И теперь Ганс, даже не чувствуя себя при этом дураком, сказал:
      - Извини, Шурина. Но я должен был знать. Ты хочешь, чтобы я убил Корстика. Теперь это ясно. - Он умолк, когда пестрая кошечка вновь бросилась к нему и принялась тереться о его ноги. - Полагаю, мне уже приходилось браться за столь же опасные дела, но здесь, в Фираке, я чужой и многого не знаю. Мне нужна твоя помощь. Шурина. Понимаешь.., ох!
      Кошка вдруг встала на задние лапки, а передними оперлась о колено Ганса. Она стояла как маленький ребенок, глядя ему в глаза, словно ожидая указаний.
      Ганс кивнул и погладил пальцами по усам кошки. И пусть даже в теле Радуги жило человеческое сознание, она отреагировала на эту ласку совершенно по-кошачьи - потерлась мордочкой о пальцы Ганса.
      - Лезть через стену в поместье Корстика, не узнав ничего более, будет глупо. Вероятно, это будет просто самоубийство, - объяснил Ганс пестрой кошке. - С другой стороны, мне вряд ли удастся узнать все, что нужно, если я просто буду слоняться около стены. Однако я могу посадить тебя и Нотабля на лошадь и поехать туда. Мы даже не будем дотрагиваться до стены или перелезать через нее. Я посажу вас на ветку дерева. Вы сможете осмотреть все, понаблюдать, а потом вернетесь туда, где я буду вас ждать. Я не настолько смел, чтобы все это время сидеть на лошади около той проклятой стены. Меня могут заметить, и тогда станет понятно, что я кого-то жду. Вы это сделаете? Сможете сделать? И еще, Шурина.., ты сможешь.., э-э.., как-то присматривать за Нотаблем? Поговорить с ним по-кошачьи, чтобы сообщить ему, где опасно и что он должен делать?
      - Ганс... - начала было Мигнариал, но вдруг умолкла. Ловким движением, на которое способны только кошки с их мускулистыми гибкими телами, Радуга соскользнула с колен Ганса и направилась к выходу из комнаты.
      Ганс и Мигнариал переглянулись и подошли к двери, чтобы понять, что происходит. Пестрая кошка стояла у двери в коридор, ожидая, пока ее выпустят наружу. Затем она издала какой-то тихий звук, и Нотабль в мгновение ока подбежал к ней, проскочив между двумя людьми.
      Ганс положил руку на плечо Мигнариал и спросил:
      - И что теперь?
      - Полагаю, ничего, - ответила девушка. - Я знаю, это должно произойти. Ты сделаешь это. Но только сейчас уже далеко за полночь, и скоро рассветет. А нам надо хоть немного поспать.
      - Верно, - согласился Ганс. - Значит, завтра ночью. Хм-м... Я бы сказал - уже сегодня!
      ***
      Два человека, негромко беседуя, ехали вверх по главной дороге на Городской Холм и не заметили в темноте высокого серого коня, привязанного в рощице слева от дороги. В роще на дереве прятался одетый в черное человек, однако его не интересовали ни ягоды, ни эти двое припоздавших всадников, возвращающихся из Фираки домой. Человек в черном проводил их взглядом, а они так и не заметили его. Он не знал, кто они такие, а они не обратили внимания, что здесь вообще кто-то есть.
      Формой рощица напоминала почти правильный полукруг. Сразу же за опушкой начинался невысокий, но довольно крутой обрыв, и потому никто не стал и, вероятно, не станет строить себе дом на таком ненадежном месте. Скорее всего эта земля кому-то принадлежала, однако Шедоуспану не было дела до этого. Корстик не мог быть владельцем рощи - нижний изгиб стены, ограждавшей его владения, проходил в половине лиги выше по дороге, к тому же с другой стороны от нее. Шедоуспан ждал. Он ждал уже довольно долго. Больше всего его донимало не ожидание и беспокойство, а зуд с внутренней стороны бедра. Чесаться было бесполезно - это зудели царапины от когтей Нотабля. Должно быть, натягивая штаны, Шедоуспан стер зеленоватую мазь, которой Мигнариал намазала его раны. Где-то поблизости серый тейанский конь щипал траву и время от времени срывал листья с нижних веток деревьев. Как и его хозяин, мерин ждал здесь уже больше часа. Шедоуспан сидел в темноте, на дереве, и размышлял.
      На деревьях, росших вдоль стены имения Корстика, не было видно свежих повреждений от недавно сломанных ветвей. А ведь эти ветви срывались и падали на дорогу, падали на Шедоуспана, и на одном из этих суков висел насквозь пронзенный Тьюварандис... Даже спешившись и пристально осмотрев дорогу, Шедоуспан не нашел на ней ни одного побега, ни одного листика. Но ведь ветки падали на дорогу, громко бились о землю, шелестели листвой... Шедоуспан не нашел ничего ни в канаве по другую сторону дороги, ни на кромке этой канавы. Зачем, во имя всех богов, не говоря уже о Пламени, Корстику понадобилось так тщательно убирать все следы той страшной ночи? Но предположим, он это сделал. Но как он вернул ветки на деревья? Может ли даже самый могущественный маг прирастить сломанные ветки обратно, чтобы и следа не осталось?
      И даже час спустя, спрятавшись на дереве в роще, Шедоуспан все еще недоуменно покачивал головой. "Каким колдовским средством пользовался Корстик?" - думал он и не мог найти ответа. Он ждал тут уже больше часа и все никак не мог придумать ответ. И не мог поверить, что даже самый могущественный маг Фираки способен на такие чудеса.
      Шедоуспан ждал еще почти час. Конь задремал, стоя тихо и неподвижно чуть поодаль от своего хозяина.
      Коты двигались в ночном сумраке так же тихо, как и сам Шедоуспан, а может быть, еще тише. Он даже не знал о том, что они уже здесь, пока они не оказались почти под ним. С дерева Нотабль был почти неразличим в темноте, а Радуга казалась маленьким белым пятнышком. Она тихонько мяукнула совершенно по-кошачьи, и Шедоуспан спрыгнул с низкой ветви. Конь проснулся и вздернул голову.
      Ганс присел на секунду, чтобы погладить котов, а потом вскочил на лошадь при помощи веревочной петли, привязанной к выступу седла. Потрепав коня по шее, он пробормотал что-то успокаивающее, а потом бросил взгляд вниз и тихонько свистнул. Пестрая кошечка прыгнула первой и без малейших усилий оказалась на свернутом одеяле позади седла. Нотабль взвился в воздух и с булькающим звуком приземлился на бедро Ганса.
      - У-ух, проклятье! - пробормотал Шедоуспан и стащил здоровенного рыжего кота на седло перед собой. Ганс щелкнул языком - он уже приучил серого, что это приказ трогаться с места шагом. Спустившись с холма, Ганс въехал в городские ворота и направился на Кошенильную улицу. Тип спал под лестницей, но отнюдь не огорчился, когда его разбудили. Он должен был доехать до "Зеленого Гуся" верхом на чудесном сером коне, а там поставить его в конюшню!
      Мигнариал ждала Ганса, сидя на полу с Радугой-Шуриной на коленях. Девушка гладила пестрый мех кошечки, а Шурина устами Мигнариал рассказывала о том, что удалось узнать ей и Нотаблю.
      ***
      Во-первых, та необычная полоска травы, которую заметил Ганс, была не ловушкой, а островком безопасности среди ловушек!
      - Что?! - недоверчиво воскликнул Ганс.
      Но Мигнариал продолжала говорить то, что передавала ей Шурина. Побродив по поместью, сведущая в магии женщина в кошачьем облике узнала следующее: в особняк Корстика можно было проникнуть одним-единственным путем. Ганс наклонился вперед, ловя каждое слово, но вскоре оказалось большая часть наставлений касалась того, что ему не следует делать.
      Попробуй вскарабкаться по стене - и умрешь. Ну да, Ганс и раньше подозревал это. Залезь на гребень стены со спины лошади, как это намеревался сделать Ганс, - и погибнешь. Так пропадают блестящие замыслы, подумал Ганс и стал слушать дальше, поскольку ему не оставалось ничего другого. Он послал котов на разведку. Несомненно, то, что говорила Мигнариал, на самом деле исходило от женщины, которая была кошкой, - от Шурины. Она продолжала рассказывать.
      Попытайся встать на седло и перескочить через стену с: конской спины как это сегодня в течение нескольких часов мысленно проделывал Ганс, - и ты умрешь страшной смертью. Попробуй проникнуть в сад по ветке одного из деревьев, растущих так соблазнительно близко от стены, и попадешься точно так же, как Тьюварандис.
      "Проклятье, - подумал Ганс, - у нас не осталось ни одного способа!"
      Верно. И более того - выбора вообще не было. У него был один и только один способ проникнуть в дом мага Корстика: въехать в поместье через парадные ворота, галопом подскакать к широкому крыльцу, добежать до главного входа и войти в дом через переднюю дверь!
      - Что?!
      Совершенно верно. Взяться за ручку двери рукой в перчатке, повернуть ручку и войти.
      - Но.., но я же вор! Как я вообще могу войти в переднюю дверь?
      Мигнариал просто повторила:
      - Повернуть ручку двери рукой в перчатке и войти. Затем голос девушки зазвучал совсем иначе, и кошка, сидевшая у нее на коленях, подняла голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Насторожившиеся кошачьи ушки явно ловили слова, исходящие не от Шурины. На этот раз к Мигнариал пришло подлинное видение. Эти слова подсказал ей талант с'данзо, а не мысленная связь с кошкой. Взгляд Мигнариал стал отрешенным и стеклянным, а в голосе зазвучали странные нотки, хорошо знакомые Гансу. Одновременно девушка сняла с шеи медальон, подаренный ей Стриком шесть недель назад, в Лесу Девичьей Головы.
      - Ганс, - сказала она, - надень этот амулет. Но это было еще не все. Ганс слушал со все возрастающим недоверием и неприятием, ибо новые прорицания Мигнариал были более чем странными. Он сидел, широко раскрыв рот и неотрывно глядя на Мигнариал.
      "Вот оно, - в отчаянии думал Ганс. - Она лишилась своих способностей. Все пропало. Если я сделаю это, я буду мертв, мертв, мертв!"
      ***
      Миновал день, наступила ночь, а Мигнариал не смогла сказать ничего нового. Ганс расспрашивал ее о том, что принял за пророчества, однако Мигнариал ничем не могла ему помочь. Как обычно, она не помнила ни слова из того, что сказала, и даже не знала, что она вообще что-то говорила. Ганс и коты уже подготовились к делу и собирались уходить, а Мигнариал по-прежнему ничего не могла добавить к предупреждениям Шурины или к своему собственному видению. Она явно волновалась и переживала за Ганса, однако не у в и дела ничего нового. Видение не приходило к ней. Это только заставляло обоих еще сильнее переживать по поводу предстоящей ночной вылазки.
      На пороге Ганс и Мигнариал обнялись на прощание. Ганс почувствовал, как ногти Мигнариал впиваются ему в тело сквозь черную ткань одежды.
      - Тип, наверное, уже ждет внизу с лошадью, - напомнил девушке Ганс. Я уже дважды выезжал из города через северные ворота, а в первый раз к тому же была вся эта.., суматоха в поместье Корстика. Стражники могут что-нибудь заподозрить. Я лучше проеду через южные ворота, по той дороге, по которой мы прибыли в Фираку. Я сперва объеду город по кругу, а потом поеду вверх на Холм.
      - Я знаю, милый, - пробормотала Мигнариал. Да, Ганс понимал, что она знает это. Он уже три раза говорил ей. Однако он все еще надеялся, что к девушке придет новое видение, и не хотел, чтобы она искала его не в той стороне. То, что Мигнариал наговорила ему прежде, было чистым безумием! Несомненно, ее талант с'данзо обманул ее.
      Но уже пора было уходить, а Мигнариал нечего было добавить. Ганс крепко обнял ее, отступил на шаг и в течение нескольких секунд смотрел на нее. Потом зашагал вниз по лестнице. Коты следовали за ним. Когда Ганс оглянулся назад, Мигнариал все еще стояла в дверях. Она казалась такой маленькой и хрупкой... Шедоуспан спустился вниз, слыша за спиной равномерный мягкий топоток - это коты прыгали по ступеням. Обе передние лапы, пауза, обе задние лапы, обе передние...
      Тип ждал на улице, держа коня под уздцы. Серый был явно возбужден, хотя ночные прогулки за город и вверх по холму, казалось, должны были уже войти у него в привычку. Мальчишка вошел в дом, чтобы подождать возвращения Ганса внизу под лестницей. Скучать Тип не будет - он никогда не скучал. У него просто было недостаточно мозгов, чтобы соскучиться. Скрыв свои ночные одежды под плащом, Шедоуспан вскочил в седло. Коты присоединились к нему. Когда они устроились, Ганс направил коня к южным воротам. Он ехал спокойным шагом, постоянно придерживая Железногубого, и делал это не только из-за предписания закона. Шедоуспан хотел, чтобы Мигнариал в случае чего могла легко догнать его.
      Всю дорогу до городских ворот он ожидал услышать ее голос.
      Он ожидал напрасно.
      Проезжая в ворота, Ганс оглянулся назад, и сонный стражник вяло махнул ему рукой, желая счастливой дороги и предупреждая, что следует быть осторожным.
      "О да, - подумал Шедоуспан. - Быть осторожным. Просто держаться за медальон - и пройти в переднюю дверь с закрытыми глазами!"
      Он ехал в ночь. И пока Ганс объезжал город по кругу, он каждую минуту ожидал появления Мигнариал, хотя в глубине своего сознания уже понял - она не придет. Обогнув городскую стену, серый конь поскакал вверх на Городской Холм.
      "Она это сказала, и так тому и быть, - убеждал себя Шедоуспан. - И что же мне теперь - не послушаться ее предупреждений и наставлений? Ведь и прежде ее слова казались мне бессмысленными - и все же сбывались. Нужно вести себя разумно. Знать бы еще, что это предвещает... А, Ганс?"
      Он не знал. Он не мог ответить на собственный вопрос. Старина Железногубый добрался до стен поместья Корстика, и его всадник не осмелился перелезть с седла на стену или на ветку дерева. И не посмел забраться с ногами на седло и перепрыгнуть через стену. Какой выбор был у него? Что ему оставалось делать?
      Ганс смотрел на стену поместья, на деревья, растущие по другую сторону от нее.
      "Я должен хотя бы проверить!"
      Остановив коня под стеной, Ганс успокоил котов, глубоко вздохнул, стараясь не волноваться, и ухватился за длинную ветвь рукой, затянутой в черную перчатку.
      В тот же миг он услышал треск и откинулся назад, насколько позволяло седло и его собственный позвоночник. Сломанная ветвь с огромной скоростью промелькнула перед ним. Листья хлестнули Ганса по лицу, а мелкие веточки ударили грудь. Если бы он не убрался с пути этой ветки, она пронзила бы его насквозь. Шедоуспан слышал, как ветка тяжело свалилась наземь по ту сторону от дороги. Посмотрел в ту сторону - длинная древесная ветка лежала на обочине, закрыв листьями дорогу. А потом раздался громкий шелест и новый хруст.
      В эту секунду в памяти Ганса всплыли слова Мигнариал, сказанные вчера ночью:
      "Ганс. Надень это. Когда ветви начнут срываться и летать, стисни амулет и закрой глаза до тех пор, пока все не утихнет".
      Ганс тогда смог лишь выдавить:
      "Закрыть глаза? Но.., амулет? Но..."
      "Это безумие! - думал Ганс. - И это все, что она может мне сказать? Взяться за какую-то безделушку, за обрамленный в золото треугольный медальон из разноцветных кусочков черепашьего панциря? Закрыть глаза? Ну тогда мне точно конец!" Он мог лишь бессмысленно пялиться на Мигнариал, не находя слов. Ему казалось, что девушка сошла с ума. По его спине пробежала дрожь от мыслей о подобном безумии. Несомненно, талант с'данзо на сей раз изменил ей...
      Однако теперь мысли Ганса рванулись в совершенно ином направлении. Если Мигнариал знала, что ветви деревьев начнут срываться и летать, значит...
      Это было очень и очень нелегко, но Шедоуспан сделал глубокий вдох и постарался успокоиться. Все еще глядя на огромную ветвь, лежащую на дороге, он закрыл глаза. В то же время он стиснул в кулаке медальон, который висел у него на шее.
      "И как долго мне сидеть с закрытыми глазами?" - спросил себя Шедоуспан и тут же осознал, что не слышит ни звука, кроме стрекотания кузнечиков и цикад. Никакого треска. Никакого свиста ветвей, летящих подобно копьям.
      Шедоуспан открыл глаза. Он смотрел на то же самое место, что и раньше. Он смотрел на дорогу. В поле его зрения была дорога - и ничего более. Ветвь бесследно исчезла. Когда Ганс повернул голову, чтобы посмотреть на ветку, до которой он дотрагивался, на ветку, которая сорвалась с дерева и понеслась на него, она оказалась на своем месте. Или снова оказалась там, где ей и положено быть - на стволе дерева.
      "Проклятье, Преисподняя и глаза Всеотца! Это было наваждение! Мигнариал снова оказалась права!"
      И значит, ее предупреждения и указания, изреченные ею во время видения, тоже были истинными! И теперь Ганс понимал почему. "Потому что все это наваждение! Наваждение тоже может убить меня.., но если я не вижу его, оно не может ничего мне сделать! Я смогу въехать в ворота - и войти в дом!"
      В душе Ганса поднялась такая мощная волна ликования, что он даже задрожал от радости.
      - Вперед, друзья, - обратился он к котам, - потому что сейчас мы войдем туда! Хайя!
      ***
      Стук в дверь был для Мигнариал неприятным сюрпризом, поскольку Ганс еще явно не успел завершить дело, за которое взялся добровольно. И поэтому сейчас Мигнариал больше боялась за него, нежели беспокоилась о собственной безопасности. Она бросилась к двери, открыла ее и вопросительно уставилась на человека, стоявшего в коридоре. Его большие, не правдоподобно синие глаза смотрели прямо на нее, словно заглядывая в самую душу.
      С виду этому высокому человеку было чуть больше тридцати пяти лет. Его золотисто-рыжие волосы уже начали редеть спереди, из-за чего его лоб казался необычайно высоким. Тщательно ухоженные усы были немного светлее волос, а их кончики загибались книзу. Несмотря на свое изящное тонкокостное сложение, этот человек не казался худым - судя по всему, он хорошо питался и не занимался тяжелой работой. Об этом же свидетельствала его туника - она была сшита из дорогой ткани, окрашенной в великолепный синий цвет, и подпоясана белым ремнем из отлично выделанной кожи. Ноги, обтянутые серебристо-серыми узкими штанами, были обуты в высокие черные сапоги. Должно быть, эти сапоги были сшиты из замши - они были мягкими даже на вид и не блестели. Длинный плащ незнакомца был таким же черным, как особые одежды Ганса, сшит из отличной материи и отделан понизу темно-красной полосой. Мигнариал заметила, что у этого человека не было при себе никакого оружия, даже кинжала. Правда, за пояс у него была заткнута тоненькая палочка или прутик - белого цвета, около полутора футов длиной. Мигнариал поняла, что петля на поясе была сделана именно для этой вот палочки. И все же прутик был совершенно непохож на оружие.
      Мигнариал никогда прежде не видела ни этого человека, ни двух вооруженных людей, стоявших по бокам и чуть позади от синеглазого незнакомца.
      - Это вы прорицательница? - спросил он приятным, уверенно звучащим голосом. - Такая милая девушка?
      Неожиданно Мигнариал со всей остротой осознала, какой Низкий вырез у ее халата.
      - Однако прошу вас простить меня за это вторжение, - с улыбкой продолжал незнакомец. - Меня зовут Аркала.
      ***
      Тейанский конь мчался с такой скоростью, что его грива полоскалась, словно в бурю. Волосы Шедоуспана хлестали по глазам. Ветер трепал кошачью шерсть, и коты старались съежиться за высокой задней лукой седла, чтобы укрыться от него. Конь скакал по дороге, идущей вдоль стены. Всадник натянул повод и пришпорил серого каблуками; тот свернул в ворота и галопом помчался по центральной аллее поместья Корстика. Дорогу им преградили чудовища одиннадцатифутового роста и отвратительной черно-желто-красной расцветки, с клыками длиной в фут. Увидев изогнутые когти монстров, Шедоуспан содрогнулся и пробормотал: "Васпа!" Но даже перед лицом этого ужаса он не забыл стиснуть в кулаке медальон и закрыть глаза, изо всех сил сжав ногами конские бока.
      Железногубый мчался вперед, а его всадник не чувствовал ничего, кроме бьющего в лицо ветра. Ничто не задержало его. Ужасные стражи поместья тоже были наваждением.
      Серый галопом миновал красивую лужайку, раскинувшуюся перед входом в особняк, и направился прямо к широким ступеням из красного камня. Шедоуспан изо всех сил натянул поводья и закричал:
      - Хоа! Мип, будь ты проклят, мип! Хоа!
      Железногубая зверюга остановилась на крыльце, как вкопанная, в последний миг отвернув голову, чтобы не удариться ею о массивную парадную дверь дома Корстика. Шедоуспан свалился с коня. Падая на ступени, он услышал над головой свист, а затем - глухой удар. Подняв взгляд, Ганс узрел вонзившуюся в дверь стрелу. Она все еще дрожала. Стрела не попала в него лишь потому, что он так быстро спешился. И эта стрела не была иллюзией.
      Ганс зарычал, словно хищный зверь, и развернулся, занося над плечом руку с метательной звездочкой.
      В тот же миг он заметил в двадцати футах от себя некоего человека, стоящего на одном колене и прилаживающего вторую стрелу к тетиве лука. Без малейших раздумий Шедоуспан резко выбросил руку вперед. Это была смертельная охота на убийцу - ради Нотабля, ради жестоко оскорбленной женщины по имени Шурина. Здесь некогда было размышлять о том, следует ли прибегать к оружию во время работы. И кроме того, стрелок из лука служил чудовищу в человеческом облике. Стальная звездочка врезалась стрелку в лоб так глубоко, что наружу остались торчать только три зубца из шести, и человек с луком повалился, словно срезанный стебель.
      Шедоуспан, чувствуя, как бурлит кровь в жилах, опустил уже ненужную вторую звездочку, и приготовился силой вломиться в особняк Корстика. Однако вовремя взял себя в руки и остановился. Он вновь вспомнил слова Мигнариал она сказала их в озарении, которое сам Ганс счел за приступ безумия:
      "Когда повернешь ручку двери, чтобы войти в дом, закрой глаза и не открывай их, пока не окажешься внутри".
      Глубоко вдохнув, Шедоуспан огляделся. Коты стояли в выжидающих позах. Взявшись одной рукой за большую медную ручку двери, Ганс стиснул в другой амулет Стрика и закрыл глаза. Затем повернул рукоять и толкнул дверь.
      Поскольку глаза Шедоуспана были закрыты, он так и не узнал, какие призрачные ужасы Корстик приставил для охраны входной двери. Ганс шагнул в дом, волосы на голове и руках у него стояли дыбом. Мягкие подошвы его сапог тихонько шуршали по мраморному полу. Шедоуспан почувствовал, как что-то мимоходом потерлось о его ногу и понял, что мимо него проскочил большой рыжий кот. С неистово колотящимся сердцем Ганс сделал еще два шага, прежде чем услышал какой-то кошмарный вопль и осознал, что это не наваждение. Шедоуспан мгновенно открыл глаза.
      Стиснув медальон так, что твердые острые грани врезались ему в ладонь даже через перчатку, Ганс снова зажмурился.
      Однако когда он осмелился приоткрыть один глаз, она все еще была здесь - змея длиной не менее десятка футов и толщиной с мужское бедро, с пугающе-ярким оранжево-зеленым узором на спине. Поднявшись в боевую стойку, змея поводила головой из стороны в сторону. Напротив нее стоял, выгнув спину, шипящий рыжий кот. Его задранный трубой хвост, казалось, стал втрое толще, рыжая шерсть на нем стояла дыбом. В один миг Шедоуспан осознал три факта разом: видение Мигнариал выявило иллюзорные опасности, однако отчего-то не смогло узреть подлинные; ужасный вопль, который он услышал, издал Нотабль и тем самым вновь спас жизнь Гансу; эта огромная змея не была наваждением.
      Шедоуспан оставил амулет и взялся за оружие.
      Двумя неуловимыми движениями руки, затянутой в черную перчатку, он всадил два ножа в голову отвратительной га-Дины, невзирая на то, что после первого попадания змея стала неистово корчиться и извиваться. Нотабль бросился на врага, разинув пасть и сверкая клыками, а Ганс кинулся за ним. Ибарский клинок взметнулся и обрушился вниз, рассекая огромную змею надвое. Половинки змеиного тела истекали бледной жидкостью. В переднюю половину сразу за головой - впился клыками рыжий боевой кот.
      - Брось, Нотабль! Она будет извиваться еще час или даже больше, но этот здоровенный червяк уже сдох, поверь мне. Идем дальше!
      Лестница наверх была впереди, всего в трех шагах. Ганс легко перепрыгнул через бьющуюся заднюю половину убитой змеи, мимо него промчалась пестрая кошка и врезалась прямо в нижнюю ступеньку. Нотабль выпустил свою добычу и тоже побежал к лестнице, оставляя на полу следы змеиной крови.
      - Вы можете подождать хоть чуть-чуть? Не у всех же оружие растет прямо из тела!
      Шедоуспан извлек свои ножи из головы уже мертвой, но все еще неистово бьющейся гадины. Один из ударов скользкого туловища пришелся прямо ему по ноге, и он выругался сквозь зубы, а потом присел вытереть ножи о красивый многоцветный коврик овальной формы. Не успел Шедоуспан сунуть ножи в ножны, как коврик бросился на него, пытаясь облепить ему лицо. Прижав ковер к полу одной ногой, Ганс схватился за амулет и закрыл глаза. Хищный ковер замер.
      Половина мертвой змеи вновь хлестнула Шедоуспана по ноге. Это уже было слишком! Разозлившись, Ганс схватил извивающийся обрубок, раскрутил над головой и швырнул через открытую дверь наружу. Оттуда послышался крик. Шедоуспан припал к полу, извлекая ибарский нож и стальную звездочку. По телу его пробежала дрожь.
      Он увидел, что не кто иной, как Недомерок, во лбу которого торчала точно такая же звездочка, вслепую пытается отбросить от себя половину гигантской змеи.
      - В холодный ад этот амулет! - прорычал Ганс. Все это опять какое-то колдовство! Немертвое существо не могло быть Недомерком, однако это следовало прекратить. Ганс выскочил наружу и изо всех сил рубанул, целясь в бедро. Ибарский клинок врубился в кость. Шедоуспану пришлось рвать рукоять, чтобы высвободить лезвие. Недомерок упал, не издав ни звука. Ганс взялся за рукоять обеими руками и изо всех сил нанес второй удар по лежащему на ступенях человеку - или нечеловеку. Клинок прошел сквозь шею и лязгнул о красный камень крыльца, высекая сноп искр. Конь Шедоуспана фыркнул.
      Голова мертвеца откатилась в сторону, лицо теперь ничем не напоминало лица Недомерка, и Ганс решил не касаться своей звездочки, торчащей из этого лба.
      Вновь развернувшись к двери, Шедоуспан узрел перед собой гигантского паука цвета испражнений и размером с лошадь. Такого паука не могло быть в мире, однако Ганс невольно шарахнулся в сторону, прежде чем схватиться за амулет и зажмуриться. Когда он вновь открыл глаза, гигантский паук исчез.
      "Беда в том, что глаза не могут отличить, где наваждение, а где нет", - подумал Ганс и уже приготовился нырнуть в дверь, когда вдруг вспомнил, что сначала надо взяться за амулет и опустить веки. Он прошел в дверь бесшумно, как истинное Порождение Тени, и открыл глаза. Было так приятно увидеть пустой лестничный пролет и извивающуюся переднюю половину убитой змеи!
      Ганс успел подняться по мраморной лестнице всего на две ступени, как вдруг на восьмой ступеньке возник мужчина с ужасающе длинным сверкающим мечом. Этого не могло быть, но Шедоуспан бессознательно схватился за оружие, прежде чем взяться за амулет и на несколько секунд закрыть глаза. Когда он вновь открыл их, человек с мечом исчез, и ступенька была просто ступенькой. Ганс бросился наверх. Если бы он двигался чуть медленнее, то стальное копье длиной в шесть футов, сорвавшееся с потолка, положило бы конец его героическому предприятию, да и самой его жизни. И это копье не было наваждением.
      Проклятье! У этого Корстика в запасе больше трюков, чем у дорогой шлюхи из Верхнего Города!
      - Нотабль! Шу... Радуга! Проклятье, подождите меня!
      В последний миг Ганс спохватился, что пеструю кошку следует называть ее кошачьей кличкой. Пожалуй, вряд ли стоило выкрикивать имя якобы покойной жены Корстика. Тут Ганс отшатнулся от львиной головы, высунувшейся из стенки, и закрыл глаза, заставляя ее пропасть бесследно.
      Увидев, что пестрая кошечка ждет его на верхней площадке лестницы, Шедоуспан улыбнулся. По крайней мере, он полагал, что улыбнулся. Кошка же увидела на его смуглом лице нечто похожее на хищный оскал Нотабля. Подняв хвост трубой, Радуга повернулась и направилась в коридор, тускло освещенный незримыми лампами.
      Шедоуспан сделал то, чего от него ожидали - он последовал за кошкой. Когда он увидел, что она по широкой дуге по вернула налево, то проделал то же самое. Он не знал, какой ловушки они избежали, и была ли эта ловушка настоящей или же иллюзорной. Раздавшийся за спиной шум заставил Ганса обернуться и увидеть прямо перед собой Марлла. В руках у него была секира с полулунным лезвием. Через мгновение в грудь ему вонзилась стальная звездочка, а в глотку - нож. Однако Марлл продолжал атаковать. Ганс попробовал применить трюк с амулетом и закрытыми глазами и услышал, как звездочка и нож звякнули об пол. Открыв глаза, он узрел только свое оружие и никакого Марлла. Подбирая оружие, Ганс мимолетно удивился тому, что клинки каким-то странным образом удерживались в призраке, хотя должны были пройти сквозь него насквозь. Но это сейчас было неважно. Нужно было идти дальше вслед за пестрой кошечкой.
      Радуга пробежала мимо дверного проема, из которого немедленно высунулась чья-то голова и посмотрела вслед кошке. Когда голова повернулась в другую сторону, в ее широко раскрытых глазах отразился летящий сверху клинок. Должно быть, эта голова была настоящей - она с глухим стуком упала и покатилась по полу. Пестрая кошка обернулась.
      - Я тут, Радуга! Не знаю, как ты, а я бегу только потому, что иначе упаду. Никогда прежде я не был в таком поганом месте! Тут полно всяких ужасов, которые так и норовят прикончить меня!
      Кошка побежала дальше, но тут же остановилась и повернулась. Стоя бок о бок с огромным рыжим котом, она следила, как их человек приближается к ним. Он и вправду немного запыхался. Коты ждали Ганса около высокой узкой двери кремового цвета, почти невидимой на фоне стены, тоже покрытой кремовой краской.
      - Мигни говорила мне, что коты терпят людей только потому, что сами не умеют открывать двери, - пробормотал Ганс, пытаясь выровнять дыхание. Беда в том, что я не знаю, как открыть эту дверь! Как жаль, Радуга, что ты не можешь поговорить со мной!
      В ответ кошка ударилась своим маленьким тельцем об дверь.
      - Ox, - произнес Шедоуспан и, взявшись одной рукой за амулет, а другой за рукоять метательного ножа, налег плечом на дверь.
      Дверь распахнулась, и Ганс с разбегу сделал еще четыре шага, прежде чем сумел остановиться. И здесь он увидел человека, которого никогда и не думал увидеть: одного из самых могущественных магов Фираки.
      Корстик оказался высоким человеком в белоснежной тунике. Больше Ганс ничего не успел рассмотреть. Маг повернул голову к нему, и Шедоуспан, не думая, метнул в него нож. Он был мастером своего дела и действовал совершенно неосознанно. Если бы Ганс задержал бросок на миг, чтобы рассмотреть лицо человека, то скорее всего удержал бы свою руку с ножом.