Писатель видит в Окурове не только звероподобную обывательщину, темноту и дикость, но и пробуждение к жизни новых сил. Это Тиунов и поэт Сима Девушкин. Сима - тонкая поэтическая душа, полная сострадания к людям, скорби о жестокости жизни. Но его подлинный поэтический дар, не поддержанный настоящей культурой, еле пробивается через толщу окружающей темноты и невежества.
      "Городок Окуров" полемичен по отношению к произведениям современной ему литературы, считавшей темные инстинкты органическим свойством человеческой природы, полагавшей, что свобода неизбежно оборачивается хулиганством. Горький показал, что эти инстинкты связаны с обывательщиной, мещанством, а убийцей и хулиганом становится не революционер, а взбесившийся мещанин.
      Окуровский герой Вавила Бурмистров воплощает не народный протест, а недовольство мещанина, его зависть к богатству, звериный индивидуализм. В нем сильны анархические черты, огромно честолюбие. Никакой классовой, социальной солидарности, даже простого житейского товарищества у Вавилы нет. Его ширь и размах, принятые кое-кем за широту русской души, мнимы, на деле являются феерическим блеском мещанина-индивидуалиста.
      Образ Вавилы - большое художественное обобщение Горьким тех псевдореволюционных сил, которые играли немалую роль, привлекали внимание и нередко вызывали симпатию в первые два десятилетия нашего века. Свой апогей люди, подобные Вавиле, нашли в анархизме, в махновщине в годы гражданской войны, когда под видом революции жгли, грабили, убивали, насиловали. Мудрый писатель, рисуя с большой художественной силой этот анархический протест, безотчетную злобу ко всем, кто лучше тебя, утверждение своей личности с помощью кулаков (за неимением и недоступностью других аргументов), предостерегал от опасностей русский народ, шедший в революцию.
      В "Жизни Матвея Кожемякина" перед нами "разлом" в окуровской среде, медленное вызревание враждебных мещанской стихии сил. Бросает хозяйство Савва, обуреваем сомнениями отец Александр, солдат Пушкарь заявляет, что работает не на хозяина, а на Россию. Но увидеть дурное в жизни - мало, надо бороться с ним. И повесть Горького - обвинительный акт против новейшего российского Обломова, ее центрального героя Матвея Кожемякина.
      Кто же такой горьковский герой?
      У Матвея чуткая душа; он стремится к добру и справедливости, мечтает об иной, чем в Окурове, жизни, тянется к людям, которые хотят изменить действительность.
      По своему уму, душевным качествам Кожемякин мог бы стать в ряды тех, кто борется за изменение жизни, но он не смог преодолеть косность мещанского бытия, пассивен, неспособен к вмешательству в жизнь.
      Силы нового, однако, не победить. Уезжает из Окурова Мансурова появляется ссыльный дядя Марк, организующий политический кружок. И наконец Люба Матушкина и ее друзья. Они родились уже в самом Окурове, но смотрят на мир другими глазами. Появление из самой обывательской мещанской среды таких людей, отрицающих эту среду, этот уклад жизни, - верный признак скорой гибели этого мира, как в свое время появление Катерины в "Грозе" Островского было верным предвестием гибели "темного царства", ибо протест исходил уже из недр его самого.
      В "Кожемякине", как и во всем своем творчестве, Горький выступает против фатальной предопределенности поведения человека его происхождением, средой.
      Сам Кожемякин признается в дневнике: "с горем скажу, что не единожды чувствовал я, будто некая сила, мягко и неощутимо почти, толкала меня на путь иной, неведомый мне, но, вижу, несравненно лучший того, коим я ныне дошел до смерти по лени духовной и телесной, потому что все так идут". Человеком с большой буквы может стать всякий, если захочет, если поймет, что есть в мире цели и интересы, более высокие, чем сытость, богатство, уважение со стороны власть имущих. Но каждый может стать и мещанином, если покорится обстоятельствам, не устоит перед соблазнами денег, материального благополучия.
      Преодоление рабочими мещанских, окуровских влияний, трудности, которые встречаются на их пути к сознательной борьбе за свои права, стали темой рассказов "Романтик" (1910) и "Мордовка" (1911). Их, как и повесть "Лето", писатель считал набросками к продолжению "Матери" - "Сыну" (замысел этот осуществлен не был).
      Сатирический характер носили разнообразные по тематике "Русские сказки" (1912). Они высмеивали верных слуг самодержавия, разоблачали холопствующих идеологов угнетения, насилия, национализма и шовинизма, обличали бессилие и трусость либерализма, высмеивали декадентскую литературу.
      В пьесах этого времени Горький решает большие социальные проблемы на судьбе одной семьи. Социальные битвы эпохи - в отличие, скажем, от "Врагов" - проходят за сценой, но они накладывают свой яркий отпечаток на характеры и действия сценических персонажей.
      В "Чудаках" ставится вопрос о подлинном и ложном оптимизме, об оптимизме, происходящем от знания действительности, веры в будущее, и оптимизме, порожденном легкомыслием, бездумьем, стремлением отмахнуться от тяжелого, мрачного в жизни.
      Герой пьесы писатель Мастаков хочет показать читателю высокое и прекрасное в жизни, утверждает оптимистическое искусство, веру в человека. Многие из его взглядов разделяет - судя по статьям и письмам тех лет - и сам Горький. "Я верю, что победит светлое, радостное - человеческое... Мне нравится указывать людям на светлое, доброе в жизни, в человеке... Мне просто до боли жалко людей, которые не видят в жизни хорошего, красивого, не верят в завтрашний день..."
      Но автор далеко не во всем с Мастаковым, который уходит от критики действительности, он осуждает своего героя, который "как во сне живет и верит в свои сны", за поиски высокоромантического идеала в мечте, а не в реальной жизни, за равнодушие к людям, легкомысленность.
      Активная романтика Мастакова противостоит скепсису и усталости окружающей его интеллигенции, разуверившейся в своих недавних революционных идеалах. В "Чудаках", как и в публицистике тех лет, Горький вел борьбу против ренегатства, настроений уныния и разочарования, охвативших интеллигенцию, хотел пробудить в обществе дух активности и борьбы. По воспоминаниям, Ленин высоко оценил эту пьесу, отмечая ее современность.
      Философское содержание пьесы "Зыковы" - борьба со стремлением к покою, стремлением спрятаться от жизни, с покорностью и смирением. Со злом жизни надо энергично и активно бороться, а не прятаться от него, не утешать себя мнимой личной непричастностью к нему - таков вывод пьесы.
      Павла хочет другой, хорошей жизни, но пути к ней не знает, борьбы боится: "Мне - уснуть хочется на год, на три... А проснусь - и чтобы все было другое". Но так бывает только в детских мечтах. "Надо учиться самой строить свою жизнь. Нельзя ждать, что другие сделают необходимое тебе", возражает Павле Софья Зыкова.
      Не раз обращался Горький в это время к высокой теме Матери. Воплощением высоких, подлинно человеческих чувств является мать революционера в "Последних". Ряд "Сказок об Италии" написан на эту тему. По-особому она раскрыта в "Вассе Железновой", пьесе о матери, в которой внутренне противоречивое сочетание человеческого и собственнического породило сложный и необычный характер (позднее пьеса существенно переработана писателем, об этом - ниже).
      4
      Весной 1907 года Горький получил приглашение на V съезд РСДРП в Лондоне.
      "Алексей Максимович был очень взволнован и радостно возбужден, получив приглашение на съезд... Это как-то особенно сближало его с товарищами-рабочими, приехавшими из России", - вспоминает М.Ф.Андреева.
      Из итальянского захолустья, оторванный от повседневного общения с русским пролетариатом, Горький приехал в шумный Лондон, оказался среди более чем трехсот делегатов, посланных на съезд полуторастами тысячами передовых организованных пролетариев, видел всех лидеров партии. Он часто беседовал с делегатами - латышами, кавказцами, членами московской и уральской делегаций, расспрашивал о жизни, о революционной борьбе, о том, как выбирали в Государственную думу, как рабочие Верхнекамских заводов выбрали делегатом на партийный съезд Ленина...
      "Съезд был страшно интересен для меня... очень много взял за эти дни здоровых, бодрых впечатлений. Страшно нравятся мне рабочие, особенно наши, большевики. Удивительно живой, разнообразный, интеллигентный народ, с такой яркой жаждой знаний, с таким жадным, всесторонним интересом к жизни... Такие люди могут держать в руках будущее" - вот итог впечатлений писателя от съезда.
      На съезде Горький увидел Ленина "во весь рост", во всем его историческом величии - пламенного революционера, великолепного оратора, замечательного политика, глубокого мыслителя, любимого вождя пролетариата.
      С этого времени начинается дружба Горького с Лениным. Их сблизили не только дни съезда, но и время перед ним, совместно проведенное в Берлине и Лондоне. Они вместе ходили в театр, осмотрели Британский музей, в Берлине встречались с Розой Люксембург и К.Каутским, ехали в Лондон в одном вагоне и на одном пароходе.
      Ленин приезжает к Горькому на Капри в 1908 и 1910 годах. Они много беседуют, удят рыбу, бродят по каменистым тропинкам острова. Ленин слушает рассказы писателя.
      "Ежедневная рыбная ловля на море ни того, ни другого не укачивала, давала им возможность беседовать друг с другом без помехи: на лодке с ними были только рыбаки-каприйцы да я", - пишет М.Ф.Андреева.
      Писатель много рассказывал Ильичу о своей жизни, и Ленин советовал ему: "Написать бы вам все это, батенька, надо. Замечательно поучительно все это, замечательно..." Горький последовал совету и написал автобиографическую трилогию - "Детство" (1913), "В людях" (1916), "Мои университеты" (1923).
      В 1911 и 1912 годах Горький встречался с Лениным в Париже.
      Ленин стремится наладить постоянное сотрудничество Горького в газете "Пролетарий", поддерживает идею Луначарского поручить писателю в ней литературно-критический отдел, но опасается - будет ли это по склонностям Горького, не помешает ли его "серьезной большой работе". Пересылая в "Правду" письмо Горького с предложением передать в редакцию рукопись одной из сатирических "Русских сказок", он писал: "Скорее берите". "Учиться у него надо, как смотреть и слушать!" - ставил Ленин в пример Горького, сетуя на бледность материалов в партийной печати.
      Ленин указывал, что не надо расходовать силы Горького на мелкие дела, не следует его привлекать к писанию прокламаций - любой грамотный жандарм узнает Горького по его яркому слогу, неповторимому стилю, и это осложнит положение писателя.
      Горький сотрудничает в большевистских газетах "Звезда", "Правда", журнале "Просвещение", вместе с М.Ф.Андреевой, Ф.И.Шаляпиным, А.В.Амфитеатровым дал деньги на содержание каприйской партийной школы - для подготовки профессиональных революционеров из рабочих, читал в ней курс лекций по истории русской литературы, устраивал вечера и концерты для слушателей школы, читал свои произведения.
      В январе 1912 года группа делегатов (в том числе Г.Орджоникидзе) пригласила писателя на Пражскую конференцию, организационно оформившую большевистскую партию, в качестве почетного гостя: "Все мы видим в вас товарища, который отдает художественные дарования великому делу борьбы русских рабочих за социалистическое будущее". Горький высказывал в ответе сожаление, что не сможет приехать в Прагу: у него было много дел на Капри, да и приезд всемирно известного писателя мог помешать конспиративности конференции.
      Об успехе Пражской конференции сообщил Горькому Ленин.
      Революционная деятельность писателя вызвала преследование царских властей, и было объявлено, что по определению окружного суда отыскивается нижегородский цеховой малярного цеха, мастер Алексей Максимович Пешков (Максим Горький). В составленном чиновником Министерства внутренних дел списке находящихся за границей большевиков первым указан В.И.Ленин, а тридцатым - "М.Горький - Пешков, участник московского восстания".
      5
      Высоко ценя Горького, Ленин не прощал ему ошибок и колебаний, отступлений от классовых, пролетарских позиций, попыток "согнуться до точки зрения общедемократической вместо точки зрения пролетарской".
      "Дружба дружбой, а служба службой. За попытки поносить марксизм или путать политику рабочей партии воевать будем не щадя живота", - писал Ленин Горькому в январе 1913 года.
      Так, Ленин решительно осудил идеи богостроительства, нашедшие отражение в повести Горького "Исповедь" (1908).
      В ярких реалистических картинах Горький показывает в "Исповеди" полную неправды, корысти, стяжательства жизнь служителей бога, с толстовской силой срывает с них лицемерные словесные покровы. Попы и монахи озабочены не вопросами веры, а помыслами о наживе, карьере, о том, чтобы сладко пожить. Они равнодушны к людям или просто презирают их.
      Герой-рассказчик Матвей приходит к выводу, что попы бога "в работники наняли себе и кадильным дымом платят ему за то, что он сытно кормит их". "Низвели бога на должность укрывателя мерзостей своих, - с горечью думал Матвей, - подкупают его и торгуются с ним:
      - Не забудь, господи, сколько дал я тебе!"
      Официальная религия непопулярна в народе, все более теряющем веру в казенного бога. "За грехи свои я ответчица!" - гордо говорит "хорошая девица" Татьяна. Продающая себя ради детей скупым и жадным монахам, вдова на слова утешения "Ради детей - бог тебя простит!" отвечает с гневом: "А что мне в том? Не простит - не надо; простит - сама не забуду..." Уже "не носит страха в душе своей", "всей силой" борется за себя Христина.
      Повесть протестует против жестокости и бесчеловечности жизни, равнодушия людей друг к другу. ("У нас, кроме покойников, никого не умеют жалеть!" "Где любовь видно?")
      Однако содержание "Исповеди" не исчерпывается разоблачением духовенства и церкви.
      "Вижу... - говорит Матвей, - много пустого народа и грязных жуликов, бесстыдных дармоедов, жадных, как воши... но все это только пыль позади толпы людей, охваченных тревогой богоискания".
      И в повести появляется странник Иона с его проповедью богостроительства. "Вера, - по его словам, - великое чувство и созидающее! А родится она от избытка в человеке жизненной силы... Не бессилием людей создан бог, нет, но - от избытка сил... живы и бессмертны богостроители; ныне они снова тайно и усердно творят бога нового... Богостроитель - это суть народушко! Неисчислимый мировой народ!.."
      Соединенная воедино, народная сила способна творить подлинные чудеса: в заключительной сцене повести - в сцене крестного хода - скрещение сотен сил и желаний толпы исцеляет девицу-калеку. Это исцеление - прямое и непосредственное проявление коллективной духовной энергии толпы, единой в желании помочь больной.
      Завершают "Исповедь" слова о едином и верном пути народа "ко всеобщему слиянию ради великого дела - всемирного богостроительства ради!"
      Горький увидел в религии одно из средств объединения масс, столь актуального в пору реакции: "разрушаются люди, отъединенные друг от друга и обессиленные одиночеством". Писатель хотел превратить религию из врага социализма в его союзника, пытался признавать "бога без церкви". И это было ошибкой, заблуждением. Ленин решительно заявил писателю: "Теперь и в Европе и в России всякая, даже самая утонченная, самая благонамеренная защита или оправдание идеи бога есть оправдание реакции... Никогда идея бога не "связывала личность с обществом", а всегда связывала угнетенные классы верой в божественность угнетателей".
      Чувство коллективизма, товарищества, осознание общности интересов воспитывает не религия, не индивидуальные или коллективные молитвы, а классовая борьба. Вера в бога приучает человека к покорности, терпению, вырабатывает в нем психологию раба.
      Хотя проповедь писателем новой религии, которую он пытался связать с социализмом, не имела общего с религией официальной, защищавшей эксплуататорский строй, она, по существу, уводила от революционной борьбы, была уступкой идеалистическим течениям русской общественной мысли, охватившим некоторых деятелей большевистской партии (Луначарский, Богданов), которые "проповедовали самые различные формы идеалистической философии - под громким названием "пролетарской философии" - и объединение религии и социализма" (Ленин).
      Ильич убеждал Горького, что общая цель не исключает ошибок и заблуждений, что ошибки и заблуждения Богданова и Луначарского мешают достижению этой самой общей цели.
      Сурово критиковал Ленин деятельность каприйской партийной школы, в работе которой писатель принимал живое участие и которая не следовала ленинскому курсу, стала фракционным центром отзовистов, ультиматистов и богостроителей.
      Горький тяжело переживал разногласия в партии. Он хотел примирить Ленина с Богдановым (именно поэтому и пригласил его на Капри), хотя сам писал в начале 1908 года: "Примирение - мечта". Ленин объявил Богданову и Луначарскому о "безусловном расхождении с ними по философии", а те отвергли его предложение заняться "общебольшевистским делом". Таким образом, примирения не вышло, и у писателя, как вспоминает М.Ф.Андреева, "было грустное настроение, с которым он долго не мог справиться".
      Большим утешением для Горького было письмо Ленина: "Дорогой Алексей Максимович! Я был все время в полнейшем убеждении, что Вы и тов. Михаил (Вилонов. - И.Н.) - самые твердые фракционеры новой фракции, с которыми было бы нелепо мне пытаться поговорить по-дружески. Сегодня в первый раз увидел т.Михаила, покалякал с ним по душам и о делах и о Вас и увидел, что ошибался жестоко..." Ленин убеждал писателя, что партия преодолеет фракционную борьбу, выйдет из нее еще более окрепшей.
      Борьба Ленина за Горького была сложной и нелегкой, и Ильич боролся за писателя, движимый не только личными дружескими чувствами: великий вождь видел в нем "авторитет в деле пролетарского искусства", "громадный плюс", который нужен большевикам: "Всякая фракция социал-демократической партии может законно гордиться принадлежностью к ней Горького", - писал Ленин в 1910 году. Когда французская и русская буржуазная печать распустила слух об исключении Горького из Российской социал-демократической рабочей партии, большевистская газета "Пролетарий", Ленин решительно опровергли эти слухи: "Буржуазным партиям хочется, чтобы Горький вышел из социал-демократической партии... Напрасно стараются буржуазные газеты. Товарищ Горький слишком крепко связал себя своими великими художественными произведениями с рабочим движением России и всего мира, чтобы ответить им иначе, как презрением".
      Ленин понимал своеобразие художественного метода познания жизни, своеобразие пути писателя к социалистическим идеям, видел в заблуждениях Горького не только его личные ошибки, а отражение реальных, исторически обусловленных сложностей становления революционного сознания в народных массах. Это были не противоречия между идейными противниками, а расхождения между единомышленниками. Разногласия Ленина и Горького отражали трудности революционного движения, трудности формирования революционного социалистического сознания у таких чутких и своеобразных выразителей народного сознания, как художники.
      Не только об ошибках пишет Горькому Ленин: он советует писателю беречь здоровье, не забывать об отдыхе, основательно лечиться:
      "Пишите, как живете-можете. Хорошо ли работается?" "Как-то Ваше здоровье?" "Отдохнули ли и отдыхаете ли летом? Необходимо, ей-ей, Вам отдохнуть хорошенько!"
      Жизнью Ленина, со своей стороны, интересовался и Горький. Так, он с опасением в конце 1907 года спрашивал одного из своих русских адресатов: "В Куоккале арестованы супруги Сосновские - Вы не думаете, что это Ильич? Очень боюсь, что он!" (Позднее выяснилось, это был не Ленин.)
      Были ошибки у Горького в эти годы и в оценке литературных явлений. В курсе истории русской литературы, прочитанном им на Капри в партийной школе, наряду с верными и глубокими высказываниями, анализом тесной связи литературы с революционным движением в России, встречаются и неверные оценки (Радищева, Гоголя), заимствованные писателем из работ либеральных ученых.
      В ряде статей тех лет Горький недооценивал бунтарские революционные черты в русском характере, отвлеченно противопоставлял пассивному "Востоку" активный "Запад", распространял недостатки наиболее темной части крестьянства на все крестьянство, на всю нацию.
      6
      Живя на Капри, писатель навсегда полюбил итальянский народ, его веселость, жизнерадостность, трудолюбие.
      Горький живо интересуется Италией и ее искусством - осматривает Колизей, Форум, Ватикан, картинные галереи, Везувий.
      "Из этой великолепной Флоренции - не вырвешься, удивительный город! В Уффици (картинная галерея. - И.Н.) был трижды и завтра пойду в четвертый раз". "Облазил все музеи, был в частных галереях, видел кучу интересного, голова моя подобна лавке антиквария", - писал он Пятницкому. Не раз бывал Горький на народных праздниках песни в Неаполе.
      В декабре 1908 года в южной Италии произошло землетрясение. Погибло около 100 тысяч человек, в Мессине уцелело менее 10% зданий.
      Горький сразу же выехал на место бедствия, организовал сбор средств пострадавшим, восхищался самоотверженностью русских матросов, которые помогли бедствующим итальянцам.
      Вместе с профессором В.Мейером за несколько недель он написал книгу "Землетрясение на Калабрии и Сицилии", ее высоко оценил А.Блок. Гонорар от книги поступил в пользу пострадавших от землетрясения.
      "Я навсегда сохраню к вам, прекрасным и благородным людям, чувство глубочайшего уважения и самую горячую признательность, - писал Горький мэру Капри. - Время, проведенное среди вас, навсегда останется для меня прекраснейшей страницей моей жизни".
      Италия платила Горькому взаимной любовью. Портреты писателя итальянские рабочие и крестьяне вешали рядом с портретами Гарибальди и Маркса. На сюжет "Макара Чудры" итальянскими композиторами было написано несколько опер. Каприйские носильщики всегда спрашивали приезжавших на остров русских, к какой партии они принадлежат - к "партии Максима Горького" или к "партии царя". С первых они брали немного или не брали вовсе, зато со вторых драли вовсю.
      Итальянские впечатления легли в основу горьковских "Сказок об Италии".
      В литературе начала века Италия изображалась страной-музеем; новые явления жизни, развитие капитализма, классовая борьба, появление пролетариата мало привлекали внимание писателей. В отличие от современников, склонных видеть в сегодняшних итальянцах вырождение некогда славной нации, Горький в "Сказках об Италии" подчеркивал силу, здоровье и красоту народного духа, видел рождение человека-социалиста, классовую солидарность пролетариата.
      Горьковские "Сказки" не ставили своей задачей этнографически точное изображение жизни Италии. Цель писателя в другом - показать в трудовом итальянском народе черты, общие для рабочих всех стран. В героях "Сказок" читатели многих стран - в том числе и России - видели черты, свойственные своему народу, труженикам всего мира.
      Всепобеждающий человеческий труд, рабочая солидарность, народ как носитель поэзии и правды, социализм как идеология пролетариата, любовь к родине, красота и величие человека, прославление матери, радость бытия - вот темы этих романтических "Сказок".
      "Сказки М.Горького, - писал в предисловии от имени редакции сам писатель, - это картинки действительной жизни, как она показалась ему в Италии; он назвал эти картинки сказками только потому, что и природа Италии, и нравы ее людей, и вся их жизнь - мало похожи на русскую жизнь, и русскому простому человеку действительно могут показаться сказками".
      В "Сказках" писатель выделяет преимущественно положительное, то, что может служить примером, и оставляет в тени отрицательные стороны народной жизни, слабость революционного движения в Италии, расслоение крестьянства, рост империализма.
      Мажорные "Сказки об Италии" отразили в своем оптимистическом настроении нараставший в России новый революционный подъем, вливали в читателя веру в свои силы, убеждали в справедливости борьбы пролетариата, звали к революционному героизму. Они резко противостояли преобладавшим в русской литературе тех лет упадку, унынию, проповеди неизбежности смерти, смакованию житейской грязи.
      Возбудить в людях действенное отношение к жизни
      1
      В 1913 году в России широко отмечалось трехсотлетие воцарения династии Романовых - по словам Ленина, "300-летний юбилей грабежа, татарских наездов и опозорения России Романовыми".
      Среди прочих мероприятий в феврале 1913 года была объявлена амнистия лицам, привлекавшимся к ответственности за "преступления, учиненные посредством печати", позволявшая Горькому вернуться в Россию.
      Ехать на родину - "революционер по нынешним временам больше сделает извнутри России" - советовал Горькому Ленин. Ильич рекомендовал, однако, узнать прежде "не подложат ли свиньи" за участие в работе партийной школы на Капри. "Вероятно, не смогут привлечь за это", - добавил Ленин и оказался прав.
      Но пришлось задержаться в Италии - снова обострился туберкулезный процесс - и в Россию Горький выехал только в декабре.
      Писатель вернулся на родину, когда страна вновь стояла на пороге революции.
      Стачки и митинги протеста по всей России вызвал расстрел рабочих Ленских золотых приисков 4 апреля 1912 года, когда было убито 250 и ранено 270 человек. Ленские события стали толчком к новому революционному подъему в стране: в первой половине 1914 года бастовало почти полмиллиона рабочих. Только разразившаяся мировая война отсрочила революцию - отсрочила, но не сняла с повестки дня.
      "1912-1914 годы обозначили собой начало нового грандиозного революционного подъема в России. Мы вновь стали свидетелями великого стачечного движения, какого не знает мир... Накануне войны в Петербурге дело дошло уже до первых баррикадных битв", - писал Ленин.
      "...Начали... гулять "народы", небольшими компаниями по 500, 700 и более человеков. Идут, не торопясь, и говорят негромко, в такт шагу: "Хле-ба, хле-ба!.." Сегодня, с утра, мимо окон моих, валом валит публика, направляясь к Троицкому мосту. Фабричные трубы не дымят..." - пишет Горький в мае 1914 года из Петербурга.
      Писатель продолжает революционную работу, ведет активную переписку с сосланными революционерами, материально помогает им. Горький сообщал в письмах конспиративные сведения, поднимал дух заброшенных в глушь ссыльных. Беречь горьковские письма было запрещено: их содержание могло оказаться серьезным обвинением для писателя и без того находившегося под наблюдением полиции.
      Квартира Горького была своеобразным революционным центром. Несмотря на слежку, писателю удавалось поддерживать связь с руководителями большевистской партии, с ее Петербургским комитетом.
      Он помогает "Правде", живо интересуется подпольной работой. "Особенно настойчивый и живой интерес Горький проявлял к тому, что делалось на фабриках и заводах, в гуще рабочей жизни", - вспоминал большевик Бадаев, депутат Государственной думы. "Резко и очень к лучшему изменился тип рабочего... Страшно любопытны питерские фабричные работницы, удивительные женщины... Вы и представить себе не можете, как интересны и серьезны стали простые люди на Руси!" - пишет Горький летом 1914 года.
      С марта 1914 года писатель живет в Петербурге на Кронверкском проспекте (теперь проспект Максима Горького), нередко в первые годы надолго уезжая в Мустамяки (теперь Горьковское) под Петербургом. Дачу осаждают докучливые репортеры - тем более, что распространился ложный слух о тяжелом нервном заболевании Горького; за ней наблюдают 20 охранников.
      Горький часто беседует с финскими крестьянами. Он высоко ценит "трудолюбие, честность, самобытную культуру" финского народа.
      Писатель живо интересуется происходящим в стране, думами и мечтами современников, посещает выставки картин, цирк, французскую борьбу. "Безграничное уважение к смелости человека", "крепкую уверенность в силе разума и науки" чувствует он, наблюдая за полетами первых авиаторов. Часто бывает он в театре, с интересом относится к делавшему в те годы первые шаги искусству кино. В 1916 году Горький говорил: "Возможности кинематографа очень соблазнительны", но добавлял: "Кинематографу очень трудно стать настоящим искусством, пока он в руках дельцов".
      Квартира на Кронверкском и дача в Мустамяках - центры литературной жизни Петербурга. Здесь бывают Куприн, Бунин, Чуковский, Маяковский.
      Часто после окончания спектакля в Народном доме - недалеко от горьковской квартиры - к писателю заходил Федор Шаляпин. Обоим им в это время было уже за сорок, характеры окончательно определились, каждый выбрал свою дорогу в жизни, былая горячая дружба сменилась дружескими, приятельскими отношениями, глубоким уважением друг к другу.
      2
      В своих художественных произведениях этого времени - повести "В людях" ("Детство" окончено в Италии), рассказах "По Руси" - писатель как бы заново переживает свое детство и юность, обогащая повествование своим опытом зрелых лет, тем, что почерпнул из сотен рукописей начинающих писателей из простого народа.
      "Свинцовые мерзости" жизни ярко и образно встают перед нами со страниц "Детства" - но не одни они: "Не только тем изумительна жизнь наша, что в ней так плодовит и жирен пласт всякой скотской дряни, но тем, что сквозь этот пласт все-таки победно вырастает яркое, здоровое и творческое, растет доброе - человечье, возбуждая несокрушимую надежду на возрождение наше к жизни светлой, человеческой".
      "Детство" - рассказ о русской жизни конца XIX века, о судьбе поколения, к которому принадлежал писатель, о трудных, но радостных поисках верного пути в жизни. Широкий мир, окружавший Алешу, не озлобил мальчика (затем подростка, юношу), а вызвал в нем горячее стремление помочь людям, сделать их лучше, красивее, умнее, свободнее... Не случайно поэтому мы встречаем здесь романтические, приподнятые интонации, напоминающие "Макара Чудру" или "Старуху Изергиль", - столь казалось бы странные в книге о серой провинциальной жизни.
      Во второй части трилогии - "В людях" - в жизнь героя-рассказчика властно и навсегда входит книга. Она укрепляет его в любви к людям, помогает преодолеть растерянность в жизни... Но не одни книги, а и встречи с людьми обогащают юношу. В каждом человеке он умеет видеть напряженную внутреннюю жизнь, новую сторону действительности.