LVI

– Но, милостивая госпожа... – настаивает девушка. – Ты ведь суб-тиран, а теперь еще и регент-соправитель. Хотя бы одна служанка должна сопровождать тебя...

– В моем свадебном путешествии? – прерывает ее Мегера с печальным смешком. – Думаешь, мой новоиспеченный муженек хочет, чтобы ты стала свидетельницей наших брачных утех?

Служанка переводит взгляд на сложенные на полу седельные сумы.

Мегера отпивает глоток из чашки.

– Я говорила с Корвейлом и Хелисс. Ты можешь остаться у них как вольная служанка. Захочешь – уйдешь в любое время.

– Милостивая госпожа очень добра, но я предпочла бы поехать с тобой.

– На Отшельничий? На заброшенный, почти необитаемый остров? – глаза Мегеры останавливаются на слегка округлившемся животе служанки. – Отшельничий – не самое лучшее место для рождения ребенка.

– Милостивая госпожа...

– Алдония, раз уж тебе так этого хочется, то, если вы с ребенком будете здоровы, а я все еще... способна оказывать помощь, ты сможешь последовать за мной на Отшельничий. Я скажу Корвейлу, он распорядится.

Молодая прислужница расцветает в улыбке:

– Милостивая госпожа очень добра. Жаль, что Креслин этого не понимает.

– Я вовсе не добра, и он это знает. Не добра, хотя иногда об этом жалею, – Мегера поднимает руки. Рукава, ниспадая, обнажают белые шрамы. – Вот что не дает мне забыть. Из-за него я...

Служанка снова улыбается:

– Я думаю, в душе он хороший. И вполне мог бы тебя полюбить.

– Возможно. Только быть «хорошим в душе» не всегда означает оказаться таковым даже в словах, не говоря уж о поступках, – рыжеволосая выглядывает из окна, всматривается в отбрасываемые восточными стенами замка утренние тени и заключает: – Дражайшая сестрица заставила меня усвоить это крепко-накрепко.

Печаль в глазах рыжеволосой хозяйки сгоняет улыбку с лица Алдонии.

LVII

– Он в Вергрене, в замке герцога, – сообщает Хартор Высшему Магу.

– Откуда ты знаешь? Из своих обычных источников?

Грузный человек ухмыляется:

– Золото порой творит большие чудеса, чем магия хаоса и магия гармонии вместе взятые. Корвейл нервничает, как неоперившийся птенец.

Высший Маг понимающе кивает:

– Я полагаю, ты делаешь все возможное, чтобы заставить герцога нервничать еще сильнее.

– Мы постарались, чтобы он узнал о повторном созыве маршалом ее отрядов в Сутии.

– Как насчет самого Креслина?

– Мне донесли, что он перебил целую шайку разбойников.

– Не преувеличивай, Хартор.

– Ну... – толстяк пожимает плечами. – Из семерых спасся только один, а Фрози, судя по всему, Креслин прикончил лично. И забрал его лошадь.

– До сих пор ты об этом не заикался.

– Сам узнал уже после его бегства.

– Это порождает еще один вопрос, – Высший Маг сдвигает брови. – Насчет того отряда, погибшего на дороге в Монтгрен.

– Тоже его рук дело?

– Ну уж не знаю. Сомневаюсь, чтобы ему удалось усовершенствоваться до такого уровня, в его-то состоянии. По моим догадкам, тут замешаны Клеррис и та целительница, Лидия. Они вытащили его из дорожного лагеря, а потом и сами исчезли. Клеррис сжег свой дом, использовав масло, но мы обнаружили кое-какие следы. Не слишком много. Так, некоторые указания на то, что они направились на запад, в края, где чтут их драгоценное Предание.

Грузный человек склоняется к зеркалу на столе.

– Это больше того, что показывает зеркало. Но ты уверен, что Клеррис и впрямь отправился на запад?

– Не уверен. Но здесь ему делать нечего и в Монтгрене – тоже. Гармония никогда не могла потягаться с нами в открытом столкновении.

– Возможно, – Хартор облизывает губы. На его широком лице хитрый рот кажется непропорционально маленьким. – Сколько времени пройдет, прежде чем мы сможем открыто выступить против Черных?

Высший Маг холодно улыбается:

– Сомневаюсь, чтобы это вообще понадобилось. Многие из них, даже большинство, уйдут сами, по доброй воле. Ну а кто не захочет...

– Ты холоден, Дженред. Холоден, как полюса.

Дженред рассеянно кивает. Мысли его по-прежнему витают вокруг сбежавшего отпрыска маршала Западного Оплота.

– Тебе стоит послать прошедшего полное посвящение Белого, кого-нибудь вроде Бортрена, и два укомплектованных отряда из Кертиса.

– Креслин поедет лишь с ней и четырьмя второсортными спидларцами.

– Я не могу поверить, что эта Белая сука ничему его не научила. А он прикончил семерых, даже не понимая, что делает... Если тебя информировали верно.

– Я пошлю Бортрена, хотя думаю, что это чересчур. Кроме того, куда они вообще двинут? На Отшельничий? В Хамор?

– Если на Отшельничий, так это не беда. Хамор... возможно. А что, если, сейчас он муштрует герцогский Легион? До сих пор Западный Оплот держал в тайне методы подготовки стражей, но Креслин прошел все испытания.

Собеседники обмениваются понимающими взглядами. Наконец Хартор вздыхает и встает. Губы его плотно сжаты. Высший Маг продолжает сидеть, вперив взгляд в пустую белизну лежащего перед ним на столе зеркала.

LVIII

Креслин смотрит вперед, в сторону перевала, потом бросает взгляд через плечо. Но он и так знает: за ними по пятам крадется белый туман. Это Креслин чует на расстоянии. Мегера беспокойно ерзает в седле. Белесая пелена наползает со стороны долины, по которой проходит дорога из Фэрхэвена.

Один из наемников, сопровождающих молодую чету, тоже смотрит сначала назад, на белое облако, а потом вперед, на тучу пыли, поднятую копытами кертанских конников. Отряд которых, по донесениям лазутчиков герцога, был выслан непосредственно из Джеллико.

С белым туманом тоже мешается пыль, поднятая шестью или семью всадниками. Один из них, скорее всего, маг.

– Я их чувствую, – кивает в ответ на его взгляд Мегера.

– Вот как? А я думал...

– Кое-что я могу и сама, а отчасти мне удается это благодаря тебе.

Креслин задумывается о том, сколькими еще, им самим неведомыми талантами, обладают, возможно, они с Мегерой. Преследователь в белом мог бы многое порассказать им об этом, но попадись они в его руки, ни Креслину, ни Мегере эти сведения уже не пригодятся. Левая рука Креслина тянется к плечу, туда, где из заплечных ножен торчит рукоять короткого меча. В ответ на вопросительный взгляд командира наемников Мегера кивает.

– Но нас... – начинает он.

– Нанимали не для участия в сражениях. Знаю, – отзывается женщина.

Креслин касается ветров, посылает свои чувства вперед, а потом поворачивается к Мегере:

– Примерно в кай впереди и в двухстах локтях севернее дороги навалена груда булыжников. Сможешь, используя свои способности, задержать тех всадников, если они сюда доберутся?

– А ты что, вздумал корчить из себя героя? Хочешь сразиться с магом?

Креслин поджимает губы:

– Я не герой и сражаться не хочу. Но плохо представляю, что еще можно сделать. Можно было бы напустить с помощью ветров туману и незаметно проскользнуть мимо тех всадников, что впереди, но не в том случае, если у нас на хвосте сидит чародей.

– А я не гожусь для того, чтобы пойти с тобой?

– Нет.

– Ты честен. Спасибо и на том.

Креслин разворачивает своего гнедого назад, в сторону белого тумана и мага.

– Увы, у меня никогда не было богатого выбора.

– Рано или поздно ты меня погубишь.

– Давай обсудим это попозже.

– Ладно, если твое «попозже» наступит. Будь осторожен.

– Спасибо. А «попозже» непременно наступит, – добавляет он и направляет коня навстречу отряду из Фэрхэвена, находящемуся теперь менее чем в двух кай. Он едет, собирая к себе ветры, особенно верхние, студеные, что устремляются на его зов, сметая снежную пыль с Крыши Мира.

«...всего один всадник...»

«...надо было послать за одним человеком...»

Креслин ускоряет аллюр, приближаясь к противнику. Шестеро всадников в белых доспехах и облачении дорожных стражей тянутся к рукоятям мечей. Маг – позади.

– Вот он!

Креслин пытается слить воедино ветра, воду, стужу и ледяную грозу, чтобы воссоздать то, что творил близ Прендора. А меч, словно бы сам собою, оказывается в его руке.

Пришпорив коня, Креслин налетает на Белых стражей.

Сплошная стена ледяных молний хлещет по трем передним всадникам слепящим холодом, а клинок не встречает сопротивления.

С шипением и свистом вспыхивает пламя. Оно окружает Креслина, когда тот несется к четвертому всаднику, но ветра проносят его сквозь завесу огня. Клинок разит снова и снова.

– Нет!.. Демон!..

– Демон!

Сполох белого пламени бьется о щит, свитый им из ветров. Огонь обтекает его и гаснет. Меч ныряет под руку пятого стража. Еще один разящий удар.

Теперь все ветра, взмыв, устремляются на Белого мага. Белое пламя противостоит ветрам и холодной стали. Но сталь торжествует.

Осадив коня, Креслин видит, как последний, единственный уцелевший страж, пришпоривая лошадь, сломя голову скачет в сторону Фэрхэвена и...

Его выворачивает наружу.

Гнедой, несколько сбавив аллюр, скачет дальше, но Креслин не замечает этого, как не замечает шесть тел, из которых три покрыты медленно тающей ледяной коркой, а три имеют глубокие кровоточащие раны. Как не замечает собирающихся над головой темных туч. Наконец Креслин выпрямляется и поворачивает гнедого в сторону перевала, откуда должна появиться кертанская кавалерия. Даже приближаясь к куче камней, возле которых его ждут Мегера и наемники, Креслин все еще дрожит.

Подъехав, он рассеянно подмечает, что Мегера очень бледна.

– Прости, я этого не ожидал, – говорит он. Она не отвечает.

– Господин? – спрашивает командир наемников.

– Насчет чародея можешь не беспокоиться. И насчет его отряда тоже.

Спидларец бледнеет.

Между тем конный отряд под красно-зеленым знаменем Кертиса уже добрался до подножия холма, где находятся путники.

– По-моему, нам нужна буря, – замечает Креслин.

– Ты испортишь погоду во всем краю, и не на один месяц! – возражает Мегера.

– Отлично. Ты хочешь сложить здесь голову? Против двадцати бойцов сразу мне не выстоять.

– Я насчитала пятьдесят.

– Дерьмо... – бормочет себе под нос самый молодой из наемников.

– Никаких сражений. Мы договаривались, – напоминает командир. Голос его чуть более напряжен, чем раньше.

– Заткнись! – Креслин проверяет клинок: вытер ли он его перед тем, как вложить в ножны. Юноша не помнит, делал ли это, но голубая сталь холодна и чиста. Он возвращает меч в ножны, а его чувства уже снова тянутся к ветрам.

В утреннем воздухе, отдаваясь звоном в ушах Креслина и разносясь над дорогой медно-серебристым эхом, слышится зов трубы. Она звучит ниже по склону, менее чем в трех кай. Это горн передовой группы кертанских всадников.

Ветра налетают со свистом, яростными порывами, грозящими сорвать тунику с тела.

«...дерьмо... дерьмо!»

«Интересно, – как-то отстраненно думает борющийся с духами и бичами небес Креслин, – у всех наемников такой ограниченный словарный запас?..»

Плотные серые и клубящиеся белые облака начинают собираться вокруг них и вокруг приближающихся всадников.

«...колдовство...»

«...про Чародея-Ветрогона нам не говорили...»

Скоро в налетевшей буре будет не видно ни зги. Креслин поспешно касается руки Мегеры:

– Все держитесь: за руки, за поводья, за что угодно...

Креслин шарахается в сторону, когда один из наемников с пронзительным криком «Нет, не могу!» разворачивает коня и сквозь плотный туман гонит его галопом назад, по направлению к вергренской дороге.

Мегера дотягивается до запястья командира и подтягивает его с конем ближе к себе. Остальные двое, хоть и дрожат в седлах, но следуют за Креслином, рыжеволосой и своим предводителем.

– Вон один! Скачет назад! – кричит кертанец. Эхо конского топота вязнет в плотном тумане.

– Осторожно. Это может оказаться ловушкой! – предупреждает другой.

«...проклятые чародеи!..»

Креслин, едущий первым вниз по склону, подальше от дороги, недоумевает: что повергло того наемника в такой ужас? Туман ничуть не страшнее множества сотворенных им снежных бурь, и уж всяко не такой холодный... Да где же всадники?

«...копыт не слышишь?»

«...вроде к северу от дороги...»

«...а по-моему, там...»

Медленно, руководствуясь не зрением, а указаниями ветров, Креслин нащупывает путь в обход кертанского отряда к перевалу. Сделав глубокий вздох, он тянется выше, захватывает потоки холодного воздуха и направляет их в гущу уже собравшихся облаков. Юноша поневоле морщится, чувствуя, как образуется лед.

Крупные градины со стуком падают на землю.

«...демоны...»

«...проклятый капитан... должен быть где-то здесь...»

Ноги Креслина дрожат, глаза горят, но даже сквозь мрак и туман он улавливает усмешку Мегеры.

Рука касается его запястья, и все тело наполняется теплом. Это Мегера, ее конь идет бок о бок с его гнедым. Дрожь в коленях унимается. Путникам еще идти и идти. Юноша отпускает град и глубоко вздыхает, чувствуя сквозь марево смыкающиеся стены перевала.

– Где... – начинает наемник.

– Заткнись! – резким шепотом обрывает его рыжеволосая. Хоть она и женщина, но страшит солдата ничуть не меньше.

Медленно пройдя еще кай, они начинают подниматься над озером тумана, и Креслин, отпустив ветра, оглядывается. Перевал и долина тонут в дымке, почти такой же белой, как физиономии троих наемников.

Креслин настолько устал, что едва успевает подхватить Мегеру – та неожиданно потеряла сознание и упала на шею своей лошади. Он пытается удерживать своего и ее коней рядом, но этому мешают объемистые седельные сумы.

Только сейчас юноша начинает понимать, чего стоило Мегере тепло, которым она одарила его в тумане. Преисполненный благодарности, он хотел бы знать, как снискать ее расположение.

Скоро предстоит спуск, придется ехать под уклон, и чтобы Мегера не упала, ее необходимо поддерживать. Спидларцы помогают юноше пересадить женщину на его коня. Его колени дрожат, но он крепко обнимает сидящую впереди Мегеру. Кто знает – может быть, ему больше никогда не доведется сжимать ее в объятиях.

Наемники выполняют все его распоряжения, но прячут глаза. Теперь один из них ведет лошадь Мегеры в поводу.

Когда они уже начинают спуск к дороге на Слиго, Креслин хмурится, задумавшись о том, почему ему удалось скрутить ветра без тех болезненных ощущений, каких стоила ему первая попытка?

Он поднимает глаза, смотрит на наплывающие с севера тучи, несущие холодный дождь, и уже в который раз глубоко вздыхает.

LIX

– Он одолел Бортрена? – с недоверием в голосе повторяет Хартор.

– Бортрен оказался глупцом. Его задача состояла лишь в том, чтобы помочь кертанцам. Правда, так или иначе трудно понять, как Креслин ухитрился проскользнуть мимо двух отрядов, перекрывавших дорогу в Слиго.

– Почему бы тебе не расспросить того стража, который унес ноги? Это была твоя идея, а теперь мы имеем дело с двумя вырвавшимися на волю чудовищами, – он поворачивается к выходу.

– Хартор.

Тот останавливается:

– Да, Дженред?

– Это была моя идея. Но в конце концов мы потеряли пятерых воинов и одного мага, а не целое войско. Послушай мы Бортрена, так, пожалуй, обошлись бы без потерь, да и виконт Джеллико не стал бы рвать и метать, как сейчас. Однако заметь, герцог не приставил к Мегере и Креслину собственных стражей.

Лицо Хартора остается бесстрастным.

– Давай сюда спасшегося! – приказывает Дженред. – Может быть, тебе стоит заняться погоней самому, в соответствии с истинным значением задачи?

– Может быть... но сначала послушай очевидца.

Хартор уходит. Явившийся по приказу молодой дорожный страж останавливается перед столом, дрожа и не смея поднять глаза на Высшего Мага.

– Что там случилось? – сурово спрашивает Дженред.

– Он... я не знаю, но как-то... Я хочу сказать... Джекко, и Беран, и тот новый парень – они обледенели, а ветер сдул нас с лошадей, – говорит он тихо и сбивчиво.

– Как насчет двух других? И Бортрена?

– Он убил их мечом. Маг (наш маг, ну Бортрен), он метнул в Буреносца огонь, но пламя того даже не коснулось.

Худощавый маг хмурится:

– Настоящий огонь?

– Я чувствовал жар.

– А почему ты... ускакал?

– Потому, достойнейший маг, что я испугался. Если кто-то убивает за раз пятерых бойцов и мага, я... я вряд ли могу его остановить.

– Ладно, а что было потом?

– Вся долина наполнилась туманом. А после пошел ледяной дождь. Говорят, это продолжалось не один день, но меня там уже не было.

– Ну что ж, ты честен. И, по крайней мере, видел этого... Буреносца. Скажи Хартору, что ты поплывешь на корабле.

– Хартору, господин?

– Высшему Магу, который прислал тебя сюда. Ты будешь на борту корабля, который потопит герцогскую шхуну. Отплывешь из Лидьяра. Таким образом мы решим сразу две проблемы.

– Да, господин, – невыразительно, даже отрешенно отзывается страж.

Но худощавый мужчина в белом не обращает па его тон никакого внимания.

LX

Трое спидларских наемников осаживают коней у набережной. Креслин с Мегерой следуют их примеру. Вверху, на размытой глинистой дороге, тянущейся к пологим холмам и тому месту, где им удалось разминуться с кертанской легкой кавалерией, никаких всадников не видно. Но они еще появятся.

Идет холодный дождь, однако никого из кавалькады он не задевает. Спидларцы хоть и ворчат, но против защиты от непогоды, которую обеспечивает им Креслин, не возражают. Юноша тянется к холодному морскому бризу, летящему с белых бурунов за коротким волнорезом. Это почти зимний ветер, наполненный влагой, которая, стоит охладить ее еще чуть-чуть, прольется уже не дождем, а градом или снегом.

Мегера прослеживает направленный к пирсу взгляд Креслина. Лицо ее бледно, она кутается в плащ и дрожит.

Тирхэвен считается портом, хотя это, наверное, слишком громкое название для гавани, способной принять разом лишь несколько каботажных суденышек да завернувший туда по случаю хаморианский торговый корабль. Зимой эта гавань почти бесполезна. Когда спидларские порты сковываются льдом, Тирхэвен оказывается близ южной границы ледового поля. Достаточно далеко, чтобы избежать встречи с дрейфующими льдинами и айсбергами. Это, впрочем, не означает, что здесь нет сильных опасных ветров и коварных приливов.

Но как бы ни была плоха эта гавань, для Монтгрена она представляет собой единственный выход к морю, да и то полученный в силу договора, заключенного при поддержке тирана Сарроннина.

У пирса пришвартованы два судна. Одно – шлюп под флагом Монтгрена, со свернутыми парусами – уступает размерами любому каботажному суденышку. Другое – двухмачтовая военная шхуна с белым треугольником в черном круге на флаге.

По обе стороны трапа стоят двое стражей в медных, покрытых белой эмалью нагрудниках.

– Прекрасно! – Креслин непроизвольно тянется к вложенному в заплечные ножны мечу, но тут же опускает руку. – Ну и что теперь?

– Здесь они ничего не сделают, – замечает Мегера.

– Мы просто взойдем на борт?

– Почему бы и нет? – со смехом говорит она. – Это всяко лучше, чем торчать на берегу и мерзнуть.

– Не думаю, что все так просто.

– Тут ты прав. Поднявшись на борт, мы окажемся вроде как в ловушке. Первым делом они, наверное, зашлют на корабль по крайней мере одного наемного убийцу. Ну а если нам все-таки удастся отчалить, то наше судно загорится и затонет в открытом море. Все произойдет без свидетелей. Вот почему мой дорогой кузен настоял на том, чтобы его посланец отбыл на остров не с нами, а сам по себе и чуть попозже.

– Иными словами, если мы не выкрутимся, никто о нас ничего и не узнает. Так?

Мегера кивает.

– Но мы выкрутимся, – уверенно произносит Креслин. Мегера отнюдь не разделяет его уверенности:

– При том, что на их корабле не менее двадцати Белых воинов, а еще один корабль наверняка подстерегает где-то в море? Они ждут нас.

– Ты приплыла из Сарроннина на нем? – Креслин указывает рукой на монтгренское суденышко.

– Нет, на каботажном корабле из Сутии. Оно было больше, тяжелее и медлительнее. Герцог не хотел рисковать одним из своих судов – их у него всего-то два; а моя дражайшая сестрица на него не нажимала.

– Давай туда наведаемся.

Мегера пожимает плечами:

– Мне эта идея как-то не нравится.

– А у тебя есть получше?

– После того как ты обошелся с дорожными стражами, магом и отрядом кертанской легкой кавалерии?

– А что мне оставалось? Помнится, когда я последний раз был в Фэрхэвене, тамошние власти тоже не слишком заботились о моем здоровье.

– Ты думаешь, со мной обходились намного лучше?

– У тебя не отнимали память, ты не таскала камни, не сбивала в кровь ноги, и все вокруг не надеялись на твою скорейшую кончину.

– У меня всего лишь отняли половину сознания, подвергали всяческим мукам, и все, что мне оставалось, – это надеяться на тебя.

Худощавый наемник осмеливается напомнить о себе легким покашливанием. Он приподнимает сумку с подорожными и прочими документами.

Креслин оглядывается в сторону полускрытых за пеленой дождя холмов: признаков преследования пока нет.

– Ты доставил нас на место, так что предъяви документы на борту и считай, что твоя работа сделана, – говорит он стражу.

– Госпожа... – возражает тот. – Нашему попечению поручена она.

Креслин поворачивается к Мегере:

– Отпусти их, они ведь твои стражи.

– Да кто я такая, чтобы распоряжаться в присутствии великого Мага-Буреносца?

– Ты суб-тиран, – напоминает ей Креслин. Воцаряется молчание. Наконец наемник вновь осторожно подступает к делу:

– Госпожа!

– Ступай, предъяви бумаги, – распоряжается Мегера с досадливым вздохом.

Креслин задумывается: что же он на сей раз сделал не так?

– Все! – ворчит она в ответ на его мысли.

– Ладно, пойдем, поговорим с капитаном.

– Минуточку, пусть сначала тот малый сделает свое дело, – Мегера спешивается, привязывает лошадь к ограде пристани и смотрит на Креслина. Юноша так и сидит на своем гнедом, на котором за последние восемь дней проскакал добрых три сотни кай. Мегера достает гребень и начинает приводить в порядок изрядно растрепанные ветром волосы.

– С лошадьми как? – спрашивает Креслин, соскочив с гнедого и скользнув взглядом по пристани, где в это время наемник поднимался по сходням на борт шлюпа.

– С нами поплывут. Им, конечно, радости мало, но кузен оборудовал на корабле пару стойл. С каждым плаванием отправляется пара. Он, видишь ли, надеется со временем сформировать на Монтгрене кавалерийский отряд, – она добавляет со смешком: – Это не так-то просто, когда в твоем распоряжении всего две скорлупки.

– Так почему же он все-таки согласился провозгласить нас регентами?

– А почему бы и нет? Или мы сгинем, и все останется как было, или окажемся достаточно сильны и удержим Остров. С одной стороны, он нуждается в поддержке Сарроннина, а с другой, – губы ее кривятся в усмешке, – знает, что мы с нашими способностями можем доставить чародеям нешуточные неприятности. Рискует он в худшем случае одним судном. Но судно он еще не потерял, и пока дела у него идут неплохо. Сколько ты уже перебил стражей и магов? – сделав короткую паузу, она добавляет: – Для Черного мага ты поразительно изобретателен в изыскании способов обходить грани хаоса.

– Грани хаоса?

– Если хочешь оставаться Черным, ты не можешь использовать пламя и вообще любые силы, расщепляющие и раскалывающие предметы, ибо в их основе лежит хаос.

– А разве великие маги не могут использовать любые силы?

– Это возможно только для Серого мага. Серое совмещает в себе свойства Белого и Черного. Но, как говорят, Серых магов было всего двое за все времена. В одной из книг, что я стянула у дорогой сестрицы, говорилось, что управляться с обеими стихиями несравненно сложнее, чем с гармонией или хаосом в отдельности, ибо сочетание условий, которые необходимо постоянно иметь в виду, непрерывно изменяется. Ладно, – она смотрит в сторону пирса, – нам нужно отвести туда лошадей.

Креслин следует за ней, поглядывая на стоящего на палубе наемника и разговаривающего с ним человека, одетого в зеленое с золотом. Судя по всему, капитан особой радости не выказывает. Спидларец вручает ему документы, указывает на Креслина с Мегерой и, пятясь и кланяясь, удаляется.

Пирс короткий. Путники подходят к сходням как раз в тот момент, когда наемник спускается на пристань.

– Господин, госпожа, ваше поручение выполнено, – он снова кланяется.

Ответив на поклон легким полупоклоном, Креслин вручает наемнику золотой.

– Рад бы дать больше, но...

– Благодаря тебе, господин, мы остались живы, – говорит тот, с ухмылкой принимая монету. – Моя жизнь стоит побольше золотого, однако монета тоже не помешает – спасибо, что ты подумал и об этом. Доброго пути, – он направляется к своей лошади, которую держит один из его солдат.

– Синдер! – доносится крик капитана. По трапу стремительно взлетает юнга. – Синдер! Приведи лошадей!

– Слушаюсь, капитан.

Капитан переводит взгляд на пристань, на стоящую там молодую пару, и Креслин улыбается, ощутив тревогу и неуверенность этого человека.

– Идем.

Мегера пожимает плечами, но молча следует за ним на борт по узкому, без перил, трапу.

– Фрейгр, капитан «Грифона» на службе у герцога, – представляется гладко выбритый мужчина в зеленом с золотом, всматриваясь в пассажиров колючими серыми глазами.

– Мое имя Креслин, а это Мегера, суб-тиран Сарроннина.

– А что, у юного господина нет титула? – любопытствует капитан с намеком на улыбку.

– Юный господин – консорт Западного Оплота, – говорит Мегера, – но он не считает это титулом.

– Согласно этим документам, – капитан поднимает переданную ему папку с бумагами, – вы провозглашены регентами герцога на острове Отшельничий, и мне предписано доставить вас туда... – его взгляд перебегает на коня, которого как раз заводят на палубу. – У вас есть какая-нибудь кладь?

– Только та, что навьючена на лошадях.

– Для регентов вы путешествуете более чем скромно.

Креслин пожимает плечами:

– Мои пожитки по большей части остались в Западном Оплоте, а то немногое, что мне удалось унести оттуда, попало в руки Белых магов.

Мегера ограничивается широкой улыбкой.

– Разумеется, каюта герцога к вашим услугам, – вкрадчиво продолжает Фрейгр, приглаживая коротко остриженные, начинающие редеть желтоватые волосы. – Но наш стол довольно прост.

– Я к разносолам не приучен, – усмехается Креслин.

– Наверное, в Западном Оплоте питаются по-походному. Но как насчет твоей женщины?

Глаза Мегеры вспыхивают, губы вытягиваются в тонкую ниточку.

– Для меня еда тоже не проблема, – цедит она. – Но... не смей назвать меня «его женщиной», потому что он – из Западного Оплота, а я – из Сарроннина.

Капитан недоуменно поднимает брови.

– Она – более важная особа, чем я, – поясняет Креслин. – Она сестра тирана Сарроннина, а моя сестра будет править Оплотом. Я же – только консорт.

– А, понимаю, понимаю... – не вполне уверенно бормочет капитан и поворачивается к юнге: – Синдер! Серого поставишь в левое стойло, оно поменьше.

Креслин пытается прощупать чувства Мегеры, но та, похоже, отгородилась щитом из пронизанной черными линиями белизны и стала недосягаемой.

– Однако герцог объявил вас соправителями, – добавляет капитан.

– Герцог – восточный правитель, он из земель, где властвуют мужчины, – голос Мегеры источает холод.

Фрейгр озадаченно потирает затылок.

– Может, нам лучше перенести сумы в каюту? – предлагает Креслин.

– А... да. Наверное... – рассеянно отзывается капитан, направляясь к кормовой надстройке.

Креслин останавливает Синдера, ведущего серого коня, чтобы забрать седельные сумы Мегеры.

– Мы сами все принесем, – уверяет юнга.

– Спасибо, – Креслин присоединяется к Мегере и капитану. Перед тем как нырнуть в узкий проход, ему приходится основательно согнуться.

– Каюта герцога на этой стороне, напротив моей. Вот кают-компания, а напротив – камбуз.

Все втроем они бочком протискиваются в помещение с таким низким потолком, что голова Креслина задевает потолочную перекладину.

В каюте герцога имеются две прикрепленные одна над другой к передней переборке узкие койки: их рамы вырезаны из красного дуба и на каждой зеленое с золотом покрывало. По правую руку от коек находится встроенный комод, а между койками и корпусом шлюпа втиснут еще и узкий платяной шкаф.

Воздух такой затхлый, что Креслин, морщась, потирает нос. Большую часть пространства занимают привинченный к палубе круглый стол и три кресла с зеленой с золотом обшивкой. Мебель украшена резьбой, такой же, как и на рамах коек. В углу стоит богато изукрашенный ночной горшок.

Свет попадает в помещение через два иллюминатора, однако с балки над столом свисает латунная лампа.

– Не совсем подходит для новобрачных, – извиняющимся тоном произносит капитан, – койки порознь, и все такое... однако здесь удобнее, чем на большинстве каботажных судов.

– Все очень мило, – улыбается Мегера.

– Спасибо за гостеприимство, – добавляет Креслин. Звук тяжелых шагов. Два матроса вносят торбу Креслина и сумы Мегеры.

– Просто поставьте на пол, – распоряжается она. Дождавшись, когда матросы уйдут, Фрейгр говорит:

– С приливами здесь затруднений не возникает, а ветер сейчас подходящий. Вода и провизия у нас запасены, мы ждали только распоряжений герцога. Так что если позволите, я, пожалуй...

– Прекрасно. Когда вы рассчитываете отчалить?

– Сегодня пополудни, если сумею вытащить троих моих парней из города. Ну а вы пока развлекайтесь...