Так обстояло дело, в частности, и на 1-м Украинском фронте.
      15 ноября, когда в полосе 38-й армии уже шли ожесточенные бои с атакующей мощной танковой группировкой врага, армии правого крыла фронта - 13-я и 60-я продолжали успешное наступление на запад. 17 ноября войска 60-й армии освободили крупный узел дорог Коростень, а на следующий день 13-я армия выбила противника из г. Ельска. В результате железная дорога на г. Мозырь была перерезана и связь между группами армий "Центр" и "Юг" надежно прервана.
      Над ударной группировкой противника, нацелившейся на столицу Украины, нависла угроза с севера и запада, со стороны Коростеня и находившегося тогда в наших руках Житомира. И именно это продиктовало немецко-фашистскому командованию необходимость наступать на Житомир и этим ослабить свои силы, наступавшие на Киев. Однако и после 20 ноября, когда мы вынуждены были оставить Житомир, угроза удара во фланг и в тыл ударной группировки врага продолжала существовать и отвлекала часть ее сил.
      Таким образом, следует признать ясным вопрос о неизбежности раздвоения усилий ударной группировки противника. Но беспочвенность его наступательного плана состояла не только в этом. Ибо вообще шансы немецко-фашистского командования на успех попытки вновь захватить Киев были равны нулю. Это подтверждается тем, что его удар в районе Фастова не поколебал нашей обороны, а в районе Брусилова натолкнулся на непреодолимое сопротивление. Достаточно сказать, что только с 11 по 17 ноября на фронте от Житомира до Фастова было подбито и сожжено 390 фашистских танков и самоходно-артиллерийских установок, 68 бронемашин, 26 орудий и уничтожено до 9 тыс. немецких солдат и офицеров{122}.
      Именно все это вместе взятое, а не мнимая распутица и прочие "причины" привели к срыву плана противника. Тот же Меллентин, например, признал: "Фронтальный удар дивизии "Лейбштандарт"{123} на Брусилов провалился; впервые за время войны эта знаменитая дивизия не сумела выполнить поставленной задачи"{124}.
      Говоря о причинах провала вражеского контрудара, следует упомянуть и такой фактор, оказавший решающее влияние на ход событий, как успешно проведенная в ходе боев под Житомиром и Брусиловом крупная перегруппировка войск 1-го Украинского фронта, способствовавшая организации прочной обороны. Противник вновь натолкнулся на стойкость советских войск в обороне, на непрерывные контратаки и, будучи не в силах решительно преодолеть их сопротивление, даже в первые дни продвигался не более чем на 4,5-5 км в день.
      В результате всего этого враг и понес столь огромные потери, что вынужден был прекратить наступление. В данном отношении весьма показательно положение, например, в 7-й танковой дивизии, о котором рассказал в своих показаниях перешедший на сторону советских войск немецкий офицер-танкист. "После того как немецкие войска заняли Житомир, - сообщил он, - мы несколько воспрянули духом. Появились проблески надежды, что нам удастся опять зацепиться за Днепр и удержать за собой хотя бы часть Украины. В связи с занятием Житомира Гитлер издал приказ, в котором требовал развивать наступление и во что бы то ни стало занять Киев... Мы продвигались вперед с огромным трудом и несли тяжелые потери. К концу ноября наша дивизия потеряла не менее 70% личного состава и почти весь танковый парк. Ожесточенная битва поглощала все силы. Пополнения не покрывали наших потерь. Обескровленные и измотанные части выдохлись и не в состоянии были продолжать атаки"{125}.
      Тяжелые потери, понесенные немецкими дивизиями, особенно танковыми, вынудили гитлеровское командование 25 ноября прекратить наступление вдоль шоссе Житомир-Киев.
      Мы же готовились разгромить вражескую группировку и восстановить положение, существовавшее до 15 ноября. Силами для осуществления таких задач фронт уже располагал. Сначала предполагалось нанести удар на следующий день, затем он был отсрочен еще на двое суток. Но в конце концов было решено, что недостаточно восстановить положение и что целесообразнее занять жесткую оборону, измотать противника в случае перехода его в наступление, а с подходом дополнительных сил начать подготовку контрнаступления, разгромить правое крыло вражеских войск на Украине и выйти на рубеж р. Южный Буг.
      29 ноября командующий фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин, согласно директиве Ставки, поставил армиям задачи на оборону и доукомплектование войск.
      38-я армия обороняла рубеж Негребовка, Ставище, Ястребенька, Сущанка протяженностью 42 км. Ее задача заключалась в пресечении возможных попыток врага прорваться на киевском направлении и в подготовке войск к активным действиям - пополнении и обучении личного состава, довооружении, создании необходимых запасов.
      Противостояли нам танковые дивизии - 8, 19 и 25-я, а до 3 декабря также 1-я, 7-я и танковая дивизии СС "Адольф Гитлер". Кроме того, как мы предполагали, во втором эшелоне вражеской обороны находилась на доукомплектовании 20-я моторизованная дивизия. Противник здесь теперь не предпринимал активных действий танками и живой силой, ограничиваясь ведением разведки и огневыми налетами артиллерии и особенно шестиствольных минометов.
      Но если на всем левом крыле 1-го Украинского фронта наступило затишье, то иначе обстояло дело на правом, в полосе 60-й армии. Немецко-фашистское командование не оставляло надежды отбросить наши войска за Днепр и в декабре предприняло новые попытки овладеть Киевом со стороны Коростеня и Малина и восстановить локтевую связь с группой армий "Центр".
      Кстати, уже упоминавшийся Меллентин в своих мемуарах утверждал, будто бы это наступление вследствие эффективных мер фашистского командования по соблюдению полной внезапности явилось неожиданным для советских войск{126}. Однако он напрасно тешит себя этой мыслью. Меры предосторожности не помогли, о чем свидетельствуют документы.
      Так, в отчете войсковой разведки 38-й армии в те дни отмечалось: "В результате активных действий разведчиков, путем захвата контрольных пленных на фронте армии были установлены следующие перегруппировки: 3.12.43 противник снял с участка фронта армии 1 тд, 7 тд и тд СС "Адольф Гитлер", перебросил их на другой участок, рокировал сев. Кочерово тд СС "Райх" и ввел в первую линию обороны 8 тд, снятую из района сев. Житомир, и вывел в резерв 20 мд"{127}.
      Итак, армейская разведка зафиксировала, что танковые дивизии убыли. Фронтовая же проследила их дальнейший маршрут. Из ее донесения на 18 часов 5 декабря 1943 г. было известно следующее: "Радиоразведкой установлено перемещение узлов связи штабов: 7 тд из Юзефовка в Ивановичи (20 км западнее Черняхов), 8 тд из Царевка в Юзефовка, 48 тк из Попельня в район Вильск (15 км сев.-зап. Житомир). Одна из радиостанций, предположительно из сети тд СС "Адольф Гитлер", переместилась из Морозовки в район Житомира. Штаб 4 ТА из района Белая Церковь переместился в район Бердичев"{128}.
      Полагаю, этого достаточно, чтобы рассеять иллюзии битых гитлеровских генералов относительно эффективности принимавшихся ими мер по соблюдению скрытности своих приготовлений, в частности перегруппировки войск из района Брусилова в район северо-западнее Житомира.
      Разгадав новый замысел врага, наше командование приняло необходимые меры по обороне правого крыла фронта. В результате были успешно отражены две попытки наступления на Малин, предпринятые противником с 6 по 14 декабря из района Черняхова и с 19 по 22 декабря из района Коростеня.
      В итоге боев противник добился лишь небольшого тактического успеха. Так, 60-й армии пришлось оставить незначительную территорию в междуречье Ирши и Тетерева.
      Самым неприятным было то, что плацдарм на р. Тетерев, занятый частью сил 1-й гвардейской армии, был ими оставлен. В результате этого Ставка ВГК сместила генерала В. И. Кузнецова, назначив 15 декабря вместо него генерал-полковника А. А. Гречко.
      За небольшой тактический успех у Коростеня и Радомышля враг заплатил новыми тяжелыми потерями. Киев был по-прежнему недостижим для немецко-фашистских войск, а их наступательные (возможности оказались исчерпанными.
      Так в конце декабря 1943 г. отражением контрнаступления противника завершилась Киевская стратегическая наступательная операция 1-го Украинского фронта. Начиналась новая - Житомирско-Бердичевская.
      IV
      Советское командование во второй половине декабря завершило сосредоточение в районе Киева крупных стратегических резервов. В состав 1-го Украинского фронта вошли 1-я гвардейская армия генерал-полковника А. А. Гречко, 18-я армия генерал-полковника К. Н. Леселидзе, 1-я танковая армия генерал-лейтенанта танковых войск М. Е. Катукова. Взамен убывших на доукомплектование 10-го и 8-го гвардейского танковых корпусов прибыли два других - 25-й танковый под командованием генерал-майора танковых войск Ф. Г. Аникушкина и 4-й гвардейский танковый под командованием генерал-лейтенанта танковых войск П. П. Полубоярова.
      16 декабря Военный совет фронта подписал разработанный штабом план Житомирско-Бердичевской наступательной операции. Его идея заключалась в сокрушительном разгроме противостоящих сил врага и в выходе на р. Южный Буг, чтобы полностью покончить с попытками гитлеровцев наступать на Киев. Этот план был утвержден Ставкой.
      Войскам фронта противостояла немецкая 4-я танковая армия в составе 30 дивизий, в том числе 8 танковых и одна моторизованная. Ей были приданы также два тяжелых танковых батальона, шесть дивизионов штурмовых орудий, большое количество артиллерийских, инженерных, охранных, полицейских и других частей и подразделений.
      То обстоятельство, что в этой армии была сосредоточена почти треть всех танковых дивизий противника, действовавших на советско-германском фронте, не являлось случайным. Киевский плацдарм, захваченный нашими войсками, нависал над всей вражеской группировкой на Правобережной Украине. И потому немецко-фашистское командование, как мы уже видели, любой ценой стремилось ликвидировать его, усиливая для этого свою 4-ю танковую армию.
      Танковые группировки 4-й танковой армии действовали на двух участках. В районе Брусилова она имела в первом эшелоне до четырех дивизий, в районе Малин-Радомышль - три-четыре дивизии.
      В разгроме обеих группировок и состоял замысел операции 1-го Украинского фронта. Главными силами фронта предусматривалось нанести два удара. Одновременно обеспечивающие операции намечались на крайних флангах - на коростенском и белоцерковском направлениях.
      Главный удар, согласно плану, наносился в центре полосы фронта с целью разгрома группировки противника в районе Брусилова с последующим выходом на рубеж Любар, Винница, Липовец.
      Эту задачу должны были выполнить: 1-я гвардейская, 18-я, 38-я, 1-я и 3-я гвардейская танковая армии.
      Второй удар предусматривалось нанести двумя днями позже по малин-радомышльской группировке противника с выходом в дальнейшем на рубеж р. Случь, Любар. Его предстояло осуществить силами 60-й армии, усиленной двумя танковыми и одним кавалерийским корпусами, а также частью сил 1-й гвардейской армии во взаимодействии с 3-й гвардейской танковой армией.
      Провести обеспечивающую операцию на правом крыле фронта было приказано 13-й армии, на левом - 40-й армии. Первой из них ставилась задача освободить г. Коростень и в дальнейшем наступать на Новоград-Волынский, второй - силами ударной группировки в составе двух-трех дивизий в начале наступления нанести удар в западном направлении и во взаимодействии с частями левого фланга 38-й армии освободить Корнин, а затем свернуть оборону противника южнее Фастова и совместно с частью сил 27-й армии овладеть Белой Церковью. Было предусмотрено в ходе операции усилить 13-ю и 40-ю армии танковыми корпусами.
      Обеспечение и поддержка действий ударных группировок возлагались на 2-ю воздушную армию.
      Сопоставив даты, читатель увидит, что подготовка этой новой наступательной операции велась в те же дни, когда войска правого крыла фронта отражали удары сильной танковой группировки врага.
      Крупные силы противник сосредоточил и в полосе 38-й армии. Среди них до 3 декабря было шесть танковых дивизий, затем остались три - 8, 19 и 25-я, имевшие к тому времени свыше 190 танков. Активных действий они не вели. На них была возложена оборона этого направления, которому враг придавал важное значение. Ведь оно вело к крупным узлам дорог - Бердичеву и Казатину. А оба эти города использовались в качестве баз снабжения немецко-фашистских войск. Более того, их удержанием гитлеровское командование рассчитывало обеспечить себе свободу дальнейших действий в днепровской дуге.
      Сразу же после провала своего контрнаступления противник начал усиленно укреплять оборону на этом направлении. Здесь была создана система опорных пунктов с сильными гарнизонами, которые постепенно все больше закапывались в землю, одновременно возводя заграждения, особенно минно-взрывные. Все это было нам известно, так как войска 38-й армии, совершенствуя свои оборонительные рубежи и в то же время успешно готовясь к наступлению, непрерывно вели активную разведку полосы противника.
      Здесь я должен отметить четкую работу наших разведчиков во главе с полковником С. И. Черных. Благодаря засылке небольших групп разведчиков в тыл противника на глубину до 10 км, сведениям, полученным от "языков", удалось достаточно полно вскрыть группировку противника, систему огня, слабые места обороны, фланги и стыки. Важную роль в этом сыграли личные наблюдения, которые изо дня в день велись командованием армии, корпусов, дивизий, артиллерийскими начальниками.
      В течение месяца, предшествовавшего нашему наступлению, мы основательно изучили оборону противника и были уверены в успехе.
      Выше уже отмечено, что мы располагали данными о перегруппировках вражеских войск. В частности, штаб армии своевременно получил сведения об убытии 1-й, 7-й танковых дивизий и танковой дивизии СС "Адольф Гитлер", появлении на нашем участке прибывшей из района Житомира 8-й танковой дивизии и ее перемещениях. Были известны нам также места сосредоточения артиллерии, замаскированных танков.
      Тщательное изучение обороны противника особенно содействовало выполнению поставленных задач. Так, мы успешно использовали добытые данные об отсутствии предполагавшихся укреплений в районах Соловьевки, Озер, Кривого, расположенных в глубине вражеской обороны. Доставленные разведчиками сведения такого же характера относительно района Мохначки позволили принять решение о нанесении удара на этот населенный пункт и далее на Корнин совместно с частью сил 40-й армии.
      Итак, мы вновь готовились к наступлению. 16 декабря Военный совет армии обсудил ход доукомплектования войск личным составом и материальной частью, наметил дальнейшие меры в этом деле. На следующий день я собрал командиров корпусов, дивизий и отдельных частей, ознакомил их с директивой фронта и поставил задачи на наступательную операцию.
      Утром 19 декабря был разослан боевой приказ войскам 38-й армии. Им ставилась задача во взаимодействии с 1-й танковой армией прорвать оборону противника в направлении Хомутец, Ходорков, разгромить его в районе Брусилов, Ходорков, Корнин и наступать в дальнейшем в направлении Бровки. Прорыв предстояло осуществить правым флангом в обход Брусилова с юга. Главный удар наносился двумя стрелковыми корпусами, вспомогательный - одним.
      Боевой порядок корпусов строился в два эшелона. Войскам было приказано к исходу первого дня наступления, обеспечив ввод в прорыв 1-й танковой армии с рубежа Брусилов, Краковщина, Дивин (глубина 8 км), продвинуться на глубину 10-12 км, к исходу второго дня - на 28-30 км. Определялась и глубина дальнейшей задачи - 60 км.
      Справа в обход Брусилова с севера должна была наносить удар 18-я армия во взаимодействии с 3-й гвардейской танковой армией. Слева 40-я армия частью сил наносила удар в районе Мохначка в обход Корнина с юга.
      С целью тщательной и всесторонней организации наступления в качестве приложения к боевому приказу войскам были разосланы указания следующего содержания.
      "Особенность обороны противника перед фронтом 38 армии и соседа справа состоит: а) в большой подвижности войск (танковые соединения с мотопехотой); б) в системе размещения танков небольшими группами по населенным пунктам с целью усиления маневроспособности при контратаках; в) в наличии самоходной артиллерии и, следовательно, в маневроспособности ее; г) в малочисленности пехоты противника. Ожидаемый способ противодействия нашему наступлению со стороны противника будет заключаться в контратаках небольшими группами танков с автоматчиками и в попытках нанести контрудар резервами танков и пехоты при завязке боя в глубине обороны противника.
      Задачей наступающих частей является: опережать любой маневр противника и, следовательно, находиться в полной готовности к немедленному отражению его контратак или к подавлению всяких попыток перейти в контратаку.
      Во исполнение личных указаний Маршала Советского Союза тов. Жукова приказываю:
      1. С исходного положения для наступления боевой порядок дивизий иметь в два эшелона (два полка в первом, один во втором).
      2. Боевой порядок 74 ск и 17 гвск иметь также в два эшелона.
      3. Вторым эшелонам дивизий и корпусов наступать вслед за первыми, развернувшись в боевые порядки на исходных рубежах наступления первых эшелонов и не свертываясь в колонны до выполнения задачи дня либо до особого указания.
      4. Наступление первых и вторых эшелонов заранее разметить по карте масштаба 1 :50 000 от рубежа к рубежу до полка включительно. Предпочтительно пользоваться целиной, ведя основную массу войск вне дорог.
      5. Противотанковым истребительным полкам и дивизионам передвигаться по рубежам от высоты к высоте в последовательности, исключающей захват врасплох контратакующими танками всей массы артиллерии во время ее передвижения.
      6. Танки групп ПП двигаются в боевых порядках пехоты, не отрываясь от нее и ведя борьбу с танками и самоходной артиллерией противника.
      7. Главную массу приданных средств ПТО держать на флангах, имея в виду возможные контратаки танков противника с направлений: 1) Брусилов; 2) Водотый; 3) Ходорков; 4) Соловьевка; 5) Корнин. В дивизиях и корпусах иметь запас противотанковых мин на автомашинах.
      8. Передовым отрядам придать противотанковые истребительные полки и обеспечить отряды противотанковыми минами.
      9. В каждом наступающем батальоне иметь группы разграждения в составе одного-двух отделений стрелков с саперами на каждый батальон. Боевую работу групп разграждения прикрыть всеми видами огня.
      10. Для уничтожения не подавленных артиллерией огневых точек противника иметь штурмовые группы, действующие в тесном взаимодействии и вслед за группами разграждения.
      11. Войска держать в готовности к немедленному отражению танковых атак, имея наготове все средства ПТО, в том числе и противотанковые мины, используя всякую возможность для применения противотанковых мин в сочетании с активными противотанковыми средствами.
      12. Подготовить пехоту и танки к согласованным действиям и взаимопомощи в звене танк-отделение-взвод. Обеспечить пехоту сигнальными средствами и в первую очередь трассирующими пулями и ракетами.
      13. На намеченных рубежах выхода войск и закрепления заранее определить систему ПТО, группируя основные средства ПТО на направлениях вероятных танковых атак противника.
      14. Обход населенных пунктов, обороняемых противником, с флангов и тыла считать обязательным и единственно правильным видом маневра, независимо от силы сопротивления противника.
      15. С целью увеличения активных штыков в роте изъять из стрелковых рот 50-мм минометы.
      16. План действий и настоящие указания проработать на местности и по карте: 20.12.43 командиры дивизий с командирами полков; 21.12.43 - командиры полков с командирами батальонов; 22.12.43 - командиры батальонов с командирами рот.
      Задачу до бойца довести за два часа до наступления.
      17. Готовность к наступлению проверить во всех звеньях к исходу 22.12.43, обратив особое внимание на знание задачи офицерским составом, организацию взаимодействия, обеспеченность боеприпасами, управление и связь.
      Командующий войсками 38 армии
      генерал-полковник Москаленко
      Член Военного совета
      генерал-майор Епишев
      Начальник штаба 38 армии
      генерал-майор Пилипенко"{129} .
      Военный совет и штаб армии, весь командный и политический состав соединений и частей тщательнейшим образом планировали и проводили подготовку войск к предстоящему наступлению. Как теперь мне известно, такое мнение сложилось и у генерал-лейтенанта В. С. Голубовского, который возглавлял группу генералов, прибывшую в нашу армию для выполнения задания Маршала Советского Союза Г. К. Жукова. Кстати, о характере этого задания тогда я не знал, да и не спрашивал о нем. Помню, позвонили из штаба фронта, передали распоряжение допустить эту группу к работе с документами, обеспечить ей посещение войск. Приказ я выполнил. Вскоре В. С. Голубовский со своими помощниками уехал, но впоследствии мы встретились вновь. Он командовал 101-м стрелковым корпусом в составе 38-й армии.
      После войны, знакомясь с архивными документами, я увидел донесение генерала Голубовского от 19 декабря 1943 г. представителю Ставки Маршалу Советского Союза Г. К. Жукову. Оказалось, что оно содержит оценку хода подготовки 38-й армии к наступлению. Вот текст этого документа:
      "Юрьеву{130} .
      Согласно вашему личному указанию по предстоящим наступательным действиям 38 А в течение 17-18 декабря с группой генералов, работающих со мной, проделал следующее:
      ... Присутствовал на совещании командиров корпусов, дивизий и их командующих артиллерией. Командарм дал полные и исчерпывающие указания по подготовке к проведению предстоящих действий. В развитие указаний командарма начальником штаба армии отдельно проведено совещание с начальниками штабов соединений и командующим артиллерией армии (Лихачев) - с артиллерийскими начальниками.
      В период 1-15 декабря части армии получили пополнение, в основном из мобилизованного местного населения освобожденной территории, общим количеством 18000 человек в возрасте 18-45 лет.
      Численный состав соединений, проверенный мною на сегодня:
      74 ск - дивизии доведены до 6900 человек, 21 ск - состав дивизий 4500-5000 человек и 17 гв. ск - 5000-6000 человек. К доукомплектованию 21 и 17 гв. ск меры приняты... Укомплектованность артиллерийских частей и подготовленность в специальном отношении - благополучно.
      В течение ближайших 2-3 дней буду заниматься непосредственно в войсках по проверке всех вопросов, связанных с предстоящей боевой задачей армии".
      В том же донесении генерал Голубовский писал: "Зимним обмундированием армия обеспечена на 60%. Остро стоит вопрос с обувью для офицерского состава. Автотранспортом соединения армии обеспечены недостаточно. Требуется оказание помощи за счет фронта..."{131}
      Перечитывая эти строки, я с благодарностью подумал об их авторе. Так вот кто помог нам тогда в снабжении! Видимо, его объективная оценка недостатков в снабжении армии немало способствовала тому, что наши довольно обширные заявки не только на обувь и прочие виды довольствия, но и на автотранспорт, вооружение и пополнение личным составом стали удовлетворяться фронтом полностью и по первому требованию.
      V
      В ходе подготовки к наступлению много внимания мы уделили, как всегда, распределению сил и средств.
      В составе армии было три стрелковых корпуса - 17-й гвардейский генерала А. Л. Бондарева, 21-й генерала Е. В. Бедина, а также 74-й генерала Ф. Е. Шевердина, прибывший взамен 52-го, переданного 19 декабря в 18-ю армию вместе с его полосой обороны. Корпуса имели по три стрелковые дивизии каждый и располагались в линию, занимая полосу обороны общей протяженностью 25 км. Главный удар наносили находившиеся справа 74-й и 17-й гвардейский корпуса, которые получили участки прорыва по 3,5 км. Здесь мы сосредоточили основную массу артиллерии и других средств усиления. В 74-м стрелковом корпусе артиллерийская группировка составляла в среднем 193,8 орудий и минометов на 1 км фронта, а в 17-м гвардейском - 176,8. Для непосредственной поддержки пехоты использовались 7-й, 9-й гвардейские и 39-й танковые полки. В полосах этих корпусов после прорыва обороны противника вводилась в бой 1-я танковая армия.
      Слева же, где 21-й стрелковый корпус оборонял полосу в 18 км, артиллерийская плотность была небольшая - 17,6 орудий и минометов на 1 км фронта.
      В движение были приведены почти все войска армии, за исключением левофланговых. Дивизии 17-го гвардейского стрелкового корпуса рокировались влево, создавая ударную группировку и освобождая участок для прибывших соединений 74-го стрелкового корпуса.
      В ближайшем тылу перемещалась к фронту 1-я танковая армия.
      Местность в полосе 38-й армии была открытая, и противник мог обнаружить перегруппировку войск и разгадать намерения нашего командования. К счастью, этого не произошло. И в значительной мере потому, что перегруппировка войск, согласно боевому приказу осуществлявшаяся с 20 по 23 декабря, производилась в темное время суток. Кроме того, была установлена жесткая маскировочная дисциплина.
      Надо полагать, что все это способствовало скрытности наших приготовлений. И противник на нашем участке продолжал обороняться, а в районе Коростеня и Малина по-прежнему безрезультатно наступал, пытаясь прорваться на восток и окружить части 60-й армии у населенного пункта Мелени.
      Ясное подтверждение тому, что передвижения войск фронта у Брусилова не были обнаружены и не насторожили вражеское командование, мы получили уже в ходе наступления. В штаб армии была доставлена разведчиками карта противника, отражавшая его представление о группировке и положений наших войск. Надо сказать, что она отчасти соответствовала действительности, но лишь до перегруппировки. Изменений, происшедших в положении наших войск за последние дни, карта не содержала. Это могло бы показаться маловероятным, но решительный разгром вражеских танковых дивизий и стремительное продвижение войск фронта лучше всего показывали внезапность нашего наступления для противника.
      Готовясь к наступлению, мы одновременно с перегруппировкой сил вели разведку боем, осуществлявшуюся по плану штаба фронта одновременно во всех армиях. Она началась 21 декабря в 15 часов. В тот день все дивизии первого эшелона вели разведку боем усиленными стрелковыми ротами на второстепенных направлениях. На следующий день она проводилась уже усиленными стрелковыми батальонами, причем и на второстепенных и на главных направлениях. Так было и 23 декабря, накануне наступления.
      Разведка боем подтвердила, что противник продолжает занимать обороняемый рубеж и располагает в тактической глубине подвижными танковыми резервами. Как только наши отряды вклинивались в боевые порядки обороны, он немедленно предпринимал контратаки танками и самоходными орудиями, усиленными небольшим количеством пехоты. Из всего этого мы сделали подтвердившийся вскоре вывод: недостаток пехоты вынудил противника усиливать прочность обороны контратаками из глубины. В ходе разведки боем были уточнены также начертание вражеского переднего края и цели для нашей артиллерии.
      У читателя может возникнуть вопрос: неужели даже трехдневная разведка боем не насторожила немецко-фашистское командование и оно не догадалось о готовности советских войск к наступлению?
      Чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к материалам, показывающим, как оценивало обстановку вражеское командование.
      Напомню, что противостоящими войсками командовал генерал-фельдмаршал Манштейн, о котором другой ведущий гитлеровский генерал, Гудериан, сказал: "Наш самый лучший оперативный ум"{132}. Возможно, в немецко-фашистском генералитете он и был "лучшим", однако ведь оказался бит советскими генералами и под Сталинградом, и под Курском, и на Левобережной Украине, и в районе Киева. И немалую роль здесь играли просчеты гитлеровского "лучшего оперативного ума" в оперативных и стратегических вопросах, в оценке обстановки на фронте.
      Так было и на этот раз, о чем можно судить по собственным мемуарам Манштейна. Правда, говоря о положении своей 4-й танковой армии в канун рождества 1943 г., он уверял, будто ему "все же было ясно, что на этом фланге группы армий снова собирается гроза" {133}. Однако это лишь фраза, явно призванная оправдать задним числом ее автора. На самом же деле наше наступление застало его врасплох, причем даже после того как оно уже началось, Манштейн не имел ни малейшего представления о масштабах нашего удара. "Первые донесения о начале наступления противника по обе стороны от шоссе Киев-Житомир, - писал он, - я получил, находясь в 20 мотодивизии, расположенной за угрожаемым участком фронта в резерве. Я хотел присутствовать на рождественском празднике в ее полках. Вначале донесения не содержали особо тревожных сведений"{134}.
      Невольно подтвердив таким образом, что наступление началось внезапно как для него лично, так и для войск 4-й танковой армии, он далее, также помимо своей воли, обнаруживает и одну из причин этого.
      Известно, что главная ударная группировка наших войск у Брусилова состояла из 1-й гвардейской, 18-й и 38-й общевойсковых, 1-й и 3-й гвардейской танковых армий. Манштейн же считал, что 3-я гвардейская танковая армия находилась севернее, в полосе 13-й армии. Вот что писал он сам: "Особенно опасным было то, что за этой армией, по-видимому, сосредоточивалась 3 гвардейская танковая армия..."{135}
      Не знал Манштейн и о том, что в нашу ударную группировку входила и 18-я армия. И хотя она участвовала в наступлении с первого дня, вражескому командованию стало известно о ней с большим опозданием. "Впоследствии, - писал Манштейн, характеризуя обстановку "в последующие дни", т. е. спустя несколько дней после начала нашего наступления в районе Брусилова, - в этой группе стала отмечаться и 18 армия"{136}.
      Все это не оставляет сомнений в том, что противник не имел представления о действительных масштабах перегруппировки наших войск, а следовательно, не знал и ее целей. Поэтому не вызывает удивления, что разведка боем, проводившаяся нашими войсками в течение трех дней, не насторожила врага в районе Брусилова. Вероятно, она была расценена как стремление отвлечь внимание от главного направления, где готовился переход в наступление.