(Специально из уважения к Мане я опускаю абзац, в котором должен был, как честный автор, рассказать, что творил в эпоху расцвета гормонального драйва популярный папа двух бойцов.)

– Ты суровый папа?

– Ну, гастролер суровым папой быть не может, но когда… могу и кулаком по столу.

Вот насчет гастролей, кстати. Я сошел с дистанции, а он по-прежнему бьёт копытом при звуках походного горна. И гордится этим, утверждая даже, что, будь такая возможность, никогда бы не стал менять в своей биографии «разъездной» момент.

Он утверждает, что дети еще более коммуникабельны, нежели Он. Не беспокоит его это, учитывая, что настали времена, когда каждый от каждого ждет подлянки? Он отвечает, что нет, потому что их так воспитывают, чтобы они могли дать по башке, когда надо, и держать удар могли, а жить в футляре, в обстоятельствах житийной стерильности, – это не про Григорьевых-Аполлоновых.

Мы однажды балясничали с ним на гастролях в Нижнем, у него еще не было мальцов, а я выл, что скучаю по своим (тогда троим… Господи, жизнь назад то было!).

Я помню, как завистливо он облизывался и восхищенно пялился.

– Ты так рассказываешь… Надо срочно завести бэбика!

– Тебе-то, бонвиван, на кой?

Точного ответа я не помню, но «я же люблю высокопарности; придумал»: «чтобы, вроде того, избежать адского пламени».

А потом он встретил в Омске Маню.

Дети на Маню похожи – один лицом, другой глазами, оба – стремлением даже в «наполионовых» условиях гнуть свою линию, до победного своего и обессиленного вражьего конца.

Я спрашиваю АГА, какого будущего он желает своим детям и связана ли эта будущность с нашей страной.

Я знаю, как он закипает, когда начинаются турусы про патриотизм, и знаю, что ему очень нравится Америка, Мане – тем более.

– Уже нельзя так ставить вопрос. Они ВСЕГДА будут русскими, но я сделаю всё, чтобы они были гражданами мира. В Нью-Йорке, Донецке, Ташкенте, Тбилиси, Владивостоке, Токио они, будучи русскими, должны быть СВОИМИ. Тут надо понимать вот что: как бы мне ни было хорошо в Майами, МОЙ город – СОЧИ!

Неизбежен разговор о недавнем новоселье.

– Мы так счастливы в новой квартире, что иногда становится страшно. Это рай, чувак. В глазах детей – праздник.

P.S. Не возмущайтесь: семья АГА – что моя.

За ничтожными изъятиями российская эстрада – обезличенная территория. Бесхарактерная. Отсюда нескрываемый энтузиазм, с которым я встречаю День Рождения моей подруженции Лолиты Милявской.

На съемки передачи на канале «Россия 1» пришла эскулап из Кащенко, только не горевестница в белом халате, а именно что эскулап, избавляющий людей от сумеречного состояния. Она рассказала, что когда к ней впервые обратилась Милявская, уровень самооценки артистки был в миллион раз ниже допустимого. Более того, она артистку ЛМ из-за кабаре-дуэта «Академия» терпеть не могла. Лоле к тому времени все, от бывшего муженька до журналюг, дали понять, что ей незачем жить на свете, петь она не умеет, выглядит кошмарно, меряться талантами ей не с кем, его у нее нет.

Добродетельный доктор вернула ее к жизни, сделав это так, что уже тогда из ЛМ возник замысел создать такую программу, с помощью которой она могла бы помогать другим людям. Так родилось ток-шоу «Без комплексов».

На съемках она поведала, что, когда саботировала карьеру, ни в чем себе не отказывала, включая кокаин и мужчин, которых, наигравшись, отвергала одного за другим, потому что, по ее словам, у тех не было характера.

Потом случился первый опыт в крупной сольной форме, второй и так далее.

Она, конечно, мастерица работать на вау-эффект, но только тогда, когда надо побыть коверным, чего она не чуралась никогда.

Она умеет монетизировать свой талант, но все равно я считаю, что получает мало.

Большинство ее коллег до сих пор не знает, как подойти к микрофону, в смысле – с какой стороны, она же поет по четыре часа, редко-редко жалуясь на усталость. Ей жалко людей, которые разучились изумляться чуду жизни, но она не осуждает их, а хочет вернуть эту их способность к жизни.

Про мужа Диму сказала, что он покорил ее тем, что на момент знакомства не знал, кто она. «Он рано встает, в восемь уже на работе, пашет, возвращается затемно… Вот почему у нас такой крепкий союз!» Теперь она умеет переходить в активное наступление, а дома ей нравится быть тихой и блаженной.

Некоторых людей – я даже знаю их по именам и видел воочию – пугает, что Лолита Милявская понимает музыку как двустволку, приставленную к виску. Или не двустволку, а парабеллум, наган, револьвер – не суть важно. Что она поет на такой стадии разрыва аорты, что даже отвращает от присутствия в партере.

Может быть, и есть правда в том, что она способна довести людей до больничного состояния, сообщая им свою экзальтированность, и, скорее всего, в этом есть маленькая частица правды.

Но мне-то интересно другое: как человек выводит людей из больницы умением петь и умением так себя преподнести, что заражает оптимизмом всех. Мне нужно, чтобы он поставил человека на ноги, чтобы он был эскулапом, а не тем, кто отправляет людей к эскулапам, нервно истощив заранее.

Мне интересен артист (перечитайте все, что я писал о Киркорове), который эстрадное ремесло понимает как воплощенную добродетель. Ибо – я прочитал в умной книжке и сожалею, что не сам это придумал:

Про Цекало, которого Лолита согрела, а он отключил ей электропитание и холодильник, я говорить не буду, эта тема уже изъезжена, и на нее уже отшутились все комедианты.

Я про тех людей, которые живут в городах, где ВВП не расшифровывается так, как хотят те люди, которые придумали ВВП. Там ВВП расшифровывается как паспортные данные, потому что люди даже не знают, что такое рост валового продукта. Они давно забыли, что такое продукт.

Лола исключительно по таким городам ездит, окромя корпоративов, на которые пригласить ее стоит больше денег, чем четырех Лепсов вместе взятых.

У Лолиты день рождения. Она с достоинством несет свой крест. Она, после того как избыла тот период, окрашенный в черные тона, сказала на съемке канала «Россия 1», в моем присутствии, что теперь, даже если бы она страдала раблезианской толщиной, она бы этого не стеснялась.

Понятно, что для красного словца про «раблезианскую толщину» придумал я. Но вы же верите мне на слово, знаете Лолиту и знаете, что она могла это сказать.

Она не будет теперь стесняться своих форм. Что укрепляет мою веру в важность артистической Миссии.

Кроме всего прочего, она рассказала на канале «Россия 1» в программе «Прямой эфир с Михаилом Зеленским», что после развода она могла уже не транслировать небесную гармонию, потому что все вокруг шипели ей вслед, что она сбитый летчик. Этот термин вам знаком из плохо написанных статей Полупанова. Он обозначает артиста, которому отказывают в будущности.

Она пережила все это, она пережила наркотики – про это был отдельный пассаж, трудный, во время которого я боялся смотреть ей в глаза, но говорила она спокойным размеренным тоном.

Эти ее пассажи-откровения должны отстояться в веках и быть пособием для тех, кто хочет спасти тех, кого любит, от этой напасти.

Она рассказывала и про вереницу мужчин, побывавших в ее опочивальне, и про то, что до нынешнего счастливого (я убедился в этом) замужества она просто не обнаруживала в мужиках характера. Вот что она искала: характер. И никто не вправе судить ее.

Это она вылечила, выходила, поставила на ноги Максима Фадеева. Мало кто из вас знает, что когда Максим Фадеев писал ей песню «Я жизнь отдам за тебя» – а это, по-моему, одна из лучших песен тысячелетия, – это был момент, предваряющий, не дай бог, уход Максима Фадеева в мир иной. Он был тяжело болен, и Лолита, верьте – не верьте, мне все равно, когда пела, просила зал (я однажды это видел в Минске) помолиться за Макса Фадеева. Вы же не знали этого факта? Тогда что вам я!

Я вам рассказываю, что мир, конечно, жесток, но ведь у нас есть отдельные люди: у вас я, а у меня Лолита. А теперь и у вас есть Лолита.

Она просила зал молиться, хорошие люди внимали ей, и Макс Фадеев через полгода разъездов с этой песней по городам и весям становился на ноги. Есть связь между тем, что сделала женщина, которая тоже поет (а не только та, которая узурпировала право петь), блистательно исполняя эту песню, и тем, что он выздоровел? Мне кажется, есть, но я могу ошибаться.

Сильно отдающие выпитыми в закулисном пространстве плохими напитками молодые артисты не понимают, что кроме того, что им поставили голос (а между нами говоря, не поставили его никому из тех, кого я слышал), у музыки должен быть еще и физический эквивалент.

Ты должен слышать песню и хвататься за сердце. С тобой должно что-то случиться. Это не касается всех песен, но каких-то касается.

У нее день рождения. Я тщательно взвешиваю сейчас слова. Она гениальна. Я говорю об этом с нескрываемым энтузиазмом, потому что на тех съемках она сказала, что это я ее спас. Я в это время попытался прервать ее монолог. «Нет-нет, – сказала она публике. – Письма Отара, написанные от руки, висят у меня в приемной. Кто из вас не верит мне – можете ко мне прийти».

Потом ее муж мне подтвердил, что они, обрамленные красивой рамочкой, висят там. Я помню, как писал ей эти несколько писем, хотя отнекивался из-за кокетства. Я писал их тогда, как пишу вам сейчас.

Лолита, как диво дивное, выполняет свою Миссию. Она, правда, уверена, что песня строить и жить помогает. Даже больше жить, чем строить, вспоминая ее квартирные передряги. Может быть, даже помогает жить другим. Но когда ты помогаешь жить другим, тогда ты осознаешь все то, что я процитировал про добродетель. Тогда ты согреешь другого, и в ответ люди встанут и будут кричать тебе «браво!», как было на съемках канала «Россия 1», посвященных дню рождения Лолиты.

Она только начала выполнять эту Миссию, и я бы очень хотел, чтобы она была богатейшей артисткой в мире, потому что чем больше она монетизирует свой талант, тем чаще мы будем видеть ту Лолиту, которую любим. Уверенную в себе и знающую, что этой уверенностью она должна поделиться с нами.

С днем рождения, подруга!

Сейчас, когда обострились отношения между людьми, я хочу разрядить атмосферу одним хорошим жестом: сказать пару слов про человека, теперь отрицающего факт нашей дружбы с ним, каковая началась в том далеком году, когда мы с Юрием Шмильевичем Айзеншписом впервые услышали паренька по имени Дима Билан.

Я хочу разрядить атмосферу и, может быть, вам всем впервые с мезозоя преподнести урок бережного отношения к прошлому, которое не всегда, при нашей-то обостренной обидчивости и преувеличенной тяге к конфронтации, перетекает в будущее, но это совсем не важно.

Однажды, когда между Парфеновым и Константином Эрнстом пробежала черная кошка, я уж не помню, по чьей милости, Константин Эрнст, которому приписывали неправую сторону (а потом он взял на работу Парфенова, когда последний был в опале), произнес: «Я не умею и не хочу плевать в лицо нашему прошлому».

В преддверии тридцатилетия Димы Билана я готов повторить за руководителем самого главного канала эти слова.

Я не желаю плевать в лицо нашему прошлому.

В еженедельнике «Собеседник» вышла заметка, которую не я назвал так, а назвали, поскольку я очень плохой сочинитель заголовков, мои коллеги из газеты «Собеседник» «Мой друг Дима Билан». Так по мотивам книги своего отца «Мой друг Иван Лапшин» снял незабвенное, шикарное, полное воздуха кино Алексей Герман.

Мой друг ДБ. Почему я это сделал? Судя по тому, как бурно, но параллельно развиваются наши жизни – моя блистательная музыковедческая и человековедческая, и его нервная, моментами блистательная, музыкальная, – нам, скорее всего, уже не сойтись. Мы как раз в эпоху означенного мезозоя расстались не по моей милости.

Для меня хорошие отношения с людьми, с которыми я когда-то имел соприкосновения, – это кислород.

Для меня кислород – отсутствие ссоры, для меня кислород – отношения, полные пиетета. И для меня отсутствие кислорода – отсутствие всех этих ингредиентов моего нормального самочувствия.

Есть люди, чьи инстинкты развиты и нацелены на добывание денег, а руки умеют извлекать золото из булыжника, как искру из кремня, но они сами не умеют добывать сердечную радость для себя или здоровье для собственного тела. Ведь здоровье для собственного тела, как бы ни противилась этим словам Ольга Слуцкер – владелица фитнес-империи и человек, навравший в налоговой декларации, что он бедствует, – не добывается только на тренажерах.

Здоровье для тела добывается тем, как ты приучил свою голову к включению по утрам. Она может быть даже похмельной, но похмелье – не самая большая проблема, если ты это похмелье стяжал в застолье с друзьями.

Если ты похмелье заработал, проклиная всех вокруг и превращаясь в агрессивное животное за столом, за которым пьешь сам с собой, якобы обделенным успехом, в то время как бездари жуируют, – это значит, что тебе незачем жить на белом свете. Мне есть зачем. У меня даже похмелье бывает праздничным.

Я в преддверии тридцатилетия Билана вспоминаю только самое хорошее и вас хочу приучить к тому же. Не было ссор. Обидчив – да, раним – да. А вы не обидчивы, не ранимы? Ровно в той же степени, что и я.

Но когда мне начинают рассказывать слева и справа, как Борис Моисеев обиделся на продюсера Фридлянда и очень глупо обосновывает эту свою обиду, мне хочется одернуть его возгласом: «Эй, вспомни, сколько для тебя хорошего сделали!» То же самое относится ко всем этим локальным или нелокальным конфликтам.

Моя критика в адрес ДБ порождена только любовью, если она неправильно воспринимается – это проблема тридцатилетнего парня, которому уже пора понять, что мир состоит из людей, желающих иногда сделать тебе хорошо через умеренную боль, порождаемую критикой.

Они не злопыхательствуют, как злопыхательствует БМ в адрес ЕФ.

Хочу, чтобы вы знали: в день тридцатилетия ДБ я выпью за его здоровье, потому что искренне полагаю его большим артистом, хоть и совсем маленьким. Большой бы артист не обижался на больших журналистов.

Пусть ему это дается с боем, но Билан взрослеет на глазах. Он чистокровный артист, ему дано и предписано расти, и я рад, что с ним это происходит. Он не бежит от реальности, завидев ее.

На заре карьеры Димы Билана, его продюсер Юрий Айзеншпис хотел представить его забиякой. Узнав, что я еду на интервью к Александру Иншакову, Айзеншпис отправился со мной, дабы показать ему перечень трюков, приготовленных для клипа «Ночной хулиган». На это Иншаков сказал: «Молодой артист. Не физически, не психологически он эти трюки не потянет».

Со слов Иншакова, единственный актер, который совмещал интеллект с нежеланием подменять себя – это Андрей Ростоцкий. Но и тот закончил печально…

Но Билан уперся. Он участвовал во всех драках и мордобоях в клипе. Кроме Билана больше таких смельчаков я не видел. Артисты – существа субтильные и рафинированные. И есть компьютер: теперь кого угодно можно изобразить альпинистом, Джеки Чаном или бандиткой, как Таня Терешина, которая одним взглядом зажигает машины.

Он всегда умел думать, чего там, а ведь сама попытка это делать питательна для мозгов (это я написал специально для наших поп-звезд).

Это не просто конец мечтам о Западе, это взросление, вовсе не отрицающее и не отменяющее способность мечтать.

Какие перемены в жизни нашего героя подвели его к такой ревизии взглядов, следственно, ценностей?

Его голос снова стал таким, каким он пел полную воздуха «На берегу неба».

(Еще раз повторю, чтоб оттенить: те песни, которые покупались им одно время на Западе, были не песнями, а вовсе и «набором пошлости», топорно сработанным.)

Возможно, это перерождение. Возможно, это возрождение, в ходе которого различит порыв к отрицанию прожектерства, чистой воды прозрение.

До конца понять, что он думает об устройстве Вселенной, натурально, невозможно, но уже сказано им, что «все эти идеи, что вот прямо сейчас нужно ехать и покорять Запад, – они умерли; это теперь вопрос статуса, а не дивидендов».

Он не хочет предстать перед Западом колоссом из желе, он не боится раскладывать свой успех на составляющие, каковой процесс для всякого думающего оборачивается рефлексией.

Америка помогает с кругозором, помогает, иногда демонстративно поучая, познать себя, в Америке окончательно убеждаешься, что лениться в этой профессии гибельно.

…Он по-прежнему один из лучших.

Как-то мы договорились бить морды нашим супостатам (твой враг – мой враг), а потом чуть сами не стали врагами.

Мне крайне не нравились и не нравятся коллаборации с жуликом Тимбалендом (которого наша лизоблюдская пресса возвела непонятно с чего в «модные американские саундпродюсеры»), и меня объявили обскурантом. Хотя вообще-то сам Тимбаленд затих: его и там раскусили, каналью.

Мы встречались каждый день и, переполненные впечатлениями, начинали с перебивочного слова «послушай». Слушали и слышали.

После мне показалось, что он ослеплен собственным преуспеянием, что есть худший способ развить успех. Что он, тщась быть Тимберлейком, зазвучал «кошмарнее ре-диеза алмаза, режущего стекло» (И. Бродский, наш с ДБ любимый пиит).

Тогда он был таким же, как и я за десять лет до: испытывал два страха – самозванства и безденежья.

Его появление в мире пластмассовых звезд уже шокировало само по себе, а когда он затянул «Звездочку мою ясную», для пластмассовых звезд настал Армагеддон.

Он влюблен в музыку, иногда даже взаимно. Ему нужно песню прожить, тогда, после долгой паузы, рождаются «мечтатели», упорно, с усердием, с негромкой улыбкой выстраивающие свой собственный вариант Эдема.

Его нахальное, на грани заносчивости, каковая всегда суть следствие комплексов, поведение очень человечно и очень понятно. Но ни то, ни другое не делает его допустимым.

Можно, конечно, пить вино, сильно отдающее водопроводной медью (и не такое пили!), но зачем? Зачем было после европейского триумфа соглашаться на нелепые шоу с танцами-шманцами?

Я не какой-нибудь горевестник, но это путь в никуда. Нет, чтобы «успокойся, в хорошие книги заройся»; ему надо было всё и сразу.

Эйфория же – ощущение не долгоиграющее, мрачнеть начнешь неминуемо рано или поздно.

30 лет – это не рано, это не поздно, это обыкновенное время поженить физику и лирику, атмосферу максимально приблизить к боевой, но с милитаризмом не заигрывать, потому что для таких, как мы с тобой, лирика важнее.

С юбилейчиком!

P.S. Но! Я всегда любил его и буду.

Не успел оправиться от 30-летия Билана, как созрела Собчак. Страна смотрела запись ее ДР у моего другана Малахова, а я в это время имел удовольствие наблюдать Ксению Собчак лично на других съемках. И думал про себя, что непременно надо написать заметку о том, как Собчак поменялась.

Как устранила злость и оставила ее только в смысле жадности до работы, старания неистового, режущего глаз всякому, кто привык полагать Ксению Анатольевну Собчак воплощением богемности.

Она носила эту богемность, как колье, но, глядя на нее сегодняшнюю, думаешь, что то бремя было. (А Ксения Собчак – знатная притворщица, стало быть.)

Ксения Собчак ищет – на съемках для MTV показалось, вот-вот найдет – новые способы извержения огромной электроэнергии. Потому что теперь Собчак не так уверена в преимуществах монтировки и мата перед добрым словом.

Теперь Ксения Собчак ведет себя так, будто слава для нее уже не прожектор, а едва различимое мерцание, которое перетечет в яркий свет, если не будешь глупить, если интонацию превосходства сменишь на снисходительную. Именно в этой снисходительной интонации – основная часть обаяния и одновременно главная проблема Ксении Анатольевны Собчак, ибо на съемке присутствовало много невменяемых людей. А сколько их будет еще, этих алчущих засветки, далеких от психической нормы жучков!

Надо же, кому оказалась близка идея духовного обновления! Безыдейной, бездуховной барышне, достигшей, казалось, вершин гротеска.

Она не ходит (это тоже миф) под конвоем женишков, она хочет семьи, она знала, что в Ираке не было оружия массового поражения, а Волочкову считает игрушкой из прошлого и говорит о ней без злобы.

Так ли, иначе, но Ксения Собчак – самая яркая заплата на масскультовском ландшафте стыка веков!

Засада в том, что воздвигшие ее, отъявленную матерщинницу, не обращающую внимания на так называемые правила хорошего тона, на пьедестал меняться не способны. Она ушла вперед, они остались и портят ноосферу.

Чтоб все рассказы о том, как меняется Ксюша Собчак, не казались надуманными, вот вам киевский прецедент.

Ксюша, слывущая истеричной, визгливой, взбалмошной, какой угодно из этого ряда, приезжает на юбилей туземного федерального канала. Организация – нечто: хочешь, например, переодеться – переобуться, а КС это дело во время больших концертов любит, ан! Дверь закрыта, администраторов не довопишься. Прежде при такой несказанно «четкой» организации КС размозжила бы кому-нибудь башку. Ведь всегда казалось, что ее призвание – посылать всех на… Очевидцы утверждают, что КС, прислонившись к стенке посреди бедлама, смиренно улыбалась. Сама КС не заставляла себя ждать, разыскивать, одаривая всех умеренной ласковостью.

P.S. Эта девушка, покуда у вас выходит сплошная неловкость, ловко строит будущее.

Спорить о том, права или нет Лера Кудрявцева, моя знойная подружка, не выказавшая, как Малахов и Шелест, солидарности отстраненной от ведения церемонии МУЗ-ТВ Собчак, которая еще немного и станет утверждать, что это она изобрела азбуку и владеет Черным морем, я не буду. Потому что она безоговорочно права. Потому что мальчики и девочки с ума посходили, сами себя назначив любимцами муз, небес и народа, которому, извините, нас…ать и на ту, которая будет пожизненно доить имя папы, и на натужливые потуги мальчиков и девочек предстать в образе демократов.

Я был популярнее группы «На-На», когда меня вышвырнули на улицу ни за что ни про что, потом уничтожили самый красивый в мире канал «ТВ 6 Москва», и все с неизменно фальшивыми улыбками обходили меня стороной, – где была ваша корпоративная солидарность, любители фразеологии и красивых жестов, изворотливые рабы рейтингов?! Дело ведь не во мне, я никогда ни от кого помощи не жду, а в том, что эти ребята не налюбуются на себя со стороны, как на памятники, практикуя единственный, доступный им прием: переход из режима «самовосхваление» в режим «дифирамбы тем, кто поет дифирамбы нам».

Ведь совершенно понятно, что исключение КС из числа ведущих церемонии – это не следствие звонка сверху. Сколько она ни обзывай квазигонителей «анально ориентированными», ее ушли не потому, что она горячая бунтарка и крикнула бы со сцены тиранам: «Свободу Ходорковскому!», которому с такими друзьями враги не нужны, а потому, что владельцам баблос надо зарабатывать, на кой им головная боль?!

Вы за КС не беспокойтесь, она придумала себе новую забаву, она теперь журналист, эту барышню не остановить.

Вы лучше мысленно хотя бы поддержите мою подругу Леру К., уже записанную в штрейкбрехеры псевдореволюционерами. Она, как и я, знает: в выпендреже нет ничего героического, есть только выпендреж.

Я-то Ксению Собчак люблю, но полагаю, она так занята тем, чтобы вылепить из себя Индиру Ганди с прихватами Мата Хари, что ей начхать на любовь таких аполитичных ничтожеств, как я. И она слишком занята, чтобы беспокоиться о такой глупости, как чувство меры. Я остолбенел, когда она начала писать и говорить, что ее ущемляют как журналиста.

Исключение журналистки Собчак из квартета (Кудрявцева, Галкин, Малахов) ведущих церемонии МУЗ ТВ не надо трактовать плоско – как гонение. Я знаком с первыми лицами канала: это не трусы, не кремлевские вассалы, это жесткие, даром что улыбчивые профи, чей жизненный ориентир удивительно оригинален – бабло, злато, тугрики. 1 июня предполагается большой и залихватский праздник, вот они и перестраховались: на кой им, прожжённым капиталистам, гламурная реинкарнация Ф. Каплан?! (Или, по версии Жириновского, подобие Новодворской.)

А ну как в разгар церемонии толканет речугу о священной битве за права белковых соединений и свободу? А ведь толканет мадам Калькуляция, любую ситуацию истолковывающая как шансок всем нам (даже любящим ее, политическим ничтожествам) показать язычок.

В одном из лучших за всю историю фильмов на спортивную тематику «Каждое воскресенье» персонаж Камэрон Диас, унаследовав от отца футбольную команду, так рьяно берется за дело, что потихоньку из орбиты личностных и межличностных отношений выдавила маму, любимого, друзей, просто жизнь. Разумеется, дело закончилось моральным дефолтом. Но я люблю КС, и я дефолта ей не желаю, я желаю ей избавиться от окружения, лгущего ей, что она в любой ипостаси хороша.

Девушку, которая спасла мою карьеру, зовут Земфира. Я не удивлюсь, если кто-нибудь, отталкиваясь от такого заголовка, скажет: «А мне она спасла жизнь».

Для чего нам нужны песни, полные воздуха? Для чего нам нужны композиции, которые сочатся живительным соком? Для того чтобы этот музыкальный фон, на котором мы живем, помогал нам не падать, а если уж упали – вставать всякий раз.

Мне кажется, что фигура такого масштаба, как Земфира Рамазанова, требует отдельного разговора – разговора, носящего музыковедческий характер. А я околомузыкальный журналистишка, я всего лишь коллекционирую ощущения, как режиссер Сергей Соловьев. Мне важно знать про то, насколько человек умеет кодировать слова, относящиеся к той сфере нашей жизни, которая обозначена неоном под названием «чувства».

Полнота чувств – как ее выразить? Как выразить боль, опустошение после расставания с любимым человеком? Как описать погоду? Как сказать, что каждый день прекрасен? Она умеет, как никто другой, сказать обо всем этом.

Я горжусь тем, что она хорошо ко мне относится. По крайней мере, относилась, на тот момент когда я диктую эти строки из Киева.

Я снимаю программу «Разбор полетов», и одна из тем была «Рок-легенды». Мы говорили с людьми на улицах про рок-популяцию, про людей, по которым сверяют часы многие из тех, кто не хочет просто прожигать жизнь.

Я убежден, что многие из вас, даже те, кого не отнесешь к ярым поклонникам Земфиры, справедливы к ней: ТАК никто не пишет и не поет. Так писать про полноту чувств не умеет никто.

Как я люблю говорить в таких случаях, вспоминая о том, что все-таки я грузин: ее песни полны силы и огня и, что самое удивительное, не отвержены вкусом и гармонией.

Дорогая моя Земфира, какой бы сложной ты ни была для людей, которые рядом с тобой, важно, чтобы эта сложность помогала тебе транслировать все то, что не умеем транслировать мы. Продолжай это делать.

Твой Отар Кушанашвили.

То, что Земфира талантлива, не требует доказательной базы: в каждой песне у нее по одному не плоскому, но броскому глубокому замечанию о сути человеческого существования.

Почему именно Земфира?

По-видимому, в обезумевшем вконец мире существует и работает механизм, генерирующий музыку и тексты, которые в силу неких непонятных Льву Лещенко причин становятся центральными музыкой и текстами Вселенной или существенной части цивилизации.

Ее песни – это живопись Моне: когда все растворяется во всем и, сливаясь, дробится на множество оттенков, отражений, порождая высокую элегию.

Ее раздражает звание «лучшая певица страны»; когда при ней произносишь непонятный Ладе Дэнс оборот «новый звук», будь готов к расшифровке, иначе тебя звучно обматерят старыми словами. Иначе с человеком, который понимает, что главное не печаль, не радость, а нечто неуловимое между вечностью и мгновением, и транслирует это понимание, нельзя; на кой при таком Знании ему ваши регалии?!