Весь путь русской Голгофы можно уложить в несколько этапов. Период 1917–1924 годов, или ленинско-троцкистский период был временем, когда народы царской империи были переданы под управление сынов дьявола, которые вместо построения светлого будущего занялись истреблением русского народа, христианства и православия. Духовный вектор власти был направлен к дьяволу и имел разрушительную силу истребления всех основ русской государственности и народного духа. С 1924 года по 1964 год этой территорией и народами, проживающими на этой территории, должен был управлять духовный сын Бога Ваала Сталин. Духовный сын Господа Израиля Моисей за сорок лет сумел из духовно аморфной массы путем строжайшего воспитания, безусловной покорности и принудительного отбора и истребления воспитать духовное воинство Господа Израиля, которое успешно решает поставленные задачи и до настоящего времени. Мог бы Бог Ваал прервать этот процесс и раньше времени истребить духовного сына Господа Израиля Моисея? Мог, но, соблюдая духовный вселенский Закон, он этого не сделал, хотя предпосылки и основания для убийства Моисея возникали многократно. Человекоубийцу Моисея, который безжалостно истреблял всех сомневающихся в вере, а также всех тех, кто ставил золото выше веры в Господа Израиля, сами современные иудеи и даже христиане всего мира, принявшие Ветхий Завет как часть Святого Писания, совершенно справедливо считают святым праведником, равным по своему человеческому значению самому Господу Израиля. Разве мог Моисей без физического истребления части собственного народа Израиля создать боеспособную еврейскую нацию для завоевания Палестины? Нет, не мог. Жертвы соплеменников были оправданы будущими победами, и если бы не было этих жертв, не было бы и побед. За 16 лет до начала войны и во время Второй мировой войны советские народы понесли неисчислимые жертвы, но и грехи их богоотступничества и цареубийства были более тяжкими, чем грехи сомневающихся иудеев, которые хотели променять будущие страдания и радость побед на золотого тельца и египетский виноград, прозябая в наемниках у богатых египтян. Под руководством Сталина советские народы совершили победу не только над объединенными полчищами обманутых европейских народов, но и над носителем мирового зла в лице Гитлера и его помощников. Вот за эту победу все забесовленные носители мирового зла и возненавидели Сталина, поливая его жизнь и его эпоху проклятиями, превращая Сталина в страшного монстра и человеконенавистника.

Те люди, которые хранят в себе частицы божественного духа и верят в истину и божественную справедливость, давно простили Сталину его человеческие прегрешения и огромные человеческие жертвы, положенные на алтарь Победы. Духовное значение Великой Победы сил справедливости над силами мирового зла, сохранение русского народа и территории Бога Ваала как удерживающей силы в будущих войнах и сражениях с носителями дьявольского духа имеет более ценное значение для самого русского народа и для всего мирового человечества, чем все человеческие жертвы, положенные на алтарь Победы. За сорок лет правления с 1924 по 1964 год Сталин мог бы создать мировую божественную империю невиданной мощи. Дело шло к этому, и Господь Израиля не выдержал установленного срока, совершил беззаконие и с помощью своего тайного служителя Берии физически уничтожил Сталина в марте 1953 года. За двадцать девять лет правления Сталин придал народам СССР имперский вектор духовного противостояния мировому злу, и этот вектор стал головной болью всех тайных и явных сынов дьявола. Совершившего тяжелейшее преступление перед всем мировым человечеством и перед Богом Ваалом беззаконника Берию Господь Израиля уничтожил руками наиболее подходящего и единственного кандидата на пост руководителя партии и государства из ближнего окружения Сталина, которым и был Никита Сергеевич Хрущев. Единственность и неизбежность возвышения Хрущева до партийного диктатора и авторитарного руководителя СССР определялась тем, что в молодости он был активным троцкистом, тайно ненавидел Сталина и, опираясь на идеи Троцкого, мог стать хорошим провокатором и поджигателем мирового конфликта. Как раз в 1953–1964 годы вместо беззаконно уничтоженного Сталина страну и партию возглавил не ставленник народа и не ставленник Бога Ваала, а лучший кандидат из всех возможных кандидатов в лице авантюриста Хрущева. Выбор на него пал не по его талантам, а по его духовной близости к Господу Израиля. В 1954 году он озаботился передачей Крыма от РСФСР Украинской ССР. В те времена это казалось несущественной уступкой, и решение о передаче Крыма было легко утверждено Верховным Советом СССР. Тот дух, который руководил практическими действиями Хрущева, заранее знал о будущем распаде СССР, а значит, и знал, что Крым станет главным яблоком раздора между кровно и духовно родственными народами России и Украины.

Развенчание культа личности Сталина и обвинения Сталина и Берии во всех человеческих, законных и беззаконных жертвах и преступлениях коммунистической эпохи, начиная с 1917 года и по 1953 год, включая и огромные человеческие жертвы периода Отечественной войны 1941–1945 годов, были призваны истребить в человеческих душах и сердцах советского народа искреннюю, инстинктивную любовь к Сталину как духовному сыну Бога Ваала и как единственному человеку, сумевшему развернуть духовный вектор человеческих душ советских людей от дьявола к Богу Ваалу, а через него к Богу-Отцу, Сыну и Святому Духу. Через осуждение Сталина Хрущев воспитывал в народе презрение к своему прошлому. В это же время Хрущев с яростью и остервенением ломал сталинские государственные органы управления и под видом строительства коммунизма и стирания граней между городом и деревней неистово уничтожал и истреблял реликтовый дух российского крестьянства и с корнем вырывал из глубинных российских деревень наследственные остатки потомственных крестьянских родов и поколений. Хрущев был главным лжецом и клеветником мирового уровня, который по своей наглости и вере в собственные выдумки превзошел всех прошлых специалистов в этой области. Чего стоит только его одна ложь о построении к 1980 году в СССР коммунистического общества.

А какова убедительность и пропагандистская сила этой лжи, если в нее поверила не только партия, но и большинство советского народа вместе с его материалистической наукой и институтами марксизма-ленинизма? Именно Хрущев сделал ложь и двуличие основой государственной политики партии и государственных органов управления всех уровней и ступеней. После Хрущева государственные интересы и цели партийно-государственной верхушки, направленные на духовное разложение советского народа с помощью лжи и двуличия, стали тайной за семью печатями. Всегда декларировалось одно, а делалось прямо обратное тому, что декларировалось. Особое внимание обращалось на разрушение сталинской системы государственного планирования. Но эта система была так прочна, что даже в эпоху Брежнева позволяла за три года скооперировать и обеспечить государственными заказами две с половиной тысяч предприятий, чтобы наладить, например, серийное производство атомных подводных крейсеров 667-А проекта. Чудовищность хрущевской эпохи «оттепели» и ее разрушительные последствия для нашего будущего и для будущего всех народов мира еще требует своего осмысления и оценки.

Но кроме внутреннего всеобщего принуждения и духовного двуличия, разрушающе действующего на сознание и народный дух во всех производственных, творческих и управляющих сферах советского народа, Хрущев в 1962 году спровоцировал международный конфликт и поставил мир на грань третьей мировой войны с применением термоядерного оружия. До этого конфликта ненависть к СССР подпитывалась непрерывными провокациями и агрессией США и стран блока НАТО и носила чисто пропагандистский характер, в который не верило подавляющее большинство населения земного шара. В ноябре 1962 года Хрущев открыто продемонстрировал миру свое волчье обличье и вместо сталинской политики сдерживания мировых сил зла нагло потряс перед всем миром термоядерным оружием, разместив стратегические ракеты с ядерными боеголовками на острове Куба. Конечно, носители духа дьявола испытали шок и трепет, но тут же воспользовались этим моментом, чтобы обвинить СССР как империю зла и носителя агрессивных планов уничтожения не столько капиталистического мира, сколько всего земного человечества. Ничто в таких масштабах не нанесло международного вреда коммунистической идее и миролюбивому имиджу Советского Союза, как агрессивный демарш Хрущева 1962 года. Этот демарш оправдал наращивание военной мощи стран Запада и показал людям всей земли, что, именно СССР и страны Варшавского блока и являются главной угрозой для их жизни и национальной независимости. Можно много говорить о преступлениях лично Хрущева и его клики перед российским крестьянством и советским народом, но эти запоздалые слова уже ничего не изменят в нашем будущем. Если объединить одним понятием эпоху Хрущева, то надо сказать, что с помощью лжи и принуждения ему удалось значительно «подправить» за одиннадцать лет тоталитарного правления духовный вектор развития советского государства. Благодаря ему всякая созидательная творческая работа по количественному наращиванию материальных ценностей и военно-экономической мощи государства приводила к постепенной, но неизбежной духовной деградации как самих «созидателей», так и органов партийно-государственного управления и планирования на всех ступенях иерархической лестницы, от верхних этажей управляющей элиты до самых нижних этажей исправительной системы и уголовного мира. Страна осваивала космос, укрепляла свою военную и экономическую мощь, но все эти видимые успехи за счет двуличия и лжи приводили к разрушению человеческого духа и к духовной деградации советского народа.

Празднование Дня Победы и угроза войны

Вот сейчас многие задумались, почему же ни во времена Сталина, ни во времена Хрущева не проводились праздничные парады и День победы 9 мая не отмечался бряцаньем оружия и демонстрацией военной мощи? Ясно, что Сталин этого не делал потому, что не хотел лишний раз показывать миру советский народ как победителя мирового зла и не хотел лишний раз будить в звере ненависть к советскому народу. И без военных парадов США уже с 1946 года планировали превентивные ядерные удары по двадцати крупным городам Советского Союза. И если бы во времена Сталина в стране не было создано ядерное оружие возмездия, то по своему извечному прагматизму Америка не упустила бы шанс пустить свое собственное ядерное оружие в дело, чтобы эффективно использовать вложенные в его разработку миллиарды долларов. Собственно говоря, Бог Ваал и позволил Берии физически уничтожить Сталина, чтобы спасти мир от ядерной катастрофы. Фигура Сталина даже при абсолютном миролюбии СССР в послевоенный период была для духа дьявола и его духовных сынов как красная тряпка для быка. Если бы Берия не убил Сталина в марте 1953 года, то в 1955–1957 годах США обязательно бы спровоцировали мировой конфликт и развязали против СССР и восточноевропейских стран социалистического лагеря третью мировую войну с применением ядерного оружия. Через жертву своего духовного сына Сталина Бог Ваал спас мир от ядерной катастрофы. Но не только это! За беззакония дьявола, по духовному вселенскому Закону, Бог Ваал получил законное право нанести в любой момент ответный удар по сынам и пособникам дьявола и носителям дьявольского духа. Это право Бога Ваала и страх неизбежного наказания, а также беспримерная покорность и терпение русского народа принудили Ельцина добровольно оставить пост главного разрушителя Российского государства и передать правление не в руки злобного ненавистника русского народа Немцова, а в руки духовно порядочного человека Владимира Владимировича Путина. Так что, преждевременная насильственная смерть Сталина стала мистически и духовно спасительной жертвой, которая уберегла мир от термоядерной катастрофы и спасла Россию от развала и разрушения, дав ей шанс в конце времен стать духовным фундаментом земного человечества.

Хрущев же не проводил военные парады в честь Дня победы 9 мая не потому, что был миролюбив, а потому, что любой парад стал бы напоминанием, что единственным организатором этой победы, как и главным устроителем послевоенного мира, был Иосиф Виссарионович Сталин. В свое время Хрущев плясал перед Сталиным, как в древние времена царь Давид плясал перед Ковчегом Завета, но как Давид был двуличен, служа одновременно Богу и дьяволу и даже став посредником между ними, так и Хрущев был лжив и двуличен, служа одновременно Сталину и дьяволу. Но Сталин никогда не обманывал Хрущева, а вот дьявол его обманул, пообещав за убийство Берии способствовать построению в СССР коммунистического общества к 1980 году. Разве можно было без поддержки духа дьявола объявить во всеуслышание абсурдную ложь, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме»? А Хрущев не только высказал эту ложь перед лицом всего земного человечества, но и, как дятел, вдалбливал ее в народное сознание при каждом своем выступлении. Скоро не только генсек, но и вся пятимиллионная КПСС вместе с советской наукой только и твердила: «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Что это было? Временное помутнение разума двухсотмиллионного народа и пятимиллионной партии или намеренная провокация дьявола, чтобы опозорить советские народы перед лицом земного человечества и превратить не лично Хрущева, а всю партию и весь советский народ в жалких лжецов и двуличных авантюристов. Не имеет смысла устанавливать истину, ибо нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Однако Хрущев сделал двуличие и ложь государственной политикой и этот факт не вызывает никаких сомнений. Заслугу великой победы он приписал коммунистической партии, хотя партия по своему уставу, когда решения высшего органа являются обязательными для исполнения низшими органами, всегда исполняла не самостоятельную роль, а роль мощного инструмента в руках генсека и подчиненного его воле Политбюро. Ведь если бы члены партии не подчинялись генсеку Хрущеву, то они никогда не посмели бы поставить неосуществимую задачу построения коммунистического общества в СССР к 1980 году. При этом я исхожу не из того, что народы СССР в 1950—1980-х годах были не готовы к построению коммунистического общества. Я исхожу из того, что ни в наше время, ни во все будущие времена никакой народ земли не может построить коммунистического общества в силу того, что человеческий дух телесного человека очередных поколений земных людей со временем не совершенствуется, а деградирует. Разве может носитель подлого духа без насилия над его личностью, без принуждения и даже без веры в Бога добровольно стать справедливым и праведным человеком, возлюбившим своих близких и других людей на Земле, как самого себя? Эта ложь о коммунизме очевидна и не требует никаких доказательств, но, тем не менее, после отстранения в 1964 году Никиты Хрущева от власти духовный вектор партийно-государственной лжи и двуличия не претерпел существенных изменений. Примечательно, что Хрущева отстранили от власти, именно в 1964 году, в год, когда при власти Сталина СССР стал бы несокрушимой божественной империей, а сама коммунистическая партия была бы полностью ликвидирована, передав свои функции духовного воспитания православной церкви и исламу. Но это только гипотетические предположения. Дух дьявола и носители дьявольского духа зла и зависти спровоцировали бы термоядерную войну и уничтожили бы земное человечество, но не допустили бы того факта, чтобы к 1964 году СССР возвысился до уровня мировой божественной империи.

Сталинская авторитарная империя – единственный путь уничтожения фашистского тоталитаризма Европы

У индустриализации с помощью сельского крестьянства не было альтернативы, и всеобщая коллективизация с принудительной высылкой зажиточных крестьян на периферию и окраины страны, а также в будущие индустриальные центры Урала и Сибири стала единственным бескровным способом формирования свежего и работоспособного человеческого потенциала для укрепления индустриальной мощи нашей державы. Может быть, в этом заключалась не мудрость вождя Сталина как человека, а мудрость Бога Ваала, который заранее готовил свою территорию к обороне от смертельной угрозы гитлеровского нашествия? Кто знает, но факт остается фактом, принудительная депортация и выселение «кулаков» и зажиточных крестьян из крестьянских общин из факта общенациональной трагедии всего через 10–20 лет стало фактом национального спасения не только самой России, но и национальных образований всей Европы. Ведь вслед за принудительными переселенцами создавать «кулацкий поселок» Кола на окраинах Мурманска или просто «кулацкий поселок» без всякого названия на окраине Северодвинска, как и на окраинах всех будущих индустриальных центров Урала и Сибири, ринулись десятки миллионов добровольных переселенцев из числа тех крестьянских семей, которые по своему наследственному трудолюбию верили в свои силы и не захотели идти в колхоз, предпочитая быть единоличниками. Уже как бы законная советская власть после создания колхозов обложила единоличные хозяйства непомерными налогами и ставила их семьи на грань полуголодного существования. Представьте себе единоличника, который не по принуждению, а из-за любви к труду трудится с утра до вечера, но живет даже хуже соседа-колхозника. Причем этот колхозник раньше был бедным потому, что не любил работать, а теперь «бьет баклуши» на какой-нибудь колхозной должности, но пользуется большим огородом, да еще и что-то получает на «трудодни» из продуктов и зерновых на прокорм своей семьи.

Но я особо подчеркну, что крестьяне-единоличники во время первых лет сплошной коллективизации целыми семьями покидали насиженные места и уезжали на индустриальные стройки не за длинным рублем и комфортом городского бытия, а потому, что советская власть и колхозное руководство создавали им на местах невыносимые экономические условия для продолжения сельской жизни. Их огороды «обрезали» по государственным постановлениям и превращали в сорные пустыри, которые колхоз никогда не использовал. Выгон поголовья личного скота на земли колхоза был запрещен, а каждое деревцо и куст растения на приусадебном участке облагались земельным налогом. Каждая личная корова в домашнем хозяйстве, теленок, овца и даже новорожденный ягненок облагались подоходным налогом. Это был абсурд коммунистической тупости и ненависти к крестьянину, но от этого абсурда была и великая польза государству. Ведь не эмигранты-гастарбайтеры, а бросившие свое имущество и убежавшие с насиженных мест крестьянские семьи и стали реальным фундаментом для проведения в сжатые сроки строительства великих строек социализма и перевода сельскохозяйственной страны на рельсы индустрии и промышленного машиностроения. Многие крестьянские семьи так были привязаны к своей «малой родине» и деревенскому быту, что добровольно из «единоличников» становились членами колхоза. Вот эти бывшие «середняки» и «единоличники» и стали главной тягловой и производительной силой колхозного производства, кормя своим трудом и своей «горбушкой» многочисленных нахлебников и бездельников из числа бывших бедняков, которые составили духовное ядро новой управляющей структуры. Эта новая структура называлась «Правление колхоза», во главе с председателем-погонялой. Жесткая система колхозного управления и добросовестность рядовых колхозников, которые в первом и вторых поколениях еще не разучились трудиться на совесть, даже ничего не получая взамен за свой труд, и стали сельскохозяйственной основой фундамента будущей победы над объединенной Европой. Все, что здесь сказано, подтверждено художественной прозой и кинофильмами той поры, только в этих фильмах и прозе истинные причины событий и их цели завуалированы коммунистической пропагандой и выпячиванием роли партии и командных партийцев. Трудовой энтузиазм масс был неподдельным, но его истоки заключались не в партийном руководстве, а в крестьянском духе рядовых рабочих и колхозников, которые не умели и не могли плохо работать.

Духовная и материальная структура советских колхозов

В духовном плане структура советской власти и коллективной формы колхозного производства представляла собой перевернутый вершиной вниз духовный треугольник, в котором наследственные представители деградированного человеческого духа командного звена занимали направленную вниз, к дьяволу, вершину треугольника. Как форма землевладения колхоз полностью копировал сельскую общинную форму, так как земля, являясь общегосударственной собственностью, навечно была закреплена за членами колхоза, а значит, являлась их пожизненной коллективной собственностью. Но в царские времена сельская община жила по законам земского самоуправления. Она сама выбирала себе руководителей, при общем сборе, путем жребия делила земельные наделы между главами крестьянских семей и во всех внутренних вопросах землепользования была полностью независима от государства. С государством земская община была связана только тем, что производила наборы рекрутов для службы в армии и осуществляла сбор и поставку твердо установленного и заранее известного налога на землепользование, в виде части урожая тех видов сельскохозяйственных культур, которые были традиционными для данной местности и приносили наиболее высокие урожаи. Каждая крестьянская семья могла по своему усмотрению продавать избытки урожая самостоятельно и через кооперативные органы внутри общин или объединения нескольких общин районного или губернского уровня. Налицо была высочайшая степень самостоятельности и саморегуляции земского общинного самоуправления. Община самоочищалась как от особо богатых, так и от особо бедных. В колхозах система управления была перевернута с ног на голову. Во-первых, сельсовет не имел на селе никакой реальной власти, кроме сбора налогов, учета новорожденных и регистрации брака. Но все равно председатель сельсовета относился к разряду номенклатуры, и его номинально избирали только после представления райкомом партии.

Номенклатура председателей колхозов. Тридцатитысячники и партийцы

Огромные полномочия хозяйственной власти были предоставлены председателю колхоза, но редко какой председатель был из местных жителей, чаще райком привозил на общее собрание своего номенклатурного ставленника и марионетку и всеми правдами и неправдами протаскивал его кандидатуру на общем собрании методом открытого голосования простым поднятием руки. Те, кто постарше, помнят про «тридцатитысячников». Это были потомственные рабочие-партийцы Путиловского, Ижорского и других заводов Ленинграда, которые потеряли наследственную связь с землей и забыли, что такое сельскохозяйственный труд и сельскохозяйственное производство. Вот их и назначали председателями колхозов, особенно в те места, где не было помещичьих имений, а значит, и не было достаточного количества духовно развращенных людей из числа «дворовой челяди», чтобы применять насилие и произвол над сельским крестьянством. Они не были «безродными космополитами», а были русскими по своему происхождению с крестьянскими корнями. Но в духовном плане они были «безродными космополитами», забесовленными идеей мировой революции, и были обязаны при исполнении председательских функций не столько заботиться о выполнении государственного плана поставок сельхозпродукции, сколько о воспитании «нового человека». А таким «новым человеком» они считали самих себя, коммунистов-интернационалистов, потерявших наследственную связь с крестьянским духом и готовых ради мировой революции превратить всех своих колхозников в свое духовное подобие.

Деревня, в которой я родился, никогда не знала крепостного права и не кормила помещика. Вот поэтому, в период моего раннего детства там и был председателем один из таких рабочих-тридцатитысячников. Фамилии его я не знаю. Позже председателем стал не местный житель, а назначенец района по фамилии Муратов. Самого его я никогда не видел, а с его сыном Анатолием Муратовым, очень прилежным, послушным и болезненным юношей я закончил в одном классе десятилетку. Никто Муратова в школе не обижал, но и особой дружбы с ним не водили, не потому, что он был сыном председателя, а в силу его собственной болезненности и отчужденности. Дочь председателя, если не ошибаюсь, Нина Муратова, тоже училась со мной в одном классе до восьмого класса. Она рано созрела как девушка, была очень красива, а ее щеки пылали здоровым румянцем. Я был какое-то время тайно в нее влюблен, но никогда не выказывал своих чувств. Потому, что сам себе казался по сравнению с ней «недоразвитым» подростком, на которого такая красивая и рано созревшая девушка не может обращать никакого внимания. Куда ее отец перевел после семилетки, я не знаю. Юность забывчива, и новые впечатления скоро вытеснили Нину Муратову из моей юношеской памяти. Хотя «тридцатитысячники»-председатели предшествовали моему появлению на свет, но я их помню. Потому, что их «геройство» воспевалось в стихах и в художественной прозе, а также их судьбе были посвящены лучшие фильмы о деревенской жизни. Совершенно очевидно, что если бы не было жестокого партийного контроля, за командными кадрами колхозной деревни и принципа номенклатурного назначения не по деловым качествам, а по партийным качествам готовности исполнения самых безумных и абсурдных указаний центральной власти, то уже через пять-шесть лет колхозная деревня самостоятельно перевернула бы духовный треугольник системы управления, вершиной вверх и вернулась бы к традиционным принципам земского самоуправления.

Трудолюбивый и независимый сельский труженик, которого называли «частнособственником», всегда был головной болью либеральных партийных функционеров и вызывал своим трудолюбием и независимостью их ненависть, доходящую до страха и истерики. Этими чувствами и продиктованы многие решения по сельскому хозяйству в период хрущевского правления. Надо сказать, что благодаря предвоенным усилиям Сталина к началу войны вождь ликвидировал всякую партийную оппозицию и превратил центральный аппарат партии в рабочий инструмент для исполнения своей воли. С началом Великой Отечественной войны центральная духовная структура государственного управления повернулась вершиной вверх и стала представлять собой подобие духовной структуры царской России, но наличие партии и безбожный фундамент марксизма-ленинизма не могли исчезнуть сами по себе и сохраняли в низовых звеньях номенклатуру еще ленинских кадров, среди которых были и «тридцатитысячники». Никакого возврата к системе земского самоуправления в этих условиях не могло произойти и не произошло. Как во время войны, так и в послевоенное время государство и партия нуждались в прогнозируемых поставках сельхозпродуктов. Из колхозного производства в первые дни войны было реквизировано все поголовье лошадей, которое являлось главным подспорьем сельскохозяйственного производства. В нашем колхозе да и в других колхозах страны на полях и фермах работали только женщины, а в качестве тягловой силы использовали пару быков, а часто и сами впрягались в плуг вместо лошади. В это время председателем колхоза оставался здоровый мужчина-тридцатитысячник, сохраненный на своей должности по «брони» райкома. Его не брали на фронт, считая, что его контроль и руководство, а главное, обеспечение выполнения плановых заданий столь же важны для страны, как и участие в боевых операциях.

Но ведь колхоз не ГУЛАГ, за женщинами, работающими на полях и фермах, не поставишь «вертухаев» и надсмотрщиков. Они честно работали с утра до ночи, не за страх, а на совесть, так как были крестьянами и еще не потеряли наследственной любви к земле, скоту и физическому труду. Не партийное руководство безграмотных в сельском хозяйстве бывших рабочих-тридцатитысячников, а наследственное трудолюбие женской части крестьян глубинных деревень и сел позволило во время войны обеспечить надежные поставки продовольствия для десятков миллионов воинов Советской Армии, тружеников индустриальных центров и городского населения огромной страны. Ведь фронт не голодал, и подавляющие объемы продовольственных продуктов страна производила собственными силами – из того, что производили колхозы. Я не знаю, какие объемы в процентном отношении составляли американские поставки продовольствия по ленд-лизу, но все аналитики отмечают, что они были лишь незначительным подспорьем в продовольственном обеспечении СССР во время войны, а главным кормильцем и спасителем фронта и тыла оставалось колхозное производство. По сравнению с довоенным периодом обобщенный духовный треугольник развернулся на 60 градусов и стал соответствовать божественному устроению и структуре империи. Но сотни тысяч колхозов продолжали оставаться духовными химерами, где власть принадлежала не лучшим и честным людям деревни, а партийным функционерам, погонялам-надсмотрщикам, тайным и явным пьяницам, духовное двуличие которых позволяло им гибко реагировать на мнения «верхов» и исполнять любые абсурдные указания ради сохранения собственной власти. Власть является огромной силой для духовного подчинения развращенных человеческих душ. Настоящий крестьянин, в царские времена избранный системой земского самоуправления исполнять управленческие обязанности, воспринимал их не в радость, а как тяжелую дополнительную ношу и обузу.

Испытание властью

Любая власть является испытанием, соблазном и искушением для души человека. Она проверяет человеческий дух на наследственную прочность. И во все времена власть затягивала человека в омут своего круговорота вседозволенности и постепенно превращала его в своего раба, а значит, и в раба того человека, который стоит по должности выше конкретного носителя власти. В земской общине крестьянин, временно избранный исполнять руководящие должности, никогда не прекращал ведения собственного хозяйства. Он был плоть от плоти крестьянином и самодостаточным хозяином, поэтому после исполнения срока своего служения земству с радостью возвращался на привычный круг своего крестьянского труда, никак не жалея о потерянной власти. Я не идеализирую земство, как и всю систему иерархии управления в царской России. Ведь власть является особым видом дьявольского искушения, поэтому и в земствах было немало людей, которые использовали власть в личных целях, а затем власть так затягивала их в свой грязный омут, что они уже не могли вернуться к повседневному крестьянскому труду и всеми правдами и неправдами держались за рычаги власти. Главное, что дает власть человеку, это ложное ощущение, что ты лучше других, умнее других и выше других не по должности, а по своему человеческому духу. Даже небольшая руководящая должность позволяет человеку почувствовать себя «сверхчеловеком», избранным из толпы не по воле случая, а по своим особым человеческим качества. Как раз наиболее развращенней человек, попавший во власть, начинает испытывать чувство счастья и полноты жизни, которое не давало ему занятие тяжелым крестьянским трудом или какой-либо другой работой по производству материальных ценностей. Советская власть, партия, колхозное производство со времен октябрьского переворота и до окончания Второй мировой войны воспитала на местах миллионы таких номенклатурных работников и властителей, которые не умели ничего делать другого, кроме как управлять людьми, транслировать указания центра, проверять исполнение, производить разносы и наказания и докладывать об исполнении. В художественных фильмах и прозе тех времен немало показано партийных работников, которые «работают» на износ, с раннего утра и до глубокого вечера перемещаются по районной глубинке, иногда даже ночуют в отдаленных деревнях в непривычных условиях крестьянского быта. Такие имитаторы бурной деятельности были образцами поведения и героями литературных произведений. Но вы вчитайтесь в тексты произведений! Что производят эти беспокойные партийные руководители района или области? Они ничего не производят, а как раз «давят» и уничтожают тех, кто пытается что-то производить, помимо их воли и желания, проявляя независимость и самостоятельность.

Хрущев и советское безбожие

Хрущеву советский народ простил его ложь и двуликость, а его смерть не от человеческих рук, но по естественным причинам говорит о том, что и дьявол был весьма доволен его земной деятельностью. Недаром забесовленные носители подлого духа и ненавистники русского народа прославляют Хрущева как духовного отца детей «оттепели», которые стали ядром инакомыслия, приведшего не к духовному возрождению советского народа, а к развалу СССР и гибели биполярного мира. Но завидовать человеческой судьбе Хрущева не стоит даже духовным детям «оттепели». Помните, как он богохульствовал и потрясал кулаком, угрожая Иисусу Христу вытравить дух православия из русского народа и уничтожить последнего попа? Даже с использованием слепого, вернее ослепленного партийного механизма слепой поводырь не смог ни построить коммунизм, ни уничтожить православие. Если бы Хрущев не был руководим духом дьявола, то чем бы помешало православие построению коммунизма? Он обязательно предстанет перед Судом Божьим и будет за свою ложь и двуликость наказан по вселенским божественным законам и по той «Книге Жизни», которую он оставил после себя для Сына Божия, Иисуса Христа. По сути дела, генсек Брежнев и руководимое им Политбюро, категорически запрещая всякие качественные изменения государственно-политической и экономической структуры советского общества, продолжили дьявольское дело Хрущева и встали на путь осознанного духовного разложения всех производительных, творческих и управляющих структур советского общества. Те элементы смертельно опасного троцкизма-ленинизма, которые внес Хрущев в государственно-политическую систему, продолжали тайно работать и духовно разлагать все советское общество от верхних этажей власти до уголовного мира и криминальных авторитетов.

Оттепель Хрущева как начало духовной гибели государства

В повседневности крестьянских буден хрущевской эпохи много было нелепостей и текущих трудностей бытия, но несчастных нищих и голодающих, которые бы ходили с сумой по городам и весям в годы войны и первые послевоенные годы, уже не было. Культурная интеллигентская элита открыто признает, что первые годы правления Никиты Хрущева, когда он разоблачил культ личности Сталина, а затем объявил о начале строительства коммунистического общества, были для них периодом настоящей политической и духовной оттепели. Великий поэт земли русской Сергей Есенин говорил, что «большое видится на расстоянье». С учетом большого временного периода между началом эпохи Хрущева и нашей современностью можно со всей определенностью сделать обобщающий вывод, что хрущевская оттепель и породила всех будущих политических и уголовных бандитов и отморозков. Некоторые «политики» обидятся на меня за то, что я смешиваю либеральных демократов, которые развалили СССР и стали строить в России «рыночный капитализм», с бандитскими формированиями уголовных отморозков, которые презрели даже жестокие воровские законы и стали убивать всех своих конкурентов и исполнять заказы на убийство своих политических покровителей. Но я ничего не смешиваю. Это две стороны одной и той же медали. Их даже нельзя разделить на левое и правое крыло. Политики-демократы и уголовники-отморозки являются людьми, души которых забесовлены сатанинскими духами, взятыми из одного и того же дьявольского источника. Воры в законе не занимаются производительным трудом даже в тюрьмах и на зонах на идеологической основе презрения к трудящемуся человеку. Это презрение является уродством духовного абсурда, так как не только на зоне, но и на воле мужик является главным поставщиком продуктов жизнеобеспечения и «кузницей» для производства тех же новых отморозков.

«Мужик» и презрительное отношение к нему уголовной и политической власти

Ненависть и презрение к мужику родились в уголовной среде не сами по себе, а привнесены политзаключенными марксистами-ленинцами. Ведь понятие «мужик» охватывает тот контингент заключенных, который и в лагерях ГУЛАГа, а затем и на тюремных зонах работал с полной отдачей сил. Потому, что видел смысл своей жизни не в прозябании безделья и ничегонеделанья, а в работе, полезной для общества и государства. Иногда показывают старые кинохроники, как заключенные ГУЛАГа с помощью тачек и лопат, ручным способом трудятся на создании Беломоро-Балтийского канала. Тысячи заключенных работают в высоком темпе, и их лица не выражают рабского страха, а светятся радостью созидания. Может ли быть такое в жизни? Ведь и Максим Горький вместе с группой иностранных писателей мирового уровня приезжал на строительство Беломоро-Балтийского канала, и никто из этих инженеров человеческих душ не заметил в среде заключенных рабского зла и ненависти к физическому труду. Критики и ненавистники ГУЛАГа объясняют этот феномен тем, что писателей мирового уровня просто мистифицировали, а на самом деле люди работали на износ из-за страха смерти и за пайку хлеба и миску баланды. Да, интеллигенты, марксисты-ленинцы, настоящие воры и бандиты-человекоубийцы и все потомственные горожане действительно испытывали в лагерях ГУЛАГа телесные и духовные страдания, так как оторвались от своих крестьянских корней, переродились духовно и телесно и не испытывали к тяжелому физическому труду никаких других чувств, кроме отвращения и ненависти. А вот заключенные из бывших зажиточных крестьян и кулаков, которые составляли главный контингент ГУЛАГа в первые годы советской власти и в период коллективизации еще не потеряли крестьянской любви к физическому труду и работали не за страх, а за совесть. Для них тяжелый физический труд не был бессмысленным занятием, так как на их глазах создавался канал, который был необходим государству, а значит, и их будущим потомкам. Их заключили в лагерь и принудили работать над созданием канала вместо привычного труда сельского хлебороба, но они видели результат своего труда и его необходимость, поэтому добровольно вкладывали в этот труд все свои физические силы.

Вот за эту любовь к труду крестьянское население СССР и было самым ненавидимым и презираемым классом в лагерях ГУЛАГа, в колхозах и во всех сельских районах, где сохранялись единоличные хозяйства или работающие на предприятиях крестьяне сохранили свою связь с землей и создавали добавочный продукт на пользу своей семьи и государства. Воры в законе, коммунисты-ленинцы и троцкисты за любовь к труду одинаково называли добропорядочных крестьян «наследственными рабами», «мужиками», «частнособственниками», а главное они одинаково ненавидели их за их бескорыстное трудолюбие и покорность. Неужели не видят сегодняшние члены КПРФ, что под эгидой коммунистического гуманизма кроется ненависть ко всякому человеку крестьянского склада характера, который работает на земле от зари до зари не по принуждению, а по призванию? Ведь и по определению марксизма-ленинизма коммунистическое общество должно объединять не собственников, а люмпенов-пролетариев, которые воспитали в себе презрение и ненависть к личной собственности. Поэтому и построить коммунизм можно только тогда, когда весь крестьянский род будет уничтожен под корень. Коммунизм – это потребительское общество люмпенов и пролетариев, которое стремится меньше работать и больше потреблять. Неужели современные коммунисты не видят духовно выродившийся прообраз коммунистического общества в современных сообществах городских бомжей? Ведь они ограничены только в потреблении, но имеют полную свободу действий. Многие стали бомжами по своей «совковой» простоте и доверчивости, но есть и те, кто добровольно променял блага цивилизации и необходимость ежедневно работать на неограниченную свободу. Кто вам сказал, что бомжи являются духовными отбросами общества? Среди них практически нет ни маньяков, ни воров и насильников. Криминальную статистику пополняет совсем другой контингент истинных хищников в человеческом облике.

Партийная номенклатура и уголовные элементы

Вот это отношение к труду как к тяжелому позору, недостойному хозяев жизни, на лагерных зонах и в мирной жизни и составляло суть трудового тюремного воспитания и суть крестьянской колхозной жизни в период хрущевской эпохи. Создавая коммунистический «общак», уголовные авторитеты и воры в законе строго следовали примеру своих партийных братьев из числа коммунистов-ленинцев и троцкистов. Те тоже всю свою сознательную жизнь грабили богатых для пополнения партийной кассы и учили несмышленых рабочих и крестьян делать то же самое. У крестьянских заключенных изымали деньги и продуктовые посылки в пользу «общака», из которого питались деревенским салом и хлебом уголовные авторитеты, блатные и их «шестерки» и закупалось спиртное и деликатесы для руководства колонии и воров в законе. Так в лагерях и зонах крестьян отучали от частнособственнических инстинктов в пользу коммунистического обобществления. А разве продразверстки военного коммунизма не являлись прототипом организации лагерных и тюремных зон с полновластием уголовных авторитетов и воров в законе и насильственным изъятием у мужиков не только продуктов и денег, но и теплых вещей в пользу тюремного общака? А разве уголовная воровская иерархия беспрекословного подчинения всех тайных воровских организаций СССР, а затем и современной России съезду уголовных авторитетов и воров в законе не напоминает структуру большевистской партии ленинского периода? Чему же удивляться, когда уголовные авторитеты оказываются воротилами бизнеса, народными депутатами и членами правительства. К тому же не секрет, что именно отморозки хрущевской оттепели и стали духовным ядром тех либерально-демократических сил, которые заняли политическую и финансовую власть в России после развала СССР. О криминальной клановости и мафиозности режима Ельцина мы говорить не будем. Это не является темой моего исследования, но такого расцвета уголовщины и бандитизма и полного коррупционного сращивания правительства, президентской администрации Ельцина и новоиспеченных олигархов с уголовным криминалом не было ни в одном государстве мира. Это не случайность, а закономерность потому, что режим Ельцина не представлял собой никакой политической силы абсолютного большинства, он лишь маскировался в демократические одежды, а на самом деле был властью криминальных, финансовых и политических уголовников воровского подполья.

Власть на местах в отдельных городах России, в Москве и Ленинграде внешне осуществлялась выборными демократическими органами, но опирались эти демократы в своей деятельности не на закон, а на местные воровские шайки. Решалось одновременно много стратегических задач, но из них можно выделить четыре самые важные. Во-первых, передать бесплатно промышленные предприятия и банковские структуры в руки доверенных лиц, верных режиму Ельцина. Во-вторых, максимально развалить и ослабить все силовые структуры, включая КГБ, МВД, армию и флот, и передать их в подчинение верным режиму коррупционерам. В-третьих, развалить колхозную структуру сельского хозяйства страны и привести население городов и сел на грань всеобщего голода. Главная же цель заключалась в том, чтобы через голод и дикую инфляцию лишить население городов и сел средств к существованию и спровоцировать гражданскую войну. Если бы это удалось, то тогда для защиты ядерных объектов от несанкционированного применения в Россию были бы введены международные силы ООН и войска НАТО. Но терпение и покорность народов России оказались выше всех мыслимых и немыслимых «международных стандартов и норм». Любая страна Европы взорвалась бы восстаниями и бунтами, но Россия с честью выдержала все испытания и соблазны дьявола и тем самым сохранила свою независимость. Фактически в девяностых годах прошлого века Россия была превращена в огромную тюремно-лагерную зону, где Ельцин был не «всенародно избранным президентом», а главным «паханом» и в то же время марионеткой в руках дьявольских сил, которые всеми силами стремились спровоцировать кровавую внутреннюю гражданскую войну и продолжить развал России на отдельные «независимые» области и национальные образования.

Режим Ельцина и КПСС

Но ошибаются те читатели, которые считают, что Ельцин и его банда являются национальными предателями и действовали исключительно по подсказке финансово-экономических и политических стратегов Запада. В том-то и дело, что эти ненавистники народов России зарождены в недрах КПСС. Их двуличие не является наследственной чертой их человеческих душ, а порождено двуличной коммунистической идеей, которая на словах звала к светлому будущему, к свободе, равенству, братству и справедливости, а на деле превращала человека в бесправного раба системы, лишенного всякой частной собственности, а значит, и личной свободы. Михаил Горбачев, Александр Яковлев, Борис Ельцин, Егор Гайдар и другие политики и «архитекторы перестройки» принадлежали к высшему разряду партийной номенклатуры. Этот высший разряд коммунистической элиты прекрасно знал, что никакого коммунизма ни в отдельно взятой стране, ни во всем мире построить невозможно в силу духовной деградации земного человечества. Строя советский развитой социализм в СССР, высшая партийно-государственная элита намеренно и целеустремленно через государственные институты тюрем и лагерей, через колхозы и государственные предприятия, через систему социально-экономических отношений и взаимосвязей способствовала всеобщему пьянству и воровству, всячески разлагала человеческий дух народов СССР и готовила базу для возврата к капитализму. Многие рядовые коммунисты первичного звена по своему простодушию верили в возможность улучшения советского социализма и перерастание его в коммунистическое общество. А вот высшая партийная номенклатура знала, что эта задача неосуществима, и целеустремленно готовила базу для демонтажа социализма, действуя по принципу: «Чем хуже народу, тем быстрее он возненавидит коммунизм и повернется к капитализму».

Протекционизм и номенклатурный кадровый отбор были возведены в ранг государственной политики. Никакие случайные люди, не прошедшие испытания ложью и преданностью на низовых звеньях партийно-государственной номенклатуры, не могли проникнуть в высшие эшелоны партийной и государственной власти, как в партийно-хозяйственных, так и в военных сферах государственной деятельности. Количественные показатели промышленного и военного производства нарастали достаточно высокими темпами и активно расходовали творческую и производственно-трудовую энергию народных масс, но пропорционально росту производства и укреплению обороноспособности нарастало и духовное двуличие всеобщей лжи. Не хотелось бы утверждать, что такой гибельный для человеческого духа путь советского социализма был целенаправленно организован брежневским Политбюро, но факты говорят обратное. Не было никаких ошибок и не было никакой сверхосторожной нерешительности самого Брежнева. Это была не эпоха застоя, как ее нам представляют лукавые политические аналитики, а эра ожидания духовного разложения советского народа под действием государственной политики двуликости и лицемерия.

Будущие разрушители СССР в лице Яковлева, Горбачева, Алиева, Шеварднадзе, Кравчука, Ельцина, Бурбулиса, Ковалева, Попова, Афанасьева, Чубайса, Гайдара, как и десятки других, менее значимых людей разрушительного духа, в том числе и послушное военное руководство Министерства обороны и Военно-морского флота, не выросли на пустом месте, как сорные чертополохи на неухоженном поле. Нет, они любовно выращены номенклатурой брежневской эпохи, как двуликие янусы, способные принять эстафету государственной власти и с холодной жесткостью разрушить экономические основы планового социализма, за несколько лет доведя своими безумными реформами на этапе перестройки и борьбы за «социализм с человеческим лицом» мощную державу до состояния экономического коллапса. Я долгое время думал, что Яковлев, Горбачев, Шеварднадзе, Ельцин и, например, министр обороны Паша Мерседес были до своего назначения на высокие государственные посты честными людьми, но под давлением каких-то обстоятельств стали предателями государственных интересов и сотворили с русским народом и с СССР такое черное дело, которое не сумел сотворить и Адольф Гитлер вместе с полчищами вооруженных до зубов и обольщенных народов Европы. Но вот несколько месяцев назад в апреле-мае 2010 года Горбачев дал развернутое телевизионное интервью, в котором открыто заявил, что он специально довел экономику, Вооруженные Силы и народы СССР до состояния управляемого хаоса, чтобы безболезненно демонтировать социализм и перейти на рельсы капитализма. Это означает, что перестройка и «новое мышление» и «социализм с человеческим лицом» были ложью и словесной маской, за которой пряталось лукавое «волчье личико» самого дьявола с его конкурентной рыночной борьбой, развалом СССР и втягиванием России в глобальную сеть всеобщего потребления. Все действующие лица трагической истории развала СССР и уничтожения его военного и экономического потенциала не были предателями или случайными людьми на сцене истории, они были тайной обоймой «золотого фонда» брежневской номенклатуры или высокопоставленными протеже, законспирированными до поры до времени под заведующих лабораториями. Или под секретарей областных парткомов, подобных Ельцину, или под высокопоставленных партийно-государственных деятелей КГБ, МВД и руководителей Вооруженных Сил. Их невозможно всех перечислить поименно, но общим было для них то свойство человеческих душ, что они морально и психологически были готовы стать бесстрастными и безжалостными разрушителями экономических и военно-политических базовых элементов социализма.

Их души были наполнены не любовью, а ненавистью к советскому народу и к его идеалам добра и справедливости. И эта ненависть не родилась сама по себе, а стала новым качеством в результате медленного количественного накопления лжи и двуликого мышления. На деле это могло происходить в виде мгновенного «озарения», когда человек в мгновение ока понимал всю бесперспективность и бессмысленность коммунистических идей, и в нем просыпалась ненависть к самим этим идеям и к их носителям в лице КПСС и советского народа. Я ничего не имею против того, что в процессе мгновенного озарения человек вдруг приобретал ненависть к идеям коммунизма, я, например, понял губительность для человеческих душ идей коммунизма только после развала СССР. И я вовсе не против того, что коммунизм как утопическая идея больше не является фундаментом российского государства и основой его государственной системы. Но я против того, чтобы объединять ненависть к коммунизму с ненавистью к советскому народу.

Фарисейское двуличие коммунистической идеи тем и отличается от истины, что какие бы благие намерения ни провозглашали партийно-государственные руководители и научные кадры по ускорению строительства коммунизма, все они неизбежно должны были закончиться и закончились полным провалом и духовным разочарованием. Просто Горбачев с Яковлевым, а затем и Ельцин с Гайдаром постепенно сбрасывали маску своего коммунистического двуличия и открывали свою истинную натуру духовно деградированных перерожденцев. Конечно, не вся высшая партийно-государственная номенклатура, но большинство ее членов знали, что, строя коммунизм, они строят химеру, и потому не оказывали никакого сопротивления ни Горбачеву с Яковлевым, ни Ельцину с Гайдаром. Горбачеву и Ельцину при этом не надо было ломать свою душу и менять партийную ориентировку, они просто частично сбросили маски двуличия и приоткрыли свое истинное человеческое лицо высшей партийной номенклатуры. При всей моей неприязни к Горбачеву хочу отметить, что он хотя и был марионеткой в руках Раисы Максимовны и Александра Яковлева, но по своим духовным качествам никак не тянул на уголовного авторитета. Потому что по жизни и по складу характера является больше безответственным болтуном, чем человеком, способным применить насилие, вплоть до убийства, чтобы властвовать над близким кругом своего окружения. А вот Борис Ельцин по своей духовной развращенности и желанию любой ценой добиваться исполнения своих властных полномочий, а также по своей ненависти к рядовым людям, цинизму и пьянству, был значительно хуже многих известных воровских авторитетов. Методы работы государственного аппарата режима Ельцина полностью копировали организацию высшего уголовного сообщества, где ближайшие подручные Ельцина в своих преступных действиях опирались не на партийные решения съездов либеральных демократов, а на авторитет возведенного ими на пьедестал «всенародно избранного президента» циничного алкоголика, который открыто и всенародно исполнял роль уголовного пахана. Воры в законе и уголовные авторитеты стали теми образцами, по которым формировались и пополнялись ряды финансовых олигархов и всей элиты государственной власти, причем государственная номенклатура управления была более цинична и более жестока и духовно более развращена, чем воры в законе и воровские авторитеты советского периода.

Эра уголовных и партийных отморозков

Это были настоящие отморозки, выросшие на почве хрущевской оттепели. Хрущевская оттепель и ничто другое прогрела ядом зла русскую почву и породила отморозков всех мастей, начиная от криминальных исполнителей заказных убийств и кончая тайными и явными олигархами. Сами олигархи не брезговали заказными убийствами по самому незначительному поводу. Нет человека – нет проблемы. Подчиненные уголовным паханам силовые органы лишь в кино занимались поиском преступников, а в жизни всякое убийство объявляли заказным и прекращали следствие. Можно было случайно раскрыть исполнителя убийства, но если ретивый следователь выходил на заказчика преступления, такого следователя или убирали из органов, или убирали из жизни. Заказчик был «священной коровой». Потому, что им мог быть любой олигарх, член правительства, депутат, работник администрации президента и даже сам президент и уголовный пахан Борис Ельцин. Вот этот период государственного правления уголовных и политических отморозков неизбежно породил и банды уголовных отморозков по всем городам и весям Российской Федерации. Вы думаете, уголовные отморозки по своей воле убивали неугодных для режима Ельцина политиков и воров в законе, нарушая не только человеческие, но и воровские законы? Никогда настоящий уголовник, не имея государственного прикрытия, не нарушит воровской закон, так как за это его настигнет кара смерти. Но если новым бандам уголовников «право» на убийство дает «законная государственная крыша», то как же не исполнить государственный заказ? Фактически олигархи, политики и государственные деятели ельцинского режима были духовными «трансформаторами» даже не воров в законе советского периода, а новых криминальных авторитетов из числа уголовных отморозков. Этот человеческий подвид животных более подл и более кровав, чем все воры в законе советского периода. Те пугали воровскую и блатную братию смертью за отступничество от воровских законов, но применяли убийство как меру наказания лишь в крайних случаях. Смертью наказывали не тех, кто тихо сошел с воровской тропы по каким-либо семейным обстоятельствам, а тех, кто предал воровское сообщество, сдав членов и главаря органам милиции. Уголовное сообщество подстроилось под государственные структуры, и во времена Ельцина снизу доверху шла жесткая и кровавая конкуренция как между государственными политиками и деятелями, близкими к клану Ельцина, так и между криминальными авторитетами воровских сообществ. Все они были построены на принципах дьявольских сект, куда можно было однажды войти по чьей-либо рекомендации, но откуда уже невозможно было выйти и остаться живым и невредимым.

Коммунизм и советский народ

Советские народы, в том числе и народы современной Российской Федерации всегда были и остаются искателями правды и справедливости. Они никогда не были носителями и хранителями идей коммунизма, а играли роль обманутых пешек и были объектами дьявольского соблазна и обольщения. Те забесовленные люди, которые объединяют ненависть к коммунизму с ненавистью к «совкам» и к современному капиталистически неактивному большинству крестьянского населения России, на самом деле ненавидят российские народы не за их приверженность коммунизму, а за их приверженность правде и справедливости. Если некоторые тайные ненавистники «совков» и не участвовали лично в сломе и разрушении, то не мешали этому слому и готовили себе финансово-экономическую базу для будущего существования в капиталистическом обществе. По странному стечению обстоятельств мне пришлось стоять в траурном почетном карауле одну или две минуты у изголовья по правую сторону от тела усопшего генсека Брежнева. Как будто без участия крестьянского сына и одного из офицеров атомных субмарин, построенных по воле этого человека, генсек Брежнев не мог обойтись и после смерти. Помню холодное безразличие, с которым проходили мимо гроба высокопоставленные деятели партии и правительства. Последовавшие затем назначения дряхлых и смертельно больных стариков на должности генеральных секретарей вызывали в обществе лишь недоумение и тревогу за наше общее будущее. В 1985 году на должность генерального секретаря ЦК КПСС был избран молодой и говорливый Михаил Горбачев, и все вздохнули с облегчением, надеясь, что страна быстро освободится и очистится от двуличия и лжи во всех слоях советского общества. Тем более что экономический потенциал и производственные мощности позволяли СССР сделать экономический рывок и укрепить свои экономические позиции и авторитет на международной арене как ведущей мировой империи. Как бы по случайному стечению обстоятельств, в том же 1985 году вместо ушедшего в запас Горшкова Сергея Георгиевича главнокомандующим ВМФ назначают моего бывшего командира 19-й дивизии Чернавина Владимира Николаевича.

Крестьянская безысходность и судьба брата

Ненависть к крестьянину-труженику, который работает не только для того, чтобы прокормить свою семью, а потому, что он любит труд и не может жить, не работая, объединила коммунистов троцкистского толка и криминальных авторитетов еще на этапе существования ГУЛАГа. Никакой идейный коммунист, как и интеллигент-горожанин, не мог по десять-двенадцать часов с небольшими перерывами «вкалывать» на тяжелых земляных работах с кайлом и лопатой, если бы его даже кормили ежедневно самыми отборными мясными и молочными продуктами. Не может этого делать и любой человек, в том числе и потомственный крестьянин, оторванный от крестьянских корней комфортом городского существования, не исключая автора этих строк. Причина этого феномена проста и понятна. Всякий комфорт и праздность необратимо разрушают в человеке духовную потребность в физическом труде и превращают труд из удовольствия в тяжелую необходимость, сравнимую с насилием над собственной личностью. Космонавт, побывавший в условиях невесомости продолжительный срок, отвыкает от силы земного тяготения и только через насилие над собой привыкает к земной тяжести. Но это «отвыкание» от земных нагрузок у космонавта имеет телесную причину и не затрагивает душу. Всякий горожанин или интеллигент, вкусивший благ городского комфорта, попадая на тяжелые земляные работы или на лесоповал в условия ГУЛАГа или тюремного лагеря, мог телесно приспособиться к физическим нагрузкам, но духовно он уже никогда не мог вернуться к крестьянской природе. Когда политических заключенных стали привлекать к тяжелым работам наравне с уголовниками, то для физического выживания они были вынуждены обращаться к уголовным авторитетам и ворам в законе. С их помощью они подыскивали себе места хлеборезов, учетчиков, бригадиров, как и любые другие должности, где было не нужно с утра до вечера махать лопатой или возить тяжелые тачки с грунтом. А вот истинные крестьяне или по-зековски «мужики», вкушая вместо мясного бульона картофельную баланду со свеклой и капустой и медленно истощаясь от постоянного недоедания, даже в условиях ГУЛАГа и лагерных тюремных зон, продолжали «вкалывать» с полной отдачей сил, и тем самым своей праведностью и упорством, вызывали вполне оправданную ненависть уголовных авторитетов и политических заключенных. Таких праведных работяг помощники и «шестерки» уголовных авторитетов ставили на место словесным внушением, запрещая им выдавать продукт труда выше установленных норм, а когда внушение не помогало, то избивали «втемную», прямо на тюремной «шконке» во время ночного сна. Так ГУЛАГ, а затем, после его ликвидации, советские лагеря и тюрьмы стали местом сращивания политических заключенных и «воров в законе» уголовного мира.

Я бы не стал в своих свидетельских показаниях уделять столько внимания уголовному миру, если бы через своих родственников не был знаком с этой проблемой. В книге «Курс в бездну» я рассказывал о своем двоюродном брате Николае Попове, который, будучи старше меня на три года, с двухлетнего возраста таскал меня за собой в первый и второй класс начальной школы деревни Козьмодемьяновки. Его отец, брат моей матери Василий ушел на фронт, оставив тете Маше двух сынов – Виктора, 1938 года рождения и Николая, 1940 года рождения. В первый же год войны на Василия пришла похоронка. В послевоенные годы зимой в село приезжал специалист, который валял по индивидуальным заказам валенки и «чесанки» (особо мягкие женские валенки) на всю деревню. На ночь он останавливался у тети Маши, семьи у них не получилось, но в 1947 году тетя Маша родила и третьего безотцовского сына Алексея, которого мы все называли Леней. В период 1947–1949 годов трое несовершеннолетних детей и сама тетя Маша находились на грани голодного вымирания. Спасала их моя бабушка, которая была и бабушкой Виктора и Николая по отцу, а также и моя мать, которую все они называли не тетей Наташей, а «крестной». Мой отец вернулся с войны, и мы сумели посадить картошку и овощи на 50 сотках колхозного огорода. Зерно получали на трудодни, отец сделал мельницу, мы мололи муку и бабушка пекла в русской печи непередаваемо вкусный домашний хлеб. В 1951 году мы переехали в служебную квартиру МТС, а бабушка оставалась в деревне. Виктор и Коля с трудом окончили начальную школу. Может быть, они кое-как окончили бы и семилетку, но такой школы в нашей деревне не было, а для отправки детей в среднюю школу у тети Маши не было никаких финансовых средств. Денег в колхозе в те времена не давали, а платили за работу только натуральными продуктами по трудодням. Ни о каком продолжении учебы не могло быть и речи. До 1952 года бабушка оставалась в деревне и эпизодически снабжала нас свежими караваями деревенского хлеба, используя в качестве курьера моего двоюродного брата Колю. Она нагружала ему в заплечный мешок два или три кругляша черного хлеба и разрешала полакомиться им по дороге. Путь для подростка был не близкий, около 7 километров. По дороге он съедал или четверть или половину кругляша, в зависимости от того, было, что поесть, в их семье или не было. У нас на квартире он ужинал, отсыпался, а наутро после плотного завтрака отправлялся в обратный путь.

Личный опыт пастушества

Так продолжалось до 1953 года, когда мы купили частный саманный дом в поселке Калинина, недалеко от МТС и железнодорожной станции Сабурово, и перебрались туда жить, прихватив и бабушку из нашей родной Козьмодемьяновки. Старшему брату Коли, Виктору, исполнилось 16 лет, и он работал в колхозе прицепщиком, пополняя скудные пищевые резервы своей семьи. В том же колхозе под названием «Рекорд» работала и его мать тетя Маша. В Козьмодемьяновке никакой другой работы, кроме работы в колхозе, найти было невозможно. Коле было 13 лет, когда он ранней весной 1953 года пришел к нам в дом, попросил «крестную» приютить его до поздней осени и самостоятельно нанялся стеречь домашний скот жителей нашего поселка. Вы не пробовали хотя бы недельку-другую постеречь одновременно голов 100–150 овец и голов тридцать коров? Я пробовал, уже будучи курсантом военного училища, в 1967–1968 годах, во время летних отпусков у своих родителей. К этому времени я женился на Первушиной Вале, а ее родители продолжали крестьянствовать. Пастуха, ни взрослого, ни подростка, они не смогли нанять, не было желающих, и выгоняли стадо по очереди. Когда очередь подходила к родителям моей жены, то они меня инструктировали, где можно стеречь стадо и как его прогнать на луговую пойму полевого пруда, чтобы стадо не забралось в колхозные поля и не повредило колхозного урожая. Стеречь мне приходилось только один день за весь отпуск, при этом мне помогали выгонять и встречать стадо. В полдень мне привозили на велосипеде обед прямо на полевой стан. И даже с учетом таких поблажек, разгоняя коров и овец часов в 10–11 вечера по домашним подворьям, я чувствовал себя усталым и измотанным до беспредела. Совершенно очевидно, что лично я не проработал бы пастухом и одной недели за самую высокую зарплату. Может, и проработал бы, если бы меня силой принудили исполнять эту работу, но чувствовал бы я себя не свободным человеком, а несчастным рабом. А ведь мой двоюродный брат Коля, начиная с тринадцатилетнего возраста, ежегодно, с 1953 по 1957 год, с середины апреля и до конца октября, а иногда и до середины ноября ежедневно вставал до восхода солнца и в любую погоду гнал в поле стадо, не имея за этот период ни одного выходного дня и даже не имея права заболеть и не выйти на работу.

Тринадцатилетний пастушонок Коля

При этом я ни разу не слышал от него никаких жалоб на трудности или на свою несчастную судьбу и обездоленность. Уже с первых чисел мая мы с ним устраивали надежный шалаш в палисаднике под огромным кустом черемухи и до глубокой осени спали на улице. В хорошую погоду вечерами он вместе со мной и моими сверстниками также ходил на «улицу» и гулял часов до двух ночи. Но я-то потом отсыпался часов до 10–11 утра, а вот братишку Колю моя мать ежедневно поднимала минут за 10 до восхода солнца и отправляла его исполнять пастушеские обязанности. Кормили его по очереди владельцы коров и овец. Утром «очередник» передавал ему завтрак и обед, а вечером кормил его ужином в своем доме. Когда наступали дождливые дни, то на улицу вечерами мы не ходили. Я читал книги в доме, а Коля сразу же после ужина ложился спать. Пастуху хозяева домашнего скота всегда отдавали самые лучшие продукты, поэтому питался он обильно и самой здоровой деревенской пищей. Физически Коля был самым сильным из своих сверстников и легко переносил шестнадцатичасовой рабочий день в непрерывном движении и внимании. А внимание надо было проявлять непрерывно, так как за потраву колхозных полей можно было легко лишиться должности общественного деревенского пастуха по ходатайству руководства колхоза, а совершеннолетнего пастуха за потраву колхозного поля могли посадить и за решетку. Но еще большее внимание надо было проявлять, чтобы не потерять ни одну овцу или корову. Если бы такое случилось, то хозяин пропавшего животного мог смертным боем избить пастуха за материальный ущерб, так как никаких денег взять с несовершеннолетнего подростка было невозможно. По этой причине при найме пастуха перед началом пастушеского сезона ему выдавали лишь совершенно незначительный «задаток», а окончательный финансовый расчет происходил глубокой осенью, когда пастушеский сезон прекращался или по причине выпадения снега, или по причине наступления холодной морозной погоды. При этом при расчете обязательно учитывали качество и результат пастушеской работы. При серьезных претензиях сумму выплат могли уменьшить, а при более серьезных претензиях никто бы не нанял нерадивого пастуха на следующий сезон.

Брат проработал пастухом в нашем поселке до совершеннолетия, с 1953 по 1957 год, и это является прямым свидетельством его добросовестного отношения к делу, а также человеческой честности и порядочности. Конечно же, без происшествий ни один пастушеский сезон не заканчивался. Хронически недосыпая по ночам, в обеденный перерыв, согнав домашний скот к водопою, брат валился на землю и буквально мгновенно отключался коротким часовым сном. Ранней весной и осенью скот не покидал место водопоя, но совсем по-другому он вел себя в полуденный зной летней жары, когда тысячи оводов облепляли глаза, уши и спины крупного рогатого скота, заставляя измученных животных непрерывно махать хвостом или всем телом погружаться в воду. Иногда молодые телята, да и взрослые коровы не выдерживали пыток, и, задрав хвосты, бежали куда глаза глядят. Еще хуже вели себя нетельные молодые коровы и бычки в период полового созревания. Они буквально сходили с ума и были полностью непредсказуемыми в своем поведении. Поэтому в каждый пастушеский сезон не только у моего несовершеннолетнего брата, но и у взрослых пастухов были случаи временной утери животных. Конечно, хозяин утерянного животного сразу же обрушивался на пастуха с бранью и угрозами, обвиняя его в халатности и разгильдяйстве. Но я уже сказал, что создавались ситуации, когда самый быстроногий и выносливый пастух ничего не мог поделать с обезумевшим животным и вернуть его в общее стадо. Немного успокоившись, хозяин вместе с пастухом, с соседскими подростками и сочувствующими взрослыми организовывал по подсказке пастуха поиски пропавшего животного. И животное всегда находилось, но иногда эти поиски затягивались до самого утра, и мой брат без ужина бегал по железнодорожным посадкам и по лощинам во главе поискового отряда, тщательно обследуя каждое укрытие. Коля обладал удивительным душевным равновесием. Без всякого зла, с веселым юмором он потом рассказывал об этих ночных поисках, нисколько не обижаясь на угрозы и отборный мат по своему адресу от хозяина утерянного животного. С восходом солнца он снова выгонял стадо. Никаких собак в качестве пастушеских помощников у него не было. Выручали резвые ноги и длинный тяжелый кнут, сплетенный из десятков полосок натуральной кожи и заканчивающийся волосяной кисточкой из конского хвоста. Такие кнуты вряд ли делали местные жители. Видимо, Коля покупал его в цыганском таборе, который ежегодно останавливался на несколько месяцев в километре от нашего поселка. Даже по внешнему виду кнут был настоящим произведением ремесленного искусства, создать который без определенной подготовки было невозможно. При сильном взмахе и резком подтягивании на себя кнутовища наконечник кнута издавал звук, похожий на пистолетный выстрел. Чтобы владеть таким тяжелым и длинным пастушеским кнутом, надо иметь не только ловкость и навык, но и физическую силу. Кнут весил килограммов пять, а может быть, и больше, до четырнадцати лет мне и носить-то его было тяжело, а уж произвести настоящий звуковой хлопок, подобный выстрелу, при всем моем желании мне не удавалось.

Характер Коли

По складу характера и добродушию брат не отличался драчливым нравом и никого не задирал первым. Но подростки в вечернее время иногда проводили короткие схватки, пытаясь повалить соперника и заодно проверить собственные силы. Брат был значительно сильнее своих сверстников и легко укладывал их на обе лопатки. Имея общительный и открытый характер, брат быстро вписался в наш подростковый коллектив, и все сверстники воспринимали его не как чужака, а как одного из местных жителей. До четырнадцати лет я не занимался спортом и был довольно хилым и слабым, но никто меня не обижал и не задирал, зная, что брат всегда встанет на мою защиту. Он вместе с нами лазил по чужим огородам за яблоками, малиной или клубникой, но никогда не был инициатором таких походов. Ему каждый день надо было вставать с восходом солнца, и часы ночного сна для него были дороже всего. Мы-то могли отоспаться утром и компенсировать усталость от ночных походов, а у него такой возможности не было. Тем не менее, законы ночной улицы и законы подростковой компании были неумолимы. Отказаться пойти в чужой сад было равносильно проявлению трусости, и брат на равных участвовал во всех наших походах по соседским огородам. Несмотря на то, что в нашей подростковой компании тех лет многие из моих детских друзей, такие, как Иван «Гнездо», Леша «Десячок», «Никула» (сын единственного в нашем селе члена партии Юрьева Тимофея Михайловича, у которого кроме «Никулы» было еще восемь детей), а также и мой брат пастушонок Коля, уже бросили школу и работали в колхозе или помогали родителям по хозяйству, никому из нас и в голову не приходило забраться в чей-нибудь дом или погреб или своровать в колхозе зерно или картошку, чтобы продать наворованное и поделить деньги.

Потомство Патрина Гаврилы

В то же время на другой улице нашего поселка жило многочисленное потомство Гаврилы Патрина, который погиб на фронте. Детей Гаврилы почему-то не называли по фамилии погибшего родителя, а называли по имени отца «Гавриловыми». Гаврила оставил много детей, среди них были и девушки, но они были значительно старше меня, и я их не запомнил. Но трех братьев – Николая, Василия и Михаила я помню, а с младшим Михаилом приходилось играть в карты, а позже и выпивать. Его называли «Мишка Краб» потому, что в младенчестве он провалился по самое горло под лед, и его не сразу смогли оттуда вытащить. Живым он остался, но его пальцы на руках и ногах навсегда скрючило, и они стали неподвижными. Передвигался по земле он шаркающей походкой и был настоящим инвалидом, но это не мешало ему вести активный образ жизни. Рядом с домом «Гавриловых» жила его сестра тетя Дуня, которую по-уличному все называли Дуняхой. Ее муж тоже погиб на фронте, и она в одиночестве воспитывала двух детей Николая и Шуру. Шура какое-то время был в детдоме и научился там играть на баяне. Когда я освоил гармонь, то ходил к Шуре послушать, как он играет на баяне, а заодно и поучиться. Шура играл правильно, знал ноты, но игра его была казенной и холодной. По сравнению с виртуозом Иваном Коньшиным его игра не несла в себе непередаваемого очарования русской удали и мне не понравилась. Учиться игре на баяне мне расхотелось, но моя дружба с Шуркой «Дуняхиным» продолжалась. Там я и познакомился поближе с его соседом – Мишкой «Крабом». Он был голубятником, показывал мне каких-то красивых «турманов», а потом свистом и палкой, с привязанной на конце тряпкой, поднимал голубиную стаю высоко в небо. Зрелище было захватывающим, но оставило меня равнодушным. У меня не было ни времени, ни желания завести собственную не то что стаю, но даже пару приличных голубей. Родители не рекомендовали мне ходить на другую улицу поселка и дружить с «Гавриловыми» и «Дуняхиными», так как Мишка «Краб» и Колька «Дуняхин» были лет на пять старше меня, уже успели посидеть в тюрьме и считались единственными ворами в нашем поселке. Но я ходил не к ним, а к Шурке. Он мне был интересен тем, что, будучи от природы слаб зрением, жил в специализированном детдоме для слабовидящих, да еще и научился играть на баяне.

Воровство и голубятники

В те времена голубятники не только завлекали в свои голубятни чужих голубей, но и воровали их ночами друг у друга. А потом, чтобы замести следы, увозили их в Тамбов на птичий рынок и обменивали на каких-нибудь чубатых красавцев, уверяя деревенских голубеводов, что они купили их за свои деньги. Я думаю, с этого и началась у Мишки «Краба» страсть к воровству как способу добыть незаработанные деньги. Мишка «Краб» и Колька «Дуняхин» совершили даже не воровство, а ограбление пожилой и одинокой старушки, которая жила слева от нашего дома, за домом «Корзубов» в самановой развалюхе с подслеповатыми оконцами. Все подростки и взрослые называли ее «баба Параша Зуда» за привычку жаловаться на окружающих и на свою бедность. От работы и от старости она согнулась в три погибели и ходила всегда с «бадичком», опираясь на него как на третью ногу. По деревенским меркам и по тем временам это было самое злодейское и дерзкое ограбление, которого не было ни до этого, ни после этого случая. А произошло вот что. Бабушка по старости лет не водила ни коров, ни овец, но выкормила поросенка и пригласила поздней осенью кого-то из специалистов зарезать поросенка и засолить его в бочке, чтобы зимой иметь мясную пищу. Каким-то образом Мишка и Колька прознали об этом и решили выкрасть куски поросячьей туши для продажи. Вход в деревенский погреб всегда располагается в нежилом блоке избы, который называется чуланом или погребицей. Чулан отделен от места, где спала «бабушка Зуда», теплой и плотной деревянной дверью, обитой войлоком. Воры надеялись бесшумно вскрыть заднюю надворочную дверь и потихоньку выкрасть из погреба мясо, не разбудив бабушки. Как старый человек спала «баба Параша Зуда» очень чутко, к тому же имела хорошее зрение и слух. Когда воры уже выгрузили два мешка мяса из погреба и хотели скрыться, бабушка проснулась и бросилась на защиту своей собственности. Если бы воры бросили краденое и скрылись, на этом дело бы и кончилось. Жадность оказалась выше разума. Воры связали бабушку веревкой и угрожали убить ее, если она будет кричать или заявит в милицию. Бабушка стихла, но по скрюченным пальцам она опознала Мишку «Краба» и утром заявила о нападении и краже участковому милиционеру Чурикову, который жил на станции Сабурово.

Участковый Чуриков

Чуриков, может, был и не так сметлив, как его киношный собрат Анискин, но дело свое знал не хуже Анискина. Он начал работать участковым еще до войны, а закончил в 70-х годах прошлого века в связи с уходом на пенсию. И за это время всякие случаи воровства и грабежей, на которые поступали заявления граждан, он уверенно раскрывал. Участкового Чурикова не боялись ни подростки, ни взрослые, но все о нем отзывались очень почтительно и уважительно за справедливость и объективность. Я уже говорил, что и сам я катился по наклонной плоскости, как говорила моя покойная мать, «открывал ногой дверь в тюрьму». Через год после окончания школы, уже студента второго курса Котовского индустриального техникума, прямо в Котовске меня в первый и последний раз арестовала милиция. Вы не поверите, но это был участковый Чуриков. Никаких преступлений в Сабурово и в своем поселке я не совершал, но в сентябре нас, студентов техникума, по существующему в те времена порядку, отправили на месяц в Инжавинский район Тамбовской области, в колхоз на уборку урожая. В один из вечеров мы купили у местных цыган самогонного зелья и по пьяному делу залезли к одному из колхозников на пасеку, сломали один улей и растащили из этого улья соты, чтобы полакомиться сотовым медом. Через неделю работы в колхозе закончились, и мы, участники разграбления улья, приступили к учебе в техникуме Котовска. Мы уже забыли о своем хулиганском поступке, в полной уверенности, что никто из серьезных милицейских работников не станет нас искать по такому мелочному преступлению. Но не тут-то было. Видимо, пострадавший хозяин пасеки написал заявление в милицию, и началось следствие. Так как я учился на химика-технолога по взрывчатым веществам, то в нашей группе девушек не было. Днем мы работали и в полном объеме выполняли поставленные задания, а вечерами употребляли «цыганский» самогон и вызывающе вели себя в местном клубе. Я еще по деревенской косности не освоил все премудрости стиляжьей жизни, а вот мои тамбовские, ростовские и курские друзья-студенты были настоящими стилягами. Они не только носили модные прически и узкие брюки, но и умели танцевать буги-вуги, рок-н-ролл и другие иностранные танцы, да и своим вызывающим поведением всячески старались выделиться из толпы молодежи. Не отставал от них и я, но если на танцах я был только рядовым «подпевалой», то после танцев становился настоящим вожаком, потому что умел лазить по чужим огородам и щедро делился этим опытом со своими друзьями-студентами.

Воровство сотового меда

Когда глубокой ночью после танцев, в поисках яблок мы набрели на пасеку, я и убедил своих городских товарищей, что ночью пчелы не кусаются. Если сильно стряхнуть спящих пчел из сотовой рамки и быстро отбежать в сторону, то пчелы не успеют среагировать и покусать нас, а мы насладимся сотовым медом. Вынув три или четыре рамки из улья, мы покинули пасеку и, поровну разделив добычу, довольные вернулись в свой сарай на ночлег. Утром мы, как всегда, отправились убирать колхозный урожай. Не помню, занималась ли местная милиция расследованием этого преступления. Раз было заявление, то, наверное, занималась, но поиск вела среди местных хулиганов, которых тоже было достаточно большое количество, а нас не трогали. Скоро мы закончили работу в колхозе, и нас отвезли в Котовск. Здесь мы продолжили студенческие занятия на втором курсе, забыв об этом происшествии. Участковый милиционер Чуриков из Сабурова, по месту моего прежнего жительства, приехал на своем потрепанном и допотопном милицейском «УАЗе» в Котовск, отыскал меня в техникуме, вызвал в кабинет к директору Кривошеину и предложил написать чистосердечное признание, как я организовал уничтожение улья и кражу меда на частной пасеке у колхозника в Инжавинском районе, где мы оказывали помощь в уборке колхозного урожая. Для меня это было полным шоком. Шоком было не то, что милиция «вычислила» причастность студенческой группы к краже меда, а то, как, каким образом участковый Чуриков из Никифоровского района оказался привязан к поиску преступления, совершенного не в его районе. Мало того, он еще и прибыл лично в техникум Котовска, чтобы произвести мой допрос и снять с меня показания. Раньше ведь не было Интернета, а телефонная связь на уровне районов осуществлялась ручной коммутацией, да и никто не мог приказать одному из участковых милиционеров раскрывать преступление, совершенное не на его «земле», а в другом районе области. Значит, участковому Чурикову поступил звонок о возможной причастности бывшего жителя Сабурова к преступлению, а дальше он действовал по собственной инициативе. Пока заканчивал Сабуро-Покровскую десятилетку, а затем поступал в техникум, я не числился в хулиганах, и Чуриков никогда меня не задерживал и даже не проводил со мной профилактической беседы.

Вот таков был этот участковый Чуриков. Для меня история моего ареста и посадки в Никифоровскую КПЗ имела мистический смысл и явилась коренным переломом моей судьбы, причем не в худшем, а в лучшем направлении. Об этом я расскажу чуть позже, когда перейду к изложению фактов своей биографии, а сейчас давайте вернемся к «бабушке Параше Зуде» и ее неудачливым грабителям.

Мгновенное раскрытие дерзкого ограбления

Ограбление со связыванием бабушки ради 70–80 килограммов свиного мяса казалось дерзким и непонятным. Многие не верили или самой бабушке Параше, или тому факту, что это могли сделать местные жители. Но бабушка хорошо запомнила скрюченные пальцы Мишки «Краба» и дала на этом основании неопровержимую «наводку» участковому Чурикову. Он приехал на место преступления со следователем и со служебной собакой. Она взяла след и скоро обнаружила два мешка мяса, закопанные в землю на огороде Мишки «Краба». В доме были найдены и неопровержимые улики в виде обуви, размер которой совпадал с размерами отпечатков, оставленных грабителями на месте преступления. Мишку и Кольку забрали и посадили в тюрьму. Мишку признали организатором и приговорили его по суду к четырем годам тюремного заключения, а Кольке дали только один год как помощнику. Видимо, по инвалидности и непригодности к работе Мишку через год, практически вслед за Колькой, досрочно выпустили, но оба они стали для местных подростков таинственными и загадочными людьми из другого, уголовного мира. От него я впервые услышал, что в тюрьмах есть блатные авторитеты, которые не работают. Впервые услышал, что есть такое наркотическое средство, как морфий, которым крутые уголовники делают сами себе укол и получают «кайф», не сравнимый ни с каким алкогольным опьянением. В то же время его разглагольствования об опыте тюремной жизни, о связях с уголовниками не могли поднять его личный авторитет в моих глазах. Кража у старого и беззащитного человека заготовленного на зиму мяса, а потом еще и связывание этого беззащитного человека, которые можно было объяснить только воровской жадностью, казались мне циничными и мерзкими поступками, недостойными нормального человека. В конце концов, кроме цинизма и мерзости, это ограбление «века» казалось мне безрассудной тупостью. Уважать такого человека или считать его лидером и авторитетом ни я, ни мои сверстники не могли, но послушать тюремные байки Мишки «Краба» мы приходили.

Весь этот рассказ об ограблении «бабы Параши Зуды» я привел к тому, чтобы показать, что в числе моих старших и младших сверстников по детским годам, включая и моего двоюродного брата Николая, не было ни одного подростка, кто бы имел наследственную склонность к воровству и зарился на чужое личное имущество. Ведь большинство из них к этому времени бросили школу и подрабатывали в колхозе прицепщиками или помощниками комбайнеров, знали цену деньгам, но никто никогда, в том числе и мой брат пастух Коля, ни разу не предложил обворовать чей-нибудь дом или погреб ради добычи денег на курево или спиртное. Брат был на три года старше меня, но дружил только с нашей компанией, хотя по возрасту мог бы водить дружбу и с Мишкой «Крабом», и с Колькой «Дуняхиным». Брат четыре с лишним года жил в нашем доме, и ни разу в доме не пропало ни копейки денег, хотя деньги не прятались, а лежали в одном из комодных ящиков. Пока Коля работал пастухом, он каждый день ужинал в разных домах и фактически многократно побывал в каждом доме, хозяева которого имели личный скот. Не было случая, чтобы после его ужина, а иногда и сна (когда поиск убежавшей коровы или бычка затягивался, то Коля ночевал в доме хозяина) что-нибудь пропало в доме. Да и со мной он делился своими мыслями и при этом ни разу не высказывал желания что-нибудь украсть для личной наживы, о чем я чистосердечно свидетельствую, так как до своего семнадцатилетия он, кроме пяти зимних месяцев, постоянно жил в нашем доме. Мы спали с ним в одном шалаше и вместе гуляли вечерами на поселковой улице. Как было не знать все его тайные мысли?

Пропажа часов с запястья пастушонка Коли

С первого пастушеского заработка брат купил наручные часы, у которых стрелки и цифры циферблата светились в темноте. Несколько вечеров он был центром внимания всех подростков нашего поселка. Они подходили и просили показать святящийся циферблат как невиданное чудо. В нем не было жадности. Когда он закончил пастушеский сезон, то всех уличных друзей всегда угощал настоящей магазинной водкой и сам крепко напивался. Это и был его главный недостаток. Он любил выпить, но когда стерег стадо, то не мог себе этого позволить и стойко держался без выпивки. Но когда получал деньги за свою работу в конце сезона, то пьянствовал несколько дней, щедро угощая окружающих, и, видимо, немало заработанных средств сразу же поглощалось государственной казной. В подпитии Коля не был агрессивным и драчливым, но становился бесшабашным и смелым, и его в этот момент можно было уговорить и подбить на что угодно, кроме убийства человека. На следующий год брат пришел пастушествовать уже с этими наручными часами и в приличной одежде. Значит, не все было пропито на зимнем отдыхе, а что-то осталось и ему, и матери. К осени колхозные поля убрали, и Коля стерег стадо по жнивью под огородом Мишки «Краба». Как всегда в обед он упал в стог соломы и крепко заснул. Проснувшись, он обнаружил, что часы с руки были украдены. В милицию он заявлять о пропаже не стал по этическим соображениям, но понимал, что кражу мог совершить только Мишка «Краб» или кто-нибудь из его пацанов или товарищей. Обращаться к Мишке, чтобы вернул краденое, тоже было бесполезно. Кто же добровольно признает себя вором, если нет свидетелей и никаких улик? Мишка мог подойти и, видя, что пастух крепко спит, спокойно снять часы с руки спящего человека. А если бы Коля проснулся, то он сказал бы, что проверял, крепко ты спишь или нет. Это говорит о том, что у таких людей, как Мишка, по-другому устроены мозги. Можно сказать, что они или приобрели, или получили по наследству неискоренимый инстинкт воровства, который является слабой формой маниакальности. Никакая тюрьма их перевоспитать не может, скорее они, при случае, «сгибают» и «прогибают» под свои воровские наклонности людей. Как в тюрьме, так и на воле. Как педофила-маньяка нельзя никакими законными способами, включая и тюремное заключение, перевоспитать и убедить не совершать гнусные мерзости, так и инстинктивного вора нельзя отучить от воровства тюремным заключением.

Воровская наследственность

Они не идут на крупные преступления из-за неотвратимости наказания, но при полной уверенности в безнаказанности и в собственной безопасности обязательно своруют какую-нибудь вещь, если даже она не представляет никакой материальной ценности. Такие инстинктивные воришки водились и в нашем поселке даже среди взрослых мужчин и женщин. На крупное воровство у соседей они не отваживались, но если соседская курица забредала на их огород, а соседи были на работе, то курица бесследно исчезала. Поди, докажи, что кто-то из соседей сварил из нее куриный суп и съел ее за ужином. Например, «Дуняха», сама полуслепая и мать полуслепых детей Кольки и Шурки, не брезговала не только чужими курами, но и могла сорвать в чужом огороде капусту или обобрать кусты помидоров, если была уверена, что соседей нет дома. Об этом все знали, но в милицию не обращались, как и не укоряли в глаза таких мелких воришек. С одной стороны, из-за собственной стеснительности, ведь не пойман – не вор. А с другой стороны, из-за человеческой жалости. Одинокая женщина, каковой являлась «Дуняха», не была пьяницей, а работала в колхозе за мизерную зарплату и не успевала в полной мере следить за огородом и собственным хозяйством, да еще и была обязана одеть, обуть и накормить двух полуслепых ребятишек. Как мне рассказывали родители, еще пару лет после убийства Сталина мистический страх неотвратимого и сурового наказания удерживал даже инстинктивных воришек от воровства колхозного урожая и имущества. Сельские магазины, животноводческие фермы, амбары с зерном и стройматериалами никто по ночам не охранял, а закрывались они на простой амбарный замок, который можно было открыть любым ржавым гвоздем. Но даже в помыслах сельских жителей не было мысли пойти и совершить кражу общественного или государственного имущества. Такое преступление неизбежно бы раскрыли по горячим следам, и на второй день все участники преступления оказались бы за решеткой. Наша Сабуро-Покровская десятилетка обслуживала не только жителей станции Сабурово и огромного села, примыкающего к железнодорожной станции, но и многочисленных жителей десяти деревень, которые лежали в округе 10–12 километров от нашей станции. Так же, как действовала одна десятилетка на всю округу, на всю эту округу был один участковый милиционер Чуриков. И блестяще справлялся со своими обязанностями.

Судьба пастушонка Коли

Итак, закончим печальную историю моего двоюродного брата Николая, который с 13 лет до совершеннолетия на моих глазах честно исполнял пастушескую миссию, по семь месяцев в году находясь в открытом поле при любой погоде и работая по 16 часов в сутки. От пастушества он не был в восторге, но что было делать недоучившемуся подростку? Работать бесплатно в колхозе, промышляя мелким воровством колхозного имущества, он не хотел, а другой работы в сельской местности найти было невозможно. Коля не мечтал после совершеннолетия переехать в город и найти там работу, так как любил деревню и хотел быть рядом с матерью. Но чтобы построить дом, жениться и стать самостоятельным хозяином, нужно было иметь хотя бы тысячу рублей начального капитала. Вот этот капитал брат и хотел заработать, устроившись после совершеннолетия рабочим-путейцем передвижной ремонтной бригады. Жили эти путейцы круглогодично в железнодорожных пассажирских вагонах, на скорую руку переделанных под мужские и женские общежития. Передвижной ремонтный отряд состоял из четырех-пяти вагонов, которые загоняли на запасной путь какой-нибудь железнодорожной станции и держали там некоторое время в течение нескольких месяцев, пока в пределах железнодорожной станции исполнялись профилактические ремонтно-восстановительные работы. После завершения этих работ вагончики с рабочими-путейцами перевозили на другую станцию, и процедура скитальческой вагонной жизни продолжалась по новому кругу до бесконечности. В этих вагончиках не было ни одного рабочего или работницы из числа городских жителей. Пополнялся контингент ремонтных бригад исключительно молодыми девушками и парнями крестьянского населения местных сел и деревень. И приходили туда они не за длинным рублем и не в поисках приключений или из жажды городского образа жизни, а чтобы заработать реальные деньги для себя или своих близких. Выбор у таких молодых, недоучившихся в школе по разным причинам крестьян, достигших совершеннолетия, был невелик. Пойти в колхоз и вести жизнь полунищего воришки, добывая продукты питания для домашнего скота на колхозных полях, чтобы продать на рынке мясо и купить себе одежду. Уйти на службу в армию, чтобы никогда не вернуться или завербоваться, что было тоже равносильно покупке билета в один конец.

Путь к тюремной решетке

О вербовке как способе духовного растления сельского крестьянина мы поговорим чуть позже. Это еще более ужасный способ отрыва крестьянина от его родственных и земных корней, чем работа на железной дороге в пределах от железнодорожной станции Тамбов до станции Ряжск. Однако при работе в передвижных железнодорожных вагончиках создавалась лишь видимость того, что родительский дом недалеко и молодой рабочий может посещать его по выходным и праздничным дням. В трудовые дни, отработав 8 часов на тяжелой работе замены шпал, рабочий на 16 часов оставался предоставлен самому себе и мог распоряжаться свободным временем как ему угодно. У всех этих молодых рабочих было школьное образование не больше семи классов, и они не прочитали в своей жизни ни одной художественной книжки. Чем им заполнить свободное время, если нет огорода и привычного сельского труда, который в родительском доме заполнял весь их досуг? Из-за того, что вагончики железнодорожных рабочих непрерывно перемещали с одной станции на другую, они не могли завязать крепкие дружеские связи с местной молодежью и везде становились нежелательными изгоями. Наиболее духовно развращенные весельчаки-лентяи становились душой компании и быстро приучали молодых парней и девушек к карточным играм и пьянству. Мой брат Николай, работая наемным пастухом, был занят с раннего утра и до позднего вечера около 240 дней в году без выходных и праздников. А на железной дороге он получил массу свободного времени и веселые компании по пьянству и игре в карточные игры на водку и деньги. Совершенно очевидно, что вместо накопления денег на строительство личного крестьянского подворья, с его простодушным и открытым характером он вскоре оказался должником карточных шулеров. Не только накопить денег на дом, но было нечего поесть, чтобы дожить до очередной зарплаты. В те времена на каждой железнодорожной станции были небольшие магазины, принадлежащие ведомству МПС, а также магазины сельской потребительской кооперации, где под словом кооперация скрывалась их государственная принадлежность. Проигравшиеся и голодные молодые рабочие подвижной ремонтной бригады, в числе которых оказался и мой брат Николай, организовали воровскую шайку и обворовали один из таких станционных магазинов. Естественно, что местные участковые милиционеры уже на второй день по горячим следам вышли на след воровского сообщества и арестовали всех его участников.

Уже через год после того, как двоюродный брат Коля перестал работать наемным пастухом и перешел на железную дорогу, он за воровство казенного имущества в составе организованной группы на три года «загремел» за тюремную решетку. После первой отсидки Коля стал официальным изгоем и завербовался на один из государственных лесоповалов. Там были условия хуже, чем в тюрьме. Какие там были условия, Коля не рассказывал, но трудолюбивый крестьянский парень, четыре года отработавший сельским пастухом, не выдержал невыносимого быта лесоповала и бежал. Появиться в родительском доме бежавшему завербованному было нельзя. Его бы тут же арестовал местный участковый и этапировал на тот же государственный лесоповал. Но ведь человеку надо жить и наполнять ежедневно желудок водой и пищей, а где ее взять, если нет возможности появиться на малой родине? У завербованного отбирали документы, и бежавший переходил на нелегальное положение странствующего человека, коего в те времена называли «бичом». «Бичи» или мигрировали в Сибирь, где работали и пьянствовали безо всяких документов, организуясь в полулегальные трудовые бригады, или объединялись в воровские сообщества и жили воровством казенного имущества. Уже после нескольких месяцев нелегальной жизни мой брат повторно «загремел» за решетку и стал вором-рецидивистом. Сколько раз он попадал за решетку, знали только он сам да его покойная мать, я его об этом никогда не расспрашивал. В период его воровской жизни встретились мы с ним только один раз. В Тамбове.

Короткая встреча с братом

В 1971 году я, уже будучи офицером атомной подводной лодки, во время отпуска со своей женой Валей поехал в гости к ее сестре Марии Ивановне, которая имела в Тамбове двухкомнатную квартиру. На вокзале мы встретили моего двоюродного братишку Николая, который был прекрасно одет, весел и в сильном подпитии. Жена Валя сочла нужным пригласить в гости к семье своей сестры Марии и Николая. Она его знала еще по тому времени, когда он работал в нашей деревне наемным пастухом. Вечер мы провели в совместном застолье, много пили и закусывали, но расспрашивали в основном только меня о моих офицерских буднях и службе на атомных лодках. Муж Марии Серафим Андреевич тоже был большой любитель спиртного, и они с Николаем на пару быстро перебрали лишнего. Николай с восторгом смотрел на мою черную офицерскую форму с морским кортиком и белой фуражкой. Опьянев, он попросил у меня разрешения надеть офицерскую форму и посидеть в ней за столом. Как не откликнуться на просьбу брата, который с двух лет был моим старшим наставником, поводырем и охранителем? Мы не только поменялись одеждой, но и вышли с братом на центральную тамбовскую улицу Советскую. Квартира Марии Ивановны находилась по адресу: улица Советская, дом 158. И нам с братом нужно было только спуститься со второго этажа и выйти из подъезда. Мы полчаса гуляли напротив дома, и брат Николай, уже в звании и статусе вора-рецидивиста, с детским восторгом отдавал честь многочисленным курсантам летного тамбовского училища, которые первыми приветствовали его отданием чести, принимая его за настоящего морского офицера. Но я сильно рисковал, так как какой-нибудь офицерский патруль мог с двух слов разгадать под формой морского офицера крестьянского парня с начальным школьным образованием. Да к тому же вора-рецидивиста. Мы вернулись на квартиру, переоделись и продолжили отмечать встречу. Серафим и Николай запьянели, и Мария Ивановна уложила их спать. Мы с женой вернулись на вечернем пригородном поезде в родную деревню, и больше я не встречал Николая почти 30 лет, до 2000 года.

Чудесное перерождение вора-рецидивиста в счастливого крестьянина

За этот период его тюремный стаж достиг 28 лет суммарного срока тюрем и лагерей. В 1995 году он освободился и, наконец, не остался в городе, а приехал в родную деревню. Его сельская жена спилась, единственный сын погиб в пьяном угаре, но оставил брату двух внучек, Марину и Галину, которые воспитывались в детском доме по причине пьянства родной матери. Брат за это время не стал патологическим вором, а полностью сохранил свои детские черты бескорыстия, великодушия и любви к окружающим его людям. Но главное, он сохранил любовь к сельскому труду и остался крестьянином. Как будто и не было этого 28-летнего суммарного стажа тюрем и лагерей. Если бы мне кто-нибудь рассказал о таком перерождении вора-рецидивиста в нормального крестьянина, я бы не поверил. Но я не рассказываю сказки и житейские небылицы, а свидетельствую о том, что видел своими глазами. Брата Николая пригласила к себе в дом на постоянное жительство разведенная крестьянка его возраста Леденева Александра Ильинична, и они в любви и согласии, непрерывно трудясь на личном огороде и выращивая невиданные урожаи картофеля, капусты, лука, моркови и других овощей, прожили до 28 января 2010 года.

25 января у брата случился инсульт. «Скорая помощь» вывезти его по снежному бездорожью в областную больницу не решилась. Инсульт развился в кровоизлияние в мозг, и брат 28 января скоропостижно скончался. В период с 2000 до 2010 года я ежегодно приезжал к брату по осени за картошкой и овощами и не переставал изумляться обстановке любви и трудолюбия, которые царили в этом деревенском доме. Как будто и не было 28-летнего периода эпизодических тюремных отсидок и лагерей. Брат неистово и без устали работал на огороде с утра до вечера, как будто он не провел 28 лет на тюремных зонах с пилой «Дружбой» в руках, а отдыхал на курортах Сочи. Еще в тюрьме он бросил курить, а выпивал только по праздникам или в период посадки и уборки урожая картофеля. Без алкогольного допинга эту тяжелую работу с помощью ручной лопаты никакому нормальному человеку выполнить невозможно. В его речи не было воровского жаргона и мата, но он без мата был интересным собеседником, который излучал оптимизм, добродушие и расположение не только ко мне, но и любому собеседнику. От зоны сохранилась только любовь к крепко заваренному чаю, но кто же из мужчин не любит крепко заваренного, ядреного чая?

Особенно меня поразило в 2005 году, что московские скупщики на грузовой «Газели» скупали у этого бывшего вора-рецидивиста картофель по три рубля за килограмм, чтобы продать его в Москве по цене от 15 рублей и выше. И Николай воспринимал это совершенно спокойно, за гроши продавая результаты своего труда и по-крестьянски радуясь, что есть деньги, чтобы купить продукты питания и дрова для длинной зимы. Брат и Александра Ильинична забрали к себе из детского дома Колиных внучек Марину и Галину и воспитывали их в своей семье до полной самостоятельности. При его жизни одна из внучек вышла замуж и родила Николаю правнука Ивана. Все эти десять лет, пока я встречался с братом, он был, несомненно, счастливым человеком. Мать Марины и Галины была жива, но сильно пила, и они при живой матери предпочитали жить у родного деда и неродной бабки. Потому, что в этом доме их не только любили, но обеспечивали их материальное благополучие до полной самостоятельности. Такую же любовь проявляли и внучки к своему деду и неродной бабке. Не каждому человеку дано в старости увидеть правнука и быть любимым и уважаемым человеком не только в кругу своей семьи, но и среди односельчан. На его похороны, несмотря на огромные непроходимые сугробы, собралось почти все взрослое и подростковое население деревни, а могилу копали сразу человек двенадцать местной молодежи. Меня никто не знал. Оставив машину на дороге, я пробрался по заснеженному кладбищу к месту захоронения и тихо спросил одного из них, зачем так много человек пригласили для рытья могилы? Он ответил, что никто никого не приглашал, а они пришли сами из уважения к умершему, который никому не делал зла, а всегда был готов помочь своим соседям конкретными делами.

Сейчас, после смерти брата, Александра Ильинична не только вспоминает совместную жизнь теплыми словами, но и как родная бабка пригласила замужнюю внучку с ее мужем и грудным ребенком Иваном, правнуком умершего Николая, к себе в дом на постоянное жительство. Все это никак не укладывается в рамки всеобщего народного озверения, когда даже родные дети и внуки живут со своими родственниками в состоянии ненависти, доходящей до убийств и насилий. Мне и до сих пор непонятно, почему советская система держала 28 лет нормального трудолюбивого крестьянина в тюрьмах и лагерях, а наследственные воры из потомства «Гавриловых», однажды отсидев, продолжали тихо воровать, но оставались на свободе. Что за духовная сила была в моем брате Николае, что 28 лет тюрем и лагерей не сломали его человеческой натуры и не превратили его в злобного и завистливого отморозка периода ельцинской эпохи всеобщего озверения и жажды наживы? Почему уважаемый в «блатном» мире вор-рецидивист так и не перешагнул незримой черты, которая отделяет человека от зверя, и не стал одним из «блатников» или «воров в законе»? На все эти вопросы нет однозначных и ясных ответов, но на все эти вопросы я постараюсь косвенно ответить, в процессе расширенного изложения материала о хрущевско-брежневской и горбачевских эпохах советского духопадения.

Примечание: Для полноты информации сообщаю, что оба брата Николая, старший Виктор, который никогда не сидел в тюрьме, и младший Алексей, который однажды отсидел в тюрьме за хулиганство, сполна хлебнули горя безотцовщины. Оба они женились, нарожали детей и были хорошими трактористами и механизаторами, способными в период страды неделями, без выходных, по 16–18 часов в день выполнять полевые работы. Но червь всеобщего пьянства в первую очередь и поражал души тех, кто прошел через стадию голодного детства и безотцовщины. На свободе, при наличии финансовых средств, они стали быстро спиваться и погибли от алкоголизма, не дожив до преклонного возраста. Их дети и внуки покинули деревню и живут в городе.

Мать всех трех моих умерших двоюродных братьев, Попова Марья Савельевна, в детском возрасте была членом раскулаченной крестьянской семьи. Ее отец Савелий в 30-х годах прошлого века добровольно сдал в колхоз свой общинный земельный надел, резервы зерновых семенных запасов и весь скот, включая лошадей, коров и овец. Вероятно, по этой причине его не выслали на поселение в районы Крайнего Севера или Сибири. Я не знаю ничего о судьбе его сыновей, как и вообще, были они в этой семье или не были? Но кроме Марьи Савельевны в семье бывшего кулака были еще три дочери. На период раскулачивания все четыре дочери Савелия еще не достигли школьного возраста, и все их детство прошло в нищете полуголодного существования. Как вообще было можно отобрать землю, скот и инвентарь из семьи, в которой было четыре малолетних ребенка, я не представляю. Но такова была жестокая действительность деревенской жизни периода сплошной коллективизации. Одна из дочерей «кулака» Савелия, Ольга Савельевна, шестнадцатилетней девчонкой стала мне крестной матерью. Достигнув совершеннолетия, она завербовалась в Ленинград и, не имея образования, всю жизнь проработала простой рабочей на строительстве жилых объектов Ленинграда. Ольга Савельевна воспитала сына и дочь и ушла на пенсию заслуженным строителем и ветераном труда. Сейчас она живет в благоустроенной квартире на проспекте Космонавтов Санкт-Петербурга и получает достойную пенсию. Я почему говорю о достойной пенсии? Потому, что ее пенсия больше моей пенсии военного пенсионера и капитана 1-го ранга, имеющего 42 года стажа службы в льготном исчислении. Но как надо было работать, чтобы стать в советские времена заслуженным строителем! Да и чтобы получить эту квартиру, она вместе с мужем и двумя детьми лет 30 жила в небольшой комнате коммунальной квартиры. Я от всей души желаю ей крепкого здоровья, семейного благополучия и счастливой старости.

Третья дочь «кулака» Савелия, Анастасия, став совершеннолетней, вышла замуж за местного парня и перебралась в Тамбов. Молодая семья жила и работала, скитаясь по заводским общежитиям и съемным углам. Тамбов не Ленинград, государственного жилья в советские времена там строили очень мало. Скопив финансовые средств жестокой экономией, семья Анастасии Савельевны построила частный дом на окраине Тамбова и завела там многочисленное потомство. Сейчас Анастасия Савельевна уже умерла, а все ее потомки потеряли крестьянские корни и стали жителями Тамбова. Одна из четырех дочерей Савелия вышла замуж и осталась с мужем жить вместе с отцом в родной деревне. В 1941 году мужа забрали на фронт, а вскоре у дочери Савелия родился мальчик, которого назвали Алексеем. Муж погиб на фронте и дед Савелий с дочерью стали одни воспитывать младенца. На этом семейные испытания не кончились. В голодные военные годы молодая мать пошла в соседнюю деревню, выменять пару ведер картошки на четвертинку растительного масла для своего ребенка, но началась метель и пурга. Ослабленная от голода и постоянного недоедания женщина заблудилась и замерзла в сотне метров от деревни. Пришлось деду Савелию собственноручно воспитывать и кормить малолетнего внука, заменяя ему отца и мать. Алексея так и называли в деревне «Ленька дедов», а еще и «Ленька большой», за его большой рост и телесную крепость. Видимо, что-то жизненно важное успел дед передать своему внуку за время его взросления и совместного преодоления послевоенных голодных лет. Алексей после срочной службы в армии вернулся в родные места, создал семью, построил дом и стал работать и на личном участке, и на строительстве дороги Москва – Волгоград. Сейчас он живет в сельском населенном пункте при станции Сабурово. Как мне известно, Алексей после выхода на пенсию и развала колхозов завел лошадей и скотину на личном подворье и вплотную занялся сельскохозяйственным производством. Дети тоже не бросились в города, а построились рядом с домом отца и потихоньку возрождают крестьянский корень как главный фундамент русского духа. Не технологический прорыв в будущее, не комфорт условий бытия, а возрождение сельского крестьянства поможет нашей стране преодолеть падение в демографическую бездну вырождения и угасания, ибо нет более прочного материала на земле, чем крестьянский дух глубинных и вымирающих или уже умерших деревень России.

Начиная с 1955–1956 годов инстинктивные воры и просто бедные колхозники, которые не могли свести концы с концами из-за собственной многодетности, как бы проснулись от зимней спячки и потихоньку стали воровать ночами тот колхозный урожай, который сами они и выращивали. Никто не брал, например, картофель или свеклу для продажи на рынке, а только для потребностей собственного домашнего хозяйства. Может, по негласной команде руководства колхоза, а может быть, и по партийной команде свыше или по закону телефонного права участковый милиционер Чуриков не ловил таких «несунов» и просто их не замечал. Как не замечал и десятки ночных надомных шинков, в которых многодетные одинокие женщины торговали самогоном. Через пять-десять лет работники колхоза уже открыто развозили свеклу, картошку и зерновые злаки по ночам на лошадях или тракторе и меняли их на самогон или водку или продавали по бросовым ценам, чтобы тут же обменять деньги на самогон и водку. Кто сам не был природным вором и ненавидел воровство всеми фибрами души, скрепя сердце был вынужден покупать краденое. Потому что законным способом через кассу колхоза ничего купить было невозможно. Так крестьян, под видом коммунизации и стирания граней между городом и деревней, приучали к всеобщему воровству и пьянству. Воровство распространяется подобно заразной болезни. После того, как в колхозах отменили трудодни и перешли на денежную оплату, финансовый доход рядового колхозника был раза в четыре меньше дохода рядового железнодорожного рабочего. Как свести концы с концами, если в каждой семье колхозника было в среднем пять человек детей, а в некоторых, как у партийного колхозника Юрьева Тимофея Михайловича, даже не пять, а девять… Нужно было не только накормить и одеть их, но и дать им достойное образование.

Воров, ворующих колхозный урожай, никто не ловил и не преследовал, потому что они снабжали ворованным зерном, картофелем или свеклой не только себя, но и все частные дома нашего поселка. Ни воры, ни покупатели ворованного не стали подпольными миллионерами. До сих пор в нашем поселке нет ни одного кирпичного дома, а первый автомобиль «Москвич» купила в 1975 году семья инвалида войны и колхозного агронома Маховикова Василия Ивановича. И то это замечательное событие произошло только потому, что ему предложили бесплатный «Запорожец» с ручным управлением, а он доплатил разницу в цене из собственного кармана и купил автомобиль «Москвич». По сути дела, Хрущев продолжил дело Троцкого по отношению к интеллигенции и крестьянскому населению советского народа. Троцкий загонял в лагеря и физически уничтожал лучшую часть интеллигенции и лучшую часть крестьянства, а Хрущев, действуя через соблазн скорого построения коммунистического общества, принялся поголовно духовно развращать воровством и пьянством всю оставшуюся часть крестьянской России. Через крестьянскую молодежь зараза всеобщего воровства и пьянства перекинулась на рабочие массы городов и индустриальных центров, а также поразила студенчество, творческих работников культуры и научно-технические кадры страны, которые в эти годы в немалой степени формировались за счет притока талантливой сельской молодежи. Под благим делом построения коммунизма разрушались вековые устои крестьянского быта, чтобы после того, как процесс разрушения народного духа станет необратимым, с сожалением сказать: «Партия делала все правильно, но подлый народ не поддается реформации».

Алкоголизм и крестьянство

Много слов сказано по поводу того, что русский народ является самым пьющим народом мира или что русские люди являются наследственными алкоголиками. К месту и не к месту цитируют слова князя Владимира о том, что «питие есть веселие на Руси». А разве есть в семье европейских народов такой народ, который бы не любил спиртное и проводил семейные и государственные праздники без увеселительных напитков? Для каждой нации и для каждого народа мира, в том числе и для русского народа, спиртное является жизненно необходимым продуктом не только для «веселия», но и для того, чтобы безболезненно перенести неизбежные жизненные физические перегрузки и духовные стрессы. Во все времена в каждой нормальной крестьянской семье имелись запасы спиртного, но использовали эти запасы не для ежедневного питья, а только по великим праздникам, а также во время похорон для снятия стресса или во время выполнения тяжелых физических работ. Я совершенно уверен, что если провести эксперимент и поручить двум спортсменам-разрядникам, занимающимися любыми физическими видами спорта, вскопать лопатами по весне 50 соток огорода да еще и тщательно убрать при вскопке все корни сорных растений, то за два дня они с этим заданием не справятся. А если справятся, то будут долго болеть после такого эксперимента. Ну а косить высокую траву или зрелые злаки обыкновенной косой не один час, а 12 часов кряду, да еще и несколько дней подряд вы пробовали? В крестьянском быте можно найти десятки таких ежегодных авральных работ, требующих крайнего напряжения физических сил. Крестьянин эпизодически вынужден прибегать к спиртному как необходимому наркотическому средству для преодоления физических сверхнагрузок. Без спиртного тяжелая физическая нагрузка вызовет неприязнь к собственному крестьянскому образу жизни, а применение спиртного при выполнении тяжелых неизбежных физических работ сохраняет «веселие» духа и позволяет безболезненно преодолеть трудности крестьянского быта без потери ощущения счастья и полноты жизни.

В то же время сам образ жизни крестьянина, необходимость ежедневного бдения за домашним скотом – лошадьми, коровами, овцами, птицами, наблюдение и уход за огородными растениями, требуют постоянного неусыпного внимания крестьянина не 8 часов в день, а с раннего утра и до глубокого вечера. Вести крестьянское хозяйство способен только человек, который ведет трезвый образ жизни, и потому сам крестьянский быт и является главным ограничителем, предупреждающим превращение крестьянина в пьяницу и алкоголика. Приведу такой пример. На базе сабуровского Заготзерна Никифоровского района французы в 70-х годах прошлого века построили крупяной завод союзного значения. Директором там был знакомый мне бывший крестьянин Михаил Галафеев. Ему по штату был положен автомобиль с водителем, который ежедневно подъезжал к его дому в 7 часов 45 минут утра и увозил его на работу. Директора привозили на обед и в 5 часов вечер возвращали домой после работы. Директорская зарплата, огромные производственные возможности, связи в партийных и властных структурах на уровне страны и области позволяли ему навсегда забросить домашний скот и личное хозяйство и вести «культурный» образ жизни, посещая областной театр и филармонию или отдавая свой досуг рыбалке, охоте, туризму и развлечениям. Да мало ли чем может заполнить свой досуг директор всесоюзного предприятия, чтобы снять стресс от духовного напряжения, связанного с исполнением столь высоких обязанностей! Но дело в том, что в брежневскую эпоху все эти культурные способы отдыха стали профанацией не только для рядовых граждан и деятелей самой культуры, но и для партийно-государственных работников всех звеньев управления. Всех этих приезжающих к директору представителей партийно-государственных структур управления он был вынужден угощать обильной выпивкой и эпизодически напиваться вместе с ними. Всех пьяных гостей вместе с директором водители на глазах рабочих выводили из здания администрации и усаживали в служебные автомобили.

И так было не только на одном Сабуровском крупяном заводе, а по всей стране. Директор Миша вспомнил о своих крестьянских корнях и завел для откорма в своем личном хозяйстве несколько бычков. Зерновых отходов на заводе хватало, да он мог и приказать любому рабочему ухаживать за его домашней скотиной, не утруждая себя этими не свойственными для директора обязанностями. Но Михаил Дмитриевич лично вставал часов в пять утра, выводил бычков на луг у пруда, привязывал их с помощью длинной веревки и костыля на свежее место, чтобы они питались луговой травой. Приезжая на обеденный перерыв, он, прежде всего, разносил ведрами питьевую воду и дополнительную еду своим бычкам, а уж потом и сам обедал. Возвращаясь вечером домой, Михаил Дмитриевич не спешил выпить рюмку водки, плотно поужинать и сесть за телевизор или пойти на рыбалку. Даже возвращаясь домой пьяным после очередного приема гостей, он трезвел, а затем вместе с супругой дотемна занимался огородом и домашним хозяйством, потому что кроме бычков у него были еще поросята, куры и утки. Отмечу, что и сама супруга директора имела высшее образование и работала вместе со своим мужем, а не сидела дома. А ведь при больших «левых» доходах и даже при директорской зарплате мужа его жена могла не работать, а заниматься домашним хозяйством. Заводские рабочие считали, что директор, занимаясь домашним хозяйством, просто пытается легализовать и отмыть «левые» доходы. Но для чего ему это было нужно? Какая милиция и ОБХСС без санкции союзных и высших областных структур могли проверить финансовые доходы директора союзного предприятия. В разговоре со мной Михаил Дмитриевич не скрывал, что занимается личным домашним хозяйством, чтобы иметь крестьянскую заботу, не спиться и не стать алкоголиком. Приезжая в деревню уже в брежневские времена, в первые дни после приезда я тоже крепко напивался, освобождаясь от московского стресса. Михаил Дмитриевич говорил: «Бросай Москву, перебирайся в деревню на постоянное жительство. Дам бычков, будешь выкармливать и забудешь о московских стрессах. Некогда будет пьянствовать и расслабляться». Сейчас Михаил Дмитриевич уже не директорствует. Завод захватили московские рейдеры. Но он жив и здоров, не числится в алкоголиках и пьяницах, и я полностью уверен, что уберег он себя от алкогольной смерти только благодаря любви к сельскому труду и занятиям домашним сельским хозяйством.

Крестьянин и производительность труда

Михаил Дмитриевич из приведенного примера – не только умный человек с высшим образованием. Будучи директором крупного завода, он не перешел в город и продолжал жить в сельской местности, имея личный огород и домашний скот. На уровне инстинкта он поставил крестьянский труд выше свободного досуга и культурных развлечений. А что было делать миллионам малообразованных крестьян, вытесненных из привычного деревенского быта, который целиком и полностью поглощал все их свободное время, давая полноту бытия в повседневном труде, и выброшенных в городские заводские общежития или строительные вагончики, где у них появились наличные деньги и масса свободного времени? Не самые лучшие из этих крестьян, а как раз привыкшие бездельничать и отдыхать, посещали музеи, кинотеатры и театры, а также танцплощадки в городских клубах и парках культуры. Те миллионы новоиспеченных рабочих, которые наследственно закрепили в своих душах любовь к непрерывному крестьянскому труду, испытывали в городских условиях не просто дискомфорт, а настоящий духовный стресс от безделья и одиночества. У всех новоиспеченных рабочих вдруг появился ежедневный резерв времени в размере 8– 10 часов свободного досуга. Да еще и выходной день в придачу. Занятия спортом, учеба в вечерних школах рабочей молодежи, комсомол и молодежные развлекательные мероприятия были интересны лишь малой части крестьянской молодежи, которую принудили покинуть деревню, а основная часть этого бывшего сельского населения не находила для себя никакого интереса и пользы от городской культуры. Не потому, что эта часть бывшей крестьянской молодежи была развращена и неразвита, а потому, что она была чище всех образцов искусства мировой цивилизации, а также и чище высоких и низких образцов городской культуры. Как и римляне, жители современных городов нуждаются в «хлебе и зрелищах». Они привыкли брать и поглощать и испытывают от такого поглощения радость и полноту жизни. Крестьяне никогда не нуждались ни в каких «зрелищах», а «хлеб» они привыкли создавать своим трудом и щедро делиться как произведенным «хлебом», так и собственным трудом с близкими и окружающими.

Даже такое марксистское понятие, как «производительность труда», неприменимо, когда речь идет о крестьянском укладе быта и о личном хозяйстве крестьянина. Крестьянин отдает себя целиком непрерывному крестьянскому труду, так как труд является его главной потребностью. Если получаются избытки урожая, то он им искренне радуется и продает их для нужд хозяйства и потребностей семьи, а если засуха или непогода уничтожит урожай, то крестьянин довольствуется малым. Он не отчаивается и не бежит в город за твердым заработком и досугом, а, кое-как перезимовав, снова не покладая рук трудится в поле, не думая о производительности труда, а заботясь только о себе и своих ближних. Моя мать и мой отец, как и десятки крестьян нашего села, были духовно чистыми людьми, которые всю свою любовь вкладывали в труд и своих близких. Они никогда не посещали музеи и кинотеатры, не ездили в Тамбов или Москву, чтобы приобщиться к мировой культуре, и если бы их каким-то чудом доставили в Русский музей или Третьяковскую галерею, то вряд ли они выразили бы восторг и удивление от увиденного. Но тем не менее они были высококультурными и интересными людьми, теми человеческим образцами и эталонами, духовный уровень которых был значительно выше духовного уровня всех известных мне по поздним временам партийных руководителей, военных, работников науки и культуры, министров и государственных служащих высокого уровня и даже академиков.

Убийственные реформы Хрущева

Реформы Хрущева, предусматривающие стирание граней между городом и деревней, обернулись форменным геноцидом против коренного исконного крестьянства. Этот геноцид не мог остаться без последствий, и уже в 1963–1964 годах страна была вынуждена покупать зерно за границей в объеме до 12 миллионов тонн ежегодно. Ограничивали не только огороды и домашний скот, но в подавляющем большинстве сельских населенных пунктов ограничивали и потребление электроэнергии для личных нужд колхозных и сельских подворий. В нашем поселке, как, видимо, и по всем сельским поселениям, действовали жестокие ограничения на потребление электроэнергии. С одной стороны, были повсеместно установлены маломощные трансформаторы, которые позволяли лишь не более чем на одну треть обеспечивать потребности жителей в электроэнергии, а с другой стороны, если в доме счетчик учета показывал ежемесячный расход более чем на полтора рубля, то инспектор энергонадзора приходил и убирал «лишние» розетки. Хозяина предупреждали, что если он будет использовать дополнительные приборы, вроде водонагревателей, отопительных батарей или электрических стиральных машин, то провода электроснабжения «отрежут» от дома пользователя. О каком стирании граней между городом и деревней можно вести в этой ситуации речь? О коммунизме и о стирании граней между городом и деревней трещала со всех сторон лживая и двуличная хрущевская пропаганда, а под эту пропаганду целеустремленно, очень настойчиво и грамотно стирали сам вековой крестьянский уклад и деревенский быт, которые издревле питали духовную и материальную мощь русской империи и являлись гарантом непобедимости русского государства.

Работники и духовные сыны дьявола проанализировали причины победы СССР над гитлеровской Германией и объединенной Европой и пришли к совершенно правильному выводу, что источником победы явилось многочисленное сельское население страны, которое обеспечило поставку добротного человеческого материала для индустриализации страны и фронта, а также обеспечивало фронт и тыл достаточными резервами здоровых людей и продовольствия для смертельного противостояния и борьбы с беспощадным противником. А тут и после войны сельское хозяйство стало вырабатывать избытки зерна, так что его приходилось в объеме 7–9 млн. тонн ежегодно продавать заграницу. Люди постарше, наверно, помнят, с какой помпой пропагандировался план ликвидации бесперспективных деревень, укрупнения колхозов и создания агропромышленных комплексов с плантациями кукурузных полей для кормления поголовья животных. Многие и сейчас думают, что хотели как лучше, а получилось как всегда. Но такие мыслители глубоко ошибаются. Что хотели, то и получили. Стирая с лица земли, под видом строительства коммунизма, бесперспективные деревни с вековым укладом крестьянского быта, забесовленные сторонники хрущевских преобразований делали свое черное дело: они уничтожали духовную основу демографического роста самой здоровой в телесном и духовном плане и самой работоспособной части крестьянского населения, сосредоточенного в глубинных деревнях и уголках русского государства. Но как крепко была сработана «научно обоснованная» теория хитрой и лукавой дамы Заславской Татьяны Ивановны, члена КПСС с 1954 года, которая в 1981 году за свои труды была избрана академиком АН СССР, а в 1988 году и академиком ВАСХНИЛа! Только вокруг нашего поселка были уничтожены такие деревни, как Каменка, Сычевка, Михайловка, Дворики и Ивановка. Все их я посещал в возрасте 14–15 лет и могу засвидетельствовать, что там жили добропорядочные и трудолюбивые крестьянские семейства, которые имели по 6–7 человек детей, водили скот и лошадей и вовсе не собирались покидать свою малую родину в поисках лучшей жизни. Их принудили это сделать, по злому умыслу хрущевских реформаторов, подтвержденному и широко разрекламированному материалистической лженаукой.

Не коммунизм, а уничтожение крестьянства

По всей России было уничтожено не менее 10 тысяч вполне нормальных и самодостаточных сельских населенных пунктов. Население Каменки, Сычевки, Двориков, Михайловки и Ивановки лишь в малой степени пополнило население центрального колхоза населенного пункта Сабурово. Здесь их никто не ждал, жилья не приготовил, а для собственного строительства не было даже элементарных стройматериалов. Они не ради комфорта городского жилья, а по принуждению, подобно кулакам довоенной эпохи 1929–1933 годов, были выброшены с насиженных мест и самостоятельно этапировались в города, не получая ни подъемных, ни какой другой финансовой и экономической помощи. Это была не коммунизация крестьянства с целью создания на селе комфортных условий проживания, а окончательное и необратимое раскулачивание деревенского быта с целью подрыва экономики и демографии Советского Союза. Население этих деревень, как и десятков тысяч других бесперспективных деревень, стало лимитчиками Москвы и Ленинграда и других крупных городов СССР, пополняя ряды городских рабочих и люмпенов. Первые поколения этого здорового деревенского потомства на совесть работали на заводах и фабриках, на строительстве крупных городских объектов, вроде метрополитена, и своим высокопроизводительным и бескорыстным трудом создали иллюзию близкого коммунизма. Тем самым был заложен глубочайший дисбаланс и перекос в народонаселении России, который ощущается и в наше время непрекращающимся демографическим спадом прироста населения и потерей работоспособности выродившегося потомства бывших крестьян, ставших постоянными обитателями городских окраин и домов эпохи построения коммунизма, которые в наше время стали называть «хрущобами». Бесовская суть плана уничтожения крестьянского духа советского народа стала понятной уже в 1962–1964 годах, когда страна от продажи зерна перешла к его ежегодным закупкам в довольно крупных объемах – до 12 миллионов тонн в год. Казалось бы, надо было осудить этот план уничтожения глубинных деревень России как ошибочный и смертельно опасный для будущего развития СССР. Но что мы видим на деле? На деле мы видим, что «научное направление», которое предложено членом КПСС с 1954 года Заславской Т.И., принесло ей в 1981 году звание академика АН СССР, а затем в 1988 году и звание академика ВАСХНИЛа.

Итоговые награды разрушителям деревни

Почему реформа уничтожения глубинных деревень, осуществленная в 60-х годах, во время хрущевской эпохи построения коммунизма и стирания граней между городом и деревней, так высоко оценена только в 1981 году, а затем и еще раз в 1988 году? Потому, что по замыслу Хрущева, в 1980 году страна должна была жить при коммунизме, а благодаря «научным» реформам Заславской Т.И. вместо коммунизма страна оказалась в яме экономического и демографического застоя, а трудоспособное крестьянское население и рабочий класс городов и пригородов настолько духовно деградировали, что превратились в несунов, мелких воришек и алкоголиков. Тайная подоплека всех этих реформ Заславской как раз и заключалась не в том, чтобы построить коммунизм, а в том, чтобы развратить и уничтожить здоровый крестьянский быт и засыпать родники народного духа всеобщим воровством и пьянством. Материалистическая «подлая» наука и политическое руководство КПСС убедились в том, что процесс необратимой деградации советского народа работает надежно, вот и оценили «научный вклад» Заславской в 1981 году присвоением высокого звания академика АН СССР. Сделано все это было настолько грамотно и профессионально, что осмыслить истинные причины провала великого эксперимента по строительству коммунизма было невозможно. Всеобщее пьянство и воровство в среде рабочего класса и трудового колхозного крестьянства было очевидным фактом, а значит, в провале эксперимента виновна не «подлая» наука, а «подлый» советский народ, который вместо продвижения к светлому будущему, по своему подлому рабскому духу, втянулся во всеобщее воровство и пьянство. В 1988 году стало окончательно ясно, что духовное разложение колхозного крестьянства приняло необратимый характер. Закупки зерна за границей возрастали, мировые цены на энергоресурсы падали, и в связи с этим накопленные еще в период сталинского правления золотовалютные резервы страны стали стремительно уменьшаться. Страна приблизилась к той грани внутреннего кризиса, за которой неминуемо последует развал экономики, а вслед за ней и развал политической системы. Вот этот факт и был высоко оценен духовными врагами и ненавистниками советского народа, а особенно его крестьянской части, присвоением госпоже Заславской Т.И. в 1988 году высокого звания академика ВАСХНИЛа.

Презренные «деревенщики» в среде писателей

Ненависть к колхозному крестьянству и сельскому быту как роднику духовной, военной и экономической мощи нашего государства и цементирующему скрепу советской государственной машины проявлялась и во всех видах искусств этого периода государственного угасания. Помните, с какой ненавистью обрушивалась государственная машина критики на художественные произведения о людях деревни. Талантливейших писателей земли русской клеймили клеймом «деревенщиков» и дискредитировали как врагов советского образа жизни и ретроградов. Доказать это невозможно, но я уверен, что Василия Шукшина просто отравили и сделали это не за фильм «Калина красная», а за пронзительные и полные глубокой откровенности его рассказы о деревенском быте и людях крестьянского склада характера. Хрущевский план освоения целинных и залежных земель позже был признан политической и экономической ошибкой и списан на личный «волюнтаризм» самого Хрущева. А вам не кажется, что Хрущев был лишь марионеткой в руках тайных врагов советского народа, которые в то время полностью «оседлали» научные учреждения советской страны? Не имеет значения, зародился ли этот трагический для страны план в голове Хрущева или подсказан ему научными «доброжелателями» и «стратегами» построения коммунизма и стирания граней между городом и деревней. Налицо тот факт, что он был широко подхвачен пропагандистской машиной сельской журналистики, а сама сельскохозяйственная и партийная наука не противодействовали, а подталкивали общественное мнение и нацеливали энтузиазм молодежи на решение этой ошибочной задачи. Под одобрение лживой науки огромные материальные и человеческие ресурсы были изъяты из центральных сельскохозяйственных районов с вековым крестьянским укладом и распылены в призрачную пустоту коммунистических иллюзий. Черт с ней, с техникой, с сотнями тысяч тракторов, комбайнов и миллионами навесных агрегатов для вспашки, посевов и уборки урожая, которые через пять-десять лет были выведены из строя и брошены на целинных землях как памятник государственной бесхозяйственности и научного обольщения ложными и призрачными идеями. Но люди, миллионы молодых людей, которые уезжали на целину духовно и телесно здоровыми, полными энтузиазма и планов на будущее, скоро бежали с целины духовно опустошенными скептиками и приученными к пьянству безродными люмпенами. Никто из них не вернулся и не мог вернуться к крестьянскому быту по закону необратимости духовного разложения, поэтому они пополняли собой худшую часть рабочего класса городских окраин и плодили в трудовых коллективах дух скептицизма, лености и безразличия.

Хрущев и его троцкистский фундамент всеобщего духовного разрушения

Как ни ломай голову, рассуждая о трагической судьбе Советского Союза, но фундамент его будущего неизбежного экономического и политического развала и разрушения заложен Никитой Хрущевым с полного одобрения руководства КПСС и подсказан партийному руководству забесовленными научными кадрами всевозможных научно-исследовательских институтов и академий. Надо понять, что это были не научные просчеты, а грамотная тактика духовного фарисейства и двуличия, которая под лозунгами строительства коммунизма и стирания граней между городом и деревней позволяла возродить и проводить политику внутреннего троцкизма. В отличие от телесного уничтожения крестьян в первые годы советской власти, направлена эта политика была не на телесное, а на духовное истребление носителей крестьянского и православного духа. Для борьбы с православием были созданы целые институты, а сам Хрущев заявлял, что к 1980 году в стране не останется ни одного «попа». Он не говорил об исламских муфтиях или иудейских раввинах, а по своей «простоте» прямо указывал, что объектом уничтожения является православие. Потому что «попы» в других религиях не присутствуют. Он возродил троцкизм и в международной политике, угрожая на ассамблее ООН капиталистическому миру Запада не только уничтожить капитализм как экономическую основу западного мира, но и «закопать» капитализм еще при жизни современных поколений. Совершенно очевидно, что Хрущев действовал не по своей инициативе несдержанного фанатика и волюнтариста, а опирался на мнение невидимых кукловодов, засевших в академических институтах и в органах ЦК КПСС. После таких выступлений даже самые миролюбивые и добропорядочные граждане всех стран капиталистического мира стали видеть в коммунистах врагов мира, а СССР им представлялся имперским монстром, жаждущим мирового господства и представляющим угрозу мирному существованию земного человечества.

Хрущев и возрастание ненависти народов мира к народам СССР

Карибский кризис ноября 1962 года сыграл самую зловещую роль в международной дискредитации СССР и коммунистической идеи построения светлого будущего на основе равенства и справедливости. Этот кризис явился «оправданием» холодной войны, которую западный мир начал по собственной инициативе сразу же после 9 мая 1945 года и переложил ответственность за гонку вооружений и развитие термоядерных средств с западного мира на СССР. Хрущев показал всему миру волчий оскал троцкизма, и это явилось основанием открыто называть нашу страну «империей зла», хотя такой империей после завершения горячей войны в мае 1945 года стали США, по чьей инициативе горячая война между Западом и Востоком переросла в войну холодную. Так Хрущев, вольно или невольно, разжег ненависть народов западного мира к СССР и заложил международный фундамент его будущего разрушения. У спора, кто разрушил СССР, нет альтернативы. Конечно, США и Запад очень старались сделать это, но разрушили его внутренние политические и научные силы троцкистского толка, которые сделали упор на разрушение духовных родников крестьянского духа и вековых основ христианского православия. Двуличной фарисейской демагогией они довели до абсурда идею равенства и справедливости. На словах партийные и научные демагоги призывали к коммунизму, а на деле всяческими ухищрениями плодили социальное неравенство и реально поощряли всеобщее воровство и пьянство, разлагая трудовые и творческие коллективы круговой порукой всеобщего укрывательства и ненавистью к общественным средствам производства и общественно-коллективному имуществу. Вот и в нашем рабочем поселке примерно до 1955 года никто ничего не воровал с колхозных полей. Люди все необходимое выращивали в своих огородах и держали столько скота, сколько можно было прокормить зимой собственными силами. Но законными способами, без воровства, было невозможно построить или отремонтировать свой собственный дом, так как отсутствовала свободная государственная продажа строительных материалов, кроме гвоздей и красок.

Во все времена нам лгали и лгут, что в тюрьмах и в лагерных зонах происходит процесс трудового перевоспитания преступного и уголовного элемента в нормальных законопослушных граждан. На самом деле во времена построения коммунизма и социализма, да и в наше время, тюрьма и зона являются духовным сеператаром, где истинных подлецов отделяют от оступившихся и прижатых к стенке бытовыми условиями или обстоятельствами жизни духовно чистых и трудолюбивых граждан. Власть колонии или тюрьмы по негласному указанию партии вручала этим подлецам бразды правления для перековки остальных заключенных, которых называли «мужиками», в себе подобных духовных тварей или надломленных и ни на что не способных духовных отбросов общества. Только сильные духом и совершенно чистые люди способны не сломаться и остаться самими собой даже после однократного теремного заключения. Как ни крути, но как раз тюрьма и зона во времена хрущевской эпохи построения коммунизма была последней ступенью для истребления из человека частнособственнических инстинктов и превращения его в «коммуноподобного» уголовного бродягу и люмпена. Вспомните фильм Василия Шукшина «Калина красная». Герой фильма вырван из крестьянской среды, возможно, тем же способом вербовки. Невыносимые условия заставили его бежать и стать вором, чтобы не умереть с голоду. Следующим естественным этапом духовной деградации явилось тюремное заключение. Именно во время тюремного заключения герой фильма сломался и стал жить по законам уголовного мира. Главным пунктом этого закона является неприятие никакого полезного труда, но самым позорным для вора-законника является возврат к крестьянству и крестьянским корням. Но эта ненависть к крестьянству порождена не уголовным миром, а марксистскими идеологами во главе с Марксом и Энгельсом и реализаторами коммунизма во главе с Лениным, Троцким и Хрущевым. Как бы мы ни рассуждали, но воры в законе, как и сами воровские законы, отражали не воровскую идеологию, а политическую идеологию коммунизма по модели Ленина и Троцкого. Та же ненависть к собственности, причем как к частной, так и к государственной, тот же запрет на трудовую деятельность и создание семьи, как и у подпольных революционеров царской России, и те же задачи разрушения государства. Собственно говоря, героя фильма обольстили и приневолили стать профессиональным вором. Как в свое время коммунистическая идея обольщала людей стать профессиональными революционерами. Нельзя забывать, что на первом этапе революционеры должны были разрушить «до основанья» все основы бытия не только царской России, но и всего остального мира. Ни Ленин, ни Троцкий не смогли решить эту политическую задачу. Сталин восстановил на обломках царской империи духовную вотчину Бога Ваала и разбил сначала троцкистов, а затем и Гитлера. Коммунизм сыграл роль не разрушителя, а созидателя мира.

В этой ситуации дьявол принял все меры, чтобы продолжить разрушение духовных основ народного духа с помощью политических двойников троцкизма, которых он и закамуфлировал под воров в законе и уголовных авторитетов. У уголовного мира и у системы ГУЛАГа всегда имелась коммунистическая политическая подоплека, чтобы творить и размножать духовных подонков и разрушителей всех основ божественного бытия для воплощения идеи мировой революции. Это хорошо увидел и понял Александр Солженицын. Ему надо сказать спасибо, что он увидел и довел до всех людей земного шара, что воплощение коммунистических идей Маркса-Энгельса в мировом масштабе явится закатом человеческой цивилизации и гибелью земного человечества. Правда, Солженицын всю ответственность за зверства коммунизма возложил на Сталина и скрыл, что преступен не Сталин, а сама идея построения коммунизма через разрушение основ бытия и всех материальных, духовных и культурных ценностей, которые наработаны современным человечеством. Ну да Бог, если сочтет нужным, простит ему этот грех, а люди сами со временем разберутся, что преступны не исполнители, а тот нематериальный дух, который генерировал преступную идею коммунизма и подчинил своей воле людей для исполнения этой преступной идеи. Василий Шукшин в фильме «Калина красная» умалчивает о причинах, почему герой фильма не мог даже однократно приехать к матери в промежутках между тюремными отсидками. Мать он никогда не забывал и забыть не мог по своему крестьянскому происхождению, но он был отобран уголовными авторитетами и добровольно согласился стать профессиональным вором. Он не убийца и не мог быть убийцей, но авторитеты устроили ему побег, чтобы он жил, как волк, и волчьим способом добывал пропитание себе и главенствующим над ним авторитетам. Он считал себя свободным от земных законов человеческого бытия, но фактически стал добровольным рабом воровской мафии и изгоем среди людей, вынужденным жить на тайных воровских «малинах» и добывать средства для своей воровской верхушки. Он не мог, открыто прийти к матери, потому как запрос на его поимку находился у местного участкового милиционера. Предав свою мать и своих крестьянских родственников и товарищей, герой фильма по духовному закону обязан был постоянно поддерживать в себе чувство неприязни и даже ненависти к ним.

Истоки человеческого предательства

Он предал то, что когда-то любил, и по внушению и обольщению воровских авторитетов сам для себя признал их образ жизни рабским и недостойным человека. Если у человека нет ненависти к объекту предательства, то не может состояться и самого факта предательства. Есть такой Виктор Резун, советский разведчик, который возненавидел СССР и перебежал на Запад. Для поддержки своей ненависти, с помощью западных спецслужб он под псевдонимом «Суворов» опубликовал книгу «Ледокол», где убеждает весь мир, что Гитлер внезапно напал на СССР не по собственному заранее разработанному плану и замыслу, а чтобы предотвратить готовящееся нападение СССР на Германию. Такую ложь придумал не он сам, а придумал нематериальный дух дьявола, для того чтобы когда-нибудь в будущем пересмотреть результаты Второй мировой войны и сначала объявить Россию одинаково ответственной с Гитлером за развязывание войны, а затем и переложить всю ответственность за жертвы войны на Россию. Этот процесс сейчас и идет в кулуарах Европы и США. И надо это для того, чтобы «научно» обосновать необходимость будущего экономического и военного разгрома России. Так предательство, ненависть и ложь одного подлого человека может стать истоком третьей мировой войны.

Герой фильма Василия Шукшина, однажды освободившись из тюрьмы не через побег, а возможно, по амнистии, по случайному стечению обстоятельств, попал в ту крестьянскую среду, которую он предал по соблазну своих воровских «паханов» и которую в силу своего предательства был вынужден презирать и ненавидеть. Вора-рецидивиста перевоспитала не любовь женщины и не физический труд, а осознание факта предательства крестьянского духа и своих крестьянских корней. Он воочию увидел, что крестьяне были и остались духовно чистыми и простодушными людьми без всякого лукавства, зависти и ненависти. В лагерях, тюрьмах и воровских «малинах» его учили ненависти и презрению к крестьянину, объясняя это тем, что «мужик» по своей духовной природе подл, завистлив и корыстен. Он и работает, мол, не по призванию, а потому, что является рабом системы, той системы, где свободный «чистильщик», вроде нашего героя фильма, отнимая у «мужика» последнюю копейку, чувствует себя «робингудом». И не просто «робингудом», но и помощником коммунистической системы в деле превращения всех граждан советского государства в коммунистических люмпенов и пролетариев. Попадая в тюрьму, истинные воры считают, что они возвращаются к «Хозяину». Хозяином по смыслу этого понятия является личность или государственная система, которой вор вольно или невольно подчиняется и служит. В тюрьме или колонии государственную систему представляет администрация, которая опирается на воровского авторитета или вора в законе. Так через вора в законе происходит мафиозное слияние государства и воровского сообщества, и это слияние продолжается для вора и на воле, так как все города нашей страны также поделены на зоны, в которые от воровского сообщества назначаются «смотрящие». Каждый вор не может работать самостоятельно, а обязан вступить в воровскую шайку, главарь которой замыкается на «смотрящего». Отдельным ворам из воровской шайки и даже ворам в законе запрещено общаться с милицией. Каждый такой контакт рассматривается как «стукачество» и является фактом отступничества, измены и предательства воровских законов, который наказывается смертью. Но как воровское сообщество узнает о «стукачах» и «отступниках»? Оно узнает через «смотрящего», который «по праву» контактирует с высшими милицейскими органами своей зоны, делится с ними частью воровского «общака», а взамен получает информацию о «стукачах» и предателях в своих собственных рядах. Точно такая же форма выявления отступников и предателей в воровской среде существует и на каждой тюремной зоне. Глава администрации тюремной зоны делегирует часть своих полномочий высшему воровскому авторитету зоны и сливает ему информацию о доносах, а взамен получает денежные средства из «общака» и полный порядок и дисциплину на вверенной тюремной зоне. Согласитесь, что воровское сообщество представляет собой тоталитарную секту, которая представляет собой часть государственной структуры. Вот поэтому и работает эта тоталитарная секта не только в своих интересах, но решает и политические интересы государства.

Право выбора

Каждый отдельный правонарушитель, впервые или повторно попав на зону по стечению обстоятельств или просто чтобы не умереть с голоду, имеет право выбора. Самый тяжелый путь – это остаться самим собой, не сломаться и не поддаться соблазнам и искушениям воровских авторитетов, а также не сотрудничать с администрацией колонии и сохранить свою человеческую идентичность свободного заключенного. Таких свободных заключенных воровские авторитеты и сотрудники администрации после ряда провокаций и соблазнов, в конце концов, признают правильными «мужиками». Они честно работают и выполняют норму, но не стремятся пролезть в бригадиры и не перевыполняют дневные задания ради досрочного освобождения или послаблений режима. Духовно слабые или порочные заключенные также имеют два выбора. Желая досрочного освобождения, они могут поддаться соблазнам администрации, стать доносчиками и пытаться перевыполнять дневные нормы, всячески показывая свою лояльность администрации колонии и законопослушность. Но они не догадываются, что все их усердие тут же становится известно уголовному авторитету колонии или зоны. Усердие, инициатива, как и излишнее трудолюбие, презирались не только на зоне, но и по всей стране. И шло такое презрение непосредственно от партийно-государственного руководства страны, показывая тем самым его фарисейскую двуликость. Как можно строить свободное коммунистическое общество творческих и инициативных людей и ненавидеть и подавлять всякую инициативу на местах, если эта инициатива не согласована с государственно-партийным аппаратом? Это презрительное отношение к искренним и простодушным инициаторам поразило все структуры советского государства. То же презрительное отношение к ним было в армии и на флоте. Сколько раз офицер, выдвигая какую-нибудь полезную инициативу, слышал в ответ от политработника или командира: «Вот ты и займись этим делом, а мы посмотрим, как у тебя получится». Осмеянный и униженный инициатор, затратив уйму собственного времени и сил и не дождавшись помощи от руководства, сам себя ругал последними словами за излишнюю прилежность и спускал «на тормозах» свое начинание. В таком положении неоднократно оказывался и я сам, пока не понял, что главный принцип флотской офицерской жизни, да, наверное, и всего советского общества: «Не высовывайся».

В тюрьмах и на зонах усердные заключенные, желающие скорого освобождения и сотрудничающие с администрацией, попадали под двойной пресс ненависти и презрения. Администрация двулично поощряла их усердие, а воры в законе и их помощники нещадно унижали их и держали на голодном пайке, отнимая не только посылки из дома, но и тюремную баланду дневного рациона. Духовно надломленного за излишнее усердие или за доносительство «мужика» превращали в «шестерку», который, чтобы не умереть с голоду, кроме повседневной работы, по вечерам стирал белье или выполнял другие мелкие услуги – для уголовных авторитетов. Крайняя степень надругательства и духовного падения заключенного состоит в том, что его лишают человеческого достоинства и превращают в «петуха» или сексуального раба уголовных авторитетов. Его презирают все сокамерники, он становится «неприкасаемым» и выполняет самую грязную работу по уборке камерного туалета, который в тюрьмах называют «парашей». Если же усердный и строптивый «мужик», который добровольно сотрудничал с администрацией колонии ради досрочного освобождения, духовно не ломался и не становился «петухом» или «шестеркой», то по указанию уголовного авторитета его морили голодом, лишая ежедневной пайковой нормы. Не получая пищи, заключенный превращался в «доходягу». Он либо умирал в тюремной больнице, либо действительно досрочно освобождался по неизлечимой болезни. Для особо одаренных по своей духовной подлости заключенных существовал и третий путь. Попадая на зону, они сразу отказывались выходить на работу. Их заключали в карцер, морили голодом, избивали, подвергали соблазнам и провокациям, но они терпели, и это их терпение оправдывалось не их духовной чистотой и стойкостью, а непреодолимым желанием порвать со своим человеческим прошлым и добровольно погрузиться в духовную тьму уголовного мира. На определенном этапе о таких упорных заключенных докладывали воровскому авторитету колонии, и тщательно изучив их анкетные данные и уголовное прошлое, после дополнительных проверок, авторитет принимал конкретное решение. Если авторитет по каким-то параметрам отклонял кандидатуру заключенного и не принимал его в «секту» воровского сообщества, то такой заключенный также мог бесследно сгинуть в колонии или выйти из нее полным инвалидом. Но такие случаи крайне редки. Такой человек после отсидки становился одиноким, озлобленным на весь мир волком. Действуя не в воровском сообществе, он мог за гроши убить человека или сформировать шайку отморозков, соблазнив их красивой и богатой воровской жизнью. Свободолюбивых и агрессивных наследственных уголовников с непредсказуемым поведением не любили и опасались и сами воры в законе, и уголовные авторитеты. Они их принимали, в конце концов, в свое воровское сообщество, но держали на второстепенных ролях или поручали им исполнение кровавых дел «чистильщиков» собственных рядов от «стукачей» и изменников. В большинстве случаев профессиональными ворами на зоне становились по соблазну воровских авторитетов правильные «мужики». Но чаще всего о заключенном с воли приходит письменная записка от «смотрящего», которая называется «малявой». В «маляве» дается прямая рекомендация авторитету зоны оказывать всяческое содействие конкретному заключенному или сообщается о его «стукачестве» и ненадежности. В первом случае заключенный сразу же переводится в разряд «блатных» и пользуется всеми благами воровского сообщества. Во втором случае заключенного превращают или в «шестерку», или в «петуха».

Номенклатурный работник и воровской «блатной»

Понятие «блатной» полностью соответствует понятию номенклатурного работника того или иного уровня в государственно-политических структурах советской власти. Это человек, который пользуется доверием партийного секретаря, например, райкома партии или «смотрящего» по какому-нибудь уголовному округу. Блатной может и не воровать сам, а работать в органах власти и быть связующим звеном между воровской организацией и местными органами власти или милиции. Между председателем колхоза и уголовным блатным много общего. Блатной может совершать противоправные коррупционные действия, наносящие прямой вред государству, но посадить его за решетку практически невозможно. Потому что он находится одновременно под защитой воровского сообщества и своих коррумпированных друзей в органах власти. Существует пословица: «Блат выше Совнаркома», и эта пословица полностью отражала реальную действительность хрущевско-брежневского периода советской власти. Блатные в воровском сообществе, даже ни разу не побывав на зоне, могли стать и становились не только ворами в законе, но и высшими воровскими авторитетами управляющей элиты воровского сообщества советского государства. Посадить за решетку таких уголовных авторитетов было практически невозможно. Воровскими законами им было запрещено где-либо работать и создавать семью, а по материальному положению они жили при полном коммунизме. Но между секретарем парткома района или области и «смотрящим» уголовным авторитетом наблюдалось полное подобие не только в том, что они были материально обеспечены и не создавали материальных ценностей, то есть не работали, но и в том, что они могли безнаказанно нарушать законы и не нести за это никакой уголовной или административной ответственности. По сути дела, все иерархии уголовного мира и иерархии партийно-государственных работников разного уровня представляли собой две стороны одной медали. Чем выше занимал человек государственно-партийную должность, тем больше он должен быть духовно деградированным и двуличным, пряча и скрывая свое истинное человеческое лицо от окружающих. Когда об офицере или о любом гражданском партийно-государственном номенклатурном работнике писали в анкетах, что он ставит общественные интересы выше личных, то тем самым прямо указывали, что корпоративные интересы партии как главной командной силы и диктатора советской эпохи для него важнее личных интересов, которые, несомненно, совпадают и с интересами семьи и государства. Но по тому же принципу отказа от личных интересов, вплоть до отказа от создания собственной семьи, в угоду корпоративным интересам воровского сообщества назначались и высшие уголовные авторитеты. В обоих случаях к вершинам власти продвигались не как к источнику духовного благодатного света истины и праведности, а как к источнику духовной тьмы и двуличия.

Вербовка как способ отрыва от крестьянских корней

Деревня во времена Хрущева стала духовным тупиком для любого инициативного крестьянина. Многие избирали не работу на железной дороге, а уезжали по вербовке на установленный срок, получив небольшой задаток. Но деревенские люди уже знали, что вербовщики часто лгали и обманывали, соблазняя человека высокими заработками и нормальными условиями труда и быта. Люди приезжали на место и оказывались в недостроенных и продуваемых всеми ветрами бараках, со всеми удобствами на улице. А вместо обещанной легкой работы приходилось заниматься лесоповалом и получать за свою работу так мало, что едва хватало на собственное пропитание и одежду. По сути дела места работ по вербовке хрущевской эпохи мало чем отличались от лагерных зон, которые занимались лесоповалом или сооружением изолированных от населенных пунктов индустриальных объектов. Иногда заключенных в зонах кормили лучше, чем могли себе позволить добровольно завербованные крестьяне. Совершенно понятно, что система вербовки была специально придумана для того, чтобы навсегда вырвать сельскую крестьянскую молодежь из привычного крестьянского быта и превратить ее в люмпенов и пролетариев. Безжалостное коварство этой добровольности заключалось в том, что вербуемый заключал с вербовщиком договор, в котором оговаривался срок работы по вербовке как главный пункт договора. Приезжая на место, завербованный крестьянин обнаруживал тюремные условия быта и трижды завышенные нормы выработки по сравнению с настоящими «зеками», которые работали по соседству. В настоящее время внимание общества и средств массовой информации постоянно приковано к проблеме гастарбайтеров или иностранных рабочих ближнего зарубежья, приезжающих в нашу страну для временной работы. Они являются главной причиной и источником роста преступности, а также жертвами и даже временными рабами недобросовестных нанимателей. Но общество забыло, что во время хрущевской эпохи построения коммунизма роль гастарбайтеров исполняла крестьянская молодежь деревень и сел, но только ее положение было в десятки раз хуже, чем положение современных гастарбайтеров. Если современному гастарбайтеру не понравится работа, он может или ее сменить, или на все плюнуть и убежать на родину. У плохого и хорошего гастарбайтера остается главная жизненная ценность, его истинная родина. Ее в России у него никто отнять не может. Даже совершив преступление и отсидев положенный срок в российской тюрьме, гастарбайтер по выходе может уехать к себе на родину и забыть русскую тюрьму и свою жизнь в России, как тяжкий сон.

Российский крестьянин, завербовавшись на пару лет на какой-нибудь лесоповал и попав в кабальные условия, тоже бежал куда глаза глядят и уже навсегда становился одиноким волком или бомжующим перекати-полем, которых в те времена называли «бичами». Дело в том, что на родину, к своим деревенским родителям, он уже вернуться не мог. Его там ждал арест и принудительный этап на место вербовки или даже тюремное заключение за материальный ущерб государству. По сути дела, система хрущевской вербовки была тщательно продуманной системой духовного развращения крестьянина и лишения его крестьянских корней и малой родины. Совершив мелкую кражу, не по генной расположенности к воровству, а чтобы не умереть с голоду, молодой крестьянин тут же попадал за решетку и уже работал в лагерных зонах не за рубли, а за баланду, ватник и брезентовые рукавицы, да за тюремную крышу над головой, которая иногда была более обустроена, чем бараки добровольно завербовавшихся крестьян, которые работали по соседству. Вербовка была более подлым способом раскрестьянивания, чем сталинская депортация зажиточных кулацких семей в Сибирь и в окраинные районы России, вроде Мурманска и Северодвинска, во время сплошной коллективизации сельского населения СССР. Кулаки уезжали не по своей воле, но выселяли их не по отдельности, а целыми семьями, а иногда и сразу несколько семей в одно место. Взаимная семейная любовь и поддержка, а также природное трудолюбие скоро превратили потомство кулаков в духовное ядро интеллигентов и образованных специалистов многих окраинных индустриальных центров и городов России. И этот факт подтвержден моими свидетельскими показаниями. Крестьянское кулацкое потомство моей жены и моего отца и сейчас проживает в Мурманске, в Орехово-Зуево Московской области, а также в Новосибирске и Красноярске. И все они имеют высшее образование и достаточно высокий гражданский статус, хотя хрущевско-брежневская и ельцинская эпохи духовного разложения коснулись и их семей, уже на уровне внуков и правнуков.

Хрущевская система вербовки поголовно уничтожала все бывшее середняцкое и бедняцкое население центральных зерновых крестьянских районов России. Все середняки, через систему колхозов и через реформы Хрущева по обрезанию приусадебных участков и ограничению личного скота, к этому времени стали бедняками. Из ста колхозных подростков лишь двое-трое могли закончить десятилетку и получить высшее образование, а остальным ничего не оставалось делать, кроме как вербоваться или идти работать в колхоз, не получая денег даже на то, чтобы купить себе приличную одежду и обувь. Те работники партийной науки, которые планировали и проводили этот гигантский геноцид колхозного крестьянского населения России, прекрасно понимали, что отбор миллионов душ крестьянской молодежи из зерновых районов с невозможностью их обратного возврата в родные места неизбежно подорвет сельское хозяйство и снизит поставки в закрома родины зерновых культур. Удивительно то, что так ругаемые колхозы уже в первые послевоенные годы позволяли создавать избытки зерновой продукции, и страна ежегодно продавала от 7 до 9 миллионов тонн зерновых. Чтобы сделать геноцид крестьянства не таким заметным для экономики страны, опережающими темпами начато было освоение целинных и залежных земель. Позже эту гигантскую акцию, поглотившую огромный людской потенциал наиболее энергичной и духовно чистой городской молодежи и значительные материальные ресурсы страны, назвали политической ошибкой и списали на авантюризм Никиты Хрущева. Но это объяснение является чистой ложью. Это был злой умысел партии и партийной науки по воплощению троцкистской идеи уничтожения, распыления и деградации человеческих душ наиболее доверчивой части городской молодежи. Как раз отряды целинников-добровольцев формировали не из сельской молодежи, хоть что-то понимающей в сельском хозяйстве, а из городской молодежи, которая уже лишилась крестьянских корней и по духовному закону претерпела необратимые изменения. Эти необратимые изменения в сочетании с нечеловеческими бытовыми условиями палаточных городков скоро перемололи энтузиазм молодых целинников в злобу и ненависть к земле и крестьянскому труду и породили в них разочарование и духовную опустошенность.

Но именно эти задачи и ставили себе планировщики построения коммунизма по хрущевской модели. Целина произвела духовный геноцид городской молодежи и временным увеличением сбора зерновых создала дымовую завесу для геноцида крестьянского населения. Снижение поставок зерновых из традиционных крестьянских районов не было так заметно на фоне временного успеха целинников, что и позволило в принудительно-добровольном порядке оторвать от крестьянских корней миллионы человек сельской молодежи и превратить их в люмпенов и пролетариев. Результаты не заставили себя ждать. Уже с 1962 года страна перестала производить избытки зерновых и села на продовольственную иглу, ежегодно закупая десятки миллион тонн зерновых заграницей. Деградация сельского хозяйства и крестьянского населения не была ошибкой внутренней политики и не была результатом хрущевского авантюризма. Это была хорошо продуманная троцкистская акция, которая, под видом стирания граней между городом и деревней и построения коммунизма к 1980 году, произвела необратимые разрушения народного крестьянского духа и подорвала экономические основы сельскохозяйственного производства. Нельзя говорить об ошибке Хрущева и его авантюризме. О целине как о панацее от всех будущих бед и как о сельскохозяйственном фундаменте коммунизма в те времена непрерывно «трещали» все средства массовой информации и научные журналы. Вся пропагандистская мощь партии, государства и комсомола призывала городское население бросать насиженные места и становиться целинниками. А в это время по деревням и селам центральных районов «рыскали» тысячи вербовщиков и вербовали миллионы человек сельской молодежи на стройки коммунизма. Как завербованные, так и разочаровавшиеся целинники бросали необжитые места работы, становились «бичами» и неизбежно попадали в тюремные зоны и лагеря. Но эти лагеря также были предусмотрены еще в теоретических работах Льва Троцкого о трудовых армиях.

Коммунистический корень «бичей» и бомжей

Как послевоенные «бичи» хрущевско-брежневской эпохи, так и большинство современных бомжей в духовном плане стояли и стоят выше среднестатистического горожанина. Среди них невозможно отыскать убийц, насильников, как и просто природных человеконенавистников, но они полностью и часто не по собственной воле утратили частнособственнические инстинкты, любовь к труду. И потому объединяются в коммуны и ведут праздный образ жизни, работая только по необходимости наполнить собственный желудок пищей и алкоголем. Сколько бы потребительских благ ни предоставило современное общество людям, привыкшим к образу жизни бомжа, все будет проедено и пропито, но никак не изменит их психологии абсолютной свободы. Не странно ли, что бомжи являются принадлежностью каждого развитого и богатого капиталистического государства? Бомжевание – это крайняя степень люмпенства в сочетании с потерей способности нормально трудиться на себя лично и на общество. Вместе со способностью к труду они потеряли и способность ненавидеть тех людей, которые трудятся или владеют капиталами. И вот по этой черте отсутствия в их душах ненависти, злобы и зависти бомжи более нравственны, чем миллионы горожан России, США и западноевропейских стран развитого капитализма. Разве можно из бомжей вербовать наемных убийц или террористов? Каждый здравомыслящий человек ответит, что это невозможно, а вот многие временно законопослушные граждане капиталистических обществ ради быстрой наживы и обогащения готовы рискнуть своей жизнью и стать террористами и наемными убийцами. Слово «богатство», как и слово «обогащение», имеют в своей основе корень «бог», но это слова перевертыши, придуманные двуличными фарисеями. Никакого отношения к Богу они не имеют. Новый Завет утверждает, что как верблюду невозможно пролезь сквозь игольное ушко, так и богатому невозможно проникнуть в Царствие Небесное. И в этом плане материально и духовно нищие бомжи находятся ближе к Богу, чем миллионы наших материально благополучных сограждан, которые добыли свое благополучие и богатства путем добровольной духовной деградации и служения дьяволу и мамоне.

Советский закон и номенклатурный работник

Для советского закона был недосягаем не то что освобожденный секретарь парткома районного или областного уровня, но даже рядовой председатель колхоза. Председатель колхоза мог появляться на людях в совершенно невменяемом состоянии, а мог и отменять партийные собрания, когда находился в «загуле». Это я наблюдал лично, когда был в гостях у своего школьного товарища Беспалова Николая, который после окончания Мичуринского сельхозинститута был директором крупного совхоза в Пичаевском районе Тамбовской области. Мой знакомый прокурорский работник районного масштаба из Смоленской области Васильев Валентин Григорьевич в своей краткой автобиографической работе «Записки прокурора» сообщает, что один председатель колхоза занимался рукоприкладством. Валентину Григорьевичу удалось отстранить его от работы и наказать по закону, но самому Валентину Григорьевичу это «аукнулось» тем, что его уже никогда не назначали на самостоятельные прокурорские должности, а до пенсии держали на второстепенных ролях. Конечно, Валентину Григорьевичу пришлось разбираться по закону не с председателем из народных низов, добровольно избранному большинством колхозников на общем собрании, а с номенклатурным партийным назначенцем районного уровня. Эта номенклатурная сволота, отученная от всякой полезной работы, под «крышей» районного начальства безнаказанно нарушала советские законы и была настоящим бичом и истребителем русского крестьянства. Эта безнаказанность духовно развращала прежде всего самих номенклатурных работников первичного звена. Многие талантливые руководители, в том числе и мой школьный товарищ Беспалов Николай, погрязли в пьянстве и потеряли человеческий облик. Его отстранили от должности, но от заразы пьянства он уже не мог освободиться до конца жизни. Во времена Ельцина Беспалов открыл фермерское хозяйство и стал быстро подниматься, но бросить пить так и не смог. Несколько лет назад он умер от рака, но я думаю, что начало болезни положило пьянство. Конечно, читатели скажут, что его уничтожило собственное безволие, но если задуматься, то окажется, что кроме собственного безволия решающую роль сыграла вседозволенность хрущевско-брежневской системы власти. Он был талантливым организатором сельскохозяйственного производства и законными способами добивался высоких производственных показателей без помощи области. Но этого как раз и не нужно было партийному руководству области. Приезжающие партийные товарищи из области и района устраивали вместе с директором недельные пьяные рыбалки и бани и тешили его гордыню скорым переводом в областной аппарат сельского хозяйства. Но никто его и не собирался туда переводить. Его просто спаивали потому, что проверяющие менялись, а Беспалов, исполняя обязанности хозяина, неделями и месяцами не «просыхал» от спиртного. Подловили его очень просто. Один из проверяющих устроил трехдневный пьяный загул, а затем по его звонку неожиданно «нагрянул» сам первый секретарь областного комитета партии. Беспалов вынужден был спрятаться от него, так как был не в состоянии нормально разговаривать. Секретарь пару часов подождал и в гневе уехал, так и не дождавшись встречи с директором совхоза. На этом и закончилась хозяйственная карьера моего школьного товарища. После его снятия с должности новый «номенклатурный» директор скоро развалил хозяйство совхоза, он стал рядовым захудалым хозяйством района, а это и нужно было секретарю обкома, так как действовал повсеместный закон: «Не высовывайся». Возникает вопрос, а мог бы Беспалов, если бы умел контролировать себя в вопросе употребления алкоголя, достичь командных высот в сельхозуправлении областного уровня или на уровне союзного сельскохозяйственного министерства? Конечно, мог, но только на первых порах он исполнял бы там только второстепенные роли советчика и исполнителя чужой воли. Мог даже со временем стать и руководителем главка союзного министерства, но для этого ему надо было «перелицевать» свою духовную сущность рачительного крестьянина и стать двуличным духовным подобием своего непосредственного руководства. Есть и второй путь: все понимая, смириться с системой и стать послушным рабом и безынициативным исполнителем воли партии и высшего руководства. По таким двум путям и шли многие низовые работники в средние и высшие звенья партийно-государственной номенклатуры.

Приведу еще пример из этой области. Уже в брежневские времена был у меня знакомый председатель сабуровского колхоза «Авангард» Поздняков Дмитрий Павлович. По моим данным, он жив и сейчас. Это очень импульсивный человек и хороший хозяйственник. Пил он тоже много и пьяным разъезжал по территории колхоза. Я с ним и познакомился, когда, уже будучи офицером, служил на атомных подводных лодках Северного флота и приехал в отпуск к родителям. Он заехал к моим родителям специально, чтобы познакомиться со мной, и мы с ним познакомились, выпили и побеседовали. Закадычным друзьями мы с ним не стали, но при каждом приезде в родные места я часто сталкивался с ним и беседовал. Он интересен мне не только как открытый человек и хороший собеседник, но и как свидетель нашего недалекого прошлого. Видимо, за высокие производственные показатели колхоза, веселый нрав и гостеприимность, а также за сговорчивость и послушность партийно-хозяйственному руководству района и области, Поздняков был избран делегатом двадцать второго съезда КПСС. Этот съезд был самым шумным мероприятием брежневской эпохи, но по факту он проводился в период самого большого подъема экономической и военной мощи СССР. Его афишировали и пропагандировали как съезд, который подвел итоги строительства развитого социализма и выдвинул программу строительства коммунизма, утвердив в качестве образца жизни коммуниста так называемый «Моральный кодекс строителя коммунизма». Но если все делегаты этого съезда были такими же пьяницами и морально нечистоплотными распутниками и бабниками, как председатель Поздняков, то «Моральный кодекс» являл собой вершину духовного двуличия и фарисейства высшего партийного руководства. Поэтому и сам съезд стал точкой отсчета развала и разрушения КПСС, а вместе с ней и всего социалистического лагеря во главе с СССР. Помните, как во времена Брежнева вся партийная пресса и коммунистическая партийная наука непрерывно разоблачали агрессивность международного сионизма во главе с США и Израилем. Конечно, и в те времена, и сейчас Израиль под защитой США ведет себя как военный агрессор и провокатор третьей мировой войны. Писали о нем все правильно, да и формально между СССР и Израилем не было дипломатических отношений. Но вот делегат партийного съезда Поздняков, который жив сейчас и может подтвердить мои свидетельские показания, утверждает, что в Тамбовском обкоме партии в его присутствии и с его участием с номенклатурных работников партии и доверенных хозяйственных руководителей происходил добровольно-обязательный сбор финансовых средств на строительство военных эсминцев для военно-морских сил Израиля. Высшая и средняя номенклатура КПСС в это время была по своему национальному составу в основном русской. Тогда как объяснить поведение русской партийной номенклатуры, которая на словах готова была разорвать в клочья еврейский международный сионизм, а на деле собирала финансовые средства, чтобы поддержать провокационную агрессивность Израиля и подбросить дрова в костер международного пожара? Совершенно понятно, что забесовленные русские люди, которые и проникли в номенклатуру по своей забесовленности и двуличию, просто обязаны были нелегально помогать своим забесовленным еврейским товарищам, так как у них был один бог и этим богом был дух дьявола. Этот факт еще раз подтверждает, что и в брежневские времена, которые названы временами «застоя», не было никакого застоя, а под эгидой скорого строительства коммунизма шло духовное разложение наиболее инициативной части русского народа и заражение пьянством и духовной опустошенностью всех трудовых и творческих слоев народонаселения советского государства. Первой жертвой этой политики пьянства и духовного разрушения стала собственная дочь генсека Галина Брежнева. Во все времена до Сталина и после Сталина советский коммунизм решал одну и ту же тайную стратегическую задачу духовной и телесной деградации коренных народов СССР. Хрущев проводил ее быстро, по методике Троцкого, а Брежнев ее замедлил и предпочитал не раскачивать лодку государственного социализма, так как само течение подсказывало правильность выбранного курса. Оставалось только ждать, когда сами народы проклянут коммунизм и социализм и вернутся к рыночному капитализму и осужденной еще Платоном демократической системе правления. Ведь гениальный философ всех времен и народов совершенно правильно определил, что демократия приемлема только для носителей развращенного духа, вот Брежнев и его престарелые последователи и ждали, когда народ достаточно развратится и духовно деградирует, чтобы безболезненно принять самую поганую систему государственного управления, которая называется демократией.

Однако двуличие, всеобщее пьянство, воровство и полная духовная опустошенность нарастали как снежный ком, а это значит, что лодка плыла в верном направлении. США и Запад, конечно, помогали нам в деле духовной и экономической деградации, но руководила этим процессом высшая партийная элита КПСС, прикрываясь социалистическими и коммунистическими лозунгами. Дух дьявола еще через Хрущева овладел партийной элитой СССР и сделал партию единоличным тоталитарным управителем. Не для того, чтобы построить коммунизм, а для того, чтобы довести дело разрушения и деградации человеческого духа до логического конца. И главный удар всегда наносился по крестьянскому укладу и по крестьянскому быту в полном соответствии с указанием основоположников марксизма-ленинизма. Когда урожай духовной подлости и тьмы уничтожил благородство и праведность народного духа, тогда сама же высшая партийная элита во главе с генсеком Горбачевым и его тайным наставником Александром Яковлевым срочно лишила КПСС властных полномочий, а затем и расколола ее на мелкие составляющие, чтобы этим великим инструментом не воспользовались духовные противники дьявола. Кстати говоря, и структура ЛДПР порождена партийной элитой для раскола КПСС, и кто-кто, но Жириновский об этом прекрасно знает. Но закончим разговор о председателе нашего колхоза и делегате двадцать второго съезда КПСС Позднякове. Он первым из председателей построил себе на берегу пруда приличный двухэтажный особняк, тем самым открыто отделив себя от рядовых колхозников. Не только сам председатель, но и его водитель Маликов Владимир Николаевич, который исполнял при нем не только функции водителя, но и доверенного лица, тоже построил у пруда двухэтажный домик меньших размеров, но весьма вызывающего внешнего вида. При этом и сам Поздняков, и его доверенное лицо появлялись на людях в пьяном виде, что в большей степени унижало человеческое достоинство колхозников, чем строительство особняков на средства колхоза. Такое поведение колхозного руководства духовно разлагало крестьян, пробуждало в них неприязнь и зависть и, несомненно, подталкивало их к воровству и пьянству. Несмотря на это при Позднякове колхоз достиг высшего экономического роста и мощи. Была собственная столовая, где колхозников кормили бесплатной пищей, было построены десятки кирпичных сооружений для содержания скота, машинный двор, а также хранилища для силоса и комбикормов. Колхоз завел собственный молокозавод, а все поля были засеяны огромными площадями зерновых культур, подсолнечника и свеклы. Вообще не поддается осмыслению, как все это было возможно растащить и разрушить во времена ельцинского беспредела? Как-то, в 1998 году я прошелся по территории бывших колхозных строений и был потрясен всеобщей разрухой и разрушением. Такое впечатление, что будто кирпичные фермы, разбросанные на территории площадью в квадратный километр, не растащили люди, а разбомбили американские бомбардировщики. В духовном плане так оно и было. Зло и ненависть к тем крестьянам, которые победили Гитлера и остановили продвижение мирового зла по всему земному шару, и разрушило огромные материальные ценности колхозных хозяйств России, и это видимое материальное разрушение явилось следствием невидимого разрушения духовного крестьянского фундамента как источника духовной силы и мощи русского государства.

Позднякова еще во времена Брежнева сняли с должности председателя, видимо за то, что по простоте душевной в пьяном состоянии хвалился, как он собирал вместе с членами тамбовского обкома партии средства на строительство эсминцев для ВМФ Израиля.

Вот говорят, что человек кузнец своего счастья и сам выбирает свой жизненный путь. Я не фаталист и формально согласен по поводу этого мнения. Однако в судьбе каждого человека происходят иногда такие вроде бы случайные события, которые никак нельзя объяснить целеустремленным выбором человека. В 1962 году я учился на втором курсе Котовского индустриального техникума Тамбовской области по специальности химик-технолог по взрывчатым веществам. В сентябре 1961 года, после успешного, на четверки и пятерки, завершения первого курса обучения нашу группу студентов послали в колхоз для помощи в уборке урожая. Выпив местного самогона цыганского производства, по моей инициативе человек семь студентов ночью зашли на частный огород и разломали один улей. Скоро, забыв об этом веселом ночном приключении, мы вернулись в техникум и приступили к учебе на втором курсе. Мы-то забыли, но советская милиция не забыла. Всех «грабителей» вычислили, мы признались в содеянном и искренне раскаялись на общем комсомольском собрании всего второго курса. Меня признали организатором, я согласился и дал слово больше не совершать противоправных поступков. Мне объявили выговор с занесением в учетную карточку, как и остальным «любителям» сотового меда из чужой частной пасеки. Но все-таки подавляющим большинством голосов студенты второго курса взяли нас «на поруки». Была в советское время такая форма воспитания. И я снова забыл об этом, но не забыло руководство техникума, а также, видимо, и некоторый мой недоброжелатель из числа студентов нашей группы. Первую сессию второго курса я закончил на все пятерки. Мы учили пять разных химий, в том числе проходили и секретные спецкурсы по производству порохов, и этот ошеломительный пятерочный успех даже у меня вызывал неподдельное изумление. Дело в том, что выпускной аттестат среднего десятилетнего образования не блистал отличными оценками. Из-за страха провалить вступительные экзамены я подал документы не в институт, а в техникум. К моему искреннему удивлению, я не только сдал вступительные экзамены в Котовский индустриальный техникум, но и с первого курса имел по всем предметам только хорошие и отличные оценки. Даже после этого случая со взятием «на поруки» ничто не предвещало грозы. Я был полностью уверен, что с отличием окончу техникум и буду работать химиком-технологом, параллельно оканчивая какой-нибудь химический институт. Но мы предполагаем, а Бог располагает.

Путь от студента в матросы срочной службы

В феврале 1962 года мы сдавали зачет по физкультуре в виде десятикилометровой лыжной гонки на время. Я имел к этому времени третий разряд по лыжам, участвовал во всех школьных и межшкольных соревнованиях Сабуро-Покровской средней школы, и пробежать десять километров было для меня парой пустяков. Кто толкнул меня под ногу? Не знаю, но я вдруг на близком схождении лыжной трассы сознательно срезал отрезок длиной километра в три и не спеша ждал, когда меня догонят остальные лыжники. Пришел я в середине группы, но кто-то тут же сообщил преподавателю, что я «срезал» дистанцию. Преподаватель собрал нас всех вместе и другие «обиженные» сокурсники, которые честно прошли всю десятикилометровую трассу, нехотя признались, что Мальцев «срезал» километра 3 трассы. Преподаватель поставил мне двойку и сообщил о происшествии директору техникума Кривошеину. Директор вызвал меня «на ковер» и, не вдаваясь в подробности, приказал «завтра же» привести в техникум моего отца. Теперь-то мне ясно, что после взятия «на поруки» я был на особом контроле, и руководство техникума просто ждало случая, чтобы от меня избавиться. Это тяжелое чувство вины перед своими родителями до сих пор не прошло и является тем несчастным моментом моей жизни, за который я постоянно прошу в молитвах Богу прощения у своих умерших родителей. В молчании и тревоге, вместе с крайне подавленным и растерянным отцом на второй день мы приехали на пригородных поездах из Сабурова в Тамбов, а затем из Тамбова в город Котовск. В своем кабинете директор усадил отца на стул и что-то долго говорил со своего директорского кресла. Может быть, он ждал, что отец попросит прощения за мой проступок и даст гарантию, что сын исправится, но отец не проронил ни слова. Я совершенно не переживал за себя, но переживал за отца. Таким униженным и потерянным отца я никогда не видел. Думаю, что в этот момент он решил не поддерживать меня и не вмешиваться в ход событий. Так и не дождавшись от отца ни слова, директор подписал заранее заготовленный приказ о моем временном, сроком на один год, отчислении из училища. Мое восстановление обуславливалось положительной трудовой и комсомольской характеристикой с Котовского порохового завода, где я и должен был работать в течение всего годичного срока моего трудового перевоспитания. Директор вручил нам копию приказа, и мы покинули его кабинет. Коварство такого решения я осмыслил значительно позже. Отчислили меня в марте, а в апреле 1962 года мне исполнилось 19 лет, и как бы хорошо я ни работал и каким бы примерным комсомольцем ни был, но в ноябре меня обязаны были «забрать» в армию. По конституционному закону о всеобщей воинской обязанности.

Работа на военном химическом заводе

По рекомендации директора меня быстро оформили на военный завод (почтовый ящик № 33) Котовска и дали заводское общежитие. Работал я очень честно. Вот запись в трудовой книжке: март, 23, 1962. Принят рабочим 3 разряда в цех № 3. Следующая запись гласит: май, 2, 1962. Переведен аппаратчиком 4 разряда в цехе № 3. Вот и последняя запись моей трудовой книжки: ноябрь, 2, 1962. Призван в Советскую Армию. О работе на пороховом заводе у меня остались самые лучшие воспоминания. В коллективе меня полюбили как своего воспитанника. Учили трудовым навыкам обращения с химической аппаратурой и тайной производства пороха из чистого химического пироксилина. Взрослые рабочие, ввиду крайне вредного для человеческого здоровья химического производства цеха № 3, работали только одну шестичасовую смену в день. Как малолетка, не достигший девятнадцати лет, я работал по облегченному режиму, и по закону моя смена продолжалась только четыре часа. Не помню сколько, но получал я ежемесячно за свой труд просто «бешеные» деньги, которые «не снились» не только колхозникам, но и железнодорожным рабочим. В это время в стране шел этап подготовки хрущевского коммунизма и во всех городских и заводских рабочих столовых, на обеденных столах лежали горки черного и белого бесплатного хлеба. Всем рабочим третьего цеха, в том числе и мне, для профилактики профессионального заболевания бесплатно выдавали по полному 250-граммовому стакану натурального и цельного коровьего молока. Если кто хотел, то мог и повторно выпить стакан бесплатного молока. Я редко брал копеечные, но очень вкусные и калорийные обеды в заводской столовой. Двух стаканов молока и пяти-шести ломтиков свежего белого хлеба было достаточно, чтобы почувствовать себя сытым. К тому же не хотелось терять рабочее время. Из-за круглосуточного непрерывного производственного цикла официального перерыва на обед не было. Кто хотел воспользоваться комплексным заводским обедом, тот приходил до наступления рабочей смены или заходил в столовую после работы. Сейчас я отчетливо понимаю, что в 1962 году в городах для работающего населения и даже пенсионеров реально существовал примитивный коммунизм. Никто не мог умереть с голода или даже остаться голодным. Работающий городской человек имел всегда резерв «карманных» денег и массу свободного времени. Привыкшие к совместному общинному проживанию молодые рабочие семьи с крестьянскими корнями, поселившись в пятиэтажных «хрущобах», иногда даже не врезали замки во входную дверь. Заходи, кто хочет. Да и врезанные в хилые двери замки были настолько примитивными, что открывались отжатием ножом или стамеской. Но ведь никакого воровства в этих «хрущобах» не было, и это тоже неоспоримый факт духовной чистоты и порядочности первого крестьянского поколения обитателей «хрущоб» образца 1962 года.

Вовсе не материальное положение угнетало меня в этот переломный год моей жизни, а страшное одиночество и духовная тоска. Я просто не знал, куда истратить свое свободное время. Кроме сна у меня оставалось 12 часов свободного времени. Обитатели общежития отслужили в армии и были значительно старше меня. До меня им не было никакого дела. Пойти к своим бывшим сокурсникам-студентам я не мог из чувства обиды за явное предательство. Я часами бродил по Котовску в полном одиночестве и уставал так же, как я в школьные годы уставал при однодневных поездках в Тамбов. Скоро и сам Котовск стал для меня каким-то чужим и враждебным городом. На уровне инстинкта, познакомившись вплотную с вредной производственной химией, я уже потерял желание продолжать учебу в Котовском индустриальном техникуме. Повестка в горвоенкомат для прохождения медицинской комиссии показалась мне не очередным несчастьем, а спасательным кругом, который поможет мне выплыть из этого болота тоски и одиночества. Надо заметить, что сейчас личное одиночество, независимость и самодостаточность, я ценю как самые высшие блага земного человека. А вот в молодости одиночество казалось мне непереносимым злом, просто потому, что в деревенском детстве всегда, когда появлялось желание общения, я шел к сверстникам и находил с ними общий язык и взаимопонимание. Город принудил меня к одиночеству, и поэтому я и сейчас равнодушен к городским развлечениям и не могу полюбить его, как я любил и люблю свою малую родину. В военкомате тоже поработал вездесущий директор техникума. Не успел я до конца пройти медицинскую комиссию, как меня признали «особо» здоровым и зачислили в команду «К-90». Как потом оказалось, под этим кодом числились будущие матросы срочной службы для подводных лодок. В отличие от солдат матросы служили не 3, а 4 года. Так в ноябре 1962 года моя гражданская жизнь закончилась и началась флотская служба в качестве рядового матроса. По неисповедимым путям военной бюрократии попал я не в моряки-подводники, а на надводные корабли опытовой бригады, которая зимой базировалась в Ломоносове Ленинградской области, а в весенне-летний период ходила по Ладожскому озеру и обеспечивала испытания новых советских торпед. В военный коллектив я вписался без всяких психологических потрясений. Могу констатировать, что никакой «годковщины» и «дедовщины», которая бы применяла ко мне физическое насилие и унижала мое человеческое достоинство, в период 1962–1964 годов на наших кораблях не было.

Служба на надводных кораблях

Из-за Карибского кризиса «годки» служили фактически вместо четырех пять лет, но никто никогда даже пальцем не прикоснулся ко мне и не сорвал на мне свою злобу. Да и не было этой злобы. Пошедшие на пятый год службы «годки» на словах и на деле «жалели» молодого матроса и даже подкармливали меня доппайком. Стоя дежурным по кораблю, старослужащий старшина 1-й статьи Иван Середа, из воронежских казаков, жарил по ночам на двоих огромную сковороду картошки с мясом и тайно поднимал меня часа в 4 четыре утра, чтобы я разделил с ним эту шикарную трапезу. Но жажда знаний неожиданно так одолела меня, что я накупил пяток справочников по самостоятельной подготовке для поступления в вузы и стал с железной методичностью изучать физику, математику и другие науки для поступления в технический вуз. Что явилось причиной такой старательности по отношению к уровню собственной технической подготовки и багажу полученных знаний? Объясняется все просто. Уже в 1962 году я сделал окончательный выбор, полюбил Первушину Валентину и решил на ней жениться. Обучение в техникуме дало мне уверенность в собственных силах. Но мне уже не хотелось возвращаться в техникум. Я твердо решил получить высшее техническое образование и очень торопил время, но перейти из матросов в солдаты невозможно. Четыре года срочной службы давили на меня не своими тяготами исполнения матросских обязанностей, которые исполнялись мной легко и непринужденно, а своей временной протяженностью. Жениться на первом курсе вуза при очном образовании – значит, пять лет жить в полной нищете. Но и ждать четыре года до окончания службы было для меня невыносимо тяжело. И главная причина заключалась в любви и человеческой жажде получения скорейшей финансовой независимости для создания семьи. Я еще раз отмечу, что не из-за любви к морю, не за морской романтикой и не из-за любви к офицерской морской форме или к военной дисциплине я решил в 1964 году поступать в высшее военно-морское училище радиоэлектроники, а только из сугубо личных интересов любовного и семейного свойства.

Годы военного училища

В 1964 году как бы вопреки собственному желанию, по нелюбви к воинской дисциплине, я на пятерки сдал вступительные экзамены и был зачислен на первый курс третьего факультета, который выпускал инженеров по автоматике, телемеханике и вычислительной технике. Как не любил я дисциплину, можно судить по следующему примеру. Пришел в училище я уже старшим матросом, и сразу после сдачи вступительных экзаменов меня назначили заместителем командира взвода, который представлял собой 19 человек моих однокурсников. На этой должности даже курсанту первого курса присваивают старшинские лычки, и ты пользуешься многими льготами по учебе. Старшиной роты к этому времени уже стал бывший армейский сержант срочной службы Володя Мельниченко. Он украинец по национальности. Любовь к военной дисциплине и страсть к командованию другими людьми закреплена в нем на генетическом уровне. Он вставал на 15 минут раньше подъема, затем поднимал трех замковзводов, в том числе и меня, и мы производили подъем трех взводов роты, а затем выводили их на физическую зарядку и занимались всем тем абсурдом, который называется военной дисциплиной. Заправка коек по шаблону, вечерние и дневные строевые занятия были и оставались все пять лет любимым занятием старшины Мельниченко. Он тоже окончил училище с золотой медалью. Но только неизвестно за что – за знания или за страсть к строевой шагистике и железной воинской дисциплине. За два года службы матросом на надводных кораблях я отвык от строевых занятий, заправки коек и тумбочек по шаблону и был неприятно поражен ретивостью Мельниченко. Через неделю я добровольно, через командира роты и нашего воспитателя Веккера Якова Наумовича, сложил с себя полномочия замкомвзвода и передал их простоватому и тихому однокурснику Николаю Ларионову. Вот он и был все пять лет моим замкомвзвода. Ларионов порядочный человек, и стал он замкомзвода не по страсти к насилию над другими людьми и жажде власти, а из сугубо личных соображений, дабы облегчить процесс сдачи многочисленных экзаменов. Если замкомвзвода отвечал на двойку, то ему все равно ставили три балла, чтобы не позорить носителя и представителя командирской власти. Мельниченко же занимался с нами строевой подготовкой и наведением порядка в жилых помещениях с огромным наслаждением и страстью. Это была его стихия и способ самовыражения. Я тайно презирал за эту пагубную страсть Володю Мельниченко, но все пять лет терпел его издевательства. Тем более что они не относились лично ко мне, а равномерно распределялись по всем курсантам трех взводов нашего курса из 60 курсантов.

Терпеть дисциплину было необходимо, иначе все мои планы рушились. Ради любви и будущей семьи я превозмог себя на первом курсе и смирился с воинской дисциплиной. Уже на первом курсе, досрочно сдав экзамены зимней сессии, вместо двухнедельных каникул я уехал в деревню на целый месяц и 5 февраля 1965 года по любви женился на Первушиной Валентине. Сами понимаете, что обязанности семейного человека сдерживали мою неприязнь к дисциплине и заставляли смиряться перед жизненной неизбежностью.

Культура и крестьянский дух

Пять лет, будучи курсантом высшего военно-морского училища, я провел в Петродворце с его чудесными фонтанами и дворцовыми комплексами изумительной архитектуры. Я много раз посещал Ленинград, бродил по его проспектам и улицам, которые так слиты в единый архитектурный ансамбль, что казалось, будто этот город создавался не два столетия, а построен за одну ночь божественным архитектором по единому плану и замыслу. Не скажу, что Эрмитаж стал моим родным домом, но за пять лет я его досконально обследовал и лично осмотрел многие подлинники художественных произведений гениальных мастеров прошлого и настоящего. С большим желанием посещал я и ленинградские театральные постановки того времени. Концерты симфонической музыки и оперные постановки оказались недоступны моему пониманию, а вот все остальное я поглощал с великой духовной жадностью и интересом, желая понять, чем жило и чем живет земное человечество помимо моей деревни и моей малой родины. Честно признаюсь, что родники мировой культуры мало что изменили в духовном настрое и в глубинной сути моей деревенской человеческой души. Они не научили меня ничему – ни плохому, ни хорошему. Разве что расширили мой кругозор и дали возможность сравнить культурное бытие мира с «бескультурным» бытием моих родителей и тех людей, которые окружали меня от рождения и до юношеской зрелости, завершившееся окончанием десяти классов средней школы. Беспощадный внутренний анализ достижений мировой культуры, личное общение с огромным количеством людей городского быта, которые сами себя считали культурными и образованными людьми, тем не менее, не изменили моего отношения к «бескультурным» людям деревенского быта. Это понимание наследственной первородной духовной чистоты, простодушия, открытости, трудолюбия и любви к ближним, которое свойственно только носителям крестьянского духа и которое ставит их выше всех самых известных культурных работников сферы искусства и политики, пришло ко мне не сразу.

Практически лет до пятидесяти мне казалось, что, отрываясь от духовных крестьянских корней моих родителей и «необразованных людей моего прошлого деревенского окружения, я становлюсь духовно чище и поднимаюсь по духовной пирамиде человеческого духа вверх, к Богу. В какой-то мере мне было искренне жаль и моих родителей, и моих деревенских друзей, которые не сумели закончить десять классов и остались работать в колхозе или на железной дороге. Не только я, но и многие мои сверстники, которые сумели получить высшее образование и подняться по социальной лестнице вверх, мыслили подобным образом. При посещении деревни и общении со своими бывшими товарищами и подругами по улице, которые не получили образования и остались потомственными крестьянами, образованные и достигшие социальных благ бывшие жители деревни испытывали к ним не только жалость, но и тайное презрение. Но вот это чувство презрения к своему прошлому и к своему деревенскому быту и является главным признаком, который указывает на то, что поднявшийся по социальной и культурной лестнице бывший житель деревни не поднялся вверх, к Богу, не усовершенствовал свой человеческий дух, а подвергся жестокой духовной деградации и разложению. Любая власть, высокий социальный статус, комфорт бытия, как и все достижения мировой культуры, с которыми человек знакомится во время своей земной жизни, никак не могут изменить его глубинной духовной сути в лучшую строну. В человеческой душе всегда останется тот наследственный дух и те черты характера, которые заложены в него родителями и людьми близкого окружения. Теми людьми, которых ты любил в детстве и которые были для тебя образцом человеческого поведения и образцом отношения к другим людям и к окружающему миру. Если родители передали тебе «черную» душу, в которой имелись крупицы зла, зависти и ненависти к какой-то социальной прослойке твоего окружения или к другим национальностям и народам, то, в какие бы «культурные» одежды ты ни рядился, эта внутренняя «чернь» уже никуда не исчезнет и не растворится, а навсегда останется твой внутренней духовной сущностью.

Атомный подводный флот – безальтернативность выбора

Сразу после училища я избрал для себя путь офицера атомной подводной лодки, хотя встретил на этом пути сильное сопротивление со стороны училищного командования. За пять лет учебы я получал на экзаменах и зачетах только отличные оценки, но постоянно ходил в «самоволки», о чем «осведомители» из числа моих однокурсников постоянно сливали информацию командиру учебной роты, еврею по национальности, капитану 2-го ранга Веккеру Якову Наумовичу. Вот говорят, что в советский период существовала графа 5, по которой лица еврейской национальности не допускались к командным должностям и руководящей работе. Свидетельствую, что эта полная чушь и ложь. Может быть, графа формально и существовала, чтобы давать пищу правозащитникам и инакомыслящим, но на деле она не применялась не только в военных институтах и училищах, но и на атомном подводном флоте. Вот вам пример. Флагманский специалист РТС 19-й дивизии, мой наставник и экзаменатор по специальным вопросам Лоуцкер Владимир Нюмович был евреем, но это не мешало ему не только грамотно руководить личным составом радиотехнических служб десятка экипажей 19-й дивизии, но и руководить процессом эксплуатации, ремонта и боевого использования совершенно секретных радиотехнических комплексов. Во время моей службы официально получить назначение на должность флагманского специалиста РТС дивизии или флотилии атомных подводных лодок можно было только через окончание военно-морской академии. Я думаю, что и Володя Лоуцкер стал флагманским специалистом только после окончания академии ВМФ. Как бы то ни было, но это опровергает мнение некоторых исследователей, которые утверждают, что в советские времена существовали запреты на занятие евреями командных должностей. Лоуцкер был замечательным человеком, который ценил доверие и умел доверять другим. Убывая в очередной отпуск, он неоднократно оставлял меня исполнять обязанности флагманского специалиста РТС 19-й дивизии, и я его никогда не подводил, четко исполняя все требования по отношению к личному составу радиотехнических служб соединения. Важно заметить, что назначен он был флагманским специалистом РТС, когда 19-й дивизией командовал будущий командующий Северным флотом, а затем и главнокомандующий ВМФ, капитан 1-го ранга Чернавин. Чернавин не обращал никакого внимания на графу 5, будучи командиром дивизии стратегических атомных подводных лодок, значит, он не обращал на нее никакого внимания и будучи главнокомандующим ВМФ.

О нашем училище ВВМУРЭ им. А.С. Попова и говорить нечего. Когда я поступил в него в 1964 году, то училищем командовал еврей по национальности и родной племянник жены Ленина, Надежды Константиновны, адмирал Крупский. В нашем втором взводе было 20 курсантов, из них один, Лев Ратнер, числился евреем по национальности, хотя, как я теперь понимаю, были и еще человек пять-семь евреев по национальности, но по документам они проходили как русские. Скажу по совести, я был настолько наивен и безразличен к национальной принадлежности моих сокурсников по училищу, что никогда и не задумывался об этих вопросах. Они для меня просто не существовали. Естественно, что и командиром роты нашего набора, а значит, и моим воспитателем на все пять лет обучения в училище был назначен еврей Веккер Яков Наумович. Но и о нем я не скажу ничего плохого. Учился я только на «отлично», а вот о моих самовольных отлучках, а иногда и пьянках, Яша Веккер хорошо был осведомлен, но никуда не докладывал. По результатам учебы я должен был уже на втором курсе стать лауреатом Ленинской стипендии, но Яша вызвал меня к себе на «ковер» и доходчиво объяснил, что он знает о моих похождениях и не может рисковать своей репутацией, представляя меня кандидатом на Ленинскую стипендию. И он был абсолютно прав. В случае, если бы меня хоть однажды задержал патруль, то виноват бы был не только я, но и командир роты, который отвечает за мое воспитание. В то же время Яша был заинтересован в том, чтобы я не попался патрулям и не влип в какую-нибудь дисциплинарную историю. Моя отличная учеба и дисциплина автоматически делали меня передовиком соцсоревнования и отличником боевой и политической подготовки, а заодно и поднимала престиж Веккера как умелого воспитателя. От имени командования и парткома училища моим родителям ежегодно высылали благодарственные письма за мое воспитание, и это их искренне радовало и частично уменьшало ту горечь, которую испытали мои родители после того, как меня в 1962 году исключили из Котовского индустриального техникума по весьма надуманному поводу. Я легко обходился и без Ленинской стипендии, подрабатывая изданием своих коротких поэм и стихов в газете Ленинградской военно-морской базы и в районной газете Петродворца. С учетом всего сказанного, я очень благодарен Якову Наумовичу Веккеру за те пять лет, которые я провел под его началом в качестве моего воспитателя. Но какова двуликость системы, которая знала о моих тайных самовольных отлучках, но ежегодно отправляла благодарственные письма моим родителям за мое воспитание!

Борьба за атомный флот

Мои трудности начались, когда после вручения мне золотой медали и занесения моей фамилии на доску почета мое желание служить на атомных подводных лодках Северного флота проигнорировали и предложили мне начать службу на надводных кораблях Балтийского флота или в одном из закрытых институтов Военно-морского флота. Существует правило, которое было подтверждено указанием главнокомандующего ВМФ адмирала флота Советского Союза Горшкова Сергея Георгиевича. О том, что золотой медалист имеет право выбора места будущей службы, и это указание неизменно выполнялось. Почему же на моей кандидатуре произошел сбой, и меня пытались отправить на Балтику или в военные институты? Причина этого проста и примитивна. Второй взвод третьего факультета состоял из двадцати курсантов и на четвертом, пятом курсах, выпускаясь как инженеры по автоматике, телемеханике и вычислительной технике, курсанты изучали лодочную автоматизированную систему управления «МВУ-100». Это было высшее слово военной техники, и стояли эти системы только на стратегических атомных подводных лодках, оборудованных шестнадцатью ракетами с ядерными боеголовками для подводного старта. На надводных кораблях Балтики никаких автоматизированных систем не было, а значит, выпускник нашего училища сразу же становился «непрофильным балластом» без всяких перспектив роста. Военные институты, конечно же, занимались наукой, но эта наука, во-первых, возглавлялась не кандидатами и докторами наук, а людьми в погонах, имеющими опыт морской службы. А во-вторых, как можно «двигать» военную науку, не имея практического опыта морской службы? Свежеиспеченный инженер-лейтенант, да еще и золотой медалист, сразу же был бы поставлен в военном институте «на место» и первые десять лет службы мог исполнять только второстепенные роли. Самостоятельности и полного применения, полученных в училище знаний можно было добиться только на атомном подводном флоте, где установлены комплексы «МВУ-100». Это был единственный и самый надежный трамплин для будущего роста. Как по инженерной специальности училищного профиля, так и для карьерного роста по командной линии. Но в том-то и дело, что из двадцати моих однокурсников человек 15 были сыновьями капитанов 1-го ранга или адмиралов. Или имели скрытые связи с управляющей государственной элитой и командованием Министерства обороны и Военно-морского флота. Не графа «пять» определяла назначение выпускника училища на перспективное место службы и даже не золотая медаль или диплом с отличием, а «блат», родственные отношения с управляющей элитой и тайные связи. На того же Гену Костина, который с великим трудом получил диплом с одними тройками, пришел запрос с Северного флота, и командование училища обязано было исполнить этот запрос. Такие же запросы, как я понимаю, пришли на Володю Шибаева, Льва Ратнера, Толика Забрамного, Юру Кривошеева и других моих друзей-сокурсников. Получалось так, что дискриминации и ограничению по графе «пять» подвергли золотого медалиста и крестьянского сына Мальцева Николая.

Во время учебы в училище от сырого ленинградского климата я часто болел простудными заболеваниями. Когда я написал рапорт, что как золотой медалист прошу направить меня служить на атомные лодки Северного флота, мне предложили лечь в училищную санчасть для проверки моего здоровья. Санчасть возглавлял еврей по национальности Гриншпан. Его сын первые три курса учился в параллельной группе той же роты, где воспитателем был Веккер Яков Наумович. Он был здоров как бык, но его не ставили в наряды, и это вызывало недовольство и раздражение его сокурсников. Учебная программа нашего училища соответствовала учебной программе профильного факультета по программированию и вычислительной технике МГУ им. Ломоносова, нам давали почти 1200 учебных часов высшей математики. После третьего курса отец оформил своему сыну Гриншпану какое-то заболевание, демобилизовал его, и он успешно продолжил свое обучение в качестве гражданского студента на четвертом курсе МГУ им. Ломоносова. Так на деле работала графа пять о национальной принадлежности. Мне было ясно, что положили меня в санчасть не для истинного обследования состояния моего здоровья, а чтобы приготовить мне какую-то гадость. Продержав меня, для видимости, дней пять на больничной койке, Гриншпан вызвал меня к себе и объявил, что по состоянию здоровья я не годен к работе с радиоактивными веществами и источниками ионизирующих излучений. Он передал мне медицинскую книжку с этой резолюцией, которая и до настоящего времени хранится у меня как память. Если бы Гриншпан написал, что я полностью не годен к воинской службе и предложил мне комиссоваться, то я был бы благодарен ему за это и с радостью согласился с его предложением. Диплом выпускника нашего училища, да еще и золотого медалиста, очень высоко котировался в гражданских научно-исследовательских и проектных институтах СССР, и я бы без труда мог найти себе творческую работу по специальности. Кроме того, я мог бы подать документы на пятый курс МГУ им. Ломоносова и через год получить второй диплом гражданского инженера по радиоэлектронике. Я никогда не любил воинскую дисциплину, постоянно тяготился бессмысленными вечерними прогулками и строевыми занятиями и просто мечтал о безболезненном и бескровном переходе, без потери репутации, от воинской службы к гражданской жизни. Но Гриншпан не собирался делать для меня благое дело, он старался сделать так, чтобы, якобы по медицинским показаниям, я получил самое бесперспективное для будущей карьеры назначение, несмотря на то, что окончил училище с золотой медалью. Я принял от Гриншпана медицинскую книжку с убийственным для моей будущей карьеры медицинским заключением, но потребовал перевести меня в центральный военный госпиталь Ленинграда, для получения независимого медицинского заключения и подтверждения предварительного заключения санчасти училища. Санчасть не госпиталь, и по своему статусу не имеет права давать окончательные медицинские заключения.

После беседы с Гриншпаном я с тяжелым чувством ушел в свою палату и лег на больничную койку. Чтобы нормально начать офицерскую службу, мне по моей специальности обязательно надо было служить там, где производится эксплуатация и боевое применение боевой информационно-управляющей системы (БИУС) «МВУ-100». Только там я в полной мере мог применить на практике свои училищные знания и определиться с перспективами дальнейшей службы. Выбирая для начала службы атомные подводные крейсера стратегического назначения, я руководствовался не романтикой приключений и не жаждой карьерного роста на командирских должностях до командира атомохода, а желанием наиболее полно применить свои инженерные знания и получить практический опыт морской службы. Скоро ко мне в палату пришел мой «воспитатель» Яша Веккер и спросил, согласен ли я распределиться на надводные корабли Балтийского флота? С Яшей я был более окровенен. Я прямо заявил ему, что не только напишу рапорт лично главнокомандующему ВМФ Горшкову, чтобы меня назначили на атомные стратегические подводные лодки Северного флота, но и поеду в Москву, в Главный штаб ВМФ добиваться такого назначения. В конце концов, я прошусь не на курортные полигоны, не в военные приемки столичных городов и даже не в военные столичные институты, а прошусь на действующий атомный подводный флот в строгом соответствии с той специальной подготовкой, которое мне дало ВВМУРЭ им. А.С. Попова. Да и никаких хронических заболеваний у меня нет, а значит, и нет причин запрещать мне службу на атомном флоте по медицинским показаниям. Яша выслушал меня и обещал уладить мое назначение на атомные лодки Северного флота «мирными» средствами. Дня через три после этого разговора меня выписали из санчасти, а Яков Наумович Веккер сообщил, что меня назначили в новый экипаж атомных лодок Северного флота, который проходит обучение в учебном центре Прибалтики и после первого офицерского отпуска я должен прибыть в город Палдиски Эстонской ССР, в войсковую часть 70188. Эта часть и была первым экипажем подводной лодки «К-423», которая в это время еще стояла на заводских стапелях Северного машиностроительного предприятия в Северодвинске.

Представляю себе, сколько подковерной возни и кадровых пертурбаций произвело мое настойчивое желание и требование, служить на атомных подводных лодках Северного флота. Еще раз подчеркну, что при этом человек пятнадцать моих однокурсников из двадцати выпускников нашей группы «вычислителей» были так или иначе «блатными» – по рождению или по связям. Учились они на тройки или четверки, но легко получили назначения на службу на действующие атомные лодки проекта «667-А». Без всяких усилий со своей стороны и без всякой нервотрепки и стрессов. Конечно, такие выпускники и мои однокурсники, как бывшие «питоны» (нахимовцы) Андрей Мещеряков и Александр Вдовин, с первого курса ходили в очках и были так близоруки, что без очков не могли свободно передвигаться даже по ровной дороге без препятствий. Мне вообще непонятно, зачем их пять лет учили в училище, если по зрению они не могли нести службу корабельных офицеров? Но они «выпустились» офицерами и были назначены в Москву и Ленинград. Уже после моего перевода в Подмосковье и покупки в 1982 году кооперативной квартиры в Москве я случайно встретил Андрея Мещерякова на улице. Мы обменялись адресами и скоро сделали взаимные гостевые визиты. Андрей с женой жил в коммунальной квартире своей матери, много пил и его семейные отношения были весьма натянутыми. Семейным внутренним скандалом закончилось и наше гостевание в его убогой коммунальной квартире. Наши контакты прекратились. Служба не пошла Андрею впрок, он не достиг высокого служебного положения, хотя обладал многими творческими талантами и учился на хорошие и отличные оценки.

Трудности учебного центра и тайный подвох

Как оказалось, и в этом назначении был тайный подвох, суть которого я понял только тогда, когда прибыл в учебный центр Палдиски и вступил в штатную должность командира ЭВГ экипажа командира Кочетовского. Дело в том, что экипаж был сформирован и направлен в учебный центр еще в 1968 году. Офицеры и сверхсрочники-мичманы экипажа целый год до моего прихода в экипаж изучали устройство атомной лодки «667-А» проекта, работу ее общекорабельных систем, атомных реакторов, и всех других технических средств, включая штурманское, минно-торпедное, ракетное и радиотехническое вооружение, а также средства связи, средства индивидуальной и коллективной защиты и средства, обеспечивающие химическую и радиационную безопасность и живучесть корабля при повседневной деятельности и различных аварийных ситуациях. Каждые полгода офицеры экипажа сдавали установленные экзамены и зачеты, которые включались в зачетную ведомость, а после окончания учебы выдавался диплом об окончании специальных классов плавсостава. Когда я прибыл в экипаж, две трети экзаменов были уже сданы, и по ним не читалось лекций и не проводилось практических занятий. На вполне законных основаниях командир потребовал от меня за оставшиеся полгода до окончания учебы наверстать пропущенный год занятий методом самостоятельной подготовки. Если бы я этого не сделал, то не мог бы получить полноценный диплом об окончании специальных классов, а значит, был бы отчислен из экипажа Кочетовского. И совсем не ясно, зачислили бы меня в другой экипаж или оставили бы в учебном центре «подметать» кабинеты и готовить тренажеры для тренировок личного состава. Сразу же пришлось напрячь свои способности к обучению и работать на два фронта. Пришлось посещать плановые занятия, а после их завершения бегать по тем кафедрам и кабинетам, которые уже окончили свой курс, и самостоятельно изучать секретную документацию по пройденным темам. Как бы тяжело ни приходилось, но за полгода я сдал все зачеты и экзамены, которые были установлены и определены для напряженного обучения на период в полтора года и получил «корочки» об окончании спецкурсов плавсостава. Хорошо помню, что моего однокурсника Гены Костина в учебном центре не было. Он в это время был в Североморске, в распоряжении управления кадров Северного флота и ждал назначения. В те времена я посчитал этот эпизод чистой случайностью, но сейчас понял, что такая ситуация была заранее спланирована его отцом. Гена Костин, несмотря на все мое уважение к нему как веселому, общительному человеку и моему товарищу по училищу, имел слабые способности к обучению в области техники. Электроника, вычислительная техника и даже работа транзистора для него были неразгаданными тайнами и загадками природы. Он, несомненно, не смог бы закончить за шесть месяцев полный курс учебного центра. В то же время Гена Костин обладал феноменальными способностями дословно запоминать тексты и ход действия любого двухчасового художественного фильма. Однажды мы посмотрели с ним какую-то очень понравившуюся картину, и Гена Костин практически дословно повторил все диалоги героев фильма, чему я был несказанно удивлен. У него были колоссальные способности наизусть запоминать длинные тексты и диалоги и отображать эти диалоги в лицах.

Я думаю, отец Гены Костина допустил огромную ошибку, заставив своего сына закончить высшее инженерное военное училище. Из него получился бы талантливый и замечательный артист, но как военный инженер Гена Костин был пустым местом и никчемной личностью. В нашем экипаже он прослужил года три-четыре в должности командира ЭВГ. Он прекрасно понимал свою техническую никчемность и не стремился стать ни начальником РТС, ни помощником командира. Устройство подводной лодки он знал в объеме ее пассажира: умел пользоваться корабельным туалетом, который называется гальюном, бывал в четвертом отсеке и мог пользоваться курилкой, а также знал, где расположены обе корабельные кают-компании и его каюта для сна и отдыха. На выходах в море Костин вел трезвый образ жизни, но выдаваемое на обед сухое вино пил с великим удовольствием. В море спирта я ему никогда не давал, чтобы не подвергать соблазну пьянства, а на базе, по вечерам, Гена часто возвращался в казарму сильно выпивши – после посещения кафе или застолий с друзьями. Он не был женат, и потому квартиру ему никто никогда не выделял. Такую жизнь бездомных бедолаг вели все неженатые подводники гарнизона Гаджиево. При такой бездомности, даже если ты обычный малопьющий человек, постепенно станешь сильно пьющим, так как поужинать после семи часов вечера Гена мог только в кафе гарнизонного дома офицеров, а там ужинать без спиртного было не принято. Надо заметить, что таких «блатных» офицеров, которые стали подводниками не по своей воле и желанию, а по желанию своих родителей или высокопоставленных покровителей, было не менее 50 %. Лишь единицы из них были полными техническими ничтожествами, а большинство были вполне грамотными офицерами и легко справлялись с обязанностями по первичным инженерным должностям командиров групп, но все они были «временщиками», которые не любили подводную лодку и изыскивали малейшую возможность, чтобы облегчить свою жизнь и меньше бывать в прочном корпусе подводной лодки. Им надо было набрать хотя бы трехлетний лодочный стаж для офицерской анкеты, а дальше их покровители переводили таких «блатных» офицеров на «теплые» места в научно-исследовательские институты Министерства обороны или в военные приемки оборонных заводов промышленности, где их никто уже не мог «сковырнуть» с командных постов, так как они имели «опыт» службы на атомных подводных лодках. Такие «временщики» отбывали время службы на атомных лодках как тяжелое, но неизбежное наказание. Все они как правило были холостяками, но даже и женатому офицеру на первичной должности командира группы первые три-четыре года отдельную квартиру не предоставляли. В гарнизоне была гостиница, где жили представители промышленности, но выделялись ли там места для корабельных офицеров, я не помню. Если говорить о себе, то по прибытии в гарнизон Гаджиево и оставаясь без семьи, я всегда жил в казарме.

Без блата и без соответствующих рекомендаций, как в уголовном мире, так и в государственной системе номенклатурной иерархии, даже при самых лучших деловых качествах проникнуть к вершинам власти было невозможно. Приведу пример из своей офицерской жизни. Когда мы вместе с личным составом, после обучения в Палдиски, прибыли в начале 1970 года к месту службы в гарнизон Гаджиево, то наш экипаж зачислили в 19 дивизию атомных подводных лодок Северного флота, которой командовал молодой капитан 1-го ранга Чернавин Владимир Николаевич. Своей лодки у нас еще не было, мы ее должны были получить на северодвинском машиностроительном предприятии чуть позже, а пока прибыли на базу для практической отработки выходов в море с другими экипажами в качестве дублеров. Нам выделили одно на всех, для офицеров и матросов всего экипажа, казарменное помещение. Квартиры дали только командиру капитану 1-го ранга Кочетовскому и замполиту капитану 2-го ранга Чиркову. Отдельного помещения не было, и весь мичманский и офицерский состав экипажа атомной лодки разместили вместе с матросами срочной службы на двухяросных койках и с типовыми тумбочками для туалетных принадлежностей. Для того чтобы посещать лодки, на которых установлены атомные реакторы, каждому члену экипажа выдали тонкую репсовую одежду из синей ткани, которая призвана защищать чистую одежду подводника от радиационного загрязнения. Эту потенциально «радиационно-грязную» одежду запрещено хранить не только в тумбочке с туалетными принадлежностями, но и в жилых помещениях. Хранится она в нежилом помещении, которое называется санпропускником. Прежде чем посетить подводную лодку, весь экипаж должен зайти в свое помещение санпропускника, оставить в отдельном шкафу свою чистую верхнюю одежду, переодеться в синее «РБ» и только потом следовать на лодку. При возвращении в казарму или при переходе на береговой камбуз для приема пищи процедура переодевания повторяется в обратном порядке. Экипаж поднимается в помещение санпропускника, оставляет «грязное» «РБ» в грязных шкафчиках, а из чистых шкафчиков забирает свою чистую военную форму и следует в казарму или на камбуз. Но санпропускник нам выделить или забыли, или он был занят каким-то другим экипажем. Мы ежедневно ходили для тренировок и обучения на подводные лодки 19-й дивизии, а грязную одежду «РБ» за неимением другого места начальник химической службы старший лейтенант Клищенко, по согласованию с командиром, разрешил хранить в прикроватных туалетных тумбочках. Конечно, это было грубейшим нарушением техники радиационной безопасности, потому что радиоактивная грязь с одежды «РБ» могла через зубные щетки попасть внутрь организма человека или стать источником радиационного заражения жилой казармы и отрицательно повлиять на здоровье всего экипажа. Можно было складывать одежду «РБ» на пол, под койки, но это было «неэстетично», и потому командир принял самое эстетическое, но самое опасное для здоровья решение.

Офицеры жили в казарме с рядовыми матросами и пользовались с ними одним туалетом на десять посадочных мест и одним умывальником с таким же количеством кранов. Помывка и туалет происходили по общей очереди. Я думаю, что даже в самом захудалом подразделении сухопутных сил такого безобразия не было, а ведь мы были стратегической элитой государства. Высшей роскошью являлся бильярдный стол, который стоял в центре казармы. Еще были шахматы и телевизор. Вот и все развлечения для свободного времяпровождения как рядовых моряков, так мичманов и офицеров. Естественно, что в воскресенье все офицеры и мичманы разбегались по своим знакомым, которые прибыли в гарнизон раньше нас и уже жили с подселением в служебных квартирах гарнизона. Дефицит жилья был таков, что не более 30 % офицеров командного звена подводников был обеспечен жильем, а все остальные были вынуждены жить в казарменной зоне. В один из воскресных дней я нес службу «обеспечивающего» офицера, в задачу которого входило круглосуточно находиться в казарме вместе с личным составом срочной службы, поддерживать в казарме порядок, а также сопровождать строевое перемещение личного состава для приема пищи и обратно и проводить вечернюю поверку. Неожиданно в казарму для проверки прибыл командир дивизии капитан 1-го ранга Чернавин. Я ему представился по установленной форме, он обошел помещения казармы и был вполне удовлетворен чистотой и состоянием помещений и порядком в казарме. Уже собираясь покинуть казарму, комдив заглянул в одну из тумбочек и остолбенел от удивления, увидев в тумбочке аккуратно сложенную грязную рабочую одежду, помеченную штампом «РБ». Не поверив своим глазам, комдив открыл еще несколько тумбочек, но в каждой из них находилась одежда «РБ», что противоречило всем нормам и правилам радиационной безопасности и угрожало здоровью членов экипажа. «Кто это приказал?» – спросил меня комдив? Я ответил, что по согласованию с командиром экипажа размещал одежду «РБ» в тумбочки начальник химической службы старший лейтенант Клищенко. «Вы, обеспечивающий офицер, разве не знаете, что это есть грубое нарушение радиационной безопасности?» Я ответил, что знаю. Уже в гневе, комдив спросил меня: «Если знаете, то почему не устранили грубое нарушение?»

Изменять приказания командира никакой обеспечивающий офицер не имеет права. К тому же грязную одежду в жилую казарму пришлось поместить, так как командование флотилии и дивизии не выделило нашему экипажу помещения на санпропускнике, и мы были вынуждены переодеваться прямо на борту подводной лодки. Но это я так подумал, а отвечать в таком тоне комдиву было бессмысленно. Я промолчал, и командир дивизии отстранил меня от дежурства. Это, конечно, наказание, но не очень тяжкое. Все мы жили в казарме, и не имело разницы, ведешь ли ты строй моряков на камбуз и обратно или идешь в одиночку без строя. Но было обидно за несправедливость наказания, так как в нарушении режима радиационной безопасности никакой своей вины я не видел.

Комдив еще минут пять быстрыми шагами ходил взад и вперед по казарме, затем остановился напротив меня и приказал: «Ладно, продолжайте дежурство». Это приказание произвело на меня сильное и приятное впечатление. Не каждый офицер способен отменить ради справедливости ошибочное мелкое распоряжение. По ходу дальнейшей службы я неоднократно убеждался, что командир нашей дивизии Чернавин Владимир Николаевич был грамотным, инициативным и вполне справедливым офицером. Так подробно я остановился на этом по той причине, что комдив Чернавин Владимир Николаевич, по слухам, был женат на дочери или племяннице члена Политбюро Мазурова, а значит, по номенклатурным законам занимал самую высшую ступень иерархической лестницы, выше которой могло быть только родство с генеральным секретарем партии. С Чернавиным нам и флоту в целом очень повезло, так как это был человек, достойный во всех отношениях. В то же время через него и его супругу о состоянии дел в гарнизоне Гаджиево наверняка было известно и в Политбюро СССР. Но что это меняло? Разве страна была настолько бедной, чтобы не построить 15–20 жилых домов в гарнизоне и сразу же решить бытовые проблемы офицерского и мичманского состава семей подводников? Страна имела такие возможности, но дело не в возможностях, а в тайной политике самой КПСС. Бытовая необустроенность принуждала офицерские и мичманские семьи к искусственному разделению семей. Жены и дети, тоскуя по мужской и отцовской ласке, снимали углы по городам России, а офицеры и мичманы бежали по вечерам в кафе гарнизонного дома офицеров и заливали свое молодое одиночество вином и водкой. Гарнизон был отрезан от большой земли и даже от ближайшего города Полярного. Не было никакого общественного транспорта и внутри гарнизона. Помню, когда по воскресеньям и субботам в сильном подпитии офицеры добирались пешком из кафе до казармы, то не было сил раздеться, и многие так и падали в свои двухъярусные койки в шинелях поверх заправленных синих одеял. Штаб флотилии размещался в небольшом трехэтажном здании, а штаб нашей 19-й дивизии, которой командовал капитан 1-го ранга Чернавин В.Н., размещался на финской плавказарме, которая числилась как ПКЗ-145. Финны изготовили ее по заказу СССР якобы для проживания бригад лесорубов на сплавных реках, а страна использовала их для военных целей. Я слышал, что финское правительство даже высылало по этому случаю официальные ноты протеста. Тем не менее, финские ПКЗ (плавказармы) были самым комфортабельным и роскошным жильем, где каждый офицер имел отдельную каюту, а также имелась прекрасная финская баня и небольшой бассейн.

Но на ПКЗ размещался штаб дивизии и жили только флагманские специалисты и командование дивизии, а офицеры-подводники лишь по договоренности с обслуживающим персоналом иногда могли небольшими группами по вечерам посещать сауну и бассейн. При каждой атомной подлодке по штату был приписан легковой автомобиль УАЗ – для перевозки командования и секретных документов. Но фактически все эти автомобили уходили в органы тыла и обслуживали руководство тыловых подразделений, а может быть, возили горячих горцев кавказского региона. Кто знает? Нередко можно было наблюдать, как какой-нибудь откормленный тыловик, мичман или капитан проезжал мимо нас в новеньком УАЗе, а командир корабля и командиры боевых частей с папками совсекретных документов тащились своим ходом с секретной части штаба дивизии на свой корабль. Да и в штабе дивизии, где по штату положено три контр-адмирала, было всего два УАЗа. Вообще, не только командиры, но и все офицеры и мичманы плавсостава были поставлены в унизительное и неравное отношение по сравнению с тыловыми службами обеспечения и работниками политотдела 3-й флотилии атомных подводных лодок Северного флота, которая и базировалась в гарнизоне Гаджиево. Но надо сказать, что хотя всеобщее пьянство уже начинало разъедать моральный дух офицеров и мичманов, но никакого воровства имущества и продуктов питания в 70-х годах прошлого столетия на лодках не замечалось. Весь личный состав, от рядового матроса до командира, получал все необходимое имущество. От обмундирования до разового белья, морских пилоток и красивых кожаных тапочек с отверстиями – для перемещения внутри прочного корпуса подводной лодки. Такой же полнотой отличался и рацион питания, как на берегу, так и в море. На берегу офицеры и мичманы обязаны были принимать трехразовое питание на береговом камбузе в отдельной кают-компании, а в море обеспечивалось фактически четырехразовое питание, так как можно было второй смене принимать пищу в 3 часа 30 минут утра, перед заступлением на вахту, а также завтракать, обедать и ужинать по распорядку дня. Даже выход на боевую службу могли отложить на пару дней, если на борт подводной лодки не успели, например, загрузить апельсины. Сухое вино, красная икра входили в ежедневный рацион питания подводника, и все это выдавалось по нормам снабжения каждому матросу и офицеру. Конечно, тыловики тоже «отоваривались» за счет подводников, но или их было поменьше, или снабжение было безлимитным и сверхнормативным, но с вещевым и продовольственным снабжением проблем не было. Однако через пять-шесть лет вирус воровства стал проникать не только в органы тыла, но и в ряды интендантов подводных лодок и командования. В это время на каждый корпус подводной лодки предусматривалось по штату два экипажа. Один экипаж держал подводную лодку, а другой находился в отпуске, а после отпуска нес наряды по гарнизону, работал на камбузе, убирал территорию военного городка и нес еще столько различных дополнительных нарядов, что времени на боевую подготовку вовсе не оставалось. Тяжелую нагрузку из нарядов и вахт нес и тот экипаж, который держал подводную лодку на базе.

Наряды и службы

Кроме дежурства по кораблю, дежурств по живучести, по оружию, плановых ремонтов и осмотров технических средств экипаж нес и гарнизонные наряды, а также наряды по камбузу и убирал территорию вокруг казарм и в военных городках. Практически каждый офицер экипажа заступал на какую-нибудь вахту через два дня на третий, а иногда и через день. Матросы срочной службы несли наряды и дежурства через день, а в некоторых обстоятельствах несли на берегу корабельные вахты ежедневно без смены. Времени на теоретическую и боевую подготовку не хватало. Для личного состава никаких увольнительных не выдавали. Иногда моряков срочной службы строем водили в дом офицеров посмотреть кинофильм или полюбоваться на заезжих артистов. Даже участники флотской самодеятельности ходили в дом офицеров строем без увольнительных, под руководством офицера. Мичманы к личному составу не допускались, даже небольшие строи моряков срочной службы водили только корабельные офицеры. Наряды и вахты не только физически переутомляли подводников и держали их в постоянном перенапряжении и недосыпании, но и превращали боевую и специальную подготовку офицеров и личного состава в бумажную фикцию. Ежедневно составлялся корабельный план боевой подготовки, а все командиры боевых частей имели журналы боевой подготовки, в которых отмечали все занятия и семинары, проведенные в течение учебного года. Всякий проверяющий прежде всего брал твой журнал боевой подготовки и сверял его с суточными планами. Мероприятия суточных планов должны были совпадать с отметками ЖБП о выполнении занятий и семинаров. Конечно же, все командиры боевых частей и старший помощник командира скоро поняли важность этой бумажной боевой подготовки и прямо говорили, что лучше не провести занятие, но включить его в план как проведенное, чем провести занятие фактически, но не включить его в бумажный отчет о выполнении. Однако честно скажу, что по факту бумажные планы едва ли исполнялись на 10–15 процентов, и дело здесь не в добросовестности корабельных офицеров. В реальности не было никакой физической возможности выполнить все громадье плановых мероприятий из-за многочисленного расхода офицеров, мичманов и личного состава нарядами и вахтами, не связанными с обеспечением повседневной и боевой деятельности подводной лодки. По сути дела, потогонная система внекорабельных вахт и нарядов не только изматывала человека физически и духовно, но еще и приучала постоянно лгать себе самому и командованию, заменяя реальную боевую подготовку и занятия по специальности бумажными отчетами о проведенных мероприятиях.

Условия жизни и быта. Гарнизонные «партизаны»

Нам повезло, за десять лет службы первый экипаж подводной лодки «К-423» все торпедные и ракетные стрельбы выполнял с положительными оценками и получал необходимые зачеты по боевой и практической подготовке. Другим экипажам такого везения не было. Получив ряд двоек по торпедным или ракетным стрельбам, экипаж снимался с корабля и на полгода отправлялся в учебный центр, расположенный в Палдиски. Конечно, я не занимал высоких командных должностей на подводной лодке, но отчетливо понимал, что причина неудовлетворительных оценок по ракетным и торпедным стрельбам кроется не в том, что экипажи слабо подготовлены, а в том, что им физически не давали в условиях гарнизона нормально подготовиться к практическим стрельбам, отвлекая их на гарнизонные работы и наряды. Наш экипаж провел обучение в учебном центре Палдиски лишь однажды, после своего формирования в 1968 году. Когда мы прибыли в начале 1970 года в гарнизон, чтобы закрепить теоретическую подготовку практической отработкой в качестве дублеров действующих корабельных экипажей, то в гарнизоне было всего только 20 жилых домов. Проблема с жильем для корабельного состава действующих экипажей подводных лодок была просто катастрофической. Жилье строили военные строители, которых в гарнизоне называли «партизанами». Это действительно был крайне недисциплинированный и разболтанный отряд военных строителей. Солдат из этого отряда можно было встретить в любое время суток блуждающими по военному городку группами или поодиночке в совершенно расхлябанном виде. Они крали с объектов строительства все, что плохо лежит, и продавали за спирт жителям поселка. За десять лет моей службы в гарнизоне Гаджиево военные строители построили 30 типовых пятиэтажек, на два подъезда каждая, но дефицит жилищного фонда так и не был устранен. Я совершенно убежден, что если бы командование ВМФ прислало вместо военных строителей для возведения жилых домов гарнизона гражданских строителей, то темпы строительства были бы многократно увеличены, а государству это обошлось бы значительно дешевле. Нельзя забывать, что эти блуждающие по гарнизону «партизаны» разлагающе действовали и на дисциплину матросов срочной службы плавсостава, а также на офицеров и мичманов, проживающих в гарнизоне. Вольно или невольно, но они приучали человека к воровству, так как всю сантехнику, краски, цемент, обои и другие отделочные материалы для ремонта своих квартир жители гарнизона были вынуждены покупать у «партизан».

Был такой случай. У командира корабля треснул в квартире унитаз, и он, выдав три литра спирта мичману со своего экипажа, приказал ему найти и установить в квартире новый унитаз взамен треснувшего. Вечером командир увидел новый сверкающий унитаз и отпустил мичмана на корабль. Через час раздался звонок в дверь квартиры. На пороге стоял «партизан» или военный строитель, который попросил пропустить его в туалет для осмотра только что установленного унитаза. Пройдя в туалет, «партизан» молотком расколотил унитаз в мелкие кусочки, а на вопрос командира корабля, зачем он это сделал, пояснил, что мичман не рассчитался с ним за сам унитаз и за сделанную работу. Оказывается, мичман обещал выдать солдату-партизану литр спирта, а когда тот выполнил работу, то просто выгнал его, решив использовать весь полученный спирт для собственных нужд. Вот за жадность и лживость своего подчиненного командир и получил возмездие в виде уничтоженного унитаза. Такие бытовые истории мелкого воровства и постепенного растекания этой заразы по гарнизону можно приводить до бесконечности. Командование и политотдел флотилии по своему служебному положению не могли не видеть всех этих безобразий и принять меры, чтобы заменить «партизан» гражданскими строителями. Но видимо, духовное разложение моряков корабельного состава входило в тайные планы политического руководства страны, поэтому никаких конструктивных реформ по улучшению бытовых условий плавсостава и освобождения его от тяжкой кабалы гарнизонных работ и нарядов, мешающих исполнению прямых стратегических функциональных обязанностей, не происходило. Наоборот, с каждым годом обстановка с пьянством, воровством и грубыми нарушениями дисциплины в гарнизоне ухудшалась. Вместо реальных изменений к лучшему происходило увеличение физических и психических нагрузок на боевые экипажи подводных лодок, которые были связаны не столько с плотным графиком несения боевых служб и патрулирований, сколько с распылением сил корабельных составов на второстепенные наряды и работы.

Вера и чувство Родины как истоки духовной и физической стойкости

Скажу по совести, что мне лично да, наверное, и другим офицерам, мичманам и личному составу позволяла перенести физические и духовные сверхнагрузки полная уверенность в необходимости нашего ратного труда для безопасности нашей родины. Мы кожей ощущали на себе огромную ответственность за подводную лодку и вверенную технику. Мы понимали, какое грозное термоядерное оружие нам доверила родина и как важно вовремя и правильно применить оружие по вероятному противнику. Кроме того, мы непосредственно взаимодействовали с разведывательными и поисковыми силами США и стран НАТО в районах боевой подготовки в Баренцевом море и заливах Кольского побережья. А также с поисково-ударными силами авиации и корабельного состава США на переходах и в районах несения боевой службы у атлантического побережья американского континента. Даже когда нас вели средствами наблюдения, мы не чувствовали страха, но испытывали желание поскорее избавиться от наблюдения, чтобы при необходимости выполнить задачу ответного удара ценой собственной гибели. Смелость нам придавало чувство ответственности не только за свою родину, но и за весь мир. И это чувство ответственности и смелость питались от веры, что наша страна никогда первой не обрушит ракетно-ядерного удара на США, даже если Америка устроит международную провокацию и начнет конфликт с СССР и странами Варшавского блока неядерными силами. Мы можем применить ядерное оружие своих подводных лодок только в ответ на ядерное нападение США. А в этом случае не будет спасения как нам, несущим боевую службу, так и врагу рода человеческого, посмевшему применить ядерное оружие в политических целях. В то же время лично я ощущал нервозность и страх военного командования и политической элиты США от нашего присутствия в водах Атлантического океана. Ведь не требует никаких объяснений, что военного уничтожения Ирака и Югославии никогда бы не произошло, если бы политическая элита КПСС не развалила Варшавский блок, а затем и СССР, нарушив международный паритет биполярного мира.

Скажу более, в интересах службы многие офицеры сознательно пренебрегали мерами личной радиационной безопасности. Выше я говорил, что подводники атомных лодок должны переодеваться в отдельном здании санпропускника, который был расположен в зоне радиационного контроля, общей для всех 15 причалов, на которых стояли атомные подлодки 19-й и 31-й дивизии 3-й флотилии Северного флота. Когда лодка базировалась на дальнем причале от камбуза и санпропускника, то требовалось больше часа времени, чтобы личному составу, перейти, например, с корабля до берегового камбуза для приема пищи. Четыре ежедневных перехода от казармы до корабля и от корабля до столовой занимало пять часов полезного времени. Для тех, кто не любил корабль, это очень хорошо потому, что он не только соблюдает правила радиационной безопасности, но и еще 5 часов в день гуляет по свежему воздуху. Большинство офицеров и мичманов в ущерб собственному здоровью, и в нарушение правил радиационной безопасности носили грязную одежду «РБ» в собственных портфелях. Я поступал так же. Когда мне все-таки дали первую маломерную однокомнатную квартиру с крошечной кухней в доме, который назывался «Бастилией» за маленькие оконца и откровенную схожесть с тюремным зданием, то грязную одежду «РБ» я стал носить с собой в портфеле и в эту квартиру. У меня к этому времени были две малолетние дочери. Я полностью понимал всю личную ответственность за их и свое здоровье, но сознательно нарушал режим радиационной безопасности от полной безысходности и для экономии времени.

Чтобы успеть к подъему флага и прибыть на построение в 7 часов 45 минут утра, не заходя на санпропускник, мне надо было встать в 6 часов 45 минут утра, а с заходом в санпропускник я должен был вставать в 5 часов 30 минут ежедневно. Час утреннего сна для молодого организма дороже собственной радиационной безопасности. В обед, переодеваясь прямо на корабле, я через тридцать минут приходил на камбуз и сразу же после обеда шел на корабль. Это давало возможность больше времени заниматься не самой боевой подготовкой, а оформлением документов о несостоявшихся занятиях и семинарах как о состоявшихся и проведенных. Все проверки флотских и московских комиссий перед выходом на боевую службу моя радиотехническая служба проходила без крупных замечаний. Потому, что документы были в полном порядке. Правда, и знания личного состава хотя и не отличались глубиной, но были достаточными, чтобы помнить наизусть свои обязанности по книжке «боевой номер».

Элита флота – гидроакустики

Мне подчинялись и гидроакустики, которые считались элитой флота, так как от практических навыков гидроакустиков по обнаружению и распознаванию целей (по характеру их шумов) зависели скрытность и безопасность подводной лодки. Сколько копий сломано, чтобы гидроакустики меньше несли на базе корабельные и не корабельные вахты и наряды и больше тренировались в гидроакустических кабинетах! Но перегрузка на базе была такова, что мои гидроакустики иногда неделями не могли попасть в кабинет, так как непрерывно заступали в дежурную смену корабельной вахты или сменялись для того, чтобы заступить в караул по гарнизону или рабочими по камбузу. Завершая рассуждения о нарушении режима радиационной безопасности, надо сказать, что пример в этом подавало командование корабля и командование дивизии. Никто из моих командиров никогда не переодевался на санпропускнике, а переодевались в грязное «РБ» или на лодке, или в аппаратных по проверке радиационной безопасности, которые были установлены на каждом пирсе.