Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Нежданная любовь

ModernLib.Net / Современные любовные романы / Мортимер Кэрол / Нежданная любовь - Чтение (Весь текст)
Автор: Мортимер Кэрол
Жанр: Современные любовные романы

 

 


Кэрол Мортимер

Нежданная любовь

Глава 1

— Мама…

— Что, моя радость?

— Мама! Почему дядя Джонас хочет отдать тетю Джой? Она нам больше не нужна?

Кассандра постоянно ожидала неприятностей от своей сестры и сейчас почувствовала, что та опять что-то задумала.

Она оторвалась от рисунка, над которым работала. Что стало известно ее маленькой дочери?

Сегодня Бетони ходила к бабушке пить чай, и Кассандра поняла, что она опять ухитрилась, притаившись где-то в уголке, подслушать разговор взрослых, не предназначенный для ее ушей. Кассандра старалась отучить Бетони от этого столь любимого ею занятия, но сейчас ей очень хотелось узнать, что же услышала ее дочь, и она не стала ее упрекать.

Бетони лишь недавно исполнилось четыре года, но она была развита не по годам. И если этот маленький соглядатай и не все понимал, то уж запоминал превосходно.

Они сидели в гостиной, служившей Кассандре также рабочим кабинетом. Здесь стоял ее мольберт, здесь обычно они играли с Бетони или смотрели телевизор. Он и теперь был включен. Девочка сидела перед ним на ковре, но происходящее на экране ее мало интересовало. Обхватив руками колени, она положила на них голову и внимательно смотрела на мать.

Они были очень похожи — мать и дочь. Обе темноглазые с длинными, черными как смоль волосами. Детская мягкость в лице Бетони придавала девочке особое очарование. Красота же Кассандры, высокой и гибкой как тростинка, была — возможно из-за некоторой резкости черт — скорее утонченной, нежели броской. Кассандра улыбнулась, глядя на дочь, хотя внутри у нее все замерло, едва прозвучало имя Джонаса.

— Конечно, она нам нужна, моя радость. Почему ты вдруг так подумала?

Бетони нахмурилась, вспоминая, что именно удалось ей подслушать.

— Бабушка сказала… — Она вдруг замолчала, виновато глядя на Кассандру, сообразив, что выдала себя.

— Все в порядке, Бетони. — успокоила ее Кассандра. — Так что же сказала бабушка?

— Ладно… — Бетони подалась вперед, и глазки у нее заблестели. — Сегодня, когда мы пили чай, она сказала тете Джой… — Девочка собралась с духом. — Она сказала, что сегодняшний обед — прекрасная возможность для тети Джой попросить дядю Джонаса отдать ее.

Сердце у Кассандры упало. Теперь она догадалась, о чем шла речь. Ясно, что Джой хотела просить Джонаса быть посаженым отцом на ее свадьбе, которую собирались скоро отпраздновать в имении их отца в Истере. Джонас Хантер был сводным братом умершего десять месяцев назад мужа Кассандры Чарльза. Мать и сестра понимали, что их просьба будет нарушением правил приличия, и поэтому не пригласили Кассандру на сегодняшний обед.

— Бабушка решила, что тетя Джой нам больше не нужна? — снова спросила Бетони. — Из-за этого дядя Джонас хочет ее отдать?

Кассандра негодовала. Это наверняка затея ее матери — попытаться ввести Джонаса в дом не просто как компаньона, а как члена семьи. Сам он, скорее всего, предпочел бы первое, да и Кассандра хотела бы видеть его только в этом качестве. Но ее мать, похоже, намеревалась таким способом наладить их отношения.

— Мама, почему ты улыбаешься? — Бетони окончательно потеряла интерес к телевизору и, подойдя к матери, дотронулась до нее. — Это смешно, да?

Бетони была еще слишком мала, чтоб понять — если она не будет улыбаться, то заплачет. Да, это было здорово придумано! Ровно через две недели Рождество. В любое другое время она, не колеблясь, позвонила бы матери и высказала ей все, что думает по этому поводу. Но перед Рождеством так хочется мира и спокойствия. К тому же это первое после смерти Чарльза Рождество. Тем более не стоило затевать семейных ссор.

А если попытаться уговорить мать отложить разговор с Джонасом хотя бы до конца праздников? Кассандра тотчас отбросила эту мысль. Все равно мать не послушает ее, скорее наоборот, не станет ждать ни минуты. Но Джонас ненавидел, когда его о чем-нибудь просили. Оставалось надеяться, что он сам откажется от приглашения. В задумчивости она посмотрела на дочь, ради которой была готова на все. Ради нее она терпела даже частые визиты Джонаса в свой дом — дядя и племянница были очень привязаны друг к другу.

Кассандра погладила дочь по голове и снова через силу ей улыбнулась:

— Нет, моя хорошая, это не смешно. Боже! Как ей нужен сейчас человек, который помог бы, подсказал, что же сейчас делать! Все так страшно перепуталось. Последние десять месяцев без Чарльза, проведенные вдвоем с Бетони, были далеко не самыми легкими в ее жизни. Она наделала много ошибок, и сама понимала это. Но рядом никого не было. Теперь все ее родственники — мать и Джой. Как-то мать предложила переехать к ней вместе с дочерью. Тогда Кассандра не смогла решиться, и это было воспринято как окончательный отказ. Время от времени мать и сестра приглашали Бетони зайти к ним на чай или провести у них выходные. В остальном же они были настолько поглощены своими проблемами, что почти не вспоминали о Кассандре, ставшей вдовой в двадцать четыре года.

А что, если она сама виновата в том, что их отношения зашли в тупик? Наверное, свой отказ надо было обставить как-нибудь иначе…

Ну вот! Снова начала себя жалеть. Сколько раз она зарекалась не делать этого. Если Джонас хоть в чем-то почувствует ее уязвимость, то непременно воспользуется этим с присущей ему жестокостью.

Она прекрасно помнила их первую встречу. Ее поразило пренебрежение, с которым он к ней тогда отнесся. С тех пор они встречались много раз, но первая встреча всегда стояла у нее перед глазами.

Последние двенадцать лет Джонас жил в Америке. Он не приехал на похороны Чарльза, объяснив потом, что ему сообщили о смерти брата слишком поздно. Спустя месяц семью созвали для оглашения завещания. Тогда Кассандра еще не пришла в себя после внезапной смерти мужа и жила в каком-то оцепенении. Но она помнит, как адвокат Харкорт сказал ей, что вызвал Джонаса в Лондон. На сей раз у него нашлось время.

Мистер Харкорт решил, что ее дом — наилучшее место для оглашения последней воли Чарльза. В назначенный час Кассандра ждала приглашенных. Она была в комнате одна, сидела в своем любимом кресле, когда увидела входящего Джонаса. Его внешность поразила ее. Кассандра ждала сходства с мужем, даже боялась этой встречи. Но Чарльз был высоким, светловолосым и голубоглазым. Она же увидела неприятного человека, нисколько не напоминавшего ее мужа. За исключением роста Джонас представлял собой полную противоположность сводному брату — смуглый, черноволосый, с темными, почти черными глазами. Лицо его было жестким и высокомерным, казалось, улыбка никогда не касалась его губ. Кассандра знала, что ему тридцать пять, но выглядел он старше. Обведя комнату тяжелым взглядом, он обратился к Кассандре:

— Безутешная вдова, как я понимаю? Кассандра побледнела от оскорбительного тона. Но может быть, она не так его поняла?

— Да, я — Кассандра, — охрипшим от волнения голосом сказала она, поднимаясь и протягивая руку. — Очень сожалею, что наша первая встреча произошла при таких обстоятельствах.

— Сомневаюсь, что мы вообще когда-нибудь бы встретились, если бы не «такие обстоятельства», — раздраженно ответил он. — Ты не знаешь, почему меня так просили приехать? — Он глядел на нее, прищурясь, не обращая внимания на протянутую руку.

Кассандра опустила руку и нахмурилась.

— Боюсь, что не знаю. Может быть, ваше имя упомянуто в завещании…

— Глубокая мысль! Но все же не понимаю, зачем адвокатам понадобилось тащить меня из Штатов из-за такой ерунды. Неужели нельзя было все сообщить в письме?

— Обычно при оглашении завещания присутствуют все, кто в нем упомянут, если, конечно, это возможно. — Кассандра старалась не замечать его агрессивности. Хотя давалось ей это с большим трудом.

— Я очень занятой человек, — буркнул он.

— Я уверена, что если бы вы объяснили…

— А, я объяснял. — Он устало отмахнулся, давая понять, что было нечто большее, чем простое объяснение. — Но мне сказали, что мое присутствие здесь совершенно необходимо.

Кассандре уже становилось дурно от такого разговора.

— И вам не сказали почему…

— Полагаю, что скоро мы обо всем узнаем. — Он смягчил тон, поскольку открылась дверь и показалось все семейство в сопровождении адвоката.

И они действительно узнали! Оцепенение, в котором она находилась все это время, по мере чтения завещания сменилось бескрайним удивлением. В происходившее нельзя было поверить!

Нет, она не верила в то, что сделал Чарльз! Ее мать тоже была ошеломлена. Настолько, что сестре пришлось крепко держать ее под руку, когда они выходили из дома после оглашения завещания. Вслед за ними ушел адвокат, и Кассандра вновь осталась наедине с Джонасом Хантером. Теперь она совершенно не представляла, о чем с ним разговаривать. Впрочем, он способен был говорить за них обоих.

— Должно быть, тебя все это шокировало? Меня тоже, — пробурчал он себе под нос, нахмурился и вдруг, резко повернувшись, взглянул на Кассандру. — Ты полагала, что после смерти Чарльза автоматически унаследуешь всю его долю в «Хантер и Кайл»?

До последнего времени она никогда об этом не думала. Считалось, что Бетони — единственная наследница и получит долю отца, когда ей исполнится двадцать один год, а пока Кассандра будет ее опекуном. Именно так они решили с Чарльзом. Почему же он изменил свое решение и ничего не сказал ей?

Самой Кассандре деньги Чарльза не были нужны. Она уже имела десять процентов акций компании, доставшиеся ей от отца, который погиб в автомобильной катастрофе всего за два месяца до смерти Чарльза.

Доля мужа в компании составляла тридцать пять процентов, и в завещании он распорядился так: десять процентов — Бетони, а остальные двадцать пять — Джонасу Хантеру! Она все еще не могла в это поверить. Долгие годы Чарльз даже не разговаривал с Джонасом после того, как тот отказался присутствовать на его свадьбе. Вернее, просто проигнорировал приглашение. Более того, не было даже намека, что Чарльз собирается сделать своего сводного брата основным держателем акций «Хантер и Кайл». Теперь же с долей Бетони у Кассандры было двадцать процентов против двадцати пяти Джонаса. Тем не менее она надеялась, Чарльз знал, что делал.

Она старалась не показать, насколько ее потрясло завещание.

— Это были деньги Чарльза, и он мог поступать с ними так, как считал нужным.

— Конечно, ведь все, что нужно было тебе, ты уже получила, выйдя за него замуж? — с издевкой спросил Джонас.

Ее глаза расширились.

— Я вышла за Чарльза, потому что любила его…

— Продолжай, продолжай. — Губы Джонаса скривились в презрительной усмешке. — Он был на двадцать пять лет старше тебя.

— На двадцать три. — Краска бросилась ей в лицо. — Но это не влияло на мое отношение к нему.

— Как бы не так. Чарльз Хантер — партнер твоего отца, и ты выскочила бы за него, будь он хоть на сорок лет старше тебя.

Она даже задохнулась от оскорбления.

— Вы сами не понимаете, что говорите.

— Неужели?! — тихо сказал Джонас. Его глаза сузились. — Я знаю о своей невестке больше, чем ты думаешь. Кассандра Кайл — дизайнер изысканных одежд для женщин с туго набитыми кошельками! И всем этим ты обязана Чарльзу.

Это правда, Чарльз помог открыть ее первое ателье в Лондоне. Без него она до сих пор оставалась бы неизвестной. Но на самом деле эти «женщины с туго набитыми кошельками» не так уж богаты, и лучше было бы оставаться неизвестной. Но Джонас Хантер, похоже, этого не знает. Он вычисляет, за какое время…

— Бедный Чарльз, как его одурачили! Я думал, у моего самовлюбленного братца больше здравого смысла, и он не попадется на удочку. — Джонас подыскивал самые оскорбительные слова.

Кассандра не выдержала.

— Убирайтесь. Вон из моего дома! Ей стало совсем плохо, но она держалась. Не хватало только упасть в обморок в присутствии этого так быстро ставшего ненавистным ей человека.

— Да. Кассандра, мне пора. Я уеду в Штаты, как только закончу здесь все дела. Но я еще вернусь. Я еще обязательно вернусь… — Это прозвучало как угроза.

Спустя два месяца он стал главой компании «Хантер и Кайл». Им приходилось часто встречаться, и он никогда не упускал случая поиздеваться над ней. Кассандра возненавидела его всей душой…

Пришлось объяснять Бетони, что за чаем у бабушки речь шла о свадьбе Джой, что ее никто не собирается никому отдавать, а наоборот, ее тетя хочет просить дядю Джонаса о помощи. Отвлечь Бетони от этой темы удалось, лишь напомнив ей, что пора купаться. Это девочка любила больше всего на свете. Большой овальный бассейн в ванной комнате был предоставлен в распоряжение Бетони. Он был полон разноцветных игрушек, и сегодня Кассандра разрешила ей устроить «волны из пены», которые еще и сказочно пахли.

Пока дочь, визжа от восторга, плескалась в бассейне, Кассандра открыла шкаф в спальне. Что же надеть для сегодняшнего визита к матери? Она не собиралась с ними обедать, у нее уже было другое приглашение. Но она решила все же ненадолго заехать к ним — нельзя просто так позволить сестре обратиться к Джонасу с подобной просьбой. И если вдруг он застанет ее там, то снова примется язвить и, конечно же, обратит внимание на то, как она одета. Если она подчеркнет одеждой свою печаль, то вызовет презрительную насмешку, если просто выберет что-нибудь скромное, он непременно обвинит ее в лицемерии. Ей никогда не удавалось победить в их словесной дуэли. Он презирал Чарльза и ее как его жену, еще до того, как они встретились. И это мнение он уже не мог изменить. Но он просто обожал Бетони, и девочка платила ему тем же. Кассандре оставалось лишь надеяться, что это изменится, когда ее дочь вырастет.

— Надень желтое платье, — крикнула ей из ванной Бетони и тихо добавила:

— Которое любил папа.

Рука Кассандры вздрогнула и непроизвольно потянулась к золотому платью. Чарльз всегда говорил, что в ее глазах вспыхивают золотистые искорки, и потому оно ей так идет. На миг ей даже показалось, что эти слова произнесла не Бетони, а Чарльз.

— Да, надень это — золотое, — повторил насмешливый голос. — В нем ты будешь похожа на жрицу.

Чарльз никогда не разговаривал с ней с таким пренебрежением. Кассандра изумленно обернулась. Стоящий в дверном проеме человек вовсе не был похож на ее мужа.

Джонас Хантер! Младший сводный брат Чарльза, родившийся от второго брака их отца. Чарльз и Джонас — разные как день и ночь, как свет и тень. Для нее было совершенно ясно — кто есть кто!

Глава 2

Кассандра медленно повернулась. Несмотря на внушительный рост, Джонас умел ходить неслышно, как кошка, и его внезапное появление могло испугать кого угодно. Вот и сейчас, не услышав, как он вошел в комнату, она рассердилась. Но не успела возмутиться его бесцеремонным вторжением.

— Меня впустила миссис Хамфрис, — произнес он надменно, растягивая по обыкновению слова. — Она сказала, что Бетони в ванной. Зазвонил телефон, и я поднялся сюда сам.

Этот человек делал только то, что хочется ему, ни с кем не считаясь. Однако она не позволит ему разгуливать по ее дому, как по своему собственному. Здесь они с Чарльзом прожили пять лет. Джонас и так получил слишком много после его смерти.

Ее глаза сверкнули.

— Вы!..

— Дядя Джонас! Дядя Джонас! — С радостным воплем Бетони выскочила из ванной и бросилась к Джонасу, забыв, что за такое поведение ей потом влетит от Кассандры. — Это ты!

Джонас подхватил девочку на руки, не обращая внимания на стекавшую с нее воду и мыльную пену. Судя по костюму, он пришел сюда прямо из конторы.

— Ах, баловница, — рассмеялся он, пряча лицо в мокрые волосы Бетони.

Кассандра смотрела на них со смешанным чувством. Она восхищалась легкостью, с какой Джонас сбрасывал сдержанность и цинизм, когда видел Бетони. Она обижалась и негодовала, наблюдая их искреннюю привязанность друг к другу, возникшую при первой же встрече. Но ее и радовало, что у Бетони есть хоть какое-то мужское общество. Ведь большую часть своего времени девочке приходилось проводить с женщинами: с Кассандрой, с тетей и бабушкой, с экономкой Джин Хамфрис. Даже преподавателем в школе, куда Бетони начала ходить в сентябре[1], была вежливая дама средних лет. В то же время Кассандра сожалела, что ее дочь выбрала для поклонения такого человека. А Бетони ему именно поклонялась!

Кассандре было больно видеть дочь на руках у Джонаса. Она вышла и вернулась с купальным полотенцем в руках. Стараясь избежать пристального взгляда Джонаса, что, разумеется, вызвало у него усмешку, Кассандра завернула Бетони в полотенце.

— Вы испортите свой костюм. — Она, как всегда, попробовала занять оборонительную позицию. За последние месяцы он ни разу не попытался стать хоть чуть-чуть добрее к ней.

— Я всегда могу купить себе новый, — насмешливо произнес Джонас, — а объятия этой молодой леди бесценны.

Просто удивительно, как этому человеку удавалось все повернуть. Он оказывался прав даже тогда, когда она задевала, как ей казалось, его слабые места. Но, честно говоря, сейчас Кассандра совершенно не думала о его шикарном костюме. Она просто хотела напомнить о своем присутствии и прекратить их игру. Она терпеть не могла его смех, когда он возился с Бетони. И хотя прекрасно понимала, что не права, ничего не могла с собой поделать. Кассандра с ужасом наблюдала, как он заменял Чарльза в жизни ее дочери. Понимал ли это сам Джонас?

С самого раннего детства Джонас был в семье белой вороной. Когда Кассандра познакомилась с Чарльзом, их отец, Питер Хантер, был уже давно разведен с матерью Джонаса: это произошло, когда его младший сын был совсем маленьким. Джонас прожил в Америке много лет, не пытаясь встретиться ни с Чарльзом, ни со своим отцом. Он не захотел присутствовать на свадьбе брата, хотя Чарльз написал ему, что он будет для них самым дорогим гостем. Но может быть поэтому он посчитает неудобным играть такую важную роль на свадьбе Джой?

— Вы согласны? — услышала она, подняв глаза. Джонас пристально смотрел на нее сверху вниз.

— Объятия Бетони бесценны, — напомнил он, по-прежнему держа девочку на руках.

— Да-да, — смутилась Кассандра. Она взяла Бетони и поставила ее на ковер.

— Вам пора одеваться, леди, иначе вы простудитесь, — с улыбкой сказала она расстроенной девочке. — Я… О! Джин! — Она с облегчением заметила в дверях экономку.

— Я хотела подняться к вам и сообщить о приходе мистера Хантера, но в это время зазвонил телефон. — Взглядом Джин просила прощения за то, что допустила столь бесцеремонное вторжение мужчины. Будь они вдвоем, Кассандра успокоила бы пожилую женщину. Ведь не пускать сюда Джонаса — все равно, что пытаться остановить танк, хотя в случае надобности Джин попыталась бы сделать и это.

Джин Хамфрис было за шестьдесят. Она никогда не выходила замуж, а приставке «миссис» перед своим именем была обязана профессии. До женитьбы Чарльза все заботы по дому лежали на ее плечах. Чарльз уже привык вести беззаботную холостяцкую жизнь и, казалось, не отважится что-либо менять в свои сорок два года. Тем не менее он женился на Кассандре. Появление в доме новой двадцатилетней хозяйки расстроило пожилую женщину. Кассандра ее не осуждала, наоборот, старалась, особенно поначалу, не мешать, не менять заведенного в доме порядка.

Чарльз очень не любил, когда нарушалась его обычно спокойная жизнь. Иногда Кассандра его дразнила, что, мол, поэтому он и не хотел жениться. Он же считал причиной большую разницу в возрасте, отчего их совместная жизнь не может быть долгой. Но Кассандра была уверена, у них обязательно родится дочь, и сколько бы времени им ни было отпущено, эти годы станут самыми счастливыми для них обоих. Слава Богу, любовь Чарльза оказалась достаточно сильной. И пусть их женитьба была поступком безрассудным, а в чем-то даже безответственным, все получилось именно так, как говорила Кассандра.

Хотя в первые месяцы после свадьбы Джин Хамфрис совершенно не признавала Кассандру, все изменилось после рождения Бетони. Джин была без ума от маленькой девочки с самого первого дня и всегда относилась к ней как к собственной внучке. За месяцы, прошедшие после смерти Чарльза, Джин и для Кассандры стала больше чем другом. По сути, она заменила ей мать, которая не могла или не хотела поддерживать дочь, в чем та очень нуждалась.

— Джонас решил подняться к вам и посмотреть, как купается Бетони, — смущенно продолжала Джин.

Кассандра устало улыбнулась ей, зная, что запретить Джонасу подняться было совершенно невозможно.

— Не могли бы вы согреть Бетони молока и сварить нам кофе? — Кассандра вопросительно посмотрела на Джонаса.

На самом деле ей совершенно не хотелось пить с ним кофе. Но Бетони расстроится, если Джонас быстро уйдет, и тогда будет невозможно ее уложить. Она надеялась, что он откажется, сославшись на какие-нибудь дела, но он утвердительно кивнул. Джин ушла на кухню, а Бетони была отправлена в спальню, чтобы как следует вытереться и надеть пижаму.

— Я, разумеется, не стал бы беспокоить вас, леди. Но я прямо из конторы, весь день был на ногах, и мне не повредит немного кофеина. — Он провел рукой по лицу, словно желая снять усталость.

Кассандра внимательно на него посмотрела. На его смуглом лице появились глубокие морщины. Еще вчера их не было. Он явно был чем-то взволнован. Глаза скрывали темные очки, которые он носил крайне редко.

— Неприятности в фирме? — Она внутренне напряглась, стараясь не показать этого. На его лице появилась кривая ухмылка.

— А тебе это интересно?

— Конечно Я… если ты помнишь, дела компании «Хантер и Кайл» касаются меня в той же степени, что и тебя, — с вызовом сказала она, повышая голос.

Джонас смотрел на нее, о чем-то размышляя.

— Ты это знаешь… — Она замолкла на полуслове. В комнату вбежала Бетони уже в пижаме и остановилась перед матерью. Теперь нужно расчесать ей на ночь волосы — неизменная вечерняя процедура.

— Дядя Джонас! Ты веришь, что Дед Мороз бывает на самом деле?

Кассандра замерла с расческой в руке и изумленно посмотрела на дочь. Первый раз в жизни Бетони усомнилась в правдивости сказки. Конечно, девочка пошла в школу, и вполне естественно, что после общения со старшими детьми у нее появились сомнения. Хотя и в этом году они вместе выполнили обязательный предновогодний ритуал: послали Деду Морозу письмо на Северный полюс со списком подарков, которые он обязательно должен прислать Бетони к Рождеству. Ходили с ней в тот магазин, где стоял Дед Мороз. Бетони знала, что он не настоящий, но может передать настоящему записку на случай, если вдруг ее письмо потеряется по дороге. Бетони помогала Джин готовить маленькие пирожки с мясом. Потом они положат их на тарелку вместе с восемью маленькими морковками, по одной для каждого северного оленя в упряжке Деда Мороза. Бетони видела, как она наполнила стакан бренди — оно согреет замерзшего человека. И несмотря на все это дочь начинала сомневаться…

Джонаса этот вопрос тоже весьма озадачил.

— А почему ты спрашиваешь, малышка? — ушел он от прямого ответа. Бетони задумалась.

— Дед Мороз приносит подарки, только когда в него веришь. А мне так хочется получить побольше подарков!

Теперь и у Кассандры исчезли все сомнения: верит ли ее дочь в Деда Мороза.

— А вот мама верит, — сообщила она «секрет».

Бетони сказала так, потому что Чарльз всегда засыпал Кассандру подарками, несмотря на ее протесты, и не только на Рождество. Сколько раз она говорила, что это расточительство, что ей не нужно столько вещей. Но он буквально обрушивал на нее ливень драгоценностей, нарядов, автомобили, стараясь сделать ей приятное. Ему самому доставляло огромное удовольствие делать подарки, может быть, даже больше, чем Кассандре их получать.

В этом году подарков от Чарльза уже не будет. По правде сказать, перед праздниками Кассандра чувствовала себя особенно несчастной. Год назад, перед самым Новым годом погиб ее отец. Пьяные гуляки врезались в его машину. А через восемь недель от сердечного приступа скоропостижно умер Чарльз. Теперь под елкой уже не окажется его подарков. Хотя она, не задумываясь, рассталась бы с любой подаренной им вещью, если бы могла таким способом решить хоть одну из финансовых проблем, возникших у нее в этом году. Но, увы, их стоимости было явно недостаточно.

Джонас посмотрел на помрачневшее лицо молодой женщины, не догадываясь о причинах ее печали. Ведь он считал, что их брак состоялся исключительно из-за денег, и было совершенно бессмысленно объяснять ему истинное положение дел.

— Если ты останешься с нами на рождественскую ночь, дед Мороз тебе тоже принесет много подарков, — авторитетно заявила Бетони. — Ой, мама! Больно! — вскрикнула она, когда Кассандра задела ее расческой.

— Прости, дорогая, — Кассандра осторожно вытащила расческу из длинных спутанных волос дочери.

Весь вечер она с замиранием сердца ожидала чего-то в этом роде. Она чувствовала, что Джонас хотел бы встретить Рождество с ними. Но его общество так ей неприятно. Он знает это и, может, у него достанет здравого смысла отказаться и не портить ей праздник.

— Ты так думаешь? — спросил он у девочки, но его пристальный взгляд остановился на вспыхнувшем лице Кассандры.

— Конечно! — уверенно кивнула Бетони с такой серьезностью, что Кассандра непроизвольно улыбнулась. — Да, дядя Джонас? Ты останешься с нами? У нас вон сколько комнат и… я так хочу, чтобы ты остался, — честно призналась она.

Кассандра гадала, сможет ли он отклонить такое искреннее приглашение. Она уже смирилась с желанием Бетони и согласится ради ее удовольствия.

Глядя на нее, Джонас понимал, о чем она сейчас думает. Его лицо смягчилось, стало почти приятным. Он подошел к Бетони, опустился на колени и обнял ее. Его лицо оказалось на уровне ее глаз.

— Мне очень приятно, Бетони, что вы меня приглашаете, — серьезно сказал он, — с мамой. — Не удержавшись, он с вызовом посмотрел на Кассандру. — Но я уже отправил письмо Деду Морозу. В рождественскую ночь он должен приехать ко мне. И очень расстроится, если меня не окажется дома.

— Значит, надо написать ему еще одно письмо о том, где мы будем. Мы так сделали в прошлом году, когда уезжали к бабушке.

Теперь уже Кассандра насмешливо подняла брови в ответ на растерянный взгляд Джонаса. Действительно, в прошлом году Кассандре пришлось придумать второе письмо Деду Морозу, когда ее родители пригласили их к себе на Рождество. Как она теперь рада, что они встречали тогда праздник всей семьей. Ведь уже перед Новым Годом произошла первая трагедия.

— Какая ты молодец. — Джонас снова повернулся к Бетони. — Это и вправду очень хорошая мысль. Но мне еще обязательно надо навестить твоего дедушку Питера. Мы все его очень любим, и было бы нехорошо оставлять его на Рождество одного.

Сколько же времени Джонас собирается пробыть у своего отца? Видимо, недолго, если он вообще туда поедет. Вернувшись из Америки, Джонас редко виделся с ним, и вряд ли их отношения изменятся даже в рождественские праздники. Кассандра сказала Бетони, что они тоже обязательно заедут к дедушке в один из праздничных дней. Питер был уже старым и слабым, и гости его утомляли, особенно, если приезжала молодежь.

— Но разве нельзя нам поехать к нему всем вместе? — Бетони чуть не плакала.

Кассандра начинала злиться, а Джонас улыбнулся.

— Мы с тобой встретимся на Рождество у твоей бабушки, и ты мне расскажешь, что тебе подарили. Она пригласила меня на обед.

Еще одна новость для Кассандры! Понимает ли вообще ее мать, что делает?! Джонас им не родственник, для матери он никто, да и Кассандре — седьмая вода на киселе. За девять месяцев знакомства она не видела от него ничего, кроме неприятностей. Деловые отношения между ним и ее семьей вовсе не обязывали их водить с ним дружбу, тем более приглашать домой. Кассандре и без того не хотелось проводить рождественский день в доме матери, который казался ей пустым после смерти отца. А теперь надо будет терпеть еще и общество Джонаса. Но Бетони была в восторге. Она бросилась к Джонасу и обхватила его за шею.

— Значит, на Рождество мы будем все вместе! — Она запрыгала по комнате, хлопая в ладоши. — Как здорово! Вот если бы дядя Джонас остался с нами насовсем! Пойду к Джин и расскажу, какое прекрасное у нас будет Рождество! — Она выбежала из комнаты.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Кассандра устало посмотрела на Джонаса и тут же пожалела об этом. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, сложив руки на груди — рот искривлен, насмешка в глазах. Надменный. Презрительный. Безжалостный. Перечислять подобные прилагательные можно было до бесконечности.

— Как я вижу, ты тоже взволнована тем, что мы проведем вместе рождественский день.

Взволнована! Она просто в ужасе. Провести замечательный праздник в обществе ненавистного ей человека!

— Так хочет Бетони, — растерянно произнесла она. Это единственное оправдание всей затее.

Она осторожно положила расческу на ночной столик и зачем-то передвинула лежащие на нем щетку для волос и маленькое зеркальце, пытаясь чем-то занять себя. Она вдруг почувствовала неловкость из-за того, что находится наедине с Джонасом в их с Чарльзом спальне.

— Бетони очень любит, когда ты приходишь. — Кассандра старалась не смотреть на роскошную кровать — свадебный подарок Чарльза, — занимавшую большую часть комнаты. Хотя сейчас казалось, что всю комнату занимает этот человек.

— Но сегодня я пришел не к Бетони, хотя ее общество мне, конечно, приятно.

Кассандра настороженно посмотрела на него.

— Это правда?

— Правда. — Насмешливая улыбка исчезла с его лица. — Поскольку ты — второй основной держатель акций «Хантер и Кайл», я думаю, тебе надо знать, что я провел в компании финансовую проверку.

— Раньше ты ничего об этом не говорил…

— Не говорил, — мрачно согласился он, — так как не думал, что она к чему-нибудь приведет. Но последние шесть месяцев финансовая ответственность лежит исключительно на мне. Нужно было подготовиться к концу финансового года, и я приказал провести проверку, не ожидая никаких затруднений. — Он посмотрел ей в глаза. — Сейчас же мне стало кое-что известно.

Кассандра судорожно вздохнула и почувствовала, как бледнеет.

Глава 3

— Ты меня слышишь, Кассандра? — холодно спросил Джонас. — Я говорю…

— Слышу.

Конечно, она знала, что это когда-нибудь случится. Но дела в ее собственной фирме шли очень плохо, и у нее просто не было возможности думать о «Хантер и Кайл». Она испугалась взгляда этого опасного человека, когда вновь отважилась поднять глаза. Кассандра крепко сжала руки, пытаясь унять нервную дрожь.

— Мама, дядя Джонас, вы будете пить кофе? — Бетони уже вернулась в комнату, ей стало скучно, и она решила прервать их разговор.

— Я бы не отказался, — Джонас посмотрел на часы, — но, к сожалению, у меня больше нет времени. Сегодня Маргарита пригласила меня на обед.

Он решил продолжить разговор у матери в доме. Это ясно. Слава Богу, ее там не будет.

Кассандра уже знала, зачем мать пригласила Джонаса на обед. Но дело не только в свадьбе Джой, хотя и это достаточно веская причина. Теперь Джонас — глава «Хантер и Кайл», и значит отвечает за прибыль компании. Колин, жених Джой, был помощником Джонаса. Они, несомненно, постараются извлечь выгоду из этого обстоятельства.

Джонас смотрел на нее, ожидая ответа. И она догадалась: он тоже знает о планах ее матери и Джой, но поступит по собственному усмотрению.

— Хорошо, что тебя пригласила Маргарита.

— Ты так считаешь?

Она хотела сказать, что ей все равно. Пусть он ходит обедать к ее матери хоть каждый день, она там не бывает. Тут Бетони схватила Джонаса за руку и тормошила его, пока он не ушел, не давая продолжить разговор.

Кассандра была рада его уходу, и еще больше порадовалась тому, что на этот вечер у нее другие планы.

Бетони махала вслед своему дяде, пока огни его машины не скрылись.

— А дядя Джонас не может жить с нами? — Она отошла от двери и взглянула на мать.

Кассандра глубоко задумалась, но вопрос дочери сразу вернул ее к действительности. Второй раз за вечер Бетони спрашивала об этом. И чем скорее и тверже она ей ответит, тем лучше.

— Я хочу поговорить с тобой об этом, дорогая, — серьезно сказала она Бетони, и та уселась на подлокотник кресла.

Кассандра специально приехала к матери пораньше, чтобы не столкнуться там с Джонасом. Мать одевалась к обеду, и Кассандре пришлось ее ждать.

Сейчас, как никогда, важно держать Джонаса на расстоянии, не давая ему, по возможности, вмешиваться в жизнь семьи. Этот человек располагал властью и был безжалостен. Если он захочет, то может их уничтожить.

Было приятно сидеть в удобном бархатном кресле рядом с горящим камином. Все в комнате говорило о гостеприимстве хозяев: большой стол, уже накрытый к обеду, начищенное столовое серебро, кристально чистые искрящиеся в свете камина бокалы для вина, букет роз, удивительно гармонирующих по цвету с кремовыми тонами комнаты.

Вошла мать, и Кассандра встала. Из двух дочерей на мать была похожа только Джой. Обе были невысокого роста и полные, с мягкими чертами лица и ярко-голубыми глазами. Они вели беззаботную жизнь, не вникая ни в какие проблемы. Дважды в неделю посещали салон красоты. Приглашали к себе на обед друзей. Их часто можно было встретить в «интересных» местах, где и они были известны как «интересные» люди. Всегда носили «интересную» одежду, которую меняли по несколько раз в день. Они бы, наверное, просто умерли от ужаса, предложи им поработать хоть один день в уплату за ту роскошь, которой они пользовались.

В их обществе Кассандра всегда чувствовала себя гадким утенком.

Ее удивляло, как мать и сестра могут так спокойно прожигать жизнь. Но и они считали ее образ жизни не правильным. Кассандра рассталась с матерью, когда ей было семнадцать лет. Тогда родители уже подыскали для своих дочерей великолепный частный колледж в Швейцарии. Однако она настояла на своем и поступила в художественную школу. Окончив ее через два года, Кассандра стала работать в самом лучшем доме моделей Лондона. Причем, не дизайнером или манекенщицей, а лишь помощником дизайнера. Мать негодовала — ее дочь попала кому-то в подчинение! И хотя очень скоро Кассандра стала самостоятельным дизайнером, это нисколько не возвысило ее в глазах матери. Ведь дочь трудилась, сама зарабатывала себе на жизнь!

Когда Кассандра собралась выйти замуж, мать одобрила ее выбор. Но теперь, после смерти Чарльза, ей уже не занять достойного места в обществе. Мыслимое ли дело — остаться вдовой в двадцать четыре года.

В этот вечер мать, как всегда, была ослепительна. Каштановые с проседью волосы, совсем не старившие ее, прекрасно гармонировали с длинным черным платьем — специально по случаю маленького обеда в семейном кругу. Она удивилась, увидев Кассандру, также одетую к обеду — в том самом золотистом платье, которое она выбрала по совету Бетони.

Кассандра успокаивающе улыбнулась.

— Не волнуйся, я не собираюсь быть незваным гостем на твоем вечере, у меня назначена встреча.

Маргарита не сдержала вздоха облегчения, поняв, что Кассандра не собирается задерживаться.

— Ты можешь приходить, когда угодно.

— Да, спасибо. Но сегодня я договорилась встретиться с Симеоном…

— Ты это серьезно? — Она была явно недовольна. — С этим страшным молодым человеком?

«Этот страшный молодой человек» был помощником Кассандры в ее ателье, где она продолжала работать. Он всячески старался поддержать ее в трудные последние месяцы. Но он не принадлежал к высшему свету. Более того, с точки зрения матери, был выходцем из низов, из рабочего класса. Для нее не имело значения, что он добр, заботлив и очень хорошо относится к Кассандре.

— Оставь Симеона в покое, я пришла не для того, чтобы обсуждать его.

Она посмотрела на накрытый к обеду стол. Было видно — сегодня приглашены только самые близкие люди.

— Пять персон, мать?

Та немного смутилась.

— Сегодня с нами обедает Годфри. «С нами» означало: с Маргаритой, Джой и Колином. Годфри Чорли, давний друг семьи, стал очень нужен матери после смерти мужа. Теперь она таскала его за собой на всякие вечеринки. В свои шестьдесят Годфри был законченным холостяком, и Кассандра в жизни не встречала большего зануды, чем он. Кассандра удивленно подняла брови:

— А кто пятый?

— Джонас, — небрежно ответила Маргарита. — Мне его так жалко, он такой хороший, но, похоже, в Англии у него нет знакомых и…

— Ах, не надо его жалеть, — нетерпеливо перебила ее Кассандра. — Просто одиночество ему больше нравится.

Кассандра знала, что говорила Каково бы ни было его отношение именно к ней, он был очень привлекательным человеком и при желании мог познакомиться с кем угодно.

— Может быть, и так. Но, тем не менее, он придет сегодня к нам обедать, — с вызовом сообщила Маргарита. С вызовом, который Кассандра охотно приняла.

— А зачем?

— Я только…

— Зачем, мать? — повторила она еще раз, уже тверже. Маргарита заволновалась.

— Бетони! — наконец догадалась она. — Она сидела здесь, когда мы говорили о… Но Джой имеет полное право кого угодно при гласить посаженым отцом на свою свадьбу, — стала защищать она младшую дочь.

— Не так давно Джой бегала за Джонасом совершенно по другой причине, — сухо напомнила Кассандра.

Когда Джонас вернулся в Англию, он очень понравился ее сестре. Однажды он принял предложение Джой прогуляться по Лондону, где он не был уже несколько лет. Но дальше дело у них не пошло, о чем однажды сообщила ей расстроенная Джой. Кассандра знала также, что Джонас про себя посмеивается над ее сестрой.

Через некоторое время Колин сделал Джой предложение. Кассандра радовалась за сестру. По-видимому, Колин любил ее. Джой же называла его чувство к ней «примитивным влечением», считая, что в прошлом и Джонас испытывал к ней то же самое. Однако все это — трудности сестры. Ее собственные проблемы сейчас были куда сложнее — Если он согласится, это будет хорошо для нас всех, — разозлилась мать.

Кассандра пристально на нее посмотрела.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Разве непонятно? — Маргарита старалась не смотреть Кассандре в глаза. Скажет ли она сейчас все, что ей известно?

— Будет очень хорошо, если мы сможем сохранить «Хантер и Кайл» в руках нашей семьи, — заговорила Маргарита, оживляясь. — Иначе, если Джонас женится, в каком положении мы все окажемся?

Кассандра знала, в каком положении они оказались уже сейчас!

— Не усложняй, Кассандра, — сказала мать, — решение принято, и, что бы ты ни говорила, это ничего не изменит.

— Разве нельзя было посоветоваться со мной. К чему такая спешка?

— Никакой спешки нет. Мы просто хотели сделать ему приятное, что-то вроде рождественского подарка.

Да действительно, под Рождество его уговорить будет проще. Момент выбран очень удачно.

— Мать…

— Прекрати называть меня матерью. Называй меня мамой, или Маргаритой, если тебе так больше нравится. Можно подумать, что я какой-то тиран!

Было заметно, мать очень волнуется. Конечно, последний год, прошедший без мужа, для нее тоже был не легок. Но казалось, ее жизнь совершенно не изменилась. Что же могло нарушить ее привычное, размеренное течение? Мать явно что-то не договаривала. Колин — помощник Джонаса, и, следовательно, должен знать о проведенной проверке.

Может, поэтому?

Послышался негромкий стук в дверь, и в комнату вошел дворецкий.

— Мистер Чорли, мадам, — объявил он.

— Спасибо, Джинкинс. Проводите его к нам.

Она снова повернулась к дочери.

— Давай оставим этот разговор, Кассандра, — торопливо проговорила она, — все это совершенно ни к чему знать Годфри.

— Я полагаю, куда лучше было бы сделать Годфри посаженым отцом.

— Он только друг семьи, не более того, пусть даже он сам хочет более тесных отношений. А он как раз хочет более тесных отношений, — взволнованно повторила она. — Кассандра, Джонас значит для нас очень много, и поэтому прекрати, пожалуйста, вмешиваться в наши дела.

Кассандра не успела ответить — вошел Годфри, а вслед за ним Колин и Джой. Стало ясно, с минуты на минуту здесь будет Джонас. Кассандра поспешила извиниться и уйти.

Она была настолько занята своими мыслями, что, встретившись с Симеоном в ресторане, совершенно не могла поддерживать разговор. Но он не обижался. Их отношения были дружескими, даже братскими. Хотя вся ее семья считала их другими.

Симеон появился в ее лондонском ателье три года назад. Тогда этому невысокому черноволосому человеку было двадцать шесть лет, хотя выглядел он совершеннейшим мальчишкой. Прекрасный вкус, чувство цвета и формы с лихвой компенсировали отсутствие у него профессиональных навыков. Он сразу же это доказал. Просмотрел ее рисунки и, раскритиковав их, предложил сделать новые. Его модели оказались настолько оригинальными, что она сразу же взяла его на работу, о чем потом ни разу не пожалела. Но и несомненный талант Симеона не помог вывести дело из глубокого финансового кризиса. Сейчас она не знала, сможет ли оплачивать его работу даже после продажи дорогой коллекции весенней одежды.

Сегодня Кассандра постаралась закончить их встречу как можно скорее и поехала домой, по пути размышляя, как встретиться с Джонасом и закончить разговор. Ей и в голову не пришло, что он уже ждет ее. Но выйдя из машины, Кассандра оглянулась и увидела около дома его «ягуар». Значит, Джонас решил не откладывать объяснение.

— Мистер Хантер в гостиной, — вышла Джин ей навстречу. Своим тоном она давала понять, что не в восторге от визита, но не могла запретить ему дожидаться возвращения хозяйки.

— Спасибо, Джин. — Кассандра оставила сумку на столике в прихожей, прошла в гостиную и плотно прикрыла за собой дверь.

Джонас стоял возле камина и, прищурившись, смотрел на нее.

— Где тебя черти носили? — грубо спросил он.

Она открыла рот от изумления.

— Какое твое дело, — взорвалась она.

— Ты прекрасно знала, что я рассчитывал встретиться с тобой у Маргариты, — нетерпеливо перебил он.

Она покачала головой.

— Я не говорила, что собираюсь туда.

Они стояли, пристально глядя друг на друга. Прекрасно сшитый темный костюм и белоснежная рубашка придавали ему вид интеллигентного человека, но всего лишь внешний вид. Он даже не пытался вести разговор вежливо.

— Не говорила, — резко отозвался он, — но ты знала, что я думал встретить тебя там.

Кассандре было совершенно неинтересно, о чем он думал.

— Чего ты хочешь, Джонас?

— Я хотел закончить прерванный разговор, — раздраженно сказал он, — но теперь мне хочется узнать, где и с кем ты была весь вечер.

Кассандра нахмурилась.

— По-моему, это не твое дело, — ей удалось наконец произнести такую фразу до конца.

— Наверное, с молодым Греем. Да, Кассандра, я кое-что слышал о ваших нежных отношениях. — На его лице появилось брезгливое выражение.

— О чем? — изумленно переспросила она. — У нас с Симеоном нет никаких нежных отношений. Мы с ним друзья…

— ..И сегодня были вместе, — закончил за нее Джонас.

— Да, — ответила она, и краска выступила у нее на щеках, — но как друзья. Не понимаю, каким образом это касается тебя…

— Ты вдова моего брата и мать моей племянницы. Поэтому мне хотелось бы знать о твоих мужчинах, с которыми…

— У меня нет «мужчин», только Симеон, и он…

— «Только Симеон», — передразнил Джонас. — А его можно не брать в расчет, поскольку женщинами он не интересуется?

— Насколько я знаю, Симеон интересуется женщинами, как всякий нормальный мужчина, — стала защищать Кассандра своего друга, — модельер — вовсе не означает гомосексуалист.

— «Насколько я знаю», — повторил Джонас. Внезапно он шагнул к ней. — Он еще не пытался заняться с тобой любовью? — с вызовом спросил он.

Лицо Кассандры вспыхнуло.

— Конечно нет!

Он стоял совсем близко, и ей очень захотелось отстраниться. Джонас коснулся ладонями ее разгоряченного лица и заглянул в глаза.

— Почему я должен тебе верить? Особенно сейчас, когда вижу твои чувства, обещание в твоих глазах. — Он провел пальцами по ее лицу, коснулся ее губ. — Когда в тебе столько желания. — Его рука скользнула вниз по шее и мягко легла на плечо. — Я не ошибся. — И страсть зазвучала в его голосе, — в этом платье ты действительно похожа на жрицу.

Кассандра чувствовала тепло его тела. Она и не предполагала, что его близость может разбудить в ней какие-то чувства. Она невольно подалась к нему и тотчас увидела вспыхнувшее в его глазах торжество. Она все поняла, но было слишком поздно. Джонас оттолкнул ее и холодно взглянул.

— Нет, я не верю тебе. Должно быть, вы с Чарльзом стоили друг друга. Он был влюблен только в себя, а ты легко давала ему все, получая взамен то, что было нужно тебе.

— Убирайся! — закричала Кассандра. — Вон из моего дома!

Пока еще этот дом был ее. Лицо Джонаса скривилось в усмешке.

— Как в старые времена, — вспомнил он их первую встречу. — Я ухожу, не волнуйся. Но я хотел с тобой поговорить, поскольку завтра уезжаю в Штаты…

— Ты завтра уезжаешь в Америку? — удивленно переспросила она. И сегодня он ни разу даже на намекнул на это!

Его глаза сузились.

— Что-нибудь не так?

— Да нет… Но…

— Ну и хорошо. Поговорим, когда я вернусь.

Он быстро направился к двери. Кассандра бросилась за ним.

— Но…

— Что, Кассандра? — Он повернулся так резко, что она едва не налетела на него. Перед ней суровое и холодное лицо. Какая жестокость. Ведь он прекрасно знал, что ей необходимо поговорить с ним как можно скорее. Ну и черт с ним!

— Ничего, — сквозь зубы выдавила она. — Подожду, пока ты вернешься.

На его лице появилась саркастическая улыбка.

— А что еще тебе остается?

После его ухода Кассандра долго стояла в гостиной. В доме было тепло, но ее бил озноб. Жестокое обращение Джонаса, не пожелавшего закончить сегодня их разговор, очень расстроило Кассандру. Но еще хуже другое. Что ему ответить, когда их разговор все-таки состоится? Она чувствовала, что разговор не сулит ей ничего хорошего.

Джонас пробыл в Нью-Йорке всю следующую неделю. Чем дольше его не было, тем больше волновалась Кассандра: что дала бухгалтерская проверка «Хантер и Кайл». Она была так занята мыслями о предстоящем объяснении, что совершенно запустила дела в своем ателье. Но как раз сейчас накопилось очень много работы — шла подготовка новой весенней коллекции одежды. Поэтому в воскресенье, когда бабушка пригласила Бетони в зоопарк, Кассандра позвонила Симеону и попросила его прийти поработать к ней домой.

Между двух кресел около камина был сервирован маленький стол, правда, оба бокала вина так и остались нетронутыми. Но все равно было очень похоже на вечеринку. Именно так наверняка подумал Джонас, когда появился здесь. С каким осуждением он на нее посмотрел!

Знай она, что он вернется именно сегодня, наверное, не пригласила бы Симеона. Или все же пригласила? Ведь это ее дом. Она может звать к себе кого угодно. Джонас не может ей этого запретить.

Раздался звонок. Кассандра услышала, как Джин открыла дверь, и тотчас внизу послышалось щебетание Бетони. На сегодня работа была закончена. Она улыбнулась Симеону, но тот и сам все понял и уже собирал образцы, разложенные на полу по всей комнате.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Бетони. Она взахлеб стала рассказывать о зверях, о зоопарке. Слушая ее, Кассандра не сразу заметила, что кто-то вошел следом. Вдруг она поняла — это Джонас, именно он привел Бетони домой, а не Джой, не Колин, как обещала мать.

Джонас уже в полной мере оценил интимную обстановку гостиной, и теперь смотрел на Кассандру с нескрываемым презрением и гневом. Симеон, заметив, как под этим взглядом сжалась Кассандра, пытался угадать, чего можно ожидать от этого человека, заставшего их вместе. У Симеона тоже стал жалкий и виноватый вид, как у пойманного на месте преступления. Сейчас он, похоже, думал лишь о том, как бы поскорее выбраться отсюда. Боже! Не объяснять же Джонасу, что они делали на самом деле. Нет, это ниже ее достоинства. Но почему-то она чувствовала себя виноватой.

Кассандра отбросила эти мысли и вернулась к действительности. Джонас стоял перед ней аккуратный и подтянутый, в черном свитере и отутюженных черных брюках. Ей стало неловко за свой растрепанный вид. Ее джемпер и джинсы были далеко не новыми. И еще эта привычка отбрасывать рукой спадавшие на лицо длинные волосы. Ей не мешало бы причесаться.

— Здравствуй, Джонас. — Она заставила себя улыбнуться. — Не знала, что ты уже приехал. — В ее словах сквозил упрек, ведь она хотела поговорить с ним как можно скорее.

— Вижу, — выразительно посмотрел он на Симеона.

Кассандре стало жалко своего молодого приятеля.

— Большое спасибо, что ты привел Бетони домой. Я думала, это сделает Джой или Колин.

Выходит, Джонас весь день провел с ее семьей. Он и теперь умудрился стать хозяином положения.

— Я зашел к твоей матери: хотел поговорить с Колином о делах. Вечером они с Джой собираются к священнику, по-моему, чтобы договориться о свадьбе. Поэтому Бетони привез домой я.

Логичный. Методичный. Расчетливый. Холодный. Такие слова как нельзя лучше характеризовали этого человека.

Кассандра невольно вздохнула, слегка пожав плечами. Она снова оправдывалась.

— Это очень любезно с твоей стороны…

— Я пригласила дядю Джонас выпить с нами чаю! — прощебетала Бетони, дергая его за руку и глядя на него с обожанием.

В последнее время девочка стала очень гостеприимной. Казалось, в школе у Бетони просто бесконечное число друзей. Один за другим они приходили к ней на чай. Но Джонаса никак нельзя отнести к ее школьным друзьям. Пока он не играл заметной роли в жизни дочери, Кассандра спокойно относилась к его визитам, которые он наносил время от времени. Но сегодня, вернувшись из Штатов, он сразу отправился к Бетони. Кассандре это совершенно не нравилось.

— Если, конечно, мы не опоздали… — прервал ее размышления голос Джонаса.

Он взглянул на остатки ленча на столе. Было видно, что они ели еще днем — хлеб уже начал подсыхать. Но Джонас как бы не заметил этого.

Джин знала по опыту, что Кассандре лучше не мешать, когда она работает. Именно поэтому сегодня она не заходила в гостиную.

— Я скажу Джин, чтоб она здесь убрала. — Кассандра повернулась к Симеону. — Ты останешься пить чай? — Это была просьба. Ей так не хотелось оказаться наедине с разозленным Джонасом. Но Симеон был волен остаться или спастись бегством.

— К сожалению, на этот вечер у меня назначена встреча, — извинился Симеон. Он только что это выдумал — она была совершенно уверена.

— Мистер Хантер! — поклонился он и шагнул к Кассандре, чтобы как обычно поцеловать ее в щеку. Но его остановил зловещий взгляд прищуренных черных глаз. Смешавшись окончательно, Симеон нервно улыбнулся.

— Кассандра. Бетони.

Он наконец добрался до прихожей, и через несколько секунд звук хлопнувшей двери известил о его уходе.

— Мистер Хантер! — с презрением повторил Джонас. — У тебя все любовники так вежливы с твоими родственниками?

Кассандра на минуту растерялась. Он снова застал ее врасплох, напав внезапно. Но сейчас их слушала Бетони.

— Я тебе еще раз повторяю: Симеон — не любовник. — Она указала взглядом на Бетони. — А ты мне не родственник, — твердо добавила она.

— Разве? — Он удивленно поднял брови. — Я дядя Бетони и потому родственник тебе.

Сводный брат умершего мужа! Будь на месте Джонаса кто-нибудь другой, она, возможно, посчитала его родственником. Но Джонас! Она никак не могла преодолеть свою неприязнь, которую, впрочем, он сам в ней поддерживал. Зачем? Совершенно непонятно.

О его личной жизни Кассандра знала мало и после того, как Джонас вернулся в Англию и стал главой их компании. Питер, отец Чарльза и Джонаса, мало рассказывал о своем младшем сыне, когда она приезжала с Бетони к нему в гости. Вряд ли трещина в их отношениях, появившаяся еще до отъезда Джонаса и просуществовавшая все эти годы, сама собой исчезнет. Конечно, сейчас Питер постарел, ослаб и большую часть времени проводил в одиночестве в своем беркширском доме. Ему было за семьдесят, и, хотя выглядел он неплохо, годы брали свое. Тем более, стоило помириться с отцом…

— А что такое «любовник»? — прервала Бетони размышления матери.

«Спрашивай, если не понимаешь», — всегда говорила Кассандра своей дочери. Теперь надо держать ответ.

— Почему бы тебе не спросить об этом дядю Джонаса, дорогая, — весело предложила она, с облегчением заметив стоящую в дверях Джин, — пока я буду помогать Джин готовить чай?

Она одарила Джонаса самодовольной победной улыбкой и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Конечно, это ребячество. Но он заварил кашу, пусть ее и расхлебывает.

В коридоре Джин удивленно посмотрела на нее.

— О чем это вы?

— Лучше не спрашивай.

— Я и не надеялась, что ты ответишь, — разочарованно сказала Джин. — Чай на троих, как я понимаю?

— Да. У нас ведь гость.

Однако сказать, что они вместе пили чай, было никак нельзя. Скорее, он пил чай с Бетони. Присутствие Касссандры за столом было совершенно лишним: он обращался к ней лишь с просьбой передать печенье или сдобу. И то, и другое быстро исчезало со стола вместе с кексом, который испекла Джин. Кассандра не поинтересовалась, что же ответил дядя племяннице, но девочка выглядела вполне удовлетворенной. Да разве могло быть иначе?

Чаепитие закончилось, посуда была убрана со стола, но Джонас не думал уходить. В привычное время он предложил искупать Бетони, пообещав устроить в бассейне морской бой. Бетони был вне себя от радости, и Кассандра не стала этому противиться. Она осознавала, что Джонас уже основательно вошел в их жизнь. Но его по-прежнему совершенно не тревожило, что он задевает чьи-то чувства, тем более если это чувства Кассандры. Иногда ей казалось, что Бетони интереснее с этим человеком, которого еще девять месяцев назад она не знала, чем с ней. Тогда она пыталась уверить себя, что это ее ничуть не обижает.

Сегодня Кассандра смирилась даже с тем, что он читал Бетони на ночь сказку. Этого до сих пор не делал никто, кроме нее, даже Чарльз. Кассандра же каждый вечер, откладывая все свои дела, приходила к Бетони почитать ей на ночь. Всегда, но не сегодня. Сегодня этой чести удостоился Джонас.

Как странно! Вроде бы мелочь. Всего-навсего сказка перед сном. Но первый раз Кассандру лишили возможности выполнить эту приятную обязанность. Она чувствовала себя крайне нелепо и удрученно. Может, она слишком эгоистична? Или привыкла властвовать над дочерью?.. Нет, вряд ли…

Сидя на кровати в своей спальне, она услышала, как Джонас вышел из комнаты Бетони и спустился вниз. Надо было идти к нему, но она никак не могла решиться. Ее удивила собственная реакция на такое, в общем-то незначительное событие. Через несколько минут она зашла посмотреть, уснула ли Бетони. Оказалось, ей очень понравился новый чтец, и это снова задело Кассандру.

— Мама, правда дядя Джонас очень хороший? — сонно произнесла Бетони, не открывая глаз. Она не ждала ответа, и Кассандра промолчала, улыбаясь и с любовью глядя на засыпающего ребенка. А Бетони, уставшая за полный событиями день, уже уснула. Какой невинной и беззаботной выглядела она во сне. Она была счастлива в своем маленьком мире. Слава Богу, потеря отца не потрясла Бетони, а сейчас она сдружилась с Джонасом.

Кассандра наконец спустилась в гостиную и остановилась в дверях, пораженная. Джонас спал. Видимо, присел на диван и неожиданно для себя уснул. Он, кстати, и во сне не выглядел невинным и беззаботным. Лицо было жестоким, и, хотя длинные черные ресницы закрывали колючие глаза, от него даже сейчас исходила внутренняя энергия. Казалось, в любой момент он откроет глаза и пригвоздит ее к месту тяжелым взглядом. Именно так и произошло.

Кассандра задрожала под его взглядом, словно бабочка, посаженная на булавку. Он выпрямился, расправляя затекшие конечности.

«Любой на его месте был бы хоть немного удивлен и смущен, заснув так некстати. Но только не он, — раздраженно подумала она. — Джонас всегда собран».

— Прости, — произнес он, но в его голосе совершенно не прозвучало извинение. — Самолет опоздал. — Он поморщился. — Я приехал из Штатов только сегодня утром.

«И сразу же вмешался в нашу жизнь!» — нахмурившись, подумала Кассандра.

— Зачем?

— Я подумал, может быть, ты хочешь меня видеть? — Джонас насмешливо прищурился.

Да, она, конечно, хотела, когда будет к этому готова, обсудить с ним как с компаньоном финансовое положение их компании. Сейчас же она уязвлена и расстроена, и ей очень трудно говорить о делах.

— Раз так, я тоже хочу тебя видеть. — Его нисколько не смутило, что его реплика осталась без ответа.

— Да? — устало спросила она.

— Да. Почему бы тебе, Кассандра, не зайти в комнату и не закрыть за собой дверь? — Он говорил тихо, не поднимаясь с дивана. — То, что я хочу тебе сказать — личное. Очень личное, — мягко повторил он.

Кассандра вдруг представила себе паука, плетущего паутину для ничего не подозревающей мухи. Но она все же кое-что подозревала. Да и Джонас предупредил ее неделю назад. Да, положение незавидное. Он же для достижения поставленной цели будет пользоваться любыми средствами.

Однако никогда она сама бы не догадалась, что на самом деле он от нее хотел!

Глава 4

Кассандра испуганно смотрела на него.

— Что ты сказал? Повтори, пожалуйста. Она не сразу поняла смысл сказанного, не могла, просто не могла поверить своим ушам. Ее реакция позабавила Джонаса.

— Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, — спокойно повторил он.

Действительно, в первый раз он сказал то же самое. Но зачем ему это надо? С самого начала как женщина она для него не существовала. Он презирал ее как жену столь нелюбимого им брата. Просто невозможно представить их мужем и женой. И тем не менее он сказал именно это. Он просил стать его женой.

Слава Богу, она закрыла дверь в гостиную. Если бы сейчас вошла ни о чем не подозревающая Джин и услышала эту фразу Джонаса? Или еще хуже: могла спуститься Бетони выпить воды, что иногда случалось среди ночи. Кассандра хмуро посмотрела на Джонаса, стараясь по выражению его лица догадаться, о чем он думает. Но, как и следовало ожидать, оно ничего не выражало. Он привык держать свои чувства втайне от людей. В угольно-черных глазах лишь пренебрежение и вопрос. И больше ничего.

Происходившее было похоже на дурной сон. Но она видела перед собой Джонаса, спокойно и вопросительно смотревшего на нее. Увы, это был не сон, о котором, проснувшись, можно забыть.

Она глубоко вздохнула и крепко сжала руки, чтобы Джонас не заметил охватившей ее дрожи. Без сомнения, он прекрасно понимал, какое впечатление произвели его слова.

— Зачем? — наконец удалось ей выдавить из себя.

— Ах, Кассандра. — Он улыбался, видя ее удивление. — Я думаю, что ты не станешь расстраивать меня.

Она нахмурилась еще сильнее. В чем все-таки дело? Может быть, перелет из Америки в Англию его сильно утомил, и потому он несет такую чушь? Но тут она вспомнила, как свежо он выглядел по приезде. Но он заснул. Может быть…

— Только не надо театральных восклицаний: «Ах, Джонас, это так неожиданно!» — Он явно насмехался над ней. — Или «Ах, Джонас, ты не можешь быть заботливым мужем!»

Но это действительно было неожиданно. И конечно, он не может быть заботливым мужем.

— Еще раз тебя спрашиваю, Джонас, зачем? — Он поднялся, и она непроизвольно отступила назад. Он насмешливо поднял брови, и краска еще сильнее выступила у нее на щеках. Джонас по-прежнему улыбался, и эта улыбка лишила ее присутствия духа.

— Потому что, моя дорогая Кассандра…

— Я тебе не «дорогая»! — перебила она наконец разозлившись.

— Ты права. — Усмешка сбежала с его губ. — Но ты будешь моей женой, вот увидишь, — твердо сказал он, заметив, что Кассандра собирается ему возразить. — Ты сделаешь так, как я хочу. К тому же, ты тоже этого хочешь.

Он выглядел очень самоуверенно. По-видимому, сейчас она услышит что-то очень важное.

— Дело в том, Кассандра, — спокойно заговорил он, засунув руки в карманы брюк и медленно покачиваясь на пятках, — тридцати пяти процентов в «Хантер и Кайл», которыми я располагаю, недостаточно, чтобы нормально управлять компанией. — Он с вызовом посмотрел на нее.

Она не поняла и удивленно взглянула на него. Значит, ему нужны ее десять процентов, доставшиеся от отца. Это усилит его влияние в «Хантер и Кайл»! Но если это и в самом деле так, что могла получить она от… Боже, нет! Она едва сдержала стон, поняв, какую сделку он ей предлагает. Да, похоже, дело именно в этом.

— Да, Кассандра. — На сей раз Джонас улыбался дружелюбно. Он больше не собирался ее мучить. В руках у этого человека были все козыри. — Все дело в бухгалтерской проверке, которую я провел в компании. Ведь мы оба знаем, что за счета я обнаружил.

Кассандра судорожно попробовала прикинуть, сколь многое ему известно. Судя по победоносному блеску глаз, ему известно все.

Ее так потрясла кончина отца и внезапная смерть Чарльза, ее собственные дела в ателье шли настолько плохо, что она совершенно не думала о «Хантер и Кайл». Только когда Джонас стал главой компании, она в полной мере осознала, какие неприятности в скором будущем обрушатся на ее семью.

Но проходили дни, недели, а он не говорил никому ни слова о делах. Ей стало казаться, что дела в компании не так уж плохи. Просто Чарльз, рассказывая о них, слишком сгущал краски. Иначе Джонас, безусловно, постарался бы выяснить, как велись дела в «Хантер и Кайл» в последний год жизни обоих компаньонов. Так она считала до начала предыдущей недели, пока Джонас не упомянул о финансовой проверке. Это касалось всей семьи, и Джонас, конечно же, понимал, что любой скандал, связанный с компанией, коснется их всех.

Теперь ему известно, какая часть средств «Хантер и Кайл» вложена в другую компанию и что один из компаньонов пользовался этими деньгами исключительно для своих нужд. В его лице не было ничего похожего на симпатию к ней, и она поняла, что, предлагая эту сделку, он просто хочет вернуть принадлежащие ему деньги, все до последнего пенса. Губы ее пересохли.

— Каким образом это выяснилось? — Она не узнала собственного голоса, так сильно он дрожал. Слезы готовы были брызнуть из глаз.

— Надо сказать, все было проделано очень умно. Прекрасная работа. Путаница на путанице. Никак не мог понять, что к чему. Но недаром же я занимаюсь бизнесом на самом трудном рынке мира — в Нью-Йорке, где деньги значат все и где нет джентльменов.

«Поэтому нельзя обвинять его в том, что он стал таким», — подумала Кассандра.

— Но сейчас я полностью во всем разобрался, — жестко продолжил он. — и могу сказать, что твой отец присвоил деньги из фондов компании и использовал их для собственных нужд.

Кассандра посмотрела на него, и краска снова сбежала с ее лица.

— Да, наверное, не очень приятно выслушивать подобные вещи, — произнес он без тени сочувствия в голосе, — но теперь ты понимаешь, при таких обстоятельствах будет только справедливо, если десять процентов фондов, ранее принадлежавших твоему отцу, вернутся к Хантеру…

— Я тоже Хантер! — резко перебила она. Кассандра никак не могла собраться с мыслями. Джонас холодно на нее посмотрел.

— Если ты выйдешь за меня, это действительно будет так. Но если твоим мужем станет какой-нибудь молокосос, вроде того, что я тут видел, все известное мне в тот же день станет…

— Я тебе еще раз повторяю, мы с Симеоном просто дружим. Между нами никогда не было таких отношений, которые ты имеешь в виду! Мы связаны только работой.

В самом деле, в своей жизни ни к кому она не испытывала романтических чувств, кроме Чарльза, горячо полюбив его пять лет тому назад. И конечно же, у нее не было мужчин за эти десять месяцев после его смерти.

Джонас мрачно кивнул.

— Уверен, нам с тобой тоже еще предстоит «поработать». — Он презрительно фыркнул, давая понять, что конкретно имеет в виду. — Тебе так не кажется? — с вызовом сказал он и быстро подошел к ней. Шесть футов и три дюйма роста, сто восемьдесят фунтов веса. При этом он передвигался с удивительной легкостью, как тигр. По сути он и был хищником, если верить его рассказам про Нью-Йорк.

Она растерялась. Что делать? Нельзя же стоять перед ним, как беззащитный кролик перед удавом, и ждать, пока он ее проглотит. Но было поздно. Джонас обхватил ее руками, словно стальными обручами, прижал к себе и склонил голову, закрывая собой весь свет и оставляя ее в полной темноте. Он коснулся губами ее рта, и это касание пронзило ее подобно удару электрического тока. Она хотела вырваться, но не смогла. Она уже полностью была в его власти. Где-то в глубине души она поняла это еще раньше, когда он сказал: «Ты будешь моей женой».

Его бешеный напор вызвал у Кассандры бурю чувств. Кружилась голова, казалось, она плывет по волнам. Он все крепче и крепче сжимал ее в объятиях. Она чувствовала каждый его мускул, через свитер ощущала тепло его тела. Хотела, но не могла прервать этот бесконечный поцелуй. А Джонас снова и снова целовал и гладил ее спутавшиеся волосы. Она была его пленницей, и он безраздельно властвовал.

Внезапно Джонас, словно почувствовав ее молчаливый протест, поднял голову и посмотрел в пылающее лицо Кассандры. В глазах горела боль унижения — от полной своей беспомощности, от его дикой силы, а потом от вернувшейся холодности. Он снова наклонился, и она отшатнулась от его пугающих объятий. Но на сей раз его губы лишь осторожно коснулись ее рта. Теперь Джонас был похож на человека, цедившего маленькими глотками редкое вино. Он нежно гладил ее лицо, снова и снова делал маленькие глотки, не спеша утоляя свою жажду. Кассандра вдруг с ужасом поняла, что такая же жажда есть и у нее. Ее охватило чувство, какого она никогда в жизни не испытывала прежде.

Джонас прекрасно понял ее состояние. Он торжествующе поднял голову, но Кассандра старалась не встречаться с ним взглядом.

— Мы, кажется, неплохо «поработали». — Он, конечно, имел в виду охватившие их обоих чувства.

А на самом деле? Был ли Джонас и впрямь возбужден этими продолжительными поцелуями или только хотел доказать, что в его объятиях она будет испытывать страсть?

Кассандра отвернулась, испытывая отвращение к себе. После смерти Чарльза к ней никто не прикасался. Конечно, взгляды мужчин ей вслед отнюдь не выражали сочувствия к ее утрате. Но никто даже не касался ее руки, не говоря уже об объятиях. Долгие годы Чарльз давал ей тепло и заботу. И они по-прежнему были ей необходимы, даже более физической близости, хотя и она играла в ее жизни не последнюю роль.

А ведь всего неделю назад она мечтала о человеке, который мог бы поддержать, помочь. «О, Боже! Перестань, Кассандра!» — перебила она саму себя. Сейчас речь идет только о Джонасе. Неужели она настолько истосковалась по мужскому теплу, что согласится и на его предложение?

— Не старайся унять своего желания, Кассандра. — Джонас по выражению ее лица понял, как она сейчас себя ненавидит. — Возможно, это единственное, что будет хорошо в нашей семейной жизни.

— Я не хочу быть твоей женой! Сейчас вообще выходить замуж ей хотелось меньше, чем когда-либо в ее жизни. Такое чувство, словно она сама себе изменила с этим человеком. Кассандра была готова расплакаться. Но нет, Джонас больше никогда не увидит ее слабости. Этот циник воспримет ее слезы как обыкновенную женскую уловку и станет презирать ее еще больше.

— Я понимаю. — Он отошел и снова засунул руки в карманы. — Мне тоже не особенно хочется, чтобы ты стала моей женой…

— Тогда…

— Но мне нужна твоя доля в компании, Кассандра. — Сейчас это прозвучало еще более жестоко. Его лицо помрачнело. — А также я хочу обеспечить будущее своей племянницы.

— Бетони?..

— Да, Бетони. Ты же больше не в состоянии содержать свою дочь? Так?

Ему все было известно, даже в каком плачевном состоянии сейчас находился ее бизнес. Как ему удалось это выяснить? Боже! Конечно, так же, как и все остальное. Ведь это — Джонас Хантер!

— Запомни, я не позволю тебе тратить долю Бетони или воспользоваться ее деньгами, чтобы помочь своей компании. Ведь она сейчас в глубоком кризисе, я знаю.

У нее никогда не возникало даже мысли воспользоваться деньгами Бетони, доставшимися ей от отца. Просто смешно говорить. Но на упрямом лице Джонаса было написано: она вполне способна воспользоваться деньгами дочери. Такое уж мнение сложилось у него о ее семье. Если ее отец растратил деньги им же организованной компании, то ничего удивительного, если она обворует собственного ребенка. И за Чарльза она вышла исключительно ради денег, а умирая, он ничего ей не оставил. Джонас имел все основания так считать.

— Твой отец тоже не собирался обворовывать своего компаньона, к тому же своего зятя, не говоря уже о других держателях акций. Почему же я…

— Хватит! — холодно сказала Кассандра. Ее глаза гневно засверкали, руки самопроизвольно сжались в кулаки. — Ты можешь думать обо мне что угодно, но я никогда не сделаю ничего подобного по отношению к Бетони.

Сейчас она думала о том, как легко она могла бы снять это обвинение с отца. Но зачем? Нет! Сейчас лучше промолчать. Но тогда надо выходить замуж…

С тревогой в сердце смотрела она на Джонаса и видела в нем сейчас только грубость. Стать его женой — все равно что продать душу дьяволу. Как она могла выйти за него? А могла ли не выходить? Джонас не оставил никакого выбора. По крайней мере, приемлемого выбора!

Итак, предлагается самый настоящий обмен. Они женятся, к нему переходят десять процентов «Хантер и Кайл». Тогда он промолчит и обеспечит будущее Бетони. Последний довод был особенно важен. С тех пор, как она поняла, насколько плохи ее финансовые дела, ее очень волновало будущее дочери.

Причиной финансовых неудач, по ее мнению, была философия Чарльза, полагавшего, что со временем все образуется само собой. В результате у нее не было денег даже на текущие расходы, и продать она могла лишь свою долю в компании. Действительно ли молчание Джонаса стоит ее доли?

Джонас пристально смотрел на нее, словно старался угадать, какие мысли одолевают и так тревожат ее.

— Почему ты связываешь нашу свадьбу с растратой фондов? — с вызовом спросила она. — По-моему, таким способом я просто покупаю твое молчание.

— Если деньги, которые присвоил твой отец… — На его лице появилась гримаса отвращения, — ..будут возвращены до конца года, никто, будь он хоть семи пядей во лбу, никогда не узнает о происшедшем.

Кассандра глубоко задумалась.

— Ты действительно в состоянии так сделать?

Он усмехнулся.

— Если у меня много денег, ты решишься выйти за меня замуж?

— Нет! Просто я удивлена, — обиженно заметила она.

Ей действительно не было дела до его денег. Не они определяли ее решение.

Он неопределенно пожал плечами.

— Я смогу легко уладить эти… трудности.

И больше ни слова о своем состоянии. Ясно, он нажил его за годы, проведенные в Америке. По словам Чарльза, Джонас ушел из семьи с одним чемоданом и билетом на самолет. Он так груб и жесток. Живи они в другое время, Кассандра могла бы поверить даже в то, что он нажил свое состояние, торгуя рабами. Тем более, по его же словам, Нью-Йорк — не место, где джентльмен может вести дела. И неудивительно, что именно там к Джонасу пришел успех.

Она знала, сколько денег растрачено в «Хантер и Кайл». Пусть дела в ее собственной компании шли далеко не лучшим образом, но она надеялась компенсировать растрату. Хотя следовало бы сделать это уже давным-давно, не ожидая столь оскорбительного предложения.

— Если я и впрямь такая продажная, какой ты меня считаешь, — резко сказала она, — почему меня должны трогать твои планы? Ты хочешь дискредитировать моего отца, разболтав повсюду о растрате?

Она перешла в атаку. Если он растеряется, у нее может появиться шанс. Хотя очень сомнительно. Она чувствовала себя маленькой птичкой, пойманной в клетку, которая медленно, но неотвратимо закрывается…

Но Джонас был полностью уверен в себе.

— Скандал перевернет всю компанию вверх дном…

— Ну и что?

Она металась по клетке, не думая о том, что это совершенно бесполезно.

— Когда в компании обнаруживается растрата фондов, ее, как правило, закрывают. Как я тебе только что сказал, у меня достаточно денег, и судьба компании меня мало беспокоит. Я просто соберу чемодан и уеду в Штаты. А твое благосостояние, как и благосостояние всей твоей семьи, рухнет, словно карточный домик. — Он поставил точку в разговоре. Но, чтобы внести полную ясность, добавил:

— Бетони. Что будет с ней?

Да, очевидно, он считает ее вполне способной обворовать собственного ребенка. Но неужели для Бетони лучше, если компания разорится? Ведь ей больше неоткуда ждать наследства.

— Я позабочусь о Бетони, — жестко произнес он, — и позабочусь таким способом, который сочту нужным, и на таких условиях, которые сочту нужными.

Кассандра представила себе эти «условия». Мурашки побежали у нее по спине от ужаса. Без сомнения, Джонас способен выполнить эту свою угрозу.

Она тяжело вздохнула.

— Ты несправедлив ко мне, Джонас… Да, именно несправедлив! — повторила она, поскольку он презрительно фыркнул. — Ты обвиняешь меня совершенно напрасно. Но говоря, что ты несправедлив, я имела в виду другое.

Казалось, какая-то тяжесть пригибала ее к земле. Кассандра решительно выпрямилась.

— И все же я хочу сказать: «это так неожиданно, Джонас». Мне нужно время, чтобы… чтобы обдумать наш разговор.

— Время, чтобы сделать выбор? — Он усмехнулся. В сущности, у нее не было выбора, иначе она бы уже отказалась.

— Да. — В глазах появились слезы, настолько беззащитной она себя чувствовала.

Как мог Чарльз поставить ее в такое положение! И не обеспечить свою дочь! «О, Боже!» — простонала она. К чему обвинять Чарльза, он мертв! И теперь только ей заботиться о Бетони.

И все же она просто не могла так сразу покорно согласиться. По крайней мере нужно обдумать все за и против.

Его глаза сузились. Он был неумолим.

— Сколько времени тебе потребуется? Чем больше, тем лучше! Ведь речь идет о том, сколько дней человеческой жизни ей осталось. Она никогда не рассчитывала, что ее жизнь будет безоблачной. Но после смерти Чарльза так хотелось жить спокойно, радуясь Бетони и отдаваясь своей работе. С карьерой теперь покончено. А если она выйдет за Джонаса, то обречена терпеть его присутствие. Ей некуда будет скрыться от его постоянных насмешек. Дальнейшая жизнь представлялась сплошным кошмаром. Надо попытаться найти хоть какой-нибудь выход.

— Я точно не знаю. — Она еще обдумывала, как ей поступить. — По крайней мере до конца рождественских праздников…

— Я даю тебе время до Сочельника. К этому дню ты должна будешь мне ответить, — потребовал Джонас. — На Рождество я хочу объявить о нашей помолвке. Мы сыграем свадьбу еще до Нового Года, я добьюсь разрешения.

— Так скоро! — воскликнула она, и ее глаза в ужасе расширились.

Неделя! Он давал ей лишь неделю, чтобы принять решение, от которого зависела вся ее дальнейшая жизнь! И всего через две недели она может стать его женой!

Он опять с легкостью прочел ее мысли.

— Слава Богу, большие празднества неуместны при данных обстоятельствах. Свадьба не потребует особых приготовлений. Я, конечно, могу привести счета компании в порядок до того, как мы официально поженимся. Но вдруг ты решишь расстроить нашу свадьбу, надеясь, что, внеся деньги, я уже не буду поднимать шум.

Кассандра покраснела — он снова угадал ее мысли. Она как раз лихорадочно размышляла о том, каким образом, приняв его предложение, тянуть со свадьбой. Вдруг удастся что-то придумать и выкрутиться из этого положения? В то же время выхода у нее нет. Разве не думала она уже целый год, как вернуть деньги? Едва боль утраты немного прошла, появилась злость: на Чарльза, на себя.

Очень было легко любить его — безответственного, очаровательного. Но как теперь не просто обеспечивать Бетони и себя! Сейчас у нее вообще ни на что не было денег. И этот человек…

О растрате фондов компании «Хантер и Кайл» она впервые услышала от Чарльза. Он вскользь упомянул об этом вскоре после смерти отца. Тогда это ее буквально ошеломило. Но Чарльз с присущим ему оптимизмом заявил: пройдет время, и все образуется само собой. Увы, времени ему отпущено было всего два месяца. С тех пор она жила в постоянном страхе, что в любой момент Джонас может обнаружить растрату. Прекрасно понимая, что все равно рано или поздно это случится: речь шла о слишком больших деньгах.

Наверное, надо было в самом начале рассказать все Джонасу, а не ждать, пока он начнет ее шантажировать. И попросить его найти какой-то выход из этого неприятного положения, пока о нем не узнали остальные держатели акций. Теперь, когда рядом не было Чарльза, она уже не была уверена, что все утрясется само собой. Что же делать? Или уже слишком поздно?

— Ведь Чарльз знал обо всем? — неожиданно спросил Джонас. — Боже мой, конечно, он знал! — вдруг сам догадался он. — Ведь именно это его и убило! Разве я не прав? Это так, Кассандра? — повторил он с напором, хватая ее за плечи и сильно встряхивая, словно пытаясь вытрясти ответ. — Отвечай, черт побери! — встряхнул он ее еще раз.

Чарльз знал. Конечно, Чарльз знал! Как он мог не знать? Они были с ее отцом компаньонами. В праздники, год назад они обсуждали, каким образом можно возместить растрату. Они работали здесь, в этом доме, ища выход из создавшегося положения и в тот вечер, когда отец Кассандры погиб по дороге домой.

Кассандру глубоко потрясла эта трагедия. А Чарльз пребывал в полнейшей растерянности и не видел выхода. Именно тогда он все рассказал Кассандре. Как маленький испуганный ребенок, он пришел к ней, прося помочь найти правильное решение. Но она ничем не могла ему помочь…

— Отвечай мне! — настойчиво потребовал Джонас. Его черные глаза сверкнули, и он встряхнул ее еще раз.

Несколько секунд Кассандра бессмысленно смотрела на него.

— Да, — наконец выдохнула она, — да, его убило именно это! — уже не контролируя себя, прокричала она.

В этом она никогда не сомневалась. Ни одной минуты. Именно из-за этих переживаний у Чарльза случился сердечный приступ, хотя он был еще молод.

Джонас, словно обжегшись, отдернул руки и взглянул на нее с глубоким отвращением. В который раз она оказалась виновата.

Этот человек полагал, что знает все…

Глава 5

— Джонас никогда не упустит свой шанс, — сказала Джой, когда Кассандра и Бетони приехали в дом к матери на Сочельник. Они привезли всем подарки и должны были забрать игрушки для Бетони якобы от Деда Мороза. Маргарита специально вышла из дома и незаметно положила их в багажник машины Кассандры. Кассандра очень надеялась, что Джой и Колина уже не будет дома. Но, к сожалению, они еще не ушли.

Кассандра сразу поняла сестру и обеспокоенно посмотрела на Бетони. Та раскладывала подарки для бабушки и тети под красиво украшенной елкой в углу элегантной гостиной.

— Давай обсудим это как-нибудь потом, Джой, — твердо сказала Кассандра. Ее сестра насмешливо улыбнулась.

— Сейчас уже слишком поздно что-либо обсуждать.

Кассандра удивилась, на минуту забыв о Бетони. Но девочка была полностью поглощена изучением подарков, лежащих под елкой.

— Что ты имеешь в виду?

Джой затянулась сигаретой и, прищурившись, посмотрела на сестру сквозь облако табачного дыма.

— Сорока принесла мне на хвосте, что Джонас своими прекрасными черными глазами приглядывается к обручальным кольцам, — не спеша проговорила она. — Ты — единственная женщина, которая виделась с ним в последнее время, и почти каждый вечер. Похоже… — Она насмешливо подняла брови. — ..Ты и есть та счастливая леди, кому предназначено нечто изготовленное по специальному заказу. Это приносили смотреть в контору.

Джонас подыскивает обручальные кольца? Она собиралась дать свой ответ только сегодня вечером. Неужели он настолько уверен в ее согласии и такого высокого мнения о себе, что уже занялся поиском обручальных колец? Да, конечно, это именно так и есть!

Джой была абсолютно права. Действительно, на прошлой неделе Джонас приходил к Кассандре каждый вечер. Но ей совершенно безразлично, откуда сестре это известно. Видимо, Джой доставляло удовольствие казаться столь осведомленной. Однако большую часть времени Джонас в их доме уделял Бетони — они все больше привязывались друг к другу.

Почти каждый вечер прямо из конторы он приходил к ним ужинать. Позавчера Джин даже спросила Джонаса перед уходом, ждать ли его завтра. На следующий день Джин доказала, что ее вопрос не был вызван праздным любопытством, подав роскошный обед, который готовила для них всю ночь!

Джонас обедал у них каждый вечер. Но это вовсе не означало, что Кассандра приняла его предложение. Но его совершенно не волновало ее мнение на этот счет.

С каким коварством он вошел в ее жизнь. Если она выйдет за него замуж, то еще больше возненавидит его. Если она еще выйдет за него! Боже мой, они оба знали, что у нее нет никакого выбора. Если она откажет ему в назначенный день, это лишь немного отодвинет неизбежное. Она чувствовала себя рыбой, попавшей на крючок. А Джонас медленно, но неуклонно подтягивал леску. И все же до последнего момента она пыталась бороться за свою жизнь.

Почему Джой сказала о «прекрасных черных глазах»? Они всегда казались Кассандре холодными и требовательными, напрочь лишенными теплоты.

— Не знаю, откуда ты об этом узнала, Джой, — раздраженно сказала она, — но…

— Из весьма достоверного источника, можешь мне поверить.

Кассандра верила. Скорее всего, Джонасу правда принесли кольца в контору компании «Хантер и Кайл». С него сталось бы потребовать такого сервиса. Несомненно, это увидел Колин и по большому секрету рассказал Джой.

— Если тебя интересует, что у нас с Джонасом было в начале этого года, — доверительно сказала ей сестра, видимо, совершенно не понимая молчания Кассандры, — то можешь не волноваться. Мы никогда не были любовниками. Мне не повезло, — грустно сказала она. — Но у меня чувство — он должен быть незабываемым любовником. Я права? — спросила она с живом интересом.

Кассандра лишилась дара речи, настолько ее поразили слова сестры. Значит, Джонас с ее сестрой никогда не были…

Джой хотела, чтобы он стал первым мужчиной в ее жизни. Несколько месяцев она уделяла ему очень много внимания. Но потом стало очевидно — Джонасу она совершенно не интересна.

Между Джонасом и Кассандрой также ничего не было с того самого вечера. Тогда он доказывал, что они вполне могут наслаждаться физической близостью друг друга. Не то чтобы она хотела его объятий, не то чтобы очень… Боже! Ведь сейчас она себе лгала. Как она была взволнована тогда! Как удалось ее взволновать человеку, которого она ненавидела! Это пугало…

— Можешь не трудиться отвечать, я знаю, это так, — хихикнула Джой, поднимаясь. — Мне пора одеваться, сегодня вечером мы с Колином кое-куда идем. Позволь мне дать один совет, — добавила она. — расскажи поскорее о своей помолвке матери, иначе от неожиданности она может упасть в обморок.

И Джой поспешила из комнаты. Дверь клетки захлопнулась, щелкнула задвижка, и уже не будет никакой возможности выбраться.

— А что такое помолвка, мама?

Невинный голосок прервал размышления Кассандры. Значит, Бетони все же слышала их разговор. А ведь казалось, она полностью поглощена своими делами. О чем еще они говорили с сестрой?.. Ох, нет!

— Почему дядя Джонас хочет тебе что-то подарить? Он хочет что-то подарить тебе на Рождество?

Кассандра облегченно рассмеялась, радуясь, что только это заинтересовало ее дочь. Могло быть намного хуже.

— Да, дорогая. — Она обняла девочку. — Это именно так!

Вскоре появилась мать. Слава Богу, она, судя по всему, ничего не знала о возможной помолвке. Сестра, видимо, проявила немного такта, решив не волновать мать. А может быть, она ничего не сказала, потому что Джонас был начальником Колина. О Боже, она становилась такой же циничной, как Джонас. Надо радоваться, что пока никто еще в полной мере не осознал, насколько будущее их семьи зависит от Джонаса…

Хорошо, что Джой промолчала — Кассандра вела с матерью спокойную беседу о пустяках. По-настоящему озабочена была только Бетони, которая со всевозрастающим волнением ждала Деда Мороза.

Однако мать не удержалась и попыталась перед их уходом выяснить, почему все-таки они не хотят остаться у нее на Рождество, а предпочитают встретить праздник одни.

Совершенно бесполезно в который раз объяснять, что если она останется здесь, то будет вспоминать прошлое Рождество, когда и Чарльз, и ее отец были живы. Какой прекрасный был тогда праздник…

Кассандре совсем не хотелось видеть сейчас Джонаса, но он уже ждал ее. Она ставила свою машину на одно и то же место, поэтому всегда можно было определить, дома она или нет. «Ведь он знал, что мы не вернулись, тем не менее вышел из машины и позвонил в дверь», — раздраженно подумала она. А Джин, не задумываясь, впустила его. Она уже привыкла к его посещениям.

Они с Бетони, открыв дверь своим ключом, вошли в дом. Из гостиной доносились голоса — Джин разговаривала с Джонасом.

— Дядя Джонас! — побежала к нему через комнату Бетони.

На столе стоял поднос с чашкой и дымящимся чайником. Значит, Джонас приехал недавно.

— Я принесу вторую чашку и молоко для Бетони. — Джин улыбнулась и, выходя, взъерошила волосы Бетони.

Кассандра напоила дочь чаем еще до того, как они поехали к матери, зная, что, когда они вернутся, скорее всего она будет возбуждена и у нее пропадет аппетит.

— А вот и я! — Джин быстро вошла в комнату, неся еще одну чашку и стакан молока. И то и другое, наверное, уже давно дожидалось на кухне.

Кассандра благодарно улыбнулась ей и собралась заговорить, но ее перебила Бетони.

— Дядя Джонас, а какую вещицу ты собираешься подарить маме на Рождество?

Услышав вопрос, Кассандра судорожно глотнула воздух.

Итак, у матери она напрасно теряла время, пытаясь отвлечь Бетони от этой темы. У нее ровным счетом ничего не вышло. Просто Бетони решила подождать встречи с Джонасом и попросить объяснения у него, раз мать не могла или не хотела ничего рассказывать.

Бетони вопросительно глядела на Джонаса, устроившись у него на коленях.

— Не смотри на меня так! — Кассандра поймала на себе его взгляд.

Джин поспешила извиниться и уйти под предлогом обеда. В дверях она остановилась, вопросительно посмотрела на Кассандру и наконец вышла, осторожно прикрыв за собой дверь.

— Бетони услышала разговор тетушки Джой, — сказала Кассандра так, словно это все объясняло.

Действительно, судя по выражению лица, ему все стало ясно! Он с улыбкой глядел на прижавшуюся к нему Бетони.

— Видишь ли, я хочу ей подарить… Эй! — Он, играя, нажал на ее курносый нос, как на кнопку. — Если я тебе сейчас все расскажу, то на Рождество не получится сюрприз для твоей мамы.

Бетони вздохнула, плотно сжала губы и виновато посмотрела на Джонаса. Такая причина отказа вполне понятна.

«Кажется, Джонас знал, что Джой мне все расскажет», — раздраженно подумала Кассандра. Почему ей так показалось? Нет, просто у нее сейчас путались мысли, она была не в состоянии трезво мыслить.

— Я не хотела, — виновато произнесла Бетони, — не надо…

— А почему ты до сих пор не выпила свое молоко и мне приходится об этом напоминать? — сердито спросил Джонас. — Давай-ка! А потом, перед сном мы все вместе поиграем в «Мышеловку», пока Джин будет готовить нам обед.

— Не хочу спать! — запротестовала Бетони. — Я…

— Конечно, ты можешь попробовать сегодня не спать и увидеть Деда Мороза, который принесет тебе подарки.

Бетони задумалась.

— Да? Можно попробовать?

Конечно, Кассандра надеялась, что этого не случится. Она не могла дождаться, пока Бетони ляжет и уснет, чтобы заняться подарками для нее. Ей по-прежнему тяжело было смотреть на близость дочери и Джонаса. Можно подумать, Джонас здесь уже жил, и они близкие родственники.

— Я пойду поищу игру. — Кассандре было просто необходимо выйти из комнаты хотя бы на несколько минут.

Джонас увидел ее растерянный взгляд и, как ей показалось, усмехнулся. Словно ему было известно, какое отчаяние она сейчас испытывает: все, даже время, против нее.

Выйдя в коридор, молодая женщина закрыла за собой дверь и обессиленно прислонилась к ней. Как все это вынести? Как?!

— Давай я просто отдам тебе свои акции? Десять процентов моего отца.

Бетони уже была в постели, хотя, конечно, не спала — ждала Деда Мороза.

Джонас сидел, расслабившись после обеда в кресле напротив Кассандры.

— Ведь это именно то, чего ты хочешь. Интимная обстановка в вечерней гостиной около камина совершенно не соответствовала настроению Кассандры. Ее нервы были натянуты как струны.

— Я хочу также позаботиться о Бетони, — ответил он. — Твои десять процентов будут свадебным подарком.

Она резко поднялась.

— А взамен я получу твое молчание, — презрительно произнесла она. — Похоже, этот обмен невыгоден для меня!

Его глаза зловеще сузились, хотя он по-прежнему расслабленно сидел в кресле.

— Ты получишь намного больше и прекрасно знаешь об этом.

У семьи останется финансовая независимость. Он обеспечит будущее Бетони, чего она желала еще больше, чем он. Станет ли он хоть чуть-чуть добрей, если рассказать, как все было на самом деле? «Нет», — ответила она сама себе. Она уже слишком хорошо знала Джонаса и понимала, он даже не станет вникать в ее объяснения. В его представлении она просто какая-то злодейка. Непонятно почему, но ему очень хотелось видеть ее такой. Это был факт, с которым приходилось считаться.

— Я жду твоего ответа, черт возьми! — раздраженно произнес он. — Сейчас же! Я и так уже жду слишком долго!

Она опустила глаза, чувствуя, что загнана в угол. Хмуро спросила:

— Почему ты хочешь жениться на женщине, которая тебя не любит…

— Любовь! — с презрением повторил сидящий напротив нее Джонас. — Однажды мне показалось, что я влюбился! Я быстро понял, что если даже любовь и существует, то это быстропроходящее чувство. Чувство…

— Ты ошибаешься. — Она покачала головой. — Ты очень ошибаешься! Любовь — это все! — Она всплеснула руками. — Любить и быть любимой, что может быть лучше! Тогда весь мир начинает сверкать новыми красками, наполняется смыслом, начинает радовать…

— Или становится мрачным, приносит боль и опустошение, — резко перебил ее Джонас, и его щека нервно задергалась. — Мне не нужна любовь, Кассандра. Я бежал бы от нее, как от огня! Сейчас я всего лишь хочу услышать твой ответ. Что ты предпочитаешь: скандал или свадьбу? Выбор за тобой.

Ничего себе выбор!

Она отвернулась, чтобы не видеть его жестокого лица, и посмотрела в окно. На ясном звездном небе сияла луна. Полная луна. Луна Хантера?

Боже, ей в голову начинала лезть всякая чертовщина. Джонас — обыкновенный человек. Холодный, властный, деспотичный, но все-таки самый обыкновенный мужчина. Добрый и заботливый с Бетони. Значит, кроме презрения и жестокости в нем было что-то человеческое. Скорее всего, этот человек добр к детям и беззащитным животным и безжалостен ко всем остальным. Тем более к своей будущей жене, которую презирал! Все же он до сих пор для нее загадка.

Луна Хантера продолжала лить на землю свой свет… Она услышала, как задвижка на дверце клетки отодвинулась…

Кассандра медленно повернулась. В ее глазах легко читалось: наконец она смирилась с неизбежным. Но если он думал, что дальше все пойдет так, как хочет он, то глубоко ошибался!

— Хорошо, я выйду за тебя, Джонас, — спокойно ответила она. — Но это все, что я сделаю, — добавила она, и в его глазах померкло вспыхнувшее было торжество.

— Что ты имеешь в виду? Кассандра с вызовом подняла голову, надеясь, что не заметно, как дрожат у нее колени.

— Наша женитьба будет фиктивной, Джонас, — резко сказала она, — вот что я имею в виду!

— Свадьба по договоренности, — наконец понял он.

— Эта договоренность лично мне ничего не дает, — вспыхнула Кассандра. Ее глаза лихорадочно блестели.

Он же был совершенно спокоен.

— Ты действительно считаешь, что в данной ситуации имеешь право ставить условия? — мягко проговорил он.

Боже! Как хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы с его лица исчезло выражение самодовольства, выбить почву у него из-под ног, спровоцировать на какой-нибудь, пусть некрасивый поступок. Но это не в ее силах.

— Трудно поверить, Джонас, — сказала она с сожалением в голосе, — ты дожил до тридцати пяти лет и так и не понял, что вещи не всегда такие, какими они кажутся на первый взгляд.

Его глаза сузились.

— Не могла бы ты объяснить попонятнее?

Если бы он не был таким, как он есть!

— Нет, — сказала она и тяжело вздохнула.

— Я так и думал. — Он пренебрежительно скривился. — Относительно женитьбы по договоренности, Кассандра. С кем ты будешь спать?

— Ни с кем. — Ее передернуло. — Таких отношений я не хочу ни с кем!

— Вспомни воскресенье, по-моему, это говорит об обратном, — произнес он, усмехаясь.

Ее лицо вспыхнуло, так явственно вспомнились его объятия. До сих пор она ошеломлена чувствами, которые неожиданно вспыхнули в ней в тот вечер. Он не был великодушным и не забыл этой ее слабости. Как говорил сам Джонас, он не был джентльменом. Теперь видно, что это распространялось не только на его бизнес, но и на его личную жизнь.

— Вот как раз один из тех случаев, Джонас, когда вещи кажутся не такими, каковы они на самом деле.

Ее очень обидела эта насмешка.

— А что насчет моей постели, Кассандра, — вежливо поинтересовался он, — с кем буду спать я?

— С кем тебе угодно! — резко ответила она. Этот человек мог презирать любовь как чувство, но его сексуальность не вызывала сомнений. Она уже знала, каким страстным он мог быть и какое удовольствие могла получать женщина от его объятий. Именно поэтому ее приводила в ужас перспектива разделить с ним постель. Если они по-настоящему займутся любовью, то ее неприязнь может попросту забыться. И если это произойдет… Не стоит даже думать об этом!

— Это меня совершенно не касается, — добавила она.

— И ты не будешь возражать, если я заведу себе любовницу?

Она, конечно, будет выглядеть полной дурой, когда ее новоиспеченный муж приведет в дом другую женщину, но альтернатива была еще более ужасающей!

— У меня нет никаких гарантий против этого, даже если бы мы делили с тобой постель, — пожала плечами она.

— Я не собираюсь обманывать тебя, скрывать свои связи.

— Это нельзя назвать обманом. Ведь я буду знать и дам свое согласие, — устало заверила его Кассандра.

Джонас, прищурившись, посмотрел на нее, затем медленно поднялся и пошел через комнату к ней. Она непроизвольно сделала шаг назад.

— Похоже, ты очень озабочена тем, чтобы между нами не было физической близости, — вкрадчиво произнес он. — С чего бы это?

Он стоял перед Кассандрой, и она смотрела на него широко открытыми глазами.

— Разве тебе не понятно?

Она пыталась сопротивляться ему, хотя его близость полностью лишала ее присутствия духа.

— Это будет насмешкой над моим представлением об отношениях между мужчиной и женщиной.

Ее голосу явно недоставало убежденности. Он стоял вплотную к ней, и его близость, как в прошлый раз, оказывала на нее гипнотическое воздействие.

Он обхватил ее сильными руками и, прижав к себе, припал к ее рту. И она ответила на его поцелуй. Как и в прошлый раз, она почувствовала разлившуюся по всему ее телу сладкую истому. Все это время она пыталась себя обмануть. Она хотела этого человека. Человека, который должен был стать ее мужем.

Она отстранилась, как только Джонас прервал свой долгий поцелуй, и смущенно посмотрела в его суровое, безжалостное лицо. Она вышла за Чарльза, потому что любила его. Их физические отношения устраивали ее и после того, как прошло первое увлечение и новизна чувств. Даже когда Кассандра поняла, что он не такой уж надежный человек, как казалось, она продолжала любить его. Она не любила Джонаса, но хотела его, несмотря на все причиненные ей страдания.

— Можем продолжить насмешку. — Джонас сверкнул черными, словно уголь, глазами.

Кассандра отстранилась от него еще дальше.

— Джонас, я имею в виду вот что, — твердо сказала она, сжав руки перед собой, — если ты продолжаешь настаивать на свадьбе, то брак будет фиктивным.

Она бы с радостью сделала все для любимого человека, но принести Джонасу в жертву и душу, и тело просто не могла.

Он изучающе посмотрел на нее и медленно кивнул, словно соглашаясь с ее мыслями.

— Если ты все же захочешь изменить свое решение…

— Нет! — поспешно ответила она. Слишком поспешно? Ох, черт бы побрал этого человека!

— Но я хотела бы гарантий: в случае чего, ты понимаешь, о чем я говорю, твоя доля в компании перейдет к Бетони. — Сейчас она смело встретила его взгляд.

— Я еще раз спрашиваю, неужели ты считаешь, что в твоем положении можно диктовать условия? — медленно произнес он.

Ее глаза вспыхнули.

— Эти деньги принадлежат Бетони по праву! — отрезала она. — Она…

— Успокойся, — насмешливо перебил ее Джонас, — я защищаю интересы Бетони и ничего не собираюсь у нее отнимать. Я достаточно богат, чтобы самому обеспечить детей, которые у нас с тобой будут…

— Я только что сказала тебе. — Этот человек ее даже не слушал. — Между нами не будет физических отношений, а следовательно, не будет и детей.

Боже! Она возбуждалась от одной мысли, что у нее может быть от него ребенок!

Каким бы отцом он стал? Судя по Бетони, он мог бы ладить с детьми. Но у них никогда не будет детей! Она верила, для Бетони он станет любящим отчимом, но отцом не станет никогда!

— Как скажешь, — произнес Джонас, заканчивая разговор. Ему, очевидно, надоела эта тема.

Надоела? Боже мой! Кассандра взвинчена его присутствием, а он теряет интерес, словно они разговаривали о пустяках! Словно этой проблеме было уделено и так больше времени, чем она того заслуживала!

— Как ты считаешь, сейчас подходящий момент, чтобы сделать тебе подарок, о котором сегодня упомянула Бетони?

Кассандру пугало, что ей придется носить обручальное кольцо, подаренное этим человеком. У нее на пальце всегда было кольцо, которое с любовью преподнес ей Чарльз. Как могла она теперь вместо него надеть кольцо Джонаса?

На крышке коробочки стояло название фирмы, и Кассандра догадалась: кольцо обязательно должно быть оригинальным. Но когда Джонас открыл крышку, она была просто поражена ослепительным блеском драгоценных камней. Изумруд в форме сердца окружали прекрасные бриллианты, отбрасывающие светлые блики на их лица. Это было чудесное украшение. Завороженно глядя на него, Кассандра покачала головой.

— Я не смогу носить его. — Она боялась взглянуть ему в лицо, в глазах стояли слезы. Он превратил свое предложение в насмешку.

— Если тебе не нравится это кольцо, то мы всегда можем купить другое…

— Не в этом дело, — взволнованно ответила она.

— Тогда в чем же? — В голосе прозвучала озабоченность.

Он взял ее за подбородок и увидел полные слез глаза.

— Кассандра, что…

— Мама…

Недовольный голосок нарушил напряженную тишину. Кассандра и Джонас обернулись и увидели Бетони, одиноко стоявшую в дверях и державшую под мышкой плюшевого зайца, которого она всегда брала с собой в кровать.

— Мама, я не могу уснуть! А если я не усну, то Дед Мороз совсем не придет! — всхлипнула девочка.

Кассандра подошла к дочери и сквозь слезы ей улыбнулась.

— Он придет обязательно, моя дорогая. — Она стала на колени, нежно убирая назад с обиженного и заспанного лица девочки спутанные черные волосы.

— Он мне еще ничего не принес и… даже не заходил к нам в дом! — расплакалась малышка, заметив пирожки, бренди и морковь для Деда Мороза нетронутыми около камина.

Кассандра поблагодарила Бога, что все было на месте. Если бы еда была убрана, а подарки еще не разложены, ей пришлось бы на ходу придумывать объяснение.

— Я еще не ложилась, дорогая, — призналась ей Кассандра, бросая на Джонаса предостерегающий взгляд. В ответ он насмешливо поднял брови. Ее передернуло. Он словно говорил, еще чуть-чуть, и Бетони могла бы обнаружить их обоих в спальне Кассандры.

— Дед Мороз приходит только когда все спят, дорогая, — уверенно сказала она.

— Значит, дядя Джонас сегодня останется у нас? — с надеждой спросила она.

Скорее всего, Бетони не была бы расстроена, если бы в спальне обнаружила их обоих.

— В следующий раз — обязательно, моя хорошая. — Джонас поднял Бетони на руки.

Бетони заметила открытую коробочку, которую он все еще держал в руке.

— Что это?

У Кассандры перехватило дыхание. Только-только она смирилась с мыслью о свадьбе, и теперь надо было думать о том, как все это объяснить Бетони. Правда, судя по всему, девочка вовсе не собиралась возражать. По решительному выражению лица Джонаса Кассандра поняла: ситуация уходит из-под ее контроля. Он собирается рассказать Бетони о помолвке прямо сейчас. Тогда уже не будет пути назад. И несомненно, Бетони обожала Джонаса и относилась к нему почти как к отцу.

Боже мой, почему сейчас все это не остановить? Воззвать к лучшим чувствам Джонаса, сказать ему правду: фонды компании растратил не отец, а Чарльз..! А разве есть у Джонаса «лучшие чувства»!

В сущности, для Джонаса не имеет значения, кто виноват в растрате. Это никак не повлияет на его решение жениться на Кассандре и присвоить ее долю. Ясно, он решил добиться этого любой ценой. Получится, что она выдала Чарльза просто так. Она не могла предугадать реакцию Джонаса, когда он узнает, что фонды «Хантер и Кайл» присвоил именно Чарльз и перевел их в свою собственную компанию…

Обычно важные решения ее отец и Чарльз принимали вместе, обсуждая, во что стоит вложить деньги, а что не заслуживает внимания. И долгие годы успех компании «Хантер и Кайл» объяснялся именно согласованными действиями компаньонов.

Три года назад им предложили вложить деньги в недвижимость. Отец отказался, считая, что сделка не принесет никакой выгоды. Чарльз ухватился за предложение, рассчитывая удачно поместить капитал. Он был настолько уверен в успехе, что внес свои собственные деньги, а недостающую сумму взял в кредит. Но вскоре на рынке недвижимости разразился длительный кризис, как и предсказывал отец, а выданный банком кредит было необходимо возвращать. Откуда Чарльз мог взять деньги? Только из фондов компании «Хантер и Кайл». Это решение было одобрено обоими компаньонами. Тогда Чарльз ей признался, что чувствовал себя в дурацком положении. Ведь ее отец с самого начала был уверен, что в это дело не стоит ввязываться! Чарльз потерял миллионы. Недвижимость, которую он с такой уверенностью приобрел, теперь не стоила и четверти отданной за нее цены.

Нуждаясь в поддержке, Чарльз все рассказал ей сразу после внезапной кончины ее отца.

И конечно, она всячески старалась ему помочь. Она — его жена, и должна ему помогать, даже если чем-то недовольна. И она поддерживала его, зная, все равно рано или поздно придется расплачиваться за то, что он сделал…

Как воспримет это Джонас? Она никак не могла отважиться и рассказать ему все. Сейчас он поступал очень умно, говоря, что единственная причина их женитьбы — обеспечить будущее Бетони, а для этого ему требовалась доля Кассандры. Сказав правду, она ничего не выиграет, а даст лишь еще один повод для насмешек. В конце концов, она решила не рисковать и не говорить пока ему правду, хотя сейчас ей хотелось кричать, проклиная свою судьбу.

— Это… — Джонас медленно поднял коробочку, чтобы Бетони могла заглянуть внутрь, — судьба, которую я дарю твоей маме на Рождество. — Он с вызовом посмотрел на Кассандру.

Увидев в коробочке кольцо, Бетони хихикнула:

— Это не судьба, это…

— Сейчас слишком поздно, чтобы рассуждать о кольцах и судьбах, — резко перебила ее Кассандра. Намного резче, чем хотела.

Бетони ничего не понимала.

— Вам пора вернуться в постель, юная леди, — решительно сказала она дочери, забирая ее у Джонаса. Она улыбнулась, стараясь сгладить раздражение, прозвучавшее в ее голосе.

Кассандра была настолько возбуждена, что вполне могла бы раскричаться. Несомненно, Джонас был бы только рад этому.

— Если мы вскоре не ляжем спать, то Дед Мороз может оставить нас всех без подарков.

В дверях Кассандра остановилась, держа Бетони на руках.

— Джонас, захлопни за собой дверь, когда будешь уходить.

— Хорошо! — насмешливо произнес он. Ясно, он никуда отсюда не уйдет, пока не добьется ответа.

На сей раз уложить Бетони было намного проще. Она по-настоящему устала за день, полный волнений, и уже не возражала, что ее укладывают. Кассандра поправила одеяло и нежно поцеловала в лоб.

— Ты тоже скоро ляжешь, мама? Она хотела бы лечь, уснуть и, проснувшись, понять, что происходящее — всего-навсего ночной кошмар.

— Скоро, моя радость, — пообещала она, — я только схожу вниз погасить свет. И закрыть дверь за Джонасом», — добавила она про себя.

Но Кассандра была не в состоянии сразу спуститься вниз. Она тихо прошла в свою спальню, села на постель и посмотрела на кольца, которые она с гордостью носила на левой руке: на кольцо с бриллиантом, которое ей подарил Чарльз, когда попросил стать его женой, и на простое золотое, которое надел ей на палец на свадьбе три месяца спустя. Как она могла их снять и надеть вместо них кольцо Джонаса с изумрудом и бриллиантами?

Нужно ли сказать Джонасу правду? Поверит ли он ей? Станет ли он вообще ее слушать?

Да, Чарльз был эгоистичным, а иногда и безрассудным. Но когда после смерти отца он пришел к ней и рассказал обо всем, она долго не могла поверить. Просто невероятно, как он мог сделать такое и ничего не сказать об этом ей. И тем не менее он был ее мужем и отцом Бетони. И пусть Бетони никогда не узнает, что ее счастливчик отец, которого она так любила, на самом деле был совершенно безответственным человеком, ввергшим их в такие долги.

По щекам Кассандры покатились слезы. Она сняла кольцо, подаренное ей Чарльзом в день их помолвки, а потом и обручальное и надела их на правую руку. Решение было принято…

Глава 6

В это солнечное морозное рождественское утро Питер Хантер выглядел слабее, чем всегда. Когда они приехали, он сидел в оранжерее, наслаждаясь обычной для него в это время чашкой кофе. Солнце грело сквозь большие стекла, и казалось, что на улице теплее, чем было на самом деле.

Питер поднялся поприветствовать их.

Ему было семьдесят восемь. Некогда черные волосы теперь поседели. Худощавый, все еще интересный мужчина, он производил впечатление человека, много повидавшего на своем веку. Кассандре всегда нравился ее свекр. Хотя временами она испытывала перед ним какой-то страх, но относилась к нему с почтением, как к своему деду.

Джонас же, видимо, не испытывал к отцу подобных чувств. Он не стал дожидаться, пока ему предложат сесть, и без приглашения уселся рядом с отцом.

— Садись, Кассандра, — небрежно предложил Джонас. Она все еще неловко переминалась с ноги на ногу. — О Бетони не беспокойся. Она в гостиной играет с кукольным домиком, что ты ей подарила… — И сухо добавил:

— То есть который Дед Мороз принес ей на Рождество.

Бетони была просто вне себя от радости, от подарков, найденных утром под елкой. Кассандра же удивилась, когда там обнаружилось кое-что и для нее. Под елкой оказалась по крайней мере дюжина красиво оформленных подарков. Их не было, когда она, разложив все игрушки для Бетони, наконец отправилась спать. Ее дочь же ничуть не удивилась. Было абсолютно нормальным, что Дед Мороз и на сей раз оставил что-то и для Кассандры: ведь так было каждый год.

Едва увидев коробки, Кассандра сразу догадалась, от кого они. Каким образом они очутились под елкой — это уже другой вопрос. Но она без труда выяснила и его, поговорив с Джин. Джонас оставил подарки для Кассандры ей и попросил положить их под елку, когда все лягут спать.

Догадаться, почему он это сделал, было нетрудно. Бетони постоянно рассказывала Джонасу, что на каждое Рождество ее мама получала «много-премного подарков». Однако Кассандра не обманывалась на этот счет: на самом деле Джонас преподнес эти дары вовсе не для того, чтобы сделать ей приятное.

Он доставил ей столько тяжких переживаний своим предложением. Но теперь оно уже не казалось Кассандре таким ужасающим. Если Джонас так добр к Бетони и делал это для ее пользы, значит, есть надежда, что он не такой уж плохой.

Придя прошлой ночью к такому заключению, она спустилась вниз, где ее ждал Джонас, и скрепя сердце приняла его предложение, взяв кольцо. Правда, надев на палец это украшение с изумрудом и бриллиантами, она старалась по возможности держать руку так, чтобы его никто не заметил.

Джонас это прекрасно видел и недовольно нахмурился, когда Кассандра, опустившись на стул рядом с Питером, протянула ему подарок правой рукой, стараясь, чтобы он не заметил кольца на левой.

— С Рождеством, Питер! — Она наклонилась к свекру и поцеловала его в щеку, протянув красиво упакованную бутылку его любимого солодового виски. Он наслаждался им каждый вечер после обеда.

— Спасибо вам за подарки для Бетони и для меня! — Она улыбнулась, словно прося прощение за отсутствие дочери. Бетони, едва поздоровавшись с дедом, убежала обратно в дом, где Джонас оставил ее подарок.

Как только Бетони увидела кукольный домик, сделанный в старинном стиле и обставленный такой же мебелью, все остальные подарки попросту перестали ее интересовать. И сегодня совершенно невозможно было выйти из дома, не прихватив с собой эту новую драгоценность.

Весьма кстати, что сейчас Бетони не было поблизости. Глаза у Джонаса лихорадочно блестели, и Кассандра уже не ждала ничего хорошего от их визита.

— Да, отец, — медленно проговорил он, — спасибо и за то, что ты подарил мне.

Питер, прищурившись, посмотрел на своего младшего сына, который, по-видимому, и для него оставался загадкой.

— Я тебе ничего не дарил! — раздраженно сказал он.

— Именно, — ответил ему Джонас. — Ты не стремишься доказать, что под Рождество тебя обуяли отцовские чувства. Это было бы явным лицемерием.

Кассандра чувствовала себя неловко, присутствуя при подобном разговоре. Они напряженно смотрели друг на друга, и она поняла, что им сейчас до нее нет никакого дела.

Джонас заехал за ними сегодня утром, чтобы они все вместе навестили его отца, прежде чем отправиться на обед к ее матери. Сама Кассандра собиралась к свекру только в конце рождественских праздников. Она сожалела, что согласилась приехать сюда сегодня: было неприятно смотреть на их натянутые отношения. Ясно, что эти двое терпеть не могут друг друга. И все же Джонас был молодец, что решил к нему заехать: иначе старик провел бы рождественские праздники в полном одиночестве. Судя по всему, за последние девять месяцев они вряд ли провели вместе хотя бы несколько минут.

Перед тем как обернуться к Кассандре, Питер недовольно посмотрел на сына.

— Я надеюсь, это просто совпадение, что вы приехали сюда вместе… — нахмурился он.

— Да? — насмешливо отозвался Джонас. — К сожалению, мне придется тебя огорчить, — сказал он без тени сожаления, — это не так.

Казалось, что Питер его не слышит. Он смотрел на Кассандру голубыми, как у Чарльза, глазами и был явно встревожен ее бледностью.

— Кассандра? — наконец устало произнес он.

Дай ей Бог силы сказать ему все!

— Питер, я…

— Мы с Кассандрой собираемся пожениться, отец, — с вызовом в голосе перебил ее Джонас. Он словно не замечал ее замешательства. И почему, собственно, он должен был его замечать? Ему совершенно наплевать, что о нем подумают другие.

Питер выглядел глубоко потрясенным. Его лицо посерело и выглядело еще более худым, чем обычно. Когда он повернулся к сыну, его глаза потемнели и казались такими же черными, как у Джонаса.

— Зачем? — грубо спросил он.

Джонас рассмеялся. Он сидел, развалясь, и с виду был совершенно расслаблен. Но Кассандра заметила, что его пальцы сильно сжимают подлокотники плетеного стула.

— Затем, естественно, что мы так хотим. — ответил он медленно, растягивая слова, встретив жесткий взгляд отца.

Несколько безумно напряженных для Кассандры минут Питер молча смотрел на сына. Наконец он повернулся к ней, и она увидела боль в его глазах.

— Ты хочешь выйти за Джонаса? — устало спросил он.

Она быстро взглянула на Джонаса. Его холодный взгляд говорил: перед тем как ответить, хорошенько подумай. Он явно не желал, чтобы его отец знал о подлинных причинах их свадьбы.

Она тоже не хотела рассказывать Питеру правду. Временами поведение Чарльза крайне раздражало старика. Если он узнает о поступке сына, это может его просто убить.

— Конечно, — заверила она Питера. Ей пришлось собрать всю свою волю и выдержать его проницательный, полный недоверия взгляд. У нее возникло ощущение, что она застигнута штормом в открытом море. Волны негодования бушевали вокруг нее. Насколько раньше ее трогала дружба между Питером и Чарльзом, настолько ей сейчас тяжело было смотреть на противостояние Питера и Джонаса.

— Тогда я повторяю, Джонас… — Питер посмотрел на сына ледяным взглядом. — Почему ты хочешь жениться на Кассандре?

Джонас усмехнулся.

— Ты спросил для того, чтобы я мог сделать Кассандре комплимент? Она прекрасная женщина…

— Она вдова твоего брата! — резко перебил его Питер.

От негодования, с которым были произнесены эти слова, у Кассандры перехватило дыхание. Когда она наконец отважилась посмотреть на Джонаса, он был страшно бледен.

Он не замечал Кассандру, словно ее вовсе не было в комнате. С холодной яростью он смотрел на отца.

— Я знаю об этом. И также знаю, что она собирается стать моей женой.

Сейчас он всем своим видом олицетворял вызов.

— Не делай этого, Джонас! — грубо предостерег его Питер, и глаза старого человека наполнились болью. — Не надо ворошить прошлое.

Джонас зло рассмеялся.

— И ты можешь говорить мне такое?! Всю жизнь меня заставляют платить за мнимые грехи моей матери. И ты осмеливаешься говорить, чтобы я не ворошил прошлое. Нам пора, Кассандра! — холодно и неумолимо сказал он, поднимаясь.

Казалось, мужчины совершенно забыли о ее присутствии, и ей хотелось, чтобы о ней не вспоминали как можно дольше. Из разговора ей кое-что становилось ясно, но, увы, не слишком многое.

Что же случилось в прошлом?

Она знала: Питер развелся с матерью Джонаса, когда тот был совсем маленьким. После развода младший сын остался жить с отцом и старшим братом. Но почему это произошло и в чем причина сильной обиды Джонаса на Питера, которая не исчезла даже за эти долгие годы? Она чувствовала, что если ей у дастся все это выяснить, то она сможет понять, почему Джонас стал таким холодным и жестоким.

— Кассандра! — раздраженно повторил он, становясь позади нее.

Она резко поднялась и, словно извиняясь, улыбнулась Питеру. Тот по;; отел к ней пожать на прощание руку и заметил кольцо.

— Я еще заеду к вам до Нового Года, — поспешно пообещала она.

— К Новому Году мы собираемся пожениться, — строго сказал Джонас.

— Так скоро?! — Боль вспыхнула в глазах Питера с новой силой. — Со смерти Чарльза еще не прошло и года.

Эта фраза вывела Джонаса из себя.

— Мы с Кассандрой не можем ждать дольше, чем до Нового Года, — отрезал он и властно обнял Кассандру одной рукой, тем самым как бы кладя конец ее разговору с Питером.

— Так? — настойчиво спросил он у нее.

Кассандра чувствовала, он взволнован и раздражен, но злится не на нее. Сейчас ему самому необходима поддержка.

Кассандра не знала, что произошло между матерью Джонаса и Питером, но это оставило тяжелую отметину в сердце их сына. Боль не улеглась даже тогда, когда он повзрослел.

Она не могла себе представить, что двенадцать лет назад заставило Джонаса уйти из дома, но теперь знала: он был очень одинок, никого не подпускал к себе близко, боясь, что потом близкий человек нанесет ему удар.

Поскольку Кассандра все это поняла, Джонас не представлял для нее такой опасности, как прежде. Но все равно, она не могла позволить себе смягчиться по отношению к нему, просто не могла!

Она резко отстранилась.

— Вы приедете к нам на свадьбу, Питер? — спросила она с мольбой в глазах.

— Там будет мать, — неожиданно объявил Джонас.

Кассандра резко повернулась. Непонятно почему, но она была уверена, что мать Джонаса умерла. Нелепое предположение: почему она должна была умереть, если Питер, который старше ее на десять лет, был жив и чувствовал себя вполне сносно.

Возможно, она так решила только потому, что Джонас казался очень одиноким человеком, у которого никого нет и которому никто не нужен.

Но у него была мать. Женщина, с которой Питер развелся еще в те времена, когда развод не был столь обычным делом, как сегодня, и оставившая после развода своего ребенка с отцом. Женщина, бывшая мачехой Чарльзу, с которой Кассандра никогда не встречалась и о которой он ей никогда не рассказывал.

Питер обернулся к Джонасу и вопросительно посмотрел на него.

— Могу я считать, что вы меня пригласили?

— Конечно, — проговорил Джонас, — я не хотел бы, чтобы ты пропустил мою свадьбу.

— В чем мы были к тебе несправедливы, Джонас, — печально спросил он, — в чем?

— Не «мы», — раздраженно ответил Джонас. — Только ты! Ну и Чарльз, конечно, Золотой ребенок, — презрительно добавил он.

Сначала показалось, что Питеp его даже не услышал, но, помолчав, он не удержался:

— Ты в самом деле — сын своей матери.

— Я такой, каким меня сделал ты. — усмехнулся Джонас. — Я сделан по твоему подобию, просто ты этого не замечаешь.

Его отец покачал головой.

— Может быть, но ты похож и на Клару…

— Оставь меня в покое! — грубо оборвал его Джонас. — Вы с Чарльзом — просто невинные младенцы, и вы никогда…

— Не надо об этом при Кассандре, Джонас! Питер поднялся. Он был так же высок, как его сын, но годы брали свое. Джонас был сильнее и имел более ясную голову.

— Почему при ней нельзя говорить правду? Она твоя родственница.

Кассандра никогда не видела его таким возбужденным.

— И очень скоро они с Бетони станут и моими родственниками, — сказал Джонас с торжеством в голосе.

— И ребенок тоже… Я как-то забыл об этом, — устало покачал головою Питер. Казалось, разговор утомил его настолько, что он едва держится на ногах. — Джонас, ты не можешь вовлекать такое невинное дитя, как Бетони, в эту вендетту против нас с Чарльзом.

— Я тоже был невинным ребенком, — раздраженно ответил ему сын. — Но тогда никто из вас об этом даже не подумал.

— Но Бетони…

— Восхитительный ребенок. — холодно согласился с ним Джонас, — я ее уже успел полюбить, и никогда не сделаю ничего такого, что могло бы ей повредить. Никогда!

Питер пристально взглянул в его упрямое лицо, на плотно сжатые губы, и в холодные черные глаза, где был вызов и что-то еще… Что-то еще — более опасное.

— Заботься о них обоих, Джонас, — наконец твердо сказал ему Питер. — Если с ними что-нибудь случится, тебе за это придется отвечать передо мной.

Джонас улыбнулся.

— Отец, я уже не ребенок и буду поступать так, как считаю нужным!

Кассандра знала, что Джонас был искренен, сказав, что любит Бетони и никогда не сделает ничего такого, что могло бы ей повредить. Но как насчет матери Бетони? Кассандра задумалась.

По мнению Джонаса, Чарльз, как и отец, так же виноват в его бедах. Что же случилось двенадцать лет назад, когда Джонас ушел из дома? Теперь она хотела побольше узнать о его прошлом. Может быть, если бы она знала… Конечно, Джонас не стал бы меньше ее презирать, но, возможно, она смогла бы понять его. Однако тут была ловушка: если она поймет Джонаса, то перестанет его ненавидеть, а, перестав ненавидеть, вполне может полюбить.

— Нет! Она просто не могла полюбить такого человека!

— Держись подальше от моего отца, Кассандра, — холодно предостерег Джонас, когда они ехали на машине к ее матери. Бетони на заднем сиденье нежно болтала с куклой, которую Джонас подарил ей на Рождество: кукла была великолепна, казалось, вот-вот она заговорит. Сидевшая рядом с Джонасом Кассандра недовольно посмотрела на него.

— Он одинокий старый человек, Джонас. Мы с Бетони — все, что у него есть…

— У него еще есть я. — резко оборвал он и сильнее сжал руль. Он не отрывал пристального взгляда от дороги, ибо гнал вовсю. — Но ты видела, как он высоко меня ценит.

Да, она видела их взаимную обиду. То ли Джонас не понимал, почему Питер развелся с его матерью, то ли Чарльз как-то повлиял на их отношения?

Услышанное ею сегодня пока не изменило решение не рассказывать Джонасу о растрате Чарльза. Но ей необходимо во всем этом разобраться, хотя бы для того, чтобы успокоиться самой.

— Твои отношения с отцом меня не касаются, — сказала она Джонасу. — Он дедушка Бетони и я…

— ..Буду навещать его, когда мне заблагорассудится! — закончил за нее Джонас. — Разве ты еще не поняла, я не люблю, когда меня не слушаются!?

Надменный тон, которым он это произнес, просто взбесил Кассандру.

— Дурак, разве ты еще не понял, что я не люблю, когда мне приказывают'? — яростно парировала она.

— Правда? — насмешливо произнес он. — По-моему, я тебе за это очень неплохо плачу.

— «За это» означает «за принуждение»?

Она понизила голос, ведь могла услышать сидящая сзади Бетони. Если бы не дочь, она бы сейчас кричала!

— Называй это как хочешь, — безразлично ответил Джонас.

Она вдруг поняла, как опасно, что в какой-то момент этот человек ей понравился. Нет, ему нельзя было ни сочувствовать, ни пытаться его понять.

Боже мой! Сейчас он был высокомерным, бессердечным, бесчувственным…

Просто свиньей! И больше она ничего не хотела о нем знать!

— Я не собираюсь тебе докладывать, к кому я хожу в гости, а к кому нет, Джонас! — твердо сказала она. — Питер — дедушка Бетони…

— Да. — вспыхнул он. — но я хочу, чтобы до свадьбы ты держалась подальше от моего отца! Неужели я прошу так много?

При сложившихся обстоятельствах — да! Она обещала Питеру приехать, и она к нему приедет.

— Кстати о женитьбе… — Она указала взглядом ни Бетони. — Если мы собираемся сегодня сказать об этом матери и Джои, я думаю, что Бетони неплохо было бы узнать это заранее.

Лицо Джонаса потемнело.

— Но я думал, что ты уже… Черт возьми! — Он резко затормозил. Свернув к обочине и заглушив двигатель, посмотрел на Кассандру. — Я думал, что ты ей уже все рассказала, и меня тревожило, почему она совершенно не взволнована, ничего не сказала мне.

Он посмотрел назад. Бетони по-прежнему была занята куклой.

Она ничего не сказала дочери о предстоящей свадьбе, поскольку боялась реакции Бетони. И не потому, что та будет против. Наоборот. Просто она сама только в прошлую ночь, когда Бетони увидела кольцо, поняла до конца, что пути назад нет.

Она пристально посмотрела на Джонаса.

— Почему ты считаешь, что сказать ей должна именно я? Ты не заметил, но я вовсе не взволнована нашей предстоящей свадьбой, — насмешливо сказала она.

Джонас поморщился.

— Нет, я заметил. Но это вовсе не помешало принять и носить мои подарки. — Он указал взглядом на серебряную брошь, приколотую у нее на воротнике. Это была прекрасная вещь, она отлично подходила к ее черному свитеру с длинным воротником.

Кассандре брошь понравилась сразу же, как, собственно, и все остальные подарки, которые она нашла под елкой: великолепная пудра в красивой пудренице, швейцарский шоколад, замечательный пурпурный шарф, томик Диккенса, который восхитил и удивил ее — она и не подозревала, что Джонас успел изучить ее книжные полки и понять, что это один из ее самых любимых авторов. Под елкой оказались также симпатичные носовые платки с ручной вышивкой, великолепная фарфоровая статуэтка — дама в костюме эпохи королевы Виктории, компакт-диск Доминго — одного из немногих любимых ею оперных певцов, и многое другое, на покупку чего Джонас, видимо, потратил немало времени.

Подарки были подобраны так тщательно, что если бы их преподнес кто-нибудь другой, Кассандра восхитилась бы заботой подбиравшего их человека. Но это был Джонас. Оказывается, ему хорошо известны ее симпатии и антипатии. Это пугало, делало ее еще более уязвимой и беззащитной. Казалось, ему известно о ней все.

Она даже не нашла в себе мужества поблагодарить его за подарки. Ее не покидало странное чувство, что они каким-то образом усиливали их близость.

Перед его дарами меркли безликие золотые запонки, которые она передала Бетони, чтобы та подарила их Джонасу. Он убедил девочку, что восхищен ими, и они оба смеялись, когда Бетони помогала ему надевать их.

Увидев странные отношения Джонаса с его отцом, Кассандра гадала, сколько еще подарков получил Джонас на Рождество. Скорее всего — ни одного.

Он был очень одинок здесь. Если у него и были друзья, то, очевидно, в Америке. Кассандру так и подмывало спросить, есть ли среди них женщины…

Девять месяцев назад он прибыл без нее, но это еще ничего не означало. Причиной его внезапного отъезда в Америку на прошлой неделе вполне могла быть женщина. Да, она сказала, что ее совершенно не интересует, с кем он будет спать, как до свадьбы так и после. И просто удивительно, как разожглось ее любопытство, едва она подумала о возможно существовавшей любовнице Джонаса…

Ее щеки вспыхнули. Он пристально смотрел на ее руку, непроизвольно коснувшуюся броши.

— А разве это все принес не Дед Мороз? — насмешливо сказала она.

— Точно. — кивнул он и повернулся назад. — Бетони! — Его требовательный голос моментально отвлек девочку от игры, и она с любопытством посмотрела на него. — Как ты отнесешься к тому, что мы с твоей мамой поженимся и я приду к вам жить насовсем?

У Кассандры даже перехватило дыхание, настолько в лоб он задал вопрос. Все-таки стоило сообщать эту новость как-нибудь помягче. Но по восторженному взгляду и сияющему лицу Бетони она поняла, что напрасно бы теряла время, стараясь подготовить ее.

— Правда? — Глаза девочки засветились. — Ты правда придешь к нам жить навсегда и насовсем?

Джонас улыбнулся: настолько забавно она сейчас выглядела.

— Навсегда и насовсем! — кивнул он. Бетони прыгнула к ним и обняла их обоих.

— Это так здорово! — Она плюхнулась обратно на сиденье и захлопала в ладоши. — Дед Мороз мне все-таки сделал самый главный подарок!

— Какой еще подарок? — хмуро спросила Кассандра, заранее зная, что ответ ей не понравится.

— Чтобы дядя Джонас пришел жить к нам! — откровенно призналась ее не по годам развитая дочь.

Кассандра была ошеломлена. Она даже не допускала мысли… Она отвернулась, зная, что расплачется, если взглянет в его ликующее лицо.

— И когда же ты попросила об этом Деда Мороза? — сухо спросила она у Бетони.

Кассандра сама помогала Бетони писать письмо деду Морозу и, конечно, там не было ни слова о Джонасе. Она не могла забыть такое.

Ее дочь по-прежнему улыбалась до ушей, ничуть не подозревая, что она вовсе не в восторге от «навсегда и насовсем».

— В школе мы писали письма Деду Морозу, и я вспомнила, что в первом письме забыла попросить его об этом. Ну, тогда я и написала. Мне помогла учительница!

Кассандра не могла поверить, неужели миссис Грейсон могла так поступить.

— Дед Мороз еще за это ответит! — пробурчала она.

— Не расстраивайся. — засмеялся Джонас. — Ведь Бетони могла попросить чего-нибудь на самом деле невозможного!

Боже! Еще неделю назад для Кассандры не могло быть и речи о свадьбе с Джонасом!

Глава 7

— На следующей неделе! — изумилась Маргарита.

Она на самом деле была удивлена. Кассандра с Джонасом собираются пожениться и ставят ее об этом в известность всего за неделю до свадьбы!

Джонас подождал, пока все уселись за стол:

Джой и Колин, Маргарита и Годфри, Бетони, Джонас и Кассандра, и только тогда сообщил всему семейству, что они собираются пожениться.

Джой одарила Кассандру понимающей насмешливой улыбкой. Колин их поздравил. Годфри был просто ошеломлен, а Маргарита… Ее первая реакция была похожа на облегчение, за ним быстро последовала радость. Сейчас же ее мать была в ужасе.

— Мы просто не сможем организовать свадьбу к следующей неделе! — запротестовала она.

— А от вас этого и не требуется. — Джонас властно накрыл ладонью лежащую на столе руку Кассандры. — Мы с Кассандрой вполне взрослые люди и можем сами организовать свою свадьбу.

Маргарита нахмурилась, недовольная, что он отверг ее помощь.

— Конечно, я…

— Кроме того, — перебил он, — у нас все будет очень тихо. Мы так хотим.

Кассандра действительно хотела, чтобы все прошло как можно тише и об этом знало как можно меньше людей.

Мать изумленно покачала головой, совершенно забыв про обед.

— Это очень печально. Ты ничего не хочешь мне сказать, дорогая? — она озабоченно взглянула на Кассандру.

Кажется, мать начинала ее понимать. Но когда Кассандра увидела ее лицо, отвращение охватило ее с новой силой.

— Маленьких Хантеров у нас пока не будет, если это то, на что ты так деликатно намекаешь. Причина спешки совершенно другая.

Пальцы Джонаса больно сжали ее руку, но он тотчас расслабился, когда она замолчала. Неужели он подумал, что она хотела рассказать правду и попросить защиты у своей семьи? Она-то прекрасно знала — это совершенно бесполезно.

— Мы любим друг друга, Маргарита, — произнес Джонас, — и хотим быть вместе. Полагаю, вы знаете, как это бывает?

— Ты помнишь, Маргарита, как начиналась ваша совместная жизнь с Давидом. — Годфри сиял при виде «счастливой пары».

Ее родители были хорошей парой, и Маргариту глубоко потрясла смерть мужа. Но представить свою мать в те далекие дни, когда они с отцом любили друг друга и ничего на свете, кроме любви, для них не имело значения, очень трудно. Однако Джонаса представить в этой роли было еще труднее.

— Да, конечно… — Ее мать слегка раскраснелась. События развивались слишком быстро. — Но все равно…

— Мы так оба хотим, Маргарита! — твердо сказал Джонас. Он был настроен миролюбиво, его ладонь лишь слегка касалась руки Кассандры.

— Примем неизбежное с благодарностью, моя дорогая, — взволнованно сказал Годфри Маргарите. — Такие люди, как Джонас, не могут долго тянуть со свадьбой, когда расцветает сад любви!

— Я не смог бы сказать этого лучше, Годфри, — улыбнулся Джонас пожилому джентльмену, найдя в нем союзника. — А сейчас нам следует приняться за обед, иначе он совсем остынет.

В отличие от всех остальных, сидящих за столом, Кассандре не доставляли удовольствия ни прекрасно приготовленный рождественский обед, ни шумные разговоры, ни даже Бетони, которой разрешили встать из-за стола и разнести каждому по куску пирога, в один из которых был запечен подарок. Если Бетони сейчас была в ладу со всем миром, то для Кассандры весь мир рухнул. Она была уверена в этом.

— Похоже, новость всех обрадовала, как ты считаешь? — сказал довольный Джонас, когда они втроем приехали домой и он отнес уснувшую по дороге девочку наверх.

К тому времени Джин уже пришла от своей сестры, где она всегда встречала Рождество, и легла спать. Кассандра была уверена, что Джонас отнесет Бетони и уйдет. Она так мечтала поскорее лечь! Но, как обычно, Джонас вел себя так, как хотелось ему! Пока она стелила Бетони постель, он спустился в гостиную, разжег в камине огонь и удобно устроился в одном из кресел у огня. Держа в руках стакан бренди, он согревал его теплом ладоней и отхлебывал маленькими глотками. Было ясно, он не собирается отсюда уходить ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем.

Кассандра опустилась в кресло напротив него и подумала: со стороны все выглядит очень уютно и по-домашнему. На самом деле она готова сейчас расплакаться. Наверное, так и случится, если Джонас быстро не уйдет.

— Да, ты прав, — наконец ответила она на его вопрос.

Она и не ожидала, что кто-нибудь из ее родственников будет протестовать, когда они с Джонасом объявят о помолвке.

Джонас пристально посмотрел на нее. Он заметил ее бледность и то, как подозрительно блестят ее глаза.

— Кассандра… — тихо позвал он.

Она ответила, с трудом сдерживая слезы:

— Уже поздно, Джонас. У нас был очень длинный день, и я… Я устала!

Он медленно поднялся и подошел к ее креслу. Присев перед ней на корточки, он нежно приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза.

— В чем дело, Кассандра? — грубовато спросил он.

Она нервно усмехнулась. Ее душили слезы. В чем дело? Да во всем! В этом дне, в ее родственниках, в Джонасе! Весь день она провела в окружении самых близких людей: дочери, матери, человека, за которого она собралась замуж. И еще никогда в жизни она не чувствовала себя так одиноко.

Во всем! В подарках, в семейном обеде и чае, в поздравлениях родственников, в взволнованности Бетони, в присутствии Джонаса. Хотя на самом деле все вели себя именно так, как она и предполагала. Так от чего же она так подавлена?

Она покачала головой.

— Просто я глупая! — Стоявшие в ее глазах слезы высохли.

На лице Джонаса появилась недовольная гримаса.

— Оставь! Я никогда не считал тебя такой. — сухо произнес он.

Его пальцы жгли ее словно электрическим током, хотя он едва касался ее подбородка.

— Ох, поверь мне, Джонас! Я могу быть глупой, очень глупой! — с чувством добавила она.

Джонас нахмурился, подивившись ее странному состоянию. Он поднялся и сел на подлокотник ее кресла. Приподняв ее подбородок, заглянул в лицо. Сейчас его лицо не было хмурым. Его суровые черты смягчились, глаза были добрыми и заботливыми, в них застыл немой вопрос.

Кассандра едва успела подивиться этой внезапной перемене, как он стал все ниже и ниже наклоняться к ней и осторожно коснулся ее губ. В какой-то момент, очень короткий, внезапно Кассандра забыла обо всем на свете. Она ответила на поцелуи и, обняв Джонаса за шею, притянула к себе. Горячая волна наслаждения разлилась по всему ее телу. Первый раз за этот день она почувствовала, что по-настоящему живет.

Теперь они оба сидели в одном кресле, тесно прижавшись. Своей тяжестью он больно давил ей на грудь, но ей нравилась эта боль. Поцелуи становились все продолжительнее и были уже не такими осторожными, как вначале. Разгоравшееся у обоих желание вытесняло все остальные чувства, ничего другого больше просто не существовало.

Джонас стянул с нее джемпер, с себя рубашку, и теперь лишь узкая полоска бюстгальтера Кассандры разделяла их обнаженные торсы. Она чувствовала странное опустошение, словно Джонас, целуя ее, высасывал из нее все чувства.

Не отрываясь от ее губ, он положил ее на устланный ковром пол. Теперь его руки блуждали по всему ее телу, и Кассандра глубоко задышала, когда он провел рукой по ее обнаженной груди, осторожно коснувшись пальцами уже набухшего соска.

Он целовал ее шею, потом его губы скользнули вниз, и Кассандра, словно завороженная, смотрела, как он осторожно коснулся языком соска, словно дразня ее плоть. Она почувствовала, как выгнулось ее тело, когда он наконец целиком забрал его во влажную пещеру своего рта, то посасывая, то возбуждая быстрыми движениями языка. Кассандра закричала от полностью охватившего ее неудержимого желания.

Его руки скользнули вниз и осторожно освободили ее от последней одежды. Кассандра и сама обнимала его, наслаждаясь игрой тугих мускулов.

Собственные движения показались ей грубыми и неуклюжими, когда она в свою очередь попыталась освободить его от одежды: ей хотелось, чтобы он был рядом совершенно обнаженным, хотелось чувствовать его всего, полностью.

При свете камина тело Джонаса отливало золотом и словно состояло из света и тени. Он был прекрасен!

— Обнимай меня! — простонал он. — Ради Бога, Кассандра, обнимай меня!

И она обнимала его. Она дрожала от желания, снова и снова проводя руками по его телу.

— Не останавливайся, — простонал он, — не останавливайся, Кассандра! Я хочу тебя… Я не могу больше ждать.

Он сильно сжал ее в объятиях, зарылся лицом в ее длинные шелковистые волосы, глубоко вдыхая их аромат.

Но Кассандра и сама уже не владела собой. Она хотела его! Об этом сейчас кричало все ее тело.

— О, Джонас! Пожалуйста, сделай это сейчас!

Их тела слились в удивительной гармонии, двигаясь в прекрасном, как балет, ритме.

Кассандра чувствовала сладкую боль, которая разлилась по всему телу, доходя даже до кончиков пальцев. Широко раскрытыми глазами она смотрела в прекрасное лицо Джонаса, отдаваясь полностью его власти. Она прижимала его к себе и словно до конца растворилась в нем.

Джонас лежал, уткнувшись лицом ей в плечо, по-прежнему обнимая ее, а она, положив одну руку ему на грудь, другой нежно перебирала его волосы на затылке.

Кассандра больше себя не обманывала. Теперь она понимала, что сегодня была расстроена вовсе не тем, что в доме ее матери с ними не было ни Чарльза, ни ее отца. После разговора с Питером она думала только об одном: она влюбилась в Джонаса. Одному Богу известно, когда и почему. С того вечера, когда сказала ему, что это будет женитьба лишь на его имени? С тех пор, как Джонас сделал ей предложение? До того?

Кассандра его полюбила потому, что его любила Бетони? Следовало ли ей резко отвергнуть предложение стать его женой и просто отдать ему свою долю в компании, или, наоборот, радоваться, что он станет ее мужем? Раньше у нее не было времени как следует обдумать это: поняв наконец, чего он хочет, она была занята лишь тем, что пыталась унять свои чувства к нему. А теперь? Теперь она хотела, очень хотела стать его женой. Она любила его, человека, сказавшего ей, что он бежал бы от любви как от огня, если бы столкнулся с ней в жизни.

Кассандру смущало и удивляло, что ее чувство к Джонасу не имело ничего общего с тем, что она испытывала к Чарльзу. Несмотря на то, что когда они поженились, Чарльзу было уже за сорок, он оставался полнейшим ребенком и постоянно нуждался в помощи. С Джонасом все было наоборот: помогать хотел он. Находясь рядом с ним, она испытывала радость, которой раньше у нее никогда не было.

Чарльз… Как бы он поступил, узнав, что она полюбила его младшего брата? Несмотря на враждебность, долгие годы существовавшую между братьями, Чарльз пытался сузить разделявшую их пропасть. Пригласил брата на свадьбу, но этот жест доброй воли был отвергнут. Оставив ему после смерти большую часть своего состояния, Чарльз словно сделал еще одну попытку. От него Джонас уже не отказался, хотя доля Чарльза и та головная боль по поводу компании, которую он приобрел вместе с нею, были ему абсолютно не нужны: по его словам, он был достаточно богат, и Кассандра не сомневалась, что он говорит правду. Может, Чарльз понял, что в данной ситуации только Джонас может спасти компанию? Пусть даже таким образом. Она любила Джонаса…

— О чем ты думаешь?

Она была настолько занята своими мыслями, что не заметила, как он смотрит на нее сузившимися глазами. Рука, гладившая его, замерла, и он сразу насторожился. Кассандра посмотрела полными боли глазами и всем телом подалась к нему.

Но холодный, черствый Джонас уже занял место того страстного любовника, которым он был всего несколько минут назад, когда для него ничего не существовало, кроме нее. Когда он повернулся к ней, его лицо было мрачным.

— Думаешь о нем? — грубо спросил он и стал неторопливо одеваться.

Густая краска выступила на лице Кассандры, полностью ее выдавая. У нее перехватило дыхание, и она даже не смогла сразу ответить, заверить его, что это не так.

— Это не так, Джонас, — наконец удалось ей выдавить из себя.

Показалось, что в какой-то момент, в очень короткий момент, его вновь потрясла красота ее обнаженного тела, на которое падал свет камина. Но тут же лицо его снова стало холодным. Теперь он, уже полностью одетый, отвернулся от нее и взял со стула брошенный на него пиджак.

— Я согласен на «свадьбу по договоренности», — зло сказал он. — Я больше не собираюсь занимать место Чарльза в твоем чувствительном воображении.

— Да, но…

— Можешь не вставать, — презрительно посмотрел он на обнаженную Кассандру.

Она стеснялась своей наготы, когда он так злобно смотрел на нее.

Джонас кинул ей свитер.

— Не нужно меня провожать.

— Джонас, пожалуйста! — крикнула она, когда он был уже у двери. — Позволь мне объяснить!

Он резко обернулся.

— Здесь нечего объяснять. Я надеюсь, что ты приятно проведешь время, вспоминая в одиночестве своего умершего мужа… поскольку он больше никогда не разделит с тобой постель! — жестоко добавил он.

Он вышел из комнаты, сильно хлопнув дверью. Она бросилась на пол и, закрыв лицо руками, разрыдалась так, как не рыдала со дня смерти Чарльза. В чем-то ей сейчас было даже хуже, чем тогда. Ей предстояли долгие годы замужества с Джонасом, годы, которые она проживет, любя ненавидящего и презирающего ее человека.

Глава 8

— Ты выглядишь так, словно твой медовый месяц уже закончился, Кассандра. Хотя он еще и не начинался, — беззлобно пошутила Джой.

Кассандра, погруженная в свои мысли, недоумевающе посмотрела на сестру.

Она только что привезла сюда Бетони, чтобы девочка провела этот день с бабушкой: у Кассандры была назначена встреча. К сожалению, до ухода ей, видимо, придется терпеть насмешки и двусмысленности сестры.

Бетони в комнате не было. Узнав, что бабушка возится с цветами в столовой, она помчалась ей помогать.

Джой понимающе улыбнулась Кассандре.

— У тебя под глазами темные круги, наверное, от недосыпания?

Сестра, увы, была права. Однако она не высыпалась вовсе не потому, на что намекала Джой.

С самого Рождества Кассандра спала очень плохо. Она не находила себе места ни днем ни ночью и опасалась, что эта рождественская неделя сломит ее окончательно. Джонас не отходил от нее ни на шаг, постоянно отпуская насмешки в ее адрес, и едва ли производил впечатление только что помолвленного человека. Их постоянно видели вместе, но мало кто верил, что они любят друг друга: свадьба готовилась слишком поспешно.

Джонас все-таки организовал свадьбу, хотя и не к Новому году, как хотел, а ко второму января. Первый рабочий день после долгих праздников, по его мнению, был также вполне подходящим. Именно к этому дню все счета компании должны быть в порядке для годового отчета…

Единственно, когда Джонас оставлял ее одну — так это ночью. И долгими бессонными ночами Кассандра думала о нем, вспоминая тот их единственный вечер. Если верить ему, а у нее никогда не было повода усомниться в его словах, то этого больше никогда не будет в ее жизни. Джой была права: Джонас — незабываемый любовник, и Кассандра просто изнемогала от желания снова провести с ним ночь!

— Я ни минуты не сомневалась, что Джонас не станет дожидаться брачной ночи. Но ты, Кассандра, меня просто удивляешь! — колко добавила она. — Ты что, не могла совладать с собою? — Она подняла брови, словно приглашая к доверительному разговору.

Сестры никогда не были настолько близки друг другу, чтобы Кассандре хотелось вести доверительные разговоры. Сейчас, когда дело касалось Джонаса, она и вовсе не собиралась раскрывать перед ней душу. Тем более, что Джой была так недалека от истины.

— Передай маме, что я вернусь как только смогу, — сказала она Джой, давая понять, что исповеди не будет.

Последнее время Джонас словно не замечал Кассандру, уделяя почти все свое время Бетони. Девочка была этому только рада, да и Кассандра уже не возражала. Очень важен был хороший эмоциональный контакт между ними. Хотя, конечно, это ее задевало.

— У тебя встреча с Симеоном? — ехидно спросила Джой, откровенно раздосадованная нежеланием сестры отвечать на колкости. По принятым в обществе правилам, Кассандре не следовало встречаться с посторонними мужчинами после помолвки. — Или это вы с Джонасом решили тихо исчезнуть, чтобы провести романтический день? — Вопрос вполне мог остаться без ответа. Обе прекрасно знали, что Джонас не из тех, кто будет незаметно исчезать, тем более, чтобы провести «романтический день».

— Я вернусь к чаю. — Кассандра продолжала вести разговор так, как было нужно ей. — Но если меня что-нибудь задержит…

— Думаю, мы сумеем покормить Бетони, — сердито буркнула Джой. — Школьные каникулы сейчас совсем некстати. Правда?

Вот уж нет. В последние несколько дней она бы просто-напросто сошла с ума, не будь дома Бетони. Когда же рядом с ней была ее жизнерадостная дочь, ничто на свете уже не могло казаться абсолютно черным.

— Счастливо, Джой, — сухо сказала она, направляясь к двери.

— Я с нетерпением жду репетиции этим вечером, — негромко сказала сестра ей вслед.

Кассандра остановилась, чувствуя, что бледнеет, и медленно обернулась.

— Репетиции службы в церкви, — не без удовольствия пояснила все знающая Джой. Кассандра ничего не ответила, оставив последнее слово за сестрой, чего той и хотелось. Но каково же оно было, это ее последнее слово!

Поскольку Джонас очень спешил со свадьбой, то их брак, скорее всего, пришлось бы заверять в регистрационной конторе. Но Джонас настоял и на венчании в местной церкви. Так как все должно было произойти в будний день, то договориться об этом со священником было несложно.

По мнению Кассандры, их венчание в церкви было насмешкой над церемонией, ведь свадьба была вызвана скорее недоверием друг к другу, нежели любовью.

— Не думаю, что это нужно тебе, — продолжила Джой разговор о репетиции, — но Джонасу может и пригодиться. По крайней мере… подозреваю, что это так.

— До свидания, Джой, — жестко сказала Кассандра. Лучше скорее уйти, иначе сестра скажет еще какую-нибудь гадость.

Кассандра прежде не задавалась вопросом, был ли Джонас когда-нибудь женат. Она была уверена, что нет. Разве не он смеялся над мыслью, что такой поступок можно совершить по любви? Хотя сам же признался и в том, что однажды вроде бы влюбился. Нет, она не могла поверить, что Джонас когда-либо был женат: об этом он бы обязательно ей сказал…

Сказал бы? А разве он не устанавливал для себя собственные законы?

Но Питер должен знать. И сегодня она собиралась именно к Питеру.

Ей было трудно выбраться к свекру — в последние дни Джонас не отпускал ее ни на шаг, словно зная о ее желании увидеться с Питером вопреки его запрету. Но вот уже несколько дней его не было в конторе. И на сегодня у него назначена важная встреча, о чем он сказал ей только во время ленча. Так неожиданно у нее образовался свободный день.

Питер очень обрадовался, когда она позвонила ему, едва Джонас отправился в контору. И, разумеется, пригласил ее к себе.

Она ненавидела интриги, но в данном случае не было надежды улучшить отношения с Джонасом, не прибегая к ним. Предстоящая встреча чем-то напоминала ей горькое, но необходимое лекарство. Кассандра собиралась услышать правду о его прошлом, и в то же время не была уверена, что хочет этого…

Возможно, она и сказала бы Джонасу, что собирается к Питеру, но тогда неизбежна ссора. И Кассандра предпочла, чтобы она произошла уже после беседы с Питером. Сегодняшняя встреча была ей нужна главным образом для того, чтобы успокоиться самой. Хотя ей было вполне достаточно своей любви к Джонасу, все же не мешало узнать о нем побольше до свадьбы.

Когда она приехала, Питер снова был в оранжерее. Похоже, теперь он проводил там почти все время, ухаживая за садом. За садом, где Чарльз с Джонасом играли еще детьми?

Некоторое время Кассандра стояла в дверях, наблюдая за старым человеком. Она не воспользовалась услугами дворецкого, поскольку сама прекрасно ориентировалась в доме.

Сквозь большое окно Питер смотрел на лужайку, на величественные дубы, ветви которых сейчас так красиво были укрыты снегом.

Видел ли сейчас Питер что-нибудь еще, кроме сверкающей белизны? Может, он видел двух своих сыновей, беззаботно резвящихся на снегу, смеющихся и кидающих снежки во что попало и друг в друга. Или между Чарльзом и Джонасом никогда не было таких братских отношений? Ведь между ними — тринадцать лет разницы.

Ей трудно было представить Джонаса ребенком. Интересно, как он тогда выглядел?

В этот момент Питер обернулся и увидел, как она, глубоко задумавшись, стоит в дверях. Он поднялся с кресла.

— Я очень ждал тебя.

Она приветливо улыбнулась.

— Я же обещала приехать.

— Да, — мягко согласился он, беря ее руку, — но я все же не был уверен, что ты приедешь.

Из-за Джонаса! Питер знал, что его младший сын не желал их встречи.

Кассандра понимающе пожала руку Питеру.

— Давайте присядем, — вежливо предложила она. — К сожалению, сегодня я не взяла с собой Бетони, — извинилась она.

— И хорошо. Ты хочешь узнать о Джонасе, — сказал он, хотя она еще не успела задать никакого вопроса.

Питер вздохнул, и его глаза сделались озабоченными. На самом деле она не хотела — ей было необходимо узнать!

Сейчас Питер пристально смотрел на нее.

— Ты его любишь? — спросил он наконец. Она судорожно вздохнула:

— Да.

— А он тебя?

— Нет! — без колебания ответила она. То, что произошло между ними на Рождество, вовсе не говорило о любви Джонаса к ней.

Питер нахмурился.

— Тогда не могла бы мне объяснить, почему ты все же решила выйти за него?

Она уже сама не знала этого. Что сейчас влияло на ее решение? То, что вопреки всему любит Джонаса, или его требование выйти за него? Еще несколько дней назад она была уверена — второе, но теперь уверенности у нее не было. Уже несколько ночей она провела без сна, пытаясь найти ответ на этот вопрос, и не смогла. Потому-то она и приехала к Питеру.

— Разве недостаточно того, что я люблю Джонаса? — уклончиво ответила она.

— Поскольку речь идет именно о Джонасе, то нет, — тяжело вздохнул его отец. — Джонаса не просто любить, и тебе следует об этом знать. — Он покачал головой. — Нет, я имел в виду не это. — Он разговаривал сам с собой, словно забыв про Кассандру. — С ним возможно счастье, и, кроме всего прочего, он мой сын. Но он не верит в любовь и не знает, что это такое. Нет, это тоже не совсем верно. — Он разозлился, ибо никак не мог выразить свою мысль…

Но Кассандра прекрасно поняла, что он имеет в виду. Главное, выяснить — почему Джонас не признает любовь?

— Тебе, наверное, надо побольше узнать о нашей семье, — сказал Питер на сей раз несколько грубовато. — Когда я женился на Кэтлин — матери Чарльза, — мне было двадцать два, а ей только-только исполнилось восемнадцать.

Он заговорил о своей первой жене, и его голос смягчился, лицо подобрело.

— Мы были молоды, любили друг друга и весь мир и не торопились с ребенком, поскольку сами были еще совершеннейшими детьми. Когда же родился Чарльз, мы уже были готовы к ответственности, которая обязательна для родителей. Он был золотым ребенком…

Питер замолчал, увидев, как вздрогнула Кассандра при этих словах.

— «Золотым ребенком» называл его Джонас, я помню, — кивнул он, опечалившись. — А Джонас был совершенно другим, как внешне, так и по характеру… — Питер пожал плечами. — Я сам очень виноват, что мои сыновья так враждебно относились друг к другу. Я испортил Чарльза. — Он тяжело вздохнул. — Кэтлин не стало, когда Чарльзу было всего десять лет. С ней произошел несчастный случай во время лыжной прогулки — случайность, отнявшая у меня любимую женщину. — Он, казалось, погрузился в воспоминания. — После этого сын стал мне еще ближе…

Кассандра видела, эта трагедия до сих пор волнует его. Но он женился во второй раз, и от второго брака родился его младший сын…

Питер взглянул на нее и догадался, о чем она думала. Его лицо снова стало печальным.

— Я понимаю, тебя удивляет, что я женился снова всего через два года после смерти Кэтлин, но…

— Да нет. — Разве вправе она его за это упрекать? Разве она сама сейчас не поступала точно так же?

— Я был очень одинок, — вздохнул Питер, откидываясь на спинку стула. — С Кларой, матерью Джонаса, мы время от времени встречались на вечеринках. Она не была моим другом, скорее хорошей знакомой. После смерти Кэтлин она стала ко мне добра, всегда была готова сесть и выслушать, понять, если надо, подставить свое плечо, чтобы я мог на нем поплакать. Но мне не стоило жениться на Кларе только из-за этого. — Он тяжело вздохнул. — А может, это она женила меня на себе. Ведь она знала, что я горюю о своей жене, — нахмурился он.

Кассандра не сомневалась, что при данных обстоятельствах он обязательно скажет это.

— Так или иначе, — резко сказал Питер, — мы поженились. Она злилась на Чарльза за то, что я провожу с ним много времени, на мою любовь к нему. Утверждала, что я забочусь о нем больше, чем о ней. Конечно, здесь она была права. Наша семейная жизнь была обречена, тут выяснилось, что Клара беременна.

Джонас! — с болью в сердце поняла Кассандра. Боже, бедный Джонас. Нормальная семейная жизнь его родителей кончилась еще до того, как он родился. Сколько времени ему потребовалось, чтобы понять это?

— Да-да, — согласился Питер, заметив переполнявшие ее эмоции. — Невинный ребенок, родившийся на поле брани. А когда родился Джонас, стало еще хуже. Теперь ее ненависть к Чарльзу возросла настолько, что она попыталась вовсе выгнать его из дома и сделать Джонаса своим единственным наследником. Я, естественно, отказался, и она стала настраивать Джонаса против нас с Чарльзом, говоря ему про нас все, что взбредет ей в голову… Бог знает, что только она ему тогда не наговорила, — неприязненно произнес он. — Она полностью отгородила Джонаса от нас и стала вести свободную жизнь. У нее появились новые друзья, в основном мужчины. Наша семейная жизнь превратилась в кромешный ад. Чарльз, конечно, понимал происходящее и при первой же возможности уехал учиться, поступив в университет и предпочитая не жить на поле боя. Поэтому он не видел всех наших схваток с Кларой, и словесных, и физических. Клара, не испытывая никаких угрызений совести, набрасывалась на меня, как только что-нибудь получалось не так, как ей хотелось.

Кассандра просто не могла себе представить: этот почтенный, солидный человек жил такими тяжелыми эмоциями. Как он должен был ненавидеть такую жизнь. И тем не менее он терпел так долго, как только мог. А причина могла быть только одна — Джонас, его младший сын, которого мать намеренно настраивала против отца и родного брата…

— К тому времени, как Джонасу исполнилось восемь лет, я понял, что так жить больше не могу. После очередного скандала с Кларой по поводу ее нового любовника я решил с ней разойтись. Но я не мог допустить, чтобы после нашего развода Джонас остался с матерью. Она полностью отравила бы ему жизнь, согласись я на это. Вскоре состоялся суд, на котором также произошел скандал.

Он на минуту замолчал. Ему явно не хотелось делиться подробностями о его второй женитьбе.

— Когда во время слушаний суда Кларе наконец стало ясно — ребенка с ней не оставят, она заявила, что я Джонасу не отец и, следовательно, не имею на него никаких прав! — Он покачал головой и неприязненно поморщился.

Кассандра смотрела на него широко раскрытыми глазами. Джонас не был его сыном?

— Конечно, это ложь, — уверенно сказал Питер, — последняя атака этой гремучей змеи. Хотя она стала гулять налево и направо, как только мы развелись, я никогда не сомневался в том, что Джонас мой сын. — Он заметил, как Кассандра побледнела, и улыбнулся ей, хотя улыбка вышла вымученной. — Напомни, чтобы я тебе как-нибудь показал фотографию деда Джонаса, — проговорил он, — они похожи как две капли воды. Его дед, кстати, был таким же грубияном…

Питер всего лишь одним словом так схватил характер Джонаса, что Кассандра улыбнулась и ее напряжение исчезло.

— Я бы с удовольствием посмотрела ваши семейные фотографии… и фотографии Джонаса, — добавила она.

Питер наклонился и сжал ее руку.

— Мы обязательно их посмотрим. За чашкой чая. Если уж мы решили ворошить прошлое, — мрачно добавил он и откинулся на спинку стула.

— Что заставило Джонаса двенадцать лет назад отправиться в Америку? И что произошло между Чарльзом и Джонасом. — Она вопросительно посмотрела на него.

— Как ты уже, наверное, догадалась, — тяжело вздохнул Питер, — дело было в них обоих. Неприязнь Джонаса к Чарльзу, с самого рождения внушаемая ему матерью, не кончилась и после того, как она ушла из дома. После развода Клара на долгие годы полностью исчезла из жизни Джонаса, и он объяснял это наиболее простым для себя способом — обвинив во всем нас с Чарльзом. Может, я действительно был виноват. — Он покачал головой. — Ведь я не попытался наладить с ней отношения. Нельзя обвинять во всем одну Клару. Но Чарльз здесь совершенно не виноват. Каким образом он мог ее вернуть? Прости меня, — виновато сказал он, — должно быть, я нарисовал слишком мрачную картину, но…

— Нет, нет, Питер, — поспешила успокоить его Кассандра. Некоторое представление о жизни Джонаса у нее уже сложилось. Но она хотела выяснить все до конца.

— Теперь он, конечно, может быть, очень полезен для нее, — сказал Питер, и в его глазах загорелся недобрый огонек. — Видимо, поэтому между ними сейчас существуют какие-то отношения.

Джонас даже не пытался познакомить Кассандру со своей матерью. Но она приедет к ним на свадьбу…

Питер покачал головой.

— На протяжении всех этих трудных лет, пока Джонас не вырос, Клара им практически не интересовалась и навещала крайне редко. Потом отношения с Чарльзом несколько улучшились. Чарльз занялся бизнесом с твоим отцом, а Джонас поступил в университет…

Кассандра вздрогнула, вопросительно посмотрев на него.

— Мне как-то даже не пришла в голову мысль, что когда мой отец и Чарльз организовали «Хантер и Кайл», Джонас еще был в Англии, — удивленно сказала она.

Она действительно была удивлена, что не подумала об этом раньше. Ведь ее отец сотрудничал с Чарльзом на протяжении пятнадцати лет. И если бы отношения между братьями не были такими странными, она могла встретиться с Джонасом еще давным-давно… Хотя когда Джонас уехал в Америку, ей было всего тринадцать лет. И все-таки жаль, что она не встретилась с ним тогда, до того, как он разругался со своей семьей и уехал из страны… Может, в то время он был другим? Как странно, что они могли встретиться давным-давно…

— Я должна была подумать об этом, — вновь вернулась она к разговору. Питер улыбнулся.

— В те дни Джонас был диким, — заметил он, словно угадав ее мысли. — Он любил карты, выпивку, женщин. — Его лицо снова потемнело. — По иронии судьбы новый раздор в нашей семье опять произошел из-за женщины. Люси была очень похожа на Клару, — печально сказал он. — Может, именно это и привлекло к ней Джонаса. И одному Богу известно, что нашел в ней Чарльз. — Он неприязненно покачал головой.

Кассандра затаила дыхание, ее сердце сильно забилось. Женщина! Чарльз с Джонасом поссорились из-за женщины! Она никогда не думала о том, что ссора между ними могла произойти по этой причине… Хотя сейчас она вспомнила: Джонас говорил, что однажды был влюблен и любовь не принесла ему ничего, кроме горя. Теперь понятна и настойчивость Питера, с которой он пытался выяснить у Джонаса — почему он собирается жениться на ней.

— Чарльз увел Люси у Джонаса, — печально сказала она, все наконец поняв.

Вот та причина, по которой Джонас хочет жениться на ней. Их женитьба никак не связана с ее долями в компании. Это была месть Джонаса Чарльзу за то, что произошло много лет назад. Ей стало плохо…

— Не совсем так, — сухо ответил Питер, словно не замечая, как побледнела Кассандра. Ее глаза остановились, и круги под ними стали еще темнее. — Просто Люси сама предпочла страстному, но все еще не устроившемуся в жизни Джонасу его спокойного и уверенного в себе старшего брата. Она встречалась с Джонасом несколько месяцев, но уже через неделю после того, как познакомилась с Чарльзом, Люси бесстыдно бегала за ним.

Чарльз никогда ничего не говорил Кассандре о Люси. Конечно, она никогда и не думала, что он будет ей рассказывать обо всех своих связях. В конце концов, он был намного старше ее, и у него, конечно, раньше были женщины. Но Люси была первой любовью Джонаса, и именно из-за нее братья поссорились. Поэтому Чарльзу следовало бы рассказать о ней Кассандре.

Но может, он не хотел ее разочаровать? Но за время их совместной жизни он разочаровывал ее столько раз, что, узнай она еще и об этом, она нисколько бы не удивилась и тем более не обиделась бы на него.

— Что было, то было, Кассандра. — Питер смотрел на нее с жалостью, заметив ее состояние.

Случившееся было страшным ударом для Джонаса. Сейчас она это прекрасно понимала. Он, видимо, любил Люси, и она вроде бы отвечала ему взаимностью. Ради нее он был готов на все, а она изменила ему с его же собственным братом. Самое худшее, что только можно придумать.

Боже, ничего удивительного, что Джонас так удачлив в бизнесе. Все эти годы его сжигала ярость. Ему было необходимо доказать отцу, Чарльзу и Люси, что они ему не нужны, что ему вообще никто не нужен…

Она посмотрела на Питера.

— А Люси? Что стало с ней? Он пожал плечами.

— Чарльз не был ею ослеплен и быстро разобрался, что она собою представляет. Вероятно, он объяснил ей, что, в отличие от Джонаса, не собирается на ней жениться. Поэтому она решила опять вернуться к Джонасу. — Питер покачал головой. — Но она, конечно, его больше не интересовала.

— Вы его обвиняете в том, что он ее любил?! — воскликнула Кассандра. Через какие испытания пришлось пройти Джонасу!

— Нет, — ответил Питер, — конечно, я не могу обвинять его. Но несомненно, Чарльз оказал ему добрую услугу…

— Но Джонас так не считал, — уверенно сказала она, перебив его. Питер покачал головой.

— Из-за этого-то Джонас и взорвался, и между нами произошла жуткая ссора. Он сказал, что ему больше от нас ничего не нужно, что он никогда не был членом нашей семьи, что он устроится где-нибудь в другом месте, подальше от нас, где никто не знает его проклятых родственников. — Питер вздохнул. — И, судя по всему, ему это удалось.

— Да, видимо, так, — дипломатично согласилась она, стараясь полностью осознать все, что услышала сегодня, и каким образом это может повлиять на их отношения с Джонасом. У нее уже возникли кое-какие мысли на этот счет.

— Он стал преуспевающим бизнесменом, но с личной жизнью у него по-прежнему не получается. Мне ничего не известно о его жизни за последние двенадцать лет. — Он хмуро посмотрел на Кассандру. — Я, конечно, знал, куда он уехал, и несколько раз пытался с ним связаться, но он отверг все мои попытки. Я надеялся, когда мой сын повзрослеет, он посмотрит на эти вещи другими глазами, он поймет… Впервые за двенадцать лет я встретился с ним только в этом году, когда он приехал сюда в первый раз.

Питер снова погрузился в собственные мысли.

— Он стал высоким и сильным. Судя по тому, что я слышал о его бизнесе, он очень жесткий, но всегда честный делец.

По иронии судьбы, Джонас снова вернулся в Англию из-за Чарльза, поскольку тот оставил ему свои доли в «Хантер и Кайл». И сделав это, он предоставил ей расплачиваться за все его грехи!

Жесткий, но всегда справедливый делец… Такие слова слышал Питер о своем сыне. Но по отношению к ней Джонас был каким угодно, только не справедливым Теперь она знала, как надо поступить, и возможный результат ее действий в равной степени восхищал и пугал ее.

— А где те фотографии, Питер, — громко сказала она, видя, насколько глубоко он погрузился в печальные воспоминания. Хватит ворошить прошлое, это нисколько не поможет ни ей, ни Джонасу. — Я хотела бы их посмотреть, если вы помните, где они лежат.

В альбоме Питера были тысячи фотографий его предков и детей. Кассандра вспомнила, что видела некоторые из них. Фотографии показывал им Питер, когда они приехали к нему в гости после того, как Чарльз сделал ей предложение. Тогда она не обратила внимания на маленького черноглазого мальчика, не проявив никакого интереса к младшему брату Чарльза. Она никогда с ним не встречалась и не собиралась встречаться. В то время его волосы вились и были длиннее, чем сейчас. Теперь он предпочитал строгую короткую стрижку. Черные глаза, смотревшие на нее с фотографии, были не по возрасту строгими, и в них не было веселья, даже когда мальчик улыбался. С самого детства его взгляд был суровым и задумчивым. Сердце Кассандры сжалось от жалости к мальчику.

Здесь же были фотографии Клары Хантер, оставленные только из-за того, в этом Кассандра была уверена, что она была сфотографирована вместе со своим сыном. Вообще же Питер, очевидно, не хотел хранить фотографии своей второй жены. Кассандра не имела представления о том, как эта женщина выглядит сейчас, но тогда она была прекрасна: темноволосая, с голубыми глазами, высокая, стройная. Тонкие черные брови, вздернутый носик, чувственный рот.

— Хочу тебя сразу предостеречь: держись подальше от Клары, если встретишь ее. — Питер сейчас также смотрел на фотографию своей второй жены. — Укус этих симпатичных зубок смертелен, — твердо заверил он.

— Вряд ли я когда-нибудь с ней буду общаться, — ответила Кассандра, заранее зная, что ей не понравится Клара Хантер. Как можно относиться к эгоистичной женщине, которая так поступила со своим ребенком?

Питер удивленно посмотрел на Кассандру.

— Но я думал, что Джонас решил пригласить ее на связь? Он был озадачен.

— Да, — неопределенно ответила Кассандра, не желая входить в объяснения. — Питер, можно я заберу с собой несколько фотографий? — оживленно спросила она.

— Да, конечно! Но…

— Я их обязательно верну! — пообещала она, вытаскивая из альбома фотографии, совершенно точно зная, какие именно ей нужны.

Питер по-прежнему удивленно смотрел на нее.

— Кассандра, что ты собираешься с ними делать?

Она неуверенно пожала плечами.

— Пока не знаю, — честно призналась она. — Но я точно знаю, что в Джонасе живет обиженный маленький мальчик, которого необходимо выпустить. Это причинит Джонасу боль. Но когда она уляжется, он почувствует себя намного лучше.

— И ты думаешь, эти фотографии помогут? — недоверчиво спросил Питер. — Тут?

— Честно говоря, не знаю, — устало ответила она. — Единственно, в чем я уверена, кто-то должен попробовать сделать это.

Он посмотрел на нее с восхищением.

— Ты действительно любишь Джонаса.

— Очень! — кивнула она. — Я люблю его так сильно, что не позволю ему продолжать это. — Она не стала объяснять, что имела в виду под словом «это». — Всего хорошего, Питер. Скоро увидимся!

— Надеюсь! — кивнул он, и глубокая печаль снова появилась в его глазах. — Я действительно очень надеюсь на тебя.

Она тоже очень надеялась. Но в то же время пока еще точно не знала, что именно будет делать. Когда она приехала к матери за Бетони и узнала, что Джонас там уже был и забрал девочку домой, то поняла — будет ссора.

— Где тебя весь день носили черти?! Кассандра не сразу прошла в гостиную, где ее ждал Джонас. Она сначала забежала на кухню — там Джин поила Бетони чаем. Кассандра хотела удостовериться, что ее дочь хорошо провела время у бабушки и сейчас действительно за столом. Пока Бетони пила чай со своими любимыми пирожками, Кассандра поняла, что ее присутствие здесь совершенно не требовалось.

Но и после этого Кассандра не спешила в гостиную, понимая, как Джонас сейчас разозлен Однако, чем дольше она тянет, тем, скорее всего, злее он становится. Они с Бетони вер сулись сюда уже полчаса назад, и он успел, наверное, разозлиться как следует.

Она вошла в комнату, и он, засунув руки в карманы, отошел от окна. В темном костюме, белоснежной рубашке, с аккуратно завязанных галстуком, он выглядел еще более холодным и неприступным, чем всегда. Джин сказала ей, что Джонас пришел к ним прямо из конторы. Потом он отправился к ее матери, узнав от Джин, что они с Бетони там.

Кассандра не сказала никому, куда собиралась на самом деле. Она не хотела заставлять пожилую женщину врать Джонасу. А Джой, скорее всего, не испытывая никаких угрызений совести, доложила, что Кассандра заехала к матери только для того, чтобы оставить Бетони, и сразу же исчезла по каким-то своим таинственным делам. Джой очень любила доставлять неприятности другим.

Кассандра не собиралась скрывать от Джонаса свой визит к Питеру. При данных обстоятельствах это вряд ли вообще было возможно. Но она думала рассказать ему об этом, когда сочтет нужным и в той форме, в какой будет нужно. Теперь у нее такой возможности не было.

— Джонас! — негромко позвала его она, тихо прикрывая за собой дверь. — Спасибо, что забрал Бетони от матери…

— Не притворяйся вежливой и невинной, Кассандра, — грубо оборвал ее он, стремительно направляясь к ней через комнату и пристально глядя ей в глаза. — Я спросил, где ты была весь день! Если ты встречалась с этим молокососом Симеоном…

— Не смеши меня, — ответила она, тоже резко, смело глядя ему в лицо. — Почему ты с таким упорством называешь его молокососом? Он старше меня, и совсем не мальчик! К тому же он — мой помощник. — Она торопилась все высказать ему. Вступившись за Симеона, начинала злиться на Джонаса. — Я буду встречаться с ним тогда, когда сочту нужным!

— И сегодня ты сочла это нужным? — насмешливо спросил он.

Если эти слова произнес кто-нибудь другой, можно было бы подумать, что человек ревнует. В устах Джонаса такая фраза звучала просто очередным оскорблением. Кассандра проигнорировала его замечание. Если и она начнет злиться, из их разговора не выйдет ничего хорошего. Какой бы ответ его не разозлил? Если она скажет, что встречалась с его отцом, то придется сейчас же рассказать обо всем. И она ровным счетом ничего не добьется. Может, действительно лучше сказать, что она встречалась с Симеоном? А когда его гнев утихнет, и он способен будет ее спокойно выслушать, рассказать ему обо всем. Но будет ли Джонас вообще когда-нибудь способен ее выслушать?

— Какая из тебя мать! — напал он на нее. От этого нового обвинения все ее мысли разбежались. — Ты бросаешь своего ребенка, а сама в это время таскаешься по мужикам…

— Я не таскаюсь по мужикам! — гневно ответила она, уязвленная клеветой.

Руки Джонаса больно сжали ее плечи. Она видела его разгневанное лицо прямо перед собой.

— Сколько времени продолжается ваша связь с этим твоим «помощником»?

— Я тебе уже ответила…

— Она началась еще при жизни Чарльза? — продолжал он, не слушая ее. — Ты изменяла своему мужу, который был намного старше тебя, с этим молодым любовником? — с отвращением бросил он.

— Не суди обо мне по своей матери… — вырвалось у нее. Она тут же замолчала, поняв, что сейчас просто не имела права этого говорить.

Кассандра взглянула на Джонаса и побледнела как смерть. Джонас был страшно спокоен. Он отпустил ее плечи.

— Что ты сказала? — зловеще спросил он. О, Боже!..

Глава 9

Эти слова вырвались у нее непроизвольно. Кассандра пока не собиралась говорить что-либо Джонасу. И нельзя было реагировать так на его насмешку. Сейчас он слишком разозлен ее исчезновением на целый день. Ведь она даже не сказала ему, куда направляется.

Он отстранился. Его лицо было холодным, а глаза совершенно безжизненными. От страха по спине у Кассандры побежали мурашки.

Раньше она считала, что его жестокость идет от высокомерия. Как она ошибалась!

Она вытянула перед собой руку, но так и не отважилась к нему прикоснуться, опасаясь, что он просто взорвется.

— Джонас…

— Ты была у моего отца, — сказал он бесцветным голосом, не обращая внимания на ее протянутую в мольбе руку.

Кассандра тяжело вздохнула, поняв, как плохо она сделала.

— Да! — честно призналась она, и ее протянутая рука упала. Она вся дрожала.

— Хотя я специально попросил тебя не делать этого…

— Ты приказал мне, Джонас, — мягко поправила она. — Ты меня еще никогда ни о чем не просил.

Ее щеки слегка порозовели, поскольку она вспомнила его мольбы, когда он любил ее. Тогда он наслаждался ею, словно огонь от льда, хотя огонь плавит лед… Но только не сейчас, Джонас был очень холоден и не мог растаять, что бы она ему ни говорила. И вспоминать что-то было сейчас совершенно бесполезно.

— Ты ведь знала, я не хотел, чтобы ты ездила туда, — хмуро упрекнул ее он. Она в ответ кивнула.

— Но я не обещала не делать этого, — грустно напомнила она.

В самом деле, когда они об этом разговаривали, ей удалось сменить тему разговора. Нельзя обвинить в том, что она нарушила слово. Она не давала ему никаких обещаний. Ей необходимо было встретиться с Питером.

— Правильно! — раздраженно ответил он. — Ты не обещала. — Его рот скривился. — И теперь ты считаешь себя специалистом по истории моей семьи. Заметь, моей семьи, — пошутил он, хотя ему сейчас было явно не до шуток.

Кассандра глубоко вздохнула и сочла за лучшее ничего ему не отвечать, не обострять ситуацию.

— Я просто спросила твоего отца…

— И он тебе просто ответил, — сказал Джонас, пристально глядя на нее. — Если ты хотела узнать о моем прошлом, какого черта ты не спросила сразу у меня?!

Она подняла черные брови.

— И ты бы мне все рассказал? — скептически спросила она, стараясь оставаться спокойной и глядя на его разъяренное лицо. Она вся дрожала, ожидая, что он вот-вот взорвется. Слава Богу, он не видел, как дрожали ее колени.

— Да, я бы тебе все изложил не хуже, — кивнул он.

Она нервно вздохнула.

— Твой отец прекрасно помнит обо всем, что произошло…

— Его воспоминания отличаются от моих, — перебил ее Джонас.

— Конечно! — Она сделала попытку разрядить обстановку. — Ты был ребенком, а Клара — твоя мать.

— Мое отношение к матери не изменилось и сейчас, — насмешливо заметил он.

— Я не это имела в виду, Джонас. Я только… Давай возьмем к примеру то, что произошло сегодня, — предложила она. — По твоему мнению, я «подбрасываю» ребенка матери на целый день, а сама в это время где-то таскаюсь. А по мнению Бетони, я привезла ее к бабушке, где она целый день от души шалила, а потом ее забрал домой любимый дядя. Взгляды взрослого и ребенка на одни и те же вещи совершенно различны.

Кассандра вопросительно посмотрела на него. Как он будет защищать свою детскую точку зрения, не признавая, что не прав, обвинив Кассандру в том, что она «подбросила» Бетони. Несомненно, каким-то образом ему это удастся.

— Здесь все совершенно по-другому…

— Ничуть! — настаивала на своем Кассандра. — Твой отец рассказал мне о своей семейной жизни с точки зрения несчастного мужа, ты же обвинил меня за сегодняшнее отсутствие как обманутый жених. Не такая уж большая разница. — Ее черные брови поднялись. — Я думаю, что правда лежит где-то посередине.

Джонас, прищурившись, посмотрел на нее.

— Так что же тебе рассказал мой отец о матери?

Внимание, Кассандра! — пред остерегла она сама себя. Джонас становился очень чувствительным, когда речь заходила о его матери.

— Как я поняла, они были очень разными…

— Разными?! — презрительно отозвался Джонас. — Мой отец продолжал вколачивать в мать добродетели его святой Кэтдин до тех пор, пока она не была сыта ими по горло.

Кассандра и сама предполагала что-то вроде этого. Скорее всего, Питеру вообще не стоило жениться, пока он любил свою первую жену. И поэтому Клара, выйдя за него, оказалась в ужасном положении. Но в то же время настраивать своего сына против семьи и заводить любовников, несомненно, не выход из положения. Теперь ей стало ясно, почему Джонас так бурно реагировал, когда она подумала о Чарльзе после их близости. Хотел того Джонас или нет, но поведение матери сильно сказалось на его характере.

Наверняка правда о прошлом лежала где-то посередине. И он, и Питер были правы лишь отчасти.

Она кивнула.

— Я уверена, они достаточно скоро признали, что совершили ошибку…

— Мой отец признал, что он совершил ошибку?! — невесело усмехнулся Джонас. — Плохо же ты его знаешь!

Она и не претендовала на то, что хорошо знает Питера. За все время их знакомства сегодняшний разговор был самым продолжительным и доверительным. И из него она поняла: несмотря ни на что в прошлом, Питер любил своего младшего сына так же сильно, как и Чарльза. Их натянутые отношения причиняли ему боль на протяжении всех этих лет. Боль, которую Джонас не мог полностью понять.

— А я и не претендую на это, — мягко согласилась она. — Я только знаю, он очень хочет, чтобы отношения между вами складывались иначе…

— И именно поэтому он однажды даже попытался отрицать, что является моим отцом? — с неприязнью спросил Джонас.

Кассандра нахмурилась. Она вспомнила рассказ Питера. Ведь именно Клара заявила суду, что Питер — не отец Джонаса, пытаясь таким образом решить дело в свою пользу.

Кларе нельзя было говорить об этом Джонасу. Она, конечно, хотела внушить сыну, что она права. Внушить на всю жизнь. Что же за мать была Клара Хантер?!

— И все же опеку над тобой взял именно он, Джонас, — мягко напомнила Кассандра. И по его побледневшему лицу увидела, он прекрасно понимал, насколько необычно, когда одинокий мужчина берет опеку над чужим ребенком. Тем более что у него был сын.

— Да, — резко согласился он. — После того, как ему доказали, что он мой отец, он не мог позволить мне остаться с матерью, хотя я ему был не нужен. — Он покачал головой. — Сейчас он, возможно, производит впечатление безобидного и одинокого старого человека, но тогда он не был таким, — с горечью сказал он.

— Почему же тогда на протяжении многих лет она тобою не интересовалась, словно тебя вовсе не было на свете?

— Отец сделал так, что у нее не было возможности встречаться со мной, — защищал он свою мать.

Да, Клара Хантер хорошо «воспитала» сыночка.

— Ты говорил когда-нибудь об этом с отцом, Джонас? — нахмурившись, спросила она.

— Разговаривать с ним? — Он принялся мерить шагами комнату. — Что бы это дало? Мне бы просто пришлось выслушать ту ложь, которую ты узнала сегодня, — усмехнулся он. — Какая же ты легковерная, Кассандра! Вот уж не ожидал.

Да, ему проще верить, что все женщины такие же непостоянные, как Люси. Конечно, за исключением его матери. Хотя именно она сформировала у него недоверие к женской честности. Если бы она вела себя иначе, то, возможно, он не реагировал бы так бурно на измену Люси, а воспринял бы ее как одну из небольших жизненных невзгод. Но этого Джонас не понимал. И возможно, никогда не поймет.

Кассандра не хотела встречаться с Кларой Хантер, поскольку не была уверена, что ей удастся сдержать свою злость на эту женщину за то, что она намеренно сделала со своим сыном во имя того, чтобы доставить неприятности его отцу и старшему брату.

— Я не легковерная, Джонас, — печально возразила она, — просто я смотрю на вещи менее предвзято, чем ты.

Его рот упрямо сжался.

— Здесь мы с тобой никогда не придем к согласию, так что лучше забудем об этом. Что еще он тебе сказал? — Его глаза сузились. Сейчас он о чем-то размышлял. — Не могу поверить, что вы ограничились только этим.

Она все еще не собралась с духом рассказать ему про Чарльза. Но она обязательно должна сделать это до свадьбы. К этому времени между ними не должно остаться никаких секретов, по крайней мере с ее стороны. Она его никогда не обманывала и не собиралась этого делать, пусть даже он полагал обратное. У нее оставалось четыре дня. И она непременно ему скажет!

— В чем дело, Кассандра? — усмехнулся он. Она все еще колебалась, не зная, как ответить на его вопрос. — Вы, наверное, поговорили и о том, что твой драгоценный Чарльз был не так уж безгрешен и не погнушался увести девушку у собственного брата.

— А я никогда и не думала, что он безгрешен, — спокойно ответила она. И это было правдой. — Твой отец рассказал мне о Люси, — закончила она.

Джонас поморщился.

— Не очень красивая история, правда? — усмехнулся он. — Как оказалось, Чарльз питал слабость к молодым девочкам, которые годились ему в дочери. Люси было двадцать, когда ему было тридцать шесть.

Кассандра поняла, он хотел причинить ей боль, как-то отомстить за разговор о его матери. И тем не менее насмешка ее задела, она чувствовала себя уязвленной.

Чарльз разочаровывал ее все годы их совместной жизни, и она не могла притворяться, что это не так. Но речь шла сейчас о том, что произошло задолго до их знакомства. Правда о Чарльзе тоже лежала «где-то посередине». И она, и Питер прекрасно знали — он не был безгрешным, и вовсе не считали его, как полагал Джонас, ангелом. Он был обычным человеком, со свойственными обычным людям недостатками.

Она глубоко вздохнула:

— Ты можешь думать что угодно, Джонас, — спокойно сказала она, — но мы с Чарльзом друг друга понимали.

— Как ты помнишь — он звал меня как самого дорогого гостя на вашу свадьбу, — презрительно усмехнулся Джонас.

— Да, — спокойно согласилась она. — Мы, конечно же, говорили об этом перед тем, как он тебя пригласил.

Джонас резко кивнул.

— Это приглашение напоминало пощечину.

Действительно, Джонасу могло так показаться. Чарльз снова оказался бесчувственным. Но она знала, он вовсе не хотел оскорблять Джонаса. Он совершенно искренне полагал, что если Джонас приедет на свадьбу, это поможет объединить их семью. Хотя, чтобы вернуть Джонаса, ему, конечно, нужно было избрать какой-то другой, менее болезненный способ.

— Кстати о женитьбе… — Джонас демонстративно посмотрел на часы. — Через час нам надо быть в церкви. Ты не знаешь, Джой с Колином помнят о репетиции? Я не успел сегодня спросить Колина.

Он явно намеренно изменил тему. Ей сейчас тоже не хотелось продолжать этот непростой разговор, но она понимала, их беседа далеко не окончена…

— Джой ждет ее с нетерпением, можешь мне поверить.

Поскольку Джой с Колином были свидетелями, их присутствие в церкви сегодня было необходимо.

Джонас рассмеялся.

— Я уверен в этом. Вы со своей сестрой совершенно не похожи друг на друга, правда?

Кассандра внимательно посмотрела на него.

— Что ты этим хочешь сказать? Он поднял брови, удивляясь ее защитной реакции.

— Я вовсе не собираюсь сейчас тебя критиковать, — насмешливо ответил он, имея в виду, однако, что-то совсем другое. Что же именно?

Они с Джой и впрямь не были похожи. Прежде всего Джой, окажись она в такой ситуации, не позволила бы себя шантажировать. Она бы просто отправила Джонаса восвояси с его угрозами, нисколько не заботясь о последствиях. Уже в который раз Кассандра пожалела, что у нее не было решительности ее сестры. Тогда она не поддалась бы требованиям Джонаса. Понимал ли он это? Не поэтому ли он сделал предложение именно ей, а не ее сестре? Он сказал, что делает это также и ради Бетони, но сейчас она уже сомневалась, что это правда…

Она посмотрела на него, и ее глаза сверкнули.

— То же самое можно сказать и о вас с Чарльзом.

Она хотела досадить Джонасу, и по его глазам, превратившимся в узкие щелки, и по плотно сжатому рту она поняла, что ее укол достиг цели.

— Встретимся в церкви? — весело добавила она, глядя на него совершенно невинными глазами.

Некоторое время Джонас задумчиво смотрел на нее.

— А может, вы с Джой не такие уж разные… — раздражаясь, медленно произнес он. — Джин уже готовит нам обед, — добавил он, — так что мы поедем в церковь вместе после обеда.

Кассандра была задета — он снова распоряжается в ее доме. Но что же делать, когда они с ним поженятся, от этого никуда не денешься.

Они не собирались надолго оставаться в этом доме после свадьбы. Джонас сообщил, что первое время поживет в соседней комнате Чарльза, а сразу после Нового года они начнут подыскивать себе новый дом.

Кассандра не хотела уезжать отсюда, да и для Бетони этот дом был родным. Однако нельзя было и представить, что Джонас когда-нибудь согласится жить в доме первого мужа своей жены, тем более, что им был Чарльз.

И как всегда, он сказал ей об этом, как о давно решенном деле. И как всегда, его не интересовало ее мнение.

Она усмехнулась.

— Значит, не все будет как на настоящем венчании, когда невеста и жених прибывают в церковь врозь?

Джонас спокойно встретил ее насмешливый взгляд.

— Если бы все было по-настоящему, то сегодня ночью нам с тобой пришлось разделить постель. А у меня нет такого намерения.

Кассандра побледнела от нового оскорбления. Зачем она вообще ввязывается в перепалки с этим человеком? Ведь всегда проигрывает. Впрочем, после того, как она побывала у Питера, возможно, немного и выиграла…

Ее мать и Годфри также присутствовали на репетиции. Около них вертелась взволнованная Бетони, желавшая разобраться во всем происходящем.

О венчании в церкви Кассандра думала с ужасом. Их брак не был вызван взаимной любовью и, по ее мнению, вполне достаточно быстрой и стандартной процедуры в регистрационном бюро. Им все равно придется оформить свои отношения перед тем, как отправиться в церковь.

Прекрасная и торжественная служба еще раз заставила Кассандру вспомнить, что она выходит замуж за любимого человека, который не отвечает ей взаимностью.

Ей стало совсем не по себе, когда после репетиции священник, добрый и общительный человек с ярко-голубыми глазами и белоснежной шевелюрой, подошел с ними поговорить. Несомненно, он был бы шокирован и смущен, если бы узнал о настоящей причине их свадьбы.

Джонас вел с ним светскую беседу, крепко сжимая руку Кассандры. Он словно говорил ей, что ему хорошо известно о панике, которую она сейчас испытывает. Она стремилась как можно скорее выбраться из церкви. Она боялась этого грозящего проклятием венчания.

Кассандра вздохнула с облегчением, когда они наконец вышли оттуда. Она едва нашла в себе силы попрощаться с родственниками и тут же села в машину рядом с Джонасом, на заднем сиденье которой уже сидела Бетони.

Пока они ехали домой, лицо Джонаса было угрюмым. Его мрачное настроение сулило ей возмездие, как только они останутся одни. И оно не заставило себя долго ждать.

Когда они приехали, Бетони тут же уложили спать. Джин принесла им в комнату кофе и тоже оставила их.

— Господи, да прекрати же ты это наконец! — резко сказал Джонас, взглянув на Кассандру, и засунул руки глубоко в карманы. — Ты выглядишь как привидение, с тех пор как мы вошли в церковь.

Она тяжело вздохнула.

— Я рада, что это наконец-то закончилось. — Что же с ней будет, когда наступит день настоящего венчания!

— Я уверен, что твоя мать будет очень довольна, когда мы обвенчаемся.

— Моя мать? — Кассандра вопросительно посмотрела на него — Что ты имеешь в виду?

Он сказал это слишком насмешливо, и Кассандра не сомневалась, что в этой фразе скрыт второй смысл.

— Разве непонятно? Очевидно, твоя мать полагает, что, если мы поженимся, семейный секрет никогда не выплывет наружу.

— Семейный секрет? — повторила она, чувствуя себя полнейшей идиоткой. Она никак не могла понять… О Боже, наконец она поняла!

— Я очень сомневаюсь, что моя мать знала о… об этом, — ответила она.

Боже! Эти постоянные насмешки над ее отцом! Только потому, что Чарльз был также ее мужем, она еще не рассказала ему всю правду.

Он поднял брови и несколько сбавил свой напор. Ему снова удалось ее разозлить, и ситуация была под его контролем.

— У меня сложилось впечатление, что между твоими родителями были хорошие отношения?

— Да, — подтвердила она.

Если между родителями были хорошие отношения, то отец, несомненно, рассказал матери о том, что сделал.

И все же, знала ли ее мать правду? Знала ли она, что именно случилось с фондами их компании?

Отец обычно обсуждал свои дела с матерью, приходя вечером из конторы. И то, что сделал Чарльз, должно было их поразить. Ведь это было так чудовищно… Боже мой! Знала ли мать! Не потому ли она подсунула Джонасу Джой, когда он приехал в Англию. И была так откровенно разочарована, когда выяснилось, что она его совершенно не интересует? А затем снова вздохнула с облегчением, узнав, что он решил жениться на Кассандре? Не потому ли мать делала все возможное, чтобы ввести Джонаса в круг их семьи пусть даже посаженым отцом на свадьбе Джой. Видимо, она надеялась таким образом удержать его от каких-либо нежелательных действий. Если это действительно так, то Кассандре многое становилось понятно.

Джонас скривился в усмешке.

— Неужели ты и вправду считаешь, что твоя мать так радуется нашей свадьбе, потому что я ей нравлюсь? — Он с жалостью покачал головой. — Пожалуй, меня она меньше всего хотела бы видеть своим зятем.

А Чарльз? Что думала о нем мать, узнав, что он совершил поступок, поставивший их компанию на грань банкротства? Она ничего не сказала Кассандре, и это делало ей честь, но вовсе не означало, что в глубине души она не думала о зяте много «хорошего».

— Особенно после золотого ребенка Чарльза, — презрительно добавил Джонас.

— Ради Бога, прекрати его так называть! — воскликнула Кассандра. — Неужели ты настолько погряз в своих обидах, что не видишь, как отец и брат, которых ты во всем обвиняешь, любили тебя, а все эти годы тебе врала твоя мать!

— Я просил тебя оставить ее в покое!

— С какой стати я должна оставлять ее в покое?! Ты боишься поговорить со своим отцом? Да?

— Я не боюсь никого, и его тем более. — В его голосе послышалась ярость.

— Тогда докажи это, — нетерпеливо потребовала она. — Поезжай к отцу, выслушай его. Если ты после этого не изменишь свою точку зрения, то мы на этом закончим. Только не держись за свои предубеждения, которым больше двадцати лет. А что касается Чарльза… — Она на секунду замолчала от охватившего ее волнения. — Я знаю, он не был ангелом…

— Это признание делает тебе честь, — насмешливо отозвался он.

— Замолчи, замолчи сейчас же! — Она пристально посмотрела на него. — В растрате фондов компании повинен Чарльз, а не мой отец, — набравшись смелости, наконец выпалила она. В комнате воцарилась зловещая тишина.

Несколько напряженных минут Джонас смотрел на нее безумными глазами. Затем он заговорил.

— Что ты несешь, Кассандра? Чарльз не мог этого сделать. Он…

— Но это так, Джонас! — в отчаянии сказала она. Больше всего на свете она боялась, что он сейчас ей не поверит. — Я не говорила тебе об этом раньше, потому что… потому что…

— Уверяю тебя, Кассандра, я все как следует проверил, прежде чем с тобой об этом говорить, — убежденно сказал он. — Имени Чарльза нет ни на одном документе, относящемся к этому делу. Из них же следует, что это, несомненно, сделал твой отец.

Сначала Кассандра была готова расплакаться из-за того, что выдала Чарльза. Но сейчас она недоверчиво смотрела на Джонаса, видя по его лицу, что он сказал правду. Что же это значило? Откуда имя ее отца появилось на тех документах? Оно могло быть только в том случае, если виноват действительно он. И кроме того…

— Чего ты хотела этим добиться, Кассандра? — раздраженно поинтересовался Джонас. — Уверяю тебя, ответственность за растрату лежит на твоем отце. Хотя теперь не имеет никакого значения, кто из них это сделал. Результат одинаков: через четыре дня ты станешь моей женой.

Но для нее это имело значение! Зачем Чарльз ее обманул? Зачем?!

— А сейчас, по-моему, лучше заняться другим, — добавил Джонас и, резко подняв ее на ноги, крепко поцеловал.

Этот разговор вверг Кассандру в оцепенение, и сейчас она ни на что не реагировала. Просто была неспособна противостоять его атаке.

Когда он наконец поднял голову, его лицо было еще более жестоким.

— Я не отстану от тебя, Кассандра. Ты станешь моей женой! — Он оттолкнул ее от себя и быстрыми шагами вышел из комнаты. Через мгновение она услышала, как он вышел из дома, хлопнув дверью.

Кассандра стояла на том месте, где он ее оставил, не в силах пошевелиться. Теперь она должна убедить Джонаса: говоря ему сейчас об отце и Чарльзе, она думала, что это правда. Иначе их совместная жизнь превратится в сплошной кошмар!

Глава 10

Мать удивилась, снова увидев дочь у себя дома. Когда они сегодня расставались, Кассандра ничего не сказала о том, что собирается зайти к ней вечером. К тому же, было уже поздно: одиннадцатый час. Но Кассандре стало необходимо увидеться с матерью сегодня же вечером; она не могла ждать до утра.

После внезапного ухода Джонаса она еще долго пребывала в раздумье, снова и снова прокручивая в голове то, что услышала. И все-таки это был отец, а не Чарльз! Бог знает, сколько времени эта мысль кружилась у нее в голове, и ни о чем другом она не могла думать. Джонас был уверен. Он был настолько уверен, что деньги растратил именно ее отец, что и она в этом больше не сомневалась.

Она долго думала, почему Чарльз взял вину на себя. Единственный ответ — из-за своей мягкости, оберегая ее. Он понимал, как ей будет больно, когда она узнает, что отец, которого она просто обожала, совершил такое. Чарльз, конечно, не мог предположить, что сам умрет через два месяца, и проблема так и останется неразрешенной.

Она заплакала, пораженная глубиной его заботы. Хотя, конечно, таким образом он хотел затушевать свои собственные недостатки, с которыми он не мог или просто не хотел бороться…

Как только ее слезы высохли, она поняла, что насчет матери Джонас тоже прав. Она должна знать правду! Именно поэтому Кассандра сейчас к ней пришла.

— Что-нибудь случилось? — озабоченно спросила ее мать, откладывая в сторону книгу и поднимаясь с кресла. — Бетони?..

— С ней все в порядке, она спит. В случае чего — Джин всегда рядом, — успокоила ее Кассандра.

Она сняла пальто и перчатки, положила их на спинку стула: ее визит отнюдь не будет коротким. Потом пристально посмотрела на мать.

Услышав, что с Бетони все нормально, Маргарита вздохнула с облегчением. Но она была удивлена и чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом Кассандры.

— В чем дело, Кассандра? — наконец раздраженно спросила она. — Ты снова поссорилась с Джонасом?

Казалось ли это, или к матери на самом деле вернулось беспокойство, когда она задала этот вопрос? Нет, ей не показалось. В глазах Маргариты вспыхнула тревога при мысли, что визит ее дочери связан с Джонасом.

— Нет, мы с ним не поссорились, — устало сказала она, — по крайней мере, не больше чем всегда, — сухо добавила она.

Ведь правда, сегодня вечером Джонас разбушевался далеко не в первый раз. Но он вернется, в этом она не сомневалась. Он просто не может не вернуться! Ведь он сказал, что через четыре дня она станет его женой.

— Похоже, у вас с Джонасом довольно бурные отношения, — недовольно сказала мать. — Но в жизни иногда встречается и такое, и люди неплохо уживаются вместе. Это меня не особенно беспокоит…

— Давай изменим тон, прекратим болтать, — оборвала ее Кассандра. — Джонас хочет жениться на мне только затем, чтобы получить мою долю в компании и контроль над акциями, которые Чарльз оставил Бетони, — резко сказала она. — Так что уживемся мы или нет, не имеет никакого значения. На этот счет можешь не волноваться.

Мать открыла рот от изумления, и Кассандра была уверена, что она не притворяется.

— По-моему, здесь ты ошибаешься, Кассандра…

— Нет, — ответила она, бухнувшись на диван. — Тебе, мать, тоже лучше сесть, — заботливо посоветовала она. — Нам нужно о многом поговорить, и поэтому стоит устроиться поудобнее. Садись, мать! — резко повторила она, поскольку Маргарита стояла, не двигаясь с места.

Ее глаза широко раскрылись от негодования, но тем не менее она села.

— Кассандра! — Она раздраженно поправила юбку. — Мне не нравится, как ты сейчас со мной разговариваешь!

— Учусь у Джонаса, — сухо ответила она.

— Когда мужчина немного грубоват, но, конечно, не переходит границы, это делает его привлекательным, — чопорно сказала Маргарита, — но для женщины…

— Опять болтовня. Это самая отталкивающая черта как в женщине, так и в мужчине.

Слегка румяное лицо Маргариты теперь побагровело от гнева.

— Когда закончилась твоя мятежная юность, я надеялась, что ты успокоишься и станешь более почтительной дочерью! — Мать повысила голос, стараясь хоть отчасти вернуть себе контроль над разговором.

Кассандру нисколько не испугал этот упрек. Ее глаза сузились.

— Именно поэтому ты вздохнула с облегчением, когда Джонас решил вместо Джой жениться на мне? — вежливо спросила она. — Ты полагала, что я более сговорчива?

— Кассандра, ты не выпила? — нахмурилась Маргарита.

— Нет, хотя следовало бы. Может, тогда мне было бы все равно. Ты не ответила на мой вопрос, мать! — Кассандра заметила, Маргарита пытается изменить тему разговора. — Ты считаешь, что я более уступчива, чем Джой, особенно когда правда выплывает наружу?

Со щек Маргариты сполз румянец, но остались багровые пятна, что делало ее похожей на клоуна.

— Какая правда, Кассандра? — Она рассмеялась от удивления, хотя сама почувствовала, как фальшиво звучит ее смех. — О чем ты? По-моему, болтаю не я, дорогая…

— Не надо разговаривать со мной как с маленькой, мать! — резко перебила ее Кассандра, повышая голос. — Как это произошло? К вам пришел Чарльз и сказал: ему известно о том, что отец растратил фонды компании? А когда отец умер, ты убедила Чарльза никому не говорить, что именно отец…

— Все было совсем не так! — горячо возразила ей мать, подаваясь вперед и садясь на самый краешек кресла. — Это была идея Чарльза не… — Она внезапно замолчала, увидев ликующее лицо Кассандры. Ее мать попалась в ловушку, которую она поставила.

— Это нечестно, Кассандра! — сказала она дрожащим голосом.

Кассандра тяжело вздохнула — подтвердились ее худшие предположения.

— Да, — согласилась она и даже пожалела свою мать, которая сейчас выглядела на все свои пятьдесят два года. Ее лицо сразу осунулось и постарело. — Но была ли ты честна со мной, не сказав правды после смерти Чарльза?! — спросила она.

— Ох, Кассандра, когда это произошло, я просто не знала, что делать. — Мать была подавлена. — Последние десять месяцев были сплошным кошмаром. — Она покачала головой и глубоко вздохнула. — Я все время думала, что будет, когда Джонас узнает.

— Ты допускала мысль, что он не докопается?

— Нет, я так не думала, но я надеялась…

— Я тоже! — Кассандра раздраженно кивнула. — А тебе не приходило в голову, что эти последние десять месяцев могли быть не такими уж кошмарными, держись мы все вместе, а не врозь?

На самом деле мать, конечно, не могла ей всего рассказать. Дело было в их отношениях. Маргарита просто не понимала ее и не могла предугадать реакцию дочери на правду. Кассандра никогда не была ей так близка, как Джой, которая откровенничала со всеми независимо от того, нравилось это людям или нет.

— Ты не понимаешь, каким кошмаром все это было для меня. — Дрожащей рукой Маргарита провела по лицу. — Годфри настаивал, чтобы я вышла за него замуж. Все вокруг казалось мне настолько безнадежным, что я едва не приняла его предложение.

Бедный Годфри! Весело ему было, если бы Маргарита согласилась стать его женой!

— Тебе очень повезло — вместо тебя в жертву принесла себя я. Я имею в виду Джонаса. — Ее глаза вспыхнули.

— Я только хотела сказать…

Мать резко замолчала, в прихожей снова раздался звонок. Этот второй ночной визит ее очень удивил.

— Кто бы это мог быть, среди ночи… Наверное Джой снова забыла ключ, — устало вздохнула она, сетуя на рассеянность своей младшей дочери. — Кассандра, я думаю, не стоит обсуждать все это при Джой.

— Она уже не ребенок! — оборвала ее Кассандра. — И не пора ли тебе прекратить оберегать ее, скрывая от нее правду? Ей уже двадцать три…

— Я вовсе Джой не оберегаю, — страстно сказала Маргарита. И по ее глазам Кассандра поняла, что она сказала правду. — Джой — болтушка. И можно не сомневаться, что она расскажет всем, во всяком случае Колину. Я надеюсь, что пока еще не многим известно о случившемся, и лучший способ оставить все в тайне…

Дверь открылась, появился дворецкий, а следом за ним гость.

— Джонас!.. — изумленно произнесла она и медленно поднялась, с ужасом глядя, как он быстрыми шагами входит в комнату. Кассандра тоже смотрела на него, пока еще не понимая, как относиться к его неожиданному появлению. Она знала, что он вернется, но не ожидала, что так скоро. Что ему понадобилось здесь?!

— Я вернулся, и Джин сказала, что ты здесь, — как всегда, кратко ответил он на ее еще незаданный вопрос.

Зачем ему вообще понадобилось возвращаться? Она нахмурилась. Когда он уходил, было не похоже, что он собирается вернуться в скором времени. И как всегда, она ничего не могла прочесть на его лице. Придется ждать, пока он сам не соизволит все ей объяснить. Если соизволит.

— Спасибо, Дженкинс, — поблагодарила Маргарита дворецкого, по-прежнему в замешательстве глядя на Джонаса. — Сегодня вы мне больше не нужны, если только… Джонас, ты не хочешь кофе или еще чего-нибудь, — добавила она, смущенная, что не догадалась сразу спросить об этом.

Его рот скривился.

— Если захочу, я сам налью себе «еще чего-нибудь», — сухо сказал он, взглянув на стоящий в открытом баре графин с бренди. — В самом деле, — добавил он, как только дворецкий вышел из комнаты, — судя по вашему виду, нам всем не повредит глоток «чего-нибудь»!

Он подошел к бару и налил бренди в три стакана. Кассандра не выносила бренди. Мать тоже нельзя было отнести к любительнице этого напитка. Но если Джонас сказал, что это им не повредит, то они, конечно, выпьют. Никто не собирался с ним спорить ни по какому поводу, они взяли предложенные стаканы. Мать по-прежнему нервничала, глядя на него. Кассандра тоже настороженно смотрела на Джонаса. Он, взяв свой стакан, подошел и сел на диван рядом с ней, хотя в комнате были свободные кресла. Он мог бы сесть как можно дальше от нее, продемонстрировав, что не собирается прикасаться к ней. Сегодняшняя его злобная выходка в счет не шла. Вместо этого он опустился рядом — теперь они сидели, прижавшись друг к другу. Джонас выпил бренди одним глотком и поморщился.

— Когда я вошел, вы, леди, кажется о чем-то беседовали? — вежливо спросил он, посмотрев на них обеих.

Маргарита отважно отхлебнула бренди из своего стакана и почувствовала, как огненная жидкость обожгла ей горло.

Кассандра гадала, как много ему удалось услышать из последней реплики матери. И было ли это важно? Она посмотрела на мать.

— Расскажи ему все, — спокойно предложила Кассандра.

Маргарита тяжело вздохнула.

— Право, Кассандра, мне бы не хотелось беспокоить Джонаса…

— Я уже обеспокоен! — резко отозвался он. — Я очень обеспокоен. Ведь Кассандру уверили в том, что фонды компании присвоил и использовал в личных целях Чарльз, а не ваш муж.

— Джонас, не надо, пожалуйста, — запротестовала Маргарита. — Ты делаешь из Давида просто какого-то преступника!

Кассандра взглянула на Джонаса. Он поверил ей. Когда он уходил, он был с ней холоден, насмешлив, презрителен. А теперь, хотя не прошло и двух часов, он полностью изменил свое отношение. Что же с ним случилось за эти два часа? Чем вызвана эта перемена?

Он повернулся к ней, почувствовав на себе вопросительный взгляд ее черных глаз. Спокойно отставил стакан с бренди и взял ее за руку. Касание его пальцев было нежным и успокаивающим.

— А он им и был, — тихо ответил он. — То, что сделал ваш муж — самое настоящее преступление…

— Господи, это были его собственные деньги! — возразила мать.

— ..Преступление, за которое, будь он сейчас жив, ему пришлось бы отвечать по закону, — уверенно закончил Джонас.

Маргарита побледнела.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что Давид это понимал и специально…

— Нет, я, конечно, не имел в виду, что ваш муж специально подстроил тот несчастный случай и покончил жизнь самоубийством, — перебил ее Джонас. — Я только хочу сказать, что если бы сейчас хоть один из компаньонов был жив, то не стоило даже и думать о том, что происшедшее каким-то образом можно скрыть.

Он повернулся к Кассандре, почувствовав, как она напряглась.

— Не бойся, — мягко сказал он ей, — несмотря ни на что, я не нарушу свое обещание. Я только хочу узнать, что теперь собираешься делать ты.

Кассандра изумленно замерла. Ее сердце застучало так громко, что, казалось, его удары слышны по всей комнате.

— Ты уже не хочешь получить мою долю?.. Он усмехнулся, но теперь уже над собой.

— ..Вместе с женой, которая меня ненавидит.

Ей стало душно. Джонас больше не хотел, чтобы она стала его женой. О, Боже! Но она уже не представляла свою жизнь без него. Он был ей нужен!

Он непроизвольно сжал ее руку и снова повернулся к Маргарите.

— Я силой заставлял вашу дочь выйти за меня, — честно признался он. — И она была готова принести себя в жертву, поскольку любит вас всех… И Чарльза, — грубовато добавил он. Он посмотрел на Кассандру, и в его глазах было извинение. — Должно быть, ты его очень любила и поэтому вынесла все те неприятности, которые я тебе доставил за два последних месяца. — Он со вздохом покачал головой.

— Да, — согласилась она, по-прежнему пребывая в оцепенении.

Она очень любила Чарльза, она любила его до сих пор. Но это была любовь скорее к своенравному ребенку, которого надо либо наказывать, либо баловать. Она же никогда не видела от него ни помощи, ни защиты. Джонаса же она просто любила за то, что он такой, какой есть, за то, что, несмотря на собственную уязвимость, он способен защитить другого человека, заботиться о нем… И теперь он освобождал ее от данного ему слова!

— Джонас…

— Я больше не позволю тебе приносить себя в жертву, — резко сказал он. — Мы все — одна семья, и во время шторма должны быть вместе, не ссориться, не обижаться друг на друга, а быть вместе, — убежденно сказал он.

Это было просто поразительно. Джонас всегда поступал вопреки желаниям семьи, как ее, так и своей собственной. Но сейчас призыв к объединению прозвучал совершенно искренне.

— Я последовал твоему совету, Кассандра, и съездил к своему отцу, — произнес он в ответ на ее удивленный взгляд. — Это было для меня не просто, но я хотел помириться с ним.

Я выслушал всю историю его отношений с моей матерью. И если даже не со всем согласился, то понял, что вещи не обязательно могут быть черными или белыми, иногда они оказываются серыми.

Кассандра смотрела на него широко открытыми глазами.

— Но твоя мать… Он поморщился.

— Она не ангел. Я уже много лет об этом догадывался, а иногда точка зрения другого человека очень помогает разобраться в своих мыслях.

Он тяжело вздохнул. Кассандра понимала, как нелегко ему было выслушивать подобные вещи, и тем более признавать, что это правда.

— Мне очень жаль.

— А мне нет! — Он попытался улыбнуться, но ему не удалось. — Может, лучше так, чем никак. — Он пожал плечами. — Мне стоит попробовать начать жить по-другому и перестать мстить близким людям. — Некоторое время он помолчал, а затем добавил:

— Как только я урегулирую все дела, связанные с «Хантер и Кайл», я возвращусь в Штаты и…

— Нет! — воскликнула Кассандра, напуганная тем, что он может уехать. Она резко встала и посмотрела на него с мольбой в глазах. — Не делай этого!

— Не волнуйся, — успокоил он ее, криво усмехнувшись. — Я не уеду до тех пор, пока не удостоверюсь, что дела в «Хантер и Кайл» идут нормально.

— Ты ничего не понял, Джонас! — сказала она, забыв о своей гордости. — Я не хочу, чтоб ты уезжал. Я… — Она решила сказать ему все откровенно. — Я не хочу, чтобы ты расторг нашу помолвку. Я хочу… Я хочу…

Они с Джонасом смотрели друг на друга, не замечая никого вокруг, словно были в комнате одни.

— А чего ты хочешь, Кассандра? — Сейчас он смотрел на нее настороженно. Он ждал и одновременно боялся ее ответа.

Боялся? Джонас? Нет, это был не страх, скорее трепет. Казалось, от ее ответа для него зависело очень многое. Видимо, так оно и было… Но она боялась ему ответить, опасалась, что он снова посмеется над ней.

— Если ты уедешь, Бетони будет тосковать, — грубовато ответила она.

Глаза Джонаса потемнели. Но как-только он подумал о девочке, его лицо снова смягчилось.

— Я тоже буду тосковать по ней, — сказал он. — Может, ты позволишь ей иногда меня навещать?

— В Америке?

— Да.

— Тебя и твою жену?

Она не знала причин его отъезда в Америку. Если он на самом деле спешил вернуться к женщине…

Его рот скривился. Он снова смеялся над собой.

— Теперь я сомневаюсь, что когда-нибудь женюсь.

Она внимательно посмотрела на него, и в ее сердце вновь появилась надежда — из-за слова «теперь».

— Почему?

— Может, будет лучше, если я оставлю вас одних? — поднялась Маргарита, напомнив о своем присутствии и справедливо считая себя здесь абсолютно лишней.

— Нет, не надо, — твердо ответила ей Кассандра. — Лучше уйдем мы с Джонасом.

— Мы? — удивленно поднял он брови.

— Да, мы, — кивнула она. — Несмотря на то, что ты говорил раньше. Мы… Нам надо завершить репетицию свадьбы.

Сейчас она рисковала. Она рисковала, как никогда в жизни. И ставка была такая высокая, какую только можно придумать: ее будущее с Джонасом.

Нахмурившись, он вопросительно посмотрел на нее. Кассандра спокойно выдержала его пристальный взгляд, хотя сейчас ее переполняла неуверенность. А вдруг она проиграет? Но в то же время она ничего не теряла. Если она не сделает попытки остановить его, Джонас уедет, забрав все ее надежды на счастливую жизнь с ним. Проигрывать было нечего, а выиграть можно все. И она надеялась. Ведь что-то в ее характере заставило Джонаса изменить отношение к семье.

— Хорошо, — наконец охрипшим голосом ответил он. И Кассандра снова стала дышать. Значит, все это она не выдумала. Джонас повернулся к Маргарите.

— Насчет «Хантер и Кайл» не беспокойтесь, — заверил он. — С этим я все улажу.

— Кассандра… — Мать неуверенно посмотрела на нее.

— Джонас сказал тебе — не беспокойся! — Она успокаивающе пожала ей руку и поцеловала Маргариту в щеку. — Я заеду к тебе завтра утром или после полудня, — пообещала она и посмотрела на Джонаса. Ее сердце громко забилось. Он был так красив, и она так сильно его любила…

— Пошли? — спросила она дрогнувшим голосом.

Когда они вышли на улицу, Кассандра вспомнила, что они приехали на разных машинах. Но именно сейчас она не хотела расставаться с Джонасом.

— Мы поедем на твоей машине, — твердо сказала она. — Свою я смогу забрать завтра утром.

— Кассандра…

— Давай сначала вернемся домой, Джонас, — попросила она.

Ей необходимо время, чтобы собраться с мыслями перед следующим штурмом. Будет нелегко сказать Джонасу, что она его любит, и тем более убедить его в этом. А что, если он все-таки отвергнет ее любовь? Она даже боялась подумать об этом.

— Как скажешь, — неожиданно легко согласился он. Вероятно, и ему нужно было как-то успокоиться.

Она надеялась, что он не станет теперь выстраивать ту свою защиту, которая делала невозможным разговор о действительно важных вещах. Им нужно попытаться разобраться в чувствах, которые они испытывали друг к другу…

Джин ничуть не удивилась, увидев, что они вернулись вместе. Заверив их, что Бетони спит и не заметила их отсутствия, она ушла, пожелав им спокойной ночи.

Кассандре так и не хватило времени, чтобы собраться с мыслями перед предстоящим разговором. Глядя на Джонаса через гостиную, она нервничала, как школьница. И Джонас был таким же бледным и напряженным, как и она. Она просто не знала, с чего начать разговор.

— Я люблю тебя, Кассандра Кайл-Хантер! — сказал он, нарушив неловкую тишину. — И я никогда не говорил этого ни одной другой женщине.

Вся ее нервозность, все ее сомнения, все, кроме того, что этот замечательный, восхитительный человек — теперь она была полностью согласна с Бетони — любит ее, вылетело у нее из головы. Она была счастлива.

— О, Джонас! — воскликнула она, бросаясь в его объятия. — Я тоже тебя люблю! Боже, как я тебя люблю!

Она осыпала поцелуями его суровое лицо, смеясь и плача одновременно. Но и ее слезы, и ее смех тут же утихли, как только Джонас сжал ее в своих объятиях и поцеловал в губы. В этот огненный поцелуй он вложил свое чувство, чувство, которое он выразил уже однажды прикосновением губ и страстными объятиями в ту незабываемую ночь. Теперь она не сомневалась, что он любил ее уже тогда. Он прервал продолжительный поцелуй и взволнованно заглянул ей в глаза.

— Как я люблю тебя, Кассандра, — простонал он. — Уже девять месяцев, с того дня, как я вернулся в Англию. Когда я увидел тебя, я понял: хочу, чтобы ты стала моей. Я за это себя презирал. Поэтому с самой первой нашей встречи я был с тобой не таким, какой я на самом деле, — печально сказал он. — Я разжигал в себе ненависть. Я не хотел любить тебя! Когда мне стало известно, что деньги компании растрачены, я решил: есть возможность жениться на тебе, не признаваясь в любви. — Он покачал головой, испытывая отвращение к себе. — В этом причина, а не в том, что ты вдова Чарльза.

Кассандра изумленно посмотрела на него и положила руку на его широкое плечо. После его страстного поцелуя она едва держалась на ногах.

— Все это время? — недоверчиво спросила она. Это невероятно!

— Да, — ответил он и вновь усмехнулся. — И все это время я постоянно спрашивал себя, как бы я поступил, если пять лет назад все-таки приехал на вашу с Чарльзом свадьбу и почувствовал к тебе то же самое.

Его глаза потемнели, наполнившись болью при этой мучительной мысли.

— Я любила Чарльза и не хочу отрицать это, — сказала она охрипшим голосом, — хотя далеко не всегда это было просто. Мне приходилось быть сильной. Она замолчала.

— Я знаю, что ты любила его, — ответил Джонас, — и всегда об этом знал. Но мне было легче верить, что ты его одурачила, выйдя за него замуж. Я заодно хотел убедить и себя, что ты не заслуживаешь ничьей любви. — Он печально покачал головой. — Любить намного сложнее, чем ненавидеть, Кассандра, — грубовато заметил он. — Когда сегодня вечером я увидел, что ты готова на все, чтобы только не выходить за меня, и даже примешала сюда Чарльза…

— Но тогда я действительно верила, что это правда! — возразила она, и ее глаза потемнели. Она вспомнила, как тяжело ей было от мысли, что она выдала Чарльза.

Джонас кивнул.

— Выходя от тебя, я чувствовал, что ты поверила моим словам. Я сел, подумал и понял, ты действительно полагала, что это сделал Чарльз, и все время ты его защищала. Тебя действительно потрясли мои слова о том, что виноват не он. И я понял, что лишь один человек мог тебе об этом сказать: сам Чарльз. Когда я наконец понял это, мне пришлось признать, что мой брат не был таким эгоистичным, каким я его считал. Он любил тебя. Все эти годы я был его врагом и врагом твоего отца, и теперь у меня рухнули все надежды, что когда-нибудь мы с тобой будем вместе. Поняв это, я должен был отпустить тебя…

— Но я не хочу, чтобы ты отпускал меня! — горячо сказала она, обняв его.

— И я тоже не хочу отпускать тебя, но тогда у меня не было выбора.

— А теперь? — Она вопросительно посмотрела на него.

Он обвил ее руками.

— А теперь я хочу, чтобы ты стала моей женой! Я хочу, чтобы у нас были дети. Хочу быть всегда с тобой, все делить с тобой, состариться вместе с тобой…

— Ты никогда не состаришься, Джонас. — Она любовно провела пальцами по его щеке. — Для меня никогда. Теперь мне кажется, что я полюбила тебя с первого взгляда, когда мы с тобой встретились в первый раз девять месяцев назад. И слава Богу, что ты не приехал пять лет назад и не подверг нас всех этому испытанию. Неизвестно, как бы тогда все обернулось. — Она покачала головой, раздумывая над этим.

Он пристально посмотрел на нее.

— Ты выйдешь за меня, Кассандра? Выйдешь, после всего того, что я делал и что говорил?

Она улыбнулась сквозь выступившие на ее глазах слезы.

— Если одним из условий сделки будет твое обязательство делить со мной постель.

— Отныне никаких сделок, Кассандра, — горячо пообещал он. — Теперь, когда я знаю, что ты любишь меня, ничто не удержит меня. Хотя я до сих пор не понимаю, как ты могла меня полюбить. Я был к тебе так жесток…

— Ты не жесток, Джонас. — Она заставила его замолчать, коснувшись пальцами его губ, — просто тебе было больно. А люди, которым больно, сами приносят боль. Особенно тем, кто им не безразличен.

Может быть, она всегда знала об этом. В ней жила надежда, что она ему так же не безразлична, как и он ей. Она все еще не могла поверить, что он уже любит ее!

— Я не хочу, Джонас, чтобы тебе когда-нибудь опять стало больно, — горячо сказала она.

— Мне больно уже сейчас, Кассандра, — тихо сказал он и прижал ее к себе, давая понять, что именно он имеет в виду.

— Я вылечу твою боль, — неразборчиво проговорила она, целуя его в губы. — Может быть, на сей раз этим лучше заняться в спальне?

— Да, пожалуй, — согласился он. Он поднял ее на руки и посмотрел в ее счастливое лицо.

— Я люблю тебя, Кассандра! И обещаю, что всю жизнь буду доказывать, насколько сильна моя любовь!

Она обхватила его руками за шею.

— Пожалуйста! Можешь начинать уже сейчас!

Он весело рассмеялся, и это был смех счастливого человека, самый прекрасный смех, который слышала Кассандра когда-нибудь в жизни…

Примечания

1

В Англии дети начинают посещать занятия в подготовительных классах с четырех лет.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8