Глава 1

Самый непримечательный человек в нашем классе

– Все на месте? – спросила Тамара Степановна. – Ваня, пересчитай.

Ваня, обитатель первой парты, обернулся лицом к классу и забубнил:

– Один, два, три, четыре… Девятнадцать!

Учеников в нашем 9-м «Г» ровно двадцать.

– Кто же отсутствует? – удивилась учительница. – Кого нет?

Ребята стали озабоченно разглядывать друг друга. Я тоже повертела головой. Та-а-ак, Лариска Попова на месте: ее обесцвеченная шевелюра и огромные пластмассовые сережки в розово-синюю клетку так бросаются в глаза, что их видишь, даже если не хочешь. Ее подруга Светка Топотун, которая указывает про себя в социальных сетях: «Пафосная гламурная стерва», тоже никуда не девалась. А вот и Вика Шилова, не так давно перекрасившаяся в красно-рыжий цвет. Маленькая толстенькая Клара Мороз там же, где и всегда, – на четвертой парте возле окошка. Даже мой сосед Никита, и тот не думает прогуливать: сидит себе слева и, высунув от восторга язык, рисует карикатуру на учительницу… Да вроде все пришли!

Кого же тогда нет? В мою душу неожиданно закралось подозрение. Неприятное подозрение…

– Ой, я понял! – крикнул Ваня. – Обсчитался! Двадцать нас! Это я просто Лену Кузнецову сначала не посчитал. Спряталась она там, за Артемом, вот ее и не видно!

Подозрение оправдалось. Все, как обычно! «Спряталась», «Артем»… Глупые оправдания! Меня вечно не замечают.

Я есть, и вместе с тем меня вроде как нет. Наверно, мое наличие или отсутствие ни на что не влияет. Я – самый непримечательный человек в нашем классе.

Нет, ну вы, пожалуйста, не думайте, будто бы я изгой или надо мной издеваются. Относятся ко мне вполне нормально. Спокойно, я бы сказала, относятся. Равнодушно. Бывает, что обижают, конечно… но так, случайно. Какой интерес специально преследовать невидимку, которой как будто не существует? Обидят разок – и забудут. Не страшно. Привыкла.

«Серая мышка» – так, кажется, говорят про таких, как я?

Что еще о себе рассказать? Рост у меня средний, не толстая и не тонкая, внешность – обыкновенная. Глаза то ли серые, то ли зеленые, как болото. Волосы? Не знаю, как называется этот цвет. Что-то коричневатое. Парни обычно делят девушек на блондинок, брюнеток и рыжих, а нас, шатенок, забывают. Но это ничего. Мне не в новинку.

Имя у меня тоже обыкновенное, незаметное. Среднестатистическое – Лена Кузнецова. Людей с таким именем и фамилией миллион. При этом некоторые из них учатся в нашем классе. Из тринадцати девчонок 9-го «Г» Лены целых три, а Кузнецовых – две. Так что ни по фамилии, ни по имени звать меня не удобно. Хотя, в общем, зачем звать? Кому? И куда? Словом, прозвища у меня тоже нет.

Ну и парня, разумеется.

В общем, получается так, что ни во мне, ни у меня нет ничего особенного. То есть и любить меня особо не за что. Что поделаешь! Я с этим уже смирилась…

То, что класс собрался в полном составе, было, надо сказать, довольно странно. Мои одноклассники – не особенно большие любители учебы. А если учесть, что на дворе суббота и география, которую ведет Тамара Степановна, – это последний, пятый урок, так сегодня произошло и вовсе чудо.

Впрочем, чудо быстро кончилось. Уставшие за день и за неделю ребята слушали плохо, вертелись, шумели, перекидывались записками и откровенно поглядывали на часы. Слишком добрая географичка, как обычно, не могла их «построить», и одноклассники наглели все больше. Через двадцать минут после начала урока по классу начали летать тетради, книги и другие предметы. Все нарастающие шепотки превратились в разговоры в полный голос. А потом поднялся крик. За десять минут до конца всем уже было не до географии. Лариска орала на отобравшего у нее пенал Вовку, Вовка кричал Петьке, чтобы тот принимал пас в виде розовой поповской кошелки, Петька тянул за косу Айсель, Айсель визжала, Ваня хохотал над ней, Оксана колотила его учебником, а Клара вопила, что все придурки. Сквозь ужасный шум, создаваемый всей этой компашкой, время от времени прорывался голос учительницы. Она то кричала, то уговаривала, то пыталась вести урок дальше… Но слушать про промышленность Поволжья было невозможно даже при всем желании.

Охо-хо! И за что бог послал мне таких одноклассничков? Кажется, на сегодняшнем уроке я была единственной, кто не бесился. Мне хотелось только одного: чтобы все это поскорее кончилось.

Наконец терпение учительницы лопнуло, и она, написав на доске домашку, сказала, чтоб мы выметались. Народ с восторженными воплями повскакивал с мест, похватал вещички и, даже не подумав о том, чтобы записать задание, ломанулся из класса – за восемь минут до звонка.

Кажется, одной мне некуда было торопиться.

К тому времени, как я доплелась до школьного фойе и забрала куртку из раздевалки, половины класса уже и след простыл. Остались в основном девчонки – из тех, кто любит наряжаться и собираться по полчаса. Лариса, уже обувшаяся в сапожки на шпильках, надевала укороченное клетчатое пальто. Расположившаяся возле нее Света возилась с застежками своих новых лакированных ботинок с острыми, как зубы акулы, носами. Там же была Вика, красившая губы. Сама не зная зачем, я пристроилась неподалеку от наших модниц. Стала одеваться – и вдруг обратила внимание на то, о чем говорят девчонки.

– Ну ты собираешься или нет? – ворчала Лариса на Светку. – Сколько можно возиться?!

– Но я же не виновата, что «молния» такая дурацкая… – оправдывалась та.

– Даю тебе ровно минуту и ухожу!

– Но ты обещала, что мы пойдем вместе!

– Обещала. Но еще не хватало, чтобы я из-за тебя опоздала!

– Нас же раньше отпустили…

– Ну и что! Пока оделись, пока накрасились, пока добежали… Господи, Светка, я ждала этого момента с самого утра, а теперь по твоей милости должна оттягивать его снова! И рисковать вообще не дождаться!

– Не сегодня, так в другой раз…

– Что?! В другой?! Да как ты можешь?! Другого раза может не быть! Светка, Светка, ох, если бы ты понимала…

– Девчонки, а можно я с вами? – подала голос Вика.

– Тебе-то зачем?

– За компанию. Тоже хочу посмотреть! – Вика была большая любительница делать все «до кучи», «за компанию», «не хуже, чем у других» и «как все».

– Ну ладно, – сказала Лариса. – Но только договорились: вести себя тихо, язык держать за зубами!

Три девицы, наконец одевшись, торопливо выбежали из школы. А меня неожиданно разобрало любопытство: куда это они все? Из обрывков разговора получалось, что речь идет о каком-то важном зрелище, которое засекречено, быстро кончается и во время которого нельзя издавать ни звука. Прилет инопланетян? Появление Ксении Собчак из-под земли? Выкладка на витрину новой косметики?

Мне хотелось, подобно Вике, напроситься к девчонкам в компанию, но делать этого я не стала. Бессмысленно. Все равно не возьмут. Я не дружу ни с Ларисой, ни со Светланой. У нас нет никаких общих тем. Они же любят поговорить про парней, наряды, косметику, дискотеки, тусовки… А я совершенный профан в этих темах, мне нечем похвастаться. Так что и пытаться смысла нету: все равно пошлют. Не попробовать ли лучше потихоньку проследить за девчонками? Меня же никогда не замечают. Может быть, и в этот раз не заметят?

Словом, так я и сделала. Повинуясь непонятно откуда возникшему любопытству и даже сама не успев понять, зачем мне понадобилось таскаться за этой троицей, я поспешила вслед Вике, Ларисе и Свете. Не обращая на меня никакого внимания, они миновали школьный двор, вышли к улице, пересекли проезжую часть и… Ну, конечно! Двинулись к «Семерке»!

Что такое «Семерка», в нашем городе знали, наверно, все. Так именовали одну из лучших школ. Верней, это была даже не школа, а лицей. Принимали туда только по результатам экзаменов, так что народ в «Семерку» ездил не из нашего района, а со всего города, даже с самых окраин. Говорят, многие добирались туда с пересадками, больше часа, но все равно были счастливы, что учатся в таком месте. После «Семерки» можно было поступить даже в МГУ: о наших местных вузах и говорить нечего. И надо же было случиться такому, что этот знаменитый лицей находился всего лишь через дорогу от нашей скучной, ничем не примечательной, «дворовой», как говорят некоторые, сто сорок второй школы!

Чужих людей на территорию лицея не пускали: она была огорожена высоким забором-решеткой, оборудованным воротами с металлоискателем. Рядом, естественно, тусовался охранник. Связываться с ним, как я и предполагала, одноклассницы не хотели. Они собрались у решетки недалеко от ворот и стали ждать. Я устроилась поодаль. Как и ожидалось, никто меня не заметил: девчонки были слишком увлечены своим делом, чтоб обращать внимание на столь безынтересных личностей, как Лена.

Прошла минута, вторая, третья…

– Зря мы так торопились, – донесся до меня Светкин голос.

– Вот именно, зря! – влезла Вика. – И глаза мне накрасить не дали!

– Может, он, наоборот, уже ушел, – пробормотала Лариса.

– А и правда, может быть, ушел! – отозвалась Шилова.

Значит, они ждут какого-то парня! Я уже давно это заподозрила, а теперь уверилась окончательно. Секрет раскрылся и оказался неинтересным: ни Собчак, ни инопланетян, ничего криминального… Ну парень и парень – казалось бы, какое мне дело до того, в кого влюблена наша главная вертихвостка? Ведь это же чужая жизнь, не моя… Но до чего стало любопытно! Сама не могу понять, почему мне вдруг так захотелось увидеть юношу, приглянувшегося Поповой. Уйти, не узнав, как он выглядит, я не могла.

Наконец, парень вышел из школы.

– Вон он, вон он! – заверещала Лариска.

Девчонки прильнули к решетке, загородив мне обзор.

– Который?

– Вот тот, темненький, высокий! В синей куртке!

– Я вижу двоих в синих куртках…

– Прямо, прямо на ступеньках! Вместе с рыжим парнем! Видишь, засмеялся? Это он!

– А ничего так…

– Симпатичненький, ага.

– И как, ты говоришь, его зовут? – спросила Светка.

– Константин. Константин Соболевский! – Лариска хихикнула. – Звучит, да? Это вам не Вася Пупкин или Петя Козявкин какой-нибудь! Соболевский Константин!

Да уж, подумалось мне. Звучное имечко у человека. Запоминается. Для актера или писателя подойдет. Не то что Лена Кузнецова, каких пруд пруди!

– А откуда ты узнала, как его звать? – спросила Светлана.

– Пришлось подойти к незнакомой девчонке из их школы и прямо ее спросить. Не могла же я дальше любить безымянного человека!

– Не расскажет? – забеспокоилась Вика.

– Кто расскажет? Что расскажет?

– Ну эта незнакомая девчонка. Вдруг она этому Константину доложит, что ты им интересуешься?

– Ну и доложит, ну и пускай! Так даже проще будет! Эх, Шилова-Шилова, совсем ты еще малышка: любви стесняешься! Сама подумай: разве можно с кем-то замутить без того, чтобы он узнал о твоей симпатии?

– Не умничай, – буркнула Вика.

– А как ты собираешься с ним знакомиться? – снова поинтересовалась Светлана. – Тоже через девчонок?

– Пока что не решила. Может, сама. А может, через кого-нибудь. Как пойдет… Ох, какой он милашка! Ну правда! Ой, чуть не забыла!..

Лариса залезла в карман и достала сотовый.

– У меня еще нет ни одной его фотографии! – сказала она, просовывая аппарат через решетку.

Глядя на нее, полезла за телефоном и Вика. Видимо, тоже решила щелкнуть этого Костю.

– Тебе-то зачем? – удивилась Лариса.

– Ну так… За компанию… Вдруг у тебя не получится…

– Тихо! Он приближается! – заголосила Светка.

– Срочно отойдите! – потребовала Лариса.

Одноклассницы послушно сделали шаг назад, а сама Попова подрулила к железным воротам и приняла самую кокетливую позу, на которую только была способна.

И вот Константин миновал железную рамку. Только тут я смогла его увидеть. А ведь действительно симпатичный! Высокий, но не длинный, сторойный, но не тощий. Черные волосы в сочетании с белой кожей – очень красиво. Усики над верхней губой. И к этому голубые глаза – да такие умные!

Лариса изо всех сил бросала страстные взгляды на объект своего обожания, взволнованно поводила плечами и бесконечно приглаживала свой обесцвеченный конский хвост. Но Костя, увлеченный беседой с рыжим приятелем, прошел мимо, не обратив на нее ни малейшего внимания.

– Не будешь догонять? – спросила Светка, когда Соболевский совсем скрылся из виду.

– Ни к чему. Только напугаю. Я уже решила: буду тут встречать его каждый день, через пару недель примелькаюсь, а там он уже и сам захочет со мной познакомиться! – заявила Попова. – Хороший у меня вкус, да?

– Неплохой.

– Ну что, пошли?

– Пошли.

Девчонки развернулись… и неожиданно встретились взглядами со мной.

– Кузнецова!

– А ты что здесь делаешь?!

– Шпионишь, что ли, за нами?!

– Не-е-ет, – заблеяла я, страшно испугавшись сама не знаю чего. – Так… п-п-просто… гуляю…

– Гуляешь возле «Семерки»? – спросила Светка.

– Интересно, зачем? – немедленно поддержала ее Вика. – У тебя что, тут знакомые?

– Нет… Я… это… мимо шла…

– Что-то подозрительно!

– Вот именно!

– Да ладно вам, девчонки! – лениво произнесла Лариса, жестами показывая: «Ну ее, эту Ленку!» – Нашли, из-за кого волноваться! Кузнецова просто пришла помечтать о хорошей жизни. Правда же, Кузнецова? Ну вот. Пусть себе тусуется, где хочет. Все, уходим! Мы же в магазин еще собирались!

Глава 2

Любовная эпидемия

Следующий день был выходной. Проснулась я около одиннадцати. Могла проспать и еще дольше, конечно, но с моими домашними особо не разоспишься. Разбудила меня перебранка: мама с бабушкой обвиняли друг друга во всех смертных грехах. Раньше, когда была маленькая, я расстраивалась из-за того, что они так часто ругаются, но теперь иногда даже радуюсь этому: чем больше взрослые заняты друг другом, тем меньше у них времени и сил надоедать мне. И тем я свободнее.

Судя по доносящимся из-за стенки выкрикам, ругались по поводу денег. Это была «излюбленная» тема конфликтов мамы и бабушки. Что и неудивительно: живем мы с ними очень небогато. Денег хватает только на самое необходимое: еду, квартплату, проездные и дешевую одежду. Который год уже мы мечтаем скопить на ремонт в нашей тесной двушке, где вечно то куда-то поддувает, то где-то течет, то что-то поломано… но чем дольше мы откладываем деньги, тем больше наше жилье приходит в негодность и тем большая сумма требуется для приведения его в порядок. В общем, пока терпим: бабушка – в одной комнате, я – в другой, служащей одновременно гостиной, а мама – на кухне, где есть специальный диван. Она сама так захотела – спать на кухне. Любит спать одна, так, чтобы рядом никто не возился и не храпел. Маме надо хорошо высыпаться, она наша единственная кормилица. Правда, работу свою – корректор в газете – она терпеть не может, хотя и таскается на нее уже десять лет. Говорит, что на другую без знакомства не возьмут.

Чем заняться в воскресенье? Пялиться в телевизор? Скучно. Сидеть за компьютером? Надоело. Читать, заниматься, учить уроки? Не очень-то поучишься под этот «аккомпанемент»… Да и погода такая хорошая!

Я быстренько умылась, перекусила, натянула какие-то шмотки – первые, что попались под руку, – и отправилась на прогулку.

На дворе стоял тот единственный сезон, когда лужи и слякоть не огорчают, а радуют, – ранняя весна. То есть по календарю она должна была быть вроде как уже и неранней – все-таки апрель, начало четвертой четверти – но на деле только-только начиналась. Ведь март – это еще зимний месяц. «Пришел месяц марток – надевай семь порток», – любит говорить моя бабушка. Лишь сейчас природа просыпается. Дороги и тротуары уже свободны от снега, но на газонах и по обочинам он еще лежит – грязный, серый… надеюсь, последний. Малышня запускает в ручьях кораблики из конфетных оберток. Деревья еще совсем голые: может, признаки их пробуждения и появились уже, но заметны они только взгляду специалиста. Но вот воздух уже весенний – такой по-особенному свежий, каким он бывает лишь несколько недель в году.

Податься мне было особенно некуда: никто меня не звал, а являться на тусовки без приглашения я стеснялась. Просто послонялась по улицам туда-сюда и зашла, как обычно, во все магазины, ничего не собираясь покупать. Я любила просто рассматривать товары и выбирать из них то, что могло бы мне понадобиться, подойти или пригодиться в другой, более богатой, счастливой и интересной жизни. В мебельном я мысленно выбирала гарнитур для своих виртуальных апартаментов. В парфюмерном – помаду и духи, которыми пользовалась бы в сказочном мире другая Лена: красивая, интересная, обаятельная. В хозяйственном я бродила от витрины к витрине в поисках сервизов для собственного ресторана и включала одну за другой десятки люстр – искала подходящую для своего будуара. Зоомагазин служил для меня чем-то вроде зоопарка. А еще иногда я захаживала туда, где продаются детские вещи, – присмотреть костюмчик для своей воображаемой дочки или сыночка. Впрочем, последнее время меня туда не тянуло: после того как наш Вовка, застав меня за разглядыванием платьица на двух-трехлетний возраст, громко произнес из-за спины: «На тебя, Кузнецова, оно не налезет!»

Исчерпав все возможные развлечения, я уже решила возвращаться и приступать к домашке, когда неожиданно встретила Клару Мороз – мы живем по соседству.

– Ленка Кузнецова! – неожиданно воскликнула она. – Отлично! Ты-то мне и нужна!

Я кому-то нужна? Ну и ну!

Клара с важным видом сыщика из детектива вытащила из сумочки телефон.

– Скажи, тебе знакома эта личность?

С многоцветного экрана новенького «Самсунга» на меня смотрела физиономия Константина. Одет он был так же, как и вчера. Фон весьма напоминал двор «Семерки»… Откуда же этот снимок у Клары?

– Ну, знакома? Или нет? – настойчиво допрашивала одноклассница.

– Вроде этот… Костя… Соболевский… – неуверенно промямлила я.

Действительно, сложный вопрос. Разве я могу сказать, что не знаю человека на фотографии, когда мне известно его имя? В то же время как же утверждать, что он мне знаком, когда, кроме имени, мне ничего о нем не ведомо?

– Ты тоже за ним бегаешь? – спросила Клара в лоб.

– Я? Бегаю?! Еще чего!

– Ну и правильно, – ответила одноклассница, явно удовлетворенная моим ответом. – Ты уж не обижайся, но ведь понятно: тебе ничего не светит с таким красавцем! А уж если на него запала наша Лариска… Тут любой тяжело придется!

– Ты-то откуда знаешь, кто на него запал? – не выдержала, наконец, я. – И откуда у тебя эта фотка? Ведь это одна из тех, что девчонки сделали вчера, верно?

– Ага, – сказала Клара. – Это Вика. Прислала мне MMS. Смотри, мол, какой красавец, гляжу на него, гляжу и не налюбуюсь никак…

Вот так дела! Наша Шилова, всего лишь раз увидев красавца из «Семерки», тоже не устояла перед его чарами! Похоже, она неспроста решила его сфотографировать и наверняка вечером обслюнявила весь телефон, целуясь с изображением Кости! Пришла в такой восторг, что не могла не поделиться… Ну, конечно! Вика же известная болтушка! И зачем только Лариса ее с собой взяла?

– А про то, что я за ними следила, тебе тоже Шилова растрепала? – спросила я.

– Не-а. Сама догадалась. Я ж не слепая! – сказала Мороз. – На школьном дворе тусовалась, ну и увидела, как ты за ними чешешь. Удивилась еще, помню. Думаю, не может быть, чтобы Попова и Топотун с собой Кузнецову позвали. Чего это Ленка за ними таскается?

– Они просто так загадочно говорили о слежке за этим парнем… – начала оправдываться я. – Уж очень захотелось посмотреть, куда идут… Какой у них там секрет…

– Ну и круто, молодец, что проследила! – резюмировала Клара. Получалось, будто это она поручила мне шпионить за одноклассницами, а теперь хвалила за верно выполненное задание. – Расскажи мне: какой этот Костя?

– Как это «какой»? – удивилась я. – Ты, что ли, на фотке не видела?

– Одно дело – на фотке, а другое дело – в жизни! Вот скажи: он действительно такой милый или это просто удачный кадр? Оптический эффект, типа?

– Нет, правда симпатичный. Даже очень.

– А глаза? Глаза какого цвета? Тут не видно, очень мелко. Я пыталась увеличить, но выходит куча пикселей…

– Красивые, голубые. И умные, – ответила я с улыбкой. Говорить о Соболевском было приятно.

– А голос не противный?

– Я не помню… Вроде нет…

– А как походка?

– Да нормальная…

– Высокий?

– Ну… достаточно…

Откуда столько вопросов? Неужели Клара, только раз увидев фотографию Константина, тоже в него влюбилась?.. Так не бывает!.. Но, с другой стороны, не бывает и так, чтобы девочка вот так, на пустом месте, ни для чего интересовалась совершенно чужим парнем из другой школы! Ну и дела…

– Так. Ладно, – сказала тем временем Клара. – Про наш разговор не болтать. Это ясно?

– Как хочешь…

– Будет хорошо, если ты и дальше станешь приглядывать за Поповой и этим Костей.

– Э-э-э… – ответила я.

Это что она, задание дает, что ль? Получается, я теперь наемная следильщица Клары? Пусть тогда деньги за это платит! «Что, я тебе служанка, что ли?!» – хотела ответить я, но почему-то не решилась. Видимо, одноклассница восприняла мое «Э-э-э» как завуалированное «да».

– Ты точно не запала на него? – спросила она перед тем, как мы распрощались.

– Точно-точно. Он, конечно, милый, но не настолько, чтобы влюбиться.

– Вот и правильно! А то еще страдать будешь. Ты же понимаешь, Ленка, что тут без шансов! Лариска – красавица, Вика – проныра… у других свои достоинства имеются. А ты чем парня привлечь можешь? Математикой, что ли, своей, хе-хе-хе? Так что лучше тебе губу на этого Соболевского не раскатывать. Не для тебя это все.

Мы расстались. Я пошла домой.

Если честно, было немного обидно из-за того, что Клара мне так сказала: парня, мол, не привлечь, ты отстойная, любовь не для тебя, и все остальное… Никому не приятно слушать о себе такое. Но, с другой стороны, разве это неправда? Выгляжу я заурядно, одеваюсь так себе. Будь у меня хоть какие-нибудь таланты…

То есть нет, талант у меня есть, по крайней мере один. Клара верно упомянула про математику: это действительно мой любимый предмет. По всем остальным я могу получать и четверки, и тройки за четверть, но по алгебре и геометрии у меня стабильная пятерка. В свободное время я люблю почитать что-нибудь математическое в книгах или в Сети. Еще люблю решать задачи: со звездочкой, а еще лучше – с двумя! Когда ищешь неизвестное или высчитываешь ответ, такое ощущение, словно ты сыщик и гонишься за преступником (не зря же говорят: «вычислить» вора)! В математических олимпиадах люблю участвовать: в прошлом году дошла до городской, а в этом до окружной даже! Вообще, не понимаю, как математика может казаться кому-то скучной. Это же самая главная наука, она дает ключ ко всему на свете! Не зря в древние времена люди даже придавали числам всякое мистическое значение. С одной стороны, это, конечно, мракобесие, но с другой – по сути, правильно: ведь с помощью чисел действительно можно подчинить себе природу, то есть математика правит миром!

В общем, математика – это такая наука, которая и табуретку построить поможет, и на размышления философские натолкнет. Лишь в одном она бессильна – в любви. Любовь не сосчитаешь и по формуле не создашь… А главное – любительницы науки не очень-то популярны среди парней. Другое дело – увлекаться пением, танцами. Или даже спортом. Этим можно произвести впечатление. Наверное, можно влюбиться в девушку за то, что она играет на гитаре, красиво двигается или лучше всех катается на коньках. Но девушка, которая хорошо доказывает теоремы… Да, надо смотреть правде в глаза: такая навряд ли кого заинтересует.

Хорошо будет, если с помощью знания математики я поступлю в институт, а потом устроюсь на какую-нибудь денежную работу. Тогда удастся наконец сделать ремонт. Может, даже переехать в более удобную квартиру удастся! Буду ездить на машине, есть икру, кататься по заграницам… А любовь… Ну что – любовь? Не у всех же она бывает! Не всем везет-то.

Понедельник прошел, как обычно: одноклассники бесились, хулиганили, скучали на уроках; девчонки читали журналы под партами, парни играли в точки и морской бой; мой сосед Никита, как обычно, рисовал в тетради по физике всякую ерунду; те, кто не проспал первый урок, сбежали с последнего.

Только одна странная вещь наблюдалась в поведении 9-го «Г»: в разговорах то и дело проскальзывало имя Соболевского из «Семерки». Я не участвовала в общении девчонок и слышала только отдельные фразы из их бесед. Но в этих фразах то и дело попадалось имя «Костя», «Константин»! Причем слышалось оно не только от «причастных к делу» Светы, Вики, Ларисы, Клары, но, кажется, и от других одноклассниц тоже! В конце концов я заподозрила, что имя красавца просто мерещится мне. Слуховые галлюцинации? Какой ужас! Может, я сама влюбилась в этого Соболевского, не отдавая себе отчета? Нет, нет, это невозможно! Но почему тогда при вгляде на одноклассниц, рассматривающих какие-то картинки в мобильных и перешептывающихся, мне кажется, будто они глядят не на что иное, как на фотки знаменитого Константина?

Не может же быть, чтобы новость о влюбленности Ларисы уже обошла весь класс!

Или… или может?

День спустя все стало ясно.

Во вторник на большой перемене девчонки нашего класса, как обычно, сидели за одним большим столом в школьной столовке. Шум, гам, ворчание поварих, прохладный весенний ветер из окон, рыба, рис, компот – все, как обычно. И тут вдруг…

– Интересно, где Сумо? – спросила Светка.

– Действительно, где? – поддержала Айсель, очень худая девушка с длинными черными волосами.

«Сумо» за глаза называли Машу Бондаренко – самую высокую и толстую девчонку в нашем классе. Человек она была неплохой, даже добрый, но по-настоящему влиться в коллектив из-за своей внешности не могла и постоянно становилась объектом шуток. Парня у нее, конечно, не было: какая тут любовь, если даже самый крупный из одноклассников был ниже Маши на голову и худее вдвое?! По-моему, мальчишки даже побаивались Бондаренко: она занималась то ли какой-то борьбой, то ли тяжелой атлетикой. Впрочем, я бы не сказала, что Маша страдала от одиночества: ее самой было так много, что, казалось, ей никто больше не нужен.

Аппетит у Сумо соответствовал прозвищу.

– Странно, – сказала Лариска. – Обычно она прибегает в столовую первой, чтобы успеть смять две порции.

– А на уроках Сумо была? – спросила моя однофамилица Оксана Кузнецова по кличке Кузя.

– Была! – подтвердила Айсель.

– Может, плохо ей?

– Смыться решила небось!

– Сумо не прогульщица.

– Раньше не прогуливала, а теперь решила начать…

– Да домашку катает, поди, у кого-то!

Предположения посыпались одно за другим. Даже я не удержала язык за зубами:

– Может, просто вышла в ларек? Например, за мороженым? – предположила я, но мои слова пропустили мимо ушей.

– Нет, девчонки, – сказала вдруг Лена Зубатова, сплетница с вечными дырками на колготках и слипшимися, словно сосульки, немытыми волосами. – Кажется, я догадалась, куда пошла Машка! Я видела, как она вышла из здания школы и выглядела при этом очень взволнованной. Думаю, Сумо пошла к «Семерке»! У них же большая перемена еще длиннее нашей, они там во дворе своем гуляют…

– Точно! – воскликнула Клара. – Бондаренко еще вчера фотками Константина заинтересовалась! Я самолично видела, с каким любопытством она их разглядывает!

– Она тоже в Соболевского влюбилась?! – брякнула Вика.

Было непонятно, утверждение это или вопрос, но о влюбленности в парня из школы через дорогу Шилова говорила так, будто это была уже не чья-то сердечная тайна, а всем известный факт.

Лариса отложила вилку. Вид у нее был такой, словно она только что слопала таракана.

– Я не поняла, – спросила Светка, – вы это серьезно?

– Такими вещами не шутят! – сказала Айсель, неожиданно покрасневшая.

– Да что я, выдумывать, что ли, буду?! – заявила Зубатова. – Ясно же, как день! Вы что, Сумо за дурочку держали? Три ха-ха! Думаете, наша Бондаренко – это плюшевый медведь? Центнер мяса, тонна жира, ведро доброты и ноль мозга? Наивные!

– А я всегда, всегда подозревала! – завелась Вика. – Мне эта Бондаренко никогда не нравилась! Строит из себя такую хорошую, а сама небось за спинами чужими…

– Сейчас она уже, наверное, возле «Семерки»!

– Высматривает Костю!

– Думаете, будет его стеняться? Как бы не так!

– Подойдет и познакомится на месте!

– А если Соболевский не захочет с ней дружить, она его по земле размажет!

– Порвет на британский флаг!

– Нет, под мышку возьмет и утащит домой!

– Точно, точно!

– Вот бред!

– Нет, не бред!

– Так и есть!

– Это правда!

Чем дольше продолжался разговор, тем громче и несдержаннее делались голоса одноклассниц, румянее становились их щеки и даже шеи, а в глазах яснее читалась паника. Неужели ревнуют? Я переводила взгляд с одной на другую. Лариска уже вся трясется. Айсель – как помидор. Вика прячет глаза, чтоб не выдать эмоций. Клара кусает губы. У других одноклассниц трагический вид. И даже Оксане, единственной из класса, у кого по-настоящему есть парень, не все равно! Влюбились в Константина? Ну одна, ну две… не все же! Не весь же класс!

– Так! Ну хватит! – Лариса вскочила.

Она не сказала, куда направляется, но девчонки поняли без слов. Сначала встала Светка, потом Вика, потом Клара… А через пару секунд уже все девчонки, побросав еду и не обращая внимания на удивленные взгляды парней, устремились к выходу из столовой.

Я замешкалась. Отхлебнула компота… И, сама не зная зачем, кинулась следом за остальными.

Путь женской части 9-го «Г» лежал, как нетрудно догадаться, через дорогу, к «Семерке».

Гонимые неведомыми силами, мы примчались к лицею, облепили со всех сторон окружающий его территорию решетчатый забор и принялись высматривать Соболевского и Сумо. Со стороны это зрелище, вероятно, напоминало десяток кошек, окруживших крошечную мышку и готовившихся к броску. Причем кошки, сосредоточенные на жертве, делали вид, что не замечают друг друга и будто не понимают, что неизбежно должны сцепиться из-за добычи.

Добыча между тем куда-то делась. Сколько мы ни пялили глаза в поисках Кости и Маши, ни одного, ни другой на лицейском дворе видно не было.

– В школу зашли! – заявила Айсель.

– Нет! – закричала Зубатова. – Они здесь! Прячутся за каким-нибудь турником!

– Они в кустах! – воскликнула Оксана, от чего остальные девчонки стали похожи на разъяренных быков, роющих землю копытом перед тем, как закинуть кого-нибудь на рога.

– Они ушли!

– Да нет же, они здесь!

– Вместе смылись с уроков!

– Неправда!

– Наверное, в фойе!

– Обнимаются!

– Спрятались!

– Надо найти их, девчонки!

– Погнали в «Семерку»! А то Сумо можно, выходит, а нам что, нельзя?!

Толпа влюбленных кинулась к воротам. У меня перед глазами встала сцена взятия Зимнего дворца из какого-то старого фильма. Господи, неужели они сейчас возьмут ворота штурмом?! Тут недалеко и до того, чтобы лицей разнести!

– Это что еще за делегация? – подал голос охранник, давно наблюдавший за нашими действиями. – Нечего тут шататься!

Мне казалось, что девчонки вот-вот сомнут и дядьку в форме, и его ворота, но вид здоровенного мужика со свирепым выражением лица их охладил.

– Дяденька, пустите, ну пожалуйста!

– У нас важное дело!

– Мы ненадолго!

– Мы у вас тут ничего не украдем, честное слово!

– Скажите, вы не видели тут девочку, огромную такую?

– Как сумо!

– И парня с ней!

– Не видели?

– Не видел я никого! – зарычал мужик. – И какого черта вы тут шляетесь?! Ну-ка, вон! Идите в свою школу! У вас еще у самих уроки не кончились!

Какое-то время девчонки попрепирались с охранником, но после того, как он пообещал им вызвать полицию, решили двигать обратно.

К тому времени, как мы добрались до нужного нам кабинета родной школы, от следующего за большой переменой урока прошло уже минут десять.

– Заявились! – сказала училка, увидев толпу девчонок. – Ну надо же, соизволили появиться!

– Извините, – сказала Лариса.

Выглянув из-за ее плеча, я увидела полупустой класс. Семь сидевших в нем мальчишек дружно заржали, а Бондаренко с последней парты смотрела на нашу «делегацию» круглыми от удивления глазами.

– Слушай, Маш, ты что в столовой не была? – спросила я у нее на следующей перемене.

– Да в аптеку срочно пришлось сбегать, – махнула рукой Сумо. – А вы все где гуляли? Ели-пили? Не могли уйти, пока не слопали мою порцию?

– Типа того, – ответила я.

Признаться в том, как глупо мы купились на нелепые домыслы нескольких сплетниц, было стыдно. Это же надо такому случиться! В классе просто помешательство какое-то на почве Соболевского! Коллективная истерия! Массовый психоз! Жуткая эпидемия! Просто удивительно, какими сумасшедшими могут быть влюбленные люди! И, похоже, этой заразе не поддались всего две девчонки из нашего класса…

– Слушай! – сказала Сумо. – А ты видела Костю? Того, из «Семерки»? По-моему, он такой пупсик!

Ошибочка. Похоже, этой заразе не поддалась всего одна девчонка – Лена Кузнецова!

Я не переставала удивляться происходящему, не подозревая, что через два дня события примут еще более неожиданный поворот.

Глава 3

Вещий сон

В четверг я проспала. Сон был такой увлекательный, что ни будильнику, ни чувству долга, ни взошедшему солнышку долго не удавалось вытащить меня из этого персонального кинотеатра.

Снилось мне про Костю. Это, в общем, неудивительно, учитывая то, что последние несколько дней я постоянно слышала его имя от одноклассниц. Во сне Соболевский как будто учился в нашем 9-м «Г» и был там единственным парнем. Сначала была биология, и Константина позвали к доске. Он нес невообразимую ахинею, но класс почему-то восторженно аплодировал каждому его слову. А потом мне приснилась физкультура – и тут уж градус безумия достиг пика. Во-первых, урок вела не физручка, а англичанка. Во-вторых, она сказала, что мы, девчонки, должны будем соревноваться в спорте, а той, кто займет первое место, Соболевский вроде как и достанется. Дальше шла какая-то мешанина из сцен в нашем школьном спортзале и картинок из телетрансляций Олимпийских игр. Девчонки играли в пионербол, лазали по канату, метали диск и прыгали с шестом. Себя я почему-то увидела поднимающей штангу. «Мне-то Соболевский не нужен, – рассуждала я. – Побеждать я не собираюсь. Зачем напрягаться? Возьму самый маленький вес, да и ладно». Я подняла штангу, оказавшуюся не тяжелее школьного рюкзака. Потом опустила… и увидела, что на ней написано «30 тонн»! Невидимые болельщики разразились аплодисментами. Больше тридцати тонн никому не взять! Я выиграла! Откуда-то возник пьедестал почета. Ко мне подвели Соболевского…

И тут мама как закричит:

– Лена! Быстро вставай! Что за фокусы?! В школу идешь или нет?!

Я вскочила, как ошпаренная. Караул! Мама встает и идет на работу на час позже меня: если она уже на ногах, значит, на часах восемь, первый урок почти начался! Ни на умывание, ни на причесывание времени уже не было. Быстро натянув свои вчерашние шмотки – старые джинсы и серую водолазку, – я кое-как почистила зубы, схватила рюкзак и, отказавшись от завтрака, кинулась надевать куртку.

Половину дороги я пробежала с ужасной мыслью о том, как заругается наша русичка, она же директор, когда я возникну в классе с таким большим опозданием. На середине пути в голову неожиданно пришла мысль, что теперь, когда половина урока уже прошла, на нем вообще не стоит появляться. Лучше пойти сразу на второй, а потом, если будут спрашивать, наплести что-нибудь про болезнь или срочный визит к стоматологу.

Так я и сделала. Второй у нас шла алгебра, ходить на которую было не только нужно, но и приятно, так что в кабинете математики я оказалась через секунду после того, как оттуда высыпал предыдущий класс.

Минут через пять подтянулись и наши. Мой прогул урока русского не вызвал, разумеется, ни малейшей реакции. Разве что сосед Никита поинтересовался, где я была… но он вроде как не в счет.

Наконец прозвенел звонок. Несколько минут математичка Ирина Ивановна дожидалась, когда все встанут, потом запускала опоздавших, потом отчитывала болтушек с последней парты… Потом разрешила садиться.

– Перед тем как назвать тему урока, я хочу сообщить вам одну приятную новость.

– Алгебры не будет? – спросил кто-то из мальчишек.

Раздался смех.

– Нет, Петя, – сказала Ирина Ивановна, ни один нерв на лице которой не дрогнул. – Моя новость по-настоящему приятная. Ваша одноклассница заняла третье место на окружной олимпиаде по математике. Поздравляем Лену Кузнецову! Лена, ты теперь едешь на всероссийскую! В Пятигорск!

Я почему-то вместо того, чтобы обрадоваться, первым делом подумала: «Какой ужас! Пятигорск… одной… страшно… и долго… и дорого, вероятно!» Только услышав аплодисменты вокруг, я пришла в себя. Третья в области! Да это же так круто! Я-то даже не ждала итогов этого конкурса: была уверена, что мне там ничего не светит. Да и мама говорила, что все места на олимпиадах дальше городской – купленные. Значит, все-таки нет! Значит, можно чего-то добиться без блата! И вот к чему мне приснились Олимпийские игры! Как говорится, сон в руку!

– Интересно, что первое место по округу занял наш сосед, – продолжала Ирина Ивановна. – Из «Семерки». Некий Соболевский Константин…

Я онемела. Онемел и весь класс. Неужели это значит, что я с Костей… Нет-нет, быть не может! Мне мерещится!.. Мерещится всему классу!

Дальнейшие слова математички доказали – не мерещится.

– Я поговорила с Игорем Аркадьевичем, математиком из «Семерки», у него там еще один мальчик какое-то место занял, так что он своих двоих повезет. Мы решили, что отдельный сопровождающий тебе ни к чему. Поедешь с ними. Ты сходи к нему сегодня-завтра, познакомься. Только прихвати свидетельство о рождении. Надо уже билет покупать… А теперь тема урока.

Тема урока? Какой там! Никогда не думала, что однажды буду сидеть на своей любимой алгебре, пропуская мимо ушей абсолютно все, что рассказывает учительница. Новость о поездке с Константином просто оглушила меня! И не только меня. В коем-то веке наш класс отсидел урок молча. Ошарашенным новостью девчонкам было не до хулиганств. А немногочисленные парни, которые, естественно, плевали на всяких Кость, вроде бы хотели побезобразничать, но почувствовали настроение девчонок и, лишенные поддержки, притихли тоже.

На перемене девчонки собрались вокруг меня кольцом. И отнюдь не для того, чтобы поздравить.

– Гляньте-ка на нее!

– Ишь какая!

– В поездку намылилась?

– С Костей?

– Тоже мне, тихоня!

– Строила из себя такую скромняжку, а сама вон как, значит!

– А еще уверяла всех, дескать, в Соболевского не влюбилась!

– Ну-ну! Давай, скажи еще раз, что он тебя не интересует!

– Да что ты о себе вообразила?!

– Тоже мне!

– Свадебное путешествие, хе-хе-хе!

– Вы что, с ума сошли?! – не выдержала я. – Что несете-то?! Сами подумайте! По-вашему, я специально заняла место в этой олимпиаде, чтобы поехать с Соболевским в Пятигорск?! И его выиграть заставила, ага?! Да я, когда писала окружную, вообще не знала о существовании этого вашего Константина!

– Смотрите-ка, у Кузнецовой голос прорезался! – язвительно произнесла Зубатова. – Она, оказывается, кричать умеет! Один сюрприз за другим! Мы-то думали, ты вся такая тихенькая, спокойненькая…

– Точно-точно! – поддакнула Вика. – Мы такого, Кузнецова, от тебя не ожидали!

– Думаешь, самая умная?

– Предвкушаешь поездочку?

– Небось сцены обольщения представляешь?

– Ручки потираешь, ага?

– Ути-пути, Ленка Кузнецова с Соболевским!

– Смех на палочке!

– Да не представляю я ничего! Отвяжитесь! Вы с этой влюбленностью совсем с катушек съехали! – воскликнула я.

– Во-во! Тихоня дело говорит.

Все взгляды обратились к подошедшей Ларисе: это она, негласный лидер девчонок, до сих пор не принимавшая участия в этой травле, неожиданно поддержала меня.

– Ну, что уставились? – усмехнулась Попова. – Как стадо баранов на новые ворота! Сначала за Костей бегали табуном, теперь вокруг Кузнецовой столпились – тоже как табун! Устроили коллективную сцену ревности! Детский сад! Эх, девчонки, девчонки! Жалко мне вас! Нашли себе конкурентку, ха-ха! Десять серых мышей приревновали парня к одиннадцатой! Да вы глаза-то разуйте, мечтательницы! Костя выберет себе достойную девушку, а ваши мелкие дрязги так и останутся простым сотрясением воздуха.

С этими словами та, которая, естественно, считала себя той самой достойной девушкой для Соболевского, развернулась и гордо отчалила. В толпе девчонок несколько секунд царило замешательство. Первой сориентировалась Вика.

– Вот именно! – повторила она за Ларисой. – Вы все мне не конкурентки! И на Кузнецову мне наплевать! Мы еще посмотрим, с кем будет Костя!

– Дуры все, – бросила Светка и умчалась следом за лучшей подругой (а может быть, уже бывшей?).

– Очень надо, ревновать! – загомонили остальные.

– И кто сказал, что мы ревнуем?

– Может, и ревнуем. Но не к Ленке Кузнецовой же!

– Соболевский на такую и не взглянет! Это ясно!

– Да нам просто любопытно!

– Любопытно, как это подстроено!

Всю перемену, а потом и следующую я убеждала одноклассниц, что не подтасовала, да и не могла подтасовать результаты математической олимпиады. К середине дня они вроде бы поверили, успокоились. То, что я не влюблена в Константина, не имею на него никаких планов и интересуюсь его личностью из одного только праздного любопытства, пришлось повторить раз четыреста. Когда это наконец дошло до девчонок, я подумала, что вздохну спокойно. Но не тут-то было!

После уроков половина одноклассниц принялась убеждать меня в том, что пойти к Игорю Аркадьевичу в «Семерку» во что бы то ни стало надо сегодня. Девчонки уверяли, что я что-то обязательно пропущу, что завтра наверняка кончатся билеты и что математики уедут без меня, если не прийти к ним в ближайший час. Я отговаривалась тем, что у меня нет с собой свидетельства о рождении, а тащиться без него не имеет смысла – ведь я иду, чтобы сообщить свои данные для покупки билета. Идти за документами домой, а потом тащиться обратно совершенно не хотелось. Но одноклассницы выдумывали новые и новые мифические аргументы в пользу того, чтобы отправиться в «Семерку» немедленно. Я уже была готова подчиниться, когда к нам подошла вторая половина девчонок. Эти принялись убеждать, что посещать Игоря Аркадьевича сегодня ну никак нельзя. Твердили, что он ждет только завтра, что сегодня у него наверняка мало уроков, так что он вот-вот уйдет, и что я обязательно должна выждать денек, чтобы меня заждались и зауважали.

В конце концов мне показалось, что две «партии» одноклассниц вот-вот подерутся. Но прежде, чем это случится, моя голова треснет от обрушившегося на нее потока слов. Если честно, я ни разу не видела столько внимания к своей личности, поэтому жутко устала и чувствовала себя не в своей тарелке. В итоге самым лучшим выходом мне показалось просто смыться. Выждав момент, когда представительницы обеих «партий» увлеклись спором друг с другом, я, как заяц, припустила от них прочь по направлению к дому.

В школу бегом, из школы – бегом… Ну и денек!

Нет, не зря мне все-таки приснились спортивные соревнования!

Дома я взглянула на себя в зеркало. Грязная, помятая одежда, неумытое лицо, спутанные космы… Фу! Теперь понятно, почему некоторые так стремились отправить меня в «Семерку» сегодня же! Ну конечно, ведь первое впечатление самое важное! Одноклассницам хотелось, чтобы Константин, если он мне там встретится, запомнил Лену Кузнецову именно такой – жалкой и неопрятной.

Ладно, с этим разобрались. А чего хотели те, кто призывал меня подождать до завтра? Ведь и они должны были рассчитывать на какую-то выгоду!

Скоро стало ясно, на какую.

Через час после прихода из школы у меня раздался телефонный звонок.

– Леночка? Это Айсель. Не могла бы ты выполнить одну просьбу? Завтра, когда будешь в «Семерке», поищи, пожалуйста, Костю. И сфотографируй его. Ты ведь на него не претендуешь? Вот и славно! Тогда сделай пару кадров для меня! Ведь не откажешь? Если надо, я тебя вознагражу! Только никому ни слова об этой просьбе! Договорились?

Договорились. Отказать было как-то неловко. Ладно, в случае чего скажу, что не нашла этого Константина. Или что он отказался сниматься… Но Айсель-то какова! Хочет свои собственные фотки Соболевского. Наверное, распечает их крупно и повесит в своей комнате. Или будет целовать под одеялом. Или продаст остальным! Ну и ну! У нас не класс, а просто питомник влюбленных какой-то получается!

Через некоторое время я решила выйти в магазин. И по уже сложившейся традиции, встретила возле дома Клару. Такое ощущение, что она тут караулила меня.

– У меня к тебе одна просьба, – сразу по-деловому начала одноклассница. – Если сделаешь, то можешь потом тоже попросить меня о чем-нибудь. В общем, когда завтра будешь в лицее, найди, пожалуйста, Костю. Проследи, с кем он тусит и все такое. А лучше прямо спроси – есть у него девушка или нет?

– Ты представляешь, как это будет выглядеть?! – возмутилась я. – Представь, что к тебе подходит незнакомый пацан из другой школы и ни с того ни с сего спрашивает, есть ли у тебя парень! Что ты про него подумашь?

Клара поморщилась.

– Ну какая тебе разница, что он про тебя подумает? Ведь ты же все равно в него не влюбилась. Почему бы не принести пользу ближнему, то есть мне?

– Эх… – я вздохнула. – Ну ладно, попробую.

– Вот и отлично! – И в голосе Клары опять зазвучали хозяйские нотки, как будто она наняла меня. – И если у него есть девушка, узнай ее имя, фамилию… отчество… номер школы… желательно адрес… и телефон.

«Ну и влипла!» – думала я, возвращаясь домой. Однако это был еще не последний сюрприз сегодняшнего вечера.

Около семи, когда мама уже вернулась с работы, к нам в дверь позвонили. Пришла Оксана. Интересно, где она взяла мой адрес? Мы ведь никогда не дружили и в гости друг друга не приглашали. Ну и дела! В журнале прочла, на последней странице, не иначе.

– У меня тут к тебе одно дельце, – сказала Оксана, смущаясь.

– По поводу Кости? – немедленно вырвалось у меня.

– Да.

Оксана протянула мне конверт. Большой, красивый, розовый, душистый.

– Передашь ему? Пожа-а-алуйста!

Ну вот. Теперь я не только фотограф и интервьюер, но еще и почтальон.

Кто бы мог подумать, что знание математики может привести к таким последствиям!

На следующий день я специально встала пораньше. Тщательно умылась, вынула из шкафа самую новую одежду: серую юбочку в клетку, такой же жакет, белую водолазку под низ (я всегда ношу водолазки). Даже колготки надела новые, хотя старые были еще не порваны! Достала плойку, попыталась уложить волосы. Хотела даже по-тихому стащить у мамы помаду, чтобы накрасить губы: своей-то у меня нет, но передумала. Засмеют еще в классе! Сразу догадаются, зачем я расфуфырилась!..

А собственно, зачем? Конечно, чтобы пойти в «Семерку». Но не перед Игорем же Аркадьевичем я собралась там красоваться! Для учителя наверняка не имеет значения моя внешность: для него важно только то, что я заняла третье место на областной – и этого достаточно, чтобы математик стал хорошо ко мне относиться.

Получается, я наряжаюсь для Кости. Но ведь я в него не влюблена! А может, все-таки?.. Нет, пора уже признаться самой себе: мне отнюдь не все равно, как Соболевский будет относиться ко мне и с кем он в итоге останется. А если быть совсем честной, то всю сегодняшнюю ночь я фантазировала о том, как мы с Константином будем общаться в поезде, как мы погуляем по Пятигорску, как переживем какое-нибудь волнующее приключение в этой поездке… а потом будем вместе. Это была глупая фантазия. Но она никак не отставала от меня.

Уроки прошли, как обычно – если не считать, что во время их мне постоянно приходили записки и эсэмэски с разными просьбами от девчонок: сообщить Косте номер телефона, узнать его собственный, передать привет, узнать, с кем он дружит… На переменах вся женская часть коллектива толкалась возле меня и наперебой давала советы: что сказать Аркадьичу, как вести себя с Константином, что взять с собой в Пятигорск… В итоге даже мальчишки, не понимавшие, что случилось, и удивленные таким вниманием к серой мышке (или уже бывшей серой мышке?!), начали поглядывать на меня с интересом. В конце дня один тип с задней парты даже дернул за волосы. Честное слово, подобного со мной еще ни разу не случалось!

Уроки закончились быстро: их сегодня было всего пять. Пришло время идти в лицей. Провожать меня туда вызвались все девчонки до единой. Сказать, что с этим кортежем я чувствовала себя глупо, – это ничего не сказать! Мне казалось, что я что-то среднее между невестой, которую к алтарю ведет вся деревня, и первоклассницей из большой семьи, которую 1 сентября решили сопровождать все ее нянечки, тетушки, бабушки и прабабушки.

У входа на территорию лицея мне наконец удалось «отбросить хвост». Охранник посмотрел мои документы, вписал данные в свой журнал, внимательно выслушал, для чего я пришла, и сообщил номер кабинета, в котором следует искать Игоря Аркадьевича.

К счастью, математик был не занят. Он оказался совсем молодым: наверное, только что институт окончил. Надо же, работает недавно, а уже воспитывает таких чемпионов!

Со мной Игорь Аркадьевич был очень любезен: пожал руку и сказал, что рад познакомиться с такой сильной ученицей. Потом записал номер моего свидетельства о рождении, взял мой номер телефона и сообщил, что позвонит, когда будут новости. Проезд до Пятигорска, мол, оплатит губернатор. Правда, только плацкартом.

В общем, моя основная задача в лицее была завершена. Основная, но не главная. Я чувствовала, что одноклассницы просто разорвут меня, если я не выполню хотя бы часть из их заданий. Надо было разыскать Константина. Вот только где?

Слоняться по коридорам было бессмысленно: в лицее только что начался шестой урок, а прогулы в «Семерке» были не в моде. Я спустилась на первый этаж, к расписанию. Так… Если Костя занял первое место в той же олимпиаде, что и я, значит, он тоже в девятом классе. Вот только в котором? Судя по расписанию, в лицее было три девятых. Не зная, что предпринять, я пробежала глазами недельное расписание каждого из этих классов… и вдруг поняла, что все они специализированные! В расписании «вэшек» было много литературы, истории и иностранного, у «бэшек» преобладали биология и химия, а в 9-м «А» упор явно делался на физику, алгебру и геометрию. Где, как не здесь, мог учиться чемпион области по математике?! Судя по расписанию, у 9-го «А» сейчас была география. Я разыскала указанный кабинет и пристроилась в коридоре на подоконнике. До звонка было тридцать минут… Ничего, подожду!

Пока урок тянулся, я осматривалась. А неплохо здесь, в этой «Семерке»! Коридоры светлые и чистые: не то что наши – мрачные, облупленные, давящие. Цветы стоят в кадках. И никаких тебе матерных надписей на подоконниках! А самое необычное: из кабинетов доносятся ровные, мирные голоса учителей и учеников. К какой двери ни подойди, отовсюду слышится или лекция, или ответ у доски, или умное обсуждение какого-нибудь вопроса. Не то что у нас: всюду ор, визг, вопли, истерика – училки соревнуются с народом, кто кого перекричит. Приятно, наверное, учиться, когда вокруг никто не бесится, не мешает… Поступить бы мне в «Семерку»! Эх! Мечты-мечты! Понятно, что не возьмут. У нас в районе каждая собака знает: чтобы учиться в лицее, надо не только сдать сложнейший экзамен, но и дать хорошую взятку директору, а потом еще отстегивать каждую четверть по кругленькой сумме! С маминой зарплатой мне не стоит и пытаться поступить сюда.

Наконец прозвенел звонок. Сердце мое заколотилось. Сейчас, сейчас, вот оно, приготовиться! С одной стороны, я побаивалась, что неправильно выбрала класс и Соболевского в кабинете географии нет. С другой стороны, от мысли, что он там и сейчас выйдет, мне было еще страшнее! Вот ведь «повезло»! С парнем, к которому мечтают и стесняются подойти все одноклассницы, должна познакомиться именно я – самый скромный человек в 9-м «Г»!

И вот Константин появился. Я не ошиблась! Из кабинета географии Соболевский вышел вместе с двумя товарищами. В этот раз он показался мне еще красивее, чем тогда, на прошлой неделе, когда я от нечего делать увязалась за Топотун и Поповой и увидела его впервые… Боже мой! С того момента прошло всего несколько дней, а сколько всего успело случиться!

– Костя! – негромко окликнула я, соскользнув с подоконника. – Соболевский!

Парень обернулся. Под его взглядом я почувствовала, как лицо заливает краска.

– Привет… я это… Лена… мы на олимпиаду едем… вот, зашла познакомиться…

В следующую секунду я была уверена, что услышу что-нибудь наподобие: «Какая еще Лена?», «Какая еще олимпиада?», «Много вас тут шляется, девчонок!», «Некогда мне с тобой разговаривать, замарашка!» или «А-ну, пошла вон!»

Но Костя, как и его учитель, вежливо протянул мне руку.

– Ну приятно познакомиться, раз так! Не думал, что в вашей школе воспитывают таких математиков!

– У нас… воспитывают… разных… да… прости… я это… ну… стесняюсь…

– Да ладно тебе стесняться! Все свои! Друг математики – мой друг, понятно?

– Понятно…

– Была в Пятигорске?

– Я?.. Нет…

– Вот и я тоже не был. Поедем, посмотрим. Прикольно, наверное! Люблю путешествовать! Особенно в учебное время! – Соболевский засмеялся. – Знаешь, что тебе сейчас надо делать? Найти Игоря Аркадьевича и сообщить ему свой номер паспорта или свидетельства о рождении.

– Да я уже сообщила…

– Уже? Ну тогда?..

– Кость, меня попросили… тебе кое-что передать, – я наконец собралась с духом. – В общем, в нашем классе в тебя влюблены почти все девчонки.

– Ого! – сказал один из Костиных приятелей.

– Ты крут, чувак! – прокомментировал второй. – К тебе еще в окна девчонки не лезут?

Соболевский не ответил на вопрос. Вместо этого он обратился ко мне:

– Почти все? А ты – тоже?

Парни дружно захохотали. Я бы покраснела… если бы уже не была красной, как стоящий человечек на светофоре.

– Нет, нет, кроме меня! – вылетело изо рта само собой.

Лицеистов это рассмешило еще больше. Ох, и правда, как-то глупо получилось. И невежливо.

– Нет, ну ты милый, конечно, – попыталась оправдаться я, чем вызвала новый взрыв хохота, еще громче, чем предыдущие.

Блин! Теперь еще глупее! Что же делать?

Пока я раздумывала, как исправлять ситуацию, парни вдоволь насмеялись и успокоились.

– Извини, – сказал Костя. – Но все это правда смешно прозвучало! Про влюбленность – ты это серьезно?

– Да. Такого не придумаешь!

По лицу Соболевского было видно, что ему приятно, но в то же время он крайне удивлен и озадачен моей новостью.

– Вы, что ли, всегда так влюбляетесь – коллективно? Ни разу не слышал, чтобы весь класс запал на одного человека.

– Я тоже ни разу. Но это так! Разве ты не замечал толпу девчонок, которые каждый день караулят тебя за забором после уроков?

– Точно-точно! – заметил один из приятелей. – Ходят какие-то! Видел, Костян?

– Честно говоря, нет.

– Ну ты даешь! – отозвался второй.

– Он у нас как Никола Тесла, – снова заговорил первый, теперь обращаясь ко мне. – Девчонки за ним толпами бегают, а он их даже не замечает! Весь в науке с головой!

– Точно, – подтвердил второй. – Как Тесла. Или как Перельман.

– Григорий или Яков Исидорович, который «Занимательную физику» написал? – уточнила я.

– Читателям Якова Исидоровича – респект и уважуха! – немедленно отозвался Константин. – Я смотрю, ты не как остальные девчонки! С тобой и поговорить есть о чем!

– Да? Ну давай пообщаемся, – улыбнулась я. Стеснение куда-то ушло, разговаривать с Костей стало легко и приятно. – Мне как раз поручили взять у тебя интервью. И сфотографировать. Да, и вот еще что…

Я полезла в рюкзак и вытащила оттуда розовое надушенное письмо от Оксаны. Увидев его, лицеисты в очередной раз не выдержали и захохотали…

На следующий день я окончательно перестала быть невидимкой. Ощущение было такое, словно я – Гагарин, только что вернувшийся из космоса и ставший знаменитым. Одноклассницы не давали мне скучать ни минуты. Все наперебой спрашивали, как отнесся Костя к моему появлению, как отреагировал на то, что у него много поклонниц, обрадовался ли письмам, куда смотрел, как двигался, чем пах… Подобного успеха у меня не было с детского сада: с того исключительного дня, когда я, воспитанница средней группы, принесла с собой игрушечную сумочку, какой, как оказалось, больше нет ни у кого. Теперь ни у кого не было моих сведений о Косте и моих возможностей приумножить их. Я стала обладательницей клада, и со мной стали обращаться как с ВИП-персоной. Правду сказал кто-то умный: «Кто владеет информацией – тот владеет миром».

По правде говоря, до большой перемены я еще не осознавала своего нового положения. Но когда, покупая булочку в буфете, я стала искать мелочь и замешкалась, произошло неожиданное. Стоящая следом за мной в очереди Клара быстро вытащила горсть монет и высыпала их на блюдце кассирши. «Угощаю!» – шепнула она. Пораженная, я обернулась. Неужели одноклассница решила оплатить мои услуги по слежке за Соболевским таким вот способом? Я впервые заработала на хлеб в качестве посланца любви? Нет. Клара мне улыбалась. И это была вовсе не та покровительственная улыбка, какой хозяин вознаграждает работника. Это был заискивающий взгляд человека, который хочет подмазаться к более сильному, более влиятельному, более информированному.

В последующие дни я сполна ощутила на себе все выгоды положения Персоны-Приближенной-к-Соболевскому. За информацию о Косте, за обещание передать ему письмо или записку с номером телефона одна одноклассница предложила мне дешевую стрижку у знакомого парикмахера высочайшего класса, другая – свои сережки из бисера, третья – красивый блокнот, четвертая – тушь для ресниц: «Там, конечно, немного осталось, зато хорошая, дорогая: папа маме подарил, а она – мне». В общем, моя дружба с математикой начала приносить дивиденды не после окончания института, как это ожидалось, а уже сейчас.

«Торговля Соболевским» шла бойко. Вот только одну вещь я твердо решила не продавать – телефон Кости. Одноклассницам было сказано, что Соболевский запретил передавать его кому бы то ни было. С одной стороны, это позволяло мне оставаться единовластной хозяйкой ценнейшего ресурса – связи с Костей. А с другой – просто не хотелось, чтобы всякие Лариски и Вики названивали местному математическому гению почем зря. Если честно, одна мысль о том, что Соболевский может общаться один на один с кем-нибудь из девчонок, заставляла мое сердце сжиматься от ревности. Чем больше дней проходило с нашего знакомства, тем сильнее я привыкала считать Костю «своим». Нет, не своим парнем! Просто своим. Своей собственностью.

Правда, сама «собственность» об этом не догадывалась. Да и как ей было догадаться, когда своим «сокровищем» – телефонным номером Соболевского я воспользовалась всего раз. Осмелилась позвонить, чтобы выудить порцию информации для одноклассниц. Сочинила надуманный предлог – узнать, нет ли новостей насчет поездки, – составила конспект разговора, чтобы не затупить и не опозориться, и полчаса протряслась над телефоном, боясь нажать «вызов». Звонок получился не очень удачным. Костя, которого я, кажется, оторвала от какой-то увлекательной задачи по математике или физике, не был настроен болтать, да и вспомнил меня с большим трудом.

И все же в тот вечер я снова легла спать с мечтами о том, как из путешествия в Пятигорск мы вернемся уже полноценной парой.

Глава 4

Посланцы науки

В конце апреля пришло время отправляться в Пятигорск.

К дате выезда я обзавелась новой одеждой, бижутерией, рюкзаком и первой в своей жизни косметикой. А еще постриглась и покрасила волосы: сменила свой бесцветно-мышиный оттенок на рыжеватый «золотистый марципан»! Часть этих обновок была вознаграждением от девчонок за связь с Костей, остальное оплатила мама. Обычно экономная, в этот раз она согласилась, что для такого важного события, как поездка на всероссийскую олимпиаду, мне следует приодеться. Конечно, новые тряпки и украшения никак не помогли бы решать задачи по алгебре и геометрии… Да и предназначались они вовсе не для того, чтобы красоваться в плацкартном вагоне или перед листом с заданиями. Собираясь в Пятигорск, я думала прежде всего о том, какой меня увидит Костя. Но в глазах мамы и бабушки, а также перед ревнивыми одноклассницами я располагала благовидным предлогом для прихорашивания: какой, мол, Соболевский, не могу же я показаться перед светилами математики замарашкой!

Провожать меня на поезд пришла вся женская часть нашего класса.

– Ничего себе! – шепнула бабушка, с которой я явилась на вокзал. – Это все твои подруги?

– Ага, подруги, – хмыкнула я. Растолковывать старшему поколению все тонкости взаимоотношений в молодом коллективе не было ни времени, ни желания.

– А что ж ты уже два года на день рождения ни к кому не ходишь? – удивилась не почувствовавшая моей иронии бабушка. – Важничаешь, что ли? Задаешься? Одноклассниц обижаешь?

– Обидишь их, как же…

– А то я не вижу! Девчонки к тебе вон как ластятся, со всей душой, а ты все одна да одна! Тоже мне гордячка! Вот в наше время…

– В ваше время и вода была мокрее, и трава зеленее, и правительство о народе заботилось! – быстро подвела я резюме всем обычным бабушкиным высказываниям. – Все, пока! Счастливо! В вагон не ходи, я тебе из окна помашу!

– Грубиянка, – вздохнула старушка.

Кажется, она так и не поняла, из-за чего мне пришлось нагрубить. Ведь продолжайся этот разговор еще пару минут – и я бы, наверное, заплакала! Бабушке ведь было невдомек, что все наши девчонки пришли на вокзал отнюдь не ради меня, а чтобы лишний раз повидать своего драгоценного Костеньку. И надо же ей было выдумать эту глупость про дружелюбных одноклассниц, мечтающих о моем обществе, и про меня задаваку, отказывающуюся ходить к ним на дни рождения! Да если бы меня туда хоть кто-то пригласил!.. Если бы я вообще что-то значила сама по себе, а не в качестве посыльной к Соболевскому!..

Впрочем, все эти грустные мысли покинули меня очень быстро. Какое мне дело до одноклассниц и всей их скучной возни, если я еду в Пятигорск с самой лучшей компанией из возможных, а они остаются тут, чтобы молча завидовать?! «Провожающие, покиньте вагон! – объявила толстая проводница. – Отъезжающие, проверьте, не остались ли ваши билеты у провожающих!» Бабушка стояла под окном плацкартного вагона и махала мне рукой с таким трагическим выражением лица, словно я отправлялась в последний путь. Столпившиеся вокруг нее одноклассницы изо всех сил пялили глаза на мое окно, пытаясь разглядеть в нем Костю. Им это никак не удавалось: Соболевский сначала запихивал сумки на третью полку, а потом уселся к самому проходу, открыв сборник логических задач. Девчонки под окном подпрыгивали, толкались, пытались залезть на вагон, отпихивали друг друга… А Костя так и не обратил на них ни малейшего внимания. Тогда одноклассницы жестами стали требовать у меня подозвать его. Попова даже на мобильный позвонила.

– Что, трудно Соболевского к окну позвать? – гавкнула она без всяких предисловий в ответ на мое «алло».

Я повернулась в сторону Кости и открыла рот… Но в этот момент поезд тронулся, и несколько секунд спустя ни бабушки, ни девчонок за окном уже не было.

По правде говоря, это путешествие на поезде было для меня вторым в жизни. Первый раз имел место лет восемь назад, когда мы с мамой катались в гости к каким-то родственникам в Сибирь. Не стоит и говорить, что я была еще такой маленькой, что в моей памяти от этой поездки осталось лишь несколько бессвязных деталей. Сейчас я впервые ехала в поезде самостоятельно, без родителей. Так что не буду скрывать: этого путешествия я слегка побаивалась.

Но все оказалось совсем не страшно! Через пару часов после отправления я уже сожалела, что наша дорога в Пятигорск не будет вечной, и наслаждалась самым приятным обществом в мире.

Общество это состояло, разумеется, прежде всего из Кости Соболевского. Парнем он оказался не только умным и симпатичным, но и общительным. Игорь Аркадьевич тоже располагал к себе: командовал твердо, но вежливо и как-то сразу вызывал к себе уважение. А еще с нами ехал забавный парнишка по имени Лева Шаевич. Он тоже учился в «Семерке» и занял первое место по округу среди десятых классов. При этом Леве было всего лишь тринадцать лет – он был моложе нас с Костей! Из дальнейших разговоров стало ясно, что этот вундеркинд пошел в школу с пяти лет, из второго класса сразу перепрыгнул в четвертый, из пятого – в седьмой, из седьмого – в девятый. Он писал компьютерные программы, имел первый разряд по шахматам, собирался поступать в Кембридж… и при этом был ужасно маленьким и смешным. Лева постоянно красовался и рисовался. Со мной он старался быть изысканно-любезным, как английский джентльмен. И, хотя было очень похоже, что за этими делаными ухаживаниями юный гений скрывает то, что истинный интерес к девушкам у него пока что не проявился, мне Лева сразу понравился. С ним было весело.

Кстати, об ухаживаниях. Поскольку я была единственной дамой в компании, и учитель, и ребята стали обо мне заботиться. Помогали открыть ящик под нижней полкой, приносили кипяток из титана, позволили первой выбрать себе лежанку. Я, конечно, взяла нижнюю. Дома бабушка и мама много наговорили насчет того, что верхняя полка – это кошмар, залезть на нее мне будет не под силу, а если и удастся, то ночью я непременно с нее свалюсь и переломаюсь. Игорь Аркадьевич устроился напротив меня, Костя с Левой предпочли спать наверху – ну, им, мальчишкам, так и полагается. Таким образом, вчетвером мы заняли ровно одно купе – если, конечно, можно говорить о купе применительно к плацкартному вагону. Напротив нас, на боковушках, ехали две тетки – толстая и тощая. Едва поезд тронулся, тощая начала рассказывать своей попутчице о привидениях, экстрасенсах, целителях и необходимости чистить карму. Та, раскрыв рот, слушала, кивала и сетовала на то, что «а от народа-то все скрывают».

Костя хотел, как он выразился, «разоблачить мракобесов», но Игорь Аркадьевич велел ему не вмешиваться. Сказал: «С такими спорить – только нервы трепать» – и выдал нам всем по задаче. Потом по второй, по третьей, по четвертой… В общем, так, за геометрией и алгеброй время до вечера и прошло. Прервались мы только однажды – чтобы залить кипятком китайскую лапшу и поделиться друг с другом разной вкуснятиной, взятой из дому. Поели – и снова вернулись к задачам. Собственно, проводить время за поиском иксов и игреков нас вполне устраивало: и самим интересно было, и к олимпиаде подготовиться хотелось, и все попутчики только и делали, что хвалили нас. Они-то привыкли, что подростки в поезде – это постоянный шум, гам, мат, пиликанье телефонов, тупая музыка и так далее! А тут – на тебе, такие ангелочки! «Мечта родителей», как сказал один дяденька в трениках, проходивший за кипятком.

В общем, путешествие протекало благополучно. Вот только меня беспокоила одна мысль. Одноклассницы надавали мне кучу посланий для Соболевского и просили вручить их как можно скорее и строго конфиденциально, без лишних глаз. Улучить момент, когда рядом не было бы ни Игоря Аркадьевича, ни Левы, мне никак не удавалось. А еще мучил вопрос: а стоит ли вообще отдавать эту любовную «почту»? С одной стороны, обмануть девчонок – это низко… А с другой – зачем помогать соперницам? Ведь я же вроде как решила добиваться Кости для себя…

В конце концов совесть пересилила личные устремления. Когда в одиннадцатом часу вечера проводники убавили свет и решать задачи без риска ослепнуть стало невозможно, мы улеглись по полкам. Игорь Аркадьевич задремал, Лева вытащил крохотные карманные шахматы на магнитной доске и начал играть сам с собой, Костя включил в плеере какую-то музыку. Через десять минут он вытащил наушники и отправился в сторону туалета: не того, что у купе проводников, а заднего, возле которого находится закрывающийся ящик с мусором, на котором очень удобно сидеть. «Вот она, возможность!» – поняла я. Вытащила из сумки пачку посланий, сунула ноги в резиновые шлепанцы, специально купленные для поезда, и последовала за Костей.

Почти весь вагон дремал, только наши ближайшие соседки с боковых полок продолжали свою беседу. «Воду надо пить не простую, а отрицательно заряженную, – повествовала тощая тетка. – Такая есть только в Париже и в Гималаях. А из крана у нас положительно заряженная течет. От нее все болезни, от нее лейкоциты в крови и миокард в сердце! От нее мужики умирают! И обезвоживание – тоже от нее!» Толстая попутчица восхищенно взирала на своего «лектора» и поддакивала: «Да-да… А от нас-то скрывают! Правительство-то молчит!» – «Правильно, – кивнула ей худышка. – А у нас потом обезвоживание. И от обезвоживания отеки!» – «У меня кругом отеки!» – вздохнула толстая, грустно продемонстрировав свое пузо, дожевав кусок колбасы и потянувшись в сумку за новым. Проходя мимо них, я с трудом подавила смешок.

Соболевский улыбнулся, когда, выйдя из туалета, увидел меня, сидящую на мусорке, и удивился, когда заметил в моих руках пачку писем.

– Это что? – насмешливо спросил он, указывая на них и, кажется, уже догадываясь. – Ты с ними в туалет пойдешь?

– Нет… – я опять смутилась, но уже не так сильно, как тогда, в день нашей первой встречи. – Это тебе… письма… от наших…

– Что?! Снова от ваших девчонок? – удивился Костя. – Они что, так и не успокоились?

– Какое там – успокоились! Ты же видел, какая делегация явилась провожать тебя на вокзал! Удивительно, что они не передрались там. Хотя, может, и передрались, когда мы уехали…

– Хм… А я-то думал, это они тебя провожали, – ответил Костя, присаживаясь возле меня. – Все-таки попадание на всероссийскую олимпиаду – существенное достижение, особенно для вашей школы. Думал, ты там стала звездой класса.

– Звездой! Ну, конечно! Я интересую одноклассниц только из-за того, что знакома с тобой – их любимцем. А так я для них вообще не существую!

– М-да… Я должен был догадаться, – вздохнул Костя. – В таком коллективе, как ваш, интеллектуальные способности вряд ли в почете.

– А откуда ты знаешь, какой у нас коллектив?

– Да все знают! Если ваши мимо ходят, вечно мат стоит. Нас даже учителя вашей школой пугают: говорят, мол, если домашку делать не будете, вас отчислят, в сто сорок вторую пойдете!

– Вот, значит, как ты к нам относишься… – Слова Соболевского были мне неприятны, хотя я и понимала, что они справедливы. – А письма-то будешь брать?

– Ну возьму, раз тебе поручили их мне отдать! Прочитаю даже. В поезде всякое чтиво интересным кажется. Только не хочу никого обманывать: с вашими девчонками я встречаться не буду. Так им и передай.

Я вздрогнула. Сначала от радости: мои одноклассницы не интересуют Костю! Но в следующую секунду радость сменилась досадой и опасением: «Что, если под «вашими девчонками» Соболевский подразумевает и меня тоже?» Вслух же я спросила:

– Почему?

– Да знаешь… Поглядел тут я на них… Как-то не очень… – туманно ответил Костя.

– Но Лариска же красавица. И Светка ничего, – сказала я, надеясь хотя бы узнать немного о вкусах этого привередливого принца.

– Красавица? Не знаю, кто из них там Светка и Лариска, но ни одного симпатичного лица в сегодняшней толпе, равно как и в толпе, встречавшей меня из школы, я не заметил! На них же ни одной мысли не написано!

– В каком смысле? – не поняла я.

– Да в таком, что глупые они! И это видно!

– Видно? Как?

– Да по всему! И по выражению лиц, и по тому, как одеты, и по речи! У них через каждое слово «типа» и «как бы»! А в том письме, которое ты мне в лицее передала, вообще миллион грамматических ошибок был! Ты, Лена, не обижайся, но, по-моему, твои одноклассницы из тех девок, что фотографируются в сортире в огромных очках и с оттопыренными губами или прижавшись к стене и выставив попу, – Костя вскочил с места и с помощью двери в тамбур смешно изобразил любимую позу какой-нибудь «гламурной стервы» из Интернета. – А потом они выкладывают эти идиотские фотки на своих страничках, делают к ним однотипные подписи и, если кто-то справедливо говорит, что фотки дурацкие, отвечают: «Ты нам завидуешь!»