"Я даю разрешение на использование 8 преступников, приговоренных к смерти в Освенциме (8 евреев из польского движения Сопротивления, приговоренных к смерти) для проведения экспериментов.
      Я согласен с тем, чтобы эти эксперименты производил доктор Домен в Заксенхаузене.
      Так же, как и Вы, я считаю, что действенные методы борьбы с заразной желтухой имеют неоценимое значение".
      И затем следует подпись Гиммлера, с примечанием внизу: "Обергруппенфюрер СС Поль, Берлин. Послана копия с указанием принять к сведению".
      Эти опыты над причиной возникновения заразной желтухи производились для войск СС и для армии, не так ли?
      Зиверс: Я сегодня впервые слышу об этом. Мне вообще ничего не известно и я не понимаю, какое отношение я имею ко всему этому.
      Джонс: Теперь я хотел бы, чтобы Вы рассказали об экспериментах над созданием сыворотки против сыпного тифа. Возможно, Вы более близко знакомы с характером этих экспериментов? Знаете ли Вы что-нибудь о них? Возможно, имя профессора Хагена поможет Вам в этом отношении?
      Зиверс: Да, так точно, профессор Хаген делал прививки против сыпного тифа в Натцвайлере по заданию, полученному от лагеря, потому что там вспыхнула эпидемия тифа.
      Джонс: Кто послал Хагена на эту работу?
      Зиверс: На него вовсе не нужно было возлагать этой задачи, потому что он ведь занимался вопросами гигиены при Страсбургском университете.
      Джонс: Я Вас спросил, кто послал его на эту работу, а не то, в какой мере он был квалифицирован для нее.
      Зиверс: Насколько я припоминаю, эта работа проводилась Хагеном по поручению санитарной инспекции вооруженных сил и ВВС.
      Джонс: Он был уполномочен Герингом, не так ли? Зиверс: Я не знаю, кто уполномочил его от военно-воздушных сил.
      Джонс: Посмотрите, пожалуйста, на свое собственное письмо на эту тему, 008. Это первый документ английской книги документов, ВБ-586. Оно озаглавлено: "Институт практических научных исследований для военных целей". Письмо датировано 19 мая 1944 года. Это было после того, как Рашера убрали со сцены. Оно адресовано: "Обергруппенфюреру и генералу войск СС Полю, начальнику главного административно-хозяйственного управления СС, Берлин. Тема: Производство Нового вида сыворотки против сыпного тифа".
      "Дорогой обергруппенфюрер! В ответ на наше ходатайство от 30 сентября 1943 года, 25-го октября 1943 года Вы дали разрешение на производство экспериментов по изготовлению нового вида сыворотки против сыпного тифа и с этой целью перевели 100 подходящих заключенных в Натц-вайлер. Оказалось возможным весьма успешно выполнять эти эксперименты, до сего времени, с помощью начальника отдела Д-111, штандартенфюрера СС Доллинга, уполномоченного на это Вами". Затем следуют несколько предложений относительно медицинских и научных перспектив. Несколькими строчками ниже говорится:
      "...Поэтому я прошу Вас еще раз прислать для этой цели в Натцвайлер людей для проведения над ними опытов. Для получения, по возможности, наиболее точных и ценных в статистическом отношении результатов, для экспериментов по прививке должны быть предоставлены в наше распоряжение на этот раз 200 человек, причем и на этот раз также необходимо, чтобы они были по мере возможности в таком же физическом состоянии, которое установлено для солдат вооруженных сил. Если по каким-либо исключительным причинам эти 200 человек нельзя будет перевести в Натцвайлер для экспериментов, то эксперименты можно будет производить в другом концлагере, хотя это будет связано с большими трудностями.
      С преодолением этих трудностей, если необходимо, придется мириться научным работникам, используемым нами, хотя последние весьма связаны в то же время со Страсбургским университетом, где они читают лекции, так как те результаты, которые, несомненно, будут достигнуты, имеют решающее значение для сохранения здоровья наших солдат.
      Как я уже поставил Вас в известность, руководство проведением этих экспериментов осуществляет директор института гигиены Страсбургского имперского университета, профессор доктор Хаген, майор медицинской службы и консультант по вопросам гигиены при военно-воздушных силах, который был уполномочен выполнять эту работу рейхсмаршалом, председатель имперского научно-исследовательского совета. Согласно данным ему инструкциям, доктор Хаген должен докладывать о своей работе начальнику медицинской службы военно-воздушных сил, делая это, он должен докладывать, с чьей помощью осуществляется работа. Это, во-первых, имперский научно-исследовательский совет, и во-вторых, СС. Я прошу Вашего решения о том, которая из следующих организаций должна быть упомянута, как шефствующая организация от СС в этой работе:
      а) рейхсфюрер СС, или
      б) главное административно-хозяйственное управление СС, или
      в) институт практических научных исследований для военных целей войск СС".
      Вы все еще утверждаете, что Геринг не уполномочивал на это Хагена?
      Зиверс: Да. Я это все еще утверждаю. Там ведь указано "председатель имперского совета по научно-исследовательским вопросам". Это еще отнюдь не доказывает, что господин Геринг знал об отдельных заданиях, из которых десятки тысяч давались от его имени и на его бланках. Ответственными за такие дела были отдельные уполномоченные, а также соответствующие специальные инстанции. Из этого документа явствует, что к данному делу имел отношение начальник санитарной службы военно-воздушных сил.
      Джонс: Трибунал имеет этот документ перед собой и поэтому я не буду с Вами спорить о нем.
      Председатель: Кто подписал письмо?
      Джонс: Письмо подписано Вами? Не так ли?
      Зиверс: Так точно.
      Джонс: Вы назвали Геринга особым образом, по имени, а не просто председателем имперского исследовательского совета. Посмотрите на документ 009, который относится к Вашему письму. Это будет документ ВБ-587, 3-я страница английской книги документов. Вопрос в нем идет о том, кому предоставляется честь руководить этими экспериментами. Это письмо адресовано: "Рейхсфюреру СС, личный штаб". Чья подпись стоит в конце письма?
      Зиверс: Личного референта рейхсфюрера, доктора Брандта.
      Джонс: Документ датирован 6 июня 1944 года. "Тема: производство нового вида сыворотки против сыпного тифа. Дорогой друг, Зиверс! Большое Вам спасибо за то, что Вы прислали мне копию Вашего письма от 19 мая 1944 года обергруппенфюреру Полю. Я поставил в известность рейхсфюрера СС, так как вопрос показался мне довольно важным. По вопросу о том, какая организация будет шефствующей со стороны СС, рейхсфюрер заявил, что это шефство будут осуществлять как главное административно-хозяйственное управление СС, так и институт практических научных исследований для военных целей войск СС. В добавление ко всему можно сказать, что рейхсфюрер СС также лично шефствовал над этими экспериментами". Далее: какое Вы имели отношение к экспериментам по стерилизации? Свидетель, я только напомню Вам, что их было три вида: первый, опыты с соком растения caladium seguinum, опыты стерилизации рентгеновскими лучами и, наконец, эксперименты стерилизации с помощью операций.
      Зиверс: Нет, об этом я не помню, эти опыты мне неизвестны.
      Джонс: А Вы знаете, кто производил эти эксперименты?
      Зиверс: Нет, этого я не знаю.
      Джонс: Посмотрите на документ 035, ВБ-588, 7-я страница английской книги документов, милорд. Страница 8 немецкой книги документов. Это письмо имперскому комиссару по укреплению германской расы - рейхсфюреру СС Гиммлеру, начальнику полиции. Это тоже было одним из управлений СС, которое было заинтересовано в этих медицинских экспериментах, не так ли? Вы слышали мой вопрос, свидетель?
      Зиверс: Да, но здесь совершенно неправильное обозначение. Тут должно быть сказано: "Рейхскомиссар по вопросам консолидации германского народа", а не имперский уполномоченный.
      Джонс: Я Вас спросил, было ли это одним из управлений СС, которое было связано с этими экспериментами?
      Зиверс: Нет, оно не имело к этому никакого отношения.
      Джонс: в таком случае я зачитаю это письмо. На нем сверху имеются инициалы Гиммлера: "Г.Г.". Вы хорошо знакомы с ними?
      Зиверс: Да.
      Джонс: Письмо гласит: "Прошу Вас обратить внимание на следующие заявления. Я просил господина профессора Гена передать Вам письмо и, таким образом, выбрал прямой путь к Вам для того, чтобы избежать официальные каналы и исключить возможность постороннего вмешательства в связи с огромной важностью, при определенных обстоятельствах предлагаемой идеи. Вдохновляемый мыслью о том, что враг должен быть не только побежден, но и уничтожен, я считаю своим долгом сообщить Вам, как имперскому комиссару по укреплению германской расы, следующее: доктор Мадаус публикует результаты своих исследований по стерилизации с помощью медикаментов (я прилагаю обе работы). Читая эту статью, я был поражен огромной важностью этого медикамента в теперешней борьбе нашего народа. Если бы удалось на основе этих исследований найти как можно скорей медикамент, который через сравнительно короткий промежуток времени приводил бы к незаметной стерилизации людей, то в нашем распоряжении оказалось бы новое, очень эффективное оружие. Одна мысль о том, что 3 миллиона большевиков, находящихся сейчас в немецком плену, могли бы быть стерилизованы, в результате чего их можно было бы использовать как рабочую силу, но они не смогли бы размножаться, открывает перед нами широчайшие перспективы. Мадаус открыл, что сок (caladium seguinum), принятый внутрь или впрыснутый в организм, через определенное время, в особенности у самцов животных, но также и у самок, вызывает продолжительную стерилизацию. Иллюстрации, которые даются в этом научном труде, убедительны. В том случае, если высказанная мною мысль будет одобрена Вами, можно будет пойти по следующему пути:
      1. Доктор Мадаус не должен более опубликовывать труды подобного рода (враг также прислушивается).
      2. Выращивание этого растения (легко выращивается в оранжереях).
      3. Немедленные эксперименты над людьми (преступниками) для того, чтобы установить дозу и продолжительность ее приема.
      4. Быстрейшее выведение формулы состава действующего химического медикамента...
      5. Начать, в меру возможности, синтетический способ его производства.
      Я лично, как немецкий врач и старший врач германских вооруженных сил в отставке, обязуюсь хранить полное молчание о цели применения упомянутого мною в этом письме. Хайль Гитлер! Подпись: доктор А. Комотау, специалист по кожным и венерическим болезням, доктор медицины".
      Знаете ли Вы, что за этим последовало строительство теплиц и эти растения стали выращивать?
      Зиверс: Этого я не знаю. В этой связи я припоминаю только то, что этот опубликованный труд доктора Мадауса был переслан на отзыв без указания на странное предложение доктора Комотау для ознакомления и для того, чтобы доктор фон Вюнцельбург, который являлся большим знатоком тропических растений, высказал свое мнение. Он сейчас же заявил нам, что такого растения здесь вырастить нельзя и что его вообще нет в нашем распоряжении.
      Джонс: Я понимаю, как трудно было выращивать эти тропические растения в Германии. Но была сделана попытка выращивать их, не так ли?
      Зиверс: Я не знаю, была ли сделана эта попытка.
      Джонс: Гравиц, главный хирург СС, осуществлял надзор за опытами, по стерилизации?
      Зиверс: Эго мне также неизвестно. Вполне возможно.
      Джонс: Кроме этих экспериментов, которые я особо упомянул, "Аненэрбе" также использовалась для политических целей, не правда ли?
      Зиверс: Что Вы понимаете в этой связи под политическими целями?
      Джонс: Ну например, деятельность пятой колонны за границей. Влияние на научную мысль за границей как мера политического воздействия.
      Зиверс: Нет.
      Джонс: Посмотрите на документ ПС-1698. В нем сказано: "Общество по изучению наследственности, германская научная миссия, филиал Фландрия, оберштурмфюрер СС доктор Августин. Годовой отчет. Цель работы - оказать влияние на широкие слои интеллигенции во Фландрии и Валлонии. Следуя германской линии, которая представлена только в лице СС, необходимо: 1. Прорвать фронт либерально-гуманистического просвещения путем привлечения на свою сторону лиц, занимающих ключевые позиции в интеллектуальной жизни страны. 2. Выступить против великогерманского мифа с идеей создания великогерманского имперского сообщества. 3. Содействовать возрождению германского культурного и национального самосознания с помощью весьма эффективных, замаскированных под нейтральные, средств политической пропаганды в науке, перед лицом французских притязаний на культуру и фламандского комплекса неполноценности".
      Затем в следующем абзаце говорится:
      "На тот слой интеллигенции, на который не распространялась официальная пропаганда, следует оказывать влияние. Речь идет об университетах, высших учебных заведениях, о политике в науке, о помощи студентам, о назначении стипендий, то есть об отборе контингента студентов и оказании помощи одаренным студентам, которых следует вовлечь в нашу работу. Нашей задачей является завоевание на свою сторону тех лиц, которые занимают ключевые позиции (профессора институтов, объединения юристов, работники органов просвещения, студенты, деятели искусств)".
      Скажите, свидетель, "Аненэрбе" являлось составной частью СС, не так ли?
      Зиверс: Отвечая на этот вопрос, следует заявить, что "Германская научная миссия" входила в ведение главного управления СС, что доктор Августин был направлен на работу в качестве научного работника, что было продолжением ранее проводившейся работы.
      Джонс: Я Вас спрашиваю вообще относительно "Аненэрбе". Являлось ли это общество частью СС? Посмотрите на документ ПС-488. Это приказ Гиммлера о создании научно-исследовательского общества "Аненэрбе" и "Аненэрбештифтунг" (фонд общества). В нем написано: "Я, нижеподписавшийся рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, подтверждаю здесь, что научно-исследовательское общество "Аненэрбе" и "Аненэрбештифтунг" являются составными частями моего личного штаба и, следовательно, отделами СС".
      Денежные ресурсы для научных исследований поступали из фондов войск СС, да?
      Зиверс: Я уже указывал на эти два момента в Комитете уполномоченных. Во-первых, "Аненэрбе" в 1942 году было включено в личный штаб рейхсфюрера СС.
      Я заявил, что структура общества после этого не подверглась изменению. Я заявил, что финансирование общества осуществлялось по следующим каналам: германское общество научных исследований, членские взносы, предоставление средств от рейха. Средства от войск СС и от вооруженных сил предоставлялись в распоряжение института только по военным научно-исследовательским вопросам.
      Джонс: Члены "Аненэрбе", которые производили эти эксперименты, все были членами СС, не так ли? Я хочу, чтобы Вы посмотрели и на документ Д-962. Вы видите имена оберфюрера доктора Вальтера Вуста и профессора Ганса Брандта. Из всего этого списка видно, что все члены "Аненэрбе" являются офицерами СС, за одним исключением. Не так ли?
      Зиверс: Да. Но лишь только с той разницей, что из этого документа не видно, для какой цели был составлен данный список. В этом списке перечислены лишь фюреры СС, состоявшие в "Аненэрбе" с ссылкой на их семейное положение (жена, дети). Я уже говорил, что половина членов общества "Аненэрбе" принадлежала к СС, а половина - нет.
      Джонс: В этом списке имеется, примерно, 100 имен профессоров и немецких докторов, которые участвовали в Вашей работе? За исключением одного, не правда ли?
      Зиверс: Вовсе не все перечисленные лица являются научными работниками. В этом списке упомянут весь персонал, включая и шоферов. Я могу высказаться по этому поводу только в том случае, если я подробно ознакомлюсь с этим списком.
      Джонс: Я не хочу, чтобы Вы говорили обо всем списке, но во всяком случае видно, что они все члены СС, не правда ли? И их всех использовали на работе в "Аненэрбе"?
      Зиверс: Нет, именно не все были сотрудниками, среди них имеются и внештатные сотрудники этого общества, которые занимались выполнением отдельных научных заданий.
      Джонс: У меня нет больше вопросов, милорд.
      ИЗ ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ В. ДЮПОНА
      {IMT, vol. 6, p. 242-262.}
      ---------------------------
      Стенограмма заседания
      Международного военного трибунала
      от 28 января 1946 г.
      Председатель: Ваша фамилия?
      Свидетель: Дюпон Виктор.
      Председатель: Повторите за мной слова присяги...
      (Свидетель повторяет слова присяги)
      Дюбост: Вы родились 12 декабря 1909 г.?
      Дюпон: Да.
      Дюбост: В Шарме, в Вогезах?
      Дюпон: Да.
      Дюбост: По национальности Вы француз, родители у Вас французы?
      Дюпон: Да.
      Дюбост: Вы имеете почетные награды?
      Дюпон: Я награжден орденом Почетного легиона, имею две военных награды и награжден медалью движения Сопротивления.
      Дюбост: Вы были заключены в лагерь Бухенвальд?
      Дюпон: Я был заключен в Бухенвальд 24 января 1944 года.
      Дюбост: Вы пробыли там ...
      Дюпон: Я пробыл там 15 месяцев.
      Дюбост: До 20 мая 1945 года?
      Дюпон: Нет, до 20 апреля 1945 года.
      Дюбост: Дайте, пожалуйста, показания относительно режима в концентрационном лагере, в котором Вы были заключены, а также скажите о тех целях, которые преследовались лицами, установившими этот режим.
      Дюпон: Когда я приехал в Бухенвальд, я скоро убедился в том, как тяжелы были условия жизни в нем. Основой режима, которому подвергались заключенные, не являлась справедливость. Все подчинялось принципу чистки. Я сейчас поясню свою мысль. Мы, находившиеся в Бухенвальде, - я говорю о французах, которые почти все были вместе, - не были осуждены никакими трибуналами.
      В 1942, 1943, 1944 и 1945 годах были очень редки случаи осуждения судебными органами. Большинство из нас было допрошено и после этого высланы в лагерь. У других в ходе допросов была установлена их невиновность и все же их сослали в лагерь. Третьи совсем не были допрошены.
      Я приведу три примера: 11 ноября 1943 года были арестованы сотни людей в Гренобле во время демонстрации по поводу дня перемирия. Их привезли в Бухенвальд, где многие из них умерли. То же самое произошло в местечке Вершен и, в Дроме, в октябре 1943 года. Я также видел этих людей в Бухенвальде. Наконец, это же произошло в Сенклоде в апреле 1944 года. Я увидел этих товарищей, которых привезли в августе 1944 года.
      Таким образом, в Бухенвальде были собраны люди, подпавшие под действие законов военного времени, но одновременно там находились и многие другие, из которых часть, бесспорно, была совершенно невиновна. Их невиновность зачастую была уже установлена при допросах, другие совсем не были допрошены. И, наконец, там были политические заключенные. Они были сосланы за принадлежность к партиям, которые преследовались во Франции. Это не значит, что допросы здесь были лишь шуткой. Я вызывался на такие допросы и видел, как других допрашивали. Как Вам известно, они велись особенно бесчеловечными методами.
      Я назову вам некоторые из этих методов: все виды побоев, опускание в ванну с холодной водой, зажимание в различные тиски, подвешивание и различные другие истязания - всему этому подвергались заключенные. Я сам видел, как истязали женщину на глазах у ее мужа. Я видел детей, которых мучили в присутствии матерей. Я могу назвать даже одно из имен - Франсис Горэ, живший раньше в Париже, рю де Бургонь. Его истязали в присутствия его матери. Для всех, кто попадал в лагеря, условия были одинаковы.
      Дюбост: Вы говорили о расовой чистке как о социальной политике. Что служило критерием?
      Дюпон: В Бухенвальде в одних и тех же условиях были собраны различные элементы: так называемые, политические; те, кто были заключены по расовым признакам, главным образом евреи и цыгане; а также асоциальные элементы уголовные преступники всех национальностей - немцы, чехи, французы, и т. д. Жили все вместе и режим для всех был одинаков.
      Хотя слово "чистка" не обязательно подразумевает истребление, в данном случае она осуществлялась путем истребления, о чем я уже говорил.
      Зачастую это было предрешено заранее. Я вам сейчас приведу примеры. В 1944 году прибыл в Бухенвальд транспорт с цыганскими детьми. Их было там несколько сотен. Какой административный расчет привел к этому - мы так и не узнали. Их собирали зимой 1944 года и собирались отправить в Освенцим для умерщвления в газовых камерах.
      Одним из самых трагических впечатлений, пережитых мною за время моего заключения, являлось зрелище этих детей, отлично понимавших, что их ожидало, кричавших и плакавших, когда их заталкивали в вагоны. В тот же день они были отправлены в Освенцим.
      В других случаях уничтожение производилось постепенно и начиналось с момента прибытия заключенных. Например, 24 января из Компьена выехал эшелон французов и 26-го прибыл в Бухенвальд. В вагоне, где находилось 100 человек и которых я лично видел, было 12 мертвецов и 8 сошедших с ума.
      За время моего заключения я много раз видел прибытие новых транспортов. В основном каждый раз картина была одна и та же, только количество умерших бывало различно. Таким образом, к моменту прибытия заключенных в Бухенвальд начиналось их постепенное уничтожение. Далее они проходили карантин. Часами приходилось бывать на холоде во время перекличек. Наиболее слабые умирали. После этого начиналось уничтожение заключенных путем непосильной работы. Многие отбирались и направлялись в такие команды, как Дора, С-3 и Лора.
      Я наблюдал, что каждый месяц новые контингенты заключенных направлялись для пополнения в эти команды, а в Бухенвальд возвращались грузовики с мертвецами. Мне пришлось присутствовать при вскрытии этих трупов. Вскрытия показывали всегда признаки крайнего истощения, а у тех, кто продержались два-три месяца, часто обнаруживались признаки последней стадии туберкулеза.
      В самом Бухенвальде нужно было работать и, как и по всюду, это было единственным шансом остаться в живых. Отбор заключенных для уничтожения осуществлялся в лагере Бухенвальд главным врачом Шидловским. Этот отбор...
      Дюбост: Простите, я должен Вас перебить. Скажите, какой национальности был этот главный врач?
      Дюпон: Это был немецкий врач СС.
      Дюбост: Вы в этом вполне уверены?
      Дюпон: Вполне уверен.
      Дюбост: Вы свидетельствуете как очевидец?
      Дюпон: Да.
      Дюбост: Продолжайте, пожалуйста.
      Дюпон: Отбор производился Шидловским, который отбирал инвалидов и больных. До января 1945 года они пересылались в Освенцим, а затем в Берген-Бельзен, откуда ни один человек больше не возвратился.
      Я знаю один случай с рабочей командой евреев, которые были отосланы в Освенцим, где они пробыли несколько месяцев. По возвращении они были совершенно нетрудоспособны, их еще раз отобрали и вновь отправили в Освенцим. Я был очевидцем этих фактов. Я присутствовал при их отборе и отправке.
      Позже в Бухенвальде казни проводились в самом лагере. Они начались, насколько я знаю, с сентября 1944 года. В маленьком зале, в седьмой комнате, люди умерщвлялись путем уколов в область сердца. Пропускаемость была слабая, не больше нескольких десятков человек в день.
      Приходили новые транспорты, увеличивалось количество обессилевших людей. Нужно было ускорить уничтожение. Сначала стали производить отбор непосредственно в момент прибытия транспорта. Затем, с января 1945 года, отбор стали производить в специальном бараке, 61-м. К этому времени в этом бараке были собраны все те люди, которых мы за их внешний вид называли "мусульманами", так как они всегда были закутаны в одеяла. Они не могли выполнять никакой работы и неизбежно должны были попасть в барак 61. Количество погибавших в 61-м бараке колебалось от 10 минимум до 200 человек в день. Для умерщвления производилось вспрыскивание фенола в область сердца, причем это делалось самым жестоким образом. Трупы перевозились на ручных тележках в крематорий, обычно в часы поверки или ночью.
      Наконец, за последнее время заключенные уничтожались целыми транспортами, которые вывозились из Бухенвальда, особенно по мере приближения союзных армий.
      Я приведу пример. В конце марта 1945 года в Бухенвальд прибыли заключенные, работавшие в команде С-3. Они были совершенно обессилены и не могли работать. Они первые и были предназначены к дальнейшей отправке через два дня после их прибытия. В конце территории лагеря находилась площадка, откуда они должны были отправляться. Она находилась на расстоянии 500 метров от места поверки, где они должны были собраться перед отъездом. Чтобы дать представление о том, насколько эти люди были слабы, я скажу только, что на протяжении тех 500 метров, которые им надо было пройти, я видел примерно 60 человек, которые упали и больше не поднялись.
      Кроме того, многие из этой партии умерли в ближайшие часы или на следующий день.
      Вот какие методы систематического уничтожения заключенных я видел своими глазами в лагере Бухенвальд.
      Дюбост: А в отношении тех, кто оставался?
      Дюпон: О тех, кто оставался после последнего эшелона? Это довольно сложная история.
      Мы пережили страшную тревогу за этих людей. 1 апреля, хотя я не могу гарантировать, что называю точную дату, - комендант лагеря Пистер собрал большое количество заключенных и сказал им следующее: "Союзные силы приближаются к самому лагерю Бухенвальд. Я намерен передать союзникам ключи от лагеря. Я не хочу жестокостей. Я хочу, чтобы весь лагерь целиком был им передан". А в действительности, когда приближение союзных армий немного замедлилось, - по крайней мере, происходило медленнее, чем нам хотелось, началась эвакуация лагеря. Делегация от нас, заключенных, отправилась к коменданту, чтобы напомнить данное им "слово солдата", как он тогда сказал. Он казался очень смущенным и дал такое объяснение: губернатор Тюрингии Заукель дал приказ, чтобы ни один заключенный не оставался в Бухенвальде, потому что это будет представлять большую опасность для данной провинции.
      С другой стороны, мы знали, что все, кто в Бухенвальде стали свидетелями секретов администрации лагеря, должны исчезнуть. За несколько дней до освобождения нас союзниками, 43 наших товарища различных национальностей были вызваны; их хотели ликвидировать. Тогда произошло удивительное явление: лагерь взбунтовался, эти 43 человека были спрятаны и не были выданы администрации. Мы знали, что все те, кто работал в бараке, где производились эксперименты, или в больнице, ни в коем случае не выйдут из лагеря. Вот то, что я мог сказать о последних днях.
      Дюбост: Этот офицер, командовавший лагерем, и который, как Вы сказали, дал Вам честное слово солдата, был действительно военным?
      Дюпон: По отношению к заключенным он был неумолимым, правда, он в свою очередь получал приказы. О нем можно сказать, что он был солдатом особого рода. Но тот режим, которому подвергались заключенные, не был установлен им самим.
      Дюбост: К какому роду войск он принадлежал?
      Дюпон: Он принадлежал к дивизии СС "Мертвая голова".
      Дюбост: Он был эсэсовцем?
      Дюпон: Да, он был эсэсовцем.
      Дюбост: Вы сказали, что он выполнял приказы, которые получал?
      Дюпон: Да, он, конечно, выполнял приказы, которые получал.
      Дюбост: Для чего использовались заключенные?
      Дюпон: Заключенные использовались таким образом, что никто не считался с их человеческим достоинством.
      Прежде всего, они использовались для различных экспериментов. В Бухенвальде эксперименты производились в бараке 46. Для этих экспериментов люди отбирались путем медицинского осмотра, который производился - во всяком случае я это видел несколько раз - врачом Шидловским, о котором я раньше говорил.
      Дюбост: Это был врач?
      Дюпон: Да, врач.
      Заключенные использовались на самых тяжелых работах: бурение минных галерей в Лора. Они работали на соляных копях, например, команда Манслебен-ам-Зее, производили расчистки после бомбежек. Надо отметить, что для команд, применявшихся на самых тяжелых работах, применялся наиболее жесткий режим охраны. В Бухенвальде заключенные применялись для самых разнообразных работ: на земляных работах, в каменоломнях и на заводах.
      Приведу конкретный пример: Бухенвальду были приданы два завода Густлов и Мюльбах, производившие вооружение, которыми руководил технический, а не военный, персонал. В этом частном случае существовало как бы некое соперничество между эсэсовцами и техническим руководством завода. Техническая дирекция, в интересах повышения производительности труда, защищала заключенных в том смысле, что она получала для них иногда дополнительное питание. Применение труда заключенных было выгодно, так как он ничего не стоил и, с другой стороны, имелась максимальная гарантия того, что секрет предприятия будет сохранен, так как заключенные не общались с внешним миром и утечка информации была невозможна.
      Дюбост: Утечка информации военного характера?
      Дюпон: Да.
      Дюбост: Видно ли было со стороны, что заключенные подвергались плохому обращению и были в очень плохом состоянии?
      Дюпон: Это уже другой вопрос, конечно.
      Дюбост: Вы ответите на него позднее?
      Дюпон: Да. Я упустил одну подробность. Заключенные в некоторой степени использовались даже после их смерти. Пепел из крематория вместе с содержимым выгребных ям служил для удобрения полей по соседству с Бухенвальдом. Я привожу эту деталь потому, что она меня очень поразила в свое время.
      Наконец, работа, какова бы она ни была, являлась для заключенных единственным шансом остаться в живых, потому что с того момента, как они ничего не могли делать, - они были обречены.
      Дюбост: Скажите, использовали ли заключенных, как "доноров крови", разумеется, не по их собственному желанию?
      Дюпон: Я забыл об этом сказать. Заключенные, которые употреблялись на легких работах и производительность труда которых была низкой, использовались как доноры. Представители из армии неоднократно приезжали в лагерь, и я видел два раза, как они брали кровь у заключенных. Это делалось в помещении, которое называлось СР-2.
      Дюбост: Это, безусловно, делалось по приказу свыше?
      Дюпон: Я думаю, что иначе это не могло быть.
      Дюбост: Может быть, по инициативе лагеря?
      Дюпон: Это происходило не по инициативе лагерной администрации. Приезжавшие военные не имели никакого отношения к лагерю. Я повторяю, те, кого я видел, были представители вооруженных сил, а нас охраняли эсэсовцы, принадлежавшие к дивизии "Мертвая голова".