у него много дел на сегодня, один из гостей, тощий, еще не старый, но совсем лысый тхеллук, сказал:
      - Мы слышали, что сеньор доктор уехал. Но нам очень-очень надо сеньора доктора. Может быть, он скоро вернется?
      - Нет,-ответил Руми. Подумав, добавил:-Может, совсем не вернется.
      - Нас послал к сеньору доктору старый вождь Одинокий Лось. Он совсем старый вождь и совсем больной. Его глаза плохо видят. Но его мудрость зорче глаз. Одинокий Лось сказал: только сеньор доктор, может быть, сумеет помочь беде тхеллуков с Каменного ручья.
      Тхеллуки еще помолчали. Потом лысый спросил:
      - Не ты ли тот самый человек, который умеет читать и которого зовут Руми?
      - Да, я Руми, и я умею читать.
      Индейцы переглянулись. Лысый бережно достал из-за пазухи помятый листок бумаги.
      Он взял бумагу и принялся разбирать кривые буквы, написанные полуслепым вождем.
      "Сеньор доктор, друг тхеллуков!-писал Одинокий Лось.-Смерть пришла к людям Каменного ручья. Наши знахари не могут ничего сделать. Белый доктор гринго не может ничего сделать. Уходят в землю наши дети, наши женщины и мулы, и опустели жилища тхеллуков. Люди расскажут. Сеньор доктор добр и мудр, он поможет тхеллукам".
      - Что же случилось на Каменном ручье?-спросил Руми, прочитав письмо.-Не чума ли пришла в селения?
      - Так еще никогда не умирали,-покачал головой лысый.- И это не чума, Целые поселки вымирают. Сначала дети и старики, потом женщины, потом молодые и сильные мужчины. И гибнет скот. Мы все тоже больны, - он указал на спутников.
      - О каком белом докторе пишет Одинокий Лось?
      - Белый доктор живет в лагере гринго. И он сам тоже гринго. Три года назад они прилетели к нам из самой Америки, так они говорили. Потом летающие машины белых унесли их. Потом принесли снова. В лагере у них стоят большие черные машины. И гринго направляют трубы на горы и селения.
      - Какие трубы?
      - Мы не знаем. Черные большие трубы на ножках. Вождь Одинокий Лось говорит, что от труб болеют и умирают тхеллуки. Одинокий Лось мудр, и если он говорит, значит, так оно и есть.
      - Но белый доктор лечит вас.
      - Он дает пить соленую и кислую воду. Но люди все равно умирают. Тогда доктор гринго разрезает мертвых и смотрит, что у них внутри. А родственникам умерших дает за это деньги.
      - Почему вы думаете, что гринго насылают болезнь?
      - Гринго говорят, что смотрят в трубы на звезды. Но мы не верим. Хотя они все очень добры и дают индейцам виски. Они очень жалеют тхеллуков. Но все-таки это они насылают болезнь. Так говорит Одинокий Лось. Он знает. И мы знаем.
      - Зачем?
      - Они не говорят. Вчера прилетел их большой начальник и привез большую трубу. И Одинокий Лось послал нас к сеньору доктору. Пусть приедет, пусть спросит гринго, зачем они мучают тхеллуков. Но сеньора доктора нет...
      - Тогда надо прогнать гринго с Каменного ручья.
      - За что? За то, что смотрят на звезды? Ведь мы не знаем правды. А разве можно прогнать человека, если не знаешь точно, в чем он виноват?
      Руми рассматривал мелкие красные пятна на сухой коже гостей, осунувшееся лица, запавшие, тусклые глаза.
      - А сеньора доктора нет...-грустно повторил лысый. Индейцы молчали. И молчал Руми.
      -Ты поможешь нам?-спросил негромко лысый индеец.
      Руми ответил не сразу.
      - Я не могу идти на Каменный ручей. И я не знаю, что надо делать.
      Нависло долгое молчание.
      Потом лысый тяжело поднялся и пошел к мулам. За ним и остальные.
      - Подождите,-остановил их Руми.-Дайте мне еще подумать.
      Они замерли. И стояли так, пока он думал. Они боялись потревожить его мысли.
      - Если вы поедете быстро, очень быстро, когда вы будете на Каменном ручье?
      - Наши мулы больны. Но если надо... к полудню мы приедем.
      - Хорошо.- Руми встал.- Сзывайте всех здоровых и сильных мужчин, укройте под плащами какое найдется оружие и идите к гринго. Спросите, зачем они пришли и правда ли, что от них идет смерть. Гринго скажут вам всю правду.
      - Они не скажут правды,
      - Они скажут. И тогда поступайте с ними как воины. Или болезнь отняла у вас смелость?
      - Мы не боимся,-тхеллук гордо вскинул лысую голову.-Нам уже нечего бояться. Но у гринго нет правды...
      - Вы слышали, что я сказал? Или вы не верите мне, другу сеньора доктора? Гринго откроют вам свои тайны.
      Тускло-черные глаза лысого тхеллука смотрели в землю. Под неподвижностью глинисто-смуглого лица таилось недоверие,
      - Хорошо, мы передадим твои слова Одинокому Лосю.
      Индейцы прощально тронули Руми за плечо и пошли к мулам.
      Когда солнце проплыло в небе половину пути, индеец посмотрел на наручные часы-подарок доктора-и стал спускаться к потоку.
      Белые горячие стены электростанции встретили его сонным гудением турбины. Он отомкнул дверь и вошел, Щит с приборами смотрел на Руми красными и зелеными глазами сигнальных ламп, словно спрашивал: "Ну и что ты надумал, Руми?" Индеец хорошо разбирался в сложностях этих приборов, рубильников, сигналов, в переплетении проводов. Он теперь знал душу машины.
      И все же испытывал перед ней мистический трепет, как перед мудрым богом белых.
      Руми остановился у отдельного маленького щитка, отмеченного буквой "V". Слушал голос машины, думал, Машина ждала, она не умела или не хотела подсказать...
      Руми думал. И показалось ему, что за спиной, в кресле перед столиком, сейчас сидит сеньор доктор. Сидит, курит сигарету и смотрит в спину Руми.
      "Включи рубильник, посмотри на сигнал и на прибор",-спокойный, доброжелательный, ободряющий голос сквозь гул генератора. Так говорил сеньор доктор, когда обучал Руми. "Ты все понял, Руми? Восемнадцатого августа в полдень включишь рубильник",- так говорил сеньор доктор, когда уезжал. А сегодня только семнадцатое...
      "Гринго откроют вам свои тайны. Или вы не верите мне, другу доктора?" - так говорил сам Руми сегодня.
      Индеец глубоко вздохнул и включил рубильник.
      Вспыхнул на щите красный сигнал. Стрелка прибора плавно отошла на десять делений вправо и остановилась, покачиваясь. Руми выждал десять минут по часам и стал чуть заметно вращать штурвальчик реостата. Стрелка пошла вправо.
      Через полчаса он вышел и замкнул дверь. День показался еще более ярким, нагретый горный воздух еще пахучее после запахов масел и резины. Ничто не изменилось кругом. Только росло в груди индейца беспокойное желание сказать кому-то о чем-то... Может быть, вот этим камням-о том, что он ослушался приказа.
      Когда солнце уже коснулось раскаленным краем далекой сиренево-розовой горы, на тропу нерешительно вышел человек. Рука Руми потянулась к карабину. Но тотчас же он оставил оружие, и совсем иное, недостойное мужчины волнение заставило дрогнуть его тонкие губы-там шла Паула. Она шла к воротам больничной изгороди, настороженно, как пугливый зверек, вглядываясь в молчаливые коттеджи.
      Сначала Руми обрадовался-ведь это Паула! Потом рассердился-как она посмела! Потом опять обрадовался-все-таки это была Паула... Он скатился с обрыва и встретил ее у входа, встретил не так сурово, как следовало бы.
      - Руми! Послушай меня, Руми!-она так волновалась, что даже не опустила глаз, как подобает девушке при встрече с мужчиной. Избаловал девчонку сеньор доктор!
      - Приказано всем уйти, ты же знаешь...-голос Руми звучал не очень уверенно- ведь он и сам нарушил приказ.
      - Руми! Отец продал меня кому-то! Не знаю кому! Не спрашивала кому. Просто убежала. Он отобрал деньги, что подарил сеньор доктор, и теперь пьет гуаро. Сеньор доктор говорил, что человек, пусть даже женщина,- не мул, чтобы его продавать! Я не хочу, не хочу, Руми! Не прогоняй Меня! Может, я плохая дочь, что ушла. Я старалась быть покорной... Но сегодня что-то случилось со мной... Руми, не прогоняй! Или я уйду за горы, в большие поселки белых людей, о которых рассказывают так много дурного...
      Она лепетала сбивчиво, теребя цветастый платок на груди, И вдруг заплакала, тихо, горько, не пряча лица. Руми совсем растерялся и, что еще хуже, не сумел скрыть от женщины своего замешательства. Он взял девушку за руку и совсем неожиданно для себя пробормотал;
      - Мне всегда было приятно смотреть на тебя...
      - Руми!
      Блестящие заплаканные, чуть раскосые глаза заслонили весь мир-скалы, небо, последние лучи солнца, мачту на вершине, тропу, ведущую в Кхассаро...
      Руми опомнился и тревожно огляделся. Но все было в порядке, и тропа безлюдна. Солнце провалилось за край гор, из ущелий хлынули торопливые сумерки. Индеец ласково коснулся тугих черных кос:
      - Идем.
      До рассвета он пролежал над тропой. Но теперь не было одиноко-там, наверху, в шалаше из рифленого железа, свернувшись кошкой, на брезенте спала Паула.
      Когда рассвело, Руми пришел к ней. Стоял, опершись на карабин, чтобы видно было тропу, а сам спрашивал и говорил-о многом, обо всем, чего никогда не собирался говорить Пауле. А она сияла улыбкой, блестящими глазами, радостью молодого существа, бежавшего от опасности и грязи. Временами он приходил в отчаяние, злился на себя-не следовало выбалтывать ей так много. Но ничего не мог поделать с собой.
      Он поведал ей все про машину, изобретенную доктором, которую придется взорвать. Пауле было хорошо и спокойно, и просто не верилось, что могут быть еще какие-то опасности, взрывы, беды.
      - Мы сами строили больницу-как же ты будешь ее взрывать?
      И Руми, отогнув прикладом карабина брезент, показал ей дюралевую коробку с батарейками и рубильником.
      Прошли сутки, как он включил машину. Что рассказали гринго индейцам с Каменного ручья? Что делается за горами, в главном городе белых людей? А в шалаше Паула... Хорошо, что она убежала из Кхассаро. Зачем такой девушке жить с чиновником? Чиновники сами боятся гринго, никогда не спорят с ними. Но это уж их дело, только бы не трогали индейцев.
      Руми было хорошо. И он не знал, что на склоне горы, которая высилась за скалами прохода, несколько белых людей наблюдают за ним в большую рогатую трубу на тонких суставчатых ножках. Он не знал, что двое в пятнистых комбинезонах и зеленых беретах, минуя тропу, по неприступным скалам ловко и бесшумно пробираются к его гнезду.
      Руми сидел, уставясь на безлюдную тропу, и мечтал.
      А в шалаше спала Паула!..
      Глава 23.
      - Хотел бы я знать, что делает Руми,-повторил Багров.
      Слейн повел плечом.
      - Нам остается только молиться индейским богам, чтобы они надоумили Руми поскорей взорвать "Вериту". Тогда мы, по крайней мере, сумели бы молчать, а это уже победа.
      Слейн подошел к двери и постучал согнутым пальцем в заслонку смотрового оконца.
      - Алло, сеньоры тюремщики! Будьте гуманны, угостите арестованных сигаретой! Нето отсутствие курева может толкнуть на побег. Эй!
      Заслонка отодвинулась, показался недовольный глаз.
      - Послушайте, как вас там! Дайте, черт возьми, сигарету!
      Глаз сменился толстыми влажными губами:
      - Разговаривать с арестованными не положено,- сказали губы металлическим голосом, и заслонка захлопнулась.
      Слейн улегся на койке.
      - Однако я здорово устал. Здешняя кутузка - не "люкс", но хоть прохладно, отдохнуть можно. Доктор рекомендовал мне больше покоя и меньше волнений. Садись, Гарри, если уж посадили, А то приляг, я подвинусь.
      За дверью раздались шаги и голоса, звон ключей.
      Слейн вскочил с койки и встал рядом с Багровым.
      Вошли Флетчер, Мануэль и сыщик в белой панаме.
      Сыщик бегло оглядел камеру, арестованных и, повинуясь знаку Флетчера, вышел, плотно захлопнув дверь.
      - Хэлло, Богроуф!-сказал Флетчер с улыбкой.- Мы так и не успели поздороваться. Честное слово, рад вас видеть, особенно в наручниках. Мир тесен, Богроуф, наши пути опять сошлись и даже в аналогичной обстановке. Только теперь все наоборот-вы скованы и допрашивать буду я, хотя бы и без вашего согласия. Тогда, в лаборатории Санта-Доры, мы кое-что не договорили.
      - Сожалею, Флетчер, что не пристрелил вас тогда.
      - О, да, в тот раз вы определенно прошляпили, Богроуф! Я говорил, что философия о допустимом и запретном не доводит до добра. Но вы, несомненно, делаете успехи,- Флетчер показал взглядом на свою правую руку, висящую на перевязи.
      - Если бы я взял чуть левее!
      - Ну-ну, Богроуф, не будьте кровожадным. Для меня и этого вполне достаточно, а ваша карта все равно бита.
      - Скажите, Богроуф,-вмешался рыжий Мануэль,- кто все-таки помог вам бежать из лаборатории?
      - Шпеер,-не мог не ответить Багров.
      - Шпеер?! Чистокровный ариец бывший офицер вермахта?!
      - Флетчер, велите ему замолчать,-попросил Багров.-Оба вы мерзавцы, но эта фашистская гадюка...
      - Молчать!!-заорал бывший гестаповец.
      Багров не успел увернуться, удар рыжего кулака пришелся по виску. Слейн подхватил друга у самого пола.
      - Перестаньте, Мануэль, вы поторопились,- поморщился Флетчер.-Вы не в гестапо...
      Багров со стоном приподнялся на одно колено.
      - Не сердитесь на него, Богроуф,-сказал Флетчер. Пружиной взметнулся с пола Багров, выбросив вперед оба скованных кулака. Подбородок Мануэля задрался.
      Ударившись затылком о бетонный косяк двери, он тряпичной куклой рухнул у входа. Флетчер отпрянул и левой рукой вырвал из заднего кармана брюк револьвер. Но следующий удар Багрова пришелся по раненой руке, Флетчер так и не успел спустить предохранителя. В дверь снаружи ударили. Однако Слейн успел всадить железную ножку табурета в проушину решетчатой двери. И очень своевременно-снаружи заколотили ногами и прикладами, заорали что-то. Слейн ухватил Флетчера за ногу и с трудом оттащил в безопасный угол камеры. Здесь вдвоем они одолели Флетчера и скрутили руки его же ремнем. Бледное лицо американца кривилось от бессильной ярости и боли в раненой руке, он стонал и корчился.
      - Здоровый парень мой земляк,- отдуваясь, заметил Слейн.-Если бы он не был ранен, нам с этими вот браслетами... Гарри, смотри, немец!!!
      Мануэль пришел в себя и, не в силах еще подняться, шарил по поясу, по карману...
      - Да стреляй же,Гарри!
      Дрожащими после схватки руками Багров спустил предохранитель отнятого у Флетчера револьвера, прицелился и выстрелил. Мануэль раскрыл рот, но крикнуть уже не успел, повалился набок и замер.
      В дверь били чем-то тяжелым, табуретка ходила ходуном. Слейн поправил ее и крикнул;
      - Эй, вы там! Перестаньте шуметь!
      Удары прекратились. Послышался голос сыщика;
      - Мистер Флетчер, вы живы?
      - Отвечайте же!- толкнул Флетчера журналист,
      - Перестаньте дубасить, олухи,-неохотно отозвался тот.-Я связан, и надо мной сидят с пистолетом.
      - Ваш босс остается здесь в качестве заложника, прокомментировал Слейн.-Если попытаетесь ворваться, он будет немедленно убит.
      В коридоре тишина. Потом сыщик спросил:
      - Мистер Флетчер! Вы слышите меня? Что нам делать?
      - Почем я знаю,- буркнул сердито Флетчер и посмотрел на сидящего рядом Слейна.-Собственно,-вы-то кто такой?
      - Меня забыли вам представить, сэр. Журналист газеты "Экспрессе", американский подданный Джозеф Спенсер Слейн к вашим услугам, сэр.
      - Вы из Штатов? Послушайте, мистер журналист! Вы, кажется, деловой человек. Объясните вашему другу, что все это вам не поможет. Так или иначе, на сей раз вы проиграли партию.
      - Позволю себе не согласиться, сэр. Наши дела не так уж и плохи. Могли быть значительно хуже. Ну сами подумайте, вы ведь тоже очень деловой человек. Сеньоры тюремщики превосходно знают, сколько вы стоите живой и во что обойдетесь им мертвый... Нет, сэр, пока вы живы, связаны и здесь-нам нечего унывать. А дальше поглядим. Не так ли, Гарри? Но позвольте, сэр, а ведь мы забыли обыскать вас! Кажется, так принято у победителей?
      Он ощупал карманы пленника. Нашел запасную обойму к пистолету, чековую книжку, зажигалку и почти полную пачку сигарет. Чековую книжку повертел и засунул обратно в карман, зато очень обрадовался сигаретам.
      - Военный трофей! Вы молодец, сэр! Хотите сигарету? Я не жадный.
      Он дал Флетчеру прикурить и перебросил пачку и зажигалку другу. Багров понемногу приходил в себя. Несколько затяжек вернули ему самообладание. Он отвел взгляд от Мануэля, с силой потер лоб, звякнув наручниками. Превозмогая слабость, повернулся к пленнику.
      - Расскажите, Флетчер, как вы попали в столицу. И что в лаборатории?
      Флетчер беспокойно завозился.
      - Мне не хотелось бы касаться этой темы, Богроуф...
      - Ничего, придется коснуться! Итак, мы слушаем.
      - Лаборатория... лаборатория... Мистер журналист, нельзя ли немного ослабить ремень? Режет руки...
      - Не считайте нас идиотами, сэр. И что вы все глазеете на мертвеца? Он вам нравится?
      - Я думаю о... о его пистолете...-сквозь зубы выдавил Флетчер.
      - Эврика!-вскричал журналист.-Мы можем удвоить наш арсенал! Об этом мечтают многие правительства, а нам ничего не стоит! Благодарим вас, сэр, за деловое предложение, оно принято с восторгом!
      Он подполз к Мануэлю и вытащил его "люгер", а вместе с ним и связку ключей на никелированном колечке.
      - Погляди-ка, Гарри! Мы избавимся от украшений! Давай руки, дружище!
      - Импульсы правды...-шипел Флетчер.-Проклятое изобретение! Я действую против своих интересов... Кошмар!
      - Ради бога, подождите сходить с ума!- весело кричал Слейн, размахивая затекшими руками.- Ведь вам хотелось что-то рассказать? Ну не томите! Что же было в лаборатории?
      И они услышали санта-дорский вариант дня "Вериты".
      Все началось в горах на Каменном ручье, где группа сотрудников лаборатории проверяла действие новой радиоактивной установки. Секретные работы велись под видом астрономических наблюдений за искусственными спутниками земли, и официальная сторона дела была в полном порядке. Истинный характер эксперимента знали немногие, и эти немногие надежно молчали.
      Эксперимент проходил удачно-наконец-то! Жители индейских селений, находившихся в зоне облучения, без всякой видимой причины постепенно-в зависимости от интенсивности излучения-теряли работоспособность, заболевали непонятной для них и для большинства врачей болезнью и в конце концов умирали. В первую очередь погибали более слабые-дети, старики. Молодье и здоровые еще могли некоторое время выполнять несложные работы. Если теперь излучение и прекращалось, их все равно ждал смертельный исход, хотя течение болезни затягивалось, В любых случаях облученные теряли способность к воспроизведению потомства. Пробы воды и грунта с подопытного участка почти не показали радиоактивного заражения. Военный врач, входивший в состав экспедиции, регулярно производил вскрытие трупов и собрал блестящий материал для диссертации, Словом, все шло как нельзя лучше, и Флетчер вместе с представителем Пентагона вылетел к Каменному ручью для заключительных наблюдений.
      Флетчер как будто совершенно примирился с необходимостью разоблачения своих секретов перед Слейном и Багровым. Говорил деловито, рассудительно, не скрывая удовлетворения успехом экспедиции, как будто речь шла действительно о новом телескопе. Волнение и даже негодование зазвучало в его голосе, когда он дошел до повествования о событиях, происшедших 17 августа...
      В этот день к лагерю американцев потянулись группы окрестных жителей, больных и ослабленных, но странно возбужденных. Шестеро, спотыкаясь, несли на плечах носилки, в которых лежал похожий на мумию вождь по имени Одинокий Лось. Носилки опустили у крайней палатки, индейцы присели на корточки. Флетчер, не ожидая от больных людей никакой каверзы, приветствовал их как мог торжественнее, оказал знаки внимания вождю и собственноручно поднес старику стаканчик виски. Врач, обрадованный таким скоплением больных, поспешно делал записи в блокноте. Пришли и индейцы отдаленных поселков, не входивших в зону радиации. Это насторожило американцев, тем более что собралось уже около сотни туземцев.
      - Что за парад мертвецов?- шепнул Флетчер доктору, чувствуя нарастающее беспокойство.-Уж не пронюхали ли они чего?
      - Вероятно, им удалось достать виски. Обратите внимание, как блестят у них глаза.
      - Глаза блестят и у вас, доктор. Что-то мне начинает не нравиться этот базар.
      Одинокий Лось приподнялся на носилках, поддерживаемый двумя мужчинами, и сказал по-английски:
      - Белые люди из Америки и ты, белый начальник! Мы пришли спросить: зачем явились вы в наши горы? Для чего принесли трубы и машины? Почему с вашим приходом стали болеть и умирать люди племени тхеллуков? Ответьте, белые люди из Америки!
      Одинокий Лось был почти слеп. Но странно блестевшие, несмотря на подернувшую их дымку, глаза смотрели в упор на Флетчера, требовали ответа.
      "Что ты мелешь, старый хрыч!"-хотел сказать Флетчер. Но получилось совсем другое:
      - Мы испытываем аппаратуру... излучение альфа-частиц... Смертоносное действие на человека... Блестящий результат! Ликвидация ненужного населения, новое оружие для будущих войн!.. Бесшумное и...
      Белые искорки прыгали перед глазами и мешали хорошо видеть старика, крутились метелью и - пропали,
      "Что я сказал? Что я говорил им только что?! Зачем, отчего? Да я спятил, что ли! Дьявольщина!.."
      Но искорки вернулись, успокоили, заставили говорить дальше... Обычно уравновешенный, Флетчер потерял контроль над собой, все повышал голос и сорвался на крик... Одинокий Лось переводил его слова, и индейцы один за другим поднимались с земли.
      - У них оружие!- крикнул кто-то.
      Все еще крича об эксперименте, Флетчер вырвал из кобуры револьвер и выстрелил в Одинокого Лося.
      Старик повис на руках телохранителей.
      Что произошло дальше, Флетчер помнил смутно. Он стрелял, пока не кончилась обойма, бил кулаками, ногами, головой, прорываясь к вертолету. Ослабленные лучевой болезнью тхеллуки падали, но к нему все тянулись смуглые, в кровоподтеках, худые руки, словно в бредовом сне. За спиной раздавались редкие выстрелы и вопли погибающих сотрудников. Флетчер отбился ногами, влез в кабину вертолета и захлопнул дверцу.
      Снизу по вертолету начали стрелять из револьверов и найденных в лагере винтовок. Флетчер поднял машину выше и взял курс на Санта-Дору.
      Порядком избитый и расстроенный прибыл Флетчер в свою резиденцию-лабораторию под Санта-Дорой.
      Здесь пока было тихо, не считая разве общего замешательства среди сотрудников, У них всплыли какие-то давние недовольства. Но так как работники разных отделов лаборатории были всегда разобщены, изолированы, то пока их волнения не вызывали тревоги. Флетчеру и без того хватало забот. Он убрался в кабинет, умылся, выпил коньяку и связался по телефону с американским посольством. В столице шла своя неразбериха, но когда он растолковал о "Верите", военный атташе проявил живейший интерес. Флетчер требовал подключить немедленно все имеющиеся в стране радиолокаторы, чтобы попытаться обнаружить место нахождения "Вериты", вызвать войска из Штатов, размножить и разослать фотографии Багрова всей наличной агентуре тайной полиции и начать самые энергичные поиски преступника.
      - Тайной полиции больше не существует,- горестно заявил атташе.
      Вызов американских войск он тоже не одобрил, обещав, однако, запросить роту десантников для охраны лаборатории, как особо важного объекта. Обессиленный Флетчер выпил еще коньяку и упал на кушетку.
      Но отдохнуть не пришлось-за окном поднялась стрельба, крики, забил пулемет с вышки охраны. Торопливо набив обойму, Флетчер выбежал во двор. Но все уже кончилось. На асфальте он увидел несколько трупов.
      - Хотел бежать,-коротко доложил Мануэль, живший теперь при Флетчере постоянно.
      - С чего началось?
      Двое сотрудников шли по двору. Рабочие рыли канаву и что-то спросили у них. Не знаю, что ответили сотрудники, но-вот видите... Пришлось уложить и сотрудников, их уже унесли.
      - Вы понимаете, Мануэль, что происходит?
      Немец виновато заморгал,
      - Похоже... на "Вериту"...
      - Вот именно! А вы нашли труп Багрова!
      - Я думал...
      - Бросьте, Мануэль! Думать вам не свойственно. Как охрана?
      - Все в порядке, сэр. Бывшие солдаты фюрера знают дело.
      - Зиг хайль!-насмешливо сказал Флетчер. Правая рука немца дернулась как у заводной куклы.- Нам надо лететь в столицу, Мануэль,-более миролюбиво продолжал Флетчер.-И искать, искать, иначе все пойдет к дьяволу! Но сейчас я просто не в состоянии двигаться, а вы без меня опять наделаете глупостей. И боюсь за лабораторию. Солдаты фюрера-хорошо, но лучше подождать, пока пришлют американских солдат. И необходимо отдохнуть хоть несколько часов. Приготовьте вертолет, на рассвете вылетим.
      Смеркалось. Флетчер принял снотворное с виски и уснул в кабинете не раздеваясь.
      На рассвете его разбудил Мануэль.
      - Дело совсем плохо, мистер Флетчер. Ночью в полумиле отсюда вертолет высадил американских солдат...
      - 0'кей! Где их офицер?
      - Офицера нет. И роты нет...
      - Что такое? Что вы там городите?
      - Молодой господин офицер вздумал произносить перед ротой речь и наплел такое, что вся рота взбунтовалась, Да еще подоспели какие-то личности из СантаДоры, орали солдатам про нашу лабораторию, про какие-то сведения с индейской территории... О вас, сэр...
      - Где рота, скажете вы, наконец?!
      - Они все забрались в вертолет и улетели обратно. Я сам слышал, как они галдели: "Хватит с нас грязных войн!" И с ними офицер... В армии фюрера ничего подобного...
      - Почему меня не разбудили, вы, несчастный болван фюрера!
      - Я не мог добудиться, а все случилось очень быстро. Но еще...
      - Что еще?!!
      - Из Санта-Доры прется сюда всякий сброд. Охрана открыла огонь, но они накапливаются в оврагах...
      Оттолкнув Мануэля, Флетчер схватился за телефон. Столица долго не отвечала, потом молчало посольство. Наконец ответили, и Флетчер, дрожа от нетерпения, потребовал позвать посла или атташе. Он кричал, просил, умолял атташе прислать надежные части, грозил гневом Пентагона и президента
      -- Довольно, Флетчер,-сказал в трубку атташе.- И президенту, и Пентагону известно обо всем. Из Вьетнама сюда срочно перебросили особые команды, вполне надежные и проверенные. Они прибудут в ближайшие
      часы, держитесь пока своими силами. Да, кстати, у вас есть данные об этой машине, из-за которой пошла заваруха? Вам следовало бы явиться в столицу, ведь вы лучше, чем кто-либо, знаете это дело.
      Флетчер бросил трубку и приказал;
      - Быстро в машину! Летим в столицу, пропади все...
      Со всех четырех стен лаборатории, как из осажденной крепости, строчили пулеметы и автоматы охраны. Флетчер взбежал по ступенькам угловой башенки и в амбразуру осмотрел местность. Похоже было, что рабочими отрядами руководил опытный военный. Сосредоточившись в оврагах и за холмами, наступающие вели прицельный огонь из карабинов. У прочных стальных ворот на асфальте зияли две неглубокие воронки, оставленные ручными гранатами. Среди солдат охраны имелись убитые и раненые.
      - Возможно, они разоружили санта-дорскую полицию,-сказал Флетчер.-Нам нельзя улетать.
      Он обошел все башни, распорядился выдать оружие инженерам и научным сотрудникам и побежал в кабинет-звонить в столицу. Но тут у ворот что-то сильно громыхнуло, так что полетели стекла из окон кабинета. Он бросил трубку и выскочил во двор.
      Охранная башня над воротами дымилась после взрыва, полуразрушенная. На лестнице вниз головой лежал солдат с разбитым автоматом. Снаружи в ворота ломилась толпа, с соседней башни били пулеметы, но площадка у ворот плохо простреливалась. По двору к подорванной башне бежали Мануэль и несколько солдат, а также сотрудники с автоматами. Кое-кто был еще в белом халате, и сружие в их руках выглядело нелепо.
      - Гранаты, Мануэль, гранаты! - крикнул Флетчер.
      И тут из кустов, окаймлявших двор, выбежала длинная тощая фигура, безоружная, беззащитная, жалкая в этой стрельбе и грохоте.
      -Шпеер!-заорал Флетчер.-Назад, Шпеер!-и выстрелил.
      Но Шпеер уже добежал до ворот и откинул два тяжелых засова. Распахнулись ворота, толпа повстанцев хлынула во двор, сбила и растоптала Шпеера...
      Глава 24.
      - Бедный герр Щпеер,-пробормотал Багров.-Он так хотел тишины, одинокий человек.
      - Мы с Мануэлем тогда подумали, что он свихнулся и хотел бежать. Но теперь-то я понимаю, что это не было безумием или страхом. Ведь он помог бежать вам из лаборатории! Да, а лаборатории больше нет. Они, конечно, все там разнесли. Я, Мануэль и два солдата едва успели добежать до вертолета и взлететь.
      - А сейчас, отсюда, вы собирались удрать в Америку?
      - Мы собирались в Кхассаро.
      - Зачем?
      - Полиции удалось установить, что Гарри Богроуф и доктор Эдвард Беллингем-одно и то же лицо. В Кхассаро забросили группу американских десантников рейнджеров, подготовленную к диверсиям в альпийских условиях. Вы умный человек,Богроуф, и конечно придумали что-нибудь, чтобы в случае провала вашей акции "Верита" не досталась нам?
      - Там мой помощник...
      - Так я и думал! И установка, надеюсь, заминирована? Ну ничего, наши парни справятся. Лучше бы там был я, но, к сожалению... Как видите, уважаемые коллеги по камере, шансов у вас никаких. С минуты на минуту здесь появятся американские солдаты, и уж будьте уверены, их не собьют с панталыку никакие импульсы. Они твердо усвоили свою правду-чем больше убитых врагов, тем больше долларов в кармане, а на остальное им наплевать. Поверьте, джентльмены, ваша карта бита.
      - Можно подумать, Флетчер, что вы больше всего обеспокоены нашей участью,- засмеялся Слейн.
      - Больше всего-своей. Но наши участи взаимно связаны.
      - Пока что связаны ваши руки.
      - Вот именно-пока! Даже если вы меня убьете, вам не спастись. Эти ребята из Вьетнама... О, джентльмены, я вам не завидую! Дайте-ка сигарету, Богроуф.
      - Я вижу, сэр, вам очень хочется сделать какое-то предложение. Валяйте, сэр. Одно ваше предложение мы уже приняли.
      - Поверьте, джентльмены, я сумею оплатить то, что проиграл. Гарантирую вам свободный выход отсюда и чек в двести тысяч на предъявителя.
      - Неплохо для начала. Ну а "Верита"?