В тех же целях широко проводилась инженерная разведка. Она помогла также определить наиболее удобные места для переправ через Опаву и Одру. Кроме того, инженерные части укомплектовали штурмовые группы для блокировки дотов, заготовили в лесах элементы мостов для последующей сборки скоростными методами. Наконец, ими были созданы группы разграждения, которым предстояло сопровождать войска, команды минеров для пропуска своих частей через минные поля и подвижные отряды заграждения, сосредоточившиеся на танкоопасных направлениях.
      Были, разумеется, и недостатки в подготовке наступления. Наиболее существенный из них - слабая обеспеченность боеприпасами 76-мм дивизионных пушек и 122-мм гаубиц. Я понимал, что виною тому - трудности снабжения войск по еще не полностью восстановленным железным дорогам. Но все же и я и А. А. Епишев сочли себя обязанными обратиться к Военному совету фронта за содействием, надеясь, что он найдет возможность лучше обеспечить нас боеприпасами. По этому вопросу было послано следующее донесение:
      "Военному совету фронта.
      Из общего количества орудийных стволов, участвующих в артиллерийской подготовке в предстоящей операции, 50 процентов составляют 76-мм пушки и 122-мм гаубицы.
      Боеприпасов на них отпущено 0,6 боекомплекта. Из них планируется 0,3 боекомплекта на артиллерийскую подготовку, на сопровождение - 0,1 и на бой в глубине - 0,2.
      Такая голодная норма для прорыва сильной обороны противника слишком слабая. Прошу пересмотреть график отпуска боеприпасов для указанных калибров в сторону увеличения, чтобы иметь максимум 0,6-0,7 боекомплекта на артиллерийскую подготовку и 0,3 - на сопровождение и бой в глубине.
      11.4.1945 г.
      Епишев
      Москаленко"{336}
      К сожалению, трудности в снабжении боеприпасами, а также всем прочим испытывал и фронт в целом. Наряду с недостаточной пропускной способностью действовавших железных дорог была и другая тому причина. В то время главные усилия Красной Армии, ее ведущих фронтов были направлены на подготовку Берлинской операции. Там предстояло нанести последний сокрушающий удар по гитлеровской Германии. Поэтому снабженцы, естественно, и стремились в первую очередь полностью обеспечить всем необходимым войска, действовавшие на главном стратегическом направлении.
      Что же касается нашего фронта, то ему явно не хватало нескольких дней для решения и этой проблемы, так как боеприпасы находились в пути. Но на просьбу генерала армии А. И. Еременко несколько отсрочить наше наступление Ставка ответила отказом. Это было вызвано ее решением нанести удар по Моравской Остраве на день раньше начала Берлинской операции, намеченной на 16 апреля. Следовательно, нам нужно было начать 15-го, и времени для полного завершения подготовки не осталось. Вероятно, поэтому и ответ А. И. Еременко на нашу просьбу о боеприпаеах гласил: "Такого количества снарядов не будет"{337}.
      Мы сочли этот краткий ответ достаточно выразительным. Оставалось спланировать артиллерийскую подготовку в соответствии с имевшимися запасами снарядов, что мы и сделали. Задача несколько облегчалась тем, что боеприпасов к артиллерийским орудиям других калибров и к минометам у нас было достаточно.
      Итак, мы едва закончили подготовку, как наступил день нанесения удара.
      С утра 15 апреля ударная группировка фронта перешла в наступление. После артиллерийской подготовки, которая прошла вполне успешно, корпуса генералов М. И. Запорожченко и А. Л. Бондарева совместно с левофланговыми частями 60-й армии прорвали передний край обороны противника на фронте до 15 км и, преодолевая сопротивление гитлеровцев, продвинулись в глубину на 7 км. При этом они овладели 13 населенными пунктами. Части 60-й армии продвинулись на такую же глубину. Хорошо помогла нам 8-я воздушная армия. Ее части произвели в тот день 960 самолето-вылетов, громя врага с воздуха.
      Нужно сказать, что уже тогда мы смогли отдать должное глубоко продуманному требованию Ставки не откладывать наше наступление. Оно, как уже отмечено, лишь на сутки предшествовало удару на Берлин и потому, с одной стороны, здесь сковало все имеющиеся войска противника, не позволив ему перебросить отсюда ни одного солдата, танка или орудия, а с другой - вражеское командование уже на следующий день лишилось возможности направлять сюда подкрепления.
      Наступление наших войск развивалось медленно, но безостановочно. Противник стремился преградить им путь к Опаве, но тщетно. 17 апреля наш 11-й стрелковый корпус прорвался к этой реке. ЕГО 271-я стрелковая дивизия полковника И. ф. Хомича, взаимодействуя с 30-й стрелковой дивизией генерал-майора В. П. Янковского, овладела крупным населенным пунктом Краверже. Во взятии его западной окраины участвовала также левофланговая 322-я стрелковая дивизия 60-й армии под командованием генерала П. И. Зубова. Все они передовыми отрядами с ходу форсировали Опаву. Этот успех обеспечили воины приданной нашей армии 4-й горной инженерно-саперной бригады, которые под огнем противника в течение трех часов навели мост через Опаву.
      В тот же день на южном ее берегу один из полков дивизии полковника Хомича занял селение Дворишко. А дивизия генерал-майора Янковского также силами полка овладела плацдармом к северу от Ститина.
      В последующие два дня войска 38-й армии продолжали форсирование Опавы и увеличение плацдарма. Отражая многочисленные контратаки, мы расширили его до 10 км по фронту и 5 км в глубину. Переправились на южный берег также две стрелковые дивизии и 31-й танковый корпус 60-й армии. Вместе с их участком плацдарм был равен 15 км по фронту. Дальнейшему его расширению препятствовал долговременный рубеж обороны, проходивший по северным высотам горного хребта, вдоль бывшей границы между Чехословакией и Германией.
      VII
      Так мы вновь оказались перед мощными укреплениями, рассчитанными на длительное упорное сопротивление. И опять нам предстояло прорывать линию обороны. Причем по сравнению с ней прежняя была, как говорят, цветочками, а ягодки ожидали нас теперь.
      Существовала лишь одна возможность: подавить вражеский огонь из долговременных сооружений путем их захвата или разрушения. Иного не было дано. Причем успех не мог быть достигнут разрушением лишь части дотов. Ибо все они имели общую систему огня и овладение одним или несколькими оборонительными сооружениями могло только несколько ослабить ее, но не решить задачу прорыва полосы обороны. Следовательно, предстояло ее "прогрызать" - методично, упорно и настойчиво.
      Когда стала очевидной неизбежность такого "прогрызания", возник вопрос о его методах. Ведь доты имели амбразуры лишь в боковых и тыловых стенах. Подступы же к ним с фронта прикрывались плотным огнем соседних долговременных сооружений. В этих условиях были явно непригодны применявшиеся обычно формы и методы ведения боя. Они соответствовали требованиям наступления на полевую оборону. Здесь же нужно было иное.
      В поисках решения данной проблемы мы пришли к выводу о необходимости действовать штурмовыми группами. И тут же приступили к их созданию. В каждой дивизии было сформировано по 4-5 таких групп. В их состав входили стрелковая рота, отделение саперов с запасом взрывчатки, 2-3 противотанковых орудия и несколько химиков с дымовыми гранатами или шашками.
      Разумеется, была пущена в ход и вся наша артиллерия. А так как даже снаряды крупных калибров при стрельбе с закрытых позиций не давали нужного результата, то все орудия были использованы для ведения огня прямой наводкой.
      Любопытно, что и это не всегда действовало - так прочны были стены дотов.
      Например, по 9-амбразурному доту в районе населенного пункта Козмице с дистанции 1000 м было выпущено 28 снарядов 152-мм пушки-гаубицы. Мы насчитали 11 прямых попаданий. Но ни одно из них не пробило метровую стену дота, и его гарнизон продолжал оказывать упорное огневое сопротивление. Тут-то и вступила в действие одна из наших штурмовых групп. Причем сопровождал ее младший командир - чех, ранее служивший в этом укрепленном районе и знавший непростреливаемые участки перед дотом. Благодаря этому группа подобралась почти вплотную к стенам сооружения и с помощью огнеметов изгнала гитлеровцев.
      Так шло "прогрызание". За три дня - с 19 по 21 апреля - наши части разрушили 10 дотов и 18 бетонированных пулеметных точек, захватили соответственно 10 и 8.
      Столь же медленно продвигались мы вперед и в последующие два дня. Но подобные незначительные темпы прорыва не отвечали задачам разгрома группировки противника. Поэтому 24 апреля генерал армии А. И. Еременко принял новое решение. Ударным группировкам 60, 38 и 1-й гвардейской армий были определены еще более узкие участки фронта севернее, северо-западнее и западнее Моравской Остравы. Здесь надлежало нанести сосредоточенные удары с целью расчленения и уничтожения группировки противника и овладения городом.
      Нашей 38-й армии предписывалось прорвать оборону в южном направлении. После этого мы должны были повернуть на восток, вновь форсировать Одру и. во взаимодействии с 1-й гвардейской армией овладеть Моравской Остравой, а затем наступать в западном направлении - на Оломоуц.
      26 апреля войска армии возобновили наступление. Прорвав оборону противника, мы преодолели горный хребет южнее р. Опава.
      При прорыве обороны был ранен член Военного совета армии Ф. И. Олейник. Помнится, 27 апреля я поехал днем на наблюдательный пункт 101-го стрелкового корпуса, расположенный в 400-500 м от переднего края. По дороге машина попала под артиллерийско-минометный огонь, который усиливался по мере нашего приближения к цели, но благодаря искусству водителя И. Тарасенко нам удалось подъехать к НП на 20-25 м, их я преодолел стремительным броском и скрылся в окопе. Вскоре позвонил Ф. И. Олейник и сообщил, что намеревается приехать ко мне. Ввиду обстрела противником дороги я настоятельно рекомендовал ему не приезжать, но вскоре увидел мчавшуюся машину, лавирующую между разрывами мин и снарядов. Оказалось, что это ехал Ф. И. Олейник. Он был ранен в тот момент, когда делал перебежку от машины до окопа, в котором мы находились.
      Федор Иванович отказался тогда уезжать в стационарный госпиталь, а проходил курс лечения в медико-санитарном батальоне, с которым он и передвигался последние дни войны.
      Накануне освобождения Моравской Остравы состоялась встреча с моим старым боевым товарищем генералом Л. Свободой. Он приехал в штаб нашей армии вместе с Клементом Готвальдом и другими руководителями Чехословацкого правительства. Незадолго до этого Л. Свобода сдал командование 1-м Чехословацким армейским корпусом и занял в правительстве своей страны пост министра национальной обороны. Но по-прежнему жил буднями боев. И это было хорошо видно по тому, с каким вниманием и заинтересованностью он знакомился с обстановкой и действиями наших войск. Нам же доставило огромное удовольствие рассказывать ему и другим членам правительства Чехословакии о мужестве и доблести воинов их страны, сражавшихся вместе с нами.
      На следующий день, 30 апреля, войска нашей 38-й армии, продолжая успешное наступление, вышли в район, находившийся в непосредственной близости от западных окраин Моравской Остравы.
      Труден был путь к этому городу с множеством заводских труб и силуэтами производственных корпусов. Мы видели: большинство труб дымилось, продолжался выпуск смертоносной продукции войны. Для нас это означало одно: быстрее освободить город, лишить гитлеровцев этого, ставшего для них важнейшим, источника получения оружия, разгромить действующую здесь вражескую группировку.
      Теперь, когда позади были все многочисленные долговременные рубежи обороны и мы приблизились вплотную к заводам и жилым корпусам Моравской Остравы, ничто не могло нас остановить.
      В тот же день войска 38-й армии прорвали последнюю полосу обороны противника и во взаимодействии с 1-й гвардейской армией, форсировавшей р. Одра севернее города, овладели Моравской Остравой. Вражеские войска, прикрываясь сильными арьергардами, начали общий отход.
      В боях на подступах к городу и на улицах плечом к плечу с советскими воинами вела бои и 1-я танковая бригада из состава 1-го Чехословацкого армейского корпуса. Командовал ею отважный сын своей родины Владимир Янко. Бригада дерзко и самоотверженно сражалась на советских тапках за свободу и независимость своей страны. Многих она недосчиталась в своих рядах на трудном пути к Моравской Остраве. Среди павших смертью храбрых был и 23-летний офицер-танкист Стефан Вайда. На его счету было 20 подбитых вражеских танков. 21-й он уничтожил у самого города, на одерском плацдарме. Но для него этот подвиг был последним.
      Стефан Вайда посмертно удостоен высокого звания Героя Советского Союза.
      Все чехословацкие воины сражались за освобождение Моравской Остравы с беспредельной храбростью и самоотверженностью. И их появление на улицах города вызвало у жителей непередаваемый восторг. Буквально в каждом квартале, как только он был очищен от гитлеровцев, сотни людей горячо приветствовали чехословацких и советских воинов-освободителей.
      Моравско-Остравская наступательная операция длилась 52 дня. Она развивалась не по первоначально составленному плану и потребовала от войск существенных перемещений всего оперативного построения. Тем не менее в конечном итоге операция имела полный успех: противник потерял важнейший промышленный район, снабжавший немецкую армию военной продукцией, и при этом понес большие потери. Оставление города еще глубже подорвало моральный дух солдат и офицеров группы армий "Центр", что ускорило ее разгром.
      В результате наших ошибок в подготовительный период и вследствие чрезвычайно сильной обороны, организованной врагом на железобетонных поясах, операция приняла затяжной характер.
      Каждый этап представлял собой как бы самостоятельную операцию. Наиболее успешным и значительным как по размаху, так и по результатам действий был последний из них. Он и решил судьбу моравско-остравской немецко-фашистской группировки.
      Радостная, восторженная встреча наших бойцов населением Моравской Остравы вновь продемонстрировала братство и дружбу советского и чехословацкого народов. В городе еще шел жестокий бой. Гремела артиллерия, наши танки и автоматчики громили врага. Не утихали ожесточенные бои в воздухе. Но ни град пуль, ни взрывы снарядов и бомб не смогли удержать жителей, выбегавших из домов и подвалов навстречу нашим бойцам. Они несли им ранние цветы и сохранившиеся от прошлого урожая фрукты, спешили утолить жажду разгоряченных боем воинов. Это была неповторимая картина единения, самозабвенной дружбы представителей двух народов, охваченных общими чувствами ненависти к врагу и радости победы.
      Когда же город был полностью освобожден, все его население вышло на улицы. Повсюду царило ликование. Каждый житель стремился пожать руки советским воинам, выразить свою благодарность, сказать теплое и ласковое слово.
      Весь город с искренней скорбью хоронил воинов, погибших при его освобождении, и этого тоже никогда не забыть. Теперь можно лишь пожалеть, что у нас тогда не было художников, кинооператоров, которые запечатлели бы навек эти волнующие картины. Но они неизгладимо сохранились в сердцах участников событий тех дней.
      Растроганные братской встречей, радующиеся новой победе, воины нашей армии вместе со всеми войсками фронта готовились к последнему броску на запад, к Праге.
       
      Глава XVIII. Путь на Прагу
      I
      В те дни, когда мы завершали Моравско-Остравскую наступательную операцию, сковывая и громя крупную вражескую группировку в Чехословакии, действовавшие справа от нас на главном стратегическом направлении войска 1-го Украинского, 1-го и 2-го Белорусских фронтов развернули мощное наступление на Берлин. С огромным воодушевлением воспринимали мы каждое известие об этом грандиозном сражении. И вновь вспоминалось: даже в самые тяжкие дни первых месяцев войны, ведя ожесточенную борьбу с превосходящими силами противника и отступая с боями в глубь Родины, мы верили, что будет и на нашей улице праздник, что придет день расплаты и Красная Армия не только очистит родную землю от захватчиков, но и разгромит врага в его собственном логове. Всем сердцем верил в это каждый наш боец и командир - коммунист и беспартийный, молодой и пожилой, независимо от того, где он сражался - под Москвой или у блокированного Ленинграда, в Севастополе, Сталинграде, под Воронежем или на перевалах Кавказа. Ждал, верил в победу весь советский народ. И во имя этой цели совершил он свой небывало великий ратный и трудовой подвиг.
      Было время, когда Гитлер и его клика объявляли СССР и Красную Армию уничтоженными. Этот миф был развеян в прах мощными ударами Советских Вооруженных Сил, от которых потерпела сокрушительное поражение вся немецко-фашистская военная машина. А Красная Армия в ходе войны стала еще более могущественной, чем прежде.
      Наше Верховное Главнокомандование смогло к концу войны на одном лишь берлинском направлении сосредоточить до 2,5 млн. солдат и офицеров, что равно почти половине личного состава тех дивизий, которые были брошены гитлеровской Германией 22 июня 1941 г. в войну на всем советско-германском фронте.
      Но отнюдь не только численность войск определяла возросшее превосходство Красной Армии. Она намного превзошла противника в техническом отношении. Если к началу войны враг имел на воем советско-германском фронте 3712 танков, 50 тыс. орудий и минометов, 4950 самолетов, то советские войска только на берлинском направлении к 16 апреля 1945 г. располагали свыше 6,2 тыс. танков и САУ, более 42 тыс. орудий и минометов, 7,5 тыс. боевых самолетов{338}.
      Главным же оставалось колоссальное, не поддающееся никакому сравнению морально-политическое превосходство Красной Армии, предопределившее и высокий уровень советского военного искусства, и непревзойденную доблесть наших воинов.
      Могучие удары двух фронтов под командованием маршалов Г. К. Жукова и И.С. Конева при содействии 2-го Белорусского фронта маршала К. К. Рокоссовского 25 апреля привели к тому, что Берлин оказался в кольце наших войск. Одновременно была отсечена и окружена в лесах юго-западнее Франкфурта-на-Одере 200-тысячная группировка противника. В тот же день на р. Эльбе советские войска соединились с наступавшими с запада частями
      1-й американской армии. А еще пять дней спустя, 30 апреля, воины Красной Армии, штурмовавшие Берлин, водрузили над рейхстагом Знамя Победы.
      Стремительно наступали и действовавшие слева от нас войска
      2-го и 3-го Украинских фронтов Маршалов Советского Союза Р. Я. Малиновского и Ф. И. Толбухина. Разгромив противостоявшего врага, они еще 13 апреля овладели столицей Австрии - Веной.
      Таким образом, справа и слева от нас линия фронта продвинулась значительно западнее, чем на пражском направлении.
      В этом сказались уже отмеченные выше весьма благоприятные для обороняющихся условия местности в полосе наступления 4-го Украинского фронта в сочетании с наличием у противника крупных сил. Немецко-фашистское командование сосредоточило в Чехословакии главные силы 4-й танковой, 17-ю и 1-ю танковую армии, насчитывавшие 62 дивизии{339}. Среди них наиболее сильной и многочисленной была 1-я танковая армия, оборонявшаяся в полосе 4-го Украинского фронта.
      Особенностью всей этой группировки было то, что она состояла из кадровых, а не из наспех сформированных дивизий. И пополнение они получали соответствующее. В частности, их не "разбавляли" батальонами фольксштурма, которых здесь были единицы, в то время как на других направлениях насчитывались сотни таких малобоеспособных формирований. Не следует забывать, что здесь, как и на берлинском направлении, гитлеровцы находились на своих последних рубежах, за которыми следовала расплата за все преступления прежних лет.
      Поэтому не удивительно, что вражеская группировка и в Чехословакии оборонялась стойко и упорно.
      Хочу подчеркнуть еще одно обстоятельство, касающееся распределения танковых и моторизованных дивизий, остававшихся у немецко-фашистского командования. Так, на берлинском направлении в апреле число первых из них составляло четыре, вторых - десять, а в Чехословакии - соответственно тринадцать и три{340}. Причем даже во время Берлинской операции ни одно из этих соединений не было переброшено из Чехословакии для обороны столицы Германии. Больше того, в этот и предшествующий периоды вражеская группировка в Чехословакии непрерывно усиливалась все возраставшими темпами. Если с сентября по декабрь 1944 г. сюда было переброшено восемь дивизий, то с января по апрель 1945 г. - еще тринадцать.
      Чем же объяснить усиленную концентрацию в Чехословакии крупных сил и средств противника в момент, когда главные ударные силы Красной Армии угрожали Берлину?
      Несомненно, все тем же намерением Гитлера и его клики осуществить план своего спасения путем провоцирования "распада" антигитлеровской коалиции. А чтобы дождаться столь желаемого для них исхода войны, они прежде всего стремились продлить ее. Гитлеровцам казалось, что выход может быть найден, что союз государств антифашистской коалиции непрочен и распадется. Они надеялись создать в Чехословакии и Австрии с их горными массивами мощный укрепленный бастион и там выстоять. Использование танковых соединений в обороне горных районов, по их мнению, отвечало поставленным целям.
      Но и тут враг просчитался. В значительной мере тому способствовало успешное завершение Моравско-Остравской наступательной операции, в результате которой противник лишился крупного промышленного района и важных стратегических позиций.
      Да и в целом обстановка для него была уже безнадежной. Гитлеровская клика, бесспорно, увидела приближавшийся окончательный и бесповоротный крах всех своих надежд. Об этом можно судить и по тому, что 30 апреля покончил самоубийством Гитлер, предпочтя яд суду народов, и по тому, что его ближайшие подручные тогда уже заметались в поисках собственного спасения. Как мы теперь знаем, в начале мая их замыслы сводились к одному - спастись от Красной Армии, в которой они не без оснований видели силу, самую последовательную в борьбе с фашизмом. Но наиболее безрассудные из них все еще надеялись осуществить планы сговора с западными державами.
      Что касается находившейся в Чехословакии крупной группировки немецко-фашистских войск, то ее командующий Шернер в первые дни мая по-прежнему стремился организовать упорное сопротивление нашим наступающим армиям. Ожесточенные бои продолжались.
      В те дни 2 связи с падением Берлина и соединением Красной Армии с войсками наших западных союзников на р. Эльбе, разделением фашистской Германии на две изолированные части можно было ожидать общей капитуляции немецко-фашистских войск. Однако этого не произошло. Для ускорения капитуляции требовалось разгромить группировку противника и в Чехословакии. Поэтому Ставка ВГК в конце апреля и в первых числах мая и разработала план ее освобождения. Замысел состоял в том, чтобы наряду с 4-м и 2-м Украинскими фронтами повернуть на Прагу после завершения Берлинской операции также и 1-й Украинский фронт.
      Принимая это решение, Верховное Главнокомандование учитывало необходимость как скорейшего освобождения всей Чехословакии, так и полной ликвидации оставшейся на ее территории самой крупной в то время вражеской группировки. Войска трех фронтов получили задачу совместными действиями сломить сопротивление немецко-фашистских войск, воспрепятствовать их отходу на запад и, окружив, заставить капитулировать.
      Начало этой последней стратегической операции Красной Армии на советско-германском фронте намечалось на 7 мая. Но ход событий потребовал ускорить ее.
      Задача 4-го Украинского фронта состояла в завершении разгрома противостоящих войск противника и в стремительном наступлении на Прагу. Для осуществления этого требовалось овладеть г. Оломоуц. Он являлся единственным пунктом в болотистой пойме р. Морава, где можно было перерезать пути отхода вражеской группировки, находившейся в "мешке", и выйти на Чешское плато.
      Войска фронта после освобождения Моравской Остравы громили вражескую группировку, главные силы которой еще удерживали города Богумин, Карвина, Фриштат, Цешин, Мистек. 1-я гвардейская и 18-я армии очищали от гитлеровцев остававшуюся в их руках часть Моравско-Остравского промышленного района, а часть сил 60-й и 38-я армия, продолжая обходить врага с запада, продвигались на юг.
      В полосе нашей армии противник особенно упорно оборонялся. Он подтянул сюда части 4-й горнострелковой, 75, 78, 158, 304-й пехотных и 19-й танковой дивизий и стремился воспрепятствовать захвату г. Мистек и мостов через р. Остравице, овладение которыми грозило отрезать ему пути отхода на Оломоуц.
      В ожесточенных боях прошел день 1 Мая. Последний раз встречали мы первомайский праздник в схватке с врагом. Это понимали и чувствовали все. Вот почему каждым советским воином владела одна мысль, одно стремление - добить фашистов на их последних рубежах. В тот день, ломая сопротивление противника, войска фронта продвинулись вновь до 20 км, освободив большое количество населенных пунктов. Вечером мы узнали, что в честь этих успехов в Москве был дан салют. Так день 1 Мая стал для нас вдвойне праздником.
      II
      Наступление продолжалось и в последующие дни. 2 мая наша 38-я армия вышла на рубеж Биловец, Пасков. Угроза окружения 1-й танковой армии после овладения мостами через р. Быстрице вынудила гитлеровцев начать поспешный отход. 1-я гвардейская и 18-я армии, продвигавшиеся по разрушенным дорогам и к тому же ослабленные переброской части сил на правый фланг фронта, не могли обогнать отступающего противника, и он успел отойти за реку.
      Лучшим и кратчайшим путем на Оломоуц в полосе фронта были так называемые Моравские ворота - узкая долина вдоль русел Одры и Бечовы. Но этот путь, как и следовало ожидать, был сильно укреплен противником, где он оказал упорное сопротивление войскам нашей 38-й армии. Если на других участках враг отходил, прикрываясь арьергардами, то Моравские ворота он стремился удержать для того, чтобы вывести из-под удара свои войска в оломоуцком выступе, вытянувшемся на восток.
      В создавшейся обстановке предпочтительнее оказался иной путь на Оломоуц и Прагу, хотя и не столь удобный, так как он проходил через Судетские горы, но зато менее укрепленный. Там, в полосе 60-й и на правом фланге нашей 38-й армий, командующий фронтом и решил нанести удар в обход Оломоуца с северо-востока. 4 мая, согласно приказу генерала А. И. Еременко, 107-й стрелковый корпус из 1-й гвардейской и части 159-го укрепленного района из 18-й армии были переданы 60-й армии.
      В те дни чехословацкий народ, воодушевленный успешным наступлением Красной Армии, активизировал борьбу против захватчиков, за свободную, демократическую Чехословакию. В Праге вспыхнуло народное восстание. Это мешало осуществлению замыслов гитлеровцев, и они бросили крупные силы на разгром восставших. Положение пражан стало критическим. Столица Чехословакии взывала о помощи.
      Во имя спасения Праги и ее населения, которому гитлеровцы угрожали беспощадной расправой, Ставка перенесла начало операции на 6 мая. В назначенный день войска трех фронтов с разных направлений начали концентрическое наступление на Прагу.
      Ломая оборону врага, стремительно двигались вперед армии 1-го Украинского фронта под командованием И. С. Конева. Этот фронт обладал наиболее крупными силами, в том числе двумя танковыми армиями, и под его ударами противник поспешно \596 - карта; 597\ откатывался, неся тяжелые потери. Его наступление после прорыва фронта облегчалось тем, что распространялось по глубоким тылам вражеской группировки.
      Успешно проходило и наступление войск нашего фронта. Оно не прекращалось и в дни после освобождения Моравской Остравы, но особенно резкий поворот в их действиях наступил 6 мая, после того как была завершена перегруппировка сил на правое крыло фронта из 1-й гвардейской и 18-й армий.
      Несмотря на трудные условия лесистых Судетских гор и дождливую погоду, войска фронта безостановочно наступали, продвигаясь ежедневно по 20-30 км. За четыре дня наступающие продвинулись на 130 км, а противник потерял 28 тыс. солдат и офицеров. Кроме того, было захвачено 9 тыс. пленных, 430 орудий и много другого имущества и вооружения{341}.
      Противник пытался организовать сопротивление, особенно у Оломоуца, где было сосредоточено 14 дивизий, в том числе 8-я танковая, переброшенная из полосы 2-го Украинского фронта. Наши войска сломили сопротивление врага и 6 мая завязали бои на северо-восточной окраине Оломоуца.
      В тот день мы узнали, что накануне в Праге началось восстание против гитлеровцев, а вскоре услышали по радио призыв повстанцев: "... Советскому Союзу, 4-й Украинский фронт... Срочно просим помощи - парашютную поддержку. Высадка в Праге..."
      Так стало известно об угрозе, нависшей над восставшими пражанами. Это заставило подумать о немедленных мерах по оказанию им помощи. Дело в том, что парашютных войск, которых ждали от нас пражане, в составе фронта не было. А. И. Еременко приказал мне сформировать подвижную группу армии, послать ее в Прагу на помощь восставшим, используя прорыв вражеского фронта в районе Оломоуца.
      Я отдал соответствующий приказ командиру 101-го стрелкового корпуса генералу А. Л. Бондареву, который должен был сформировать группу и руководить ее действиями. Вот содержание этого приказа:
      "Восставшим населением освобожден от немцев г. Прага. Немецкое командование, по данным пражского радио, оттягивает в район г. Прага воинские части для подавления восстания. На основании указаний командующего войсками фронта приказываю:
      1. Сформировать подвижную группу в составе 70 гв. сд (без тылов), 42 гв. тбр, 5 гв. тбр, 1 отдельной чехословацкой тбр, 1511 самоходно-артиллерийского полка, 5 гвардейского минометного полка (артчасти особым указанием) и автополка фронта в составе 200 автомашин под общим командованием командира 101 ск генерал-лейтенанта Бондарева. Заместителем командира подвижной группы по танкам назначить начальника штаба БТ и MB армии подполковника Зудова.
      2. Подвижной группе к 6.00 7.5.45 сосредоточиться в Вигштадтль, Чирм, где погрузиться на автомашины с общей готовностью к выступлению в 8.00 7.5.45 г.
      Маршрут следования подвижной группы: Вигштадтль, Чирм, Швансдорф, Рауд, Шенвальд, Штадт Либод, Домштадтль, Гибау, Весна, Оломоуц и далее Мюглиц, Моранска Трюбау, Цвиттау, Поличка, Здырец, Часлов, Кутна-Гора, Прага. Иметь в виду: при отсутствии возможности быстрого прохождения Оломоуц переправить группу в районе Седличко.