Глава 2

Роз отправилась за покупками в беззаботном праздничном настроении. Полдня без нее в питомнике вполне обойдутся. С такой управляющей, как Стелла, там прекрасно проживут без хозяйки и неделю. При желании можно было бы устроить себе отпуск впервые за… сколько же лет прошло с ее последнего настоящего отпуска? Три года. Надо же, целых три года…

Но ей вовсе не хотелось куда-то уезжать.

Она счастлива в своем доме, как нигде больше. Так зачем же тратить время на сборы и подвергать себя неизбежному для путешествий стрессу ради того, чтобы просто оказаться в каком-то другом месте?

Когда ее сыновья подрастали, она каждый год куда-нибудь с ними ездила. Диснейленд, Большой каньон, Вашингтон, национальный парк «Акадия» в штате Мэн, всего не перечесть… Она хотела, чтобы дети получше узнали свою страну. Иногда цель поездки выбиралась импульсивно, иногда в результате долгого планирования.

А как-то они отправились в Европу и провели там незабываемые три недели.

И хотя на то, чтобы согнать в кучку трех мальчишек, приходилось тратить уйму сил и нервов – иногда до истерики, Роз ни о чем не жалела.

Она ни на что не променяла бы воспоминания о том, с каким восторгом наблюдал Остин за китами в морском круизе, как Мейсон в парижском ресторане потребовал заказать улиток, а Харпер умудрился потеряться в парке развлечений в Алтуне в штате Айова. Да и без сыновей она повидала приличную часть земного шара.

К черту отпуск! Лучше заняться другими делами. Может быть, открыть в питомнике маленький флористический магазин? Продавать там срезанные цветы и цветочные композиции. Конечно, потребуются новое здание, дополнительный инвентарь и персонал. Ничего, спешить некуда. Можно подумать еще годик-другой, поскладывать цифры, прикинуть, выдержит ли бизнес начальные затраты.

Строя бизнес с нуля, Роз вкладывала в него свои личные средства. Ради благополучия детей и сохранения в собственности семьи Харпер-хауса приходилось рисковать. В итоге риск оправдался, хотя, несмотря на все усилия и изобретательность, она, бывало, не спала ночами, придумывая, как свести концы с концами. Пусть для нее поражение не стало бы такой катастрофой, как для других матерей-одиночек, но любое поражение болезненно.

Питомник «В саду» не был для Роз блажью, как полагали некоторые. Она нуждалась в стабильном высоком доходе и рисковала, торговалась, выкручивалась.

Чужое мнение не имело к этому никакого отношения. Роз было безразлично, считают ее богатой, как Крез, или бедной, как церковная мышь. Она не была ни тем, ни другой, просто строила для себя и своих детей хорошую жизнь, используя все, что было в ее распоряжении.

А если сейчас ей хочется побезумствовать, играя в Санта-Клауса, она это заработала.

И Розалинд побезумствовала. Ей дважды пришлось возвращаться с пакетами к машине, оставленной на парковке торгового комплекса, а затем, не видя причин ограничивать себя, она отправилась в «Уол-Март»[4], полная решимости опустошить отдел игрушек.

Как обычно, едва переступив порог магазина, Роз вспомнила еще о дюжине весьма нужных в хозяйстве предметов, и вскоре, когда она остановилась поздороваться со знакомыми, ее тележка уже была наполовину загружена.

Полчаса спустя на подходе к игрушечному отделу возникла необходимость во второй тележке. Придерживая коробки, норовившие свалиться с вершины горы, Роз свернула за угол… и с ходу въехала в чужую тележку.

– Извините. Я не заме… О, привет!

С тех пор, как она в последний раз виделась с Митчеллом Карнейги, которого вроде бы наняла для расследования семейной истории, прошли не дни – недели. Несколько коротких телефонных разговоров и деловых электронных писем, пара личных встреч – вот и все их контакты после ужина в Харпер-хаусе, когда профессору довелось лицезреть призрак новобрачной Харпер во всей его, так сказать, красе.

Митчелл оказался человеком не только интересным, но и мужественным. Другой на его месте после увиденного взрыва ярости потустороннего существа вполне мог бы сбежать от Роз, не начав ее расследование.

Карнейги, как настоящий профессионал, логически мыслящий и непредубежденный, не сбежал. Более того, ему уже удалось главное: он пока не успел довести Роз до скрежета зубовного обсуждением родословной Харперов и всем прочим, что необходимо для идентификации давно умершей женщины.

Одет он был примерно так же, как во время их первой встречи: в старые джинсы и рубашку с закатанными рукавами, только сейчас лицо Митча украшала темная щетина – он явно не брился уже несколько дней. Зеленые глаза казались усталыми, а шевелюра нуждалась в стрижке.

В отличие от тележки Роз, его тележка была пуста.

– Помогите, – воззвал Митчелл тоном человека, повисшего над пропастью и еле удерживающегося за осыпающийся край потными дрожащими пальцами.

– Простите?

– Шестилетняя девочка. День рождения… Я в отчаянии…

– А-а-а.

«Приятный голос, несмотря на панические нотки, согревает, как виски», – подумала Роз.

– Кто она вам?

– Племянница. Сестра, до этого любезно родившая двух мальчиков, преподнесла сюрприз – позднего ребенка. С мальчиками я справляюсь.

– Хм-м… Нежная девочка или сорванец?

Митчелл издал такой звук, будто вот-вот сорвется в бездну.

– Ладно… – Роз взмахнула рукой и, бросив свою тележку, свернула к стеллажам. – Вы могли бы избавить себя от мучений, просто спросив ее мать.

– Сестра еще злится на меня из-за того, что в прошлом месяце я забыл о ее дне рождения…

– Понимаю.

– Послушайте, в прошлом месяце я вообще обо всем забыл, включая пару раз и собственное имя. Я говорил вам, что редактирую свою книгу. Не успевал к предельному сроку сдачи. Бога ради, сестре сорок три года! Сорок один… Или сорок два? – Запутавшись, Митчелл в отчаянии потер лицо ладонями. – Разве женщины не перестают отмечать дни рождения после сорока?

– Может, женщины и перестают считать свои годы, доктор Карнейги, но это вовсе не значит, что мы не ждем подарков.

– Четко и ясно, – сказал профессор, с интересом наблюдая за Роз. – И поскольку вы опять называете меня доктором Карнейги, осмелюсь предположить, что вы на ее стороне. Я послал цветы, – добавил он с такой обидой, что губы Роз дрогнули в улыбке. – Признаю, слишком поздно, но послал же! Огромный букет роз. Думаете, сестра меня простила?

Митчелл сунул руки в задние карманы джинсов и мрачно уставился на копию Барби Малибу, выпущенную к пятидесятилетию знаменитой куклы.

– Я не смог выбраться в Шарлотт на День благодарения, так что? Я демон из ада?

– Мне кажется, ваша сестра вас очень любит.

– Если я не куплю подарок сегодня и не пошлю его Федексом[5] завтра, она спланирует мою скорую кончину.

Роз взяла в руки куклу, но тут же положила на место.

– День рождения вашей племянницы завтра. Вы выбрались за подарком в самую последнюю минуту.

Митчелл помолчал, вынул руку из кармана, коснулся плеча Роз. Она обернулась.

– Розалинд, моя смерть не в ваших интересах.

– Это меня и останавливает… Ладно, мы что-нибудь найдем, а вы закажете подарочную упаковку и экспресс-доставку.

– Подарочная упаковка. Боже милостивый… Это еще надо упаковать?

– Непременно. И купить красивую открытку тоже. И написать что-нибудь милое, соответствующее возрасту. Хм-м-м, – Роз постучала пальцем по огромной коробке. – А вот это мне нравится.

– И что же это?

– Строительный конструктор. Видите, есть все модули и мебель, из которых можно собрать и декорировать кукольный домик по своему вкусу. И поселить в нем кукол и маленькую собачку. Они прилагаются. Забавная игрушка и развивающая. Дважды чемпион.

– Замечательно. Потрясающе. Я обязан вам жизнью.

– Не слишком ли далеко от дома вы заехали? – спросила Роз, когда он снял коробку с полки. – В городе полно магазинов.

– В том-то и проблема. Их слишком много. А торговые комплексы? Семь кругов ада. Я боюсь торговых комплексов, ну, и подумал, а почему не «Уол-Март»? Все, что нужно, под одной крышей. Куплю подарок и заодно… Черт, что же я хотел купить… Ах да, мне нужен стиральный порошок… и что-то еще… Я записал. – Порывшись в карманах, Митчелл вытащил маленький компьютер.

– Отлично, не буду вас задерживать. Не забудьте подарочную бумагу, ленту, большой бант и милую открытку.

– Подождите! Подождите… – водя стилусом по экрану, Митчелл добавил все перечисленное. – Бант… Значит, его можно купить готовым и пришлепнуть сверху?

– Да, конечно. Желаю удачи.

– Нет, постойте! – Он засунул компьютер в карман, и его глаза, уже более спокойные, сфокусировались на Роз. – Я все равно хотел с вами связаться. Вы здесь закончили?

– Не совсем.

– Хорошо. Дайте мне пару минут, я найду, что мне нужно, и встретимся у касс. Я помогу вам оттащить покупки в машину и угощу ланчем.

– Уже почти четыре. Для ланча поздновато.

– О-о, – Митчелл растерянно взглянул на часы. – Думаю, время в таких местах съеживается, чтобы вы бесцельно и бездумно бродили здесь весь остаток своей жизни. Ну тогда, может, кофе? Я бы хотел поговорить о нашем… деле.

– Хорошо. Напротив есть маленький ресторанчик, называется «У Розы». Встретимся там через полчаса.

Однако Митчелл дожидался ее у касс. Терпеливо, судя по расслабленной позе и спокойному взгляду. А дождавшись, помог перегрузить покупки в машину. Правда, увидев заваленный пакетами багажник ее «Дюранго», он вытаращил глаза:

– О Пресвятая Дева Мария!

– Я не часто езжу по магазинам, поэтому никаких ограничений.

– Это точно…

– До Рождества осталось меньше трех недель.

– Умоляю, не напоминайте, – Митчелл еле воткнул в багажник последний пакет. – Моя машина там. – Он неопределенно махнул рукой куда-то влево. – Встретимся в ресторане.

Карнейги удалился так неуверенно, что Роз усомнилась, помнит ли он, где оставил автомобиль.

«Мог бы отмечать место парковки в том карманном компьютере!» – весело подумала Розалинд, направляя машину к ресторану.

Она ничего не имела против рассеянности, в разумных пределах, конечно. По ее мнению, это просто указывало на то, что у человека в голове так много мыслей, что нужные отыскиваются не сразу. В конце концов она наняла профессора не наобум. Она хорошо изучила Митчелла Карнейги, нашла все отзывы о нем, прочитала или пролистала некоторые его книги. Он отлично делал свое дело, был местным и, хотя брал высокие гонорары, не упирался – или не слишком упирался, – когда речь зашла о расследовании и идентификации призрака.

Роз припарковала машину и вошла в ресторан. Сначала она подумывала об охлажденном чае или кофе, а потом решила, что столь успешным походом по магазинам заслужила бокал вина.

Поджидая Митча, она позвонила по сотовому в питомник сообщить, что не вернется до окончания рабочего дня, если, конечно, ее присутствие не требуется.

– Здесь все отлично, – сообщила Хейли. – Наверное, после вас в магазинах ничего не осталось.

– Не буду спорить. А в «Уол-Марте» я наткнулась на доктора Карнейги…

– Доктор Знойный красавчик? Почему я никогда не натыкаюсь на красавчиков в «Уол-Марте»?

– Я уверена, твой день придет. А мы пока что-нибудь выпьем и кое-что обсудим.

– Классно! И продолжите обсуждение за обедом.

– Это не свидание, а незапланированная встреча, – однако Роз вытащила из сумочки тюбик и подкрасила губы бледно-коралловой помадой. – Если появятся вопросы, можешь мне позвонить, но в пределах часа я точно закруглюсь.

– Не беспокойтесь и не спешите. И… эй, вам же все равно надо где-то перекусить, так почему бы не…

– Он идет. Я все расскажу, когда приеду, а сейчас до свидания.

Митч скользнул на диванчик напротив нее.

– Очень кстати мы встретились. Что вы закажете?

Роз заказала бокал вина, а Митчелл кофе. Черный. Затем пролистал меню и добавил итальянскую закуску ассорти.

– После столь бурного шопинга вы должны подкрепиться. Как ваши дела?

– Отлично, спасибо. А ваши?

– Теперь, когда я сбросил с плеч книгу, хорошо.

– Я так и не спросила, о чем она.

– О жизни и творчестве Шарля Пьера Бодлера. – Митчелл замолчал, сочтя ответ исчерпывающим, но заметил, как Роз вопросительно выгнула бровь. – Поэт девятнадцатого века. Разгульное дитя Парижа – кокаинист, противоречивая и драматичная натура. Обвинялся в богохульстве и непристойном поведении, промотал наследство, переводил Эдгара По, создавал мрачные, полные темных чувств стихи. И через многие годы после смерти – он умер от сифилиса – одни считают Бодлера певцом современной цивилизации, а другие чокнутым ублюдком.

Роз улыбнулась:

– А в каком лагере разобьете свою палатку вы?

– Он был гениальным и извращенным. Поверьте, вам не захочется выслушивать подробности, поэтому остановимся на том, что рассказывать о Бодлере было очень интересно и очень трудно.

– Вас радует результат?

Митчелл немного помолчал.

– Да, а еще больше радует то, что я больше не должен круглосуточно жить с тенью Бодлера за плечами.

– Это все равно что жить с призраком. Вам так не кажется?

– Плавный переход, – Митчелл легко чокнулся кофейной чашкой с ее бокалом. – Позвольте для начала сказать, что я высоко ценю ваше терпение. Я надеялся закончить книгу гораздо раньше, но знаете, как бывает, одно цепляет другое.

– Вы сразу предупредили, что некоторое время будете заняты.

– Не ожидал, что так долго. Но я размышлял о вашей ситуации. Трудно забыть то, что я увидел в конце мая.

– Ваше знакомство с новобрачной Харпер получилось более бурным и непосредственным, чем я планировала.

– Вы говорили, что она больше не проявляла… агрессии, – подобрал слово Митчелл.

– Она все еще поет мальчикам и Лили, но никто из нас с тех пор ее не видел. И, если откровенно, я была не столько терпелива, сколько очень занята. Работа, дом, предстоящая свадьба, младенец… И после той ночи казалось, что всем нам нужна передышка.

– Если не возражаете, я бы вплотную занялся расследованием.

– Замечательно. Наверное, сегодня нас свела судьба. Что вам необходимо?

– Все, чем вы располагаете. Достоверные данные, документы, дневники, письма, фотографии, истории ваших предков. Все, что не подвергается сомнению. Очень большую помощь оказали бы письма или дневники, написанные теми людьми, чью жизнь придется изучать.

– Без проблем. Я с удовольствием предоставлю вам все, что у меня есть.

– Между поединками, если можно так выразиться, с Бодлером я знакомился и с вашим делом. Начал набрасывать генеалогическое древо, попытался прочувствовать людей и их связи. Это обязательные первые шаги.

– И отличное начало.

– Неплохо, если в вашем доме мне найдется место для работы. В основном я буду работать в своей квартире, но полезно иметь личное пространство в центре событий. Ваш дом играет важную роль в расследовании.

– И это не проблема.

– Что касается новобрачной Харпер, мне нужен список всех, кто как-либо когда-либо с ней контактировал. Я должен их опросить.

– Хорошо.

– И письменное разрешение, о котором мы говорили, на доступ к семейным архивам: свидетельствам о рождении, браке, смерти и тому подобном.

– Я напишу.

– И разрешение использовать это расследование и его результаты в моей книге.

Роз кивнула:

– А мне – право одобрения рукописи.

Митчелл расплылся в обаятельнейшей улыбке:

– Нет.

– Но…

– Я буду счастлив подарить вам экземпляр, когда и если книга увидит свет, но право одобрения вы не получите, – Карнейги взял из широкого стакана короткую хлебную палочку и протянул Роз. – Мои находки принадлежат мне, моя рукопись принадлежит мне. Если я напишу и продам права на издание книги, вы ничего не будете должны мне за работу.

Роз откинулась на спинку диванчика, сделала глубокий вдох. Еще одно открытие: за красивым лицом, лохматой шевелюрой, обаятельной улыбкой и древними высокими кроссовками скрывается умный и упрямый мужчина. Досадно, конечно, но она уважает умных и упрямых мужчин.

– А если не напишете и не продадите?

– Мы вернемся к первоначальным условиям. Первые тридцать часов бесплатно, далее пятьдесят долларов в час плюс расходы. Можем составить контракт и все в нем прописать.

– Думаю, это было бы разумно.

Когда подали закуску, Роз рассеянно взяла с блюда оливку. От второго бокала вина она отказалась.

– Если вы решите издать книгу, разве вам не потребуется согласие всех, у кого вы возьмете интервью?

– Об этом я позабочусь. А вас мне хотелось бы спросить, почему вы не заинтересовались всем этим раньше? Вы живете в этом доме всю свою жизнь и только сейчас собрались выяснить, чей же призрак живет там с вами. И позвольте добавить, что даже после увиденного собственными глазами я с трудом верю в то, что сейчас сказал.

– Сама не знаю. Может, была слишком занята или просто привыкла. А потом закрались сомнения, не слишком ли я, ну… внушаемая, что ли. В семье никогда не тревожились из-за новобрачной Харпер. Я могу дать вам любые сведении о моих предках, познакомить с реальными событиями, забавными случаями, но о ней, похоже, никто ничего не знал и знать не хотел. Я тоже.

– Однако теперь вы решились.

– Чем больше я думала о том, что мне неизвестно, тем сильнее становилось желание узнать. После того, как я увидела ее в последний раз, желание превратилось в необходимость.

– Вы видели ее в детстве, – подсказал Митчелл.

– Да. Она заходила в мою комнату, пела свою колыбельную. Я никогда ее не боялась. Она приходила ко всем детям, которые росли в Харпер-хаусе. Я перестала ее видеть, когда мне было около двенадцати лет.

– А потом увидели снова.

В его взгляде явственно читалось сожаление об отсутствии блокнота или диктофона. А еще проницательность и сосредоточенность, как ни странно, показавшиеся Роз необычайно сексапильными.

– Да, она возвращалась. Я видела ее или ощущала ее присутствие каждый раз, когда была беременна. Она словно знала, что в доме появится еще один ребенок. Были, разумеется, и другие встречи, но, думаю, вы бы хотели поговорить об этом в более официальной обстановке.

– Совершенно необязательно, но записывать все наши разговоры о ней полезно. Я начну с обычной предварительной работы. Амелия. Это имя Стелла видела на оконном стекле. Я поищу в ваших семейных документах всех, кто носил это имя.

– Я уже искала, – Роз пожала плечами. – Подумала, что, если все так просто, я и сама справлюсь. Но я не нашла никаких упоминаний о женщине по имени Амелия ни в одном из свидетельств о рождении, смерти и браке, которые у меня хранятся.

– Если не возражаете, я еще раз все посмотрю.

– Поступайте, как считаете нужным. Я уверена, вы проверите все тщательнее, чем я.

– Розалинд, когда я беру след, то превращаюсь в настоящую ищейку. К концу расследования я уже надоем вам до чертиков.

– Митчелл, у меня скверный характер, так что и вам не позавидуешь.

Он ухмыльнулся:

– И при этом вы очень красивы.

– Неужели?

Теперь он рассмеялся. Уж слишком подчеркнуто вежливым был ее тон.

– Я не виноват. Это только доказывает, что Бодлер меня не отпускает. Правда, ничего лестного о женской красоте он не говорил.

– А что же он говорил?

– «В лазури царствую я сфинксом непостижным. / Как лебедь я бела и холодна, как снег. / Презрев движение, любуюсь неподвижным. / Вовек я не смеюсь, не плачу я вовек»[6].

– Думаю, он был очень угрюмым человеком.

– Сложным и эгоистичным. Но, как бы то ни было, в вас нет ничего холодного.

– Вам просто не довелось пообщаться с некоторыми из моих поставщиков, – мысленно Роз добавила: «Или с моим бывшим мужем». – Я распоряжусь насчет контракта и предоставлю все необходимые письменные разрешения. Что касается места для работы, думаю, лучше всего подойдет библиотека. Если вам что-либо понадобится, можете в любое время связаться со мной по одному из номеров, которые я вам дала. В наши дни почти у всех куча телефонных номеров, но, если вдруг не дозвонитесь до меня, поговорите с Харпером или Дэвидом, со Стеллой или Хейли.

– Я хотел бы начать в ближайшие дни.

– Мы будем готовы. Извините, но мне на самом деле пора домой. Благодарю вас.

– Не за что. Я должен вам гораздо больше за спасение.

– Думаю, вы станете для своей племянницы настоящим героем.

Митчелл положил на стол несколько купюр, встал и протянул Роз руку, помогая подняться.

– Кто-нибудь есть дома, чтобы помочь вам втащить вашу добычу?

– Мне случалось таскать и больше, но да, Дэвид дома.

Карнейги проводил ее до машины. Правда, руку отпустил.

– Я скоро с вами свяжусь, – пообещал он, открывая Роз дверцу.

– Жду с нетерпением. Потом обязательно расскажете, что подарите сестре на Рождество.

Его лицо болезненно скривилось.

– О дьявол! Ну зачем вы все испортили?

Рассмеявшись, Роз захлопнула дверцу и опустила боковое стекло.

– Кстати, в «Диллардсе» продаются роскошные кашемировые джемперы. Любой брат, раскошелившийся на такой джемпер к Рождеству, будет прощен за забытый день рождения.

– Гарантируете? Это вроде женского закона?

– От мужа или любовника лучше что-нибудь сверкающее, но от брата кашемир – беспроигрышный вариант.

– «Диллардс»?

– «Диллардс», – подтвердила Роз, заводя мотор. – До свидания.

– До свидания.

Отъезжая, Роз взглянула в зеркало заднего вида. Митчелл стоял, покачиваясь на пятках, руки в карманах.

Да, Хейли права. Знойный красавчик.

Приехав домой, Роз решила отнести первую партию пакетов в свое крыло, но после недолгих сомнений бросила их внизу и отправилась за следующими.

Из кухни доносились мальчишеские голоса. Сыновья Стеллы в подробностях пересказывали Дэвиду события своего весьма насыщенного дня. Отлично. Можно перенести наверх и спрятать все покупки до того, как кто-либо заметит ее возвращение.

Она успела! Однако, перетащив все пакеты и коробки, Роз замерла посреди своей гостиной. Бесспорно, она действительно сошла с ума. Теперь ясно, почему Митч вытаращил глаза, заглянув в ее багажник. Со всем, что она накупила в одном безумном порыве, вполне можно открывать собственный магазин.

А как, черт побери, завернуть все это в подарочную бумагу?

«Я подумаю об этом позже», – решила Роз, проведя растопыренными пальцами по волосам. Это важно, но время терпит. Сейчас надо позвонить домой адвокату – преимущество школьного знакомства – и попросить составить контракт.

Как раз из-за давнего школьного знакомства разговор занял вдвое больше времени, чем требовали обстоятельства. Одной рукой прижимая телефон к уху, Роз навела в гостиной отдаленное подобие порядка и отправилась вниз.

Дом затих – все разошлись по своим комнатам. Хейли возится с Лили, Стелла – с сыновьями, а Дэвид, как выяснилось из записки на кухонном столе, отправился в спортзал.

Роз съела пару кусочков мясного пирога, испеченного Дэвидом, и вышла прогуляться по саду. В гостевом домике у Харпера горел свет. Дэвид наверняка позвонил названому брату и сообщил о любимом лакомстве. Если Харпер захочет пирога, он знает, где его найти. Роз вернулась в дом, решив без спешки принять горячую ванну, завернула в кухню и налила себе вина.

С полным бокалом она поднялась на второй этаж, краем глаза заметила в своей гостиной какое-то движение и напряглась, однако, подойдя к двери, с облегчением вздохнула.

– Вы напугали меня до смерти.

Стелла вздрогнула и обернулась, прижимая руку к сердцу.

– А вы меня! Пора бы всем нам перестать дергаться. Я хотела показать вам недельный отчет и увидела это. – Она махнула рукой в сторону пакетов и коробок, выстроенных вдоль стены. – Роз, вы скупили весь торговый центр?

– Не весь, но много, и поэтому мне совсем не хочется вникать в недельный отчет. Я мечтаю о том, чтобы понежиться в горячей ванне с бокалом вина.

– Ну, вы это заслужили. Займемся отчетом завтра. Да, если вам нужна помощь в упаковке всего…

– Ловлю на слове!

– Просто позовите меня в любой вечер после того, как я уложу детей спать. Кстати, Хейли упомянула, что вы пропустили по бокальчику с Митчеллом Карнейги.

– Виновата. Мы случайно – как все жители Теннесси – столкнулись в «Уол-Марте». Доктор Карнейги закончил свою книгу и готов вплотную заняться нашим проектом. Среди прочих он собирается побеседовать с вами и Хейли. Не возражаете?

– Нет, конечно. Жду с нетерпением. Ну, не буду вас задерживать. Утром увидимся.

– Спокойной ночи.

Роз закрыла за собой дверь спальни, проскользнула в ванную комнату, включила воду, щедро плеснула ароматной пены, зажгла свечи. На этот раз она не собиралась, как обычно, совмещать приятное с полезным: отмокая, изучать книги по садоводству или управлению. Она честно заслужила право побездельничать… а после ванны можно будет заняться лицом.

В мягком колеблющемся свете свечей Роз опустилась в ванну, глубоко вздохнула от удовольствия, отпила вина, поставила бокал на край и до подбородка погрузилась в ароматную горячую воду. Господи, какое счастье! И почему она так редко себя балует?

Роз подняла из пены руку, внимательно осмотрела узкое запястье, сильные тонкие пальцы, коротко остриженные ногти без лака. Зачем красить ногти, если целый день возишься в земле? Хорошие, сильные, ловкие руки, и неважно, что на пальцах не сверкают кольца.

С улыбкой Роз подняла ногу. А вот педикюр – ее маленькая слабость, может, и глупая, зато чисто женская. На этой неделе ногти у нее пурпурные и переливаются перламутром. Пусть обычно они скрыты рабочими носками и сапогами, но она-то знает, что у нее очень красивые пальчики ног.