©Шавыкин Н.А., 2011

©ООО «Издательский дом «Вече», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Предисловие, или Что есть крейсера

«Война, торговля и пиратство – три вида сущности одной», – устами Мефистофеля утверждал поэт и философ Гёте. К этому с полным правом можно добавить еще и познание мира – далеко не всегда бескорыстное.

Это относится в первую очередь к операциям на море. Ни одно из этих занятий человечества не могло быть осуществлено без кораблей, которые можно с полным правом назвать «крейсерскими». И не будет большой ошибкой, если сказать, – мир выглядел бы иначе, если бы не было крейсерских кораблей. Ни один класс кораблей не сделал больше для развития цивилизации, но в то же время не принес больше страданий и не способствовал пролитию крови, чем эти корабли. Недаром триединство, о котором сказано вначале, утверждается сатаной.

Великие географические открытия и связанные с ними уничтожения целых народов и цивилизаций были бы невозможны без них. Миллионы рабов перевезены на крейсерских кораблях. Порабощение целых континентов – все это «на совести» этих кораблей. В то же время человечество не смогло бы познать свой земной мир – не будь их. Так что же это за корабли, если они сыграли такую роль в истории человечества?

Слово «крейсер» голландского происхождения (kruiser). В Морском энциклопедическом словаре (т. 2, стр. 143) дано следующее определение: «Крейсер… боевой надводный корабль (впоследствии это понятие распространилось и на некоторые подводные лодки. – Авт.), предназначенный для нарушения морских коммуникаций противника, ведение морских боев в составе соединений, защиты своих морских сообщений, обеспечения высадки морских десантов, огневой поддержки приморских флангов сухопутных армий, постановки минных заграждений, разведки и др.». Все эти функции, кроме разве что минных поставок, выполнялись не только кораблями класса «крейсер», но и их предшественниками, начиная с первых, еще весельных кораблей.

Как видно из определения, класс кораблей, называвшихся крейсерами, по своему функциональному назначению можно назвать, в отличие от, скажем, линкоров – многоцелевым. Интересно, но сам термин «крейсер» применительно к кораблю, как классу, появился много позже, в России, например, только в 1892 году. До этого крейсерские корабли именовались по-другому, и даже паровые броненосные корабли классифицировались в зависимости от дополнительного парусного вооружения, как и их предшественники – фрегаты, корветы, клиперы и бриги.

Некоторые корабли русского флота имели наименование «Крейсер». Так назывался 36-пушечный фрегат, совершивший в 1822 году под командованием М. Лазарева кругосветное путешествие. Такое же имя носил и головной (серия из 8 кораблей) клипер. Он был построен в 1876 году и благополучно служил до 1906 года (в качестве учебного корабля). Более того, первый брустверно-башенный броненосец «Петр Великий» в начале называли «Крейсер».

Как уже говорилось, крейсера в своем многообразии есть многоцелевые корабли, поэтому в своей конструкции они должны были одновременно сочетать много, порою взаимоисключающих, характеристик. Задача крейсера, будь то весельный, парусный или бронированный, – догнать слабого и уйти от сильного. Это значит, что он должен быть быстроходным. Но слабого надо победить – значит, он должен быть хорошо вооружен и защищен, а также быть маневренным, чтобы занять наиболее выгодную позицию для боя. Находясь на коммуникациях противника или сопровождая свои транспорты, он должен обладать значительной автономностью. И, поскольку крейсеров надо много, больше, чем линкоров, – они должны быть относительно дешевыми. Со временем функции крейсеров расширялись. Появились мины, и вслед за этим появился класс крейсеров-заградителей. Развилась авиация – появились крейсера ПВО. Затем еще и другие классы крейсеров – крейсера-вертолетоносцы, крейсера-авианосцы, ракетные крейсера и др.

Рассмотрим очень кратко развитие крейсерских кораблей от древнейших времен до последних атомных крейсеров-авианосцев, вдобавок несущих и ракетное оружие. Это полезно сделать для того, чтобы в дальнейшем не загружать читателя излишними техническими подробностями в описании операций, в которых использовались крейсерские корабли.

Итак, как только появились первые торговые корабли, так сразу появились желающие поживиться за их счет – пираты. Естественно, в ответ на пиратские действия появились и боевые корабли сопровождения, а также для непосредственно боевых действий. Так или иначе, нападавшие и защищавшиеся корабли появились одновременно. Первыми крейсерскими кораблями были корабли, приводившиеся в движение веслами. Парус если и был, то выполнял вспомогательную функцию, поскольку культура управления парусами, как основным движителем, была на весьма низком уровне. Кроме того, весельные корабли обладали лучшей маневренностью и не зависели от ветра. Надо сказать, что весельные корабли дожили до начала XIX века. Однако после сражения у Лепанто они применялись исключительно как прибрежные, хотя были отдельные случаи успешного использования весел и в более позднее время – в XVIII–XIX веках, но об этом несколько позже.

Вернемся в древнейшие времена и рассмотрим, а точнее перечислим некоторые крейсерские весельные корабли.

Надо отметить, что в древнейшие времена, впрочем, как и в более поздние, торговые корабли, которые иногда использовались как боевые, отличались весьма существенно от собственно боевых, так сказать «специальной постройки». Задача торгового судна – доставить максимум груза, а скорость доставки особой роли не играла. Поэтому торговые суда отличались большей шириной корпуса и в основном парусным вооружением. Древние боевые корабли были исключительно весельными с дополнительным парусным вооружением. Поскольку объем книги не позволяет описать все виды кораблей, остановимся только на весельных боевых кораблях средиземноморских и ряда других европейских стран.

Египетские весельные корабли (они имели одну мачту с прямым парусом) имели до 15 пар весел и управлялись еще двумя рулевыми. На носу корабля был таран, а на палубе – надстройка, откуда воины могли стрелять из луков и метать камни. Эти корабли в полной мере можно считать крейсерскими. Так, в XVI веке до н. э. египетская царица (фараон) Хатшепсут снарядила экспедицию в страну Пунт (сегодняшнее Сомали), успешно осуществленную. В дальнейшем из страны Пунт в Египет поставляли многие товары, в том числе золото, слоновую кость и благовония. Корабли египтян доходили до Индии и, естественно, встречались с пиратами, поэтому должны были обладать достаточными средствами обороны. В дальнейшем эти, в общем, крейсерские корабли с успехом выступили против других крейсерских кораблей, принадлежавших так называемым «народам моря» и в 1190 году до н. э. одержали первую известную в морской истории победу. Эта победа египтян была и последней, поскольку господство в Восточном Средиземноморье перешло к финикийцам.

Флот финикийцев и их колоний господствовал на Средиземном море несколько веков и даже добрался до Балтики. В составе их флота появились корабли помимо тех, что имели один ряд весел (монеры), и двухрядные, то есть с двумя рядами весел – биремы. Последние были вооружены также таранами. Для защиты гребцов по бортам они укрепляли щиты. Есть предположение, что такая защита была у них позаимствована норманнами.

Но ничто не вечно, и скоро власть над морем (во всяком случае, над его восточной частью) перешла к персам, потом к грекам. Позже их сменили римляне. В составе их флотов появились более крупные корабли – триремы. Их (по мнению Ж. Блона) уже можно считать «броненосцами» весельного века. Эти корабли имели три ряда весел, были быстроходны, но уступали по маневренности более легким биремам и либурнам. Последние можно с полным правом считать «крейсерами». (О некоторых событиях, связанных с боевым применением весельных «крейсеров», будет рассказано ниже.)

Римлян сменили византийцы, затем пришли арабы, за ними турки. Все Восточное Средиземноморье и весь север Африки оказались в руках мусульман. Североафриканские пираты на своих галерах постоянно господствовали в регионе. Однако европейцы, несмотря на ряд разногласий между собой, все же сумели одержать верх и в уже упоминавшейся битве при Лепанто положили конец турецкому господству.

Впрочем, галеры-крейсера алжирских пиратов еще долго беспокоили торговые пути, пока в начале XIX века север Африки не был окончательно завоеван Францией.

Как уже говорилось, после битвы при Лепанто первенство от весельных кораблей перешло к парусным. Это коснулось, в первую очередь крейсерских судов – наступила эпоха Великих открытий, эпоха завоеваний и длительных войн между европейскими странами. Колонизация и вместе с ней торговля, ну, разумеется, и пиратство из Средиземного моря перенеслись в океан. Для этого требовались многочисленные корабли крейсерского класса. (Большие многопушечные корабли – предшественники линейных – для решения этих задач не применялись.)

На Средиземном море получили распространение парусные корабли крейсерского назначения – шебека и фелука. Они имели две мачты и косые паруса, позволявшие ходить круто к ветру и весьма маневренные. Их пушечное вооружение достигало 30 стволов, что делало их грозными противниками.

Для действий в океане наибольшее распространение получили каравеллы, караки и галионы. Первые чаще применялись как торговые суда, но в случае необходимости использовались и как военные – крейсерские, а также пиратские. Здесь надо договориться – что есть пират. Поскольку в этом вопросе терминология имеет некоторые разночтения, будем считать пиратом лицо на свой страх и риск вооружившее корабль, набравшее команду и промышляющее разбоем по отношению к любому доступному ему кораблю. Иногда пираты направляли основные усилия против кораблей определенной страны. Но это объяснялось чаще корыстными соображениями, чем патриотическими. Капером будем называть судно (корабль), вооруженное частным лицом на свои средства, но имеющее так называемое «каперское свидетельство», полученное от своего правительства и выступающее от его имени. В этом случае часть добычи, в отличие от пирата, капер обязан был отдавать государству, выдавшему это свидетельство. Каперство существовало, естественно, только во время боевых действий. И, наконец, рейдерство. Рейдером назывался военный корабль специальной постройки или вооруженный транспорт (например, вспомогательный крейсер) с военной командой и под военным флагом, действующий против торгового и иного судоходства противника во время боевых действий. Этой терминологии и будем придерживаться в дальнейшем.

Однако вернемся к парусным крейсерам. Карака в отличие от каравеллы имела большее водоизмещение – до 800 т против 100–150 т и могла нести до 20 пушек, в том числе и 20-фунтовых. Другим было и парусное вооружение. Если на каравелле были латинские паруса на всех мачтах, то на караке на двух передних мачтах были прямые паруса, а латинские – только на бизани. Оба эти класса кораблей стали прародителями фрегатов и корветов. Галион же стал предшественником линейных парусных кораблей.

Наилучшими и получившими наиболее широкое распространение стали фрегаты. Это были наиболее крупные парусные корабли крейсерского класса. Их водоизмещение достигало 1000 т и более, а число пушек – 60 стволов. В отличие от линейных кораблей фрегаты были, как правило, двухдечными, то есть имели одну закрытую палубу с пушками и одну открытую. Парусное вооружение – прямое на всех трех мачтах. (Такое вооружение получило название «фрегатское».) Фрегаты появились в XVII веке во Франции и с успехом применялись до середины XIX века. Последние фрегаты имели нарезные орудия и паровые машины. В дальнейшем фрегаты трансформировались в броненосные крейсера (по своему назначению).

В отличие от фрегатов меньшие по водоизмещению корветы и шлюпы имели одну открытую палубу и число пушек не более 30. Они имели такое же «фрегатское» парусное вооружение, а их водоизмещение не превышало 500 т. (В более поздние времена парусно-паровые корветы имели значительно большее водоизмещение, достигавшее 3000 т и больше.)

Примерно такое же водоизмещение имели и двухмачтовые корабли – бриги и бригантины. Бриг в отличие от бригантины нес на обоих мачтах прямые паруса, тогда как на бригантине они были только на фок-мачте. Пушечное вооружение на этих кораблях располагалось на верхней палубе и составляло 12–20 стволов в основном некрупного калибра.

И, чтобы закончить разговор о парусных кораблях крейсерского типа, следует упомянуть о последних, самых быстроходных и элегантных парусниках – клиперах. По-видимому, появись несколько раньше, они стали бы наилучшими крейсерами. Однако их век оказался до обидного недолгим. Войны, где бы они тогда могли найти подходящее применение, не случилось, а открытие Суэцкого канала окончательно решило их судьбу даже как транспортов. Существовал класс парусно-паровых клиперов. Но как парусные ходоки (а торговые клипера под парусами развивали ход до 17 узлов и больше) парусно-паровые военные клипера были значительно тихоходнее. Но об этом несколько ниже.

В начале XIX века паровая машина достаточно прочно утвердилась на кораблях. Не обошла она и корабли крейсерского класса. Первыми паровыми крейсерами стали так называемые пароходо-фрегаты с колесным движителем. Эти корабли имели водоизмещение от 600 до 2000 т. Их артиллерийское вооружение было различным в зависимости от водоизмещения и насчитывало от 7 до 17 пушек. Часть из них были бомбическими. Этот класс кораблей не получил особого развития и использовался в основном для буксировки парусных линейных кораблей, разведки и как посыльные. Их колеса представляли слабое место, и одно-два удачных попадания могли лишить корабль хода. Тем не менее первый бой паровых кораблей был между пароходо-фрегатами – русским «Владимиром» и турецким «Перваз-Бахра» во время Крымской войны.

Следующими классами крейсеров, уже винтовых, т. е. с винтовым движителем, стали парусно-паровые фрегаты, корветы и клипера. Фрегаты с винтовым движителем, несмотря на ряд недостатков, были много совершеннее своих предшественников. Во-первых, отсутствие колес позволяло, помимо возросшей живучести, разместить большее число пушек. Однако если на пароходо-фрегатах часть артиллерии, как правило, бомбической, располагалась на поворотных станках и могла использоваться в бою на оба борта, то на винтовых фрегатах расположение пушек было исключительно бортовое. Первые винтовые фрегаты были деревянные, затем на смену дереву пришли железо и, наконец, сталь. Последние винтовые фрегаты уже имели бортовую броню и стали предшественниками броненосных крейсеров. (Первые броненосные крейсера, имевшие вспомогательное парусное вооружение, по старинке также именовались фрегатами.) Водоизмещение винтовых парусных фрегатов было весьма различным и составляло от 3 до 6 тыс. т. Водоизмещение первых стальных фрегатов (впоследствии именуемых просто крейсерами) возросло до 8 тыс. т и более.

Первые винтовые фрегаты вооружались гладкоствольной артиллерией, в том числе и бомбической. Однако более старые пушки, например карронады, еще находили применение. С развитием артиллерии гладкоствольные пушки были вытеснены нарезными. Надо отметить, что первые нарезные пушки были далеко несовершенны и в ряде случаев были опасны не столько для противника, сколько для своей команды – разрывы пушек были весьма обычным явлением. Но с развитием металлургии нарезная артиллерия окончательно вытеснила гладкоствольную, и с середины 60-х годов XIX века гладкоствольные пушки уже не производились, а бывшие на вооружении переделывались на нарезные.

Количество орудий на винтовых фрегатах было различным и составляло от 40 до 60 гладкоствольных, в том числе и бомбических, пушек. Наиболее распространенным был калибр в 60 фунтов. (Измерение калибра в фунтах означает, что внутренний диаметр ствола пушки равен диаметру круглого чугунного ядра массой в 60 фунтов. В ряде случаев калибр измерялся в пудах по тому же принципу. Калибр первых нарезных пушек также измерялся в фунтах. Например, 9-фунтовая пушка имела калибр 107 мм, 3-фунтовая – 76 мм и т. д.)

С заменой гладкоствольной артиллерии на нарезную число орудий уменьшилось. Например, первый русский броненосный фрегат «Севастополь» водоизмещением 6135 т имел на двух палубах 54 гладкоствольные пушки (на 1866 г.). При перевооружении нарезными пушками образца 1867 года их число уменьшилось до 2,7 калибрами от 107 до 203 мм. Надо отметить, что парусно-винтовые, особенно деревянные, фрегаты были весьма тихоходными (под парами) кораблями. Их скорость редко превышала 10 уз., и уже упомянутый «Севастополь» считался при своих 12 уз. довольно быстроходным.

Следующим классом парусно-винтовых кораблей крейсерского назначения были корветы. Эти корабли имели существенно меньшее водоизмещение. Первые, еще с деревянным корпусом, имели водоизмещение порядка 800–900 т. Последние, называвшиеся уже крейсерами, имели железный корпус и их водоизмещение превышало 3000 т. Их артиллерия располагалась только на верхней палубе, а парусное вооружение было фрегатским, то есть все три мачты имели прямые паруса, или были барками (бизань-мачта имела косые паруса). Их артиллерия была много скромнее, чем на фрегатах. Они несли не более 10–12 гладкоствольных пушек меньших калибров – порядка 36 фунтов. Но были и исключения, и на некоторых парусно-винтовых корветах, например, на русском «Воеводе» устанавливались и 60-фунтовые пушки. По мере развития артиллерии последние корветы имели до десяти 152-мм нарезных пушек, не считая более мелких.

Некоторые корветы дослужили в разных качествах до Русско-японской и даже Первой мировой войн, а последний русский корвет «Рында» был исключен из списков флота в 1926 году. В целом этот класс парусно-винтовых кораблей не нашел особенного распространения, так как главным недостатком их была малая скорость (не выше 13 уз. у последних кораблей этого класса). Тем не менее они стали прародителями многочисленных легких крейсеров.

Последним классом парусно-паровых кораблей второй половины XIX века стали клипера. Это были совсем небольшие корабли водоизмещением от 600 до 1300 т. Их парусное вооружение было или как у барка, или «фрегатское». Конструктивно они различались по материалу корпуса: первые были деревянные, затем «композитные», то есть имели железный набор и деревянную обшивку, и, наконец, целиком железные. В отношении скорости эти корабли в отличие от, скажем, «чайных» клиперов были существенно тихоходнее. Наиболее быстроходные не ходили быстрее 12 уз. Артиллерия клиперов была много слабее, чем на корветах, и состояла из 3–5 гладкоствольных пушек на первых кораблях и такого же числа нарезных – на последних. Наиболее типичным, например, на русских клиперах было вооружение из трех 152-мм пушек, расположенных в диаметральной плоскости, и нескольких меньшего – 87—107 мм – калибра по бортам.

Относительно мирный период (во всяком случае, в отношении боевых действий на море) в конце XIX века не позволил найти применение в боях парусно-паровых кораблей, и они благополучно дожили до старости и были списаны на слом. Исключением было некоторое участие кораблей этого класса в Японо-китайской войне, а три русских клипера даже поучаствовали, правда, в качестве бранд-вахт, в Русско-японской войне и были затоплены в Порт-Артуре. Читатель, заинтересовавшийся этим периодом истории флота, когда кораблями крейсерского назначения были парусно-паровые фрегаты, корветы и клипера, может обратиться к книге А. Б. Широкорада «Россия выходит в океан» (М.: «Вече», 2005), в которой достаточно подробно они и описаны.

Теперь обратимся к главному предмету повествования – непосредственно к классу кораблей, в наименование которых входило слово «крейсер».

Как уже говорилось, крейсера являются кораблями многофункциональными, если смотреть на класс в целом. Однако совместить требования по вооружению, защите, автономности, скорости и ряду других параметров практически никогда не удавалось. Более того, в пределах одного параметра, скажем вооружения, задача оказывалась не решаемой. Например, пушки крупного калибра, предназначенные для боя с бронированным противником, оказывались бесполезными в борьбе с авиацией. Поэтому на более чем вековой истории существования класса кораблей, именуемых крейсерами, было создано множество «подклассов» различного тактического назначения. Впрочем, в ряде случаев некоторые, казалось бы, взаимоисключающие требования удавалось совместить без взаимного ущерба. Об этих случаях будет рассказано ниже, когда речь пойдет о боевом применении кораблей.

Теперь очень коротко охарактеризуем все «подклассы» кораблей, именуемых крейсерами. Расположим их в исторической последовательности, как они появлялись в составе флотов, а также по мере возрастания их водоизмещения.

В конце XIX века (в России в 1892 г.) официально появился класс кораблей, именуемых крейсерами. В этот класс были переквалифицированы корабли, ранее именуемые фрегатами, корветами, клиперами. Поскольку по своему вооружению и бронированию они весьма различались, их пришлось делить на ранги или классы. Так появились крейсера 1-го, 2-го и т. д. рангов. (Далее 4-го ранга, и то не во всех флотах, деления не было.) Нарушая хронологию появления, несколько слов скажем о самых маленьких кораблях, считавшихся крейсерами (впрочем, только по названию).

Самыми малыми крейсерами были так называемые «таможенные крейсера», предназначенные для контролирования собственных берегов и боровшиеся в основном с контрабандой (можно вспомнить рассказ М. Горького «Челкаш»). Примером может служить русский крейсер, входивший в состав отдельного корпуса пограничной стражи и имевший наименование «Беркут». Это был корабль водоизмещением всего 320 т и вооруженный несколькими малокалиберными пушками 37–47 мм калибра. Скорость корабля не превышала 13 уз. Корабли подобного класса входили в состав практически всех флотов и носили разные классификационные названия. Фактически это были сторожевые (по своим возможностям) корабли.

Следующим классом, если говорить о водоизмещении, были так называемые «минные крейсера». Они также входили в состав всех флотов и представляли из себя просто более крупные миноносцы. Их еще называли контрминоносцами, дистройерами или истребителями. Были они и в русском флоте, а два из них приняли участие в Русско-японской войне – «Гайдамак» и «Всадник». Их водоизмещение несколько превышало 400 т, а вооружение состояло из девяти пушек калибра 37–47 мм и 2-х торпедных 381-мм аппаратов. Но, учитывая их возраст (1892 года спуска на воду), а корабли этого класса старятся весьма быстро, их скорость была около 20 уз., и использовались они в основном как сторожевые корабли и тральщики. Оба погибли в Порт-Артуре, но были подняты японцами и даже некоторое время входили в состав их флота. Наиболее совершенными минными крейсерами были так называемые «добровольцы». Такое название они получили потому, что были построены на добровольные пожертвования русского, и не только, народа на восстановление флота, погибшего в Русско-японской войне. О том, где собирались пожертвования, говорят и их названия: «Украина», «Москвитянин», «Донской казак» и др. – всего 20 кораблей. К ним по своим характеристикам приближаются и четыре черноморских минных крейсера. «Добровольцы» были водоизмещением 500–570 т, имели скорость 25 уз. и были вооружены двумя-тремя 102-мм пушками и двумя торпедными аппаратами. (Черноморские корабли этого класса имели по два 120-мм орудия и два торпедных аппарата.)

Эти корабли имели паровые машины и угольное отопление. Корабли подобного класса входили в состав многих флотов, но «минными крейсерами» они назывались только в русском флоте. Фактически это были эскадренные миноносцы – так они классифицировались во время Первой мировой войны. Первый турбинный русский эсминец «Новик» в начале своей карьеры также именовался минным крейсером.

Последние «добровольцы» прослужили в советском флоте до Отечественной войны: один на Ладожском озере – «Конструктор», бывший «Сибирский стрелок», и три – «Украина» (с 1923 года «Бакинский рабочий»), «Туркменец Ставропольский» (с 1945 года «Советский Дагестан») и «Войсковой» (с 1922 года «Маркин») на Каспии в качестве канонерских лодок.

Поскольку эти «подклассы» не являются по существу крейсерами, их судьбы в дальнейшем касаться не будем и ограничимся сказанным.

А теперь вернемся к, так сказать, «настоящим крейсерам». Первыми кораблями в русском флоте были вооруженные транспорты американской постройки типа «Европа». Эти парусно-паровые корабли по своим возможностям и назначению следует отнести к подклассу вспомогательных крейсеров. Они покупались и вооружались исключительно для борьбы на коммуникациях возможного противника (Англии), но использовались в основном как учебные, а кончили службу как транспорты. Подробнее о них и других вспомогательных крейсерах Русско-японской, Первой и Второй мировых войн будет рассказано ниже. Корабли этого подкласса входили в состав флотов разных стран, и история их боевого использования представляет отдельный самостоятельный интерес.

Как уже говорилось, броненосные парусно-паровые фрегаты были предшественниками броненосных крейсеров. В русском флоте ими стали последние броненосные фрегаты «Князь Пожарский», «Минин», «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах» и др. В действительности к броненосным крейсерам можно отнести только один из них – «Адмирал Нахимов», поскольку остальные крейсера были «полуброненосные», так как имели только броневую защиту борта. Поскольку крейсеров, в отличие от линейных кораблей, было множество, остановимся на наиболее типичных. (Это полезно сделать для того, чтобы в дальнейшем при описании боевых действий крейсеров не загружать читателя излишними техническими подробностями.)

Первыми в мире броненосными (полуброненосными) кораблями были русские корабли. Их назначением было нарушать торговые коммуникации и противостоять крейсерам прикрытия. Они имели бортовую броню, но незащищенную артиллерию, что считалось достаточным для борьбы с английскими крейсерами типа «Инконстант», вообще не имевшими брони. Типичным представителем был крейсер «Владимир Мономах». Его водоизмещение достигало 6000 т, главные размерения: длина – 93,3 м, ширина – 15,85 м, осадка – 8 м. Машина двойного расширения, вертикальная и 8 огнетрубных котлов обеспечивали скорость более 16 уз. Броневой пояс по ватерлинии составлял от 114 до 152 мм, броня палубы – 13 мм. Первоначальное вооружение – четыре 203-мм и двенадцать 152-мм орудий.

Англичане в противовес русским кораблям построили ряд своих, с более мощной артиллерией. Например, крейсер «Шеннон» помимо мощной артиллерии (два 254-мм и семь 229-мм орудий) имел и более толстую броню. Соревнование между русским и английским флотами в постройке броненосных крейсеров продолжалось до Русско-японской войны. После поражения России и изменения политической ситуации в мире приоритеты англичан изменились, и основное внимание было обращено на строительство линейных кораблей.

Однако броненосные крейсера с конца 1890-х годов и до начала Первой мировой войны считались важным видом вооружения, особенно в крейсерских операциях. Наиболее интересными броненосными крейсерами, построенными в 90-е годы XIX века можно считать русские – типа «Рюрик» (и его дальнейшее развитие – «Россия» и «Громобой») и японские – типа «Ивате», «Асама». Русские крейсера имели значительно большее водоизмещение и автономность и предназначались для действия на коммуникациях. (Поэтому перед войной их выделили в самостоятельный Владивостокский отряд.) Японские крейсера были предназначены для действия в составе эскадры и за счет меньшей автономности, имели лучшее бронирование.

Сравним эти два крейсера по основным крейсерским параметрам. Крейсера имели по четыре 203-мм пушки, но на японских кораблях они располагались в башнях и могли действовать на оба борта. Число 152-мм пушек, действующих на один борт, у японских и русских кораблей было равным. В проектах этих кораблей столкнулись две концепции использования крейсеров. Победа осталась за японской. Их броненосные крейсера послужили прототипом для дальнейшего развития кораблей этого подкласса. Использование русских крейсеров типа «Рюрик», как истребителей торговли, оправдало себя, но в противоборстве с японскими броненосными крейсерами – они оказались слабее. В свое время адмирал С. О. Макаров возражал против постройки кораблей типа «Рюрик», считая, что выгоднее держать на коммуникациях противника четыре крейсера по 3000 т, чем один в 12 000 т. Такая позиция одновременно и верна, и неверна. Действительно, четыре крейсера могут контролировать большую территорию. Но не следует забывать и об автономности («Громобой» имел автономность в 8100 миль при 10 уз., «Ивате» – 4900 миль при той же скорости). Корабли меньшего водоизмещения имели еще меньший радиус действия и больше времени и топлива должны были тратить на возвращение в базу для перезаправки. Впрочем, это можно компенсировать наличием транспортов-угонщиков, но последние – при малой скорости, свойственной транспортам, могли становиться легкой добычей крейсеров противника.

Однако закончим описание броненосных крейсеров. После Русско-японской войны, несмотря на успех, особенно при Цусиме, их строили мало и наиболее интересными были германский «Блюхер», французские типа «Вальдек-Руссо», английские типа «Минотавр» и русский «Рюрик-2». «Блюхер» постройки 1909 года имел водоизмещение 15 840 т, скорость более 25 уз. (на испытаниях). Его вооружение включало двенадцать 210-мм, восемь 150-мм и шестнадцать 88-мм пушек плюс четыре торпедоносных аппарата. Толщина брони по борту достигала 180 мм.

Французские крейсера типа «Вальдек-Руссо» имели водоизмещение более 14 000 т, имели скорость более 24 уз. (на испытаниях) и сильное вооружение, включавшее четырнадцать 194-мм, двадцать 65-мм пушек и два торпедных аппарата. Бортовая броня достигала толщины в 175 мм. Наиболее сильные английские броненосные крейсера типа «Минотавр» имели водоизмещение в 14 600 т, скорость в 23 уз. И были вооружены четырьмя 234-мм, десятью 190-мм и шестнадцатью 76-мм пушками. Число торпедных аппаратов у них было больше, чем у французов – 5. Броневая защита борта – 203 мм.

Русский «Рюрик-2» (первый «Рюрик» погиб в 1904 г.) имел водоизмещение в 15 200 т, скорость – 21 уз. и вооружение из четырех 254-мм, восьми 203-мм и двадцати 120-мм пушек. Торпедных аппаратов было всего два. Бортовая броня – 203 мм.

После Первой мировой войны броненосные крейсера не строились и скоро были выведены из состава флотов. (Это не значит, что было прекращено строительство бронированных крейсеров – наоборот, даже малые крейсера получили бортовую броню. Просто изменилось название и многие характеристики кораблей. Так, вместо поршневых машин повсеместно были использованы турбины, появившиеся на крейсерах еще до мировой войны, но только на легких.)

Итак, броненосные крейсера ушли в прошлое, но «свято место пусто не бывает» – на их место пришли тяжелые крейсера. (Перед Первой мировой войной появился класс линейных крейсеров. Однако эти корабли, хотя и выполняли ряд крейсерских функций, как в Первую, так и во Вторую мировые войны, все же ближе к линкорам, как и появившиеся в 30-е годы ХХ в. в Германии «карманные» линкоры типа «Дойчланд». В этой книге их деятельность рассматриваться не будет. Заинтересованный читатель сможет найти нужную ему информацию в книге автора «Линкоры – властители морей XVII–XX веков». М.: «Вече», 2006).

Но вернемся к тяжелым крейсерам. Международные конференции по разоружению установили два типа крейсеров. Один из них, так называемый «вашингтонский», должен быть водоизмещением не более 10 000 т и вооружен пушками не крупнее 203 мм. Эти крейсера и стали называться тяжелыми. Наложенные ограничения сделали крейсера разных стран близкими по тактико-техническим характеристикам. Рассмотрим некоторые из них.

Наиболее мощными по вооружению, бронированию и общему обеспечению живучести следует считать японские тяжелые крейсера типа «Миоко» и «Такао» постройки 1929–1932 годов. Эти крейсера имели больше, чем любые другие тяжелые крейсера, пушек 203 мм калибра – 10 стволов. Что касается универсального – 127 мм – калибра, то здесь они уступали американским, но превосходили крейсера других стран. Во время войны к восьми пушкам 127 мм было добавлено множество, более 50 стволов, легких 25-мм автоматов. Значительно большее водоизмещение этих крейсеров, более 13 000 т, позволило увеличить автономность (крейсера предназначались для действия на просторах Тихого океана) и, главное, увеличить до 127 мм толщину броневой палубы.

Японцы правильно спрогнозировали основного противника крейсеров – авиацию и позаботились о защите своих кораблей. Делая упор на ночной артиллерийский бой и торпедные атаки, они, японцы, увеличили число торпедных аппаратов на этих крейсерах до 16. При этом следует помнить, что калибр японских торпед был наибольшим из существовавших – 610 мм, что обеспечивало помимо большого заряда еще и наибольшую дальность их хода по сравнению с торпедами противника.

Другим достоинством этих крейсеров была высокая скорость – более 35 уз. (у «Такао»). Однако в составе японского флота были и существенно более слабые по бронированию (не более 76 мм толщина бортовой и 51 мм палубной брони) и вооружению тяжелые крейсера. Они несли всего по шесть 203-мм пушек и четыре 120-мм универсальных орудия. Эти корабли (типа «Фурутака») можно считать неудачными, и они сравнительно легко гибли под ударами авиации, корабельной артиллерии и торпед подводных лодок.

Их противники на Тихом океане – американцы – перед войной имели столько же тяжелых крейсеров – восемнадцать примерно равного качества, если не считать несколько худшую живучесть.

Первые американские тяжелые крейсера типа «Пенсакола» имели такое же вооружение, как и японские, – по десять 203 мм, но были меньше, около 10 000 т и слабее защищены. Их бортовая броня имела всего 76 мм толщины, но палубная достигала 102 мм. Следующая серия, тип «Нортхемптон», имела примерно такое же бронирование, поэтому количество погибших крейсеров было достаточно велико. Серия крейсеров типа «Балтимора», вошедшая в строй уже в ходе войны, была существенно совершеннее. Большее водоизмещение, более 13000 т, позволило усилить зенитную и универсальную артиллерию (двенадцать 127-мм пушек и более шестидесяти 20–40 мм автоматов) и броневую защиту, в первую очередь палубы, до 127 мм.

Немецкие тяжелые крейсера типа «Адмирал Хиппер» нельзя назвать особенно удачными. Предназначенные для действий на коммуникациях, они имели хотя и неплохую, но все же недостаточную автономность. Кроме того, их машины были не очень надежны. Главным недостатком этих кораблей было слабое (относительно) бронирование. Толщина бортовой брони составляла всего 80 мм, а палубы – 50 мм. По-видимому, это и послужило причиной быстрой гибели в самом начале войны во время Норвежской операции крейсера «Блюхер». Он был потоплен норвежской береговой батареей и торпедами. Так же быстро был потоплен и аналогичный «Лютцов», переданный Советскому Союзу. Недостроенный крейсер был расстрелян армейской артиллерией в Кронштадте и лег на грунт. (Впоследствии он, хотя и был поднят, но в строй не вводился.)

Английские тяжелые крейсера «вашингтонского» типа (серия «Каунти») строились согласно принятым ограничениям для кораблей этого класса. Их водоизмещение не превышало 10 000 т. Бронирование этих кораблей было несколько лучше, чем немецких: бортовая броня – 140 мм, палубная – 102 мм. Вооружение такое же, как и у немецких крейсеров – по восемь 203-мм пушек. Зенитная артиллерия этих крейсеров уступала американским и японским. Этим и объясняется большой процент погибших кораблей под ударами авиации.

Последние серии английских тяжелых крейсеров типа «Норфолк» и «Эксетер» имели более слабое бронирование и меньшее число (шесть) пушек главного калибра. Надо отметить, что англичане последние тяжелые крейсера спустили на воду в 1930 году и больше их не строили, отдавая предпочтение кораблям с артиллерией в 152 мм.

Французские и итальянские крейсера строились для одних и тех условий и задач и предпочитали скорость перед защитой. Первые тяжелые французские крейсера типа «Турвиль» вообще не имели бортовой брони, но могли ходить со скоростью до 36 уз. Последующие серии типа «Сюфрен» и близкие к нему уже имели, хотя и недостаточную, бортовую броню в 50–80 мм. И только последний – «Алжир» – имел броню борта в 110 мм. Палубная броня французских кораблей не превышала 80 мм. Итальянские крейсера типа «Зара» имели лучшее бронирование, чем французские корабли, бортовая броня достигала 150 мм. Палуба, так же как у французских кораблей, защищалась слабо – броня всего в 50 мм толщины. Высокая скорость итальянских крейсеров до 39 уз. не спасала эти корабли, и все они погибли, хотя по разным причинам. Вооружение французских и итальянских тяжелых крейсеров было стандартным для кораблей этого класса и аналогичным английским и немецким.

В заключение описания тяжелых крейсеров следует сказать несколько слов о советских крейсерах типа «Киров». В советском флоте их считали легкими, хотя по международным нормам их следовало причислять к тяжелым, так как их главный калибр превышал установленный предельный в 155 мм и равнялся 180 мм. Однако по своим тактико-техническим характеристикам они были все-таки ближе к легким. Их броневая защита была незначительной: толщина бортовой – 70 мм, палубной – всего 50 мм. Зенитная артиллерия этих кораблей была обычной для крейсеров водоизмещения в 9000 т. Главный калибр – девять 180-мм пушек в трех башнях делал их серьезным противником для любых легких крейсеров, но до артиллерийского боя дело так и не дошло.

Наиболее мощные тяжелые американские крейсера типа «Аляска» и недостроенные советские типа «Кронштадт» по своим характеристика являлись скорее линейными. (Их характеристики можно найти в книге автора «Линкоры – властители морей».)

Теперь вернемся на несколько десятилетий назад и рассмотрим путь развития крейсеров «корветского» типа. Если фрегаты стали прародителями броненосных, а затем тяжелых крейсеров, то корветы и отчасти клипера стали прародителями легких крейсеров. Надо отметить, что термин «легкий крейсер» появился много позже. Вначале их именовали просто крейсерами или крейсерами 2-го ранга, иногда даже, как в русском флоте, наиболее крупные из них – 1-го ранга. Постараемся последовательно рассмотреть развитие этих кораблей от первых парусно-паровых, но уже именовавшихся крейсерами, до последних, построенных после Второй мировой войны.

Первые легкие (пока будем так называть эти корабли) крейсера были фактически вооруженными пароходами и брони не имели. Английские небронированные крейсера типа «Ирис» оказались неудачными, поэтому следующая серия типа «Леандр» уже имели палубную броню в 40 мм, прикрывающую котлы и механизмы. Первыми русскими бронепалубными, их называли «прикрытыми» или «защищенными», были крейсера (так они стали называться с 1892 г.) «Витязь» и «Рында», построенные в 1886 году. Они имели железный корпус, водоизмещение 3200 т и развивали скорость свыше 13 уз. Их вооружение состояло из десяти 152-мм и четырех 76-мм пушек.

В дальнейшем крейсера, лишенные палубной брони, практически не строились и являлись исключением. Например, русский крейсер «Алмаз» фактически был яхтой и посыльным кораблем, а не полноценным крейсером. Несмотря на высказывания ряда авторитетов, таких как адмирал Макаров, государство отказалось от небронированных кораблей и строило. хотя и слабо, но все же защищенные палубной броней крейсера.

По мере своего развития бронепалубные крейсера совершенствовались. Их броневая палуба приобрела скосы и стала изготовляться из экстрамягкой стали. Совершенствовались машины: вместо горизонтальных появились вертикальные тройного расширения. Огнетрубные котлы заменялись водотрубными. Все эти мероприятия объяснялись тем, что при относительно малом в 2000–4000 т водоизмещении было необходимо обеспечить высокую скорость и сильное вооружение.

В конечном итоге в Англии была разработана конструкция легкого (бронепалубного) крейсера, получившая название «эльсвикского» (по месту постройки). Головным был крейсер, построенный для Чили и носивший имя «Эсмеральда». Впоследствии он был продан Японии и участвовал в Русско-японской войне под именем «Идзуми». Это был небольшой, менее 3000 т водоизмещения корабль с ходом в 17 уз., но вооруженный двумя 260-мм и шестью 150-мм пушками. (В 1904 году его артиллерия была заменена на две 152-мм и шесть 120-мм пушек). «Эльсвикские» бронепалубные крейсера нашли широкое применение во флотах всех стран. Их развитие шло по двум направлениям. Одним направлением стало увеличение водоизмещения до 6000–7000 т и усиление вооружения до 12–16 пушек, как правило, 152 мм калибра. Другим крейсерам водоизмещением в 2,5–3 тыс. т предпочтение отдавалось скорости – до 25 уз. при вооружении из 6—10 пушек 102–120 мм калибра. Перед Русско-японской войной были построены в Англии самые крупные бронепалубные крейсера типа «Диадем» водоизмещением в 11 000 т, скоростью в 20,3 уз. и вооруженных шестнадцатью 152-мм пушками, защищенными 152-мм броней. Их броневая палуба на скосах имела толщину в 102 мм. Больше таких кораблей не было построено ни в одной стране.

Бронепалубные крейсера, с какими вступили в войну Россия и Япония, имели существенно меньшее водоизмещение. В России строились крейсера серии «Варяг» – «Богатырь» водоизмещением более 6000 т, имевшими по двенадцать 152-мм и 75-мм пушек. Если «Богатырь» был по праву лучшим бронепалубным крейсером (по его проекту было построено еще 3 таких корабля), то «Варяг» оставлял желать лучшего. Плохое качество изготовления машин, ненадежные котлы Николса и неудачное, к тому же лишенное защиты, расположение пушек делало этот корабль пригодным только для боя с кораблями типа «Сума» – «Цусима». «Богатырь» же имел помимо броневой палубы башенную и казематную защиту для 8 пушек, и только четыре были за щитами. Недаром эти корабли наравне с броненосными считались крейсерами первого ранга. Японцы могли противопоставить им крейсера типа «Читосе». Эти корабли были меньшего водоизмещения – 4700–4900 т и скоростью около 23 уз. (несколько меньше, чем у «Богатыря»). Их вооружение включало две 203-мм, десять 120-мм и двенадцать 76-мм пушек и уступало в массе бортового залпа «Богатырю». Меньшие бронепалубные крейсера 2-го ранга русского флота были быстроходнее, чем японские (25,5 уз. у «Новика» против 21 уз. у «Отовы»), но уступало в вооружении японским. Если артиллерия «Новика» состояла всего из шести 120-мм пушек, то «Отова» имела две 152-мм и шесть 120-мм пушек. Развитие «Новика» – крейсера «Изумруд» и «Жемчуг» имели по восемь 120-мм, но все равно были слабее японских.

После Русско-японской войны все страны приступили к строительству легких крейсеров. Поршневые машины были заменены на турбины, а вместо палубной брони крейсера получили бортовую. Строительство легких крейсеров в 6000–7000 т было свернуто и предпочтение отдано крейсерам в 3500–5000 т с артиллерией в 102–152 мм. Наиболее интересные и совершенные турбинные легкие крейсера в этот период строились в Германии и Англии. Лучшими германскими крейсерами-разведчиками были корабли серии «Магдебург» и «Франкфурт». Первые имели водоизмещение 4570–4900 т и скорость 28–29 уз. Их вооружение состояло из двенадцати 105-мм пушек и двух торпедных аппаратов. Бортовая броня была всего в 60 мм толщиной. Более крупные, вступившие в строй уже в ходе войны в 1915 году, крейсера типа «Франкфурт» имели уже более мощную артиллерию, включавшую восемь 150-мм пушек и два торпедных аппарата. Броневая защита осталась на прежнем уровне. Водоизмещение этих крейсеров превышало 5000 т при практически той же скорости.

В противовес немцам англичане построили множество крейсеров различных серий. Самые маленькие имели водоизмещение около 3000 т при скорости 25–28 уз. Их вооружение состояло из 6—10 пушек калибра в 102 мм. Эти крейсера (тип «Адвенчур» и близкие к ним «Бланш», «Эктив» и др.) не имели бортовой брони и имели только броневую палубу толщиной не более 51 мм.

Более совершенные крейсера типа «Дартмут» имели водоизмещение более 5000 т и по восемь 152-мм пушек. Они также не имели бортовой брони, и их скорость не превышала 25 уз. Близкие к ним по конструкции крейсера типа «Бермингем» уже имели бортовую броню до 76 мм толщиной. В ходе войны англичане построили большую серию легких крейсеров серий «С» и «D». Это были небольшие крейсера водоизмещением от 3750 до 4650 т. Их вооружение было различным: две 152-мм и восемь 102-мм пушек на крейсерах типа «Кэролайн», пять 152-мм – на типе «Конкорд» и шесть 152-мм – на «Данае». Последняя серия «D» была вооружена также двенадцатью 533-мм торпедными аппаратами. Легкие крейсера, вступившие в строй в других странах в тот период, особого интереса не представляли.

После окончания Первой мировой войны строительство легких крейсеров (таковыми считались корабли менее 10 000 т с артиллерией не выше 152 мм калибра) замедлилось. Такие страны как Япония, Англия и США в основном достраивали свои корабли, заложенные еще в ходе мировой войны. Их широкое строительство возобновилось только перед самой войной. Первыми приступили к строительству легких крейсеров в Германии. Стесненные жесткими рамками Версальского договора, они стремились втиснуть в корабль водоизмещением 6000 т, как можно больше вооружений, но обеспечить при этом достаточную автономность и живучесть. В целом эти крейсера нельзя назвать удачными, хотя ряд конструктивных новшеств, особенно в вопросах энергетики, заслуживают внимания. (Подробно о легких крейсерах Германии можно прочитать в книге М. С. Маслова «Германский флот от Версаля до Нюрнберга». М.: Вече, 2004.)

Англичане, французы и итальянцы приступили к строительству легких крейсеров в начале 30-х годов практически одновременно. Первая серия английских легких крейсеров (тип «Леандр») незначительно отличалась от кораблей Первой мировой войны. Только артиллерия главного калибра (восемь пушек 152 мм) была в башнях. Броневая защита включила бортовую в 102 мм и палубную в 51 мм. Броня башен была совсем незначительной – 25 мм, что приводило к большим неприятностям в боевых столкновениях с противником. Более поздняя серия (тип «Бермингем») была значительно совершеннее. Водоизмещение возросло до 9100 т, число пушек главного калибра достигло двенадцати. Бортовая броня в 114 мм и палубная в 51 мм защищали достаточно надежно жизненно-важные центры корабля, но это на первых порах. С ростом калибра бомб живучесть этих кораблей оказалась недостаточной, о чем говорят потери в войне. Последняя серия (тип «Фиджи»), построенная уже в ходе войны, незначительно отличалась от предыдущей как по бронированию, так и по вооружению.

Наиболее совершенными крейсерами Франции, построенными в тот период, были корабли типа «Ла Галисоньер». Они были быстроходнее английских и имели примерно равное бронирование. Число пушек главного калибра было меньше – всего девять.

Итальянские крейсера отличались высокой скоростью до 42 уз., но слабым бронированием 20–70 мм палубы и борта. Только последняя серия типа «Гарибальди» имела лучшую защиту (борт 100 мм, палуба – 40 мм), но и меньшую скорость – 34,5 уз. Вооружение итальянских крейсеров состояло из 8—10 пушек главного калибра и 6—10 пушек универсального.

Американцы приступили к строительству легких крейсеров (серия «Бруклин») перед самой войной в 1937–1938 годы. Это были наиболее совершенные легкие крейсера водоизмещением около 10 000 т со скоростью 32–34 уз., с хорошей броневой защитой (борт – 102 мм, палуба – 127 мм) и мощной артиллерией из пятнадцати 152-мм пушек. Универсальная артиллерия включала восемь 127-мм и множество автоматов 20–40 мм калибра (установлены уже после начала войны). Следующая серия (тип «Кливленд») незначительно отличалась тем, что число 152-мм пушек было сокращено до двенадцати, а 127-мм – возросло на четыре ствола.

Что касается японских легких крейсеров, то, помимо старых в состав флота было включено всего 5 единиц водоизмещением от 6600 до 8160 т, вступивших в строй уже во время войны. Вооружение этих кораблей состояло из шести 155-мм пушек, 4–8 пушек универсального калибра и множества (до 50 стволов) 25-мм автоматов.

После окончания войны строительство легких крейсеров было свернуто. США и Англия распродавали свои корабли этого класса в Южную Америку, Индию и другие страны. Только США достроили в 1946–1949 годы шесть тяжелых и четыре легких.

Наиболее интенсивное строительство легких крейсеров в послевоенный период наблюдалось в СССР. Были достроены заложенные еще в 1939 году крейсера типа «Чапаев» (5 единиц). Эти корабли были развитием крейсеров типа «Киров», но вооружены 152-мм артиллерией (12 стволов в четырех башнях). Их водоизмещение (полное) составляло около 14 000 т, скорость достигала более 33 уз. Броневая защита была обычной для кораблей этого класса: борт – 100 мм, палуба – 50 мм. Однако в целом, это были уже морально устаревшие корабли.

Следом за ними в период с 1947 по 1953 год был построен еще 21 корабль типа «Свердлов». Корабли этой серии имели полное водоизмещение в 16 300 т, скорость в 33 уз. Вооружение включало двенадцать 152-мм пушек в четырех башнях, двенадцать 100-мм универсальных пушек и 32 зенитных 37-мм автомата. Крейсер «Дзержинский» отличался от основной серии тем, что вместо одной из башен был установлен зенитный ракетный комплекс (ЗРК) С-75 («Волхов»).

Два других – «Жданов» и «Адмирал Сенявин» – также несли ЗРК, но о ракетных крейсерах будет рассказано ниже.

Рассказывая о крейсерах, необходимо указать на некоторое специфическое, несвойственное для них применение. Минное оружие появилось на флоте довольно давно, еще в Крымскую войну. Одновременно потребовались и корабли для организации минных заграждений. Во всех флотах для этой цели использовали устаревшие корабли, крейсера в том числе. Так было и в русском, и в английском, и других флотах. Достаточно вспомнить старые русские броненосные крейсера «Минин», «Память Азова» и другие, использовавшиеся как заградители. Однако эти устаревшие корабли, как правило, обладали малой скоростью и годились (как и специальные минные транспорты, например, русские «Амур» и «Енисей») только для оборонительных минных заграждений. Поэтому для активных минных заграждений, устанавливаемых непосредственно в водах противника, требовались быстроходные корабли. В Русско-японскую войну японцы для этих целей применяли эсминцы. Эти маленькие 250—350-тонные корабли не могли поднять много мин, хотя порой и этого было достаточно для успеха.

В Первую мировую войну для минных поставок обе стороны использовали корабли разных классов: от подводных лодок и эсминцев до крейсеров. Это не всегда было удобно, а в ряде случаев сулило значительные потери, да и отвлекало такие корабли, как крейсера, от основных задач. Для восполнения этих пробелов в Германии впервые были построены специальные быстроходные крейсера-заградители. Их было всего два – «Бремзе» и «Бруммер». Несмотря на то что эти корабли особенно себя не проявили, тем не менее они оказались очень интересными. Имея водоизмещение в 4380 т и скорость 28 уз., они могли доставить в воды противника до 400 мин каждый. Вдобавок они были вооружены четырьмя 150-мм пушками, действующими на один борт, что создавало вполне приличную защиту. Эти крейсера послужили прототипами для английских быстроходных заградителей типа «Адвенчур» и «Аполло».

Развитие авиации и авианосцев часто делало самолеты основными противниками надводных кораблей и транспортов, поэтому с началом Второй мировой войны встал вопрос ПВО. На надводных кораблях и транспортах стремительно увеличивали число зенитных пушек и автоматов. Тогда же появились и специализированные крейсера ПВО. Корабли этого класса появились только во флотах Англии и США. Английские крейсера ПВО типа «Дидо» были относительно небольшими кораблями водоизмещением около 5500 т, и поэтому слабо-бронированными – толщина палубной брони, наиболее важной части защиты кораблей ПВО, составляла всего 51 мм. Бортовая броня была также незначительна – 76 мм. Однако приличная скорость – 33 уз. и небольшие размеры делали эти корабли довольно маневренными. Впрочем, это не помешало подводным лодкам потопить три из шестнадцати кораблей, вступивших в строй. Еще один был потоплен планирующими бомбами. Количество и калибр универсальных пушек этих крейсеров был различен. Часть из них была вооружена 8—10 пушками калибром 133 мм, а часть восемью пушками 114 мм калибра. В составе флота Англии находились также старые крейсера ПВО серии «С», вооруженные 6—10 пушками калибром 102 мм. Часть крейсеров серии «D» была также перевооружена в корабли ПВО. Их универсальная артиллерия калибром 127 мм насчитывала пять стволов. Кроме универсальной артиллерии на английских крейсерах ПВО было от 8 до 18 автоматов калибром 20–40 мм и по несколько торпедных аппаратов.

В США уже в ходе войны были введены в строй две небольшие серии (по 4 корабля) крейсеров ПВО типов «Атланта» и «Окленд». Их водоизмещение было несколько больше, чем у английских крейсеров этого назначения – 6000 т, а скорость и бронирование были примерно равными. Зато вооружение было значительно более мощным. Крейсера типа «Атланта» имели по шестнадцать 127-мм универсальных пушек и свыше 20 автоматов 20–40 мм калибра (на каждом крейсере было разное число автоматов). Крейсера серии «Окленд» имели по двенадцать 127-мм и по 32 автомата. После войны в строй было введено еще три таких крейсера, а в 1947 году – еще два, но уже другого проекта (тип «Вучестер»). Водоизмещение этих крейсеров превышало 14 000 т, а вооружение состояло из двенадцати 152-мм универсальных пушек и двадцати четырех 76-мм автоматов. Эти корабли были самыми большими крейсерами ПВО с артиллерийским вооружением.

После Второй мировой войны крейсера ПВО появились еще в ряде стран. Это были бывшие английские крейсера типа «Дидо» или прошедшие перевооружение крейсера других классов или вновь построенные. Например, во французском флоте в 1955 году находилось два крейсера ПВО типа «Кольбер» водоизмещением в 8400 т, вооруженных шестнадцатью 127-мм универсальными пушками и по 20–30 автоматами калибром в 57 мм. Однако особенного распространения артиллерийские крейсера ПВО не получили, так как время пушек уже подходило к концу и им на смену пришли ракеты. В начале это были ракетные установки ПВО. Надо сказать, что ракеты ПВО пытались устанавливать на корабли и раньше, в мировую войну. Однако они оказались весьма несовершенными и не нашли широкого распространения, а после гибели линейного крейсера «Худ» стали вообще сниматься с английских кораблей. (Одной из причин гибели корабля считался взрыв этих ракет, расположенных на верхней палубе, защита которых была недостаточна.) Однако по мере совершенствования ракетного оружия оно стало завоевывать доверие и устанавливаться на крейсера взамен ствольной артиллерии. О такой замене на советских крейсерах уже говорилось.

К 1960 году в составе флота США находилось два тяжелых крейсера, частично перевооруженных – с них были сняты кормовые башни, взамен которых было установлено по 2 спаренных установки для запуска защитных управляемых ракет «Терьер». Кроме этих кораблей еще четыре тяжелых крейсера были вооружены крылатыми ракетами «Регулус». Артиллерийское вооружение эти крейсера сохранили полностью. Следующее десятилетие характеризовалось бурным развитием ракетных крейсеров. Строились новые корабли, в том числе и с атомным двигателем, и перевооружались на ракетные старые крейсера. (О ракетных крейсерах послевоенной постройки будет рассказано ниже.)

К 1970 году в составе флота США находилось, помимо вновь построенных ракетных крейсеров, 8 старых переоборудованных новыми зенитными ракетными комплексами (ЗУР) «Талос» и «Тартар», и противолодочными (ПЛУР) «Асрок». На крейсерах УРО «Олбани» артиллерийские установки были сняты (оставлено только два 127-мм орудия). Средства ПЛО усилились и за счет вертолетов. Крейсера типа «Бостон» имели по две спаренные установки ЗУР «Терьер», но сохранили носовые башни главного калибра и десять универсальных 127-мм пушек. Легкие крейсера типа «Галвестон» получили по одной спаренной установке ЗУР «Танос», установленной вместо кормовых башен, а крейсера типа «Провидене» получили по одной спаренной установке ЗУР «Терьер». С них тоже была снята часть ствольной артиллерии.

Появились крейсера УРО и в итальянском флоте: два корабля нового проекта (о них будет рассказано ниже) и одного старого типа «Гарибальди». Этот крейсер постройки 1937 года был оставлен союзниками итальянцам после выхода Италии из войны и был полностью перестроен. На нем было оставлено четыре 135-мм универсальных орудия и восемь 76-мм автоматов. Из нового вооружения он имел одну установку ЗУР «Терьер», вертолет ПЛО и четыре шахты для запуска баллистических ракет «Поларис».

На этом можно и закончить вводную часть рассказа о крейсерах.

О крейсерах, построенных после Второй мировой войны, о том, как изменилось их вооружение и энергетические установки, а также об изменении их функционального назначения будет рассказано ниже. Кроме того, будет рассказано и о кораблях, заменивших крейсера, – больших противолодочных кораблях, фрегатах и больших эсминцах.

Глава 1. Эпоха галер

Не будет большой ошибки, если скажем, что появлению крейсерских кораблей человечество обязано в первую очередь пиратам. При слове «пират» у читателя возникает образ эдакого Билли Кривые Ноги с повязкой на глазу, с деревянной ногой и попугаем на плече, грабившим всех и вся, зарывающим на одиноком острове клады и поющим неприличные песни. Есть и другой, литературный образ пирата, отчасти напоминающий капитана Блада, вернее, его прообраз – Джон (Генри) Морган или Уолтер Рейли. Формированию литературного образа пирата послужили записки Александра Оливье Эксмелина, судового врача, долгое время служившего на пиратском корабле. Эти записки и послужили основой для многих романов и кинофильмов. Однако пиратство появилось неизмеримо раньше, задолго до событий, описываемых Эксмелином. Как только появилась морская торговля, так сразу объявились и желающие поживиться за чужой счет. Для этого нужны были средства, имеются в виду корабли – достаточно быстроходные, чтобы догнать добычу или удрать от более сильного противника. Так появились пираты. Само слово «пират», по-видимому, греческого происхождения. Его использовали такие писатели, как Плутарх, и оно вошло в обиход уже в IV веке до н. э. (ранее употреблялось другое слово – «лэйстэс»). Оба этих слова можно перевести как «пытаться захватить» – суть оставалась той же самой.

Пиратство у древних народов считалось обычным занятием, вроде земледелия, во всяком случае, не менее почетным, разве что более опасным. Иногда пиратство осуждалось, иногда охранялось законом. Например, Солон уравнял в правах моряка, торговца и пирата – все они считались «мужами, промышляющими морем» – грабить не считалось дурным тоном. В те далекие времена властителями моря были не только купцы, но и пираты. Если говорить о европейском, вернее средиземноморском, пиратстве, то лучших условий, чем те, что имелись в его восточной части, особенно в Эгейском море, придумать трудно.

Множество островов и изрезанная береговая линия весьма способствовали пиратству, создавая массу удобных мест для укрытия, нападения и базирования. Для того чтобы успешно осуществлять свою деятельность, пираты, равно как и их противники, постоянно совершенствовали свои корабли. В результате было создано множество типов весельных быстроходных кораблей. В общем, с небольшими изменениями они просуществовали до XVII века н. э. Однако вернемся к истокам пиратства и проследим его путь развития и последующего упадка.

О крейсерских кораблях Египта уже упоминалось. На этих кораблях был, по-видимому, впервые установлен плетеный фальшборт, защищавший гребцов от стрел. Такими фальшбортами оборудовались как военные, так и пиратские корабли. В то время основным оружием нападения были луки и пращи, а в ближнем бою – мечи и копья.

Так продолжалось до тех пор, пока финикийцы не изобрели таран. (Интересно, что таран сохранился на боевых кораблях до начала ХХ века н. э.). В ряде источников считается, что изобретателями тарана были критяне. Этот вид оружия совершенствовался в течение длительного времени и был то надводным, то подводным в зависимости от тех задач, которые ставились перед кораблем – утопить сразу или, сцепившись, успеть его пограбить и захватить экипаж в плен. Захват рабов в те времена часто был основной целью пиратства. Финикия на долгие столетия оставалась господствующей морской державой, и это благодаря своим быстроходным кораблям. Финикийская экспансия тех времен производит впечатление. Вначале они полностью подчинили Восточное Средиземноморье, вытеснив критян. Затем наступила очередь Кипра. В XI веке до н. э. финикийцы вышли за Гибралтар. По всему побережью возникли колонии – на Мальте, испанском побережье (Гадес) и, наконец, Карфаген. К VI веку до н. э. финикийские корабли полностью господствовали в Средиземном море, а центром финикийского влияния стал Карфаген с его мощным флотом. К этому периоду относится и знаменитое путешествие Ганнона.

В то время основными конкурентами финикийцев были греки. История пиратства в Греции уходит в тьму веков. Древнегреческий историк Фукидид считает критского царя Миноса (3-е тысячелетие до н. э.) «победителем пиратов», для чего был построен специальный флот из быстроходных кораблей. В свое время и финикийцы вынуждены были защищать свое внутреннее судоходство (восточная часть Средиземного моря), создав специальный флот из быстроходных кораблей с сильным экипажем, способный противостоять пиратам из Малой Азии. Помимо флота Минос построил на Кикладах укрепления и оборудовал надежные гавани. Остров Наксос стал основным пунктом в борьбе с финикийскими пиратами. Минос стремился «истребить морских разбойников, чтобы увеличить свои доходы». Он устранял конкурентов, и главным его оружием были быстроходные корабли, имеющие надежно защищенные базы.

Древняя Греция была страной, где впервые широко применялось конвоирование торговых судов. Военные конвои снаряжались на деньги купцов и стали эффективным средством защиты от пиратов.

И было от кого защищаться. В VI веке до н. э. Поликрат, самый крупный пират в Эгейском море, владел флотом числом более, ста больших и малых быстроходных кораблей. Помимо обычного грабежа на морских коммуникациях он занимался тем, что в наше время именуется рэкетом. Чтобы обезопасить свои доходы и жизни, ему «охотно» платили, и немало. Поликрат был настолько богат, что построил дворец, считавшийся одним из чудес света. Но всему приходит конец. Персидский флот царя Кира подошел у Самосу – основному владению Поликрата. Поликрат пытается договориться с персами, но им конкурент был не нужен. Он был схвачен и распят на кресте.

Пиратский флот разгромлен. Хозяевами на Эгейском море стали персы. Наступила эпоха Греко-персидских войн, в которых не последнее место занимали и крейсерские корабли, особенно на стороне греков. Со своей стороны, персы не брезговали привлечением пиратских финикийских и других кораблей для своих операций на море. Так, пиратские эскадры были включены в состав флота Ксеркса, когда он шел на Элладу.

Пока греки и персы выясняли отношения на суше и на море, на севере Апеннинского полуострова возник новый центр пиратства – Этрурия.

Этрусские пираты стали полными хозяевами Тирренского моря. Пиратская эскадра из двенадцати триер под командованием Тимолеона опустошила берега Сицилии и угрожала Карфагену. Впрочем, они между собой смогли договориться и разделить сферы влияния. Однако этот союз был непрочным, и в 550 году до н. э. полководец Карфагена Магон основал несколько колоний на Сардинии, потеснив тем самым этрусков. Век Этрурии оказался недолгим, и главным государством в Западном Средиземноморье стал Рим. В длительных, так называемых Пунических войнах роль крейсерских кораблей несколько отошла на второй план. Теперь морские бои вели целые эскадры как с одной стороны, так и с другой. Победа в конечном итоге оказалась за Римом. Карфаген пал и был разрушен.

Но пока великие державы того времени боролись за мировое господство, пиратство расцвело пышным цветом. Его центром стала Иллирия – север Адриатического моря. Еще с древних времен острова Итака, Керкира и другие были центрами пиратства. Их быстроходные триеры запирали выход из Адриатики. Страбон пишет: «Все иллирийское побережье исключительно богато гаванями как на материке, так и на островах… Прежде оно находилось в пренебрежении… в силу дикости обитателей и их склонности к пиратству». Длительные гражданские войны в Риме на какое-то время позволили оставить иллирийских пиратов в покое. Однако с приходом к власти Суллы был наведен порядок на море. К этому времени в Адриатике существовала огромная пиратская конференция со столицей в Ризоне. Во время Римско-македонских войн пираты выступали на стороне македонцев, но в битве при Пидне потеряли весь свой флот. Правда, он скоро был восстановлен и к моменту правления Суллы обладал уже достаточной силой.

Пиратство укрепилось не только в Адриатике, но также в Киликии и в других местах. Оно стало настоящим бедствием, так как ограничило подвоз в Рим в первую очередь хлеба и других продуктов. Широко известен случай, происшедший с Юлием Цезарем в 76 году до н. э. К этому времени пираты располагали значительным флотом и, по свидетельству Плутарха, «с помощью своих бесчисленных кораблей захватили все море». Их добычей и стал один из римских кораблей, следовавших из Вифинии на Родос. Этот, в общем, незначительный эпизод так бы и канул в Лету, если бы среди его пассажиров не оказался один молодой патриций.

Его имя было Юлий Цезарь. В силу различных политических коллизий он должен был на некоторое время скрыться и выбрал для этого Родос, совмещая приятное с полезным. (На Родосе была довольно известная школа красноречия, которой руководил Аполлоний Молон, среди учеников которого числился сам Цицерон.) Цезарь и решил повысить свою квалификацию у Молона, но не доехал – по пути у острова Фармакуссы его захватили пираты. Выкуп, который назначили за его голову пираты, был велик – двадцать талантов, сумма огромная, по современным меркам – тысяч 75 долларов. Эта цена оказалась обидной для Цезаря, и он определил свою стоимость в 50 талантов. Пираты не возражали. Тридцать восемь дней Цезарь находился у них в плену, точнее в гостях, ибо обхождение с ним было пропорционально размеру выкупа. Наконец деньги были собраны, для этого Цезарь разослал всех своих (кроме трех человек) спутников. Пираты выкуп получили. На прощание Цезарь обещал их казнить и даже описал способ казни. Возвратившись в Милет, Цезарь спешно снарядил корабли и отправился за своими деньгами. Их еще не успели поделить – он застал пиратов на том же месте и выполнил свое обещание относительно способа казни. Деньги тоже вернул.

Пиратский промысел, как видно, был опасной профессией, хотя и прибыльной. Прошло около десяти лет после этого эпизода, прежде чем борьба с пиратством приобрела государственный размах. Длительная гражданская война между популярами и оптиматами привела к бурному развитию пиратства, что немедленно отразилось на жизненном уровне Рима.

Чрезвычайные полномочия для борьбы с пиратством получил Помпей, впоследствии прозванный Великим. В его полное, ничем и никем неограниченное, подчинение поступили береговая полоса в 50 миль и значительные средства, позволившие снарядить около пятисот кораблей, в основном быстроходных либурн, набрать до 120 тысяч пехоты и 5 тыс. всадников. Надо отметить, что у пиратов кораблей, людей и денег было, пожалуй, побольше. Помпей решил нанести удар по пиратам сразу во многих пунктах. Он разделили Средиземное и Черное моря на тринадцать районов, назначив в каждом полномочного наварха. Наиболее ответственный и опасный участок – побережье Малой Азии, Кипр и Финикия достались талантливому Метеллу Непоту. Скрытно, расставив свои флоты по местам, в назначенный день и час Помпей начал наступление на главные пиратские базы. Пираты были застигнуты врасплох.

Римские либурны буквально прочесали острова и бухты. Эскадра Плотия Вара перерезала пиратские коммуникации между западной и восточной частями Средиземного моря. Теренций Варрон захватил Крит, перекрыв сообщение между Эгейским и Адриатическим морями. Сам Помпей во главе шестидесяти кораблей находился в активном резерве, оказывая помощь на том участке, где она была наиболее нужна. В Западном Средиземноморье пиратов было меньше. С ними покончили менее, чем за полтора месяца. Этим Помпей обеспечил свой тыл и освободил Рим от экономической блокады. Главное, это позволило ему перебросить значительные силы на восток. Наиболее тяжелые бои, как и ожидалось, произошли у побережья Малой Азии. В этих боях пираты потеряли 1300 кораблей потопленными и 400 – взятыми.

Из 30 тыс. пиратов было убито более 20 тыс. Остальные попали в плен. Пленные были амнистированы и поселены в местах с редким населением, в основном в Киликии. Последующее десятилетие сделали мореплавание и торговлю вполне безопасными. Мероприятия против пиратов, проведенные Помпеем всего за три месяца (это при тех средствах связи и скоростях плавания!), позволили очистить моря от пиратов. Иным нынешним военным и политиканам не вредно было бы поучиться у него, как надо наводить порядок.

Однако операции (на государственном уровне) по борьбе с пиратством проводились и ранее, хотя и не в таком масштабе и не с таким успехом. Можно по этому поводу вспомнить деятельность Перикла, когда он стал во главе Морского союза греческих государств. Он первым разработал план борьбы с пиратством, создал систему обороны черноморских проливов и, по-видимому, послужил примером для Помпея. Успех, достигнутый Помпеем Великим, недолго продержался, и пятнадцать лет спустя его сын Секст Помпей после поражения при Мунде во главе тридцати пиратских кораблей начал разбойничать, и притом так успешно, что даже Цезарь не смог с ним справиться. Пиратство Помпея-младшего продолжалось и после смерти Цезаря, и только в 36 году н. э. Агриппа нанес окончательное поражение пиратскому флоту. В двух сражениях у Сицилии пиратский флот потерпел полное поражение. Против 420 римских либурн пираты выставили всего 180 кораблей и почти все потеряли, спаслось только семнадцать. Секст Помпей бежал в Малую Азию, где и был убит.

Однако весельные корабли крейсерского класса в те далекие времена входили не только в состав пиратских флотов и применялись не только в борьбе с ними. Они нашли весьма широкое применение в операциях в составе регулярных флотов в межгосударственных войнах. За времена от древнейших и до конца Римской империи их было множество. Кратко остановимся только на некоторых из них. На тех, где корабли крейсерского назначения сыграли основную роль и показали наибольшую, благодаря своей скорости и маневру, эффективность.

Первым наиболее значительным сражением флотов, в котором нашли применение и сыграли главную роль легкие весельные корабли, было известное сражение у острова Саламин во время Греко-персидской войны в V веке до н. э.

В 480 году до н. э. персидский царь Ксеркс во главе огромной армии и флота переправился из Малой Азии по мосту через Геллеспонт, построенному из кораблей, в Европу и направился вглубь греческой территории. Здесь надо отметить один незначительный, но важный, характеризующий степень подготовки персидского флота, момент. Ксеркс не рискнул обходить морем вокруг мыса Афон, а провел корабли через специально прорытый канал.

Персидский флот был огромен и состоял из 1207 триер и около 3000 транспортных и вспомогательных судов. Греки могли противопоставить этой «армаде» только 271 триеру и 9 более крупных кораблей-пентеконтер. Надо отметить, что, несмотря на столь многочисленный флот, Персия была в основном сухопутной державой. Качество подготовки моряков в ее флоте была много хуже, чем у греков.

Во главе греческого флота находились два командующих – спартанец Эврибиад и афинянин Фемистокл. Дальнейшему успеху греков способствовало то, что персидский флот попал в шторм у мыса Суний и потерял около трети своих кораблей. (Это тоже характеризует качество кораблей и подготовку экипажей персов не с лучшей стороны.) Генеральному сражению противоборствующих сторон предшествовал ряд стычек, в которых персы понесли дополнительные потери в кораблях. В одной из таких стычек персы потеряли 30 кораблей. Успеху этого боя способствовало то, что персы разделили свой флот и обходили остров Эвбея с двух сторон. На закате дня маневренные и быстроходные триеры Фемистокла стремительно атаковали персов, нанесли им потери и так же стремительно отступили. На следующий день этот маневр был повторен с тем же успехом.

Тем временем события на суше складывались не в пользу греков – персы прошли Фермопилы и устремились в Среднюю Грецию. Флот греков отступил к острову Саламин, на котором спасалось население Афин. Понимая, что от флота зависит спасение жизней сограждан, Фемистокл решил дать генеральное сражение. Оно состоялось 27 сентября 480 года до н. э. в проливе между Аттикой и Саламином.

Греки хорошо изучили пролив, его мели и рифы. Другим преимуществом были маневренность и меньшие размеры их кораблей. Фемистокл построил свои 370 триер в две линии вдоль Саламинского берега носами против ветра, который дул в глубину пролива. Легкие, мелкосидящие греческие корабли при этом держали строй и дистанцию, в то время как идущие в атаку в узостях тяжелые персидские корабли сбивались с курса и садились на камни. Тем не менее 800 персидских кораблей заблокировали греческий флот.

Утром началось само сражение. Узость пролива, мели и камни, невысокая выучка экипажей – все это тут же отразилось на результате атаки. Скученные персидские корабли больше мешали друг другу, однако численное превосходство делало свое дело, и вначале корабли их левого фланга, под командованием Ариомена, потеснили греков. Отбив натиск, греки перешли в контратаку и захватили флагманский корабль персов. Ариомен погиб, и персидские корабли отступили. Вскоре отступление превратилось в бегство. Отбросив противника, Фемистокл оказал помощь своему левому флангу, едва сдерживающему врага. С его прибытием положение изменилось, и греческие корабли перешли в наступление. Персы потерпели полное поражение и отступили в Фалернскую бухту. Они лишились 200 кораблей. Потери греков были много меньше – всего 40 триер.

Война Греции и Персии продолжалась еще 30 лет, но успех в Саламинском проливе воодушевил греков, и они уже действовали наступательно как на суше, так и на море. Относительно самого сражения можно сказать то, что Ксеркс допустил ошибку, атаковав греческий флот в условиях сложных в навигационном отношении. Мели и рифы были на стороне греков. Много веков спустя адмирал В. Я. Чичагов счастливо избежал этой ошибки в Выборгском сражении и дождался выхода шведского флота в море, где и атаковал его.

Другой особенностью этого сражения было то, что победа оказалась на стороне более легких, крейсерского типа кораблей в условиях, когда они не могли использовать свои скоростные и маневренные качества – мели и рифы были и им помехой. Впрочем, более тяжелым голландским кораблям было еще сложнее. Позже при Наварине и Синоне турецкие фрегаты, атакованные линейными кораблями в гаванях, оказывались безжалостно уничтоженными, поскольку вооружены были слабее, а уйти не могли.

В связи с использованием крейсерских весельных кораблей в составе регулярных эскадр, нужно упомянуть и об изменении вооружения кораблей. Если раньше основным оружием был таран, а главным приемом боя – абордаж, то в V веке до н. э. на триерах появились катапульты и баллисты. В сражении у Аргинусских островов (вблизи Лесбоса) в Пелопоннесской войне флот Афин в 406 году до н. э. нанес поражение флоту Спарты. Вначале 70 афинских триер под командованием стратега Конона встретили спартанский флот из 170 триер и потеряли 30 кораблей. На первом этапе победа оказалась за спартанцами.

Конон отступил к Метилене и укрывался в ее гавани. Перекрыв вход в гавань затопленными кораблями, он усилил оборону, установив на корабли баллисты и катапульты – оружие дальнего боя. Дальнейшее сражение складывалось следующим образом: корабли Конона после прорыва спартанского флота в бухту отступили в малую гавань и оказались полностью заблокированными. Однако им на помощь подошло 150 триер из Афин. Командующий спартанцев Калликратид оставил 50 триер для блокады кораблей Конона, а 120 направил против афинян. Афинские корабли на флангах были поставлены в две линии. Это, казалось бы, незначительное новшество в тактике сыграло главную роль и привело к победе афинского флота. (Этот прием с успехом применялся и в дальнейшем.)

Спартанские корабли нанесли удар по одному из флангов, но, прорвавшиеся через первую линию, они попадали под удар второй линии и гибли. В результате спартанцы потеряли 77 кораблей. Победа афинян обошлась им в 25 триер. В этом бою с обеих сторон участвовали равноценные корабли по своим техническим возможностям – крейсерского назначения, но действовали они в составе эскадр. Главным же отличием этого боя было то, что (на первом его этапе) афиняне применили в широком масштабе катапульты и баллисты.

К этому же периоду относится и появление еще одного, чисто крейсерского, применения кораблей. В Пелопоннесской войне 431–404 годов до н. э. афинский стратег Перикл впервые широко привлек регулярный флот для блокады вражеского побережья и истребления торгового судоходства. Использовались эти корабли также для высаживания тактических десантов. Например, посланные Периклом 100 триер разорили Мегарскую область. Подобные операции были проведены и против других районов неприятеля.

Однако время шло, и на смену персидскому, а затем греческому владычеству на морях пришел конец. Им на смену пришел Карфаген, а затем и Рим. Естественно, они не могли спокойно смотреть друг на друга. Но поскольку их разделяло море, то соперничество должно было решаться на его просторах.

Если Карфаген изначально был морской державой, то Рим был по большей части сухопутной (морская мощь Этрурии уже пришла в упадок). Первые победы, естественно, остались за Карфагеном. Однако применив новое оружие – перекидные мостики, римляне стали побеждать. Сцепившись с неприятельским кораблем и не дав ему использовать таран, корабль римлян за счет преимущества своей «морской пехоты» оказывался, как правило, победителем.

Во время Пунических войн корабли крейсерского типа почти не получили распространения. С обеих сторон бой предпочитали вести в виде «свалки», отдавая предпочтение абордажу и рукопашному бою.

После падения Карфагена и последующих захватов Греции, Малой Азии и Египта у римлян не осталось врагов на «государственном уровне» на этом морском пространстве – Средиземное море превратилось в «римское озеро».

Пираты, естественно, остались. Остался и регулярный флот Рима, но использовался он уже не для борьбы с врагом внешним, а в междоусобицах, в борьбе за власть. Иногда эта борьба, в том числе и на море, принимала самый ожесточенный характер.

Классическим, наиболее известным и окрашенным романтикой, стал известный бой у мыса Акциум между флотами Антония и Октавиана, деливших власть после смерти Цезаря. Может, этому бою и не оказывалось бы столько внимания, но в нем принимала (хотя и издалека) участие царица Египта – Клеопатра. Женщины-пираты были, и неоднократно, а вот женщиной-адмиралом – только она, Клеопатра, за всю эпоху войн на море.

1 мая 31 года до н. э. флот Октавиана вышел из Бриндизи – базы римского флота, и направился в Ионическое море. Флот Октавиана состоял в основном из либурн, легких длинных кораблей с двумя рядами весел. Свое название они получили от городка Либурна на побережье Адриатического моря и напоминали формой пиратские корабли этой местности. Эти корабли имели одинаково заостренные штевни и могли одинаково быстро идти как вперед, так и назад – свойство чрезвычайно важное для кораблей, основным оружием которых был таран.

Флот Антония состоял из более крупных и менее маневренных кораблей. (Ж. Блон – французский историк – сравнивает корабли Октавиана с «крейсерами», а Антония – с «броненосцами».) Обеим противодействующим сторонам свойства своих кораблей и кораблей противника были прекрасно известны. Поэтому Антоний и приказал своим капитанам пропустить флот противника в залив Амбрасия, где они не могли в полной мере использовать свои скоростные качества.

У Октавиана было 250 кораблей и армия в 80 тыс. пехоты и 12 тыс. кавалерии. Антоний уже поджидал своего противника. Его флот включал до 800 кораблей, из них 300 были кораблями Клеопатры. Армия, доставленная в Грецию, включала до 200 тыс. пехоты и 12 тыс. кавалерии. Казалось, что перевес в силах полностью на стороне Антония. Но пока противники накапливали силы, в стане Антония зрела измена – его популярность заметно упала после женитьбы на Клеопатре.

Наконец 28 августа для боя было все готово. Антоний погрузил на свои корабли 20 тыс. пехоты и 2 тыс. лучников. Но сильный ветер помешал началу боевых действий, и корабли остались на своих местах. Ветер стих только к вечеру 1 сентября. Антоний обошел строй своих кораблей, воодушевляя команды. Он не знал, что несколько его капитанов уже фактически ему изменили. На морском сражении особенно настаивала Клеопатра. Численное превосходство Антония было очевидным, и если флот Октавиана будет разбит, то его сухопутная армия оказалась бы без поддержки в полной изоляции и перестала бы представлять серьезную силу.

Таким образом, решение о начале морского боя было принято, и корабли Антония, снявшись с якорей, вышли из залива. Их выход прикрывали сухопутная армия и катапульты, баллисты, установленные на берегах узкого выхода в море. Корабли Клеопатры составляли арьергард и резерв. Пока флот Антония выходил из залива, Октавиан также отвел свои корабли подальше в море, чтобы иметь место для маневра своих легких либурн.

Первым в атаку пошло левое крыло кораблей Антония, стремившееся решить дело абордажем. Юркие либурны Октавиана легко уходили из-под удара и осыпали корабли противника горящими стрелами. Но абордажей избежать не удалось. Впрочем, к этому стремились обе стороны. Однако несмотря на численное превосходство, подготовка воинов Антония оказалась хуже. Один из кораблей загорелся, строй был нарушен, и корабли пришли в замешательство. Но не все потеряно для Антония. Большинство его кораблей – в строю, и их тяжелые катапульты наносили вред легким кораблям противника. В это время Антоний предпринял маневр по отражению атаки на свой левый фланг, и его корабли на время рассредоточились. Клеопатра приняла этот маневр за бегство и приказала своим кораблям поднять паруса и отступить. Напрасно Антоний, пересев на быстроходную пентеру, бросился вдогонку, пытался вернуть корабли Клеопатры. Увидев бегство военачальника, корабли Антония стали сдаваться.

Никогда Октавиан не брал столько добычи и пленных. (После продажи трофеев на вырученные деньги он построил на мысе Акциум храм Феба и учредил игры в свою честь.) Так описывают бой у Акциума большинство историков, но есть этому событию и другая трактовка. Начиная операцию в начале мая, Антоний затянул (не без помощи противника) ее реализацию до сентября. Из состава команд его кораблей выбыло много людей из-за болезней, и пополнить команды пришлось абы кем. Дисциплина и, как говорится, общее моральное состояние команд упало. В целом время для наступления на Италию было упущено. Отсюда возник план боя, по которому часть кораблей должны были связать боем флот Октавиана, а остальные должны прорвать блокаду и уйти в Египет.

Если рассматривать события с этой позиции, то замысел Антонию удался. Он выманил флот Октавиана в море, вынудил начать атаку и связал его боем, а поднявшийся благоприятный ветер позволил 70 кораблям Клеопатры оторваться от противника. Впрочем, Октавиан и не преследовал бежавших. Во-первых, он был занят захватом пленных и добычи, а во-вторых, его легкие корабли в значительной своей части получили повреждения – все-таки они были менее прочные, чем более крупные корабли Антония.

Так или иначе, в этом бою помимо подготовки экипажей основную роль сыграли легкие маневренные и быстроходные либурны. Этот тип корабля с небольшими изменениями продолжал оставаться еще весьма долго на Средиземном море как в составе римского флота, так и у пиратов. После боя у Акциума римский флот не имел значительных морских операций. Римляне были полными хозяевами Средиземного моря. Впрочем, пираты продолжали существовать и продолжали свои разбои.

В Римской империи одних цезарей сменили другие. Одни были лучше, другие хуже. Наконец наступило время так называемых «солдатских императоров». На трон попадали порою случайные люди – кто больше заплатит, тот и император. На умирающего льва – Римскую империю накинулись стаи шавок – варваров – вандалов, германцев, готов, гуннов и прочих. Империя затрещала по всем швам и развалилась, вначале на Западную и Восточную (с Константинополем) империи. Западную добили варвары, и она окончательно распалась на ряд королевств. Тогда же воспрянули и пираты. V век (нашей уже эры) стал их расцветом.

Восточная империя, Византия, еще господствовала в Восточном Средиземноморье. Однако ей приходилось отбивать атаки многочисленных пиратских кораблей. Едва расправившись с готами, грекам пришлось отражать атаки лангобардов. Потом появились конкуренты из Генуи, Венеции и Пизы. Основным типом византийских кораблей стали двухрядные драмоны с двадцатью пятью веслами в каждом ряду. Они напоминали своей конструкцией либурны. Тогда же получили распространение однорядные драмоны – монеры. Они оставались главным типом легких военных кораблей вплоть до IX века н. э. и даже позже.

Тогда же появился, вернее, получил наибольшее распространение новый вид оружия – «греческий огонь». Новым его назвать, честно говоря, не приходится, ибо он был известен задолго до нашей эры. Эней Тактик в 350 году до н. э. пишет: «Для сожжения вражеских кораблей применяется горючая смесь смолы, серы, пакли, ладана и опилок смолистого дерева». По-видимому, этим составом пользовались для снаряжения зажигательных снарядов, выстреливаемых катапультами. Помимо этого позже корабли греков стали вооружаться своеобразными огнеметами, выстреливающими «жидкий огонь». Пирофоры, или огненные суда, составляли отдельный класс кораблей. Перечисляя состав флота, Лев Диакон пишет: «Кораблей было: с жидким огнем – 2000, драмонов – 1000…» и т. д.

Византийский флот оставался довольно долго грозной силой и с успехом отражал нападения как с севера, со стороны славян, так и с юга. Если под ударами кочевников Русь была отрезана от Черного моря и крейсерские операции славян на Константинополь прекратились, то на юге креп новый грозный противник – арабы. Вначале экспансия арабов распространялась по суше. Великолепная кавалерия позволила им без особого труда захватить Ближний Восток и с удивительной легкостью распространиться по всему северному берегу Африки вплоть до Атлантики и, наконец, захватить большую часть Пиренейского полуострова. Помимо кавалерии у арабов было еще более действенное оружие – вера. Как в свое время православие позволило объединить и укрепить Византию, так ислам позволил объединить в одну нацию многочисленные народы.

Вначале море если и не пугало, то, во всяком случае, не привлекало арабов. Но, покоривши североафриканские народы, хорошо знакомые с мореплаванием и пиратством, в первую очередь, арабы поняли всю привлекательность этого промысла и преуспели в этом. Надо сказать, что в это время парус стал медленно, но уверенно если не вытеснять, то успешно конкурировать с веслами. На кораблях сначала появились косые паруса, позволяющие ходить круто к ветру, затем навесной руль и, наконец, новое оружие – пушки.

Косые паруса появились еще на византийских драмонах и их «потомках» – галерах. Главным типом арабских кораблей стал так называемый дао. Этот корабль имел две мачты с косыми парусами, длинный и заостренный форштевень. Такая форма повышала маневренность и, несмотря на незначительное удлинение – отношение длины к ширине не более четырех, обеспечивала приличную скорость. Что еще нужно для пирата? Флот арабов стал самым сильным на Средиземном море и к моменту высадки в Испанию мог вместить до 12 тыс. вооруженных воинов.

Арабы на своих легких кораблях провели ряд успешных рейдов: в 846 году был разграблен Рим, в 848 году – Марсель, в 869 году – Арль и т. д. Крестовые походы на время ограничили деятельность пиратов, во всяком случае, в его восточной части.

Из всех европейских государств только Венеция с помощью силы и дипломатии смогла противостоять арабским «крейсерам». Венецианцы и арабы сумели прекрасно договориться и разделить сферы влияния. Их modus vivendi еще долго будет под охраной торговой (чего не сделаешь ради прибыли?) Венеции.

Можно долго рассказывать о многочисленных разбойничьих операциях североафриканских пиратов и их кораблях, но цель этой книги все же – корабли крейсерского назначения. Однако чтобы закончить рассказ о противостоянии Европы и арабов, необходимо вспомнить выдающихся деятелей этой длительной, растянувшейся более чем на полтысячелетия, борьбы.

Но прежде кратко остановимся на двух моментах в истории. Первым таким моментом было появление на Средиземном море викингов. Этот народ уже долго существовал во многом за счет пиратства. Но их разбои в Северной Европе носили прибрежный характер, и назвать их «крейсерскими» можно с очень большой натяжкой. Иное дело их экскурс в Средиземное море. В 1061 году легкие дракары норманнов-викингов захватили Сицилию. Их вождь Роже I стал королем и основал, хотя и ненадолго, свою династию. Во время правления Роже II на Сицилии был разработан тип «крейсера» (по определению Ж. Блона), наиболее подходящий для Средиземного моря. В основе его лежал тот же дракар. На этих кораблях норманны успешно воевали против североафриканских арабов.

Вторым важным моментом на Средиземном море было появление нового мощного противника – турок. Под их ударами пала Византия. Значительная часть арабских владений попала под их влияние. И даже дальний Магриб вынужден был признать свою вассальную зависимость от Стамбула.

Теперь вернемся к противостоянию мусульманского и христианского миров на море, вернее его окончанию.

Борьба на Средиземном море между мусульманами и христианами связана с тремя выдающимися флотоводцами. Помимо того, что они были сами по себе знамениты, они широко использовали в руководимых ими операциях корабли крейсерского назначения. Имена этих адмиралов: Андреа Дориа и Хайреддин Барбаросса (вернее, Хайр-эд-Дин – «хранитель веры»). Их взаимная длительная борьба велась с переменным успехом в течение долгого времени. Однако оба они в этих многочисленных боях уцелели, дожили до глубокой старости и умерли, как говорится, «при враче и нотариусе». Вот несколько эпизодов из их взаимной борьбы. Следует отметить, что основным типом кораблей, на которых они воевали друг против друга, были галеры и другие легкие корабли.

Первым успешным делом Дориа в операциях против пиратов был захват трех галер и двух турецких транспортов с богатым грузом драгоценностей. Этот приз позволили Дориа создать так называемый «флот Дориа». (До этого в его распоряжении было всего шесть небольших галер.) Двумя годами позже он разгромил пиратскую эскадру североафриканского пирата Гад-Али. В этой важной победе над пиратами Дориа захватил семь галер, в том числе и флагманскую вместе с командующим. Еще через два года Дориа принял участие в рейде христианских кораблей на пиратскую гавань в Бизерте. Здесь он впервые столкнулся с кораблями Барбароссы. Следующая встреча этих адмиралов произошла у острова Эльба. В этом бою Дориа захватил 15 пиратских кораблей. Барбаросса благополучно избежал плена, сумев оторваться от противника на быстроходном галеоне. (Паруса уже играют важную роль, в том числе и в скорости кораблей.)

В 1532 году обстановка в Европе заметно осложнилась – султан Сулейман захватил Будапешт и угрожал Вене. Для того чтобы отвлечь турецкие войска от центра Европы, была предпринята операция по нанесению удара по турецким владениям в Греции.

К Дориа присоединилась венецианская эскадра Капелло из шестидесяти галер. Турецкий флот, находящийся в районе Пелопоннесса, боя не принял и бежал. Цель операции – крепость Корон пала. На следующий год произошла еще одна встреча противников. Турецкий командующий Люфти Пасция во главе флота из шестидесяти галер и тридцати транспортов был отправлен для освобождения крепости Корон.

Дориа располагал примерно таким же флотом. Столкновение кончилось ничем – после ряда нерешительных маневров и робких атак турки снова отступили. После этих неудач султан Сулейман пригласил Барбароссу командовать флотом. Первое, что сделал новый адмирал – увеличил число галер до восьмидесяти четырех и предпринял опустошительную крейсерскую операцию по всему побережью Италии, Корсики и Сардинии.

На следующий год огромный флот под командованием Дориа блокировал Тунис, основную базу Барбаросса, чтобы раз и навсегда покончить с этим пиратским гнездом. Флот, в основном состоявший из галер, насчитывал 290 вымпелов. Однако Барбаросса сумел спрятать лучшие галеры, а сам бежал в Бона. Некоторое время спустя он совершил рейд на Минорку, захватив до 5500 пленных. (В Стамбуле он был встречен как герой.)

Через три года противники вновь встретились в районе Пелопоннесса. У Барбароссы было 122 галеры, у Дориа – 195 кораблей, в том числе и несколько больших галеонов (эти корабли все чаще входили в состав флотов, особенно европейских). Встреча закончилась безрезультатно.

Последней операцией Дориа против пиратов была попытка захватить Алжир. Время операции было выбрано неудачно – наступили осенние шторма, и она закончилась провалом. (Несмотря на все достоинства галер, этот класс кораблей был все же маломореходным, и частая гибель от дурной погоды вынудила морские державы переходить на более мореходные, высокобортные корабли.)

Сильнейший удар по алжирским пиратам, находящимся под покровительством Османской империи, нанесли объединенные силы Испании, Венеции и флота папы римского в 1571 году. Это было одно из самых кровопролитных морских сражений за всю эпоху войн. После неудачной операции против Алжира в течение тридцати лет турки вели активные действия против владений Венеции и захватывали один остров за другим. В 1570 году они высадились на Кипре. Союзники, располагая флотом из 197 галер с 1300 орудиями (пушки уже прочно завоевали место, как один из основных видов вооружения) и более чем 50 тыс. солдат и матросов, не оказали туркам достойного сопротивления, если не считать нескольких незначительных стычек между отдельными группами галер. Нужно было принимать решительные меры, и в 1571 году была организована «Священная лига». Командовать флотом «лиги» поручили дону Хуану Австрийскому. Тем временем турки продолжали активные действия. В марте к Родосу подошли 30 турецких галер. В мае их число возросло до 250, а армия насчитывала более 80 тыс. человек. Располагая такими силами, турки продолжали набеговые операции на соседние острова, в том числе и на Крит. Наконец командующий турецким флотом Али-паша получил приказ атаковать и уничтожить союзный флот.

Дон Хуан тщательно готовился к предстоящему бою. При этом он уделял главное внимание сохранению строя и активному использованию огнестрельного оружия. Для этого впереди сомкнутого строя галер он расположил 6 галеасов со 100 аркебузирами на каждом. Большое внимание он уделил также разведке. На переходе передовые разведочные корабли днем находились на дистанции в 20 миль, ночью – на дистанции в 8 миль. Расстояния весьма значительные для удаления разведчиков от основных сил и для более поздних времен. Это было нововведение, сыгравшее огромную роль в последующих боях на море. Иной раз грамотно организованная разведка решала исход всего боя, а ее отсутствие приводило к катастрофе. 26 сентября флот «лиги» пришел на Корфу. Качество разведки у союзников было на высоком уровне, и они получили сведения о том, что часть турецкого флота отделилась, но атаковать эти 60 галер не представлялось возможным – нужно было пополнить запасы провианта и, главное, воды. Расставив разведочные корабли в пределах дальней видимости, дон Хуан распорядился о пополнении запасов. Пока шла погрузка запасов, часть кораблей была готова встретить неожиданно появившиеся корабли противника. 3 октября 1571 года союзный флот вышел из Каменицы и на следующий день пришел в порт Петала.

Турецкий флот, в свою очередь, перешел от Лепанто в бухту Галата. Таким образом, противники сближались. В отличие от дона Хуана разведка турок была не на уровне, и Кара-Джали плохо ее выполнил, неправильно оценив и значительно уменьшив силы противника. Наконец утром 7 октября противники встретились. Союзники имели 203 галеры и 6 галеасов. Дон Хуан возглавил центр из 53 галер.

Левым флангом из 53 галер командовал венецианец Бартарелло, правым – 50 галер – генуэзец Д. Дориа (возможно, родственник Андреа). На кораблях находилось до 80 тыс. человек, из них 25 тыс., вооруженных аркебузами. В резерве находилось еще 38 галер. Передовой отряд состоял из галеасов. Турецкий флот состоял из 230 галер и 16 галиотов. В центре находилась 91 галера и 5 галиотов, за ними расположился резерв из 5 галер и 25 галиотов. Левый фланг турецкого флота возглавил алжирский пират Улудж-Али (61 галера и 33 галиота), правый – Мехмет-Сирок-бей (53 галеры и 3 галиота). На турецких кораблях было только 2500 аркебузиров, остальные воины имели луки. Как видно, построение обоих флотов было практически одинаковым.

Сражение началось в полдень. Огонь с передовых кораблей союзников на некоторое время привел в замешательство корабли Али-паши, но порядок скоро был восстановлен, и турки решительно двинулись на противника. В начале боя союзники совершили ошибку, несколько сместив правый фланг, а за ним и центр, вправо. В результате образовался некоторый разрыв между центром и левым флангом, куда и устремились легкие корабли турок. В результате корабли Барбарелло оказались почти окруженными. Положение исправили корабли резерва, решительным ударом прикрывшие разрыв и отбросившие турецкий правый фланг. Казалось, намечавшаяся победа обернулась поражением: множество турецких галер оказалось прижатым к берегу и было вынуждено на него выброситься. Из них 30 досталось союзникам. На противоположном фланге турецкие корабли сделали попытку обойти корабли Дориа, но совместными усилиями (подошли во время на помощь корабли центра) они были отброшены. В центре корабли Али-паши попали в тяжелое положение. Сам адмирал был убит, а его корабль взял дон Хуан и поднял на нем свой флаг, а голову капитан-паши вздел на копье. Поражение турок было полным. Только Улудж-Али сумел оторваться от союзников с частью своего отряда.

Всего турки потеряли 225 кораблей. Из них 94 были сожжены, а остальные стали добычей союзников. Им досталось еще 673 пушки, из которых 117 крупных калибров. Сколько было убито турок, точно не известно, но число это было огромным. В плен попало 3600 человек. Кроме того, было освобождено около 15 тыс. христиан из турецкой неволи. Потери союзников были немалыми – 8000 человек только убитых. В кораблях же потери были минимальными – всего 15 вымпелов. Гегемония турок на Средиземном море если и не пала окончательно, то была значительно поколеблена. Пираты же хоть и пострадали, но все же выжили и продолжали разбойничать до начала XIX века, пока север Африки не был захвачен Францией.

Битва при Лепанто довольно четко отделила эпоху весельных крейсерских кораблей и пришедших им на смену парусных. Считается, что эта битва стала последней, где основную роль играли корабли с весельным движителем. Однако это неверно. Весла продолжали честно служить на кораблях пусть и не в крейсерских операциях, а в основном прибрежных, еще долго, до начала XIX века. Достаточно вспомнить осаду Очакова и штурм Измаила в Русско-турецкую войну 1787–1791 годов, в которых с успехом применялись гребные суда. Но это было на реках или в лимане.

Но первая русская победа с использованием галер при Гангуте в 1714 году была на море. Что касается Русско-шведской войны 1788–1790 годов, то число боевых столкновений, в которых участвовали гребные корабли, было существенно больше, чем с участием чисто парусных кораблей. Наиболее кровопролитным и одним из самых неудачных морских сражений, проигранных русским флотом, было сражение у Роченсальма 28 июня 1797 года. В этом бою русские потеряли 52 корабля (из них 16 галер) и свыше 7370 человек убитыми и взятыми в плен.

Но тем не менее эпоха весел ушла, так как требовался если не новый, то эффективный и надежный движитель – парус. Без него ни воевать, ни познать мир было уже невозможно. А мир стоял перед эпохой Великих географических открытий.

Глава 2. Золото и пряности. Кровь и великие плавания

Принято считать, что эпоха Великих географических открытий началась с деятельности принца Энрике Мореплавателя. Но если быть честным, подобная эпоха уже имела место в глубокой древности. Первая эпоха Великих географических открытий связана с деятельностью финикийцев. Это они исследовали Средиземное море, вышли в Атлантику и дошли до Балтики. Однако их эпоха была растянута во времени на несколько столетий, в то время как новая уложилась в считаные десятилетия. Кроме того, финикийцы все-таки придерживались берегов и не отходили на своих весельных кораблях далеко в океан.

Иное дело экспедиции викингов. На своих дракарах они дошли до Исландии, Гренландии и устроили поселения в Новом Свете – открыли Америку задолго до Колумба. Однако их плавания носили нерегулярный характер, и поселения после нескольких лет существования на западном материке были оставлены и довольно скоро забыты.

Покорение моря и новых земель в конце XV, начале XVI века приняло систематический характер, так сказать плановый. Поскольку вся торговля с Востоком находилась в руках мусульман, проливать кровь которых не считалось зазорным, португальцы неоднократно пытались штурмовать африканские порты Сеуту и Танжер, торговые пункты мавров, через которые проходили в Европу восточные товары. Когда португальцы захватили Сеуту, принц Энрике приказал доставить к нему пленных купцов. Энрике старательно собрал все сведения о торговых путях, по которым в Европу поступали товары. С великим трудом он достал венецианские карты, а также книги Марко Поло, и воссоздал, хотя и в общих чертах, картину торговли с великими азиатскими странами – Индией и Индонезией. А трудности были большие, Венеция и Генуя, в чьих руках находилась значительная часть оборота с Востоком, естественно, не желали иметь конкурентов. В городе Сегреже он собрал лучших географов и корабелов. Главное – корабелов. Без достаточно надежных средств нечего было и думать о каких-то более или менее серьезных плаваниях на Восток. Тогда и был разработан и опробован подходящий тип корабля для заморских вояжей. Этим типом стала каравелла.

Вначале, в XII–XIII веках каравеллой называлась небольшая барка с одной мачтой и косым парусом. В XV веке каравеллами стали называть двух– и трехмачтовые, пока еще торговые, корабли. В дальнейшем, благодаря деятельности Энрике, этот тип корабля совершенствовался. В его основу был положен арабский дао. Корабль стал трехмачтовым, и на первых двух передних он, в отличие от более ранних конструкций, уже нес прямые паруса, более подходящие для океанского плавания. На последней – паруса остались косыми для облегчения маневрирования.

Тогда же был разработан новый тип корабля – карака. Если каравелла была развитием арабского корабля, то карака была чисто европейским судном. Она и стала в начале эпохи Великих географических открытий основным типом корабля. Если каравелла могла поднимать порядка 100 т груза, то водоизмещение караки было значительно больше – до 800 т. Но в целом это были небольшие корабли. Однако это и было, как ни парадоксально, их преимуществом. Достаточно мореходные, они могли управляться небольшой командой. Этот момент имеет не последнее значение – дальние плавания можно осуществить только при значительной автономности корабля. Неизвестно, что ждет тебя впереди, и поэтому все свое надо везти с собой – провиант и воду. Неизвестно также, кто и как тебя встретит, поэтому нужны пушки и квалифицированная, готовая на все, команда. Карака как нельзя лучше подходила для этого. Ну а в головорезах в те жестокие времена общество никогда не испытывало недостатка.

Так или иначе, Энрике Мореплаватель создал предпосылки для покорения моря и дальних стран. Символично, что в 1460 году, когда умер принц Энрике, родился Васко да Гама – человек, проложивший путь вокруг Африки в Индию. Однако это произошло не сразу. Вначале надо было исследовать ближайшее африканское побережье и острова.

Предшественником Васко да Гама стал Бартоломеу Диаш. Он не раз ходил в Африку. Ему принадлежит открытие Зеленого Мыса и описание африканского побережья до Гвинейского залива. Во время плавания в 1486 году он прошел дальше на юг. Его корабль выдержал двухнедельный шторм, что говорит о достаточной мореходности кораблей той эпохи, но он продолжал движение к югу вдали от берегов. Наконец, он повернул на северо-восток и увидел землю. Берег тянулся к северо-востоку. Диаш обогнул Африку. Мыс, который он обогнул, был назван мысом Бурь. (Впоследствии король Жоан II переименовал его в мыс Доброй Надежды.) Взбунтовавшаяся команда не позволила продолжать плавание, и Диаш вернулся. Король был недоволен его нерешительностью относительно бунтовщиков, и в новое плавание (уже при короле Маноэле) отправился Васко да Гама – человек решительный и, как мы увидим в дальнейшем, более жестокий.

8 июня 1497 года корабли да Гама «Святой Гавриил», «Святой Рафаил» и «Беррио» отошли от португальских берегов. Они отправились искать путь в Индию. Чтобы поставить все точки над «i» в своих отношениях с командой в будущем, да Гама заявил: «Я поклялся не поворачивать назад. Всех, кто заикнется об этом, выброшу за борт». Однако как только корабли обогнули южную оконечность Африки, возник бунт. Но да Гама был не Диаш, и бунт был подавлен. Тогда возник заговор, во главе которого стояли капитан и офицеры корабля «Беррио». Однако их заговор не удался. Руководители были схвачены, а команда была вынуждена подчиниться суровому адмиралу.

Продвижение на северо-восток было сопряжено со значительными трудностями. Во-первых, их здесь не ждали в самом прямом смысле – вся торговля с восточным побережьем Африки была уже давно в руках арабов. Поэтому даже запасаться водой приходилось под прикрытием пушек, а продовольствие и товары просто отбирались. Так, 28 марта 1498 года в Индийский океан пришли португальские пираты, и первой их добычей стали лодки с арабскими книгами, и только. В дальнейшем добыча была богаче.

Деятельность португальцев в Индийском океане как нельзя лучше подтвердила слова Мефистофеля о единстве торговли, войны и разбоя. Васко да Гама нужны были лоцманы для проведения его кораблей в Индию, поэтому португальцы захватывали подряд все корабли, попадавшиеся им на пути. Наконец лоцманы были найдены, и 19 мая 1498 года корабли Васко да Гама встали на якорь в гавани Каликута. Путь в Индию был проложен. Однако и здесь их не очень ждали. Португальцы обнаружили в городе не только арабских купцов, но и мечети. Впрочем, португальцам и торговать было особенно нечем. С большими сложностями им удалось обменять то, что они имели из своих жалких товаров, на пряности. Торговать было больше нечем, и Васко да Гама решил грабить купцов – как арабских, так и индийских. Первая добыча была смехотворной – кокосовые орехи. Следующая добыча была иного рода. К португальским кораблям приблизился корабль, принадлежавший султану Гоа. Он не собирался предпринимать против португальцев агрессивных действий, а его командир, он же адмирал флота Гоа, неосмотрительно перешел на корабль да Гама.

Доверчивый старик адмирал был схвачен и подвергнут пытке, а его корабль был предательски захвачен. Затем на захваченном корабле, но уже с португальской командой, пираты, а другого названия им не было, приблизились к остальным индийским кораблям и захватили их один за другим. Всех, кого сумели захватить на кораблях, убили, а на тех, кто сумел выпрыгнуть за борт и доплыть до берега, устроили облаву. Пленных набралось более ста человек. Из них оставили тридцать шесть, их приковали в трюмах к помпам (корабли португальцев были достаточно потрепаны и текли как решето), остальных изрубили. Таким путем и такими методами шла на восток «европейская цивилизация».

Обратный путь был труден. Изношенные корабли и противные ветра увеличили время в пути. Если от Африки до Индии корабли плыли три недели, то на обратный путь ушло три месяца. Кроме того, португальцы сбились с курса и подошли к побережью Африки много севернее. Однако после всех невзгод и трудностей 18-го сентября португальцы прибыли в Лиссабон. Встреча была торжественной.

В Португалии спешно стали готовить новую экспедицию. Командующим был назначен Кабрал. Его эскадра вышла в море 9 марта 1500 года. По пути она значительно отклонилась к западу и случайно наткнулась на берега современной Бразилии. Она тотчас же была присоединена к Португальской короне. Дальнейший путь лежал на восток. У мыса Бурь, подтвердив его название, их настиг шторм, и эскадра лишилась четырех кораблей. На одном из них погиб Бартоломеу Диаш. Ему так и не было суждено увидеть берега Индии, к которым он так стремился.

13 сентября корабли Кабрала прибыли в Каликут. Он вообразил себя полным хозяином положения и стал захватывать арабские корабли прямо в гавани. Это вызвало в городе восстание, и все португальцы, находившиеся в то время в городе, были перебиты. Кабрал в ответ сжег все мусульманские и индийские корабли в бухте Каликута, а город обстрелял из пушек.

Эскадра Кабрала вернулась в Лиссабон в июле 1501 года, не привезя особых ценностей, зато значительно испортила отношения с местным населением. Впрочем, последнее обстоятельство мало занимало португальцев.

Следующей экспедицией руководил снова Васко да Гама. Достигнув Индии, португальцы взяли в свои руки регулирование торговых отношений в регионе, создав систему пропусков. При этом арабским кораблям путь был практически закрыт. Постоянный патруль португальских кораблей дал всем понять, кто хозяин положения. При этом их приемы, свойственные всем пиратам, не остались в забвении.

Примером может служить эпизод с каликутским кораблем, везшим паломников из Мекки. Захватив корабль, португальцы ограбили его и затем приняли решение сжечь вместе с людьми. Васко да Гама отказался от предложенного выкупа. Пленников загнали в трюм, и корабль подожгли, а сами португальцы, отойдя на безопасное расстояние, стали наблюдать, как заживо горят семьсот человек, среди которых были женщины и дети. Но индийцы как-то сумели взломать люки и выбраться. Им удалось даже сбить пламя. Тогда Васко да Гама приказал стрелять из пушек. Корабль был потоплен, а спасавшихся индийцев добивали в воде копьями.

Далее, приняв решение стереть Каликут с лица земли, португальцы в течение суток обстреливали его из пушек. Это делалось для устрашения прочих. Во время обстрела в гавань вошло несколько ничего не подозревавших индийских кораблей. Все они были захвачены и ограблены. В плен попало около восьмисот человек. Им отрубили руки, уши и носы и все это свалили в лодку, которую направили к берегу. Остальных, изуродованных, связали и вместе с кораблем пустили по ветру и расстреляли.

Даже для того жестокого века, когда по всей Западной Европе пылали костры инквизиции, «покорение Индии» выделяется своей жестокостью. Бессмысленной жестокостью – патологической.

От такой политики португальцев страдала не только арабская торговля, но и венецианская. Поэтому, когда египтяне стали готовить свой флот для борьбы с португальцами, им стала помогать и Венеция. Последователи Васко да Гама вели себя аналогично, так д’Альбукерке, считавшийся рядом историков в отношении индийцев более гуманным, захватил Гоа, приказав перебить всех мусульман.

В 1511 году он, захватив Малакку, замкнул тем самым цепь португальских крепостей в Индийском океане. Таким образом, за пятнадцать лет Португалия стала хозяином в этом регионе. Однако после кругосветных плаваний Магеллана и Дрейка к Индийскому океану протянули руки голландцы и англичане, а затем и французы – пряности и прочие товары пользовались спросом. В 1600 году первый голландский корабль добрался до Явы. Началась борьба всех против всех. Хватали все подряд. Ни один корабль не был застрахован от нападения. Впрочем, и было из-за чего драться. Только одна карака, взятая голландцами у Макао, была нагружена тысячью четырьмястами тюками шелка, не считая прочих ценностей. Карака «Святая Екатерина», также захваченная голландцами с грузом фарфора, принесла прибыли пиратам на сумму в три с половиной миллиона гульденов. (Много лет спустя столько было захвачено фарфора, что китайскую посуду называли «каракским фарфором».)

Взаимная грызня колонизаторов значительно сократила владения Португалии, хотя и оставшиеся были не малыми. В ее руках остались Бразилия, Ангола, Мозамбик, Гоа, Тимор и Макао. В Индийском океане прочно обосновались голландцы (в Индонезии) и англичане (в Индии). Сюда тянули руки и французы. Со временем колониальные владения были разделены, и на какое-то время наступила относительно «мирная» эпоха ограбления чужих территорий и народов. Благополучие европейских государств построено в значительной степени, а часто исключительно, на тех ценностях, которые были украдены, и той крови, которая была пролита в теплых южных морях. В сравнении с европейскими пиратская экспедиция Степана Разина к персидским берегам, закончившаяся «купанием» в Волге пленной княжны, выглядит почти шалостью.

Удачные экспедиции португальцев к берегам Индии не могли оставить равнодушным ближайшего соседа – Испанию. Они, испанцы, также желали найти путь к восточным сокровищам. Но поскольку путь к ним проходил вокруг Африки и был под контролем португальцев, испанцы решили подойти к землям обетованным с запада. Надо отдать должное португальцам в этом вопросе, они в свое время также сделали попытку подойти к странам пряностей с запада. Попытка не удалась. Теперь ее предприняли испанцы.

В 1486 году Колумб, живший в Испании (по рождению – генуэзец), получил аудиенцию у королевы Изабеллы и предложил организовать экспедицию к берегам пряностей через Атлантику. Надо отметить его хорошую предварительную подготовку. Он изучил все записки Марко Поло, все доступные ему карты и даже совершил (по утверждению некоторых биографов Колумба) экспедицию в Исландию, где ознакомился с легендами викингов. Получив согласие и поддержку королевского дома, Колумб начал готовить экспедицию. Два корабля ему был обязан предоставить город Палос (он чем-то провинился перед короной). Третий корабль снарядил сам Колумб. В его снаряжении принял участие некий Мартин Пинсон, владелец верфей и моряк. (С его фамилией связывают прозвище одного из кораблей Колумба – «Пинта».)

Что же это были за корабли? Как уже говорилось, в XV веке наибольшее распространение получили каравеллы и их развитие – караки. Их принципиальное отличие от даже существовавших, а также тех, что строились в Северной Европе, была новая технология обшивки корпуса. Пояса обшивки каравелл и карак делались «встык» или «вгладь», то есть доски обшивки плотно подгонялись одна к другой своей узкой стороной. Такая обшивка, в отличие от обшивки «внакрой» (каждая доска обшивки ложилась с некоторым напуском на другую), обеспечивала заметно большую, при прочих равных условиях, скорость. В дальнейшем все корабли имели такую обшивку, что давало возможность их обшивать свинцом или медью, а также облегчало очистку корпуса от обрастаний.

В отношении класса кораблей Колумба в литературе встречаются разногласия. По-видимому, флагманский корабль Колумба «Ла Галега» (имя «Санта Мария» он получил позднее, кроме того, в записях самого Колумба имя «Санта Мария» не встречается) Колумб сам классифицировал как нао, но по сохранившимся отрывочным сведениям его можно причислить к караке. Остальные два корабля – «Санта Клара» (прозвище Нинья – детка, крошка) и «Пинта» (тоже прозвище – кружка) являлись каравеллами. Настоящее название «Пинты» осталось неизвестным. В литературе принято называть все три корабля каравеллами. Это были небольшие корабли. Точных размерений не сохранилось, но исследователи определяют водоизмещение «Санта Марии» (будем так называть этот корабль) в 230 т при длине всего 23 м. Вооружение этого корабля было значительным и включало 18 пушек. Из них четыре пушки калибром в 20 фунтов, шесть – в 12 фунтов и 8 шестифунтовых. Экипаж состоял из 90 человек. «Нинья» была существенно меньше. Ее длина была всего 20 м, а водоизмещение чуть больше 150 т. Что касается «Пинты», то это была совсем маленькая каравелла водоизмещением в 100 т при длине 17 м.

«Санта Мария» и «Пинта» несли прямые паруса на двух передних мачтах. На третьей мачте был косой парус. «Нинья» имела косые, латинские паруса. Однако на первой стоянке на Канарских островах ее парусное вооружение было заменено и стало аналогичным двум другим кораблям. Подобное вооружение наиболее подходило для океанского плавания, и впоследствии галионы, а затем линейные корабли и фрегаты несли исключительно прямые паруса. Все корабли Колумба отличались приличной скоростью, маневренностью и мореходностью, что и позволило им совершить благополучно плавание, без преувеличений, в неизвестность.

3 августа 1492 года корабли Колумба вышли из порта Палос и направились к Канарским островам. На островах они задержались на целый месяц, так как кроме замены парусов на «Нинье» был произведен и некоторый ремонт остальных кораблей. Только 6 сентября корабли вышли из Лас-Пальмаса и взяли курс на запад к неведомым берегам.

Переход продолжался уже более месяца, и настроение команд было не лучшим. Когда корабли вошли в Саргассово море, ветер стих, и обширные «поля» плавающих водорослей привели команду в ужас. Они казались им щупальцами страшных чудовищ, и что им уже не выбраться из их зеленого плена. Но вот появились птицы, затем стали попадаться ветви деревьев и всякий мусор, говоривший о близости земли. Наконец 12 октября 1492 года ночью с «Пинты» увидели землю и на рассвете подошли к острову (из группы Багамских островов). Колумб назвал его Сан-Сальвадор.

Так началось открытие неизвестных земель. Двигаясь вдоль цепочки Багамских островов, Колумб открывал (для себя, аборигенам они были давно известны) остров за островом. Колумб писал: «Эти острова зеленые и плодородные, воздух здесь приятен… много деревьев, которые весьма отличны от наших…» Но целью испанцев были не красоты новых земель. Их интересовало другое, и Колумб далее пишет: «Я иду далее только ради золота и пряностей…»

Затем, двигаясь на юг, Колумб открыл Кубу, но золота на ней почти не было. Следующий остров, Гаити, был уже много богаче золотом. Колумб назвал его Эспаньолой («маленькой Испанией»).

Охваченный жадностью капитан «Пинты» бросил экспедицию, надеясь самостоятельно заняться золотоискательством. Другим ударом для Колумба была потеря «Санта Марии» – она села на камни у восточного побережья Эспаньолы и погибла. С корабля успели снять все более или менее ценное, в том числе и пушки. Из обломков корабля был построен форт, названный Навидад («Рождество»). 30 добровольцев остались на острове, а «Нинья» отправилась в обратное плавание. На обратном пути они встретили «Пинту» и продолжили совместное плавание.

16 января обе каравеллы Колумба вернулись в Испанию. Рассказы Колумба произвели впечатление на королевский двор. Теперь от желающих участвовать в плавании не было отбоя, и Колумб стал готовиться к новой экспедиции.

Теперь в ее состав вошло уже 17 кораблей. Флагманом стала новая «Санта Мария», имеющая прозвище «Мария Галанте». Ушла в плавание и «Нинья». 25 сентября 1493 года экспедиция вышла из порта Кадис и взяла курс по традиции на Канарские острова, где взяла, помимо прочего, весьма специфический груз – огромных собак, обученных охоте на людей.

3 ноября 1493 года на горизонте показался берег неизвестного острова. Он получил название Гваделупа. Затем были открыты остров Доминика и цепочка Виргинских островов. Прибыв на Эспаньолу, Колумб узнал, что оставленные в форте испанцы были убиты за жестокость по отношению к местным жителям. Отношения с аборигенами окончательно испортили вновь прибывшие солдаты и колонисты. Они разбрелись по острову и стали грабить и убивать всех подряд. Индейцы им ответили тем же. Чтобы навсегда отбить охоту к сопротивлению, Колумб организовал карательную экспедицию, положившую начало массовому истреблению коренного населения Нового Света.

Всадники, а их индейцы боялись больше всего, огромные псы, наконец, огнестрельное оружие сделали свое дело. К этому можно добавить оспу и другие болезни, завезенные испанцами и ранее неизвестные аборигенам. Индейцы гибли без счета, немногие спасшиеся бежали в горы (куда можно убежать на острове?) и гибли от голода. «Цивилизация» острова дорого обошлась индейцам. В 1495 году, по свидетельству Барталомео Лас-Касаса, на Эспаньоле проживало (было обложено податями) более 1 млн человек. Через 20 лет их осталось менее 15 тысяч, а к середине XVI века не осталось ни одного.

За время второго путешествия Колумба было открыто двадцать крупных и множество, более сорока, мелких островов, но золота на них почти не было. Реноме Колумба было подорвано. И в третью экспедицию из шести кораблей людей уже надо было зазывать. Путь этой экспедиции пролегал южнее. Это позволило Колумбу помимо острова Тринидад открыть Южную Америку, вернее, ее северо-восточный берег. Но золота не нашли и здесь. Колумб был арестован и доставлен в кандалах в Испанию. Однако по приказанию королевы он был освобожден и даже отправлен в свою последнюю, четвертую экспедицию к берегам Нового Света. Она состояла всего из четырех кораблей, на которых находилось 150 человек.

На этот раз Колумб дошел до Центральной Америки. Открытый им мыс он назвал Гондурас. Последняя экспедиция закончилась плачевно. Корабли были довольно изношены и текли как решето. С трудом добравшись до Ямайки, Колумб послал за помощью в Испанию. Она пришла только через год. Наконец 7 ноября 1504 года Колумб в последний раз бросил якорь в порту Сан-Лукар в Андалузии. Поскольку четыре экспедиции не принесли много золота, Колумбом уже никто не интересовался, и он умер 20 мая 1506 года почти в забвении.

Однако вновь открытые земли Испания не забыла и не оставила в покое. В 1521 году Эрнан Кортес завоевал царство ацтеков, взяв их столицу, город Теночтитлан. В Мексике нашли наконец золото. Сам Кортес стал губернатором, а затем и генерал-капитаном Новой Испании – так теперь стала называться эта территория. Перед этим другой конкистадор («завоеватель») Васко Нуньес де Бальбоа пересек Панамский перешеек и первым увидел Тихий океан. Следом за ним Франсиско Писарро пошел дальше на юг, покорил и разрушил государство инков в Перу. Здесь испанцы нашли много серебра. Теперь желающих разбогатеть в Новом Свете стало «хоть отбавляй», а их надо было перевозить. Нужно было доставлять и множество товаров в новые колонии, а, главное, вывозить награбленные ценности. Для этого потребовались новые корабли. Новые принципиально. Такими кораблями стали галионы. Большие, более 1000 т водоизмещения, вооруженные 50-ю и более пушками, они никак не могли считаться крейсерами. Это были предшественники линейных парусных кораблей. Но они были маломаневренными и тихоходными. Тут и была их «ахиллесова пята».

За «золотыми» галионами началась настоящая охота. Англичане, французы и вообще всякий интернациональный сброд не могли спокойно смотреть на проплывающие мимо них сокровища. Как только по Европе разнесся слух: «Испанцы везут из Нового Света сказочные сокровища!», так желающие поживиться оказались тут как тут. Уже 1497 году один французский пират (имя его осталось неизвестным) заставил Колумба, возвращавшегося из третьего плавания, укрыться на Мадейре. Но о пиратах поговорим несколько позже. А теперь вернемся к поиску путей к азиатским берегам с запада.

Первым, кому это удалось сделать, стал Фернан Магеллан. С именем Магеллана связана некоторая загадка. Португалец по рождению, долго служивший в войсках Португалии на суше и на море, получивший офицерский чин в индийской компании под командованием д’Альбукерке, неожиданно перешел на службу испанской короне. Что послужило причиной? Недостаточное вознаграждение за службу и раны? (В Марокко, получив ранение ноги, он остался хромым до конца своих дней, и это обстоятельство, возможно, и стало причиной его гибели на Филиппинских островах.)

Что заставило его искать пути к островам Пряностей? Непонимание португальских властей – от добра добра не ищут. Путь вокруг Африки уже был достаточно освоен, и Португалия стала монополистом на рынке пряностей и благовоний. Может быть, благородное желание познать мир? Возможно, все эти причины имели место в той или иной пропорции. Так или иначе, Магеллан предложил Испании свои услуги в поисках новых путей к восточным сокровищам. Испанский король Карлос I заинтересовался предложением португальца. Новый Свет, открытый Колумбом, еще не принес желанных богатств. Еще не пришли времена Писарро и Кортеса, и желание подобраться с запада к берегам Азии было вполне понятным. Испания, как и вся Европа, жаждала пряностей и прочего, что приносило золото, золото, золото.

Поскольку папская булла от 4 мая 1493 года, разделив мир на две части, отдала восток Португалии, испанцам ничего не оставалось, как искать пути обогащения в западном направлении. Короче, экспедиция Магеллана при поддержке испанского двора стала реальностью, и к лету 1519 года на Севильском рейде уже стояло пять кораблей, готовых отплыть в неведомые дали.

Класс кораблей Магеллана точно не известен, но с большой уверенностью можно предположить, что это были каравеллы. У современного человека размеры этих кораблей вызывают и удивление, и уважение. Самым большим был «Сан-Антонио» вместительностью всего 120 т, следующим – «Тринидад» в 110 т. «Консепсьон» и «Виктория» имели вместительность около 90 т, и совсем маленький «Сант-Яго» – 70 т – водоизмещение речного трамвая. Вызывает невольное уважение отвага моряков, вышедших в океан не вдоль берегов и даже не поперек Атлантики, а в неведомое на столь малых кораблях.

Препятствия начались почти сразу после выхода в плавание. Это было скрытое, а затем и явное противодействие командиров кораблей – испанцев, не желавших подчиняться португальцу. Затем – прямое предательство и мятеж. Надо отдать должное Магеллану – мятеж был подавлен, можно сказать, мастерски. Но неприятности на этом не кончаются – погиб на рифах посланный на разведку «Сант-Яго». Наконец удача улыбнулась морякам – пролив, разделяющий Атлантику и неведомое Южное море, найден. Однако Магеллан получил еще один удар – его покинул вернувшийся в Европу «Сан-Антонио».

Однако впереди лежал новый неведомый морской простор, и его надо было пройти. Здесь Магеллану, можно сказать, повезло. Если в Атлантике и в проливе, впоследствии получившем название Магелланова, корабли испанцев выдержали множество бурь, то новое море их встретило приветливо. С легкой руки Магеллана оно было названо Тихим – Тихим океаном.

Корабли плывут двадцать, тридцать, сто дней. Океан безбрежен. Кончаются запасы воды и еды. Историограф Магеллана, Пигафетта, пишет: «Наконец, дабы не умереть с голоду, мы стали есть куски воловьей кожи, которою с целью предохранить канаты от перетирания, была обшита большая рея… Нам приходилось каждый кусок вывешивать за борт на четыре или пять дней, дабы хоть немного ее размягчить. Лишь после этого мы поджаривали ее на угольях и в таком виде поглощали».

Наконец, в марте 1521 года моряки увидели землю. На этом острове испанцы вошли в некоторый конфликт с аборигенами – те, не имея понятия о собственности и ее неприкосновенности, украли разные вещи с кораблей, в том числе и шлюпку. Высадившийся десант шлюпку вернул, заодно забрал все припасы из хижин туземцев, предварительно постреляв по ним из арбалетов и аркебуз.

17 марта впереди открылся еще остров, за ним второй. Это были Филиппинские острова. Эта новая испанская провинция дольше всех других, из открытых Колумбом и Кортесом, оставалась в руках метрополии. Путь в страну пряностей был открыт, но Магеллану не суждено было стать триумфатором – он погиб во время одной из междоусобных стычек туземцев. Пришлось бросить и два корабля – они пришли в ветхость, и только «Виктория», оправдав свое имя, вернулась в Испанию. Ее привел Делькано.

Из двухсот с лишним человек домой вернулось только восемнадцать. Однако что стоят жизни, если этот последний корабль доставил двадцать шесть тонн пряностей. Стоимость этого груза с лихвой окупила все затраты и гибель четырех кораблей. Испанцам в некотором смысле даже повезло в том, что они удачно прошли через воды, контролируемые португальцами (не считая эпизода у Зеленого Мыса, где в руках португальцев пришлось оставить несколько своих людей и, спешно подняв паруса, уйти в море). В этом плавании, к удивлению, не пригодились пушки (их на кораблях было больше шестидесяти), разве что – для салютов. Успеху экспедиция обязана хорошей ее подготовкой, в первую очередь кораблей. Небольшие каравеллы показали, что они вполне могут выдержать двух– и даже трехгодичное плавание. Это были на то время вполне приличные крейсерские корабли.

Итак, папа римский поделил мир на две части между своими любимыми государствами: Восток – Португалии, Запад – Испании. Это решение святейшего отца было мгновенно оспорено и отвергнуто Франциском I, королем Франции. Во французских портах стали снаряжать корабли для нападения на испанские галионы, желая получить и свою долю в «заморском пироге».

Испанские военные корабли, целые эскадры крейсировали у испанского побережья, прикрывая золотые караваны. Однако французские корабли отходили все дальше в океан, где их перехват был более затруднен. Надо отметить, что с этого времени трудно провести четкую границу между вольным пиратом, капером и рейдером. В зависимости от политической ситуации корабли и их капитаны переходили из одной категории в другую. Сути это не меняло – главное, захватить кус пожирнее, и французские корабли, распространяя свою деятельность все дальше к западу, наконец добрались до островов Карибского моря.

В 1555 году Жак де Сора совершил рейд на Гавану и ограбил город, положив тем самым начало кровавой борьбе в этом регионе. От французов не отстали и англичане. Самым знаменитым из них стал Френсис Дрейк. Однако прежде, чем рассказывать о «подвигах» Дрейка и других пиратов, следует ответить на вопрос – как удавалось отдельным кораблям или их небольшим группам успешно действовать против мощного испанского флота, против больших многопушечных галионов.

Дело в том, что пираты и каперы противопоставили большим вооруженным, но неповоротливым кораблям относительно небольшие, маневренные и быстроходные корабли. То есть корабли, обладающие полным набором крейсерских качеств. Кроме того, в дополнение основной тактике – абордажу, они грамотно присовокупили и пушки. Сочетание этих средств войны принесло немалый успех пиратству.

Пиратов было великое множество, но только один из них был по праву «великий», ибо сумел сочетать в себе организатора, путешественника, пирата и воина. Все эти достоинства Дрейка остались бы втуне, если бы он не располагал кораблями нужного качества.

Первым «делом» Дрейка, командовавшим кораблем «Юдифь», был бой в составе эскадры Хоукинса с испанской эскадрой у берегов Америки в 1567 году. Бой был проигран, но «Юдифь» сумела оторваться от противника. Что это было, бегство или подвиг – не ясно, но Дрейк наказания не понес. В 1572 году Дрейк реабилитировал себя, ограбив город Номбе де Диос. Но это были незначительные эпизоды. Славу удачливого пирата и путешественника ему принесло кругосветное путешествие. Сама кругосветка не была главной его целью. Идея заключалась в том, чтобы, обогнув Южную Америку, войдя в Тихий океан, беспрепятственно грабить испанские корабли, не имевшие там врагов и ходившие без охраны.

Эскадра Дрейка, насчитывающая пять маленьких суденышек с экипажем в сто шестьдесят четыре человека, вышла в море. Это был 1577 год. Самым большим флагманским кораблем Дрейка была «Золотая лань», кораблик длиной в 32 м, шириной в 7 м и водоизмещением всего в 100 т. Но на нем было двадцать шесть пушек 18– и 9-фунтового калибра. По своему типу «Золотая лань» числилась галионом. Но это только по названию, фактически это была так называемая северная каравелла, имевшая некоторые общие черты в архитектуре и парусным вооружением с галионом. Близкими по своей архитектуре были и остальные корабли Дрейка.

На островах Зеленого Мыса корабли запаслись водой и заодно прихватили два португальских корабля. В этом нападении главной добычей был не груз, а кормчий одного из кораблей – да Сильва. Дрейку было желательно иметь на своих кораблях хорошего лоцмана. Переход через Атлантику занял около двух месяцев, вот где и пригодился лоцман, поскольку ветра и течения на пути в Бразилию не были известны англичанам.

20 июля 1578 года корабли подошли к Магелланову проливу. Здесь история повторилась (это часто бывает в жизни, на море – в том числе). На эскадре возник заговор, но энергичный Дрейк его быстро ликвидировал. 7 сентября корабли прошли пролив, но Тихий океан встретил англичан штормом, и корабли были отнесены к югу. Корабли и люди шторм выдержали, а заодно открыли пролив, получивший в дальнейшем имя Дрейка. При движении на север у Магелланова пролива их настиг новый шторм, и в результате, «Золотая лань» осталась одна: «Мэригалд» погибла, а «Елизавета» вернулась в Англию.

5 декабря Дрейк открыл счет захваченным испанским кораблям. Это был галион «Капитан». Он был захвачен без единого выстрела: испанцы позволили людям Дрейка без препятствий высадиться на его борт и захватить корабль. Они никак не могли предположить, что вставший рядом с ними корабль – английский. Вообще в том пиратском рейде Дрейку удивительно везло. Он после первого удачного захвата испанского корабля пообещал своим людям, что не покинет воды, не собрав миллиона дукатов. И он обещание сдержал.

1 марта 1579 года с борта «Золотой лани» увидели парус. Чтобы ввести испанцев в заблуждение, Дрейк использовал водяной якорь – несколько пустых бочек на тросе так сократили скорость «Золотой лани», что испанский галион сам направился к ней, принимая пирата за испанское каботажное судно, возможно поврежденное. Дистанция сократилась до нескольких метров, и один залп пушек англичан решил судьбу испанского корабля. Галион оказался плавучей сокровищницей: четырнадцать сундуков с монетами и тысяча триста слитков серебра, восемьдесят фунтов золота, драгоценные камни и многое другое на сумму в четверть миллиона фунтов стерлингов составляли его груз.

17 июня 1579 года Дрейк подошел к Калифорнии и назвал открытую им землю «Новым Альбионом». Постояв некоторое время у этих берегов и произведя некоторый ремонт в основном по замене такелажа (на одном из испанских кораблей он захватил груз канатов), Дрейк пошел через Тихий океан на запад. 13 октября открылась земля. Это были Каролинские острова. Дальше путь лежал мимо островов пряностей, где хозяйничали португальцы. Недовольство португальцами было настолько сильным, что англичан встретили почти с распростертыми объятиями, впрочем, не бескорыстно. Их надеялись использовать в борьбе против Португалии.

Покинув гостеприимные острова, «Золотая лань» произвела перед переходом через Индийский океан необходимый ремонт. До сих пор удачное плавание могло и закончиться – 9 января 1580 года корабль налетел на риф. Однако и здесь англичанам повезло – изменился ветер и нагнал в пролив воду. «Лань» сумела сойти с рифа и даже не получила особых повреждений. После остановки на Яве Дрейк пошел напрямую через океан, теперь его главной задачей было дойти до Англии.

Наконец, 26 сентября 1580 года Дрейк, пробыв в плавании два года и десять с половиной месяцев, прибыл в Англию. Добыча Дрейка была огромна, его авторитет в морских делах стал непререкаемым. Королева Елизавета возвела его в рыцари и, когда возникла угроза испанского вторжения, доверила ему защиту британских берегов.

Ни кругосветное путешествие, и даже сказочная добыча на пиратском поприще, не принесли Дрейку столько славы, сколько он ее заслужил в войне с Испанией как адмирал регулярного британского флота. Война с Испанией началась с незначительного эпизода – захвата нескольких британских торговых судов. В ответ королева Елизавета приказала Дрейку, получившему к тому времени звание генерал-адмирала, собрать флот и наказать короля Филиппа II. Дрейк пригласил своих бывших соратников и, собрав флот из 21 корабля, совершил ряд успешных рейдов на испанские владения. В основном это были небольшие, но хорошо вооруженные пушками, быстроходные корабли.

Первый удар Дрейк нанес по испанскому порту Виго в 1585 году. Затем атаке подверглись острова Зеленого Мыса. После этого Дрейк перешел в Карибское море и с помощью десанта захватил город Санто-Доминго на Эспаньоле. В июле 1586 года корабли Дрейка пришли с крупной добычей в Плимут.

В ответ на рейд Дрейка испанцы стали готовить мощный флот с тем, чтобы нанести удар непосредственно по Англии. Планировалось собрать до 150 военных и множество транспортных кораблей и судов. Испанский флот собирался в Кадисе. В Англии, разумеется, знали об испанских планах, и в апреле 1587 года небольшая английская эскадра (около двадцати вымпелов), большинство кораблей которой составляли небольшие быстроходные корабли, нанесла внезапный удар по испанским кораблям.

К отражению атаки англичан испанский флот готов не был. Противодействие кораблям Дрейка оказали только несколько сторожевых галер. Рейд Дрейка был на редкость удачным. Было уничтожено около 30 кораблей и большие запасы продовольствия и снаряжения. Один галион, флагманский корабль маркиза Санта-Круц, был захвачен. Не понеся сколько-нибудь значительных потерь, Дрейк благополучно вернулся в Англию. Рейд Дрейка вынудил испанцев отложить поход на Англию на год.

Только весной 1588 года испанцы сумели собрать и снарядить новый флот. Он состоял из 130 кораблей и транспортов с 2400 пушками. На кораблях было около 30 000 солдат и матросов. Англичане тоже готовили свой флот, но основной упор делали на пушки, в отличие от испанцев, делавших ставку на абордаж.

Неудачи преследовали испанцев. Первые потери они понесли не от противника, а от природы. Несколько штормов, случившиеся один за другим, привели к тому, что почти треть испанских кораблей потеряли строй и шли самостоятельно, а некоторые и погибли. Английские разведочные корабли обнаружили «Непобедимую армаду», так ее называли в Испании, в 60 милях от Плимута. Испанский флот не атаковал часть английского флота в Плимуте и прошел далее на восток. Это была ошибка. Легкие корабли Дрейка, находящиеся вдобавок на ветре, атаковали испанский арьергард. Несколько кораблей было захвачено. Испанцы были вынуждены укрыться в Кале. Соединенные эскадры англичан атаковали испанский флот и наголову разбили его.

Следует упомянуть еще об одном виде оружия, с успехом примененном англичанами – брандеры. Брандер – небольшой корабль, груженный горючими веществами: смолой, стружкой и пр. Его поджигали и направляли на неприятельский флот. Брандеры – своеобразные предшественники миноносцев, где в качестве мины-торпеды использовался сам корабль.

На этом можно и закончить рассказ о флотоводце, путешественнике и пирате – Дрейке. Остается только добавить, что, будучи пиратом и человеком своего времени, он относился к своим жертвам (людям) более гуманно по сравнению с другими специалистами этой профессии.

Оригинальный памятник был поставлен Дрейку в немецком городе Оффенбурге. На нем он изображен с цветком картофеля в руке. На памятнике написано: «Сэру Френсису Дрейку, распространившему картофель в Европе. Миллионы земледельцев мира благословляют его бессмертную память. Это помощь беднякам, бесценный дар Божий, облегчающий горькую нужду». Вот так, ни более ни менее. Ни один пират в мире не удостаивался подобной эпитафии. Впрочем, никто из них и не заслуживал доброго слова потомков.

Достаточно вспомнить хотя бы пирата по фамилии Олоне. Об одном эпизоде подробно рассказывает уже ранее упоминавшийся историограф пиратов Эксмелин. А дело было так. Пираты Олоне на двух барках вошли в устье реки, чтобы запастись водой. От индейцев они узнали о возможном скором прибытии испанского корабля. Действительно, испанец скоро появился и, ничего не подозревая, вошел в устье той же реки. Мангровые заросли надежно прикрывали и пиратов, и добычу. Дождавшись ночи, пираты атаковали и взяли испанский корабль на абордаж. Олоне приказал добить раненых и побросать их в море, а остальных запереть в трюме. Впрочем, их судьба была не легче. На рассвете пират приказал выходить пленным по одному, и как только голова несчастного показывалась в люке, Олоне «ударом сабли отсекал ее. После каждого удара он слизывал кровь с клинка, комментируя разницу во вкусе». В своей кровожадности Олоне был не одинок. Впрочем, и в новые времена, в период мировых войн поступали с пленными не менее жестоко, разве что не слизывали кровь с сабли. (Есть сведения, что японцы во время Второй мировой войны поедали печень своих пленных врагов.) А что касается уничтожения кораблей, то их топили со всеми потрохами, нимало не заботясь о судьбе команд. Вдобавок весьма часто расстреливали спасавшихся моряков из пулемета. Так что в вопросах гуманизма современность далеко не ушла от Средневековья.

Рассказывая о пиратах, невозможно обойти молчанием такую личность как Морган. Ни один пират не послужил прототипом такого количества романов и кинофильмов, как Морган. Он был самым знаменитым антильским пиратом и самым удачливым. «Карибское море – “закрытое море!”» – объявили испанцы. Англичане, французы и голландцы с этим не согласились. Началась отчаянная грызня из-за добычи. В ней активно приняли участие и пираты, впрочем, часто выступавшие под флагом своих держав, став, таким образом, каперами.

Генри Морган сравнительно быстро выдвинулся среди пиратского братства и был провозглашен ими «адмиралом». Одним из наиболее дерзких рейдов Моргана был захват испанского города Порто-Белло. В этой операции Морган не ушел далеко от Олоне. При штурме монастыря он впереди своих пиратов пустил испанских монахинь. Сколько было убито женщин – неизвестно, но монастырь был взят, а его защитники перебиты.

В 1669 году Морган во главе эскадры из восьми кораблей (это были небольшие быстроходные корабли, и самый крупный из них имел всего 14 пушек) напал на город Маракайбо. Город был захвачен и ограблен, но сам пират оказался в ловушке. Выход из озера Маракайбо заблокировала испанская эскадра из трех кораблей с общим числом пушек в 90 стволов. Используя брандер, Морган поджег флагманский корабль испанцев, второй был взят на абордаж, и третий сожгли сами испанцы, посчитав, что их дело все равно проиграно. Далее обманным маневром, имитируя атаку с суши, он сумел вырваться в море.

В награду за свои подвиги Морган был пожалован королем Карлом II в рыцари и назначен вице-губернатором Ямайки. На этом поприще он прославился тем, что вел успешную борьбу со своими большими товарищами-пиратами и повесил кое-кого из них. С этого момента деятельность пиратов в Карибском море пошла на убыль и скоро совсем захирела – им пришлось искать другой регион для своего промысла.

История пиратства в Карибском море рассчитывает три столетия. В 1543 году французские и английские пираты ограбили Картахену, а в 1853 году умер последний пират, прославившийся своими подвигами в Мексиканском заливе, Жан Лафит. Пиратство в его первозданном виде ушло в прошлое однако в ряде случаев, оно продолжалось, но уже в новом качестве.

Уничтожив коренное население, не желавшее становиться рабами, колонизаторы, в первую очередь Антильских островов, а затем и Северной Америки, стали нуждаться в рабочей силе. На Атлантическом океане пышным цветом расцвела работорговля. Африканские вожди за погремушки и «огненную воду» продавали захваченных в плен представителей соседних племен, а за неимением таковых и своих подданных. Их перевозили в Новый Свет (он часто становился для многих рабов из-за жутких условий транспортировки «тем светом») и отправляли тех, кто выжил, на плантации. Этот промысел стал весьма прибыльным.

В 1713 году Англия получила исключительное право на торговлю людьми с испанскими владениями в Америке. Благосостояние многих семей в Англии, существующих до сих пор, основано на работорговле. Центром невольничьего флота (до 150 судов) стал Ливерпуль. Так продолжалось до начала XIX века. Особенно сильный спрос на рабов возник в 1793 году и был связан с появлением обширных плантаций хлопка в южных штатах.

Отношение к работорговле в северных штатах было иным. С 1808 года работорговля считалась там преступлением и наказывалась. В 1830 году Англия объявила работорговлю вне закона. Правда, основной причиной была не гуманность по отношению к рабам, а желание «прищемить» американского конкурента. Тем не менее с 1845 года работорговля стала считаться пиратством со всеми последующими выводами – пойманных с поличным вешали без суда и следствия. Впрочем, это удавалось довольно редко. Работорговцы при появлении патрульного корабля успевали выбросить все следы преступления вместе с неграми. Тем не менее на борьбу с ними многие страны, и Россия в том числе направляли свои парусные, а затем и парусно-паровые корветы для пресечения этого промысла.

Эпоха пиратства принесла неисчислимые страдания и смерть многим людям. Погоня за пряностями и золотом привела к исчезновению целых народов. Однако и то, и другое не могло бы существовать, не будь у человечества достаточно совершенных на тот момент пусть небольших, но мореходных крейсерских кораблей.

Эти корабли послужили человечеству и в дальнейшем, уже в более относительно цивилизованную эпоху. Они послужили, будучи военными кораблями, мирным целям. Мир к тому времени был уже практически поделен между великими державами – осталось только познать его. Впрочем, новое поколение исследователей не брезговало вновь открытые земли «добровольно» или не очень принимать под эгиду своих государств.

Теперь на смену каравеллам и каракам пришли фрегаты, корветы, шлюпы и бриги. Это были новые корабли крейсерского назначения. Естественно, это произошло не сразу, и первые плавания совершались еще на кораблях старых классов.

Следующее кругосветное плавание после Дрейка совершил английский мореплаватель Кавендиш. Свою деятельность он начал как рейдер (находился на службе в английском военном флоте) у берегов Северной Америки. Затем он повторил кругосветное плавание по маршруту Дрейка. Его экспедиция на трех кораблях вышла из Плимута в июле 1586 года. Эскадра успешно прошла Атлантикой и вышла Магеллановым проливом в Тихий океан, где Кавендиш захватил несколько испанских кораблей. Затем он пересек Тихий океан, побывал на Марианских, Филиппинских и Молуккских островах. От Явы он направился через Индийский океан в Атлантику (открыл для Англии – португальцы уже знали об этом – остров Св. Елены) и через два года с небольшим вернулся в Англию.

Экспедиция потеряла два корабля и около 80 членов экипажа, но особых успехов в исследовании мира не дала. Во время второй попытки совершить кругосветное плавание Кавендиш умер, и экспедиция закончилась провалом.

Следующие кругосветные плавания совершила в 1598–1601 годах полуторговая-полупиратская экспедиция Ван Норта. Следом за ним вокруг света обошли Я. Лемер, У. Дампир (сделал крупные открытия в Океании у берегов Австралии), А. Роггевен (в 1722 году открыл остров Пасхи, ряд островов в архипелагах Туамоту и Самоа), С. Уоллис и де Бугенвиль (открыл ряд островов в архипелаге Соломоновых).

Кругосветные плавания той эпохи были почти всегда связаны с открытием и присоединением открытого к метрополии. Даже экспедиция Джеймса Кука, направленная в южное полушарие для наблюдения прохождения Венеры по диску Солнца, должна была включать в состав все открытые земли в собственность британской короны. В 1768 году он отправился в свое первое кругосветное путешествие на корабле «Индевор». Во время своего плавания Кук открыл острова, названные им островами Общества, исследовал Новую Зеландию, восточные берега Австралии и открыл Большой Барьерный риф. Затем, пройдя вокруг Африки, он вернулся в Англию в 1771 году.

Второе кругосветное путешествие он совершил в период с 1772 по 1775 год. Целью экспедиции был поиск Южного материка. В 1773 году корабль Кука «Резольюшн» впервые пересек Южный полярный круг, но до Антарктиды не дошел.

За время этого плавания было сделано множество открытий: два атолла в архипелаге Туамоту, атолл Херви, остров Палмерстон, Новые Гебриды, Новая Каледония, острова Норфолк, Южная Георгия и Южные Сандвичевы. Это было наиболее результативное плавание с точки зрения познания Земли за весь XVIII век. Немногим менее результативным было и третье кругосветное путешествие Кука. В 1776 году на кораблях «Резольюшн» и «Дискавери» он отправился в свое последнее плавание. («Дискавери» – небольшой в 300 т шлюп, «Резольюшн» – переоборудованный транспорт в 462 т.) За время экспедиции были открыты: три атолла в группе островов Кука, острова Хаапай, Тибуян и Рождества. В 1778 году Кук открыл Гавайские острова, после чего исследовал западное побережье Северной Америки. На следующий год знаменитый путешественник был убит аборигенами на открытых им Гавайских островах.

Русские мореплаватели также внесли свою лепту в исследование мира. В отличие от многих они не стремились к приобретению новых земель, да и не нужны были южные острова и атоллы России. Об этих плаваниях можно уверенно сказать – они были бескорыстны.

Первая русская кругосветная экспедиция была осуществлена Ф. Крузенштерном и О. Лисянским на шлюпах «Надежда» и «Нева» в 1803–1806 годах. («Надежда» – трехмачтовый шлюп водоизмещением в 430 т, вооруженный 16 пушками, экипаж – 58 человек. «Нева» – шлюп, водоизмещением в 370 т, 14 орудий, экипаж – 47 человек.) Эти корабли шли под военным флагом, но принадлежали Русско-Американской компании и совершали коммерческий рейс с целью доставки грузов на Камчатку и первого русского посольства в Японию во главе с Н. Рязановым. Корабли из Балтики вышли в Атлантику, обошли Америку вокруг мыса Горн и прибыли на Камчатку. Затем они посетили Сахалин и Курильские острова, и снова Камчатку, откуда через Индийский океан вернулись 7 августа 1806 года на родину. За время путешествия были описаны берега Сахалина, Хоккайдо и ряд других географических районов.

В первой половине XIX века русские мореплаватели совершили еще ряд кругосветных плаваний. В 1813–1816 годах плавание вокруг света на шлюпе «Суворов» (водоизмещение в 300 т, вооружение – 14 пушек, экипаж – 31 человек) совершил М. Лазарев.

В 1815 году под командованием О. Коцебу на бриге «Рюрик» было совершено еще одно кругосветное плавание. «Рюрик» был совсем небольшим, всего в 180 т водоизмещения, кораблем, но имел несколько пушек и команду в 32 человека. Его путь лежал вокруг мыса Доброй Надежды через Индийский океан в Русскую Америку. Дополнительной задачей экспедиции было исследование Северного морского пути. Корабль прошел Берингов пролив и несколько продвинулся в восточном направлении вдоль берегов Аляски. Сквозное плавание, естественно, было невозможным, и корабль вокруг мыса Горн вернулся на Балтику.

Затем были кругосветные плавания В. Головина на шлюпе «Диана» в 1807–1809 годах и транспорте «Камчатка» в 1817–1819 годах. В 1819–1822 годы кругосветное плавание совершили шлюпы «Открытие» и «Благонамеренность» под командованием И. Васильева и Г. Шишмарева, а в 1823–1826 годы О. Коцебу на шлюпе «Предприятие» обошел вокруг света второй раз.

За время этих плаваний были открыты острова и атоллы, получившие русские названия. Однако главным результатом кругосветных плаваний русских кораблей было открытие Антарктиды Ф. Беллинсгаузеном и М. Лазаревым за время плавания на шлюпах «Восток» и «Мирный» в 1819–1821 годах. Кроме Антарктиды за время экспедиции было открыто также несколько островов (о. Петра I и др.).

Следует обратить внимание на класс кораблей, на которых совершались эти путешествия. В основном это были шлюпы, уменьшенные копии корветов. Этот класс военных кораблей оказался удивительно подходящим для научных экспедиций, а также достойным преемником каравелл и карак эпохи Великих географических открытий XV–XVI веков.

Эпоха познания мира, начиная с XV по XIX век, неразрывно связана с кораблями крейсерского класса. В судьбе этих кораблей связалось самое мрачное и жестокое – пиратство, уничтожение народов, работорговля и самое благородное – познание мира, в котором мы живем. Впрочем, сами корабли в этом вины не несут, но славу и благодарность потомков заслуживают.

В заключение следует сказать несколько слов совсем о другом регионе Земли, о Русском Севере. Его тоже исследовали и осваивали. Множество известных и неизвестных русских моряков и рыбаков задолго до европейцев заселили берега Белого и Баренцева морей. Великая Северная экспедиция, спланированная Петром I, обследовала огромное пространство от Белого моря до Тихого океана. Имена первопроходцев остались на географических картах – С. Челюскин, В. Прончищев, Д. и Х. Лаптевы, В. Беринг и множество других. Читатель спросит – при чем тут эти исследователи, ведь книга о крейсерах? Да, русские корабли осваивали Север и Восток на мирных кораблях. Разумеется, они имели оружие, а корабли Беринга и пушки, но оружие редко применялось, если применялось вообще. И это не «квасной патриотизм». Все малые народы, населяющие и по сей день Россию, живы и сохранили свою национальность и культуру. А где инки, ацтеки, навахо и другие малые и большие народы в тех землях, где прошли пираты и колонизаторы?

И чтобы не быть голословным, приведу одну цитату из инструкции сибирского губернатора Соймонова сотнику Ивану Черному и старшине Никите Чикину: «При следовании на дальние острова и обратно… описывать величину их, ширину проливов, какие на островах звери… наведываться про золотую и серебряную руду и жемчуг…» «Ну и что?» – скажет читатель, то же самое: «золото, золото и мягкая рухлядь». Чем лучше русские? Однако читаем дальше: «…обид, налогов, грабежа… и блудного насильства не оказывать, ожидая за ревность высочайшей милости и награждения», и далее: «…айнов уговаривать в подданство, не оказывая при этом не только делом, но и знаком грубых поступков и озлобления, но привет и ласку».

Интересно решение по докладу купца Лебедева – Ласточкина (1779 г.) – «…курильцев оставить свободными и никакого сбора с них не требовать, да и впредь обитающих там народов к тому не принуждать, но стараться дружелюбным обхождением и ласковостью, для чаяния выгод в промыслах и торговле, продолжать заведенное с ними знакомство… Но чтобы ни под каким видом, ни от кого тем народам притеснения и ограничения делаемо не было, то подтвердить о том накрепко… чтобы тех народов ничем не утеснять…» При такой политике на государственном уровне для освоения, присоединения и заселения вновь открытых земель галионы с пушками и солдаты с ружьями были ни к чему. Рабами не торговали русские люди!

Глава 3. Фрегаты, корветы и бриги

XVII–XVIII века ознаменовались многочисленными войнами между Англией, Голландией, Францией и Испанией. В те времена на морях царили, пришедшие на смену галионам линейные корабли. Так они стали называться после введения сформулированной Павлом Гостом линейной тактики боя. Эскадры противников выстраивались в линии друг против друга, и исход дела решали пушки – их число и умение ими пользоваться. Если посмотреть описание боев той эпохи, то везде приводится число линейных кораблей, а о кораблях других кланов упоминается только вскользь. Например, в описании 2-й англо-голландской войны можно встретить следующее: «…каждая эскадра выделила для разведки по три фрегата… несколько фрегатов… следовало иметь для спасения утопающих» – и только. Читаем далее. Рюйтер «…выслал на разведку четыре фрегата…» Такова была роль фрегатов в то время, и это несмотря на то что количественно они составляли значительную часть флота. Например, в бою между английской эскадрой Рюйтера в составе голландского флота наравне с линейными кораблями числом в 53 вымпела входило 12 фрегатов. Однако результаты боев всегда оценивались числом потерянных линейных кораблей. Это не значит, что фрегаты находились в таком уж забвении – просто они были на вторых ролях, когда государство, оказываясь в финансовом затруднении, на «прикол» ставило линейные корабли, а фрегаты оставались в строю (так поступил, например, английский король Карл II).

Однако с середины XVIII века роль фрегатов постепенно повышалась, и они стали играть более заметную роль как при выполнении своих основных функций – разведки и крейсерства на коммуникациях, так и в боях совместно с линейными кораблями.

Во второй половине XVII века появилась первая классификация кораблей. Она основывалась на водоизмещении корабля и количестве пушек. К первым трем рангам относились линейные корабли, имеющие водоизмещение от 800 до 1800 т при числе пушек от 60 до 100 (иногда и больше), расположенных на трех палубах (деках) – корабли 1-го ранга или на двух палубах – 2-го и 3-го рангов. Корабли 4-го и 5-го рангов считались фрегатами и имели водоизмещение до 800 т. Их пушки располагались на одной или двух деках, а их число не превышало 50 стволов. К кораблям 6-го ранга относились более мелкие корабли – корветы и бриги. Число пушек, расположенных на открытой палубе, у них не превышало 35 стволов. В дальнейшем классификация неоднократно изменялась, например, фрегаты должны были иметь артиллерию исключительно в двух палубах. Общим для линейных кораблей, фрегатов и корветов было их парусное, прямое на трех мачтах, вооружение. Бриги имели две мачты с прямым вооружением. Фрегаты, корветы и бриги были наиболее распространенными крейсерскими кораблями, начиная с середины XVII века до середины XIX века.

Если англичан можно считать создателями линейных кораблей, то родиной фрегатов можно считать Францию и ее министра финансов Кольбера. Этот деятельный министр поручил своим кораблестроителям создать такой корабль, который мог с успехом противостоять английским кораблям, быть быстроходным и маневренным. (Находящиеся на вооружении всех великих держав того времени линейные корабли, несмотря на мощное вооружение, были неманевренны, тихоходны и черпали воду портами нижней палубы при свежем ветре.) Эта задача французам вполне удалась. За счет облегчения конструкции корабли получили меньшую осадку и, соответственно, большую скорость. Увеличивать скорость за счет уменьшения ширины было опасно (достаточно вспомнить известную историю шведского корабля «Ваза», затонувшего при первом пробном плавании практически в своей гавани). Остойчивость фрегатов была также повышена за счет уменьшения, а затем и ликвидации кормовой надстройки.

Рассказывая о фрегатах, надо сделать маленькое отступление. В нашем повествовании мы будем касаться только фрегатов крейсерского назначения. Дело в том, что корабли, именуемые фрегатами, появились еще в XIII веке и представляли собой парусно-гребные посыльные суда малого водоизмещения. Они имели одну мачту и 4–5 пар весел и состояли при галерах в качестве вспомогательных кораблей.

Существовал еще класс парусно-гребных фрегатов. Эти корабли имели фрегатское парусное вооружение и до 18 пар весел. Число пушек на них доходило до 38 стволов. Однако это были прибрежные корабли для действия в узостях и шхерах. Свое распространение они получили во второй половине XVIII века в составе флотов России и Швеции. Поскольку в книге разговор идет о крейсерских кораблях, то эти два класса рассматриваться не будут.

Появившиеся в составе флотов в XVIII веке корветы представляли уменьшенную копию фрегата. Отличием их было то, что пушки располагались на корветах только на верхней палубе. Корветы отличались быстроходностью и предназначались для разведки. Нашли они также применение в качестве научно-исследовательских кораблей. Наиболее известным на этом поприще стал английский корвет «Бигль», совершивший в 1831–1836 годах кругосветное плавание с участием Ч. Дарвина. Результатом этого плавания стала его теория о происхождении видов.

Самым маленьким из парусных крейсерских кораблей (рассматриваемых в этой книге) были бриги. Они появились в XVII веке и использовались как торговые и военные суда до середины XIX века. В начале их водоизмещение не превышало 300 т, но затем возросло до 800 т. Наиболее крупные военные бриги имели до 28 пушек. Кроме перечисленных, в разное время в качестве крейсерских были корабли и других классов: бригантины, шхуны, шнявы и др. Но «нельзя объять необъятное», – сказал Козьма Прутков, и он был прав. Более того, даже внутри одного класса, скажем фрегатов, невозможно упомянуть все более или менее известные корабли и боевые столкновения, в которых они участвовали. Поэтому ограничимся рассказом о наиболее известных крейсерских кораблях – фрегатах, корветах и бригах только русского флота. Это, по-видимому, правильно – если невозможно рассказать обо всех, то ограничимся русскими кораблями, – все-таки книга пишется для отечественного читателя.

Итак, начнем с фрегатов. Начиная с петровских времен и до Крымской войны в состав русского флота вошло 294 парусных фрегата. Кроме них в составе флота состояло 14 трофейных, захваченных в боях. Точное число состоявших в составе русского флота корветов и бригов неизвестно, но их было также немало. Поэтому, рассказывая об этих кораблях в хронологическом порядке, коснемся наиболее знаменитых и отличившихся.

История крейсерских операций русского флота уходит в эпоху Ивана Грозного. Если быть точным, то собственно русским его назвать нельзя – это была каперская флотилия под начальством датчанина Карстена Роде, созданная для борьбы на коммуникациях Польши.

Вначале у Роде был всего один корабль, но после захвата ряда польских судов его флотилия увеличилась до шести вымпелов. Россия не имела собственного порта, и каперы базировались в Дании и острове Борнгольм. Флотилия просуществовала всего несколько месяцев, успев захватить за это время 17 судов. Под давлением Польши и Швеции датский король был вынужден ликвидировать флотилию и конфисковать ее корабли, а Роде был арестован. В целом это был незначительный эпизод в истории русского флота.

Второй раз русские корабли появились на Балтике во время Северной войны 1700–1721 годов. Война началась неудачно для России – 19 ноября 1701 года армия Петра I понесла жестокое поражение под Нарвой, но положение скоро исправилось, и Россия нанесла шведам ряд чувствительных ударов на суше и море и получила долгожданный выход на Балтику.

Первые морские операции были удачными для русских, но носили или оборонительный характер, или были прибрежными, где главным средством боя был абордаж. Поскольку разговор идет о крейсерских операциях, то первой можно считать удачный переход трех фрегатов («Святой Павел», «Святой Петр» и «Святой Илия») из Архангельска в Данию. По пути они захватили два шведских транспорта.

4 сентября 1711 года два шведских фрегата пришли в Ригу. «Святой Илия» по пути погиб на рифах. Бой у Гангута 27 июля 1714 года окончился победой русских галер, но среди захваченных шведских кораблей был один фрегат «Элефант». Но и этот бой не был по-настоящему морским – он, как и более ранние столкновения, представлял серию абордажей.

Первым настоящим морским боем русского и шведского флотов было сражение у острова Эзель 24 мая 1719 года, закончившееся взятием трех шведских кораблей. Следующим значительным сражением был бой русских галер под командованием Голицина у Гренгама 27 июля 1720 года. Воспользовавшись оплошностью шведов, вошедших в узости вслед за отступившими русскими галерами и потерявшими возможность маневрировать, русские галеры перешли в контратаку и захватили четыре фрегата в абордажной схватке.

Крейсерские операции на коммуникациях шведов, проводимые отрядами русских кораблей, были достаточно успешными. Так, с апреля по ноябрь 1718 года отряд из пяти русских крейсерских кораблей под командованием капитан-командора Фангофта и другой отряд из трех кораблей под командованием капитана Вильбоа захватили в общей сложности 32 торговых судна и 4 небольших военных корабля. Война со Швецией 1741–1743 годов и Семилетняя война 1756–1762 годов не имела сколько-нибудь значительных крейсерских операций. Иное дело Русско-турецкая война 1768–1774 годов, ибо все морские операции той войны можно с полным основанием отнести к крейсерским, даже если в них принимали участие и линейные корабли.

18 июля 1769 года из Кронштадта вышла первая русская эскадра под командованием адмирала Г. Спиридова и направилась в Средиземное море. В состав эскадры вошли 7 линейных кораблей, всего один фрегат и несколько малых кораблей и судов.

Целью экспедиции было нанесение удара с тыла по турецким коммуникациям и отвлечение сил с главного театра военных действий. Кроме того, присутствие русских кораблей в Архипелаге оказывало кроме военной и политическую поддержку грекам, боровшимся за свою независимость. С помощью русских греки смогли вооружить множество небольших судов, усилить крейсерский состав объединенного флота и тем самым способствовать прекращению подвоза продовольствия и снабжения из Египта и Сирии в Стамбул.

Вслед за первой эскадрой 9 октября вышла вторая в составе 3 линейных кораблей, двух фрегатов и нескольких транспортов под командованием Эльфинстона. Европейские морские авторитеты отнеслись с определенным скепсисом к экспедиции и указывали на не вполне благополучное состояние русских кораблей, на отсутствие пунктов базирования, на незнакомство с театром боевых действий и предрекали провал мероприятия. Вопреки им Вольтер посчитал экспедицию замечательной, сравнивая ее с великими военными операциями прошлых веков, и он оказался прав.

Боевая деятельность русского флота в Средиземном море началась с захвата ряда пунктов на побережье с тем, чтобы иметь необходимые базы для ремонта и снабжения кораблей. Наиболее значительным было взятие 10 апреля 1770 года турецкой крепости Наварин бригадиром морской артиллерии Ганнибалом.

24 июня 1770 года в Хиосском проливе произошло сражение между русским и турецким флотами. В составе русского флота было 9 линейных кораблей, 3 фрегата и несколько малых кораблей. Турецкий флот насчитывал 16 линейных кораблей, 6 фрегатов и более пятидесяти других, в основном малых кораблей. Этот бой был в основном боем линейных кораблей, а фрегаты и малые корабли в нем особой роли не играли. В результате боя стороны потеряли по одному линейному кораблю, после чего турки отступили в Чесменскую бухту. В ночь на 26 июня турецкий флот был обстрелян русскими кораблями и с помощью брандеров полностью уничтожен. В плен русским достался один из линейных кораблей и несколько малых судов. По выражению адмирала Спиридова, русский флот «стал во всем Архипелаге господствующим».

Это была первая и самая громкая победа русского флота в Средиземном море. Следующая – произошла 28 октября 1772 года в Патрасском заливе. Этот бой с полным правом можно считать боем крейсерских кораблей. Русский отряд капитана 1-го ранга Коняева в составе двух линейных кораблей, двух фрегатов и трех малых кораблей перехватил турецкий отряд из восьми фрегатов и четырнадцати шебек. Этот отряд турецких кораблей был сформирован для борьбы с русскими и греческими крейсерскими кораблями, но сам стал добычей русской крейсерской эскадры. Обнаружив русский отряд, турецкие корабли подошли ближе к берегу под защиту пушек крепости Лепанто. Однако это им не помогло, и турецкая эскадра была уничтожена – погибло восемь фрегатов и восемь шебек.

В течение всей войны русские корабли всех классов проводили постоянные операции на коммуникациях противника. Так, 17 июня 1771 года эскадра адмирала Спиридова из пяти линейных кораблей и девяти фрегатов блокировала Дарданеллы. 1 августа другая эскадра под общим командованием графа А. Орлова в составе семи линейных кораблей, шести фрегатов и нескольких малых кораблей вышла для операций вдоль греческих (от Дарданелл и южнее) и турецких берегов. За этот рейд было уничтожено множество небольших транспортов, стремящихся прорвать русскую блокаду. Кроме судов были уничтожены и запасы продовольствия на береговых складах. Хорошо действовали на коммуникациях турок и отдельные крейсерские корабли.

28 февраля 1772 года фрегат «Святой Павел» захватил у острова Родос турецкий сторожевой корабль. Несколько позже другой фрегат «Слава» в заливе Лагос захватил три и уничтожил шесть турецких транспортов. За время с 8 по 16 июня отряд легких русских кораблей уничтожил у Бейрута десять турецких кораблей, а высадившийся десант взял крепость и наложил на город контрибуцию. 21 октября фрегат «Святой Павел» у берегов Египта уничтожил два турецких фрегата и захватил несколько небольших транспортных судов, а на следующий день еще посыльное судно вместе с главнокомандующим турецкими войсками в Египте – Селим-беем.

Удачные операции крейсеров продолжались до конца войны и полностью оправдали затраты на посылку в Средиземное море балтийских кораблей. Всего за пять лет войны с Балтики было отправлено двадцать линейных кораблей, шесть фрегатов и значительное число легких кораблей и транспортов. Кроме этого, в состав русского флота за счет купленных вошло еще тринадцать фрегатов и ряд мелких судов. Трофеями русского флота стали один линейный корабль, восемь фрегатов и более двадцати малых кораблей. Потери русского флота были незначительны. Один корабль («Евстафий») погиб в бою и три других по навигационным причинам.

Экспедицию русских кораблей в Средиземное море можно считать одной из наиболее удачных в истории войн на море, которая была направлена на блокаду неприятельского побережья, и столь успешно и с минимальными потерями осуществлена.

Прошло 13 лет, нападением турецких кораблей на русский фрегат «Скорый» и бот «Битюг» началась новая русско-турецкая война. Эту войну по месту участия в ней кораблей можно разделить на три района. Наибольшие потери турки понесли, как ни странно, в лимане у Очакова, а не в море. Сражение под Очаковым не является крейсерской операцией, но все же заслуживает того, чтобы о ней сказать несколько слов.

Первый из серии боев под Очаковым состоялся 7 июня 1788 года, когда турецкий флот атаковал русскую гребную флотилию контр-адмирала Нассау-Зигена. Несмотря на подавляющее преимущество (в состав турецкого флота помимо гребных кораблей входило четыре линейных корабля и шесть фрегатов), русская гребная флотилия отбила атаку. Турки отступили, потеряв три небольших судна.

17 июня русская флотилия из семнадцати гребных судов атаковала турецкий флот из десяти линейных кораблей, шести фрегатов и множества мелких кораблей. Атаку поддержала русская парусная эскадра под командованием П. Джонса (три линейных корабля и пять фрегатов). Турки потеряли два линейных корабля. Наконец 18 июня турецкому флоту под Очаковым был нанесен решительный удар. Операцией командовал адмирал Н. Мордвинов. Гребная флотилия Нассау-Зигена атаковала турецкий флот и после четырехчасового боя полностью уничтожила его. Турки потеряли пять линейных кораблей, два фрегата и несколько небольших кораблей. Один линейный корабль был захвачен. Потери турок составляли до 6000 человек, потери русских – всего 18 убитых и 67 раненых. Это была самая результативная победа русского флота в той войне, к сожалению, мало освещенная, а часто и искаженная, в истории нашего флота.

Операции на Черном море между флотами России и Турции отличаются от предыдущих морских сражений возросшей ролью фрегатов. Этому были свои причины. Если Турция к началу войны уже располагала достаточным по числу линейным флотом, то России его приходилось создавать уже в ходе войны.

Фрегаты, как более малые корабли, требовали меньшего времени для постройки. Кроме того, русские линейные корабли, построенные наспех из сырого дерева, не обшитые медью и имеющие льняные, более тяжелые паруса в отличие от турецких – хлопчатобумажных, обладали меньшей скоростью. Поэтому роль фрегатов более быстроходных, чем линейные корабли, была значительной.

В первом бою 3 июля 1788 года у Фидониси в составе русского флота было всего два линейных корабля и десять фрегатов. Турки выставили против них семнадцать линейных кораблей и восемь фрегатов, не считая мелких кораблей. Тем не менее русские корабли под командованием контр-адмирала М. Войновича нанесли противнику чувствительное поражение. Основную роль в бою сыграл авангард под командованием Ф. Ушакова. Несмотря на небольшие потери (турки потеряли всего одно небольшое судно), турки вышли из боя и, пользуясь преимуществом в скорости, оторвались от русской эскадры.

Следующее сражение состоялось 8 июля 1790 года у Керченского пролива. Турецкий флот пытался осуществить десантную операцию в Крым. Бой закончился отражением турецкого флота и большими потерями в личном составе и десантных войсках, хотя существенных потерь в кораблях турки не понесли.

Следующее сражение, произошедшее 28–29 августа у Тендры, было более результативным. Турки потеряли два линейных корабля потопленными, один был захвачен. Кроме того, было захвачено еще семь мелких судов.

С ростом числа линейных кораблей роль фрегатов в бою в составе линейного флота сократилась, и в сражении 31 июля 1791 года у Калиакрии в составе русской эскадры было шестнадцать линейных кораблей и только два фрегата. Турки понесли поражение и отступили. Одной из заслуг Ф. Ушакова в этих боях, особенно в сражении в Керченском проливе, было грамотное использование крейсерских свойств фрегатов. Используя быстроходность этих кораблей, он создал из них резерв, предназначенный для нанесения решающего удара в наиболее важном месте, в первую очередь по неприятельскому флагману. Этот прием использовался и в дальнейшем многими адмиралами, создавая сильный отряд из быстроходных крейсеров для нанесения решающего удара по противнику.

Что касается непосредственно крейсерских операций, то они нашли свое место в той войне. Начало было положено небольшим крейсером под командованием греческого волонтера Кундури. В районе Синона он захватил два турецких судна. Рейд четырех кораблей под командованием капитана 2-го ранга Д. Сенавина, продолжавшийся с 16 сентября по 6 октября 1788 года, был весьма результативен. За время крейсерства у Анатолийских берегов было потоплено и захвачено 11 турецких судов с различными грузами. Кроме того, артиллерией отряда были нанесены значительные повреждения береговым укреплениям и другим сооружениям. Крейсерский отряд лейтенантов Бардаки и Глези (греки на русской службе), действуя в западной части Черного моря, потопил шесть турецких небольших транспортов и совершил десантную операцию в районе Кюстенджи.

Когда началась война с Турцией, Россия планировала повторить посылку Балтийской эскадры в Средиземное море, но встретила противодействие Англии. Кроме того, начавшаяся война со Швецией окончательно сделала невозможной новую экспедицию. Однако при поддержке России греки вооружили несколько кораблей и с успехом использовали их в качестве крейсеров на Средиземном море. Первым кораблем-крейсером стал фрегат «Минерва Северная». Его вооружил майор Качони, служивший волонтером еще в 1769 году во время предыдущей турецкой войны. Действуя весьма удачно, он сумел в скором времени создать из захваченных судов эскадру в шесть вымпелов. Их деятельность заставила турок выделить отдельную эскадру, в том числе включавшую три линейных корабля и восемь фрегатов для борьбы с русско-греческими крейсерами. Однако незначительность сил не позволила повторить тот успех, какой имели русские крейсерские корабли в предыдущей компании в Архипелаге.

Война России и Швеции 1788–1790 годов отличалась редким разнообразием морских боев, отличавшихся упорством и потерями с обеих сторон. Во время многочисленных столкновений противоборствующие стороны с переменным успехом использовали корабли разных классов – от небольших гребных до линейных. Нашли свое применение и крейсерские корабли – фрегаты и бриги.

Первое сражение произошло 6 июля 1788 года у Гогланда. Русская эскадра под командованием С. Грейга в составе 17 линейных кораблей и 8 фрегатов встретилась со шведской герцога Зюдерманландского в составе 15 линейных кораблей и 8 фрегатов. Стороны потеряли по одному линейному кораблю. Бой закончился практически «вничью», тем не менее атака шведского флота была отбита, и он отступил. Инициатива перешла к русским, и во время рейда к Свеаборгу был захвачен один шведский линейный корабль. Пользуясь сложившейся обстановкой, адмирал Грейг отрядил линейный корабль и два фрегата для пресечения коммуникаций шведов, поскольку последние имели решающую роль, так как сухопутные дороги Финляндии оставляли желать лучшего. Во время одной из этих операций шведы потеряли 14 транспортных судов.

1789 год начался маловажным по своему значению, но славным боем, когда катер (бриг) «Меркурий» под командой капитан-лейтенанта Р. Кроуна захватил 12-пушечный шведский тендер «Снапоп». Этим боем Кроун положил начало своим блестящим успехам в той войне. Уже в следующем бою талант и отвага Кроуна проявились полностью.

21 мая у залива Христианс-фиорда шведский 44-пушечный фрегат «Венус» был атакован катером «Меркурий», имевшим 24 пушки. Пользуясь штилем, Кроун, используя весла, подошел под корму фрегата и продольными залпами, губительными для парусных кораблей, снес все мачты фрегата. Шведы сдались. Потери русских были незначительны. Впоследствии фрегат под тем же именем вошел в состав русского флота и прославился в боях.

Следует упомянуть и еще один момент: на катере «Меркурий» находилась жена Кроуна. Во время боя она ухаживала за ранеными и была впоследствии награждена императрицей Екатериной II орденом «Св. Екатерины». Случай сам по себе замечательный – этим орденом обычно награждались женщины из августейших фамилий.

Весна и начало лета 1789 года не были отмечены серьезными столкновениями. Действия русских крейсеров на коммуникациях не были особенно успешными – было захвачено всего несколько небольших судов. Безрезультатным было и сражение линейных флотов 15 июля у Эланда.

Единственно значительным сражением в компании 1789 года был бой гребных флотов у Роченсальма, закончившийся победой русского флота. Бой происходил в шхерах и отличался упорством. В ряде случаев русским морякам приходилось топорами расчищать дорогу кораблям сквозь завалы, устроенные шведами в проливах между островами.

Компания 1790 года началась боем линейных эскадр у Ревеля 2 мая. Победа осталась за русской эскадрой под командой адмирала Чичагова. Шведы потеряли два линейных корабля и отступили. Шведы на поражение у Ревеля ответили 4 мая победой в Фридрихсгамском сражении гребных эскадр. Имея преимущество в артиллерии в четыре раза, шведы потопили и захватили 26 небольших гребных судов, потеряв только одно. Однако потери в людях русской эскадры были относительно невелики – 65 убитых и 150 пленных.

В конце мая произошло двухдневное сражение у Красной Горки. Стороны в кораблях потерь не имели. Равными были и потери в людях. Главным результатом этого боя было то, что шведский флот отступил в Выборгский залив, где и был заблокирован русской эскадрой.

Блокада шведского флота в Выборге и последующий его разгром были звездным часом русских фрегатов и капитана Кроуна, в первую очередь.

26 мая фрегат «Венус» и катер (бриг) «Меркурий» атаковали у Питкопаса шведскую гребную флотилию. Потеряв один корабль, шведы были вынуждены укрыться в шхерах. 10 июня отряд капитана 2-го ранга Кроуна в составе фрегата «Венус» и четырех катеров нанес поражение кораблям шведской гребной флотилии. Шведы потеряли пять кораблей. Из них четыре были захвачены в плен. В том же районе 19 и 20 июня произошло два столкновения отряда Кроуна и шведскими гребными кораблями. Во время этих боев три корабля были захвачены, шесть, чтобы они не достались русским, были сожжены самими шведами, а еще один, сильно поврежденный, выбросился на камни и был также потерян для службы.

22 июня шведы, дождавшись благоприятного ветра, пошли на прорыв. Он удался, хотя и огромной ценой. Шведы потеряли в общей сложности семь линейных кораблей, из которых было захвачено четыре, три фрегата и еще пятьдесят четыре других корабля меньшего ранга. Потери шведов в людях были также весьма большими: убитых около 5000 человек и пленных – 2000 человек. Потери русских составили всего 117 убитых. В корабельном составе русский флот потерь не имел.

В этом бою наиболее других отличился фрегат «Венус» под командованием Кроуна. Командуя отрядом фрегатов, Кроун атаковал шведские гребные корабли и взял часть их. Только приказ адмирала Чичагова присоединиться фрегатам к линейным кораблямв погоне за шведскими прорвавшимися линейными кораблями, спас остатки шведского гребного флота от полного разгрома. Фрегаты Кроуна, выполнив приказ, приняли участие в погоне и у Свеаборга захватили линейный корабль «Ретвизан».

К сожалению, удачно складывающаяся ситуация на Балтике в пользу русского флота была испорчена неудачным (вторым) сражением у Роченсальма, где русская гребная флотилия понесла тяжелое поражение, одно из самых значительных в истории русского флота.

Первая война России с Францией 1792–1792 годов не была отмечена сколько-нибудь значительными операциями крейсерских кораблей. Зато вторая, 1798–1800 годов, – богата ими. Франция с помощью генерала Бонапарта захватила большую часть Италии, Мальту и Ионические острова и грозила сделать Турцию своим союзником, поставив тем самым под угрозу завоевания России на Черном море. Против нее образовалась коалиция Англии, Австрии, России и Турции. В Средиземное море была отправлена эскадра русско-турецкого флота под командованием адмирала Ф. Ушакова. Главной целью экспедиции было освобождение Ионических островов.

В этой кампании Ушаков широко использовал отряды крейсерских кораблей, фрегатов, в первую очередь. Боевые действия начались с захвата острова Цериго отрядом из двух фрегатов под командой капитан-лейтенанта Шостака.

Через две недели 13 октября 1798 года те же два фрегата («Григорий Великия Армении» и «Счастливый»), высадив десант, заняли остров. Затем наступила очередь и других островов. При занятии острова Св. Мавры отличился отряд капитана 1-го ранга Д. Сенявина.

Наконец русско-турецкая эскадра подошла и блокировала остров Корфу, наиболее укрепленный пункт в архипелаге. После длительной осады при активной поддержке корабельной артиллерии русско-турецкий десант 20 февраля 1799 года занял Корфу. Русско-турецкий флот получил надежную базу и приступил к ряду крейсерских и десантных операций против французов. В этих операциях широко использовались фрегаты. В основном эти операции были направлены против ряда пунктов на итальянском побережье.

23 апреля 1799 года отряд капитана 2-го ранга Сорокина (три фрегата и два корвета) занял г. Бриндизи. 1 мая этим отрядом был занят г. Мола. Операций по высадке десантов и блокаде побережья Италии было множество. Более других в них отличился капитан-лейтенант Белли, десантный отряд которого совместно с неаполитанскими войсками штурмом взял Неаполь. Император Павел I, узнав об этом, заявил: «Белли удивил меня, но и я удивлю его!» – и наградил капитан-лейтенанта генеральским орденом Св. Анны первой степени.

Блестящая ушаковская компания на Средиземном море, хотя и позволила получить пункты на Ионических островах для базирования флота, особых выгод для России не принесла, и эскадра Ушакова 31 декабря 1799 года была отозвана в Черное море.

Война с Францией 1804–1807 годов на Средиземном море напоминала по своей направленности вторую половину предыдущей ушаковской компании. Учитывая опыт, полученный в предыдущих операциях против французов, русская эскадра под командой вице-адмирала Д. Сенявина помимо десяти линейных кораблей включала значительный отряд крейсерских кораблей – пять фрегатов, шесть корветов и шесть бригов, а также сильный отряд канонерских лодок для действия у берегов.

Несмотря на то что по сравнению с событиями на сухопутном фронте операции на море представляются незначительными, о некоторых из них, связанных с крейсерскими кораблями, стоит упомянуть.

9 февраля 1805 года бриг «Летун» отбил у французов захваченное русское торговое судно, положив тем самым начало крейсерским операциям в ту компанию. 17 февраля того же года отряд капитан-командора Белли захватил французскую шебеку «Азард». 6 июня 1806 года у далматинского берега два русских фрегата – «Венус» и «Автроил» – в бою с одиннадцатью французскими шебеками и канонерскими лодками потопили два и захватили три корабля. В сентябре 1806 года в течение десяти дней отряд русских кораблей, в состав которого входил фрегат «Венус», удачно действовал против французов в Каттарской бухте. В результате этих действий французы были вынуждены отступить. Русским достались десять транспортов с провиантом.

В заключение описания боевых столкновений между русскими и французскими кораблями необходимо упомянуть славное дело у острова Браццо. Застигнутый штилем русский бриг «Александр» под командой лейтенанта И. Скаловского (16 пушек) был атакован отрядом французских кораблей из пяти вымпелов с общим числом пушек в 26 стволов и сильным отрядом десантников, предназначенных для абордажа.

Некоторая символичность этого боя заключалась в том, что флагманский корабль французов носил имя «Наполеон». Бой закончился победой русского брига. Две канонерские лодки французов были потоплены, а остальные ни с чем были вынуждены отступить.

Зигзаги политики императора Александра I, вызванные неудачами на сухопутном фронте, мгновенно делали прежних союзников врагами, а врагов – союзниками. В результате в 1807 году Россия воевала, но уже с Турцией.

События на Средиземном море были в основном связаны с блокадой Дарданелл эскадрой Сенявина. Совместные операции с английской эскадрой адмирала Дукворта не состоялись. Не согласовав свои действия с русскими, английский адмирал предпринял самостоятельный рейд в Мраморное море. Для нанесения удара по Стамбулу у англичан сил недоставало, а на обратном пути через Дарданеллы они понесли значительные потери и ушли на Мальту, оставив эскадру Сенявина в одиночестве. Однако эта компания была отмечена двумя сражениями – у Дарданелл и Афона. Турецкий флот лишился трети своего состава. В боях отличился среди прочих и фрегат «Венус».

Операции на Черном море заключались в основном действиями против крепостей на Кавказском побережье. В них принимали активное участие и крейсерские корабли, в частности, фрегат «Воин», отличившийся при взятии крепости Анапа.

Следующий ряд войн, которые вела Россия: с Англией (1807–1812), Швецией (1808–1809) и Францией (1812–1814), не имел значительных операций с использованием крейсерских кораблей. Некоторым исключением является бой фрегата «Богоявление» с двумя шведскими фрегатами. Несмотря на более чем в два раза превосходство в артиллерии, шведские корабли успеха не имели, и с наступлением ночи противники прекратили бой.

В связи с борьбой греческого народа за свою независимость возник новый политический кризис в Средиземном море. 23 марта 1826 года Россия и Англия подписали протокол о совместном выступлении против Турции. К нему примкнула и Франция. Поскольку Турция отказалась предоставить грекам автономию, союзники предприняли совместную экспедицию. Для действий в составе объединенной эскадры был сформирован отряд контр-адмирала Л. Гейдена в составе четырех линейных кораблей, четырех фрегатов, корвета и четырех бригов.

5 октября 1827 года соединенная эскадра прибыла к Наваринской бухте, где находился турецко-египетский флот. Объединенная эскадра союзников под командой английского адмирала Кодрингтона включала 10 линейных кораблей, 10 фрегатов, 3 корвета и 3 брига. Им противостояла эскадра турок в составе из 7 линейных кораблей, 19 фрегатов, 26 корветов и 14 бригов. (Обращает на себя внимание возросший процент крейсерских кораблей, действующих в составе эскадр.)

В результате последующего боя весь турецко-египетский флот был уничтожен. Турецкие фрегаты оказались не в состоянии противостоять линейным кораблям в открытом артиллерийском бою, хотя бы в силу того, что могли «поглотить» меньше снарядов по сравнению с линейными кораблями без потери боеспособности. Сказалась также и лучшая, несмотря на почти двукратное преимущество турок в числе пушек, подготовка европейских артиллеристов.

Наваринская кампания имела продолжение, выразившееся в войне России и Турции (1828–1829). Эта война не была отмечена значительными боями между линейными кораблями обеих сторон, зато столкновений кораблей крейсерского назначения было множество.

6 мая 1828 года у Суджук-кале двумя русскими бригами «Ганимед» и «Сокол» были перехвачены два турецких транспорта с войсками для усиления гарнизона крепости Анапа. 17 мая бриг «Пегас» (20 пушек) уничтожил в Геленджике турецкий вооруженный транспорт. 8 июля бриг «Орфей» (20 пушек) своим огнем поддержал войска, штурмующие крепость Кюстенджи. Корабль получил от ответного огня турок значительные повреждения, но содействовал удачному штурму, в результате которого крепость была взята.

28 июля фрегат «Поспешный» с помощью гребных катеров захватил одно и потопил другое турецкое судно, стоявшие под стенами крепости Мидия. Несколько позже у крепости Инада было захвачено им же еще одно судно.

17 августа крейсерский отряд из двух фрегатов («Рафаил» и «Поспешный») с 48 пушками на каждом, 14-пушечной бригантины «Елизавета» и 12-пушечного катера «Соловей» под командой капитана 1-го ранга Н. Критского с помощью десанта захватил крепость Инада. Взяв трофеи и разрушив укрепление, отряд благополучно покинул турецкий берег.

25 апреля 1829 года фрегат «Штандарт» (44 пушки) и бриг «Менгрелия» (16 пушек) перехватили девять небольших турецких транспортов. Несмотря на то что турецкие суда ушли под защиту береговых батарей, русские корабли вошли в бухту, захватили два судна, а остальные уничтожили.

4 мая бриг «Орфей» обнаружил под берегом у Кирпени три турецких транспорта и захватил их. Наиболее известным и славным было дело 14 мая, когда маленький бриг «Меркурий» (18 пушек) сумел противостоять двум турецким линейным кораблям (на обоих 184 пушки). Это дело тем более было славным, потому что незадолго до него оказавшийся в подобной ситуации русский фрегат «Рафаил» был захвачен турками. Окруженный турецкой эскадрой из 15 вымпелов (в том числе шесть линейных кораблей), командир фрегата проявил малодушие и спустил флаг. В отличие от него командир «Меркурия» капитан-лейтенант А. Казарский принял решение драться до последнего, а в случае невозможности сопротивления взорвать корабль.

Неравный бой продолжался четыре часа. Турецкие корабли стремились поставить русский бриг в два огня. Искусно маневрируя и используя кроме парусов весла, Казарскому удалось избежать гибели. Более того, прицельным огнем русских артиллеристов были сбиты некоторые паруса на турецких кораблях. Их ход уменьшился, и они вышли из боя.

Бриг получил значительные повреждения, но сумел дойти до своей базы. Мужество русского корабля было отмечено и его противником. Один из турецких офицеров, участник этого боя, впоследствии писал: «Он дрался, отступая и маневрируя, со всем искусством опытного боевого капитана до того, что стыдно сознаться – мы прекратили сражение, а он со славой продолжал свой путь… Если в великих деяниях древних и наших времен находятся великие подвиги храбрости, то сей поступок должен все иные помрачить и имя сего героя достойно быть начертано золотыми буквами на храме славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг “Меркурий”».

Бриг получил кормовой Георгиевский флаг, и было установлено, что в составе Черноморского флота отныне должен находиться корабль под именем «Меркурий» или «Память Меркурия». В Севастополе стоит памятник с надписью, великолепной по точности и лаконичности: «Казарскому. Потомству в пример». И всё. Немногие удостоены чести получить подобную эпитафию.

Несмотря на то что война с Турцией закончилась, обстановка у берегов Кавказа оставалась весьма напряженной. Затянувшаяся Кавказская война с горцами постоянно привлекала внимание не только Турции, но и Англии. Из этих стран постоянно шло снабжение восставших оружием.

В 1830 году началось постоянное крейсерство русских легких кораблей (корветов, бригов и др.) у берегов Абхазии для предотвращения связей восставших горских племен с Турцией. Для этой цели в Суджук-кале и Геленджике были сформированы два отряда постоянно действующих кораблей. За 1832 год у побережья Кавказа было захвачено девять турецких судов с оружием и снаряжением.

В 1833 году только за один апрель – месяц русские крейсерские корабли захватили шесть и потопили три турецких судна с оружием и снаряжением, предназначенным для восставших. Подобные операции русских крейсеров продолжались до самой Крымской или, как ее называли в Европе, Восточной войны 1853–1856 годов.

К середине XIX века турецкая империя пришла в упадок. Освободительная борьба христианских народов, находившихся под властью турок, в значительной степени подрывала устои государства. Сепаратистские действия Египта наносили удар с юга.

Мировые державы – Англия, Франция и Россия – не могли остаться в стороне и не участвовать в делении «турецкого наследства». Однако Россия, не сделав правильной оценки расклада политических сил в Европе, просчиталась и осталась в изоляции. Расчет на поддержку Австро-Венгрии и Пруссии не оправдался. Разумеется, Россия готовилась к войне, но техническое отставание в отношении парового флота в первую очередь привело в конечном итоге к катастрофе.

Формальным поводом к войне послужили незначительные разногласия по поводу палестинских святынь. Надежда повоевать с Турцией один на один не оправдалась, и Россия встретила мощную коалицию Франции, Англии и Турции. Впоследствии к ним присоединилась и Сардиния.

Какие планы ставила перед собой Россия и собиралась ли она всерьез захватить Стамбул и проливы, или собиралась только отторгнуть от Турецкой империи ряд христианских территорий? Ряд историков утверждает, что проливы были главной целью. Однако с этим можно поспорить. В 1833 году египетский паша Мехмет-Али нанес ряд поражений турецким войскам в Сирии и угрожал самому Стамбулу. Тогда Россия вместо того, чтобы выступить с сепаратистом единым фронтом, поддержала центральную власть Турецкой империи и послала эскадру адмирала М. Лазарева в Стамбул, чем способствовала укреплению власти султана и прекращению военного конфликта.

Так или иначе, но к 1853 году конфликт между Россией и Турцией назрел, и флоты обеих сторон были приведены, впрочем, как и сухопутные силы, в боевую готовность.

Готовясь к боевым действиям на Черном море, русское морское командование разработало ряд программ. Одной из них была «Программа крейсерства между Босфором и Крымом», которая легла в основу действий флота перед войной и в самом ее начале. Основной целью крейсерских операций в центре Черного моря было предотвращение внезапного нападения неприятельского флота на русские корабли и базы, а также недопущение перевозки войск на Кавказ.

В предписании главнокомандующего морскими и сухопутными силами в Крыму князя А. Меншикова указывалось: «Цель вашего крейсерства состоит… в пресечении сообщений и подвоза неприятеля из Босфора в азиатские порты, в особенности в Трабзон и Батум». Особенностью крейсерских операций Черноморского флота в этот период было то, что наравне с крейсерскими кораблями в состав отрядов входили и линейные силы.

Были установлены три района постоянного нахождения крейсерских отрядов русских кораблей. Главным районом был выход из пролива Босфор, поскольку основные силы турецкого флота находились в Мраморном море и могли нанести внезапное нападение на русские порты Севастополь или Одессу.

Вторым районом постоянного наблюдения стало кавказское побережье от Керченского пролива до границ Турции. Третий – центральный район патрулирования – контролировал побережье Анатолии, а также служил своеобразным резервом с тем, чтобы оказать помощь своим кораблям в восточном или юго-западном направлениях.

Для постоянного нахождения в указанных районах были созданы две эскадры и несколько самостоятельных отрядов. В зависимости от ряда обстоятельств состав эскадр и отрядов мог меняться. Эскадры, как правило, занимали центральную позицию. Немногочисленные пароходо-фрегаты должны были осуществлять разведку и обеспечивать связь между маневренными группами и эскадрами, а в случае начала войны наносить удары по турецкому побережью.

Крейсерство русского флота началось в конце мая 1853 года, за полгода до начала боевых действий, и первыми кораблями, вышедшими в район Босфора, стали три брига («Язон», «Эней» и «Прометей») и два фрегата («Кулевчи» и «Коварна»). Поддержку крейсерских сил у Босфора осуществляла эскадра линейных кораблей. Для наблюдения за проливом привлекались и пароходо-фрегаты, и первым из них в дозор вышел «Владимир» под командованием Г. Бутакова.

Наличие крейсерских сил в море не осталось без внимания турок. Обстановка накалялась, и русским крейсерам была указана позиция на меридиане Одессы, чтобы в случае внезапного выхода турок успеть прикрыть порт от нападения. Напряженная обстановка на море не могла продолжаться бесконечно, и 4 октября турецкий султан Абдул Меджид, получив предварительно определенные гарантии в поддержке от Англии и Франции, объявил войну России.

В ответ 20 октября Россия объявила войну Турции, и в тот же день отряд русских пароходо-фрегатов под командой В. Корнилова вышел на разведку к Босфору и соединению с находящейся в море эскадрой линейных кораблей вице-адмирала П. Нахимова. Отряд из четырех пароходо-фрегатов («Владимир», «Громоносец», «Одесса» и «Херсонес») под командой В. Корнилова встретил у Босфора пять турецких фрегатов. Однако турки боя не приняли и укрылись в проливе. Отправив часть своих кораблей к Нахимову, Корнилов на «Владимире» остался у Босфора и продолжал разведку.

На следующий день русский корабль обнаружил турецкий пароходо-фрегат «Перваз-Бахри». «Владимир» имел преимущество в артиллерии. Он располагал двумя 245-мм, пятью 214-мм (бомбическими) и шестью 138—152-мм пушками. Турецкий пароходо-фрегат имел всего 10 пушек, вдобавок меньших калибров.

Бой, это был первый между паровыми кораблями, начался на дистанции в 10 кабельтовых. Русский корабль занял выгодную позицию по корме турецкого пароходо-фрегата (там не было пушек) и нанес противнику серьезные повреждения. Затем, заняв позицию по траверзу неприятеля, «Владимир» открыл огонь всем бортом. Бой продолжался три часа, и тяжело поврежденный турецкий корабль вынужден был спустить флаг.

Однако если быть точным, первое столкновение паровых кораблей в той войне произошло днем раньше. Русский пароходо-фрегат «Бесарабия» встретил у Синопа турецкий вооруженный пароход «Меджари-Теджарет» и без выстрела захватил его. Захваченный пароход вошел в состав русского флота под именем «Турок». Следующим между крейсерскими кораблями боем было столкновение русского парусного фрегата «Флора» (44 пушки) и тремя турецкими пароходо-фрегатами «Таиф», «Фейзи-Бахри» и «Саик-Ишаде» (общее количество пушек – 62 ствола). Бой продолжался всю ночь, но, несмотря на слабый ветер, турецкие корабли не смогли справиться с русским фрегатом. После того как флагманский корабль получил ряд повреждений, турки прекратили бой и отошли.

18 ноября произошло единственное крупное сражение в той войне. Оно же оказалось и последним значительным боем парусных кораблей. 11 ноября эскадра вице-адмирала П. Нахимова обнаружила в Синопской бухте часть турецкого флота в составе семи фрегатов (общее число пушек – 472 ствола). Русский отряд насчитывал всего три линейных корабля. Непонятно, почему турки не сделали попытки прорваться, используя преимущество фрегатов и корветов в скорости, и чего они ждали.

Русский отряд дождался эскадры контр-адмирала Ф. Новосильского в составе трех линейных кораблей и двух фрегатов, а турки – своей гибели. Турецкие фрегаты и корветы не использовали в свое время последней надежды слабого – скорости и стали относительно легкой добычей линейных кораблей с их многочисленной артиллерией (710 орудий, в том числе 76 бомбических). Почти двукратное превосходство в пушках сыграло свое дело, и все турецкие корабли были уничтожены, исключая пароходо-фрегата «Таиф», который после короткой перестрелки с русскими фрегатами «Кагул» и «Кулевчи» сумел прорваться в море. По пути в Босфор «Таиф» (командир – англичанин Слэд) встретился с тремя русскими пароходо-фрегатами («Одесса», «Крым» и «Херсонес»), но сумел и в этом случае прорваться и уйти в Босфор, доставив султану безрадостную весть о гибели турецкой эскадры.

В марте 1854 года Англия и Франция объявили войну России, и их корабли появились на Черном море. Первое, что сделал англо-французский флот – обстрелял Одессу 10 апреля. Попытка высадить десант не удалась, а последующие операции в этом районе стоили им гибели на камнях и под обстрелом береговой артиллерии пароходо-фрегата «Тайгер». Однако используя господство на море, англичане и французы высадили значительный десант в Крыму.

Русская армия понесла поражение при Альме (9—11 сентября), и Севастополь оказался в осаде. Русское командование распорядилось затопить парусные линейные корабли на рейде (чтобы не допустить корабли союзников во внутренние бухты), снять с них экипажи и пушки и организовать длительную и кровавую оборону, уже в общем ненужную в отсутствии боеспособного флота, базы. Некоторую активность во время этой героической обороны принимали участие последние пароходо-фрегаты. Осада Севастополя продолжалась до конца августа 1855 года, когда защитники укреплений южной стороны по наплавленному мосту перешли на северную сторону. 30 августа были затоплены (после снятия с них орудий) и последние корабли черноморского флота – десять пароходо-фрегатов. Был среди них и «Владимир», первый победитель в бою паровых кораблей.

Англо-французский флот проявил активность и на других театрах.

31 марта 1854 года мощная английская эскадра в составе 13 винтовых и 6 парусных линейных кораблей и 23 пароходо-фрегатов блокировала Финский залив. Следом за ними в Балтийское море прибыл и французский флот в составе 1 винтового и 8 парусных линейных кораблей, 1 винтового и 6 парусных фрегатов и 4 пароходо-фрегатов. Несмотря на огромное преимущество в корабельном составе, действия флота союзников не принесли ощутимых результатов. За полтора года, пока союзные корабли действовали в Финском заливе, была предпринята одна более или менее значительная операция против крепости Свеаборг, и то практически безрезультатная. Что касается действия против основной базы балтийского русского флота – Кронштадта, то против него, опасаясь мощных и сильно вооруженных укреплений, серьезных действий не предпринималось. А после того, когда на минах подорвались и получили, правда, незначительные из-за малости заряда в минах, повреждения несколько союзных кораблей, англичане и французы вообще оставили Кронштадт в покое.

Единственным успехом англо-французской эскадры была операция на Аландских островах, где им удалось высадить десант, в пять раз превосходивший по числу защитников, и после длительного обстрела взять крепость Бомарзунд. В целом операция против русского балтийского флота и побережья не была успешной.

Англичане сделали попытку нанести удар и по северным границам России.

6 июня 1854 года два вооруженных парохода обстреляли Соловецкий монастырь. Встретив сопротивление (в монастыре были две старые пушки), англичане удалились и занялись «охотой» за рыбацкими карбасами и обстрелом поморских деревень. Эта деятельность никак не может считаться крейсерской, скорее пиратской, жалкой и позорной для военных кораблей.

Единственным светлым пятном в ходе Восточной войны после выступления на стороне Турции, Англии и Франции была оборона Петропавловска. Генерал В. Завойко после получения сведений о начале войны предпринял ряд мероприятий по обороне вверенного ему порта. В его распоряжении находился фрегат «Аврора» (44 пушки) и транспорт «Двина» (10 пушек). Корабли были поставлены на якоря, а пушки с бортов, обращенных к берегу, были использованы для оборудования береговых батарей.

18 августа 1854 года соединенная крейсерская эскадра англичан и французов вошла в Авачинскую бухту. В ее составе были три фрегата, корвет, бриг и вооруженный пароход. Общее число пушек равнялось 218 стволам. Петропавловский бой продолжался в течение четырех суток. 20 августа союзные корабли вели бой с береговыми батареями, расположенными у входа в бухту. Батареи после длительного обстрела были подавлены, что неудивительно при превосходстве в количестве пушек почти в 40 раз. Однако и союзные корабли понесли повреждения и следующие три дня активных действий не предпринимали.

24 августа союзники возобновили бой, направив целиком свой удар непосредственно по Петропавловску. Береговые батареи были уничтожены, и союзники предприняли попытку высадить десант общим числом около 850 человек. Однако встреченные контрударом оборонявшихся и несмотря на численное превосходство (защитников было всего около 300 человек), нападавшие вынуждены были отступить с большими потерями (до 450 человек убитых и раненых).

Приняв остатки десанта, англо-французские корабли 27 августа, исправив свои поврежденные корабли, покинули русские воды. Однако союзники на этом не успокоились и предприняли новую попытку нанести удар по Петропавловску. Получив приказ эвакуировать базу, В. Завойко на транспортах «Иртыш», «Байкал», фрегате «Аврора» и корвете «Оливуца» со всем личным составом и жителями покинул базу и привел свои корабли в Татарский пролив. Прибывшие в мае союзники обнаружили порт покинутым.

Союзники потеряли русские корабли, и только 8 мая их крейсерская эскадра в составе фрегата, корвета и шлюпа обнаружила пропавшие русские корабли в заливе Де-Кастри. Посланный на разведку английский корвет «Хорнет» имел кратковременный бой с русским корветом «Оливуца» и донес о нахождении русских кораблей. Однако отряд Завойко сумел пройти Татарским проливом на север и укрыться в устье Амура. Прибывшие 16 мая английские корабли никого не обнаружили.

В заключение можно напомнить еще об одном корабле, волею судеб оказавшемся в зоне боевых действий – фрегате «Паллада». Это старый корабль, участник многих плаваний (спущен на воду в 1832 г.) находился в Императорской гавани. Корабль не представлял никакой боевой ценности и не мог быть использован в боевых операциях. Его корпус был изношен и тёк по всем швам (вода в трюме дошла до уровня жилой палубы). Чтобы и этот старый корабль не достался неприятелю, было принято решение его затопить. Его остатки до сих пор лежат на том самом месте, где окончилась его служба.

Крымская война закончилась Парижским миром, подписанным 18 марта 1856 года. Россия лишилась права иметь сколько-нибудь значительный флот на Черном море. Но главным результатом той войны стало то, что окончательно ушли в прошлое многопушечные с гладкоствольной артиллерией деревянные линейные корабли. Ушли в прошлое стройные парусные фрегаты и быстрые корветы. Наступило время, хотя и не сразу, железных, паровых, с нарезной артиллерией кораблей. Однако паруса не сразу сдали свои позиции. Они еще долго оставались дополнительным движителем, особенно на крейсерских кораблях, и еще долго, почти полвека, по старинке крейсерские корабли именовались фрегатами и корветами.

Глава 4. От Крымской войны до Русско-японской

18 марта 1856 года Парижским мирным договором закончилась Крымская война. Ее результаты, особенно морские операции, кардинальным образом изменили взгляды на техническую сторону флотов. Самоуничтожение русского флота в Севастопольской гавани поставило точку в длительной истории парусных кораблей. Всем стало окончательно ясно, что будущее развитие военных флотов должно быть основано исключительно на паровых кораблях, а парусам отводилась роль вспомогательного движителя, да и то в основном на крейсерских кораблях, предназначенных для длительных плаваний вдали от своих баз.

Другим важным результатом стало применение брони. Разгром Кинбурна французскими бронированными батареями это блестяще подтвердил. Появление бронированных кораблей автоматически повысило требования и к артиллерии.

С другой стороны, удачные действия русских крейсерских отрядов и эскадр, осуществлявших блокаду Босфора и на турецких коммуникациях, вынудили Англию создать «Декларацию по морскому праву». Англия имела все основания опасаться за свои коммуникации, и первая статья «Декларации» запрещала каперство. Борьба с торговым судоходством, а Англия со своими колониями целиком зависела от его успехов, возлагалась только на военные корабли и могла быть направлена только против военной контрабанды. Такое же решение было принято и в отношении блокады неприятельских портов и побережья. Некоторые страны – Соединенные Штаты Америки, Испания, Мексика и Япония – не подписали «Декларацию», основывая свою позицию на том, что она выгодна исключительно для Англии. Опасения Англии за свои коммуникации не остались без внимания ее конкурентов и потенциальных противников, и подтолкнули их к развитию своих крейсерских морских сил. Разумеется, не остались без внимания и мощные, составляющие основу флотов, бронированные с тяжелыми пушками корабли-броненосцы. Таким образом, развитие флотов во второй половине XIX века пошло по двум направлениям.

Создавая первые парусно-паровые линейные корабли, пока еще деревянные, судостроители делали основной акцент на броневой защите и крупнокалиберных пушках. А в отношении крейсерских кораблей – фрегатов и корветов, предпочтение отдавалось скорости и автономности. Однако строительство, а, главное, разработка новых проектов – процесс весьма длительный, и поэтому на первом этапе страны, даже такие как Англия со своей мощной промышленностью, пошли по пути модернизации уже находящихся в строю кораблей. Что касается пароходо-фрегатов с колесным движителем, то их недолгая служба в период Крымской войны показала несостоятельность самой идеи. Находившиеся в строю корабли довольно быстро были выведены из состава военных флотов и оставались либо в качестве вспомогательных судов, либо вообще были переведены в состав коммерческих.

Даже Россия, понесшая значительные потери в войне, отказалась от военного использования в качестве крейсеров последних пароходо-фрегатов. Несмотря на довольно длительную службу в составе Черноморского флота (последний из колесных пароходов «Сулин» был исключен только в 1906 г.), они использовались исключительно как транспортные средства.

Винтовой движитель окончательно утвердился на военных кораблях, и строительство колесных кораблей было свернуто. В 1850–1860 годы было построено всего несколько колесных кораблей. Последний колесный пароходо-фрегат, к тому же и деревянный, был построен в 1869 году (носил имя «Рюрик»), но использовался в основном в качестве яхты.

В отличие от колесных строительство винтовых кораблей бурно развивалось. Например, в составе русского флота уже в 1858 году состояло, помимо колесных пароходов и канонерских лодок, шесть винтовых линейных кораблей, пять винтовых фрегатов и семнадцать винтовых корветов, правда, все они были деревянными. Несмотря на то что дерево еще довольно долго оставалось основным материалом в строительстве кораблей, например клиперов, его время подходило к концу, и железо все энергичнее его вытесняло. Вначале деревянные конструкции набора были заменены на железные, а наружная обшивка оставалась из дерева (так называемые композитные корабли). Затем корпуса целиком изготавливались из железа, а в конце 80-х годов – из стали.

Путь развития кораблей, крейсерских в том числе во второй половине XIX века коснулся и их броневой защиты. Первые крейсерские корабли не имели брони. Затем появились «прикрытые» – бронепалубные и, наконец, с бортовой броней и защитой артиллерии – броненосные. За этот период их паровые машины прошли путь от весьма примитивных до почти совершенных.

Особенно хороши были паровые машины на крейсерских кораблях, так как требования получения максимальной мощности при относительно небольшой массе (меньше, чем на броненосцах) заставляли «выжимать» из них максимум возможного. При этом, учитывая специфику назначения, требования к их надежности были довольно высоки. Остановимся коротко на пути развития корабельных машин.

На пароходо-фрегатах ставилась, как правило, машина так называемого балансирного типа. Она чаще всего состояла из одного цилиндра, расположенного вертикально. Шток приводил в движение коромысло, другой конец которого соединялся со стержнем, приводившим в движение кривошип, соединенный с валом гребного колеса.

С появлением винтового движителя вступили в строй машины с «качающимся цилиндром». Им на смену пришли более совершенные машины с горизонтально расположенными цилиндрами. Эти машины имели преимущество, заключавшееся в меньшей высоте, что позволило осуществлять их лучшую защиту от огня неприятеля. Их недостатком был невысокий КПД. Значительно более экономичными были машины двойного, а затем и тройного расширения. В них пар поступал вначале в цилиндр высокого давления, а, отработав, – в среднего, и затем – низкого. При этом КПД значительно повышался. Отработанный пар поступал в конденсаторы.

Первые конденсаторы были так называемого «смешанного типа». В них пар охлаждался с помощью морской воды, которая также пополняла котлы. В результате соль, содержащаяся в воде, осаждалась на стенках котлов и вызывала необходимость производить довольно часто их чистку. Поверхностные конденсаторы были лишены этого недостатка. В них охлаждающая вода циркулировала по трубам и не контактировала с паром, что позволяло значительно уменьшить образование накипи.

Большой путь в своем развитии прошли и корабельные котлы. Первыми котлами, которые были установлены на кораблях, были обычные, применяемые на береговых машинах, так называемые «сундучного типа». Впоследствии они повсеместно были заменены специальными корабельными более совершенными котлами «лабиринтного» типа. Внутри котлов этого типа проходили так называемые дымогарные трубы (дымоходы). По ним проходили горячие газы и нагревали воду. Поскольку первые конструкции машин предусматривали питание котлов забортной водой, было предусмотрено продувание котлов, когда соленость воды превышала допустимую.

Более совершенной была система так называемого «галерейного» типа, в которых горячие газы дважды проходили через котел. Все эти типы котлов назывались «огнетрубными» или «цилиндрическими» из-за внешней их формы. Огнетрубные котлы долго служили и ставились на кораблях до конца XIX века, пока их окончательно не вытеснили более совершенные водотрубные котлы.

Несмотря на ряд преимуществ, особенно важных на крейсерских кораблях, таких как относительно меньший вес при той же мощности и скорость введения в действие, эти котлы не сразу завоевали свое место под солнцем. Это объясняется тем, что их обслуживание требовало более высокой квалификации кочегаров и машинистов. Даже на некоторых броненосных крейсерах, с которыми Япония вступила в войну в 1904 году, стояли огнетрубные котлы. Однако преимущество водотрубных котлов было очевидным, и они стали единственными в судостроении и дожили до настоящего времени на судах с паровыми турбинами.

Было разработано множество конструкций водотрубных котлов. Их можно объединить в две группы. К первой группе относились котлы Ярроу, Торникрофта и Нормана, имевшими изогнутые трубки. Ко второй – котлы Бабкок-Вилькокса, Бельвиля и Никлоса, имевшими прямые трубки. Эти группы котлов отличались не только кипятильными трубками. Главным их отличием была сама конструкция котла, заключавшаяся в расположении коллекторов и трубок, их наклоне и диаметре. Есть принцип разделения конструкций котлов по толщине трубок.

Котлы с изогнутыми трубками назывались шатровыми или треугольными, или, как их еще называли, барабанного типа. Котлы с прямыми трубками назывались котлами секционного типа. Наиболее перспективными были котлы треугольного типа, имевшие лучшую циркуляцию воды и обладавшие большей способностью к перегрузкам.

Каждая страна имела свои предпочтения к типу котлов. Например, на английских крупных кораблях предпочитали ставить котлы Бабкок-Вилькокса и Ярроу, на немецких – Шульца. В России наибольшее распространение получили котлы Бельвиля. Однако все страны предпочитали ставить на малые быстроходные корабли котлы Тонникрофта или Нормана. В русском флоте первым кораблем с котлами Бельвиля стал крейсер «Минин».

Техническая революция конца XIX века не могла обойти и такую важнейшую составляющую корабля, как его бронирование. Первые крейсерские корабли того периода не имели броневой защиты. К ним относились и первые деревянные и композитные клипера, и вооруженные пароходы, например, типа «Европа» или «Память Меркурия», состоявшие в составе русского флота. Единственной защитой жизненно-важных частей корабля – котлов и машин были расположенные по бортам угольные ямы, точнее, находившийся в них уголь. Разумеется, подобная защита была недостаточной, особенно когда значительная часть угля оказывалась израсходованной. Тогда появились так называемые «прикрытые» корабли, имевшие броневую палубу, прикрывавшую энергетическую установку и артиллерийские погреба.

Этот класс крейсерских кораблей стал называться бронепалубным. Толщина брони палубы не была одинаковой, наибольшая приходилась на наклонную часть – скосы. Горизонтальная часть палубы была чаще всего в два раза тоньше. Первыми бронепалубными кораблями русского флота стали корветы типа «Витязь». Броневая палуба, как правило, изготавливалась из специальной вязкой стали. При попадании снаряда она деформировалась, но не пробивалась.

Вертикальная броня, прикрывавшая борта, вначале изготавливалась из железа. На смену ей пришла стале-железная броня, состоящая из железной основы, на которую наплавлялся слой стали. В 80–90 годы с совершенствованием металлургии получила распространение «гарвеевская» броня и, наконец, значительно более прочная – «крупповская». Последние броненосные крейсера, вошедшие в строй перед Русско-японской войной, имели броневую защиту бортов, башен и рубок из стали этих типов.

Однако наибольший прогресс за этот период наблюдался в артиллерии. И это неудивительно, ибо, по словам адмирала Попова, «корабли строятся для пушек». Пушки Крымской войны, гладкоствольные, заряжаемые с дула, показали неспособность разрушать броню. Одновременно возникла необходимость в увеличении дальнобойности орудий, особенно при стрельбе по береговым объектам. Ну и, разумеется, было желательно иметь снаряды с большим количеством взрывчатого вещества. Все это могли обеспечить только принципиально новые нарезные пушки. Снаряд, выпущенный из нарезного орудия, имел большую начальную скорость, и, главное, он не был сферическим, и за счет своей длины имел большую массу при том же калибре орудия.

Путь создания нарезного орудия был длинным и извилистым. Сама идея создания нарезного оружия известна давно. (Это относится также и к способу заряжения с казенной части.) Однако первое огнестрельное нарезное оружие было легким, ручным и, в силу довольно сложной технологии изготовления, особого распространения не получило. Первой нарезной стала пушка, изготовленная в Швеции по чертежам итальянского конструктора Кавалли. Канал ствола орудия представлял овал (как у штуцеров), немного скрученный вокруг оси – на четверть оборота. Эта 203-мм пушка оказалась неудачной и разрывалась уже при первых выстрелах.

Спустя пять лет, в 1851 году, англичанин Ланкастер предложил похожую систему орудия с эллиптическим каналом ствола. Отличием от пушки Кавалли была форма снаряда. Эти пушки были приняты на вооружение в английском флоте и даже поучаствовали в Крымской войне. Однако и они оказались неудачными и даже более опасными для прислуги, чем для противника. После того как несколько из них разорвались, их сняли с вооружения. Пушки Кавалли и Ланкастера заряжались с дула.

В 1853 году инженер Армстронг изготовил казнозарядную нарезную пушку, у которой канал имел мелкие, треугольной формы, нарезы. Снаряды для этой пушки имели свинцовую оболочку. Однако и эта система оставила желать лучшего, так как при стрельбе происходили частые разрывы снарядов в результате их заклинивания в стволе орудия. Естественно, что пушки после этого полностью выходили их строя. Эта система также была снята с вооружения. Отказавшись от этой пушки, англичане заодно отказались и от заряжания орудий с казенной части и вернулись к пушкам, заряжаемым с дульной стороны.

Следующая конструкция была еще более неудачной. Мало того, что пушки заряжались с дула, их снаряды были снабжены цинковыми выступами, которые надо было совмещать с нарезами в канале ствола.

В дальнейшем появился ряд и еще более курьезных пушек. Одной из таких конструкций стала пушка Родмана, так называемой «гаечной системы», в которой снаряд внутри канала гладкоствольной пушки как бы навинчивался на стержень со спиральными нарезами. Были еще «полигональные» пушки, в которых канал ствола в сечении представлял шестигранник. Основная часть заряжаемого с казенной части орудия – затвор также претерпел ряд изменений. На смену первому винтовому пришли клиновые, а затем и поршневые затворы.

Наконец, на заводе Крупа появились стальные пушки с клиновым затвором и прямоугольными нарезами в канале. Пушки с небольшими изменениями приобрели вид, доживший до наших дней. Подробно о пути развития корабельных орудий читатель может найти в книге А. Б. Широкорада «Россия выходит в мировой океан». М.: Вече, 2005).

Теперь коротко остановимся на развитии крейсерских кораблей в период от Крымской до Русско-японской. В предисловии уже касались этой темы, однако несколько слов сказать все же следует. Мировая политическая обстановка в 60–70 годы XIX века сложилась так, что возможными основными противниками на море могли оказаться Англия и Россия. Естественно, обе стороны стали готовить свои флоты. Разумеется, Россия не могла тягаться в промышленном отношении с Англией, особенно в количестве кораблей. Что касается качества, то английские и русские корабли были достаточно близки по своим возможностям, если разговор идет о крейсерских кораблях.

Англия имела перед Россией подавляющее превосходство в броненосных кораблях, и последняя могла рассчитывать только на успешную прибрежную войну. С другой стороны, несколько крейсерских отрядов и даже отдельных кораблей на коммуникациях Англии могли нанести ей существенный вред. Поэтому Россия, помимо кораблей береговой обороны, сделала упор на крейсерские корабли. Англия для обороны своих транспортных морских связей ответила тем же. В результате в составе флотов появилось множество, практически аналогичных по своим характеристикам, кораблей.

Например, в Англии в период с 1875 по 1877 год было построено шесть небольших композитных корветов типа «Опал». Эти корабли имели железный набор и деревянную обшивку. При водоизмещении около 2100 т они развивали скорость в 13 уз. и были вооружены 12 пушками.

В русском флоте примерно в это же время вошли в строй восемь клиперов типа «Крейсер». Они имели меньшее водоизмещение (несколько больше 1300 т), но зато железные корпуса. Под парами они могли развивать скорость в 12–13 уз. Их вооружение составляли три 152-мм и четыре 87-мм пушки. Как английские, так и русские корабли имели дополнительное парусное вооружение.

В 1877 году в Англии вошли в строй первые стальные корветы типа «Ирис» водоизмещением в 3700 т. Они уже могли развивать скорость до 18 уз. и имели по пять 127-мм пушек. Были построены пять кораблей этого типа. Россия сумела ответить только двумя кораблями типа «Витязь». Русские корабли имели при том же водоизмещении меньшую скорость около 14 уз., но более мощное артиллерийское вооружение – десять 152-мм и четыре 87-мм пушки. Количественное отставание продолжалось и в дальнейшем. Если отдельные корабли, такие как полуброненосный фрегат «Владимир Мономах» и бронепалубные крейсера «Богатырь» и «Новик», превосходили английские аналоги, то количественное отставание продолжало увеличиваться. Англия доминировала на морях, практически не встречая реального конкурента, до самой Первой мировой войны, когда ей сумела противостоять Германия.

Надо отметить, что вторая половина XIX века была чрезвычайно богата политическими катаклизмами и войнами, правда, еще локальными между отдельными государствами. В это время на мировую арену вышли и составили определенную конкуренцию старым державам – Англии, Франции, Австро-Венгрии и России – новые. После революции Мейдзи стала бурно развиваться и строить флот Япония. Скоро пушки ее кораблей заявили о том, что она готова вмешаться в дела великих держав на Востоке.

В 1871 году «железный канцлер» Бисмарк объединил Германию, и скоро она стала основным промышленным и военным конкурентом Англии. В 1860 году с помощью Гарибальди произошло объединение Италии, и она стала претендовать на определенную долю в колониальном разделе мира. Наконец, САСШ, преодолев кризис гражданской войны, также заявили о себе. Эти молодые государства значительно потеснили со своих позиций такие державы, как Испания, Франция и Россия. Что касается Турции, то она окончательно приходила в упадок.

Многочисленные войны потрясали мир – хищники дрались за мировое господство, за колонии. Вот краткий перечень этих войн по мере, так сказать, поступления: англо-франко-китайская (1856–1860), гражданская в САСШ (1861–1865) – единственная внутренняя, прусско-датская (1864), итало-австрийская (1866.), австро-прусская (1870–1871), русско-турецкая (1877–1878), англо-египетская (1882), франко-китайская (1884–1885), англо-бирманская (1885), итало-эфиопская (1895–1896), англо-бурская (1899–1902). Из перечисленного перечня войн видно, что мир не скучал. Однако следует отметить, что эти войны далеко не всегда были на море. В основном они велись на суше, а если и имели морские операции, то в основном – прибрежные. Из всех морских операций можно отметить только несколько, в которых нашли свое применение корабли крейсерского класса.

В прусско-датской войне 1864 года Австро-Венгрия выступила союзником Пруссии и направила свои корабли в Северное море. В состав эскадры под командованием Тегетгофа входили два парусно-паровых фрегата «Шванценберг» и «Радецкий» и канонерская лодка «Зеехунд». В Северном море к ним присоединились три прусские канонерские лодки. Надо отметить, что к тому моменту Пруссия не имела толкового военного флота и была вынуждена просить Австро-Венгрию оказать ей помощь в морских силах.

9 мая 1864 года произошла встреча эскадры союзников с отрядом датских кораблей в составе двух парусно-паровых фрегатов и одного корвета. Бой продолжался около двух часов и кончился тем, что датский отряд был вынужден отступить и прекратить блокаду прусского побережья. Противники потерь в кораблях не понесли, хотя некоторые из них, в частности, фрегат «Шварценберг» получил значительные повреждения и был вынужден прекратить бой и отойти в нейтральные воды.

Позже во время итало-австро-венгерской войны 1866 года адмирал Тегетгоф прославил себя победой над итальянским флотом у Лисса. В том бою, закончившемся победой австрийского флота, итальянцы потеряли два броненосца. Крейсерские корабли ни одной из сторон значительной роли не сыграли. Удачный таранный удар в борт итальянского броненосца «Ре д’Италия» и его гибель привели к тому, что до самой Первой мировой войны на кораблях, в том числе и на крейсерских, продолжали делать таранные образования форштевней.

Другой войной, где крейсерские корабли нашли применение и, по мере возможностей, принимали участие, стала Русско-турецкая война 1877–1878 годов. В силу того, что на основании Парижского договора Россия не могла иметь качественного, а, фактически никакого военного флота, ей пришлось с началом военных действий для охраны своих берегов вооружать наспех некоторые быстроходные торговые суда, превращая их во вспомогательные крейсера. В некоторых операциях на коммуникациях противника они действовали достаточно успешно.

6 июня около Варны вооруженный пароход «Владимир» захватил турецкий торговый бриг «Аслан-Бахри». 8 июня вооруженный пароход «Великий князь Константин» потопил у анатолийского побережья четыре турецких парусных судна. 19–27 июля два русских парохода у анатолийского берега потопили пять небольших торговых парусника. 11 августа вооруженная паровая яхта «Ливадия» потопила у берегов Румынии еще один турецкий парусник, после чего она была обнаружена двумя турецкими броненосными кораблями, но сумела от них оторваться и уйти в Севастополь. 13 декабря пароход «Россия» захватил военный транспорт «Мерсина», впоследствии он был введен в состав Черноморского флота под именем «Пендераклия» – по месту, где был захвачен.