– Как узнал, что Стас позвонит? – требовательно спросил Валентин.

– Опыт, внучок, опыт, – выпятил впалую грудь старичок, выставляя напоказ орденские планки. – Говорю ж тебе: не один век землю топчу.

В очередной раз трубка мобильника ожила на полпути к работе.

– Да? – принял вызов юноша.

– Доброго здравия тебе, сын мой, – раздался в трубке раскатистый бас.

– И вам здравия желаю, батюшка, – откликнулся Валентин.

Это был отец Никодим, в миру Николай Алексеевич Осокин. Отец Никодим был настоятелем прихода Николо-Дворянской церкви. Год назад он оказал существенную помощь конторе в деле «Игрушка на удачу», и с тех пор они поддерживали контакт, оказывая друг другу посильное содействие.

– Валентин, не сможешь выделить мне несколько минут для беседы?

– Вы сейчас где, батюшка?

– В церкви.

– Вам дико повезло, отец Никодим. Я как раз на работу качу и нахожусь сейчас в паре минут езды от Горбушки.

Горбушкой рамодановцы называли неказистый горбатый мост над железной дорогой, рядом с которым и располагалась Николо-Дворянская церковь.

– Надеюсь, ваше начальство за опоздание не будет в претензии? – заволновался отец Никодим.

– Скажу, что замаливал свои грехи, они и отвяжутся.

– А если не отвяжутся?

– Тогда скажу, что замаливал их грехи. Должно подействовать.

Отец Никодим неопределенно хмыкнул.

– Ну подъезжай. Вместе грехи начальства замаливать будем. Ох, чую, трудно с тобой Станиславу Николаевичу приходится.

– Ценных сотрудников надо лелеять, холить и терпеть все их выкрутасы…

– Жду, – пресек трепотню лейтенанта батюшка, прерывая вызов.

Валентина отец Никодим встретил у ворот церковного двора и, знаком велев не вылезать из машины, сам подсел к нему на переднее сиденье.

– Так какие проблемы, батюшка? – спросил юноша, как только священник, подобрав полы рясы, захлопнул за собой дверцу машины.

– Тут такое дело, Валентин… – Отец Никодим запнулся, явно не зная, как начать разговор, задумчиво погладил свою начинающую седеть бороду. – …Только не подумай, что я пытаюсь тебя вовлечь в наши церковные… как бы это поделикатнее выразиться…

– Разборки, – подсказал Валентин.

– Да, именно разборки.

– Опять секты на горизонте нарисовались? – участливо спросил парень.

– Не совсем. Тут другое. Ты про Глафиру Рамодановскую слышал?

– Краем уха. Вроде как старица такая объявилась. Чуть ли не за святую почитают.

– Не старица она, а дитя. Совсем еще дитя. Восьми лет от роду. А старец при ней есть. Они вместе по больницам ходят. Самых безнадежных больных навещают со словами утешения. Молитвы читают. А старец еще и исповедует, и отпущение грехов дает, хотя права такого не имеет, так как не рукоположен церковью. Я один раз на такой процедуре присутствовал. Слушал девочку. Вроде и молитвы она читает правильно, и говорит от души, а вот чувствую, что что-то здесь не то! Сомневаюсь я, что ее молитвы во благо страждущим идут.

– Да в чем проблема-то?

– Умирают эти больные. Сразу после исповеди и последних слов утешения умирают. Обычно на последней исповеди люди плачут, просят замолить перед Богом свои грехи, но богу душу отдают после слов утешения не сразу! Вернее, скажу так: не все умирают сразу, а все, кого эта так называемая святая Глафира Рамодановская посещает, прямо после исповеди богу душу отдают. Со счастливой улыбкой на устах в мир иной уходят. Неестественно это.

– Ничего себе утешительница! Да это ангел смерти какой-то. Почему тогда ее святой зовут?

– А она не только последнее утешение умирающим приносит. Некоторых со смертного одра поднимает, и у врачей потом глаза на лоб лезут. Полное излечение. Причем молниеносное излечение. А однажды уже официально признанного умершим человека к жизни вернула.

– Ух ты-ы! Похоже на второе пришествие Христа. Правда, Христос в юбке…

– Сам бы во второе пришествие поверил, – перебил Валентина отец Никодим, – если б она со смертного одра всех подряд поднимала. Эта якобы святая с того света возвращает только очень состоятельных людей. И, как я подозреваю, небезвозмездно.

– А это уже незаконное предпринимательство. Надо на них налоговую натравить. Пусть лицензию проверят.

– Валентин, я же с тобой серьезно говорю, – расстроился отец Никодим.

– И я серьезно. Кстати, что собой представляет этот старец? Наверняка ведь именно он занимается финансовыми операциями. Вряд ли у девочки на это ума хватит.

– Он зовет себя Серафимом Сварожским. К официальной церкви отношения не имеет, я уже проверил. Данных о нем очень мало, но, судя по тому, что крестится двум перстами, из староверов старец. В районе Сварожской гати есть несколько староверческих скитов.

– Вот почему вы о разборках церковных заговорили, – сообразил Валентин.

– Да. Очень не хотелось бы, чтоб это было воспринято как сведение счетов между различными религиозными конфессиями. Я просто чувствую, что здесь что-то не то, и боюсь, что святостью здесь и не пахнет.

– Чутье старого спецназовца заговорило?

– Да. Но это все пока мои предположения. После знакомства с вашей уважаемой организацией у меня возникла мысль: а не является ли эта парочка вашими клиентами? Поэтому, прежде чем звонить во все колокола, я решил обратиться к тебе с неофициальной просьбой: присмотрись к ним повнимательней, если, конечно, найдешь на это время.

– Присмотрюсь. Сегодня не обещаю, не исключено, что в конторе зависнуть придется, но в течение двух-трех дней обязательно эту парочку навещу. Если что учую, наше ведомство подключу и вас в пределах дозволенного проинформирую.

– Спасибо, Валентин. Я в тебе не сомневался. Благословляю тебя на дело сие благое. – Отец Никодим осенил крестным знамением юношу и покинул салон автомобиля.

Лейтенант проводил его взглядом. Как только настоятель скрылся за церковной оградой, Валентин надавил на педаль газа и помчался к родной конторе, стремясь наверстать упущенное время. Через пятнадцать минут он был на месте. Поставив машину на служебную стоянку, Валентин потоптался около нее, а потом, махнув рукой, извлек из багажника собранный Жилой баул. С вызовом хозяина в контору тот не ошибся, так, может, и с аналитиками что-то путное получится?

Вид лейтенанта с огромной сумкой через плечо, пытавшегося протиснуться через вертушку, развеселил охрану.

– Что в сумке? – напустил на себя грозный вид Славик, который дежурил сегодня в стеклянной будке проходной.

– Завтрак, обед и ужин… с собой, – пропыхтел Валентин, пытаясь преодолеть препятствие, но строгий вахтер не спешил нажимать педаль разблокировки вертушки.

– На досмотр! – облизнулся Славик, окидывая баул плотоядным взглядом.

Валентин понял, что его сейчас будут конкретно бомбить, и не ошибся. Подскочившие охранники сдернули с него сумку, расстегнули молнию и начали азартно рыться в «туесочке», собранном заботливым Жилой хозяину в дорогу.

– Слушай, да тут и впрямь одна жратва, – удивился один из охранников, доставая из баула солидный шматок сала.

– Что, действительно только жратва? – удивился Славик, высовываясь из будки.

– Ага, – подтвердил второй охранник, выуживая из сумки хлеб и банку с огурцами. – Тут еще и бутерброды есть.

– Да он реально захолостяковал, – восхитился Славик. – Только жена за порог, а ему уже кто-то бутерброды в дорогу сооружает.

– Что за грязные намеки? – возмутился Валентин.

– Ладно, Херувим, не парься, Папе не сдадим, – хмыкнул первый охранник. – Нет, ну надо же, ни одной бутылки.

– Даже конфисковать нечего, – тяжко вздохнул второй охранник, – а я так надеялся вечерком после работы таможенный сбор под хорошую закуску приговорить.

– А вот фиг вам всем! – обрадовался Валентин. – Руссо агенто! Облико морале!

– Ладно, проходи, – махнул рукой вахтер. – И не забудь к Папе заглянуть.

– Он мне к аналитикам велел идти.

– Ничего не знаю. Папа приказал: к нему.

Охранники покидали провизию обратно в сумку и пропустили юношу. Система электронной защиты отсканировала радужку глаза действующего агента конторы «Ангелов Миллениума», лифт распознал капиллярные узоры его пальца и послушно опустил на полторы сотни метров под землю, доставив на территорию конторы. Первым делом юноша прошмыгнул в пустующую в связи с отпуском сотрудников секцию третьего крыла, затолкал под свой письменный стол баул и только после этого отправился на ковер к начальству.

– Агент Херувим явился для выполнения особо опасного задания, – по-военному щелкнул он каблуками, войдя в кабинет.

– Садись, обормот, – кивнул на кресло для посетителей Стас. Он своего родственника до сих пор не мог воспринимать серьезно, так как, несмотря на солидный возраст – уже двадцать второй год! – детство в муже его сестренки до сих пор играло. – Садись и выкладывай, зачем в Николо-Дворянскую церковь зарулил.

– Вы что, каждый вздох мой отслеживаете? – обиделся юноша.

– Пока только перемещения твоей машины, но, так как Дашки радом нет, думаю, и каждый вздох стоит отслеживать. Так что ты там делал?

– Грехи родного начальства передо мной, агнцем невинным, замаливал.

– А если серьезно? – страдальчески сморщился Стас.

– А если серьезно, то отец Никодим о помощи попросил.

Скрывать от шефа полученную информацию Валентин не видел смысла, а потому со спокойной совестью рассказал о просьбе батюшки разобраться со странной святой и сопровождавшим ее старцем.

– Мертвых поднимает… – пробормотал Стас.

– Пока только одного, если верить батюшке, – уточнил Валентин.

– Все равно попахивает зомби. В принципе звоночек в тему. Дуй к аналитикам. Пусть они нароют все, что возможно, об этой парочке и соотнесут их с делом гробокопателей.

– А может, сразу на работу в поле? Опрос свидетелей и так далее. Ты ж мои таланты знаешь. Все, что знают и не знают, выложат. Вмиг из них все выбью. Привыкли руки к топорам! Душа горит…

– Пошел вон отсюда, клоун! – рявкнул Стас.

Валентина как ветром сдуло.

– И без данных аналитиков из конторы ни ногой! – крикнул ему вслед начальник.

Сделав свое черное дело (парень обожал выводить из себя брата Дашки), Валентин метнулся за баулом и в приподнятом настроении вломился в аналитический отдел.

– Ба! Кого мы видим! – завопил Сергей. – Сам святой Валентин снизошел до нас!

Глава аналитического отдела, сравнительно молодой человек лет тридцати, командовал такими же молодыми оболтусами; каждый из них был в своем роде уникум. Под эгидой конторы собрались лучшие программисты Рамодановского края, хакерские таланты которых организация использовала на всю катушку.

– Падайте в ноги, смертные! – поддержал шефа Константин, отрываясь от компьютера. – Сейчас этот титан мысли покажет нам мастер-класс!

– Не могу поверить, что из-за этого лузера чуть весь аналитический отдел не разогнали! – ужаснулся Алексей.

– Да, Леха, – грустно вздохнул Сергей, – в деле Стефано он нам всем нос утер. Ну что, будем бить?

– Будем, – кивнул Константин. – Право первого удара предлагаю предоставить Лехе.

– Почему мне?

– Ты у нас самый молодой, в отделе недавно, тебе и нарываться.

– Что значит недавно? – возмутился Алексей. – Я тут больше года пашу. Считайте, уже старожил!

– Тогда я – ископаемое, – хмыкнул Сергей. – Десять лет лямку в конторе тяну.

– Юбилей, – прозрачно намекнул Валентин. – Когда отмечать будем?

– А он наглец, – рассмеялся Федор, что-то азартно отстукивая на клавиатуре. – Так я не понял: ты что, предлагаешь нам тут маленький бордельеро устроить или опять нам нос решил утереть?

– А вдруг случилось чудо и он к нам с извинениями пришел? – Виктор развернул вращающееся кресло в сторону Валентина.

– Чудо случилось, – тяжко вздохнул юноша. – Меня Папа к вам послал. За помощью.

– Это через магазин, – нахально сказал Леха.

– Уже. – Валентин поставил сумку на пол.

– Ты что, серьезно? – выпучил глаза Сергей.

– Ага.

– Стажер, проверь! – приказал начальник отдела.

Леха, как коршун, накинулся на сумку и начал ее потрошить.

– Живем, братва! – возликовал он, выдергивая из недр баула трехлитровую бутыль самогона.

«Ну ни фига себе!» – мысленно присвистнул Валентин. Как Жила умудрился замаскировать под ворохом продуктов такую огромную емкость? И главное: почему ее «таможня» не нашла? Без магии здесь явно не обошлось. Но ее и на проходной должны были заметить. У них там куча артефактов!

Тем временем Леха, поставив баул на стол, извлекал из него закуску. Да какую! Сваренную в мундире картошку, жареное мясо, квашеную капусту, свежие помидоры, соленые огурцы…

– Отец родной! – восторженно вопил стажер, входя в экстаз. – Что бы мы без тебя делали!

– Слушай, а как ты все это через проходную протащил? – изумился Федор.

– Талантам моим нет числа! – гордо сказал Валентин.

– Сколько себя помню, такого в нашей конторе еще не было, – покачал головой Сергей.

Все круглыми глазами смотрели на выпивку и закуску, разложенную на столе.

– Святой человек, – уважительно протянул Федор.

– Воистину святой, – подтвердил Сергей.

– Наши действия? – поднял на начальника отдела глаза Виктор.

– Блокируем Всевидящее Око и «антиглюконат» на изготовку, – вынес свой вердикт начальник отдела.

– Да здравствует наш шеф! – заорал Леха. – Самый шефастый из всех шефастых шефов!

– А вот тебя это не касается, – обломал его самый шефастый шеф.

– Это еще почему? – возмутился Леха.

– Кто-то же должен в этом борделе работать. Вводи все данные Валентина в комп и начинай пахать.

– Это дискриминация по возрастному принципу! – разобиделся Алексей.

– Нет, это дедовщина, – успокоил его Сергей. – За работу, стажер! Всех остальных это тоже касается.

И аналитический отдел начал работать. Федор шустро внес изменение в следящую программу Всевидящего Ока так, чтобы оно немедленно оповещало обормотов о приближении к аналитическому отделу посторонних. Эта же программа при запросе от начальства, к которому в данном случае относились Станислав, Некрон и Эльгард, должна была показывать пасторальную картину: весь отдел трудился на благо родной конторы в поте лица своего, не отрываясь от компьютеров. Константин извлек таблетки, гарантирующие мгновенное протрезвление, на случай если начальство все-таки нежданно-негаданно нагрянет, раздал их всем присутствующим, и работа началась. Это была прекрасная работа в замечательно душевной компании и весьма приятной обстановке. Лишь отлученный от стола стажер, загружавший в компьютер данные пятого отделения милиции о маньяке и гробокопателях, откровенно тосковал. Запустив аналитическую программу, он попытался пристроиться к общему столу, но был с позором изгнан обратно на рабочее место. Валентину стало его жалко, и после третьей рюмки он покинул общее застолье под тем предлогом, что не все данные для анализа выложил рабочей лошадке. К Лехе он, естественно, подошел не с пустыми руками, захватив с общего стола полную рюмку размером с приличный стакан. Наклонившись, шепнул:

– Быстро вздрогнул, пока никто не видит.

– Благодетель! – Леха в одно мгновение опустошил емкость и благодарно посмотрел на Валентина. – У тебя серьезно есть дополнительные данные?

– Ага. Введи в общие расклады одну святую и ее секьюрити.

– Точнее. Кто такие?

– Глафира Рамодановская и старец Серафим Сварожский. Предположительно оба староверы. Точных данных ни о том, ни о другом нет.

– Понял. – Пальцы Алексея отстучали шуструю дробь по клавиатуре. – А правда, что в тебе течет вампирья кровь?

– Правда. Но это страшная тайна, и мне придется теперь тебя загрызть.

– Не надо меня грызть. Я хороший.

– Поверю на слово.

– А правда, что ты…

– Загрызу!

– …с самим Тором скорешился?

– Работай, салабон!

– Работаю. Вот твой старец. – На экране компьютера появилось изображение седобородого мужчины лет семидесяти, рядом с которым стояла маленькая девочка в монашеском одеянии. Снимок был сделан каким-то репортером, когда они входили в больницу. – А это, как я понимаю, и есть Глафира Рамодановская. Хороший снимок. Вполне пригоден для идентификации. – Алексей запустил программу. На экране замелькали незнакомые лица, напоминающие чертами лица Серафима Сварожского. – Нет, так дело не пойдет. Надо сократить круг поиска. Уголовщину побоку. Нацелимся на католичество и православие, – ввел дополнительные данные программист, и компьютер тут же выдал изображение юноши лет двадцати в монашеской рясе. – Вот это другое дело! Я ж говорил: сработает! Он. Точно он. Тут он, конечно, помоложе лет на пятьдесят, но черты лица один в один. Все характерные точки совпадают. Мою программу не обманешь!

– И что это за кадр?

– Сам читай. Кузнецов Николай Максимович. 1944 года рождения. Принципиально не вступал ни в пионеры, ни в комсомол, за что тут же был взят на заметку соответствующими органами. В те времена с этим было строго. В 1962 году поступил в духовную семинарию, чем привлек к себе еще большее внимание этих самых органов. Потому его фотка и красуется в архивах КГБ. В семинарии проучился всего два курса. То ли его оттуда за что-то вышибли, то ли сам ушел, про то история умалчивает. Данных на эту тему в его досье нет.

– Вот почему отец Никодим по своим каналам его найти не мог! – сообразил Валентин. – Он не был рукоположен. Что дальше?

– Дальше его следы теряются.

– Совсем теряются?

– Совсем теряются.

– Чтоб такая отлаженная машина, как КГБ, и не нашла потерю? Нонсенс!

– Его даже военкомат не нашел.

– Значит, он от армии откосил? Прекрасно. Тогда его можно привлечь к уголовной ответственности как уклониста, – глубокомысленно изрек Валентин.

– Срок давности истек.

– За какие-то жалкие пятьдесят лет? Кошмар! Надо отписать президенту, чтобы срочно изменил законодательство. А измену родине ему пришить нельзя?

– Пока нельзя. Но, если найдешь за что, – пришьем.

– Если окажется редиской, то обязательно найду, не сомневайся. Отец Никодим говорит, что он из староверов вынырнул. Девчонка тоже наверняка оттуда. На нее у тебя данных нет?

– Сложный вопрос. – Алексей задумчиво посмотрел на общий стол, где с легкой руки Валентина уже отмечали юбилей – десять лет работы шефа на благо родной конторы.

Валентин намек понял и метнулся за вторым стаканом.

– Ну? Данные есть?

Леха выпил.

– Нет.

– Тьфу! – сплюнул Валентин. – Зачем тогда за стаканом меня гонял?

– Догадайся с трех раз. И вообще, мне кажется, ты напрасно к ним прицепился. Не там гробокопателей ищешь.

– С этого момента поподробней, – насторожился Валентин. – Компьютер что-то выдал?

– Ни фига он мне не выдал. Просто интуиция.

– Ах, интуи-и-иция… – разочарованно протянул юноша.

– Она меня никогда не подводит. Ты, Херувим, за меня держись. Я завсегда чё-нить толковое подскажу.

– За стакан?

– Обижаешь. За ресторан.

– Ну если действительно чё-нить толковое подскажешь, накрою поляну.

– Давай свой телефон! – обрадовался Леха.

– Держи, алкаш!

Валентин продиктовал номер своего мобильника.

– Братва! Атас! Шеф идет!

Выпивка и закуска испарились со стола, как по волшебству. Взвыли вентиляторы, выгоняя из помещения сивушный дух. Аналитики проглотили таблетки «антиглюконата», мгновенно сфокусировались и рассосались по рабочим местам. Выпил свою таблетку и Валентин.

– Что пил, что не пил, – расстроился юноша. – Перевод продуктов.

– Тихо! – шикнул на него Леха, шурша пальцами по клавиатуре.

В отдел зашел Стас.

– Ну, что-нибудь нарыли?

– Ни одного совпадения ни по одной позиции, – доложил Сергей, на монитор которого стажер перекинул выводы аналитической программы. – Ни жертвы маньяка, ни их ближние и дальние родственники, ни родственники извлеченных из могил усопших по нашим данным нигде не пересекались. Все живут и работают в разных местах.

– Выходит, полная пустышка? – расстроился Стас.

– Не совсем, – подал голос Алексей. – Я тут одну нестыковку в пятом отделении милиции нащупал.

– Какую именно? – заинтересовался Валентин.

– Зомби, за которым гонялся Херувим, Губарева Юлия Семеновна, умершая неделю назад, была дочерью соседей подполковника Румянцева.

– Начальника пятого РОВД? – потребовал уточнения Стас.

– Совершенно верно. А одна из жертв маньяка – несовершеннолетняя дочь двоюродной сестры майора Васнецова, на которого вчера перекинули дела гробокопателей, объединив их с делом маньяка. У него с сестрой фамилии разные, и он, скорее всего, о родстве с Полывановой, это фамилия его двоюродной сестры, никому не сказал. Она, кстати, до сих пор в дурке лежит. После смерти дочери умом тронулась.

– Вот тебе причина, вот тебе и следствие, – вздохнул Стас. – Надо его от дела отстранять и делать оргвыводы. Теперь понятно, почему он на всех подряд кидается.

– А может, не стоит? – расстроился Валентин.

– Что – не стоит? – строго посмотрел на него Стас.

– Оргвыводы делать. Я вот… если бы, скажем, с Дашкой или еще с кем из родни такое случилось… Да не дай бог такое случится! Землю носом буду рыть! Зубами рвать буду, и хрен кто меня остановит! Вы думаете, если мы его от дела отстраним, он успокоится? У меня было время к нему присмотреться. Плюнет на все и займется частным сыском.

– Возможно, ты и прав, – вынужден был признать Стас. – Сейчас он хоть в какой-то степени ограничен рамками уголовного кодекса. При исполнении все-таки…

– Я с ним потолкую, – поднялся Валентин.

– О чем? Мы там половине отделения зачистку памяти сделали, все материалы о зомби убрали. Он тебя даже не вспомнит.

– И очень хорошо. Папа, ты ведь это дело мне доверил?

– Ну?

– Моя первая самостоятельная работа в отрыве от крыла?

– Ну?

– Ну так не мешай своему лучшему кадру проявлять инициативу.

Плечи всех пяти членов аналитического отдела затряслись. Обормоты корчились от беззвучного смеха, старательно воротя морды в сторону от родного начальства.

– Никакой субординации, – вздохнул Стас. – Ладно. Под твою ответственность. Но если этот майор что-нибудь непотребное учудит…

– Вылечу из органов?

– Нет. Переведу назад в стажеры. Пусть Черная Вдова тебя по новой гоняет.

– Согласен! – обрадовался Валентин. – Ты, главное, Дашку из командировки отзови.

– Тьфу!

И тут уж аналитики не выдержали и заржали в голос.