На следующий день я встретила Егор Сергеевич. Мы дошли с коляской, по аллеи до местного пляжа. У пруда, в вечерних лучах солнца, лежали несколько человек, две девушки привлекли наше внимание, на одной из них были только маленькие трусики, открытые публике груди, свободно волновались от ее дыханья. В трех шагах от нас, на скамейке сидел молодой мужчина, тянул пиво из банки, и не отрывал глаз от доступных взгляду грудей. Егор Сергеевич от того зрелища, почувствовал пробуждение своих желаний, он готов был оторваться от Матрены и ринуться к доступным грудям.
      Я это почувствовала и просто сказала:
      – Егор Сергеевич, идем в твой номер в гостинице, ко мне домой нельзя, Макар может вернуться.
      – Матрена, а как же малыш, ему надо есть, а в гостинице нет детского питания?
      – Да, не волнуйся, ты, у меня вновь появилось молоко.
      – Но оно ведь кончилось?
      – Не кончилось, а несколько дней его действительно было мало, а сейчас вполне хватит покормить нашего сына, если ты молоко не съешь за него.
      – Не съем, оставлю ребенку, жаль, что я потратился на эту дачу, теперь у меня в городе нет квартиры, пойдем в мой номер в гостинице, здесь рядом.
      – Я знаю.
      Мы поцеловались, проезжая мимо пляжа, унося импульсы желаний…
      Ребенок спал, его оставили спать в коляске. Егор Сергеевич и я, по очереди приняв душ, по накатанным отношениям, вступили в новую фазу своей любви, но без участия грудного молока.
      Егор Сергеевич отодвинулся от меня и спросил, глядя в гостиничный потолок:
      – Матрена, у тебя была однокомнатная квартира, она еще есть? Мне этот номер в гостинице обходится в копеечку.
      – Тяжелый случай, после рождения малыша, мы из моей однокомнатной квартиры переехали в трехкомнатную квартиру свекрови, Анны Александровны, а она, скрипя зубами, переехала в нашу квартиру. Дальше – хуже. Мою квартиру она отдала Родьке, его квартиру забрала для реставрационной мастерской, так, как она находиться на первом этаже, а себе купила двух комнатную квартиру в новостройке. Вот и все!
      – Слушай, а чего я тут с тобой время трачу, если у тебя ничего нет? Шла бы ты к своему Макару, раз у вас на троих теперь трехкомнатная квартира.
      – А у нас с тобой сын, ты забыл? И у тебя есть шикарный загородный дом!
      – Но у тебя нет ничего, ведь квартира у вас общая!
      – У меня есть наш сын.
      – Так забирай его и дуй к своему хозяину квартиры!
      – Как, знаешь! Макар отец ребенка, а не ты, Егор Сергеевич! Как бы он мог быть твоим ребенком, если мы с тобой познакомились через твой аппетит, к грудному молоку? – сказала я, покормив грудью, проснувшегося в коляске малыша и вышла на улицу.
      Темнело, тополиный пух притаился среди травы, я с помощью случайного помощника, поставила коляску с малышом в автобус и поехала домой.
      Макар с Родькой сидели в креслах, рядом с мраморным столом и пили пиво.
      – Макар, вон она, приехала, – вскричал Родька и пошел в соседнюю квартиру.
      Макар поцеловал меня. Жизнь есть жизнь. Невостребованная любовь Макара требовала выхода. Ребенок спал. Пришлось мне второй раз за вечер выполнить супружеский долг. Долг есть долг. Егор Сергеевич, послав подальше бедную Матрену, помня о том, что богатым он стал из-за одной богатой женщины, решил приумножить свое богатство за счет новой, состоятельной женщины, и прямо скажем еще молодой.
      В своем районе города он знал всех, благополучных дам. Он решил взять новую даму для себя даром. Он привел себя в порядок, посетил все салоны красоты, даже мышцы покачал, но явился с букетом в кабинет директора антикварного салона, известного в своем городе, благодаря ее находчивости.
      Я сидела в своем кабинете и просматривала наброски Платона Ивановича, мельком посмотрев на Егора Сергеевича, я сказала, что есть предположение, что в одном из соседних городов найдена еще одна реликвия прошлого с янтарем.
      Кто бы сомневался, – подумал Егор Сергеевич, а вслух сказал:
      – Дорогая Матрена спасибо вам за участие в создание музея, примите мой скромный букет, – и поднес мне великолепный, многоярусный букет цветов, – у меня есть предложение: посетите мою скромную дачу, посмотрите музей в действие, через неделю.
      – Егор Сергеевич, возражений нет, заезжайте через неделю, если не забудете о своих словах.
      Ирина за месяц отмыла все помещения дома Егора Сергеевича, последней комнатой был местный музей, ключи от которого она получила в последнюю очередь. В комнате, за вишневыми портьерами ей было немного жутко, казалось, что предметы старины были живыми, они светились, подмигивали янтарем. Она, дрожа всем телом, протирала загадочную мебель, утыканную темными камешками, и с величайшим наслаждением закрыла дверь этой комнаты; радуясь, что срок ее работы на даче подошел к концу. Она получила расчет.
      Аскольд Николаевич, уезжающий одновременно с ней, подвез ее до дома, а сам поехал в гостиницу, не заглянув в свою квартиру. На следующий день на дачу приехали Егор Сергеевич и я, кроме нас там был повар и охранник. Я отметила чистоту, царившую везде в этом современном доме. В отличие от прошлого раза, я настояла на первоочередном визите в музей. В комнате, с закрытыми ставнями, с плотными, бархатными портьерами вишневого цвета, пришлось включить свет. Мебель была мне вся знакома, я отметила, что размеры комнаты позволяют добавлять в нее предметы, это больше всего меня интересовало.
      – Егор Сергеевич, все хорошо, но стены современные, и портят интерьер и общее впечатление, не лучше ли сделать стены из деревянных панелей, выполненных под старину, и еще, нельзя ли добавить маленькую комнату к музею и собирать две коллекции отдельно: столовую, спальню.
      – Матрена, как вы глобально мыслите! Я с вами согласен, но сейчас у меня на это нет свободных средств, хотя в скором времени они будут непременно.
      – Ладно, отделка стен помещений музея, за мой счет, надеюсь, еще одну комнату вы сюда добавите.
      Егор Сергеевич мысленно обрадовался, правильной дорогой шли его мысли, видимо Матрене он очень понравился; он подумал, что за букет цветов он купил деревянные панели в двух комнатах. Хороший план!
      Аскольд Николаевич после посещения музея Егора Сергеевича, в последний день на даче, не мог больше работать в своем янтарном кабинете, ему все казалось, что он сидит в музее, чтобы избавиться от назойливой мысли, он позвонил:
      – Егор, привет, это я; слушай, хочу отдать в твой музей свой янтарный кабинет.
      Егор Сергеевич, чуть присвистнул и ответил:
      – Беру, не гладя, если он от Матрены.
      – От нее.
      Егор Сергеевич позвонил:
      – Матрена, Аскольд Николаевич предлагает мне янтарный кабинет в музей, хочу под музей выделить четыре комнаты, надо подумать над названиями и над оформлением.
      – Егор Сергеевич, над этим надо подумать, а результат я покажу. Договорились? Я знаю планировку твоего дома, ехать к тебе мне не обязательно.
      У Егора Сергеевича возникло ощущение, что его за уши отодрали, как маленького, но и подарки он стал получать весьма весомые. Нинели, для Нины, Аскольд Николаевич подарил маленькую, породистую собачку. Нина взяла ее на руки, и больше никому не отдавала, живая игрушка ее вполне устроила. Ирина сказала Аскольду Николаевичу, что, судя по всему, у них будет ребенок.
      – Ирина, быть не может! Мне сорок лет! Детей нет! А если это ребенок Платона Ивановича?
      – А мне всего тридцать лет, и Платона Ивановича в моей жизни нет уже два года, он только иногда передает деньги для Нины.
      – Что делать будешь?
      – И ты спрашиваешь? Я оставляю ребенка, а ты поможешь мне пару первых лет с малышом, дальше я сама проживу.
      – О чем речь! Помогу, чем могу! Я теперь сто процентный мужчина!
      Аскольд Николаевич тут же сообщил эту новость – своей жене Серафиме, та, странное дело, без тени ревности, сказала, что ребенку надо помочь родиться и взять его потом себе. Эту новость от своей жены, Аскольд Николаевич пересказал любовнице Нинели, та ответила весьма неожиданно:
      – Ребенка кормить грудью буду я, первый год он будет со мной, а вы с ним можете гулять, а дальше будет видно. Дело в том, что я боюсь, рака груди, а у женщин, кормивших детей грудью, его практически не бывает, я такое где-то слышала.
      – Договорились, береги себя, будем вместе воспитывать нашего ребенка, кстати, для Нины я буду перечислять некую сумму денег с сегодняшнего дня.
      Ирина такого счастья и не ожидала. Платон Иванович, услышав от бывшей жены сенсационную новость, ухом не повел, а только подумал, как хорошо, что он к ней на дачу в машине Егора Сергеевича не поехал, а то бы ребенка ему приписали.
      Ирина решила заставить Нину сделать селедку под шубой, но та сделала вид, что не услышала, через сутки мать повторила задачу.
      Дочь разревелась, разрыдалась, в ответ услышала вопли матери, перечисляющей ей наказания. Девочка поняла, что лучше пойти и сделать треклятую селедку под шубой.
      Она еще раз спросила, что надо для этого сварить и сколько. В большую кастрюлю она налила воды, положила в нее много, вымытой свеклы, немного моркови и картофеля. В другую кастрюлю, меньшего размера, она насыпала соли, налила воды, положила яйца. Дальше, самое сложное, разделать селедку, удалив из нее все косточки.
      Мать показала, как надо разделывать селедку, всем нравиться разрывать ее на две части, за хвост, тогда все основные косточки скелета сами выходят из селедки. А дальше начинается мука с маленькими косточками, а потом надо разложить мелкие кусочки селедки на блюдо, и постепенно покрывать селедку шубой, состоящую из тертых овощей, яиц, майонеза… В гости к ним, на фирменное блюдо, пришел Аскольд Николаевич, они ему немного обрадовались, видя в его руках вкусные продукты. Стол получился праздничным, но настроение в целом было такое, словно приспустили флаг на корабле.
      Мужчина был озадачен тем, что ему поспешно пришлось развестись с Серафимой. Нина тут же спросила, а кто четвертый, и ей пришлось открыть правду, что скоро у нее будет брат или сестра. Девочка в первый момент обрадовалась, а во второй впала в тоску.
      Возник момент, когда все втроем они были готовы разреветься. Выход нашелся.
      Ирина неожиданно скрутило от боли так, что она сжалась в комочек и выскочила из-за стола. Ее не было долго, когда она появилась, то сказала, что ребенка не будет, не получилось. Аскольд Николаевич обхватил рукой свои челюсти, ему казалось, что его зубы все одновременно заболели. Он почувствовал боль в сердце и стал оседать со стула. Ирина сама лежала, скорченная от боли и не могла встать.
      Нина посмотрела на страданья взрослых и бросилась к телефону, вместо скорой помощи она позвонила отцу, тот был дома, и просто бегом прибежал к ним, благо дома находятся в одном квартале. Его соперник лежал и еле дышал. Платон Иванович достал из своего кармана таблетки от боли в сердце и дал их Аскольду Николаевичу.
      Потом он подошел к своей бывшей жене, с которой не жил и не разводился, из-за ее криков. Он подержал огромную ладонь, на ее животе, и боль из нее стала выходить, словно своей ладонью он ее вытягивал. Потом он позвонил в гостиницу и вызвал Серафиму, не спрашивая разрешения у больных. Пока Серафима ехала к ним, Платон Иванович сел за стол и съел всю селедку под шубой, потом позвал Нину прогуляться с ним по свежему воздуху, после очередного дождя. Серафима вбежала в квартиру, посмотрела на Аскольда, вздохнула, подняла его. Он встал и пошел с ней к машине, к прежней, благополучной жизни. Ирина осталась одна, она лежала и смотрела на стол, где не было селедки, но ей она была уже не нужна.
 

 
      Я лежала на новом диване перед новым плоским экраном телевизора, и думала о Егоре Сергеевиче. Зацепил он меня своей импозантностью, музеем, планировкой и вообще янтарной мебелью, которая продолжала увеличивать свою численность. Я готова была ему подарить янтарную кровать, если он меня полюбит, на этой кровати…
      Мысли вылетели из головы внезапно, а потом назойливо стали крутиться в мозгу, я опять задумалась о Егоре Сергеевиче…
      Стыдно? Конечно! Но мысль появилась, потом исчезла, я нажала на пульт телевизора и уснула. Макар понял одно, что он зря променял Матрену на Леночку, он резко почувствовал уменьшение финансирования. Он попробовал куснуть собственный локоть перед зеркалом, но не получилось, тогда он предложил Леночке забрать у нее театр кукол на тумбе, та обрадовалась:
      – Макар, забирай свой хлам, только место занимает.
      И он забрал этот хлам и принес его, директору антикварного салона, она, выспавшись в обед дома, сидела на работе в своем офисе с хорошим настроением; и, естественно все пошло по накатанным рельсам реставрации.
      Жара надвинулась внезапно, дневная духота давила и угнетала все мое существо после треволнений последних дней. Я думала только о том, как избежать мужчин, в жизни. Я отказалась заниматься разработкой интерьера дачи Егора Сергеевича, и вообще участвовать в гонке по выдумыванию янтарной мебели. Да, мне повезло купить янтарные часы, но все остальное – без меня. Я занималась ребенком, готовила еду, для себя, чтобы не потерять молоко и все.
      Рядом скользил Макар по квартире, но я особо его не касалась, и не о чем не просила. В жаркие дни я выходила гулять с коляской рано, ходила по аллеям парка, потом выходила вечером, а днем сидела с ребенком дома; маленький мальчик капризничал. Я махала над ним большой книгой, журналом, включала в стороне от него вентилятор, но тепло лишь немного радовало, что оно вообще бывает. Я очень жалела, что произвела родственный обмен, больше всего мне хотелось вернуть маленькую квартиру, и однажды она об этом заговорила с Макаром, с Родькой, даже Анне Александровне позвонила.
      Никто не стал возражать, все были 'за'. Родька переехал в свою квартиру. Я переехала в свою однокомнатную квартиру. Макар остался один в трехкомнатной квартире, но это уже его дело и Анны Александровны.
      Жена Аскольда Николаевича, Серафима, не могла долго страдать от собственного благородства, она предложила мужу развестись на самом деле в свете последних событий. Сказано – сделано. Труднее всего, оказалось, заполнить бланк квитанции в сбербанке, надо написать тьму цифр, и все из-за пару сотен, брали бы триста наличными, людей бы больше разводилось. Серафима заполнила бланк быстрее, еще и за квартиру успела заплатить, потом ушла ждать Аскольда в УЗАГС, там успела съесть шоколад, поскучать, и только тогда появился супруг со своей квитанцией.
      Им дали один бланк на двоих, они заполнили каждый свою колонку по вертикали, и все. ВСЕ! Домой шли врозь, каждый со своей скоростью передвижения.
      Как оказалось, у них на двоих было две квартиры, каждый ушел в свою, раньше они одну сдавали, а тут, как раз была смена постояльцев, все к одному, к разводу.
      Избалованный Аскольд Николаевич, привыкший к хорошему женскому уходу, сразу почувствовал провал в своей жизни, и подумал, что чужая любовь дается трудно.
      Трудно быть настоящим мужчиной! Получилось, что он стал вторым спутником Ирина, после Платона Ивановича. Она живет одна с Ниной, а мужчины живут поодаль от нее.
      Затосковал Аскольд Николаевич от собственного благородства, да и Ирина отказала ему в дальнейшем совместном существовании. Вот оно как все сложилось, знал бы, так на ту дачу не ездил бы вовсе.
      Раздался телефонный звонок Платона Ивановича:
      – Анна Александровна, мы тут гуляем с Ниной, не хочешь присоединиться?
      – Вы где? А, сейчас подойду.
      Она надела брюки, обруч на волосы, кожаную курточку, обувь и вышла. У подъезда стояли Платон Иванович и Нина. Они тут же стали рассказывать ей последние новости, связанные с Ириной и Аскольдом Николаевичем.
      – А от меня, вы, что хотели услышать? – не выдержав потока новостей, спросила Анна Александровна, – мне вас пожалеть? Похоже все нормально.
      – Так, ситуация стрессовая, – пробасил Платон Иванович, – пойдем по парку, одна ведь все равно гулять не будешь.
      – Это верно, а Нине скучно не будет с нами?
      – А я с вами не пойду, папа денег подбросил я в магазин пойду. Пока! – махнула им рукой Нина, и исчезла за поворотом.
      – Платон Иванович, ты видел мебель русского модерна конца девятнадцатого века?
      – Круто сказано, но это была одна фабрика, очень трудоемкая работа, резьбы много.
      – А мы могли бы ее сделать? Резчики по дереву такого уровня найдутся?
      – Были бы деньги – резчики найдутся.
      – Найди пару человек, есть идея, займемся русским модерном.
      И они тихо пошли по парку, вдыхая лесные ароматы вечернего воздуха. Радуясь тишине и собственному спокойствию. Егор Сергеевич лежал на диване в холле второго этажа, дачной крепости и смотрел в окно; когда-то из этого балконного окна, Матрена спустилась к нему в руки по веревочной лестнице. И, что ему взбрело в голову, что она ему не нужна? Ну, и что, что ребенок у нее от законного мужа Макара? Что в этом плохого?
      Поздно познакомились, а он рассердился на нее из-за квартиры, да не нужна ему ее квартира! Ему Матрена нужна, это он из-за ревности к Макару так раскипятился, Родька ему на днях сказал, что она вновь в своей квартире. Вот и полетели все его мысли к ней, к молодой матери. Да, не нужно ему ее грудное молоко! Это его черт попутал, прилип к ней, как маленький. И скучно, и грустно, и не кому руку подать…
      И еще ему надоела возня с янтарной мебелью, сколько в нее денег вложил, а все коту под хвост, чего-то в коллекции не хватает, нужен дизайнер от Бога, опять же нужна Матрена! Пусть бы она разобралась с янтарной мебелью, да пользу из нее извлекла. Самое смешное в этой истории, что Егор Сергеевич не на шутку полюбил Матрену! А ведь он ее первый раз пригласил только посмотреть музей янтарной мебели, а сам занялся с ней необычной для него самого любовью…
      Матрена!!! – крикнул он молча.
      Я встрепенулась, подняла голову от детской коляски, мне показалось, что меня кто-то зовет, но голоса не слышно. В голове возник образ Егора Сергеевича. Живя одна в своей квартире, из трех мужчин чаще всего я вспоминала Егора Сергеевича, зацепил он ее мысли и сердце! Сам ведь прогнал, а может, мне так показалось, что прогнал?
      Нет, сама я к нему не приду, не позвоню и не приеду! Я подняла ребенка на руки, прижала его к груди, и понесла раздевать после прогулки.
      Егор Сергеевич вскочил с дивана, быстро сбежал вниз по лестнице, сел в машину, ворота дачи перед ним открылись, он поехал в город. Ребенок уснул. В дверь позвонили. Я, не посмотрев в глазок, открыла дверь. На пороге стоял Егор Сергеевич! Он ворвался в квартиру, подхватил меня на руки, прижал к себе, поцеловал, долгим поцелуем, и опустил на пол. В незакрытую входную дверь на нас смотрел Макар. Взгляд его был блуждающим и тревожным. Он опустил руку в карман, вынул складной нож, нажал на кнопку, нож раскрылся, и он виртуозно запустил его в спину Егора Сергеевича…
      Кто бы мог подумать, что Макар в кармане носит такой страшный нож? И так им владеет? А ничего странного. Он рос спокойным малым, не крупным, не сильным, и когда-то они с Родькой много время сидели в песочнице, и играли в ножички. Так он и носил нож в кармане, меняя его на лучшие варианты исполнения, периодически, запуская нож не в землю, а в деревья в парке… Егор Сергеевич упал на пол, на нож, еще больше вонзая его в себя. Он смотрел, угасающими глазами на меня.
      А я смотрела с полными ужаса глазами на Макара. Он, перевернул Егора Сергеевича на грудь, вынул нож, вытер его о детскую пеленку, лежащую в прихожей, и вышел из квартиры. Я тронула пульс на руке Егора Сергеевича, пульса не было вовсе. Удар был нанесен точно в сердце… Я позвонила на мобильный Платону Ивановичу, тот в это время гулял с Анной Александровной по парку, приближаясь к моему дому, навстречу им шел Макар, а в кармане Платона Ивановича звонил мобильный телефон.
      Анна Александровна остановила Макара, он был страшен, своим выражением лица.
      Платон Иванович услышал в телефоне рев и крик Матрены, он махнул им рукой и побежал к ней в квартиру, благо это было рядом. Макар махнул рукой матери и ушел в лес.
      Платон Иванович, войдя в квартиру, увидел лежащего в крови Егора Сергеевича, и все понял, он взвалил труп на плечи и вынес на чердак. Я вытерла следы крови и поднялась за ним на крышу. Темнело. Анна Александровна пошла вслед за убегающим Платоном Ивановичем, дверь в квартиру Матрены была открыта, она вошла, увидела спящего малыша, больше никого не было…
      Со стороны глухого торца здания, примыкающего к лесу, Платон Иванович скинул тело Егора Сергеевича на землю, оно, цепляясь за деревья, ударилось о металлическую ограду… Людей с этой стороны зданья не было, не было и окон. Мы вернулись в квартиру. Анна Александровна, сидела с ребенком на руках, качала его на коленях, она ничего не знала, но тревога пронизывала все ее существо. Платон Иванович взял под руку Анну Александровну, и они вдвоем вышли из подъезда, в сторону ее нового дома, обойдя дом с другого торца. Так она ничего и не поняла, и не спрашивала, от тяжелого чувства, непонятного происхождения.
      Утром дворник Маня обнаружила труп Егора Сергеевича. Дверь дворницкой выходила из глухого торца дома. Она проснулась, как обычно рано, вышла с метлой на улицу и чуть не споткнулась о труп. Тут же вызвала милицию. Маня устала от перепалок с сыном Пашей и ушла от него, и чтобы не снимать квартиру, стала работать дворником. Красивый мужчина, лежал спиной на остром выступе невысокой металлической ограды. Когда его перевернули, но для этого его пришлось снять с металлического, острого выступа, и на спине у него была одна, глубокая рана…
      Детектив Ваня внимательно осмотрел тело, и даже его внимательный взгляд ничего подозрительного не обнаружил, получалось, что мужчина сам упал с крыши дома, и спиной оделся на металлическое острие ограды, других следов насилия не было видно. Я осталась с ребенком одна, меня трясло, как от озноба, нервное состояние не проходило. Макар не появлялся.
      Я не выдержала и попросила Анну Александровну пожить в старой квартире и помочь мне с ребенком. Бабушка стала приезжать в свою старую квартиру и сидеть с внуком.
      Однажды к нам в дверь позвонили, это оказался детектив Ваня, он прорабатывал свою версию убийства Егора Сергеевича. Не мог он поверить в самоубийство великолепного и обеспеченного мужчины. Его наследником становился его дядя, Аскольд Николаевич, но дядю в этом доме никто не видел.
      Зато дворничиха Маня сказала, что видела погибшего мужчину с Матреной, они вместе катали детскую коляску. Вот такие следы и привели к Анне Александровне, сидевшей с внуком. Матрены дома не было, не было и Макара. Мать его сказала, что он в отпуске и его нет в городе вместе с его другом Родькой. Мотив ревности проскочил в голове детектива. Уж очень красив был погибший мужчина. Других зацепок к этому дому у него не было. Увидев Матрену, хрупкую красивую женщину, он понял, что ей не столкнуть мужчину с крыши, и не протащить его даже метра.
      Я подтвердила еще раз, что Макар в отпуске и уехал с Родькой. Ваня твердо знал, что убийство без Матрены не обошлось, никто больше не был знаком в этом доме с погибшим мужчиной. Он навел справки о Макаре, и понял, что тот не мог бы затащить Егора Сергеевича на крышу, мужчина, сделавший это должен быть сильнее погибшего человека, либо они сбросили труп. При вскрытии был обнаружен ровный срез в спине между ребрами, рядом с рваной раной от металлической ограды.
      Появилась предположение, что Егора Сергеевича убили ножом, а потом сбросили с крыши.
 

 
      Неожиданно для себя, Аскольд Николаевич стал владельцем дачи с янтарной мебелью; естественно он тут же подвергся допросу Вани, но у него было алиби: был болен, с сердечным приступом лежал в больнице, и в ночь убийства больничной палаты не покидал. Тогда у него спросили, не знает ли он крупного мужчину, из числа общих знакомых с Матреной. Он сказал, что Матрену мало знает, но знает крупного мужчину Платона Ивановича, мужа Ирина, которая работала на даче Егора Сергеевича.
      Внешний вид Платона Ивановича вызывал уважение, и настораживал одновременно.
      Рост под 190 сантиметров, крупного телосложения, почти бритый затылок. Такой мог сделать, что угодно. Ваня предложил ему метнуть нож, но это у Платона Ивановича плохо получилось, не умел он метать ножи. Нож вообще не вязался с Платоном Ивановичем.
      Решил Ваня подождать возвращения Макара, других мужчин в окружении Матрены не было обнаружено, тем более что билет он покупал в ночь убийства. Сообщили на конечный пункт прибытия Макара, о необходимости его задержать. Но сведения с места его нахождения по железнодорожному билету не поступали.
      Макар пошел к другу Родьке и покаялся ему в убийстве любовника своей жены…
      Родька предложил ему немедленно уехать в экспедицию в одно интересное место, где люди видели НЛО. Оказалось, что они оба в этот момент были в отпуске, и, следовательно, никто их искать не должен. Родька, за вторичный переезд из квартиры в квартиру, сорвал деньги с Анны Александровны, и поэтому мог помочь другу детства уехать в медвежий край на пару недель.
      Бумажник у Макара был в кармане, проблем с документами не возникло. Они ночью покинули город на поезде. Макар и Родька сошли с поезда раньше на одну остановку, им все равно некуда было идти. Продукты у них были те, что Родька припас для похода на одного себя, прикупить продукты на Макара они не успели, значит, им надо было подумать об ином маршруте, на котором бы были населенные пункты с магазинами. Они углубились в тайгу. Пошел снег. Это летом то! Но скоро растаял.
      Макар плохо переносил лес, горожанин до мозга костей, он вел себя, как загнанный зверь и готов был вернуться домой и сдаться. Родька отговаривал его от самопожертвования, обещал ему, что в тайге хорошо, надо только привыкнуть.
      Шли они тропами, как звери, прятались от встречных людей и на контакт со встречными людьми не шли. Продукты таяли, есть на свежем воздухе очень хотелось, а еды было не достаточно на двух взрослых мужчин.
      Родька предложил Макару забить ножом кабана, зайца, да кого угодно, лишь бы что-нибудь съесть серьезнее, чем исчезающие запасы в рюкзаке. Спички, зажигалки у них были.
      Палатка у них была одноместная, был один спальный мешок, оставалось разжигать один костер, готовить пищу в одном котелке. Было две алюминиевых кружки, две таких же ложки. С голода Макар метнул нож в утку, та упала. Долго искали куда, ели нашли, пожалели, что у них нет собаки для таких целей. Утку съели за один присест, уснули крепко, проснулись от взгляда: на них смотрела местная амазонка.
      Девушка с ружьем за плечом, в высоких резиновых сапогах, в джинсовом брючном костюме, палкой пыталась притушить их костер.
      – Чего спите, а костер не потушили? Ветер дунет, ни вас, ни леса не останется.
      – А ты, кто? Лесничий?
      – Нет, дочь лесничего. Утку съели? Где разрешение на отстрел? Вы откуда и куда?
      – А без вопросов можно? – спросил Родька.
      – Можно, но тогда сделайте так, чтобы я вас здесь больше не видела.
      – Этого мы обещать не можем, – сказал тихо Макар.
      – Тогда я сообщу о вас, куда следует, вдруг вы преступники. По тайге в нашем районе объявлен план перехват двух мужчин, а вас, как раз двое мужчин.
      – Мы приличные люди, инженеры в отпуске, меня зовут, впрочем, неважно, как меня зовут, лучше подскажите, как можно выбраться из сей великолепной тайги? – спросил Макар.
      – Поверю вам, очень вы похожи на городских, столичных жителей, если пройдете метров пятьсот, по просеке, выйдите на узкоколейку, поезд ходит раз в сутки.
      – Так вы на этом поезде приехали? – спросил Родька, которому очень понравилась дочь лесничего.