"...Захворал папа... лежит, кашляет. Я накопил для вас новых книжек", писал Горький внучкам в Крым. Но дело было серьезнее, чем казалось вначале, болезнь катастрофически прогрессировала, и 11 мая 1934 года Максим, любимый и единственный сын писателя, скончался.
      "Смерть сына для меня - удар действительно тяжелый, идиотски оскорбительный, - писал Горький Р.Роллану. - Перед глазами моими неотступно стоит зрелище его агонии, кажется, что я видел это вчера и уже не забуду до конца моих дней эту возмутительную пытку человека механическим садизмом природы. Он был крепкий, здоровый человек, Максим, и умирал тяжело".
      В день кончины сына Горького посетили руководители партии и правительства, их соболезнование отцу и вдове покойного было на следующий день напечатано в "Правде". Телеграммы с выражением сочувствия прислали сотни советских людей.
      Максим был не просто сыном Горького, но и близким другом отца. Когда в 1910 году архангельский гимназист Аркадий Колпаков попросил прислать для издаваемого им рукописного журнала "Гном" рассказ или сказку, Горький отвечал, что это приведет к неприятностям для Аркадия. Но добавил: "Знакомство наше не скрывайте от папы с мамой - с ними надо быть откровенным во всем, если Вы желаете, чтобы они были для Вас хорошими друзьями. Это я говорю не потому, что сам - папа, а потому, что дружба сына с отцом и матерью - превосходнейшее чувство и я желаю Вам испытать его". Такое "превосходнейшее чувство" дружбы отца и сына связывало писателя и Максима Пешкова.
      Помощник и секретарь отца, Максим перепечатывал на машинке рукописи писателя, за что тот шутя называл его "печатным станком"; зная несколько языков, был переводчиком при встречах с иностранцами, переводил для писателя зарубежную литературу и периодическую печать, сам пробовал силы в литературе.
      Максим был веселым, остроумным человеком, с тонкой, отзывчивой душой, обладал чувством юмора. Он много и хорошо рисовал (его талант ценил Константин Коровин), был страстным филателистом, разбирался в технике, любил спорт, виртуозно водил мотоцикл и автомобиль (даже участвовал в автомобильных гонках).
      Смерть сына надломила писателя, резко ослабело здоровье, не проходила усталость. Но с тем большим рвением отдался Горький организаторской и писательской работе: теперь он принадлежал лишь ей.
      Живой, энергичный участник
      всего того, что творится в стране
      1
      Большим событием литературной жизни нашей страны было создание Союза советских писателей, в организации и работе которого Горький принимал большое участие.
      Так, в конце апреля 1932 года на квартире Горького, только что приехавшего из Сорренто, происходит встреча писателей. Обсуждается принятое 23 апреля постановление ЦК ВКП(б) о перестройке литературно-художественных организаций и создании Союза советских писателей. Другая встреча писателей на Малой Никитской состоялась в октябре.
      Создание единой общесоюзной писательской организации вместо различных литературных группировок, враждовавших между собой, явилось важным шагом в развитии советской литературы. В 20-е годы в борьбе литературных групп была не только принципиальная борьба за партийную линию в искусстве, трудные поиски путей развития советской литературы, борьба против рецидивов буржуазной идеологии, вовлечение в литературное творчество широких масс, но и нездоровые тенденции - зазнайство, интриги, склоки, сведение личных счетов, подозрительное отношение к любым критическим замечаниям, бесконечная организаторская возня, отвлекавшая писателей от творческой работы, от их прямого дела - писать.
      И Горькому не по душе была групповщина - огульное отрицание всего того, что создавалось писателями, не входившими в ту или иную литературную группу, и, напротив, безмерное захваливание любого произведения, написанного кем-либо из членов группы. Горький оценивал произведения, не считаясь с тем, к какой литературной группе принадлежал его автор, и, например, сурово осуждал некоторые произведения своих товарищей по "Знанию". Он был за творческое соревнование в литературе разных писательских индивидуальностей и направлений, не признавал за одними писателями (в том числе и за собой) права диктовать свои мнения другим, командовать ими. Горький радовался разнообразию писательских индивидуальностей, иным, чем у него, художественным формам. Так, он признавал отдельные достижения писателей декадентского лагеря, в целом чуждого ему. "Хорошей, ценной книгой" назвал Горький роман "Мелкий бес" Ф.Сологуба - писателя, о котором не раз говорил с осуждением. Горький участвовал в литературной борьбе - одобрением тех произведений, которые ему представлялись достойными похвалы, осуждением тех, которые он считал вредными и плохими, но никогда не одобрял групповой борьбы, групповщины в литературе, "вредной замкнутости в тесных квадратиках групповых интересов, стремления во что бы то ни стало пробиться в "командующие высоты".
      "Кружковщину, дробление на группы, взаимную грызню, колебания и шатания я считаю бедствием на фронте литературы..." - писал он в 1930 году, не отдавая предпочтения никакой из литературных групп, не вмешиваясь в групповые раздоры.
      Существование различных литературных организаций уже не отвечало сложившейся в стране обстановке. Идейно-политическое единство советского народа, в том числе и художественной интеллигенции, требовало создания единого писательского союза.
      Избранный председателем Организационного комитета по подготовке съезда, Горький с огромной энергией принялся за создание единой всесоюзной писательской организации; ему помогали А.А.Фадеев, А.А.Сурков, А.С.Щербаков.
      17 августа 1934 года открывается Первый Всесоюзный съезд советских писателей. На нем присутствовало около 600 делегатов более чем от 50 национальностей.
      Съезд происходил в период огромных достижений советской страны в строительстве социализма. Возникали новые заводы, фабрики, города, в деревне одержал победу колхозный строй. На всех участках социалистического строительства трудился новый человек, сформированный полутора десятилетиями советского строя - человек новой морали, нового мироощущения.
      В деле формирования этого нового человека большую роль сыграла советская литература. Ликвидация неграмотности, культурная революция в стране, невиданная тяга к знаниям и искусству самых широких масс сделали литературу мощной силой в деле социалистического строительства. Невиданные тиражи книг наглядно свидетельствовали об этом: к 1934 году было издано 8 млн. экземпляров горьковского романа "Мать", около 4 млн. "Тихого Дона" М.Шолохова, 1 млн. "Цусимы" А.С.Новикова-Прибоя.
      Съезд писателей стал большим событием в жизни всей страны, всего советского народа. И недаром о съезде говорили на рабочих собраниях, в институтских аудиториях, в частях Красной Армии, в пионерских лагерях.
      Шестнадцать дней шел съезд, и все эти жаркие августовские дни Горький, единогласно избранный председателем съезда, сидел в президиуме на долгих заседаниях, внимательно слушал выступления, в перерывах и после заседаний беседовал с гостями и делегатами, принимал прибывших на съезд иностранных писателей и писателей из союзных республик.
      Писатель произнес вступительную речь, выступил с докладом.
      "Высота требований, которые предъявляются к художественной литературе быстро обновляемой действительностью и культурно-революционной работой партии Ленина, - высота этих требований объясняется высотою оценки значения, которое придается партией искусству живописи словом. Не было и нет в мире государства, в котором наука и литература пользовались бы такой товарищеской помощью, такими за ботами о повышении профессиональной квалификации работников искусства и науки...
      Государство пролетариев должно воспитать тысячи отличных "мастеров культуры", "инженеров душ". Это необходимо для того, чтобы возвратить всей массе рабочего народа отнятое у нее всюду в мире право на развитие разума, талантов, способностей..." - говорил Горький на съезде.
      Съезд показал, что советская литература верна коммунистической партии, ее борьбе за искусство, которое служит народу, искусство социалистического реализма. Он сыграл большую роль в истории советской литературы. В семилетие между Первым съездом советских писателей и Великой Отечественной войной (1934-1941) были закончены "Тихий Дон" М.А.Шолохова, "Хождение по мукам" А.Н.Толстого, получили читательское признание "Дорога на океан" Л.Леонова, "Люди из захолустья" А.Малышкина, "Страна Муравия" А.Твардовского, "Танкер "Дербент" Ю.Крымова, "Пушкин" Ю.Тынянова, "Последний из удэге" А.Фадеева, "Белеет парус одинокий" В.Катаева, "Таня" А.Арбузова, "Человек с ружьем" Н.Погодина и многие другие произведения, составляющие золотой фонд советской литературы.
      В резолюции съезда была отмечена "выдающаяся роль... великого пролетарского писателя Максима Горького" в объединении литературных сил страны. Горький был избран председателем правления Союза писателей.
      Всегда исключительно чутко и внимательно относившийся к литературным делам (он не читал присланных рукописей, если чувствовал себя немного нездоровым, боясь как бы дурное настроение не сказалось на оценке прочитанного), Горький сознавал огромную ответственность своего поста.
      В области литературы, культуры вообще Горький пользовался огромным авторитетом, но всегда слушал мнение других, никогда не считал свое суждение "истиной в последней инстанции", в своих статьях и выступлениях выражал концепции, выработанные советской литературой тех лет в целом. Он считал дело литературы делом коллективным, окрик, приказ, команда в литературе представлялись Горькому недопустимыми. "...Я не квартальный надзиратель и вообще не "начальство", а такой же русский литератор, как и Вы", - писал он Б.Лавреневу еще в 1927 году.
      Центральная фигура советской литературы тех лет, художник с мировым именем, Горький не одобрял создававшейся вокруг него шумихи и бесконечных восхвалений и писал, к примеру, что публикация воспоминании о нем, "человеке, еще живущем", не по душе: "Погодили бы немножко!"
      На рукописи одного критика, который, желая убедить читателя в правильности своих суждений, часто цитировал Горького, Алексей Максимович написал: "Считаю нужным заметить, что М.Горький для нас не является авторитетом бесспорным, а - как все из прошлого - подлежит внимательному изучению, серьезнейшей критике".
      Горький хорошо понимал, каким авторитетом пользовалось его слово, потому был очень осмотрителен в своих оценках текущей литературной жизни, щедр на похвалы, но очень осторожен в порицаниях. В его публичных выступлениях, газетных статьях последних лет не так-то уж часто встречаются слова, осуждающие конкретно того или иного писателя, - это Горький предпочитал делать в письмах и беседах.
      "Ежели я похвалю его, вы его захвалите, ежели я его поругаю - вы его загрызете", - сказал Горький на художественной выставке репортеру, назойливо вымогавшему у писателя мнение о том или другом художнике.
      "В манере говорить, особенно публично, с трибуны или председательского места на собрании у Алексея Максимовича сказывалась та застенчивая неловкость и осмотрительность, что ощущается в движениях и общей повадке очень сильного человека, который бережно соразмеряет свои жесты, боясь задеть кого-нибудь, - вспоминает Л.Кассиль. - Да, подлинный богатырь слова, Горький, когда говорил на людях, старался не зашибить кого-нибудь невзначай своим мощным словом. И ненаблюдательному слушателю это могло бы показаться даже речевой неуклюжестью. Но какая богатырская сила воздействия, какая сердечная глубина ощущалась за каждым словом Горького!"
      Крупнейший писатель своего времени, Горький не рассматривал искусство как личное, индивидуальное дело. Он считал свое творчество, как и творчество других писателей - старых и молодых, знаменитых и малоизвестных, - частью огромного дела всей советской литературы, всего советского народа. Горький был равно добр и равно строг и к литератору, заслужившему почет и признание, и к автору первой в жизни книги: "...не следует думать, что мы, писатели, получали от него одни лишь хвалебные письма. Для оценки наших литературных работ у него был единственно твердый критерий: интересы советских читателей, и если ему казалось, что мы наносим этим интересам ущерб, он чувствовал себя вынужденным высказывать нам самую жестокую правду", - пишет К.Чуковский.
      С горечью отмечает Горький, что в литературе появилось "уже вполне достаточно равнодушных халтурщиков и - вообще - паразитов пролетариата", что "печатается очень много беллетристического хлама", что литература не всегда глубоко описывает сегодняшний день Советской страны и в некоторых книгах смазаны трудности и противоречия жизни, но появляется "словесная слащавость и умиленность, доведенные до комизма, ...примитивная тенденциозность", а писатели "продолжают относиться к действительности с равнодушием, которое мне непонятно, плохо слышат героическую музыку творимого заново".
      Удивляло, что писателей недостаточно привлекает тема труда, тема советского рабочего класса: "Для трех тысяч литераторов, зарегистрированных в Союзе (Союзе советских писателей. - И.Н.), любимым героем остается все еще интеллигент, сын интеллигента и его драматическая возня с самим собою".
      Большое внимание обращал Горький на военную тему в литературе: "Мы накануне войны... - писал он в марте 1935 года. - В деле организации обороны должна принять активнейшее участие наша литература".
      2
      Горький в тридцатые годы много выступает по вопросам теории советской литературы.
      Он неустанно повторяет, что писатель должен понимать марксистско-ленинское учение о классовости литературы: "Литература никогда не была личным делом Стендаля или Льва Толстого, она всегда - дело эпохи, страны, класса... Литератор - глаза, уши и голос класса... он всегда и неизбежно орган класса, чувствилище его. Он воспринимает, формирует, изображает настроения, желания, тревоги, надежды, страсти, интересы, пороки и достоинства своего класса, своей группы... пока существует классовое государство, литератор - человек среды и эпохи - должен служить и служит, хочет он этого или не хочет, с оговорками или без оговорок, интересам своей эпохи, своей среды... Рабочий класс говорит: литература должна быть одним из орудий культуры в моих руках, она должна служить моему делу, ибо мое дело общечеловеческое дело".
      Горький не раз подчеркивал, что принцип коммунистической партийности является главным в творчестве каждого советского писателя - независимо от того, состоит он в партии или нет. Но эта партийность не может выражаться иначе, как в высокой художественной форме. Партийность в искусстве была для Горького художественным выражением жизненных интересов пролетариата, трудящихся масс.
      Сам Горький проводил и в своих произведениях, и в общественной деятельности партийную линию. Его творчество, проникнутое страстной, непримиримой партийностью, было той частью общепролетарского дела, о котором писал В.И.Ленин в статье "Партийная организация и партийная литература".
      Часто и много пишет и говорит в эти годы Горький о социалистическом реализме - художественном методе советской литературы. Главной задачей социалистического реализма Горький считал "возбуждение социалистического, революционного миропонимания, мироощущения". Он указывает, что для правильного изображения и понимания сегодняшнего дня надо четко видеть и представлять день завтрашний, будущее, исходя из перспектив развития, показывать сегодняшнюю жизнь, ибо, только зная и правильно представляя будущее, можно переделывать настоящее.
      Социалистический реализм не был придуман Горьким. Никакой творческий метод не возникает в один день, не создается одним человеком. Он складывается в течение многих лет в творческой практике многих художников, творчески осваивает наследие прошлого. Новый метод в искусстве появляется как ответ на новые жизненные и художественные запросы человечества. Социалистический реализм формировался одновременно с ростом политической борьбы, с ростом самосознания революционного пролетариата, развитием его эстетического осмысления мира. Само определение творческого метода советской литературы - "социалистический реализм", появившееся в 1932 году, определило уже существующее литературное явление. Этот художественный метод был порожден прежде всего самим ходом литературного процесса - и не только в советское время, - а не теоретическими выступлениями или предписаниями. Конечно, нельзя недооценивать и теоретического осмысления литературных явлений. И здесь, как и в конкретной художественной практике, исключительно велика была роль М.Горького.
      Требование "смотреть на настоящее из будущего" ничуть не означало приукрашивания действительности, ее идеализации: "Социалистический реализм искусство сильных! Достаточно сильных для того, чтобы бесстрашно смотреть в лицо жизни..."
      Горький требовал правды, но правды не отдельного факта, а правды крылатой, озаренной великими идеями великого завтра. Социалистический реализм для него - это реалистически верное изображение жизни в ее развитии с позиций марксистского мироощущения. "Научный социализм, - писал Горький, создал для нас высочайшее интеллектуальное плоскогорье, с которого отчетливо видно прошлое и указан прямой и единственный путь в будущее...".
      Он рассматривал социалистический реализм как метод складывающийся, формирующийся, находящийся в непрерывном движении. Ни свои, ни чьи-либо другие формулы и "установки" он не рассматривал как директивные и окончательные. Не случайно он часто говорил о социалистическом реализме в будущем времени, например: "Гордый, радостный пафос... придаст нашей литературе новый тон, поможет ей создать новые формы, создаст необходимое нам новое направление - социалистический реализм" (курсив мой. - И.Н.).
      В социалистическом реализме, писал Горький, сливаются воедино реалистическое и романтическое начала. По его мысли, "слияние романтизма и реализма" вообще характерно для "большой литературы": "по отношению к таким писателям-классикам, каковы Бальзак, Тургенев, Толстой, Гоголь, Лесков, Чехов, трудно сказать с достаточной точностью - кто они, романтики или реалисты? В крупных художниках реализм и романтизм всегда как будто соединены".
      Горький отнюдь не отождествлял свою личную писательскую манеру с методом социалистического реализма, считая, что широкие рамки этого художественного метода способствуют выявлению и развитию различных художественных индивидуальностей и стилей.
      Говоря о проблеме типичности в литературе, о переплетении в человеке и в художественном образе классовых и индивидуальных черт, Горький указал, что классовые признаки человека не являются внешними, "анкетными", а коренятся очень глубоко, переплетаются с индивидуальными чертами, влияют на них и в какой-то мере трансформируются сами в тот или иной "индивидуальный вариант" скупости, жестокости, ханжества и т.д. Так, он отмечал, что "пролетариат по социальному положению... не всегда пролетариат по духу", обращает внимание на необходимость художественного постижения социальной психологии - черт характера человека, обусловленных его принадлежностью к определенной социальной группе.
      Единство идейных устремлений советских писателей, социалистический реализм как метод советской литературы, указывал Горький, ни в коем случае не требует от писателей художественного единообразия, отказа от творческой индивидуальности; он хорошо знал, что тему, героев, сюжет, манеру повествования писатель выбирает всегда сам и диктовать ему тут что-либо глупо, вредно и нелепо.
      В этом Горький был един с Лениным, который писал в 1905 году, что в литературном деле "безусловно необходимо обеспечение большего простора личной инициативе, индивидуальным склонностям, простора мысли и фантазии, форме и содержанию".
      Не раз напоминает Горький писателям, что решающей силой истории является народ, простой рядовой человек. Он выступает против произведений, в которых все заслуги в военных операциях приписываются командирам (а подчас даже вообще одному человеку) и в тени остаются рядовые бойцы, вооруженный народ. "Основным недостатком повести Вашей, - пишет он П.Павленко (речь идет о романе "На востоке". - И.Н.), - является совершенное отсутствие в ней героической единицы - рядового красного бойца... Вы показали героями только командиров, но нет ни одной страницы, на которой Вы пытались бы изобразить героизм массы и рядовой единицы. Это по меньшей мере странно".
      Много делает Горький, один из зачинателей советской литературоведческой науки, для пропаганды и изучения русской классической литературы. Его статьи по литературным вопросам поражают широтой привлекаемого материала, содержат глубокие оценки творчества русских писателей-классиков. Марксистский анализ искусства, по мысли Горького, поможет правильно понять писателей прошлого, разобраться в их достижениях и заблуждениях. "Гениальность Достоевского неоспорима, по силе изобразительности его талант равен, может быть, только Шекспиру", - писал Горький, отмечая огромное влияние идей писателя на русскую общественную жизнь. В этом влиянии необходимо разобраться, а не обходить его стороной.
      "...Я против превращения легальной литературы в нелегальную, которая продается "из-под полы", соблазняет молодежь своей "запретностью" и заставляет ее ожидать "неизъяснимых наслаждений" от этой литературы", объяснял Горький причины, по которым, он считал, следовало издать "Бесов", роман Достоевского, в котором искаженно изображалось революционное движение 70-х годов, нетипичные крайности выдавались за главное, определяющее, типичное.
      Общее собрание Академии наук СССР 24 марта 1934 года единогласно избрало Горького директором Пушкинского дома (Института русской литературы) в Ленинграде - научного учреждения, занимающегося изучением русской и советской литературы и изданием академических (наиболее полных, научно проверенных и комментированных) собраний сочинений русских классиков; при Пушкинском доме есть Литературный музей, где представлены портреты и издания произведений крупнейших русских писателей, их личные вещи; в богатейшем архиве института хранятся рукописи писателей.
      Постоянно в поле зрения Горького и современная зарубежная культура. Социальные бури двадцатого века - первая мировая война, Октябрьская революция в России, выступления пролетариата Европы и Америки - порядком расшатали господство буржуазии, ускорили политическое гниение капиталистического строя. Это не могло не отразиться на идеологии и на культуре господствующих классов, что верно и глубоко вскрывал Горький: "Процесс разложения буржуазии - всесторонний процесс, и литература не исключена из него".
      Важную роль в тридцатые годы сыграли выступления писателя по вопросам языка художественной литературы. Горький отстаивал положение о том, что язык - средство общенародной культуры и "литератор должен писать по-русски, а не по-вятски, не по-балахонски", выступал против увлечения диалектизмами и жаргонизмами, характерного для ряда писателей в 30-е годы (к примеру, для Ф.Панферова), против художественно неоправданного словотворчества.
      Еще в 1926 году Горький писал, что язык современной литературы "хаотически" засорен "хламом "местных речений", которые, чаще всего, суть искажения простых и точных слов".
      Культивирование литературой жаргонизмов и диалектизмов противоречило движению самой жизни. Рост культуры широких народных масс, ликвидация неграмотности наносили сильнейшие удары по отступлениям от литературного языка, по его искажениям, по жаргонам и диалектам.
      Для Горького требование богатого, образного языка было частью борьбы за высокую писательскую культуру.
      Получалось, отмечал писатель, что мужики Тургенева, Льва Толстого, Глеба Успенского говорили ярче и выразительней, чем герои современных произведений о деревне, а ведь кругозор крестьян, совершивших революцию, прошедших гражданскую войну, был шире, их понимание жизни глубже.
      Чрезмерным, художественно не обоснованным употреблением просторечных и диалектных слов Горький в первые писательские годы "грешил" и сам, но, став зрелым художником, вытравлял их. Вот примеры из "Челкаша".
      В первой публикации, 1895 года, было:
      "Обруганный парень бунчал что-то вполголоса..."
      "А снасть-то где...? Э...? - вдруг подозрительно спросил Гаврила, шныряя глазами в лодке".
      "Эх, кабы дождь трахнул! - прошептал Чел-каш".
      В дальнейшем Горький переписал эти фразы так:
      "Обруганный парень бормотал что-то вполголоса..."
      "А снасть-то где? - вдруг спросил Гаврила, беспокойно оглядывая лодку".
      "Эх, кабы дождь пошел! - прошептал Челкаш".
      На собственном опыте понявший ненужность художественно не обоснованного употребления просторечных и диалектных слов, Горький убеждал в этом и советских писателей.
      Горького в развернувшейся перед съездом писателей дискуссии поддержали М.Шолохов, Л.Леонов, А.Толстой, С.Маршак, Ю.Либединский, М.Слонимский, Н.Тихонов, О.Форш, В.Шишков, Вс.Иванов, А.Макаренко, Л.Сейфуллина, В.Саянов, Л.Соболев. Публикуя статью Горького "О языке", "Правда" в редакционном примечании писала: "Редакция "Правды" целиком поддерживает А.М.Горького в его борьбе за качество литературной речи, за дальнейший подъем советской литературы".
      3
      Много и упорно борется Горький за повышение писательского мастерства литературной молодежи, ее общей культуры. Эта работа была особенно актуальной в годы, когда в литературу пришли люди из народной среды, не имевшие солидной образовательной базы, а культурный рост читательских масс шел необычайно быстрыми темпами. "Нам грозит весьма оригинальная, но невеселая возможность, - с иронией говорил Горький, - увидеть читателей более грамотными, чем писатели". Поэтому он много пишет о литературном мастерстве, основывает журнал "Литературная учеба", на страницах которого опытные авторы и критики разбирали произведения начинающих, рассказывалось о том, как писали Пушкин, Гоголь, Тургенев, Достоевский, Некрасов, Л.Толстой, Г.Успенский, Стендаль, Бальзак, Мериме, Золя; своим писательским опытом делились К.Федин, Н.Тихонов, Б.Лавренев, П.Павленко, Ф.Гладков; сам Горький напечатал статьи "Как я учился", "Беседы о ремесле", "О литературной технике", "О прозе", "О пьесах", "О социалистическом реализме", "Беседа с молодыми", "Литературные забавы" и другие.
      Журнал шел навстречу огромному интересу к литературному творчеству среди широких масс, рассказывал о работе литературных кружков, о творчестве русских классиков - Пушкина, Гоголя, Гончарова, Щедрина, Достоевского, Некрасова, Чехова.
      Писатель с мировым именем, Горький до последних дней учился - и у признанных мастеров и у молодых литераторов, у тех, которые только что начали работать, чьи голоса звучали по-новому сильно и свежо. "Я чувствую себя моложе моих лет потому, что не устаю учиться... Познание - инстинкт, такой же, как любовь и голод", - писал он.
      Призывая учиться у классиков, развивать их традиции, Горький сурово осуждал подражательность, эпигонство, стремление механически следовать стилевой или речевой манере того или иного признанного писателя.
      По инициативе Горького был создан Литературный институт - единственное в мире учебное заведение для подготовки писательских кадров. Институт существует и сейчас. Со дня основания он носит имя Горького.
      Горький высоко ставит звание советского литератора и призывает писателей помнить об ответственности своей работы и своего поведения, осуждает еще непреодоленные настроения групповщины, богемы, индивидуализма, моральной распущенности в писательской среде. "Эпоха повелительно требует от литератора участия в строительстве нового мира, в обороне страны, в борьбе против мещанина... - эпоха требует от литературы активного участия в классовых битвах... Советский писатель должен воспитать себя культурным человеком, он должен смотреть на литературу не как на путь к сытости и славе, а как на революционное дело, должен выработать внимательное, честное отношение к товарищам по работе".
      Когда один из начинающих авторов заявил, что "писателю невозможно быть энциклопедистом", Горький ответил: "Если это Ваше крепкое убеждение, бросьте писать, ибо убеждение это говорит, что Вы неспособны или не хотите учиться. Писатель должен знать как можно больше. А Вы пытаетесь выговорить себе право на безграмотность". Он с сарказмом писал о "матерых литераторах солидного возраста, солидно малограмотных, не способных учиться"; "они сочиняют беллетристику из материала газетных статей, очень довольны собой и ревниво охраняют свое лицо в литературе".
      Будучи очень требовательным к "братьям писателям", Горький в то же время ограждает их от мелочной опеки, понимая тонкую нервно-психическую организацию художника, очень чутко относится к личности писателя. Так, впечатлительному, легко поддававшемуся настроению Вс.Иванову он мягко, дружески советовал: "Не давайте себя во власть дьявола уныния, раздражения, лени и прочих смертных грехов..." Озабоченный болезнью А.Н.Толстого, Горький писал ему: "Пора бы Вам научиться беречь себя для той великолепной работы, которую Вы так мастерски, уверенно делаете".
      Помогал Горький писателям и материально. Когда начинающий поэт Павел Железнов, получив от него сумму, равную своему заработку за год, смутился, Горький сказал: "Учись, работай, а когда выйдешь в люди, помоги какому-нибудь способному молодому человеку, - и мы будем в расчете!"
      "Художник особенно нуждается в друге", - писал он, и таким другом чутким, внимательным, требовательным, а когда надо и суровым, строгим, был для многих писателей - дореволюционных и советских - Горький. Его исключительная внимательность, умение слушать и понимать собеседника были основой того, что он сумел подсказать десяткам писателей темы и образы их книг, ставших лучшими достижениями советской литературы. Именно по инициативе Горького были написаны Ф.Гладковым автобиографические повести.
      Требовательный к писателям, сурово критиковавший их за промахи и ошибки, Горький возмущался, когда о "трудном деле литературы" брались судить люди, мало разбирающиеся в нем. Его очень тревожило, что критические выступления в адрес отдельных писателей велись в недопустимом тоне, он чувствовал непонятное ему стремление ошельмовать их, представить их поиски (подчас ошибки) как политические выпады против советского строя: "Я нахожу, что у нас чрезмерно злоупотребляют понятиями "классовый враг", "контрреволюционер", и что чаще всего это делают люди бездарные, люди сомнительной ценности, авантюристы и "рвачи". Как показала история, к сожалению, опасения писателя не были безосновательными.