Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Проклятье фараона

ModernLib.Net / Питерс Эллис / Проклятье фараона - Чтение (стр. 15)
Автор: Питерс Эллис
Жанр:

 

 


      Француженка виновато улыбнулась.
      - Доктор Дюбуа меня предупреждал... и даже дал микстуру на этот случай. Извините, я испугалась и забыла о лекарстве.
      В комнате вдруг зазвучал странный голос. Говорил, конечно, Артур остальные просто онемели, - но мне трудно было узнать в этом тягучем, заунывном шелесте голос прежнего Баскервиля.
      - Краса пришла... небесная краса... лик ее прекрасен, руки ее нежны, голос ее чарует...
      - Боже правый!
      - Tсc! - набросилась я на мужа.
      - Его госпожа... его возлюбленная... две чаши несет она в руках своих...
      Мы ждали, затаив дыхание; в комнате стояла звенящая тишина. Артур больше не произнес ни слова и через несколько минут устало смежил веки.
      - Теперь будет спать, - прошептала сиделка. - Я вас поздравляю, мадам: пациент выживет.
      Я уставилась на нее как на сумасшедшую, не сразу сообразив, что француженка услышала набор бессвязных фраз, бред воспаленного ума - и только.
      Мэри же поняла слова, но не их смысл.
      - О чем это он? - пролепетала, девушка.
      - Не спрашивайте! - Эмерсон со стоном схватился за голову.
      - Просто бредил, - отозвалась я. - Мэри, дорогая, вы пренебрегаете моими советами. Глупо сидеть часами у постели Артура! Очень трогательно, но глупо. Вздремните, прогуляйтесь, приласкайте кошку - главное, отвлекитесь!
      - Это приказ, мисс Мэри, - добавил Эмерсон. - Отдыхайте. Возможно, вечером вы мне понадобитесь.
      Проводив девушку до двери ее спальни, мы с мужем уставились друг на друга.
      - Ты слышала, Пибоди? Скажи, что я пока в своем уме! Это не слуховые галлюцинации?
      - Ты в своем уме, успокойся. Узнал? Так воспевали царицу Нефертити, верно?
      - Абсолютно.
      - Сколько обожания... Уверена, это Хэнатон... он, прости... Эхнатон осыпал комплиментами свою возлюбленную супругу.
      - При чем тут... Амелия, не уходи от сути! В этом тебе нет равных, но сейчас твой талант не к месту. Откуда, черт побери, парню знать такие подробности? Он же утверждал, что новичок в египтологии!
      - Какое-то разумное объяснение должно быть.
      - Угу. Только где оно? И как все это смахивало на припадок мадам Беренжери! Ей, правда, до такой точности цитат далеко...
      - Проклятье! - неожиданно вырвалось у меня любимое ругательство Эмерсона. - Наверное, Артур услышал описание Нефертити от лорда Баскервиля или Армадейла. Говорят, во сне человек может вспомнить все до мелочей!
      - Кто говорит?
      - Точно не скажу. Где-то попалось на глаза...
      - М-да? Обойдемся пока без новоиспеченных теорий, Пибоди. Тебе не кажется, что бред юного Баскервиля имеет отношение к убийце его дядюшки?
      - Такая возможность от меня не ускользнула.
      Эмерсон с хохотом схватил меня в охапку.
      - Непрошибаема как всегда! Слава богу, что ты рядом, Пибоди! Как бы я без тебя справился с этой безумной колесницей? Честное слово, чувствую себя древним возничим, у которого понесла шестерка лошадей. Все, ухожу.
      - Куда?
      - Э-э... Да так... Туда-сюда. Устраиваю небольшое представление, любовь моя, в духе египетских fantasia. Вход бесплатный, начало - после наступления темноты.
      - Хорошо. А где?
      - На площадке перед гробницей.
      - Что от меня требуется? Имей в виду, я не обещаю, что сделаю, всего лишь интересуюсь.
      (Когда Эмерсон на подъеме, он способен увлечь всех и каждого. Очарованная его сверкающим взглядом и властным тоном, я взошла бы на алтарь и безропотно принесла бы себя в жертву. Разумеется, о влиянии на меня он не догадывался. Нечего потакать мужскому эго.)
      Мой муж хмыкнул и с довольным видом потер руки.
      - А кто же тогда поможет? Только ты, Пибоди. Прежде всего поставь в известность леди Баскервиль и Вандергельта. В гостиницу, если желают, пусть себе едут после представления. У гробницы должны быть все.
      - Мадам Беренжери тоже?
      - Ф-фу! - скривился Эмерсон. - Хотя... да! Не возражаю против налета jе ne sais quoi.*
      * Сюрприз, неожиданность (фр. перен.).
      Вот когда я всполошилась! Если уж Эмерсон заговорил по-французски значит, задумал нечто из...
      - Ты задумал нечто из ряда вон!
      - Именно.
      - И надеешься, что я пойду у тебя на поводу...
      - Ты в жизни не шла ни у кого на поводу, дорогая моя Пибоди! Ты сделаешь это потому, что со мной заодно, как и я с тобой. Уверен, ты уже разгадала мой план.
      - Бесспорно.
      - Поможешь?
      - Непременно.
      - Знаешь, что делать?
      - Я... э-э... Безусловно!
      - Тогда a bientot,* дорогая моя Пибоди!
      Он стиснул меня так, что кости захрустели, и был таков.
      Признаюсь вам как на духу, любезный читатель... Я понятия не имела, о чем речь!
      * До встречи (фр.).
      Глава четырнадцатая
      Когда мы двинулись в путь к Долине Царей, над горами уже висел яркий, чуть скошенный диск. Луна была на ущербе, но ей хватило сил превратить дорогу в мерцающую серебром ленту.
      Если бы не изысканная немощь леди Баскервиль и куда менее изысканная мадам Беренжери, я бы, конечно, предпочла горную тропинку, что вилась вдоль подножия Дейр-эль-Бари. Ничего не поделаешь - пришлось пересчитывать камни и колдобины окружного пути. Из всех дам только я одна здраво отнеслась к выбору одежды. Не зная, чего ожидать от fantasia Эмерсона, решила подготовиться к самому худшему, и рабочий наряд был укомплектован всем необходимым, вплоть до ножа, револьвера и зонтика. Мадам Беренжери не изменила своему туалету времен упадка египетской Империи; шелест черных шелков и сияние гагатов сливались в прелестный облик леди Баскервиль; хрупкую фигурку Мэри уродовало одно из ее старомодных платьев. В гардеробе бедной девочки все до единой вещи давно просились на покой. Подарить бы ей что-нибудь хорошенькое... если в Луксоре найдется наряд, достойный небесной красоты Нефертити.
      За безопасность Артура я не тревожилась, поскольку подозреваемые находились под моим бдительным оком, но Дауда все же оставила на посту у окна спальни, а его кузену Мухаммеду приказала следить за дверью. Оба хныкали, что пропустят fantasia; я пообещала изобразить все в лицах. Заодно и посвятила их в историю Милвертона-Баскервиля. Не я первая, конечно, система слухов осечек не дает, - но мое доверие им было приятно. Дауд даже счел нужным выразить согласие с мерами предосторожности.
      - Богатый господин, - глубокомысленно покивал он. - Теперь понятно, почему его хотят убить.
      С нашими людьми договориться было гораздо легче, чем с обитателями особняка. Леди Баскервиль сначала наотрез отказалась ехать куда-нибудь кроме отеля в Луксоре, и нам с мистером Вандергельтом понадобилось немало усилий, чтобы ее уломать. Сам Вандергельт, как ребенок умирая от любопытства, весь вечер изводил меня просьбами "ну хоть немножечко намекнуть", что задумал профессор. На уговоры я не поддалась, свято храня тайну... которой сама не знала.
      Зато я точно знала, что пролью бальзам на душу мужа, подпустив немного драматизма в его загадочный план. Поэтому в голове процессии двигались несколько всадников (из числа рабочих) с горящими факелами в руках. Коляски медленно катили по долине; призрачное освещение, ночное безлюдье, фантастический пейзаж опутывали нас чарами, и при въезде в ущелье я уже ощущала себя незваным гостем в святая святых властителей Египта.
      Перед входом в пещеру пылал громадный костер. Навстречу нам шагнул...
      Я готова была хохотать и рыдать от восторга одновременно. Наряд Эмерсона состоял из длиннющего просторного малинового балахона с пелериной на плечах и уморительной шапочки с кисточкой. Края шапочки и пелерины были оторочены мехом. Наверняка не скажу, но думаю, что это одеяние доктора философии какого-нибудь малоизвестного европейского университета Эмерсон приобрел в Луксоре - там на каждом шагу встречаются лавки старьевщиков.
      Эмерсон галантно протянул руку (непомерно длинный, расширяющийся книзу рукав балахона свалился до самого плеча), помог мне выйти из коляски и сопроводил к полукругу из стульев, расставленных на пятачке перед костром. Среди смуглых лиц и тюрбанов я высмотрела две знакомые персоны: величественную - имама и злодейскую - Али Хасана, который имел наглость усесться в переднем ряду.
      Мы заняли свободные места. Молча. Правда, Вандергельт, разглядывая пышное убранство профессора, подозрительно покусывал губы. Я была уверена, что мадам Беренжери скомкает начало fantasia спектаклем собственного сочинения, но она безмолвно опустилась на стул и окаменела, прижав кулаки к груди, точно фараон с двумя скипетрами в руках.
      Эмерсон трубным кашлем призвал нас к вниманию, и действо началось. Каждую фразу он повторял дважды - сначала на английском, потом на арабском. Разнес в пух и прах трусливых и подлых гурнехцев, расхвалил мудрых и отважных уроженцев Азийеха (тактично умолчав об их недавнем грехе).
      В следующий момент аудитория подпрыгнула от его вопля:
      - Я - Отец Проклятий, бесстрашный борец со злыми духами! Вы меня знаете! Отвечайте - я говорю правду?!
      Одобрительный гул стал ответом на это ассорти из древних арабских штампов и современного хвастовства.
      - Я читаю в ваших сердцах! Я вижу тех, чьи души чернее ночи, чьи руки красны от крови! Вы думали, что сумеете избежать мщения Отца Проклятий?! Нет! Глаза мои видят во мраке, уши мои слышат не слова, но мысли ваши!
      Эмерсон вдруг застыл, выбросив руку с указующим в толпу зрителей перстом. Аудитория в благоговейном ужасе подалась назад. Нырнув в море бело-голубых одеяний, Эмерсон выудил из его штормовых волн добычу, чей единственный глаз горел нечеловеческой злобой.
      - Хабиб ибн Мухаммед! - Скалы отозвались многократным эхом. - Три раза ты пытался меня убить. Шакал! Детоубийца! Пожиратель праха! Какой злой дух вселился в тебя? Как ты посмел мне угрожать?!
      Я сильно сомневаюсь, что Хабиб нашелся бы с ответом, даже будь он в силах раскрыть рот. Встряхнув его за шкирку, Эмерсон вновь повернулся к восторженным зрителям:
      - Братья! Что говорит Коран? Что говорит Магомет? Что ждет убийцу?
      - Смерть! - отозвались эхом скалы на стоголосый рев.
      - Заберите его! - И негодяй прямиком полетел в железные объятия Абдуллы.
      Шквальный вздох восхищения едва не унес с обрыва шапочку главного действующего лица. Никто так не ценит хорошую игру, как арабы. Несколько лет назад, помнится, зрители из местных зачарованно внимали "Ромео и Джульетте" на английском языке, а Шекспиру до моего мужа ох как далеко!
      - Хабиб - не единственный среди вас, кто жаждал моей смерти! - снова загремел Эмерсон.
      Людское море вновь заволновалось, выплескивая из своих недр то белую, то голубую тень, которые тут же растворялись во мраке.
      Эмерсон презрительно взмахнул рукой.
      - Трусы! Пусть бегут! Они не виновны в смерти английского лорда и его друга. Они не виновны в смерти Хасана.
      Вандергельт заерзал на стуле и склонился к моему уху:
      - К чему это он клонит? Спектакль первоклассный, но пора бы опустить занавес.
      Я и сама насторожилась, зная склонность Эмерсона к перехлестам, что, к сожалению, и подтвердила его следующая фраза:
      - А кто убил этих людей? Проклятие фараона? Если это так... - Он помолчал. Кто-то из зрителей опустил глаза. Чей-то взгляд метнулся в сторону. - Если так - я вызываю проклятие на себя! Здесь! Сейчас! Я бросаю вызов богам! Пусть поразят меня - или благословят! О Анубис, великий и могущественный повелитель усопших! О Горас, сын Осириса, рожденный от Ирис! О Апет, богиня огня...
      Эмерсон повернулся к почти угасшему костру, пританцовывая, пошел вкруг него, воздел руки к небу и продолжил заунывный перечень имен египетских божеств.
      Вандергельт хмыкнул.
      - Знавал я одного дряхлого жреца племени апачи, - шепнул он. - Такой же артист был. Скрипит от ревматизма, а все пляшет, дождь вызывает.
      Эмерсон сделал очередной пасс руками - и из костра с шипением вырвался разноцветный столб пламени. Зрители ахнули. Площадку заволокло желтым дымом - определенно в составе той гадости, которую швырнул в огонь мой муж, имелся фосфор.
      Дым рассеялся, и теперь уже не вздох, а стон суеверного ужаса эхом прокатился по горам. На верхней ступеньке лестницы склепа таинственным образом возник саркофаг кошки. В таких штуковинах обычно находят мумии священных для египтян животных. Думаю, какой-нибудь луксорский торговец обогатился на продаже профессору этой древности.
      Кошачий гроб был расколот надвое. Между половинками, в точности повторяя форму саркофага, восседала живая кошка с ожерельем из крупных изумрудов и рубинов.
      Судя по воинственно вздыбленной шерсти, Бастет была вне себя от возмущения. Ну еще бы! Поймали, запихали в коробку, где и шевельнуться-то невозможно, а потом еще и отравили ядовитым дымом! Желтые глаза впились в Эмерсона. Я похолодела. Вот оно, возмездие! Но...
      О чудо! Венец ночи чудес, о которой в этих краях будут слагать легенды!
      Кошка выпрыгнула из саркофага, прошествовала к Эмерсону (тот величал ее Секхмет, богиней войны, смерти и разрушения), поднялась на задние лапы и припала мордочкой к его колену.
      Эмерсон вскинул руки.
      - Аллах милосерден! Аллах велик!
      Еще один плевок ядовитого дыма - и fantasia завершилась приступом дружного кашля.
      Донельзя довольные, зрители разошлись, обмениваясь впечатлениями. Из густых клубов вынырнул Эмерсон с блуждающей на губах демонической ухмылкой:
      - Ну как? Неплохо, а?
      - Позвольте пожать вам руку, профессор, - сказал американец. - Таких мошенников Сайрус Вандергельт не видывал, а это, доложу я вам, комплимент!
      - Благодарю, - расцвел Эмерсон. - Леди Баскервиль, я позволил себе от вашего имени заказать угощение для всех участников спектакля. Абдулла с Фейзалом заслужили по барашку на брата!
      - Ну конечно, - милостиво кивнула хозяйка. - Не знаю, что и сказать, Рэдклифф... Очень необычно. А на животном я случайно не свой браслет увидела? У меня есть похожий... из рубинов и изумрудов.
      - Э-э... гм... - Эмерсон ткнул пальцем в подбородок. - Прошу прощения. Не переживайте, я вам его верну.
      - Каким образом? Кошка убежала.
      Пока мой муж соображал, как бы выкрутиться, к нам подошел Карл.
      - Вы были великолепны, герр профессор? Если позволите, только одно небольшое замечание... Глагол iri в повелительном наклонении звучит не iru, a...
      - Ничего страшного, - быстро вставила я.
      Эмерсон смерил немца взором Амона, готового испепелить дерзкого жреца. - Не пора ли домой? Все устали.
      - Грешникам сегодня будет не до сна! - раздался замогильный голос.
      Мадам Беренжери поднялась со стула. Мэри и мистер О'Коннелл, схватив пророчицу за обе руки, безуспешно пытались затащить ее в коляску.
      - Отличный спектакль, профессор, - продолжала мадам. - Вы помните о своих прошлых жизнях больше, чем говорите. Но и этого слишком мало. Глупец! Боги не терпят насмешек? Вас ждет возмездие! Я бы спасла вам жизнь, но вы отвергли мою помощь?
      - Дьявольщина, - процедил Эмерсон. - Нет больше моих сил. Амелия, сделай же что-нибудь! Налитый кровью взгляд остановился на мне.
      - Вы связаны с ним грехом и разделите его кару! Мудрец сказал: "Да не позвольте себе гордые и хвалебные речи, ибо боги любят безмолвствующих".
      - Мама, прошу тебя... - Мэри снова взяла родительницу за руку. Та повела плечом - и девушка отлетела в сторону.
      - Неблагодарная дочь! Ты... твои любовники... Думаешь, я не вижу! Все вижу! Все знаю! Разврат... мерзость... Блуд - это грех не меньший, чем непочтительное отношение к матери. Мудрец сказал: "Войти в женщину, которая тебе не принадлежит, и познать ее - значит нанести оскорбление богам..."
      Последнее было явно направлено на Карла и О'Коннелла. Репортер вспыхнул до корней волос. Карл лишь изумленно выпучил глаза.
      Бесстыдство обвинения повергло всех в шок. В прежних выходках мадам Беренжери я нет-нет да и ловила некий расчет, но сейчас о притворстве не могло быть и речи. В углах ее рта выступила пена, безумный взгляд обратился на Вандергельта. Тот инстинктивно притянул к себе невесту.
      - Прелюбодеяние и блуд! - снова завопила мадам Беренжери. - Вспомните двух братьев, иноземец! Козни женщины заставили Анубиса убить младшего брата. Он спрятал свое сердце в дупле кедра, а царские слуги срубили дерево... Прядь волос выдала женщину... Говорящие звери предупреждали...
      Все. Тончайшая нить разума оборвалась. Дальше пойдут сплошные бредни. Пока я раздумывала, поможет ли в таком тяжелом случае хорошая пощечина - мое обычное средство от истерики, - мадам Беренжери прижала ладонь к груди и медленно опустилась на землю.
      - Сердце... Помогите...
      Мистер Вандергельт извлек из кармана элегантную фляжку, я продемонстрировала ее матроне, но в руки не дала. С помощью чудодейственной фляжки мне удалось почти невозможное: мадам сама поднялась и пошла за мной к коляске, точно осел, перед которым держат морковку. Бедняжка Мэри беззвучно плакала от унижения, но поехать в другой коляске отказалась:
      - Это моя мать. Я ее не брошу.
      В экипаж вслед за ней не сговариваясь сели Карл и О'Коннелл.
      - Леди Баскервиль, - сказала я, - поезжайте в Луксор и ни о чем не волнуйтесь. Мы с Эмерсоном справимся.
      - Нет! - пылко возразила леди. - Как я могу вас бросить в такой ситуации? А если у нее сердечный приступ? В доме будет двое больных, и все заботы лягут на ваши плечи?!
      - Девочка моя! - одобрительно улыбнулся Вандергельт. - Вы само благородство!
      Вернувшись в Баскервиль-холл, я сразу принялась за дело. Артур по-прежнему находился в забытьи, так что можно было заняться мадам Беренжери. У двери в ее спальню я столкнулась с горничной.
      - Куда это вы собрались, спрашивается?
      - Хозяйка приказала налить свежей воды, госпожа, - испуганно пролепетала та.
      Леди Баскервиль склонилась над бесформенной грудой, что возлежала поперек кровати. Грациозная дама в шелках выглядела неуместно у постели больной, но, как ни странно, изящные белые ручки дамы весьма проворно расправили простыню и натянули одеяло до самого двойного подбородка.
      - Прошу вас, миссис Эмерсон, взгляните на нее, у вас такой опыт... Если нужно, я немедленно пошлю за доктором Дюбуа.
      Я пощупала пульс.
      - С доктором можно подождать до утра. С ней все в порядке... Мертвецки пьяна.
      Пухлые губки леди Баскервиль сложились в кривоватую улыбку.
      - Боюсь, это моя вина, миссис Эмерсон. Как только ее положили на кровать, она сунула руку под матрац и достала бутылку. Сначала я просто окаменела от неожиданности, потом решила, что вырвать бутылку все равно не удастся... Но если честно - мне даже хотелось, чтобы она напилась до бесчувствия. Теперь вы будете меня презирать?
      Скорее восхищаться. Первые откровенные слова за все время знакомства. Да и могла ли я презирать леди Баскервиль за то, что она претворила в жизнь мой собственный план?
      В гостиную, где собралось все войско под командованием Эмерсона, мы вошли вместе.
      - Что вы наделали! Мисс Мэри на грани обморока! - честил О'Коннелл моего мужа. - Ей нужно лечь!
      Как человек, сведущий в медицине, я бы с этим диагнозом поспорила. Прекрасные глаза девушки опухли, на платье нельзя было смотреть без слез, но голос ее был тверд:
      - Нет, Кевин, не надо меня жалеть. Лучше напомнили бы о дочернем долге. Моя мать - несчастный, истерзанный человек. Больна ли она, безумна или же просто зла на весь мир... не знаю. Да это и не имеет значения. Она - крест мой, и я буду его нести. Леди Баскервиль, завтра же мы уедем. Простите, что не сделала этого раньше.
      - Ладно, ладно, - опередил всех Эмерсон. - Мы вам сочувствуем, мисс Мэри, однако сейчас есть проблемы и поважнее. Перед тем как разобрать стену, нужно сделать копию портрета Анубиса. Завтра с рассветом вы должны быть в пещере...
      - Что-о-о?! - взвился до потолка О'Коннелл. - Вы шутите, профессор!
      - Успокоитесь, Кевин, - бросила девушка. - Я дала слово и сдержу его. Работа - лучшее лекарство от душевных ран.
      - Гм... - Эмерсон нацелил палец в подбородок. - Отлично сказано. И к месту. Вам, О'Коннелл, не мешало бы прислушаться. Не припомните - когда вышла ваша последняя статья?
      Упав в кресло как куль, ирландец затряс рыжими лохмами.
      - Вышвырнут, - с мрачной убежденностью проговорил он. - В гуще событий нет времени о них писать.
      - Я вас обрадую. Через двое суток - а может, и раньше - обскачете всех коллег такой статьей, что редактор вас на руках носить будет. Готовьте карман для прибавки к жалованью.
      - То есть? - О'Коннелл навострил уши. Куда только девались усталость и пессимизм! Откуда только взялись блокнот и карандаш - боевой репортерский комплект! - Надеетесь открыть усыпальницу?
      - Само собой. Но я не об этом. Именно вам, мистер О'Коннелл, выпадет честь сообщить миру имя убийцы лорда Баскервиля.
      Глава пятнадцатая
      I
      Сам бог Амон-Ра позавидовал бы такому эффекту.
      - Силы небесные! - вырвалось у Вандергельта. Мэри ойкнула, округлив глаза. Даже у флегматичного немца отвисла челюсть.
      - Убийцы?! - переспросил О'Коннелл.
      - Ясно же, что его светлость был убит, - разозлился Эмерсон. - Что вытаращились, О'Коннелл? Вы давным-давно догадались, только в газету не рискнули с этим сунуться. Я взялся раскрыть дело и смогу сообщить результат, как только получу последнее доказательство. Завтра к полудню, самое позднее - послезавтра доказательства будут у меня в руках. Да, кстати, Амелия... не пытайся перехватить курьера, все равно из его сообщения ты ничего не поймешь.
      - Неужели?
      - Так-так... - Смышленая физиономия О'Коннелла скрылась под обличьем коварного ирландского гнома. Репортер нацепил профессиональную маску. Приоткрыть карты не изволите, профессор?
      - Еще чего!
      - Но сам-то я имею право раскинуть мозгами, верно?
      - На свои страх и риск.
      - Будьте спокойны, безвременная кончина меня влечет не больше вашего. Гм... как бы это поаккуратнее изложить... Леди и джентльмены, вынужден откланяться, долг зовет!
      - Не забудьте, - крикнула я ему вдогонку, - вы обещали!
      - Показать вам статью перед отправкой, - без запинки отрапортовал О'Коннелл и бодрым шагом скрылся в коридоре.
      - Нам всем тоже пора отдохнуть, - подытожил Эмерсон. - Могу я на вас рассчитывать, Вандергельт? Завтра ломаем стену.
      - Да я это событие не пропущу ни за какие... если вы, конечно, не против, дорогая.
      - Нет, - чуть слышно шепнула леди Баскервиль. - Поступайте как хотите, Сайрус. Ох, у меня голова кругом. Кто бы мог представить...
      Она удалилась, обессиленно повиснув на женихе. Эмерсон тут же обернулся, но я не позволила ему открыть рот:
      - По-моему, Карл хочет о чем-то спросить... Мой муж от неожиданности вздрогнул и оглянулся. Возможно, Карл мирно дремал в кресле, но теперь я подозревала всех и каждого, а потому не собиралась вести приватные беседы при чужих ушах.
      - Не спросить хочу я, герр профессор. Предупредить хочу я. - Немец выступил из темноты. Он сильно похудел за последнее время, обозначились скулы, глаза запали. - Очень было глупо поступать так. Убийце перчатку бросили вы.
      - Бог мой! - с чувством воскликнул Эмерсон. - Какое легкомыслие с моей стороны! Фон Борк покачал головой.
      - Глупцом не являетесь вы, герр профессор. Сам спрашиваю я, почему так поступили вы. - И добавил со слабой улыбкой: - Не жду ответа я. Cute Nacht, герр профессор... фрау Эмерсон. Schlafen Sie wohl*.
      * Спокойной ночи. Хорошего вам сна (нем.)
      Мой муж проводил его озабоченным взглядом.
      - Парень-то поумнее всех остальных, - буркнул он. - Пожалуй, я ошибся, Пибоди. С ним нужно было по-другому.
      Вот именно. Но я великодушна.
      - Ты просто устал. Неудивительно - наорался, напрыгался. Пойдем спать.
      Рука об руку мы двинулись через двор.
      - Что значит - наорался и напрыгался? Устроил гениальное представление, а ты издеваешься.
      - С танцами переборщил.
      - Какие танцы?! Я исполнял торжественный древний ритуал. На том пятачке не развернешься...
      - Понятно. Это единственный недостаток, в остальном впечатление превосходное. Рабочих убедил?
      - Да. Абдулла уже дежурит в гробнице.
      Я открыла дверь. Эмерсон чиркнул спичкой, фитиль лампы занялся, и его огонек рассыпался миллиардами искорок, отразившись в драгоценном ожерелье Бастет. При виде Эмерсона кошка любовно мяукнула, спрыгнула со стола и принялась тереться о его ноги.
      - Чем ты ее приворожил?
      - Курицей. - Эмерсон достал из кармана замызганный сверток, оставивший, к моему глубочайшему сожалению, жирное пятно на брюках, и добавил, угощая Бастет последними лакомыми кусочками: - Целый час потратил на дрессировку.
      - Сними-ка лучше с нее браслет леди Баскервиль. Держу пари, половины камней как не бывало.
      И проиграла бы пари. Глядя, как Эмерсон с вытянувшимся лицом подсчитывает убытки семейного бюджета, я от души простила ему бахвальство успехом fantasia.
      II
      На следующее утро сиделка приветствовала меня улыбчивым bon jour и сообщила, что ночь прошла спокойно. Артур выглядел гораздо лучше (куриный бульон в действии), а когда я приложила ладонь к его лбу, улыбнулся и негромко забормотал.
      - Маму зовет. - Я смахнула слезинку.
      - Vraiment?* - Сиделка недоверчиво склонила голову набок. - Он что-то говорил и раньше, но так тихо... Я не разобрала.
      - Сейчас он сказал "мама". Надеюсь, что, очнувшись, он увидит ее лицо.
      * В самом деле? (фр.)
      Эта трогательная сцена стояла у меня перед глазами. Миссис Баскервиль склонится над кроватью своего вновь обретенного сына. Мэри, конечно, будет рядом... (С одеждой милой девушки нужно что-то делать! Здесь бы подошло скромное беленькое платьице с ниточкой жемчуга. Да-да, в самый раз!) Исхудавшие пальцы Артура сплетутся со смуглыми изящными пальчиками Мэри, и он шепнет: "Теперь у тебя есть дочь, мама!"
      Вчерашний обет Мэри посвятить свою жизнь исполнению "дочернего долга", разумеется, был не более чем романтическим порывом. В юности многих манят лавры святых мучеников, но, к счастью, патетическими монологами дело и ограничивается. Уж кому и знать, как не мне. Я переломила упрямство двух юных идиотов, которые теперь не наглядятся друг на друга и не забывают радовать мир появлением миниатюрных копий Эвелины и Уолтера. Приведу к счастливому концу и этот любовный роман! Опять размечталась! Но время-то идет... Чтобы увидеть Мэри в роли новой леди Баскервиль, нужно как следует потрудиться, иначе жених просто не доживет до торжественной церемонии. Я напомнила сиделке об осторожности, строго-настрого приказала кормить Артура тем, что принесу сама или пришлю с Даудом, и продолжила врачебный обход.
      Мадам Беренжери прекрасно обходилась без моего внимания. Она спала глубоким, спокойным сном порочного человека. Говорят, что крепко спят праведники. Глупости. Чем хуже человек, тем крепче сон; преступник не терзается угрызениями совести, ведь если в у него имелась совесть, он не был бы преступником.
      В гостиной меня встретили недовольный Эмерсон и печальная мисс Мэри.
      - Где ты ходишь? - накинулся мой муж. - Мы уже позавтракали!
      - А где остальные? - В ответ на предложение Эмерсона "перекусить по дороге" я хладнокровно уселась за стол, налила чаю и намазала тост маслом.
      - Карл уже в пещере, - ответила Мэри. - Кевин умчался в Луксор на телеграф...
      - Эмерсон??!
      - Все в порядке, О'Коннелл сначала зашел ко мне. Ты будешь в восторге от его статьи, Амелия. Ну и фантазия у парня... под стать твоей.
      - Благодарю за комплимент. Вашей матери сегодня получше, Мэри.
      - Да... У нее и раньше случались такие приступы, они быстро проходят. Вот сделаю копию для профессора - и сразу отвезу маму в Луксор.
      - К чему спешить? Можно и завтра, - возразила я. - Устанете ведь за целый день работы в духоте и пыли.
      - Вы думаете?.. Ну что ж... - Девушка просветлела лицом. Даже те, кто искренне готов примерить мученический венец, приветствуют день-другой отсрочки. Уверена, что и на заре христианства божьи избранники не сильно возражали, если цезарь оставлял их на съедение следующей партии львов.
      Эмерсон все заглядывал мне в рот и пилил до тех пор, пока я наконец не встала - голодная? - из-за стола.
      - А где Вандергельт? - уже перед уходом осведомилась я. - Он разве не собирался с нами?
      - Повез леди Баскервиль в Луксор. Им нужно уладить формальности с венчанием. Я предложил не торопиться, заглянуть в магазины. Магазины лучшее лекарство от дамских нервов?
      - Ну и ну, профессор, - невольно рассмеялась Мэри. - Вот уж никак не думала, что вы знаток женских слабостей.
      Я подозрительно прищурилась. Эмерсон быстренько развернулся и с премерзким фальшивым свистом устремился к дверям.
      - В путь! - бросил он у порога. - Приедет Вандергельт, не беспокойся. За стену мы не сразу примемся.
      III
      На подготовку ушло все утро. В глубине пещеры было почти невозможно дышать, да и жара стояла такая, что я позволила Мэри работать не дольше чем по десять минут. Эмерсон руководил сборкой мостика через колодец; Карл взял на себя обязанности нашего злополучного фотографа. Ну а я?..
      Плохо же вы разобрались в характере автора, любезный читатель, если не отгадали ход моих мыслей! Я устроилась под тентом, чтобы сделать наброски глиняных черепков, но громогласные приказы и проклятия Эмерсона в адрес рабочих все время сбивали меня с толку. Он демонстрировал кипучую энергию, что и настораживало. Неужели так уверен в себе? Неужели он вычислил убийцу лорда Баскервиля, а я ошиблась? Наше пари меня не волновало (подумаешь, проблема - втихомолку подменить конверт), однако лишний раз проверить свои догадки не мешало бы.
      В конце концов, черепки могли и подождать... Я перевернула страничку блокнота. Схема убийства - мотивы, способы и так далее - сама просилась на бумагу.
      ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ ЛОРДА БАСКЕРВИЛЯ
      Подозреваемый: Леди Баскервиль. Мотив убийства:
      1. Лорда Баскервиля. Наследство.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18