Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Измерение кинетического червя

ModernLib.Net / Киберпанк / Николаенко Андрей / Измерение кинетического червя - Чтение (стр. 4)
Автор: Николаенко Андрей
Жанр: Киберпанк

 

 


Он с трудом, обдирая плечи, протиснулся в это отверстие и оказался на узком карнизе вдоль кирпичной, с белесыми известковыми потеками стены какого-то дома. Воздух был чист, светел и свеж. Метрах в шести внизу под стеной рос яблоневый сад, мокрый от недавнего дождя. Петя увидел дощатый забор, покрытый многолетними слоями облупившейся краски, и узнал его. За этим забором был бабушкин двор, а Петя сейчас стоял на карнизе соседского дома. Правда, дом этот сильно изменился, но раньше Петя никогда не смотрел на него отсюда.

Петя мог бы спрыгнуть с карниза прямо в сад, но не стал рисковать. Он боялся даже не высоты, а встречи с живущими в доме соседями, которые, он был уверен, обязательно заметят его. А в том, что эти соседи как минимум не обычные люди, он не сомневался ни секунды. Петя решил пройти по карнизу вдоль стены. Вскоре стена кончилась, но из нее углом выходила другая стена, чуть пониже. Петя перелез через нее и попал на другой карниз…

Так, перелезая через крыши, проходя по верхам заборов, цепляясь за кромки стен, он путешествовал довольно долго, но спуститься вниз ему так и не удалось. Наконец Петя понял, что это еще один, высотный, лабиринт. Вскоре он нашел ржавую пожарную лестницу и спустился по ней на землю.

Петя стоял внутри квадратного асфальтированного двора, охваченного со всех сторон многоэтажными корпусами какой-то организации. С каждой стороны были входные застекленные двери, за которыми угадывалась внутренняя часть здания, наполненная движущимися фигурами людей. Корпуса были объединены в один комплекс, поэтому то, в какую дверь входить, не имело никакого значения. Петя пошел прямо и открыл дверь. Внутри архитектура здания была странной, но поразительно знакомой – обширные холлы, парадные лестницы, высокие окна, длинные прямые коридоры, снова холлы, лестницы… Это напоминало школу. Или университет, а может быть, музей и немного метро… но эти сравнения подходили лишь отчасти, и главным образом из-за множества ходивших здесь людей и общей казенности обстановки.

Вначале Петя достаточно хорошо ориентировался внутри комплекса, планировка которого оказалась простой и логичной. Поднимаясь и опускаясь по лестницам и проходя по коридорам и кабинетам, он помнил, как можно будет вернуться, но через некоторое время он или все перепутал, или сама обстановка изменилась. Ему стали попадаться закрытые двери, в попытках найти обход он заходил все дальше и дальше и снова начал блуждать. При этом ему никогда не удавалось подойти близко к кому-то из людей – они всегда находились или на другой лестнице, или на противоположном конце коридора. Иногда Петя случайно возвращался во внутренний двор, и тогда он снова входил в одну из четырех дверей с твердым намерением ничего не перепутать на этот раз, но все повторялось.

В конце концов он встретил пожилую уборщицу в синем рабочем халате, которая мыла пол. Он спросил у нее, где находится выход. Женщина выпрямилась, держа в руках тряпку. Вода стекала в оцинкованное ведро серыми струями. Она внимательно посмотрела на Петю, и на ее лице отобразилось что-то вроде жалости.

– Я тебя знаю, – вдруг сказала она. – Ты здесь часто бываешь.

– Не помню, чтобы я здесь был раньше, – удивился Петя.

– Ты не помнишь, зато я помню, – проворчала уборщица. – Я-то все время здесь. Вон туда пойдешь, только по краешку, не топчи – она махнула рукой вперед по коридору и снова наклонилась над ведром, полоская в нем тряпку.

Петя поблагодарил ее и пошел в указанном направлении. Он мог поклясться, что уже исходил тут каждый квадратный метр, но на этот раз он нашел в конце коридора лестницу, ведущую вниз, и спустился по ней в полуподвал.

Потолки здесь были ниже, а свет – тусклее, так как единственным его источником являлись бледные, нервно дрожащие люминесцентные лампы. Стерильно чистый пол был затянут тонким слоем белого тумана. Сложная система коридоров, охваченных коробами вентиляции и пучками толстых черных кабелей, напоминала первый подземный лабиринт, но стены на этот раз были сделаны из шлифованного, матово блестящего серебристого металла. Прикоснувшись к одной из них кончиками пальцев, Петя почувствовал шершавый холод, словно электрический ток пробивающий до самых подошв. Слышалось негромкое гудение – вероятно, работали мощные охлаждающие установки. Воздух здесь был очень сухим и вроде как разреженным – в горле довольно быстро начало першить, и более того, Петя вовсе не был уверен, что этот воздух безвреден. Здесь могла присутствовать радиация или ядовитые химические соединения… Его опасения вскоре начали подтверждаться самым непосредственным образом. Петя чувствовал себя все хуже и хуже, но самое страшное – он потерял дорогу обратно, хотя не успел пройти и десятка шагов, и теперь вокруг него не было ничего, кроме пустынного металлического лабиринта. И этот лабиринт медленно убивал его, просвечивал рентгеновским взглядом молчаливого ужаса. Петя услышал гулкие удары собственного сердца, задыхающегося в агонии. Нужно было срочно искать выход, однако Петя знал, что это бесполезно. Но внезапно в нем проснулось какое-то смутное чувство, оно подтолкнуло его – иди быстрей; оно сказало ему, что искать нужно не выход, а нечто, спрятанное в этом лабиринте. Нечто неописуемо прекрасное и живое – Петя чувствовал это. Он поспешил вперед, задыхаясь, поворачивая и выбирая дорогу одним лишь волчьим чутьем, неведомо откуда появившимся у него.

Он не помнил, сколько ходил. Когда перед глазами уже поползли черные пятна, а ноги стали деревенеть, Петя нашел то, что искал – небольшую, ярко освещенную прямоугольную нишу в стене. Там находилось сердце, размером с футбольный мяч. Оно висело в воздухе, не касаясь стенок ниши и пола. Оно было ярко-красного леденцового цвета и имело ту самую схематично-легкомысленную форму, которую обычно рисуют на заборах и протыкают стрелами. Оно было выпуклым, как подушка. Оно неторопливо вращалось вокруг вертикальной оси и плавно покачивалось вверх и вниз, как на невидимых волнах. Оно излучало вокруг себя теплое и мягкое золотистое сияние. Оно было живым. И оно было до боли прекрасным.

Чувствуя подступающие к горлу слезы, Петя упал на колени в круге золотого сияния. Ему стало хорошо и спокойно. Здесь он был в полной безопасности, под защитой чего-то бесконечно могучего и бесконечно доброго. Он протянул руки к Сердцу, но тут же отдернул их. Сердце невозможно было забрать с собой. Оно жило только здесь. Можно было только прийти и побыть рядом с Ним, и уже одно это делало человека обладателем чего-то гораздо большего, чем любое из существующих сокровищ.

Петя разглядел на поверхности Сердца вырезанный треугольный знак, похожий на древнюю руну. Он автоматически посмотрел на свою руку – там когтем демона был вырезан такой же знак. Петя начал о чем-то догадываться, но тут же и Сердце, и лабиринт стали таять на глазах, растворяясь в уплотняющемся сером тумане. Гудение генераторов перешло в яростный рев, нарастающий с каждой секундой. Колышущийся мрак толстой губкой сжал Петю со всех сторон, и в этом мраке мутно светились два багровых глаза демона. Кто-то позвал Петю. Сначала это был слабый голос, едва пробивающийся сквозь рев. Потом он прозвучал более ясно и настойчиво. Наконец, голос заполнил собой все.

– Петя, да просыпайся же, дурилка!

Он снова вздрогнул, как от мнимого падения, и открыл глаза. Первым делом он посмотрел на руку – туда, где должна была находиться рана, нанесенная демоном. В какой-то момент ему показалось, что глаз уловил тающие очертания магического знака, но это могло быть и просто иллюзией. Однако Петя ясно чувствовал другое – знак был начерчен следами прошедшей боли в глубине руки.

Лишь после этого он все еще непонимающе посмотрел вокруг. Саша и Леня стояли перед ним, смеясь, что-то говорили и показывали на входную дверь. Из прихожей тянуло морозным воздухом и доносились звонкие, преувеличенно бодрые голоса, один из которых принадлежал Наде, а другой, глубокий и спокойный, был незнаком, но в то же время вызывал странные ассоциации. На шум вышла и Оля.

– А вот и Аня, – радостно сказала Надя, входя с подругой в комнату, и тут же осеклась, увидев изумленные лица всей компании. В комнате разыгралась немая сцена. Рядом с Надей стояла… Ангелина!

– Аня? – пробормотал наконец Петя. – Очень приятно. А я Петр…

– А-а, отчаянный нарушитель дорожных правил, – вдруг улыбнулась Аня, и улыбка ее была такой непринужденной и открытой, что все сразу почувствовали себя гораздо свободней.

– Вы что, знаете друг друга? – удивленно спросила Надя.

– Немножко… – в памяти Пети четко, как на фотографии, возник образ девушки в темных очках на заднем сиденьи автомобиля. – Уже встречались, причем тогда я чуть не угодил в больницу. Надеюсь, сейчас этого не случится.

Аня засмеялась так заразительно, что к ней подключился и Петя. Им обоим делалось еще смешнее от того, что все остальные не понимали, о чем идет речь, и только удивленно переглядывались и пожимали плечами.

– Ну ладно, что делать, чем помогать? – спросила Аня после того, как отсмеялась и была познакомлена со всеми присутствующими.

– Мы уже сами управились, – ответила Надя. – Торт остался в духовке, скоро готов будет… Леня, принеси, пожалуйста, дров для камина, а Саша поможет нам с Олей на кухне… Нет-нет, Аня, ты пока здесь посиди, мы сами справимся. А ты, Петя, займи гостью, чтоб не скучала.

Петя не успел сказать и слова, как всех словно ветром сдуло. Леня подмигнул ему, выходя во двор. Петя остался в комнате наедине с Аней.

Они уселись в кресла у небольшого круглого столика. Петя старался не пялиться на нее во все глаза. Как ни странно, но ее нельзя было назвать действительно красивой или совершенной в обычном смысле. Нет, скорее это было нечто вроде обаяния. Нежный, почти неразличимый запах духов кружил Пете голову… Или он все-таки заболел?

– Ты чем занимаешься? – первой спросила Аня.

– Я… программистом работаю, – виновато ответил Петя. Он только что раcписался на собственном приговоре. Интерес девушек к программистам обычно находится примерно между игрой в го и типографским набором. – А ты… кажется, телезвезда?

– Не люблю, когда так говорят, – смутилась Аня. Похоже, она стеснялась своего занятия не меньше Пети. – То, что на экране показывают – просто имидж. А на самом деле я не такая…

– Да, я наслышан, – Петя не выдержал и засмеялся. Вслед за ним засмеялась и Аня.

– А у тебя есть компьютер? – спросила она.

– Есть… – Петя с неудовольствием вернулся к ненавистной теме.

– Ты знаешь, я в одну игру люблю играть, интересно, она есть у тебя?..

– Пасьянс, что ли? – хмыкнул Петя.

– Да ну тебя, пасьянс. Нет, там надо ходить и стрелять по всяким чудовищам…

– Что-о? – Петины глаза чуть не вылезли из орбит.

– А что такого? – удивилась Аня.

– Извини… просто это очень редкий случай… когда такая игра у меня действительно есть. – улыбнулся Петя. – Может быть, кофе?

– Не отказалась бы.

– Сейчас. Не скучай пока.

Петя встал и пошел на кухню. Там он быстро приготовил кофе в двух кружках с логотипом Nesfake. Как утверждала Надя, она выиграла за один год четыре таких кружки. Саша приоткрыл духовку и заглянул внутрь.

– Саша! – укоризненно воскликнула Оля, отвлекшись от протирания бокалов.

Саша вздрогнул, захлопнул дверцу духовки и отошел с виноватым видом.

– Уже третий раз его отгоняю, – нахмурилась Оля и покачала головой.

– Ну как у вас там дела? Не скучаете? – спросила Надя, румяная от жары, царившей на кухне.

Петя кивнул.

– Хорошо, что ты телевизор не смотришь, Надюша, – улыбнулся он. – Может, и мне попробовать?

С кружками в руках он вернулся в комнату. Аня по-прежнему сидела в кресле, только теперь у нее на коленях лежала кошка.

Петя поставил перед ней кружку и сел. Открыв рот, чтобы что-то сказать, он услышал сзади шум и осекся. Леня, вернувшийся в комнату с охапкой поленьев, как-то неуклюже развернулся на входе и зацепил елку. Та повалилась на пол, роняя звонко лопающиеся игрушки. В довершение ко всему Леня зацепился ногой за шнур от гирлянды и рухнул на лежащую елку сверху, с грохотом рассыпав дрова. Треснул электрический разряд, и гирлянда погасла.

Из кухни выбежали Оля, Надя и Саша. Надя бросилась выпутывать из елочной гирлянды постанывающего Леню, а Оля с Сашей уныло собирали рассыпанные дрова. Петя с Аней сидели молча, словно оцепенев. В другой день это могло бы показаться смешным, но все были достаточно уставшие, к тому же лишились елки к самому началу праздника.

Когда собрали дрова и привели в порядок Леню, начали накрывать на стол.

– Вы только посмотрите на это! Сашка, черт такой! – Оля была готова расплакаться. Знаменитый торт, который всегда удавался ей на славу, сейчас представлял собой невзрачный плоский блин, распластанный на блюде. – Говорила же, не открывай духовку!

Саша виновато отвернулся в угол. Настроение на весь вечер было основательно подпорчено у всех. Недоброе молчание готово было перейти в ссору.

– Ладно, давайте лучше выпейте кофе, – сказал Петя и вышел на кухню. Он приготовил и принес каждому по кружке горячего напитка, а сам пошел разбираться с елкой. Аня приблизилась к нему.

– Может, помочь?

– Лучше с тортом придумай что-нибудь, – ответил Петя, стоя на коленях и устанавливая елку в крестовину. Он бросил эту фразу просто между делом, будучи увлечен работой, и не сразу сообразил, что это не совсем вежливо.

– Хорошо, – просто сказала Аня, повернулась и ушла. Петя спохватился, но было поздно. Скорее всего, она обиделась, думал он, вырезая из гирлянды перегоревший кусок. Так тебе и надо, тупица. Упустил случай подружиться с хорошей девушкой. А может, не такой уж хорошей, кто их разберет, думал он, обматывая изолентой место соединения обрывков провода.

Петя включил гирлянду, и она вспыхнула россыпью крошечных разноцветных огоньков.

– Ну как? – обратился он к присутствующим. Хмурые лица Саши, Лени, Оли и Нади при виде елки постепенно оттаяли. На них даже появились некоторые подобия улыбок. Но окончательно они подобрели, когда Аня внесла из кухни торт – все тот же плоский блин, но искусно украшенный кремовыми цветами и вишенками. От уныния не осталось и следа. Компания была готова продолжать веселье несмотря ни на что.

Аня подошла к Пете и посмотрела на елку. Петя виновато посмотрел на нее. Но в ее глазах он не увидел обиды, лишь только мигающие отражения разноцветных искр. Она улыбалась. И Петя улыбнулся тоже.


* * *

– Так ты у нее даже телефона не взял?

– Она не сказала.

– Ну свой-то хоть дал?

– Дал.

– И что?

– Пригласил на чашечку кофе.

– Звонила?

– Нет.

– Ну значит, и не позвонит уже. Ну ты даешь, мужик! Кто ж так дела ведет? Такой шанс был, а ты…

После встречи Нового года прошло уже около недели. Петя с Сашей и Леней вновь сидели на его квартире и пили кофе. Петин запас в это утро вышел, и он решил, хотя и с некоторой опаской, распечатать презентованную ему Чапаевичем баночку Nesfake. На его удивление, кофе оказался очень хорошим, с неуловимо странным привкусом, от которого все вокруг как будто становилось ярче. Кроме того, это была та самая баночка, по этикетке от которой можно выиграть лотерею «Город мечты». Правда, срок действия лотереи недавно истек, но Пете все равно не пришло бы в голову в ней участвовать.

– Ладно, Петька, проживешь и без нее, – усмехнулся Леня, расположившись на своем любимом месте – подоконнике. – Честно говоря, не такая уж она в жизни и клевая… Правда, Сань?

Саша утвердительно покачал головой.

– Мне вообще-то тоже не очень. Это я тебе без обид говорю.

– Ну и замечательно, – недовольно буркнул Петя, клацая клавиатурой. – Много вы понимаете, придурки несчастные…

– Много ты понимаешь, гений недоделанный… Дурилка…

Внезапно зазвонил телефон. Петя потянулся, чтобы взять трубку, но Саша опередил его.

– Але – игриво сказал он в трубку, некоторое время слушал, потом, лыбясь, обратился к Пете, зажав микрофон рукой:

– Тебя к телефону. Девушка!

– Если это Ася, Лиза или Марина, то меня нет, – мстительно ответил Петя, истязая клавиатуру. – А если это…

– Это Ангелина, – гробовым голосом сказал Саша и протянул Пете трубку. Леня налил на себя кофе и чуть не свалился с подоконника.

Петя взял трубку и некоторое время слушал, отвечая только короткими «да», «нет» и «конечно, можно». Закончив разговор, он обвел друзей ошалелым взглядом.

– Немедленно выметайтесь. Она едет!

– Ты эта, ты того, постой, погоди-ка, – забормотал Леня, но Петя вытолкал их в прихожую, заставил кое-как одеться и выпер за дверь, приговаривая «гость нынче пошел упрямый». Леня и Саша некоторое время кричали ему с лестничной площадки проклятия, но потом все-таки убрались, пообещав нагрянуть с инспекцией завтра.

Петя наспех прибрал в комнате и уселся на диване в нервном ожидании. Он волновался как никогда. Жалко, не было даже времени сбегать в магазин за каким-нибудь угощением – Аня обещала быть с минуты на минуту.

Дверной звонок заставил его подпрыгнуть на месте. Он открыл дверь и увидел Аню, стоявшую перед порогом в шубке, покрытой еще не успевшими растаять снежинками.

– Можно войти? – спросила она, улыбнувшись.

– Да, конечно, – засуетился Петя, освободившись от оцепенения. Он провел Аню в прихожую, помог раздеться и пригласил в комнату.

– А у тебя тут ничего, уютно, – сказала Аня, оглядываясь вокруг.

– Да ну, что там, – засмущался Петя, – обычная обитель одинокого программиста… Ты, наверное, к другому привыкла…

– Ни к чему я не привыкла. Когда много ездишь, на обстановку вообще перестаешь обращать внимание. Как будто ее и не существует вовсе. Сегодня одно, завтра другое… Но у тебя и вправду хорошо. Угостишь кофе? Я что-то озябла.

– Конечно, сейчас, – Петя вышел на кухню. Он заварил «чапаевский» Nesfake для Ани и еще одну кружку – за компанию – для себя, хотя он уже выпил достаточно кофе до этого.

– Ты знаешь, у меня времени совсем нет, – сказала Аня, прихлебывая горячий напиток. Завтра улетаю.

Она назвала какой-то город, что не имело для Пети никакого значения. Он почувствовал, что видит ее в последний раз. Тихая грусть овладела им. Ему отчего-то казалось, что Аня тоже что-то чувствует, и приехала к нему именно потому, что они оба с самого начала чувствовали скрытую символическую связь, соединившую их вместе… Кажется, ему не нужно пить столько кофе. И этот странный привкус… От него начинает кружиться голова…

Они сидели некоторое время, разговаривая о всем, что угодно. Все получалось просто и естественно, как будто они были знакомы уже тысячу лет, но Петя не смог бы вспомнить темы разговора. Потом Аня, обратив внимание на стоявший включенным компьютер, вдруг спросила его:

– Помнишь, ты обещал мне показать ту игру?..

В который раз подивившись столь своеобразному вкусу Ани, Петя посадил ее за компьютер и запустил игру. Аня играла неумело, но увлеченно. Иногда Петя помогал ей отстреливать наиболее упрямых монстров и показывал дорогу в лабиринте. Любимым оружием Ани был пятиствольный пулемет, из которого она самозабвенно поливала свинцовым дождем все живое вокруг, в самые удачные моменты даже издавая победные возгласы.

«Совсем как ребенок», подумал Петя, наблюдая за ней, а потом, засмеявшись от внезапной догадки, упал на диван.

– Что такое? – удивленно спросила Аня, повернувшись к нему, но Петя только махал руками и мычал что-то невразумительное, так как от любой попытки что-либо произнести смех начинал душить его еще сильнее.

– Анка-пулеметчица, – наконец произнес Петя. – Ты – Анка-пулеметчица.

Лицо Ани все еще было непонимающим. Петя встал, подошел к ней, наклонился, нашел губами ее губы и поцеловал. Ее глаза закрылись.


* * *

Время истаяло, как мимолетный обрывок волшебного сна. Петя проводил Аню и вернулся, оставшись один в пустой комнате. Голова у него кружилась, теперь уже явно, и он не знал, является ли тому причиной время, проведенное с Аней, или излишек кофе. В мыслях царил полный разброд, они постоянно разбегались, как тараканы из-под приподнятой газеты. Петя не грустил. Ему было хорошо. Пока. Грусть начнется позже, когда он по-настоящему поймет, что Ани больше нет. Просто нет, и неизвестно, была ли она.

Он не столько заснул, сколько забылся сном, одновременно и тяжелым и легким. Он слышал хор голосов, далекий и мощный. Он снова плыл щепкой сознания в водовороте сна и внимал тихой музыке мироздания. Потом до него дошло, что хор голосов не просто звучит – он зовет его. Его спрашивали о чем-то, чего он не знал. Вопрос повторялся. Он не был сформирован, чтобы понять его, это была просто материализация, суть вопроса вообще. И Петя ответил.

На короткое мгновение он увидел яркую вспышку света, в которой двигалось что-то необъятно большое, потом быстрое и ужасное видение накрыло его.

Бесплотным, страстно жаждущим крови и жизни каркасом из полированной хирургической стали пронзила его мозг потрясающе сложная и потрясающе простая конструкция программы – лучшей программы из всех, что он когда-либо писал. Лучшей программы из всех когда-либо существовавших.

Петя вскочил, включил компьютер и, с нетерпением дождавшись загрузки, начал набирать. Пальцы его сводило судорогой напряжения, он физически чувствовал обжигающее прикосновение отточенной, холодной стали внутри своей головы. Тупая, загнанная мысль билась словно вена под лезвием ножа – «мозг не может чувствовать, мозг не может чувствовать». Боль стала нестерпимой, и он закричал, не прекращая лихорадочно стучать по клавишам. Он стоял у компьютера голый, дрожа и дико скалясь, остановив невидящие глаза на экране, где ровными рядами появлялись и двигались снизу вверх изящные, непонятные формулы, длинные вереницы цифр, блоки функций, условий и циклов.

Боль стала сильнее. Уши разрывались от грома отбойных молотков. Внезапно все кончилось.

Петя очнулся от холода. Он лежал на полу около стола с компьютером. Тупо ныли затылок и левый локоть – скорее всего, он упал, потеряв сознание, и ударился о что-то твердое.

Стены комнаты мерно кружились вокруг него. С трудом он встал, добрел до постели, и свалившись в нее, мертвецки заснул.


* * *

Петя не знал, сколько он спал. Когда он проснулся, за окном уныло разгорался серый рассвет, но это мог быть рассвет любого по счету дня. Сильно болела голова. Петя встал и нетвердыми шагами пошел в ванную. Стены продолжали кружиться вокруг него, ухитряясь одновременно оставаться на месте. Перед глазами плясали черные пятна с радужной каемкой. Ощущения были как после наркоза или отравления.

Ступив босыми ногами на холодный кафельный пол ванной, Петя открыл воду и согнулся над раковиной, уперевшись в ее края руками. Голова не держалась и все время стремилась свеситься на шее, лишившейся всякой силы.

Постояв немного, Петя сунул голову под струю холодной воды. Пульсирующий шар боли съежился до размеров горошины, затем постепенно вырос до прежних размеров. Но все-таки Петя почувствовал себя немного лучше. Он выключил воду, вытер голову полотенцем, вернулся в комнату, снова лег и заснул.

Когда он проснулся снова, уже вечерело. Боль в голове почти прошла и превратилась в подобие ноющего назойливого присутствия посторонней субстанции. Сильно хотелось пить. Петя встал, оделся и пошел на кухню, отметив по дороге, что вращение стен стало гораздо медленней. Он выпил два стакана воды. Есть не хотелось, как и всегда при болезни.

Петя достал градусник и померил температуру. 38 и 5. Плоховато, но жить можно. Только сейчас он вспомнил про компьютер. Он так и стоял включенным, только перешел в спящий режим. Петя шевельнул мышью, и в системном блоке загудел, пробуждаясь, винчестер, со слабым потрескиванием разогрелся монитор, и на экране отобразился текст. Петя узнал его – это была та самая программа, набранная им ночью. По внешнему виду было совершенно непонятно, что она должна делать. Он некоторое время раздумывал, сохранить ее на диске или нет, но потом решил все-таки сохранить, дав ей первое попавшееся имя – asdf. Исходный текст оказался больше, чем он мог предположить – около 200 килобайт. При других обстоятельствах Пете понадобилось бы недели две, чтобы напечатать такой объем. Уже чисто автоматически он попытался откомпилировать программу. Как он и ожидал, ничего не вышло. Компилятор исплевался сообщениями об ошибках и остановился. Полный бред.

Петя встал из-за компьютера. Его знобило, кружилась голова. Он разыскал среди вороха вещей толстый шерстяной свитер и натянул его поверх рубашки, после чего отправился на кухню и поставил на огонь чайник. Во всех его действиях был какой-то отсутствующий, тупой автоматизм, в то время как в мозгу крутились хаотичные обрывки программных кодов, музыки, рекламных роликов и недавних разговоров. Все это складывалось в чрезвычайно сложную картину, имеющую ускользающий от понимания смысл.

Он присел за стол и взял в руки банку Nesfake. Некоторое время он тупо изучал надписи на этикетке, потом оторвал ее и понес в комнату. Там он нашел фломастер и на обратной стороне этикетки написал свои имя, адрес и телефон, как того требовали правила конкурса. Графа «Город мечты» заставила его крепко задуматься. В конце концов он пожал плечами и вывел, не вполне осознавая, что делает: «Chiba city». Покончив с этикеткой, он словно лишился всех сил и некоторое время неподвижно сидел, прислушиваясь к хаосу в своей голове.

Потом он снова подсел к компьютеру, решив попробовать разобраться с ошибками в программе. К своему изумлению, Петя обнаружил, что все ошибки были незначительными и поверхностными, связанными в основном с опечатками, когда палец случайно задевал соседнюю клавишу. Он исправлял их одну за другой, и даже стал слабо надеяться, что программа все-таки заработает.

Засвистел чайник. Петя приготовил себе кружку дымящегося кофе и бутерброд с сыром и с двойной энергией принялся за работу. Он даже почувстствовал нечто вроде отрешенности, подобной той, что сопровождала набор загадочной программы.

И вот наступил момент, когда программа откомпилировалась без ошибок. С замирающим сердцем Петя запустил ее. Система выдала сообщение, что программа произвела некорректное обращение к памяти и принудительно завершена. «А что ты ожидал?» – спросил сам себя Петя. Это был тупик. Если исправить синтаксические ошибки и описания функций было относительно просто, то копаться в логике программы, которая может и не иметь оной – безнадежное дело. Однако Петя хорошо помнил о Кинетическом Черве, и теперь не сомневался, что это очередное испытание в его квесте.

Сначала он, ругнув сам себя, прицепил к компьютеру запасной винчестер и скопировал на него все свои файлы. Это следовало сделать еще перед первым запуском программы, ведь она вполне могла стереть весь винчестер. Потом он запустил отладчик и принялся трассировать программу с самого начала. Что она делала, оставалось абсолютно непонятным. Большая часть выполняемых ею инструкций была бессмысленной. Единственное, что Петя мог понять – сбой в работе происходил оттого, что программа производила запись в собственный сегмент кода. Такое часто бывает, если программа содержит скрытую ошибку… либо в самомодифицирующихся программах. Если это первый случай, то Пете не стоило даже надеяться отыскать ошибку, не зная хотя бы общей логики работы программы. Если же второй… то программе не позволяет модифицировать свой код операционная система. Значит, надо попробовать запустить программу в нулевом – привилегированном кольце защиты…

Уже поздно ночью Петя закончил отлаживать код оболочки нулевого кольца. Изменять исходный текст программы он не решился, да и вряд ли бы из этого вышло что-то путное. Вместо этого он сделал небольшую оболочку, в которую «заворачивалась» программа и которая брала на себя обработку всех некорректных действий с памятью.

Когда все было готово, он опять запустил программу. Экран очистился и долгое время не подавал признаков жизни. Клавиатура тоже не отзывалась. Петя уже протянул руку к кнопке перезагрузки комьютера, когда на экране появилось сообщение:

ОПЕРАТИВНАЯ ПАМЯТЬ: 64 МБ ТРЕБУЕТСЯ: 112 МБ

НЕ ХВАТАЕТ ПАМЯТИ

и программа завершилась. Петя тихо и истерично захихикал. Памяти тебе, сволочь, не хватает? Будет тебе память. Завтра.

Когда прошло напряжение работы, он почувствовал сильную усталость. Голова все еще болела. Глаза под опухшими веками покраснели и слезились. Не раздеваясь, он упал на диван и забылся тяжелым сном.


* * *

В полупустом салоне рейсового «Икаруса» было холодно и мерзко воняло дизельным дымом. Больше всего Петя не выносил эту комбинацию – холод и дизельный дым, проникающие из всех щелей громыхающего салона. Особенно на голодный желудок. Его начинало подташнивать. Он не позавтракал утром, потому что не хотел есть, а теперь в нем наконец-то проснулся зверский аппетит. Температура снизилась до 37 и 2, головная боль прошла, но Петя с внутренней тревогой чувствовал, что в его здоровье произошли некие серьезные и пугающие сдвиги – настолько пугающие, что он даже не решался обратиться к врачу. Интуитивно он понимал, что доигрался. Все эти эксперименты с Кинетическим Червем не прошли даром. Кирпичи мира мелко и незримо дрожали в своих гнездах, готовые рассыпаться пылью небытия. В то же время Петя чувствовал странное отупение и безразличие ко всему. Бессмысленная круговерть в голове все не прекращалась, и он не всегда понимал, кто он и где находится, теряя себя в наблюдении за проплывающими мимо заиндевелого окна серыми березовыми рощицами, растущими на обочинах пригородной дороги.

Автобус затормозил, нехотя отворились двери, испуская недовольное шипение. Петя спрыгнул со ступенек на обледеневший асфальт и вместе с небольшой толпой приехавших зашагал к огороженному железобетонными плитами периметру с ярко-желтым матерчатым транспарантом «РАДИОРЫНОК» над входом.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6