Дверь резко распахнулась. На пороге, словно весна, появилась цветущая радостная девушка лет двадцати.

– Привет, папуля! Фу! Ну и запах у тебя в конторе.

– В пятнадцати квадратных метрах выветривать стойкие запахи удается с трудом.

– Сигареты твои, духи арабские.

Она подскочила к Визгунову и чмокнула его в щеку с заметной щетиной.

– Колючий.

– Спешил. Электробритва заела.

– С гонорара куплю тебе новую. Кажется, нам повезло.

Девушка подошла к столу, заметила конверт и заглянула в него.

– Раз, два, три… Всего пятьсот долларов? Ты стоишь в десять раз дороже. Похоже на насмешку.

Бывший полковник пожал плечами:

– Не у всех есть деньги.

– Понятно. А ты у нас благодетель. Это тебе заплатили за того мужика, которого ты нашел в Гаграх с подружкой. Но на его поиски тебе пришлось потратить больше, чем ты получил за результат. Разыгрываешь из себя Санта-Клауса?

– Нет, дочка. Цену мы определили при найме меня на работу. Я вижу, у кого есть деньги, а у кого нет. Хотелось помочь, но, кажется, зря я впутался в эту историю. И дело тут не в деньгах. Спасибо за помощь. Ты тоже внесла свою лепту в поиски подонка.

Дочка детектива уселась на крутящийся стул для посетителей и осмотрелась.

– Лысо. Тебе не кажется? Ах, вот оно в чем дело. Ты опять снял со стен все свои почетные грамоты и наградные листы. Зачем? Я же для них рамки покупала, полдня развешивала…

– Не преувеличивай. Они в столе. Мне реклама не нужна.

Девушка возмутилась.

– Из тебя коммерсанта не получится. Это не Главное управление внутренних дел. Здесь расположен офис частного детектива. Это бизнес, а не служба. Ты не красавчик с широкими плечами и убийственной улыбкой. Такими видят частных сыщиков в кино. Грамоты – твоя визитная карточка. Ты полковник и лучший сыскарь всех времен и народов.

Улыбка на лице Визгунова появилась, но не убийственная, а саркастическая.

– Видишь ли, Светлана, у посетителей возникнет вполне резонный вопрос: «Какого черта лучший сыщик делает в этой конуре?» И мне придется оправдываться перед любым, переступившим порог моего кабинета. Бывшие заслуги не могут быть рекламой. Сыщику нужна история клиента, а моя никого не касается. Пустая трата времени. Ты права. Красавчики нужны в кино. На деле сыщик должен оставаться незаметным, умея сливаться с общей толпой.

– Но ты все равно интересный мужчина. Это мнение моих подруг, а не подхалимаж. Поверь им. Они эксперты.

– Уже поверил. Ну, рассказывай, стрекоза, чему радуешься? Я слышал слово «гонорар».

– Эдак тысяч десять! В долларах. Ну как?

– Репортеру уголовной хроники? – удивился отец.

– А чем моя профессия хуже твоей? Одно дело делаем. Цели лишь разные. Я разоблачаю преступников и выставляю их грязные дела на суд общественности, а ты их ловишь и сажаешь на скамью подсудимых в уголовном суде. У меня отличная команда толковых ребят. Ты же остался один, и теперь я тебя переиграю, а не буду собирать крохи с твоего стола.

– Десять тысяч – большие деньги. Для нас, во всяком случае. – Отец не отрывал пристального взгляда от дочери.

– Мы вышли на Евгения Павловича Ашкинази. Ты знаешь, о ком я говорю. Я услышала его имя впервые от тебя. Ты называл его по кличке. Вероятно, так у вас принято. Помнишь? Тапёр, не так ли?

– Что значит вышли?

– Обнаружили его логово. Он залег на дно и затаился. Мы его сдадим. Но сначала я получу от него интервью.

Визгунов тяжело вздохнул:

– Наберись терпения, Света, и выслушай меня. Тапёр находится в федеральном розыске. Милиция репортеров не нанимает и премий за поимку преступников не выплачивает. К вам обратилась мафия. Вот они могут заплатить большие деньги за голову Ашкинази. Мафия – громко сказано. Банда. В нее входят высокопоставленные чиновники. Кто-то захотел перехватить их доходный бизнес в свои руки. Скорее всего, другие чиновники, не менее влиятельные, но не такие удачливые. Вот они и наняли отличного медвежатника для вскрытия сейфа конкурентов. Тапёр недавно освободился. Развернуться ему не дали. Вот тут парня перехватили и предложили работу. Надо вскрыть сейф и забрать все содержимое. Деньги взломщику, документы нанимателям. Тапёр клюнул. Думаю, что денег он в сейфе не нашел. Но Тапёр не работает вхолостую. Думаю, что он ушел вместе с документами, а потом ознакомился с содержанием бумаг и сделал соответствующие выводы. Теперь за этими бумагами охотятся все. Те, кто их заказал. Те, у кого украли компромат, и милиция, которую вызвал сторож на место ограбления, не понимая, какую кашу заварил. Вам повезло. Вы вышли на след. Но ты подумала, на кого вы работаете? Где же твои принципы? Ты сдашь Ашкинази одной из группировок, и ему перережут горло. Ради интервью или некролога? Тебе он ничего не скажет. А, по сути, твоя команда идет ради денег на умышленное убийство важного свидетеля.

– Эту историю тебе Юрий Данилыч рассказал? – спросила Светлана.

– Юра мой большой друг. Сейчас он занимает мое место. Иногда он меня информирует о положении дел в криминальном мире. Иногда – я его. У меня осталось много друзей в управлении. Люди меня еще помнят.

– Есть за что. Ты все для других старался. А мы так и живем с тобой в убогой «двушке», когда майоры и капитаны получали хоромы при твоем посредничестве, – возмутилась дочь.

– Не перегибай палку, Света. Не о том думаешь. Забудь о гонораре. Надо подумать о судьбе Тапёра. Конечно, он не из тех, кому сочувствуют. Тапёр – закоренелый преступник и излечению от коварной заразы не подлежит. Но сейчас он превратился в опасного свидетеля. Подумай. Вечером поговорим дома. Тебе надо остыть.

Девушка ушла от отца расстроенной и уже не порхала бабочкой, как при своем появлении.

Настроение сыщика упало еще на несколько градусов ниже нормы. Сегодняшний день начался с неудач.

5 мая. 23 ч 50 мин

Домой частный детектив вернулся очень поздно, но дочь не спала, ждала его с книжкой в руках.

– Господи! Почему так поздно? Ты даже не позвонил.

– Встречался со старым другом. Обсуждали одно дельце.

Девушка отложила книгу и подошла к отцу:

– Ты пил?

– Немного. И закусывал тоже. Так что ужинать я не буду.

Светлана поцеловала его в щеку:

– Фу, колючий. Ты совсем не следишь за собой. Ну как я могу выйти замуж? Ты же не можешь жить без няньки. С голода умрешь, а квартиру затянет паутиной. Все. Я пошла спать.

Он поймал дочь за руку:

– Вы вышли на след Тапёра. Так?

– Я же говорила тебе об этом еще днем.

– Дашь мне координаты. Тапёр важный свидетель. Его нельзя сдавать вашим нанимателям. Премию за голову Ашкинази я для вас выбью, а интервью ты возьмешь у него в камере. Если он пожелает открыть рот, в чем я очень сомневаюсь.

Девушка присела в кресло.

– Что ты задумал? – Светлана волновалась. – Только не говори мне, что решил помочь полицейским.

– Сначала Тапёр поможет мне. Я задумал одну комбинацию. Не простую, а многоходовую. Мне нужны такие люди, как Тапёр.

– Для хорошего дела подонков не набирают. Ты меня пугаешь, папа.

– Стрельбы не будет. Шум неизбежен. Но фейерверк тоже поднимает много грохота, однако никого не пугает, а лишь радует своим зрелищем.

– Хорошо. Я выведу тебя на Ашкинази. Но с условием. Ты возьмешь меня с собой.

Визгунов ничего не ответил дочери. С ней очень трудно спорить. Упрямая, вся в свою мать.

6 мая. 14 ч 45 мин

Высокий мужчина крепкого телосложения лет пятидесяти подошел к своей машине и сел за руль. Поток движения в обе стороны одной из центральных улиц выглядел слишком плотным. Пятница. Все торопятся на свои приусадебные участки. Просвета между автомобилями не видно. Никто не соблюдал дистанцию. Он взял с соседнего сиденья карту города и сделал пометки фломастером в нескольких местах. Так он обозначил ключевые места для определенной задачи после того, как обошел квартал пешком. Сейчас его интересовало здание напротив.

Место для наблюдения за ним он выбрал неудачное. Дорогу перегораживал транспорт, и Визгунов не видел главного входа в девятиэтажное здание. А тут, как назло, с его машиной поравнялся автобус и затормозил. В двадцати метрах по ходу находился перекресток, где зажегся красный свет. Движение замерло. Визгунов никогда ничего не записывал и не носил с собой блокнотов. У него была избирательная память. В эту секунду память зафиксировала: светофор. Он глянул на часы, вышел из машины и прошел вперед. Его внимание привлекла кофейня. Через стеклянную дверь он увидел лестницу, ведущую на второй этаж. Он зашел во внутрь. Первый этаж занимал кондитерский магазин, а кофейня находилась на втором этаже. Он поднялся наверх и осмотрелся. Милая уютная забегаловка с прекрасным запахом кофе. Один из столиков у окна оказался свободным. Визгунов устроился на венском стуле и глянул через стекло на улицу. Обзор оказался прекрасным. К нему подошла молоденькая официантка.

– Две большие чашки крепкого кофе и бутылочку холодной минералки без газа.

Девушка кивнула и отошла. У нее был усталый вид. Прошло лишь полдня, а бедняжку уже загоняли. Он вновь перевел свой взор на улицу. Теперь с высоты второго этажа здание на другой стороне улицы и центральный вход просматривались очень хорошо. Вывеска над подъездом мало что объясняла обычным прохожим. Огромные буквы были установлены на козырьке и гласили о том, что здесь расположена компания «Колос» «Союз-зерно экспорт». Девятиэтажный дом имел П-образную форму. Второй вход имелся в тыловой части строения, а двор обнесли высоким забором с воротами, закрытыми на замки. Скорее всего, там находился служебный вход, который использовался для привоза и вывоза крупногабаритного груза. Об этом говорили двустворчатые железные двери, расположенные вдоль бетонной платформы, находящейся на высоте кузова грузовых машин. Служащие через двор не проходили. Он заметил там двух охранников. Один сидел в будке у ворот, другой разгуливал по платформе у дверей здания. Для безобидной фирмы, торгующей зерном на экспорт, меры внутренней безопасности явно завышены. Для служащих и посетителей предназначался только центральный вход. Визгунов заходил уже в здание, но дальше просторного холла пройти не удалось. Турникеты, охрана с металлоискателями обследовала всех без исключения. Слева от входа расположено бюро пропусков. Вы должны предъявить паспорт и доложить, к кому и в какой кабинет идете. Если на вас не оставлена заявка, то пропуск не получите. Портфели и чемоданчики, как ручную кладь в аэропортах, пропускали через рентгеновские установки.

Перед зданием располагался так называемый карман для подъезда машин. Охранник в униформе не позволял останавливаться или припарковаться чужакам. Даже служебные машины фирмы там лишь притормаживали, чтобы высадить или подобрать служащих, ждущих транспорт. Исключения имели две машины, которые привлекли особое внимание Визгунова. Об одной из них он знал, вторая стала неожиданностью.

Ровно в три часа у центрального входа остановился синий фургон необычной формы, смахивающий на БТР, но меньших форм. Водитель вышел из кабины и ключом открыл задние дверцы. Из салона выпрыгнули двое крепких молодцов в серой униформе и с оружием. У каждого на поясе висела кобура с пистолетом. Деловые молодцы тут же прошли в здание. Визгунов засек время. В этот момент появилась вторая машина и припарковалась в пяти метрах позади, и охранник стоянки не обратил на нее внимания. Это была белая цельнометаллическая «газель», разрисованная яркими цветами. Цветы сопровождала надпись «Галерея Пион». Только сейчас Визгунов обратил внимание на цветочный магазин, расположенный в смежном неприметном двухэтажном здании, которое отделяло «Союззерноэкспорт» от перекрестка. Длинный низенький домик походил на таксу. В нем располагалась еще парочка магазинов: парфюмерный и хозяйственный. Из кабины «газели» выпрыгнул высокий парень в бейсболке и комбинезоне с тем же лейблом «Пион». Парень открыл задние дверцы «газели». Он сложил на асфальт коробки, длинные, низкие, а потом с трудом их поднял, да так, что они загораживали его лицо, и он шел к магазину вслепую. Тащить такую пирамиду и не обронить без определенной сноровки не получится. Почему не сделать это в два, а то и в три захода. Время поджимает? Конечно. У него свой график, а цветы – товар скоропортящийся. «Газель» подъехала в пятнадцать ноль пять. Сейчас минуты казались часами. В кармане Визгунова работал секундомер.

В пятнадцать двадцать из подъезда «Колоса» вышел охранник фирмы и тоже при оружии. Он осмотрелся по сторонам. Цветочная «газель» его не смутила. Он сделал знак рукой, и на улицу вышли двое из бронированного фургона с тележкой, в которой лежали парусиновые мешки, похожие на брикеты. Ребята покатили тележку к машине. Их сопровождали двое охранников из офиса, держа руки на кобуре. Тот, который вышел первым и осматривался, так и остался стоять у дверей, продолжая глазеть по сторонам. Уходя в здание, ребята не захлопнули дверцы своего броневика, а потому шофер больше не выходил из кабины. Они распахнули створки и начали перекладывать мешки в салон. Пять мешков размером семьдесят на семьдесят приблизительно, но плоских. Так упаковывают деньги в банке. Погрузив мешки, они сами запрыгнули в салон. Охранники офиса захлопнули дверцы. Контролер парковки с жезлом в руках вышел на проезжую часть и остановил движение. Его могли сбить, но он дул в свисток что было сил и размахивал жезлом. Машины притормозили, и фургон беспрепятственно выехал на середину полосы, после чего движение возобновилось. Теперь охранники могли возвращаться в здание, прихватив с собой тележку.

Итого пять вооруженных человек сопровождают мешки с деньгами. С момента выезда тачки с мешками из здания до окончания погрузки проходит четыре минуты семь секунд. Безоружного сторожа стоянки можно не считать, но он играет немаловажную роль в схеме, регулируя движение транспорта. В этом нетрудно было убедиться через три минуты, когда из магазина «Цветы» вышел экспедитор. Он вернулся в свою «газель» без коробок, с накладной в руках. Ему понадобилось три минуты, чтобы влиться в общий поток движения. Наши вежливые водители не пропустят карету «скорой помощи», что уж тут говорить о цветочной «газели».

Машина недолго толкалась в общем потоке, а за зданием «Союззерноэкспорта» свернула в переулок. Там уже можно разогнаться и повилять по смежным улочкам. Что касается фургона с деньгами, то он никуда не сворачивал. Его путь до банка «Юсуповский» составлял всего три квартала, а разгрузка производилась в подземном гараже при военизированной охране. Въезд в подземный бункер перекрыт автоматическими воротами и оборудован видеокамерами.

Бронированную машину вскрыть невозможно. И где? Свой короткий путь фургон проходил по центру города в пробках за полчаса. Даже если перевозчики сами отдадут тебе деньги, ты с ними никуда не убежишь. Это не бумажник, а пять мешков больших размеров, имеющих серьезный вес. Исчезнуть машина из общего потока не может, если ее не подцепить крюками и не поднять транспортным вертолетом. Утопия. Вариант второй. Заменить шофера своим человеком, пока инкассаторы уходят в здание за деньгами. Шофера они не видят. Салон не имеет окон, глухая коробка с хорошим кондиционером. И что? Шофер может свернуть в переулок и загнать фургон по мосткам в грузовой трейлер. Так он исчезнет из виду. Но перевозчики в салоне тут же почувствуют поворот и подъем. В этом случае их придется убить. Не хотелось бы. И еще одна деталь. Бронированный фургон имеет датчики спутниковой связи, и его местонахождение легко прослеживается. К тому же он снабжен сигнализацией от взлома и кнопками тревоги в салоне. Полиция тут же получит сигнал. Нет. Фургон трогать нельзя. Тут есть одна прореха. Фургон не принадлежит банку, и деньги перевозят чоповцы, а не инкассаторы. Фургон можно перехватить по пути в «Колос» и заменить всех, а не только шофера. Но и этот фокус не пройдет. Учитывая контроль, установленный в офисе, чужих от своих отличат тут же. Если они пользуются пропусками, то на них есть фотографии, но, скорее всего, они набирают коды и пароли в компьютере перед тем, как их допускают к мешкам с деньгами. Одна оплошность или ошибка приведет к провалу.

Андрей Визгунов никогда не заваливал свои дела.

В итоге у него оставался только один способ. Брать деньги при загрузке. Ни одно дело не бывает совершенным. Но у охраны «Зерноэкспорта» была своя прореха. Цветочная «газель». Надо бы вплотную заняться фирмой «Пион».

Он расплатился за кофе, вышел на улицу и ждал светофора, чтобы перейти дорогу. Поток машин лишь нарастал, а ближе к вечеру город встанет, транспорт бросит якорь. Дорогу он все же перешел и направился в цветочный магазин. Приятный аромат, приветливые продавцы, море цветов. Он искал те, что имели длинные стебли, которые могли соответствовать коробкам. Такими были лилии и розы.

Милая продавщица тут же помогла с выбором.

– Мне нужны самые свежие, – сказал покупатель.

– Возьмите розы. Их привезли пять минут назад.

– Но розы долго не стоят, – засомневался мужчина.

– Эти простоят долго. Поставщики их срезают в своих оранжереях перед привозом. Нареканий мы не слышали. Наши розы распродаются в течение двух часов.

– Значит, я вовремя. К вечеру их уже не будет.

– Нам их привозят два раза в день. В десять утра и в три часа дня, когда мы открываемся после обеда. К вечеру не остается ни одного цветка.

– Где же их срезают, если не секрет? – любуясь цветами, спросил покупатель.

– На ВДНХ. Фирма «Пион» восстановила на территории Ботанического сада много оранжерей и взяла их в аренду. Это не привозные цветы. Они молодцы. Сумели создать свой рынок и привлекли к работе лучших специалистов.

– Три штуки. Самые красивые.

– Выбирайте сами, тут нет плохих.

С цветами Визгунов вернулся в свою машину. Разворот был только за светофором. Он развернулся и поехал обратно. У него ушло немало времени, пока он вновь не поравнялся со зданием «Союззерноэкспорт». Миновав его, он свернул в переулок, куда уехала «газель». Тут и впрямь не скапливались машины в сумасшедшее движение. Две сотни метров и перекресток, потом переулок налево, дальше улочка с правой стороны и, наконец, выезд на набережную с поворотами в обе стороны. Визгунов прижался к обочине и еще раз внимательно посмотрел карту города. Его все устраивало. Оставалось лишь определить место. Место для перегрузки или… «Или» он еще не придумал.

6 мая. 20 ч 07 мин

Очень редко отец видел выражение изумления на лице своей дочери. Светлана умела скрывать эмоции, наследственность по отцовской линии. Но когда скупой на чувства Визгунов преподнес дочери цветы, она растерялась.

– Скажи правду, папа, твоя новая пассия не пришла на свидание, и ты решил оставить цветы для меня?

Андрей рассмеялся:

– Не угадала. С женщинами я очень стеснителен и даже зажат, а потому на свидания не хожу с цветами.

– Если ты скрываешь свое отношение к женщине, то как вы находите общий язык? – ставя цветы в вазу, спросила дочь.

– На уровне биотоков. – Визгунов решил сменить тему. – Мне нужен Тапёр. Ты обещала мне помочь. У меня нет времени на поиски.

Светлана села на диван, положила ногу на ногу и заговорила деловым тоном:

– Днем к тебе приезжал курьер от твоего друга и оставил конверт размером с писчий лист бумаги. Наивный не предполагал, что наглая дочка любит совать свой нос во все папочкины дела, особенно после того, как он заинтересовался местом нахождения преступника, который по всем законам логики не должен его интересовать.

Визгунов тоже сел. Ему стало ясно одно – дочь не даст ему работать спокойно. Если она останется без его личного контроля, то наломает дров. Сунет голову в пекло и сгорит. Защитить ее от непродуманных поступков можно только одним способом: сделать своей соучастницей. Светлану не пугал риск. На нем строилась вся ее репортерская деятельность. Смелая, дерзкая, умная, давно вышедшая из-под отцовского контроля, двадцатипятилетняя девушка не лучший партнер для опасных задумок отца. Но из двух зол приходилось выбирать наименьшее.

– Что лежало в конверте? – спросил Визгунов.

– Дополнительные сведения о местонахождении Гриши Хлястика. Я знаю, о ком идет речь. Григорий Подбельский все еще остался лучшим киллером. Но дни его сочтены. Нетрудно сделать простой вывод. Тебя интересуют люди, загнанные в тупик. Но зверь, прижатый к стенке, уже непредсказуем и опасен вдвойне. – Ответа дочь не получила и продолжила: – Я могу быть твоим шофером на первых порах. Если ты собираешься разыскивать этих типов, выковыривать их из расщелин, то тебе придется подыскивать им новое гнездышко. А стало быть, транспортировать. Нельзя держать руль в одной руке, а пистолет в другой. Тебе нужен помощник. Я подхожу лучше остальных. Я твоя дочь и не сдам своего отца.

После паузы Визгунов кивнул головой.

– Проверим твои слова в деле. Начнем с Тапёра.

– Он засел на даче своего тестя в Подрезково. Этот дом принадлежит ему. Тогда он его оформил на имя тестя. Тесть давно умер, и со своей первой женой Евгений Ашкинази развелся. Чужие люди. За это время он сменил еще пару жен и уверен, что никто не станет его связывать с умершим тестем первой жены. Поселок старый. Давно вымер. Готовится под снос, а на том месте проектируют строить элитные коттеджи. Я там уже была.

Светлана встала и принесла из своей комнаты конверт, присланный отцу, и фотографии.

– Вот его дом. Сруб в два этажа с верандой. Окна первого этажа закрываются на ставни изнутри. Вид нежилой, но он там. Об этом говорит мусор. Упаковки от продуктов он сбрасывает в выгребную яму на участке. По магазинам не ходит. Пользуется запасами консервов.

– А если там кто-то другой? – спросил отец.

– Станция в двух километрах. Там и была обнаружена его машина. Точнее, старенькие «Жигули», записанные на его вторую жену. Очередная ошибка. Тапёр уверен, что никто не станет его связывать с бывшими родственниками и потерянными друзьями. Логика, не лишенная смысла. Последние годы он жил на широкую ногу и забыл о своем прошлом. Однако жлобская натура не позволяла ему при разводе лишиться даже карандаша. И все свое он забирал и складывал в чулан, как Плюшкин. Теперь весь этот хлам ему понадобился. Парень не без фантазии. Свой «Мерседес» он бросил на платной стоянке в аэропорту. Так делают многие, кто в спешке уносит ноги. И если у него имелось несколько паспортов, то Ашкинази мог улететь куда угодно под чужим именем. Такой вывод напрашивается сам собой, и он убежден, что преследователи примут его версию за чистую монету.

– Почему ты не поверила в эту версию?

Девушка отвечала с гордостью, как заправский сыщик, которому любые задачи по плечу:

– Все машины на стоянке зарегистрированы. Люди оставляют автомобиль, улетают, возвращаются через неделю и вновь садятся за руль своей машины. Во избежание недоразумений охрана стоянки записывает номера всех машин и даты их въезда и выезда с территории стоянки. За небольшую мзду мне сделали распечатку всех машин, выезжавших со стоянки в тот день, когда там появился «Мерседес» Ашкинази. Мы пробили машины по гаишным базам и выяснилось: «Жигули» пятой модели белого цвета, принадлежащие второй жене Ашкинази, выехали со стоянки через пятнадцать минут после заезда на площадку «Мерседеса». Вот и вся хитрость. Он никуда не улетел. Остальное рассказывать долго и неинтересно. Важен результат, который я тебе выложила на блюдечке с голубой каемочкой. И после всего этого ты хочешь меня оставить не у дел?

– Ладно. Ты в деле. Но только без фокусов. Мое слово для тебя закон.

– Слушаюсь и повинуюсь!

Визгунов достал чертежи из папки и разложил их на столе. Светлана в них лучше разбиралась, чем отец, так как окончила архитектурный институт. Архитектором она так и не стала, но репортер из нее получился прекрасный. Гены сработали. Покойная мать Светланы была редактором журнала «Искусство». Из нее тоже не получилось знаменитой пианистки, но в плане журналистики она преуспела.

– Это какой-то офис? Административное здание.

– Совершенно верно. «Союззерноэкспорт». Нам придется проникнуть в это здание и проделать в нем сложную работу под носом бдительной охраны. Лучше это сделать ночью. Но для начала придется понаблюдать за черным ходом один-два дня.

Светлана закусила нижнюю губу и, нахмурив брови, всмотрелась в чертежи.

7 мая. Суббота. 23 ч 40 мин

Машину оставили на опушке перед въездом в поселок. Визгунов приехал на точку с шофером неопределенной внешности. Свитер, комбинезон, шерстяная шапка, закрывающая уши, шарф, обмотанный вокруг шеи. Сам Визгунов выглядел не менее странно. Одетый во все черное и тоже в вязаной шапочке, с рюкзачком за плечами, двумя пистолетами: один в кобуре под мышкой, другой за поясом. В руках он нес фомку с резиновой ручкой. Темень стояла непролазная. Звездное небо затянуло тучами. Фонарем они не пользовались, и странная парочка сливалась с темнотой, так что их с трех метров не заметишь. Они прошли по закоулкам заброшенного поселка. На многих домах отсутствовали крыши. Освещения тоже не было, и только в одном из домов на отшибе можно было заметить слабый свет, пробивающийся сквозь щели в ставнях. Они подошли к дому тихо. Партнер Визгунова поднялся на веранду к входной двери. Визгунов снял рюкзак, достал из него несколько замков и осторожно надел их на петли жалюзи трех окон. Дом имел квадратную форму. Веранда с дверью с лицевой стороны и по три окна с боковых сторон. На тыловой стене сруба окна отсутствовали. Блокировав замками одну из сторон, он мог взять под контроль вторую сторону. В этом и была его задумка. Прихватив рюкзачок, он обошел дом и приготовился к атаке. Напарник Визгунова начал колошматить ногами по входной двери. Тут не надо быть большим стратегом. Человек, ждущий смерти, идет напролом. У него нет выбора. Раздался треск, и средние ставни распахнулись. Выпрыгнуть из окна жертве не удалось. Проворности Визгунова можно позавидовать. В два прыжка он оказался у нужного окна и нанес точный удар резиновой рукояткой по лбу человека, запрыгнувшего на подоконник. Бедняга вернулся в комнату, свалившись на пол и потеряв сознание.

Стуки в дверь прекратились. Из-за угла дома появился напарник.

– Сработало. Возвращайся в машину и жди меня там, – крикнул победитель.

Напарник растворился в темноте.

Визгунов взялся за карниз, подтянулся и влез в окно. Первым делом он перевернул бессознательное тело на живот, завел руки за спину и надел наручники на свою жертву. Теперь он себя обезопасил. При обыске он нашел пистолет, связку ключей и блокнот с непонятными цифрами.

Покончив с деталями, Визгунов опустил отворот шапочки вниз до шеи, и получилась маска, закрывшая его лицо целиком, оставив лишь прорези для глаз и рта. Ему пришлось просидеть на стуле еще несколько минут, пока его подопечный медленно приходил в себя. Когда он понял, что с ним случилось, и увидел перед собой плечистого мужика в маске с оружием, он застонал. Скорее от отчаяния, чем от боли.

– Зря вы пришли. Бумаги я вам не отдам. А если вы меня убьете, то все документы передадут в прокуратуру.

– И где их тут же сожгут, – прокомментировал Визгунов. – Твой шантаж не пройдет, Тапёр. Ты замахнулся на святая святых, его величества чиновника, да еще с большой буквы. Твои документы могут иметь интерес только для президента страны или премьер-министра. Но даже если они попадут к ним, скандала не получится. Часть важных персон уйдет в отставку, на их места придут другие и продолжат их дело. Но если эти документы будут опубликованы в прессе, то скандал неизбежен. Не с того конца лучину жжешь. Я здесь по другому вопросу.

– Других вопросов нет и не может быть. Моя личность никого не интересует. – Тапёр попытался встать, но у него ничего не получилось.

– Вы не правы, Евгений Павлович Ашкинази. Мне нужны ваша смекалка, ловкость и страсть к риску. Пойдете со мной, останетесь живы. В противном случае вас прикончат этой же ночью. Я опередил убийц на час или того меньше. Мне удалось у ваших врагов выяснить, где вы прячетесь. Как? Это отдельная песня.

Лицо Ашкинази покрылось потом.

– Зачем я вам нужен? Вскрыть чужой сейф? Больше я на эту удочку не куплюсь.

– Мне нужны отчаянные люди для налета на инкассаторскую машину. План проработан в мельчайших деталях. При соблюдении моих правил и следуя точному плану, операция пройдет без помех. В результате вы получите миллион долларов, загранпаспорт и билеты на самолет в нейтральную страну. В случае вашего отказа я ухожу, а вы остаетесь ждать киллеров. Тот, кто решил вас убить, уверен в том, что украденные вами документы сгниют в тайнике, а такой исход всех устраивает. Их прокуратурой не напугаешь.

– Миллион, говорите? Черт с ним, с миллионом, я могу десять выгрести из любого сейфа. А вот загранпаспорт на чужое имя – это то, ради чего на что угодно соглашусь. Только вряд ли от меня будет толк. Насилие не мой конек.

– Однако в зоне пришили человечка? – пробурчал Визгунов.

– Это была самозащита. Я не рву на себе рубаху перед расстрелом и раньше времени подыхать не готов, если блатные мою жизнь поставят на кон.

Черный человек в маске встал.

– Если согласны на мои условия, то нам пора уходить. Но помните: вы будете делать только то, что я скажу.

– Разумеется. Если меня нанимают, то я играю по правилам хозяина.

Визгунов достал из рюкзака взрывное устройство. Во всяком случае, таким его себе представляют несведущие люди. Он подошел к двери, открыл щеколду и выставил таймер на пятнадцать минут, после чего прилепил бомбу к косяку. Своему пленнику он объяснил свои действия иначе:

– Я сделал растяжку. Дверь открыта. Как только они сюда сунут нос, дом взлетит на воздух. Но это не мера. Мы лишь избавимся от погони, но не от желания ваших бывших хозяев избавиться от вас.

Он помог подняться Тапёру на ноги и вытолкал его в окно, потом выпрыгнул сам. Ставни с этой стороны дома Визгунов тоже запер на внешние замки.

– Теперь у них остался только один вход в дом. Уходим.