Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Не бойся любви

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Осборн Мэгги / Не бойся любви - Чтение (стр. 13)
Автор: Осборн Мэгги
Жанр: Исторические любовные романы

 

 


Опустив голову, Тай глухо и хрипло шепнул ей в самое ухо:

— Я хотел тебя с той минуты, как увидел впервые. — Его дыхание было горячим и тяжелым, как и его тело. Он продолжал шептать: — Я увидел, как ты гонишься за Луисом, и подумал, что ты восхитительная женщина, что тебя стоит приручить.

Дженни хотела рассмеяться и сказать ему, что ни один мужчина не может ее приручить. Но говорить она не могла. Томная слабость охватила ее всю, а между ног стало вдруг тепло и влажно.

Тай слегка коснулся губами ее лба, и это прикосновение пробудило новые, особенно острые ощущения, подавившие все остальные чувства. Она не замечала луну, белый круг которой висел в темной вышине, она не слышала, что шепчет ей Тай, и только смутно воспринимала его запах, но все его прикосновения — губы у виска, бедра, прижимающие ее к стене, и отвердевшая плоть между бедер — ошеломляли ее и уносили разум.

— Пожалуйста, — прошептала она и потянулась к нему полураскрытыми губами, не в силах прожить еще хоть минуту без его поцелуя; она ухватила Тая за рубашку, притянула к себе и обвила руками его шею.

Тай обнял ее за талию, потом его твердые, мозолистые ладони поднялись выше, а губы оказались совсем близко от ее губ. Обжигая ее горячим дыханием, он шепнул:

— Медленно.

Дженни откинула голову к стене, чувствуя, как большие пальцы Тая приподнимают — ласково и нежно — ее груди.

— Дженни, требовательно проговорил он, и Дженни открыла глаза.

И наконец, наконец его губы соединились с ее губами — крепко, уверенно, властно. Дженни изо всех сил обняла его за шею, изо всех сил прижалась к нему, Так что биение его сердца раздавалось совсем близко у ее груди.

Одержимая безумным, безрассудным желанием, Дженни запустила пальцы Таю в волосы, чтобы теснее соединиться с ним, и раскрыла губы. Язык Тая коснулся ее языка, а его руки под пончо Дженни продолжали ласкать ее грудь. Поцелуй длился бесконечно, у Дженни перехватило дыхание…

Потом он обнял ее уже легче и спокойнее и, поглаживая по спине, шептал еще что-то на ухо. Мало-помалу унялась ее неистовая дрожь и выровнялось дыхание. Дженни положила голову Таю на плечо и гадала, что же это, черт возьми, с ней произошло.

— Думаю, нам стоит немного вздремнуть. Мы ведь почти не спали прошлой ночью, — сказал Тай, когда речь его сделалась вполне членораздельной и обрела разумный смысл.

Слегка откинувшись назад в его объятиях, Дженни, часто моргая, уставилась на Тая, еще не вполне вникая в его слова отуманенным рассудком. А когда вникла, то не могла понять, что случилось. Она чувствовала его сильное, очень сильное желание и ожидала, что он уложит ее прямо на землю и овладеет ею. И, видит Бог, она бы ему не отказала. Он должен был это понимать.

Спотыкаясь чуть не на каждом шагу и все еще не в состоянии опомниться, Дженни вошла в дом и взглянула на Грасиелу. Девочка крепко спала, не ведая о том, что всего несколько минут назад мир покачнулся и сошел с орбиты.

Дженни обернулась; Тай стоял в дверях. Лунный свет обвел серебряным контуром черный силуэт его стройной худощавой фигуры.

Дженни облизнула губы, на которых еще оставался вкус его поцелуя.

— Почему? — прошептала она. Тай понял, о чем она спрашивает.

— Это должно быть твоим решением, — произнес он голосом, еще неровным от недавнего желания. — Когда ты будешь готова, то придешь ко мне. — Вспыхнула спичка, и он зажег сигару. — Скорее ложись спать.

Внезапно она почувствовала дикую усталость, полное изнеможение.

— А ты что собираешься делать?

— Хочу покурить. И подумать.

Долгую минуту Дженни не двигалась с места. Потом села на край гамака и забралась в него, прислушиваясь к тому, как Тай усаживается на табурет у стола и наливает себе еще стаканчик пульке.

— Тай!

— Да?

Дженни лежала на спине, глядя на почерневшие балки.

— Я ошибалась. До сегодняшней ночи никто меня не целовал.

— Я так и думал, — тихо отозвался Тай.

Глава 13

Наутро по меньшей мере тридцать человек сопровождало их к железной дороге. Хотя поезд пыхтел мимо каждый день, останавливался он редко, и для местных жителей то был истинный праздник. Женщины надели свои лучшие юбки, а мужчины — накрахмаленные белые рубашки и сомбреро, украшенные вышивкой. Пока Тай и Дженни наблюдали, как их лошадей заводят в товарный вагон, какой-то мальчуган бежал вдоль поезда с броненосцем в руках, демонстрируя пассажирам это удивительное животное. Женщины продавали, подавая прямо в окна, тамалес[11], завернутые в листья от початков кукурузы, и тортильи с чорисо[12]. Кто-то бренчал на гитаре, а двое мужчин танцевали вокруг своих сомбреро, поднимая облако пыли колесиками шпор.

Когда лошади были погружены, Тай, Дженни и Грасиела поднялись в один из средних вагонов и нашли места для себя и полки для багажа.

— Ненавижу поезд, — твердила Грасиела. — Здесь жарко и очень плохо пахнет. — Скорчив недовольную мину, она согнала с сиденья цыпленка. — Когда мы туда приедем?

Дженни обмахивала концом только что купленной шали вспотевшее лицо. Воздух в вагоне был спертый; воняло курами, собаками, жирной пищей и застарелым потом.

— Ты ведь даже не знаешь, где находится это твое «туда», — сказала она, глядя из окна на жителей деревни, которые махали пассажирам.

Прежде чем усесться на скамью, Тай присмотрелся к соседям по вагону. В большинстве это были женщины и дети. Двое стариков занимали места в конце вагона, еще трое мужчин сопровождали свои семьи. Выглядели они распаренными и недовольными, но не опасными. Никто не проявил повышенного интереса к новым пассажирам.

Когда поезд набрал ход, Тай поднял окно, чтобы уберечься от сажи и золы, летевших на одежду, которую Дженни приобрела у сеньоры Армихо. Теперь на Дженни под серой шалью была надета белая блузка, заправленная в выцветшую голубую юбку. Одежда была поношенная, но чистая и выглаженная и привлекала гораздо меньше внимания, чем пончо и брюки. Новое платье Грасиелы было совсем простенькое, на голове у нее и у Дженни — обычные, ничем не украшенные соломенные шляпы.

— Вы прекрасно выглядите, — сказал Тай, кое-как умостив свою долговязую фигуру на жестком деревянном сиденье и улыбаясь своим спутницам.

Грасиела ответила ему улыбкой и поправила большой узел волос, сколотый шпильками сзади на ее тоненькой шейке. Дженни только глянула и отвернулась к окну.

Она была до странности умиротворенная в это утро; порой бросала на Тая короткие взгляды, значение которых он не мог разгадать, и тут же отворачивалась. Он подозревал, что она вспоминает прошедшую ночь. Как и он.

Тай зажег сигару; он курил и разглядывал пустыню, тянущуюся мимо грязного окна. Временами на горизонте возникали горные цепи, но короткая трава и высохшие кусты, которыми поросло Центральное Плато, не вызывали никаких особых эмоций.

Постепенно мысли Тая перешли от дневной жары к жарким поцелуям при луне. Он не раскаивался в том, что поцеловал Дженни. При том напряжении, которое установилось между ними, поцелуи были неизбежны.

Больше всего Тая удивила невинность Дженни. Она ведь сильная, склонная к скептицизму женщина, жизнь ее чужда условностей. Мало чего она не повидала и не испытала и — в результате приучила себя соблюдать дистанцию между собой и другими, научилась скрывать свои чувства и свою истинную суть. Она одинока, ничего не просит и ничего особенно не ждет от жизни.

Но когда дошло до любовных игр, Дженни оказалась почти по-детски неопытной, ранимой и юной. Покуривая сигару, Тай разглядывал чистую и твердую линию ее профиля.

Еще перед тем как он вывел ее из домика во двор, он понял, что она побеждена. В ней нет ни хитрости ни кокетства. На арене соблазна она беззащитна, ее эмоции открыты и указывают путь не хуже, чем сигнал маяка. Ее широко раскрытые глаза и дрожащие губы дали ему понять, что она последует за ним туда, куда он ее поведет. Тай инстинктивно понял, что Дженни отдавалась, но за ней не ухаживали и не пытались обольщать. Она познала секс, но не испытала сладости любовных игр. Тай готов был прозакладывать свою лошадь, что до прошедшей ночи Дженни ни разу не пережила упоения страстью.

При свете дня встал вопрос: почему же он не воспользовался своим преимуществом? Совершенно ясно, что она полна была желания, такого же необузданного и безоглядного, как любая из женщин, каких он знал. Сильно возбужденная, она была готова отдаться, так почему же он не принял дар?

Нахмурив брови, Тай прислушивался к ритмичному постукиванию колес и к невероятному шуму в вагоне. Кудахтали куры, галдели ребятишки, а взрослые вели громкие разговоры.

Богу известно, что он хотел ее, изголодался по ней. Его желание было настолько сильным, что после каждой его вспышки он часами испытывал боль. Даже сейчас на лбу у него выступил пот при воспоминании о том, как он держал в ладонях ее тяжелые груди. И он запретил себе вспоминать, как прижались к нему, обещая, ее бедра.

Тай загасил сигару о каблук, потом снял с шеи платок и вытер пот с лица. Дженни в это время посмотрела на него, и он сказал:

— Настоящая турецкая баня.

— А ты был в турецкой бане?

— Один раз. В Сан-Франциско.

— Что такое турецкая баня? — спросила Грасиела. Она сидела рядом с Дженни, пряменькая и аккуратная, словно миниатюрная школьная учительница. Руки на коленях, спиной оперлась о спинку сиденья.

Сегодня Тай видел Роберта в глазах Грасиелы, в ее подбородке, в манере вскидывать голову. Видел он в ней и черты своей матери, отца, а может, и самого себя. Раздумывал, а что же увидел бы в этом ребенке старик Барранкас. Узнал бы дон Антонио свою дочь Маргариту в форме губ Грасиелы? Увидев аристократическую осанку девочки, вспомнил бы он покойную жену? Нашел бы он сходство с самим собой?

— Поезд остановится в Верде-Флорес примерно через три часа, — негромко проговорил Тай, поглядев на Дженни. Она многозначительно поджала губы. — Может, поговорим об этом?

— Что такое турецкая баня? — не отставала Грасиела.

— Люди ходят туда принимать ванны, — отделалась от нее Дженни.

Подвинувшись на сиденье, она поправила шаль, и перед глазами Тая мелькнул засунутый за пояс пистолет. Успел он увидеть и груди, приподнявшие складки тонкой материи. Да, такая грудь любого мужчину сведет с ума!

— Я считаю, что у кузенов там есть кто-то, проверяющий все поезда, которые идут на север.

Когда он первый раз увидел Дженни, то подумал, что она привлекательна как-то по-особому, необычно, в своем, так сказать, роде. Теперь ему казалось невероятным, что он не сразу заметил ее красоту.

Рот у нее был большой, правильных и твердых очертаний. Нижняя губа очаровательно полная. Золотистые брови над голубыми, как небо, глазами и густые светлые ресницы. Лицо и шея загорели, но это больше не казалось ему необычным. Наоборот, золотистые и розовые тона подчеркивали жизненную силу Дженни и богатство красок. Он уже привык к ее короткой стрижке, но вполне мог представить, что у нее длинные волосы, ниспадающие на спину, словно шелковистое пламя.

— Сандерс! — Дженни уставилась на него. — Что такое, черт возьми, с тобой происходит? Ты меня слушаешь?

Грасиела толкнула ее локтем под ребра.

— Ты сказала «черт возьми»!

— Прости. — Дженни округлила глаза, потом прищурилась. — О чем ты думаешь?

В ее вопросе было столько укора и одновременно предостережения, что Тай едва не расхохотался. Внезапный румянец у нее на щеках подтвердил, что она угадала его мысли.|

— Нам нужен план, — сказал он, глядя на ее губы.|

Дженни прикрыла рот рукой — жест самозащиты, при виде которого Тай усмехнулся. В глубине сердитых, предостерегающих глаз таился отсвет беспомощности.

Он вдруг понял, почему не воспользовался ночью своим преимуществом. Он не хотел, чтобы она, именно эта и только эта единственная женщина, почувствовала себя беспомощной и смущенной.

Той ночью, когда она связала его и оставила лежать, уткнувшись носом в землю, он дал себе клятву, что найдет ее слабое место и воспользуется этим, чтобы отплатить ей.

И вот наконец он нашел это слабое место и доказал, что может покорить ее соблазнительными словами и нежностью. Его удивило и даже разозлило открытие, что ему не хочется воспользоваться этим.

Ему была нужна ее слабость перед его силой, но не беспомощность как результат пренебрежения. Он хотел, чтобы она покорилась ему, но не искусству обольщения и опыту.

— Ты сводишь меня с ума, — тихонько произнес он. Луч солнца, пробившийся сквозь грязное стекло, сделал глаза Дженни почти прозрачными. Легкая испарина лежала у нее на лице, словно капельки росы. Эта женщина все время поражала его своей способностью меняться.

— Меня она тоже доводит просто до сумасшествия, — радостно объявила Грасиела, безмерно довольная, что кто-то разделяет ее мнение.

Спохватившись, Тай строго взглянул на девочку, потом снова повернулся к Дженни.

Та стиснула руки так сильно, что побелели костяшки.

— Нам не стоит думать о… всяких пустяках, — процедила она сквозь зубы. — Мы должны составить план.

— А ты можешь не думать?.. — спросил он, вполне убежденный, что она не может.

— О чем это вы? — немедленно поинтересовалась Грасиела, глядя то на Тая, то на Дженни. — О чем не надо думать?

— Ничего важного, — отрезала Дженни, но щеки у нее побагровели.

Тай тихонько рассмеялся. Он справился бы с ее беспомощностью поцелуй за поцелуем. Он научил бы ее понимать, кто управляет отношениями между мужчинои и женщиной, хоть и подозревал, что она станет противиться такой науке. Она поймет свою силу, когда ее победитель окажется для нее самым дорогим.

Солнце стояло прямо над головой, когда поезд допыхтел до Верде-Флорес. Местность здесь была совсем иной. По берегам реки, протекавшей через город, росли деревья. Там и сям в окрестностях виднелись купы мескитовых деревьев и заросли вечнозеленого кустарника.

Часом раньше, в соответствии с планом, они поменялись местами с семьей на последней скамейке через проход, так что Грасиелу теперь нельзя было заметить в окне со стороны вокзала.

Как только поезд остановился, Тай глянул на Дженни, та угрюмо кивнула, и Тай вышел на площадку между вагонами. Он бросил быстрый взгляд на покосившиеся входные двери в здание вокзала. Люди в основном спешили навстречу приехавшим, но были и такие, кто собирался сесть в поезд. Тай высунулся наружу и осмотрел поезд во всю длину от начала до конца, потом вернулся в вагон и сел рядом с Дженни.

— Трое, — произнес он негромко. — Один на платформе. Второй только что вошел в первый от локомотива вагон. Третий осматривает задние вагоны.

Дженни кивнула.

— Они идут по вагонам навстречу друг другу

— Похоже, что так. — Тай тронул Грасиелу за плечо и посмотрел в ее широко раскрытые глаза. — Мы об этом говорили, ты помнишь? — Девочка серьезно кивнула. — Если один из них придет сюда, выбегай из вагона и кричи как можно громче. Мы тебя увидим и услышим. В другом случае оставайся здесь. Никуда не уходи.

Когда он кончил, Дженни положила руки на плечи Грасиеле и пристально на нее поглядела.

— Не думай ни о чем другом. Не воображай, что кузены хотят отвезти тебя домой к тете. Ты знаешь, чего они хотят. Скажи это.

— Денег, — ответила девочка. — Они хотят меня убить.

— Вот это верно, — подтвердила Дженни. — Если тебе вдруг взбредет в голову присоединиться к кузенам, произноси одно только слово: змеи. Мы должны доверять тебе, малыш. То есть Грасиела. Мы верим, что ты не убежишь. Скажи мне, что не сделаешь этого.

— Я не убегу.

— Твое слово — это твое спасение, твоя опора.

Тай тронул Дженни за плечо.

— Она поняла. Мы теряем время.

Дженни встала и распрямила плечи, и Тай увидел, каким жестким сделался ее взгляд при мысли о людях, которые охотятся за ними.

— Ты иди вперед, — предложил Тай, — а я возьму на себя задние вагоны.

Он потратил еще минуту, для того чтобы посмотреть ей в глаза. Соломенная шляпа и юбка особенно подчеркнули, что она женщина. Чудовищное безумие — отправлять женщину на смертельную схватку с мужчиной.

Черт, о чем он думает? Ему довелось знавать мужчин, которые и вполовину не обладали ударом такой силы, как она…

— Как твоя рука?

— Как новенькая. Пошли.

Дженни еще раз взглянула на Грасиелу, потом ловко развернулась в вихре юбок и пошла по проходу к дверям, не оборачиваясь.

Тай, насупившись, следил за тем, как она уходит. Было бы лучше, если бы именно сейчас она надела привычные для нее брюки и пончо.

— Ты не беспокойся, — спокойно заговорила Грасиела, и в голосе у нее не прозвучало ни малейшего сомнения. — Дженни очень сильная и смелая.

— Да, она такая, — согласился Тай; его очень тревожило, что девочка остается одна. — Ты сиди на месте.

Но на месте она не осталась. Он не успел еще сделать и двух шагов, как Грасиела перебралась к тому мексиканскому семейству, с которым они поменялись местами. Тай кивнул. Умная девочка.

Он быстро миновал следующий, битком набитый, пассажирский вагон, потом еще один. Кузены не упускали ни одной возможности. Человек, которого Тай видел в хвосте поезда, начал с товарных вагонов. Убедившись, что до пассажирских тот еще не добрался, Тай спрыгнул на землю, а потом вскочил в ближайший товарный вагон. Двери были открыты, и Тай сразу попал внутрь, едва не столкнувшись с мужчиной, который приготовился спрыгнуть.

Тай не дал ублюдку возможности собраться с мыслями и нанес мощный апперкот кузену Барранкасу, отчего тот полетел назад — под ноги мулам и лошадям.

Воспользовавшись преимуществом, Тай прыгнул вперед и нанес еще один удар — в живот. Молотя друг друга, оба катались по полу, стараясь уклониться от ударов подкованных копыт.

Дженни прошла через вагон и выбралась на площадку. Заглянула в следующий вагон и тотчас отпрянула в угол. Чуло медленно шел по проходу, вглядываясь в каждое лицо.

Выглянув за ограждение площадки, она попыталась определить, много ли времени до отправления. Она заметила, что поездная бригада уже в поезде, и. тут облако пара загородило ей обзор. Послышался свисток, вагоны дернулись и толкнулись один о другой.

Поезд двинулся вперед, а Дженни ухватилась за металлическую скобу, чтобы лучше сохранять равновесие. Достала пистолет и ждала, когда откроется дверь. Как только это произошло, она пропустила Чуло мимо себя. Чуло подошел ко входу в их вагон, и тут Дженни ткнула его в позвоночник дулом пистолета.

Следующим движением она выхватила у него из пальцев его собственный пистолет и засмеялась, когда он выругался.

— Положи ладони на дверь! — приказала она и выбросила его пистолет наружу.

Верде-Флорес уже остался позади, и поезд пошел быстрее. Горячий ветер ворвался на площадку, сорвал с Дженни шляпу и унес прочь, а юбку обмотал ей вокруг щиколоток. Она ждала, пока скорость поезда увеличится до предела, и равнодушно слушала, как Чуло ругается и грозит расправиться с ней самым жутким образом при помощи прочих Барранкасов. Ей не удастся украсть их маленькую кузину, Они ее убьют, но сначала позабавятся с ней вволю. И так далее и тому подобное…

— Ладно, ты, свинья, слушай, что мы сейчас сделаем… — Она еще раз ткнула его пистолетом, на этот раз в жирную складку на спине. — Ты отступишь на шаг назад, повернешься вправо, а потом спрыгнешь с поезда. Если задержишься хоть на секунду, я стреляю. — Она отступила настолько, чтобы он не мог ее схватить. — Давай, сын шлюхи. Прыгай!

Ветер трепал ей волосы и юбку, площадку под ногами дергало и качало. А Чуло был проворен.

Он повернулся, изрыгая ругательства, и Дженни не увидела нож в его руке до тех пор, пока Чуло, полоснув ее по животу, не вскинул его вверх. Окровавленное лезвие сверкнуло на солнце.

Дженни отлетела назад к двери первого вагона и, падая, выстрелила. Чуло согнулся, хватаясь за живот. Она не видела, как он упал с поезда. Она лихорадочно вцепилась в скобу, стараясь при этом, чтобы подол не попал в стык между вагонами. Почувствовав себя в безопасности, Дженни огляделась. На площадке, кроме нее, никого не было. Сукин сын Чуло свалился за ограждение.

Дженни осмотрела себя — красное пятно расползалось по белой ткани блузки. Проклятие! Рана еще не болела, но будет болеть. Ругаясь сквозь зубы, Дженни засунула за пояс еще горячий пистолет. Зажимая рукой рану, она поправила шаль, чтобы не видна была кровь. Рывком отворила тяжелую дверь, прошла через пассажирский вагон на следующую площадку, а потом в свой вагон.

Тай стоял возле Грасиелы и кинулся к Дженни, пинками отшвыривая кур с прохода. Он схватил ее за плечи.

— Какого дьявола ты так долго?

— Сделай все что можешь, чтобы люди по ту сторону прохода куда-нибудь перешли. Нам нужно остаться одним.

Тай вопросительно вскинул брови, и Дженни приподняла край шали, чтобы он увидел кровь.

— Господи! Рана серьезная?

— Пока не знаю, — ответила Дженни сквозь стиснутые зубы: боль уже начиналась. — Я думаю, придется зашивать.

— Я уговорю эту семью пересесть.

Он уладил это скорее, чем Дженни могла предположить, обратив угрюмый отказ в улыбчивое согласие при помощи пригоршни песо. Дженни прижала руку к ране, чувствуя, как кровь просачивается между пальцами. Она надеялась, что ее шаткая походка будет приписана неровному движению поезда. К тому времени, как она добралась до последней скамейки, капли пота заблестели у нее на лбу, а лицо сделалось мертвенно-бледным. Почти упав на сиденье, Дженни закрыла глаза.

— Дженни? — Грасиела в недоумении уставилась на нее.

— Этот сукин сын, твой кузен Чуло, пырнул меня ножом.

Наклонившись к ней, Грасиела приподняла краешек шали и отпрянула, прикрыв рот ладонью.

Тай сел напротив них и огляделся — не обратил ли кто на них пристального внимания.

— Давай поглядим, насколько это скверно, — негромко предложил он.

Дженни сглотнула, потом достала пистолет и протянула его Таю. Сдерживая стоны, выпростала подол блузки из-под пояса и подняла его на уровень груди.

— Скажи мне, как там, — прошептала она.

— Длина дюйма четыре. По краям вроде бы неглубокая, а посередине гораздо глубже. Ты права. Придется зашивать. — Пригнувшись, он отодвинул в сторону седельные сумки и внимательно оглядел вагон. — Может, ты сообразишь, как нам с этим управиться?

— Когда мы прибываем в Чиуауа?

— Даже с минимумом остановок, вероятно, не раньше, чем завтра в середине дня.

Слишком долго ждать. Помощь нужна была Дженни немедленно. Сосредоточившись, она подумала, какую боль придется терпеть, и решила, что выдержит. Собственно, и выбора-то нет.

— У тебя есть спиртное в седельных сумках, ковбой? Мне необходимо выпить.

Тай достал бутылку текилы, вытащил пробку зубами и передал бутылку Дженни.

— Весьма обязана, — пробормотала она, перед тем как глотнуть. Жидкий огонь обжег внутренности. — Отлично. Найди ночную рубашку Грасиелы. Наверное, это самая чистая вещь из всех, какие у нас есть. Разорви ее на бинты, а еще нам понадобится пара тряпок, чтобы вытереть кровь.

Грасиела встала коленями на сиденье и, заливаясь слезами, смотрела на Дженни.

— Я забыла попросить Бога, чтобы он не наказывал тебя.

— Это сделал вовсе не Бог, а твой жирный, как свинья, кузен. — Дженни плюнула. — Но он не сможет это повторить, могу твердо тебе обещать.

Грасиела протянула дрожащие руки, не решаясь дотронуться до Дженни.

— Мне жаль, Дженни. Мне очень жаль.

— Это не твоя вина, козленочек. — Текила помогла, и Дженни сделала еще один большой глоток, глядя, как Тай разрывает на полосы подол ночной рубашки Грасиелы. — Что с другим ублюдком?

— Валяется в пустыне где-то между этими местами и Верде-Флорес, дожидаясь стервятников.

— Отлично. — Дженни взяла у него лоскут и намочила его текилой. — Мне нужна твоя помощь, — обратилась она к Грасиеле. — Подними блузку и держи так, чтобы она не закрывала рану.

Деревянная спинка скамьи загораживала их от остальной части вагона. Всякий, кто взглянул бы в эту сторону, увидел бы только затылок Дженни и лицо Тая, который стоял и курил.

Дженни набрала в грудь воздуха и выдохнула его, прежде чем приложить пропитанный текилой лоскут к ране. Раскаленная боль ударила ей в голову; Дженни со свистом задышала сквозь стиснутые зубы и часто-часто заморгала, прогоняя невольные слезы, выжатые болью.

— Ч-черт! Ох, прости, малышка… о Господи! Стараясь подавить рыдания, Грасиела, вся дрожа, съежилась на скамейке и накрыла голову шалью.

Когда Дженни наконец справилась с собой, то прижала свернутую в жгут тряпку к телу ниже раны и налила текилы прямо в рану. Руки у нее тряслись, она скрипела зубами так сильно, что не слышала ничего, кроме их скрежета.

— Господь всемогущий, просто жуткая боль. — Задыхаясь, она хватала ртом воздух. — Ну а третий? Он сел в поезд?

— Не знаю, — ответил Тай сердито. Промыв рану, Дженни откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и опять приложилась к бутылке. Потом с минуту отдыхала, тяжело дыша. Когда она снова открыла глаза, Тай смотрел на нее с непроницаемым выражением.

— Это куда больнее, чем огнестрельная рана, — сказала Дженни, пробуя твердость собственного голоса. Голос дрожал, но куда меньше, чем она ожидала. Тай передал ей горящую сигару. Дженни наполнила легкие горячим дымом, потом выпустила его. Тай ждал целую минуту.

— Шить придется прямо здесь, — негромко проговорил он. — Я не смогу сделать это, если не стану возле тебя на колени. А сама ты шить не в состоянии.

Оба понимали, что привлекут к себе нежелательное внимание. Дженни кивнула и положила руку на дрожащее тело Грасиелы.

— Козленок! Грасиела! Перестань плакать и сядь. Нам надо поговорить.

Грасиела опустила промокшую от слез шаль и глянула на Дженни.

— Ты умираешь?

— Да ничего подобного! — Дженни прикусила губу. — Ни за что на свете! Но должна тебе сказать, что я здорово… м-м-м… сильно раздражена. И нуждаюсь в твоей помощи.

Дженни постаралась сосредоточиться только на ребенке. Тут следовало соблюдать особую осторожность: девчонка, прах ее побери, запомнит каждую минуту происходящего. Что было сказано, что сделано, как это было сказано и сделано. Нет, ответственность за ребенка — это похуже гвоздя в заднице, ни с чем другим ее не сравнишь!

— Тебе нужна моя помощь?

Изумленная Грасиела села, прижимая шаль к груди и переводя глаза с Дженни на Тая и обратно.

Дженни облизнула губы и попыталась думать только о Грасиеле, а не о своей боли.

— Помнишь, ты говорила мне, что умеешь шить?

Грасиела кивнула, все еще не понимая. Дженни посмотрела ей прямо в глаза.

— Грасиела, мне нужно, чтобы ты сшила края раны. Можешь ты это сделать?

Ужас исказил черты лица Грасиелы. Еле слышные задыхающиеся звуки вырвались из ее груди.

— Я… я не могу.

— Дженни.

Тай наклонился к ним, всем своим видом выражая неодобрение.

— К кому же еще нам обратиться? — огрызнулась Дженни, не отводя взгляда от белого лица Грасиелы. — Ты можешь это сделать. Это все равно как самый обыкновенный шов. Ты просто должна скрепить один край с другим. Я бы сделала это сама, но мне не видно рану.

Видеть рану Дженни мешала грудь.

Грасиела затрясла головой, стиснула руки. Слезы лились рекой, и, как обычно, текло из носа.

— Я не могу, не могу!

— Вытри ей нос, слышишь? — обратилась к Таю недовольная Дженни и отхлебнула еще один солидный глоток из горлышка.

— Ради Бога, Дженни! Это уж слишком — просить ребенка. Я сам зашью, — прорычал Тай и полез в седельную сумку за мешочком со швейными принадлежностями.

— Отлично! Дай малышке твой пистолет и поставь ее на страже. Вели ей пристрелить третьего кузена, если он явится сюда, разыскивая нас.

По яростному выражению лица Тая Дженни поняла, что попала в точку.

— Если бы тот парень с перрона сел в поезд, мы бы с ним уже встретились. Ты так не считаешь?

— Возможно. Но вероятно и то, что он дожидается следующей остановки.

У Тая потемнело лицо, и он повернулся к Грасиеле.

— Ты меня прости, маленькая. Мне это не по сердцу, так же как и тебе, но кажется, что именно ты должна зашить рану.

— Не могу! Не могу! — продолжала Грасиела, плача и прижимая к щекам маленькие ручки.

— Послушай меня, — спокойно заговорила с ней Дженни и ласково взяла руку девочки в свою, испачкав ее кровью. — Если мы не зашьем рану, она не перестанет кровоточить. Она не будет заживать. Если мы не остановим кровотечение, я попаду в очень тяжелое положение. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

— Я не могу воткнуть иголку прямо в… — Грасиелу затрясло, лицо у нее отдавало в синеву, как снятое молоко.

— Сможешь. Человеческая кожа плотнее ситца или другой бумажной материи. Но ты сможешь. Надо только посильнее нажимать на иглу.

Грасиела уронила голову Дженни на плечо.

— Я сделаю тебе больно.

— О да. Это будет больно, как черт его… то есть очень больно. Но я постараюсь не кричать, если ты не будешь тоже.

— Поезд так ужасно качает!

Дженни подняла руку и погладила девочку по голове, недоумевая, куда подевалась шляпа Грасиелы. — Я верю, что ты сделаешь.

— Ты мне веришь? — прошептала Грасиела, повернувшись и глядя Дженни в глаза,

— Я доверяю тебе свою жизнь, козленок. И это правильно. Ведь за тобой должок. Я ухаживала за тобой, когда ты болела, теперь твоя очередь сделать что-то для меня. И твоя задача полегче. Я бы предпочла шить — подумаешь, несколько стежков! — а не убирать блевотину.

Грасиела вытерла глаза и нос рукавом — в обычных обстоятельствах она бы и не подумала так поступить — и бросила быстрый взгляд на мешочек со швейными принадлежностями, который Тай вертел в пальцах.

— Можно мне попробовать текилу?

— Ну нет! — Дженни сдвинула брови. — Если ты еще начнешь пить, мне придется здорово тебя отдубасить. — Она закрыла глаза, вздохнула раз-другой, потом посмотрела на Тая. — Дай ей все что нужно. А ты, Грасиела, выбери самую крепкую нитку и сложи ее вдвое. Да, и вот что… — Дженни замялась.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19