- Ты хотела меня видеть? - спрашивает маршал, устремив взгляд суровых голубых глаз на хрупкую темноволосую женщину.
      - Да, Дайлисс. Я пришла из-за Креслина.
      - Как тебя зовут?
      - Меня знают под именем Лидия. Верлинн... мы с ним, можно сказать, родня.
      Пытливо всмотревшись в лицо собеседницы, маршал говорит:
      - А ведь ты не просто целительница.
      - Возможно. Я ведь и не называлась целительницей.
      У маршала дергается уголок рта.
      - Ну, и что ты хочешь здесь получить?
      - Семена, сыр, оружие. И отряд, который ты обещала Корвейлу. Новые регенты Отшельничьего будут тебе весьма благодарны.
      - Но сам Креслин тебя не посылал?
      - Нет.
      - Семена... мы прикупили в Сутии небольшой запас, но здесь от них все равно мало толку. Поделиться сыром тоже, пожалуй, можно. И старым оружием. Кое-что можно отдать без сожаления, - маршал умолкает.
      - А как насчет стражей?
      - Я спрошу, есть ли добровольцы. От других вам все равно не было бы проку, разве не так?
      Лидия слегка улыбается:
      - Именно так. К тому же, мне кажется, отправка этих добровольцев на Край Земли пойдет на пользу и тебе.
      - Скажи мне, целительница... какая она?
      Лидия качает головой:
      - Это мне неведомо, маршал. Ведомо лишь, что вы с Риессой сотворили величайшее благо, но, может быть, и величайшее зло, какое только знал Кандар.
      - То же самое говорил и Верлинн.
      - Я знаю.
      - Долго ты у нас пробудешь?
      - Только пока не соберу все необходимое. Мне еще предстоит побывать у Риессы. С той же целью.
      LXVII
      - Но я Белая, - заявляет Мегера, глядя на растущее за грубой каменной оградой сучковатое ябрушевое дерево. Ее сапоги тонут в песке.
      - Названия не так уж важны, - мягко возражает Клеррис. - Главное - это наличие способностей, хотя, конечно, тебе будет непросто. Имей в виду: что бы ты ни делала, не пытайся устранить беспорядок.
      - Как? Но разве цель не в том, чтобы заменить хаос гармонией?
      - По большому счету, в этом, - отвечает Черный маг. - Однако нельзя устранить хаос силой хаоса, разве что если ты чрезвычайно сведуща и сильна. Разве можно положить конец убийствам с помощью убийств?
      - Можно уменьшить число смертей, - замечает Креслин, ступая на высохшую красную глину.
      - Верно, - Клеррис улыбается, щурясь на послеполуденном солнце. Истребляя тех, кто убивает людей сотнями, ты и вправду уменьшишь число смертей, но при этом в той же мере увеличишь свои разрушительные возможности. Вот почему Мегера так боится твоего клинка. Дело даже не в твоей способности убивать, а в том, что даже вовсе не прибегая к магии, ты сам превращаешься в разрушительную Белую силу.
      - Именно это я и чувствовала, хотя не могла найти правильные слова, признает Мегера.
      - Хорошо, - говорит Клеррис, - продолжим. Теперь, когда у вас обоих есть навыки, попробуйте прочувствовать это дерево.
      Креслин делает, как сказано, и видит бело-красные линии хаоса, пронизывающие черную гармоническую основу.
      - Но почему я не могу убрать эту белизну? - настойчиво спрашивает Мегера.
      Клеррис вздыхает:
      - Попробуй.
      Затаив дыхание, Креслин наблюдает за тем, как Мегера обхватывает дерево потоками силы. Спустя несколько мгновений она подается назад, и белизна действительно исчезает, оставив лишь черный фон.
      - Вот видите, у меня получилось!
      - Да, получилось, - нейтральным тоном подтверждает Клеррис. А продолжающий следить за деревом Креслин видит, как чернота ширится, словно заполняя образовавшиеся пустоты, но, расширяясь, бледнеет, редеет... и исчезает.
      С громким треском ствол дерева расщепляется, но еще до того, как это произошло, оно ощущается как иссохшее и мертвое.
      - Упадет оно только через несколько недель, - говорит Клеррис, однако это дерево погибло.
      - Но почему? - восклицает Мегера. - Ты ведь знал, чем все кончится, так почему же позволил мне убить дерево?
      - Потому, - отвечает Черный маг терпеливым тоном наставника, - что и порядок, и хаос - это энергии, способные к сосуществованию. Если в чем-либо живом хаотическое начало достаточно сильно, то его удаление снизит жизненную энергию ниже уровня, необходимого для поддержания существования. Хороший целитель может излечить какой-нибудь недуг, но этот процесс всегда сопряжен с риском, особенно в тех случаях, когда хаос основательно внедрен в структуру организма.
      - Так что же, хаос лежит в основе всего? - спрашивает Креслин.
      - Тьма! Конечно же, нет. Во всяком случае, не в основе жизни. Для ее поддержания требуется гармония. Вот почему Белые в большинстве своем умирают молодыми. Конечно, это не касается похитителей тел, - Черный маг выпрямляется и указывает на погубленное дерево. - Считайте это уроком. Чтобы победить хаос, нужно не устранять его, а усиливать гармонию. Для тебя, Мегера, это особенно важно.
      Но Мегера молчит, уставясь в землю, поджав губы и сцепив за спиной руки.
      LXXVIII
      Креслин снова показывает прием: палка из белого дуба описывает медленную дугу.
      Торкейл, черноволосый солдат с жиденькой бороденкой, первым встретивший новых регентов на пристани, так же медленно повторяет движение, стремясь выполнить его с той же легкостью, что и юноша с серебристыми волосами.
      Однако Креслин останавливает его на середине приема.
      - Следи за запястьем...
      Торкейл отступает и начинает все сначала.
      Креслин смотрит на него, но на сей раз наблюдает не за выполнением приема, а за тем, как сочетаются и противоборствуют в этом человеке гармония и хаос. Потом он напрягается и, как проделывал уже не раз с овцами и растениями, усиливает внутреннее гармоническое начало.
      Пошатнувшись, Торкейл трясет головой, смахивает со лба прямые черные пряди и смотрит на белую дубовую палку в своей руке.
      - Ты делаешь успехи. Будешь больше учиться, и все у тебя получится, говорит Креслин и поворачивается к следующему.
      - Ты?
      - Нарран, господин.
      Как и у Торкейла, внутреннюю суть этого солдата составляет сложное переплетение белого и черного, но в данном случае белых нитей больше и они значительно прочнее. Креслин тихонько вздыхает, надеясь, что у других солдат хаотическое начало окажется не столь сильным, и снова поднимает деревянный меч.
      LXXIX
      Креслин замедляет бег возле возрожденного им и Клеррисом сада. Ябруши уже расцветают: здесь пора цветения приходит раньше, чем в Кандаре, а морозы, напротив, наступают позже.
      Позади поскрипывает песок под ногами старающейся не отстать от него Мегеры.
      Он бежит вдоль низкой каменной ограды, отделяющей сад от тропы, которая когда-нибудь станет настоящей дорогой. Дальше на юг тропа, идущая вдоль восточного побережья, взбирается на черные утесы, где Креслин и Клеррис присмотрели место для укрепления, Мегера расчистила участок, и юноша уже приступил к каменным работам.
      - Тебе это что... доставляет удовольствие? - наконец догнав его, спрашивает вконец запыхавшаяся, вспотевшая Мегера. Волосы ее собраны в пучок на затылке. - Еще и в сапогах...
      - Удовольствием тут и не пахнет, - отвечает он с саркастической улыбкой. - Это все лишь затем, чтобы стать еще более эффективной машиной для убийства. В сандалиях, а тем паче босиком много не навоюешь. Но не это важно... Ты готова продолжить?
      - Продолжить?
      - Ну, я имею в виду рвануть выше по склону?
      - Пока... пока нет, - она уже почти отдышалась, однако Креслин старается не смотреть в ее сторону, поскольку растрепанная и вспотевшая Мегера кажется ему еще более желанной. А это желание причиняет боль им обоим.
      Его взгляд скользит по суковатым, но заметно воспрянувшим к жизни деревьям, и он тянется к ним, чтобы еще раз подкрепить обретенные растениями жизненные силы. Чуть дальше по склону видны горные овцы, которых ему и Клеррису удалось перевести на нижние пастбища, ибо теперь над Краем Земли зеленеет трава.
      Зелени становится все больше благодаря тому, что Клеррис высадил на песке и глине неприхотливые сорта растений, а Креслин подвел воду с помощью временного акведука.
      - Что ты там рассматриваешь?
      - Овец.
      - В тебе словно живут два разных человека. Работая с камнем, растениями или животными, ты можешь быть таким...
      Креслин глубоко вздыхает:
      - Правда?
      - Нет. Но я последую за тобой и... научусь всему, что можешь ты, - она утирает лоб и набирает в грудь побольше воздуху.
      Юноша переходит на размеренный бег и, одолев короткое ровное пространство, несется на юг, вверх к черным утесам.
      Позади эхом вторят его шагам легкие сапожки Мегеры, и ветер доносит до слуха Креслина ее прерывистое бормотание:
      - Эти... суки... из Оплота... могут... и я... смогу...
      Это вызвало бы улыбку, не чувствуй юноша холодную ярость и напряжение ее стальной воли. Он старается бежать равномерно и думать совсем о другом о делах, которыми предстоит заняться. Об овощах, о сене, о коровах, которые обеспечат людей молоком и сыром. И, конечно же, о деревьях. Клеррис уверяет, что деревья, дождь и время, с помощью неких чар гармонии, могли бы превратить остров в цветущий сад.
      На полпути вверх по склону Креслин начинает задыхаться. Ноги его горят.
      - Наконец-то... и этому ублюдку... приходится нелегко... - злорадный шепоток Мегеры заставляет его забыть об усталости и подналечь, одолевая последние сто локтей.
      Креслин замедляет темп, оглядывается через плечо на выбивающуюся из сил Мегеру и, быстро отвернувшись, переходит на прогулочный шаг, которым собирается пройти последний кай. Бег и ходьба в совокупности обеспечат достаточную нагрузку. Регулярная нагрузка необходима ему, чтобы восстановить былую физическую форму, хотя в последнее время он понял, что в теплом климате Отшельничьего упражняться куда труднее, чем в холодном Западном Оплоте.
      А еще понял, что, несмотря ни на что, скучает по чистому холоду Крыши Мира.
      К тому времени, когда он добирается до каменного остова здания, которому предстоит стать резиденцией соправителей, Мегере удается с ним поравняться.
      Креслин проходит мимо каменной кладки и каменного резервуара для воды, который он, Клеррис и Джорис с несколькими стражами соорудили еще до закладки фундамента. На краю утеса, где скоро появятся стена и выложенная камнем терраса, юноша останавливается и смотрит вниз, на длинные, темно-зеленые волны.
      Мегера обрызгивает холодной водой лицо. Креслин возвращается к резервуару и следует ее примеру, наслаждаясь прохладой. Вода накапливается в цистерне, куда подведена из обнаруженного Клеррисом источника. Черный маг показал Креслину и Мегере расположение гармонических линий, а с остальным, к собственному удивлению, рыжеволосая без особого труда справилась сама.
      - Видишь, ты не совсем Белая, - сказал ей после этого Клеррис, но она нарочито оставила его слова без внимания.
      Сделано немало, но впереди еще больше работы. В том, что придется столкнуться с очередным вызовом Белых магов, сомневаться не приходится.
      Вытерев лицо о плечо поношенной рубахи, в которой он занимается физическими упражнениями и работает на строительстве, юноша зачерпывает воду ладонями, выпивает большой глоток и выпрямляется. Заняться обтесыванием камней или скреплением их известковым раствором?
      - Для воина и мага ты неплохо справляешься со строительными работами, - беспечно заявляет Мегера, проследив взглядом невысокую линию камней, которым предстоит стать северной стеной.
      - Стараемся, - он ступает вперед, к груде необработанных камней, каждый из которых принесен вручную с юга, с расстояния примерно в четверть кай. И камни оттуда ему еще таскать и таскать.
      Вздохнув, он поднимает один из обломков и, пока несет к огромной, в пояс высотой, плите, которую с трудом затащили сюда три лошади, прощупывает заготовку своими чувствами. На плите камни обтесывают, чтобы придать им нужную форму, но прежде, чем заняться этим, Креслин выискивает внутренние пустоты и линии напряжения, а также пытается представить себе, как будет выглядеть камень после обработки. Положив заготовку на плиту, он уже неплохо представляет себе, куда следует вбить тяжелым молотом закаленный и укрепленный чарами гармонии клин.
      Звенит молот. Мегера скрывается за грудой и вскоре возвращается, шатаясь под тяжестью большого черного скального обломка.
      Креслин утирает лоб и кладет очередной обработанный камень в ряд с другими. За время строительства он упрочил свои силы и поднабрался новых умений, но само строительство кажется невероятно далеким от завершения.
      Креслин обтесывает камень за камнем, однако Мегера столь же неустанно подносит все новые и новые грубые заготовки. Лишь когда Креслин, глубоко вздохнув, откладывает молот в сторону, она тоже позволяет себе передышку и присаживается на низкую стену, кладка которой скреплена не только известковым раствором, но и чарами гармонии.
      - Почему ты так выкладываешься? - спрашивает юноша.
      - Тебе ли задавать подобные вопросы? - говорит, медленно подняв на пего глаза, Мегера. - Кто тут носится в сапожищах по горным тропам, а потом, не передохнув, принимается обтесывать камни? Кто встревает в любое дело - от строительства водоводов до выращивания садов, работая от рассвета до заката?
      - Разве у меня есть выбор?
      - А у меня?
      Креслин торопливо отводит взгляд от яростных зеленых глаз и обожженной солнцем, но сохранившей и кремовый оттенок, и веснушки кожи, сжимает пальцами все еще остающийся в его руке клин и лишь потом кладет его рядом с молотом. Когда он снова поднимает глаза, налетевший ветерок ласкает лоб Мегеры.
      - Прекрати... пожалуйста.
      - Это не я.
      - Прости, я не знала, - мягко произносит она.
      - Бывает, я так делаю. Но не сейчас.
      - Почему я тебе нравлюсь? - неожиданно спрашивает Мегера, глядя на темно-зеленую водную гладь под утесом.
      - Да разве такое объяснишь... - он вздыхает, понимая, что она все равно не отстанет. - Ладно, попробую. Ты честная и терпеть не можешь козни. И когда тебя не мучили, могла смеяться над всем нелепым и вздорным. Могла бы и сейчас, не будь меня.
      - Дело не в тебе лично, а в том, что я с тобой связана, - она переступает с ноги на ногу, но взгляд ее так и остается прикованным к безмятежному морю.
      - Но не будь ты связана...
      - Креслин, даже внутри одержимого убийцы может таиться нежность, но ты сам знаешь, что мы связаны в основном слезами и кровью, а разорвать эти узы не смог бы и величайший мастер гармонии. Разве что ценой моей жизни, а я слишком молода, чтобы умереть.
      Он вздыхает и берется за молот. Она потягивается, встает и плетется за очередным камнем.
      LXXX
      Открыв глаза, Креслин сокрушенно качает головой, поняв по солнцу, что рассвет минул, и ему давно пора вставать. Мегера, наверное, уже поднялась.
      Присев на низком топчане, он переводит взгляд на закрытую дверь между их недостроенными комнатами. Готовы пока только две спальни в обращенном к морю крыле здания, которое, к тому же, еще не полностью подведено под крышу. Если на северной оконечности пустынного острова пойдет дождь, в доме от него не укрыться.
      Сквозь незастекленное, не имеющее ставней окно Креслин видит дымку серых облаков, сулящих еще один жаркий и сухой день.
      - Одевайся в кожу, Креслин, - слышится из-за двери в коридор голос Клерриса.
      Юноша с серебряными волосами открывает дверь и спрашивает:
      - Где Мегера?
      - В умывальной, - отвечает Черный маг. Как обычно, его поношенная одежда безупречно чиста.
      - А с чего это ты заявился в такую рань? - интересуется стоящий перед ним лишь в рваном нижнем белье Креслин.
      - Чтобы сообщить, что в гавань заходит твой корабль.
      - Мой? У меня нет никаких кораблей, - хмыкает соправитель Отшельничьего, спеша к умывальне. Побрившись, он будет выглядеть пристойнее, а холодный душ, возможно, поможет прогнать сонливость.
      - Это сутианское каботажное судно под флагом Западного Оплота. Попозже утром оно подойдет к Краю Земли, - говорит Черный маг с веселым воодушевлением, какого Креслин не может в нем припомнить. И вышагивает он бодро, как молодой.
      - Говоришь, скоро причалит? Хорошо, только мне надо бы собраться с мыслями...
      - Было бы с чем собираться...
      Не обращая внимания на донесшийся из-за занавески душа язвительный шепоток Мегеры, Креслин начинает бриться; прежде чем успевает закончить, его рыжеволосая соправительница, посвежевшая, в липнущей ко влажной коже одежде, выскальзывает из-за занавески. Бросив Креслицу привычное "Прекрати сейчас же...", она уходит.
      Юноша становится под ледяной душ - нагретую солнцем воду уже использовала Мегера. Ее слова его не задели: он слишком устал, чтобы испытывать смущение.
      - Ты чересчур много работаешь, как бы не надорваться, - замечает Клеррис, поворачиваясь и всматриваясь в линию восточного горизонта.
      - Усталость мне на пользу, я могу, по крайней мере, свалиться и забыться, не видя снов. К тому же каждый такой день знаменуется новым полем, садом или каменной кладкой. И добавляет мне малую толику понимания могучей и грандиозной природы гармонии.
      - Тебе нужно будет поговорить с Лидией.
      - Я не против, только где она?
      - На этом корабле. А откуда, по-твоему, я узнал, когда он прибудет?
      - Об этом я не подумал.
      Завтракают втроем принесенными Клеррисом ябрушами и хлебом. Креслин жует ломоть, сидя на единственной завершенной стене террасы, по пояс высотой. Эта ограда будет окаймлять дорожку к дому для гостей. А самый дом, возможно, никогда так и не будет построен.
      Как и юноша, Мегера ест молча, откусывая маленькие кусочки. Он не смотрит в ее сторону, считая, что не может позволить себе подобные взгляды. Особенно с учетом того, что ей передаются все его ощущения.
      Так же в молчании они спускаются к пристани. Парус уже хорошо виден.
      Лоцманская лодка подходит к судну, чтобы сопроводить его к причалу. Сутианский корабль - трехмачтовый, самой большой, какой доводилось видеть юноше, - уже вошел в гавань и, подгоняемый легким ветерком, приближается к причалу.
      Юный регент касается ветров и проверяет прибрежные воды, но ни других судов, ни белизны хаоса, сопутствующей магам Фэрхэвена, поблизости не обнаруживается.
      Когда же он полностью возвращается в свое тело, судно уже стоит у пристани. Два матроса спрыгивают на причал, чтобы закрепить линь на тяжелой каменной швартовочной тумбе.
      Опускаются сходни, и все трое направляются к вновь прибывшим. На дальнем конце пристани выстроился вооруженный отряд под началом Джориса.
      Креслин шагает впереди.
      Лысеющий мужчина в накинутой поверх синих матросских штанов и рубахи золотистой безрукавке приветствует Креслина и Мегеру такими словами:
      - Вы тут, что ли, регенты, а? Больше на пугала похожи, даром что молодые. Ладно, у нас на борту уйма всякой всячины, и мы хотим, чтобы это поскорее сгрузили. Гавань ваша для нас маловата, а в море, ежели судить по ветру, скоро разразится шторм.
      - Что тебе требуется от нас?
      - Всего-навсего печать на бумагах о разгрузке. Вам самим не стоит и утруждаться, ее может приложить любой писец, который смыслит в действующих...
      - На настоящий момент писцов у нас здесь меньше, чем регентов. Разгружайтесь, а мы там разберемся с бумагами.
      Не успевает Креслин договорить, как торопыга-капитан уже спешит на свое судно. Перед юношей стоит крепкая черноволосая женщина со странно знакомой улыбкой. Где они виделись? Ему никак не удается вспомнить это.
      - Капитан стражей Шиера. Регент Креслин. Регент Мегера, - каждый из соправителей удостаивается легкого кивка.
      - Не было ли у вас затруднений с магами? - интересуется Креслин.
      - Нет, - с усмешкой отвечает женщина, - может быть, потому, что мы убедили капитана идти под нашим флагом, - она указывает на среднюю мачту. Правда, одна военная шхуна следовала за нами, но отстала на полпути к заливу.
      Приметив на фоне лазоревого неба скрещенные черно-серебряные молнии, Креслин улыбается ей в ответ:
      - У тебя, кажется, полный отряд?
      - Два с половиной взвода, но по большей части новобранцы.
      - Вы, наверное, привезли кое-какие припасы. Можно приниматься за разгрузку?
      - Тут не помешали бы лошади и телеги. Целительница... Она... проявила незаурядную настойчивость. Мы привезли полевые пайки из расчета на три месяца, лекарства, семена и старое, но вполне годное к употреблению оружие, которого хватит еще на два взвода.
      Креслин не открывает рта, но Мегера улавливает его изумление.
      - И это не все. В Сутии целительница закупила множество инструментов для обработки дерева и камня, а передний трюм наполовину забит строительной древесиной. Вроде бы такой, какая не годится для нашего холодного климата. Во всяком случае, маршал объяснила отправку ее сюда именно так.
      - Вот где настоящее волшебство! - со смехом восклицает Креслин.
      Шиера смеется вместе с ним. Спустя мгновение она поворачивается к кораблю:
      - Начать разгрузку!
      Креслин обводит взглядом выстроившихся на палубе в полном боевом облачении стражей, примечает кучку - не более дюжины - детей и консортов. А вот и фигура в зеленом - он ожидал, что увидит ее. Клеррис уже на палубе и обнимает Лидию, и у Креслина начинает щипать глаза. Он снова переводит взгляд на Шиеру. Со спины капитан стражей определенно кого-то ему напоминает...
      - Это не просто политика, - замечает Мегера, придвинувшись ближе к его плечу. - Кажется, маршал нашла единственный способ сказать тебе о своей любви.
      Креслин не отвечает, потому что сказать ему нечего. Он смотрит, как Клеррис и Лидия отстраняются друг от друга, улыбаясь совершенно одинаковыми улыбками. Они не держатся за руки, но близость между ними и без того очевидна.
      Открывается люк носового трюма, и два матроса закрепляют над ним ручную лебедку.
      - Мегера, ты не хотела бы составить компанию капитану стражей Шиере? спрашивает Креслин. В действительности это не вопрос, поскольку у него нет сомнений: иметь дело с воительницами из Западного Оплота лучше не ему, а именно ей.
      - Да, конечно, ведь капитан, надо думать, предпочитает не... Хотя, тут ее лицо озаряет на редкость ясная улыбка, - пожалуй, мы оба можем вызывать у нее некоторое беспокойство.
      Креслин тоже искренне улыбается, что в последние дни случалось нечасто.
      - Мы могли бы... Впрочем, тогда мне пришлось бы объяснять, как обычный мужчина ухитрился сбежать из Западного Оплота, а тебе, наверное, пришлось бы что-нибудь поджарить в знак серьезности своих намерений.
      - Решено, беру стражей на себя, - холодно произносит Мегера, оставив Креслина недоумевать: чем он прогневил ее на сей раз?
      - Чтобы женщину уважали, ей не обязательно прибегать к силе или к магии, - отвечает на невысказанный вопрос Мегера, глядя мимо него на пристань, где строятся сошедшие на берег стражи.
      - Я имел в виду не это... - извиняющимся тоном бормочет Креслин.
      - Ну, конечно... суженый, - она качает головой.
      По трапу спускаются Черные. Лидия несет черный кожаный футляр, который кажется ему знакомым.
      - Креслин, позволь представить тебе... - начинает Клеррис.
      - Мы уже знакомы, - мягко перебивает его юноша. - Мне ли не помнить Лидию, ведь я обязан ей жизнью, если не большим, - Креслин кланяется. Он не кланялся никому с тех пор, как покинул Западный Оплот, но целительница бесспорно заслуживает этого.
      Однако она краснеет, да и на лице Клерриса появляется смущение.
      - Это большая честь, Креслин... тем паче от регента, - произносит Лидия тоном, который не вполне ему понятен.
      - Коли он способен на такой знак уважения, для него, пожалуй, еще есть надежда, - язвительно бормочет Мегера.
      - Лидия, позволь представить тебе Мегеру, мою соправительницу и суб-тирана Сарроннина.
      - Рада познакомиться. Тиран проявила готовность помочь острову.
      - Дражайшая сестрица? И в чем же проявилась ее щедрость?
      - В обещании поставить зерно, оливки и строительные материалы... после завершения сбора урожая.
      - О! Буду ждать с нетерпением.
      Креслин молча кивает, прекрасно понимая смысл такой отсрочки. Риесса поддержит их лишь в том случае, если они, невзирая на козни магов и прочие напасти, продержатся до осени, то есть докажут способность выжить самостоятельно.
      - Прости, Лидия, но я должна распорядиться насчет устройства стражей, - говорит Мегера. - Буду рада поговорить с тобой попозже.
      Она направляется к Шиере, которая по-прежнему кажется Креслину неуловимо знакомой, а Лидия подает юноше черный футляр.
      - Это от маршалка.
      Креслин сдвигает брови, силясь сообразить, что бы такое могла послать ему Ллиз, но, приняв футляр, тут же понимает, что там гитара. С чего бы это?
      - В футляр вложена записка.
      Креслин, однако, решает, что не стоит читать записку прямо на пристани, тем более что к нему спешит капитан корабля.
      - Прошу прощения, но, похоже, у меня еще есть кое-какие дела.
      - Если хочешь, мы с Лидией отнесем гитару в башню, - предлагает Клеррис.
      - Был бы весьма благодарен.
      - Регент Креслин! Регент Креслин!
      Улыбнувшись целительнице и Черному магу, юноша поворачивается к нетерпеливому капитану, держащему в руках ворох пергаментов.
      LXXXI
      - Физически ты подготовлена совсем неплохо для начинающей. Но... Мегера поднимает брови, ожидая, что же скажет капитан стражей, - ...но не знаю, сумеешь ли ты за три месяца или полгода освоить то, чему у нас учатся всю жизнь.
      - Сумею! - заявляет Мегера. - У меня нет выбора.
      - Но ведь Креслин не так уж и суров. Моя сестра уверяла, что у него доброе сердце.
      - Не в нем дело. Как раз от него мне защищаться не требуется. К тому же я видела его в бою и вынуждена признать: каковы бы ни были мои успехи, едва ли я смогу взять над ним верх в поединке. Но научиться этому я должна, - Мегера берется за белый деревянный меч. - С чего начнем?
      В ответ капитан стражи поднимает брови:
      - Разумеется, с самого начала. С того, как ты держишь оружие... рыжеволосая слабо улыбается, но позволяет Шиере переставить ее пальцы. ...И с того, как ты стоишь.
      Мегера понимает, что обучение будет стоить ей синяков и шишек, но эта боль не идет ни в какое сравнение с огнем, оставившим шрамы на запястьях.
      - Начнем, но смотри - не пожалей...
      Возможно, ей и впрямь придется несладко, однако время сожалений миновало. Приняв решение, Мегера гонит прочь все посторонние мысли и полностью сосредоточивается на сложном искусстве боевой стойки и хватки за рукоять.
      LXXXII
      Человек в серых кожаных штанах и линялой зеленой рубахе с обрезанными выше локтей рукавами долго стоит на краю пристани, глядя на взбухающее за волноломом море и захлестывающие камни белые буруны. На пристань падает тень западных холмов. Скоро закат. Креслин поворачивается к западу, где туманные облака уже начинают ловить оранжевые и розовые отблески готового погрузиться в море за высокими склонами солнца, бросает последний взгляд в сторону Башен Заката и уходит.
      Стоптанные сапоги словно бы сами собою несут его от причала к недостроенной гостинице, где под крышу подведена лишь общая зала, служащая питейным заведением. Завершение жилых помещений задерживается - отчасти из-за неточностей в плане, но прежде всего потому, что, выполнив самую, как им кажется, важную задачу, солдаты заметно подрастеряли интерес к строительству. А вот стражи из Оплота, как ни странно, стали помогать в возведении на утесе резиденции для регентов, причем с таким рвением, что уже закончили несущие стены и перегородки, сделав всего за восемь дней больше, чем Креслин чуть ли не за три месяца.
      Стражи, которые работают с Мегерой над расширением башни, добились еще больших успехов. Она-то находит с ними общий язык, и это касается не только обучения боевым искусствам.
      Покидая пристань, Креслин проходит мимо двух рыбаков, складывающих для просушки сети.
      - Добрый вечер, господин, - говорит седовласый мужчина, лишь на миг подняв глаза от своих снастей.
      - Добрый вечер, - с улыбкой отвечает Креслин. - Готовитесь к завтрашнему лову? В море, наверное, выйдете спозаранку?
      - Иначе нельзя, если не хочешь остаться без улова.
      Другой рыбак, посмуглее и помоложе, лишь молча кивает, однако, удаляясь, Креслин слышит позади шепот:
      "...слышь, регент-то новый, с этой рыжей ведьмой..."
      "...что он колдун, что она колдунья..."
      "...может, оно и лучше. Колдунам сподручней..."
      "...может, и лучше..."
      Креслину хочется надеяться, что рыбак, поверивший в способность "колдунов" наладить лучшую жизнь, не просчитался.
      Остановившись у недостроенной гостиницы, юноша осматривает уже покрытый черепицей угол и движется дальше, огибая кучи грубо обтесанных камней. В общем зале сложен камин, а пол замощен каменными плитами, которые осталось лишь скрепить раствором. Окна пока не имеют ни стекол, ни ставней, но близится лето, а в жаркую погоду можно обойтись и без этого.
      Однако Клеррис уверяет, что прибрежный песок к востоку от гавани вполне пригоден для производства дымчатого стекла, а застекленные окна позволят нормально жить и в гостинице, и в цитадели круглый год.
      Строительство разом трех зданий, попытка вырастить урожай на нескольких полях и вернуть к жизни пару запущенных садов отнимают у Креслина большую часть времени, а немногое оставшееся занимают физические упражнения да беседы - с Шиерой, Хайелом, Мегерой, Лидией и Клеррисом. Беседы о том, чем еще ему стоит заняться.
      Глубоко вздохнув, он ступает на затененный участок склона и начинает подниматься к резиденции. По пути он снова вспоминает о записке от Ллиз. Несколько торопливых слов, которые могут означать что угодно... или ничего. Слова, которыми он не поделился ни с кем, по которые врезались в его память.
      "Креслин!
      Есть нечто, чего не завоюешь ни холодной сталью, ни черными бурями. Возможно, это напоминание принесет тебе пользу.
      У нас все здоровы, по ночами я прислушиваюсь к тишине в надежде услышать слова, которые некому пропеть, кроме тебя. Если будет на то милость ангелов, осенью, после подсчета припасенного на зиму, мы направим тебе еще один корабль.