ГЛАВА ШЕСТАЯ

Коул всегда ездил быстро, особенно в юности. В те времена его мотоцикл развивал бешеную скорость на грязных пустынных улочках Либерти.

Брат предостерегал его, но Коул только отшучивался, говоря, что ни одно из мрачных предсказаний их отца не сбудется.

Теперь он вел «ягуар» по тем же улицам и думал, что пророчества отца действительно не оправдались. Тед должен был стать богатым и удачливым, Коул должен был плохо кончить, может даже, разбиться в катастрофе, но ему улыбнулась удача. А Тед погиб в машине на скользкой дороге из Атланты в Либерти. Ирония судьбы, только очень грустная ирония. Кто виноват, жизнь или женщина? Если бы Тед не женился на Фейт, или если бы она была ему настоящей женой, он не поехал бы в тот день в Атланту и не погиб бы. И только из-за нее он ввязался в эту биржевую авантюру, потому что такие женщины недешево обходятся своим мужьям.

Так рассуждал Коул и в душе удивлялся – он не заметил на Фейт никаких украшений, кроме обручального кольца. Впрочем, это вполне могло быть уловкой, вряд ли Фейт выудила из Теда только драгоценности. Где та девочка, которая расплакалась, когда Коул подарил ей розу? Кто такая Фейт Дэйвенпорт? У нее теперь другой дом, другое имя и ребенок... Коулу не хотелось думать о том, что Фейт принадлежала его брату или любому другому мужчине. За эти годы он научился думать, что любовь и желание – одно и то же, но эта женщина по-настоящему волновала его. Впрочем, это ей всегда удавалось. Но теперь она была еще красивее, еще желаннее, еще вероломнее.

Почему она хотела скрыть от него Питера? Бессмысленно! Ребенок мог быть неплохим козырем в ее игре: ясно было, что он без сожаления вышвырнет Фейт вон – ее, но не собственного племянника.

Что же теперь делать?

Коул выехал на окраину города и прибавил скорость. Окна в машине были опущены, смолистый запах сосен врывался в салон машины.

Вчера в это же время он был в Нью-Йорке в баре, на такой высоте, что за окном могли бы гнездиться соколы. Он пил скотч в компании своего банкира, наслаждался видом из окна, строил глазки симпатичной брюнетке напротив и меньше всего думал о Либерти и его жителях. Все, что касалось Фейт и завещания брата, казалось таким простым делом...

Но теперь все было не так просто: от его решения зависела жизнь Питера. Тед оставил сына без гроша, мать ребенка не умела ничего – только нравиться мужчинам, но это не в счет. Что за жизнь ждет мальчика, страшно представить.

Коул притормозил и съехал на обочину. Уже почти стемнело, на небе виднелись первые звезды.

Ребенок не должен расплачиваться за грехи родителей, за их ошибки, за их жизнь и смерть. Это неправильно. Коул лучше, чем кто-либо, мог это понять. Но вот парадокс: именно дети платят самую высокую цену, хотя абсолютно ни в чем не виноваты.

Коул вспомнил, что обещал вернуться часа через два, но понял, что задержится куда дольше: нужно было все обдумать, взвесить, спланировать...

Прошло еще много времени, прежде чем Коул развернулся и медленно поехал к городу.

После жаркого дня вечер оказался неожиданно холодным.

Фейт сидела у камина в теплых брюках и свитере, пламя согревало комнату, но на душе у нее было мерзко. Какой бесконечный день! День, полный ужаса, тоски и разрушенных надежд. Бедный Тед! Он совсем не хотел, чтобы так получилось! Он так мечтал, чтобы у Питера было надежное будущее, когда мальчик подрастет, он хотел отправить его в частную школу, потом в университет... Фейт радовалась, что у ее сына совсем другая жизнь, чем была у нее, – нищета еще никого не делала счастливым! И вот...

Снова и снова она спрашивала себя, как сказать сыну, что ждет их обоих. Ни денег, ни крыши над головой. Он еще не может понять, что люди могут ненавидеть друг друга. Слышал ли он, как они кричали? Наверняка, ведь Питер спустился почти сразу же после того, как уехал Коул.

– Мам, – спросил он, – а где Коул?

Фейт обернулась и увидела, что лицо ее сына печально, а глаза потускнели.

– Ему пришлось уйти, милый, – ответила Фейт. Не стоило говорить, что Коул вернется, она и сама не верила в это. Поэтому она соврала что-то насчет срочного делового свидания.

– И он ушел? – произнес Питер дрожащим от обиды голосом.

Фейт ничего не оставалось, как кивнуть. Ее сын готов был заплакать, и ее сердце плакало вместе с ним.

– Подойди, обними меня, – попросила она.

– Мне не хочется, извини, пожалуйста, – тихо отозвался Питер.

Тогда Фейт попыталась спасти вечер и предложила устроить пикник перед телевизором; вообще-то она не любила, когда смотрят телевизор во время еды, но сегодня можно было сделать исключение. Питер ответил, что есть ему не хочется, разве что «О» и «В». То есть бутерброды с ореховым маслом и вареньем. «О» и «В» Фейт безоговорочно одобрила – эта еда, по крайней мере, не напоминала о Коуле. Фейт наделала бутербродов, достала шоколадное молоко, и через некоторое время Питер отправился спать в более спокойном настроении. Во всяком случае, ей так показалось. Но она поможет сыну забыть сегодняшнее происшествие, завтра она отвезет его в новый парк развлечений, и не важно, во сколько ей это обойдется. А вот что она будет делать без машины в городе, в котором нет общественного транспорта? Машина-то взята напрокат, и в конце месяца нужно возобновить аренду. А в конце месяца ее выставят из дома!

Что ей нужно – так это хороший адвокат, но это будет непросто. Она сделала несколько телефонных звонков, и они лишний раз подтвердили ее подозрения.

– Добрый вечер, я Фейт Камерон, миссис Теодор Камерон. Я могла бы завтра подъехать в ваш офис?

Это все, что ей удавалось сказать. Слухи уже сделали свое дело. Один адвокат сказал ей, что у него нет времени, другие были более откровенны: они говорили ей, что судиться с Коулом – только время терять, или интересовались, как она думает платить, не имея денег. За сутки весь Либерти уже знал, как обстоят дела. Значит, адвоката нужно искать в Атланте.

Фейт сидела у камина, прекрасно понимая, что нужно не сидеть, а хоть что-нибудь сделать. Выписать из справочника телефоны адвокатов Атланты. Расписать причины, по которым ее не имеют права выдворить из дома, хотя бы до тех пор, пока она не найдет работу. Подумать, как уговорить Элис остаться хоть ненадолго, ведь кто-то должен присматривать за Питером, пока она бегает по собеседованиям.

Но она слишком устала. Ей бы подремать хоть несколько минут... И она задремала, но в полудреме ей слышался чей-то голос, голос плачущей девушки. «Почему, ну почему он меня бросил? – шептала она. – Я ведь по-настоящему любила его, всей душой любила...» Где-то вдалеке тихо и настойчиво звенел колокольчик. В какую-то минуту Фейт показалось, что она видит лицо девушки, и что это ее собственное лицо...

В испуге Фейт проснулась. Звенел дверной звонок, судя по всему, звонили уже давно. Фейт бросилась открывать, боясь, что звонок разбудит Питера. Кто это может быть? Звонок замолчал. Войдя в холл, Фейт увидела Коула.

– Я звонил, – пояснил он.

– И когда я замешкалась, ты позволил себе войти. Ты уже второй раз входишь в дом без приглашения.

– Ты ведь не можешь с этим ничего поделать, не правда ли?

И он хозяйской походкой прошел в кухню. Фейт прошла за ним и налила себе кофе.

– Чувствуй себя как дома, – язвительно сказала она.

– Уже почти чувствую.

– Зачем ты пришел?

Коул неторопливо налил себе кофе и сделал небольшой глоток.

– Неплохо, – заметил он. – Хоть на что-то ты годишься.

– Повторяю: зачем ты пришел?

«За тобой», – подумал Коул, разглядывая ее. Утром он видел элегантную Фейт, днем – полуодетую, но вечерняя Фейт понравилась ему больше всего.

Последний час он провел в захолустном баре, слушая слащавые песенки, с натугой выползавшие из музыкальной машины. Он обдумывал план. Он уже знал, как поступить правильно, и мнение его «сестренки» было не в счет.

Он мог сколько угодно язвительно называть ее «сестренкой», а все-таки помнил, кто она. Его девушка в семнадцать лет. Девушка в громадной, не по росту, футболке. Он помнил тот день – они купались в озере, и Фейт в своем дешевеньком купальнике была очень хороша. Когда они вылезли из воды, Коул протянул ей свою футболку и сказал: «Надень, а то я сниму с тебя последнее». И Фейт послушно оделась.

Коул очнулся от раздумий и спросил:

– Питер спит?

– Да.

– Он... он расстроился?

Фейт поджала губы.

– Он же ребенок, Коул. Ему невдомек, что люди иногда дают обещания, просто чтобы произвести впечатление.

– Я никогда... Жаль, что я разочаровал его.

Фейт пожала плечами.

– Разве это важно?

– Конечно, важно. Мы не имеем права врать детям. И я не врал, когда сказал, что проведу вечер с ним.

Поразительно. Звучит так, словно он и впрямь расстроен. Ну и что? Даже такой, как он, способен понять, что обмануть женщину и обмануть ребенка – совсем не одно и то же. В конечном итоге годы и для него не прошли даром.

– Когда ты уедешь, я скажу Питеру, что ты заходил.

– Разве я сказал, что уеду?

– А разве нет?

– Это мой дом, зачем мне уезжать?

– Видишь ли, я хочу судиться с тобой за этот дом.

– Ты проиграешь, – отмахнулся Коул. – Да ты даже адвоката себе не найдешь!

– Найду.

– Не забудь предупредить его, что тебе нечем платить. Или у тебя завалялись денежки?

– Дом должен принадлежать мне, я продам его, этого хватит и на оплату издержек, и на то, чтобы мы с Питером могли уехать отсюда.

– Ага. И все это, конечно, только ради сына!

– Да. Но это не твое дело.

– Ты хочешь выдернуть Пита...

– Питера.

– Ты хочешь выдернуть Питера из родного дома, города, школы, оторвать от друзей, и все ради погони за призрачной удачей. Ты бы хоть немного подумала о том, что нужно ему, а не тебе.

– Чтоб ты знал, – голос Фейт предательски задрожал, – Питер ненавидит этот город и не хочет здесь жить, а друзей у него просто нет.

– Но почему?

– Потому. Где ты жил все эти годы? На Луне? Этот город ничуть не изменился за последний десяток лет. Люди чешут языками и выносят приговоры, как заправские судьи. Пока был жив Тед, с нами хоть как-то считались, а теперь...

Фейт замолчала, однако сказано было уже довольно для того, чтобы Коул понял.

– Да, – только и сказал он после недолгого молчания.

– Вот именно, – кивнула Фейт.

– Значит, после смерти Теда...

– Все сняли маску. Питера не приглашают ни в гости, ни на праздник, ни просто так. Он изгой, Коул.

– То есть мальчик платит за твои грехи? – Голос Коула снова стал чужим и холодным.

– Кто бы говорил! Ты ведь уехал отсюда и ни на секунду не задумался о том, что, может быть... твой брат нуждается в тебе.

– Зачем? Ведь у него была ты.

– Черт бы тебя побрал, Коул! Ты же не знаешь, во что превратилась моя жизнь после того, как ты уехал! Если бы не Тед... – Фейт глубоко вздохнула и остановилась. Если она продолжит говорить, то скажет ему все. – Это бессмысленно, – устало бросила она. – Прошлое умерло, меня волнует только будущее – будущее моего сына. Здесь у него нет будущего.

– Согласен.

Фейт повернулась к нему, не веря своим ушам.

– Ты веришь мне?

– Да. Ты права. Я и забыл, что это за городишко. Обыватели вцепляются в любую новость, как цепные собаки в кость.

– Вот именно, – быстро заговорила Фейт. – И я должна...

– Ты должна поставить этот паршивый городок на колени.

Фейт нервно рассмеялась.

– Когда рак на горе свистнет! Это не в моей власти, Коул. Тед мог... Нет, даже Тед не мог, он добился только того, чтобы не трогали Питера.

– Зато я это могу.

– Ты?

– Точно. Ты что, не веришь, что я могу заставить их пожалеть, что они услышали имя «Камерон»?

– Слушай, все, что мне нужно...

– Я не спрашивал, что тебе нужно.

– Мне нужны деньги, чтобы уехать. Давай заключим сделку.

– Что? Ты? Заключишь сделку? Со мной?

– Дом твой. Я не стану с тобой судиться. А ты позволишь мне и Питеру пожить здесь, пока я не найду работу. Как только я все улажу...

– А если я позволю тебе жить здесь, пока не продам дом? И дам тебе пятьдесят процентов от « выручки?

– Ну... – осторожно сказала Фейт. – Это будет очень великодушно с твоей стороны, и я...

– Ты, конечно, будешь очень благодарна.

– В общем, да, но...

– Не стоит объяснять, что это значит.

Коул схватил ее за плечи и грубо поцеловал.

– Мой брат просто не знал, как с тобой обращаться, по доброте душевной он упустил свой шанс.

– Убирайся!

– Из собственного дома?

– Мы встретимся в суде, Коул. Все воображают, что Камероны неуязвимы, но я так не считаю. Я ведь не первый день живу на свете и знаю, что деньги – это сила, а деньги Камеронов...

Коул отошел от нее, раскрыл бумажник и достал визитку.

– Тебе совершенно нечего делать в суде. Смотри.

Фейт подошла и взяла визитку так, словно это была бомба.

– Читай вслух.

– «Коул Камерон. Нефтепродукты Камерона. Энергоресурсы Камерона. Инвестиции...»

– Да, инвестиции и многое другое. Это все я, милая. Последние девять лет прошли очень занимательно.

– Да. Вижу. Ты преуспел в бизнесе.

– Словом, этот дом или его стоимость нужны мне как прошлогодний снег.

Фейт смотрела на него в полном недоумении.

– Но тогда почему...

– Почему не оставить дом тебе? Я мог бы. Я мог бы даже сжечь его и выплатить тебе его стоимость. Но ни того, ни другого не сделаю. Потому что я знаю, кто ты.

– Прошлого больше нет, Коул, а я прошу тебя только ради сына.

– Питер – сын моего брата, я не стану отыгрываться на нем за твои поступки. Он – Камерон, и я – Камерон, а ты... ты грязь, и всегда была только грязью.

Слезы брызнули из глаз Фейт, гнев душил ее.

– Зачем ты только приехал! Ненавижу тебя, всем сердцем ненавижу!

– Это все упрощает, мы можем не притворяться друг перед другом.

– Нам и говорить-то незачем. Мне все равно, я и без тебя справлюсь. Мы с Питером...

– Питер больше не твоя проблема.

– Проблема? Он мой сын! Я люблю его! Это что, выше твоего понимания?

Коул поморщился.

– С большим удовольствием я бы выбросил тебя на улицу, там тебе самое место. Но мальчик любит тебя. Возможно, и ты его по-своему любишь. Я позволю тебе оставаться рядом, а также оставаться его матерью.

Фейт смотрела на него со все более возрастающим изумлением. Наконец она заговорила:

– Ты совсем спятил. Вообразил себя Богом. Что бы ты ни выкинул, я всегда останусь матерью своего сына.

– Я дам мальчику все самое лучшее: у меня ведь есть не только деньги, но и влиятельные друзья. Очень влиятельные друзья. И если я захочу, они подтвердят, что ты не в состоянии растить сына.

У Фейт перехватило дыхание.

– Ты блефуешь, – выдохнула она. – Ты не можешь...

– Ты так думаешь? – Коул насмешливо улыбнулся. – Попробуй потягаться со мной. Посмотрим, кому отдадут предпочтение, мне или женщине, которая соблазнила подряд двух братьев, получила богатого мужа и тут же сплавила его другой женщине.

– Ты сам не знаешь, каких нелепостей только что нагородил.

– Тед умер по дороге в Атланту, и весь город знал, почему он там оказался – потому что жена не пускала его в постель.

Это был день слез и смеха. Фейт снова смеялась, то ли от нелепости его слов, то ли от пережитых за день волнений.

– Ну-ну. Смейся, – сказал он. – Но если ты не согласишься на мои условия, с сыном можешь попрощаться.

– А! Вот где собака зарыта. Конечно, для пользы дела я должна с тобой переспать. Ты это хотел сказать?

– Не совсем. Для пользы дела ты должна стать моей женой.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Фейт посмотрела на Коула так, словно он рассказывал ей о встрече с инопланетянами.

Коул досадовал на себя, что выплеснул на нее эту новость вот так, без подготовки. Размышляя о будущем Питера, он перебрал немало вариантов. Можно было отдать его в элитный интернат, это избавило бы его от влияния Фейт, но не от одиночества. Коул хотел помочь мальчику, а разлука с матерью причинит ему боль. Можно было увезти Фейт и Питера в тот же Нью-Йорк, оплатить их квартиру, школу... Но чем будет заполнять время Фейт? Правда, Джерген говорил, что у нее нет любовников, но это в Либерти, а что будет в большом городе? Мальчику не следует жить в такой развратной атмосфере.

Было еще одно. Девяти лет отчуждения уже не искупишь. А ведь в детстве Тед был его единственным настоящим другом, и Коул хотел сделать хоть что-то в память о нем.

И вот пока Коул сидел в баре и решал дилемму то ли забрать Питера у Фейт, то ли придумать, как заставить эту женщину вести себя прилично, какой-то парень забрался на соседний стул и стал несвязно изливаться:

– Ты можешь верить женщине, только если приглядываешь за ней двадцать четыре часа в сутки. Такая дура! Даже ребенка с ней нельзя оставить.

Коул в этот момент пришел к выводу, что шансы отсудить у матери сына равняются нулю. Поскольку Коул молчал, парень проникся к нему доверием и доверительно сообщил:

– У мужиков отняли все права. А это неправильно. Ребенку нужен отец.

– Да-да, – машинально кивнул Коул, а потом подумал, что это действительно правильно. Конечно, его собственный отец был далеко не подарок, но не о нем речь. Тед оказывал на Питера определенное влияние, Коул заметил это, и сейчас Питер был замечательным ребенком, но что будет потом? Теперь за него отвечает Фейт, но, будь даже она нормальной матерью, ей не удастся заменить мальчику отца. А Коул сможет. Он Питеру ближе всех по крови, он знает характер Фейт. Питеру нужен отец, Фейт нужен мужчина – в основном в качестве кормильца. Коул может стать и тем и другим. Подъезжая к дому Камеронов, он окончательно додумал эту мысль, а секунду назад обрушил ее на голову Фейт.

– Что? – только и могла сказать она.

– Я сказал, что ты станешь моей женой.

– Ты просишь моей руки? – нервно рассмеялась она.

– Я не прошу, я ставлю тебя в известность, что ты станешь моей женой.

Фейт вдруг стала серьезной и грустной.

– Коул, – сказала она. – Я знаю, в некоторых семьях принято жениться на вдове брата, чтобы позаботиться о ней, но...

– Мне плевать на обычаи, и я не собираюсь заботиться о тебе. У меня долг перед Тедом, а ты не сумеешь вырастить сына одна.

– Кто ты, чтобы судить об этом? И потом, ты сам отвернулся от брата, или забыл?

– Это твоя вина. Это тебе понадобилось выйти за Камерона – все равно за какого.

– Ну конечно! Все женщины только об этом и мечтают! – воскликнула Фейт, вложив в эти слова весь свой сарказм.

Коул постарался ответить спокойно:

– Тед умер. У него остался сын. Значит, я должен заменить ему отца.

– Ну да. Вот только это соображение не заставило тебя хоть раз написать брату.

– Это моя ошибка. Второй ошибки я не сделаю. Я хочу, чтобы мальчик пошел по правильному пути, и уверен – Тед тоже этого хотел. Если ты хорошенько подумаешь, ты тоже поймешь, что это наилучшее решение.

– Подумаю я или не подумаю, ответ у меня один: держи свои размышления о долге и совести при себе. Иначе говоря – проваливай. Я скорее с чертом повенчаюсь, чем с тобой.

Фейт отвернулась и стукнула кулаком по диванной подушке. Все лучше, чем стукнуть по голове Коула. Как ему не совестно? Теперь, после всего, делать ей предложение! Да еще с таким выражением, будто он оказывает одолжение! И каково ей слышать подобное предложение от человека, который когда-то давным-давно говорил, что мечтает разделить с ней свою жизнь, а потом...