Хамден вопросительно приподнял бровь:

– Только под покровительством? Я хочу сказать, если ты не спал с ней…

– Даже и не думай, – решительным тоном заявил Гаррет. Прозрачные намеки друга начали раздражать его. Хамден рассмеялся:

– Я не могу не думать об этом, старина, уж слишком тебя это беспокоит. Должен признаться, я рад, что приехал к тебе. Я пробыл здесь всего несколько минут, а уже получил огромное удовольствие.

Гаррет посмотрел на друга пристальным взглядом:

– Я думаю, Хамден, это единственный раз, когда я не пожалею, если ты уедешь.

– Может быть, и будешь прав, – произнес Хамден. – Может быть, ты действительно будешь прав.

Марианна в волнении расправила складки простого муслинового платья, самого лучшего, какое было у нее сейчас. Остальные остались в Лондоне, да она бы все равно не осмелилась их носить. Чего бы она не отдала сейчас за то, чтобы появиться за обедом в одном из ее более дорогих платьев. Она никогда не придавала этому значения… то есть до этой минуты.

Сейчас ей предстояло обедать с двумя мужчинами, которые были самого плохого о ней мнения.

Это платье годилось для любого случая, и даже было красивым. Но не совсем подходило для обеда с графом и маркизом. Единственным украшением было лишь кружево ее сорочки, обрамлявшее низкий вырез. Но янтарно-желтая ткань удачно гармонировала с золотом волос, которые Марианна искусно уложила изящными локонами. Это платье сшила Тамара, когда они впервые приехали в Лидгейт. Оно плотно облегало фигуру, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь.

Марианна хотела отказаться обедать с графом и его другом, но ее лишили даже этой возможности. «Хамден подумает, если ты не придешь, что я намеренно прячу тебя», – сказал ей Гаррет.

Одна мысль о том, что ей предстоит провести какое-то время с двумя умными и красивыми мужчинами, приводила Марианну в ужас. Войдя в столовую, она сразу же отыскала глазами лицо человека, который не вызывал у нее тревоги. Уильям. За последние две недели они очень сдружились. Он сообщал ей все о Тамаре, а Тамаре – о ней. Их бурный роман с теткой продолжался, и Марианна не имела ничего против. По крайней мере Уильям не подозревал ее в том, что она служила сэру Питни.

Марианна посмотрела на Уильяма и немного успокоилась. Только после этого она отважилась взглянуть на Гаррета и его друга.

Оба стояли у камина и были увлечены беседой. Они не сразу заметили, как Марианна вошла, и у нее было время понаблюдать за ними. Оба выглядели потрясающе красивыми.

Первым ее внимание привлек Хамден. На нем был камзол цвета бургундского вина, такого же цвета штаны. На широкий кружевной воротник волной ниспадали белокурые локоны.

Затем Марианна перевела взгляд на Гаррета. Он, как всегда, выглядел дьявольски красивым, хотя и был одет скромнее Хамдена. Сизо-серые штаны, черные шелковые чулки, черный камзол с сизо-серыми обшлагами и такого же цвета жилет. Никакого кружева. Его роскошные волосы мягкими волнами спадали на плечи.

Почувствовав на себе взгляд, Гаррет обернулся. Он медленно оглядел Марианну с головы до ног и нахмурился. Это ранило ее сильнее, чем все, что он говорил в тот день. Не было сомнения, он не одобрял ее простого платья.

Марианна стояла, смущенная тем, что так бедно одета. Хамден при виде ее заметно оживился и присвистнул:

– Ах, Фолкем! Если бы я знал, что ты тут прячешь, я бы поторопился приехать.

Гаррет стиснул ножку бокала, который держал в руке, с такой силой, что Марианна испугалась, как бы он не раздавил его.

– Почему ты не надевала это платье раньше, Мина? Его слова еще сильнее, чем до этого, ранили ее.

Она подняла подбородок и улыбнулась Хамдену:

– Я берегла его для особого случая. Но теперь вижу… мне нечего и надеяться, что я могу одеться подобающим образом для обеда с двумя аристократами. Поэтому прошу извинить меня…

Марианна быстро вышла из комнаты. Комок слез стоял у нее в горле. А она-то думала, что выглядит красивой! Неужели она так долго играла роль цыганки, что уже забыла, как следует одеваться к обеду?

Она не успела дойти до лестницы, как Гаррет догнал ее и преградил дорогу:

– Господи, Мина, я не хотел…

– Это не важно, Гаррет. Обедайте с лордом Хамденом, а я…

– Нет, ты не поняла. – Впервые за все время Гаррет выглядел смущенным. – Ничего нет плохого в том, как ты одета, за исключением одного… это…

– Слишком просто? – язвительно добавила Марианна.

Гаррет многозначительно посмотрел на вырез платья.

– Нет. Слишком соблазнительно.

– Что?

– Я знаю, в Лондоне все дамы так одеваются, – поспешил оправдаться Гаррет. – С их точки зрения, это даже не очень смело, но, черт побери, мне невыносимо, что Хамден видит тебя такой восхитительной.

Радость охватила Марианну, когда она посмотрела Гаррету в лицо и по тому, как он отвел глаза, поняла, что он сказал это искренне. И все из-за того, что Гаррет ревновал? И не к кому-нибудь, а к Хамдену. Марианна не знала, что ей делать: торжествовать или возмущаться.

– Вернемся в столовую, моя милая, – тихо попросил Гаррет. – Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты осталась без обеда из-за того, что я… я сказал глупость.

Два сюрприза за один вечер, подумала Марианна. Гаррет приревновал ее и признался в своей глупости.

– Хорошо, – с царственным видом ответила она. Лицо Гаррета мгновенно просветлело. Он взял Марианну под руку и повел в столовую.

Хамден ожидал их с откровенной насмешливой улыбкой на лице. После того как все уселись за стол, Хамден весело заметил:

– Я рад, что мой суровый друг убедил тебя, Мина, вернуться. Обед был бы ужасно скучен в компании этого старого медведя.

Марианна взглянула на Гаррета, пытавшегося сохранить выражение безразличия на лице.

– Лорд Фолкем не так уж ужасен, – сказала она, подхватив шутливый тон Хамдена, и подняла бокал вина. – Но если вы рассчитываете на интересный разговор за обедом, то не спрашивайте об усовершенствованиях в его имении.

– Я уверен, Мина предпочла бы поговорить о своем отце, – с сарказмом добавил Гаррет.

Почему он не может оставить ее в покое? Марианна удержалась от резкого ответа и намеренно медленно пила вино, чтобы иметь время подумать.

– Честно говоря, милорд, меня гораздо больше интересует, как вы познакомились с лордом Хамденом.

Вот так. Безопасная тема. Они могут предаться воспоминаниям, а она будет избавлена от необходимости отвечать на словесные выпады Гаррета в присутствии чужого человека.

– Мы познакомились в конюшне, – ответил Хамден и еще шире улыбнулся, заметив, как нахмурился Гаррет. – Глядя на него, ты бы никогда не подумала, что наш друг Фолкем был когда-то помощником конюха.

– Неужели? – искренне удивилась Марианна.

– Да. Мы оба. И он, и я. Во Франции. Мы работали на отвратительного старого графа, которому доставляло удовольствие иметь в услужении двух английских аристократов.

Гаррет – помощник конюха?

– Почему?

– Почему мы работали на графа? Или почему мы были во Франции? – спросил Хамден.

– Почему вы были конюхами?

– Мы больше ничего не умели делать. Когда мы прибыли во Францию, Фолкему было только тринадцать, а мне шестнадцать. Ты должна понять, что мы были не единственными английскими аристократами, и никому не были нужны.

– Но как же король? – спросила Марианна. – Он же, конечно, защищал вас. Он же помогал своим соотечественникам.

Хамден грустно улыбнулся:

– О короле спроси Фолкема.

Марианна перевела взгляд на Гаррета. Он лениво ковырял еду на своей тарелке.

– Король испытывал те же лишения, что и мы, Мина. Он не имел достаточно пищи и на своем столе, и тем более не мог помочь нам набить животы.

– Но нам говорили… – попыталась вставить Марианна.

– Кто? Кромвель и его люди? – спросил Гаррет с горечью в голосе. – А что еще они должны были говорить вам? «Круглоголовым» было удобнее, чтобы англичане думали, будто их король наслаждается жизнью и живет во Франции в роскоши. А он ходил от одного знакомого к другому, пытаясь найти кого-то, кто помог бы ему деньгами поднять восстание против Кромвеля. Его величество дарил нам свою дружбу, но не мог дать нам что-либо еще. Потом он уехал в Испанию. У нас не было денег, чтобы последовать за ним.

– Пока ты не вступил в армию герцога Йоркского, – вставил Хамден.

– Да. – Гаррет снова помрачнел, и Марианна уже пожалела, что разговор принял такой оборот.

– Не так уж все было плохо во Франции, – весело заметил Хамден. – Помнишь Уорика, Фолкем?

Слабая улыбка тронула губы друга.

– Как я могу забыть? От него всегда пахло горелой шерстью, особенно во время дождя.

– Как я слышал, до сих пор пахнет, – ответил Хамден и взглянул на Марианну: – Однажды камзол Уорика загорелся. Нам удалось погасить огонь, но полы камзола совсем обуглились. У Уорика, как и у всех нас, денег было мало, поэтому он отрезал их и продолжал носить камзол.

Хамден засмеялся, но Марианна не могла присоединиться к нему. История показалась ей скорее грустной, чем смешной.

– Не волнуйся, этот человек не страдал от холода зимой, – сказал Гаррет, безошибочно угадав причину ее грусти. – Ему было не холоднее, чем нам. И уж если стоит кого-то пожалеть, так это нас. Это мы страдали от запаха дыма, исходившего от его одежды. Мы говорили: «Где дым, там и Уорик».

Мужчины весело рассмеялись, а за ними и Марианна.

– В те дни в нашей жизни было мало смешного, – заметил Хамден. Его весело блестевшие глаза потухли. – Граф и твой дядя позаботились об этом.

– Сэр Питни? – растерянно спросила Марианна. Сэр Питни находился в Англии, не зная о существовании Гаррета. Как он мог навредить ему?

– Ты не рассказывал ей о письмах, о тех людях, которых Тирл подослал, чтобы убить тебя? – спросил Гаррета Хамден.

Гаррет пожал плечами, но в этом жесте было что-то похожее на вызов.

– Я уверен, ей это известно.

– Я не знала! – возмутилась Марианна и повернулась к Хамдену: – Сэр Питни знал, что Гаррет жив?

Хамден помрачнел:

– Возможно, сначала он мог и не знать, ибо, как оказалось, мальчика-слугу, сопровождавшего родителей Гаррета и убитого вместе с ними, приняли за Гаррета и похоронили как наследника Фолкема. Но потом он узнал. Гаррет отправил ему четыре или пять писем с доказательствами, подтверждающими его личность. Сэр Питни не ответил. Затем однажды пришел человек, искавший Гаррета. Гаррету повезло, вместо него этот человек нашел меня, а я был вооружен и смог постоять за себя.

Гаррет упорно сохранял отчужденный вид, и Хамден ухмыльнулся и добавил:

– А граф жаловался, что я запачкал его полы кровью.

Марианна была в полном недоумении. Почему Гаррет ничего этого ей не рассказал? Но она знала почему. Упрямая гордость. Он считал, что не обязан давать объяснения кому бы то ни было.

– Расскажите мне об этом графе, – попросила Марианна. Ей вдруг показалось очень важным узнать всю правду о том, почему Гаррет вернулся из Франции таким ожесточенным.

– А… граф, – сказал Гаррет, беря подсушенный хлеб и с треском ломая его.

– Граф был именно тем человеком, который научил меня по-настоящему ненавидеть французов, – ответил Хамден. – Я уверен, что Гаррет согласен со мной, поскольку он мучил Фолкема больше, чем меня. Он ненавидел Фолкема. Называл его «1е petit diable».

Марианне нетрудно было представить, почему Гаррет получил прозвище Дьяволенок.

– Но все же он давал вам возможность заработать на пропитание. Вы сказали, что если бы не он, вы не нашли бы работу.

– Не уверен, что это было бы страшнее, – спокойно заметил Гаррет, поднося бокал к губам и делая глоток вина. – Мы, возможно, жили бы лучше, если бы просили милостыню на улицах Парижа, а не работали на графа.

Хамден усмехнулся:

– Это правда. Просто чудо, что после его побоев мы дожили до совершеннолетия.

Марианна побледнела:

– Побоев?

– По правде говоря, мне доставалось меньше, чем Фолкему.

Гаррет сухо объяснил Марианне:

– Это потому, что граф знал, что Хамден был самым лучшим в городе источником придворных новостей. Хамден всегда убеждал графа не бить его, предлагая рассказать что-нибудь скандальное о его врагах, чего, кроме него, никто не знал.

– Ах да, – улыбнулся Хамден. – Я чуть не забыл. Я подкупал его сплетнями. Конечно, помогало то, что я спал с женами его врагов. В те времена это казалось лучшим способом добыть деньги, чем работать в конюшне.

Марианна вспыхнула и опустила глаза. Теперь уже засмеялся Гаррет:

– Так вот как ты узнавал сплетни. А я все удивлялся этой твоей способности. Теперь, когда я узнал, как ты добывал их…

– Ты жалеешь, что был слишком молод, чтобы самому добывать их? – продолжил за него Хамден.

– Нет. Я жалею, что не подсунул тебе жену графа. Тогда бы нам обоим легче было жить.

– Эту старуху с кислой… – Хамден осекся, вспомнив о присутствии дамы. – Ну, из этого ничего бы не получилось. Она ненавидела тебя не меньше, чем ее муж. А все из-за твоей неукротимой гордости. Они ее просто не выносили. Они хотели проучить тебя, варвара-англичанина. Им нравилось, что ты нищий аристократ. Но что действительно выводило их из себя, так это то, что никакие побои не могли сломать тебя.

У Марианны сжималось сердце от мысли, что тринадцатилетнего Гаррета били. Она не могла удержаться от вопроса:

– Побои… это было ужасно?

Гаррет, бросив на Хамдена предупреждающий взгляд, ответил:

– Нет.

Когда Марианна вопросительно посмотрела на Гаррета, Хамден поднял брови:

– Как я понимаю, ты не показывал ей свою спину, а то бы она знала, что ты лжешь.

– Хамден, пора перейти к более подходящей теме разговора, – решительно заявил Гаррет, глядя на Марианну, которая становилась все бледнее.

Хамден пожал плечами, затем охотно начал рассказывать новости об английском дворе. Но Марианна больше не слушала его. Ей представлялось, как маленького Гаррета бьют кнутом. Теперь она понимала, почему он так ненавидел своего дядю. Сэр Питни сознательно оставлял племянника без гроша во Франции, а сам тем временем присваивал имения мальчика. Как это сказал Гаррет?

«Только боль делает тебя сильным». Теперь она знала, что произошло с «мальчиком с легким сердцем», о котором писала его мать. Того мальчика не стало, его убили, сначала смерть родителей, а затем предательство дяди. Вместо него появился повзрослевший Гаррет, ожесточенный, озлобленный и жаждущий мести.

Марианна взглянула на графа, который лениво расспрашивал Хамдена о королевском дворе. Чудо, что он выстоял в те годы тяжких испытаний. Затем была служба в армии. О том времени он отказывается даже говорить. Понятно, почему он ей не доверяет.

Вдруг Марианне послышалось имя отца, упомянутое Хамденом. Стараясь не выдать своих чувств, она начала прислушиваться к разговору мужчин.

– Смерть Уинчилси взбудоражила весь город, – говорил Хамден, отрезая кусок мяса. – Никто не верил, что Уинчилси виновен, пока его не убили. Это был благородный дворянин, у которого не было причины покушаться на жизнь его величества.

– Ты думаешь, он был невиновен? – спросил Гаррет со странным выражением лица. – Как я слышал, он не выпускал из рук отравленное лекарство с тех пор, как вышел из дома. Кларендон, кажется, думает, что он был связан с «круглоголовыми», и я склонен разделить его мнение. Именно они на такое способны.

Хамден пожал плечами:

– Кто знает правду? Но я не уверен. Хотя был одним из немногих, кто высказал сомнения в его вине. После его смерти сплетники мгновенно осудили старика и вынесли приговор. А что им оставалось делать? Не осталось никого, кто доказал бы его невиновность. Его дочь покончила с собой и…

– Дочь? – переспросил Гаррет.

Марианна почувствовала, как ледяная рука страха сжала ее сердце. У нее задрожали руки, и она быстро спрятала их под столом.

– Я не знал, что у Уинчилси была дочь, – сказал Гаррет и посмотрел на Марианну.

Стараясь выглядеть как можно спокойнее, она смело встретила его взгляд.

– Да, у него была дочь. Но, говорят, она покончила с собой, когда узнала об аресте отца.

– Верно, – подтвердил Хамден. Гаррет продолжал задумчиво смотреть на Марианну. – Бросилась в Темзу. Кажется, некоторые даже думают, что она могла быть замешана в этом отравлении.

– Неужели так думают? Расскажи мне, какой была дочь Уинчилси, – попросил Гаррет друга.

Хамден откинулся на спинку стула и вытер салфеткой рот.

– Что я о ней слышал? Ах да. Своего рода затворница. Некрасивая, как говорили. Весь день она сидела в своих комнатах и не являлась ко двору. Как я думаю, она вообще не любила людей.

Наглая ложь, подумала Марианна, начиная сердиться. Хотя в данном случае ей следовало бы радоваться. Она старалась казаться совершенно равнодушной, видя, что Гаррета заинтересовал рассказ Хамдена.

Она решила, что не допустит, чтобы Гаррет обнаружил связь леди Марианны с цыганкой Миной.

– К тому же, – сказала она с натянутой улыбкой, – леди Марианна была страшно застенчива.

– Ты ее знала? – пристально глядя на Марианну, спросил Гаррет.

– Конечно. Я вам говорила, что знала ее родителей.

– Почему ты не говорила о ней раньше?

Марианна небрежно махнула рукой:

– А зачем говорить о ней? Я ее плохо знала. Она не выходила из своих комнат, ни с кем не разговаривала, и мы с ней редко сталкивались. Я не удивляюсь, что она покончила с собой. Она была из тех, кто падает в обморок при малейшем намеке на насилие. Она не выносила вида крови. Могу представить, в каком она, должно быть, была ужасе, когда услышала об аресте отца.

Хамден презрительно фыркнул:

– Сделать такую глупость! Очень похоже на слабовольных придворных дам. Я никогда бы не представил вас, мадам, кидающейся в Темзу из-за такого известия. Спорю, вам бы это и в голову не пришло.

– Только не Мине, – насмешливо заметил Гаррет.

Марианна лишь мельком взглянула на него и почувствовала огромное облегчение, не заметив в выражении его лица подозрительности. Пользуясь придворными сплетнями Хамдена и собственными выдумками, она помешала ему докопаться до истины. Слава Богу!

Хамден начал рассказывать о последней любовнице короля, а Гаррет, слушая его, делал саркастические замечания. С каждым сказанным ими словом в Марианне нарастала тревога. Их разговор подтверждал то, что она уже поняла из их предыдущей беседы: оба знали его величество очень-очень хорошо.

Теперь Марианна все больше убеждалась в необходимости скрывать от Гаррета свое имя. Он открыто высказался, что верит, что ее отец виновен, и так же легко может поверить в ее участие в покушении на короля. Если он когда-нибудь узнает, кто она, то тут же выдаст ее королю. В этом не приходилось сомневаться. Марианна крепко вцепилась в салфетку, лежавшую у нее на коленях.

Чего бы это ни стоило, она должна сохранять свою тайну.