Вообще на яхте собрались представители разных стран. Я не знала, сколько человек в команде. Они были хорошо вымуштрованы и редко попадались нам на глаза. Конечно, стюарды подавали еду, но опять же действовали очень ловко, появлялись именно тогда, когда нужно. Чаще всего я видела капитана, по национальности англичанина. Вся служба безопасности была русской. И я опять же не знала, сколько человек из этой службы плывут на яхте. Выходя утром делать зарядку, я видела, как они тоже делают зарядку. Но они никогда не делали ее все вместе. Мы всегда вежливо здоровались. И еще они наблюдали за тем, как я танцую.

Чаще всего наблюдал старший – не знаю уж, из каких соображений. Я надеялась, что нравлюсь ему как женщина. Хотя он вполне мог делать это, исходя из своих профессиональных обязанностей. Трудно сказать, что ему велел мой муж. И этот Игорь точно знал, что я выходила на сцену ночных клубов Лондона, пусть и в маске.

Иногда я танцевала специально для него. Мне трудно танцевать просто так. Нет, конечно, я могу танцевать в одиночестве, но не тот настрой! Я делаю это ради мужчин, мне нужно подпитываться их эмоциями. Мне нужно мужское восхищение. Наверное, я в некотором роде – вампир.

Мне казалось, что я нравлюсь Игорю. Но он, конечно, не мог себе позволить это открыто продемонстрировать. Он не мог оказывать мне знаки внимания. И я не могла себе позволить никому оказывать знаки внимания, да еще в таком ограниченном пространстве.

Но я была вынуждена признаться самой себе: мне нравился этот Игорь. Я ведь так и не испытала того, что женщина испытывает с мужчиной… А мне хотелось это познать… На яхте мне стали сниться эротические сны. Догадываетесь, кто был в них главным героем?

Я проживала в каюте одна – в самой лучшей, как и положено супруге хозяина. У Ани на яхте была персональная каюта, отделанная так, как она хотела, сразу же после покупки папой этого плавсредства. Мамочка Юрия Владимировича с возлюбленным располагались в одной из гостевых кают. В такой же каюте жил Володя с няней. Гувернантка – отдельно, экономист – отдельно. То есть на яхте имелись и двухместные, и одноместные каюты. Все наши комнаты находились на верхней палубе. Мне никогда не доводилось бывать в каютах обслуживающего персонала, даже капитана. С капитаном мы встречались в салоне – так его именовал Юрий Владимирович. Там стоял большой стол, где проходили трапезы. Капитан обычно присутствовал на ужине. И вообще на ужин за столом собирались все, кто жил на верхней палубе. Утром все вставали в разное время, соответственно и завтракали в разное время, обедали тоже по индивидуальному графику.

– Вова, как ты вырос! – воскликнула Аня при виде сводного брата. – Если бы я тебя встретила где-то в другом месте, то не узнала бы!

– Чужие дети вообще быстро растут, – заметила я. – А ты его, наверное, год не видела.

– Да, с прошлого Нового года, – кивнула падчерица. – Он так сильно изменился!

Я улыбнулась.

– А что говорит бабушка? – тихо поинтересовалась Аня.

– Насчет Вовы? Так она его видела только месяцев в восемь. Она бы его точно не узнала. И он ее совершенно не интересует. У нее другие привязанности, как ты знаешь.

– Да, я ее тоже никогда не волновала. Мной вообще никто никогда не интересовался.

– Аня, перестань! Твой отец…

– От меня откупался. И ты это знаешь, Лера. Ты – первый человек, который на самом деле поучаствовал в моей судьбе. Ты – первый взрослый человек, который был готов меня слушать! Ты пыталась выяснить, что нужно мне, что интересует меня, а не навязывать мне, что положено. Я всегда не понимала: почему так положено? Кем? С какой целью? Мои желания и интересы никого не заботили! Да, папа покупал мне самых дорогих кукол, а мне нужно было внимание!

Я попыталась что-то сказать, но Аня меня перебила:

– Все, проехали! Я уже выросла. Детство не вернешь и ничего не изменишь. Но если у меня когда-нибудь будут дети, то я точно знаю, каких ошибок нельзя допускать!

Я решила промолчать. Анино мнение не изменишь. Как и прошлое.

– Как личная жизнь? – спросила я, чтобы сменить тему.

Аня неопределенно пожала плечами, но я успела заметить, что в ее глазах мелькнул огонек. Значит, кто-то появился? Отлично. Только где этот «кто-то»? Когда она сможет с ним встретиться?

Аня стала расспрашивать меня про новую любовь бабушки. Мы вместе посмеялись.

– Он совсем придурок? – уточнила она. – По виду-то точно.

– А ты пообщайся с ним лично, – предложила я. – Кстати, сегодня за ужином тебе в любом случае не избежать этой «радости». Но хоть какое-то развлечение. По-моему, они нашли общий язык с начальником нашей службы безопасности. По крайней мере, ведут долгие беседы. Или от нечего делать?

Игорь из службы безопасности на самом деле много общался с этим Славиком. Я не знаю, о чем они говорили: не подслушивала. Но иногда они устраивали жаркие споры. Вообще больше говорил Славик, Игорь слушал, иногда задавал какие-то вопросы. Игорь совсем не казался мне придурком. Но, может, Юрий Владимирович дал ему какое-то спецзадание, связанное со Славиком? Или он тут с ним разговаривает оттого, что больше нечем заняться? С кем тут еще устраивать диспуты и споры?

– А ты чем занимаешься в Париже? – спросила я у падчерицы.

Оказалось, что Аня в Париже изучает искусство. Это, конечно, понятие растяжимое. Я не стала уточнять, какое именно искусство изучает Аня, а она принялась рассказывать мне про выставки современных художников, на которых побывала в последнее время. Да и бывала она там не из-за картин (по-моему, к таким выставкам слово «искусство» не очень применимо, от искусства в понимании среднего человека они очень далеки), а из-за тусовок. Народ там встречался, общался, напивался. Вероятно, бывало и что похуже. Но Аня – взрослая девочка, период становления она в любом случае должна пройти, да и папина служба безопасности не может не быть в курсе происходящего. Так что же мне влезать с советами и портить с падчерицей отношения? Это ее жизнь. Пусть перебесится.

За ужином, как и обычно, разгорелся спор между капитаном и Славиком, последней любовью Ольги Петровны. Игорь на этих ужинах не присутствовал. На этот раз капитан со Славиком спорили о путях развития конституционной монархии Англии. У Славика была своя собственная точка зрения, которую он считал своим долгом донести до англичанина. Я в очередной раз поразилась великолепной выдержке английского джентльмена. Экономист редко спорил, он только отвечал на поставленные конкретно ему вопросы. Капитану на помощь пришла Аня, большую часть своей жизни прожившая в Лондоне. Разговор шел на английском языке, что бесило Ольгу Петровну, которая этого языка не знала. То есть она могла понять элементарные фразы, но не спор на политические темы.

– Валерия, переводи мне! – рявкнула она на меня.

Мне что – я переводила. Потом Славик почему-то вспомнил адмирала Колчака и разговор вообще ушел в тысяча девятьсот восемнадцатый год… Аня из него выключилась и посмотрела на бабушку.

– Ты очень молодо выглядишь, Ольга, – сказала она. Бабушка не позволяла внучке называть ее бабушкой, поэтому Аня звала ее по имени.

– О, Аня, я открыла для себя новую методику омоложения! – тут же воскликнула Ольга, нашедшая новую слушательницу, которая про эту методику еще не слышала во всех деталях (я-то прослушала не один раз, как и няня Вовы).

И еще Анина бабушка собиралась организовать на Сейшелах ферму по выращиванию жемчуга, о чем был предупрежден ее сын, мой муж. Ему (то есть его юристам) было велено подготовить необходимые документы, получить разрешения, согласования и что еще требуется по законам этой островной республики.

Насколько я поняла из реплик Юрия Владимировича себе под нос после телефонных разговоров с мамочкой, никакой фермы не будет. Он не собирался выращивать жемчуг по японской технологии, изучением которой занималась Ольга Петровна. На яхте она штудировала переводную книгу какого-то японца, который ел за завтраком по две жемчужины и дожил до ста лет. И теперь японцы делают какие-то препараты для продления жизни на основе жемчуга. Я как-то спросила у Ольги Петровны, не пробовала ли она есть жемчужины из ожерелья, которое частенько надевала на ужин.

– Лера, ты совсем дура, да? – спросила у меня тогда свекровь.

– Но если японец ел по две жемчужины в день…

– Он их ел не из ожерелья, а из моря!

В тот раз свекровь пустилась в пространные разъяснения обустройства жемчужной фермы, рассказала про разные виды жемчуга. Оказалось, что у нее имеется несколько жемчужных ожерелий, только нет черного, но она в любом случае предпочитала молочно-белый.

В тот вечер я покинула салон довольно рано. Мне было не с кем там разговаривать. Я отправилась к Володе с няней, которые ужинали отдельно. Мы пообщались с Любашей, с которой были подругами. Я ведь не просто так ее наняла. Мы были знакомы в годы нашего спортивного отрочества, только она выступала за сборную Украины. Она была старше меня на два года, раньше меня ушла из спорта, вышла замуж, а теперь зарабатывала на операцию дочери в Германии. Я предоставляла ей такую возможность. Я предлагала поговорить с Юрием Владимировичем, чтобы он оплатил операцию, но Любаша отказывалась. Она хотела накопить сама и иметь и дальше постоянную работу. С ее дочерью на Украине сидела мать, муж исчез в неизвестном направлении. То есть отправился на заработки в Россию, и следы его затерялись. Может, был жив, может, нет. Этого не мог сказать никто. Но бабушка прекрасно справлялась, Любаша отправляла им деньги на жизнь и откладывала на операцию. Она была довольна работой у меня, я была довольна тем, что она у меня работает. Она знала про мои «выходы в свет», не одобряла, но покрывала.

– Да если бы у меня был такой муж, как у тебя… – говорила Любаша. – Да я бы никогда, никуда… Сидела бы дома и ничего не делала!

На Юрия Владимировича она не претендовала, да и он, похоже, никогда не любил пухленьких женщин со щечками-яблочками. Я не думаю, что муж мне изменял. Похоже, женщины его больше не интересовали в силу возраста. Его интересовали деньги.

Уложив Володю спать и поболтав с Любашей, я решила заглянуть к Ане. Пока мы жили в одном доме в Лондоне, мы любили вечерами посплетничать. Я заходила сказать ей спокойной ночи, и мы иногда болтали по паре часов. За мной даже приходил Юрий Владимирович! Но тут-то он нам не помешает. Признаться, мне в Лондоне в последний год не хватало этих разговоров.

Я подошла к каюте Ани и услышала доносящиеся оттуда вполне определенные звуки. У Ани был мужчина.

Интересно кто? Когда она успела кого-то окрутить? Когда она успела с кем-то договориться о встрече в каюте? Она же только что поднялась на борт в Кейптауне!

Я не собиралась стоять под дверью, но я хотела посмотреть, кто выйдет из Аниной каюты. Почему-то я сразу же решила, что мужчина не останется у нее на ночь. Поскольку пока пара явно расставаться не собиралась, я прошлась до салона, заглянула в него и увидела, что Славик продолжает беседу с экономистом. Капитан наверняка выполнял свои обязанности на мостике. Значит, у моей падчерицы кто-то из службы безопасности Юрия Владимировича? Ведь Аня, возможно, была знакома с этими ребятами и раньше. И не просто знакома.

За время принудительного круиза я хорошо изучила часть яхты, предназначавшуюся для хозяев и их гостей. На нижних палубах я бы, возможно, потерялась. Но тут я знала, где спрятаться, и выбрала спасательную шлюпку, установленную метрах в трех от входа в Анину каюту.

К этому времени я была уже в шортах и майке. На ужин мы все надевали вечернее, а перед заходом в каюту к ребенку с няней я успела забежать к себе и переодеться. Поэтому без труда забралась в спасательную шлюпку и устроилась там ждать.

За время моего ожидания по нашей палубе дважды прошлись ребята из службы безопасности Юрия Владимировича. Они тихими голосами обсуждали последний матч «Челси» и очередную смену тренера в клубе. Аню не упомянули ни разу, никого другого из пассажиров тоже. Футбол для них явно был интереснее. Да и надоели мы им. На яхте работала система, принимавшая телеканалы разных стран. Славик регулярно смотрел политические передачи из России, Ольга Петровна смотрела что-то про поедание капустных котлет, выдавливание сока одуванчиков на лицо и высаживание кузнечиков на живот (они там должны попрыгать для уменьшения жира). Также Ольгу Петровну очень интересовали советы звезд в плане работы с продуктами питания и моющими средствами. До этого круиза я даже не знала, что в России существуют такие передачи. В любом случае мнение неизвестной мне певицы по поводу работы с шерстяными вещами меня нисколько не интересовало. Для этого у меня есть прислуга. У Ольги Петровны, насколько мне было известно, тоже трудилась домработница, которую оплачивал сын.

Спутниковый телефон позволял общаться с Юрием Владимировичем. Также я где-то раз в два дня разговаривала с братом Петей. Не знаю, звонили ли кому-то Ольга Петровна и Славик. У меня был персональный телефон, они же должны были обращаться к капитану. Возможно, Юрий Владимирович предполагал, что Славик начнет звонить соратникам или, наоборот, противникам, а то и журналистам и давать указания по поводу организации митинга или высказывать свое мнение о прошедшей без него акции протеста с борта яхты, следующей по Атлантическому или Индийскому океану. Юрию Владимировичу это было совсем не нужно.

Мне казалось, что я где-то раньше видела Славика – во внешности было что-то знакомое. Может, он мелькал в новостях из России, которые я периодически смотрю, чтобы быть в курсе происходящего в родной стране? Надо же знать, кого в ближайшее время следует ждать в Лондоне. Я знаю, что в Лондонграде даже пари заключают на приезд того или иного героя. Успеет сбежать или успеют посадить?

В спасательной шлюпке я просидела около получаса. Потом дверь Аниной каюты распахнулась. Аня разговаривала с мужчиной на французском. Пока я плохо знаю этот язык, но все-таки достаточно, чтобы понять – это было прощание любовников, которые знакомы не первый день. Я выглянула из шлюпки.

В дверях каюты моя падчерица обнималась с мускулистым негром, которого я раньше на яхте не видела. Одет он был во все черное, и эта черная одежда сливалась с его черной кожей.

Я уже говорила, что не знала, из скольких человек состоит команда. Большую часть я никогда не видела – они не поднимались на нашу палубу, а если и поднимались, чтобы ее мыть, то так, чтобы не показываться нам на глаза. Они жили и работали в нижних помещениях.

Я не представляла весь расовый и национальный состав, но негры в команде точно были. Узнаю ли я этого, если увижу на палубе?.. Я выглянула еще раз и опять увидела только его спину и обнимавшие его за шею Анины руки. Он был выше ее почти на целую голову.

Поскольку он все-таки собрался распрощаться с Аней, я опять спряталась в шлюпке. Мужчина ушел быстрым шагом, девушка с печальным вздохом отправилась к себе в каюту.

Я еще посидела в шлюпке, потом выглянула, не увидела никого на палубе и отправилась к себе. Я решила не заходить к Ане.

– А женщина-то какая молодец! – восхитился дядя-генерал после очередного доклада племянника. – Но, значит, что-то прознала…

– Мой новый работодатель явно задумал какую-то гадость, – сделал вывод русский парень.

– А ты сомневался?

– Но женщина сама зря лезет в это дело… – задумчиво произнес парень.

– Не исключено, что она не может поступить иначе. Она хочет знать, что происходит. И, может, считает, что если откажется сама отправиться в

плавание, то не спасется никто. А так одного человека она уже спасла. Все-таки хорошо, что нас окружают такие русские бабы… Кстати, женщины любят спасителей, – напомнил дядя. – И уж если ты так ее хочешь…

– Я в любом случае ее спасу. Если смогу.