– Спасибо, Володя. Может быть, если я освобожусь до семи, ты мне покажешь Москву?
– Без проблем.
Парню я понравилась. Меня научили нравиться мужчинам, это стало частью моей профессии.
Лифтерша, увидев меня, входящей в подъезд с большой спортивной сумкой, позвонила Зинаиде Евграфовне и только после этого пропустила.
Старушка встретила меня с радостью, и псинка узнала, приветливо гавкая.
– Полная сумка лекарств? – пошутила хозяйка.
– Нет. Мои вещи. Я сегодня уезжаю, а к вам заехала по пути. Обещания надо выполнять.
Зинаида Евграфовна даже дома ходила в платье не из сегодняшней жизни. Длинное до пола, темно-коричневое, подвязанное шелковым поясом, с бежевыми кружевами на вороте и манжетах. На груди золотая брошь с огромным камнем.
Квартира тоже впечатляла. Несколько комнат и все большие, а одну почти полностью занимал рояль.
Мы устроились в гостиной за круглым столом.
– Все, что я умею, так это варить кофе. Хотите?
И старушка исчезла в многокомнатном пространстве квартиры, а я с интересом разглядывала картины и фотографии на стенах; подойдя к серванту, наполненному диковинным хрусталем, увидела драгоценности, явно старинные, лежащие на виду. Дом был забит антиквариатом. Тут было чем поживиться ворам-домушникам.
Вернулась Зинаида Евграфовна с серебряным подносом, на котором стояли чудной красоты чашки, в фарфоровой вазочке лежали конфеты и печенье. Старушка разлила кофе и предложила:
– Ну вот, давайте кофейничать.
Такого вкусного и ароматного кофе я не пила никогда.
– Этого вам надолго хватит. Когда вернусь, куплю еще, – сказала я и выложила на стол коробки с лекарствами.
– Вы так любезны, Тая. Я же должна вам деньги.
Она откинула уголок скатерти, под которой лежали купюры.
– Нет, денег не возьму, – сказала я. – И зачем вы посторонним показываете, где храните деньги?
– Ну какая же вы посторонняя? После смерти моей компаньонки вы единственная, кто помог мне. У вас добрая душа.
Такие слова в свой адрес я слышала впервые.
– Уберите деньги и давайте пить кофе.
Старушка улыбнулась.
– А далеко ли вы едете?
– К родным. Я ушла от мужа. Еду в Новосибирск.
– Бог мой, какая даль. Вам плохо в Москве?
– Я не москвичка. Мой муж москвич.
– Понимаю. Живите у меня. Пяти комнат нам хватит. В комнату покойной Глафиры я даже не захожу. Живите там. Вдвоем веселее будет. Но в магазин ходить придется вам. К тому же я не умею готовить.
– Заманчивое предложение. Пожалуй, я останусь у вас на пару дней, но потом все равно съезжу к родителям недельки на две, обещала их навестить. А потом вернусь.
– Я с нетерпением буду ждать вас, Тая. С людьми все просто. К одним лежит душа, к другим нет. И тут ничего не поделаешь. Вы мне сразу понравились. Вас моя карма не отвергла.
– Спасибо за добрые слова. Тогда мне нужно съездить на вокзал и поменять билет. Это недолго. А лифтерша меня пустит?
– Я скажу ей, что вы моя племянница. И дам вам ключи.
* * *
Все шло как нельзя лучше. Мне просто невообразимо везло, начиная со встречи настоящей Оксаны. А теперь еще и замечательная старушка, которая предложила мне жилье рядом с той квартирой, в которую я так стремилась.
Я вышла на лестничную площадку и пошла наверх пешком, к квартире Олега. Чтобы нигде не оставлять своих отпечатков, я предусмотрительно надела кожаные перчатки.
Ключи, найденные в том же чемодане, подошли к замкам квартиры. В квартире было душно и пыльно. Похоже, что в ней уже давно никого не было. Я открыла окна и занялась поисками. Не знаю, что я хотела найти, но мне были нужны ответы на некоторые вопросы.
В квартире было всего две комнаты, и мебелишка выглядела убого. Жилье делилось на две половины, мужскую и женскую. В шкафу на женской половине я подобрала себе два сногсшибательных наряда и решила взять их с собой. Потом в каком-то ящике нашла старую папку с надписью «Репортаж с того света». Наверняка Оксана мне рассказывала именно об этой рукописи. Я заглянула в папку – страницы исписаны разборчивым женским почерком.
Потом я перешла в другую комнату, где жил Олег. В платяном шкафу висели дорогие мужские костюмы. В одном из них я нашла бумажник, где были уже знакомые мне визитные карточки и пачка каких-то бумажек, очень похожих на деньги, достоинством в 50, 100, 500, но на них стояли надписи «Внешторгбанк СССР». Что это такое, я не знала. А еще картонный гостевой пропуск, яркий, красивый, с фамилией Олега и надписью «Бар “Метрополь”». Бумажник я прихватила с собой.
Дальнейшие поиски ни к чему не привели, пока я случайно не опрокинула настольную лампу, под которой лежала маленькая записная книжечка. Я ее пролистала. Телефонов море, но никаких имен, только инициалы. Тут я вспомнила о телефоне некой Жанны на коробке спичек и адресе, полученном в справочном бюро по этому телефонному номеру. Я открыла книжку на букве «Ж» и нашла знакомый телефон. Не знаю зачем, но я решила позвонить Жанне. Я вошла в какой-то азарт. Мне не терпелось что-то сотворить. Я подошла к телефону и набрала номер. Ответил грубый, нетрезвый мужской голос:
– Ну, кто там еще?
– Позови Жанну к телефону.
– Телка на «точке».
– На какой? – растерялась я.
– А у тебя их много? К чужой не подпустят, коза! Гуляй!
В трубке раздались короткие гудки, а я так и не поняла, что сказал мне пьяный голос. Но у меня родился план, и я решила действовать.
Если Олег вернется только завтра, то я еще смогу прийти в эту квартиру. Я переоделась в одно из отобранных платьев, прихватила Оксанину красивую сумочку, положила в нее записную книжку, бумажник Олега и вышла из квартиры. На всякий случай я спустилась пешком до этажа квартиры Зинаиды Евграфовны и оттуда вызвала лифт. Лифтерша меня узнала и была любезна:
На мое удивление черная «Волга» все еще стояла на том же месте, а водитель спокойно спал.
– Володя!
Парень вздрогнул и осмотрелся по сторонам.
– Сколько времени? – зевая спросил он.
– Семь часов. Ты обещал покатать меня по Москве, если у тебя будет время, – не без кокетства сказала я.
– Без проблем.
Я села в машину и спросила Володю:
– Объясни мне, пожалуйста, что такое «точка»?
– Конец предложения.
– Это понятно. А что значит, когда говорят «телка стоит на “точке”»?
Парень рассмеялся.
– Это смотря какую телку. Шлюхи дешевого пошиба ошиваются на трех вокзалах, а интердевочки тусуются в валютных барах. Таких точек у нас четыре. Гостиницы «Интурист», «Москва», «Националь» и «Метрополь». Там есть валютные бары, где собираются иностранцы и снимают девочек.
– Валюта – это же статья. И связь с иностранцами карается…
– Не мельтеши. Все намного проще. Интердевочки живут под крылом КГБ, и их никто не трогает. Они отчеты пишут о своих клиентах. Валюту складывают в общую кубышку. В крайнем случае, тратят не доллары, а бесполосные чеки, за которые не сажают.
– Что это значит?
– Когда ты работаешь за границей, тебе зарплату платят чеками Внешторгбанка. Возвращаешься в Союз и отовариваешься в магазинах «Березка», где есть все. На чеках имеются полосы. Желтая, синяя, красная. Это соцлагерь, Азия, Африка. Но если ты работаешь в капстране, то получаешь чеки без полос. Они приравниваются к валюте.
Я достала из бумажника Олега один чек и показала шоферу.
– Такой примут в баре?
Он глянул и охнул:
– Где взяла?
– Одна старушка меня снабдила. Она живет в высотке. Беспокоится за свою беспутную внучку и попросила меня найти ее на «точке». Начнем с «Метрополя».
– Послушай, Оксана, если твоя бабуля не знаменитая артистка, значит, она из КГБ. Большая часть квартир в этом доме распределял Берия. Они доставались генералам НКВД. Остальные раздаривал Сталин людям искусства и науки. Не лезь в эти дела. Бабусе раз плюнуть найти внучку. Та наверняка у гебистов на учете состоит.
– И все же я рискну. Высади меня у «Метрополя». И спасибо за заботу. Тебя Михаил Ефимович ждет.
Парень замолк и насупился. Кажется, я его обидела.
До «Метрополя» мы доехали за десять минут. Володя указал мне на вход в валютный бар, возле которого стоял швейцар. Очевидно, я тоже походила на проститутку, несмотря на дорогое платье.
Он преградил мне дорогу:
– Не нарывайся на неприятности, милочка. Глазки выцарапают.
Я достала из бумажника пропуск и показала ему. Швейцар отпрянул, а я врезала ему смачную пощечину, но не отошла. Мужик опешил. Такого с ним явно еще не происходило.
– Я долго еще буду любоваться твоей рожей или ты дверь откроешь?
И он открыл дверь.
Небольшой зал, барная стойка, полумрак, тихо играет джазовая музыка, не очень много народа. В центре – маленькие круглые столики с венскими стульями, удобно для двоих, но для троих уже тесновато. Вдоль стены стояли квадратные столы. За одним из них и собралась компания каких-то иностранцев. Несколько девиц сидели по одиночке и курили, потягивая коктейли через соломинки. Две парочки уже ворковали. Неудивительно, что швейцар принял меня за одну из девочек. Эти птички одеты не хуже меня, вот только юбки слишком короткие.
Я подошла к стойке, где стояло большое блюдо, на котором врассыпную лежали коробки с отрывными спичками. Один такой валялся в моей сумочке.
Я понимала, что на меня обращают внимание и мужчины и девицы. И те и другие думали, что знают, зачем сюда пришла эта штучка. А меня накрыло ощущение, что я попала на чужую коммунальную кухню и пытаюсь поставить кастрюлю на чужую плиту.
– Что будете пить? – спросил бармен.
– А что есть? – задала я нелепый вопрос.
– Здесь валютный бар, – пояснил он, удивленно глядя на меня.
Я достала из сумочки бумажник и открыла его. Так, чтобы бармен видел стопку чеков и уголок гостевого пропуска. Выдернув бумажку в сотню, я бросила ее на стойку и назидательно произнесла:
– Я гостья из Ленинграда. У нас бармены сами предлагают посетителям напитки.
– Из легкого могу предложить «Шампань-коблер», а из крепкого «Таран», основан на коньяке.
– Тогда «Таран».
Он принялся готовить коктейль, изображая из себя средневекового алхимика.
Я бросила на стойку еще одну бумажку весом в пятьдесят единиц.
– Мне нужна Жанна.
Он убрал добычу с прилавка, покосившись на напарника, и кивнул мне на столик, за которым сидела ярко накрашенная блондинка, но не вульгарная, несмотря на макияж с явным излишеством.
Я взяла коктейль и направилась к ее столику. Блондинка сидела в тоскливом одиночестве перед пепельницей, полной окурков.
Я пальцем поманила бармена, и тот тут же подскочил.
– Замени, – сказала я, указав на пепельницу.
– Одну секундочку, – подобострастно засуетился бармен и тут же поменял пепельницу.
Надо сказать, это произвело впечатление на блондинку. Похоже, их здесь не балуют вниманием. Я достала из сумочки сигареты, золотую зажигалку, доставшуюся от Оксаны, и закурила.
– И кто тебя забросил в наш блиндаж? – спросила блондинка.
– Мой муж, – ответила я и бросила на стол коробок со спичками, где был записан телефон. – Ты писала?
– Таких тысячи. И что дальше?
– Олег не случайный турист, он постоянный клиент. Таких запоминают и за таких держатся.
– А я вот упустила. – Она неожиданно засмеялась, низким, дребезжащим смешком. – Ты тоже за него держишься?
– Не очень. Пришла на тебя взглянуть, а потом накатаю телегу в партком.
– Валяй. Ему встряска не повредит. Я только в ладошки похлопаю.
– А тебе он чем не угодил?
– Сменил меня на Ритку. Он самец, что с него взять. Но эта курва не мне первой гадит. Всех уже достала.
– Она здесь?
– Принимает на дому. И не только Олега, хотя за хазу платит он. Козел! Ну а тебе что? Ты, что ли, жена? Поди, с голоду не пухнешь. Куда он денется, если все на тебя записано.
Этой фразы я не поняла, но переспрашивать не стала.
– Заразу в дом принести может, – озабоченно сказала я.
– Не принесет. Мы чистенькие, за нами следят, заботятся. Да и без резинок мы не работаем.
– Я хочу его застукать.
Жанна опять рассмеялась, но вдруг остановилась.
– Хорошая мыслишка. Я тебе дам наводку, если ты Ритке фейс расцарапаешь. Тебе-то это с рук сойдет, но не другим. Ее особо опекают. Своих же сдает, сука!
– Не проблема. Сделаю ее профнепригодной. На работу долго не выйдет.
Жанна подалась вперед, и от нее повеяло дорогими духами.
– Только я тебе ничего не говорила.
– Конечно. Мы с тобой не виделись, и я тебя не знаю.
Блондинка долго рылась в своей сумочке, потом выудила ключ и положила его на стол.
– Гороховский переулок, дом шесть, квартира двадцать три. Завтра после восьми вечера Олег должен приехать туда.
– Откуда такие подробности? Ты со свечой стоишь?
– Подробности от папочки.
– Это еще кто?
– Ну, его-то ты знаешь. Феликс, начальник Олега. Старикашка. Но крепкий, еще чего-то может. Теперь я его обслуживаю. Олег меня ему сбагрил, когда на Ритку перепрыгнул. В бабках я ничего не потеряла, даже выиграла. Но он противный, от него козлом воняет. Это Феликс мне сказал, что Олег завтра в шесть вечера прилетает, а Ритка едет в Шереметьево его встречать. Дальше все понятно. Махнут на хазу, поколупаются ночку, а утром он явится к тебе как новенький, якобы прямо с самолета.
– И все же застукать их будет не так просто.
Жанна саркастически скривила перемазанный помадой рот.
– Ты думаешь, он рискнет ходить по шлюхам в Лондоне? Они же там все высоконравственные. А тут расслабится, часам к десяти уже будут в постели. У мужика две недели никого не было. Да он не слезет с Ритки. Своего мужа не знаешь? Он же кобель! Вот и возьмешь их тепленькими.
– Ты упомянула о Феликсе. Знаешь, что с ним случилось?
– Сегодня умер, потому я и пришла на «точку». Уже поправляться начал. Его на домашний режим хотели переводить, а тут второй инфаркт. Добреньким был, настоящий папочка. Теперь Олега никто прикрывать не будет. Это же Феликс вас из Ленинграда вытащил, он же и участок вам выбил, который на тебя записан, чтобы потом не отняли. Боюсь, без папочки твоего муженька вытравят с теплого местечка. Меру знать надо.
– Я с этим разберусь. Ну ладно. Прощай.
Я встала и вышла из бара. Такси возле «Метрополя» удалось поймать быстро, я попросила отвезти меня на вокзал, где купила билет до Тюмени на двенадцать часов дня, после чего поехала на Котельническую.
Пришлось проделать тот же трюк: на лифте поднялась на этаж старушки, остальной путь проделала пешком и вновь оказалась в квартире Оксаны. Теперь я знала, что искать, и нашла. Документы на дом, принадлежащий Оксане Кустиновой. Адрес: поселок Малаховка, Удельная улица, участок номер 233.
Я взяла два чемодана и сложила в них все женские вещи, под бельем в шкафу нашла шкатулку с украшениями. Цацки недешевые, без экспертизы видно. Не забыла и старую папку с рукописью. Что-то в чемоданы не вошло, пришлось прихватить сумку. Туда я запихнула норковую шубу. Ничего из мужских вещей я не трогала. Документы, где упоминалось имя Олега, сожгла. Осмотрев квартиру перед уходом, я оценила обстановку. На первый взгляд тут побывали воры, но можно было предположить, что просто жена ушла от мужа. Ушла со злостью и ненавистью. Надо бы оставить ему записку. Хорошо, что теперь есть образец почерка Оксаны.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.