Господи, я рассказал вам все, что знаю.
      - Я читал стенограмму твоего допроса, Тим. Оттуда мало что можно почерпнуть. Например, ни слова о компьютере Софи.
      - И что с ним?
      - Не о том, который дядя купил ей месяц назад. Не о G10. И не о старом, который она использовала как сервер. О том, что остался у тебя. О ноутбуке.
      - О том, который украли? Я ничего о нем не знаю.
      - Не лги мне, Тим. Я чую твою ложь, и ты из-за нее начинаешь нравиться мне все меньше и меньше.
      - Ноутбук украли, - повторил он.
      - Если украли, как тебе удавалось использовать его, чтобы заходить на сайт Софи?
      - Это неправда.
      - Но ты признался, что заходил на ее сайт.
      - Я использовал компьютеры в колледже.
      - Мне известно, что за тобой числится в Ливерпуле, Тим. Проникновение со взломом, угоны автомобилей. Как сорвиголова вроде тебя попал в такое уютное местечко, как Сент-Мартин?
      - У меня талант. В деканате знают, что за мной числится. Все это детские глупости. Я ничего такого не сделал с тех пор, как стал жить здесь.
      - Любопытно, - заметил я. - Любопытно, а не остались ли где-нибудь отпечатки твоих пальцев? Может, вчера вечером, когда тебя было так трудно найти?
      - Вчера вечером я был в пивной.
      - Можешь это доказать?
      - Это «Старая молельня» в Кентиш-тауне. Я играл там в бильярд и выпил немало. Меня там знают.
      -  Если это подтвердится, я проверю и все остальные вечера. Не думай, будто я этим пренебрегу, Тим, раз уж оказалось, что ты мне врешь. И ты знаешь, я что-нибудь найду. Тогда я посажу тебя в камеру и получу ордер, чтобы поискать ноутбук в твоей квартире и в жилище твоего приятеля. Я знаю, что компьютер у тебя, потому что ты не выбросил бы такую дорогую и полезную вещь. Я даже знаю, что вы с Софи провернули это вдвоем, потому что читал твое личное дело и читал ее заявление о выплате по страховке. Ты вскрыл дверцу ее машины, старого «пежо 205», насколько я помню. Отмычку ты бросил в машине, чтобы нашла полиция, а Софи сообщила страховой компании, что у нее похитили портативный компьютер. И вот ты получил ноутбук, а она деньги по страховке.
      - Погодите, если я объясню, что сделал, вы мне дадите передышку?
      - Сперва послушаем, что ты скажешь.
      - Главное, что мы с Софи были друзьями, понимаете? Не-разлей-вода и все такое…
      - Так это ты все придумал?
      - Нет, придумала она. Ей хотелось немного встряхнуться, как она выразилась. Однажды она заперла в своей машине ключи, и я показал ей, как могу вскрыть дверцу. Когда ей пришла идея с ноутбуком, я сказал, что лучше всего разбить стекло, потому что все так делают. Никто не стал бы возиться с отмычкой или даже линейкой. Но она не хотела платить за новое стекло. Она сказала…
      - Что же она сказала, Тим?
      - Что так элегантнее.
      - И она не побоялась заработать на парне вроде тебя? Тим сделал последнюю затяжку и втоптал окурок в
      землю.
      - Вы ее совсем не знаете.
      - А на допросе ты и не подумал об этом рассказать…
      - Я не знал, что это имеет какое-то отношение к ее смерти.
      - Мне нужно взглянуть на ноутбук, Тим. Ты ведь не возражаешь?
      - А там ничего нет. Софи избавилась от всей своей пор-нушки, прежде чем передать компьютер мне. Она специально отнесла его в контору своего дяди, и там кто-то его почистил.
      - Солидно. Зачем ей это понадобилось?
      - Не знаю. Но это правда. Так что вы там ничего не найдете.
      - И все-таки я хотел бы взглянуть. Где компьютер? До сих пор все шло хорошо, Тим, и давай не будем портить отношения.
      Он опять замолчал, наблюдая за транспортом. Затем вздохнул, сдаваясь, и тихо произнес:
      - Он в моей комнате.
      - Хорошо. А не давала ли она тебе чего-нибудь еще?
      - Это вы о чем?
      - Я о дисках, флэшках, о чем-нибудь подобном.
      - Нет. - Ответ прозвучал, пожалуй, слишком быстро.
      - Иногда люди так поступают - обмениваются резервными копиями с теми, кому доверяют. Она тебе доверяла, Тим?
      - Я же сказал. Мы были друзьями.
      - Достаточно близкими, чтобы она доверяла тебе свои бэкапы?
      Он ничего не ответил.
      -  Я буду их искать, Тим. У тебя в комнате. И если не найду там, переверну вверх дном жилище твоего приятеля.
      - Вы ничего не найдете.
      - Ну и где же диски? Вновь никакого ответа.
      - Там может содержаться информация, с помощью которой удастся найти человека, убившего Софи.
      - У меня был только один диск.
      - И где он?
      -  Я отправил его по почте.
      - Кому?
      - Себе. В колледж.
      - Ты знаешь, что там было?
      - Я не смотрел. Она сказала, это для ее программы.
      - Для выпускной программы?
      - Она сказала: если что-нибудь случится, я должен буду его посмотреть.
      - Если что-нибудь случится. Примерно что?
      - Она не говорила мне. Но ее это очень волновало. Она сказала, что все увидят… - Он пошевелил пальцами. - Дайте мне еще одну сигаретку.
      Я достал сигарету и дал ему прикурить. Он затянулся и спросил:
      - Насколько крепко я влип?
      - Не знаю, Тим. Почему ты думаешь, что влип?
      - Она получала прорву электронных писем по поводу своей работы. В основном всякая чушь. Сосунки просили показать еще. Кто-то даже предложил ей выйти за него замуж. Но был один тип… Он писал другое. Гадости всякие.
      - Откуда приходили эти письма?
      - С Кубы. Поэтому Софи особо и не боялась.
      - Письма с анонимного кубинского ретранслятора? Тим, он мог находиться где угодно. Мог даже быть ее соседом.
      Тим Ковени пожал плечами:
      - Я-то этого не знал. Он писал, что знает о ней все. Писал, что он один ее понимает. Называл себя Мститель. Жуткий тип. Она сохранила эти письма на всякий случай. Да вы их, наверное, уже читали.
      - Ее компьютеры были выпотрошены.
      - Вот черт… Но у нее был еще один почтовый ящик. Она туда пересылала копии всех писем. И еще у нас был список электронных адресов всех, кто оставлял комментарии о ее шоу.
      - В «Интернет-Волшебнике». Знаю. Я нашел этот ящик, но его уже почистили.
      Тим глубоко вздохнул.
      - Так и знал. Он хитрый гад. Она пыталась поставить фильтр, чтобы его не пускать, но он его обошел. Наверное, он хакер. Говорил я ей, чтоб была осторожней, но она только смеялась. И отвечала, что у нее все под контролем.