Петр Иванович со своей бригадой из уголовного розыска прибыл на место преступления. В хорошо отремонтированной квартире лежал труп хозяйки без всяких следов насильственной смерти. Три его помощника осматривали квартиру, следов грабежа не было.
Все в квартире было аккуратно расставлено, пыли и той нигде не было.
Полированные поверхности мебели сияли первозданной чистотой. Хрустальная ваза стояла монументом чистоты, на связанной крючком салфетке по середине обеденного стола. Стулья, как солдаты на параде, ровно стояли по обе стороны стола. Редко бригаде Петр Ивановича приходилось видеть такую чистоту на месте преступления.
Все предметы стояли на своих местах, и даже мертвая хозяйка лежала на своем месте, на раскрытой постели, в которую она легла в опрятной ночной рубашке с кружевами, спать, и уснула красиво вечным сном. У входа в квартиру стояли два человека, вызванных из соседних квартир в качестве свидетелей при осмотре места преступления.
Соседи осмотрели квартиру и сели на два стула в комнате, где лежала хозяйка.
Даже эти два стула всегда стояли при входе в комнату. Петр Иванович и его бригада пожимали плечами в знак полной неопределенности происшествия, они не понимали, зачем их вообще вызвали, ну умерла женщина, они-то здесь при чем?
Зачем одна из понятых их вызвала, а сама сидела и молчала, с ужасом разглядывая лежащую хозяйку квартиры? Не доволен был вызовом Петр Иванович, не видел он, куда можно приложить свой ум великого сыщика, все здесь было так славно, даже умершая женщина лежала красиво. Петр Иванович с сотрудниками по работе покинул помещение, в него пришли другие люди с другими задачами. Звонок из морга нового к делу ничего не добавил, там поставили диагноз, сердечная недостаточность или что, то очень похожее на…
Раздался телефонный звонок.
– Петр Иванович, – говорил человек, в чью обязанность входило давать последнее заключение в жизни человека, – понимаешь, эта женщина, из квартиры с идеальной чистотой, умерла так же странно, как еще два человека до нее. У нас в городке я один даю медицинский отбой населению, других людей нет. Могу сказать, что в ее смерти есть нечто странное, я, конечно, поставил дежурный, сердечный диагноз, но моя совесть и мозг прибывают в неспокойном состоянии.
– Петр Иванович, тебя, что в этом вопросе тревожит?
– Есть ощущение, что это похоже на отравление неизвестным мне веществом, химия наука еще та, бог знает, чего эта женщина вдохнула перед смертью.
– Но внешне она не казалась отравленной, следов мученья на ее лице не было.
– В том – то и дело, что больше похоже на сердечный приступ, я тебе дам, фамилии еще двух человек, с очень похожей смертью, поищи, что между ними общего…
Петр Иванович и его бригада сыщиков в городе были единственными представителями сыскной братии. Не было у них конкурентов, все дела городка были у них, четверых.
Петр Иванович, мужчина в самом расцвете лет, был главой местной милиции, обладал умом, неадекватным мышлением в поисках преступника. Но данные о трех подозрительных смертях, были так малы. Хотя, как сказал ему, младший лейтенант, обошедший все три квартиры умерших людей, на которых из морга дали наводку, во всех трех квартирах был недавно сделан ремонт, чувствовалась одна бригада ремонтников.
Соседи подтвердили недавний ремонт в трех квартирах, описали внешний облик ремонтной бригады. Описания бригады во всех трех случаях совпали. Петр Иванович , естественно решил найти ремонтную бригаду, после ремонта, которой люди, а точнее хозяева квартир умирали. Новость поползла по городку, народ сам стал делать весенние ремонты. Распространители новости часто собирались в магазине, где продавали товары для ремонтных работ.
Спрос на ремонтные бригады резко упал. Петр Иванович зашел в одну такую квартиру, а точнее последнюю, чистую, медленно заполняющуюся пылью, сел на стул у двери, и как истукан, стал осматривать единственную комнату в квартире, умершей женщины, в сорочке с кружевами. Родственников у нее близких не было, жила одна, решила сделать ремонт в большой однокомнатной квартире, да еще быстро, с помощью бригады, и сделала на свою голову. Спрашивается, куда торопилась?
Петр Иванович сидели на стуле, и осматривал комнату, он был уверен, что смертельная опасность таилась в этих стенах или потолке. Он посмотрел на люстру, но там, где обычно висят люстры, был чистый и ровный потолок. Петр Иванович, встал, и включил свет, над постелью вспыхнула бра, на противоположной стороне вспыхнули ярким светом, такие же лампочки бра. Петр Иванович улыбнулся.
Бра излучали яркий свет из маленьких ламп, маленькие плафоны, скрывали модные лампочки. Петр Иванович понял без лишних слов и пошел в магазин, где продавали такие красивые бра. В магазине сказали, что помнят женщину, купившую два бра. В этих бра стоят трансформаторы, понижающие напряжение, в результате лампы светят от 12 вольт, очень экономичны в употреблении. Цифра 12 засела в голове Петр Ивановича, он подумал, или вспомнил, что все соседи утверждали, что хозяева квартир умерли через две недели после ремонта, или через 14 дней.
– Младший лейтенант, тебе не кажется странным, что 12 вольт и четырнадцать дней где-то рядом?
– В центре цифра тринадцать, Петр Иванович, ты это хочешь сказать? Чертова дюжина.
– Сними бра со стен и отнеси в магазин, пусть посмотрят, нет ли чего лишнего в этих трансформаторах.
– Будет сделано, господин начальник.
В магазине, продавец, седовласый мужчина, посмотрел на бра со стороны трансформаторов и сказал:
– В одном бра есть непонятное устройство, его здесь не было, мы проверяли бра перед продажей, но что это за устройство я не знаю.
Петр Иванович взял бра, положил их коробку, которую услужливо дал ему продавец и пришел в отдел, где за столом начальника сидел Павел.
– Паша, в одном бра есть лишнее устройство.
– Петр Иванович, ты не помнишь, где какое бра висело?
– Помню, бра с лишним устройством висело над постелью.
– Вот и ладно, осталось выяснить, что за устройство, сними и отнеси на экспертизу, пусть там подумают.
Экспертиза показала, что это устройство способно извергать отравляющее вещество, по сигналу встроенного таймера. Устройство питалось через трансформатор, время действия – тринадцать дней.
Маню выписали из больницы в неизвестность. Петр Иванович, встретил ее входа, и предложил довести женщину до ее дома. В памяти Мани опять появилась состояние: помнит – не помнит, но она решила пусть об этом думает Петр Иванович. Петр Иванович привел ее к однокомнатной квартире, находящейся на первом этаже.
Соседки, сидящие у подъезда узнали Маню, радостно закричали, потом заплакали.
Мужчина посмотрела на эмоции женщин, отвел одну старушку в сторону:
– Скажите, что здесь произошло?
– О, молодой человек! Тут такое было!
– Ладно, Маня из этой квартиры? – и он показал рукой на окна однокомнатной квартиры, где умерла женщина под бра.
– Маня, наш человек, она из этой квартиры, да ее мы давно не видели.
– Что в квартире произошло без нее?
– Я по порядку расскажу, значит так, в начале погиб Манин муж летчик.
– Это я знаю, дальше.
– Приехала его сестра, сказала, что квартира ее и выгнала Маню.
– Вот оно как!
– Маня бедная ушла, куда глаза глядят.
– Ушла к аэродрому, где работал ее муж летчик.
– Да? А в квартиру въехала его сестра, потом она позвала артель строителей, они сделали ей ремонт, а она после ремонта, через две недели и умерла.
– А как в квартиру попасть?
– Милый ты наш, да тут милиция туда – сюда ходит, у них ключи.
– Спасибо, пусть Маня с вами посидит на скамейке, я найду ключи.
– Да, ладно, присмотрим за ней.
– Еще вопрос, а как вы определили, что в квартире мертвая женщина?
– Этаж первый, собаки выли, опять же форточка была открыта, запах пошел, дни теплые стояли.
– За Маней присмотрите, – сказал Петр Иванович, остановил машину и поехал в отделении милиции.
Билана гуляла с ребенком и видела, что Маня, наконец, вернулась в сою маленькую квартиру. Маня сидела на лавочке в окружении старушек, и по мере их рассказов ее глаза прояснялись, бродила она месяц без квартиры, а ей показалось, что вечность.
Квартиру открыли. Маня зашла, села на стул и заплакала. Старушка заглянула в квартиру и тут же вышла. Мане дали поплакать, потом Петр Иванович дал ей таблетки, что с собой ему дала в больнице медсестра, в бумажных кулечках.
Женщина успокоилась. Петр Иванович принес два бра, сам их повесил. Мани разрешили жить в квартире ее мужа, ведь жила она в ней раньше, а дело о наследстве сразу не решается.
Вдовец Петр Иванович вызвался остаться с вдовой Маней, присмотреть за нею, на аэродроме не его сейчас дежурство. Петр Иванович отдал ему ключи от квартиры Мани. Паша с Петром Ивановичем сели за стол, обсудить детали дела об убийствах после ремонта. Третье убийство на половину оголилось, как провода, зачищенные перед пайкой. Кто поставил устройство, им было не известно, но кое-что было понятно. Два первых дела были в состоянии не поднятой целины. И, где та бригада, что ремонты делала, было совсем неизвестно.
– Петр Иванович, на аэродроме, отец мне говорил, взорвался еще один Миг, будь человеком, просмотри, не связана ли гибель летчиков с теми двумя квартирами?
– Паша, ну ты силен!
– Давай без лести, займись расследованием гибели летчиков в быту.
– Служу…- сказал Петр Иванович, вскинул руку под воображаемый козырек и вышел из отделения милиции на улицу.
Сел Петр Иванович в машину и покатил в сторону аэродрома. Лариса встретила его спокойно, повела на место падения самолета.
– Лариса, а что Маня здесь делала? – спросил Петр Иванович.
– Шаталась, как неприкаянная.
– И все? Чем жила, что ела?
– Я не нянька взрослой женщине.
– А вы ее раньше не могли в больницу отправить?
– Так она, как лань пуганная, к ней не подступишься, ее в лесу нашли, лежала без сознания, тогда и отправили в больницу.
– Еще вопрос, Лариса, как начальник охраны данного аэропорта, что могли бы сказать о гибели летчиков? Как охраняются самолеты и горючее, есть к ним доступ?
– Есть, и нет.
– Загадка для местных товарищей, а мне подробней, пожалуйста.
– Умный, вы, а едемте, посмотрим на горючее в натуре.
В ангаре стояли бочки без особого присмотра, рядом с одной бочкой было натоптано женскими ногами, почти босыми.
– Лариса, это следы Мани?
– Не мои следы, это точно, а Маня иногда босая ходила, других женщин на аэродроме нет.
– Возьму я горючее на экспертизу. Еще вопрос: из этой бочки для последнего полета Мига, горючее брали?
– Брали.
– Подождем, результатов. И расскажите мне о погибших.
– Это тайна, нет, все знают, что они погибли, не все знают, где погибли, кто погибли. Тайна небольшая сохраняется.
– Мне их данные нужны, где жили, с кем жили.
– Один наш летчик, второго прислали из центра, о нем мало чего знаю, майор и все.
– Все о вашем летчике.
– Так я здесь и отдел кадров, адрес так скажу, жена у него осталась, ребенок.
Петр Иванович посмотрел на адрес, адрес совпал с одним из тех, что они взяли под контроль из-за убийства после ремонта. Теплым вечером подошел Петр Иванович к дому, погибшего летчика, подсел на лавочку к одинокому старику. Оказалась, что сын летчика находиться в пионерлагере на две смены, и никто ему не сказал о гибели отца вместе с самолетом, и смерти матери, после ремонта квартиры. Старик про лагерь знал от самого мальчика, он ему все и рассказал. Дед сидит, переживает, а сделать ничего не может. Результаты экспертизы были плачевными, водная эмульсия горючего из бочки, с трудом называлась горючим для Мига. Судить Маню за разбавление горючего водой, смысла не имело, ее вменяемость была относительной. Ларису можно было привлечь за халатность, круг замкнутый. Паша с Петром Ивановичем решили не лезть в разборку полетов и падений, а заниматься гражданскими делами. Два дела имели окончания на летном поле, как два провода, по которым бежит ток через устройство для впрыскивания ядовитого облачка.
Самсон Сергеевич купил дом погибшего майора, это без особого труда выяснил Петр Иванович. Покупка дома к убийству не относится, но над ремонтом дома трудилась бригада, по внешним данным подходившая под все описания соседей, квартир после ремонта. В смерти двух женщин было виновно устройство с газом, но не сам ремонт.
Петр Иванович посмотрел на бригаду и нечего не сказал их бригадиру Кондрату. Кто поставил устройство с газом и включил таймер? Вот в чем оставался главный вопрос этого дела. Кому мешали люди? Куда делась дочь Мани, Лиля? В ее паспорте была вписана дочь.
Эдик работал в команде Кондрата, мастером широкого профиля. Он временно переквалифицировался в ремонтника, на время отпуска. Подработав денег за летний сезон, он снял в городе квартиру, и ходил работать в офис. Газовые устройства придумал он, для собственного развлечения. Такой он умелец, Эдик, мой второй сосед по лестничной площадке. Зачем он это делал? Это знал только Самсон Сергеевич. Он скупал, дома, квартиры, антикварную мебель…
Глава 28
А вот с Дашей у Биланы разговоры прекратились, ей казалось, что она скрывает что-то, так бывает, если кто-то перед кем-то виноват, если Билана перед Дашей не провинилась, то можно предположить, что она видела Платона, и от нее это скрывает. Билана уже знала через Инессу Евгеньевну, что именно Даша была первой в гостиничном номере с гранатовыми часами, они с ней познакомились на морском берегу и как-то периодически поддерживали отношения.
Даша была весьма начитанным человеком, интересным в общении, и вдруг – пустота.
И Платон молчал, даже в виде Эдика не подавал признаков жизни.
Дурное чувство – одиночество, и зачем Платон запустил нож в Егора Сергеевича?
Теперь сам плутает неизвестно где, неизвестно с каким именем и внешностью.
С Самсоном Сергеевичем, у Ани личные отношения перешли в служебные отношения, и так бывает, между бывшими любовниками. Они отдалялись друг от друга. У нее в последнее время фаворитом стал Родька, за добычу старых, антикварных предметов.
У Родьки двое детей, для нее этот фактор стал определяющим, они с ним больше не встречались.
Платон естественно под видом Эдика появился перед глазами Флоры. Она не удивилась и не обрадовалась, так встретились двое на перекрестки судьбы. Он готов был вновь сеть за бульдозер, но она возражала, по той причине, что получила запрос от Петра Ивановича о нахождении Платона – Эдика. Флора спросила:
– Эдик, ты Платон?
– А ты этого не знала?
– Мне все равно, но езжай отсюда куда подальше, не надо здесь оставаться, тайга не все списывает. Деньги на дорогу дам.
Платон, не долго думая, в своей собачьей жизни последнего времени, взял деньги и поехал на юг, к Даше, там у него документ остался, что он умный и с высшим образованием. Правда, он нож в косяк вогнал на глазах у Даши, но ведь не в человека, и вдруг там его никто не искал.
Даше Платон не стал говорить, что он Эдик, она посмотрела на его новое лицо, и сказала:
– Платон, а ты стал красивее, но это ты!
– Я, конечно, я! Понимаешь, Даша, ехал я от тебя, повредил лицо, пришлось сделать пластическую операцию.
– Ничего, ты стал еще лучше, а как там Билана?
– У нее есть теперь другой мужик, Прохор Степанович.
– Да? То-то у нас с ней отношения даже по телефону стали натянутыми.
– Это не удивительно. Ты мне поможешь восстановиться с новым лицом техническом колледже? Скажи, что я попал в аварию, и был вынужден долго лечиться.
– Ладно, помогу, а где жить будешь?
– У вас можно?
– Не наглей, своему мужу я несколько безразлична, но не настолько, чтобы селить мужчину в свой дом.
– А я квартирантом к вам пойду, в гостевой домик, где мы жили с Ирой, однажды, во время отпуска, она твоему мужу тогда очень понравилась.
– Да кто ему не нравился! Уговорил. Спрошу у мужа, тем более что он чаще живет по месту работы, чем дома.
Платон зашел в гостевой домик, на него нахлынули воспоминанья, как они здесь жили с Биланой, после того как купили по дороге гранатовые часы, в мужской санаторий тогда они так и не поехали, еще и удочки у дома забыл. Здесь и провели свой отпуск.
Даша выполнила свое обещание, его вновь взяли на работу в технический колледж, его объяснение пластической операции на лице было вполне правдоподобно, и являлось вполне уважительной причиной исчезновения во время учебного года.
Милиция по старой фамилии его не искала в этих местах, да еще в соседней стране.
Он успокоился, перестал вздрагивать. Муж Даши его не доставал, его на самом деле, дома практически не было.
Квартиранты к квартирантам, и к Даше, с просьбой снять у нее второй этаж основного дома, обратилась некая Эльвира, весьма обеспеченная особа, ее к ней прислала Софья Константиновна. Эта дама уже прожила неделю в гранатовом номере гостиницы, за это время познакомилась с приморским городком, ей понравился дом Даши, она навела о нем справки у хозяйки гостиницы.
Платон увидел Эльвиру из окна своего гостевого домика, и готов был сквозь землю провалиться от такого соседства, больше всего он хотел вернуть свое первое лицо, чтобы его эта дама не узнала! Он встал у зеркала, напряг все мышцы лица, обратился к Богу и к небу! Он водил руками по лицу, ощущал мелкие шрамы, он пытался их разгладить, он пытался повернуть вспять пластическую операцию! Он хотел стать собой, прежним!
Эльвире этот городок рекомендовал сам Константин Егорович, ее сосед по даче, и он же рекомендовал посетить гостиницу с гранатовым номером. Вот таким образом, эта дама появилась во дворе Даши и перед глазами за стеклом, Платона (Эдика).
Платон стоял у зеркала, менял прически, делая себя то умнее, то глупее, но лишь бы ни быть таким Эдиком, каким его помнила Эльвира по ночному клубу, наконец, он решил, что назовет себя Платоном, и это естественно подтвердит Даша, и зачесал волосы на другую сторону. Почти удовлетворенный своим внешним обликом, Платон выглянул в окно, сквозь занавеску, и отскочил от окна: во двор вошла Билана с маленьким сыном! Он готов был вылезть через трубу и в качестве черта скатиться с крыши с той стороны дома, угадив в пасть к соседнему волкодаву, чей лай мешал ему ночью спать, но он вернулся к окну. Даша направила Билану в гостевой домик!
А куда она еще могла ее направить?
Билана увидела в гостевом домике нервного Платона и не удивилась, она почти была уверена в том, что он здесь!
– Привет Платон! Женя смотри, твой папа нас уже здесь ждет!
Ребенок подбежал к отцу, и как-то быстро оказался у него на руках. Платон с сыном на руках подошел к зеркалу, и ему показалось, что у него прежнее лицо, и что лицо сына напоминает его маленькую копию.
Совесть от двойного испуга уснула и его не мучила. Иногда Платону снилось, как из его руки вылетает нож и вонзается в спину Егора Сергеевича, удивительно, но даже во сне у него было ощущение, что он не убил его своим ножом! Нет, Платон был почти уверен, что Егор Сергеевич остался живым! Да, он его ранил, но не убил!
Что касается двух охранников Эльвире, то тут была борьба, тут была угроза жизни, его личной, свободы, здесь его совесть практически спала с самого дня побега от Эльвиры.
Платон дернулся всем телом и вновь посмотрел в зеркало, но своего лица он словно не заметил, и смотрел только на Женьку, потом он резко отвернулся от зеркала и поставил ребенка на пол.
– С приездом, Билана!
– Спасибо, что заметил, – откликнулась она, наблюдая за его внутренней борьбой, буквально написанной на его лице.
– Вы надолго приехали?
– Как получится. А ты надолго здесь, Платон?
– Я здесь работаю в техническом колледже.
– Неплохо устроился, нас недельку потерпишь, потом мы уедем.
– Билана, давай переедем на эту неделю в другое место, здесь нам втроем будет тесно.
– Ты, что богатый?
– Нет, – он вспомнил о деньгах Флоры, – но на неделю можем снять жилье лучше, и ближе к морю, а потом зарплату получу, мне хватит.
– Согласна, – сказала я, почему-то жить у Даши мне не хотелось.
Платон посмотрел в окно, Эльвире во дворе не было, он сбросил свои немногочисленные вещи в сумку, взял сумку и они вышли из двора Даши, открыв двери в воротах, не сказав хозяйке ни слова. Даша услышала стук двери, и она была почти уверена, что все семейство покинуло ее дом и двор, но с места не сдвинулась.
За воротами они вздохнули свободнее, и Билана поняла, что не хочет уезжать без Платона домой, и в то же время понимала, что Петр Иванович в покое не оставит, значит, они должны с Женькой переехать сюда. А это было совсем непонятно.
– Платон надо снимать жилье на длительный период, мы с тобой останемся, – сказала я бодрым голосом.
– Билана, не спеши, не смеши, давай неделю проживем, а там видно будет.
Они сняли номер в новой гостинице, но не гранатовый, однако все местные удобства нам были гарантированы.
Одно к одному, они отдохнули, умылись, переоделись и пошли в местное кафе. На первом этаже в фойе гостиницы они увидели Самсон Сергеевича! Билана закусила нижнюю губу от неожиданности, а Платон присвистнул, один Женька обрадовался, он вырвал руку из руки матери и побежал к Самсону Сергеевичу!
– Вот те на! – сказал Платон и повернул назад в номер за своими вещами.
Билана пошла за ним, но он ее резко остановил, покачал головой и почти побежал за своими вещами в номер.
Женька уже сидел на коленях Самсон Сергеевича и что-то ему оживленно говорил.
Через пару минут мимо них пробежал Платон со своей сумкой, они его не останавливали, она была уверена, что он побежал к Даше.
Самсон Сергеевич снял гранатовый номер, а кто бы в этом сомневался! Оплаченный Платоном номер, остался не занятым в первую ночь. Что стало с гранатовыми часами, которые они приобрели вместе с Платоном, не понятно, но они не полюбили Билану в паре с Самсоном Сергеевичем!
Возникало ощущение, что гранатовые часы оттаскивают Билану от Самсона Сергеевича, они не давали ему к ней приблизиться и посылали свое анти поле. Мало того и Женька не мог подойти к Самсону Сергеевичу. Ночью ощущалось поле недовольства в комнате, комната и весь гранатовый номер, словно поставил целью выгнать из себя, Билану и сына.
Утром она с сыном, покинула временный приют с гранатовыми часами, и пошла в номер, снятый Платоном. Он сидел один в номере и смотрел на дверь, когда они вошли в номер, он вскочил с кресла:
– Обязательно было у него ночевать в его номере!?
– Но ты ведь убежал сам!
– Я вернулся.
– И мы вернулись.
– Мир?
– Мир, – сказал Билана, и поцеловала его впервые за длительный период.
Хозяйка гостиницы знала, что Самсон Сергеевич племянник Константина Егоровича, и сказала, что его соседка по даче сняла целый этаж у Даши и дала ему адрес. Он поехал к Эльвире, но встретил Дашу у собственных ворот. Между ними прошла искра, при первом взгляде, и Самсон Сергеевич забыл, что шел к Эльвире, что Билана ушла к Платону.
Или это гранатовые часы его так настроили?
Глава 29
Навстречу молодому человеку, по пешеходной дорожке, ехала машина, она так внезапно вывернула из пространства, что Эдик (Платон) нервно отскочил в сугроб, пропуская машину. Мужчина за рулем на него и не посмотрел. Эдик ходил пешком, он невольно увидел отпечатки шин на утреннем, нетронутом снеге, все было так прозаично! Просто машина стояла на обочине пешеходной дороги всю ночь, отсюда и возникла неожиданность ее появления.
На обочине дороги в ряд расположились с десяток машин под легким налетом снега.
Эдик увидел место стоянки, проехавшей мимо него машины. Молодой человек мимоходом посмотрел на место стоянки машины, от которой вели следы шин на свежем снегу, и увидел белый длинный шарф, который больше напоминал след от протектора, чем шарф. Эдик оглянулся на машину, которая ехала по пешеходной дороге достаточно медленно, багажник у нее был приоткрыт, из него выглядывала нога или башмак. Прохожих Эдик не заметил, машину догонять не стал, решил, что это не его ума дело и пошел по своим делам.
Вечером Эдик возвращался этой же дорогой, шарфа на снегу не было, не было и машины, соседние машины тоже отсутствовали. На следующее утро Эдик вновь пошел по своей пешеходной дорожке, но вышел он минут на пять раньше, чем в предыдущий день, все машины стояли на обочине, снежок падал и на серебристую машину.
Утро выдалось наивным и чистым. Излюбленная тропа Эдика шла несколько выше уровня, на котором стояли дома. Вдруг от дома отделился человек и быстро стал подниматься по металлическим ступеням лестницы, которая вела к пешеходной тропе Эдика. Этот человек быстро сел в фиолетовую машину и поехал, по своему прежнему пути, но Эдик уже стоял не в зоне ее движения, он просто посмотрел на место стоянки машины. Шарфа не было на снегу, и капот отъехавшей машины был плотно закрыт. Он медленно пошел по своей дороге. Внезапно его остановил крик со стороны подъезда, из которого выбежал шофер серебристой машины. Молодой человек остановился и посмотрел вниз, туда, где находился подъезд дома: на крыльце стояла девушка, очень похожая на Билану, и махала белым шарфом в след уехавшей машине. Видимо она поняла, что опоздала и быстро зашла в свой подъезд, приложив электронный ключ к дверному замку. У Эдика возникла мысль, что он заглянул в замочную скважину чужой квартиры, которая в прошлой жизни была его собственно, и пошел по своим делам.
Следующее утро он ждал с нетерпением, непонятно почему, но белый шарф, в тумане снежного утра, казался эйфорией чьей-то зависимости. На третье утро в душе Эдика возникло не любопытство, а маленький страх, ему стало страшно за Билану на крыльце дома. Он поймал себя на мысли, что он рад был бы увидеть на крыльце Билану, но встречаться с фиолетовой машиной ему не хотелось. Эдик заставил выйти себя из дома в то же время, и идти той же дорогой. Сценарий повторился, но не полностью. По лестнице поднималась Билана с белым шарфом на светлой куртке, ее догонял шофер с фиолетовой машины, машина стояла на своем месте. Судя по всему, Эдик был третьим лишним, они его не замечали, но он без них уже не мог существовать, неожиданно для себя он подошел к паре и спросил:
– Вы меня не подвезете до центра? – 100 – Согласен, – ответил Эдик мужчине, хоть тот и заломил цену.
Эдик сел на заднее сиденье машины, рядом с ним на сиденье лежали несколько больших коробок. Шофер и Билана в его присутствие не проронили ни слова. Эдик остановил машину в центре города, и быстро пошел в свой офис, не оглядываясь на машину, ему казалось, что машина стоит, а они смотрят ему в след. Билана повернулась к шоферу фиолетовой машины:
– Самсон Сергеевич, зачем тебе понадобился этот парень? Он уже сам напросился к нам в машину.
– Билана, не возникай, посмотрела на него сегодня и довольно. Парень нас заметил.
Мне он кажется знакомым. Завтра на его глаза не появляйся, а я проеду мимо него, ко мне одному в машину, за такую цену, он проситься не будет.
Эдик нервно посмотрел на бегущее табло над главным входом в зданье, поднялся на свой этаж, сел на свое место и приступил к работе. Рядом с ним, за соседним столом, сидела Надя.
– Эдик, ты сегодня рано приехал, не спалось с утра?
– Надя, здравствуй, у меня много дел, – скороговоркой проговорил Эдик.
– Ты сегодня мне свою работу передаешь, не забыл, тебе в плаванье уходить скоро?
– Видишь, спешу передать, – буркнул молодой человек и полез в Интернет, потом резко встал и подошел к окну, серебристой машины за окном не было.
– Эдик, что-то случилось? – праздно поинтересовалась Надя.
– Девушка, займись своими делами.
– Уходишь от ответа, значит, случилось, ну и не говори, – обиделась Надя и занялась работой, не обращая внимания на Эдика.
Эдик устроился на работу под своим вторым лицом, по своим вторым документам, здесь никто не знал, что он Платон, убивший любовника жены.
Светло-серое небо, напоминало курточку Биланы. Очень хотелось Эдику посмотреть на ее лицо, глаза; пусть она уехала, но она забрала с собой его мысли и душу. Он решил, что сейчас действительно надо заняться работойДень прошел в молчаливой работе.
Утром Эдик вышел из дома с белым шарфом на шее, который купил накануне вечером, после работы. Концы шарфа развевались на утреннем ветре. Фиолетовая машина стояла на месте, шофера и Биланы Эдик не увидел, он посмотрел на часы, время тоже, но их нет, он вздохнул, и в это время из подъезда выскочил шофер. Эдик кивнул ему, как старому знакомому. Биланы не было видно. Шофер заметил белый шарф на парне.
– А чего ты сегодня хочешь? – спросил Самсон Сергеевич у Эдика.
– Это моя обычная дорога, иду на работу.
– Тебя подвезти?
– За сотню?
– Да.
– Дорого, я на автобусе доеду.
– Как хочешь, – сказал Самсон Сергеевич, и фиолетовая машина поехала по пешеходной дороге в противоположную сторону.
Самсон Сергеевич в Эдике не узнавал Платона, бросившего нож в его бронированную спину, но он его чем-то притягивал.
На душе у Эдика (Платона) стало так пусто, хоть волком вой, он посмотрел на крыльцо, там никого не было. Надя на работе его не о чем не спрашивала, начальство не тревожило. Эдик ждал пятое утро, ему хотелось увидеть Билану хоть одним глазком!
Пятое утро радости не принесло, фиолетовой машины Эдик не увидел. Молодой человек посмотрел в сторону крыльца подъезда. В двух метрах от крыльца лежало нечто, прикрытое белой простыней, из-под простыни выглядывал конец белого шарфа.
Эдик быстро сбежал вниз по косогору, рядом с телом под простыней он упал, запнувшись обо что-то, торчащее из земли, его лицо оказалось вблизи головы тела под простыней. Он вздрогнул от неожиданности и поднялся.
