Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Дестроер (№62) - Седьмой камень

ModernLib.Net / Боевики / Мерфи Уоррен / Седьмой камень - Чтение (стр. 5)
Автор: Мерфи Уоррен
Жанр: Боевики
Серия: Дестроер

 

 


Реджи узнал этого человека. Американец. Вторая слива. Все было так очевидно, что, казалось, догадаться не составило почти никакого труда. Сначала подслушивающие устройства, которые не сработали. Это показало, что они профессионалы, ведь только профессионалы привыкли иметь дело с подслушкой. И если этот американец и в самом деле каким-то образом имел отношение к семье старого корейца, они вместе могли работать только на высшую власть в стране. Разговаривая с Реджи, старик упомянул правительство. Значит, все очень просто: стоит только возникнуть угрозе президенту — и они вынуждены будут тут же явиться на помощь. Когда Римо сразу же после записок, найденных у президента, внезапно оставил кондоминиум “Дель Рей”, Реджи окончательно удостоверился, что нашел свои жертвы. Точнее сказать, они пришли к нему, ибо великая тайна седьмого камня состояла в том, что жертвы сами должны были показать Реджи, как их убить.

Реджинальд снова просматривал фильм, сделанный быстродействующей камерой. Это и в самом деде была вторая слива. Реджи поставил сцену — а актер явился сам. Воберн снова прогнал пленку и прикинул силу, с которой ударила записная книжка. А ведь рука Римо при броске едва шевельнулась. Феноменально.

Теперь Реджинальд уже знал, что эти двое — те, кого он искал. Правда, сначала он предполагал, что оба будут корейцами, но белый, безусловно, каким-то образом связан со стариком, а сам старик, можно не сомневаться, столь же грозен, как белый. Реджи вполне мог представить себе, как один из них неустанно преследует принца и его армию по всему свету и изгоняет прочь за пределы территорий, известных цивилизованному миру и нанесенных на карты. Эти двое невольно вызывали страх. Реджи снова посмотрел, как двигалась кисть белого. Такое естественное, экономное движение. Реджи знал, что на других людей сильное впечатление произвел бы результат этого действия, но он наблюдал за его источником. Если в Реджи не искал его специально, не знал о его существовании заранее, ему никогда не удалось бы обнаружить этого человека с помощью обычных способов наблюдения. И восприятия. Но, тем не менее, вот она перед ним, эта таинственная сила, гораздо более пугающая и одновременно почему-то гораздо более желанная жертва, чем даже тот первый слон, которого он убил в джунглях.

А ведь на первый взгляд эта парочка ничем не отличается от обычных людей. Реджи поймал себя на том, что бубнит себе под нос древнюю молитву, и тут же осознал: она была на том старом языке, которому обучил его отец, и обращалась к давно умершим и всеми позабытым богам. Царство, где правил принц Во, сгинуло. Но сила корейца пережила века. Значит, стоило ждать.

Зазвонил телефон. Это был отец Реджинальда. Семья Вок из Джакарты, Индонезия, выражала недовольство тем, что Реджи убил их благословенного сына Дю, и, хотя они признают первенца первого сына истинным главой по праву рождения, это вовсе не означает, будто он может убивать их по своему произволу.

— Отец, — заявил Реджинальд. — Мы имеем право и на это.

— Тогда как ты надеешься сплотить семью, если будешь их убивать?

— Об этом мы позаботимся, — успокоил его Реджи.

— Ты хочешь сказать, что остальные с тобой? — спросил отец.

— Нет, — ответил Реджи. — Но мы обо всем позаботимся.

Повесив трубку, Реджи подумал, что, хотя на него работает множество людей, ни один из них не работает вместе с ним. Так обычно и бывает у принцев. Они всегда одиноки.

Семья Воков в Джакарте получила от перворожденного сына по прямой линии от принца Во особое серебряное блюдо, инкрустированное яшмой.

В середине его, укрытый тончайшими шелками, лежал особый подарок-сюрприз. И был он столь чуден, столь огромными казались драгоценные камни, укрытые шелком, что Реджинальд Воберн Третий обратился к семье с одной просьбой. Он хотел, чтобы все дети семьи присутствовали при том, как будут разворачивать подарок. Реджинальд искренне раскаивался и жалел о гибели одного из членов семьи, который служил ему, и, хотя никакими дарами не искупить утраченной жизни, они все же могут быть самым искренним свидетельством его, Реджинальда, чувств.

При сем последовало только одно предупреждение. Шелк нельзя срывать второпях, так как можно повредить тонкие лаковые краски и золотую нить. Его требуется разворачивать согласно точным указаниям, для чего семья должна была связаться с Реджинальдом по телефону. Поскольку драгоценные камни, украшавшие сверток извне, стоили каждый более ста тысяч долларов, семья Вок могла лишь отдаленно предполагать стоимость того, что находилось внутри.

— А дети тоже присутствуют? Я хочу, чтобы пришли все дети, как бы малы они ни были, — сказал Реджи. — Они должны запомнить этот день.

— Да, все тут.

— Все? — переспросил Реджи.

Последовала продолжительная пауза.

— Почему вы предполагаете, что здесь не все члены семьи?

— Мы подозреваем, что Ри Вок оказался нам неверен. И, поскольку он не явился, мы не желаем, чтобы он имел свою долю в этом сокровище, — сказал Реджи.

— Реджинальд, вы и в самом деле пронизываете взглядом моря и видите за тысячи миль. Тот, о ком вы говорите, отказался прийти. И как только вам удалось это увидеть?

— Начнем без него, — сказал Реджи, — ибо мы предвидим гораздо более великие деяния. Ибо мы читаем в ваших сердцах. Итак, блюдо стоит на полу?

— Да.

— Рядом нет никаких столов или стульев?

— Нет.

— Все встаньте вокруг, — велел Реджи. — А теперь посадите самого младшего ребенка прямо на шелковый сверток. Есть?

— Да, да. У меня уже руки устали держать его на весу.

— А вы опустите его вниз.

— Ногами вперед?

— Все равно, — сказал Реджи.

Вдруг в трубке раздался щелчок, потом послышался шум помех трансатлантической линии, треск — и телефон смолк окончательно.

— Алло! — позвал Реджи, но ему никто не ответил.

Через час позвонил Ри Вок, тот человек, который не присутствовал при съезде всей семьи.

— Благодарю вас, — сказал он. — Благодарю вас за мое спасение.

— Кому-нибудь еще удалось спастись? — спросил Реджи.

— Никому. Обвалился весь дом. Я слышал, что обломки находили за полмили от него.

— Ри Вок, мы объявляем вас главой клана Вок.

— Да, великий принц. Но ведь Воков больше не осталось.

— Женитесь, — бросил Реджи. — Мы так повелеваем.

— Слушаюсь, великий принц.

Вскоре после этого разговора позвонил отец, и Реджи пришлось объяснять ему, какие были веские причины сделать то, что сделано: за протекшие века семья слишком разболталась, а теперь, наконец, когда корейцы сгинут, настанет время вернуть ей полную славу.

— А они уже сгинули, эти корейцы?

— Вы даже не представляете себе, кто они на самом деле, — ответил Реджи глупому старику.

— Вы уже их убили?

— Мы это совершим, — ответствовал Реджи.

* * *

(История Синанджу, вышедшая из-под благодатного пера Чиуна, для тех, кто придет в будущем, дабы Дом Синанджу и далее жил и процветал в славе.)

И на протяжении многих лет Чиун не признавал никаких препятствий, хотя ученик его происходил не совсем из тех мест, которые ранее считались принадлежащими деревне. Как уже не раз упоминалось в хрониках, границы деревни часто менялись. Порой те, кто жил на запад от мельницы, считались принадлежащими Синанджу. Порой нет. Кто мог бы точно указать, в каких границах лежит деревня в одном веке и каковы ее пределы в другом? Как уже говорилось в предыдущих хрониках Чиуна, возможно найдутся и такие, кто поставит под сомнение, и не без основании, утверждение о том, что ученик Чиуна и в самом деле родился в надлежащих пределах деревни. Что ж, всегда найдутся люди, повсюду выискивающие одни недостатки.

Тем не менее, прошли годы, и Римо доказал, что Чиун может поднять его до таких высот мастерства, отрицать которые никто не посмеет. Он был бы истинным Синанджу, даже если в родился дальше южной деревни. Более того, даже если бы он происходил из Пекина или Токио, хотя это и не так.

На время отдыха Чиун взял Римо на остров в новом мире, открытом Чиуном. (Смотри: “Открытие Америки. Император, который не вполне соответствует”.)

И случилось так, что некий незнакомец встретился Чиуну и заметив, будто Римо отсутствует уже много дней и даже недель, сказал так:

— Куда уехал ваш сын?

— Сын? — ответил Чиун. — Почему вы так решили?

— Потому, — ответил сей простой, но весьма мудрый незнакомец, — что есть в нем нечто весьма вам близкое. Как могло бы быть у сына или даже брата.

И так из уст постороннего человека последовало свидетельство того, что Римо, ученик, определенно был Синанджу, даже если и родился он, по мнению некоторых, много западнее старой мельницы.

* * *

— Да, мистер президент, — произнес Смит в специальное устройство, которое шифровало его слова. И только телефон в Белом Доме мог снова превратить эти звуки в человеческий язык. — Он пробыл там целую неделю, сэр, — сказал Смит.

— Тогда почему он это не прекратил? — спросил президент.

— Не знаю, сэр.

— Может, я должен оставить Вашингтон?

— Не знаю.

— Черт подери, Смит, что же вы тогда знаете? Вы возглавляете организацию, которая, как предполагается, знает все. Тогда что же вам известно?

— Он занимается этим, сэр. И я не понимаю его методов. Они известны только одному человеку.

— Этому старику-азиату? Он мне нравится. Задействуйте его тоже.

— Боюсь, сэр, что согласно установленным правилам, которым я подчиняюсь в своей работе, вы не имеете права приказывать мне что-либо. Вы можете только предлагать или уволить меня. Это было сделано для того, чтобы защитить страну от моей организации на тот случай, если президент попробует злоупотребить ее могуществом.

— Я не понимаю, почему попытка спасти двадцать миллионов людей от мучительной смерти является злоупотреблением.

Смит знал, что угрозы смерти и безумный индонезийский журналист, пытавшийся заколоть его кинжалом, вывели президента из равновесия. И он не собирался объяснять растерявшемуся главе государства, что с уроженцем Востока, который так нравился президенту потому, что тоже был в летах, стало весьма сложно иметь дело, так как Смит послал Римо на задание как раз тогда, когда Римо должен был отдыхать.

Смит только порадовался, когда Римо наглядно доказал, что, даже находясь не в лучшей форме, он все равно намного выше любого, кто мог бы ему противостоять.

Поэтому Смит заверил президента, что старика-корейца привлекать к делу пока не стоит.

— Я снова позвоню вам, сэр, только если возникнет в этом крайняя необходимость. Не думаю, что нам стоит так подолгу беседовать, если мы хотим сохранить наше прикрытие, — сказал Смит.

— Ладно, — согласился президент.

Но уже в тот же самый день Смит позвонил ему снова. Он просматривал прогнозы погоды и возможных изменений струйных течений, и выяснилось, что президенту все-таки придется покинуть Вашингтон. Под угрозой находилось и восточное побережье.

Глава шестая

Эта страна принадлежала индейцам, но опасность исходила не от них. Наоборот, именно они, индейцы, стали жертвами. Пологие холмы, где некогда спокойно паслись антилопы и бизоны, пока в их существование не вторглись ружья и высокая цена на шкуры, скрывали под своей живописной красой столь опасную бюрократическую закавыку, что министерства перекидывали ее друг другу со времен Первой мировой войны.

Под травяным покровом, намного глубже, чем строят свои подземные жилища крысы-гоферы, на четырех квадратных милях притаились контейнеры с нервно-паралитическим газом; первые из них были спрятаны здесь на тот случай, если германский кайзер не усвоит преподанного ему урока, и Америке придется применить газ в окопах Франции. Но в конце Великой войны, которой потом был присвоен номер первый, химическое оружие было признано незаконным.

Подобно другим странам, имеющим постоянные армии, Америка сохранила газ на тот случай, если кто-то нарушит договор. А потом разразилась Вторая мировая война, и был создан новый, более ядовитый газ — а вдруг кому-то придет в голову и в этой войне нарушить старый договор?

Затем пришел черед холодной войны, и тогда уже никому не было ведомо, что может прийти в голову русским, а посему был изготовлен еще более новый газ.

Но ни в одной войне Америка так и не применила химического оружия, и никакая иная страна, на какой бы философии она ни зиждилась, тоже не воспользовалась газом, пока на Ближнем Востоке одна арабская страна, основанная на принципах “сострадания и справедливости” не нашла ему применения в войне с соседней исламской страной, основанной на “справедливости и сострадании”.

Подобно другим цивилизованным странам, которые также никогда не применяли газ во время военных действий, Америка продолжала вырабатывать его со времен президентства Вудро Вильсона и первых самолетов, накопив огромные запасы смертоносных газов. Многие акры, уставленные контейнерами. Даже целые мили.

В начале двадцатого века по соглашению с дружественным индейским племенем контейнеры были захоронены на территории резервации. В договоре значилось: одна жестянка с газом за одну бутылку виски. Причем жестянки будут закопаны в землю и индейцам пакита, о землях которых и шла речь, более никогда не придется ни видеть, ни тем более обонять этот газ. Само правительство Соединенных Штатов обещало это индейцам, обязательство было скреплено священным словом вождя и народа страны.

И поскольку вождь племени пакита уже опробовал неимоверное количество виски, которое правительство только намеревалось дать всего лишь за разрешение хранить газ на землях пакита, где-то к югу от Биллингса, штат Монтана, то ему ничего не оставалось, как только принять на веру священное слово белого человека.

Международные отношения были такими, какими они были, а потому все племя пакита могло пребывать в состоянии блаженного опьянения вплоть до шестидесятых годов нашего века, когда индейцами вдруг овладела воинственность. Они не собираются далее хранить отвратительное смертоносное оружие белых за их же отвратительное и губящее человека виски. Индейцы желали вернуться к старым корням и требовали ясных вод, и богатых земель для выпаса, и чистых небес, где обитают великие духи. Минули времена примитивных доверчивых индейцев. Правительство Соединенных Штатов могло оставить свое виски себе.

Пакита требовали вернуть их утерянное былое достоинство. Сиречь, они требовали наличные.

Они получили наличные и закупили вдоволь кокаина и виски, хотя нашлись среди них и старомодные типы, которым все-таки больше по вкусу было виски, некогда доставляемое от правительства.

И к ним продолжали доставляться химические соединения в железных барабанах. Одного вдоха смертоносного газа хватило бы, чтобы убить человека. Одна ложка жидкости, распыленная в воздухе, стерла бы с лица земли город. Кварты хватило бы на целый штат, а пакита мирно существовали на четырех квадратных милях, уставленных металлическими барабанами, и первые из них уже покрылись ржавчиной. В сущности, этого и следовало ожидать, закапывая сталь в насыщенную водами почву.

Сталь потихоньку ржавела со времен кайзера и его гуннов. Министерство сухопутных сил заявило, что его это не касается, поскольку армия от газа избавилась. Управление по делам индейцев тоже не хотело брать на себя ответственность, потому как дело касалось непосредственно самой земли, а Управление занималось исключительно индейцами, а почвы не входили в его юрисдикцию. Вопрос перебросили в Министерство внутренних дел, которое провело расследование и во всем обвинило опять-таки армию.

А железные контейнеры продолжали ржаветь. И все знали, что они чреваты грозной опасностью. Правительство сформировало комитет на высоком уровне, дабы расследовать существо дела и срочно дать рекомендации. Шел год за годом, и под землей уже скопилось достаточно газов, чтобы уничтожить весь штат Монтана. К тому времени, когда комитет заканчивал создания своих последних подкомитетов, которые в свою очередь должны были придать окончательную форму уже выработанным решениям комитета, под землями резервации племени пакита набралось уже столько газов, что их с лихвой хватило бы для уничтожения всех Соединенных Штатов и половины рыбы в Атлантике — в зависимости от силы ветров. А то и захватило бы приличный кусок Канады, а если в еще поспособствовало южное течение, проблемы Центральной Америки сами собой разрешились бы на два века вперед.

А потом некто в качестве скромного дара отослал по куску одного насквозь проржавевшего контейнера в Управление по делам индейцев, Министерство сухопутных сил, Министерство внутренних дел и в комитет, который спустя шестьдесят четыре года после своего образования все еще усердно занимался расследованием.

В трех почтовых отделениях погибли все люди, едва внешний воздух соприкоснулся с выделениями из пластикового пакета, содержавшего металлический обломок. В четвертом почтовом отделении ветром отнесло зараженный воздух на второй этаж, там позже было обнаружено тридцать два человека, молча уставившихся в пустоту, их нервная система оказалась безнадежно пораженной.

Однако же самым страшным были не мертвые и покалеченные люди, а записка.

“Будьте любезны проверить металл. Вы обнаружите, что он был изготовлен на заводах “Руско Стилвокс” в Гери, штат Индиана, в 1917 году, специально для нужд сухопутных войск. И предназначен для единственной цели: хранить газ. Мы пробовали очистить металл, погружая его в различные химические соединения, но, как вам, видимо, уже стало ясно к настоящему моменту, даже самая жесткая химическая чистка не может очистить это вещество. Нам пришлось удалить часть металла, дабы установить в контейнерах взрывчатку. Довольно тяжелая задача, учитывая, что при этом следовало сохранить полную воздушную непроницаемость газовых хранилищ. Но мы умеем устанавливать бомбы. Спросите об этом у господина президента”.

Еще до того, как из почтовых отделений успели убрать тела погибших, пришла вторая записка, на этот раз ее доставили непосредственно секретарям глав министерств — явное свидетельство того, что отправитель знал: в почтовых отделениях не осталось никого, способного доставить почту.

Это письмо было и вовсе загадочным. Там находился план лабиринта, по которому можно добраться до хранилища контейнеров и демонтировать бомбы до взрыва. Была приложена и схема самой бомбы, причем армейские инженеры выразили свое изумление при виде ее совершенства. Она могла вывернуть примерно пятнадцать акров земли. При соответствующих течениях в воздух при этом выделится достаточно газа, чтобы уничтожить весь Средний Запад.

Два человека попробовали пройти по карте, данной в письме, и сгинули. За ними последовал третий. Похоже, в подземных хранилищах, где, среди ржавеющих жестянок со смертоносным нервно-паралитическим газом осторожно пробирались армейские разведчики, нагруженные дыхательными аппаратами и костюмами, предохраняющими кожу от контакта с зараженным воздухом, скрывались какие-то люди, очень хорошо знающие эти места и прекрасно умеющие убивать.

А час взрыва неуклонно приближался.

Армия оказалась бесполезной. В подземных лабиринтах десять тысяч человек ничем не лучше, чем один. Собственно говоря, во второй записке прямо предупреждали: если на обезвреживание бомбы пошлют больше двух человек одновременно, взрыв будет произведен немедленно.

Нужно было найти одного-двух людей, обладающих особыми способностями, и, после того, как лучшие разведчики погибли в первый же день, президент велел армии устраниться. Он намеревался использовать другие средства.

Римо с конвертом, содержащим записки, прибыл в Биллингс, что в штате Монтана, в один из столь редких там сырых и теплых дней. Этот конверт вручил ему Смит в аэропорту, куда был возвращен самолет, направлявшийся на острова. Найти бомбу, обезвредить ее и убрать подальше от прогнивших контейнеров с ядовитым газом.

— И еще одно, Римо, — сказал тогда Смит, — берегите себя. Договорились?

— Вы хотите, чтобы я сломал еще один руль, Смитти? — спросил Римо и отбыл в Биллингс.

* * *

В резервации пакита вместо вигвамов были чистенькие домики, рядом с которыми стояли пикапы, висело на веревках белье, свидетельствуя об отсутствии сушилок, и имелись большие дешевые универмаги. Никто не продавал одеял, и Римо не заметил ни одного перышка в волосах местных жителей. Зато его тринадцать раз спросили, что он тут делает, и Римо предъявил удостоверение, выданное Управлением по делам индейцев.

Он быстро нашел вход в газохранилище, представлявший собой две гладкие стальные двери, вделанные в холм, это напоминало бункер. Два часовых при входе проверили его документы.

— Какие-то ребята из армии вчера вошли туда, но вернулись обратно уже не на своих двоих, — предупредил один из часовых.

— Я не из армии, — ответил Римо.

— Они там довольно крутые ребята.

— Ну, какие уж там крутые, — возразил Римо с легкой улыбкой. — Это же цветочки.

— Эй, а где твой фонарь?

— Мне он не нужен.

— Ты не хочешь оставить мне твои денежки? — спросил один из часовых.

— Зачем?

— Ты все равно назад живым не выйдешь, а я смогу найти им применение, — жизнерадостно пояснил часовой.

— Я вернусь, — заверил его Римо.

Внутри он позволил темноте заполнить его существо. Реакцией обычного человека на темноту бывает, как правило, беспокойство, от которого невольно напрягается вся нервная система. Страх делает темноту еще темнее. При рассеянном свете Римо мог так сфокусировать глаза, чтобы видеть нормально. В полной темноте он использовал иной способ видения. Оно не походило на обычное зрение с его цветами и очертаниями, скорее напоминая подсознательное знание.

Контейнеры были аккуратно уставлены плотными квадратами. Римо стоял спокойно и расслышал тихое торопливое шуршание на расстоянии сотни ярдов. Хорошо, подумалось ему. Раз мыши живы, газ не улетучивается. Некоторые из этих газов, изготовленных в пятидесятых годах, могли проникать сквозь кожу. Здесь были газы Первой и Второй мировых войн, газ Корейской войны, вьетнамский газ. Химия убивает лучше всего.

Под землей было влажно, в темноте ощущалась какая-то тяжесть. Вдохнув воздух, Римо попробовал его на вкус. Как и всегда под землей, он был густым.

Римо попробовал двигаться между контейнерами согласно карте и потерялся. Карта оказалась бесполезной. Но пространства, уставленные контейнерами, имели свои границы, и они были отнюдь не необъятны; поэтому Римо мысленно разбил все хранилище на квадраты и принялся обшаривать их глазами и руками в поисках чего-либо, напоминающего бомбу или указывающего на то, что он наткнулся на контейнер с выпиленным куском, тем самым, который убил людей в государственных почтовых отделениях.

Поиск шел очень медленно. Римо пробыл в хранилище два дня. Четыре раза открывались двери, пропуская пронзительный до болезненности яркий свет, Римо окликали, спрашивали, все ли у него в порядке.

— Ага, у меня все нормально. Закройте дверь.

Управление по делам индейцев заявило, что он не должен здесь находиться. За это отвечает армия.

— Закройте дверь, — ответил Римо.

Когда-то он и сам был солдатом, задолго до того, как прошел свое обучение, и теперь он подумал о той зависимости от инструментов, которой подвержено большинство людей. Сначала человек взял в руки дубину, потом отточенный камень, а теперь использовал космические лазеры. И с каждым новым инструментом человек все меньше и меньше использовал свои собственные способности, таким образом у современного представителя гомо сапиенс большинство чувств и мышц оказались столь же бесполезны, как и аппендикс. Используй то, что тебе дано от природы — таков был один из секретов Синанджу.

Римо обнаружил место гибели разведчиков. Он почувствовал, где впивались в землю каблуки, как, сражаясь за уходящую жизнь, отчаянно содрогались мускулы, которые никогда раньше не использовались и вдруг вынуждены были вступить в бой.

А потом воздух внезапно снова стал легким, тяжесть покинула его. Открылся еще один проход. Римо застыл. Он слышал их дыхание, слышал, как ловкие пальцы нащупывают проход между контейнерами, эти уверенные пальцы хорошо знали, что делают.

Они безусловно очень хорошо знали подземелье, ведь люди не могут так быстро передвигаться в полной темноте в незнакомом месте, где никогда не бывали. Потом они остановились. Они ждали его, ждали, чтобы он издал хоть малейший шум.

В темноте разведчики оказались в страшно невыгодном положении по сравнению с этими людьми, прекрасно знавшими свой путь. Римо слышал перешептывания врагов.

— Я не слышу его.

— Ш-ш-ш-ш.

— Он еще тут?

— Да как же он мог бы выбраться?

— Тогда почему от него нет ни звука?

— Может, он спит.

И тогда очень ясно Римо произнес:

— Нет, дорогуша, он не спит. Иди сюда и поймай меня.

Он слышал, как они передвигались. Гораздо тише, чем обычные люди. Наверное, это индейцы. Индейцы умеют здорово двигаться, хотя большинство из них слишком тяжелы. Римо передвигался в том же ритме, что и противник, так что услышать его они практически не могли. Потом Римо скользнул за спину одного из них, очень аккуратно выломал ребро незнакомца и вонзил ему же в аорту. Обычно сердце не может нормально биться, если в нем торчит кость. В темноте Римо мягко и бесшумно опустил на землю свою первую жертву.

И пошел за вторым. Тот останавливался каждые несколько шагов и прислушивался, ища намеченную жертву. Римо останавливался вместе с ним.

Наконец Римо шепнул:

— Угадай, кто?

Кравшийся в темноте индеец завопил от неожиданности и попытался спастись бегством. Но его схватили за шею и придавили к земле.

— Привет! Я великий белый дух, пришел проломить тебе башку, — сказал Римо. — Но я обещаю тебе одно. Скажи, кто заплатил тебе, и я позволю тебе навечно поселиться в тех краях, где реки текут свободно и небеса чисты.

— Эй, приятель, да нам просто монета была нужна. Кока ведь стоит дорого. Мы не знаем, кто стоит за всем этим. Нам только сказали, что сюда будут приходить люди из армии, а мы должны убивать их, а потом придет еще один парень, и мы должны отделаться и от него, если сумеем.

— Кто вам все это говорил?

— Да один псих. Сказал, что мы получим десять кусков, если тебя убьем, и еще сто кусков, если точно расскажем, как нам это удалось.

— Как он выглядел? — спросил Римо.

— Не знаю. Мы так, за здорово живешь, денежки получили, и тут как раз тот парень и позвонил. Мы объявление дали, что можем быть вроде как гидами по этим местам. Ну вот, поговорили с ним по телефону, а он и скажи: скоро, дескать, приедут эти разведчики или кто они там, велел приготовиться, и черт подери, когда получаешь по почте семьдесят пять сотенок, то уж хошь не хошь, а послужишь такому парню.

— Ты должен знать еще кое-что, — настаивал Римо.

— Это все. Ты ж понимаешь, мы всего лишь только индейские проводники для публики. И не привыкли задавать много вопросов. Заработаем десятку или двадцатку, ну, если повезет, спихнем туристу дерьмовое одеялко. А тот человек о больших деньгах говорил.

— Ладно. Спасибо за помощь. По-моему, ты сказал правду, — одобрил Римо.

— Так отпусти меня. Я ведь тебе все сказал.

— Нет, я тебя убью, — ответил Римо. — Это индейская страна, но в обычае белого человека не держать своего слова.

— Но ты ведь обещал, что слово твое будет стоять столько, сколько течет вода.

— Угу, — отозвался Римо, резким безболезненным щипком перерывая нервы, идущие от мозга. — Это старая отговорка. Мы ей часто пользовались.

Римо продолжил поиски бомбы и наконец обнаружил ее в четырнадцатом по счету квадрате. Но то была не бомба. Пальцы его нащупали гладкую пластиковую массу, накрывавшую несколько контейнеров. Это липкое вещество оказалось толстым, как бейсбольная перчатка, что было весьма кстати, ибо оно не пропускало воздуха. Собственно говоря, любое отверстие в контейнере надежно прикрывалось этой пленкой. Люди, которые тут потрудились, хорошо знали свое дело. Римо нашел и контейнер с отверстием. Пленка-гель плотно прилегала к краям бреши, надежно удерживая внутри жидкий газ. Честно говоря, как раз эти контейнеры не принадлежали к числу самых опасных, как предупредил его Смит. Они, наоборот, были из самых надежных, так как не могли дать случайной протечки.

Но внутри бомбы не оказалось. Надо было спросить индейца. И почему только он поторопился убить этого несчастного? Когда убиваешь кого-нибудь, непременно надо сначала узнать от него все, что тебе может потребоваться. Ведь другой возможности уже не будет.

Когда Римо снова вышел на дневной свет, ему пришлось плотно закрыть глаза, солнечные лучи, точно струи из огнемета, жгли ему зрачки. Он услышал доносящееся издали пение. Оно напоминало протестующие выкрики.

— Смерти — нет, нет, нет! Химии — нет, нет, нет! США — нет, нет, нет! США убирайся прочь! США убирайся прочь!

Римо услышал, как рядом с ним двигается один из часовых.

— Это местные индейцы? — спросил Римо.

— Нет, эти явились из Кармеля, что в Калифорнии. Они собираются здесь потребовать от правительства, чтобы оно перестало помыкать индейцами.

— А индейцы среди них есть?

— Нам не говорят. Начальство не позволяет нам даже приближаться к ним.

Когда глаза Римо потеряли свою ночную чувствительность, он разглядел телевизионные камеры, развернувшиеся к ряду мужчин и женщин, многие из которых были одеты весьма модно и небедно.

— Янки, убирайся прочь! Янки, убирайся прочь!

На демонстрантами кольцом стояли автомобили, точно прикрывающие их с тылу фургоны пионеров. Небо было высокое и голубое с легкими белоснежными облачками, а воздух такой легкий. Как хорошо стоять на земле! Наверное поэтому Римо подумал, что женщина, беседовавшая с телерепортером, так красива. Она показалась ему знакомой.

Римо задумался, стоит ли предупреждать людей, чтобы они эвакуировались отсюда? Но чего ради им эвакуироваться? Бомбы внизу он не нашел. Зачем же кому-то понадобилось положить столько труда, дабы пригрозить правительству бомбой, которой нет? А может, он упустил бомбу?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11