Виктор Нель
      Звезда и шар
      Оглавление
      Пролог
      1.Таинственная незнакомка
      2.Козел
      3.Star wars. Earth attacks
      4.О пользе армейского противогаза или козлоборение
      5.Экспресс Аэрофлота
      6.Головокружительное выдвижение
      7.Некролог
      8.Золотоноша
      9.Научная тематика
      10.Инструктаж
      11.Непримиримая борьба с потерями рабочего времени
      12.Терракотовый божок
      13.Дерматиновая тетрадь
      14.Волнения генерального директора
      15.О головоломках и Perpetuum mobile
      16.Передвижной избирательный участок
      17.Монолог участника советско-афганского конфликта
      18.Разбойный налет на штаб гражданской обороны
      19.Стратегическая линия министерства обороны
      20.С бала на корабль
      21.Прибытие продукции зарубежного тяжелого машиностроения
      22.Железнодорожные приключения
      23.Боже, помилуй полярников
      24.Флагманская стройка коммунизма
      25.Часовня
      26.Новые, альтернативные энергетические ресурсы
      27.Трапезная
      28.Шоколадные конфеты
      29.Первое явление Звезды
      30.Полустанки
      31.О троллейбусах, конях и физической механике
      32.Отвлеченные наблюдения из стратосферы или судьбоносец Ерофеев
      33.Инцидент во льдах
      34.Второе явление Звезды или тяжкая доля черепах
      35.Голгофа
      36.Муравьеада
      37.Бдительность превыше всего
      38.Страдания молодого редактора
      39.Первое явление Шара или изобретатель велосипеда
      40.Задушевные беседы в первом отделе
      41.Прогон Большой Берты или новая космическая доктрина
      42.Кошмарный сон
      43.Анатомия Выбора
      44.Заседание ученого совета или проклятый предатель Лурье
      45.Прорыв в небожители
      46.Гнездилище марсиан или первый подход к кооперативному снаряду
      47.Технология производства ятаганов или успешное разоблачение
      48.Интервью с бардом или след Дракона
      49.Вести с фронтов
      50.О реализме и импрессионизме
      51.Рискованная эскапада Капитолины Андреевны
      52.Еще раз о научной тематике или когда на сердце радость
      53.Второе явление Шара или второй подход к кооперативному снаряду
      54.Радиация
      55.Не вполне удавшееся разоблачение
      56.Практическое приложение средств гражданской обороны
      57.Дружба и сотрудничество народов братских республик
      58.О бережном отношении к социалистическому имуществу
      59.Ножки Буша или крылья советов
      60.Третье явление Шара или искусство в жизнь
      61.На страже завоеваний социализма
      62.Ночная встреча в цеху
      63.Государственная безопасность или коварное нападение с воздуха
      64.Детство космонавта
      65.Ложная память
      66.Федькина топь
      67.Квартира заговорщиков
      68.Четвертое явление Шара или конькобежная прогулка
      69.Боже, помилуй подводников
      70.Арест
      71.Открытие Гольденбаума
      72.Допрос отщепенца
      73.Об укрепсооружениях крепостей
      74.О целях и задачах государства или субмарина "Красный Таран"
      75.Техника метания летающего диска
      76.Милосердие и его сестра в действии
      77.Рациональное использование западных технологий в народном хозяйстве
      78.О пользе всеобщей псевдонимизации
      79.Устройство мужского полового органа
      80.Третье явление Звезды
      81.Разрешение страданий молодого редактора
      82.Лесной аэродром
      83.Долгая дорога в сторону эшафота
      84.Крещение небом
      85.Неприятности на орбите
      86.Наша служба и опасна и трудна
      87.Отчет за всегда
      88.Прощание
      89.Летит летит ракета
      90.Откровение
      91.Звезда и Шар
      Эпилог
      ... отличия сумасшедшего от психически здорового
      индивидуума кроются глубоко в мотивировке поведенческих актов.
      Наиболее интересные результаты получены в процессе изучения
      действий здорового сознания, помещенного в среду сумасшедшего дома.
      В этих условиях все разумные действия индивида воспринимаются
      окружением как психопатические, поскольку расходятся с
      общепринятыми, внешне связными, нормами...
      Роберт Стоун, "Апологетика бреда"
      КНИГА ПЕРВАЯ. СЛЕВА ОТ ТУСКАРОРЫ.
      ПРОЛОГ.
      На лице Вадима играла улыбка. Со стороны это особо заметно не было. Пассажиры перекошенного набок троллейбуса никогда бы этого не сказали, даже если бы им пришло в голову оторваться от визга и скрежета сломанной рессоры, скребущей асфальт. Оторваться от пыльных стекол и глянуть на невзрачного человечка в замасленных казенных ботинках с полоской недоотмытого автола поперек лысины. Вадим умел скрывать эмоции...
      Еще со службы, когда ефрейтор Тетерин коротко бил под ребро за три секунды до входа товарищей офицеров. И надо было стоять смирно, с развернутыми плечами, и есть глазами полковника Лосося.
      -- Чего это у тебя, Кудряшов, глаза слезятся, -- ласково говорил полковник, -- сходи в лазарет, смажь от инфекции.
      -- Так точно, товарищ полковник.
      -- И голос у тебя, Кудряшов, сиплый, с перепоя что-ли, а, Тетерин?
      -- Так точно, товарищ полковник, с сивушных масел новобранец завсегда речью слабнет, - голос ефрейтора звенел в морозном воздухе умывалки.
      ... Всего-то и было от улыбки - морщин несколько лишних да дрожание в углах рта легкое. Родная мама не сказала бы, что улыбается. А Евдокия приметила.
      -- С утра раззявился, панк, -- сказала она спокойно, -- хоть бы зубила почистил сперва.
      Женщина она была миролюбивая, ладили они неплохо. Любила вот только Евдокия телевизор смотреть, и слова новые, незнакомые заучивать.
      -- Я тебе говорил панком не звать, у них вон хохлы петушиные, а у меня только за ушами и осталось. Сказал, а сам понял, настроения мне сегодня ничем не собьешь, день великий.
      -- А на ушах еще больше, -- отозвалась Евдокия, -- с чего веселье то, премиальные получил, тогда гони.
      Это больше для порядку было сказано, все деньги Вадим нес домой неукоснительно, и получку, и аванс и премиальные. За шестнадцать лет ни копейки не пропил. Шурин правда говорил, потому это, что у него на предприятии технического спирта хоть жопой пей. Да нет, знала она, что мужик ее положительный, зря копейку не просадит. Так оно и было почти все шестнадцать лет. Почти все. Не знала Евдокия, что один раз, в конце зимы, недонес Вадим до дома семь рублей тридцать восемь копеек...
      Пришел он тогда возбужденный, рука в кармане.
      -- Чего это ты там мусолишь, покажь, -- сказала она.
      -- Гайки, -- говорит.
      -- Врешь, с гаек скакать не будешь как наскипидареный, покажь говорю. Aaа, болты, чего врать-то было?
      Вадим и сам не знал, зачем соврал. Потому наверное, что болты эти купил он в магазине Юный Техник по рубль двадцать три штука, таких в слесарке не сопрешь. Болты особые, с расширенной резьбовой частью и с упорным буртом. То, что нужно для центрального сборочного узла.
      ..."Теперь все есть" - думал он, - "текстолита в цеху навалом, пружины можно из вращательной насадки спиздить, все равно только ржавеет за бочкой, а на центральный узел кусок брони пустить. Еще лучше, чем с гайками будет, гаек все равно не подобрать, болты похоже дюймовые, а в броню саморезом пойдут."
      А родилась его мечта много лет назад.
      Монтировка звизгнула краем о последний гвозь, доска отвалилась. Под ней аккуратно и плотно уложенные, виднелись синие коробочки с разноцветным рисунком.
      -- Чего там, чего? -- завытягивала шеи очередь, -- не томи.
      -- Венгерская игра, -- серьезно объявил Кожевников, -- кубик Рубик ей название. Одиннадцать рублей штука, по две в руки.
      Он попробовал подцепить один крупным пальцем, кубик не шел. Сдвинув ящик с края, Кожевников коротко пнул валенком дно, три кубика скакнули в воздух. С серьезным, сосредоточенным лицом Кожевников натянул на ватник замызганные нарукавники,
      -- Которые тут с пяти утра, подставляй кошелки.
      Вадим молча смотрел на коробки, быстро исчезающие в карманах и авоськах. Было очень любопытно, за что люди платят такие деньги. Вдруг он заметил в очереди химика Александра Ильича. Тот тоже увидел его и кивнул, улыбнувшись.
      -- Что, интересно? -- спросил Саша, выбравшись из толпы с сине-радужной коробкой в руках, -- мне и самому не терпится глянуть.
      Он развернул картонные створки, и на ладонь скользнул черный куб с яркими цветными гранями.
      -- Чего же с ним делают? -- спросил Вадим озадаченно.
      -- Гляди, -- кубик вдруг как будто треснул неровно у Саши в руках, и цвета на гранях смешались. Вадим оторопел. Весь его опыт слесаря пятого разряда восставал против увиденного.
      -- Углы ж должны отлететь -- сказал он неуверенно, -- им же держаться не за что.
      С неделю ходил он как пришибленный, бормоча -- углы ж слететь должны, слететь.
      1.
      Петров очень спешил. Он и так опаздывал, да еще подсадил зачем-то эту тетку у Финдляндского.
      -- До Гиганта, браток, на работу спешу, не обижу, -- крикнула она, открыв дверь пока он стоял на красный, и, не ожидая ответа, влезла. Теперь она развалилась на сидении, как хозяйка, и тараторила без умолку. Он проскочил Жукова на красный, едва увернувшись от вывернувшего откуда-то трамвая, потом резко затормозил перед площадью, пропуская густую толпу.
      -- Чего ты встал то? -- спросила тетка.
      -- Люди. Может ты отсюда пехом, Гигант вон за площадью?
      -- Родной, докинь уж меня до Лабораторной, -- блеснула она фиксой, -- а людей не боись, трогай, они всегда из-под колес выскакивают, я сама в такси работала, знаю, за двадцать два года ни одного наезда, гляди, гляди как сигают, как кенгуру, ты за трамваями следи, а люди шустрые, как зайцы, теперь вон сюда в проезд, развернись, вон туда, к забору, все, прибыли, держи
      -- Она протянула ему мятый червонец..
      -- Где ж ты тут работаешь? -- спросил Петров, глядя наружу, -- здесь и домов то нет.
      Они стояли около длинного дощатого забора, поверх которого и сквозь щели виднелся состав с бревнами.
      -- Правда хочешь знать? -- тетка поглядела на него внимательно, -тогда обещай, что с собой в могилу унесешь.
      -- Ладно, ладно -- бросил Петров, глядя на часы.
      Тетка подошла к забору и сдвинула доску: -- На подземном танковом заводе, -- и она изчезла в проеме. Доска, качнувшись два раза, встала на место.
      2.
      Константин Семенович Волопас волновался. Экстренное совещание в министерстве могло означать все, что угодно. Прошло совсем немного времени с его головокружительного ыдвижения...
      Вот так же как сейчас его, тогда еще директора Грозненского подразделения, вызвали в министерство. Он конечно знал, что Демьянов, тогдашний генеральный, уходит на пенсию, да и референт министра к ним в Чечено-Ингушетию тогда частенько наведывался. Чувствовал Волопас, грядут перестановки. Референт за водкой намекнул: -- Готовь, Константин Семенович, чемоданы. Но того, что произошло, он предположить не мог.
      Министр встретил его сам, вышел из-за стола навстречу, протянул руку для рукопожатия.
      -- Наслышан, наслышан я о твоем героизме, Константин Семенович, -утерли мы нос итальянцам! Ну расскажи, расскажи, как ты сам лично встал к амбразуре.
      Министр ощущал легкое чувство вины за недоразумения, произошедшие с закупкой линии непрерывной суспензионной полимеризации фирмы "Монсанто". Он уже дал по ушам референту за то, что в делегации не оказалось ни одного спеца. Тот вяло отбрыкивался: отведены, мол, все кандидатуры, не проходят спецы в делегации, ну никак не проходят. Короче, делегация, нахрюкавшись чинзано, закупила линию без ноу-хау.
      -- Нахрен нам ихнее ноу-хау, -- оправдывался глава делегации Хрюшко по возвращении из Рима, -- это ж аж тридцать лишних миллионов! В твердой валюте! Мы ж их спросили, что там в нем есть, и ничего особенного там нет, какие-то тонкости процесса. Да неужто ж наш специалист не разберется в тонкостях?! Аппаратура ж вся закуплена и документация ж вся при ней!
      В Грозный была брошена группа лучших представителей науки, линия была в рекордный срок установлена и дала первый продукт двадцать девятого апреля. Тридцатого победный рапорт ушел в политбюро, откуда последовал немедленный ответ: "Поздравляем, так держать, после майских праздников посетим первую отечественную линию непрерывной полимеризации лично". Второго в ночь линия дала козла. В три ночи Волопаса разбудил звонок начальника отделения.
      -- Вязкость завышается неуправляемо! -- орал он сквозь вой аварийных сирен. -- идет за пределы контроля!
      -- Ученые где, мать их в небеса?! -- гаркнул Волопас.
      -- Автобус за ними послал, скоро будут. Что делать, Константин Семенович, -- ревел начальник отделения -- вискозиметры останавливаются! На воздух можем взлететь ежесекундно!
      -- Спускай давление. -- по командному произнес Волопас.
      Когда его черная Волга с визгом затормозила у дверей отделения, все было кончено. От ресиверов, как от загнанных коней, шел голубой пар, квадратные итальянские манометры дружно показывали ноль, а в главном реакторе сидел страшный сон полимерщика - заполимеризовавшаяся суспензия или попросту говоря - козел. Этот козел был всем козлам козел: тридцати метров в длину и десяти в обхвате, гиганский блок твердого как скала полиметилметакрилата уже начинал уседать, остывая, и отходить от нержавеющей стали котла, медленно корежа турбины мешалок. Подъехал рафик с наукой.
      -- Вы знаете, Константин Семенович, Know-how в переводе на русский означает знай-как и является неотъемлимой частью любого производственного процесса.
      Волопас молча смотрел на говорившего, сдерживая дерущего глотку ежа ярости. В сознании эхом отдавалась одна и та же мысль: "Сколько еще мы будем зависеть от этих чистоплюев... плюев... плюев". А молодой представитель науки продолжал:
      -- Обычно фирмы берут за него до половины стоимости всей линии, Монсанто запросили только тридцать процентов, и непонятно, почему наверху отказались.
      "чистоплюев... плюев... плюев" - звонко рикошетировало внутри черепной коробки. Громоподобный треск вырываемого с корнем ротора мешалки вывел его из каталепсии.
      -- Поднимай народ, -- коротко бросил Волопас начальнику отделения, -подгоняй компрессоры, будем вышибать козла вручную. Времени нет, работу организовать в три смены, по принципу ротации.
      Начальник отделения боготворил Волопаса. Он всегда поражался его способности принимать ясные и быстрые решения в обстановке постоянно меняющихся обстоятельств.
      3.
      Star wars. Earth attacks.
      Возле памятника основателю города генералу Ермолову к Саше подошли трое. Двое явно чеченцы, один светловолосый.
      -- Земеля, -- начал блондин...
      Памятник показал ему вчера сосед по номеру следователь прокуратуры Верховного Совета СССР Илгамжик Тусэу.
      -- Видишь памятник, -- спросил Тусэу, хитро прищурившись.
      -- Нет, -- сказал Саша.
      -- А между прочим, мы стоим сейчас от него в девяти метрах, давай теперь перейдем улицу и посмотрим с той стороны, -- добавил Илгамжик. -Теперь видишь?
      За кирпичной стеной, возле которой они стояли раньше, за тремя рядами колючей проволоки виднелся бронзовый бюст в эполетах.
      -- С момента основания форта Грозный памятник уничтожали двадцать семь раз, -- сказал Тусэу и глаза его совсем исчезли в прорезях век, -- до сих пор гранаты кидают. Сделать с ними ничего нельзя, раз в пять лет наша следственная комиссия приезжает и сажает всю верхушку. За пятъ лет все возвращается на круги своя и мы приезжаем снова.
      ... -- Земеля, -- сказал блондин, ты ведь родом отсюда, верно?
      -- Не совсем, -- ответил Саша, прикидывая трассу забега. Брюнеты уже обошли с тыла.
      -- Ну да, я же говорю, отсюда, -- продолжал блондин, -- с Земли, поделись с земляками десятью рублями.
      "Разминка", - подумал Саша, передавая деньги и спросил:
      -- Гранаты у вас есть?
      Жители планеты Земля переглянулись, после чего с достоинством удалились. Интересно, какова иммиграционная политика на Луне?
      4.
      Начальник отделения боготворил Константина Семеновича. Он всегда поражался его способности в любой ситуации мгновенно находить единственно правильное решение.
      -- Послать автобусы по горным селениям. -- кратко, по военному отдавал распоряжения Волопас, -- Снять такелажников с перфорационной, подвезти противогазы, первая группа вперед немедленно. Как только позволит температура. Расход фреона поднять до предела.
      Козлы не были экстраординарным явлением. На территории подразделения там и тут валялись их окаменелые туши, а в яру за вонючим ручьем расстилалось под испепеляющим горным солнцем целое кладбище. И процедура борьбы с ними была отработана до рутинности. Подгоняли кран, снимали верхний торец с котла, тем же краном подцепляли козла, и - через несколько часов линия входила в нормальный режим работы. Так что сам факт рождения козла был делом обыкновенным. Необыкновенным был размер и вес этого совместного советско - итальянского мастодонта.
      "Кран же не потянет такую массу" - судорожно перебирал варианты начальник отделения,- "мостовой кран нужен".
      -- Мостовой кран нужен, Константин Семенович, -- голос его сорвался на дискант.
      -- Ты что, не понял?! У мостового не хватит пролета, вручную по кускам вышибать будем!
      -- рык Волопаса тройным эхом отзвенел в переплетениях труб, -- скидай боковые фланцы!
      Щитами сдающихся спартанцев отвернулись вниз двухметровые боковые люки главного реактора, обнажив полупрозрачную синеву тела козла, напоминавшую бронированное стекло правительственного лимузина ЗИЛ-117. С облегченным шипением рванули наружу сизые струи акрилатного пара. Как горох, посыпались через перила рабочие, закрывая рукавами лица, и веером разбежались на безопасное расстояние.
      Наступила тишина. Волопас оглядел присутствующих и молча снял шляпу. Так же медленно, не говоря ни слова он натянул армейский противогаз А-7, вырвал у стоящего рядом такелажника отбойный молоток и широко шагнул вперед по переливающейся радужными разводами мазутной жиже.
      Начальник отделения вцепился ему в рукав: -- Там же синильная кислота парит, товарищ директор, синильная кислота там, -- Волопас, не останавливаясь, повел плечом и тот отстал.
      Сюрреалистическое зрелище являла собой его фигура в костюме тройке, противогазе, строгих черных полуботинках и с отбойным молотком в руках, нелепо расплывшаяся в цилиндрическом кривом зеркале козла, открывшегося в проеме люка. Визгом умирающего игуанодона засвиристел полиметилметакрилат, неохотно впуская в себя жало отбойника.
      Козел был ликвидирован к празднику победы, правительственная делегация не прибыла никогда, внимание отвлекло ухудшение дел в Афганистане.
      5.
      Было невыносимо жарко. Из открытых окон автобуса со стремительной надписью "Экспресс Аэрофлота" несло раскаленной серой пылью пустыни. Сама пустыня расстилалась серым плато во все стороны до самого подножья гор. Тонкая как пудра и липкая как глина, пыль была везде, снаружи на экспрессе и внутри, покрывала одежду и лица, стирая цвета, превращая все и вся в чернобелое кино.
      По ногам тянуло жаром. Отопление салона было включено на полную мощь.
      -- Автобус сэвэрного ысполнэния, -- разъяснил водитель, -- Эсли виключить отоплэние, двыгатэль закыпит.
      За полчаса езды им не попалось ни одного строения, если не не считать ирреальную шайбу стеклянного павильона с надписью "Пиво", одиноко стоявшую у дороги.
      -- Тебе чего, больше всех надо? -- спросил Ложакин -- чего ты со своим ноу-хау полез, а?
      -- Мне показалось, что Константина Семеновича интересуют причины происшедшего, -- ответил Саша -- Это было видно по его лицу.
      -- По лицу, по лицу, физиогномист нашелся, скажи спасибо, что свое лицо целым унес. Дааа, много еще работы над тобой требуется, прежде чем в науку тебя ввести.
      -- Эропорт -- вдруг объявил водитель. Они схватили свои дипломаты и выскочили наружу. Аэропорт вроде был на месте, такой же как тот, где они приземлились неделю назад. Такой же покосившийся, серый от пыли сарай с надписью "Грозный". Но что-то было не так. Во все стороны, сколько хватало глаз, не было видно никаких самолетов, да и взлетной полосы тоже не было. Вместо этого под стеной сарая стоял остов вертолета, а поодаль, на открытой местности, степенно пасся верблюд.
      -- Что-то не то -- сказал Саша.
      Верблюд повернул голову и вдруг начал мочиться толстой параболлической струей. Серая пыль под ним стала быстро темнеть.
      -- Стоооооой!!! -- заорал Ложакин вслед набиравшему ход экспрессу.
      -- Так это жэ мэстный эропорт -- заливаясь смехом, разъяснил водитель, -- харашо, что бистро поняли, а то я б толко чэрез шэст часов вэрнулся! Ну садытес, садытес.
      6.
      -- Ну расскажи, расскажи, как ты один сам лично пошел на врага, -министр встретил его крепким рукопожатием.
      -- Да что там, товарищ министр, люди у нас хорошие, отозвались с пониманием критической ситуации.
      -- Ладно, ладно, Константин Семенович -- министр похлопал его левой рукой по правому плечу, -- знаем, знаем мы вас, скромников... Теперь о деле, присядь. Ты, конечно знаешь, что генеральный директор Демьянов уходит по возрасту на покой? Министерству предстоят перемещения. Только в этот раз мы решили отказаться от обычной практики последовательной цепной передвижки кадров, и назначить на место Демьянова одного из наших региональных директоров. За этим мы тебя и пригласили.
      Министр сделал долгую паузу. У Волопаса вдруг начался тик в правом паху. Ситуация, кажется, начала разворачиваться фасадом к сияющим вершинам.
      -- Правильно, правильно догадываешься, Константин Семенович, -продолжал министр -- после взвешивания кандидатур и тщательного отбора было решено остановить выбор на тебе.
      Вихрь пронесся в голове Волопаса: "Дача в Карелии, личная иномарка, загранкомандировки, кажется еще и вилла на Кавказе, дочь в ЛГУ пойдет, и вообще - Ленинград! Никаких больше чеченцев с их кинжалами и взглядами изподлобья."
      -- Константин Семенович, о чем задумался? -- голос министра вдруг окрасился отеческим теплом, -- примешь ответственность?
      -- Приму, -- выдохнул Волопас, -- а задумался я, на кого подразделение оставлю.
      -- Похвально, похвально. Закончишь подробности с референтом, и перестань ногой дергать, не к лицу, -- министр вышел.
      -- Вы, надеюсь, понимаете, Константин Семенович, -- начал референт многозначительно, -- что ваша кандидатура не была единственной. Кстати, как ваша диссертация продвигается? В вашем нынешнем чине уж хотя бы кандидатом наук быть необходимо.
      7.
      -- Умер Каменский, -- открыл Геннадий Алексеевич Ложакин экстренное собрание коллектива лаборатории многоосного упрочнения,
      -- приступ астмы в метро.
      В дальнем ряду охнули, послышался сдержанный плач.
      -- Медицина не поспела. Хороший был человек, скрупулезный. Нам всем будет его не хватать. -- Ложакин поднял кружку с клюквянкой, -- помянем...
      8.
      Скорая помощь уже отъезжала, когда лаборантка Лисицина вышла из проходной первого корпуса, направляясь во второй. Сумка тяжело била по ногам, мешая идти. С такими казеными мешками, неладно пошитыми из серого технического хб, ходила половина объединения. В них носили все, начиная с технического спирта и картошки с рынка и кончая деталями аппаратуры. Нескончаемым потоком весь рабочий день текли реки мешконош между корпусами, пересекая оживленный Полюстровский проспект, ответвляясь частенько в сторону рынка. Сегодня, впрочем, груз у нее был особый, и если бы не авария, Людмила Сергеевна, не мешкая, направилась бы прямиком ко второй проходной.
      Поперек проспекта ощетинился останками бампера оранжевый КАМАЗ, из-под левого крыла его виднелось то, что несколько минут назад было зелеными жигулями.
      -- Без ремней ездют, -- оценил обстановку Палыч.
      Лисицина протиснулась ближе к месту событий. На вспученном зеленом капоте лежало размочаленное ветровое стекло, обильно орошенное красным.
      -- Красный цвет - ходу нет, -- добавил Палыч философски.
      -- Наших никого не задело? -- донеслось из толпы,
      -- Не, только шофера.
      -- И когда они сфетофор поставят, -- сказала машинистка экструзионного пресса Феоктистова, -- умучились под колесами шнырять.
      -- Им чего, -- отозвался старший лаборант Редвуд, -- они на Аудях катаются.
      Похолодев, Людмила Сергеевна вдруг почувствовала, что за мешок тихонько тянут. Резко рванув мешок к груди, она оглянулась и с облечением увидела завсектором токсикологии Петра Николаевича Малинина.
      -- Позвольте я вам помогу поднести, -- попросил Малинин с улыбкой, -- я все равно на вашу сторону иду, что ж вы химика с собою не захватили.
      В другой руке он держал такой же точно мешок, доверху набитый консервными банками.
      -- Ничего, ничего, он легкий, -- возразила Лисицина, -- а вы, наверное, заказы несете?
      -- Да, дамам помогаю, -- блеснул улыбкой Малинин, -- что-же это у вас там такое, легкое да объемистое, да с острыми углами?
      -- Деньги, -- просто ответила она. За небольшую добавку к получке выполняла она функцию раздатчицы зарплаты.
      Продолжая болтать, они обошли сидящего на тротуаре шофера КАМАЗА, выкручивающего кепку, и вошли в проходную.
      -- Кстати, вы знаете, что Каменский вовсе не от астмы умер, -- спросил Малинин, -- а от эмфиземы трахеи?
      -- Да что вы говорите, Петр Николаевич, как же это?
      -- Да уж так, закономерно для работающего в близком контакте с полимерами. Уж я то знаю.
      -- В лаблаторию идете, -- поприветствовала их сотрудница ВОХРа Вероника, стоящая на вахте.
      В тесном лифте они почему-то замолчали, сосредоточенно глядя на ползущие вниз огни. Петр Николаевич неуверенно скользнул глазами по ее плечу, опустил голову...
      "Плата Заработная. Отделы 3,5,11. Лаборатория 55. Итого 18392 рубля 11 копеек" - неожиданно для себя прочел он на торчащем из мешка обрывке бумаги.
      9.
      -- Александр Ильич, зайди ко мне.
      Закрыв дверь кабинета, Ложакин присел на край стола:
      -- Сколько ж лет ты у нас мэнээствуешь? -- спросил он, и не дождавшись ответа, продолжил -- годков пяток поди? Пора, пора тебе, Александр Ильич, науку за рога брать.
      -- За рога или за вымя, Геннадий Алексеевич? -- переспросил Саша.
      -- Не скоморошь, отрок, тема вращения обнажена, -- Ложакин выдержал паузу -- Переймай эстафету у безвременно ушедшего. Пора, пора тебе с бестемья уходить. В понедельник утвердим тебя на совете, а пока знакомься с документацией. При обнаружении личных вещей покойного сдать мне лично. Вопросы есть?
      -- Личные мысли тоже сдавать?
      -- Иди, иди, академик, не толпись.
      10. Инструктаж
      -- Феоктистова, повтори принцип работы промышленного экструдера. -сказал начальник цеха.
      -- Да чего там, это ж как мясорубка здоровенная...
      -- Ладно, слушайте все еще раз. Промышленный экструдер состоит из цилиндра и головки. Полимерный гранулят забирается из загрузочной воронки шнеком, расплавляется, подается вперед и выталкивается наружу через отверстие в головке, называемое соплом.
      -- Ну, я же говорю, мясорубка. У нас на мясокомбинате...
      -- Феоктистова, помолчи. От формы сопла зависит форма получаемого погонного профиля. В случае грануляции вместо сопла используется заслонка со множественными мелкими отверстиями. Экструдат при этом выходит в виде большого количества тонких стержней...
      -- Это ж как вермишель делают! Или фарш. Вот, помню у нас в разделочной...
      -- Феоктистова, я тебя выведу с инструктажа. Большого количества тонких стержней, называемых стрингами. Стринги протягиваются через охладительную ванну и поступают в нарубочный узел, или гранулятор, где нарубаются роторными ножами на гранулы...
      -- Так это что же, гранулы засыпаем, гранулы высыпаем?
      -- Молодец Феоктистова, хороший вопрос задала, отвечаю. Регрануляция или повторная грануляция используется при смешении разных полимеров или добавлении присадок, таких например, как морозоустойчивая или, наоборот, антипирогенная. Продолжаю инструктаж. Поскольку диаметр стринг мал, большое значение приобретает правильный подбор отбойной фильтрующей решетки, устанавливаемой между цилиндром и головкой и предназначенной для задержания посторонних предметов, попавших в загрузочную воронку по случайности.
      -- Ой, а чего уж только у нас ни попадало, жуть чего! А по ночам и вовсе крысы залазют! А еще у нас случай был, мясник Васильев стал тушу на крюк вешать, подсклизнулся на потрохах и сам накололся! Ему крюк под бороду зашел, а через глаз вышел. Так и повис. А еще...
      -- Феоктистова, я тебя по статье уволю к едрене фене.
      11.
      -- Граждане кинозрители, -- усиленный стереодинамиками голос прокатился под сводами большого зала кинотеатра "Гигант" -- в связи с постановлением партии и правительства о мерах по усилению борьбы за дисциплину труда, подписанному лично Юрием Владимировичем Андроповым, на выходе из кинозала будет производиться проверка документов. Просьба всем приготовить пропуска и паспорта. Граждане без удостоверений будут препровождены в местное отделение народной дружины с целью установления личности.
      Завсектором токсикологии Петр Николаевич Малинин внутренне опал. "Черт меня дернул," - подумал он, - "Так хорошо день начинался ... "
      С утра он закончил наконец выверку статьи в сборник "Промышленные отходы", называвшуюся "К вопросу о действии на дыхательную систему человека цианидов - продуктов разложения метилметакрилатных пластмасс". На обед в столовой давали холодный борщ. Везя поднос с тарелкой по полозьям раздачи, Петр Николаевич с вожделением предвкушал, как он сядет за столик, размешает сметану, стараясь не задеть желтоглазую половинку куриного яйца, как медленно поднесет ко рту первую ложку.
      После обеда Малинин направился по своему обычному маршруту:универмаг, книжный магазин, кафе-мороженное. Умяв двести грамм крем-брюлле, он шагнул прямо в слепящее майское солнце и вдруг заметил афишу: "Фестиваль бразильских фильмов - Донна Флер и ее два мужа". На память вдруг пришло воспоминание о предстоящей вечером встрече с Людмилой, высокие створчатые двери кинотеатра "Гигант" манили прохладой. Малинин коротко глянул по сторонам, вроде никого, и шагнул внутрь...
      Петр Николаевич по натуре был очень осторожным человеком. С детства он не ввязывался в споры и драки, избегал лазаний по крышам и игры в хоккей. Закончив Лесотехническую Академию по специальности "Техника безопасности и охрана труда на социалистическом предприятии", Малинин поступил на работу в сектор токсикологии.
      Одиннадцать лет работы постепенно вселили в него смертельный страх перед пластмассами в любых проявлениях. Оказалось, что нет на свете полимера, неспособного принести вред человеку. Отравления, аллергии, чесотки, отеки проходили перед его глазами каждый день нескончаемой чередой. Он просыпался в холодном поту, вспоминая бьющихся в конвульсиях лабораторных крыс. Постепенно Петр Николаевич очистил свое жилище от пластиков. Он носил только ХБ, покупал зубную пасту только в оловянных тюбиках, и пил и ел только на стекле и фарфоре. Кульминацией борьбы за окружающую среду стало изжитие черной прессованной пластмассы, из которой изготовлялось большинство предметов обихода, начиная с телефонов и заканчивая ручками утюгов и сковородок. Малинин выяснил, что это был полиформальдегид, выделяющий при сгорании зарин, боевой нервно-паралитический газ, успешно примененный в свое время немцами на Ипре. Вошедшему в его квартиру сразу бросались в глаза маленькие, военного образца, металлические тумблеры на местах привычных пласмассовых выключателей.
      ... Сейчас Петр Малинин сидел, скрючившись в кресле седьмого ряда, с ужасом представляя себе апокалиптическую картину разбирательства в профкоме. Он уже присутствовал однажды при подобной экзекуции. Тогда осуждали двух работниц бухгалтерии, отловленных в магазине спортторга в очереди за финскими плащами.
      В середине процедуры дверь шумно распахнулась и, в сопровождении секретарши, смешав кавитационной турбуленцией бумаги на столах, вошел сам Генеральный Директор, товарищ Константин Семенович Волопас.
      -- Товарищи! -- загремел с амвона голос генерального, -- Сейчас, в такой тяжелый для страны момент, когда отечество еще не оправилось от тяжелого известия о безвременной кончине Генерального Секретаря Коммунистической Партии Советского Союза Леонида Ильича Брежнева.
      Сейчас, когда весь народ, сплотившись воедино, готовится дать бескомпромиссный отпор американскому империализму, нацелившимуся на нас из космоса жерлами лазерных установок.
      Сейчас, когда от всей полимерной промышленности страны ожидается беззаветный вклад в дело усиления мощи наших доблестных вооруженных си ...
      -- Волопас неожиданно осекся и оглянулся на секретаря парткома. -Короче говоря, сейчас подобное отношение к дисциплине и распорядку рабочего дня не может быть попустительствовано...
      -- Волопас опять запнулся, -- Как будем пресекать?
      -- Ээээ, -- отозвался председатеь собрания, -- есть предложение лишить выезда на отделочные работы на черноморскую базу отдыха объединения в поселке Туапсе...
      -- Отличное решение, так и постановим -- подвел черту Волопас. -- Я конечно имел в виду: проголосуйте и постановите. У меня срочное заседание с референтом министра. -- Подняв бумажные смерчи, Константин Семенович покинул помещение.
      ... "Бежать" - подумал Малинин, - "Скрыться и пересидеть где-нибудь". Он тихо, стараясь не греметь креслами, двинулся ко входной двери, ведущей в фойе.
      -- Гражданин, выход напротив -- услышал он голос из тьмы.
      -- Мне в туалет, -- просительно прошептал он, -- очень надо.
      -- Учтите, что все входы в кинотеатр также блокированы отрядами народной дружины -- пояснил голос.
      -- Ничего, ничего, мне на минуточку, -- Малинин направился к мраморной лестнице, ведущей вглубь планеты. Первые три пролета он преодолел скачками, потом перешел на шаг. "Странно" - , подумал он, - "зал находится на уровне земли, куда же ведет эта лестница?".
      Долго раздумывать не пришлось, лестница закончилась площадкой с тремя глухими стенами. На четвертой стене, под последним пролетом, темнела массивная металлическая дверь с таинственной надписью "Служебное". "Тут и пересижу", решил Петр Николаевич, залез под пролет, присел на корточки и замер - "Если нужно, хоть до вечера досижу, не будут же они весь день дежурить". Колени дрожали, дыхание сбивалось, в висках пульсировало.
      Вдруг Малинин почувствовал влажное дуновение. Подняв глаза, он с удивлением и страхом обнаружил, что дверь по имени "Служебное" приоткрыта, и из щели тянет сыростью. За дверью открылся длинный, уходящий во мглу, коридор. Тянуло мышами и плесенью... Приседая на ватных ногах, Петр Николаевич шагнул в туннель.
      "Что там уж такого может быть?" - подбодрял он себя, "ничего особенного там быть не может, а вдруг окажется выход?". Рука скользила по осклизлому железу, переодически натыкаясь то на шов то на заклепку. Впереди стало светлее. Через десяток метров коридор круто поворачивал направо, из-за поворота лился резкий, фиолетоватый свет, какой бывает от флюоресцентных ламп. Собравшись с духом Малинин сделал полшага за поворот и замер, как парализованый.
      Проход заканчивался, расширяясь и переходя в обширное бетонное помещение. А прямо перед ним, тускло отсвечивая воронеными обводами, стоял танк.
      -- Петя, что с тобой, Петя, не кричи, -- услышал он голос Людмилы, -ты опять кричал во сне.
      12.
      Каменский занимал в лаборатории стол у окна, отгороженный с одной стороны кульманом, и книжной полкой - с другой. Стол был чист. Единственным предметом, который Людмила оставила на поверхности, был черный репарационный Ундервуд, сквозь витиеватую вязь механизма которого просвечивали пятна кофе, разлитого когда-то по дешевому дерматину. Саша бесцельно нажал круглую кнопку с покоричневевшей от времени буквой "Ы". Кнопка пошла вниз, вызвав эстафету звонких щелчков механического кружева, закончившуюся выбросом кверху длинной тараканьей ноги, глухо, как боксер по набитой песком груше, стукнувшей по изношенному обрезиненому валику.
      Сквозь запыленное окно с затянутой марлей форточкой виднелся край крыши первого корпуса и огромная, как телебашня, красная кирпичная труба. Над ее верхушкой слегка мело желтым.
      Саша никак не мог заставить себя открыть ящик стола. Казалось, Каменский еще здесь, сейчас откроется дверь и послышится его тихий голос.
      -- Какой же это ужас, Сашенька, -- оперлась рукой на кульман Ольга Андреевна, -- ведь он даже не курил. Такая странная судьба. Выжил на БАМе чтобы умереть в метро.
      Саша промолчал. Бросив еще раз взгляд на толстый слой жирной дизельной гари между окнами, он вздохнул и открыл правый верхний ящик стола. Слава богу, никаких личных вещей там не оказалось. Лежало несколько толстых папок, на верхней было написано: "Упрочнение полиэтиленовых пленок в условиях многоосного сложного сдвигового поля". Ольга Андреевна отошла.
      В среднем ящике обнаружился маленький терракотовый божок с огромными вылупленными глазами. Он явно был безмерно удивлен в момент рождения, и это выражение застыло навсегда на его морщинистом личике. "Черта с два, Ложакин, ты его получишь" - божок уютно устроился в левом кулаке. На другой папке была надпись: "Вертикальная экструзионная головка с вращающимся мандрелом". Саша вспомнил, какое веселье вызывал этот лингвомонстр у слесарей.
      -- А мандарелом не хочешь? -- спрашивал слесарь Борька у Вадима, обронившего гаечный ключ.
      Совершенно непонятно, зачем было называть этим полуматерным словом обыкновенный сердечник, обтекая который, полиэтиленовый расплав становился рукавом, которому предстояло потом, раздувшись пленочным пузырем, уйти наверх под нож, нарубающий его на хорошо всем знакомые полиэтиленовые пакеты. Суть научных изысканий группы заключалось в том, чтобы, вращая этот самый мандрел, вызвать перекрестную, фанероподобную ориентацию молекул в пленочном пузыре, и, тем самым упрочнив его, нанести родной стране умопомрачительный экономический эффект.
      Ориентация вызывалась, пленка упрочнялась, все бы было совсем неплохо, если бы мандрел своим вращением не вызывал дестабилизацию пузыря, который начинал идти винтом, гулять во все стороны, как торнадо в полях Орехово-Зуево, и в конце концов лопался со змеиным шипением. Единственным представителем рода человеческого, которому удавалось удержать процесс в узде в течение двадцати минут, был лично Геннадий Алексеевич Ложакин. Он взгромождался на экструдер, нежно охватывал пузырь руками и тонкими точными движениями направлял скользящую под пальцами еще горячую пленку к ее геометрическому центру.
      -- От коров у меня это умение, -- говорил он гордо -- им перед дойкой завсегда надо вымя огладить.
      13.
      Саша заканчивал последний ящик. За горой чертежей в дальнем углу вдруг обнаружилась толстая тетрадь в дерматиновом переплете. Саша открыл первую страницу. Над надписью "УЧПЕДГИЗ, тетрадь ученическая, 44 копейки", скачущим почерком было написано:
      Это попытка посмотреть на себя ушедшего со стороны, а не сквозь наслоения времени. Каждый новый день, уходя, оставляет след, искажает память о предыдущем. Зачастую мысли возвращаются, как бумеранги, стирая собственные следы. Часто меня мучают провалы памяти, когда я пытаюсь вернуться мысленно назад. Остается только результат, не всегда лучший.
      "Не может быть" - подумал Саша, - "Наяву так не бывает".
      Он перелистнул страницу:
      Воображение мелет реальность в труху, воображаемое встает рядом с реальным, сливается с ним и становится неотделимо. А на границе памяти и безмолвия живут полусны, не привязанные ни к месту, ни ко времени, перемешанные с еще более яркими снами. Есть еще ассоциации, вытаскиваемые на свет неожиданными сочетаниями звуков или запахов или просто цветов, которые вспыхивают неожиданно и также неожиданно гаснут без следа.
      Вероятно, этот блокнот нужен мне для того, чтобы отделить себя от себя ушедшего, чтобы не тащить за собой слишком много. В исповеди есть тайный смысл. Каждая строка здесь - мой фантом, спасенный от небытия бумагой.
      14.
      Константин Семенович Волопас волновался. Экстренные совещания в министерстве не собираются без причин. Маловероятно, что он допустил какой-нибудь прокол. Просто наступил, наверное, на хвост какой нибудь вонючке. Надо прикинуть, за что его могли зацепить. Он начал мысленно перебирать варианты.
      Покупка Ауди на конференции в Женеве на деньги, оставшиеся с поликарбонатного сырья? Вряд ли...
      Организация базы подледного лова, отделанной мореным дубом, на территории пионерского лагеря "Дубок", включая покупку снегохода "Буран" на пионерские средства? Ерунда...
      Надстройка строительным цехом третьего этажа его личной дачи в садоводстве "Волдырево"?... Совсем мелочь.
      Может, дело в том, что он все еще не защитился? Надо надавить на Гольденбаума, совсем не движется диссертация.
      Для вызова в министерство без объяснения причин должно быть серьезное основание. Самое смешное, что ничего серьезного в статусе генерального он еще сделать не успел. И это беспокоило. Беспокоило, что идет он на совещание к министру неподготовленным, без четкого понимания обстановки.
      Заседание в этот раз проводилось в зеленом кабинете. Едва войдя, Волопас понял, что вопрос явно серьезнее, чем его собственная персона. В кабинете было еще три генеральных, человек пять, которых он не знал и двое военных, в высоких чинах. Открыл совещание референт.
      15.
      -- Саша, ну почему именно головоломки? -- голос начальника патентного бюро Юрия Сергеевича Ганичева глох в бесконечных томах патентного права и папок с документацией, занимающих все горизонтальные поверхности в его кабинете. Рабочий день кончился два часа назад, качающаяся за окном перевернутая тарелка фонаря отбрасывала плавающие тени на шкафы и потолок. Юрий Сергеевич должен был давно быть дома, а не сидеть здесь с этим странным молодым человеком, помогая оформить заявку на авторское. Такую заявку он делал впервые: не от предприятия, не на официальном бланке, и в списке авторов - одна фамилия.
      -- Не знаю точно, Юрий Сергеевич, это как средство от морской болезни. Когда человека качает в замкнутом пространстве, приступ наступает гораздо раньше чем на палубе. А стоит только ухватиться глазами за что-нибудь неподвижное, за берег например, как болезнь отступает. Метрика Вселенной вещь стабильная, на нее можно опереться в этом театре абсурда, -- Саша потер виски, -- такие штуки как двойная пирамида или диагональная звезда существуют тысячи лет, и будут существовать, когда весь этот бред вокруг нас канет в лету. А может, я просто ищу свой карасс.
      -- Наверное, ты прав, ты еще можешь рассуждать абстрактно. Я - уже не могу. Когда тебе надо кормить детей и внуков, логика отступает, и начинаешь играть в игры идиотов.
      Ганичев шагнул к полке с заявками:
      -- Ты думаешь мне не тошно лопатить эти курганы тины? Ноблесс оближ. Я - профессиональный патентовед, и стараюсь подходить профессионально, найти прототип, грамотно написать формулу, чтобы прошла экспертов. Я все меньше и меньше гляжу на то, что они пытаются защитить.
      Он взял со стола верхнюю папку:
      -- Вот, например, ваша вращающаяся насадка. По сути - бред сивой кобылы, все давно известно, но результат зависит от того, как повернуть. Смотри, новизну я выжал, экономический эффект подтвержден, а главное, список авторов корректен. Все здесь, никто не забыт, и Ложакин, и генеральный, и товарищ референт министра, и даже генерал-майор. Принцип простой: чье ведомство платит, тот должен быть включен всенепременнейше, даже если он предмета в глаза не видел. Максимальное вознаграждение обеспечено, как только придет положительное решение. Все получат по куску, и Каменский получил бы, сколько остальные, хоть он, пожалуй единственный, кто это писал и изобретал. Жаль, что тебя уже нельзя включить...
      Юрий Сергеевич перевел дыхание.
      -- Да нет, не жаль. -- услышал он в ответ -- А Каменский может оттого и умер, что толпы дармоедов не вынес. Я себе задачу поставил: посмотреть сколько времени я здесь продержусь, не участвуя в ритуальных плясках. Пока все идет нормально: за семь лет научной работы - ноль научных публикаций и ноль авторских.
      Саша откинулся на спинку стула.
      -- А за помощь вам огромное спасибо, Юрий Сергеевич, без вас я бы погиб. Формулу изобретения написать, на мой взгляд, на порядок сложнее, чем изобрести.
      -- Если хочешь знать, твоя "Королевская змея" это пожалуй единственная на моей памяти заявка, имеющая хоть какую-то реальную ценность, может поэтому я с тобой и занимаюсь. Ты себе не представляешь, что мне пытаются всучить. -- Ганичев бросил на стол еще одну пачку бумаг, перевязанную бечевкой, -- Вот, например, детище нашего знаменитого одноосного упрочнителя Полстернака, вглядись в эту схему. Смотри внимательно.
      Саша с интересом развернул синьку. Под титулом "Установка непрерывной продольной ориентации" было изображено нечто, удивительно напоминающее паровую телегу братьев Черепановых.
      -- Скажите мне, что я не прав, Юрий Сергеевич, -- произнес он через пару минут, -- но ведь это же вечный двигатель?
      -- Именно, именно! -- вскричал Ганичев
      -- perpetuum mobile во всей красе! Смотри, здесь стержень входит в камеру, отсюда выходит, и все это просто потому, что в камере повышается давление! И никто не знает, каких трудов мне стоило остановить этот нонсенс. А ты, собственно, чего ждешь от авторского свидетельства? -- продолжил он после паузы, -- с твоей одинокой фамилией никто это внедрять не станет. А если и станут, про тебя просто забудут. Даже приоритет - штука неопределенная, обойти тебя сможет любой, если захочет.
      -- Я знаю, не в этом дело. Просто я слышал, что они там во ВНИИГПЭ очень дотошны, если найдут что-то похожее, ни за что не пропустят.
      -- Это точно, не пропускать - это их главная задача.
      -- Что мне и надо, не хочется велосипед изобретать. Ну и спортивный интерес, если хотите.
      -- И что это мне так везет на интеллектуальных спортсменов? Вон, трофеев - полная полка...
      Юрий Сергеевич вытянул из-за книг толстый рулон потрепанного ватмана. Как зампарторга, он был облечен обязанностью куратора стенных газет. Всякий здравомыслящий, а уж тем более занятый наукой, индивидуум старался от участия в настенном творчестве увильнуть. В результате редакции стенгазет постоянно обновлялись зелеными молодыми специалистами, еще не потерявшими студенческий задор. Задача Ганичева заключалась в цензуре, коррекции, а иногда и в конфискации идеологически невыдержанных опусов.
      -- Глянь, -- он раскатил по столу пожелтевший свиток, -- это к юбилею Байкало-Амурской дороги было сверстано. Одно название чего стоит!
      -- Десятилетью реанимации БАМа посвящается -- прочел Саша -- По-моему, ничего такого уж опасного для режима.
      -- Читай дальше, эпиграф читай -- буркнул Ганичев.
      Саша рассмеялся, не сдержавшись. В правом верхнем углу было выведено красивым девичьим почерком:
      Мы построим магистрали
      Там где раньше тигры срали
      16.
      Урна била под колено, сбивая шаг. Оставался один последний адрес. С трудом найдя сухой пятачок в залитых цементной жижей колеях, Митя поставил урну на землю и огляделся. До домов оставалось не более ста метров пересеченной местности. Он вдруг начал узнавать места. Ну конечно, это было стойбище лимитчиков, шесть одинаковых казарменного типа построек располагались в ряд прямо под высоковольткой. Просто сейчас он шел с шоссе Революции, а в тот раз они приблизились с Георгиевского кладбища...
      В тот раз они, спецрейд добровольной народной дружины, шли проверять состояние проживания неблагополучных детей. В шести лимитных домах неблагополучных детей было семнадцать. Двое из них, под разными фамилиями, были прописаны по одному и тому же адресу: улица Лопатная, дом четыре, комната одиннадцать.
      -- Очень странный адрес, -- с сомнением произнесла Аделаида Мироновна, -- почему комната? Ведь это же не учреждение какое-то, а жилмассив.
      Сомнения ее разрешились немедленно по пересечении порога парадной дома номер четыре по улице Лопатной. Парадная дверь располагалась в торце длинного, баракообразного строения, открывая вход в малоосвещенный коридор без окон, пронизывающий здание вдоль, как шампур. Сразу за дверью их остановил резкий, странный запах хлорки, смешанной с перегорелым, прогорклым маслом.
      -- Согласно процедуре, мы должны осмотреть места общего пользования, -сказал второй заместитель секретаря комсомольской организации объединения Виктор Кузачев, и шагнул направо.
      Митя сунулся следом и немедленно начал чихать. Кузачев стоял недалеко от входа в обширном помещении с голыми бетонными стенами. Двери не было, по периметру бетонного проема не было ничего, напоминающего о том, что когда-то здесь была фрамуга. Вдоль трех стен с удручающей периодичностью располагались отверстия в полу, обильно обсыпанные подмоченной хлоркой.
      -- Так, хорошо, -- сказал Кузачев, -- жилище проверяемых оборудовано сточной канализацией. -- Теперь пройдемте напротив, в кухонное отделение.
      -- Я уже там побывала, -- сказала Аделаида Мироновна, держа перчатки около ноздрей.
      -- Отлично, значит отправляемся прямо по адресу.
      Комната номер одиннадцать была предпоследней в ряду одинаковых дверей по левой стене коридора. Кузачев постучал и участники спецрейда шагнули вслед за ним... Хотя, пожалуй, "шагнули" - это слишком сильно сказано.
      Практически вся площадь открывшейся их взорам комнаты была занята спальными местами, среди которых было две кровати, остальное - матрасы. Неширокий проход начинался у двери и терялся в середине комнаты, как исток Евфрата в полях Македонии. В комнате было людно.
      -- Мы из добровольной народной дружины, -- начал Кузачев, обращаясь к курящей на ближайшем к дверям спальном месте молодухе. -- Мы бы хотели осмотреть условия проживания Сережи Морякова, десяти лет.
      -- А смотрите, коль найдете, -- ответила та, ловко перекинув беломорину из одного угла рта в другой.
      -- Серый, Серый, вылазь, за тобой милиция пришла, -- заорала вдруг девочка лет двенадцати на вид и нырнула под кровать. Послышалась возня.
      -- Вы будете родители? -- спросил Кузачев официально.
      -- Не, -- ответила она, и указала на средних лет женщину, кормящую грудью младенца. -- Вон она.
      -- А отец где?
      -- Моряков на работе.
      -- А вы кто будете?
      -- Я жена его, Анастасия Морякова.
      -- Подождите, подождите, а кто же тогда она?
      -- Бывшая.
      -- А младенец чей? -- спросил Кузачев оторопело.
      -- Слушай, ты че здесь следствие пришел проводить?
      Из-под кровати раздался рев и девочка вылезла на свет, волоча за собой бритого наголо мальчонку. На вид ему было не больше семи. Два зеленоватых потока начинались у него от ноздрей, обтекали рот и исчезали за воротником. Митя отключился. Он перестал следить за происходящим. Все внимание его сосредоточилось на подоконнике. Там, как бы вне этого мира, сидел, съежившись, подросток, упершись в лежащую на его приподнятых коленях трепанную книгу. За все время он не поднял глаз и не шевельнулся, ничто вокруг не могло оторвать его от воображаемого мира, открывающегося за драным переплетом.
      -- У нас по этому адресу значится еще один ребенок, -- бубнил Кузачев. -- Сухов Николай, пятнадцати лет.
      -- А, это мой от первого мужа, за пивом ушел.
      ... Сейчас Митя шел с шоссе Революции. Углы урны были обиты кованой сталью. Изрядного размера висячий замок тоже добавлял весу, безо всякого, впрочем, смысла. Одна из скоб, на которых висел замок, еле держалась на последнем шурупе, и если бы кому-нибудь в здравом рассудке пришла в голову отчаянная мысль вскрыть урну и изказить результаты голосования, это удалось бы ему без особых усилий.
      Комната инвалида была вторая справа после воняющего хлоркой отхожего места. Митя постучал и шагнул внутрь, громыхнув урной о дверь.
      -- Уважаемый Павел Евсеевич, -- начал он и понял, что забыл все, что было написано в бумаге, которую сунул ему председатель счетной комиссии, -я от передвижного избирательного пункта. Прошу вас проголосовать.
      17.
      Монолог участника советско-афганского конфликта,
      инвалида, героя советского союза,
      прапорщика Павла Евсеевича Винтова,
      произнесенный им по месту жительства в связи
      с прибытием официального представителя
      передвижного избирательного участка.
      Расклепать идрена корень.
      Уважили.
      Как самого Константина Устиновича.
      Удержу нет, обоссусь от счастья.
      На дом приперлись.
      Гать вашу в жеребень.
      Чего ж не всем участком, как к Черненке? А?
      И без занавесок?
      В ЗИЛ бы вас на перевал. Когда зажало заставу в серпантине.
      Сзади завал, спереди мины.
      Когда пиздец подступает, а в последнем цинке патроны вареные.
      А духи в окно прут, и АК с плеча не сдернуть.
      А потом харей в пыль, а снайперов на горах, как вшей.
      Да вертолетной лопастью под яйца. Аккурат пониже броника.
      Друганы по домам в консервах разъехались, а я вот сам, на своих культях.
      Звезду мне навесили?
      Жать ее в ерепень.
      На звезде не поскачешь, жопу колет.
      Бюллетень где?
      Черкнуть где?
      Не важно, говоришь, один он тут, говоришь, ездобон вонючий?
      Ты кто, академик?
      Реши задачу, буков девять, одна гласная промеж.
      Не знаешь, иди книжки почитай.
      Что стоишь, как козел обледенелый.
      Мозга заклинила?
      Взбзднуть.
      Понял?
      Вот и бзди отсюда.
      Сундук не забудь.
      18.
      Афанасий Лукьянович любил заходить сюда в тишине. Тогда, когда не было занятий, и в длинной витрине шкафа с противогазами мирно отражались ряды столов и ядерных грибов на противоположной стене. Отделение гражданской обороны располагалось в дальнем крыле центральной заводской лаборатории, или коротко ЦЗЛ, имея впрочем отдельный вход. Расположение не было случайным, в баллонном помещении ЦЗЛ стоял баллон со слезоточивым газом пиктрином, питавшим "камеру испытаний условиями приближенными к боевым", прижавшуюся к отделению сзади, со стороны заросшего тиной пруда.
      С детской улыбкой вспоминал Афанасий Лукьянович докторов и кандидатов наук, выскакивающих из камеры и срывающих залитые соплями противогазы. "При наличии бороды, для наилучшего прилегания гражданского противогаза марки ГП4У, бороду надлежит обильно смазать техническим вазелином" - всплыла в памяти строчка из инструкции. Кандидаты вазелином пользоваться отказывались, вследствии чего бежали потом, утираясь и спотыкаясь, к пруду, натыкаясь на полузатонувший циклон.
      Афанасий Лукьянович в последний раз оглядел помещение, отступил к двери, вынул ключи, и ...
      Следующие три десятых секунды вернули его на полуостров Даманский, где сквозь вой бивших через голову ракетных гранатометов ГРАД, скрючившийся рядом ефрейтор Галушко орал надрывно: А как недолееееет?
      Громовой грохот потряс штаб гражданской обороны, стена справа взорвалась облаком мела и штукатурки. Словно в ответ с противоположной стороны полоснула по столам стеклянной шрапнелью противогазовая витрина. "Наилучшей защитой от проникающей радиации является достаточной толщины слой металла, например танковая броня"... Металл!!?? Тарзаньим прыжком, круша столы и стулья, пересек Афанасий Лукьянович открытое пространство, скинул щеколду с задней двери и выскочил наружу. Первый же ключ подошел к двери пиктриновой камеры, oн нырнул внутрь и захлопнул обитую водосточной жестью дверь. В висках стучало: "поздно, ударная волна приходит позже лучевого удара... "
      Сквозь вентиляционную отдушину слышалось голубиное мурлыканье. Камеру никогда не протягивало до конца, глаза начинало щипать. "Камера ж бесфундаментная, ее должно было первую срезать", - медленно скристаллизовалось в мозгу. Афанасий Лукьянович робко приоткрыл дверь. Стрекотали кузнечики, мотало тополиный пух, в пруду спокойно ржавел циклон. Из полуприкрытой двери штаба клубило мелом. Катастрофа
      явно носила локальный характер.
      -- Чего ж это, -- бормотал он, -- это чего ж, чего ж это...
      Внутренность штаба напоминала последний день Помпеи. В стене зияла вывернутыми краями и обглоданной дранкой неровная дыра размером с футбольный мяч. Перевернутые столы и стулья были покрыты известковой пылью, обломками стены и осколками стекла. Сверху лежали два плаката с изображениями последствий атомной бомбардировки. Один из них углом прикрывал горку противогазов, высыпавшихся из разбитого шкафа.
      Здесь способность к трезвой рекогносцировке начала покидать травмированное сознание: Один противогаз, покачиваясь, свисал с полированного, блестящего на солнце, древка копья, нелепо воткнутого в разгромленную витрину.
      -- Зачем копье, -- шептали с трудом шевелящиеся губы, -- копье-то зачем, зачем копье-то...
      По приближении оказалось, что копье было не копье, а двухметровый стеклянный прут, направленный концом на стенную пробоину, и отбрасывающий веселую спектральную радугу на потолок. Становилось все отчетливее, что этот иррациональный прут и был причиной разгрома.
      Едва успев подумать "Этим же слона убить можно", Афанасий Лукьянович вдруг с шевелением волос увидел, как по прозрачному стержню, переливаясь на солнце, стекает рубинно красная капля. Беспомощно оглянувшись, он понял, что штукатурка по краям дыры обильно пропитана красным.
      -- Слона-то зачем... -- просипел он, ощущая, как прогибаются мгновенно ставшие ватными колени.
      Сознание отказывало.
      -- Едрит ангидрид, -- послышался вдруг из дыры густой, раскатистый бас, -- стена-то не наружняя, эй! - никого не зацепило?
      -- Никого, -- тихо ответил Афанасий Лукьянович, садясь на противогазы. Волею судеб он стал свидетелем и участником первого экспериментального прогона полупромышленной пилотной установки продольно-ориентационного гидроэкструдирования термопластов ПУПОГТ-3, прозванной впоследствии Большой Бертой.
      19.
      Бородатый анекдот
      Инструктор: Вопрос первый - Из чего сделана башня танка?
      Курсант: Из брони.
      Инструктор: Ответ верен, вопрос второй: Из чего сделан корпус танка?
      Курсант: Из брони.
      Инструктор: Ответ не верен, правильный ответ: из того же.
      Референт передал слово маршалу. Волопас и не разглядел вначале маршальские звезды на погонах одного из военных, того что постарше.
      -- Товарищи представители полимерной науки, -- начал маршал, -- я надеюсь вы понимаете, что мы собрали вас здесь по вопросу, жизненно важному для страны и ее вооруженных сил. Ученику средней школы известно, что основным поражающим фактором ядерного взрыва являются жесткие бета и гамма излучения, распространяющиеся со скоростью света...
      Маршал сделал паузу и оглядел присутсвующих. В кабинете стояла мертвая тишина.
      -- Возможно не всем известно, что основным средством защиты от проникающей радиации является достаточно толстый слой металла, -- продолжал маршал -- а именно танковая броня. В то время, как личный состав пехоты, даже находящийся в БТР, будет выведен из строя в первые минуты ведения боевых действий с применением средств массового поражения, наши танковые бригады сохранят способность активных действий вблизи и даже непосредсвенно в эпицентрах атомных ударов...
      Маршал опять остановился, налил воды из граненого кувшина и, не торопясь, выпил, -- поэтому основной упор нашей стратегии лег в свое время на расширение и развитие танковой мощи.
      Аудитория перевела дыхание. Каждый пытался сообразить, каким боком танковая стратегия минобороны может задеть его лично.
      -- С появлением нейтронного оружия расстановка сил в корне переменилась. В отличие от общепринятых форм поражающих факторов, нейтронное излучение проходит сквозь металл беспрепятственно, практически не ослабевая. -- четкий, спокойный голос звучал под сводами зеленого кабинета, как трансляция Совинформбюро.
      Маршал неторопливо налил еще один стакан воды. Хрустальная пробка звякнула о горлышко графина. В кабинете стало слышно тонкое гудение вентилляции. Где-то упорно билась о стекло муха.
      Он еще раз пристально обвел взглядом помещение. Участники совещания замерли, не глядя по сторонам, как ученики третьего класса в момент нежданного появления завуча. Едва заметно улыбнувшись, маршал нарушил мертвую тишину:
      -- Однако, нами уже найдена надежная и действенная форма защиты. Как выяснилось, нейтронное излучение поглощается достаточной толщины слоем высокомолекулярной органики, а именно полимеров...
      Аудитория облегченно вздохнула.
      -- Министерством обороны уже испытан новый тип танковой брони полиэтиленовый. Результаты получены очень обнадеживающие. Танк, устланный изнутри семисантиметровым слоем полиэтилена, способен противостоять всем известным видам проникающей радиации, включая нейтронную, на протяжении промежутка времени, достаточного для завершения исполнения приказа командования. Маршал перевел дух и огладил пышные усы:
      -- Единственная проблема, на которую натолкнулись испытания, это повышенная возгораемость. Полиэтиленовое покрытие горит как порох, превращая боевую машину в подобие паровозной топки... Какие будут мнения, товарищи ученые?
      В кабинете зашуршали, заерзали. Натянутые маски озабоченности судьбами страны изчезли. На лицах, как на поверхности океана, начали появляться волны, отражающие повышенную глубинную тектоническую активность.
      Волопас откашлялся и начал размеренно и четко:
      -- Товарищ маршал советского союза, в нашем объединении под моим непосредственным руководством разработан антипирогенный композит, который не просто не горит, а даже способствует пламягашению окружающих предметов и...
      -- Ты дорогуша прости нашу необразованность, -- перебил маршал, -- это что за антипироги такие?
      -- Да это попросту означает противопожарный.
      -- Аa, так ты бы так и говорил, попросту, а то - пироги!
      По аудитории пробежал сдержанный смех.
      -- Так ты говоришь, еще и все вокруг гасит, -- маршал наклонил голову назад и влево, -- так, так, подробности обсудишь с генерал-майором. Лосось, займись с товарищем ученым. Всем остальным просьба представить соображения в кратчайшие сроки. -- маршал вышел.
      Референт подмигнул Волопасу еле заметно, -- так держать!
      Тот, окрыленный, подошел к Лососю: -- товарищ генерал-майор, наилучшим решением было бы посетить наши края и ознакомиться с материалом и процессом на месте, своими руками, как говорится. Как, кстати, вы к подледному лову относитесь?
      -- Абсолютно, -- ответил генерал-майор.
      Из дневника Каменского
      Танк это оружие массового уничтожения. Один танк, одним выстрелом способен убить сразу двух человек. Даже если предположить, что танкист действительно был прав в своем стремлении уложить первую Мишень, что Мишень того заслуживала, что всей своей предыдущей неправедной жизнью она дала ему все основания нажать на гашетку. Даже если принять к сведению, что он знаком с ее биографией и мировоззрением. Что он понял ее стремления и взгляды, сравнил их с его собственной системой ценностей, признал их неприемлимыми и сделал вывод, что максимум, чего она заслуживает, это шрапнельный снаряд. Даже если признать за ним право на основании всего этого лишить жизни другое человеческое существо...
      Но второй-то может просто так подошел, на солнышке погреться. Прислонился, прищурился и стоит себе, не подозревая, что стал Мишенью номер два. Точнее даже не номер два, а просто оказался в зоне поражения Мишени номер один. И смерть его не несет высокой значимости, и ничего он такого не сделал, способного вызвать праведное негодование танкиста.
      20.
      Капля воды, случайно попавшая между плиткой и слегка вогнутым дном трехлитрового лабораторного стакана, начала жужжать, как залетевший в сложенную газету шмель. Через минуту вода в стакане закипела, Людмила Сергеевна подняла створку вытяжного шкафа и высыпала в стакан полпачки индийского чая. Сегодня был день ее рождения, поэтому с утра она, отстояв трехчасовую очередь в Норде, отхватила большой белково - шоколадный киевский торт.
      Торт красовался теперь в самой середине лабораторного стола, окруженный разномастными тарелками и блюдцами, возле каждой из которых стояло по симпатичному прозрачному стакану. Стаканы эти когда-то привез из Финляндии Ложакин, с конференции по одноразовым упаковкам. До сих пор их использовали под клюквянку, но сегодня, из-за большого количества народа, решено было разлить в них чай.
      -- Нет, нет, нет, ни в коем случае! -- запротестовал было Малинин, но был тут же остановлен Ольгой Андреевной:
      -- Вы, Петр Николаевич, хоть и захаживаете к нам частенько последнее время, а права голоса все же не имеете.
      -- Что ж с того, что я Людочке мешки подносить помогаю, -- сконфузился тот, -- совершенно необязательно на этом всеобщее внимание заострять, а мне все-таки налейте в чашку, и вам, Людмила Сергеевна, очень рекомендую.
      -- Сами же и заостряете, -- сказала Ольга Андреевна.
      Женщина она была волевая, одна из немногих в объединении, имевшая под началом научный сектор. Сектор занимался морозостойкими материалами, будучи в составе лаборатории упрочнения под началом Ложакина, и постоянно с ним сражался за бюджет и тематику. Поговаривали также, что происходила она из дворянской семьи, что еще больше усиливало противостояние.
      -- Саша, иди порежь торт, -- сказала она.
      -- Сейчас, сейчас, -- отозвался тот, выныривая из-за кульмана.
      -- Ой, а зарос-то ты как, голубчик, да
      -- всплеснул руками Афанасий Лукьянович, -- ты бы постригся, да, вот мой тебе совет, а то прямо хыппи, да, на ученого совсем не похож.
      -- Как не похож?! -- Саша вытянулся по стойке смирно рядом с висящим на стене портретом Ньютона.
      -- На советского, говорю, -- поправился Афанасий Лукьянович, -- на нашего, советского ученого, да.
      -- Так ведь его же нет.
      -- Кого?
      -- Советского ученого.
      -- Как нет? -- растерянно оглянулся по сторонам Афанасий Лукьянович.
      -- Да так, нету. Я вам даже больше скажу, -- Саша понизил голос, -- и никогда не было.
      -- Брось резвиться, Александр, -- улыбнулась Ольга Андреевна, -- что ты человека пугаешь.
      -- Отчего же, наш уважаемый Афанасий Лукьянович выступил с интересным почином: сменять стереотипы, и я намерен его всеми силами поддержать.
      -- Менять чего? -- Афанасий Лукьянович был не рад, что связался.
      -- Стереотипы. Я согласен, но только коллективно, массово. Чтоб все, как один, а? Чтоб все меня поддержали. Поддержите?
      -- Чего?
      -- Начинание. Я иду и обриваюсь наголо, но при одном условии: если вы, Афанасий Лукьянович, отращиваете усы. Большие, красивые, пушистые усы. Как, идет?
      -- Прекрати, Александр, -- засмеялась Ольга Андреевна, -- режь уже торт, наконец.
      -- Давайте, я порежу, -- встрепенулся Малинин. Он взял большой никелированый нож с текстолитовой ручкой и начал кромсать нордовский шедевр кулинарного исскусства, -- черт, там наверное безе внутри.
      Постепенно собрался народ, прослышав про торт, Лисицына разлила чай...
      -- Что же это вы, есть сюда пришли? -- Ольга Андреевна отложила в сторону ложку, -- Давайте, давайте тост, пусть даже и под чай, ну-ка, Афанасий Лукъянович, как старейшина, пример подайте!
      Афанасий Лукъянович взял стакан и поднялся.
      -- Я Людочку знаю давно, да, и ничего плохого о ней сказать не могу. Вы уж, голубчики, поверьте, я просто так не скажу, да ... -- тут Афанасий Лукъянович осекся, вдруг вспомнив, как опозорила она его при всем честном народе...
      Вошел он тогда к ним в комнату, ничего не подозревая, дамы на него накинулись:
      -- Ну-ка, ну-ка, Афанасий Лукъянович, подвигайте-ка бровями, да не бойтесь, это мы интеллект проверяем, Людочка статью в "Крестьянке" нашла, о том что интеллект напрямую с количеством складок на лбу связан.
      Он подвигал, ничего не подозревая, лаборатория притихла.
      -- Ой, да ерунда это все, -- Людочка попыталась замять паузу, неловко повисшую в воздухе, -- идемте лучше кофе пить, бразильскoe, только что заказ принесли...
      Выйдя от них, Афанасий Лукъянович зашел в туалет и подвигал у зеркала бровями. С горечью обнаружил он, что кожа на лбу его двигается в такт с бровями, ровная как стол, не образуя вообще ничего похожего на складки.
      ... -- Что же, это все? -- спросила Ольга Андреевна, -- ну тогда вперед, по коням! Отчего вы не садитесь, Афанасий Лукъянович?
      -- Ааа, -- бесцветно произнес он в ответ, не отводя глаз от своей руки, сжимающей стакан. Стакан менялся на глазах: верх его плыл под пальцами, сужаясь, а низ расползался, наливаясь чаем, как спелая груша.
      -- Я же говорил! -- закричал Малинин, вдруг заметив что все остальные стаканы начали претерпевать такие же метаморфозы, превращаясь в заполненных чаем медуз, -- в раковину их швыряйте, в раковину!