Конец был неизбежен. Пустив в ход тараны и наведя переносные мосты, римляне пошли на решающий штурм. Подобно муравьям, они проникали в проломы и бреши, истребляя на своем пути все живое. В течение четырех лет евреи издевались над славой о непобедимости римских легионов, нанося им одно поражение за другим. Теперь только смерть могла смыть этот позор. Римляне сожгли Храм; они бросали в огонь младенцев, насиловали женщин, убивали священнослужителей, сбрасывали со стен зелотов. Уцелевшим от резни назначили не менее горькую судьбу: кого – в триумфальное шествие, которое должно было состояться в Риме, кого – в рабы, кого – в жертву львам на арены римских цирков, а кого – в число тех, кому на потеху толпы предстояло быть сброшенным с Тарпейской скалы в Риме. Вряд ли еще когда-нибудь римляне столь точно оправдывали мрачные слова их собственного историка Тацита: «Они превращают все в пустыню и называют это умиротворением». Тацит определяет число жителей в осажденном Иерусалиме в шестьсот тысяч человек.

Поначалу Иудейская война выглядела не более чем незначительное волнение на окраине империи, для подавления которого достаточно было бы одного-двух легионов. Оказалось, однако, на деле не так. Война была опустошительной и кровопролитной. Хотя евреи понесли тяжелейшие потери, для римлян победа была пирровой, ибо их потери были тоже чудовищны. Да, римляне победили, но не в силу большей доблести или воинского искусства, а в силу многочисленности. Пытаясь скрыть скудность этой победы, римляне устроили пышное триумфальное шествие. Они изготовили в память о войне специальные медали. Они воздвигли Титу величественную триумфальную арку – честь, которую обычно воздавали полководцам, в тяжелейших условиях одерживающим победу над могущественным противником. Арка Тита и поныне возвышается в Риме. Но что она символизирует? Победоносных римлян, исчезнувших с лица земли, или «побежденного врага» – евреев, которые по сей день остаются живым, независимым народом?

Следствием Иудейской войны были и другие события. Хотя страны Центральной Европы оставались послушными Риму, восточная часть империи приняла события близко к сердцу. Иерусалим противостоял римским легионам в течение четырех лет. Евреи доказали, что римляне не непобедимы. Теперь дух мятежа охватил весь Ближний Восток. Он тлел и в сердцах евреев Иудеи, доведенных римскими репрессиями до нищеты и отчаяния.

Толчком к новому еврейскому восстанию, начавшемуся в 113 г., послужило вторжение парфян на территорию Римской империи. Император Траян двинулся в поход на парфян. В этот момент у него в тылу – в Египте, Антиохии, Киренаике, на Кипре – вспыхнуло восстание евреев. Встревоженный этим, Траян прервал свой поход, чтобы ликвидировать угрозу. На этот раз война бушевала в течение трех лет. Исход ее сначала тоже был далеко неясен. Однако в конце концов, ввиду недостатка людей и оружия, евреям пришлось капитулировать.

Но и эта победа дорого обошлась римлянам. Она настолько ослабила их силы, что они не могли больше продолжать войну с парфянами и вынуждены были ее прекратить. Второе еврейское восстание стало поворотным пунктом в римской истории. До этих трех лет победоносная империя только непрерывно расширяла свои границы. Отныне ее рост приостановился, а с вступлением на престол Адриана (117 г.) границы империи стали постепенно сокращаться.

Адриан, преемник Траяна, был настолько обрадован окончанием дорогостоящей войны, что даже обещал евреям разрешить восстановление Храма. Введенный в заблуждение спокойствием, которое после этого воцарилось в Иудее, он отказался от своего обещания и приказал воздвигнуть храм не Яхве, а Юпитеру. Заново отстроенный им Иерусалим он назвал Элия Капитолина и превратил его в обыкновенный римский город. Адриан, видимо, полагал, что поражение евреев во втором восстании окончательно их образумило и заставило отказаться от третьей попытки. Но он совершенно неверно оценил ситуацию.

Снова евреи поверили в лучшие дни. Среди них появился мессия-полководец. Великий ученый объявил себя его апостолом и оруженосцем. Этим мессией в седле был Шимон бен Косиба, или Шимон Бар-Кохба, а его апостолом – рабби Акива. Союз воинственного мессии и мудрого рабби возбудил новые надежды в душе народа и зажег в сердцах отчаявшихся евреев новый боевой дух.

О юности Бар-Кохбы известно очень мало. Послания, недавно обнаруженные в вади Мураббат у Мертвого моря, рисуют его как властного и вспыльчивого военачальника, обладавшего огромной физической силой и личным обаянием. Он был способен внушать слепую преданность и беспредельное бесстрашие. Талмуд добавляет к этому еще одну характерную черту – отсутствие благочестия. В Талмуде цитируется вырвавшееся у него восклицание: «О Боже, не помогай, но и не мешай нам!»

Мессианские претензии Бар-Кохбы восстановили против него Синедрион. Только поддержка и авторитет рабби Акивы защитили его.

Рабби Акива был самой примечательной личностью своего времени и одним из самых почитаемых ученых в еврейской истории. В молодости он был полуграмотным пастухом. Затем, как положено во всякой сказке, он влюбился в прекрасную наследницу одного из богатейших жителей Иерусалима и женился на ней. По ее настоянию Акива – вместе со своим малолетним сыном – начал изучать Тору. Он приобрел также обширные познания и настолько углубил понимание Торы и отношения между человеком и Богом, что стал духовным (равно как и светским) руководителем еврейского народа. Его толкование Торы предопределило образ жизни многих евреев, где бы они ни жили.

Рабби Акива стал близким приверженцем Шимона Бар-Кохбы, утверждавшего, что он Мессия и потомок царя Давида. Когда оба они призвали к войне с римлянами, евреи десятками тысяч стали приходить к ним. В стороне остались одни лишь христиане, оказавшиеся перед тяжелой дилеммой. С одной стороны, они страдали под римским игом не меньше, если не больше евреев. Они, несомненно, охотно присоединились бы к восставшим. С другой стороны, у них уже был свой мессия в лице Иисуса. Поэтому они не могли принять второго мессию – Бар-Кохбу и присоединиться к евреям.

Восстание, вспыхнувшее в 132 г., застигло римлян врасплох. Они глубоко заблуждались в отношении еврейской готовности к сопротивлению и их способности в третий раз подняться на войну. К ужасу императора евреи наносили римским легионам одно поражение за другим. Если кто-то и пытался преуменьшить размах и значение этой войны, то во всяком случае не Адриан. Он полностью осознал, какие сокрушительные последствия для империи может иметь поражение в этой войне. Опасаясь этого и не желая рисковать, Адриан призвал своего лучшего полководца Юлия Севера. Тот находился в это время в Британии, где подавлял восстание кельтов. Адриан рассудил, что с британцами может справиться и менее способный военачальник и с меньшим количеством людей. Видимо, британцы, по его мнению, представляли собой меньшую угрозу существованию империи, чем евреи. Север вторгся в Святую землю во главе 35-тысячной отборной армии. Он навязал сражение численно уступавшим ему силам Бар-Кохбы. В этой битве имперские легионы потерпели позорное поражение.

Теперь и Север понял, что не сумеет победить в открытом бою. Поэтому он решил прибегнуть к тактике, которая много позже была использована генералом Шерманом в американской Гражданской войне. Это была тактика тотального уничтожения, т. е. разрушения и сожжения посевов, жилищ, деревень и городов. К этой тактике Север добавил небольшую римскую «утонченность». Она состояла в систематическом истреблении всего живого на своем пути: мужчин, женщин, детей, стариков, домашнего скота. Это была медленная, грязная, отвратительная, позорная борьба. Но обескураженные римляне не видели иного выхода. Им нужна была победа любой ценой. После двух лет кровавой молотьбы, беспощадной и жестокой войны на уничтожение, приведшей население страны на грань исчезновения, еврейское сопротивление было сломлено. В 135 г. войска Бар-Кохбы капитулировали, а сам Бар-Кохба погиб в сражении. Римляне утолили свою ярость, подвергнув рабби Акиву утонченным, мучительным пыткам. Те, кому удалось спастись, бежали в Парфию, где были встречены с распростертыми объятиями.

Иерусалим и иудейская часть Палестины были объявлены запретными для евреев. Все, уцелевшие от бойни и не успевшие бежать в Парфию, были проданы в рабство. Тем не менее эта победа оказалась для римлян самой дорогостоящей из всех трех побед над евреями. Сообщая сенату об исходе войны, Адриан опустил обычную в конце такого послания фразу: «Я и мои войска в полном благополучии». Ни он, ни его войска в благополучии не были. Престиж Адриана потерпел огромный урон. Ряды его легионов значительно поредели. Их победа была пирровой. Империя стала трещать по швам. В ее провинциях начала шириться борьба за освобождение. Границы потеряли былую надежность. За ними обнаружился бушующий океан враждебных народов, готовых в любую минуту хлынуть в пределы империи.

Кое-кто может, пожалуй, возразить, что наше описание еврейских войн является субъективным историческим преувеличением. Могут сказать, что эти войны даже и царапины не оставили на монолитной имперской глыбе. Подобный скептицизм можно понять, потому что историки, как правило, не углубляются в детали этих трех римско-еврейских войн и имеют о них самое общее представление. Подлинные масштабы этих войн могут быть лучше поняты в свете современной исторической аналогии. Венгерское восстание против России в 1956 г. продолжалось всего лишь несколько месяцев. Тем не менее оно поколебало все здание российской коммунистической империи и заразило страны-сателлиты бациллами мятежа. Представим себе, что венгры не сдались через несколько месяцев. Представим себе, что они продолжали бы активную борьбу в течение четырех лет, подобно евреям. Представим себе, что потери русских исчислялись бы не несколькими сотнями, а десятками тысяч человек; представим себе, что вслед за первым венгерским восстанием произошло бы еще два таких же. И представим себе, наконец, что в каждом из этих восстаний венграм удавалось бы продержаться против русских танков и пехоты в течение нескольких лет, каждый раз нанося им тяжелые удары и причиняя огромные потери. Какой историк осмелился бы сказать, что все это не ослабило бы Россию, что ее престиж нисколько не пострадал бы в результате столь дорогостоящих побед над таким маленьким народом? В этом свете еврейские войны против Рима приобретают гораздо большее значение, чем им обычно приписывают.

Со смертью Адриана римский период еврейской истории подошел к концу. Хотя значительные массы евреев и продолжали жить под римским владычеством вплоть до падения империи, Рим оказывал на их жизнь все меньшее и меньшее влияние. Более того, хотя римляне в конце концов приняли евреев (в 212 г. им были даже дарованы права гражданства), теперь уже евреи отвергли Рим.

Произошло нечто странное и беспрецедентное. Евреи превратились в «периферийное меньшинство», ощущавшее в себе достаточно внутренних духовных сил, чтобы отвергнуть господствующее большинство. Они не сомневались, что еврейская культура превосходит культуру римскую. Откуда взялась у них эта уверенность, этот новый запас духовных сил?

Разгадка таилась в заколоченном гробу, тайно вынесенном из погибающего Иерусалима. Она таилась в уме и сердце рабби Иоханана бен Заккай. Мечта рабби осуществилась. Начала действовать иешива в Явне. Со временем эта иешива превратилась в фабрику по производству «суперэго», Моисеевых двигателей, которые, как динамо, заряжали энергией еврея нового образца – еврея, действующего по внутреннему убеждению. Но интересно вот что – хотя на этих динамо красовалась надпись «мейд ин Явне», многие их детали были произведены в греческих философских цехах.

Примечания

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.