9

16 мая 1972 г.

Сегодня меня выписали из госпиталя. Милицейское начальство пошло навстречу и выдало новый паспорт, о чем я даже не мечтала. Паспорт положено выдавать по месту прописки, но мне повезло. Местный оперативник – романтичный Гриша Фокин – испытывал ко мне нежные чувства. Он и помог: уговорил начальство выдать документы. С этой минуты молодая женщина Таисия Андреевна Белецкая, находящаяся в розыске, исчезла с лица земли, а я, Оксана Кустинова, была вне подозрений.

Врачи предложили мне не уезжать в Москву, а немного пожить в Тюмени и понаблюдаться у них, так как в Москве ни одна поликлиника не примет меня без прописки. Я согласилась, а сама только и думала, как бы скорее уехать. Сегодня главврач вернул мне деньги и чемодан. Алина Викторовна, моя сиделка, предложила пожить у нее, но я отказалась, тогда она отвела меня в гостиницу «Парусник». Оставшись одна в номере, я решила еще раз обдумать свое положение.

Сейчас у меня было все: документы, дорогие вещи, деньги и свобода. Теперь важно, как я этим распоряжусь. Первое и главное – пропавшую Оксану Кустинову начнет искать муж и обязательно позвонит в Новосибирск. Второй вопрос не менее важный: что с ней произошло?

Я решила осмотреть чемодан Оксаны. Среди одежды лежал конверт с фотографиями, на которых с обратной стороны были подписи. Уже что-то. На одной из фотографий была изображена сама Оксана и мужчина лет тридцати пяти. Они, обнявшись, сидели на скамеечке в скверике на фоне высотного здания. Я прочитала подпись: «Мы с Олежкой у нашего дома». Оксана говорила, что они снимают квартиру в Москве. Похоже, в одной из знаменитых высоток.

На другой фотографии, сделанной явно за городом, был добротный бревенчатый сруб в два этажа, вокруг сосны, двор полон строительных материалов, рабочие кладут черепицу на крышу, подпись гласила: «Наша мечта почти достроена. Малаховка». Была еще одна фотография, где были немолодые мужчина и женщина, видимо, чьи-то родители.

На дне чемодана лежали ключи: две связки, на одной два ключа, на второй – четыре, один из которых – от навесного замка, похоже, эта связка от загородного дома.

В одном из многочисленных карманов чемодана я обнаружила визитные карточки, на которых золотым тиснением было пропечатано:

И еще одна находка, которую я обнаружили на дне чемодана, дала мне неожиданную информацию. Отрывные спички с надписью «Кафе “Метрополь”», где на внутренней стороне был написан номер телефона и имя – Жанна.

Оксана утверждала, будто муж гуляет от нее, и она тоже изменяет ему. И тем не менее она возвращалась в Москву без предупреждения и, вероятно, хотела подловить мужа. Зачем? Может быть для того, чтобы всегда иметь преимущество в игре на территории под названием «семейная жизнь». Ответы на все эти вопросы, судя по всему, надо искать в Москве, и чем быстрее я туда попаду, тем лучше. Пришлось пройтись по магазинам, купить повседневную одежду, сумку вместо шикарного чемодана, быстро собраться в дорогу и отправиться на вокзал.

10

Консультантом и помощником Казимира Борисовича Поглазова был профессор Листерман Лев Яковлевич. За годы работы в институте Сербского, где проходили экспертизу на вменяемость тысячи подследственных он получил репутацию одного из лучших психиатров в стране. С его мнением считались, но не всегда. Если власти желали из психа или маньяка сделать здорового преступника, с тем чтобы вынести приговор нужный системе, профессор был вынужден идти на компромисс.

Листерман занимался частной практикой. Он был не только прекрасным врачом, но и – умел хранить чужие тайны. Никто ничего не знал о его клиентах. А главное, как хороший адвокат, он всегда находил оправдания их поступкам. Особое внимание Лев Яковлевич уделял детям. В нежном возрасте личности только начинают формироваться, и окружающий мир либо восхищает и удивляет, либо пугает и отталкивает. Поговорив с десятилетним ребенком, он мог с уверенностью сказать, какое его ждет будущее. Он мог по общению с родителями понять, – с каким ребенком ему придется работать.

Профессор долго не соглашался работать на Мезенцеву, не разделяя ее взглядов. Но Мария Аркадьевна предложила такое вознаграждение, что, отказавшись от него, он выглядел бы просто сумасшедшим. Идея выступления в клубе принадлежала Льву Яковлевичу, а Казимир Борисович лишь сыграл роль мага. Листерман не спорил. Казимир – бывший разведчик, прекрасный психолог и собеседник, обладал обаянием и привлекательной внешностью. Листерман же предпочитал оставаться за кадром событий. Но до конца никто из собравшихся так и не понимал, что им предстоит сделать. И только Мезенцева знала, каким должен быть конечный результат.

Спустя несколько дней после выступления мага в клубе Таисию Андреевну Белецкую пригласили на прием к Казимиру Борисовичу. И вечером того же дня женщина пришла по указанному адресу. Ее встретил Казимир. Провел в комнату, оборудованную фото– и видеотехникой, и спросил:

– Вас не смущает то, что мы будем снимать наш сеанс?

– Нет. Съемки меня не пугают, – уверенно ответила Таисия.

На вид Таисии можно было дать лет пятьдесят с небольшим, но никак не шестьдесят. Природа наделила ее прекрасной фигурой и внешностью. И она знала, что все еще может нравиться мужчинам.

В свое время Казимир читал дневник, доставшийся Анне в наследство от матери, прожившей всю жизнь под именем Оксаны Кустиновой, и он знал, сколько Таисии лет, и многое другое, и самое главное, что перед ним была та самая девушка в красном платье, бесследно исчезнувшая из поезда много лет тому назад.

– Наша задача, Таисия Андреевна, – попытаться восстановить ваше прошлое. Вы потеряли память в результате аварии?

– Да. Это так.

– Садитесь в кресло. Сейчас придет доктор, и мы начнем. Свет погаснет, и вы погрузитесь в состояние гипноза. Рядом с вами лежат планшет с бумагой и ручка. Мы попробуем пробиться к вашему прошлому, а вы запишите все, что вспомните. С первого сеанса может ничего не получиться. Это нормально и это не должно вас огорчать. Вы готовы?

Таисия села в кресло и откинулась на спинку. Яркий свет лампы ослепил ее, и в этот момент в комнату вошел Листерман, которого она не могла видеть. Профессор встал за спиной пациентки, попросил выключить свет и, проделав какие-то манипуляции, в считаные секунды загипнотизировал ее. А затем тихим, ровным голосом произнес:

– Ты должна рассказать о возмездии. О том, как ты переступила черту и восстановила справедливость.

Таисия продолжала сидеть неподвижно. Она спала. В комнате воцарилась тишина. Казалось, что из задуманного ничего не получилось.

И вдруг женщина открыла глаза, взяла планшет, положила его на колени и начала писать, не глядя на бумагу.

Писала она быстро, ровным, мелким, красивым почерком.

«Граждане судьи, виновной себя не признаю! Горбатого могила исправит! Значит, место ему в могиле! Туда ему и дорога. Прости, сынок, что я втравила тебя в эту историю. Но ты запомнил этот урок. Не верь ведьмам! Кругом только порок и грязь.

Мой муж насмехался надо мной. Я не знаю, почему мне было так больно. Только ангелы меня жалели, а демоны присылали весточки и шептали на ухо:

– Твой благоверный опять спит со шлюхой.

Я кричала, рыдала и билась в истерике. Жизнь превратилась в ад.

И вот час возмездия пробил. Я собралась, оделась во все черное и одела сына. Мальчик хотел спать, но ослушаться меня не посмел. На улице стояла осень, шел дождь, уже стемнело. Мы добрались до вокзала, сели в электричку и поехали на дачу. Я знала, что успею, и не ошиблась. В окнах первого этажа горел свет. Я пошла в сарай и взяла вилы, сына держала за руку и не отпускала от себя. Он не понимал, что происходит, да и я еще всего не осознавала, но я знала, что увижу, как только открою дверь дома.

Конечно, муж меня не ждал. Играла музыка, и они не слышали, как я вошла. Ведьма танцевала перед ним в одних черных чулках, туфлях на шпильках и в лифчике без бретелек. Он сидел в кресле абсолютно голый и хрюкал от удовольствия.

Вилы вонзились ему под ребра. Жаль, что он так и не успел понять, что произошло. Следующий удар я нанесла ей в сердце. Хотя вряд ли оно у нее было. Она еще долго трепыхалась на вилах, пока я не пригвоздила ее к стене. Не знаю, откуда у меня взялось столько сил, но зубцы вошли в деревянную стену и засели там накрепко. Так что не дали трупу упасть на пол.

Справедливость восторжествовала! Мой сын стоял на пороге и все видел. Потом появилась женщина. Это моя судьба. У нее нет имени, нет внешности, нет голоса. Это она вывела из дома ребенка, затем вырыла могилу на участке. Мне пришлось ей помочь вытащить трупы и свалить их в яму, закопать и это место закрыть дерном, а сверху заложить дровами… Женщина вымыла пол, закрыла дом и отвезла нас в город на машине. Дала мне какие-то таблетки, и утром я проснулась другим человеком. Это был мой праздник.

Конечно, я зря взяла сына с собой. С того дня он молчал два месяца и даже в школу не ходил. Но потом, к счастью, речь вернулась к нему…»

Пациентка вдруг перестала писать. Произошел какой-то сбой. Ее лицо покрылось потом. Она вскрикнула и очнулась.

Казимир тут же налил ей воды.

– Испугались? – спросил он.

Профессор незаметно ушел в другую комнату, унося с собой планшет и исписанные листы.

– Господи! Что это было? – дрожащим голосом спросила Таисия.

– Ничего страшного, – спокойно произнес Казимир и выключил яркий свет. – Всего лишь одна попытка. Пока не очень успешная.

– Мне грезился какой-то ужас.

– Какой?

– Ничего не помню.

– Так я вам скажу. Чтобы попасть в тайное прошлое, нам надо вспомнить все об аварии, в которую вы попали. Это не просто, но необходимо набраться терпения.

– У меня сердце будто разрывается.

– Сердце у вас крепкое, Таисия Андреевна. Но психика очень ранимая. Мы будем продолжать наши сеансы? Или вы раздумали?

– Будем! – твердо заявила женщина.

– Отлично. На сегодня хватит. Завтра отдохните, продолжим послезавтра. Я верю в успех.

Немного успокоившись, Таисия ушла. И тут же в комнате появился профессор Листерман.

– Что за нелепую установку вы ей дали, Лев Яковлевич? Почему возмездие? Почему не признание? – раздраженно спросил Казимир.

– Потому что человеку не в чем признаваться, если он прав. На этом все строится. Палач не может быть виновным в убийстве, он выполняет свою работу. Я узнал эту женщину. Не мог даже подумать, что мы можем встретиться вновь, но мир тесен, – спокойно ответил Лев Яковлевич.

– И как давно вы ее узнали?

– Когда увидел в клубе. Я не уверен, что она меня вспомнила. Но на всякий случай нам лучше не встречаться.

– Минуточку. Давайте определимся. – Казимир сел в кресло и указал собеседнику на соседнее. – Вы думаете, все, что она написала, происходило в действительности? И это не плод ее больного воображения?

Листерман вздохнул, достал портсигар и сел.

– Об этом я и хотел с вами поговорить. Этой истории около сорока лет. Я был начинающим врачом, учился в ординатуре и проходил практику в клинике имени Кащенко. Там работали очень опытные врачи. Одним из них был доктор Трегубов Эльдар Каюмович. К практикантам он относился как к равным, и мы с ним подружились, несмотря на то что он был гораздо старше меня.

Однажды к нам в клинику привезли девушку откуда-то с Урала. Звали ее Таисией. У нее была амнезия. Тяжелая черепно-мозговая травма в результате железнодорожной катастрофы. Случай практически безнадежный. В Белых Столбах, под Москвой, есть такой стационар, куда и хотели ее определить. Тут ничего не поделаешь, в больницу девушка попала без документов, родственников так и не нашли, память к ней так и не вернулась. Практически ее можно было считать здоровой: вела себя адекватно и таблицу умножения помнила. Ходить ее заново никто не учил и держать зубную щетку тоже, но выписывать ее в никуда нельзя.

Короче говоря, Эльдар влюбился в пациентку, оформил опекунство, а потом и женился на ней. Мало того, она родила ему сына. Опасная затея, врачи ее отговаривали, боялись разных осложнений, но она твердо решила родить.

Они прожили вместе девять лет. Я уже защитил докторскую диссертацию, и виделись мы с Эльдаром не очень часто. Шел восемьдесят первый год, мальчику тогда было лет восемь, значит, сейчас ему где-то тридцать шесть или тридцать семь. К тому времени Таисия преподавала в школе русский язык и литературу, воспитывала сына. Мальчик рос здоровым, учился на пятерки. Идеальная семья. И вдруг до меня дошли слухи, будто у Эльдара с кем-то любовная интрижка. Мужику под пятьдесят, у него жена красавица и вдруг… Странно. Бес попутал.

История эта так ничем и не закончилась. Эльдар вдруг пропал. Исчез, и всё тут. Его не нашли ни живым, ни мертвым. Я приезжал тогда к Таисии. Она меня не узнала. Но меня поразило ее неестественное спокойствие. Вот была другая жизнь, был муж, все было хорошо, а теперь вот так. Ну что поделаешь? Ничего не поделаешь. Она немного заговаривалась. Перескакивала с одной темы на другую. Я хотел положить ее к себе в клинику на обследование, но мне не дали этого сделать.

Ей все тогда очень сочувствовали. Ну как же, брошенная жена, муж не известно куда делся, а она осталась одна с ребенком. Я в этот миф не верил, считал и считаю Трегубова порядочным мужиком. Ну, может быть, и появилась у него любовница, это может случиться с каждым. Но чтобы бросить семью! Нет. Невозможно. Не верю!

Вот причина, по которой я устроил испытание Таисии, а результат вы видели. Все сходится за исключением дачи. У Эльдара никогда не было загородного дома. Это я знаю наверняка. С другой стороны, сына и жену он на лето всегда отправлял за город. Это мне известно точно. Может быть, они снимали дачу. Но осенью они там не жили.

– Любопытная история, Лев Яковлевич. Вам обязательно надо рассказать ее Марии Аркадьевне. Она ведь не так просто подбирает участников для своего проекта. Видимо, эта женщина каким-то образом вторглась в жизнь Мезенцевой, если так ее заинтересовала.

– Завтра же пойдем к ней с отчетом. И есть у меня в запасниках еще один любопытный материал. Он касается моего бывшего пациента. Но он давно умер, и я могу спокойно обнародовать его досье. На первый взгляд никакой связи. С другой стороны, как на это посмотреть.

– А вы интриган, профессор. Буду ждать с нетерпением новых открытий.

11

19 мая 1972 г.

Трубку взяла молодая женщина. Я немного растерялась и после паузы попросила к телефону Олега Гавриловича.

– Он в командировке, приедет завтра или послезавтра.

– И давно он уехал?

– Две недели назад, – бойко ответила девушка.

– И ничего мне не сказал. Мог бы позвонить в Новосибирск.

– Это вы, Оксана? Я не узнала ваш голос. Слышимость плохая. Вы уже дома?

– С кем я говорю?

– Тамара. Я Тамара, секретарша вашего мужа.

– Привет, Тома. Ты права, слышимость никудышная.

– Я могу перезвонить.

– По какому телефону?

– Двести двадцать один – шестнадцать – двадцать три. Я помню наизусть.

– Бессмысленно. Нас не предупредили и сменили номер телефона. Я и сама не могла дозвониться домой. Я звоню из автомата.

– Понятно. Поездка в Лондон и для Олега стала неожиданностью. Начальник отдела Феликс Борисыч попал в больницу с инфарктом, срочно понадобилась замена. Решили послать Олега – у него была готовая виза.

– Хорошо, Тома, спасибо, – не своим голосом произнесла я. В запасе у меня были сутки или чуть больше. Надо было действовать.

Киоск с надписью «Справочное бюро» привлек мое внимание. Я подошла и через окошко спросила:

– Вы можете назвать адрес по телефону?

– Можно, если речь идет о коммунальной квартире. Если телефон частный, то вы должны назвать имя и фамилию владельца, – довольно равнодушно ответила мне женщина из окошка киоска.

– Я их не знаю. В обоих случаях мои друзья снимают квартиры.

– Тогда я ничем не смогу вам помочь.

– Это только так кажется. – Я достала червонец и положила его перед женщиной. – Премиальные за вашу заботу о приезжей девушке, которой не хочется ночевать на вокзале.

Женщина цапнула десятку, будто склевала ее, как курица зернышко.

– Давайте свои телефоны и подойдите через десять минут, – голосом, полным участия, сказала она.

– А заодно найдите мне издательство, которым руководит Михаил Слепцов. Отчество не помню. – Я решила выяснить и этот телефон и передала бумажку с телефонами, оплатив ее любезность второй десяткой. Женщина была – сама доброта.

В соседнем газетном киоске я купила схему Москвы и Подмосковья. Устроившись в сквере на скамейке, нашла на карте точку под названием «Малаховка». Определила, как туда можно проехать. Если я теперь Оксана, то должна знать, где строится мой загородный дом. Подошло время забрать нужные мне сведения из «Справочного бюро», и можно было действовать дальше. Для начала надо было избавиться от тяжелой сумки. Без проблем я поймала такси и отвезла вещи в камеру хранения на вокзал. А затем отправилась на Котельническую набережную. Когда водитель привез меня по нужному адресу, я сразу узнала красивый, высотный дом, который уже видела на фотографии.

Москва поразила меня своими размерами, красотой и количеством людей. Уличной дневной суетой. Создавалось впечатление, что весь народ вышел на улицу в поисках чего-то или кого-то. Лица у всех сосредоточенные, напряженные, целеустремленные. И все бегут, бегут… Просто метеоритный дождь какой-то.

Квартира номер семьдесят шесть, как я выяснила, находилась в центре этого гигантского строительного сооружения, с множеством подъездов с разных сторон дома, с центральной частью, устремленной ввысь, с мраморными ступенями и с громадными подъездными дверьми. Я лишь заглянула внутрь и увидела в большом мраморном холле за столом возле лифта сидела женщина со строгим выражением лица. По ее виду было понятно, что просто так сюда она никого не пропустит.

Меня такая обстановка насторожила. А если она потребует какие-нибудь документы или спросит, куда я иду? Такой мымре десятку не сунешь. Тут надо подумать. Рядом с подъездом стояли лавочки. На одной из них сидела старушка, а рядом, у ее ног – белая пушистая собачка. Очень чистая и аккуратная старушка и очаровательный белоснежный песик. Картина, просто, загляденье. И меня к ним потянуло. Наверняка они из этого дома.

Я присела рядом и заговорила о погоде. С чего-то надо начинать. По всей вероятности, старушка страдала от одиночества и с удовольствием поддержала беседу. Мы проболтали с ней ни о чем целый час, пока старушка не пожаловалась, что никак не может достать очень редкое лекарство:

– Очень трудно. Раньше у меня была домработница. Она вела хозяйство и занималась моим здоровьем. Теперь некому. Умерла, бедняжка. А я мало к чему приспособлена.

– Вот что мы сделаем. У меня в центральной аптеке работает подруга. Я обращусь к ней. Она обязательно достанет, и я привезу это лекарство. Это же важно для вас. Но как я смогу вам его передать?

– Я живу на шестнадцатом этаже. Квартира шестьдесят восемь.

– А лифтерша? Она пустит?

– Я предупрежу. Она обычно звонит в квартиру, если не знает гостей.

– Отлично. Меня зовут Тая.

Имя само сорвалось с моих губ. К Оксане быстро не привыкнешь. Оплошала. Но в данном случае это не так важно.

– А меня Зинаида Евграфовна. Я буду вас ждать, Тая.

Мы простились. Итак, мне нужно во что бы то ни стало достать это лекарство, иначе я не попаду в дом.

Такси доставило меня к издательству «Знамя» за пятнадцать минут. Расплатившись с таксистом, я отметила про себя, что трачу деньги второй день подряд, и до сих пор разменяла только две бумажки по четвертному. А у меня их сто штук. А если быть поскромнее, то на всю жизнь хватит.

Пять этажей, длинные коридоры, огромное количество дверей и сумасшедший народ, бегающий с бумажками из одного кабинета в другой. Меня не замечали. С большим трудом я нашла неподвижного человека. Он стоял на лестничной клетке, курил и что-то читал.

– Мне нужен Михаил Слепцов. Не подскажете, где его можно найти?

Он даже не оторвался от бумаг и не посмотрел на меня.

– Пятый этаж, конец коридора, дверь, обитая кожей.

– А как его отчество?

– Михаил Ефимович.

Я не знала, где лифт, и пошла пешком, кабинет удалось найти сразу же. Я вошла в открытую дверь. За столом сидел солидный крепкий мужчина с волнистыми темными волосами с проседью. Вокруг него суетились какие-то безумные люди, пытаясь перекричать друг друга. Он единственный, кто был спокоен и не реагировал на базар. Я написала короткую записку и положила перед ним на стол: «Это вы убили мою сестру в поезде?»

Слепцов взял записку автоматически. Прочитав текст, он вздрогнул и стал беспокойно оглядываться по сторонам. Я стояла справа в шаге от него, но он не обращал на меня внимания, полагая, видимо, что я секретарша.

– Не туда смотрите, Михаил Ефимович, я здесь.

Он посмотрел мне в глаза, и я увидела, что этот человек безумно напуган.

– Идите за мной. Здесь нам не дадут поговорить, – сказал Слепцов и резко встал из-за стола.

Он быстрой походкой вышел из кабинета в коридор и устремился по нему с такой скоростью, что я едва поспевала за ним. От него исходила такая сила, что мне стало страшно. А если я не ошиблась, обвинив его в убийстве? Мы спустились на второй этаж, и Слепцов открыл один из кабинетов. Пропустив меня вперед, он вошел сам и запер дверь.

– Кто вы? – спросил Михаил Ефимович тоном следователя.

– Задавать вопросы буду я. Если ваши ответы мне не понравятся, то я пойду в милицию. Или в прокуратуру, которая занимается катастрофой на железной дороге. Среди потерпевших нет моей сестры, девушки в красном платье, которая перед столкновением ушла к вам на свидание в вагон-ресторан.

– После катастрофы девушку в красном платье не нашли, потому что она его сняла и больше не надевала… Я вам расскажу, что произошло, – ответил Слепцов, нервно прохаживаясь по комнате. – Мы ехали в одном поезде «Новосибирск – Москва». Хотите подробностей? Мы действительно встретились в вагоне-ресторане. Оксана сказала, будто у нее есть рукопись, которую она хочет издать. Я обещал помочь. Но пообещать можно что угодно. Во всяком случае, я не забивал голову всякой ерундой. Я понял главное: девчонку можно затащить в постель. В ресторане мы выпили, а потом, взяв бутылку и фужеры, направились в одно из пустых купе.

Когда мы занимались сексом, в купе вломился какой-то тип. Он увидел платье, лежащее на соседней полке, и выхватил пистолет. Но с выстрелом замешкался: пистолет стоял на предохранителе. В свое время мне приходилось попадать в подобные передряги и на угрозу оружием реакция у меня мгновенная. Я схватил бутылку с шампанским и наотмашь нанес удар по голове. Мужчина упал. Девчонка вскрикнула. Я поднял пистолет, убрал в карман своего пиджака и велел Оксане помочь мне. Надо отдать должное, девочка оказалась не робкого десятка, и вдвоем мы вытащили тело в тамбур. Я вывернул карман налетчика, забрал его документы, открыл дверь вагона и столкнул его с поезда. Не знаю, был ли он жив, когда падал. В этот момент мы переезжали мост, возможно, тело полетело в реку и его унесло течением, или он разбился при падении из вагона так, что его уже никто не опознает. То, что я вам сейчас рассказал, вы доказать не сможете. Когда мы вернулись в купе, я оделся, а Оксана закуталась в одеяло. Я спросил у девчонки, знает ли она мужчину, напавшего на нас. Она не знала. Вряд ли он видел ее лицо, значит, узнал красное платье. Но Оксана сказала, что это не ее платье. Я не стал настаивать. В конец концов, это не мое дело.

Вот тут и произошло крушение. Я сидел спиной по ходу поезда, прижавшись к стене, и со мной ничего страшного не произошло. А Оксана, видимо не смогла удержаться на сиденье и при падении очень сильно ударилась обо что-то головой. Когда я очнулся, то увидел, что она вся в крови с разбитой головой и без сознания. Кое-как выбрался из перевернутого вагона, вытащил девушку. Оторвав клок рубахи, я перевязал Оксане голову, взял ее на руки и понес ее к железнодорожному переезду.

Не знаю, сколько я шел, но наконец добрался до будки обходчика. Нас встретила женщина. Я сказал ей о крушении поезда и что девушке нужно срочно в больницу. Женщина хотела куда-то позвонить по телефону, но тут в будку вошел мужчина. Он оказался водителем фургона, развозил молоко. На переезде из-за аварии образовалось большое количество машин, ждали, когда откроют шлагбаум. Я ему все объяснил, и мужчина согласился помочь. Хорошие люди еще не перевелись.

До городской больницы было очень далеко, и водитель повез нас в воинскую часть, там есть медсанчасть. Врачи очень оперативно обследовали Оксану, сделали ей операцию. Мне сказали, что очнется она не скоро. Не знаю почему, но я рассказал им историю не о крушении поезда, а об автомобильной катастрофе. На всякий случай, подумал я, если за Оксаной охотятся бандиты, то будет лучше, если никто не узнает, что она ехала в этом поезде. Записали ее Таней. Так звали мою мать.

Оксана осталась в медсанчасти, а я на попутке добрался до аэропорта и прилетел в Москву. Вот и вся история. Телефоны воинской части у меня есть, вы можете найти Оксану. Думаю, она уже пришла в себя.

– Вы назвали ее Таней. Почти угадали. Ее зовут Таей. Таисия Андреевна Белецкая. Оксаной зовут меня. Вы правы. За ней охотились бандиты. И я догадываюсь кто, но не знаю, как от них избавиться.

– Я могу помочь. У меня остался револьвер бандита с его отпечатками пальцев и его паспорт, а также записная книжка. Для следствия такие улики много значат. Но я в это дело не полезу: у меня семья.

– Знаю. А где же ваш шестнадцатилетний сын? Он же с вами ехал.

Слепцов усмехнулся:

– Пашке повезло. Я высадил его в Омске. Он решил навестить бабушку. Если бы не сын, то я полетел бы в Москву самолетом. У вас больше нет вопросов? Улики у меня в сейфе. Я вам их отдам, но при условии, что вы нигде не назовете моего имени.

– Хорошо. Я сама разберусь с проблемами моей сестры.

– Вид у вас решительный. Вы совсем не похожи на свою сестру.

Мы вернулись в шумный кабинет Слепцова. Там все еще толпился народ. Он открыл сейф, достал черный пакет и протянул его мне. Краем глаза я заметила в его сейфе какие-то медицинские препараты. Мне пришла неожиданная мысль.

– Мне срочно нужно одно редкое лекарство, не могу достать. Можете помочь?

Слепцов снял телефонную трубку и набрал номер.

– Зоечка, это я. Сейчас от меня приедет девушка, ее зовут Оксана. Обеспечь, пожалуйста, ее всем, что она попросит. Поговорим потом, у меня запарка. Целую.

Он посмотрел на меня.

– На стоянке у входа скучает черная «Волга» номер тринадцать – двадцать шесть. Сейчас я предупрежу шофера. Он знает, где аптека, вы же в Москве впервые. – Слепцов указал на карман моего жакета, из которого торчала свернутая карта столицы. – Можете пользоваться моей машиной до семи вечера. Раньше я не освобожусь.

В центральной аптеке на улице имени Двадцать Пятого Октября мне выдали лекарство и даже денег не взяли. Потом я попросила водителя отвезти меня на вокзал, где забрала свою сумку.

Водитель Слепцова Володя оказался веселым парнем и всю дорогу травил анекдоты, но я не могла избавиться от напряжения, происхождение которого не понимала. По сути, ничего особенного не произошло, но я чего-то опасалась.

Возле высотки водитель меня высадил и сказал:

– До семи часов еще полно времени. Я подремлю в машине. Если надумаешь куда-то махнуть – без проблем.

– А Михаил Ефимович не будет против?

– Он раньше одиннадцати вечера из редакции не выходит. У них сейчас сдача какого-то собрания сочинений в типографию, все на ушах стоят.