Платон, утолив свой любовный пыл многократно, естественно хочет освободиться от Биланы до следующего своего периода желаний. Отдых необходим, но сказать, своей даме любви, то есть жене, что он не может больше, он не может. Ему проще сказать, что она бревно в постели, а не любящая женщина, и он ей это говорил.
      То есть мужчина, плюнув многократно в женский колодец, потом плюет словами в ее душу, дабы не унижать свое мужское достоинство перед лицом женщины. Так получалось у Биланы с Платоном, пока они жили вместе.
      Женщина, существо странное до безобразия, она начинает верить мужчине, что она на самом деле особа, не способная на любовь. Что она делает? Проверяет свою способность на любовь! Находиться второй мужчина, она ему не дается, потому что, считает себя не способной любить, но в результате так разжигает свою женскую сущность и его мужские, сексуальные желания, что только полнейшее чудо их может спасти от любви.
      Естественно, второй мужчина, Самсон Сергеевич, в порыве пагубных страстей, говорит Билане, что она настоящая женщина. И она довольна, главное в этом вопросе первому мужчине, Платону, не рассказать, о своей победе на любовном фронте. Но это трудно.
      Билана, утолив свою страсть с Самсоном Сергеевичем (до него с Егором Сергеевичем), отказывается от любви с первым мужчиной, Платоном. Он, тут же начинает подозревать о том, что у него есть счастливый соперник! Он пытается поцеловать ее, а жена нервно отклоняет свое лицо от его поцелуев, и, защищаясь от объятий, она отказывается всеми способами от прикосновений с мужем. Даже прикосновения мужа становятся жене ненавистными.
      Простая остаточная деформация чувств женщины. Она не закаленная пружина, это закаленной пружине все не почем.
      Мужчина, исчерпав все попытки найти ответные чувства в любимой женщине, переходит к насильственным способам. Он пытается ее схватить и бросить на постель, он не дает ей свободно перемещаться по квартире. Это уже охота!
      Натуральная охота мужчины за женщиной. И вот, она проговаривается о том, что другой мужчина признал ее настоящей женщиной…
      Глупая женщина, глупая.
      Мужчина всаживает женщине свое жало с задней стороны тела, дикий крик раздается в пространстве! Он отмстил ей, за это она его начинает ненавидеть до глубины своей души. Это так Платон отмстил Билане, а Егора Сергеевича просто убил в спину, ножом…
      Какую женщину можно назвать величественным и оскорбительным сочетанием слов 'настоящая женщина'? Какую? Прежде всего, Билану, закаленную в любви с мужчинами, не размазню, не плачущую иву от любой мужской обиды. Она обязательно красива для мужчин, она сексуальна на их взгляд, она обольстительна с их точки зрения!
      Она – Женщина!
      Но, она женщина не только для мужчин, у нее есть своя работа, свои интересы, семья. Она не зарабатывает на сексуальных отношениях, а просто живет, но, на свою беду и счастье, мужчины мимо нее не могут пройти. Она может влюбиться, она может любить, но всему она знает меру, но не цену!!!
      Главное для женщины в отношениях с мужчинами, остаться здоровой! Если она, например, попала в сети сильного мужчины, и он требует от нее постоянной любви, она должна его полюбить ради своей жизни! Уйти от мужчины она сможет только когда он ее отпустит, но она не должна опускаться, спиваться, скуриваться!
      Главное – жизнь и здоровье!
      Быть женщиной – это труд, быть здоровой женщиной – двойной труд и умеренность в собственных желаниях.
      Кто у женщины хозяин: муж или работодатель? Кто больше платит? Кто из них сильнее? Может ли муж защитить свою жену от других мужчин, и их любовных посягательств? Монолитный треугольник. Муж, конечно прикрытие для женщины, типа чадры, но он не всесилен. Дело далеко не в его мужской силе, речь не идет о его мускулах на руках, хотя это имеет огромное значение.
      Жизнь так устроена, что денег у редких мужчин хватает на жену. Если у жены находиться сильный покровитель, он сделает ее мужа, беднее, слабее. Он найдет дорогу к замужней женщине. Интересно то, что этот, второй мужчина, может не использовать ее, как женщину в прямом смысле, она ему просто нужна в его царственном окружении. Она должна быть рядом с ним!
      Фрейлина из окружения. У него, скорее всего, есть жена, он ей физически верен, но Платонически он верен совсем другой женщине, из своего окружения, а именно,
 

 
      И не всегда она его секретарша, ее умственный уровень может быть очень высок. Их сближают производственные или другие интересы. Но Он требует от НЕЕ Платонической верности в этих отношениях. Он увольняет тех мужчин, которые к ней подходят чаще других. Он начинает платить ей меньше, если рядом с ней заметит… ее мужа!
      В таких тайных треугольниках Билана чувствую себя, как рыба в воде.
      Домашняя пальма улыбалась чистыми листами двум любящим друг друга людям. Билана улыбалась, Самсон Сергеевич хмурился.
      Кто из них пальма? Но сейчас не об этом.
      Он долго ждал ее, очень долго, недели две. Он писал ей письма не е-мейл ежедневно, она не отвечала. Он посылал ей приглашения в кафе, она не приходила, он писал стихи собственного сочинения, она молчала. Он стал худеть, и мало бриться, его лицо стало хмурым, непроницаемым.
      Билана погрязла в рабочих и домашних проблемах, и мельком читала его сообщения в почте, и сбрасывала их в один файл. Дела цеплялись одно за другое, возникали предвиденные и неожиданные проблемы, она даже свалилась со стола, на который залезла, чтобы…, но это неважно. У стола подломились две ножки с одной стороны.
      Полет в пространство был неожиданным. Вся оргтехника на столе наклонилась и съехала с него, как с горки. Компьютер выдержал падение и вновь заработал.
      Головокружение от падения прошло через полчаса. Ссадина на ноге…
      Они лежали с ним под домашней пальмой, на огромном лежбище, ссадина на ноге сверкала всей своей красой.
      – Я тебя звал, звал, а дома ты только падаешь, ты даже рану не смазала.
      Самсон Сергеевич достал йод, крем, для заживления ран, смазал рану:
      – Следующий раз, когда придешь с двумя новыми ссадинами, хоть эта заживет.
      Он обнял ее, она сдвинула ногу в сторону, чтобы до ее ноги мужчина не дотрагивался, а все остальное было в его распоряжение.
      – Я готов жениться на тебе, – сказал Самсон Сергеевич и потонул в недрах организма Биланы. – 'Если б я была царицей'… Если бы я была хотя бы мэром столицы, – сказала она, лежа на плече у мужчины.
      – Зачем тебе это нужно? – спросил он, обнимаю ее голое тело.
      – Я бы наложила запрет на любое строительство в центре столицы! Эрозия земель внутри первого кольца за пределами здравого смысла. Жажда наживы ни женщинам, когда они зарабатывают эрозию внутренних органов, от столкновения с мужчинами, ни земле-матушке, когда ее долбят сваями, здоровья не приносят. Изрытые, многократно застроенные земли просят отдыха. Снесли гостиницу, а взамен скверик посадить и не больше, урон экономический?
      – Значит, я порчу твое здоровье? – спросил Самсон Сергеевич, – а земля внутри садового кольца меня не волнует, а за экономический ущерб тебя и дня мэром не продержат.
      – Жаль, землю жалко, – сказала она и поцеловала его в щечку.
      – Птичку лучше пожалей, их совсем извели из-за того, что где-то пять человек от чего-то умерли, – сказал нервно он и крепко сжал в своих объятиях не мэра, а женщину.
      – Знаешь, почему две башни протаранили самолеты? – спросила она провокационно у мужчины, поднимаясь с постели, свесив ноги с одной ее стороны.
      – Террористический акт – ответил Самсон Сергеевич, свесив ноги с другой стороны постели.
      – Акт он и есть акт.
      – Ты, чего попугая изображаешь: акт, акт, акт.
      – Две башни это ноги.
      – Чьи ноги? Великана? – спросил мужчина, направляясь открыть дверь комнаты.
      – Не знаю. Если ты лежишь на пляже, перед тобой стоят ноги и мешают смотреть вдаль.
      – Ты еще подумай, стоэтажные башни, ноги, пляж, – проговорил мужчина и ушел в санузел.
      – Башни мешали смотреть вдаль, но кому? – протянула Билана, наливая кипяток на щепотку растворимого кофе в чашке.
      – А, что изображали два самолета, тараня башни? – спросил мужчина, наливая воду, в кружку.
      – Две стрелы амура.
      – Хочешь сказать, что кто-то мстил за поруганную любовь? Ведь сильно пострадали рестораны, а повар вылетел в окно.
      – Точно, это была мужская месть, – сказала Билана, выходя из квартиры мужчины.
      Билана подождала, пока Самсон Сергеевич закрыл входную дверь в квартиру, и подошел к ней, почти одновременно открылись двери лифта. Она посмотрела на себя в зеркало на стене лифта, перевела глаза на лицо мужчины. Он неожиданно спросил:
      – Почему свая угодила в вагон метро?
      – Потому что я позвонила тебе, что еду к тебе, забыл?
      – Ты кого из себя возомнила?
      – Себя.
      – Ладно, проехали, ты ведь не была в том вагоне метро.
      – Я долго делала прическу, это меня и спасло, и опоздала в тот вагон, когда подъехала к метро, вход был уже закрыт, поэтому взяла машину, а когда подъехала к следующей остановке метро, и эта станция метро закрылась, так и приехала к тебе на машине.
      – Стоп, – сказал Самсон Сергеевич, открывая дверь подъезда перед Биланой, – почему из-за тебя вонзили сваю?
      – Ты забыл, что я работаю в большой компании, что мой телефон на прослушивании, когда я сказала, что еду к тебе, шеф дал команду, ударить сваей по моей измене.
      – Ладно, свая в метро местная, но две башни они за морем – океаном находятся, или находились, с кем ты там говорила? – спросил Самсон Сергеевич Билану, выходя на тропу, покрытую асфальтом и редкими наплывами льда.
      – С Инессой Евгеньевной говорила.
      – Что?! Ты и там успела поговорить? Я в шутку спросил.
      – Она была в том ресторане на каком-то шестидесятом этаже, за сутки до катастрофы, то есть 10, а с ней я встретилась 12 в столице, на одном общем сборище в антикварном магазине.
      – Врешь?!
      – Еще чего, встреча зафиксирована, мое, и ее присутствие тоже, а уж ее перелет через океан тем паче есть в аэрофлоте.
      Они остановились на дороге.
      – Так, а какое отношение ты имеешь к птичкам? К петушкам и курочкам?
      – Я еще про башни не договорила.
      – Говори.
      – Анна встречалась с Платоном в одной из башен, по принципу, народу много не заметят.
      – А кто им мстил?
      – Не знаю.
      – Тогда говори про птичек.
      – Не скажу, я про птичек сказку сочинила, она в конкурсе победила.
      – И объявили птичий грипп?
      – Не знаю.
      И они пошли дальше.
      Машина Биланы давно была в ремонте, а Самсон Сергеевич себе еще не купил, они остановили такси.
      – Я все насчет сваи, Билана, если я твой единственный мужчина на данный момент времени, то какая может быть измена со мной? – спросил Самсон Сергеевич.
      – И я так думаю, какая? – ответила она.
      – Логики никакой нет, – сказал Самсон Сергеевич.
 

 
      На душу Самсона Сергеевича давил старый грех. Однажды он пришел в дом Родьки, чтобы позвать его лично, работать в его новой фирме по производству мебельной фурнитуры. А увидел у него в доме Раису, с двумя детьми. Он помнил Раису спокойной молодой девушкой, без любовного прошлого. Невзрачная внешне, умная в техническом плане, она была для отдыхающих на море своим парнем. Или казалась для всех такой. Она выросла на самом Синем море. Южный берег, где отдыхающие расслабляли молодых местных девочек.
      Раиса не была исключением, подвижная, живая девчонка влюбилась в приезжего отдыхающего. Роман был непродолжительным, но крайне опасным для школьницы. В 15 лет она попала в женско-материнские проблемы, после диких слез и трех уколов, этой участи она избежала. После пережитого, она подошла к зеркалу и попыталась сделать из себя некрасивую девушку. Раиса делала все, чтобы мужчинам не нравиться, но при этом заставила себя хорошо учиться, как бы наперекор судьбе.
      После школы училась в техническом колледже, среди парней, и не одному не позволила собой увлечься, как будто в ней был противовес всем любовным увлечениям, а летом подрабатывала в гостинице, на самой грязной работе.
      Так что Родион не был у нее первым, но был последним. Она закончила технический колледж и родила Родиону пару детей одновременно, и вот встретила своего первого мужчину в доме последнего своего мужчины, отца ее детей. Вечером на новенькой, отремонтированной кухне, сидели два затравленных прошлым человека: Самсон Сергеевич и Раиса. Они словно впервые увидели друг друга, да они случайно встретились.
      – Самсон Сергеевич, что произошло? Почему ты так со мной поступил три года назад?
      – Раиса, я глупец! Я испугался, что тебе не было 18 лет, и уехал заграницу, я боялся, что ты подашь на меня в суд! Я скрывался заграницей!
      – Ты умный!
      – Ты так думаешь?
      – Я всегда о тебе думала хорошо.
      – Я плохой человек!
      – Не занимайся самоуничтожением, вредно.
      – Не буду, но я чуть тебя и себя не убил! Из-за одной неудачной любви.
      – И почему? Бредишь. Иди спать.
      – Рая, ты права, а, знаешь, ты сегодня очень красивая!
      – В кои-то веки заметил меня! А я давно здесь живу, и до этого училась.
      – Прости, но я тебя в этом городе не видел, конечно, я тебя знаю, но не присматривался к тебе, боялся думать о тебе.
      – Да и я тебя особо не вспоминала.
      – Выпьем за знакомство!
      – Нормально! Три года знакомы, а теперь выпьем за знакомство! Выпьем! – сказала Раиса и достала из холодильника начатую бутылку вина, и сняла фужеры с полки, – чем закусим?
      – Чем Бог послал, у меня есть коробка конфет и кусок сыра в дипломате.
      – Годиться, а завтра я приготовлю банкет на троих, если не возражаешь.
      – Готовь, если Родион не возмутиться, мне давно никто ничего не готовил, разве, что мать, когда я к ней в отпуск приезжал.
      Два человека сидели на кухне, и пили вино, дети спали, Родиона не было дома.
      Самсон Сергеевич протянул руку к Раисе, но она свою руку стремительно убрала.
      – Прохор Степанович, банкет завтра, а сейчас иди спать домой, – сказала Рая, и закрыла дверь за гостем.
      Самсон Сергеевич пошел спать, и уснул, как провалился. На следующий день к ней опять приехал Самсон Сергеевич, так, что на банкете сидели три человека с различной совестью. Родион спокойно разговаривал с Самсоном Сергеевичем, и был рад, что их полку прибыло, он боялся оставаться наедине с новой Раисой. А Самсон Сергеевич приехал к Рае за прощанием, потому что он всерьез решил жить с Биланой.
      Банкет пришелся к месту со всех сторон. Раиса сказала, что любит Родиона и детей, и Самсон Сергеевич за последние годы снял, наконец, грех со своей души за жизнь Раисы, а для большей убедительности он оставил Рае несколько тысяч рублей для малышей. Она взяла.
      Рая поехала в универмаг, посмотреть для себя новый магнит для мужчин, в чем он будет выражаться, она еще не осознавала. Ряд зеркальных прилавков с косметикой, притянул ее, она прошла взглядом по косметике, дошла до последнего прилавка, здесь цены были значительно ниже, чем на первом. Она взяла полный комплект косметики для лица, для ногтей, немного успокоилась. В большом торговом зале народу было сравнительно немного, народ предпочитал ходить на рынок, но зимним вечером путь есть один – магазин, теплый, шикарный, освещенный.
      Сумочки, сапожки, костюмчики… Рая осмотрела все, но есть но, одежда была для нее дорогая. Взгляд ее упал на вход в полуподвальный этаж универмага. Она спустилась по новым мраморным ступенькам. Огромный зал необыкновенной красоты сиял перед ее глазами. На дорогих столах стояла дорогая посуда, из пустой посуды ели дорогие, упитанные стулья. Раиса, как заколдованная шла внутрь помещения.
      Внушительные широкие кровати, притягивали к себе дорогим пастельным бельем, цены для нее были запредельные, она повернулась к выходу.
      Перед ней стоял упитанный мужчина, небрежно одетый. Мужчина усмехнулся, гладя на робкую девушку, и уверенно взял в руки дорогое покрывало. Рая пошла быстро к выходу, но задержалась у витрины с мочалками, даже они здесь были необыкновенно хорошие и дорогие. Она выбрала зубную щетку по бешеной цене. Мимо нее уверенно прошел упитанный мужчина с двумя, хорошо упакованными пакетами. Рая выписала зубную щетку. В это время у кассы на выходе произошла заминка, прозвучал резкий крик, топот ног.
      Она увидела, что кассирша держась за голову, упала за свой стол за кассой.
      Мужчина с двумя пакетами убегал по мраморным лестницам. К кассе подбежала продавщица из зала, она нажала на кнопку тревоги. Рае продавщица сказала, чтобы она не уходила. Мужчина убежал из магазина. Раиса посмотрела на орудие нападения: это была подставка для какого-то электронного экрана. Она и раньше их видела, такие подставки с электронным экраном, стоят в дорогих магазинах, а для чего, она не знала.
      Прибыла группа милиционеров, Раису опросили, как свидетельницу, она запомнила того, кто был в штатском и назвался Петром Ивановичем ым. Симпатичный мужчина.
      Его визитка легла в ее ладошке вместе с чеком на зубную щетку. Рая и Петр Иванович познакомились. Петр Иванович работал там, где была работа, то милиционером, то частным детективом. Рая стала его временным партнером. Петр Иванович по ее описанию составил портрет некого мужчины, но его не нашли по горячим следам, а та кассирша выздоровела. Мужчина ударил ее вскользь, не смертельно.
 

 
      Маня, бывшая дворничиха, обнаружившая труп Егора Сергеевича и цветовод по совместительству, жила теперь рядом с запасным аэродромом, почему он запасной, ей было не понять, но он ей безумно нравился. Странный аэродром, чаще всего на нем стояли Яки, иногда приезжали летчики, садились в самолеты и улетали. Женщина на глаза им не попадалась. У нее в огражденье аэродрома был свой лаз, она его никому не продавала, сама подкопала, сама лазила и закрывала ветками перед уходом. Надо сказать тем и жала.
      Аэродром обслуживали несколько человек, иногда вообще никого не было видно, поэтому вездесущая Маня чувствовала себя на нем, как дома. Она знала, где стоит горючее, как открыть двери, как их закрыть. У нее был такой беспробудный вид, что, глядя на нее, все пытались ее в упор не видеть и не видели, на свою голову.
      В ветвях одного дерева Маня не поленилась и сделала насест, она забиралась на него, и ощущала себя летчицей, наблюдая за обстановкой на аэродроме. Ей нравились летчики, нравились военные в форме, мужчины, что надо, но не для нее, это она безрадостно осознавала.
      Женщина не кручинилась, ходила в брюках и куртке списанных служителями аэродрома на помойку, поэтому сильно от них не отличалась, то есть сохраняла свою невидимость. Волосы ее никто не видел, на голове у нее всегда была кепка, которая менялась непонятным образом. Как-то на аэродром приехал картеж машин, один военный и один местный летчик сели в самолет. У военного на погонах была одна звездочка, Маня разбиралась в их количестве, но не в качестве. Военный с одной звездочкой улыбался задорной улыбкой, Маня так и обомлела, он ей явно понравился.
      Она уже жалела, что горючее взяли из ангара, которое она сама лично разбавила.
      Каким образом? Все вам расскажи, что она зря жила под его забором, можно сказать в землянке. Рядом с аэродромом шла траншея времен второй мировой войны, в одном месте этой траншеи была землянка, ее Маня и облюбовала себе в качестве летней дачи. За подобное жилье она естественно не платила, но кушать ей всегда хотелось.
      Она нашла мужичка без особых примет и внешности, он у нее без лишних слов покупал авиационный бензин. Так и жила Маня на своей летней даче. Как-то сидя на насесте ей пришло в голову, что люди могут обнаружить отсутствие горючего, его утечку. В минуты трезвости Маня решила, что не позволит такого обстоятельства, нет, она не вредитель, она Маня. Все, и стала Маня носить воду. У нее было две фляжки, в одну бензин вливала, из другой добавляла воду. Все путем, как в аптеке.
      Дебет и кредит.
      Самолет набрал высоту и заурчал, словно в его желудке было много пива, а не бензина. Маня прищурилась, глядя в голубое небо. Она чувствовала, что военного с одной звездочкой на погонах ей больше не увидеть. Телевизора в землянке у нее не было, газеты она читала крайне редко, но сердцем чувствовала, что сделала большую глупость. Правильно чувствовала. Самолет пошел в пике, и нырнул в землю.
      Маня прямо ахнула. Она этого не хотела, у нее самой журчало в желудке, и она покинула аэродром в поисках пресловутой пищи. Ей перепал пакет молока, булка, а больше у нее денег не было.
      Маня пошла к своему насесту с пакетом молока, и булкой. Впервые ее задержали с этим пакетом молока, но молоко спасло, и ее отпустили. Народу понаехало, мужиков видимо, не видимо. Все вокруг упавшего самолета суетились, ели пробралась она к своему насесту.
      Видит она сквозь листву, что останки люди собирают, два ведра набрали. Ужас прямо охватил Маню. Решила она, что не будет больше бензин разбавлять, а то такие мужики в землю врезаются, жуть, какие красивые. Через сутки народу стало поменьше, и она пошла на место падения самолета. Бульдозеры уже почти все сравняли. В луже лежала рука, в другом месте она обнаружила ухо, под ухом была родинка или грязь. Все, что насобирала, положила на бугорок и исчезла. Нашла погон с одной звездочкой и взяла его в качестве сувенира от красивого военного.
      От молока шумело в голове, не ее это напиток, ей бы бутылку за два восемьдесят семь, и голова не болела. Молоко явно промыло одну извилину в ее мозгу, и Маня вспомнила, что у нее был муж, летчик, что он летал на Яке, поэтому она и живет рядом с запасным аэродромом.
      Она еще что-то пыталась вспомнить и не хотела вспоминать, а чего она не хотела вспоминать, она не помнила. Маню осенила простая мысль, что надо помянуть погибших, а не чем. Тут она заметила, что на аэродром идет женщина в сопровождении двух военных, в форме такой же, как у погибшего майора. На аэродром их не пустили, появилась охрана, а только что никого не было. Они постояли и ушли, оставив… Женщина сорвалась с места, и правильно сделала, у ворот стояла бутылка и лежала закуска, и граненый стаканчик. Маня потянулась за бутылкой, охранник схватил ее за руку:
      – Куда, Маня!? Не для тебя стоит.
      – А ты откуда меня знаешь?
      – Ты меня не помнишь?
      Маня напрягла всю свою память, но не могла вспомнить ровным счетом ничего.
      – Не помню! – вскрикнула Маня.
      – Я друг твоего покойного мужа.
      – У меня нет покойного мужа. Я одна! – гордо заявила женщина.
      – Совсем ты плохая стала, а какая красавица была, – заговорил охранник.
      – Ты меня не тревожь, – сказала Маня, описывая рукой в воздухе движения.
      – Ты, что за воздух держишься?
      К ним подошла женщина в форме:
      – Петя, опять Маня здесь бродит, ушла бы она, куда подальше пока идет выяснение падения самолета.
      – И эта меня знает, – пробурчала Маня.
      – А кто тебя не знает! – в сердцах сказала женщина в форме, – раньше от тебя всегда пахло цветочными духами, а теперь! – и она с горечью махнула рукой.
      – Лариса, ты чего волнуешься за нее, побродит тут лето и уйдет.
      – Маня, ты пол можешь мыть? – с надеждой на понимание спросила Лариса.
      – У меня земля вместо пола ее мыть не надо.
      – Уборщицей будешь работать, тут в административном здании?
      Взгляд Мани покрылся мглой, и она побрела к насесту.
      – Лариса, она не в себе, что ты от нее хочешь?
      – Вернуть к жизни.
      – Напрасны твои усилия, ты лучше скажи, почему Як разбился?
      – Черный ящик нашли, такие люди разбились! – воскликнула Лариса и всхлипнула.
      – Молчи, имена не называй!
      Маня побрела вдоль рва, зарастающего травой и кустарником к своей землянке.
      Рядом с землянкой стояли люди, она спряталась за большой куст и стала слушать.
      – Здесь нашли погон, погибшего майора.
      – Что если он жив?
      – Это невозможно, его останки обнаружены на месте аварии.
      – Да, но кто-то в кучку сложил останки именно майора, их узнали его друзья.
      – Странно, есть вероятность, что в старой землянке живет человек, надо ее сравнять с землей, и поставить плиту.
      – Будет выполнено, товарищ…
      Мани дальнейшее было не интересно, ее летнюю дачу собрались засыпать, заасфальтировать. Она пошла в сторону от людей, от траншеи, куда глаза глядят.
      Споткнулась, упала, очнулась в палате.
      – Петя, Маня в себя пришла, – сказала Лариса.
      – Маня, ты меня узнаешь? – задал свой обычный вопрос Петр Иванович, он ей задавал его уже не первый раз.
      – Петр Иванович, это ты? – прошептала Маня.
      – Я! Узнала, она меня узнала! – закричал радостно Петр Иванович, – все-таки она жена погибшего друга.
      – Маня у меня для тебя есть духи, цветочные, – сказала Лариса.
      – Спасибо, проведи ими рядом с носом, я так соскучилась по этим приторным запахам прошлого! – громче произнесла Маня.
      – Маня, твоя сестра приехала. Позвать ее? – спросил Петр Иванович.
      – Кто она? Я ей не нужна.
      – Ты мне нужна.
      – Петр Иванович, зачем я тебе такая нужна?
      – Ты красивая, ты сама не знаешь, какая ты красивая! Ты вылечишься, и все будет хорошо!
      – А я болею? Чем?
      – Тебе было плохо, очень плохо. Твой муж погиб.
      – Не помню мужа, тебя помню, Ларису помню, сестру не помню.
      – Ты нас видела последнее время, а ее давно не видела.
      – Маня, ты хочешь работать? – спросила Лариса.
      – Хочу, но я не помню, что значит работать.
      В палату вошел врач, интересный блондин, красивого мужского возраста.
      – Она пришла в себя? Ей надо отдохнуть.
      – Доктор, она тут помнит, тут не помнит, – сказала Лариса.
      – Она вспомнит, через неделю приходите, раньше не надо.
      Через неделю в палату пришел Петр Иванович, принес цветы, фрукты и платье.
      – Маня, здравствуй!
      – Привет, Петр Иванович!
      – Я к тебе с подарками.
      – Вот спасибо, платье в цветочек! Здорово, как! По сезону. Размер мой.
      – Одевай. Пойдем гулять в парке, тебе разрешили прогулки.
      – Сейчас одену.
      Петр Иванович вышел. Маня взяла платье, уткнулась в него носом и разрыдалась, она впервые заплакала, после гибели мужа. Со слезами утекало ее состояние 'помню – не помню', она все вспомнила. Посмотрела Маня на платье, в нем появилась мокрое пятно. Она его встряхнула, одела, умыла лицо водой из-под крана.
      Покрутилась Маня перед зеркалом. Женщины в палате затаили дыхание, Маня из жалкого создания, на их глазах превратилась в цветущую женщину в платье с цветочками. Маня вскочила, посмотрела на ноги, на тапочки неизвестного размера, и села на кровать.
      Одна из женщин сообразила и дала ей свои босоножки. Маня взлетела от радости, надела их, они ей были как раз, и выскочила из палаты. Петр Иванович смотрел на дело своих рук и светился от счастья, что Маня, прекрасная Маня, вернулась к жизни. Она гордо сошла с крыльца и пошла с ним в парк, спрятанный от посторонних глаз забором. По парку ходили люди, встречались известные актеры, Маня их узнавала, улыбалась и шла с Петром Ивановичем дальше.
      Глаза без всякой хитрости, можно сказать покорно, взирали на говорящего хозяина дома. Хозяину лесть в глазах слуги, пусть временного, очень нравилась.
      Посторонний наблюдатель мог бы сказать, что между ними протекает беседа, полностью устраивающая обе стороны переговоров. Хозяин, Самсон Сергеевич давал указания бригадиру ремонтной бригады Кондрату.
      Кондрат составлял контракт, оговаривал цену, время, материалы. Бригада, в составе трех человек, сидела на крыльце и курила, перед очередной работой.
      Самсон Сергеевич купил по бросовой цене особняк своего друга у его жены, а теперь по минимальной цене хотел сделать в нем капитальный ремонт. Кондрат, обладал одной способностью, когда он видел, что хозяин скупой и явно будет прижимать его бригаду, он начинал смотреть так преданно в глаза хозяину, что о нем трудно было бы даже подумать, что бригадир чем-то не доволен. И внешне все было тип – топ.