Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Русь окаянная

ModernLib.Net / Триллеры / Норка Сергей / Русь окаянная - Чтение (стр. 18)
Автор: Норка Сергей
Жанр: Триллеры

 

 


В поезде, лёжа в купе спального вагона в полном одиночестве, он размышлял над последней фразой Игоря Владимировича, которую тот произнёс, кривляясь и подражая голосу покойного, и в то же время вечно живого вождя мирового пролетариата «Припомните историю, батенька. Побеждает тот, кто действует решительно в нужный момент и в нужном месте. Колеблющиеся, как правило, проигрывают. Это может подтвердить и нынешний почти президент, который всегда побеждал потому, что никогда не колебался, и потому что всегда колебались его политические оппоненты».

Кого он имел в виду под термином «почти президент», Бирюков спрашивать не стал.

Прибыв на Ленинградский вокзал, Александр Петрович сразу пошёл к поджидавшей его машине, возле которой курил его водитель. Когда они отъехали уже на приличное расстояние, раздался грохот, судя по всему, со стороны вокзала. Водитель и Бирюков машинально посмотрели друг на друга, и Александр Петрович почему-то пожал плечами. Через десять минут зазвонил телефон.

— Алло, — сказал Бирюков, достав телефон.

— Александр Петрович? — раздался жизнерадостный голос Сидоренко. — С приездом. Николай Иванович очень просил вас приехать. Он сейчас у себя.

— Хорошо. Сейчас буду, — ответил Бирюков и, повернувшись к водителю, коротко бросил: — В лабораторию.

Пройдя в кабинет Кардинала, он увидел, что уже почти весь Совет был в сборе. Все с некоторым напряжением, но вполне спокойно слушали Указ президента о введении чрезвычайного положения. Руководители подполья ожидали этот Указ с момента получения информации от французской спецслужбы о тайной встрече высокопоставленного кремлёвского чиновника с чеченскими лидерами на юге Франции. Французы также раздобыли информацию о переводе баснословных сумм из оффшорных банков на «чеченские» счета, оформленные на подставных лиц. Аналитический отдел Партии был един во мнении, что готовится переворот, целью которого будет введение чрезвычайного положения и перенос выборов президента на неопределённый срок.

— Итак, коллеги, каковы, по вашему мнению, должны быть наши действия в сложившейся ситуации? — спросил Романов, обведя всех невесёлым взглядом.

— Моя точка зрения — выжидать. Прекратить на время всякую деятельность, сразу же ответил один из членов Совета.

Разгорелась жаркая дискуссия, в которой не принимали участия только три человека: Романов, сидевший сзади от него Сидоренко и Бардин. Романов внимательно слушал мнение каждого. Сидоренко сидел с непроницаемым лицом. Бардин рисовал какие-то странные фигурки.

— А вы что думаете, Николай Иванович? — спросил Романов после того, как высказались все.

Кардинал оторвался от рисунков и холодным, ничего не выражающим взглядом посмотрел сначала на Романова, а затем поочерёдно на всех членов Совета. Даже Кот, который общался с Бардиным чаще всех из присутствующих, являясь, по сути дела, помощником не председателя Партии, а её духовного руководителя, почувствовал лёгкий холодок внутри. Внезапно, все ощутили одно и то же дискуссия была пустой тратой времени. Все будет так, как решит Бардин. Каждый напряжённо ожидал ответа Николая Ивановича.

— Я полагаю, уважаемые коллеги, — сказал Кардинал, убедившись с помощью какого-то известного только ему способа, что контролирует ситуацию, — нам надо быть готовыми к реализации любого варианта нашего Стратегического плана. Я же прошу тайм-аут на несколько часов, после чего выскажу своё мнение. А сейчас, я думаю, Александр Петрович сообщит нам об обстановке в Питере и действиях нашего питерского филиала.

Глава 10. «МОНСТРЫ»

Как сообщили в среду высокопоставленные чиновники американской, британской и российской правоохранительных систем, российская организованная преступность отмыла, как минимум, 15 миллиардов долларов по указанию Бориса Ельцина. В интервью чиновники сказали, что эта сумма может включать и 10 миллиардов долларов займа, выделенного Международным валютным фондом.

USA Today, 26 августа 1999 г.

Два джентльмена сидели в уютном кабинете не-, большой виллы в предместье Нью-Йорка. В мраморном камине весело потрескивали дрова, свет был погашен, и комната освещалась только пламенем, исполнявшим какой-то дьявольский танец.

Джентльмен пожилого возраста с благородными сединами на висках несколько нравоучительно обращался к своему собеседнику средних лет, говорящему на английском с лёгким акцентом. Беседа велась неторопливо, и было ясно, что оба собеседника не только обсуждают важные вопросы, но и получают искреннее удовольствие от общения друг с другом.

— Так вот, Джекоб, — обратился американец к своему европейскому собеседнику, — все получается не так, как мы планировали. И знаете почему? Да потому, что мы в первую очередь несколько переоценили свои возможности. Нет, не в экономике, не в финансах, не в вооружениях. Мы несколько переоценили наши интеллектуальные возможности. Успехи, которых мы достигли за последние пятнадцать лет, не просто вскружили нам голову, но и заставили нас игнорировать массу мелких факторов, которые в конечном итоге вылились в громадную западню.

— Для нас? — спросил европеец, который придерживался той же точки зрения, но не спешил её высказывать.

— В первую очередь для нас.

— Вы, по-моему, несколько утрируете, сенатор. Я не вижу пока опасности для Соединённых Штатов.

— Верно, — кивнул благородной головой сенатор. — Не видите. И никто пока не видит. В первую очередь в конгрессе и в Белом доме. Им бы надо было почаще читать Библию. В особенности Экклезиаст. Тогда бы они понимали, что все обречено на повторение. Но вот только участники повторяющейся ситуации могут поменяться местами. То, о чем вы мне сегодня сообщили, не является для меня новостью. Нет, я не знал конкретных цифр, но я видел процесс. Запомните, этому не учат в университетах. Это суровая бытовая действительность. Каждое явление частичка какого-то процесса. Причём, жизнь устроена так, что часто случается, что явление, приносящее вам пользу, является частичкой губительного для вас процесса. Поясню. Я ещё в конце восьмидесятых подверг в конгрессе и в АНБ резкой критике ту политику, которая была спланирована в отношении России. Конечно, план постоянного содержания её в полудохлом состоянии был неплох. И чрезвычайно заманчив. Мы насовали в верхний эшелон российского истэблишмента своих друзей, которые, пользуясь тем, что неограниченная власть в России попала в руки человека, которого не интересует ничего, кроме её сохранения и её внешних атрибутов, создали требуемую для нас систему. То есть перекрыли все возможности развития промышленности. Мы закрыли глаза на грабёж, которому группа людей подвергла свою страну, и приветствовали и способствовали вывозу из этой страны наворованного капитала. Поскольку капитал должен был вывозиться из страны, чтобы исключить возможности её развития.

Должен признаться, что в то время я интуитивно чувствовал, но не понимал, во что это может вылиться для нас, американцев. И только потом я увидел, а вы сегодня подтвердили мои догадки, что происходил не вывоз капиталов из России, а русская финансовая экспансия на Запад. Какая-то дикая смесь из китайской стратегии цаньши и еврейской финансовой оккупации.

— Но в чем опасность кроме экономических факторов, расчёты которых я вам представил, Эйб? — нетерпеливо спросил Жак, которого сенатор США именовал на английский манер Джекобом.

Он уже интуитивно чувствовал, куда клонит его собеседник, но не мог сформировать конкретную мысль. Сенатор засмеялся. В нем жила генетическая неприязнь американских колонистов к представителям метрополий.

— Евреи больше тысячи лет в поте лица в тяжелейших условиях создавали свою финансовую империю. Больше тысячи лет у них ушло на то, чтобы создать систему, с помощью которой они возродились как нация, как государство и могли диктовать свою волю большей части мира. Читайте Экклезиаст, мой милый Джекоб. Тогда вы увидите, что русские делают то же самое. За какие-то десять лет они создали мировой русский капитал, с которым уже нельзя не считаться. Наши остолопы в ЦРУ и конгрессе хлопали в ладоши, наблюдая за тем, как русское сырьё превращается в доллары и расползается по всему свету. В первую очередь по Европе. А в России встают заводы и разрушается инфраструктура. Они по простоте душевной, а точнее, по природной тупости полагали, что во всем мире теперь наступает власть доллара. Так-то оно так, да только они забыли, что у доллара, как правило, есть хозяин. И это была фатальная ошибка наших доморощенных стратегов, что они допустили, чтобы хозяевами доллара стали русские. Другими словами, русские использовали против нас наше же изобретение. И что мы видим теперь? Теперь мы видим, что Европа, самая дружественная США часть света, почти уже находится под властью доллара. Но русского доллара. Принадлежащего этим проклятым русским. А что будет потом? Я вам скажу. Потом везде, где находится русский доллар, начнут появляться его хозяева со всеми вытекающими отсюда последствиями, которые в настоящий момент трудно спрогнозировать.

Жак, несколько ошарашенный импульсивностью сенатора, которого он привык видеть всегда хладнокровно излучающим уверенность в правильности американской политики, попробовал внести долю оптимизма.

— Но в чем вы видите опасность политическую? Да, мы также обеспокоены разросшимся и постоянно отмываемым капиталом, принадлежащим русским. Но, поверьте, они, с политической точки зрения, не представляют какую-либо опасность для Запада. В особенности для США. Как утверждают найти эксперты, подавляющее их число не связывает своё будущее с Россией. Более того, они презирают её гораздо сильнее, чем мы. Кроме того, это разрозненные группы людей или одиночки.

— То-то и оно, сынок, — крякнул сенатор, — они связывают своё будущее с Западом. Но вот в качестве кого они захотят пребывать на Западе — это очень интересный вопрос. Когда у человека столько денег, сколько у них, он не захочет мириться с положением второго сорта. В один прекрасный день они увидят, что их совместный капитал разросся до такой степени, что, объединившись, они смогут диктовать свою волю всему миру. Русскую волю с помощью американского доллара, который они получили, ограбив свою страну. И как они будут использовать ту невидимую власть, которую они получат, объединившись, это большой вопрос. Особенно если учесть то, что менталитет у них криминальный. И у себя на родине они привыкли к полной безнаказанности и несоблюдению каких бы то ни было правил, свойственных цивилизованному миру. И вы правы. Им начхать на свою страну. Она может исчезнуть, как исчез когда-то Израиль. А диктовать свою волю они будут с южного берега Франции, с горных курортов Швейцарии, с роскошных вилл во Флориде. Это будут евреи XXI века. Дай Бог, чтобы это произошло, когда я уже буду в могиле, благо наследников у меня нет. Поэтому я крайне негативно отнёсся к решению конгресса и будущего президента сохранить в России нынешний режим.

— Что же вы предлагаете, сэр? — почтительно осведомился Жак, убеждённый собеседником в серьёзности вопроса.

— Вы сообщили мне, что имеете связь с русским подпольем, возглавляемым очень решительным человеком…

Выступая на страницах «Уолл-стрит джорнэл», он (Бжезинский) заявил, что «потрясён» компетентностью действий российских предпринимателей в Америке, Маловероятно, пишет Бжезинский, чтобы они могли провести свои финансовые комбинации «без профессионального западного совета». Были ли в это вовлечены западные официальные лица и есть ли у западной политической системы иммунитет против «такого русского вторжения»? Понимает ли кто-нибудь в Америке, пишет Бжезинский, что «бороться с нынешними русскими будет сложнее, чем с коммунизмом?» …К подобным заключениям можно было бы отнестись с иронией, если бы не одно обстоятельство. Луис Шелли, директор транснационального Центра по изучению оргпреступ нести американского университета, подметила, что «русские бешеные деньги» чуть ли не спровоцировали «кризис американской банковской системы». Одним словом, если судить по некоторым материалам солидных американских изданий, Москва применила в США готовившееся годами в недрах КГБ СССР «секретное оружие» и нанесла противнику чувствительный урон.

Век, ‘ 36, 1999 г. 281

В это же время по одной из маленьких старинных улочек Замоскворечья пробирались сквозь орды иномарок скромные «Жигули», за рулём которых сидел Константин Павлович Сидоренко, а рядом с ним расположился Николай Иванович Бардин, который использовал Кота в качестве шофёра только в самых важных случаях. Последний это знал, ценил и, выступая в качестве шофёра Кардинала, был всегда предельно собран и сосредоточен.

— Николай Иванович, — говорил Кот, напряжённо глядя перед собой, — меня не столько беспокоит, сколько интересует один момент. Ну, допустим, мы ухитрились захватить власть. Хотя шансов, признаться, прискорбно мало. Дальше что? Как вы собираетесь разгрести всю эту навозную кучу? Страна поражена криминальным менталитетом. Казна пуста, банковская система — главное препятствие развития экономики. Промышленность…

— Голубчик, — ласково перебил его Кардинал, — вы затрагиваете вопросы, находящиеся вне моей компетенции. Я, честно должен признаться, до сих пор не отличаю дебета от кредита. Но я знаю тот непреложный факт, что в основе политики и экономики лежит психика. Если психика направлена в правильное русло, то все остальное приложится. Поэтому разработку экономической и финансовой стратегии мы оставим нашим экономическим стратегам. Административную систему реализации этой стратегии будет создавать Пётр Алексеевич со своей командой. Он же позаботится о её бесперебойном функционировании. Наша задача совсем в другом. И она является ключевой. Это создание невидимой психической системы управления экономикой и обществом в целом. — Он на мгновение задумался, а потом добавил: — И моя лаборатория к этому готова. Почти готова, — поправился он тут же.

Кот искренне засмеялся. Ему показалось, что в речах Кардинала проскальзывает некоторая наивность.

— Как же вы будете строить свою псисистему? Опять ГУЛАГ? Состояние всеобщего страха? Но мы это уже проходили.

Бардин ласково засмеялся, и в этом смехе Сидоренко послышалось нечто зловещее.

— А что мы ещё не проходили? Вы мне можете сказать, что мы ещё не проходили, друг мой? И кто дам сказал, что то, что мы уже проходили, не может быть использовано вновь? Нет, ГУЛАГ неприемлем. Здесь я согласен. Но, к сожалению, вынужден констатировать, что страх действительно будет стержнем новой психической системы управления обществом.

— Вы уверены, что он будет продуктивным? — с сомнением спросил Кот. — Вы полагаете, что экономические методы управления не могут заменить силовые? И будут ли силовые методы эффективными?

Бардин ничего не ответил. Его внимание привлекло то, что происходило снаружи. В результате образовавшейся небольшой пробки в переулке, где проходили дорожные работы, скопилось несколько десятков машин. Впереди «Жигулей» Сидоренко встал роскошный «джип» с затемнёнными стёклами. Он довольно бесцеремонно протиснулся слева вперёд сидоренковской машины, едва не задев крыло. И в тот же самый миг справа так же протиснулся задрипанный поцарапанный «жигуленок» с такими же затемнёнными стёклами. Сидящих в этих обеих машинах не было видно, «жигуленок», объехав машину Кота (для этого ему пришлось выехать на тротуар), так же нахально объехал крутой «джип» и встал самым первым в толпе машин.

Кот, как и Кардинал, почувствовал, что их ожидает нечто интересное. И не ошибся. Из «джипа» вышли двое крутых. Они подошли к «жигуленку» с двух сторон, оторвали зеркала, демонстративно положили их на капот и с достоинством удалились в салон своей роскошной машины. Прошло несколько секунд, и передние двери «жигуленка» распахнулись. Оттуда с большим трудом вылезли два двухметрового роста мордоворота в камуфляжной форме с автоматами в руках. Они неторопливо подошли к «джипу» и так же неторопливо начали крушить затемнённые стекла иномарки. Автоматы, прикладами которых они били стекла, казались игрушечными в их огромных руках, более напоминавших медвежьи лапы, чем кисти человеческих рук.

Когда стекла были выбиты и салон «джипа» предстал перед взорами изумлённой публики, Сидоренко и Бардин обнаружили, что обитателей этого салона не видно. Наблюдавшие эту курьёзную ситуацию не могли даже представить, что пассажиры «джипа», мужики довольно крупные, сумеют сжаться до таких размеров, что можно будет уместиться на полу автомобиля так, что снаружи их не будет видно. Добив последнее стекло, мордовороты так же неторопливо удалились в свой потрёпанный «жигуленок». Зеркала они взяли, и Сидоренко видел, как один из них аккуратно положил их в «бардачок». На светофоре главной улицы зажёгся зелёный свет, и «жигуленок» так же неторопливо двинулся вперёд. За ним, гудя, объезжали «джип» и машину Сидоренко все остальные участники пробки. В салоне раскуроченной иномарки все ещё никого не было видно, и Сидоренко, которому очень, хотелось увидеть лица «крутых», пришлось втиснуться в общую массу, не дождавшись зрелища. Через несколько секунд они уже были на Большой Ордынке.

— Мне нужно отвечать на ваш вопрос, голубчик? — насмешливо спросил Бардин.

— Нет, пожалуй. Вы меня убедили, уважаемый профессор, — ответил Кот и расхохотался. — Эх, жаль я морды тех двоих так и не увидел,

Они медленно поехали по Ордынке, и вскоре Бардин попросил остановиться. Оставив Кота в машине и попросив его никуда не уезжать, он прошёл метров сто и свернул во дворик неподалёку от Марфа-Мариинской обители. «Странно, — подумал Сидоренко, который знал, что Бардин живёт в доме, находящемся в этом дворике. Сказал, на важную встречу. Неужели осторожный Кардинал теперь важные встречи дома устраивает?»

Николай Иванович вошёл в один из подъездов и поднялся на лифте на восьмой этаж. Дверь в квартиру Рублевского была чуть-чуть приоткрыта.

— Проходите, Николай Иванович, — раздался из квартиры весёлый голос её хозяина.

Кардинал, как всегда, с внутренним трепетом вошёл в «жилище богов», как он в шутку именовал логово «монстра».

В комнате на журнальном столике уже стоял кофейник, бутылка арабской финиковой водки «Арак», две рюмки и восточное блюдо с янтарными мясистыми финиками.

Хозяин встал, пожал кардинальскую, холодную как лёд руку и гостеприимным жестом указал на кресло. Разумеется, от его внимания, а точнее, от его какой-то звериной интуиции не ускользнул тот факт, что Бардин находится в состоянии крайнего возбуждения, несмотря на то что лицо Николая Ивановича оставалось невозмутимым. И Бардин знал, что «монстру» понятно его состояние, и даже не исключал, что Рублевский уже знает просьбу, с которой к нему хочет обратиться Кардинал.

— А вы знаете, Николай Иванович, что в этой комнате кроме вас ещё никого не было. Если не считать её первого и единственного владельца, пусть земля ему будет пухом.

— Насколько я понимаю, эта квартира принадлежала вашему родственнику, сказал Бардин, оглядывая комнату так, как если бы видел её впервые.

— Да. Бывшему родственнику, которого я очень любил, пока был человеком.

Он налил в рюмки водку и взял финик. Не чокаясь, они выпили, после чего Рублевский наполнил чашки кофе.

— Вы знаете, Николай Иванович, я открыл удивительное свойство кофе. Перед тем как его пить, необходимо выпить рюмку коньяка или водки. Тогда ваши язык и небо будут воспринимать кофе гораздо лучше. Вы познаете вкусовые ощущения, недоступные вам при обычном состоянии органов вкуса. Итак, что случилось? Что заставило вас просить о срочной встрече, мой друг?

Бардин до этого никогда не просил аудиенции у «монстра», но приходил два раза в месяц в строго установленные дни и часы. Помимо этих встреч «монстр» сам вызывал Кардинала, когда тот был ему нужен. Попивая кофе маленькими глотками, Николай

Иванович некоторое время молчал, а затем произнёс только одну фразу:

— Помогите нам.

Рублевский понимающе покивал головой:

— Николай Иванович, я никогда не спрашивал вас о ваших целях, хотя всегда знал, что вы являетесь элементом некой социальной системы. Организации. И я не строил иллюзий относительно ваших чисто научных изысканий, но всегда считал, что наука для вас является ключом к достижению какой-то цели. Скорее всего, политической.

— Я не политик и политикой не занимаюсь, — осмелился перебить собеседника Бардин.

— Знаю, — досадливо поморщился Андрей Иванович. — Знаю, что вы искренне считаете себя учёным, далёким от политики. Но ваша наука имеет прикладное значение.

— Но ваша также, уважаемый Андрей Иванович, — попробовал атаковать Бардин.

— Верно, — засмеялся Рублевский. — Только ваша поставлена на службу людям, а моя природе. А люди рассматриваются моей наукой не как социум или его составляющие, а как биологические единицы. Ну ладно. Вы заслужили моё уважение и право на мою благодарность. Чего вы хотите?

— Вы выполните любую мою просьбу? — почти шёпотом спросил Николай Иванович.

— Нет, — отвечал «монстр» с равнодушным выражением лица. — Только ту, которая не представляет опасности для Баланса. Говорите. Смелей. Смелость, как говорят, города берет.

— Здесь речь идёт не о городе, а о стране.

— Для меня все едино. Чего вы хотите? Бардин, не спрашивая разрешения, налил в рюмку водки, выпил, поморщился (он с детства не любил анис) и положил в рот финик.

— Андрей Иванович, — заговорил он спокойным деловым тоном. — Я прекрасно знаю о том, что вам известно обо мне все, и я бы никогда не пытался скрыть что-либо от вас. Да, я действительно член, точнее руководитель, русского сопротивления. Я действительно уже несколько лет готовлю захват власти с целью положить конец истреблению моего народа. К которому вы когда-то имели некоторое отношение, — не удержался и ядовито добавил он. — Сейчас сложилась ситуация, в которой захват нами власти либо отодвигается на длительный срок, либо связан с большим кровопролитием. Мы хотели бы избежать этого.

— Из ваших слов следует, — уверенно сказал Рублевский, — что перед кровопролитием вы не остановитесь.

— Да, — тихо и твёрдо ответил Кардинал. — Но его можно избежать. Препятствием этому является всего-навсего одна биосистема.

Рублевский на мгновение задумался. Казалось, он просчитывает на много лет вперёд последствия своего вмешательства в естественный ход событий. То воздействие, которое он окажет на Баланс, и ту ответственность перед Естественными Высшими природными силами, которую он возьмёт на себя. Кардинал, не представляя во всем объёме силу, к которой он апеллировал, чисто интуитивно знал, что идёт ва-банк, где в случае проигрыша его судьба будет настолько страшна, что танталовы муки покажутся раем.

— Но ведь он и так обречён, — сказал «монстр», закончив свои расчёты. — Я уже говорил вам, что включил в его высшей психике программу самоуничтожения. Зачем брать грех на душу?

— Время, уважаемый Андрей Иванович. У нас нет времени.

— Хорошо, — «монстр» налил себе кофе и начал тщательно размешивать сахар. — Хорошо. Я, возможно, помогу вам. Если, — он поднял палец, заметив радостное выражение глаз Кардинала, — если то, что вы будете делать, придя к власти, соответствует интересам Баланса. Кроме того, как вы догадались ещё до нашего знакомства, шарх есть не что иное, как инструмент в руках неких личностей, которые, используя псиметоды, управляют им, а через него государством.

Именно их я рассматриваю как объект атаки. Вы нашли их?

— Пока только подбираемся, — неуверенно сказал Бардин. — Но смею вас заверить, что, если вы поможете нам сейчас получить власть, мы найдём их значительно быстрее. И уничтожим физически, — закончил он, почти машинально отметив пустоту в глазах Рублевского.

— Ну, допустим, я устраняю шарха. Что у вас имеется для прихода к власти?

Николай Иванович понял, что настал самый ответственный момент. Было ясно, что главная задача убедить «монстра» в возможности захвата власти Партией. Как она будет действовать потом, вопрос решаемый. В конце концов «монстр» сам может указать что делать,

— Нами подготовлено все для предвыборной кампании. Создан Фонд поддержки народного президента» который будет финансировать ортодоксальные выборные технологии, используемые с помощью СМИ. Сконцентрировано большое количество наличности на осуществление манёвров с активными участниками ситуации. Активные участники, сами того не подозревая, прошли психическое структурирование и готовы к приёму воздействия извне. Заготовлены несколько десятков миллионов листовок, составленных специалистами моей лаборатории, которые способны воздействовать на подсознательные параметры всех псимоделей. Сформированы в мегаполисах и в регионах группы а оперативного воздействия, которые будут ежечасно проводить мини-митинги, в ходе которых будут воздействовать на избирателей на всех трех психических уровнях. Кроме того, в нужный момент мы получим необходимую поддержку из Европы…

Рублевский внимательно слушал, время от времени кивая головой. Все, о чем говорил Кардинал, свидетельствовало о том, что Партия серьёзно, а главное, незаметно подготовилась к проведению «тихого» переворота.

— А как с электронными средствами подсчёта голосов? — внезапно спросил он.

— Что вы будете делать, чтобы не допустить фальсификацию выборов, как это было в 1996 году?

— Это один из самых сложных моментов, — с готовностью признал Бардин. Нами выявлены все люди, от которых будет зависеть фальсификация, и взяты под жёсткий контроль. К каждому приставлена бригада спецоператоров, как мы их называем. В момент подсчёта эти люди будут поставлены перед дилеммой потерять семью или не допустить фальсификацию. Наблюдение будет вестись очень тщательно с помощью нашей агентуры в структурах, контролирующих механизм подсчёта голосов. Высокооплачиваемой агентуры.

— Хорошо. Допустим, вы меня убедили. Хотя, должен признаться, ваши методы несколько не укладываются в рамки общепринятой морали.

— Но у вас ведь нет общепринятой морали, Андрей Иванович, — усмехнулся Бардин.

— Я сказал, общепринятой, уважаемый Николай Иванович, а не моей.

— И здесь вы не правы, любезный Андрей Иванович. Нынешняя общепринятая мораль вполне соответствует нашим действиям. Поэтому мы хотели бы её изменить.

В пустых глазах «монстра» появилось лёгкое беспокойство.

— Вы, надеюсь, не подумали, что я вас осуждаю.

— Боже упаси. Ваши людские дела меня абсолютно не касаются. Итак. Вы захватили власть. Как вы её употребите?

— Мы создадим эффективную психическую систему управления обществом в целом и отдельными людьми. Каждый, кто попытается сопротивляться этой системе или выйти за её рамки, будет уничтожаться либо системой, либо самим собой.

— Страх?

— Пока только страх.

— Мда-а, — протянул Рублевский. — Не очень приятное блюдо для биоэнергетического поля планеты, но, во всяком случае, безвредное. А как насчёт биогенераторов, подрывающих Баланс?

Сначала Бардин не понял, что под биогенераторами Рублевский подразумевал живых людей, но затем, сориентировавшись в проблеме, быстро ответил:

— Часть их будет ликвидирована физически. Остальные подвергнутся воздействию псисистемы.

— Сколько же генераторов вы намерены отключить?

— По нашим подсчётам, их минимальное количество составит семьдесят-восемьдесят тысяч. Ликвидированы будут разом. Нами уже спланирована операция, которую мы проведём через три месяца после прихода к власти. Надеюсь, технические детали вас не интересуют?

— Нисколько. Я помогу вам. Но потребуется некоторое время.

— Сколько?-напряжённо спросил Николай Иванович.

— Так, давайте посчитаем, — задумчиво ответил Рублевский. — Псиматрица шарха мной изготовлена. На это времени не требуется. Наносить энергетический удар означало бы большие затраты энергии, необходимые для подпитки поля планеты. Остаётся запись смертельной информации в его индивидуальное биополе. Для этого понадобится изготовить специальный биогенератор, работающий в том же диапазоне, что и шарх. На это уйдёт шестнадцать дней. Есть маленький недостаток. Когда генератор начнёт работать в диапазоне шарха и я запишу необходимую информацию в его биополе, эта информация убьёт не только шарха, но и биогенератор, если тот не успеет перестроиться на свой диапазон. На перестройку у него уйдёт шестнадцать недель минимум. Информацию можно записать разную. Эффект в зависимости от этого будет достигнут за период от нескольких часов до года. Если хотите сохранить биогенератор, то шарх не прекратит своё существование раньше чем через шестнадцать недель.

— Кто будет биогенератором? — тихо спросил Бардин, заранее зная ответ.

— Разумеется, один из ваших бывших ассистентов, — засмеялся Рублевский. — Итак, за какое время вы хотите уничтожить шарха?

— Минимум, за неделю, — бледнея от нахлынувших на него эмоций, сказал Николай Иванович.

— Разумно, — кивнул головой монстр. — Наука требует жертв.

— Я охотно выступил бы в роли генератора сам, — сухо сказал Бардин, — если бы мог возложить на кого-нибудь всю работу после прихода к власти. Но, увы, преемника у меня пока нет.

— Не переживайте, Николай Иванович. Смотрите на себя, как на командира в бою, который вынужден жертвовать не только техникой, но и живой силой для выполнения боевой задачи. Уверяю вас, маршал Жуков положил народу куда больше, и тем не менее он даже в постсоветские времена считается национальным героем. Итак. Кого из своих учеников вы готовы принести в жертву науке?

Основа магической формулы, или мантры, такова: коль скоро мы знаем главную тональность (ноту) какой-либо сущности, будь то стихия, явление, предмет или божество, мы можем, используя эту тональность, воздействовать в приказном порядке на эту сущность.

Карл Юнг, выдающийся психоаналитик

На лице Бардина отразилась целая буря чувств. Он сильно побледнел. На лбу появились бусинки пота. Пальцы правой руки начали выбивать на кулаке левой какой-то ритм. Рублевский внимательно и даже с каким-то любопытством смотрел на него. Наконец, лицо Бардина приобрело обычное выражение. Он посмотрел в глаза «монстру» и тихо произнёс:

— Никого. Я беру свою просьбу назад.

Рублевский добродушно рассмеялся.

— Вы никогда не переступите определённую грань в науке, Николай Иванович. Наша наука и эмоции вещи несовместимые.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19