Закладка высотных зданий

Все московские высотные здания были заложены в один день – 7 сентября юбилейного 1947 года. Столица России и СССР намеревалась войти в свое девятое столетие с ранее невиданными по высоте зданиями – символом триумфа военных и трудовых побед. Вот как писала об этом событии газета «Советское искусство»:

«В день восьмисотлетнего юбилея столицы состоялась закладка восьми многоэтажных зданий, которые, по предложению товарища Сталина, будут сооружены в Москве.

На митинг, посвященный закладке самого высокого, 32-этажного, здания собрались трудящиеся Ленинского района. Этот дом, в котором будет 750 жилых квартир и 520 рабочих комнат, сооружается на Ленинских горах, на берегу Москвы-реки. Перед трибуной – сложенный из кирпича столбик, к которому прикреплена бронзированная плита с надписью: «Здесь будет сооружено 32-этажное здание. Заложено в день 800-летия города Москвы 7 сентября 1947 года».

На митинге выступил действительный член Академии архитектуры СССР Б. Иофан – один из авторов проекта будущего здания. Одно из 26-этажных зданий было заложено в Зарядье близ Кремля, второе – на территории мраморного завода Метростроя, где будет проходить красивейшая магистраль столицы – Новый Арбат.

В этот же день в разных районах Москвы была произведена торжественная закладка пяти шестнадцатиэтажных зданий» [42].

В целом на фоне торжественного празднования юбилея столицы такое событие, как закладка многоэтажных зданий, никаким особенным образом отмечено не было. Ни одно специализированное строительное издание не посвятило ему отдельного материала.

В чем же причина этого?

Таких причин могло оказаться несколько. Во-первых, в тот момент еще не были подготовлены проекты. Раз их не имелось, значит, разговор об архитектурных образах высотных зданий мог вестись очень обобщенно. Возможно, не были окончательно утверждены и авторские коллективы. Ведомства, которым поручили осуществление высотных строек, в тот период могли заниматься проведением закрытых конкурсов, если только такие конкурсы вообще проводились. Лишь Б.М. Иофан выступил на митинге в качестве автора будущей высотки на Ленинских горах. Его назначение к тому моменту являлось вопросом уже вполне решенным.

Во-вторых, закладка многоэтажных зданий, как декларативное мероприятие, являлось не столь важным событием в архитектурной жизни. Все помнили печальную историю Дворца Советов. А выступление на митинге Б.М. Иофана, автора этого несбывшегося памятника высотой 415 м, могло только подкрепить возникшее ощущение утопичности начинания. В любом случае в прессе не спешили с публикациями. В 1947 году страна лежала в послевоенных руинах – трудно было всерьез представить, что колоссальные силы будут брошены не на восстановление хозяйства, а на высотное строительство в столице.

Существовала и третья причина: редакции газет и журналов, освещавших ход праздничных мероприятий, предварительно могли получить четкие указания на предмет того, что следовало писать, а что не следовало. Информация выдавалась небольшими порциями и только в определенных изданиях. Вот, к примеру, в «Огоньке», который отнюдь не являлся архитектурно-строительным журналом, были опубликованы редкие фотоснимки, благодаря которым мы сегодня можем узнать, как выглядели те самые бронзовые таблички.

Событиям был посвящен следующий абзац:

«В 13 часов дня происходит закладка многоэтажных зданий в разных пунктах Москвы. Только один час проходит между закладкой памятника основателю Москвы Юрию Долгорукому и закладкой многоэтажных зданий. Но вся душа Советской страны проходит перед нами в течение этого часа: далекое прошлое Руси, воин на коне, в шлеме и кольчуге, указывающий рукою вниз: «Здесь быть Москве», – и гигантские, многоэтажные дома, построенные по последнему слову техники для людей социалистического общества, для строителей коммунизма, для новых людей»[43].

Постановление Совета министров СССР «О строительстве в г. Москве многоэтажных зданий» от 13 января 1947 года предписывало разработку проектов и их реализацию ряду серьезнейших ведомств, таким как Министерство внутренних дел, Министерство строительства военных и военно-морских предприятий, Министерство путей сообщения, Министерство авиационной промышленности. Эти ведомства сами по себе являлись достаточно закрытыми. Информация об архитектурных конкурсах, которые могли проводиться ими, до сих пор нигде не оглашена, хотя сам факт их проведения неоднократно упоминается в ряде монографий. Все эти ведомства располагали мощными строительными базами. Исключение составляло только Управление по строительству Дворца Советов, которое должно было осуществить строительство высоток на Ленинских горах и в Зарядье. Впоследствии возглавить по совместительству строительство этих зданий поручили А.И. Комаровскому, руководившему в конце 40-х Главпромстроем МВД СССР.

А были ли на самом деле архитектурные конкурсы? Усомниться в этом позволяет тот факт, что в сентябрьском номере журнала «Архитектура и строительство» за 1947 год главный архитектор столицы Дмитрий Чечулин уже перечисляет основных действующих лиц. «Архитекторы Б. Иофан, А. Душкин, В. Гельфрейх, А. Ростковский, М. Посохин, А. Мндоянц, Л. Поляков и др. работают над проектами высотных зданий»[44].

Д.И. Чечулин не указывает в числе архитекторов себя, однако упоминает А.К. Ростковского, своего соавтора по проекту дома на Котельнической набережной. Эта цитата позволяет понять, что авторы проектов высотных домов заранее назначались по линии тех или иных ведомств. Логика этих назначений исходила, скорее всего, из конкретных обстоятельств. К примеру, еще в 1939 году президиум Моссовета в порядке перестройки планировочного и проектного дела преобразовал отдел проектирования в управление, установив основной принцип проектных работ – закрепление за каждой мастерской определенных территорий и считая необходимым вести комплексное ансамблевое проектирование. Постановление президиума Московского совета, в частности, указывало, что «…руководитель мастерской является ответственным лицом за архитектурное качество всех сооружений и построек, возводимых на закрепленных за этой мастерской магистралях, площадях или набережных, независимо от того, кем эти сооружения проектируются»[45].

Лауреат Сталинской премии художник Д.А. Налбандян. Иосиф Виссарионович Сталин в Кремле

Неудивительно, что назначение авторских коллективов и их руководителей ряда высотных зданий могло быть осуществлено по этому территориальному принципу. Достаточно сказать, что В.Г. Гельрейх и М.А. Минкус начали работу по проектированию административного здания на Смоленской площади еще в 1946 году, этажность сооружения колебалась в разных вариантах от 9 до 40 этажей. Несмотря на множество выполненных эскизов, предварительная работа не привела к достаточным результатам, так как не было твердого задания и ясных требований, предъявляемых к сооружению[46].

А.Н. Душкин возглавлял архитектурную мастерскую МПС, следовательно, его привлечение к работе над административным зданием МПС являлось вполне логичным. Кроме того, при строительстве здания на Красных Воротах применялось интенсивное замораживание плывунных грунтов, этот уникальный прием ранее широко использовался в транспортном строительстве при прокладке тоннелей, установке опор мостов, устройстве насыпей в сложных условиях. Строительство гостиницы на Комсомольской площади было поручено Л.М. Полякову, скорее всего, из соображений очень сложных геологических условий на отведенном участке. Л.М. Поляков возглавлял архитектурную мастерскую Гидропроекта, являлся, в частности, автором архитектурного оформления сооружений Волго-Донского канала и проектов нескольких гидростанций. При строительстве высотного здания на месте русла древней реки, ушедшей впоследствии под землю, он применил особый способ устройства искусственного основания из вибронабивных железобетонных свай. Ранее этот прием был широко известен в гидротехническом строительстве при устройстве многометровых фундаментов плотин на равнинных реках.

Даже назначение Б.М. Иофана для выполнения проекта высотки на Ленинских горах имеет совершенно четкое объяснение. Здание должно было составить единую композицию с вертикалью Дворца Советов, работу над проектом которого он возглавлял. Приведенные примеры позволяют уверенно утверждать, что назначение авторских коллективов производилось не из каких-то «закулисных соображений», а из принципов наибольшей целесообразности, из результатов предыдущего опыта авторов и оценки их конкретных творческих возможностей.

Для многих до сих пор оставался открытым вопрос об истинных причинах выбора площадок для закладки и последующего строительства высотных зданий. Бытует множество объяснений, из них далеко не все могут быть признаны справедливыми. Так, автору этих строк приходилось слышать и такое, что места для расположения высотных зданий выбирались астрологами Сталина сообразно планам проведения мистических ритуалов по оживлению вождя после его смерти. Разумеется, этот злонамеренный бред ни в коем случае нельзя принимать на веру.

Идея возведения высотных зданий в Москве восходит к замечательной градостроительной традиции древнерусского зодчества – выделению ведущих сооружений города, обычно высотных (церквей, колоколен, монастырских и кремлевских башен), вокруг которых группировалась остальная застройка. Такая композиционная система была особенно наглядной в Москве, создавая чрезвычайно живописный силуэт города. С конца XIX века в связи со строительством многоэтажных зданий, которое постепенно нивелировало общую высоту, силуэт города изменился, Москва стала терять свой исторически сложившийся облик. Новые высотные сооружения были призваны вернуть ей выразительный силуэт, но уже на новой идей нехудожественной основе.

Московский государственный университет на Ленинских горах. 1970-е гг.

Идейно-художественное содержание ансамбля высотных зданий в системе застройки города было таково, что они становились «центрами притяжения» грандиозных по масштабам новых ансамблей Москвы. Например, новое здание МГУ вместе с Дворцом Советов и Кремлем должно было создать новую композиционную ось внутри Москвы. Согласно замыслу, эта композиция обладала бы не только ярчайшей художественной и градостроительной характеристикой, но и первостепенным общественно-политическим содержанием. В эту ось бы входили: Кремль, где работали руководители партии и правительства; Дворец Советов – памятник сталинской эпохи, крупнейший общественный центр; и новый университет – центр социалистической науки и культуры. Был, правда, момент, о котором предпочитали умалчивать: 100-метровая статуя В.И. Ленина, планировавшаяся на вершине Дворца Советов, была бы обращена лицом к Кремлю и задом к Московскому университету.

Московский Кремль в лучах праздничной иллюминации. Вид со стороны Зарядья. Позади Большого Кремлевского дворца – высотное здание на Смоленской площади. 1970-е гг.

Размещение высотных зданий в городе было глубоко продумано и целиком вытекало из градостроительных условий. Следуя за направлением Садовой улицы – важнейшего кольца города – и расположенные на наиболее выгодных в градостроительном отношении точках, высотные здания на Смоленской площади, площади Восстания и Красных Воротах подчинили своей градообразующей роли обширные городские территории, лежащие далеко за пределами прежнего городского центра. К примеру, здание Министерства иностранных дел, взаимодействуя с архитектурой центра, в то же время основной осью ориентировано на заречную сторону, к набережной, к площади Киевского вокзала, к Можайскому шоссе, то есть к западному въезду в столицу. Здание оформляет въезд в город, замыкая перспективу со стороны Можайского шоссе, является центральным элементом архитектурного ансамбля площади. Вместе с тем здание на Смоленской площади взаимодействует и с высотными композициями на площади Восстания и в Дорогомилове, а с некоторых точек и со зданием МГУ. Одной из них является район Савеловского вокзала, откуда открывается трехцентровая панорама, слагаемая силуэтом МГУ, зданием МИДа и домом на площади Восстания. В свою очередь, сам высотный дом на площади Восстания, расположенный на холме, не только организует пространство вблизи важнейшего узла Садового кольца, но и подчиняет своему влиянию значительные территории Краснопресненского района.

Административное здание у Красных Ворот, которое должно было стать центром планировавшегося крупнейшего архитектурного ансамбля, распространило свою градообразующую роль и далее, влияя на архитектурно-пространственную композицию важного узла магистралей, Садовой, Кировской, Каланчевской улиц и на архитектуру их застройки. Взаимодействуя с высотной гостиницей «Ленинградская» на Комсомольской площади, оно участвует в создании «парадного вестибюля» столицы – площади трех крупнейших вокзалов. В свою очередь, здание гостиницы, расположенное примерно по оси Комсомольской площади, возвышается над ансамблем зданий трех вокзалов и, принимая на себя роль ее архитектурного центра, объединяет их, создает четкий архитектурный облик площади. Оно определяет въезд на Каланчевскую улицу, ведущую к центру Москвы, и в то же время замыкает далекую перспективу, открывающуюся с Краснопрудной улиц[47].

Очевиднее всего представить градообразующее влияние высотных зданий, построенных на набережных Москвы-реки. Набережные реки – главные магистрали города, на которых должны быть размещены лучшие жилые и административные здания. Расположенные вдоль них бульвары и парки – любимые места прогулок и отдыха горожан. Высотные здания, как гигантские ориентиры, отмечают течение реки, сливаясь в гармоничный ансамбль с краснозвездными башнями Кремля. Высотное здание в Зарядье, будь оно построено, вполне могло бы претендовать на роль еще одного выдающегося памятника эпохи. Однако этого не произошло, снесена и гостиница «Россия», остается открыт вопрос о том, какими новыми шедеврами украсится Зарядье в недалеком будущем. В начале 50-х годов многие исследователи отмечали, что строительство высотных зданий на набережных Москвы-реки позволило в исключительно интересной композиционной взаимосвязи объединить живописную природу – извилистую реку, холмы, зеленые массивы на берегах – с монументальной архитектурой. Значение набережных Москвы-реки после их реконструкции и строительства мостов чрезвычайно возросло. Они стали важнейшими транспортными артериями и наиболее живописными магистралями столицы. Река, в свою очередь, также стала важнейшей водной транспортной артерией, превратив Москву в порт пяти морей. Финальным архитектурным эпизодом реконструкции прибрежных территорий сталинской Москвы явилось строительство ансамбля высотного здания МГУ на Ленинских горах, жилого дома на Котельнической набережной и гостиницы «Украина» на Дорогомиловской набережной. К ним также следует прибавить и административное здание на Смоленской площади, фактически участвовавшее своим силуэтом в новом архитектурном формировании набережных.

Панорама Комсомольской площади со стороны Ленинградского вокзала. 1953 г.

Высотные здания, расположенные на повышенном рельефе и видимые издалека, с новой силой поставили перед зодчими значение вопроса о подъездах к столице, о перспективах, которые открываются на город с далеких расстояний. Так, например, при подъезде к Москве по линии Казанской железной дороги художественный образ столицы воспринимается в торжественной перекличке двух мощных вертикалей – высотной гостиницы на Комсомольской площади и административного здания у Красных Ворот. При подъездах к столице со стороны Можайского, Калужского и Варшавского шоссе этот образ прежде всего воплощается в неповторимом облике университетского комплекса. Вслед за этим, несколько в стороне от Можайского шоссе, возникает силуэт высотного здания на Дорогомиловской набережной, и наконец, по оси магистрали раскрывается близкая перспектива на административное здание в центре ансамбля Смоленской площади[48].

Все сказанное не оставляет сомнений в том, что выбор участков для закладки и строительства московских высотных зданий не был случайным, а являлся глубоко продуманным. В сентябре 1947 года после торжественной церемонии закладки высотных зданий главный архитектор столицы Дмитрий Чечулин писал: «Этим высотным зданиям принадлежит большая роль в формировании облика будущей Москвы и в повышении ее архитектурно-строительной культуры. Нет сомнения, что опыт проектирования и строительства высотных зданий и связанный с этим отбор строительных материалов, конструкций, предметов оборудования окажет глубочайшее влияние и на уровень массового строительства. Здесь должны родиться новые высокоиндустриальные методы стройки, наиболее прогрессивные и эффективные конструкции, высококультурные детали и предметы внутреннего оборудования зданий. Но не только в творческом и организационно-техническом, айв градостроительном смысле строительство высотных зданий явится новой, высшей ступенью, еще настойчивее и требовательнее выдвигая перед архитекторами проблему ансамбля и общего силуэта города. Высотные здания в ансамбле города – это спутники будущего Дворца Советов, которые составят важнейший элемент в формировании нового величественного силуэта Москвы Сталинской эпохи»[49].

Тень великого зодчего. Первые проекты высотных домов были забракованы Сталиным…

Тому, кто внимательно читал заметку о закладке многоэтажных зданий в газете «Советское искусство», должно было показаться странным, что в 1947 году на торжественных митингах объявили о закладке совсем не тех зданий, которые построили к середине 50-х.

Судите сами – всякий студент МГУ сегодня знает, что главный корпус имеет не 32, а 36 этажей. Здание в Зарядье, если бы его построили, имело бы согласно проекту 32, а не 26 этажей. Ну и, наконец, ни один из московских высотных домов не был построен в 16 этажей (17 этажей – высотка у Красных Ворот, 17 этажей – гостиница на Комсомольской площади, 22 этажа – дом на площади Восстания и т. д.). Здесь необходимо сделать важную оговорку. Эти данные приводятся без учета верхних этажей малой площади и ярусов внутри шпилей. На практике действительно неясно, следует ли считать их этажами, так же как и технические этажи, что традиционно порождает множество неточностей и опечаток. Так, например, в главном здании МГУ открыты для посещения 32 этажа, выше обывателю пройти нельзя. Это нормально – любой небоскреб в любом городе мира имеет некоторое количество верхних технических этажей. На них никто не живет, и доступ туда ограничен. Однако как велик соблазн сосчитать и их – ведь в высотной арифметике важен каждый метр, «отвоеванный» у неба.