Зенич вышел из машины, сделал несколько шагов и очутился лицом к лицу с приезжими. В глазах у них он увидел растерянность. "На причале мы были все вместе, - подумал он, - и вот теперь опять вместе, и повод тот же. Многовато даже для таких ребят. Камоликов всю войну прошел хирургом в полевом госпитале. Бежан помоложе, но тоже повидал достаточно, да и следователь, похоже, не новичок. Многовато даже для них. А молодым каково - практиканту и Емелину?"
      - Время позднее, - строго сказал он им. - Судя по погоде и по тому, сколько времени прошло с момента убийства, улик, по-видимому, никаких. Прошу всех работать быстро и предельно внимательно. Вы, Василий Сергеевич, обратился капитан к Камоликову, - займитесь трупом Он в плавнях, по ту сторону шоссе, рядом с деревом, вы увидите. С "рафика" мы вам посветим.
      - Я пойду тоже, - сказал следователь.
      - Да, конечно.
      Следователь с Камоликовым ушли.
      - Слушай, может, это не Цырина работа, а? - сказал Бежан.
      - Его. Место шофер указал точно.
      - А убит кто? Пограничник?
      - Очевидно.
      - Но мотивы? Какие у Цырина были мотивы? - воскликнул Емелин.
      - Если б знать, - вздохнул капитан. - Вопрос всем. Почему убийца раздел труп?
      - Убийство совершено с целью ограбления, - мгновенно отреагировал Емелин.
      - Или для того, чтобы спрятать одежду, если она может что-нибудь поведать о личности убитого, - сам и ответил Зенич. - Как думаете, мундир - это заметно?
      - Заметно, - согласился Бежан. - Но и тащить его за собой в город не резон.
      "Или все наоборот", - сказал себе капитан.
      - Наши мнения совпали, - сказал он им. - Берите втроем мою машину и попробуйте поискать.
      - Где и что? - спросил Бежан.
      - Мундир и чемодан. На тридцать шестом километре, там, где он бросил автобус.
      - А здесь?
      - Здесь я смотрел.
      - Мы поехали, - сказал Бежан. - Вдруг что-нибудь...
      - Только на это "вдруг" и можно рассчитывать.
      Они уехали. Капитан остался на дороге.
      "Только бы они ничего не нашли, - думал Зенич. - Только бы там действительно ничего не было. Если они найдут мундир, я отказываюсь что-либо понимать. Пограничник, тридцать восьмой километр, катастрофа - все это как-то связано, и докопаться до истины мы сможем, только распутавшись с автобусом. Возможно, заговорит кассирша. Возможно, раскроется Бул. Но во-первых, не гарантированы степень их осведомленности и искренности. А во-вторых, и это главное, ни Вула ни Литвиновой не было сегодня ночью здесь, на тридцать восьмом километре.
      Что связало Цырина с пограничником в этот трагический узел? Почти сто километров они ехали вдвоем. Сидели рядом и говорили. О чем?
      Может, этот парень стал невольным свидетелем каких-либо дел Цырина днем пятнадцатого? Сомнительно. Он не откладывал бы свои объяснения с шофером до тридцать восьмого километра. Заподозрил что-нибудь? Не мог Цырин проговориться. Но тогда версия о том, чтр шофер устранил пограничника, как свидетеля, разваливается ещё не выстроенная.
      А мундир?
      Поищем еще. Пограничник выглядел отпускником. Был веселым и разговорчивым. Был с чемоданом. Чемодан этот в автобусе не нашли, зато он фигурирует во всех свидетельских показаниях о Цырине на всем пути его от дома до причала.
      Чемодан - такая же улика, как и мундир. И как и от мундира, от него надо было избавляться. Пока все логично. Допустим, он положил мундир в чемодан. Но тогда почему же всюду таскал чемодан с собой? Почему взял на лодку? Почему потом чемодан исчез с лодки? Что было в этом чертовом чемодане?
      Деньги? Нет, не деньги. Они перевезли их сразу и хранили в двух канистрах.
      Значит, мундир. Но зачем Цырину мундир?
      Представь, что ты солдат и едешь в отпуск, - сказал себе капитан. - Тебе нетрудно это представить. Ты не так давно был солдатом и прекрасно все вспомнишь. По пути ты ведь встречался с кем-то, что-то рассказывал. Что?
      Вот что. Ты рассказывал своим попутчикам все про себя.
      И о том, кто ты. И куда едешь. И откуда. В такие минуты тебя мог расколоть каждый, кому это было нужно. Счастье твое, что никому это не было нужно.
      А Цырину это было нужно? И ему не нужно! Вы проговорили всю дорогу. А потом он тебя убил. Почему он тебя убил?
      Что такого ты ему сказал? Что ты солдат и едешь домой, быть может, за тысячи километров отсюда?
      Тысячи километров... Тысячи километров... Тысячи километров...
      Вспомни, что сказал Мытарев во время вашего самого первого разговора сегодня. Он сказал что-то такое, что сейчас было бы очень кстати.
      Какую-то эти подлецы видели дополнительную гарантию собственной безнаказанности, вот что он сказал.
      Тысячи километров...
      Вот что ты ему сказал! Ты куда-то ехал. Куда-то очень далеко. И через несколько часов тебя бы уже не было в Приморске. А он ухватился за твои слова. Ты предоставил ему возможность одним махом уйти от всех. Под твоим именем.
      Ценой твоей жизни. И он сделал выбор. Он долго решался.
      Целых сто километров. До тридцать восьмого, где мы сейчас стоим и уже ничего не можем сделать для тебя. Конечно, мы можем найти того, с царапиной на горле, и мы его найдем, но что это будет значить лично для тебя?
      Зато это будет значить все для нас..."
      - Владимир Николаевич! - донеслось из плавней.
      Зенич пошел на голос и снова услышал, как закричал Камоликов:
      - Скажите, пусть дадут свет!
      Капитан вернулся к "рафику" и постучал в кабину. Открылась дверка, и высунулся водитель. Зенич объяснил ему, что нужно делать. Водитель включил мотор. Автобус медленно сполз с трассы, остановился, и лучи из трех его фар одна была установлена на крыше - спроектировали дождь на экран вечера. Дождь выглядел совсем нестрашным - блестящие полоски, перечеркивающие лучи, казалось, вскипали на свету.
      - Мы закончили, - сказал Камоликов, неожиданно появившись на дороге...Рядом шел следователь.
      - Слушаю вас.
      - Слушать-то особенно нечего. Убитый - молодой человек лет двадцати. Вы сами видели... Это в области затылка. Удар нанесен сзади, тупым орудием, десять - двенадцать часов назад. Вскрытие покажет точнее.
      - Не много.
      - Кое-что добавлю, - сказал следователь. - Труп раздевали не там, где мы его нашли.
      - Почему?
      - Уже раздетым его волокли по земле - на спине характерные порезы. Вы видели, какая там почва? И еще. Труп спрятан в очень неудачном месте. Вернее, вообще не спрятан.
      Я бы так сказал - поспешно брошен.
      - Ему помешали спрятать, - сказал Зенич. - Не очень много. Но как ни странно, этого почти достаточно. Ждем машину.
      Камоликов прислушался.
      - Вот она, кажется, - сказал он.
      На шоссе появилась "Волга". Емелин затормозил у автобуса. Он выскочил первым и, опередив Бежана, закричал:
      - Ничего.
      - Ничего, - сказал Бежан, подходя. - Может, ещё раз посмотрим здесь?
      - Смотрите, - кивнул капитан.
      Он знал, что они ничего не найдут и здесь.
      ДВАДЦАТЬ ОДИН ЧАС ДЕВЯТНАДЦАТЬ МИНУТ
      Полковник выслушал Зенича спокойно. Сказал:
      - Не вижу оснований с вами не согласиться.
      - Давайте не будем соглашаться, - предложил капитан. - Давайте лучше поищем что-нибудь взамен.
      - Для чего? - удивился Мытарев. - Если убит пограничник, а мы исходим сейчас из этого, то ваша версия выглядит очень убедительно. Я уж не говорю о том, что другой пока нет.
      - А если не пограничник?
      - По-видимому, все-таки он. Место, время - все совпадает. Не забудьте также, что при встрече с шофером Нетребой Цырин солгал. Уже работал его план вот как я расцениваю эту ложь.
      - Не могу понять, как такой человек, как Цырин, решился на убийство.
      - Когда мы начинали сегодня утром, мы сказали себе:
      пятеро с автобуса - вот кто нас прежде всего интересует.
      Направление определило темпы. Они стремительны - другие нас не устраивали. Честно говоря, я не ждал, что вы закончите сегодня. Я ошибся. Все, что мы имеем, получено в результате отработки направления, которое мне поначалу казалось хоть и первостепенным, но не главным. И здесь я ошибся. Теперь я снова возвращаю вас к темпам. Могли ли мы в дополнение к тому, что сделали, ещё и изучить всех действующих лиц этой истории настолько, чтобы достаточно точно мотивировать каждый их шаг? Конечно, нет. Мы только теперь этим и займемся. Ну, а вашу версию я принимаю безоговорочно, - продолжал Мытарев. Боюсь только, что она уже бесполезна.
      - Почему? - растерялся капитан.
      - Кого вы собираетесь ловить?
      - Убийцу Цырина.
      - Кто он?
      - Не знаю.
      - - И я не знаю. Ну, хотя бы приблизительно...
      - Приблизительный портрет?
      - Я имею в виду другое.
      - Этот человек имеет отношение к заводу.
      - Тепло.
      - Он знакомый Литвиновой.
      - Еще теплее.
      - У него какие-то давние дела с Вулом.
      - Совсем горячо.
      - Он возглавлял операцию на заводе.
      - Вот теперь то, что нужно.
      - Я не совсем понимаю...
      - Как вы понимаете, рассказать обо всем Цырин уже не может. Что-то может рассказать тот, второй. Для этого нам осталось его найти.
      - Он повторяет путь Цырина, - сказал капитан.
      - Сомневаюсь.
      - Но ведь вы сами так считали.
      - Считал, не учитывая его роли. Человек, способный Вула обвести вокруг пальца, в деле, несомненно, главный.
      - А Цырин?
      - Цырин-простой курьер, - сказал Мытарев.
      - И казначей?
      - Не уверен.
      - Сегодняшние действия Цырина заставляют отнестись к нему несколько по-иному.
      - Это не его действия, а наша трактовка его действий, не забудьте. Кроме того, даже если мы угадали с Цыриным, все равно операция по ограблению кассы по задуму, по характеру исполнения, по этой маленькой изюминке с Вулом - стоит на порядок выше. Притом разумеется, что мы не все о ней знаем. А у толкового плана обязательно должен быть толковый вдохновитель. Вы согласны?
      - Согласен, - сказал Зенич.
      - Вы допускаете, что этому человеку стало известно о намерениях Цырина?
      - Да.
      - И что поэтому пролилась кровь?
      - Возможно. Они не были уверены, что Вул станет молчать. Оба думали об одном - о бегстве. Деньги хранились у Цырина. Тот, второй, подстерег его и стал требовать дележки.
      Они повздорили и...
      - Вы видите слабость в вашей схеме? - прервал капитана Мытарев.
      - Именно?
      - Деньги. Почему деньги были у Цырина?
      - Он вывез их из Южного - это естественно.
      - Я веду речь не о логике тех или иных шагов преступников, а о некой моральной стороне дела, если можно применительно к ним говорить о морали. Деньги доверены человеку, роль которого в деле крайне незначительна. Его иерархический номер в операции третий, если их было трое, или четвертый, если четверо. И какие деньги! Обычно "шефы" никому не доверяют таких сумм.
      - У них не было иного выхода.
      - Почему же тогда убийца Цырина, "главный" - будем называть его так - не знал, где и как хранятся деньги? Для них это был вопрос первостепенной важности.
      - Вы думаете, он не знал?
      - Не забывайте, что половина денег осталась в лодке, в которой, как вы помните, он побывал.
      - Признаю, - согласился капитан. - Действительно, какой-то странный "главный". Но вернемся к тридцать шестому километру.
      - Не разбрасывайтесь этим "главным", - назидательно сказал Мытарев. - Он ваш козырной туз, берегите его. По поводу вашей версии... Вы серьезно считаете, что в настоящий момент "главный" действует за Цырина?
      - Да.
      - Какой смысл?
      - Все тот же - побыстрее исчезнуть из поля зрения.
      - Путь, который вы определили Цырину, - не самый быстрый. К тому же он опасен: Цырин убит и мы находим труп.
      Ну, а если быть предельно точным, то для "главного" он ещё и бесполезен. Он волен выбрать любой вариант бегства - мы его не знаем.
      - А если Вул начнет говорить?
      - Вы же понимаете, что на время, которое прошло, это не распространяется.
      - Это знаем мы. А "главный"? И потом, возможно, он ещё в городе.
      - Оповещение на вокзалы мы уже дали, - задумчиво сказал Мытарев. - Будьте уверены, "пограничника" там не пропустят. Хотя, повторяю, лично я в это не верю.
      - Товарищ полковник! - ожил селектор. - Трубочку! Киреев.
      - Да, - сказал Мытарев, взяв трубку. - Да я.
      Больше он ничего не сказал и, слушая Киреева, очень выразительно смотрел на Зенича.
      - Есть новая фамилия, - сказал он через минуту, прикрыв микрофон рукой. Запомните: Бабура.
      ДВАДЦАТЬ ОДИН ЧАС ДВАДЦАТЬ МИНУТ
      Литвинову "вели" от самого дома. Шла она медленно, часто останавливалась, но никуда не заходила по дороге. Лейтенант, сопровождающий её, так охарактеризовал эти остановки:
      - Она на что-то решается.
      Ему было проще: он её видел. У Киреева же перед глазами был только план города, на котором он прикидывал местонахождение Литвиновой. Но все равно вывод, который сделал Киреев, опережал возглас старшего лейтенанта.
      - Она идет к нам! - закричал лейтенант, и Кирееву захотелось на него цыкнуть.
      - Я поднимусь к себе, - сказал он дежурному. - Как появится - проводите.
      Литвинова вошла через несколько минут и робко спросила старшего лейтенанта.
      - Пойдемте, - пригласил дежурный.
      - Разве он на работе? - удивилась женщина. Казалось, её больше устроило, если бы Киреева не оказалось на месте.
      - На работе, - сказал дежурный и отвел её наверх.
      - Вы меня не ждали? - спросила Литвинова, входя.
      - Я вас ждал, - ответил старший лейтенант. - Я знал, что вы придете, но не хотел торопить. Садитесь, пожалуйста.
      Не сводя с него тревожных глаз, женщина села.
      - Я хотела у вас спросить про одного человека, - начала она.
      - Какого человека?
      Литвинова замялась.
      - Вы помните наш уговор, Любовь Ивановна? Говорить обо всем честно и без утайки.
      - Все, что знала, я уже рассказала.
      Это был её стандартный ответ.
      - Тогда что заставило прийти?
      - Чтобы спросить про одного человека.
      - Про какого? Назовите его. Иначе разговора у нас не получится.
      Она подумала немного. Сказала:
      - Бабура. Звать Виктором.
      - Это какой Бабура? - поинтересовался Киреев. Где-то он уже слышал эту фамилию.
      - Он на автобусе работает...
      - На заводском?! - вспомнил старший лейтенант.
      - Да.
      - Почему вас интересует шофер автобуса Бабура?
      - Виктор... мой друг. Я не видела его уже целую неделю. - Она дышала часто и тяжело. - Я... Я видела его. С тем человеком, которого... убили.
      - Когда?
      - Десять дней назад.
      "За четыре дня до кражи", - отметил старший лейтенант.
      - Где?
      - На автостанции.
      - При каких обстоятельствах?
      Она ничего не рассказывала сама. Она только отвечала на вопросы.
      - Я в тот день отпросилась пораньше, чтобы зайти в детский сад. Я боялась...
      - Чего?
      - Я боялась за сына.
      - Почему?
      - За день до этого кто-то позвонил в бухгалтерию, сказал... что из детского сада... что мальчик заболел и чтобы я пришла.
      "Стоп, - сказал себе Киреев. - Не спеши. За этим что-то кроется".
      - В кассе есть телефон. Почему же звонили в бухгалтерию?
      - Не знаю.
      - Кто звонил?
      - Какой-то мужчина.
      - Среди персонала детского сада есть мужчины?
      - Там директором мужчина.
      - Что делали после звонка?
      - Закрыла кассу и помчалась в детский сад.
      - И выяснилось?
      - Что сын здоров.
      - И что никто не звонил?
      - Да.
      "Странный звонок, - подумал Киреев. - В её рассказе чегото не хватает. Если Бабура действительно причастен к краже, то и тут не обошлось без него. Хотели убрать её из кассы?
      Для чего?"
      - Скажите, Любовь Ивановна, вы в тот день встречали Виктора?
      - Да.
      - Когда и где?
      - Я встретила его в коридоре заводоуправления, когда бежала в садик. Он предложил меня подвезти.
      - На автобусе?
      - Да. Я согласилась.
      Хотели убрать из кассы. И Бабура тут как тут. Только зачем её убирать? До зарплаты четыре дня. Ключи, надо полагать, они уже имели. Ключи! Вот оно что! Конечно же, ключи...
      После такого звонка она должна была забыть обо всем на свете - этого они добивались.
      - Любовь Ивановна, с ваших слов я знаю; что, покидая завод, вы всегда сдаете ключи. Сдали вы их в тот раз?
      Женщина молчала.
      Старший лейтенант повторил вопрос.
      - Нет, - растерянно сказала она. - Не сдавала.
      - Вы положили их в сумку?
      - Да.
      - А сумку у вас взял Виктор.
      Она сделала последнюю попытку оправдать его.
      - Он сказал, что я сама не своя. Что выгляжу онень плохо... Взял у меня сумку и довел до автобуса.
      - Он подвез вас к садику?
      - Да.
      - Вы выбежали?
      - Да.
      - Виктор пошел с вами?
      - Он остался в автобусе?
      - Вы были без сумки?
      - Не помню.
      Она помнила. Она это хорошо помнила.
      - Я была в таком состоянии, что...
      - Вы оставили сумку в автобусе, - заключил Киреев.
      - Наверное...
      - Вы оставили её в автобусе - сумку, в которой были ключи.
      Кажется, она поняла.
      - Нет, - сказала она. - Нет... Нет!
      Он не давал ей опомниться.
      - Вы встретили их на следующий день, Виктора и человека с фотографии. Вы подошли к ним?
      Она молчала.
      - Вы подошли к ним?
      - Да, - неожиданно спокойно ответила Литвинова.
      Казалось, ей вдруг стали безразличны и то, что случилось и их разговор.
      - Виктор познакомил вас?
      - Нет. Тот, второй, сразу распрощался и ушел, а Виктор заспешил куда-то и уехал.
      - В последующие дни вы встречались?
      - Нет.
      - Но с работы вы уезжали на автобусе?
      - Я ходила пешком.
      - А пятнадцатого?
      - Пятнадцатого он подошел сам... - Она снова заволновалась. - Просил прощения... Говорил всякие ласковые слова...
      - И вы его простили?
      - Я его простила.
      - Он подошел к вам на втором этаже?
      - Да.
      - После того, как вы закрыли кассу?
      - Да.
      - Вы отошли к окну?
      - Да.
      - И стояли там вместе минут десять?
      - Да... Да! - выкрикнула она.
      - Подождите меня, - попросил он. - Я сейчас вернусь.
      - Я вас подожду, - тихо сказала женщина. - Я вас подожду, потому что мне уже все равно.
      Перескакивая через несколько ступенек, Киреев как бомба влетел в кабинет дежурного и там взорвался.
      - Управление! - закричал он дежурному. - Срочно!
      Толя! - закричал он лейтенанту, работавшему с Литвиновой. - Мы закончили с твоей подопечной.
      - Так, я пошел, - мгновенно отреагировал лейтенант.
      - Никуда ты не пошел! - заорал Киреев, приплясывая от возбуждения. Никуда ты не пошел! Есть дело! Срочное!
      Он закашлялся и несколько секунд оглашал дежурку громовыми раскатами, сотрясавшими его большое тело. Потом замолк и, отдышавшись, продолжал поспокойнее:
      - Бери ребят, кого найдешь, и поезжайте на завод. В четвертом корпусе общежития живет Бабура Виктор, шофер. Он мне нужен. Он мне очень нужен!
      Вздохнув так громко, чтобы услышал Киреев, лейтенант вышел.
      - Товарищ старший лейтенант, Приморск! - позвал дежурный.
      Переговорив с Приморском, Киреев вернулся в кабинет.
      - Почему вы меня не ругаете? - спросила его Литвинова.
      - Потому что я вас понимаю.
      - Вы его посадите в тюрьму?
      - Это будет зависеть от степени его вины.
      - Он виноват. Он меня обманул.
      - К сожалению, его вина не исчерпывается этим.
      - Он обманул меня, - с каким-то ожесточением повторила она.
      - Я знаю.
      - Нет, вы не знаете! - горячо возразила Литвинова. - Вы просто не понимаете, что теперь у меня впереди.
      ДВАДЦАТЬ ДВА ЧАСА
      - Выходит, что Бабура и есть тот самый "главный"? - спросил Зенич.
      - Больше некому. Толковый, мерзавец, надо отдать ему должное. После пятнадцатого он ни разу не был у Литвиновой. Киреев считает, что его вообще нет в Южном. Нужен Вул. Нужно, чтобы кто-нибудь или подтвердил все, что мы здесь нагородили, или разнес в пух и прах. Пока это может сделать только он. Вула, - сказал полковник в микрофон. - Срочно.
      Он замолчал, обдумывая что-то. Сидел неподвижно, уставившись в одну точку.
      "Он готовится, - подумал капитан. - Предстоит трудный разговор. Он настраивается на него, как актер на роль"
      В дверь постучали. Конвойный ввел Вула и, козырнув, вышел.
      Вул посмотрел на Мытарева, потом на Зенича. Узнал капитана. Кивнул ему. И остался стоять у двери.
      - Я просил вас подумать, - начал полковник - Вы по думали?
      - Подумал, - хмуро изрек Вул.
      - И что же?
      - Мне, гражданин полковник, сообщить вам больше нечего.
      - Тогда кое-что расскажу вам я, - сказал Мытарев - Кое-что из сегодняшних похождений ваших сообщников, знакомство с которыми вы так категорически отрицаете. - с каждой фразой голос его звучал все гневнее. - Они убили хорошего парня, солдата. Подло убили, сзади. Они, как бешеные собаки вцепились друг другу в глотки, и для одного из них эта схватка стала последней. Цырин убит. Своим же. Где сейчас Бабура, мы пока не знаем.
      Вул вздрогнул.
      - Но мы найдем его, - продолжал полковник. - Обязательно найдем. И будьте уверены, он-то вас не пощадит.
      "У него сейчас очень важный момент, - подумал Зенич глядя на Вула. - У него последняя ставка - Бабура. Он может говорить, может нет. Все зависит от того, каковы наши шансы против Бабуры. Он их не знает. Он должен быть очень уверен в Бабуре, чтобы смолчать".
      - Хорошо, - хрипло сказал Вул. - Я буду говорить.
      - Проходите поближе и садитесь.
      - Сесть всегда успеется, - почти весело сказал Вул Он решился.
      Тяжелыми шагами Вул пересек кабинет и сел.
      - Спрашивайте, гражданин начальник, - предложил он - Так мне будет легче.
      - Хорошо. Только ещё раз хочу предупредить: меня интересуют факты. Факты, а не бред!
      - Вул назад не играет!
      - Посмотрим. Сколько людей участвовало в ограблении кассы?
      - Со мной трое.
      - Назовите двух других.
      - Вы ж их знаете - Бабура и Цырин.
      - Вы были знакомы с ними раньше?
      - Да - Как долго?
      - С отсидкой, что ли, считая?
      - С ней.
      - Тогда шесть лет. г
      - Они работали с вами в тот раз по сберкассе? - не выдержал Зенич.
      - Косвенно, - сказал Вул, обернувшись к капитану.
      - Что значит "косвенно"? - спросил Мытарев, осуждающе взглянув на Зенича.
      - Они должны были принять меня после работы. На большее они не способны. Пацанва. Они и сейчас себя как ведут - вы ж видите!
      - Эта "пацанва" обвела вас вокруг пальца, - напомнил полковник. - Почему в тот раз не рассказали о ваших сообщниках?
      - Пожалел.
      - И теперь про вашу жалость вы им напомнили?
      - Было, - признался Вул.
      - И они вам предложили кое-что в порядке компенсации.
      - Предложили.
      - Кассу?
      - Да.
      - Бабура предложил?
      - Почему Бабура? Цырин.
      - Цырин? - переспросил Мытарев. - Разве идея ограбления принадлежит не Бабуре?
      - Бабура дурак, - презрительно сообщил Вул. - Его за бутылкой пошлешь, так полчаса объясняешь, что к чему. Но зато добросовестный. Дураки - они все такие.
      - И то, как слепки с ключей снять, тоже придумал Цырин?
      - Все он.
      - Выходит, что идейным вдохновителем вашего предприятия был Цырин?
      - Выходит, что так. Он был умен, это верно, но считал себя чистюлей. Мог придумать что угодно, но ничего не хотел делать сам. В кассу должен был идти я. Ах я старый и глупый! Я сказал, работаем вместе. И тогда они обманули меня.
      Я, Вул, - он повысил голос, - в одной компании с дегенератом и шлюхой!
      - Значит, пятнадцатого на заводе вы были вместе? - прервал его излияния полковник.
      - Да.
      - Как должна была проходить операция?
      - Бабура привозит нас на завод. Мы выходим. Цырин прячется на площадке у входа на чердак. Когда кассирша уходит, он открывает мне дверь. Бабура в это время на втором этаже придерживает кассиршу. Их появление у окна сигнал для меня. Вдвоем с Цыриным мы вскрываем кассу. Наше возвращение в автобус - сигнал для Бабуры.
      - Что произошло на самом деле? - спросил полковник переглянувшись с Зеничем.
      - Ключи от двери и сейфа были у меня - по крайней мере, я так считал. Оказалось, что они были и у них. Бабура подошел к окну. Но подошел он после того, как Цырин уже вернулся в автобус, - я этого не видел. Я пошел в кассу и не встретил Цырина. Можно было плюнуть на все и уйти. Но что-то во мне сломалось. За дверью лежали громадные деньги, а у меня были ключи. Не у одного меня в такой ситуации тормоза не сработали бы... Потом, когда меня вывели во двор, я обратил внимание, что автобус уехал. Сначала я решил что они просто струсили. Но когда гражданин начальник рассказал мне о Цырине... Тот вполне мог придумать такое. Конечно, можно было и не поверить гражданину начальнику, но я, - подчеркнул он, - поверил.
      - Деньги по вашему плану должен был увезти Цырин?
      - Мы должны были увезти их вместе.
      - И спрятать?..
      - На причале. Там Цырин держал лодку.
      - Бабура знал, где будут храниться деньги?
      - Ему это знать было не обязательно.
      - Но он все-таки нашел их.
      - Выследил, - равнодушно объяснил Вул.
      - Вас не удивляет, что туповатый Бабура выследил пройдоху Цырина?
      - Удивляет. А вообще я на них не сержусь. Мне их даже жаль. Один получил свое, второй получит. Я бы никогда не пошел на мокрое дело. Жадность и трусость одинаково опасны для человека, независимо от того, дурак он или умный. И для общества тоже.
      - Умно, - сказал Мытарев. - В вас умер прокурор. Посидите в коридоре. Вы нам ещё понадобитесь.
      - Знаете, Владимир Николаевич, у меня такое чувство, что из-за этого галопа мы что-то упустили, - сказал полковник Зеничу, когда они остались вдвоем. - Труп Цырина опознан?
      - Да.
      - Кем?
      - Сторожем на причале.
      - Вы присутствовали при этом?
      - Нет, но был Бежан и все остальные.
      - Сколько сторожу лет?
      - Под шестьдесят.
      - Как у него со зрением?
      - Не интересовался, но очков не носит.
      - Фотография Цырина, которую вы предъявляли для отознания в Южном, откуда она у вас?
      - Копия с фотографии в личном деле.
      - Качество оригинала?
      - Маленькая плохая фотография пятилетней давности. Но другой не было.
      - На которой Литвинова его все равно узнала. Фотография у вас с собой?
      - Да.
      - Тут у меня фотографии, сделанные в лодке. Давайте сравним.
      - Вы допускаете...
      - Ничего я не допускаю, - усталым голосом произнес Мытарев. - Давайте сравнивать.
      Он достал из верхнего ящика стола черный конверт, высыпал его содержимое на стол и разложил одну за другой восемь фотографий. Девятой в общем ряду положил увеличенную фотографию из личного дела Цырина. Склонившись над столом, они долго всматривались в них.
      Первым нарушил молчание Мытарев.
      - Ну, что ж, - сказал он, - со скидкой на дистанцию в пять лет и, так сказать, на разницу в положениях объекта можно допустить, что это фотографии одного и того же человека. Но, возможно, дело тут именно в скидке. Спросим Вула.
      Он позвонил.
      Ввели Вула.
      - Спор у нас с капитаном вышел, - обратился к нему Мытарев. - Капитан утверждает, что у Цырина с Бабурой не было, ну, ни малейшего сходства. Рассудите нас, пожалуйста.
      - Проиграли вы, гражданин капитан, - усмехнулся Вул. - Было сходство.
      - Однако, не такое, чтобы их можно было спутать?
      - Нет.
      - И вы легко отличите одного от другого?
      - Конечно
      - Тогда скажите нам, чье это изображение? - Полковник протянул ему одну из фотографий, сделанных на причале.
      - Это Бабура, - мгновенно отреагировал Вул. - Только почему он...
      - А может, Цырин? - усомнился полковник. - Не путаете?
      - Это Бабура, - повторил Бул. - Но почему он в таком виде?
      Последовала выразительная пауза.
      Полковник позвонил.
      Появился конвоир и вывел Вула.
      - Как же все получилось? - сокрушенно произнес капитан. - Как?
      - Перестаньте, - оборвал его Мытарев. - Вы мне таким не нравитесь. В лодке убит Бабура, это ясно. Давайте думать как все поправить.
      "Верно, - подумал капитан - Сейчас не время бить себя в грудь. Действовать надо".
      - Что вы думаете по поводу пограничников? - уже поспокойнее продолжал полковник. - Киреев сообщил, что их восемнадцать человек.
      - Кто-нибудь, включая отпускника, мог уехать, минуя Приморск?
      - Нет.
      - Кому для этой цели больше подходил самолет?
      - Троим. Двоим в Свердловск и одному в Алма-Ату.
      - Среди этих троих есть отпускник?
      - Есть. Это ему в Алма-Ату.
      - Меня, Владимир Николаевич, больше всего занимает отпускник. И вовсе не потому, что пассажирам автобуса пограничник показался отпускником. Он был один - демобилизованные обычно держатся вместе. Тем более, что всем в Приморск. р
      - Но ведь кто-то мог и поотстать.
      - Конечно. Вернемся к Цырину. Все его странности, несомненно, являлись составляющими одного чрезвычайно тонкого плана. Он спешил. Он бросил автобус, потому что спешил.
      Он оставил в лодке половину денег, потому что спешил. Он пошел на эту жертву, надо думать, не без колебаний. Она была призвана сбить нас с толку и, признаемся, сбила: буквально до последней минуты мы считали, что убит именно Цырин. Но с другой стороны, он позволил себе появиться дома.
      Почему? Имея гарантированный, как он считал, заслон? Какой?
      - Он собирался воспользоваться мундиром и документами убитого и улететь мы уже обсуждали такую возможность, - сказал капитан.