12

Танцевать мертвец даже и не пытался. Отчасти потому, что погрузился на несколько футов в птичьи экскременты, отчасти потому, что у него отсутствовали ноги, а еще и потому, что рук и головы у него тоже не было. В таких условиях достичь координации весьма затруднительно. Над телом кружили, жужжа, мясные мухи, запах аммиака бил в нос.

Гленн, с трудом сдерживая позыв к рвоте, отвернулся. Грейс присмотрелся. Человек, совершивший это, очевидно, плохо разбирался в анатомии и уж точно не отличался аккуратностью. Обезглавленное, без рук и ног, покрытое экскрементами и копошащимися мухами и червяками тело мало походило на человеческое. Кожа, выглядевшая местами так, словно ее обожгли кислотой, потемнела и приобрела коричневый оттенок – казалось, там, внизу, лежит спасенный из огня витринный манекен. Воздух пропитался тяжелой, омерзительно сладковатой вонью от разлагающейся плоти, слишком хорошо знакомой Грейсу. Запах этот особенный, он остается на ваших волосах, на одежде, впитывается в поры кожи, и вы приносите его домой. Можете сколько угодно смывать его, оттирать, соскабливать – утром вы ощутите его снова.

Грейс не чувствовал этот запах только на Клио. С другой стороны, возможно, Гленн прав, и лет через десять его обоняние поймает то, чего не замечает сейчас. Грейс надеялся, что этого не случится.

– Coq au vin на обед, а, Рой?[2] – приветствовал его криминалист, также облаченный в белый защитный балахон. Маску он временно поднял.

– Если с такими вот последствиями, то уж нет, спасибо.

Оба посмотрели вниз, туда, где на глубине примерно четыре фута лежало обезображенное тело. Первое, что пришло в голову, – это какие-то гангстерские разборки.

– Итак, что мы здесь имеем?

Дэвид Грин поднял лежавший на полу запечатанный полиэтиленовый пакет для вещественных улик и с гордым видом его продемонстрировал.

Грейс заглянул внутрь пакета. Два рваных и сильно загрязненных кусочка ткани в едва заметную охряную клетку могли быть тем, что осталось от мужского костюма.

– Где нашли? – спросил Грейс.

– Рядом с телом. Похоже, от одежды, которая на нем была. По какой-то причине не сгнили, и крысы их не утащили. Может быть, узнаем больше, когда проверим на отпечатки.

– На нем?

– Отрезали ему не все, кое-что осталось. Понимаете, что я имею в виду?

Грейс кивнул. Он понял, что имеет в виду Грин, и от этого ему стало еще больше не по себе.

– Костюмчик, должно быть, шили на заказ, – заметил Гленн Брэнсон.

Грейс и Грин вопросительно посмотрели на сержанта.

– Ты это определил по таким вот кусочкам?

– Нет, шеф. – Брэнсон кивком указал на останки и сухо добавил: – Что-то готовое такому подобрать нелегко.

13

В этом доме, как и во всех домах Геи, полы были выложены плитами под итальянский мрамор. Тот самый мрамор, что привозили из каменоломни в Карраре. Именно оттуда Медичи брали мрамор для своих дворцов, а позднее Эрнандо Кортрайт – для знаменитого отеля «Беверли Уилшир».

Стены были увешаны ацтекскими артефактами и снимками звезды. На самом видном месте, напротив дивана, красовалась сделанная перед мировым турне черно-белая фотография Геи – в черном неглиже, с растрепанными, будто только встала с кровати, волосами. Слева, над обтянутым белой кожей креслом – точно такое же стояло и в лос-анджелесской квартире звезды, – висел другой постер с ее автографом. На нем Гея была в зеленом топе и кожаных джинсах. Да, здесь Гея чувствовала бы себя как дома! О’кей, возможно, задний план немного подкачал. Скорее всего, из окна кухни Геи открывался вид получше, без болтающихся на веревке старушечьих тряпок и шлакобетонной стены заброшенного гаража.

Над камином с фальшивыми электрическими угольками крупным планом – губы, нос и глаза ее кумира в зеленом монохроме. Внизу надпись – «ГЕЯ: БЛИЗКОЕ И ЛИЧНОЕ». Опять же с автографом.

Одна из ее любимых вещиц!

А какая война развернулась за этот постер на eBay! И она победила в ней, заплатив за пять секунд до окончания торгов 1750 фунтов стерлингов. Она не могла позволить себе такие деньги. Но должна была заполучить афишу.

Должна.

Это же относилось и ко всему прочему, что наполняло маленький одноквартирный домик с опостылевшим уличным фонарем, янтарный глаз которого каждую чертову ночь смотрел в окно ее спальни.

Домик Анна купила шесть лет назад и, конечно, днем. Ей тогда и в голову не приходило, что уличное освещение может стать проблемой. Гее уж точно не приходилось мириться с фонарем, который не дает уснуть.

Анна писала в городской совет, писала в «Аргус», в «Уэст-Суссекс газет», в «Суссекс экспресс», в «Мид-Суссекс таймс» – никто не ответил, никто пальцем о палец не ударил, чтобы сделать хоть что-то с чертовой лампой. В конце концов она купила духовое ружье и расстреляла ее посреди ночи. И что же? Два чертовых рабочих из чертова совета заменили чертову лампу уже через два дня.

Но теперь все это уже не имело значения. Все забыто, потому что Гея приезжает в Брайтон! И Анна даже выяснила, где именно она остановится. В президентских апартаментах Гранд-отеля. А где же еще? Хотя для нее могли приготовить апартаменты императрицы. Ведь Гея – величайшая из великих, королева рока, королева экрана, ярчайшая звезда всех времен. Императрица. Настоящая императрица! И теперь она возвращается в город, где родилась. Возвращается к корням. Возвращается, чтобы встретиться со своей поклонницей номер один!

Анна и впрямь была ее поклонницей номер один. Это признавали все. Да что там – сама Гея! Одна из ее ассистенток ответила на один из имейлов Анны письмом, начинавшимся такими словами: «Дорогая поклонница номер 1!» И конечно, все остальные фанаты Геи, делившиеся обрывками информации в чате, Фейсбуке и иногда Твиттере, но становившиеся смертельными врагами в аукционных войнах на еBay, все они признали, что на данный момент Анна побила их всех. Что самая лучшая коллекция – у нее. Пока.

Номер один.

Особенный характер их отношений подтверждали и поступавшие от Геи тайные сигналы.

Лисичка-подружка!

У Геи были миллионы обожающих ее поклонников. Но сколько из них владеют одним из выпущенных тиражом всего лишь шесть штук виниловых дисков «Зови меня своей малышкой»? Сколько из них заплатили 1000 фунтов за сингл «Дурная девчонка»? Сколько из них выложили 2500 фунтов за один-единственный рулон бескислотной туалетной бумаги? Сколько из них не пожалели 16 000 фунтов за куртку, которую Гея бросила публике на последнем концерте своего мирового тура?

Ей уже предлагали за куртку 25 000 фунтов, и она, разумеется, отказала.

В мире полным-полно фанатов Геи. Но лишь двадцать три из них, таких же как Анна, сражались за все, что подворачивалось, за все, что выставлялось на аукцион. Многие ли готовы отдать все, что есть, за крошечный трофей? Например, за выпущенный ограниченным тиражом мини-кар «Корги» с лейблом «Мировой тур Геи – льготное авто», который она отхватила за жалких 500 фунтов! Или за миниатюрный оздоровительный тоник «Мартини», доставшийся ей за 375 фунтов. А с кем еще Гея общается посредством закодированных сигналов? Ни с кем! Вот так-то.

Она потратила больше 275 000 фунтов. Гея могла заработать столько одним своим появлением на сцене, но у Анны других денег не было. Все, что она получала, все, до последнего пенни, уходило на коллекцию.

Да, она была Номером Один – это точно.

Вот почему Гея общалась с ней. Их секрет!

Чувства переполняли ее. Она отсчитывала не только дни, но и часы, минуты и даже, когда волновалась особенно сильно, секунды!

– Я люблю тебя, Гея. Я люблю тебя до смерти.

14

Выйдя из провонявшего, заполненного неумолчным птичьим гвалтом курятника в ясный, ветреный денек, Рой Грейс с облегчением вдохнул свежего воздуха.

– Дерьмо, – проворчал следовавший за ним Гленн Брэнсон.

– Верно подмечено!

Сержант опустил маску:

– Дело дрянь.

– Да, мерзкое. Даже по твоим стандартам.

– Извини.

– Хочу назначить тебя моим заместителем на период следствия. Будешь временно исполнять обязанности детектива-инспектора. Как тебе такой вариант?

– И в чем тут подвох?

Грейс усмехнулся:

– У меня на то свои причины.

– Лучше бы, чтоб хорошие.

Грейс похлопал друга по плечу:

– Я знаю, что могу на тебя положиться. Ты хорошо себя показал в операции «Скрипка». Это даже помощник главного констебля Ригг отметил.

– Правда? – обрадовался Гленн.

– Да. Вот я тебя и продвигаю. И у меня такое чувство, что это дело может дать тебе шанс. Отработаешь как надо, справишься – и считай, что шагнул на ступеньку выше.

Грейс не сомневался, что Брэнсон обладает всеми необходимыми качествами для повышения в ранг инспектора, и теперь твердо решил помочь другу продвинуться по карьерной лестнице. Только успехи на службе могли спасти Гленна от частых приступов депрессии, продолжавшихся уже несколько месяцев и связанных с затянувшимся разводом.

Грейс хорошо помнил, сколь многое изменилось для него самого после повышения в инспекторы. Начиная с заведующего складом полицейской формы, встретившего его с совершенно другим выражением, когда он зашел за инспекторским мундиром с двумя звездочками вместо полосок и фуражкой с черной каймой. Становясь инспектором, вы по-настоящему ощущаете свою принадлежность к офицерскому классу и иное отношение к вам со стороны как коллег, так и общественности.

– И я хочу, чтобы ты взял на себя прессу.

– Прессу? Но у меня же почти никакого опыта. Хочешь сказать, что мне придется иметь дело с этим подонком Спинеллой?

Кевин Спинелла, репортер криминальной хроники местной газеты «Аргус», славился тем, что всегда ухитрялся узнавать о любом преступлении раньше кого-либо еще. Все указывало на то, что у него есть информатор в полиции, и Грейс уже давно дал себе обещание найти этого человека и привлечь к ответственности.

– Со Спинеллой и остальными. Можешь провести сегодня свою первую пресс-конференцию.

– Спасибо, – с сомнением пробормотал Гленн.

– Я тебе помогу. Подержу за руку.

Сержант кивнул. Огляделся.

– И с чего здесь начинать?

– Расчисти площадку под ногами. О’кей? Первым делом вызови экспертов, пусть поищут пальчики под и над решеткой. Также надо узнать, какие дороги сюда ведут, а потом начать подомный обход ближайших деревень. Проинформируй управление. Скажи, что нам понадобится помощь местной полиции, может быть, разыскной бригады. Свяжись с местными полицейскими властями. Скажи, что, на твой взгляд, ситуация спокойная.

– Что еще, босс?

– Подумай о заявлении для прессы. Спланируй стратегию общения с репортерами. Составь список всех имеющих доступ к ферме – кто доставляет почту, молоко, газеты, корм для животных, топливо – и всех побывавших здесь в последние месяцы. Я бы даже предложил расширить до года. Выясни, есть ли здесь система видеонаблюдения.

Расследуя каждое крупное преступление, Грейс в первую очередь устанавливал диапазон параметров для всех аспектов и планировал ближайшие шаги, записывая их в служебном блокноте. В данном случае он хотел в первую очередь получше узнать бизнес хозяина. В интересах владельца фермы, Кита Уинтера, как можно скорее вернуться в нормальное русло.

По первому впечатлению ферма Уинтера отличалась от других, бывать на которых ему приходилась, в лучшую сторону и выглядела чистой и современной. Длинный одноэтажный курятник. Сверкающие силосные башни. Симпатичный и, похоже, недавно построенный жилой дом. Чистенький «рейнджровер», купленный, судя по регистрационному номеру, не больше года назад. Присутствие «субару-импрезы» указывало на любителя быстрой езды. Люди здесь получали от жизни удовольствие.

Длинная, около мили, подъездная дорога начиналась сразу от надежных электрических ворот. Да, время сейчас такое, что люди уделяют большое внимание безопасности, но у многих ли фермеров есть такие ворота? Что-то скрывают? Или всего лишь естественная мера предосторожности, направленная против посторонних?

Мысленно Грейс уже перебирал потенциальных подозреваемых, а также тех, о ком нужно навести справки. Первые сделанные в блокноте пометки касались владельца птицефермы. Кто такой Кит Уинтер? Каково его финансовое положение? Есть у него партнеры? Когда в последний раз чистили решетку? Кто работает на ферме? Всех работников, как нынешних, так и прошлых, требовалось установить и опросить. Если предположить, что убийство совершил Уинтер, стал бы он прятать жертву в собственном курятнике? Возможно, он думал, что тело полностью растворится. Известно, что итальянские мафиози пользуются свинофермами как эффективными средствами для избавления от тел. Впрочем, несколько лет назад похожий случай имел место и в Соединенном Королевстве. Но свиньи животные всеядные…

Он поделился своими мыслями с Брэнсоном.

– Видел фильм Пазолини «Свинарник»?

– Нет, даже не слышал.

– Это же классика. Там парня съедает свинья.

– Я, пожалуй, его пропущу, – сказал Грейс.

– Уже пропустил, он вышел в 1969-м. – Брэнсон задумчиво нахмурился. – Я, кажется, знаю кое-кого, кто может рассказать о ткани. Если только мы не ошибаемся насчет того, что это костюмная ткань.

– Вот как?

– Один портной в Брайтоне, работает у Грешама Блейка.

Грешам Блейк был известным модным портным.

– Так ты у него теперь одеваешься? – Грейс насмешливо посмотрел на сержанта.

– Если бы. Я встречался с Блейком пару лет назад, когда у него ограбили квартиру. Ты у нас большая шишка, с твоей зарплатой только к Грешаму и ходить.

Полной уверенности в том, что найденные клочки ткани как-то связаны с жертвой, не было, но эта линия расследования представлялась Грейсу важной. Чаще всего расследование убийства начинается с неопознанной жертвы, и до тех пор, пока личность убитого не установлена, рассчитывать на успех очень трудно. В первую очередь требовалось определить возраст тела и время его нахождения там. Он достал телефон, набрал номер криминалиста-археолога Джоан Мейджор и спросил, сможет ли она, когда освободится, приехать на ферму. Джоан ответила, что приедет и что работа со скелетными останками почти закончена.

Возможно, идентификации личности поможет ДНК жертвы. Если же нет и если удастся определить, пусть даже приблизительно, возраст, то можно будет начать поиски по списку пропавших без вести.

Грейс снова огляделся. За курятником виднелись хозяйственные постройки и за ними еще один жилой дом, поменьше первого. Сейчас ему надлежало принять одно важное и неотложное решение: считать ли местом преступления только курятник или всю ферму, включая жилые здания. Достаточных оснований для жестких мер, в результате введения которых Уинтеру и его семье пришлось бы перебраться на время в домик поменьше, пожалуй, не было. На данный момент фермер, несомненно, представлял интерес для следствия, но не был подозреваемым.

Рой Грейс всегда, даже понимая, что на этой стадии расследования делать какие-либо предположения еще рано, выстраивал гипотезы уже на месте преступления. Первая из сложившихся сейчас сводилась к тому, что в деле могут быть замешаны деньги. Мертвец в дорогой одежде. Партнер по бизнесу? Шантажист? Любовник жены Уинтера? Любовник самого Уинтера? Кредитор? Конкурент? Или кто-то, никак не связанный с Уинтером и лишь воспользовавшийся фермой, чтобы избавиться от тела?

– Гленн, – обратился он к сержанту. – В самом начале карьеры у меня был очень мудрый начальник в отделе тяжких преступлений. Так вот он часто говорил мне: «Труднее всего расследовать то преступление, в котором не установлена личность жертвы». Помни об этом. Идентификация жертвы – всегда приоритет номер один.

Нагрузив Брэнсона советами и распоряжениями, Грейс вернулся к машине, сел за руль и закрыл дверцу – чтобы не отвлекаться. Первым делом он записал имена тех, кого хотел привлечь в следственную группу, рассчитывая при этом на уже проверенные кадры. Оставалось только надеяться, что участников операции «Скрипка» еще не успели занять другими делами. Год начинался вполне спокойно, но в мае все как будто сорвались. В среднем в Суссексе случалось восемнадцать убийств в год. За пять месяцев этого их уже произошло шестнадцать. Статистический всплеск или знамение времени?

Грейс посмотрел через стекло на «ренджровер» и «импрезу» – игрушки богача, – на внушительный, построенный определенно по индивидуальному проекту дом. Может быть, переключиться на куриный бизнес и делать деньги?

Но, в чем его давно убедил опыт, там, где делаются деньги, обычно и случаются убийства.

15

– Нас поимели! – прозвучал в трубке угрюмый голос Максима Броуди.

Ларри Брукер, сидевший в кресле салона первого класса, прижал сотовый к уху.

– Почему? Что ты имеешь в виду, Макс?

– Мне только что звонил агент Геи. Она уходит.

– Что значит уходит?

– Страховая компания не разрешает ей лететь в Англию, – объяснил Броуди тоном человека, проигравшего решающее сражение.

– Вот как. О’кей, у нас есть запасной вариант – снимем все в Лос-Анджелесе!

– Сэр, – настойчиво напомнила о себе стюардесса, – вы должны выключить телефон.

– Да, Ларри, конечно. Построим копию брайтонского Королевского павильона. Где? На площадке «Юниверсал»? При нашем бюджете? Воспроизведем весь этот чертов город. Где, здесь?

– Я лечу сейчас в Нью-Йорк на встречу с нашим брокером Питером Маршаллом из «ДеВитт Стерн». Он…

Сварливая стюардесса решительно протянула руку:

– Сэр, извините, но, если вы не выключите телефон, мне придется забрать его у вас на все время полета.

– Да ты знаешь, кто я?! – заорал Ларри.

Стюардесса нахмурилась:

– Проблемы с памятью, сэр? – Она взглянула на список, который держала в другой руке. – Место 2В? Вы – Ларри Брукер? Теперь легче, сэр?

– Боже! – Он сжал кулаки.

– Мните себя Богом. Думаю, сэр, мы сможем найти священника. Он вам поможет.

Ларри Брукер торопливо добил остатки шампанского – эта стерва и стакан могла отобрать.

Он сидел, томясь в бессильной ярости, а самолет подпрыгивал и трясся, и мысли перескакивали от ритуальной эвисцерации чертовой карги стюардессы к туманным перспективам спасения гибнущего на глазах проекта. Они заполучили Гею, одну из самых кассовых мировых звезд. Они взяли Джадда Халперна, парня из второго эшелона, на замену этому обкуренному придурку, Мэтту Дьюку, разбившемуся в автоаварии. У них был режиссер, престарелый Джек Джордан, двукратный номинант на награду академии, капризный и высокомерный ветеран, ухватившийся за проект обеими руками, потому что видел в нем свой последний шанс на «Оскар».

И чтобы все сорвалось теперь из-за какой-то трусливой страховой компании? Ну нет.

Не пролезет, детка.

Сразу после взлета, как только начали подавать выпивку, Ларри заказал «Кровавую Мэри». Потом вторую. И еще одну. Взял вина, перекусил. И наконец устроился поудобнее и отключился.

На следующее утро, ровно в восемь, он сошел по трапу пошатываясь и держа в одной руке сумку, а в другой бутылку с водой. Ларри не впервые совершал этот перелет и мог объяснить желающему, почему рейс называют «красноглазым». В горле пересохло, а голова гудела так, словно в ней сражались за корону два боксера-тяжеловеса.

Часом позже он выбрался из лимузина с еще одной бутылкой минералки и вошел через парадный вход в дом номер 420 по Лексингтон-авеню, где размещалась штаб-квартира страховой компании «ДеВитт Стерн». С одним из ее директоров, Питером Маршаллом, Ларри работал уже несколько раз по другим проектам. Маршалл был хорошим парнем и никогда его не подводил. Сегодня миссия Ларри заключалась в том, чтобы убедить брокера не цепляться за мелочи и не делать далекоидущих выводов из такой ерунды, как покушение на жизнь Геи Лафайет. Они улетят в Англию. В Соединенное, чтоб ему, Королевство. Самое безопасное место на земле. Если кто-то вознамерился убить Гею, где ей искать самое безопасное место? Разумеется, в стране, где нет оружия.

Маршалл согласится. Парень он умный, все поймет.

Ларри закинул в рот жевательную резинку со вкусом мяты – перебить запах перегара, – вышел из лифта и прошел к столу секретарши с широкой, теплой улыбкой на помятом лице.

С улыбкой победителя.

16

Рой Грейс улыбался.

– Ты сегодня такой счастливый, – заметила Клио, когда он вернулся домой за двадцать минут до полуночи. Волосы она собрала наверх, а под банным халатом у нее была обтягивающая голубоватая ночнушка. Хамфри, их еще юный щенок, помесь лабрадора со сторожевой колли, приветствовал Грейса веселым лаем и тут же запрыгал вокруг, требуя к себе внимания и тычась носом в ноги; его пронзительные гав-гав-гав эхом разбежались по мощеному дворику обнесенного оградой таун-хауса.

– Счастливый, потому что у меня есть ты. – Грейс поцеловал ее, потом потянул за уши Хамфри. Пес незамедлительно завалился на спину. Грейс опустился на колени и погладил его по животу. – Как прошел вечер?

– Если не считать, что пришлось поползать в курином дерьме, замечательно, – ответила Клио. – А твой?

– Ты туда ездила? Одна?

– С Дарреном. – Она пожала плечами. – Людей не хватает. К тому же мне нравятся трупы на свежем воздухе.

Грейс покачал головой, а когда выпрямился, Клио протянула ему стакан охлажденного мартини с водкой и четырьмя оливками на коктейльной палочке.

– Подумала, что тебе понадобится подкрепиться! – Она мягко отмахнулась от запрыгавшего снова Хамфри.

– Ты – чудо! – Грейс с благодарностью принял стакан, отпил глоток и, поставив мартини на полку, еще раз поцеловал ее. Потом просунул руки под мягкий белый халат и бережно привлек Клио к себе, почувствовав упругий выступающий живот и вдохнув свежий запах шампуня на волосах. Сделал еще глоток. Пес снова перекатился на спину и замахал лапами. – Ладно, ладно, ревнивец. – Грейс наклонился и снова пощекотал его.

– Знаю, что чудо. Знаю, что восхитительная и потрясающая. Вы только не забывайте об этом, детектив-суперинтендент Грейс. Не забудете?

Он улыбнулся.

– А почему это я должен забыть?

Глядя в ее ясные голубые глаза, Грейс чувствовал себя абсолютно, невероятно счастливым. Незаслуженно счастливым. Он любил Клио. Ему нравилось в ее доме, особенно в гостиной, когда свет приглушен и вокруг горят свечи.

На полу лежал пакет из «Сити-букс», их любимого книжного магазина в Брайтоне. На столе – раскрытый и придавленный увесистым стеклянным пресс-папье «Мой мир».

Грейс был давним поклонником Джоан Коллинз, и ему нравилось, что Клио приобрела книгу и пытается понять, что именно привлекает его в знаменитой киноактрисе.

После исчезновения Сэнди прошли годы, и он уже не верил, что будет когда-нибудь счастлив или хотя бы достигнет покоя и душевного равновесия. Все изменилось с появлением Клио, и теперь Грейс чувствовал себя почти виноватым из-за того, что счастлив. Виноватым, потому что все эти годы не переставал искать Сэнди. Она исчезла так внезапно, так неожиданно, буквально ни с того ни с сего. Только что они были абсолютно счастливы, и вот ее уже нет. Еще утром его тридцатого дня рождения они занимались любовью, как делали всегда, во все дни рождения, его и ее. Потом он ушел на работу, а когда вернулся домой, предвкушая праздничный ужин с Сэнди и еще одной парой, их лучшими друзьями, она уже исчезла. Никакой записки. Все ее вещи остались дома, кроме сумочки.

Через двадцать четыре часа ее старенький «фольксваген-гольф» обнаружили на кратковременной автостоянке аэропорта Гатуик. В день исчезновения деньги с ее кредитной карточки снимались дважды, и оба раза небольшими суммами – в «Бутсе» и «Теско». Она не взяла с собой ни одежды, ни других вещей. Ее кредитка нигде больше не засветилась.

За все эти годы не было ни одной ночи – даже когда он лежал в объятиях Клио, – когда бы Грейс не заснул, не вспомнив о ней, не спросив себя, что же могло случиться. Сбежала с любовником? Он допускал такую возможность – в конце концов, можно ли по-настоящему узнать другого человека, даже самого близкого? Или, может быть, решила – по какой-то неведомой причине – исчезнуть и начать совершенно новую жизнь? Иногда люди поступают так. Но, с другой стороны, Сэнди никогда не говорила, что несчастна, и не выглядела таковой – зачем же ей уходить? Другое возможное объяснение – она попала в аварию. Но это предположение плохо увязывалось с тем фактом, что ее машина оказалась в Гатуике.

Скорее всего, рассуждал Грейс, Сэнди похитили, и тот, кто это сделал, оставил машину в аэропорту, чтобы сбить с толку полицию. Бесстрастная статистика напоминала, что в большинстве подобных случаев жертву убивали в течение нескольких часов после похищения. И, опять же, известны случаи, когда похищенных удерживали в заточении годами.

Долгое время друзья и сестра убеждали его идти дальше, принять тот факт, что Сэнди нет, и он должен жить в настоящем, а не в прошлом. Грейс старался, прилагал усилия, а когда появилась Клио, все случилось само собой, гораздо легче, чем можно было представить. Он любил ее страстно, беззаветно, безумно. И все же оставалось что-то, расстаться с чем Грейс не мог.

Редко, раз в несколько месяцев, его настигал кошмар, и он просыпался среди ночи с криком. Сэнди на дне колодца, в бетонной шахте, как дочь сенатора в «Молчании ягнят».

В следовавшие за пробуждением бессонные часы Грейс лежал, слушая утренний хор птиц и свой собственный виноватый голос, шептавший, что он сделал не все, чтобы найти ее, что есть ключ, нечто совершенно ясное и очевидное, лежащее прямо перед глазами, что он просмотрел, упустил.

Взгляд упал на лежавший на кофейном столике журнал для автолюбителей. Он купил его потому, что там приводились данные тест-драйва «альфа-джульетты». Прошлым летом ему пришлось отказаться от любимой старенькой «альфы», серьезно пострадавшей после погони, и с тех пор он упрямо искал другую. По его мнению, эта машина была с душой. Другой такой Грейс не видел. По крайней мере, в соответствующем ценовом диапазоне. На протяжении нескольких месяцев после инцидента ему пришлось вести борьбу со страховой компанией, пытавшейся уйти от ответственности на том основании, что он не должен был вести полицейское преследование на личном автомобиле. И все же в конце концов страховщики уступили.

В одну из моделей, двухместную, Грейс прямо-таки влюбился, но от нее, принимая во внимание появление ребенка, пришлось отказаться по причине полной непрактичности. Пара друзей, включая Гленна Брэнсона, рекомендовала разумный, с их точки зрения, вариант – семейный автомобиль вроде фургона с полным набором самых разных атрибутов. Он посмотрел на некоторые, но сердце осталось глухо, а потом увидел двухлетнюю «джульетту» – и влюбился. Это был хетчбэк, достаточно большой, чтобы поставить детское кресло.

– Милый, тебя что-то беспокоит? – спросила Клио, усаживаясь рядом с ним на огромном красном диване.

На экране висевшего на противоположной стене телевизора шеф-повар Хью Фернли-Уиттингстол показывал, как нарезать ставриду.

– Машины!

– Делай так, как подсказывает сердце.

– Надо быть практичным.

Она пожала плечами:

– Знаешь что? У меня так много друзей, жизнь которых полностью изменилась с появлением ребенка. Ни на что другое у них просто не остается времени. Они даже любовью больше не занимаются. Вся их жизнь поглощена детьми. Я не хочу, чтобы такое случилось и с нами. Конечно, мы будем хорошими родителями, но ведь и время друг для друга находить будем, так? Купи ту машину, которая тебе нравится, а не ту, которую считаешь практичной. Как-нибудь приспособимся. И Пузырю придется научиться прилаживаться к нам.

Грейс улыбнулся и выпил еще мартини. На пустой, заправленный кофеином желудок в самый раз. Какая все-таки Клио внимательная и понимающая. Если бы он пришел домой в пятницу, около полуночи, зная, что уик-энд придется провести на работе, Сэнди наверняка бы спала и не обрадовалась бы, попытайся он ее разбудить. А вот со стороны Клио, которую вполне могли вызвать среди ночи, как в рабочий день, так и в выходной, он всегда встречал полное понимание.

– Знаешь, меня беспокоит кое-что еще…

Грейс не договорил – Хамфри вскочил на диван и, перекатившись на спину, принял свою любимую позу, животом кверху, ожидая, пока его почешут. Грейс пошел псу навстречу.

– Что меня беспокоит… – он поцеловал Клио в мягкую щеку, – так это то, что так сильно тебя люблю.

– И это тебя беспокоит?

– Угу… может быть. – Он снова ее поцеловал. И еще раз. Голова приятно кружилась. – Я люблю тебя и никак не могу тобой пресытиться.

– Ты так и не удосужился прочитать, что было написано на банке, – улыбнулась она. – «Употреблять Клио дозированно и с осторожностью».

– Я туповат. И инструкций не читаю.

Несколько секунд Грейс смотрел ей в глаза. Он прочитал где-то, что женщина расцветает в беременности, и это было правдой. Сейчас Клио выглядела милее, чем когда-либо.

– Так вот, я – женщина, поэтому всегда читаю инструкции и предупреждения. Но, к счастью для тебя, пропустила то, где говорилось: «Путаться с детективом-суперинтендентом Роем Грейсом опасно – смертельно возбуждает».

– Думаю, я пропустил такое же насчет тебя.

– Ну так что? – Она наклонилась, поцеловала его в губы, потом просунула руку ему между ног и с лукавой улыбкой надавила. – Что собираешься с этим делать?

– Я подумал… знаешь… нам ведь нельзя?..

– Нет, детектив-суперинтендент, нельзя. – Она усмехнулась. – Ну, не совсем. Ты голоден?

– Нет, только возбудился.

Клио снова его поцеловала.