Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Агент чужой планеты

ModernLib.Net / Нечипоренко Валерий / Агент чужой планеты - Чтение (стр. 26)
Автор: Нечипоренко Валерий
Жанр:

 

 


      Должен сказать, что и я не сразу принялся разбирать эти каракули, тем более что бумага местами намокла и текст расплылся.
      Но однажды в бессонную зимнюю ночь моя рука потянулась к неведомым запискам. Прочитав первую страничку, я уже не мог остановиться и просидел до рассвета, продираясь сквозь огрехи почерка, как через заросли шиповника. Открывшаяся мне история, история подготовки и осуществления коварного преступления, равно как и невероятный финал дьявольского замысла, потрясли меня, но одновременно укрепили веру в высшую справедливость.
      На мой взгляд, эта поучительная история достойна внимания читающей публики.
      Я не менял в ней ни слова, лишь восстановил по смыслу испорченные места (а таких набралось совсем немного) да исправил ошибки, вызванные скорописью.
      Впрочем, довольно пояснений.
      Вот рассказ человека, душу которого, надо полагать, Господь обрек на вечные муки в аду.
      * * *
      "Времени остается мало, а объяснить нужно все. Буду писать коротко, главное, суть. Итак...
      В мой смертный час память возвращает меня к тому дню, когда мы -несколько старинных приятелей -- собрались после сауны за накрытым столом. В углу комнаты мирно потрескивал телевизор. Никто его не смотрел, тем более что шла передача на осточертевшую всем криминальную тему. Наверное, один только я услышал прозвучавшую с экрана реплику милицейского полковника, что, дескать, органы встревожены ростом числа немотивированных преступлений. Эта сентенция вызвала у меня улыбку, которую я поспешил адресовать Константину, сидевшему напротив. Тот широко улыбнулся в ответ и приподнял свой бокал с пивом, совершенно однозначно истолковав мой взгляд.
      Славный, прямодушный, деликатный Костя! Мог ли он догадываться, что вот уже второй год я вынашиваю планы его убийства и сейчас шлифую последние детали? Лгут, что человек предчувствует беду. Костя начал обсуждать, у кого соберемся после сауны в следующий раз, не подозревая, что следующего раза для него не будет. Жить ему оставалось несколько дней.
      Костя -- мой самый близкий друг, чуткий и бескорыстный. Для меня в его лексиконе отсутствует слово "нет". Попроси я у него почку для пересадки -отдаст без колебаний. Такие друзья воистину редки, их нужно ценить и беречь.
      Я и ценил, пока в один прекрасный день не понял, что ненавижу его до умопомрачения. Ненависть, это одно из самых сильных человеческих чувств, затопила мою душу до краев (ау, тов. полковник!).
      Конечно, какой-нибудь крючкотвор может вывести, будто я безудержно завидовал Константину. Дескать, у того и положение посолиднее, и доходы повыше, и жена помоложе... Клянусь: чем-чем, а завистью здесь и не пахнет. Да и как можно завидовать доверчивому олуху, которого ничего не стоит обвести вокруг пальца? Если он чего и добился в жизни, то не благодаря уму и талантам, а лишь оттого, что родился в сорочке. Меня посетил каприз: испытать на разрыв нить его удачи. Только и всего.
      Вот тогда-то -- чисто теоретически -- я начал прикидывать, нет ли безопасного способа навсегда спровадить с моих глаз этот раздражитель. Поначалу это походило на азартную игру или фантазии полуночи.
      Но тайные мысли имеют странность самопроизвольно перемещаться по слоям нашего сознания и внезапно всплывать на самый верх, становясь навязчивой идеей. С трепетом я ощутил, что игра требует реальной жертвы. Я понял, что должен сделать это, если не хочу сойти с ума. Но осуществить акцию надо изящно и красиво: железное алиби, толпа свидетелей и, конечно, полное отсутствие крови. Ведь я не мясник.
      Едва я принял такое решение, как на меня снизошел покой. Я без труда загнал свою ненависть в самый далекий закуток души и удвоил знаки дружелюбия по отношению к Константину, не уступая ему в приветливости и бескорыстии.
      Как раз в этот период Константин получил в наследство от близкого родственника благоустроенную дачу под городом (еще одно доказательство его нескончаемой везучести!). Я охотно согласился его сопровождать...
      ... А теперь мне придется сделать небольшое отступление.
      Много лет назад, еще будучи студентом, я снимал комнатку у одного мудрого, хитрого старичка. Однажды он поведал мне историю, гвоздем засевшую в памяти.
      Жила в собственном доме благополучная семейная пара средних лет. Муж был человеком хозяйственным, тихим и непьющим. Словом, идеальный супруг, если не считать того, что уже давно неспешно готовился отправить дражайшую половину на тот свет. План его был прост до гениальности: в течение нескольких лет, шаг за шагом, он приучал жену мыть по вечерам ноги в тазике, причем именно на кухне, рядом с крышкой люка от погреба. Он и скамеечку удобную смастерил, пришпандорив ее к полу, и колонку поставил, и даже приобрел новый металлический таз, такой широкий, что наполненным его невозможно было пронести через дверь... Словом, постепенно у хозяйки выработалась чисто автоматическая привычка.
      Наконец, он наметил дату. Пригласил нескольких соседей на пиво с воблой (именно на пиво, чтобы не захмелели и подтвердили его алиби). И вот сидят они на веранде, пивко потягивают, а его жена, там, на кухне, моет ноги -- за окном виден ее профиль.
      Соседи -- трое или четверо -- сидят на стульях, а хозяин -- на стареньком диване, что примостился у стены. На полу, сбоку от дивана -- бутылки, и хозяин по мере надобности наклоняется и выставляет их на стол. Вот наклонился в очередной раз и замечает, что профиль жены за окном кухни исчез. Значит, дело сделано.
      Тогда он и говорит одному из соседей:
      -- Миша (или Коля), мне отсюда неудобно вылезать, сходи, будь добр, на кухню и попроси Клаву, чтобы несла горячее.
      Тот отправился, а через минуту влетает с перекошенной физиономией:
      -- Беда!
      Бросились они на кухню всей компанией: женщина лежит на полу, тазик перевернут... Подняли ее, уложили на кровать, вызвали "скорую", а те даже рассердились: живых, мол, не успеваем обслуживать, а тут -- мертвая... Вот такая история!
      -- Как же он это обтяпал? -- спросил я.
      -- Головой, -- усмехнулся старичок. -- В пол, ближе к люку, как раз на том квадратике, где она ставила тазик, он вбил гвоздь, но так, чтобы шляпка чуть-чуть выступала. А острие гвоздя, к которому был доступ со стороны погреба, слегка загнул, чтобы проводок не соскочил. Понял, при чем тут погреб? А ты думал -- труп спрятать? Ха-ха! Чтобы незаметно подсоединить проводки, а после легко их убрать. А за диваном, куда он поставил бутылки, имелся выключатель. Нагнулся, раз -- и нет человека! И все чинно, благородно.
      -- Чем же она его так допекла?
      -- Кто знает! -- усмехнулся он.
      -- Его подозревали?
      -- Ничуть! Жили дружно, без скандалов, да и свидетели подтвердили. Сочувствовали! -- И глаза его весело блеснули.
      Тогда-то я и понял простую истину: если действовать с умом, можно достичь любой цели, не подвергаясь риску.
      ...Однако пора вернуться к Константину.
      Доставшееся ему владение представляло собой уютный бревенчатый домик с участком в шесть соток и располагалось в садоводстве, окруженном заболоченным лесом. Само садоводство только-только обустраивалось. Костин родственник одним из первых поставил здесь дом. Еще с десяток энергичных дачников вели строительство. Но в целом местность выглядела необжитой.
      -- Считай, что эта дача и твоя, ладно? -- взволнованно предложил Костя, -Приезжай, когда захочешь, бери несколько грядок. Мою Людмилу все равно сюда калачом не заманишь, к земле она равнодушна... -- Он вздохнул.
      Его наивно-простодушный вид всколыхнул мою ненависть, но уже через секунду я улыбался ему и с чувством жал руку.
      -- Спасибо, Костя! Не то чтобы я согласился, но -- спасибо на добром слове. Земля мне не нужна, а вот отдохнуть иной раз от городского шума не помешает.
      -- Вот и прекрасно! -- обрадовался он. -- Будем ездить сюда вместе.
      Никогда не забуду первую ночь, проведенную на Котькиной "фазенде". К вечеру большинство дачников потянулось на электричку. Еще не сгустились сумерки, а вокруг уже не виднелось ни живой души, ни огонечка.
      Намаявшийся за день Константин рано отправился на боковую и тут же уснул как убитый. Как убитый... Любопытные сравнения порой приходят на ум.
      Я вышел на крыльцо покурить. Бледно светила луна. Монолитная масса леса казалась затаившимся недругом. Лес, у которого отнимали под дачную застройку участок за участком, ненавидел людей так же страстно, как я ненавидел храпящего за стеной Константина. Но лес был бессилен, а я мог многое. Отчего бы не взять лес в союзники?
      Соблазн был велик. Один удар по темечку -- и проблема решена. А труп нетрудно спрятать так надежно, что не найдут тысячи ищеек. С первой же электричкой можно вернуться домой, а на тревожный звонок Людмилы, который последует под вечер, ответить возгласом изумления.
      Я прислушался. О, этот отвратительный храп! Как он распалял мою ненависть!
      Но я не поддался искушению. Дело даже не в том, что у меня не будет надежного алиби, что могут остаться случайные следы... Меня не устраивал сам способ. Акция должна свершиться элегантно.
      Способ я нашел в середине июля, когда в окрестных лесах дружно повалили грибы.
      Должен сказать, что в молодости я был азартнейшим грибником, но однажды со мной произошел казус, после которого я потерял к дарам леса всякий интерес. На Кавказе я отравился белыми грибами, которые сам же и собрал. Натуральными боровиками! Оказалось, что в жарком климате эти элитные красавцы могут накапливать ядовитые вещества. Отравление было несильным, но меня обескуражил сам факт. С той поры я навсегда забросил "тихую охоту".
      Мне и сейчас не хотелось идти, но как отказать другу?
      Не успели мы углубиться в лес, как на тенистом пригорке я заметил нахально красующийся боровик. Память о пережитом взыграла, и я сшиб его пинком.
      -- Что ты наделал?! -- изумленно воскликнул Константин. -- Это же белый!
      Я совсем уж собрался рассказать ему о происшествии на Кавказе, но тут что-то щелкнуло в моем сознании. План сложился в единый миг.
      -- Да? -- в свою очередь изумился я. -- А разве не поганка?
      Константин от души рассмеялся, затем, подивившись моему грибному невежеству, торжественно пообещал сделать из меня профессионального сборщика.
      -- Собирай, что тебе глянется, -- предложил он, -- а после я отсортирую твою добычу и объясню, что к чему.
      Когда мы набрали по ведерку, он высыпал мои трофеи на траву и тут же схватился за голову. Затем выбрал из кучи бледную поганку и, держа ее за тонкую ножку, со священным трепетом пояснил:
      -- Запомни, это -- бледная поганка, самый ядовитый гриб. Иногда достаточно одной штуки, чтобы записаться в покойники. Но его очень легко отличить... -- Он принялся подробно растолковывать то, что я прекрасно знал.
      Тем не менее я терпеливо слушал. Вид у меня, конечно, был растерянный.
      -- Нет, Костя, -- виновато вздохнул я, когда он закончил. -- Такой уж я бестолковый. Все они кажутся мне похожими. Правда, вот этот гриб -подберезовик, да? -- его я точно не спутаю. Лисичку... Масленок... Боровик... А остальные... -- Я безнадежно развел руками.
      -- Ничего! -- бодро успокоил он. -- Опыт -- дело наживное. А пока собирай только те, в которых не сомневаешься. И обязательно показывай мне.
      Через пару недель я приобрел во всем садоводстве (а к тому времени мы свели знакомство со многими соседями) устойчивую репутацию чудака, который с трудом отличает подосиновик от мухомора. Я добродушно отшучивался, посмеиваясь в усы. Зато мой план заметно продвинулся.
      Теперь предстояло позаботиться о надежных свидетелях.
      Мое внимание привлекли две семейные пары.
      Глава одной из них -- некто Владимир Петрович, ответственный работник районной службы благоустройства, -- владел участком на самом краю садоводства, у леса. Каждый выходной он наведывался сюда на подержанных "Жигулях" вместе со своей половиной -- добродушной толстушкой Екатериной Евгеньевной. За рулем Владимир Петрович совершенно не пил. Словом, эта пара являла собой идеальных свидетелей.
      Следующим, на ком остановился мой взгляд, был долговязый снабженец Георгий Борисович. Этот любил заложить, но знал меру. А главное -- он был фанатиком "тихой охоты". Эту страсть разделяла его жена Рая -- бойкая вертлявая хохотушка.
      Небольшие усилия с моей стороны -- и мы по-соседски сблизились. Владимир Петрович, невероятный болтун, увлекался народными промыслами, и мы часами обсуждали "заветные секреты предков"; снабженца я пару раз угостил бренди; дамам говорил разные приятности. Только и всего. Зато отныне я мог положиться на этих людей.
      Но дело только раскручивалось. Мне предстояло учесть массу мелочей, устранить множество скрытых препятствий, причем сделать это ненавязчиво, так, чтобы отдельные детали не сложились впоследствии у других в целую картину.
      Например, я долго искал благовидный предлог, чтобы в нужный момент удалить Константина с участка на час-полтора, твердо зная при этом, что он не вернется неожиданно. Вскоре я решил и эту задачу.
      В лесу, примерно в полутора километрах от поселка, мы как-то наткнулись на родник с ледяной прозрачной водой. Отведав ее, я так восторгался, что Константин сам предложил делать здесь запасы для кухни и умывальника. И даже привез из дома десятилитровую пластмассовую канистру. Ходили к роднику мы поочередно. Проведя хронометраж, я убедился, что процесс наполнения канистры с учетом пути туда-обратно отнимает никак не менее одного часа пяти минут. Меня это вполне устраивало.
      Параллельно я разрабатывал прочие пункты своего плана.
      Во-первых, убедил Константина, что мне безумно нравятся жареные грибы. Во-вторых, уговорил его принимать пищу исключительно в домике, мотивируя тем, что на свежем воздухе нет отбоя от мошкары, вызывающей у меня аллергию. Далее устроил так, что за столом у меня появилось постоянное место, как раз у торцевой стены, к которой я любил привалиться спиной после чашки кофе. И, наконец, в один из приездов я тайком захватил с собой ручную дрель и, пока Константин ходил к роднику, просверлил в стене, за своим стулом, у самого пола, тонюсенькое сквозное отверстие. Даже если его заметят, служить уликой оно не может. Просверлить его мог и прежний владелец.
      На этом подготовка была в общих чертах завершена.
      Оставалось выбрать время.
      Заканчивался август. Откладывать на октябрь было опасно: могли грянуть ранние заморозки. Значит, сентябрь. Но опять же, меня устраивали только выходные дни, а еще точнее -- одно из воскресений. Взвесив все "за" и "против", я наметил акцию на третье воскресенье сентября.
      С первых осенних денечков я принялся исподволь обрабатывать Константина в том смысле, что не худо бы устроить маленький праздник урожая, пригласив на него наших новых друзей.
      Константин с восторгом клюнул на мою идею. Так и получилось, что после ряда моих доводов он сам предложил дату: третье воскресенье сентября.
      Тетива была натянута, пружина отведена.
      И вот приблизился день, о котором я так долго мечтал.
      На дачу мы приехали в субботу. Я сходил к роднику -- по графику. Ночью как по заказу прошел несильный дождь.
      Ранним утром мы двинулись в лес -- грибному жаркому предстояло быть главным блюдом на нашем празднике. Константин специально привез из дому большую сковородку.
      После "охоты" Костя, как всегда, здесь же, в лесу, придирчиво осмотрел мою добычу и даже похвалил. Я делал несомненные успехи. В отходы пошло совсем немного.
      Мы двинулись в обратный путь. Но тут мне захотелось в кусты. Они надежно заслоняли меня от Константина, и я без опаски разыскал припрятанный ранее полиэтиленовый пакет, куда складывал совсем иные находки. Замаскировав пакет сверху крупными подосиновиками, я быстро нагнал друга.
      Вернувшись в домик, мы обнаружили досадный сюрприз: канистра лежала на боку, вдобавок колпачок был плохо закручен, и почти вся вода вытекла. Должно быть, кто-то из нас в темноте перевернул ее. Наверное, я. Ведь я такой неловкий!
      Константин долго успокаивал меня, а затем взял канистру и отправился к роднику. Я неохотно уступил его порыву, пообещав, однако, заняться чисткой грибов.
      Проводив друга взглядом, я бросился в домик. За этот час предстояло многое успеть.
      Я снял с гвоздя небольшую походную сковородку, которой мы обычно пользовались, плеснул в нее масла и поставил на плиту, где уже горел огонь. Затем достал тот самый пакет с грибочками (их я почистил еще в лесу, чтобы не терять времени). Оставалось порезать их помельче и бросить в кипящее масло. Когда они подрумянились, никто не признал бы в них поганок. Обжарил я их как следует, ведь грибной яд не боится термообработки. Затем переложил дьявольскую поджарку в банку из-под соуса, а ту спрятал в свою сумку. Сковородку я вымыл с персолью и повесил на место. Еще десять минут отняли хлопоты, связанные с подготовкой шумового эффекта.
      ...Когда Константин принес воду, передо мной высилась кучка отборных очищенных грибов.
      И вот пробил урочный час. Гости не заставили себя ждать. Теперь ничто не мешало мне выполнить задуманное. Предвкушение тончайшего наслаждения охватило мою душу.
      Эти простаки тоже предвкушали -- сытный обед и выпивку. Чувствуете разницу между человеком с идеей и приземленным обывателем?
      События развивались точно по моему сценарию. Очередной осмотр участка, огороднические советы, обсуждение видов на погоду...
      Наконец гости расселись за столом. Естественно, я занял свое постоянное место. После первого тоста Владимир Петрович рассказал довольно бородатый анекдот, выдав его за свежий, Георгий, успевший где-то приложиться, подхватил эстафету, я тоже не остался в долгу... Обстановка за столом становилась все непринужденнее.
      На время я вошел в роль души компании, поведав несколько забавных историй, последняя из которых была связана с грибами. Раскрасневшийся Константин клюнул на приманку, добродушно пошутив относительно моих "охотничьих" способностей.
      Все посмеялись, затем Рая, жена снабженца, с веселой грозностью воскликнула:
      -- Значит, у вас был плохой учитель! Попались бы вы в мои руки, уж я сделала бы из вас профессора грибных наук!
      -- Надеюсь, нас не накормят поганками? -- блеснула остроумием Екатерина Евгеньевна.
      -- Что вы! -- принялся успокаивать гостей Константин, у которого было плоховато с юмором. -- Я всегда проверяю его сбор. Каждый грибочек.
      Мысленно я поаплодировал этому недотепе.
      За окном заморосило.
      До чего же приятно слушать шум дождя, сидя за накрытым столом и ведя милую беседу, осознавая, какой ты неглупый парень и как далеко пошел бы, сложись обстоятельства иначе!
      Гости усиленно налегали на закуски, а тем временем аромат грибного жаркого, доносившийся с кухни, становился все более дразнящим.
      -- О! Какой запашок! -- Снабженец не без намека закатил глаза.
      Просиявший Константин тут же рванулся со стула и вскоре появился с гигантской сковородой, держа ее на вытянутых руках. Однако небольшой стол, за которым мы собрались, был и без того тесно заставлен тарелками, так что ему пришлось водрузить сковороду на тумбочку. Взяв шумовку, он принялся выкладывать яство на чистые тарелки, которые по одной передавал на стол. Все терпеливо ждали, когда закончится эта процедура.
      Я внутренне напрягся: приближался ответственный момент.
      Наконец Константин сел на место и потянулся к бутылке:
      -- Ну-с!
      -- Постойте-ка! -- Я сделал таинственный жест. -- Ради такого случая у меня сюрприз... -- и я нагнулся, чтобы достать бутылку коньяка, стоявшую у стены за моим стулом.
      Ее появление было встречено радостным оживлением.
      Но не успел я выпрямиться, как что-то произошло. По крыше зашуршало, словно там проснулись Али-Баба и сорок разбойников, затем с тыльной стороны дома послышались частые тугие удары, как если бы стену обстреливали из сотни рогаток.
      -- Боже, что это?! -- испуганно вздрогнула Екатерина Евгеньевна.
      -- Гром небесный... -- ухмыльнулся Владимир Петрович. -- Ну-ка, признавайтесь, кто грешен?
      Я вскочил на ноги, всем своим видом демонстрируя стремление выбежать наружу, чтобы установить причину шума. Мой порыв заразил остальных, и, повинуясь стадному инстинкту, гости бросились из домика.
      С этого момента счет пошел на секунды.
      Едва необъятный зад Екатерины Евгеньевны -- последней в этой веренице -скрылся за дверью, как я начал действовать. Первым делом я расплел проволочную петлю, затем вынул из сумки, стоявшей у стены, ту самую баночку, выложил содержимое в тарелку Костантина, все аккуратно перемешал, а баночку снова спрятал в сумку. Все это я сделал быстрее, чем здесь написал.
      Когда я выбежал на улицу, Екатерина Евгеньевна еще только заворачивала за угол.
      Я неприметно присоединился к компании. Наши гости, столпившись у задней стены, недоуменно разводили руками.
      -- Загадка природы! -- возвестил Георгий Борисович.
      Естественно, я тоже напустил на себя озабоченность, хотя никакой загадки для меня не существовало.
      Вдоль задней стены тянулась глубокая канава, заполненная дождевой водой пополам с глиной. Во избежание размыва прежний владелец укрепил ее стенки кольями, камнями и даже толстым металлическим листом, поставленным в самом опасном месте. Покатая крыша домика, скрытая кустом сирени, нависала как раз над канавой. Мне, с моим инженерным умом, совсем нетрудно было устроить этот спецэффект. На крыше я расположил пакет, наполнив его мелкими камешками. Груз удерживался планкой, а та -- тонкой стальной проволочкой, второй конец которой я пропустил через дырочку, просверленную мною в стене, и закрутил за неприметный гвоздик у самого пола. Все было так отрегулировано, что стоило просто потянуть за струну, как планка освобождалась и камешки лавиной ссыпались по крыше, падая с высоты на металлический лист, имевший заметный наклон. Камни тут же тонули в грязной жиже, а от проволочки, совершенно неприметной в мокрой траве, я рассчитывал избавиться в ближайшие две минуты.
      Но прежде следовало рассеять недоумение собравшихся.
      Я деловито осмотрел место события и указал на металлический лист.
      -- Что ты хранил на крыше, Константин? Видишь, оттуда могло что-то упасть прямо на лист. Потому и грохот...
      -- Верно! -- согласился он. -- Понятия не имею, что там лежало, ни разу не заглядывал, но, несомненно, ты прав... Бог с ним! Идемте за стол, грибы остывают. -- Он первым двинулся обратно.
      Теперь можно было не спешить. Я дождался, пока народ последует за хозяином, затем разыскал в мокрой траве свившуюся проволоку, смотал ее в клубок, а тот зашвырнул в канаву. Ну вот, никаких следов. Не считая баночки. Но и до нее дойдет очередь.
      Я вернулся в комнату и занял свое место.
      Бокалы наполнились, пирушка продолжалась.
      Я с холодным любопытством наблюдал, как Константин жадно уминает поганки. Появится ли предчувствие смерти в его глаза? Впрочем, не будем спешить.
      А веселье разгоралось. Праздник явно удался. Даже Владимир Петрович, разохотившись, осмелился пригубить рюмочку.
      Я поглядывал на часы: важно сыграть в унисон. Я тоже должен продемонстрировать недомогание. Это отведет от меня малейшие подозрения.
      Тем временем Рая принялась уговаривать компанию немедленно отправиться по грибы. Тем более дождик только что прошел. А после можно продолжить. Она растормошила всех.
      Тут же начались шумные сборы.
      -- А ты чего сидишь? -- Константин удивленно посмотрел на меня. Никаких симптомов отравления он пока не обнаруживал. У этого бугая было поистине лошадиное здоровье.
      -- Рад бы, да не могу, -- сморщился я. -- Что-то крутит. Вы идите, а я, пожалуй, прилягу.
      Владимир Петрович тоже отказался от похода в лес, вспомнив, что договорился заскочить в соседнее садоводство к приятелю за ручной лебедкой для выдергивания пеньков.
      Всей толпой мы вышли из домика.
      Грибники направились через огороды к лесу, а я решил проводить Владимира Петровича, ощутив внезапно, что моя ссылка на недомогание не так уж фальшива. Кружилась голова, участилось сердцебиение. Чему удивляться? Самовнушение -- отнюдь не безобидная штука.
      Мы неторопливо вышагивали по пыльной дороге. Владимир Петрович увлеченно рассказывал о старинных способах, посредством которых наши прадеды избавлялись от пней. Трещал он как сорока.
      Я слушал вполуха. А удачно получилось, что эта фанатичка утащила компанию в лес. Быть может, приступы боли начнутся у Кости в каком-нибудь болотистом овражке? Там его и кондрашка хватит.
      Незаметно мы дошли до "фазенды" Владимира Петровича, расположенной, как я уже упоминал, в дальнем углу садоводства. Здесь на большинстве участков, как говорится, конь не валялся. Лишь ближайший сосед моего спутника успел разбить несколько грядок да насадить густой малинник. Вокруг не виднелось ни души.
      Участок Владимира Петровича тоже требовал немалого пота. Грядки у него, правда, были -- сплошь засаженные картофелем, но укрываться от непогоды приходилось в крохотном шалаше, крытом еловыми лапами. Не знаю, как уж там умещалась любезная Екатерина Евгеньевна.
      Тем не менее Владимир Петрович с энтузиазмом развернул передо мной грандиозный проект обустройства своего клочка. Он водил меня из угла в угол и говорил, говорил, говорил... От его несносной трескотни раскалывалась голова.
      Рядом с шалашом я увидел странной формы глубокую яму, сужающуюся кверху.
      -- Клады ищете?
      -- Голубчик! -- пропел он. -- Перед вами -- так называемый новгородский погреб. Устроить -- сущие пустяки, зато картошка не померзнет. Гарантия! Суть в том, что яма сужается к горловине, и земля удерживает тепло, -- он пустился в бесконечные пояснения.
      -- Не великоват ли погребок?
      -- Как бы не оказался мал! -- захохотал он, запрокинув лысеющую голову. -А дело в том, -- он понизил голос, будто доверяя сокровенную тайну, -- что я владею уникальной технологией, позволяющей собирать по двадцать мешков картофеля с сотки! Осторожно, не подходите к краю, может обвалиться.
      Я незаметно глянул на циферблат. Не исключено, что у моего лучшего друга уже начались колики. Вдруг Владимир Петрович успеет отвезти его в больницу? Нет, надо немедленно сплавить этого невероятного говоруна. Я протянул руку:
      -- Владимир Петрович, спасибо за интересный рассказ, но мне, кажется, пора.
      -- Голубчик! -- сладкозвучно пропел он. -- Я вижу, что заинтриговал вас. Ах, какая жалость, что мне надо уезжать! Ну ничего. Вот вам блокнот с любопытнейшими выписками. Я три вечера просидел в Публичке, роясь в старых журналах, и не жалею. Посмотрите, голубчик. И Константину покажите. Только блокнот верните, обязательно, я без него как без рук.
      -- О чем разговор! -- Я сунул блокнот в карман. Он сел в машину и завел мотор.
      -- Садитесь, я вас подброшу.
      Меня вдруг резко затошнило от запаха бензина.
      -- Спасибо, лучше пройдусь. Такая замечательная погода!
      -- Как знаете... Ну, до скорого! -- Он уже выехал на дорогу, но снова затормозил и крикнул мне, высунувшись в окошко: -- Голубчик! Не в службу, а в дружбу... В шалаше лежит отвертка с красной ручкой. Я брал у Константина и совсем запамятовал отдать. Сделайте это, пожалуйста, за меня, если вам не трудно.
      -- Что за пустяки, право...
      Наконец-то он нажал на газ и запылил по дороге.
      Я провожал его взглядом. Вот, слава-те Господи, машина скрылась за поворотом.
      Вот все и свершилось, подумал я. Сколько выдумки и изобретательности было вложено в эту акцию, сколько бессонных ночей позади! Но где бурная радость? Где эйфория и душевный подъем? Почему я не ощущаю ничего, кроме скуки? И чем же мне теперь, когда все позади, заполнить свою жизнь, которая опять войдет в накатанную, будничную колею?
      Не забыть бы выбросить банку... Ах да, еще прихватить эту дурацкую отвертку.
      Я нагнулся, заглядывая в шалаш, и... едва не заорал от дикой боли в животе. Все завертелось перед глазами. Пытаясь сохранить равновесие, я отпрянул назад, ноги мои подкосились, и вдруг я ощутил, что лечу, лечу в бездну, в ад... Глухой удар, резкая боль в ноге -- я потерял сознание...
      Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я очнулся. Нет, это еще был не ад. Я лежал на дне "новгородского" погреба, настоящей волчьей ямы. Земляные стены почти сходились наверху, оставляя видимым круглый клочок неба. Я попытался подняться, но острая боль в ноге исторгнула крик из моей груди. Ощупав левую штанину, я понял, что у меня перелом.
      Я завопил во всю силу своих легких. Но крик, казалось, гас в этом земляном мешке. Я вспомнил, что поблизости -- ни души. Господи, как же выбраться отсюда?! В погребе не было ничего, кроме пустой бутылки с налипшими изнутри чаинками.
      Я попытался здраво осмыслить ситуацию, когда новый приступ боли, на этот раз в животе, в почках, в селезенке, -- заставил меня вертеться волчком.
      "Ты же отравлен, -- ухмыльнулся кто-то внутри меня. -- Своими же грибочками. Ты ведь хорошо знаешь симптомы отравления, так что не обманывай себя. Но, Боже правый, как это могло случиться?!"
      На миг меня посетила безумная мысль, что Константин вынашивал аналогичный план и, в свою очередь, осуществил его. Но это невозможно! Константин генетически не способен на подобный поступок. Да и как он сумел бы? Хотя именно он раскладывал жаркое по тарелкам. По тарелкам...
      И тут на меня снизошло озарение.
      Когда я подложил ему "гостинец", его порция стала хоть и ненамного, но больше. Вернувшись в комнату первым, Константин заметил это и переставил наши тарелки, желая оказать мне любезность, ведь я так восторгался жареными грибами!
      Гениальный план рухнул из-за его совершенно идиотской деликатности, анекдотичной щепетильности.
      Этому недотепе снова повезло, и снова -- благодаря случайности, а не уму и проницательности -- вот что бесит!
      Но я еще не потерял надежды выкарабкаться и долго кричал, рассчитывая, по крайней мере, на возвращение Владимира Петровича. Однако проклятый болтун, похоже, все еще точит лясы со своим приятелем.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27