Вопреки самым печальным ожиданиям офицеров корабля катастрофы не произошло. Царь улыбнулся. Погладил собаку и направился вверх по трапу. Естественно, после государя императора псину приласкали все члены свиты (часть – с опаской), включая командующего эскадрой, Зиновия Рожественского. Как только люди с тяжелыми эполетами отошли подальше, фалрепные мичмана схватили барбоса за уши и заперли в одной из кают.

После отъезда императора кают-компания приняла единогласное решение – пса, обласканного самим государем, оставить на корабле. Назвали его Вторником – именно в этот день животное появилось на «Орле».

В иностранном порту командиру, офицерам и команде предстояло представлять Российскую империю. Тем более что на корабли часто возлагались серьезные дипломатические поручения. Перед уходом в дальнее плавание командир получал инструкцию от непосредственного начальства, согласованную с Министерством иностранных дел.

В «дипломатических походах» большое значение имел выбор кандидатуры для командира корабля, а тем более – командующего соединением боевых судов. Учитывались всевозможные факторы, зачастую – совершенно курьезные. В качестве примера можно привести историю назначения контр-адмирала Федора Авелана[70] на пост начальника эскадры, направленной в 1893 году в Тулон в ответ на приход французских кораблей в Кронштадт.

Адмиралы Федор Авелан и Зиновий Рожественский

Рассказывали, что император Александр III затребовал список всех контр-адмиралов с указанием пояснить, кто из них знает хуже всех французский язык. Выбор пал на Федора Карловича, занимавшего в тот момент пост начальника штаба Кронштадтского порта. Именно этот офицер оказался самым безнадежным с точки зрения лингвистики.

Малоразговорчивый (это, впрочем, касалось только иностранного языка) Авелан стал кумиром французов. Российский посол в Париже барон Артур Моренгейм телеграфировал в Санкт-Петербург: «Прием эскадры в Тулоне самый блестящий и восторженный… Прием, оказанный нашим морякам в Париже, не поддается описанию…. Адмирал Авелан великолепен. Большой личный успех».

Поход в Тулон стал началом блестящей карьеры Авелана: в 1903–1905 годах он был управляющим Морским министерством – пост, соответствовавший рангу министра, а в 1905 году был произведен в адмиралы – высший морской чин для человека, не относившегося к династии Романовых.

Учитывая сложные взаимоотношения России с Британской империей в последней четверти XIX века, от флота «владычицы морей» всегда можно было ожидать провокаций. Примером может служить история, происшедшая в Йокогаме с фрегатом «Владимир Мономах»[71] в 1884 году.

Русская эскадра в Тихом океане была слабее английской. Однако ее начальник контр-адмирал Александр Кроун[72] сразу заявил, что «не потерпит выслеживания со стороны английских судов, не потерпит подобного унижения русского флага, а всеми средствами постоит за честь последнего». После долгого перехода крейсеру, на котором поднял флаг Кроун, требовалось докование, которое решено было провести в Йокогаме. 24 апреля в 5 часов утра на корабле пробили боевую тревогу – на рейд входили наконец-то догнавшие своего неуловимого «поднадзорного» куда более мощный броненосец «Агамемнон»[73], корвет «Сапфир»[74] и канонерка «Свифт»[75].

Английский корабль (по утверждениям англичан) плохо слушался руля, его бросало из стороны в сторону, причем мощный форштевень то и дело направлялся на борт русского флагмана. На «Мономахе» пробили боевую тревогу; орудия и торпедные аппараты были направлены на английский броненосец. Из-за сильного ветра корабли были вынуждены поддерживать пары, поэтому давление в котлах удалось поднять до полного в считаные минуты. Фрегат готов был дать ход, чтобы избежать столкновения, но «Агамемнон», также направивший на цель все орудия, прошел в нескольких десятках метров и вскоре отдал якорь. Прибывший с визитом командир броненосца имел с Кроуном очень резкий разговор. Русский адмирал потребовал немедленно покинуть рейд, угрожая открыть огонь. И тут произошло почти невозможное – англичане убрались из Йокогамы.

Отметим, что визит англичанина на «Мономах» был нарушением морских традиций – именно командир «Мономаха» должен был нанести визит вежливости. Более того, он должен был предложить новоприбывшему свои услуги.

Фрегат «Владимир Мономах»

Сразу же после прихода военного корабля на рейд его собратья, появившиеся раньше, обязательно посылали к вновь пришедшему командиру шлюпку с офицером. Его задачей было предложить услуги вновь прибывшим, а также рассказать о каких-либо важных особенностях портовых порядков. Естественно, первые ответные визиты наносились командирам стоящих на рейде кораблей.

Если командир корабля, стоявшего на рейде, либо флагман эскадры не могли в силу каких-то причин принять ответный визит, об этом сразу же сообщали вновь прибывшему.

«Установившись на бочку, произвел салюты, на которые с «Беллерофона» получил немедленно равные ответы. Вместе с тем адмирал прислал офицера поздравить меня с приходом, благодарить за национальный салют и просить меня не беспокоиться делать ему визит, так как эскадра сейчас же снимается и уходит на Барбадос. Действительно, ближайшие к выходу суда уже начали сниматься, и офицер, мною посланный благодарить за поздравление, застал у фрегата трап наполовину убранным», – докладывал 19 января 1890 года о встрече с британской эскадрой на рейде острова Санта-Лючия командир фрегата «Минин» капитан 1-го ранга Федор Энгельм[76].

Зачастую командиры кораблей оказывались в ситуации, когда на российские знаменательные даты накладывались траурные события в дружественных иностранных державах. Обратимся к рапорту командира броненосного крейсера «Адмирал Нахимов» капитана 1-го ранга Дмитрия Всеволожского[77] с рейда Сингапура. На дворе 1 августа 1900 года:

«…К 22 июля собрались военные суда четырех наций, носящих траур вследствие родственных отношений царствующих домов[78]. При таком положении дел не считал удобным приглашать суда к празднованию дня тезоименитства Ее Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны, а только объявил командирам всех судов, что в 8 часов утра подниму флаг, гюйс и вымпел до места, а по окончании торжественного молебства все опять спущу. Утром 22-го приехал английский офицер и заявил, что по случаю погребения Его Высочества герцога Альфреда Кобургского в 11 часов утра они произведут погребальный салют в 55 выстрелов через минуту[79] и просил принять участие.

Фрегат «Минин» на Дальнем Востоке

Считая долгом исполнить эту вежливость относительно памяти почившего, я, окончив молебства к тому времени и поздравив всех сослуживцев с радостным днем тезоименитства нашего Августейшего Шефа[80], в 11 часов по второй пушке с английского станционера произвел вышеуказанный салют, что было сделано и остальными судами, и затем все оставил приспущенным, так как итальянский командир ждал известий о дне погребения своего короля».

Иногда вошедшему на рейд кораблю разрешалось обойтись без традиционных церемоний.

30 июня 1904 года на рейде Шанхая появился русский крейсер «Аскольд», прорвавшийся через кольцо японских кораблей в ходе сражения в Желтом море. Принимая визиты, командир корабля капитан 1-го ранга Николай Рейценштейн[81] извинялся, что на борту корабля отсутствуют холостые заряды. Не мог Рейценштейн нанести и ответные визиты иностранным командирам – во время боя были выведены из строя все катера и шлюпки.

Но здесь в который раз сработали законы морского братства. Раненые были перевезены на французский крейсер «Монкальм», причем, когда их поднимали на носилках на борт, экипаж был выстроен на палубе, а караул отдавал воинские почести. Судовой оркестр тем временем играл русский гимн.

Бывали и другие случаи, но они скорее были исключением из правил. Так, после боя крейсера «Варяг» и канонерки «Кореец» в Чемульпо (современный Ичхон в Южной Корее) помощь экипажу оказали все иностранные корабли, стоявшие на рейде, за исключением американской канонерки «Виксбург»[82]. Все остальные – французский крейсер «Паскаль», итальянский крейсер «Эльба» и британский крейсер «Тэлбот» – оказали посильную помощь. В частности, иностранные крейсера доставили русских моряков в ближайший нейтральный порт.

Бронепалубный крейсер 1-го ранга «Аскольд» в Шанхае после сражения в Желтом море

Военное время заставляло командира корабля, намеревавшегося посетить нейтральный порт, задумываться и о возможности интернирования. Обычно срок пребывания ограничивался сутками – по мнению международных экспертов того времени, этого было вполне достаточно для приема запасов топлива, а также продовольствия и воды.

Примечания

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.