Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Ползи, тень !

ModernLib.Net / Меррит Абрахам Грэйс / Ползи, тень ! - Чтение (стр. 7)
Автор: Меррит Абрахам Грэйс
Жанр:

 

 


      Лоуэлл неуверенно спросил:
      - Вы думаете, это оправданно, Мак Канн?
      - Да. Я бы даже добавил в телеграмме, что вопрос жизни и смерти и что ведьма, делавшая кукол, ребенок по сравнению с теми, с кем мы сейчас имеем дело. И послал бы телеграмму немедленно, док. Я ее тоже подпишу.
      Лоуэлл снова спросил:
      - Вы уверены, Мак Канн?
      - Босс нам понадобится. Говорю вам, док.
      Билл писал. Он спросил:
      - Как вам это? - и протянул написанное Мак Канну. - Вставьте имена людей, которые вам нужны.
      Мак Канн прочел:
      - Рикори. Угроза кукольницы ожила в более опасной форме. Срочно необходима ваша помощь. Прошу вас немедленно вернуться. Тем временем телеграфируйте... таким-то... немедленно связаться с Мак Канном и безусловно выполнять его приказы. Телеграфируйте, когда вас можно ожидать.
      - Хорошо, - сказал Мак Канн. - Полагаю, босс прочтет между строк и без упоминания жизни и смерти.
      Он вписал отсутствующие имена и протянул листок Лоуэллу.
      - Я отправил бы немедленно, док.
      Лоуэлл кивнул и написал адрес, Билл напечатал телеграмму на машинке. Лоуэлл открыл дверь и позвал Бриггса. Бриггс пришел, и послание Рикори отправилось в путь.
      - Надеюсь, он быстро его получит и приедет, - сказал Мак Канн и налил себе большую порцию виски. - А теперь, - сказал он, - начну с самого начала. Прошу дать мне возможность рассказать все по-своему, а если у вас будут вопросы, задавайте, когда я кончу.
      После того как вы мне все рассказали, я направился в Род Айленд. Действовал без точных сведений, поэтому прихватил с собой толстую пачку чеков. По большей части фальшивых, но производят впечатление. И я не собирался покупать скот, просто показывать. По карте приметил деревушку, называется Беверли. На карте это самый близкий поселок к ранчо де Кераделя. Дальше либо пустынная местность, либо большие поместья. Поехал туда в машине. Добрался уже в темноте.
      Красивая деревушка, старомодная, одна улица ведет к воде, несколько магазинчиков, кино. Увидел дом с надписью "Беверли Хаус" и решил, что там можно переночевать. Де Кераделю и его девчонке нужно проезжать через эту деревушку, чтобы добраться до своего ранчо, и, может, они тут что-нибудь покупали. В любом случае должны быть разговоры, и тип, который владеет этим "Беверли Хаус", их слышал.
      Там за прилавком я увидел старика, похожего на помесь козла с вопросительным знаком, и сказал ему, что хочу переночевать и, может, задержусь на день-два. Он спросил, не турист ли я, я ответил нет, поколебался и добавил, что у меня тут дело. Он навострил уши, а я сказал, что у нас принято делать ставки перед игрой, и вытащил пачку чеков. Он прямо замахал ушами, а когда я договорился с ним о плате, он меня зауважал.
      Я пообедал, и когда уже кончал, старик пришел и спросил, как мне все, и я сказал отлично и садитесь. Он присел. Мы поговорили о том о сем, потом он стал расспрашивать о моем деле, и мы с ним выпили неплохого яблочного бренди. Я стал доверчив и рассказал ему, что выращивал в Техасе коров и разбогател на этом. Сказал, что мой дед как раз из этих мест и мне хочется сюда переселиться.
      Он спросил, как звали моего деда, и я сказал Партингтон и что хочу купит наш старый дом, но слишком поздно узнал, что он продавался, и какой-то француз, по имени де Керадель, купил его вместе с землей. Но, может, сказал я, мне удастся купить место поблизости, или, может, француз продаст мне часть земли. А потом я подожду, может, французу тут надоест, и я куплю старый дом по дешевке.
      Билл объяснил мне:
      - Дом, который купил де Керадель, много поколений принадлежал семье Партингтонов. Последний из них умер четыре года назад. Я все это сообщил Мак Канну. Продолжайте, Мак Канн.
      - Он слушал меня со странным выражением лица, будто испугался, сказал Мак Канн. - Потом предположил, что мой дед, должно быть, Эбен Партингтон, который после Гражданской войны уехал на запад, и я сказал, что, наверно, так и есть, потому что папу тоже звали Эбен и он никогда не говорил о своей семье, как будто злился на родственников, поэтому я и захотел купить старый дом. Я сказал, что это рассердило бы духи тех, кто выпнул моего дедушку.
      Ну, это был выстрел вслепую, но он попал в цель. Старый козел стал разговорчивей. Он сказал, что я настоящий внук Эбена, потому что Партингтоны никогда не забывали обид. Потом сказал, что вряд ли я смогу купить старый дом, потому что француз потратил на него массу денег, но тут поблизости он знает одно место, которое я могу купить, и очень дешево. Он еще сказал, что и землю у француза я не смогу купить, а если бы и смог, то мне бы она не понравилась. И все смотрел на меня, будто не мог решить, говорить дальше или нет.
      Я сказал, что все-таки хочу сначала попробовать старый дом, потому что слышал, что для востока он очень хорош, и земли много, хотя для запада это, конечно, мало. И спросил, а что там сделал француз. Ну, старый козел принес карту и показал мне окрестности. Большой кусок земли, выходит прямо в океан. Узкий перешеек, примерно в тысячу футов, соединяет его с материком. За этим перешейком земля расширяется веером, там примерно две-три тысячи акров.
      Он сказал, что француз построил на перешейке стену высотой в двадцать футов. В середине ворота. Но через них никто не проходит. Все, что приходит из деревни, включая почту, забирают охранники. Иностранцы, он сказал, странные смуглые маленькие люди, у которых всегда наготове деньги и которые всегда молчат. Сказал, что много привозят в лодке. Там есть ферма и много скота: коровы, овцы, лошади, свора больших собак. Он говорил: "Никто этих собак не видел, только один человек, и он..."
      Тут он неожиданно замолк, как будто сказал слишком много, и на лице у него появилось испуганное выражение. Поэтому я запомнил его слова и отложил расспросы на потом.
      Я спросил, был ли кто-нибудь внутри и как там все выглядит, и он сказал: "Никто, кроме человека, который..." Тут он снова замолк, и я решил, что он говорит о том же человеке, который видел собак. И мне становилось все интереснее.
      Я сказал, что ведь кто-нибудь может незаметно подобраться со стороны океана и посмотреть. И никто не увидит. Но он ответил, что там всюду скалы, и только в трех местах можно причалить на лодке, и все эти три места, как и ворота, охраняются. Он посмотрел на меня подозрительно, и я сказал: "О, да, я помню, папа мне про это рассказывал". И побоялся дальше его расспрашивать.
      Я спросил, какие еще изменения сделаны, и он ответил, что появился большой сад с камнями. Я заметил, что никто не делает сад с декоративными камнями там, где и так хватает камней. Он выпил еще и заявил, что это совсем другой сад, и вообще не сад, а, может, кладбище, и на лице у него опять появилось то же странное испуганное выражение.
      Мы еще выпили, и он сказал, что его зовут Эфраим Хопкинс, и рассказал, что примерно через месяц после того, как тут поселился француз, рыбаки возвращались с моря и у них как раз напротив этого места вышел из строя мотор. А в это время подошла яхта француза, и из нее на причал вышло много людей. Рыбаки плыли на веслах, и пока они шли мимо, высадилось не менее ста человек.
      Ну, потом он рассказал, что еще примерно через месяц житель Беверли по имени Джим Тейлор ехал ночью домой, и фары осветили на дороге парня. Парень заорал, увидев огни, и пытался убежать, но упал. Тейлор вышел посмотреть, что с ним. На парне было только белье и сумка на шее. И он был без сознания.
      Тейлор подобрал его и привез сюда, в "Беверли Хаус". В него влили алкоголя, и он пришел в себя. Оказался итальянец, по-английски почти не говорил и был испуган до смерти. Хотел получить одежду и убраться. Открыл сумку и показал деньги. Оказывается, он сбежал из этого дома де Кераделя. Добрался до воды и плыл, пока не решил, что вышел за стену, потом выбрался на берег. Сказал, он каменщик, один из той группы, что приплыла на яхте. Сказал, они устраивают каменный сад, высекают камни и ставят их стоймя, как большие могильные плиты, ставят кольцами, а внутри строят каменный дом. Сказал, эти камни двадцати - тридцати футов высотой...
      Я почувствовал, как что-то вроде ледяной руки коснулось моих волос. И сказал:
      - Повторите, Мак Канн.
      Он терпеливо сказал:
      - Лучше я продолжу по-своему, док.
      Билл заметил:
      - Я знаю, о чем ты думаешь, Алан. Но пусть Мак Канн продолжает.
      Мак Канн продолжал:
      - Итальянец не говорил, что его напугало. Просто начинал что-то бормотать, дрожал и крестился. Понятно было, что он считает дом в центре камней проклятым. Ему дали еще выпить, и он сказал, что дьявол там берет свое. Сказал, что из более чем сотни приехавших с ним людей половина погибла под упавшими камнями. Сказал, что никто не знает, куда дели их тела. Сказал, что рабочих набирали из разных отдаленных поселков, и никто из них не знает друг друга. Сказал, что после него прибыло еще больше пятидесяти. Сказал, что нанимали только людей без семьи.
      И потом он вдруг неожиданно закричал, закрыл голову руками и выбежал, и никто не успел его задержать. А два дня спустя, рассказывал старый козел, его выбросило море на берег примерно в миле отсюда.
      - Итальянца похоронили и из его денег заплатили налоги за бедную ферму. Об этой бедной ферме я расскажу позже, - сказал Мак Канн.
      И тут, похоже, старому козлу пришло в голову, что то, что он мне рассказывает, не поможет продать мне то, что он хотел бы продать. Он замолчал, стал махать своей бороденкой и поглядывать на меня. И я тогда сказал, что каждое его слово делает покупку для меня все более интересной. Сказал, что для меня нет ничего лучше хорошей таинственной истории, и чем больше я его слушаю, тем больше хочется мне поселиться здесь поблизости. Мы еще выпили, и я попросил его, если он еще что-нибудь узнает, рассказать мне. А я ему заплачу. И еще, что завтра мы с ним отправимся смотреть то место, о котором он говорит. Я решил, что надо дать ему все это усвоить, поэтому мы еще выпили, и я отправился спать. И заметил, уходя, что он очень странно смотрит мне вслед.
      Мак Канн продолжал:
      - Следующий день - была среда - оказался ярким и светлым. Мы сели в его машину и поехали. Немного погодя он стал рассказывать о том типе, что видел собак. Назвал его Лайас Бартон. Сказал, что Лайас любопытнее десятка старых дев, которые подглядывают в окошко за молодоженами. У Лайаса любопытство как болезнь. Сказал, что тот вытащил бы пробку из ада, чтобы поглядеть, даже если бы знал, что ад выплеснется ему в лицо. Так вот, Лайас все думал и думал об этой стене и о том, что за ней. Он много раз бывал в поместье Партингтонов и все там знал, но эта стена все равно что жена, которая вдруг закрыла лицо вуалью. Он знает, что увидит то же самое лицо, но не может не сорвать вуаль. И вот по этой самой причине Лайас должен был заглянуть за стену.
      Он знал, что днем такой возможности нет, но все там обошел, обползал и наконец нашел одно место у самой воды. Эф говорит, что стена с обеих сторон кончается скалой, она в нее встроена, но к ней можно подойти со стороны воды. Лайас решил, что он сможет со стороны воды подобраться к стене и перелезть через нее. Выбрал ночь, когда луна полная, но тучи часто закрывают ее. Взял в лодку легкую лестницу и погреб. Причалил, приставил лестницу и, когда тучи закрыли луну, поднялся на стену. И вот он наверху. Втащил туда лестницу и лег, чтобы осмотреться. У него была мысль поставить лестницу по другую сторону, спуститься и отправиться на разведку. Он подождал, пока выйдет луна, и увидел перед собой широкий луг, усеянный большими кустами. Потом дождался, пока луна снова скрылась, поставил лестницу и начал спускаться...
      И вот в этом месте старый Эф замолчал, подвел машину к обочине и остановился. Я спросил: "Ну, а дальше что?" Эф ответил: "Мы его нашли утром у гавани, он греб как сумасшедший и кричал: "Уберите их от меня! Уберите их от меня!" Когда он немного успокоился, то рассказал то, что я рассказал вам.
      - А потом, - сказал Мак Канн, - а потом, - он налил себе и выпил, потом старый козел показал, что он прекрасный актер или отъявленный лжец. Он сказал: "И тут Лайас сделал так", глаза у Эфа закатились, лицо задергалось, и он заскулил: "Как они пищат! Пищат, как птицы! Как они бегут! О боже, они в кустах! Прячутся и пищат! Боже, они похожи на людей, но это не люди. Как они бегут и прячутся!..
      "Но что это? Похоже на лошадь... большая лошадь... скачет... скачет..."
      "Смотрите на нее... как летят ее волосы!.. посмотрите на эти голубые глаза на белом лице!.. и на лошадь... большую черную лошадь..."
      "Смотрите, как они бегут... и как пищат... Слышите, как они пищат, как птицы! В кустах... перебегают от куста к кусту..."
      "Смотрите на собак!.. это не собаки... Уберите их от меня! Уберите их от меня! Собаки ада... Боже... уберите их от меня!"
      Мак Канн сказал:
      - У меня мурашки поползли по коже. И сейчас ползут, когда я вам рассказываю.
      Тут Эф включил мотор, и мы поехали дальше. Я спросил: "А потом что?" Он ответил: "Все. Все, что мы смогли у него выудить. И с тех пор он ничего не говорит. Может, упал со стены и ударился головой. Может, так, а может, нет. Во всяком случае Лайас больше не любопытен. Ходит по деревне, один, с широко раскрытыми глазами. Вспугни его, и он начнет то, что я показал, только получше". - И он посмеялся.
      Я сказал: "Но если то, что похоже на человека, не человек, и то, что похоже на собак, не собаки, то что это?"
      Он ответил: "Вы знаете столько же, сколько я".
      Я сказал: "Но вы хоть представляете, кто эта девчонка на большой черной лошади?"
      Он ответил: "Она, да. Девчонка француза".
      Снова ледяная рука коснулась моих волос, мысли заметались... Дахут на черном жеребце... охотится... на кого? И стоящие камни, и люди, гибнущие под ними... все как в старину... в старом Карнаке...
      Мак Канн продолжал свой рассказ.
      - Мы поехали дальше, и я видел, что старый козел очень возбужден, он все время жевал свои усы. Наконец мы приехали в место, о котором он говорил. Осмотрелись. Хорошее место. Похоже на такое, которое я хотел бы купить, как я ему рассказывал. Старый каменный дом, много комнат - для востока. Меблированные. Мы немного побродили вокруг и скоро увидели стену. Все, как сказал старый козел. Нужна артиллерия или тринитротолуол, чтобы пробить ее. Эф бормотал, чтобы я не особенно на нее смотрел. Большие ворота поперек дороги, похожи на стальные. И хоть мы никого не видели, мне показалось, что за нами все время следят.
      Мы походили тут и там, потом вернулись к дому. И тут старый козел беспокойно спросил меня, что я думаю, и я сказал, что все в порядке, если цена устроит, и какая же цена. И он назвал сумму, от которой я замигал. Не потому, что велика, наоборот. И тут у меня появилась мысль. Я сказал, что хочу посмотреть еще несколько домов. Мы еще там походили, а мысль не выходила у меня из головы.
      Было уже поздно, когда мы вернулись в деревню. На пути назад остановились поговорить с одним человеком. Он сказал: "Эф, еще четверо исчезли из бедной фермы".
      Старый козел заерзал и спросил, когда. Тот ответил, прошлой ночью. Сказал, что управляющий хочет позвонить в полицию. Эф как будто что-то стал подсчитывать и сказал, что всего уже около пятидесяти. Тот сказал, да. Они покачали головами, и мы поехали дальше. Я спросил, что это за бедная ферма, он ответил, что это в десяти милях, там живут нищие, и вот последние три месяца они стали исчезать. И у него появилось то же испуганное выражение, и он заговорил о другом.
      Ну, мы вернулись в "Беверли Хаус". Там было много местных жителей, и они отнеслись ко мне с почтением. Видимо, Эф сказал им, кто я такой, и это было что-то вроде комитета по встрече.
      Один из них встал и сказал: хорошо, что я вернулся, но надо было мне вернуться раньше. Они уже знали об исчезнувших нищих, и им это не понравилось.
      Я поужинал, вышел, людей прибавилось. Они будто собирались вместе, чтобы не так бояться. А моя мысль становилась все настойчивее. А мысль заключалась вот в чем. Я ошибался, думая, что Эф заботится только о выгоде. Мне показалось, что они все страшно напуганы и, может, решили, что я тот самый человек, который может им помочь.
      Наверно, Партингтоны там были большими шишками, и вот я, один из них, возвращаюсь. Можно сказать, послало само небо, как раз вовремя. Я сидел, прислушивался, и все разговоры крутились вокруг бедной фермы и француза.
      Около девяти пришел еще один. Сказал: "Нашли двух исчезнувших нищих". Все подошли ближе, и Эф спросил: "Где?" И тот ответил: "Билл Джонсон приплыл вечером. Увидел за кормой двух утопленников. Подцепил их. На пристани они со стариком Си Джеймсоном рассмотрели их. Говорит, что он их знает. Сэм и Мэтти Вилан, которые уже три года жили на ферме. Так и лежат на пристани. Наверно, упали в воду, ударились о камни и утонули.
      "Как это ударились о камни?" - спросил Эф. И тот ответил, что у них в груди ни одной целой кости. Ребра все разбиты, похоже, их много дней колотило о скалы. Как будто их к ним привязали. Даже сердца раздавлены...
      Я почувствовал тошноту и гнев; услышал внутри себя голос: "Так было в старину... так убивали твой народ... давным-давно..." Тут я понял, что вскочил на ноги и Билл удерживает меня за руки. Мак Канн тоже вскочил, но на лице его не было удивления, и я подумал, что он не все нам рассказал.
      Я сказал:
      - Все в порядке, Билл. Простите, Мак Канн.
      Мак Канн мягко ответил:
      - Ладно, доктор, у вас свои причины. Ну, вот, тут в комнату вошел долговязый парень с пустыми глазами и расслабленным ртом. Никто не произнес ни слова, все только смотрели на него. Он подошел ко мне и стал смотреть. Потом задрожал и прошептал: "Она опять скачет. Скачет на черной лошади. Прошлой ночью скакала, и волосы развевались за ней, и собаки бежали у ее ног..."
      Тут он испустил пронзительный крик и стал подпрыгивать, как игрушка на резинке, и кричать: "Это не собаки! Не собаки! Уберите их от меня! Боже... уберите их от меня!"
      И все вокруг стали его успокаивать: "Успокойся, Лайас, успокойся". И увели его, а он продолжал кричать. Оставшиеся молчали. Смотрели на меня серьезно, выпивали, потом уходили. Я... - Мак Канн заколебался... - я был потрясен. Если бы я был старым козлом, я бы показал вам, как кричал Лайас.
      Как будто дьяволы ухватили щипцами его душу и вытаскивают, как гнилой зуб. Я выпил еще и пошел спать. Старый Эф остановил меня. Он был бледен, и борода у него дрожала. Принес еще кувшин и сказал: "Задержитесь немного, мистер Партингтон. Нам показалось, что вы согласны поселиться тут. Если вам не подходит цена, назовите вашу. Мы согласимся".
      К этому времени не нужно было быть гением, чтобы понять, что вся деревня напугана до смерти. И по тому, что я слышал и видел, я их винить не мог. Я сказал Эфу: "Эти нищие. Как вы думаете, куда они исчезают? Кто их забирает?"
      Он огляделся, прежде чем ответить, потом прошептал: "Де Керадель".
      "Зачем?"
      Он опять шепотом: "Для своего каменного сада".
      Раньше я бы над этим посмеялся. Но тут мне смеяться не хотелось. И я сказал ему, что место мне нравится, но завтра я вернусь в Нью-Йорк и подумаю, а тем временем почему бы им не заявить в полицию? Он ответил, что деревенский полицейский испуган так же, как и все остальные, и он уже говорил с офицерами, но те решили, что он спятил. На следующее утро я расплатился и обещал через день-два вернуться. Небольшая делегация явилась попрощаться со мной и уговаривала вернуться.
      Интересно было бы взглянуть на это место за стеной и особенно на то, что Эф назвал каменным садом. У меня в Провиденсе друг, у него есть гидросамолет. Я поехал к нему и договорился, что вечером полетим над поместьем Кераделя. Полетим над берегом. Ночь была лунная, и мы вылетели в десять. Когда подлетали, я достал бинокль. Все вокруг ясно, но над этим местом поднялся туман. Быстро поднялся, будто хотел обогнать нас.
      У причала, в глубокой бухте, стояла большая яхта. Она направила на нас прожектор. Не знаю, то ли хотела ослепить, то ли выяснить, кто мы и откуда. Я попросил лететь к дому, и мы ушли от прожектора. Я поднял бинокль и увидел длинный старинный каменный дом, полускрытый холмом. И еще увидел кое-что, от чего поползли мурашки... как от воплей Лайаса. Не знаю, почему. Много больших камней, расположенных кругами, и большая груда камней в середине. Туман вился вокруг, как змеи, и среди камней поблескивали огоньки... серые огоньки... какие-то отвратительные...
      Мак Канн смолк, дрожащей рукой поднес ко рту бокал и выпил.
      - Гнилые огни. Как будто... разлагаются... И на груде камней сидело что-то черное... бесформенное... тень какая-то. Эта тень дрожала, колебалась... а камни будто старались стащить нас вниз, к этой черной тени...
      Он поставил бокал, и рука у него все еще дрожала.
      - И тут мы пролетели. Я оглянулся, но все закрыл туман.
      Он сказал Лоуэллу:
      - Говорю вам, док, что с ведьмой Мэндилип я никогда не чувствовал себя так отвратительно, как над этим местом. Мэндилип была связана с адом, верно. Но это место - само по себе ад, говорю вам!
      13. ДАХУТ ПРИСЫЛАЕТ ВЫЗОВ
      - Вот и все. - Мак Канн зажег сигарету и посмотрел на меня. - Мне кажется, что для доктора Карнака мой рассказ имеет больше смысла, чем для меня. Я... я просто знаю, что тут черное зло. А он, может, знает, насколько черное. Например, док, почему вы вздрогнули, когда я рассказал о двух нищих?
      Я сказал:
      - Доктор Лоуэлл, если не возражаете, я хотел бы поговорить наедине с Биллом. Мак Канн, заранее прошу прощения. Билл, идем в уголок. Хочу с тобой пошептаться.
      Мы с Биллом отошли так, чтобы нас не могли услышать, и я спросил:
      - Много ли знает Мак Канн?
      Билл ответил:
      - Все, что мы знаем о Дике. Он знает, что де Керадель был связан с кукольницей. И с него этого достаточно.
      - Знает ли он о моих встречах с мадемуазель?
      - Определенно нет. Мы с Лоуэллом решили, что тут слишком много интимного.
      - Весьма деликатно с вашей стороны, - я с трудом сохранил серьезность. - Но говорил ли ты кому-нибудь, кроме меня, об этой твоей воображаемой тени?
      - Воображаемой? Какого дьявола!.. Нет, не говорил.
      - Даже Элен?
      - Да.
      - Отлично, - сказал я. - Теперь я знаю, где нахожусь. - Я вернулся к столу и снова извинился перед Мак Канном. И сказал Лоуэллу:
      - Помните, де Керадель говорил, что готовит некий эксперимент? Цель эксперимента - оживить бога или демона, которому поклонялись когда-то давно. По рассказу Мак Канна я могу заключить, что эксперимент зашел далеко. Он установил камни в порядке, предписанном древним ритуалом, и в середине соорудил Большую Пирамиду. Дом Черноты, Храм Собирателя. Алкар-Аз...
      Лоуэлл оживленно прервал:
      - Вы опознали это название? Я помню, когда вы впервые его упомянули, де Керадель пришел в ужас. А вы не ответили на его вопрос. Вы это сделали, чтобы ввести его в заблуждение?
      - Нет. До сих пор не знаю, как возникло в моем сознании это название. Может, от мадемуазель... как потом многое другое. А может, и нет. Если помните, мадемуазель предположила, что я... вспомнил. Тем не менее я знаю, что сооружение в центре монолитов - Алкар-Аз. И что это, как справедливо заметил Мак Канн, черное зло.
      МАк Канн спросил:
      - Но двое нищих, док?
      - Может, действительно их било волнами о скалы. Но в древнем Карнаке и в Стоунхендже в старину друиды своими дубовыми, каменными и бронзовыми кувалдами били жертвы по груди, пока не разбивали ребра и не превращали сердца в месиво.
      Мак Канн негромко сказал:
      - О боже!
      Я продолжал:
      - Пытавшийся сбежать каменщик рассказал о людях, которые гибли под камнями, и тела их исчезали. Недавно при исследованиях в Стоунхендже под многими камнями найдены остатки человеческих скелетов. Когда устанавливали монолиты, эти люди были живы. Такие же останки и под стоячими камнями древнего Карнака. В древности под стенами городов замуровывали мужчин, женщин, детей. Иногда их предварительно убивали, а иногда замуровывали живьем. Основания храмов покоятся на таких жертвах. Мужчины, женщины, дети... их души навсегда прикованы там... они охраняют. Так верили древние. Даже сейчас есть суеверие, что только тот мост будет прочен, при строительстве которого погиб хотя бы один человек. Надо покопаться у камней... сада де Кераделя. Бьюсь об заклад, что там найдутся тела исчезнувших работников.
      Мак Канн сказал:
      - Бедная ферма у самой воды. Легко оттуда увозить людей на лодке.
      Лоуэлл резко возразил:
      - Ерунда, Мак Канн. Как можно их захватить тайно? Вы ведь не считает, что де Керадель подплывает, загоняет на борт нищих, уплывает, и ни один человек этого не видит?
      Мак Канн успокаивающе ответил:
      - Ну, док, это не так уж трудно. Я видел, как бегут из тюрем. Охрану всегда можно снять.
      Я сказал:
      - Есть другие пути. Они могли добровольно уйти в тайне. Кто знает, что пообещал им де Керадель, если они уходили именно к нему?
      Лоуэлл заметил:
      - Но как он мог подобраться к ним? Как установил контакт?
      Билл негромко ответил:
      - При помощи теней Дахут!
      Лоуэлл сердито отодвинул свой стул.
      - Вздор! Допускаю, что внушение могло подействовать в случае с Ральстоном. Но допустить, что в коллективную галлюцинацию вовлекаются полсотни участников... вздор!
      - Ну, во всяком случае они исчезли, - протянул Мак Канн.
      Я сказал:
      - Де Керадель - энтузиаст, и очень большой. Подобно Наполеону, он знает, что нельзя изготовить омлет, не разбив яйца; нельзя иметь мясо без скота, нельзя принести человеческие жертвоприношения без людей. Как он подбирает рабочих? Его агенты отыскивают людей без семьи, о таких никто не побеспокоится после исчезновения. И они из разных, удаленных друг от друга мест, не знают друг друга. Зачем? Чтобы уменьшить риск при розыске. А что происходит с ними после окончания работ? Кто знает? И кого это интересует?
      Позволят ли им уйти после окончания работ? Сомневаюсь. Иначе к чему все эти странные предосторожности? И опять - кто знает и кого это интересует?
      Билл сказал:
      - Ты хочешь сказать, что он использует их для...
      Я прервал его:
      - Для своего эксперимента, конечно. Или, как отметил старый козел Мак Канна, для своего каменного сада. Они подопытные кролики. Но запас кроликов подходит к концу. По какой-то причине он не хочет или не может добывать их прежним способом. Но они ему нужны. Для такого эксперимента нужны толпы. Где он может найти их с минимальным риском? Не крадя людей поблизости. Тут бы ад поднялся. И не из тюрьмы: каждый исчезнувший из тюрьмы человек вызвал бы еще больший ад. К тому же ему нужны не только мужчины, но и женщины. А кого не заметят в этом мире? Нищего. А тут поблизости источник. И вот нищие начинают исчезать.
      Мак Канн сказал:
      - Похоже на правду. Но как же собаки, которые не собаки? Их видел спятивший Лайас.
      ...На черном жеребце своем
      Со сворой призрачной у ног
      ...Вспомнил я и ответил:
      - Ваши догадки не хуже моих, Мак Канн. А что вы собираетесь делать с этими вашими людьми, если Рикори отдаст их в ваше распоряжение? У вас есть план?
      Он уселся поудобнее.
      - Ну, вот как. Если босс передаст их мне, значит, он сам собирается вернуться. А когда босс принимает решение, он действует быстро. Эти парни, которых я назвал, не боятся ни ада, ни его чертей. Все владеют оружием, но не отбросы какие-нибудь, хорошо выглядят, нормально себя ведут... почти всегда. Теперь вот к чему я веду. Если де Керадель действительно занят тем, о чем мы говорим, рано или поздно произойдет что-нибудь, что даст к нему доступ. Мне кажется, что эти двое нищих, которых он бросил в воду, это ошибка. Он не хочет ничего заметного, ничего подозрительного. Но, может, он и другие ошибки допустит. А мы будем тут как тут.
      - Жители Беверли рады видеть меня. Пойду с двумя парнями к Эфу и скажу, что хотел бы попробовать пожить в доме, который они предлагают мне купить. За день-два подтянутся остальные. Приедут порыбачить с Мак Канном на досуге. Будем рыбачить, будем бродить по окрестностям. К тому времени как появится босс, мы все там будем знать. Ну, а уж там он скажет нам, что делать.
      Доктор Лоуэлл сказал:
      - Мак Канн, все это будет стоить денег. Я не соглашусь, если вы не позволите мне оплатить расходы.
      Мак Канн улыбнулся.
      - Не беспокойтесь об этом, док. Дом нам ничего не будет стоить. Об этом позаботятся Эф и его друзья. А что касается парней... ну, я тут по поручению босса кое-чем занимался, и у меня много денег. Да и босс за все заплатит. Ну, и еще... - в глазах Мак Канна блеснула алчность, - по тому, что говорили вы и доктор Беннет, в доме де Кераделя может ждать неплохая добыча.
      Шокированный Лоуэлл воскликнул:
      - Мак Канн!
      Я рассмеялся, посмотрел на Мак Канна. И у меня появилась беспокойная мысль, что он, может быть, не такой уж незаинтересованный человек. Кажется прямым и откровенным, его рассказ подкрепляет все наши подозрения, но не слишком ли все кстати? Он и Рикори гангстеры и рэкетиры, они действуют жестоко, нарушая законы.
      Я не сомневался, что в основном его рассказ правдив, что он действительно обнаружил деревню, полную страха и слухов. Но, может, это всего лишь слухи в маленькой общине, жители которой негодуют из-за того, что им теперь воспрещен доступ туда, куда они свободно проходили на протяжении многих поколений? Во многих местах Новой Англии соседи посчитают оскорблением, если вы на ночь задернете занавески на окнах. Если ничего плохого не делаете, зачем закрываться от соседей? Может, те же самые соображения лежат в основе беспокойства в Беверли? Все, что может происходить за стеной де Кераделя, нарисовано их воображением. И постепенно слухи будут становиться все более дикими.
      Разбойнику нетрудно воспользоваться такой ситуацией; привести с собой банду, поселиться в заброшенном доме по соседству с имением де Кераделя. Потом, под каким-нибудь вымышленным предлогом, а может, и без него, утверждая, что нужно избавить жителей деревни от страха, опираясь на поддержку суеверных жителей, ночью преодолеть стену, ворваться в дом и ограбить его. Охранников можно "устранить", и никто не вмешается. Может, у Мак Канна есть информация о деньгах Ральстона и других.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13