Стремительно приближался берег. Синь воды сменилась желтым, коричневым и зеленым. Замелькали крыши вилл, изумрудные капельки бассейнов. Вертолет прошел над отрогами Аппенин, немного снизился. Внизу быстро пролетали поля и сады Ломбардии. Ведущий истребитель шел значительно выше, сверкал серебряным телом. Гурон высматривал место для посадки, но ничего подходящего не было. Ему требовался относительно глухой район… а где его сыщешь в этом густонаселенном краю?
      - Что за город впереди? - спросил Гурон.
      - Венеция, - нехотя буркнул пилот.
      Гурон сверился с картой. Похоже, что так оно и есть.
      - Горючего у тебя сколько? - спросил Гурон.
      - Почти на нуле, - процедил пилот.
      - Плохо. А ну-ка давай…
      Пилот перебил:
      - На нуле, но до базы дотянем.
      - До какой базы? - встрепенулся Гурон.
      - До базы Авиано. Вон она - впереди.
      Гурон увидел впереди - справа огромный аэродром, самолеты на нем, строения. А вертолет уже шел на снижение… Гурон понял. Он все понял и заорал:
      - Вверх! Вверх давай, сука!
      А внизу уже стелился серый бетон летного поля.
      - Поздно, - сказал пилот.
      * * *
      Лопасти еще крутились, а вертолет уже окружили несколько армейских джипов, из них высыпали солдаты, взяли в кольцо. Соскочил на бетон некто бравый в форме полковника американской армии, одернул китель.
      - Коля, - сказал Анфиса за спиной. - Коля, что же теперь будет?
      - Все будет хорошо, - ответил Гурон преувеличенно бодро. Он даже не отругал ее за то, что она заговорила по-русски.
      Полковник Коллинз (43 года, стаж службы в ВВС США - 22 года, католик, женат. Жена - Сьюзен Коллинз, домохозяйка, по образованию социолог. Трое детей: Жаклин, 17 лет; Джеймс, 14 лет; Энтони, 3 года. Собака - спаниель Честер. Прекрасный семьянин, спортсмен) подошел к вертолету, остановился в пяти метрах, вскинул руку в приветствии. Садилось солнце, тени были длинные-длинные… Полковник опустил руку, вытащил из нагрудного кармана сотовый телефон, нажал кнопку. Запищала "моторола" в нагрудном кармане Гурона.
      Гурон вытащил телефон, бросил:
      - Слушаю.
      - Полковник Коллинз… Вы незаконно удерживаете гражданина Соединенных Штатов Америки. Предлагаю вам немедленно освободить его.
      Гурон и полковник смотрели друг на друга через стекло кабины. Гурон находился несколько выше, и полковнику приходилось смотреть на него снизу вверх. Гурон молчал. Напряженно молчал пилот. Молчала, прикусив нижнюю губу, Анфиса. Шумно дышал гражданин Соединенных Штатов Америки.
      - Повторяю, - начал полковник, но Гурон перебил… он принял решение и перебил:
      - Гражданин Соединенных Штатов будет освобожден немедленно… как только вы заправите вертолет.
      - Это ваше условие?
      - Да.
      Коллинз выключил телефон, повернулся и пошел прочь. Он сел в огромный "шевроле", машина сорвалась с места. На авиабазу Авиано опускалась темнота.
      * * *
      "Супер-Фрелон" стоял посреди голого бетонного пространства, залитого электрическим светом. Ночь была душной. Слепили прожектора. Американцы тянули с принятием решения. Анфиса дремала, секретарь посольства США скулил, что ему нужно в туалет. Галстук он давно снял, весь как-то сник, резко обозначились морщины… сейчас он нисколько не походил на того щеголеватого джентльмена, что сидел в банке.
      - Лей в штаны, - отрезал Гурон.
      - То есть как?
      - Молча. Здесь тепло, не простудишься.
      Секретарь замолчал. Пилот спросил:
      - Куда вы хотите лететь?
      - Обратно. Я предпочитаю сдаться французским властям, - ответил Гурон. Он говорил неправду. Он сам еще не знал, куда хочет лететь. Главное сейчас - вырваться отсюда.
      Пилот повеселел: лучше уж лететь домой, чем черт знает куда. Он улыбнулся и сказал:
      - Скоро с этой базы янки будут бомбить Сербию.
      - С какого это перепугу? - удивился Гурон.
      - Мировое сообщество не хочет терпеть геноцид в самом центре Европы, - с иронией произнес пилот.
      - Погоди, погоди, - озадаченно сказал Гурон. - Я не понял.
      - А чего тут не понять? Все просто: кое-кому не нравится режим Милошевича… даже если бы эта война не началась, ее бы спровоцировали. Спроси вон у господина дипломата.
      - Какая война? - изумился Гурон. Пилот повернул к нему голову и спросил:
      - Ты откуда свалился? С Луны? А-а, понял… ты так занят санацией банков, что тебе некогда смотреть телевизор. Это правильно - работа прежде всего… слушай, а сколько банков ты уже ограбил на пару со своей подругой? Кстати, на каком языке она разговаривала? Она из Сербии?
      - Нет, - ответил Гурон. - А про какую войну ты говорил?
      - Нет, ты точно с Луны свалился! Ты что - не знаешь?
      - Да я… недавно из тюрьмы вышел.
      - А в тюрьме телевизора нет? - пилот скептически хмыкнул. - Поинтересуйся у господина советника… про политику он тебе больше меня расскажет.
      - Я писать хочу, - подал голос американский дипломат.
      Пилот вздохнул и сказал:
      - Давай-ка я лучше включу новости на "Бибиси". Как раз время новостей. Уж о сербско-боснийских делах обязательно будут трещать… просветишься.
      Пилот покрутил какую-то ручку, из наушников раздался голос диктора. Гурон поднес один наушник к уху, услышал: "…в районе боснийского города Прибой. Минометно-артиллерийский обстрел не прекращался почти шесть часов, что привело к огромным потерям среди мирного населения. Сербские карательные отряды наступают при поддержке наемников. По некоторым оценкам, количество наемников превышает полторы тысячи человек. В подавляющем большинстве это бывшие советские офицеры. В основном прекрасно подготовленные профессионалы из воздушно-десантных войск и спецназа военной разведки…"
      У Гурона бешено забилось сердце.
      "…эти профессиональные убийцы мелкими группами полулегально проникают на территорию бывшей Югославии и присоединяются к карательным отрядам Милошевича. Наивно было бы полагать, что боевики из России действуют на свой страх и риск. Компетентные эксперты считают, что действия наемников негласно координируются спецслужбами".
      Гурону все стало ясно. Теперь он точно знал, куда следует лететь.
      Заверещал сигнал вызова, Гурон очнулся и схватил телефон.
      - Готовьтесь, сейчас подадим заправщик, - произнес голос полковника Коллинза. Гурон ответил:
      - О'кей, мы готовы, - повернулся назад и сказал секретарю: - Скоро пописаешь, мистер.
      Секретарь ничего не ответил, только сердито засопел, а по вертолету поплыл запах мочи.
      - Фу-у, - сказал пилот и брезгливо сморщился.
      Из темноты выкатился ярко-оранжевый заправщик с мигалкой, подъехал к "фрелону".
      - Заправка - сто процентов, - произнес пилот. Оператор заправщика скатал шланг и отъехал. Подошел Коллинз, вытащил из кармана телефон. Гурон взял свой.
      - Ваш вертолет заправлен, - сказал полковник.
      - Да.
      - Я жду советника.
      - Сейчас он выйдет, - ответил Гурон. Он прикрыл телефон ладонью, повернулся к пилоту и сказал: - Как только советник выйдет - взлетаем… заводи свою вертушку.
      Пилот чертыхнулся, ответил:
      - Я не имею права… я должен согласовать…
      - Тебя как зовут? - перебил Гурон. Ему было наплевать на какие-то согласования. Для себя он все уже согласовал. Пилот помедлил и ответил:
      - Пьер.
      - Женат?
      - Да… жена у меня замечательная. Через месяц будет пять лет, как мы познакомились.
      - А дети, Пьер… дети есть у тебя?
      - Выпустите меня! - заорал сзади обоссавшийся советник посольства Соединенных Штатов Америки. - Немедленно освободите меня!
      - Двое, - сказал пилот. - Две девчонки.
      - Немедленно освободите меня! - орал гражданин США.
      Полковник Коллинз стоял на бетоне аэродрома, требовательно смотрел на Гурона. Гурон поднес трубку к уху, услышал:
      - Немедленно освободите советника Берковица.
      - Дерьмо! - сказал вдруг пилот. - Дерьмо!
      Было совершенно непонятно, к кому или к чему это относится.
      Советник Берковиц вывалился из люка, шлепнулся на четвереньки. На брюках расплывалось мокрое пятно, острый запах мочи распространялся в ночном воздухе. Из нагрудного кармана пиджака свисал галстук.
      Полковник Коллинз подошел строевым шагом, вскинул руку к фуражке и произнес:
      - Приветствую вас на авиабазе Авиано… сэр.
      Кто-то из солдат в оцеплении заржал.
      В кабине "фрелона" слабо светилась шкала приборов, еле слышно гудел компьютер. Пилот сидел с отрешенным лицом, Анфиса спала.
      - Я не имею права, - почти жалобно произнес пилот.
      - У тебя же дети, Пьер, - жарко говорил Гурон пилоту. - Ну, проявишь ты героизм… а дети-то, Пьер? А ведь у меня выхода нет - пойми!.. А к тебе какие претензии могут быть? Ты под принуждением действовал, под стволом.
      - Меня отдадут под трибунал… меня выгонят к черту.
      - Дурак ты! Ну, выгонят… ну и что? Зато живой останешься! - говорил Гурон. Он был противен сам себе, но обстоятельства не оставляли ему выбора. - Думай, Пьер, думай… ты отличный парень, но я просто вынужден буду прострелить тебе ногу. Куда ты без ноги?
      Пьер затравленно посмотрел на Гурона и запустил двигатель.
      * * *
      "Супер Фрелон" шел над ночным морем, прижимался к воде. Лопасти рубили воздух, пилот ругался, орал на Гурона:
      - Как я сяду? Как, скажи, идиот, я посажу машину? Где?
      - Посадишь, - отвечал Гурон. - Скоро рассвет.
      - Идиот! Крейзи! А если нас собьют?
      - Не собьют. Низко идем.
      - Ты думаешь, нас не видят… еще и как видят. Над Адриатикой круглосуточно патрулируют АВАКСы.
      - А при чем здесь АВАКСы? - спросил Гурон, но Пьер ничего ему не ответил.
      Вертолет шел на юг, слева, на югославском берегу, мелькали огоньки поселков и городов. Пилот сильно нервничал, и это было очень плохо - ему еще предстояло посадить машину. Ночью. В незнакомых условиях и без помощи с земли. Да еще и на чужой территории.
      - Сядем, - уверенно повторил Гурон. - Скоро рассветет.
      Садились жестко, пилот матерился. Испуганно молчала проснувшаяся Анфиса.
      - Выметайтесь быстрее, - закричал Пьер. Гурон протянул ему руку, но Пьер крикнул: - Да пошел ты!
      Гурон пожал плечами: ну, мол, извини. Он выпрыгнул из вертолета, помог Анфисе. "Супер Фрелон" сразу же взлетел, выключил фары, пошел в сторону моря. Анфиса спросила:
      - Где мы находимся, Коля?
      Говорить правду не хотелось… вполне можно было бы придумать какую-нибудь отговорку… но ведь рано или поздно все равно придется сказать правду. Он сказал:
      - Мы в Югославии, девочка.
      Она отшатнулась. Она отшатнулась и произнесла: нет… нет, нет… нет!
      - Успокойся. Успокойся, Анфиса. Я все тебе сейчас объясню.
      - Нет! - повторила она. Гурон взял женщину за плечи, встряхнул.
      - Слушай, что я тебе скажу. Во-первых, у нас не было другого выхода. Во-вторых, Югославия - самый подходящий для нас с тобой вариант. Здесь идет война, здесь преобладает славянское население и здесь, в конце концов, воюют полторы тысячи наших…
      - Каких наших, Коля? Каких, к чертовой матери, наших? - перебила она Гурона жалобно и агрессивно одновременно.
      - На стороне сербов воюют полторы тысячи наших офицеров… ты просекла: наших, советских офицеров. Это тебе не чинуши из посольства. Они нам обязательно помогут. Главное - найти их. И мы обязательно их найдем.
      Анфиса села на траву и заплакала. Гурон опустился рядом с ней.
      Уже стих шум вертолета вдали, а рассвет все не начинался.
 

Глава седьмая

 

НАШИ

 
      - Надо нам с тобой двигаться, - сказал Гурон. - Вполне вероятно, что югославские ПВО засекли нашу вертушку и с минуты на минуту здесь могут появиться пограничники или контрразведка… а нам сейчас такая встреча совсем не с руки. Пойдем-ка, мать, искать наших.
      И они пошли искать "полторы тысячи советских наемников".
      Гурон имел очень смутное представление, где их искать… из передачи "Бибиси" следовало, что где-то в районе города Прибой. Но он даже приблизительно не знал, где они с Анфисой находятся и где этот самый Прибой. Следовало как-то привязаться к местности, затем выбрать маршрут. Это при том, что он совершенно не ориентировался в местных условиях, да и карт у него не было… Когда он проводил "воспитательную работу" с Анфисой, говорил: Югославия - самый подходящий для нас с тобой вариант - здесь идет война… Сам себе отдавал отчет, что это не так уж и хорошо. Конечно, с одной стороны, война - это беженцы, это хаос, в котором легко затеряться. А с другой стороны, война - это усиленные армейские и полицейские заградительные мероприятия, проверки документов, всеобщая подозрительность, доходящая порой до явной шпиономании со всеми вытекающими последствиями в виде комендатур, фильтрационных лагерей и комендантского часа… в общем, все не так уж и гладко. Но Анфисе говорить об этом не стоит.
      Всюду были следы войны - воронки в полях, сгоревший грузовик на обочине, дома без крыш и стекол. Они прошли два или три километра по дороге, вышли к развилке. Там стоял дорожный указатель, иссеченный осколками. Гурон прочитал: "Вишеград. 12 км". Ага, вот тебе и привязка к местности… вот только карты все равно нет!
      Над землей стелился туман, Гурон сидел на камне, курил, думал: куда идти? Где искать своих?
      Ответ подсказала Судьба. Она произнесла его голосом пулемета. Стреляли где-то в стороне, на слух - метрах в пятистах или чуть дальше. Точно не определишь: пересеченная местность да еще и туман. В тумане звук распространяется хорошо, но верное представление о расстоянии и направлении составить довольно трудно… пулемет умолк, но застучали автоматы. Как минимум - три-четыре. Стало очевидно: где-то рядом идет бой.
      Гурон подумал: а может?.. Он сказал Анфисе: ты побудь здесь. Я схожу посмотрю, чего там такое. Анфиса сразу заявила: нет, я пойду с тобой… Отговорить ее не удалось. Гурон махнул рукой, сказал: пойдешь за мной след в след. Тут запросто могут быть мины.
      Они осторожно двинулись на звук выстрелов, обогнули невысокий холм, поросший орешником. Темп стрельбы был рваный. Он то сливался в сплошной ожесточенный лай, то утихал, то оборачивался одиночными выстрелами.
      Звук выстрелов стал ближе… низко пригибаясь, пошли по овражку. В чистом утреннем воздухе потянуло запахом сгоревшего пороха. Вскоре наткнулись на россыпь - десяток штук - стреляных гильз. Гурон подобрал одну. На ощупь гильза была теплей, чем камни, на которых она лежала. Значит, стреляли только что, пять-десять минут назад. Гильза по виду "калашниковская", калибром "7,62", но маркировка на донышке не наша.
      Гурон сказал Анфисе: дальше я один, ты сиди здесь. Странно, но на этот раз она не стала возражать, кивнула, сжалась.
      Гурон двинулся вперед. Стрельба продолжалась и была где-то уже совсем рядом. Очень скоро Гурон заметил впереди лежащего человека. Остановился, лег, присмотрелся и понял, что человек мертв. Вполне возможно, что именно он "рассыпал" на земле гильзы… Гурон подполз к покойнику: почти новенький камуфляж, кроссовки… залитое кровью смуглое бородатое лицо с азиатскими чертами. В левой руке плотно зажат "Калашников", из широких нагрудных карманов торчат два запасных магазина. На груди - полевой бинокль, на черных ремнях портупеи - кривой кинжал в ножнах и новенькая пистолетная кобура.
      Несколько секунд Гурон разглядывал покойника, потом вырвал у него автомат. Мертвец держал оружие крепко, но Гурон рванул и вырвал. Вытащил оба магазина, сунул в карманы. Расстегнул кобуру, извлек новенький "вальтер", проверил - магазин полный, патрон в патроннике… Снова пополз вперед, на звук выстрелов.
      Через пару минут он вынырнул из низинки. Туман разошелся, и Гурону открылась картинка: впереди справа, всего в сотне метров от него, устроились среди камней двое с ручным пулеметом. На пятьдесят метров дальше, на небольшой высотке, расположился еще один пулеметный расчет и несколько бойцов. Все бородатые, в таком же камуфляже, как и на трупе, который он нашел… Перед позициями пулеметчиков лежало невспаханное поле шириной метров двести пятьдесят - триста. Посреди поля - небольшая роща. Даже не роща, а просто группа деревьев, да несколько валунов между ними. На этих-то деревьях и был сосредоточен огонь пулеметов. Среди деревьев Гурон заметил две… нет, три человеческие фигурки. Подумал: да, ребята, попали вы, как кур во щи. Положение у вас, прямо скажем, дрянь.
      Стрельба затихла. Гурон пристально всмотрелся в фигуры между деревьями… и вдруг увидел тельняшку, мелькнувшую в распахе камуфляжной куртки. Стало тут капитану Петрову не по себе. Несколько секунд он лежал неподвижно, потом быстро вернулся к трупу, сорвал с груди бинокль.
      Шестикратная оптика приблизила островок деревьев посреди поля… приблизила и ребят в тельняшках и черных беретах, с "калашниковыми". Гурон пробормотал: красиво гуляем, ребята… Он отчетливо видел, как человек в черном берете отсоединил магазин от автомата, начал выщелкивать патроны… Гурон видел даже, как шевелятся его губы под рыжеватыми усами, считая: один, два, три… пять, шесть… семь…
      Гурон стиснул зубы - ему самому доводилось считать патроны, и он очень хорошо знал, как это бывает и что означает.
      Губы под рыжеватыми усами еще несколько раз шевельнулись. Гурон не столько прочитал, сколько догадался, что человек произнес: е… твою мать - пи…дец! Отвоевались!
      Гурону все стало ясно.
      А человек загнал патроны в магазин, присоединил магазин к автомату и что-то сказал второму. Второй кивнул, вытащил из кармана разгрузки гранату, вытащил оттуда же короткий шнур. Подергал, проверяя, надежно ли он закреплен, и начал привязывать к кольцу чеки. Снова загрохотал пулемет, полетели листья и ветки, срезанные с дерева.
      Гурон еще раз сказал: красиво гуляем, славяне, - передернул затвор, поставил переводчик на одиночные, прошептал: держись, славяне! Сейчас дадим прикурить.
      Оба пулеметных расчета были, как на ладони, а расстояние даже до дальнего не превышало сто пятьдесят метров… Эх, да с "Калашниковым"! Да с двумя-то полными магазинами! Да когда они не ждут удара с фланга. Приходи, кума, любоваться.
      Он прицелился в пулеметчика: бах-бах! Бородатая голова дернулась, ткнулась в приклад пулемета. Его напарник еще ничего не понял, пригнулся… видимо, он считал, что пули прилетели со стороны рощицы в поле. Он еще ничего не понял, а Гурон снова дал сдвоенным: бах-бах!.. Готов второй.
      Гурон мгновенно перенес огонь на дальнюю группу, продолжая работать в своем фирменном стиле - сдвоенными: бах-бах! Бах-бах! Он сделал четыре выстрела и уничтожил второй расчет. Один из пулеметчиков был, кажется, только ранен, но никакого значения это не имело… это даже лучше - вид раненого деморализует сильнее, чем вид убитого.
      Оставшиеся в живых бородачи наконец сообразили, что их обстреливают с фланга. Часть из них спряталась за камни, часть открыла бешеный огонь по Гурону. Ничего, пусть порезвятся - ситуация уже переменилась, она совсем не та, что была всего полминуты назад. Гурон перекатился в сторону, прицелился, снял еще одного. Снова перекатился, посмотрел в сторону деревьев. Увидел, что черные береты зашевелились. Кто-то высунулся из-за дерева, надсадно, сипло закричал:
      - Эй! Ты кто? Ты откуда взялся, братушка?
      Гурон был изрядно оглушен выстрелами, да и расстояние скрадывало крик. Он почти ничего не понял, но крикнул в ответ:
      - Держись, славяне, прорвемся!
      Скорее всего, черные береты тоже не поняли Гурона, но оживились и даже поддержали огнем из нескольких стволов. Гурон перевел АК на автоматический огонь, дал длинную очередь по высоте. Быстро заменил полурасстрелянный магазин и побежал, постреливая, к высоте. От перелеска в том же направлении побежали трое с автоматами наперевес…
      Кричали: ура! От этого слова у Гурона мороз пошел по коже. Он тоже заорал: ура-а-а! Ему было очень хорошо.
      Через минуту все было крнчено. Из десяти моджахедов ушел только один.
      Гурон и трое в черных беретах стояли напротив, друг друга.
      - Слушай, ты откуда взялся? - спросил высокий усач - тот самый, что считал патроны.
      - Да так… мимо шел. Смотрю: вы тут гуляете. А у меня аккурат сигареты кончились. Дай, думаю, стрельну сигаретку.
      - Сигареткой угостим, - сказал усатый. Он перекинул автомат из правой руки в левую, протянул грязную руку: - Евгений. Можно проще: Князь.
      - Иванов, - сказал Гурон. Все засмеялись. А один - крепкий, светловолосый - сказал:
      - Ну коньечно… тутай все ивановы, да? Един я Михульский.
      Князь сказал:
      - Не переживай, Томек. Скоро из госпиталя Петр вернется.
      Томек вытащил из кармана пачку "Лаки страйк", протянул Гурону. Гурон взял сигарету. Томек протянул руку:
      - Михульский. Можно: Томек. Польша.
      Гурон ответил:
      - Иванов. Можно: Иван, - подумал и добавил: - Советский Союз.
      Третий боец тоже протянул руку, представился:
      - Александр.
      Князь обернулся в сторону перелеска, махнул рукой. Через несколько секунд оттуда вышел еще один человек - четвертый, которого Гурон раньше не засек. Прихрамывая, двинулся к высоте. Глядя на него, Гурон вспомнил про Анфису. Сказал:
      - Мужики, я не один… сейчас отлучусь, приведу человека.
      Черные береты переглянулись, но никто ничего не спросил.
      Гурон нашел Анфису там, где оставил. Женщина сидела на камне, обхватив локти ладонями. Увидев Гурона, вскочила, заплакала. Он подошел, обнял. Сказал: ну, что ты? Что?
      - Коля! Коля, родненький мой! Я думала: тебя убили.
      - Это ты неправильно думала… мы же с тобой домой идем. Как же я позволю, чтобы меня убили? Слышала такую песню: помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела?
      - Слы-слышала.
      - Ну вот! А то: убили! Устанут они меня убивать.
      Анфиса вздрагивала и прижималась к Гурону. Они простояли так минуту. А может, две… или десять. Потом Гурон услышал шорох. Он мгновенно обернулся, вскинул автомат и увидел четверых мужчин в черных беретах.
      - Вот, - сказал он, - познакомьтесь: Анфиса… моя жена.
      Анфиса посмотрела на Гурона снизу вверх огромными глазами, и в этом взгляде было такое… такое… Гурон смутился.
      Томек подогнал потрепанный грузовичок "ситроэн". Собрали трофейное оружие, свалили в кузов и поехали "на базу". Анфису посадили в кабину к Томеку, сами ехали в кузове. Минут через сорок были в поселке С. на берегу Дрины. Поселок был изрядно разрушен, населения в нем почти не осталось. На заборах тут и там висели белые листки бумаги с текстом на сербском. Гурон подумал, что это объявления о продаже, спросил у Князя:
      - Дома продают?
      - Нет, это смертовицы.
      - Смертовицы?
      - Община и родственники сообщают о своей скорби по поводу гибели кого-то, кто жил в этом доме… много смертовиц висит по Югославии нынче.
      Стены большого крепкого дома, в котором обосновались наши, были основательно поклеваны пулями и осколками. В оконных проемах лежали мешки с песком, с чердака смотрел ствол пулемета. Наметанным глазом Гурон определил, что с точки зрения обороны дом выбран грамотно, толково - с налета не возьмешь.
      Их встретили несколько вооруженных бойцов. Если точно, - шестеро. Гурон был разочарован. Когда Князь сказал: возвращаемся на базу, - Гурон подумал, что увидит некий гарнизон. Если не роту, то хотя бы взвод!
      На Гурона и Анфису смотрели с интересом, но с вопросами не лезли. А вот Князю, Александру, Томеку и четвертому "берету", который представился Гурону как Одессит задали массу вопросов: что случилось? Как получилось? Засада?
      Князь сразу увел Гурона и Анфису в дом. Бросил своим на ходу: чем языками чесать, делом бы лучше занялись… баня чтоб в пять минут!
      В доме Князь снял с плеча автомат, повесил на стену. Предложил: располагайтесь.
      Гурон опустился на шикарный кожаный диван, прожженный сигаретами, Анфиса присела рядом. Гурон с интересом осматривался: дорогая мебель, камин, наполненный пустыми бытылками, канделябры… на стене - пустая рама с осколками зеркала, большая карта Югославии, дыры от пуль… масса оружия… ящик с гранатами - знакомая фронтовая обстановка.
      Князь сказал:
      - Вот так и живем… сейчас ребята баньку смастрячат, приготовят завтрак… или уже, пожалуй, обед?.. Потом отдохнете, а пока давайте познакомимся. Я командир русского добровольческого отряда. Зовут Евгений, но ребята прозвали Князем. Называйте, как вам удобней… Для начала я должен сказать: спасибо, Иван. Без твоей подмоги… ну, в общем, сам понимаешь. Спасибо.
      Гурон пожал плечами:
      - Да не за что.
      Помолчали. Потом Князь сказал:
      - Расскажите о себе.
      - Мы… домой идем.
      - Откуда? - спросил Князь с искренним интересом.
      - Издалека.
      - Понятно… не хочешь говорить - твое право. Может, выпьем за знакомство?
      - Можно.
      Князь принес бутылку "Хеннесси", коньячные бокалы и плитку шоколада. Налил. Чокнулись, выпили, закурили, помолчали… Гурон почувствовал, как побежало по телу коньячное тепло. Князь хотел что-то спросить, но тут вошел боец, сказал:
      - Баня готова, Князь.
      Князь поднялся:
      - Отлично… все разговоры потом. А сейчас - извольте в баню. Я вас провожу.
      Спустились в подвал, Князь распахнул дверь. Открылось просторное помещение, отделанное деревом и кованой бронзой. Внутри был бассейн, сауна и бар. Из чудом уцелевшего витражного окна на уровне земли падали разноцветные отсветы. Подсвечивая гостям керосиновой лампой, Князь сказал:
      - Раньше здесь все было по-другому… Сауна была на электричестве. Теперь электричества нет.
      Теперь - вот так. Но помыться и попариться можно… простыни, веники - все в наличии.
      Тени бродили по стенам, тонули в глубине пустого бассейна. Гуляло эхо, где-то шуршали мыши. В свете лампы блестела шеренга бутылок на стойке бара. Князь передал Гурону лампу, повторил мрачно:
      - Раньше здесь все было по-другому.
      Гурон понял: Князь говорит не о бане - о стране… Князь пожелал, чтобы пар был легким, повернулся и вышел.
      Анфиса посмотрела на Гурона… робко… робко… Гурон поставил лампу на стойку бара. Вытащил из-за ремня, из карманов четыре пистолета, положил их туда же. Дребезжа, прокатилась по стойке, упала на пол и разбилась пустая бутылка. Гурон снял грязный пиджак, повесил на спинку стула, сорвал рубашку. За спиной зашелестела одеждой Анфиса… Гурон посмотрел на шеренгу бутылок, высматривая, нет ли чего выпить. Нашел…
      - Коля, - позвала Анфиса. Гурон обернулся. Анфиса стояла обнаженная, высокая, стройная… ее лицо тонуло в тени, а тело… тело почти светилось в дрожании керосиновой лампы. Гурон застыл… Прошло больше трех суток с того момента, как он закатился в "Эммануэль". К проститутке. Прошло уже больше трех суток, которые они провели вместе, бок о бок… а между ними еще не было физической близости… Пламя лампы подрагивало, выхватывало из темноты обнаженное женское тело с упругой грудью, плоским животом и стройными сильными ногами…
      - Коля, - тихо повторила Анфиса. Пустой бассейн отразил звук ее голоса… между ними еще не было физической близости, но уже было нечто большее… Гурон сделал шаг… другой… Положил руки на плечи женщины, притянул ее к себе и прильнул к ее губам.
      * * *
      Из бани вышли нескоро - утомленные, расслабленные. Их уже ждали. Уже накрыт был стол, уже все бойцы отряда были в курсе того, что произошло… К Гурону подходили, пожимали руку. Томек преподнес Анфисе букет полевых цветов.
      Князь пригласил всех к столу, а на Гурона навалилась страшная усталость. Князь от лица всех поблагодарил Гурона за помощь, произнес тост. Анфиса сияла. Она была чудо как хороша после бани, а Гурон чувствовал, что валится с ног. Он просидел за столом минут пятнадцать, потом извинился, попросил разрешения уйти.
      Им отвели комнату на втором этаже. С огромным "сексодромом", с картинами на стенах. Солнечный свет проникал в щели досок, которыми было заколочено окно. Гурон сунул под подушку два пистолета, рухнул, не раздеваясь… а Анфиса долго сидела рядом с ним, смотрела задумчиво и грустно.
      * * *
      Гурон проснулся, когда было уже темно. Спала, свернувшись по-детски, в клубочек, Анфиса, на улице верещали цикады. Гурон осторожно поднялся, достал из-под подушки оружие. Некоторое время он сидел на кровати, прислушиваясь. В доме было тихо, только откуда-то из-за стены доносился храп. Гурон спустился вниз, в холл… там горела лампа, у стола сидел молодой, по пояс голый парень, чистил автомат. Кажется, его звали Антон. На левом плече синела наколка - эмблема ВДВ. Он кивнул Гурону, спросил: чаю хотите? Гурон ответил: спасибо, нет, - и вышел на улицу.
      - Если будете курить, - сказал вслед Антон, то лучше за домом… тут иногда мусульманский снайпер появляется. Постреливает…
      Гурон спустился с крыльца, обогнул дом, сел на какой-то ящик. Он прикурил, прикрываясь полой пиджака, сильно затянулся. Верещали цикады, в небе было полно звезд, ночной ветерок с Дрины остужал лицо. Гурон подумал, что уже давно не сидел вот так - спокойно и безмятежно… После долгого-долгого пути, который он прошел, ему необходима была передышка. Хоть совсем короткая… хоть какая… И вот он оказался среди своих. Он чувствовал себя спокойно и безмятежно.
      Почти спокойно, почти безмятежно… Он уже докуривал сигарету, когда услышал шаги. Он зажал сигарету в кулаке, отпрянул в тень акации. Из-за угла вышел Князь. Всмотрелся в темноту, подошел, присел рядом.
      - Отдохнул? - спросил он.
      - Спасибо.
      - Да не за что. - Князь вытащил сигареты, чиркнул, прикрываясь, зажигалкой, выдохнул почти невидимое облачко дыма и сказал: - Ну, коли отдохнул, давай потолкуем… Вижу, что рассказывать о себе ты не хочешь. Неволить не буду. И так вижу, что ты из наша…ВДВ?