В тот вечер Чарльз слушал болтовню Рейчел о Клэр.
      – Я поеду к ней в гости в понедельник. Она так обрадовалась нашему приглашению на ужин, и я уже назначила дату. Джейн и Джерри тоже придут. А те двое твоих знакомых? Ты договорился с ними?
      – А? Гм-м, нет. Я сегодня был очень занят.
      – У тебя и правда усталый вид. Давай ляжем пораньше спать. У меня тоже голова идет кругом от всех этих хлопот с прислугой, ужинами и всем остальным. Кстати, мы приглашены на вечер с легкой закуской к Джонсонам. Но должны прийти в лохмотьях.
      – В лохмотьях?
      – Да. Они потеряли много денег на бирже, и ее муж говорит, что надо что-то делать с социалистическими происками. Однако я в политике ничего не смыслю. Как бы там ни было, вечеринка – через две недели. Ты будешь дома?
      – Право, не знаю, Рейчел. Ты же знаешь, что мои поездки непредсказуемы.
      «Лохмотья, – думал Чарльз, лежа в горячей ванне, – это звучит весьма пикантно и заманчиво.
      Попрошу Фиону немного изменить мой график. Хорошая вечеринка меня встряхнет». – Он начал думать об Антее. – «Если бы я только мог искоренить эту женщину из своей жизни, мне стало бы намного проще. Какое она имеет право влезать в мою семью и покушаться на безупречный брак?» – Он мысленно вернулся к разговору, состоявшемуся вскоре после их первой встречи.
      – Ни я, ни мои подруги – мы не стремимся в семейные оковы. Мы – первое поколение женщин, которые хотят сами нести бремя ответственности за себя.
      – Ты абсолютно права, – сказал Чарльз. – Я восхищаюсь такими женщинами, как ты. Я всегда верил, что можно найти женщин, которые имеют такие же сексуальные требования, как и мужчины, но не пытаются их заарканить.
      – Я никогда не буду расставлять на тебя капканы, Чарльз. Как я могу? Любить тебя, а потом поймать в ловушку? В любом случае, мне нет нужды выходить за тебя замуж. У меня есть чудесная квартира, любимая работа в рекламном агентстве и замечательный любовник. Что мне нужно еще?
      «Расчетливая сучка», – думал теперь он, лежа в ванной.
      – Дорогой, – сказала Рейчел, когда они уже были в постели. – Давай займемся любовью.
      – Я так сегодня устал. Ты не обидишься?
      – Бедняжка Чарльз. Ты слишком много работаешь. Может, нам провести отпуск этим летом за границей? Большинство женщин в школе едут во Францию или Испанию. Разве не замечательно? Я никогда не была за границей. Что ты думаешь по этому поводу, Чарльз? – но его уже сморил сон. – Ну, ладно, – она откатилась на свою сторону кровати, засунула пальцы между ног, двигаясь осторожно, чтобы не разбудить Чарльза, начала освобождаться от напряжения. Достигнув пика наслаждения, она заплакала в подушку. Должно же быть в браке что-то помимо этого? Вдруг она осознала, насколько страшно ее одиночество. Она всегда считала себя одинокой из-за того, что Чарльз в отъезде, но теперь это чувство одиночества охватило ее в присутствии Чарльза. Заснула она в полной растерянности.
 
      Антея уснуть не могла. Она болтала со своей приятельницей Розой Джонсон.
      – Я сделала это, Роза.
      – Как тебе удалось?
      – Еще рано рассказывать. В данный момент он переживает шок, но увидит, я слов на ветер не бросаю.
      Антея просила Розу прийти на ужин. За шесть месяцев ссылки из объятий Чарльза она находила успокоение только в обществе Розы, частично потому, что они были давними приятельницами, еще с дней участия в женском движении, частично потому, что Роза прошла через такую же депрессию, что и Антея.
      – Тебе везет, что Рейчел – никудышная соперница. У Стефана жена оказалась настолько двинутой, что ей было абсолютно все равно, сколько у ее мужа любовниц, лишь бы он платил по счетам. Новая его подружка – малазийка. Я видела их вместе в нашем любимом ресторанчике. Ты представляешь? И сидели за нашим излюбленным столиком.
      – Могу представить, – Антея засмеялась. – Мужчины – рабы привычек.
      – Он даже останавливается в тех же отелях.
      – Как ты узнала?
      Роза посмотрела на Антею. В глазах у нее сверкнули слезы.
      – Точно знаю. Я подкараулила его в Бате. Нам всегда нравился Бат. И он был там с ней… Я чуть не убила его.
      – Ты смогла бы это сделать, Роза?
      – Смогла бы. В этом случае он, по крайней мере, никому не достался бы. Не могу больше так. Я не могу есть, спать, меня преследует одна и та же картина: они вместе в постели.
      – Роза, бедняжка! Ты провела с ним пять лет?
      – Да. Чувствую, что эти годы были растрачены попусту. Мне теперь тридцать, нельзя сказать, что я совсем стала непривлекательной для мужчин. У меня полно поклонников, но они все такие чудовища. Они даже не утруждают себя тем, чтобы наладить со мной хотя бы какое-то подобие отношений. Трах-бах – и разбежались, если я под руку не попадусь, то вокруг – столько много других, которые тоже желают только потрахаться. Пять лет назад меня это вполне устраивало. Помнишь те давние бесконечные разговоры о том, что мы никогда не вступим в брак? Ну, если быть с тобой предельно откровенной, Антея, у меня возникает такое чувство, что я восстала против какого-то установленного природой расписания в своем теле. Мне хочется детей.
      – Неужели? – Антея, которая до сих пор не очень внимательно слушала свою подругу, вдруг вскочила. – Бог мой! Это круто меняет дело. Мы обе поклялись, что никогда не выйдем замуж и не заведем детей. Ты даже какое-то время жила с Ширли, самой ярой противницей мужского пола из всех женщин, которых я знала.
      – Согласна, но потом я влюбилась в Стефана. В последний год, пока жила с ним, я перестала принимать таблетки.
      – Он знал об этом?
      – Сначала нет, а потом однажды ночью напилась и распустила нюни. Сказала, что люблю его и хочу заиметь от него ребенка. Глупо получилось с моей стороны, так как именно с этого момента у нас и начались размолвки. Антея, я боюсь за себя.
      Антея, ошеломленная прозвучавшей в ее голосе интонацией, внимательно посмотрела на подругу.
      – Почему, Роза?
      – Я чувствую, что меня тянет ходить по пятам за Стефаном и той женщиной. Как-то раз я стояла возле его дома и наблюдала сквозь садовую изгородь, как они с женой обедали.
      Антея на мгновение опустила глаза.
      – Это естественно, тебе же любопытно посмотреть, как они живут вдвоем.
      – Я не хочу, чтобы он жил со мной. Я не хочу иметь ребенка, рожденного вне брака, даже от него. Мне нужен добрый, любящий меня мужчина.
      – Стефан лишен этих качеств напрочь, Роза. Ты это прекрасно знаешь.
      – Я смогла бы изменить его. У него есть эти качества в душе, нужно только помочь ему, чтобы они проявились.
      – Роза, Стефана не переделать, точно так же, как и Чарльза. Вот почему я решила принимать Чарльза таким, каков он есть, – избалованный маменькин сынок. Я тебе рассказывала, что частенько свою жену он случайно называет Юлия, когда говорит о Рейчел. Заметь, он ни о чем столько не говорит, как о своей матери. Для него она – идеал. И я для него – пара, лучше не найти, а для нее – покладистая сноха. Я знаю этих провинциальных женщин, которые выглядят так, словно масло у них во рту не тает. Они смертоносны. Истребляют души своих сыновей, а потом оставляют растленные смердящие оболочки, и те несут гибель остальным женщинам вокруг себя. В последнее время я стала жутко циничной. Не думаю, что существуют мужчины, которые бы не были испорчены своими мамашами, поэтому я выйду замуж за Чарльза и одним махом обрублю все свои потери.
      – Ты все еще, как и прежде, любишь его?
      – Нет. Но для меня это стало вопросом жизни и смерти. Я и в самом деле любила его в первые два года. Верила, что он тоже меня любит. Постепенно я поняла, что тешу себя мыслью о том, что он ради меня оставит свою жену, до тех пор, пока у меня не появилась возможность в течение шести месяцев честно оглянуться и понять, что его модель ничем не отличается от других мужчин, которых я знаю. Дома – жена, на стороне – женщина вроде меня. Он меняет их, как машины, через пять лет. Но всегда обещает, что если ты будешь хороша в постели, послушна и сохранишь отношения в тайне от всех, однажды наступит день, когда он разведется со своей ужасно ненавистной женой. Я действительно надеялась, что стану уважаемой замужней дамой. Теперь знаю, что за это нужно бороться.
      В известном смысле, жаль, что я потратила столько времени на поиски хороших взаимоотношений с порядочным мужчиной. Но ничего не поделаешь. Что было, то было. Существуют другие вещи, за которые стоит бороться. Я – директор собственного агентства, у меня есть квартира, «Порше», но я так одинока.
      – Перестань. Невыносимо, – Роза зарыдала.
      – Это ужасно, Роза. Но не волнуйся. Я получу Чарльза.
      – А что будет со мной?
      – Тебе, по-моему, лучше всего сейчас на какое-то время уехать из Лондона и попытаться вычеркнуть Стефана из своей жизни.
      – Пожалуй, ты права. Благодарю тебя, Антея. Ты всегда давала мне добрые советы, – она рассмеялась. – Если бы я только была гомосексуальной, у меня не возникало бы таких проблем.
      – Возможно, в этом есть доля истины, – Антея чмокнула Розу в щеку. – Мне пора спать. Уже три часа ночи. А мне рано вставать.
      Чуть позже Антея лежала в кровати, глядя в потолок. По крайней мере, мое положение чуть лучше, чем у бедняжки Розы.

      Стоя перед парадным входом у дома Джеймсонов, Рейчел вдруг на какое-то мгновение охватила паника. Чарльз выглядел великолепно в своей рваной рубашке и заплатанных джинсах. Она чувствовала себя идиоткой в одном из своих стареньких платьев. Ей пришлось затратить немного времени, чтобы обтрепать край подола и оторвать рукав. Теперь ей было не по себе, потому что она чувствовала, что наружу торчало оголенное костлявое плечо. Дверь открыла старая знакомая – «Зубы пираньи».
      – Рейчел! А вы, должно быть, Чарльз, – она потащила их за собой в зал. Рейчел она поцеловала в одну щеку, а Чарльза – в обе. – Входите. Позвольте вас представить.
      Огромная гостиная была набита гостями, которые, казалось, прекрасно друг друга знали. Шум стоял такой, что закладывало уши.
      – Похоже на клетку с попугаями в зоопарке, – шепнула Рейчел Чарльзу.
      – Послушай, ты не собираешься испортить великолепную вечеринку своими «драгоценными» замечаниями, Рейчел?
      Белинда Джеймсон уже представляла их небольшой группе людей, которые откровенно обсуждали висевшую на стене картину.
      – Думаю, – сказал высокий мужчина с огненно-рыжей шевелюрой, – на мой взгляд, используемое ЛеМэтром освещение выбрано необычно мягкими тонами.
      – Совершенно с вами согласна, – отозвалась стоявшая с ним рядом хорошенькая дамочка. – Помните, когда мы видели его последнюю выставку в Музее Изящных Искусств в Бостоне? Мне нравятся его обнаженные натуры.
      – Рейчел и Чарльз Хантер. Познакомьтесь, Элисон и Мервин Гулд, – представила хозяйка.
      Чарльз вступил в разговор первым.
      – ЛеМэтр? Я видел несколько его работ в России в прошлом месяце.
      – Вы бывали в России? – Элисон с интересом взглянула на Чарльза.
      – Да. Я журналист. Пишу для газеты «Репортер».
      Рейчел развеселилась. – «Волшебные слова, – подумала она. – Не успеет Чарльз их произнести, как тут же становится лучшим другом. Он не был таким, когда работал в «Вечернем Аргусе Хаммерсмита». Она вдруг ощутила внезапную ностальгию по их домику на Эшли Роуд, однако мысленно заставила себя не раскисать и улыбнулась Элисон.
      Воспользовавшись заминкой в разговоре, она спросила:
      – Ваши дети посещают АНОС?
      – Да, – ответила Элисон.
      – Забавно, но я что-то не встречала вас там никогда.
      – У нас есть гувернантка. Она забирает детей домой. – Чарльз, – она повернулась к Рейчел спиной, – Чарльз, расскажите мне. Жизнь в России действительно так же ужасна, как говорят? Все читают, конечно, но все-таки всегда приятно узнать информацию из первых уст, – ее взгляд задержался на какое-то мгновение на его губах.
      Чарльз засмотрелся на ее левый сосок, который выглядывал на него из стратегически замаскированной дырочки ее костюма. – «Как бы я сейчас быстренько расправился с этой кошечкой», – подумал он. И вздохнул. Он всегда придерживался строгого правила, которому научил его еще Майкл: «Помни, Чарльз, джентльмен никогда не будет делать кучу на своем крыльце».
      Он улыбнулся Элисон.
      – Там ужасно, но мне там нормально, потому что я мог достать себе столько икры, сколько было душе угодно, иностранцам, приезжающим в Советский Союз, предоставляются льготы в приобретении билетов в оперу.
      Рейчел отчаянно вращала глазами, осматривая комнату, в надежде увидеть хотя бы одно знакомое лицо. В отдалении она заметила Джейн. Они встретились взглядами. Элисон и Чарльз отправились на другой конец гостиной, оставив Рейчел на попечение Мервина. У него были невыразительные, близко посаженные глаза, очень белая кожа. Руки Мервина были покрыты густыми рыжими завитками на тыльных сторонах ладоней. Взгляд – цепкий и жестокий.
      – Чем вы занимаетесь, Рейчел?
      – Гм-м, ничем особенным. Боюсь, я простая домохозяйка.
      Она поняла, что ее кавалер уже изрядно подвыпил.
      Идя рядом с ней, он слегка покачивался.
      – Ваш муж и моя жена быстро нашли общий язык.
      – Чарльз очень общительный, не то что я, – она нервно рассмеялась.
      – Элисон очень общ… общительна, – бессвязно, глотая слова, сказал он. – Посмотрели бы вы на нее, когда она накачается, как следует. Знаете, какая у нее самая любимая шутка на вечеринках?
      Рейчел покачала головой.
      – Нет.
      – Она – единственная женщина, которая может курить сигарету, вставляя ее в свой прелестный тайничок, – Мервин бросил косой хитрый взгляд.
      – О, – ответила Рейчел, не найдя больше никаких слов для выражения своего изумления. К счастью, Элисон с Чарльзом вернулись к ним. Рейчел, чтобы успокоиться, взяла Чарльза под руку. На Элисон она могла смотреть с трудом. Они подошли к краю огромного стола с закусками, среди которых были целые горы омаров, салата, большущие рыбины лосося, свежего и копченого.
      – Я никогда ничего подобного в жизни не видела, – сказала Рейчел Чарльзу.
      – Ш-ш-ш… Рейчел. Не всем же об этом заявлять. Она замолкла. Она заметила веселый огонек в глазах Элисон. – «Надеюсь, что ее, как и всех заядлых курильщиков, бьет кашель», – успокоила себя Рейчел. В конце концов, после долгих хождений она достаточно близко подошла к Джейн, чтобы перемолвиться с ней парой фраз.
      – Я завтра приду. Нам нужно поговорить. Кроме нас с тобой, здесь больше нет ни одной домохозяйки. Мы – вымирающие экземпляры.
      – Я уже приняла валиум перед кофе, – Джейн рассмеялась. – Не ходи на территорию бассейна.
      – Почему? – но Джерри уже потянул Джейн в сторону, к своим новым друзьям.
      Чарльз прекрасно проводил время.
      – Пойдем, Рейчел, осмотрим дом. Здесь восхитительно, не правда ли?
      – Да, мне очень нравится, – Рейчел поплелась за ним. Они миновали основное скопление народа и направились в заднюю часть громадного дома. Пройдя через изысканный кабинет, они попали в застеленный коврами холл. В открытую дверь ей был виден бармен, стоявший возле бассейна с подносом напитков. Разные люди сидели или лежали на многочисленных шезлонгах или плетеной мебели, расставленной вокруг бассейна. Некоторые купались.
      – Чарльз, – воскликнула Рейчел, крепко вцепившись в его руку, – они без одежды.
      – Ну и что? – добродушно сказал Чарльз. – Что ж, если им захотелось искупаться. Я бы тоже не прочь.
      – Но ты же не имеешь в виду вот так, да?
      – Разумеется, – он похлопал ее по руке. – Давай выпьем.
      Рейчел, напряженно выпрямив спину, присела на край шезлонга, мелкими глотками отпивая из бокала шампанское. – «Мне всегда было интересно узнать, как выглядит оргия», – подумала она про себя. Она увидела, как возле них проплыл Мервин. Установленная под водой подсветка освещала его белое тело. – «Мужские прелести, когда они свободно качаются в воде, выглядят довольно глупо», – отметила она. Вдруг она увидела обнаженную Белинду Джеймсон, стоявшую на краю бассейна. – «Бедный Доминик», – ужаснулась Рейчел. Белинда напоминала тощего общипанного цыпленка. Ее груди были похожи на крикетные шарики, болтавшиеся на стебельках ткани, ненадежно прикрепленной к грудной клетке. Она подняла руки над головой и плашмя плюхнулась в воду. Раздался радостный вопль, и многие гости, побросав свою одежду, тоже нырнули в бассейн.
      – По-моему, нам лучше уйти отсюда, Чарльз.
      – О, пожалуй, ты права, – оставаться не было никакого смысла, если Рейчел не собиралась присоединяться к купавшимся, а если Элисон разденется, то еще неизвестно, какова будет его реакция. Чарльз последовал за Рейчел в библиотеку. Там они потерялись. Спустя некоторое время они вновь попали в гостиную, но перед этим стали свидетелями отвратительной ссоры с потасовкой, вспыхнувшей в коридоре между мужем и женой.
      – Ах ты, грязная шлюха, – мужчина был вне себя от гнева. – Уродина! Мне что, с тебя глаз не спускать? Нельзя ни на минуту оставить!
      Женщина стояла прижавшись к стене.
      – Не бей меня… только, пожалуйста, не бей!..
      – Чарльз, сделай же что-нибудь!
      – Это не мое дело, Рейчел. Пошли, – Чарльз потянул Рейчел мимо них. Мимоходом Рейчел узнала женщину. Она часто видела ее около школы. Та никогда ни с кем не разговаривала.
      – Ради бога, Чарльз. Почему ты не можешь ничего сделать? Он же побьет ее.
      – Слушай, Рейчел, подобные женщины заслуживают такого обращения. Даже если я вмешаюсь, она может послать меня подальше, чтобы я не лез не в свое дело. Что мне тогда делать? Поверь, я знаю таких женщин.
      – Пусть так, но, по-моему, она удовольствия особого не получает. Мне очень хочется вообще отсюда уйти. Ненавижу это место. – Рейчел расплакалась.
      Вдруг Чарльз резко обернулся к ней.
      – Я по горло сыт твоим ханжеским образом жизни. Неужто ты не видишь, что мне здесь нравится! Это люди моего круга. Если хочешь идти домой, отправляйся. Я остаюсь, – и он протянул ей ключи от машины.
      – Ладно. Я поеду домой, – она выхватила ключи у него из рук и пошла искать свое пальто. Выходя из дома, она увидела Чарльза, весело болтавшего с группой гостей. Рейчел ехала домой, и по щекам струились слезы.
 
      Чарльз вскоре отыскал Элисон.
      – Где Рейчел? – спросила она.
      – Уехала домой. Думаю, мигрень.
      – Ах, бедняжка.
      Позже, когда они лежали на полу в хозяйской спальне, Элисон посмотрела на него и сказала:
      – Знаешь, твоя жена – серая мышка.
      – Она мне нравится именно такой, – преданно ответил Чарльз.
      – Но тебе нравятся другие женщины… Все устроено наоборот, – она сунула свой указательный палец в его задний проход и помассировала простату.
      – Несравненно приятные ощущения. Где ты обучилась этому?
      Элисон рассмеялась.
      – Я – медицинская сестра, привыкла. Так мы получаем мужское семя в клиниках для оплодотворения.
      Оргазм Чарльза был прерван Белиндой Джеймсон.
      – О-о, тс-с… Извините, голубки, – она перешагнула через них, чтобы попасть на свою кровать.
      – Ох-о-ох… – Чарльз громко застонал и излил могучий поток прямо на мягкий пушистый ковер.
      Маленькая, аккуратно одетая дамочка присоединилась в постели к Белинде. Они порывисто сбросили с себя одежду и упали в объятия друг друга.
      – Пошли, – с отвращением сказала Элисон. – Видеть не могу» как Белинда разделывается со своими маленькими потаскушками.
      Не успела она помочь Чарльзу подняться на ноги, как дверь открылась и на пороге спальни возникла нетвердо стоявшая на ногах фигура контр-адмирала Хьюго Джеймсона. В руках он держал бокал.
      – Я носом чую, где эта задница, – произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь. Свет из коридора падал на телеса его жены, поднимавшиеся и опускавшиеся с нарастающей скоростью.
      – Добрый вечер, – заревел он, когда его взгляд сосредоточился на Чарльзе и Элисон. – Что-то не припоминаю, мы встречались?
      – Заткнись, Хьюго, – ответила Элисон. – Пошли, Чарльз. Давай спустимся вниз.
      – А твой муж ничего не заподозрит, если мы вместе войдем в гостиную?
      – Он не только не заподозрит, дорогой. Он будет смаковать и обсасывать каждую новую малюсенькую деталь. Только так он может возбудить себя, если только мне не удастся убедить тебя присоединиться к нам в постели. Он любит, когда этим занимаются втроем. Гомосексуалист, но скрывает свои наклонности. В этом – его проблема.
      – О, – Чарльзу вовсе не улыбалась идея обсуждать его сексуальные доблести. – Я не из этого круга, Элисон. Извини.
      – Скоро вольешься, если потолкаешься в этом доме.
      Вдруг внезапно Чарльз ощутил тоску по Рейчел. Он взял такси и вернулся домой.
      Лицо Рейчел было заплакано. Она лежала, повернувшись к окну. – «Милая Рейчел. Она плакала из-за меня, – подумал Чарльз. – Нужно что-нибудь сделать для нее. Закажу-ка я завтра билеты на отпуск, как ей хотелось, за границу». – Он заснул, погрузившись в грезы о жарком солнце и маленькой белоснежной вилле.
 
      На следующее утро Рейчел встала очень рано. – Я ухожу сейчас, Чарльз. – За завтраком она молчала. Чарльз тоже оставался немногословным.
      «Преподнесу ей сюрприз: вечером будут билеты», – пообещал он себе.
      Рейчел завезла детей в школу и отправилась в гости к Джейн.
      – Мне было так дико вчера, – Джейн посмотрела на нее. Она видела Чарльза без Рейчел поздно вечером среди гостей. – Я не могла сойтись с теми людьми.
      Джейн посмотрела на нее с глубоким сочувствием.
      – Или ты научишься терпеть их общество, или не удержишь мужа надолго возле себя.
      – Чарльз не такой, Джейн. Мы всегда были верны друг другу. Он рассказал бы мне, если бы у него кто-то был.
      Джейн засмеялась.
      – Тебе везет, Рейчел. Знаешь, большинство мужчин не хранят верность одной женщине.
      – А твой Джерри?
      – С Джерри нет проблем. Он такой зануда, что вряд ли кому нужен. У него все разговоры только про деньги. У него даже сексуальность колеблется в точном соответствии с банковским курсом.
      – Он – хороший отец твоим детям, Джейн.
      – Да, очень. Я родилась под счастливой звездой: он во многих отношениях еще и хороший супруг: не пьет, не ругается, не курит. Но, если честно, Рейчел, то он слишком правильный. Это тоже своего рода недостаток. Наша интимная жизнь похожа на банковский курс: колеблется и зависит от массы внешних причин. На самом деле заниматься сексом он не любит. Под подушкой всегда держит носовой платок. Как только мы дойдем до пика страсти, он тут же вытирает меня и мчится мыться сам.
      – О, Джейн. Это, должно быть, ужасно.
      – Иногда, но я собираюсь обзавестись еще какими-нибудь интересами. Брать, например, уроки. Но ему не нравится, если меня вечером нет дома. Он ничего не говорит, а только мечется по дому, пока я не вернусь. С одной стороны, трое детей забирают все мое время. Уроки балета для Лизы, скрипка – для Джейка, гобой – для Сюзанны. По субботам они учатся ездить верхом, а потом – уроки коррективного курса английского языка. Лизу мне приходится отвозить в Твикенхэм. Не так уж много времени остается для себя.
      – Чем бы ты занималась, если бы не была замужем?
      – Не знаю. Моей семье всегда было безразлично, что случится, лишь бы я вышла замуж за приличного еврейского мальчика – это, по их мнению, составляло смысл всей женской жизни.
      – Мало чем отличается от местных нравов, но все меняется. Даже женщины из школы находят себе какие-то занятия, пусть это просто уроки танцев.
      Вдруг Джейн превратилась в измученную женщину. Ее лицо стало изможденным и осунувшимся.
      – Как мне выкроить время для каких-то занятий? У меня здесь дел по горло. Мы вынуждены участвовать в развлечениях три раза в неделю, как минимум. Теперь моя очередь закатывать грандиозный ужин на восемь персон. Ваша страна такая консервативная, что в этих арендованных домах нет даже посудомоечных машин.
      Рейчел засмеялась.
      – Анна все уши прожужжала про угнетенный рабочий класс, но мне кажется, что мы сами живем в позолоченных клетках. Жизнь складывалась куда проще, пока мы жили на Эшли Роуд, несмотря на то, что мне приходилось сушить пеленки в гостиной из-за того, что не было возможности позволить себе пользоваться в прачечной сушилками.