ЧАСТЬ ВТОРАЯ

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто якто я

кто якто якто якто якто якто якто якт^C

Подходил к концу декабрь, заканчивался и Петин испытательный срок. За очередным пивным сбором Саша с Леней рассказали Пете, что Надя приглашает их всех на свою дачу встретить Новый год. Саша брал свою старую подругу Олю. Самое интересное было то, что Надя взялась познакомить нелюдима-Петю со своей бывшей одноклассницей, которая тоже должна была присутствовать на вечеринке. Против такого поворота событий Петя не возражал, хотя и не особо надеялся на успех. В любом случае, встретить Новый год в хорошей компании было неплохой идеей. Договорились встретиться у Пети 31-го после работы и сразу ехать за город.

В ОАС Пете наконец-то дали настоящее задание. Но радости или облегчения от этого он не почувствовал. Наоборот, все стало еще запутанней. Чапаевич позвал его за свой стол, немного помолчал, перебирая бумажки, потом включил черный ноутбук, стоявший на столе. Немного повозившись с ним, он прокашлялся и начал:

– В общем так, Петр. Испытательный срок ты прошел, теперь начинается основная программа. Сейчас я тебе кое-что расскажу, а ты слушай внимательно.

Петя почувствовал холодок, пробежавший вдоль спины. Неведомое чувство подсказало ему, что начинается нечто очень серьезное. Кинетический Червь показал из тьмы один сегмент своего бесконечного гибкого тела.

– Начнем издалека. Ты когда-нибудь выигрывал в лотерею? – спросил Чапаевич, возясь с ноутбуком.

– Иногда, по мелочам, – пожал плечами Петя.

– Какова вероятность, что подбрасывая монетку, ты 10 раз подряд получишь орла?

– Очень маленькая.

– Но все же это возможно? – Чапаевич пытал его, как на экзамене.

– Возможно…

– А миллион раз подряд?

– Это вряд ли.

– Нет, я спрашиваю, теоретически это возможно?

– Теоретически – да. Но вероятность стремится к нулю.

Беседа начинала быть странной. Петя не мог понять, чего хочет Чапаевич.

– Хорошо. Слушай дальше. Представь, что все, чем мы занимаемся – просто крыша. Наша реальная задача – построение универсальной экспертной системы, основанной на вероятностной аномалии.

– Пока еще непонятно.

– Ничего, просто слушай. Представь себе черно-белый экран размером 512 на 512 пикселов. – Чапаевич схватил листок бумаги и несколькими грубыми штрихами отобразил на нем неровный прямоугольник – видимо, для наглядности. – Я буду называть его матрицей, и сейчас ты поймешь, почему. Сколько возможных состояний пикселов можно отобразить на таком экране?

– 2 в степени 512 в квадрате, то есть…

– Примерно 2 в степени 2 с половиной миллиона. Неважно. Даже не пытайся это подсчитать. Даже не пытайся представить это число.

– Действительно… – Петя был поражен масштабом числа. – Но ведь это практически бесконечность…

– Практически – да. Его хватит на подсчет всех атомов в тысячах Вселенных. Но теоретически – это конечное число, и предел его, также теоретически, известен. Теперь представь, что располагая бесконечным временем, мы начнем перебирать все возможные комбинации пикселов на экране – начиная с полной черноты до полностью закрашенного белым экрана – Чапаевич быстро и неумело заштриховал прямоугольник.

– Мы успеем состариться и умереть гораздо раньше, – усмехнувшись, сказал Петя.

– Запомни, времени у нас бесконечность. Просто представь себе это и не отвлекайся. А теперь скажи мне, что мы будем видеть на экране, пока будет происходить перебор?

– Ну… какие-то сочетания черных и белых точек… Что-то вроде шума.

Чапаевич резко развернул ноутбук дисплеем к Пете. Тот с удивлением увидел на экране собственный портрет, нарисованный на черном фоне белыми линиями. Портрет был набросан довольно карикатурно, но уверенно и с несомненным сходством.

– Нравится? – сказал Чапаевич.

– Да, класс, – улыбнулся Петя. – Я и не знал, что вы…

– А теперь ответь мне, разве это не одна из комбинаций, которую мы когда-нибудь увидим? – перебил его Чапаевич.

Петя пораженно замолчал. Только сейчас до него дошел грандиозный смысл обсуждаемой темы.

– Ведь там буду не только я. И вы тоже…

– И Витька. И все люди, жившие, живущие и те, которые когда-либо будут жить. Во всех возрастах, во всех местах, в каждую секунду своей жизни.

– И все животные и растения на Земле, – продолжил Петя.

– Бери шире, Петр. Любое явление, которое только можно – или нельзя – наблюдать в этой Вселенной, мы увидим здесь. – и Чапаевич постучал пальцем по экрану ноутбука, отчего по нему разошлись крохотные радужные круги.

Петя осознавал услышанное, а Чапаевич тем временем продолжал:

– Любое литературное произведение на любом языке. Еще не написанные книги. Любое изобретение. Картины. Чертежи машины времени, рецепт философского камня, уравнения антигравитации… Ну а теперь скажи, где подвох?

– Многие вещи нельзя нарисовать на таком маленьком экране и всего двумя цветами. – быстро ответил Петя.

– Это всего лишь пример, Петр. Мы можем взять экран любого размера с любым количеством цветов – это для нас неважно. Так в чем подвох?

– Большая часть комбинаций все равно будет мусором. На отбор осмысленных изображений не хватит времени.

– Времени у нас бесконечность, я же тебе сказал. Так в чем подвох?

Петя немного подумал и начал:

– Я понял. Мы получим миллиарды миллиардов чертежей, на которых будет стоять заголовок «Машина времени», и мы получим миллиарды миллиардов рецептов философского камня, начинающихся словами «Опустите будильник в миску с молоком». Для того, чтобы выбрать правильный чертеж или правильный рецепт, нам придется их проверить. Иначе говоря, попробовать миллиарды миллиардов конструкций и комбинаций всех веществ. Это можно начать делать хоть сейчас, не нуждаясь ни в какой матрице. Но никто не начинает, потому что это сделать нереально.

– Отлично, Петька. Попал в самую точку. – Чапаевич улыбнулся с видом фокусника, собирающегося открыть главный секрет. – Ты понимаешь, что все эти комбинации можно последовательно пронумеровать – ноль будет соответствовать полностью черной матрице, а максимум – полностью белой?

Петя кивнул и добавил:

– То же самое, что представить экран в виде двоичного числа разрядностью два с половиной миллиона.

– Во-во, – поддержал его Чапаевич. – Теперь представь себе, что мы перебираем комбинации не по порядку, а вырабатываем некоторое случайное число и выводим на экран комбинацию, соответствующую этому числу.

– Ну хорошо, – согласился Петя, – но от этого мало что изменится.

– Помнишь, что я говорил тебе о монетках? – хитро прищурившись, спросил Чапаевич.

Петя понял, куда он клонит.

– Вы хотите сказать, что правильную, нужную нам информацию можно получить случайно, просто за счет удачи?

– А ты хочешь сказать, что нельзя? Вероятность-то есть?

– Вероятность есть, но…

– А если число будет не случайным?

– Но ведь его надо знать. Как-то вычислить. И потом, откуда мы узнаем, что именно оно будет удачным?

И тут Чапаевич сказал нечто вообще странное.

– А как ты вычисляешь себя?

– Извините, не понял…

– Весь наш мир – бесконечная многомерная матрица. Предельное число комбинаций неисчислимо даже теоретически. Ты живешь здесь и сейчас. Ты принадлежишь матрице мира. Ты являешься одним из ее состояний. Откуда ты знаешь, что ты и есть правильная комбинация?

– Да какая же я комбинация? Я имею материальное тело, я живой, я был раньше, есть сейчас, и надеюсь, буду дальше.

Чапаевич улыбнулся.

– Ну смотри. Сейчас ты знаешь, что ты – это ты. Но откуда ты можешь знать, что секунду назад ты был собой или что ты вообще был?

– Ну как это откуда… Я же помню, что было и секунду назад, и день назад…

Чапаевич взял в руки мышь, присоединенную к ноутбуку, и ловко открутил круглый лючок в ее дне. На его ладонь выпал белый обрезиненный шарик.

– Смотри.

Он стал подбрасывать шарик на ладони, продолжая говорить.

– Представь себе, что ты обладаешь очень быстрым восприятием, схватываешь каждый момент. Представил?

– Угу.

– Допустим, ты выходишь из комнаты, а я подбрасываю шарик вверх, он сначала поднимается, потом падает, я его снова подбрасываю, и так далее. И в какой-то момент ты заходишь в комнату и видишь – помнишь про свою скорость восприятия? – висящий в воздухе шарик. Твоя задача – предсказать, куда он сдвинется в следующий момент, вверх или вниз. Ну как, сможешь это сделать?

Петя призадумался, потом покачал головой.

– Нет, не зная предыдущего момента – не смогу.

– А шарик – сможет?

– То есть как?

– Ну представь, что когда ты входишь в комнату, то не видишь, а моментом превращаешься в шарик. Смог бы предсказать, куда двинешься дальше?

– Наверное… да. То есть нет, но мне и предсказывать ничего не надо в этом случае. Находясь под воздействием силы, я просто буду двигаться в направлении, соответствующем этой силе. Даже не зная об этом.

– Молодец, Петя. А если тебя самого вбросят в этот мир, а в голову тебе вбросят память и недодуманную мысль, что ты сделаешь в следующий момент?

– Додумаю эту мысль, – пораженно ответил Петя.

– А потом?

– Начну думать следующую, вытекающую из только что продуманной.

– Под воздействием чего?

– Под воздействием какого-то закона или силы, вроде тех, что действуют на шарик, и шарик о них не догадывается. Только вот кому нужно вбрасывать в мир именно меня?

– У тебя слишком большое самомнение, – усмехнулся Чапаевич. – Как насчет целого мира, недодумавшего свою главную мировую мысль, разом вброшенного в пустоту? Мира, в котором находишься ты и все остальные существа?

– Не трудновато ли будет все это создавать? – усмехнулся Петя.

– Создавать миры очень просто, – серьезно сказал Чапаевич. – Любой атом может быть миром.

– Не маловат будет мирок?

– Размер не имеет значения. Атом изменяется, внутри него существует постоянное движение энергии. Число его состояний можно перенумеровать, как и число состояний нашей матрицы. Теперь помести внутрь атома сознание, воспринимающие эти состояния как окружающий мир, а разницу между состояниями – как течение времени и логическую связь событий…

– Да, воспринимать-то это сознание явно что-то будет, но вот что? Что можно увидеть внутри атома?

– Только то, что ты можешь увидеть, – Чапаевич обвел руками комнату. – Только то, чем являешься ты сам.

Петя уже начал терять нить разговора. Они залезли в какие-то философские дебри, начав всего лишь с нового задания…

– Ну хорошо, предположим, я случайно сложенная комбинация, существующая только одно мгновение, – сказал Петя, некоторое время подумав.

– Не ты комбинация, а весь мир, – улыбнувшись, поправил его Чапаевич. – Но собственно, это одно и то же.

– Так откуда же известно, что этот, – Петя постучал по столу, – мир и есть правильная комбинация?

– А ниоткуда. Ты есть правильная комбинация, потому что ты есть, и баста, – зевнул Чапаевич. – Неудачных нет, потому что все комбинации равноценны. В этом-то вся и затея.

– Почему же тогда у меня никогда не выпадет орел сто раз подряд? – спросил Петя.

– Потому что ты – шарик, падающий под действием силы, – серьезно и почти печально ответил Чапаевич.

– А как же не падать?

– Перестать быть шариком.

– И стать кем?

– Никем.

Снаружи послышался прерывистый гудок автомобильного клаксона.

Чапаевич посмотрел на часы, и его лицо приняло озабоченное выражение.

– Бежать пора. Ну и заговорился я стобой, Петро. Пошли быстрей.

Они вышли из офиса на улицу. Там стоял БМВ с работающим двигателем, Виктор сидел за рулем.

Чапаевич сел рядом с Виктором, Петя залез на заднее сидение. Автомобиль сорвался с места и понесся по укатанному снегу дороги навстречу праздничным огонькам новогодних уличных гирлянд.

Около подъезда Петя встретился с замерзшими и злыми Сашей и Леней. Оба были нагружены сумками.

– Ну ты че, злодей, совсем память потерял?! – закричал Леня. – Мы тут знаешь уже сколько топчемся?

Петя с досадой хлопнул себя по лбу. Он совсем забыл о назначенной встрече.

– Ладно, поехали, – сказал он, решив даже не заходить домой.

Народу в метро было не протолкнуться, зато электричка оказалась почти пустой – никто не стремился отлучаться из города накануне большого праздника, кроме тех, кто также как и Петина компания встречал Новый год на дачах.

Они вышли на одной из остановок и зашагали по неширокой, освещенной редкими фонарями грунтовой дороге, ведущей к небольшому сосновому перелеску, среди которого виднелись домики с островерхими крышами.

– Здесь, – сказал Леня возле одного из домиков где-то в середине поселка.

Они вошли через незапертую дверь в зеленых железных воротах, и, оббив с ботинок снег, поднялись по деревянным ступенькам на крыльцо, совмещенное с узкой верандой.

Леня громко постучал. Внутри дома послышалась возня, дверь открылась, и на пороге возникла Надя. Она вытирала руки о фартук. В ногах у нее путались две рыжие кошки. Изнутри гостей овеяла волна теплого и вкусно пахнущего хвоей и ванилью воздуха.

– А, ну наконец-то. Давайте заскакивайте быстрей.

Внутри дача оказалась очень уютной. Надя проводила их в жилую комнату со стенами, обшитыми стругаными сосновыми досками, где царил слабый аромат древесной смолы и дыма от горевшего камина, простого, но добротного. В стороне от входа мерцала огоньками гирлянды наряженная игрушками сосенка. Еще две кошки – серая и белая с черно-рыжими пятнами – жмурились на плетеном диване, забросанном сшитыми из лоскутков подушками. У одной из стен на небольшом комоде покоился выключенный телевизор довольно древней модели, с трогательной провинциальностью накрытый вышитой салфеткой, на которой стояла глиняная ваза с высохшими колосками.

В комнату вошла и Оля в поварском чепчике. Лицо ее раскраснелось, кисти рук запорошены мукой.

– Привет, мальчики, – улыбнулась она. – Ну как, готовы нам помогать?

Компания растерянно топталась на месте и мямлила что-то невразумительное.

– Ладно, – засмеялась Оля, – пока все равно не надо. Располагайтесь, мы вас потом позовем.

– Кстати, Аня задерживается, но скоро будет, – заметила Надя, обращаясь больше к Пете, чем ко всем остальным. – Ее обещали привезти на машине.

– Аня? – недоумевающе спросил Петя. Мгновение он пытался понять, о ком идет речь, но потом сообразил – Надя говорила о своей подруге.

– Аня, Аня, – улыбнулась Надя и легонько ткнула Петю пальцем в бок. – Не беспокойся, она хорошая. Тебе понравится.

– Да я и не беспокоюсь, – ответил Петя, но все же слегка покраснел.

– А как он включается? – спросил Саша. Он уже копошился возле телевизора, нажимая на кнопку, но старенький аппарат не отзывался.

– Да он не работает, – ответила Надя. – Я телевизор уже год совсем не смотрю.

– Как это не смотришь? – удивился Саша. – Починить нельзя, что ли?

– Да не в этом дело. Я просто не смотрю телевизор вообще.

– Ого! Как же это ты живешь так?

– Так вот и живу, – улыбнулась Надя. – И между прочим, прекрасно себя чувствую.

– Не-е-ет, я бы так не смог, – покачал головой Саша.

– А ты попробуй. Начни с того, что выключай звук всякий раз, когда будет идти реклама, и смотри рекламу без звука. Потом начинай смотреть без звука все подряд. И ты заметишь, что на самом деле все это не имеет никакого значения. А потом… потом выключи телевизор навсегда и будь свободен. Ну ладно, нам пора.

Девушки вышли на кухню. Саша выразительно поглядел на Леню и покрутил пальцем у виска. Леня только добродушно засмеялся.

– А что, она дело говорит, – пробубнил Петя, устраиваясь в плетеном кресле и укрываясь пледом. Его отчего-то знобило и слегка кружилась голова. Не иначе как заболел. – А вы слабаки…

Леня с Сашей тут же начали дискуссию о пользе и вреде телевидения, Петя вначале что-то отвечал, потом совсем потерял нить разговора и начал дремать. Запах шерсти от пледа, поскрипывание кресла – все это напомнило ему время светлого и солнечного детства, время летних каникул, когда он гостил у бабушки. Он вспомнил ее шкаф, набитый старыми, пыльными книгами с изодранными корешками, которые он так любил читать, сидя в кресле во дворе, под зеленым навесом виноградных листьев… Что-то резко толкнуло его – так иногда засыпающему человеку внезапно кажется, что он падает… он вздрогнул и споткнулся, стоя во дворе. Петя огляделся. Это был тот самый, бабушкин двор. Ни одной мысли, как он сюда попал или где он был до этого, не возникало. Петя принял данное ему окружение как факт, как программа, запущенная с определенного адреса, как снятая с паузы видеозапись. Что-то заставило его пойти ко входу в подвал. Уходящие вниз цементные ступени утопали в сыром сером тумане, густом как кисель, в котором светились два багровых уголька – глаза демона. Это было опасное место, очень опасное, но Петя стал спускаться по ступеням. В конце концов он ушел с головой в туман, и не видел вокруг ничего, кроме тумана и высокой, темной тени демона в нем. Демон приблизился и сжал ему правое запястье. Петя почувствовал жгучую боль, которая сразу же прошла. Он посмотрел на свою руку – демон вырезал на внутренней стороне предплечья, выше запястья, какой-то треугольный знак. Инструментом демону служил собственный длинный и отточенный коготь. Рана была глубокой и свежей, но кровь не текла. Демон выпустил руку и ушел.

Петя побрел вперед. Туман был очень густым, но постепенно в нем начали угадываться стены лабиринта. Лабиринт, состоящий из множества коридоров, соединенных под прямым углом, был вырублен прямо в толще земли, и стены отсвечивали оттенками влажной глины. Потолок низко нависал над головой, приходилось идти пригнувшись. В некоторых местах Петя перебирался ползком. Стены и потолок давили, казалось, что Петя идет, пробивается прямо сквозь землю, дышит землей. Он нашел труп человека в военном комбинезоне, почти неразличимый в темноте и тумане. Около трупа лежало ружье. Петя подобрал его, оно привычно легло в руку.

Он пошел дальше, теперь стали встречаться другие трупы. Иногда он замечал согнувшиеся, смутные тени, и тогда он стрелял в них. Он был уверен, что надо обязательно стрелять – это было неизвестно кем установленное правило лабиринта. Отчаяние овладело им почти полностью. Он знал, что умрет среди этих страшных стен так же, как и другие, не отыскав выхода.

Туман постепенно растаял, но осталась тьма, граничащая с полной чернотой. От напряжения у Пети стали болеть глаза, а тьма пульсировала, рождала новые стены и коридоры. В конце концов Петя понял, что ничего нет и никуда он не идет. Лабиринт выстраивался из темноты под действием его собственного воображения. И повернув за следующий поворот, Петя увидел слабый свет, пробивающийся из прямоугольного отверстия на уровне пола.